Литвин Юрий Валерьевич : другие произведения.

Сказки придворного звездочета Сказка 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Сказки Придворного Звездочета

Сказка первая

  
  
  

Много дивного на свете

Стоит дверь лишь распахнуть.

Подойдите ближе дети,

Я вам что-то расскажу...

Эдмунд Шклярский

   Случилось это в те смутные времена, когда Большой Хенгмен уже не ходил со своим тяжелым топором по пурпурному камню дороги, ведущей к замку Семи Ведьм. Когда сумасшедший Патрик из таверны Багрового полумесяца уже не играл со случайными посетителями в свои странные игры. Когда фея Херменгильда, живущая в маленьком домике на берегу Норвежского озера, уже перестала пускать по лунной дорожке в очередное нелегкое плавание свои маленькие сверкающие парусники, до отказа набитые легионами свирепых демонов ночи. Когда сверкающий доспехами лорд Гильденбрандт на своем вороном драконе, украшенном павлиньими перьями, в сопровождении своих диких, не знающих пощады, свирепых друидов, наводящих ужас на окрестные селения, уже не пел свою боевую песню в развевающемся на ветру плаще. Когда монахи из монастыря Пропащих Душ уже не делили свою лихую добычу...
   Случилось Это.
   Про то, что Это случилось, сначала никто даже и не понял. Все так же мирные крестьяне везли с полей свой нелегкий хлеб на поскрипывающих повозках, все так же одинокие путники появлялись и исчезали за чертой горизонта, все так же дети смеялись и плакали от своих невзрослых обид и радостей, когда впервые раскололось Небо.
   Старики говорили, что подобное явление уже было раньше, еще при жизни старого короля Феликса. Тогда из разверзшихся небес на землю пролился странный дождь, и вдоль внезапно вспыхнувшей дьявольской радуги по Небу пронеслись огненные буквы. В этом странном послании живущих предупреждали о том, что все не вечно, а мертвых призывали восстать из праха. Над королевством пронеслась страшная война, за ней пришла невиданная доселе чума, унесшая тысячи жизней. И на дальних границах дозорные видели ужасных оборотней. Но на этот раз все было по-другому. Верхняя часть небосвода окрасилась в жемчужные цвета, а нижняя часть налилась кровью. По образовавшейся кровавой дороге проехали три всадника, лик их был ужасен. Они промчались по небу от края до края и сгинули в пурпурном облаке.
   Когда придворные доложили вдовствующей королеве о случившемся, Пресветлая Королева Ирма вызвала Придворного Звездочета.
   - Приветствую Вас, королева, - негромко произнес Звездочет, бесшумно возникнув на пороге Светлейших покоев. Он медленно поднес руку к груди и небрежно поклонился.
   - Приветствую тебя, мой Звездочет, - сказала королева и в ее голосе прозвучала легкая тревога.
   Даже старшая фрейлина Луиза-Фернанда не уловила бы в королевской интонации намека на обеспокоенность, но Королевскому Звездочету достаточно было лишь бросить взгляд на свою королеву, чтобы он понял, Ирма не на шутку встревожена.
   - Чем могу служить моей королеве? - спросил Звездочет, скрестив руки на груди.
   - С каких это пор Королевские Звездочеты интересуются, чем они могут служить. Вы, мой драгоценный, похоже, совсем отстали от жизни, закопавшись в своих астрологических картах. Вы знаете, что случилось сегодня утром?
   - Небо раскололось пополам? - с иронией поинтересовался Звездочет. - Или просто упало на землю? Или просто у моей королевы сегодня хандра и она решила вызвать королевского клоуна в моем лице?
   - Благословенный Боже! И это говорит мне Королевский Звездочет. Небо упало на землю... Да любой пастух в моем королевстве информирован лучше, чем тот, кому это положено по рангу.
   Королева вздохнула и пригубила из высокого бокала янтарного напитка, жестом приглашая Звездочета расположиться в высоком мягком кресле со львиными лапами по бокам.
   - Сегодня постный день? Или годовщина победы в войне против Черных Лебедей? - спросил Звездочет, с легким удивлением глядя на королеву. - С чего бы это королева позволяла сидеть в своем присутствии недостойным придворным?
   - Недостойный придворный стал говорить слишком много ненужных слов и забывает о том, что его предназначение не в обычном сотрясении воздуха глупыми шутками, а в выдаче своевременных рекомендаций и предостережений Королевской Семье и Королевскому Дому.
   - Значит, целоваться сегодня не будем, - вздохнул Звездочет, насмешливо глядя на королеву.
   - Грязное животное, - выдохнула Ирма, бросая бокал в Звездочета.
   - Наконец-то я вижу отблеск эмоций, проступающей сквозь маску королевской властности, - произнес тот, уворачиваясь от бокала. - Сатандерский хрусталь! Какая жалость!
   После паузы он продолжил:
   - Если мою королеву беспокоят эти дурацкие всадники, то это не является поводом для разбивания посуды в столь чтимом всеми нами Королевском Доме.
   - И что же может сказать мой великий астролог по этому поводу? - с издевкой в голосе поинтересовалась королева.
   - Да в принципе все просто, - задымив едкой сигаретой, произнес Звездочет. Три всадника, как Символы войны, судьбы и власти, говорят о том, что великие несчастья ожидают Ваше королевство.
   - И это все, что Вы можете сказать? - изумленно вскинула брови королева, - Какой ужасный табак! Где Вы его берете.
   Звездочет не отреагировал на это замечание и просто сказал:
   - Сегодня убит твой садовник Карл.
   - Что? Карл убит? Кем?
   - Королевскими лучниками. Они всадили в него с десяток стрел.
   - Какого черта? Что ты мелешь. Карл был милейший человек.
   - В том то и дело, что был милейшим. Когда в него вонзались стрелы, я уже не был уверен, что он человек. Соизвольте осмотреть его тело на заднем дворе. Хотя я слышу шаги. И судя по бряцанью шпор, к нам спешит Начальник Королевской Стражи уважаемый дон Клименте.
   Звездочет не ошибся. Начальник Королевской стражи действительно появился на пороге королевских покоев в сверкающих латах, украшенных позолотой. В левой руке он сжимал эфес своей тяжелой шпаги, висящей на серебряном поясе, а правой прижимал к груди начищенный до блеска шлем. Он молча застыл в дверях, с подобострастием глядя на королеву в ожидании разрешения заговорить. Его толстые щеки налились румянцем, а седая шевелюра была всклокочена, что говорило о крайнем возбуждении дона Клименте.
   - Ну, вот. Я же говорил, - сказал Звездочет и скривился под ненавидящим взглядом королевы.
   - Дон Клименте ... - Ирма дала долгожданный сигнал Начальнику Королевской охраны.
   Тот набрал в легкие побольше воздуха и заговорил, стараясь оставаться спокойным:
   - Ваше Величество, нижайше прошу Вашей милости ...
   - Перестаньте, дон Клименте. Я чувствую, что произошло что-то действительно серьезное и поэтому прошу Вас говорить коротко и по существу.
   Дон Клименте побледнел и закашлялся. Когда он справился с волнением, то произнес:
   - Сегодня моими лучниками был убит Ваш садовник Карл. И во избежание кривотолков прошу Ваше Величество лично осмотреть тело пострадавшего, дабы у Вас исчезли сомнения в правильности наших действий, направленных на исполнение наших обязанностей по обеспечению безопасности Вашего Величества.
   Выслушав эту высокопарную тираду, Звездочет в очередной раз скривился, сделал страшные глаза и, часто тряся головой, покинул королевские покои. Он решил не сопровождать королеву к телу Карла, потому что не надеялся увидеть там что-нибудь новое для себя. К тому же у Звездочета на сегодня было запланировано несколько важных дел, которые были связаны с событиями сегодняшнего утра и не только. Во-первых, его шутовство во многом было продиктовано крайней озабоченностью появлением странных всадников, что уже само по себе не сулило ничего хорошего. И, если разобраться, могло полностью повернуть вспять размеренную жизнь королевства. Но об этом ему сейчас думать не хотелось. Однако хотелось ему этого или не хотелось, факт появления всадников оставался жестокой реальностью, а Звездочет знал, что столкнуться с этой реальностью придется уже в самое ближайшее время. Во-вторых, нужно было срочно посетить конюшню, чтобы узнать, как обстоят дела с правой передней ногой Аквитанского жеребца Неша, чья помощь все в том же ближайшем времени должна была понадобиться Звездочету. В-третьих, надо было оценить недавно прибывшую фрейлину королевы, о которой очень лестно отзывался ближайший друг и соратник Звездочета Джозеф. А также, в-четвертых, в-пятых, в-шестых ... "Хватит, итак слишком много", - подумал Звездочет и решил остановиться на первых трех пунктах. Причем решать эти проблемы пришлось в обратной последовательности. Тем более что фрейлина в сопровождении Луизы-Фернанды встретилась ему на середине мраморной лестницы, ведущей из покоев королевы. Профессиональным взглядом любителя живности Звездочет решил для себя третий пункт своих наполеоновских планов и, нагло присвистнув, отправился в конюшню.
  

* * *

  
   Старик Ванденбромм, как и полагается нормальному отшельнику, жил в лесу у подножия Лисьей горы. Откуда он пришел сюда и зачем не знал никто, наверное, и он сам не знал. Или забыл, потому что, скорей всего, появился Ванденбромм здесь тогда, когда и Королевства не было в помине. А гора была, только не Лисья она называлась, а Арфексад, по названию города, древнего города друидов. А может быть, город так назвали по названию горы. Да это и не важно. И лес тоже был тут всегда. Это был очень древний лес. Со временем он расширился и поглотил развалины города. Егеря, забредавшие в поисках добычи далеко в лес и сумевшие вернуться назад, рассказывали страшные истории о древних статуях, подстерегающих свою добычу в чащах, о летучих мышах-мутантах, по легенде живущих в пещерах Арфексада, о зеленых гномах и мутировавших троллях-людоедах, на худой конец способных ограничиться лошадью или охотничьей собакой. Да много чего говорили об этом лесе, не будем утомлять воображение уважаемого читателя, а просто скажем, что гора, лес и старик Ванденбромм считались в Королевстве ровесниками. Что делал старик в этом лесу и делал ли что-либо вообще, никому не было известно. Знали только, что он не однократно давал приют тем редким гостям из внешнего мира, которым удавалось выйти на его хижину.
   Старик Ванденбромм сидел за самодельным столом на самодельном же стуле и, опустив голову вниз, размышлял. Его глаза, не по годам молодые, в данный момент были широко открыты, и легкая тень тревоги лежала на его благородном лице.
   - Азмус, кретос, феррос, - медленно произнес старик. После чего встал и медленно подошел к сундучку, стоявшему в углу хижины. Нажав пальцами в углубление с правой стороны сундучка, он поднял крышку и вынул из недр зеленый кристалл. С этим кристаллом старик подошел к похожему на бойницу окну и, став определенным образом, поймал кристаллом проникающий извне солнечный луч.
   - Азмус три четверти, - произнес он, - кретос две четверти, феррос ... - старик уронил кристалл, закрыл лицо руками и молча сел.
   - Феррос, - еще раз произнес он и с неожиданной силой ударил ладонью по столу, после чего вышел из хижины, бормоча: "Потусторонний мир открывает вход. Проклятье. Все начинается снова ...".
  

* * *

  
   Осмотр правой ноги благородного животного положительных эмоций мне не добавил. Колено у Неша было все еще распухшим и, к тому же, на ноге коня местами появились неприятные лишаи. Старший конюх Хенрик, сочувственно качая головой, цокал языком и ласково приговаривал: "Бедная лошадка".
   - Если ты вздумаешь сегодня надеть на него седло, то я не посмотрю, что ты Королевский Звездочет, а привяжу к хвосту вон той пегой кобылы и пущу по большой дороге. Галопом.
   И мечтательно добавил:
   - За ноги привяжу.
   Я вздохнул и промолчал. Мысли разбегались. Брать Кима - младшего брата Неша, скакуна все той же Аквитанской породы, но более молодого и не опытного - совершенно не хотелось. Тем более, в свете той задачи, которая передо мной стояла. Но, похоже, другого выхода не было. Мои размышления прервал Джозеф, появившийся на пороге конюшни. Его глаза сияли радостным возбуждением и каким-то жеребячьим восторгом.
   - Эта Бетти просто чудо! - вместо приветствия проорал он, хохоча во все горло. - Она только что так съездила по уху этому негоднику Джеку, что я удивляюсь, как его паршивая голова осталась на плечах.
   - Какая Бетти? - поинтересовался я без особых эмоций.
   - Новая фрейлина королевы. Ты видел ее?
   - Ну, видел, - буркнул я.
   - И как она тебе? - дыша перегаром, спросил Джозеф.
   Я медленно возвращался к действительности. Потом распрямился во весь рост и повернулся к товарищу.
   - Видишь ли, Джозеф, между женщинами и лошадьми много общего: и те, и другие, по своей сути ... коровы.
   Джозеф долго смотрел на меня, а потом расхохотался следом за конюхом.
   - Хенрик, запрягай Кима. Он, я надеюсь, в порядке? И повесь на него мою старую упряжь.
   Пьяное выражение лица моментально слетело с Джозефа. Он посмотрел мне прямо в глаза и негромко спросил:
   - Ты поедешь к нему?
   Я тоже посмотрел в его трезвеющие глаза и поинтересовался:
   - Ты можешь предложить что-то другое?
   За долгие годы знакомства мы научились понимать друг друга с полуслова. И Джозеф заметил:
   - Ким не выдержит такого путешествия. Может быть, выждешь пару дней, пока заживет нога у Неша?
   Я вздохнул:
   - Боюсь, что через пару дней мне не дадут сделать этого.
   - Они? - спросил Джозеф.
   Я кивнул:
   - Ты видел Карла? Возможно, через пару дней полкоролевства превратится в оборотней.
   - Ну, уж и полкоролевства? - заметил Джозеф.
   - Во всяком случае, рисковать нельзя. Я чувствую, что воздействие очень сильное.
   - Ч-черт, - выругался Джозеф, - как некстати. И все-таки, Ким вряд ли потянет, опыта маловато. Ты же знаешь этот лес.
   Я похлопал его по плечу:
   - Все когда-то набираются опыта, и Ким не исключение. Прорвемся. Я хочу, чтобы ты сопровождал меня, хотя бы до третьей границы. Дальше придется самому.
   - Ты же знаешь, я буду сопровождать тебя. Значит война?
   - Мы и так спали слишком долго, - ответил я, еще раз стукнул его по плечу и вышел из конюшни.
  

* * *

  
   Есть Мир Реальный, а есть Мир Тонкий. Все события Реального Мира происходят в соответствии с процессами, протекающими в Тонком Мире. Если Вы хотите трахнуть первую фрейлину королевы, а она дает Вам, извините, по морде, то это происходит не потому, что ей не хочется совокупления с Вами, и даже не потому, что Вы пьяны вдрызг и от Вас разит, как от последнего забулдыги. А потому, что в данный момент Вам, по Вашей предначертанной судьбе, надлежит быть совершенно в другом месте. И на самом то деле Вам хочется совсем не благородного тела Луизы-Фернанды, а выпить еще пару бокалов вина и пойти сыграть в рулетку, и выиграть там миллион монет. И, если бы Вы поступили в соответствии со своим настоящим желанием, а не мяли пышные юбки вышеозначенной фрейлины, то назавтра она сама бы прибежала в Вашу постель, и Вам не пришлось бы прикладывать эти героические усилия понапрасну. К сожалению, большинство из нас не прислушивается к сигналам, поступающим из Тонкого Мира. Человек, по своей сути, предпочитает делать глупости, а потом с удовольствием и даже каким то мазохистским удовлетворением расхлебывать их последствия. Это не говорит о том, что, если бы все поступали в соответствии с сигналами Тонкого Мира, то каждый имел бы по мешку денег и по десятку фрейлин на душу мужского населения. Но есть Добро и Зло. И есть Тонкий Мир, который помогает поддерживать порядок в этом безумном реальном мире.
   А сейчас, в очередной раз, я, Королевский Звездочет Ее Величества Королевы Ирмы, почувствовал, что проснулись к жизни те силы, которые хотят нарушить это зыбкое равновесие. Это было раньше, и еще раньше. И, во многом благодаря этому, многие из нас оказались в этом Богом забытом королевстве. Потому что здесь должна произойти, возможно, решающая схватка между этими силами. И именно поэтому я пишу эти дурацкие записки на привале у костра, по пути к горе Арфексад. Я, Королевский Звездочет Ее Величества Королевы Ирмы, Полномочный Представитель Тайной Полиции Тонкого Мира.
  

* * *

  
   Мы расстались с Джозефом на третьей границе, куда добрались без потерь с нашей стороны. В принципе, обстановка не внушала пока особых опасений.
   На протяжении всей дороги мы проводили простенькие опыты со временем и пространством, и расположение силовых линий было благоприятным. Монета, подбрасываемая вверх, поочередно выпадала орлом или решкой, при этом вероятность событий составляла фифти-фифти. Ну, может быть сиксти-фоти, что говорило о том, что все идет в пределах допусков и укладывается в нормальный закон распределения. В этом не было ничего удивительного, так как времени прошло не так уж много.
   Прощаясь, Джозеф потрепал по шее Кима и сказал:
   - Пока он молодец.
   - Перехвалишь, - буркнул я, - в лесу определимся.
   - Ну-ну, - усмехнулся Джозеф, - определитесь. Постарайся только не показывать ему сразу все эти ужасы.
   - Ага, я буду показывать их ему постепенно. Ладно, если ...
   Джозеф нетерпеливо взмахнул рукой:
   - Перестань. Не знаю, получится ли мне еще раз увидеть твою противную рожу, но все же скажи, почему в этой сказке ты стал Придворным Звездочетом?
   Я хмыкнул и закашлялся:
   - Ты умеешь выбирать время для неожиданных вопросов, - а потом добавил. - По-твоему было бы лучше, если бы я стал Королевским шутом?
   Теперь хмыкнул Джозеф:
   - Я предпочел бы видеть тебя Королевским Постельничьим. Ты бы смотрелся на фоне королевских горшков и простыней. А особенно, когда направлялся бы с Королевской Ночной Вазой в Королевский Сортир ...
   - А покойный король ожидал бы меня с не вытертой Королевской Задницей, - мечтательно добавил я. - Бумагу я бы продавал на рынке. Короче, хорош трепаться.
   Мы слегка стукнули друг друга, и Ким понес тело несостоявшегося Королевского Постельничего к лесу.
   По большому счету, покойный король Феликс особых хлопот мне не доставлял. Круг его интересов составляли все те же набившие оскомину фрейлины, охота и карточные игры с приближенными дворянами. А так же, как утверждают злые языки, Королевский паж Джек. О нем мы уже упоминали. И если кто-то и доставлял мне хлопот, так это он. Почему-то с первых дней моего пребывания в королевстве, он невзлюбил Вашего покорного слугу и всячески, по мере своих сил, пытался ставить мне палки в колеса. Если честно, то получалось это у него неважно. Можно было бы и не упоминать об этом, если бы не сползавшее все время седло. Какая-то сволочь умудрилась подрезать крепления, и все эти дни я испытывал некоторые неудобства. А если кому-то и понадобилось заниматься такими мелкими пакостями, то первым в списке шел, разумеется, Джек. Ну, да Господь с ним. Король умер. Да здравствует Королевский Паж! Впереди нас с Кимом ждали вещи гораздо менее приятные, чем невинные шутки этого засранца.
   Лес приближался. И все вокруг казалось удивительно спокойным. Особенно солнце. Оно так спокойно садилось за горизонт, что создавалось впечатление, что мы безо всяких проблем увидим его утром. Я в этом почему-то сомневался. И действительно, с последними лучами солнца из леса выехали два черных, громыхающих железом, всадника и атаковали нас.
   Почему-то я сразу понял, что разговора у нас не получится. И оказался прав. Красноречивее всего об этом говорило тяжелое копье одного из них, которое было направлено в сторону моей головы. Как бы мне этого не хотелось, но пришлось уклониться. Ким всхрапнул и легонько заржал. Мы уклонились от всадника, и мой меч ударил его плашмя. На другой результат рассчитывать не приходилось. Всадник пролетел мимо и стал разворачиваться. Этого я не видел, так как был занят его товарищем, но почувствовал. С товарищем было проще. Лошадь у него оказалась не такая проворная, как мой Ким, и буквально через несколько секунд уже уносилась в сторону заходящего солнца без своего хозяина. Первый всадник настиг нас вскорости, да и лошадь у него была в порядке. Не Аквитанской породы, но тоже ничего. Пришлось биться по серьезному. К счастью, то ли железо его доспехов не отличалось особой прочностью, то ли сегодня просто был не его день, но через некоторое время он присоединился к своему напарнику, который явно не спешил подниматься с земли. Осматривая их трупы, меня удивило то, что на доспехах красовалась эмблема Королевских Егерей. Лица всадников ни о чем мне не говорили. То, что егеря напали на нас, не было странным - на то они и егеря, чтобы охотиться, - но странным было другое. Они были мертвы еще до того, как напали на нас. И это было на самом деле странно.
   Въезжали в лес мы уже в сумерках. За каждым кустом мне мерещились зомби и прочая мерзость. Углубляться в чащу совершенно не хотелось. К тому же Киму нужно было прийти в себя. Я стал подумывать о ночлеге. Что может быть проще, чем устроить ночлег в таком гостеприимном месте. Но на этот счет у меня были свои соображения, и поэтому в чересседельной сумке у меня, как это не противно, лежали аккуратно отрезанные головы егерей. Перед тем как улечься спать, я хорошенько обтер коня и выставил головы в качестве чучел на восток и на запад. Правила игры я знал. Если силы, направленные против нас, были тем, что я думал, то правила были соблюдены, и по идее здоровый сон до утра был мне обеспечен. Если я ошибался... Впрочем, об этом не хотелось думать. Всадники меня изрядно вымотали. Благо, что мертвые. С этими мыслями я уснул.
   С первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь густую листву и окрасившими нежным цветом восточную голову, я проснулся. Ким, как не странно, был на месте. Я не ожидал от него такой пунктуальности и был этому рад. Отсчитав шагов двадцать, я прошелся вокруг нашей стоянки и обнаружил странные следы. Создавалось впечатление, что на протяжении ночи мы пользовались солидной популярностью. Но то, что Ким ничего не слышал и ржанием не потревожил мой сон, говорило о том, что выбранная мной тактика защиты принесла свои плоды, а значит силы, идущие против нас были именно той природы, которой я и опасался. Их направлял Потусторонний Мир ...
  

* * *

   Природа Потустороннего Мира изучена мало, а точнее, не изучена совсем. Я заявляю об этом вполне официально, как лицо, сопричастное к событиям, о которых речь в данном повествовании практически не велась. Но факт существования Потустороннего Мира сомнений не вызывает, как не вызывает сомнений факт существования Тонкого Мира, управляющего вашими делами и поступками. Потусторонний Мир тоже управляет процессами, происходящими во Вселенной, но его влияние прямо противоположно влиянию Тонкого Мира. Во Вселенной есть зоны, подвластные тому или иному влиянию. Но сама структура Вселенной по дурацкой прихоти теории вероятностей подразумевает перекрещивание этих самых зон, и тогда происходит самое ужасное. Очередность событий и их кармическая предопределенность нарушается, и все процессы и цепочки развития начинают вести себя, как попало. Все это находит отражение в Реальном Мире. Проявлений этому множество, и каждый раз это происходит по-разному. Последствия таких проявлений предугадать невозможно, учитывая мало изученность природы Потустороннего Мира.
   Организация, к которой я имею честь принадлежать, по мере сил пытается ликвидировать очаги этих проявлений. На худой конец, их последствия. К сожалению, панацеи для этого нет. И приходится жертвовать многим и многими. Короче, предчувствия у меня были самыми мрачными, а мысли разбегались и путались. Оседлав Кима, я продолжил путь к Ванденбромму, ибо он был Главным Аналитиком и Координатором Управления по Противодействию Потусторонним Силам.
  

* * *

  
   - Приветствую тебя, чужестранец! - сказала первая статуя, появляясь из-под земли.
   Ким встал на дыбы, и я чудом удержался у него на хребте. "Неш бы никогда так не сделал, - подумалось мне. - Все же, как они это делают?" Размышлять особо было некогда, и я погнал коня галопом. Статуя оказалась резвая - она снова оказалась впереди нас, и Ким чуть не врезался в нее с разгона.
   - Лю-лю-лю, - сказала статуя, - ну, храбрец, тебе конец!
   Самое странное, что статуи говорили, не открывая рта, они вообще-то и звуков не издавали. Но вот ведь штука, эти идиотские фразы врывались в мозг. Может быть, собеседник статуи сам отдавал себе эти команды, а может это одна из форм телепатии?
   Все это я продумал, делая на лошади хороший крюк между деревьями. Статуя снова исчезла и также бесшумно появилась в трех шагах справа. Бороться с ними нормальными способами возможности не было.
   Как прибить такую орясину? Холодное оружие тут бессильно - у статуи нет живых органов в отличие от нас.
   Ой! Кажется, статуя прочитала мои мысли и размахнулась увесистым ледорубом. Мы снова резко изменили курс.
   Единственный способ разобраться со статуей, это уничтожить ее по частям, а лучше разбить до основания.
   Когда статуя в очередной раз снова возникла в двух шагах от меня, мой клинок описал неплохую дугу и снес страшилищу его дурацкую телепатическую башку. Статуя в буквальном смысле провалилась сквозь землю, а потом возникла в отдалении, уже без головы, но все еще с крепко сжатым каменными руками ледорубом. Молча. "И это хорошо, - подумалось мне, - болтовня эта надоела". Пока я примеривался, куда бы влупить в следующий раз, как в меня влупили в самого. Проклятая голова, как ядро, врезала мне между лопаток. Я, разумеется, слетел с Кима и покатился по хвое. Приятного мало, особенно когда есть выбор. Ким пошагал, куда глаза глядят, я на секунду вырубился, но лежать было некогда. Внутренне постанывая, я со всей мочи врезал чудищу по ногам. То ли материал для ног был слабоватым, то ли мои покровители сжалились надо мной, но статуя рухнула, как подкошенная, и к тому же треснулась о хороший камень, лежащий посреди полянки, рассыпавшись на фрагменты. Можно было перевести дух и поймать свое перепуганное средство передвижения. Да, еще конечно перекурить. Я втайне надеялся, что статуя не переносит табачного дыма.
   Одной из самых неприятных особенностей Потустороннего Мира является его способность превращать мертвую материю в "живую", точнее в зомбированную. Еще точнее, запрограммированную на определенные действия. А уж эта материя имеет идиотскую особенность вмешиваться в действия и поступки живых существ, действующих согласно правилам Тонкого Мира. Что из этого получается, представить непросто, но можно. Это всего лишь одна из форм воздействия Потустороннего Мира на Мир Реальный. Допустим, Вы достаточно нагрешили в жизни Реальной и по всем законам Тонкого Мира Вас нужно наказать, или, наоборот, вели себя примерно и Вас нужно поощрить. Силы Тонкого Мира группируются, чтобы устроить Вам заслуженное наказание, или поощрение (кому там чего надо), а в самый неподходящий момент какая-нибудь гадость, типа разбитой выше статуи с ледорубом, начинает творить свои богомерзкие штучки. Человек, естественно, пугается, шарахается из стороны в сторону, как мой доблестный конь, и в результате совершает действия, которые совершать абсолютно не нужно, которые нелогичны, безнравственны и вообще создают сумятицу, и черт знает, что они создают, эти действия. Какова природа этих сил, и в чем их суть, и какая для них от этого польза, остается загадкой для лучших представителей Тонкого Мира. Ну, вот и мне интересно, зачем этот ледоруб нацелился в мою и без того пострадавшую голову? От этой напасти я кое-как прикрылся щитом, причем от удара о щит ледоруб раскололся, но положительных эмоций все эти ощущения мне не добавили.
   Вот с этими мрачными мыслями я отыскал свое перепуганное животное и мы, если можно так сказать, поскакали, а точнее поковыляли навстречу новым приключениям, которые не заставили себя ждать.
   Ожившие статуи говорили о том, что Потусторонний Мир действительно снова пробил себе выход, на сей раз в нашем тихом королевстве.
   Впереди лежал город Арфексад, а в нем, как в каждом уважающем себя городе, должно было быть кладбище, а то и не одно, и древним мертвецам уже наверняка было тесно лежать в своих могилах. Как всегда дурные предчувствия меня не обманули.
  

* * *

   Пресветлая королева Ирма бродила по своим королевским покоям, мрачно бросая взгляды на портреты своих предков, развешанные по стенам. В данный момент назвать ее пресветлой можно было лишь с большой натяжкой, ибо темные круги под прекрасными глазами и злобное выражение лица явно омрачали королевское чело. Новости с границ приходили все более тревожные, количество появившихся оборотней превысило все мыслимые пределы. То в одной, то в другой деревне крестьяне торжественно сжигали колдуна или колдунью, и отблески пожаров, казалось, сливались с разгоравшейся зарей. Это можно было сравнить с эпидемией чумы. Нормальные люди ни с того, ни с сего начинали вести себя непредсказуемо. Один лесник собственноручно зарубил топором жену и четверых детей, включая шестимесячного младенца. Молодой священник задушил веревкой от креста женщину, пришедшую к нему на исповедь. А когда монахи попытались связать его, умудрился перегрызть горло одному из них. Эти случаи, обрастая паутиной слухов, доходили до дворца, и казалось, что кольцо сжимается все сильней и сильней.
   Сведущие люди предсказывали скорый конец света, а образы предвестников этого кошмара - фигуры ужасных всадников - преследовали людей в их неспокойных снах.
   Королева лично осмотрела тело несчастного садовника, и ее поразило выражение его лица. Обычно кроткое и одухотворенное, оно превратилось в застывшую маску, в которой не было ничего человеческого. Ужасная неестественная улыбка была на этом лице, словно сам дьявол отметил уста покойника своим поцелуем.
   "Поцелуй дьявола", - так, кажется, сказал дон Клименте, обычно не склонный к поэтическим образам в минуты опасности, несмотря на высокопарные обороты своей придворной речи. А опасность тогда дохнула в лицо каждому из присутствующих. "Поцелуй дьявола, - еще раз произнесла королева про себя, - Звездочету, наверное, понравилось бы это выражение. Где же его все-таки носит? В такое время оставить королеву и пропасть с концами ... Ч-черт! ..." Королева тщательно прицелилась и швырнула украшенный жемчугами кинжал в портрет покойного супруга. Тонкое лезвие воткнулось куда-то в угол раззолоченного полотна и задрожало в порыве королевского гнева.
   Могло быть и лучше, - раздался приглушенный голос из-за колонны.
   Королева вздрогнула от неожиданности, а кинжал, наоборот, застыл на месте.
   - Какого дьявола? - повернулась к колонне Ирма.
   - С добрым утречком, - от колонны отделилась невысокая фигурка и двинулась на свет Божий. - По старинному правилу котов при дворе я должен появляться неожиданно... Если бы портреты этих хищников в человечьем обличии заменить на портреты котов, живших в этом дворце до меня, то глядишь, и кинжалы остались бы в ножнах, и ...
   - Почему это? - уже смягчаясь, произнесла королева, прищурившись, рассматривая представшего перед ней Королевского Кота Леопольда в старинной шляпе с плюмажем и игрушечной шпагой на боку. Впрочем, она это знала, шпага Леопольда была отточена подстать королевским кинжалам, ибо в обязанности королевского кота входило точить не только когти, но и клинки. Свой-то он точил с какой-то необузданной любовью.
   - Почему? - удивился кот, устраиваясь у холодного камина. - Да потому, что лики моих предков гораздо приятней для глаза, чем Ваших. О! Прошу прощения, - кот отвесил легкий реверанс. - А их добродушные, немного полные лица, в отличие от этих, - кот ткнул шпагой в портрет какого-то короля, - вызывают только положительные эмоции. Их хочется взять на руки, почесать, приласкать ...
   - Утопить, - подсказала королева.
   Кот нахмурился.
   - Ты чего приполз, бездельник? - уже улыбаясь, поинтересовалась королева.
   - Я и говорю, - с обидой в голосе продолжал нудить Королевский Кот, что врожденная способность к выражению мыслей человеческим языком, пришедшая к нам по велению Космоса и отличающая Королевских Котов от иных млекопитающих, даже подобных нам лихих собратьев, помимо некоторых преимуществ имеет ряд существенных недостатков. Как-то ... - кот стал перечислять, по мере подсчитывания недостатков, тыкая шпагой в портреты, словно экскурсовод в музее указкой. - Во-первых, нас ненавидят слуги, Во-вторых, нас ненавидят повара и, в-третьих, королевы жаждут нашей смерти, через утопление. Вот скажите, королева, почему бы мне просто не отрубить голову, как принцу Альберу? - кот сделал выпад в направлении указанного принца. - Или, на худой конец, не отравить, как баронессу Монтильер? Это же так благородно: съесть на завтрак отравленный помидор. Фу, какая гадость! Есть помидоры на завтрак! Да вообще есть помидоры! - кот скривился, и показалось, что он сейчас заплачет.
   - Яду мне, яду! - запричитал кот.
   Королева утерла выступившие от смеха слезы, и в этот момент появившийся на пороге лакей произнес:
   - Завтрак королевы!
   Следом за ним два других лакея вкатили тележку с завтраком. И вся троица молча удалилась, королева не любила излишних церемоний.
   - Лопать будешь? - просто спросила она кота.
   - Буду, - нахально ответил тот и прицелился в длинную изящную бутылку в центре столика, - и не только лопать ...
   - Один ты у меня остался, мой преданный кот, - вздохнула королева, лично наполняя бокалы. - Позволь поухаживать за тобой. Иные уже далеко ...
   Кот сдвинул шляпу на затылок и уставился на Ирму:
   - Если Вы имеете в виду Вашего Звездочета, то он поступил просто по-свински!
   Королева кивнула многозначительно:
   - Именно его я и имею в виду ...
   Она разрезала лимон кинжалом, предварительно вынув его из портрета покойного супруга.
   - Единственное, что он попросил меня сделать на прощанье, - невозмутимо продолжил кот, - ни в коем случае, - кот сделал небольшую паузу и, бережно взяв салфеткой лимон из королевских пальцев, положил его на поднос, - не давать королеве цитрусов.
   - А собственно почему? - королева взглянула в желтые кошачьи глаза и вздрогнула.
   - Мне съесть его самому или королева поверит мне на слово?
   - Значит яд, - просто произнесла Ирма.
   - Мне нравится Ваша выдержка, - похвалил кот, - увы, я уже говорил выше, что в этом дворце Королевских Котов не травят, их топят. Травят здесь только крыс и королевских особ.
   Кот забрал со столика поднос, прыгнул на подоконник и исчез в лучах восходящего солнца, на прощанье мяукнув:
   - Перепелиный паштет можно есть, он просто прелесть ...
   - Постой! - крикнула Ирма, но тяжелая портьера упала как занавес, отрезав королевские покои от остального мира. Очевидно, Леопольд успел, уходя, дернуть за шнур.
  

* * *

  
   У входа на кладбище на потускневших постаментах стояли два бронзовых ангела скорбного вида. Видимо они выполняли функции охранников этого тихого места. Кого и от кого они охраняли, было не понятно. Возможно, по свободе я бы и подумал над этой проблемой, но в данный момент почему-то не хотелось. К тому же ангелы имели довольно несчастный вид, что усугубляли их, начисто отбитые носы. Следующее, что я увидел, проехав между этими скорбными охранниками, были кости. Ким всхрапнул и недовольно закрутил головой, очевидно потому, что частично кости были лошадиными. Человечьих тоже было предостаточно, и некоторое время мы ехали в жуткой тишине, нарушаемой неприятным хрустом. Съехать на обочину аллеи не представлялось возможным, так как пришлось бы ехать по могилам. Мрачные предчувствия меня не оставляли. К тому же кладбищу этому конца края видно не было, и по прошествии некоторого времени нам повстречались первые разрытые могилы. Я уже вовсю крутил головой в поисках их хозяев, когда Ким стал, как вкопанный, и перестал реагировать на команды. Я знал, что так будет, но не думал, что так скоро, и в очередной раз пожалел, что Неш остался в конюшне.
   Мертвецов было четверо, и если не смотреть на лица, которых практически не было, то в них не наблюдалось ничего особенного. "Ну же, лошадка, - сказал я вслух, - поехали скорее, подумаешь - покойники, и мы скоро такими будем, если останемся здесь". Но Ким только раздувал ноздри и продолжал стоять. Пришлось его слегка пришпорить. Это дало свой эффект, хотя я и не сторонник этих методов. Лошадка моя взвилась на дыбы и даже, кажется, немного взбесилась. Мертвецы разбились на две группы типа "каждой твари по паре" и стали брать нас в кольцо. Наконец Ким удосужился тронуться с места, и мы понеслись. Описывать эту бешеную скачку по кладбищу, желания у меня нет. В двух словах, не я управлял лошадью, а ее безумный страх перед мертвой материей. С дороги мы сбились сразу. Ким несся, сшибая остатки сгнивших оград и опрокидывая остатки памятников. Кроме его храпа меня преследовал какой-то ужасающий вой, а может быть, это был ветер. Меня преследовала одна только мысль: когда же мы все-таки рухнем. Но как не странно, этого не произошло. То ли день сегодня был такой, то ли зомби, а их к слову было превеликое множество, были не такие агрессивные, то ли кладбище было уж очень старое, но мы вырвались. Космос был с нами. И когда Ким перемахнул последнюю стену и впереди блеснула водная гладь, я впервые за этот сумасшедший день смог нормально, по-человечески выругаться. Мы сходу форсировали речушку, к счастью утопленники не стали нам в этом мешать, и продолжили свое путешествие.
  

* * *

   Между тем Джозеф тоже не терял время даром. Расставшись со Звездочетом, он направился на север, прямиком к Норвежскому озеру, где среди дикой природы прибрежных скал обитала загадочная Херменгильда, фея Хрустального Ци. Если бы Херменгильду удалось перетянуть на свою сторону, это стало бы хорошим подспорьем в начинающейся схватке.
   Энергия Ци - энергия мысли. Телепатия, передача мыслей на расстоянии - одна из немногих возможностей энергии Ци. Херменгильда владела этим искусством, но она пошла дальше, Хрустальная фея могла материализовать Ци. Именно плодом ее больного воображения, а как всякая женщина она имела свои странности и слабости, было создание боевых отрядов из так называемых пиратов, которых она использовала в войнах прошлых лет. Эти ужасные создания не знали жалости и отличались удивительной живучестью и силой. Можно себе представить, какую опасность представляла собой фея. Поэтому в свое время Звездочету пришлось заблокировать ее способности, но уничтожать фею в целях безопасности королевства он не стал. Теперь Джозефу необходимо было склонить фею к сотрудничеству и торговаться, торговаться, торговаться. Джозеф тяжело вздохнул и покачал своей рыжей головой. В разговорах с женщинами он не был дипломатом, он предпочитал силу и напор (по расчету Звездочета именно эти качества и нравились Херменгильде, к тому же со звездочетом она говорить бы не стала в любом случае). Но Джозеф качал головой по другому поводу. Херменгильда, несмотря на возраст, была привлекательна, однако был у нее один существенный недостаток, а именно, отсутствие ног.
   Джозеф хмуро сплюнул в сторону и пришпорил коня: "Ну и ладно, главное, чтобы все остальное не покрылось плесенью. Поборемся, старушка!" Помимо собственного обаяния и атлетического сложения, рыжий великан хотел приготовить фее небольшой сюрприз. Потому он отклонился от главной дороги и направил своего жеребца в сторону монастыря торговцев дурью. "Неудобно ехать без гостинца, - подумал Джозеф, усмехаясь. - Мадам всегда любила побаловаться небольшой порцией опия, для воображения".
   Монастырь, как и положено, стоял на отшибе и казался заброшенным напрочь. Тем не менее, впечатление это было обманчивым. Торговцы дурью сами этой дурью не злоупотребляли, монахи жили в чистеньких кельях и совсем не бедно, а уж досточтимый дон Модестус держался, как кардинал.
   Джозефа не пустили дальше приемной, хотя он с доном Модестусом был прекрасно знаком. Из высших соображений Джозеф не назвал своего имени, а представился странствующим рыцарем в поисках достойного приюта. С одной стороны, это был пароль, с другой стороны, поговорить с Модестусом по душам не являлось для Джозефа целью. Опять же, клиентура в монастыре сортировалась очень строго. Но словосочетание "достойного приюта" было сигналом, и было услышано. Мрачный капеллан осмотрел Джозефа с ног до головы и, оставив его в приемной, с достоинством же удалился, унося с собой объемистый кошелек. Через некоторое время Джозефу было предложено перейти в соседнее помещение, где уже другой монах без лица, в низко опущенном капюшоне, вручил ему небольшой сверток, молча указал на небо, потом на землю, а потом сложил руки на груди и стал ждать, пока Джозеф выйдет в неожиданно открывшуюся в стене дверь.
   "Сервис", - усмехнулся Джозеф, так как за дверью оказался его верный конь, готовый в путь. Действительно, обслуживание клиентов в монастыре было поставлено на должном уровне.
  

* * *

   Призраки обступали королеву. Как давно ушедшие, так и не родившиеся доселе. Ей стало зябко, и она отдернула штору. Сумасшедшее солнце рванулось через окно и затопило королевские покои. Ирма поежилась и отошла в тень. Мысли разбегались.
   Послышались шаги, и на пороге возник церемониймейстер.
   Ваше Величество, министры собрались и ждут Вас.
   Ирма провела рукой по лицу и произнесла:
   - Ведите меня, мой друг. Живым живое.
   Церемониймейстер удивленно взглянул на королеву, но ничего не сказал.
   Министры собрались в Розовом зале дворца за круглым столом черного дерева. При появлении Ирмы они встали и почтительно вытянулись, при этом их одутловатые фигуры выражали безмерное подобострастие, смешанное с испугом. Пожалуй, только военный министр сохранял присущее его званию достоинство. Потомок великого герцога Бранденбурга не считал для себя возможным поддаваться общему настроению. А настроение у министров явно оставляло желать лучшего. "Чертовы колобки", - подумала Ирма, надевая маску за номером тридцать шесть, что означало " сейчас вы узнаете, кто ваша королева". Она молча уселась на свое место и знаком приказала министрам сделать то же самое. Лишь герцог Бранденбург остался стоять по стойке смирно.
   - Итак, герцог, - негромко произнесла королева, давая министру возможность говорить.
   Тот склонил свою седую голову и, твердо глядя прямо в глаза Ирме, произнес:
   - Мы собрались здесь, Ваше Величество, по вопросам, решение которых не терпит отлагательства. Обстановка в королевстве накалена до предела в связи с известными Вам обстоятельствами. Поэтому нижайше прошу Вашего соблаговоления на введение в стране особого положения и Вашего личного патроната в вопросах противодействия тем необъяснимым явлениям, которые послужили возникновению сложившейся ситуации.
   Он замолчал и снова заговорил:
   - Люди всегда гибли и будут гибнуть, и мы, военные, называем это статистикой. Но одно дело война, а другое дело - эта странная эпидемия. Я не хочу пугать королеву, но у любой эпидемии есть причина, устранив которую можно покончить с болезнью, а у нынешней эпидемии есть ряд существенных особенностей. Необъяснимость этого явления пугает людей. Количество оборотней растет с каждым часом. И самое главное, очень трудно отследить, что является причиной подобных превращений. Армия частично деморализована. Обычный карантин, как при эпидемиях чумы или холеры, не действует и не приносит желаемого результата. Появление новых очагов болезни предсказать невозможно, и нам остается только ...
   - Что, только? - спросила королева.
   - Оперативно реагировать, - развел руками герцог.
   - То есть?
   - То есть уничтожать оборотней по мере их появления.
   Воцарилось молчание.
   - В чем проблема? - цинично поинтересовалась королева.
   Герцог нахмурился и сжал кулаки:
   - Проблема в том, что не все до конца понимают происходящее. Как ни странно, многие не верят в то, что любящая мать запросто может убить своего ребенка, став оборотнем, и отказываются убивать своих близких, превратившихся в этих нечеловеков. Нам нужен высочайший указ о необходимости четкого повиновения в этих вопросах.
   - Значит, вам нужен указ? - медленно произнесла Ирма. - Разрешение, официальное, высочайшее разрешение на убийство одних граждан другими. И что потом? Вы не боитесь, что, получив такое разрешение, количество смертей возрастет еще больше? Что тогда, кроме оборотней, под их личиной развяжут себе руки десятки и сотни любителей острых ощущений. Ненормальные, разбойники, грабители и просто заблудшие души? Это не выход. Я разочарована. Неужели среди вас нет никого, кто предложил бы что-нибудь более действенное?
   "Колобки" притихли и как-то сжались. Герцог Бранденбург тоже молчал.
   - Я так и знала, - произнесла королева, - а посему будет так. Пишите...
   После заседания Ирма чувствовала себя как выжатый лимон. В принципе ничего кардинального она предложить своим министрам не могла. Продиктовав с десяток указов, большинство из которых содержали лишь формальные рекомендации, она метнула парочку молний в адрес своих сановников, и на этом заседание закончилось. Оставалось лишь ждать развития событий.
   И тут пожаловал принц Ипп. Вообще-то его звали Ипполит, но ростом был он невелик и весь какой-то сморщенный. Потому-то и называли его сокращенно. Был он подданным соседнего королевства Трансваалии, и раз в год приезжал свататься к вдовствующей королеве. Началось это через год после смерти короля Феликса и продолжалось по сей день. Когда королеве сообщили о визите принца, она произнесла одно только слово: "казнить". Церемониймейстер, ко всему привыкший давно, всего лишь уточнил, каким образом будем казнить. Королева сделала страшные глаза и назначила аудиенцию через полчаса в будуаре.
   Ипполит появился в будуаре, как и было назначено. Он нервно прохаживался вперед-назад, разглядывая старинные гравюры, украшавшие интерьер, время от времени икая и слегка покашливая. Время шло, но королева не спешила на аудиенцию. Для себя Ирма решила, что этот визит принца Трансваалии будет последним. Чрезмерное внимание к собственной персоне ее раздражало. Еще через полчаса принц стал проявлять явные признаки нетерпения. Он пританцовывал, становился на цыпочки и тренировал реверансы, к тому же что-то постоянно бормотал себе под нос. Все это Ирма прекрасно видела в щель между портьерами. Когда прошло достаточно времени, она щелкнула пальцами, что было сигналом к началу представления. По команде королевы в будуар вошли две фрейлины из подразделения Луизы-Фернанды. Их звали Анита и Николь, но это было не важно. Самое пикантное было то, что фрейлины были абсолютно голыми, при этом держались с воистину королевским достоинством. Они уселись в мягкие кресла по разным углам будуара и уставились на принца. Принц обомлел, приостановил свои подпрыгивания и изобразил какое-то подобие приветствия. То ли пукнуть хотел, то ли прокашляться. Пауза затянулась. Дамы начали томно потягиваться. Принц, наконец, обрел дар речи, произнес что-то типа "не соблаговолите ли вы объяснить, что все это значит?", как фрейлины, не обращая на него никакого внимания, поднялись и вышли. Через пару минут в будуар вошел обнаженный паж Жан-Мари, известный в определенных кругах как Голубой Фрегат, и стал проявлять к Ипполиту знаки изысканного внимания. Усадил его в кресло, сам уселся к нему на колени и предложил выпить "на брудершафт", мол королева задерживается, а чего зря время терять, да и девочки сейчас вернуться. Опешивший принц выпил бокал предложенного вина и получил хороший поцелуй в свои сахарные уста. Девочки действительно вернулись, да не одни. Компанию им составил отставной палач Фердинанд по прозвищу Секира. Он принес с собой набор инструментов, кожаные ошейники, замаскированные под жабо, испанский сапог и какое-то странное приспособление, похожее на тиски. С помощью фрейлин и неунывающего Голубого Фрегата будуар королевы в считанные мгновения превратился в притон, оборудованный по всем законам жанра. К тому же гравюры на стенах непонятным образом заменили какие-то скабрезные рисунки.
   - Ну-с, повеселимся! - воскликнул Жан-Мари, поливая Ипполита шампанским. - Пускай королева плачет! Без нее веселей.
   Пока палач настраивал свой нехитрый реквизит, фрейлины вовсю отдавались лесбийской любви.
   - Заводит? - поинтересовался Голубой Фрегат, поглаживая принца ниже спины. - Боже мой, какие у Вас в Трансваалии узкие брюки. Что поделаешь, мода.
   При этом острым лезвием, спрятанным между пальцами, он распустил нижнее одеяние Ипполита, и в мгновение ока принц оказался раздетым ниже пояса.
   - Какие Вы предпочитаете фрукты, Ваше Высочество? - поинтересовался паж. - Ананасы? Манго? Бананы?
   Из отвисшей челюсти Его Высочества доносилось какое-то блеяние.
   - Бананы, - утвердительно кивнул Голубой Фрегат, - разумеется, бананы. Вам подлинней или покороче? Девочки, займитесь принцем, а впрочем, я сам им займусь. Не правда ли, принц, нет ничего крепче настоящей мужской дружбы? ...
   Когда королева вошла в будуар, она увидела следующую картину. Ничего не соображающий принц Ипп абсолютно голым, если не считать украшавшего впалую грудь ожерелья из банановой кожуры, толстыми цепями был надежно прикручен к тискам Фердинанда, бывший палач заливал в его широко открытый рот остатки шампанского, а Голубой Фрегат в компании фрейлин за журнальным столиком увлеченно играл в карты.
   Королева подошла к принцу и, глядя в его опустошенные глаза, поинтересовалась:
   - Я, надеюсь, Вы не скучали, дожидаясь меня?
   - Нет, - выдохнул Ипполит. Внутри него что-то булькнуло.
   - Мои слуги исполнили все Ваши пожелания?
   Принц застонал, и цепи звякнули. Королева удовлетворенно кивнула:
   - Я рада, что Вам у нас понравилось. Фердинанд! Аудиенция окончена.
   После чего с достоинством удалилась. Ипполит потерял сознание. В назначенное время тело постоянно вскрикивающего и дрожащего принца было доставлено к границе Трансваалии и сдано местным властям с соблюдением всех необходимых почестей.
   Через несколько лет он женился на престарелой баронессе Оффенбах.
  

* * *

   Ким выдержал испытание. Звездочет добрался до жилища Ванденбромма, очевидно это было угодно тем силам, которые помогали ему на всем протяжении пути. Отворив тяжелую дверь, Звездочет оказался в темной комнате, освещенной лишь огарком свечи. Ванденбромм, казалось, спал. Но Звездочет знал, что это не так. Старик был в трансе. Его астральное тело было далеко от тела физического, а значит, было несколько минут для того, чтобы перевести дух, что Звездочет и сделал, опорожнив стоявший на столе кубок. Наконец, старик открыл глаза и впился взглядом в гостя. Они не приветствовали друг друга, в этом не было необходимости.
   - Все действительно так плохо? - спросил Звездочет.
   Ванденбромм не ответил, а просто указал на горсть кристаллов, лежавших подле него.
   - Багровый цвет не уходит, ты должен это чувствовать. Весь спектр разрушен до основания. Шансов практически нет. Структура Тонкого Мира повреждена.
   Звездочет кивнул:
   - Меня интересует одно - причина.
   Старик тяжело вздохнул:
   - Много лет назад случилась одна история, когда один из наших, я не буду называть его имени, попытался, ну скажем так, превысить полномочия. Ты знаешь, о чем я. В этом не было необходимости. И никто не предполагал, что последствия окажутся столь разрушительными. Тогда пришлось нам всем хорошо поработать, и многие из нас ушли навсегда.
   - Генетический вирус?
   Ванденбромм утвердительно закрыл глаза:
   - Тот человек посчитал себя Богом и взял на себя слишком много... То, что происходит теперь, гораздо серьезней. Я не преувеличиваю. Потусторонний Мир открыл себе вход. Ты спрашиваешь о причине. Есть хаос и порядок. Есть добро и зло. И есть Тонкий Мир, и альтернативы ему нет. Он сам - добро и зло. Он сам решает, кого наказывать, а кого награждать. Никто из нас, и даже Они, - Ванденбромм вознес глаза вверх, не знают природы Потустороннего Мира. Не знают, почему он вмешивается в наши дела. И тем не менее, это происходит. Мы можем только отгораживаться от него и ставить барьеры. Боюсь, что сейчас уже поздно. Так что причины нет. Мы имеем дело только с последствием. Потусторонний Мир непредсказуем, его действия нельзя просчитать. Я хочу, чтобы ты немедленно отправлялся за Лунным камнем - это наш последний шанс. Если удастся добраться до него, мы сможем локализовать действие враждебных нам сил в пределах этого королевства. Уничтожить их нам не удастся, и загнать туда, откуда они пришли, тоже не удастся.
   - Королевство погибнет? - спросил звездочет.
   Ванденбромм кивнул:
   - В нашем понимании - да. Это только вопрос времени. Те барьеры, что мы ставили до сих пор, уже не годятся. Скоро здесь останутся только зомби и оборотни. Тонкий Мир не сможет управлять ими, так что королевство обречено.
   - Я отправил Джозефа к Херменгильде, - сказал Звездочет, - если удастся ее уговорить, мы сможем при помощи материализации энергии Ци проследить движение оболочек Потустороннего Мира. Во всяком случае, эта информация будет нам полезна.
   Ванденбромм прикрыл один глаз:
   - Да, может быть, но это будет сделать сложно. Без Лунного камня ничего не получится. Однозначно. Более сильного генератора во Вселенной нет. Но и добраться до него трудно. Возьмешь с собой Стеффа. Все будет так, как будет. Не теряй времени.
   Звездочет поклонился:
   - Значит, королевство спасти не удастся ...
   Старик отрицательно покачал головой:
   - Иди ... Ты знаешь, что нужно делать.
   - Почему они все-таки превращаются в оборотней? Вернее, почему не все в них превращаются?
   Ванденбромм вскинул брови:
   - Как показал анализ информации, действию Потустороннего Мира подвержены в большей степени те особи, которые желают слишком многого и слишком сильно. Потусторонний Мир, в этом случае, по началу берет на себя функции Тонкого Мира и дает им то, чего они желают, но действие это усиливается во много раз. После этого особь перестает контролировать свои желания и поступки. Наступает, так называемый, макромонадный апофеоз, после чего особь перестает быть собой и полностью выходит из зоны влияния Тонкого Мира, превращаясь в оборотня. С мертвецами проще. Их оживление - не что иное, как побочный продукт влияния освободившихся энергетических потоков под воздействием энтропий Тонкого и Потустороннего Миров. Зеркальный эффект: мертвым - живое, живым - мертвое. В результате Реальный Мир становится иррациональным.
   Звездочет поправил плащ и положил руку на шпагу.
   - Возьми эти камни, - Ванденбромм указал ему на кристаллы, - они сыграют свою роль.
   - Вы оставляете нас? - спросил звездочет.
   - Да, меня призывают, - бесстрастно ответил Ванденбромм. - Мои полномочия заканчиваются на этом. Теперь все зависит от вас и от того, как быстро вы доберетесь до Лунного камня. Прощай. Я помогу тебе сэкономить немного времени.
   Ванденбромм медленно исчез в глубине жилища. Звездочет увидел, как гаснет огарок свечи и комната погружается во мрак, потом показалось, что пламя разгорается снова, сначала чуть-чуть, после сильней, еще сильней, настолько сильно, что нестерпимой болью ударило по глазам, вспыхнуло сознание и понеслось по чудовищной спирали все дальше, дальше, дальше ...

* * *

  
   Джозеф полной грудью вдохнул воздух прибрежных скал и недовольно скривился. Во владениях Херменгильды воняло какой-то мертвечиной. Источник запаха на первый взгляд установить не удалось, но Джозеф не сильно расстроился, так как был готов ко всяким неприятным сюрпризам. Проезжая по берегу озера в направлении видневшегося неподалеку замка могущественной феи, Джозеф крутил носом и тихонечко ругался про себя: "Старая перечница никогда не умела, как следует, закапывать трупы". И он оказался прав. Буквально через десяток метров он увидел наполовину засыпанную песком полуобглоданную человеческую ногу. Лошадь шарахнулась, а хозяин подумал: "Самая несчастная в мире нога, даже доесть ее толком не сумели". Вокруг останков во множестве виднелись следы шакалов. Но шакалы не были виноваты в отсутствии аппетита, поскольку чуть дальше за поворотом скальной гряды открылось такое изобилие шакальей пищи, что верный конь Джозефа испуганно заржал и, лишь после того как хозяин применил экстренные меры принуждения, согласился ехать дальше. Помимо останков Джозеф увидел обилие упомянутых выше шакалов и примкнувших к ним черных птиц, а также большое количество различных металлических предметов, в простонародье именуемых оружием. Видно было, что битва во владениях Херменгильды была нешуточной и довольно кровавой. Утешало лишь то, что поедатели трупов были довольны тем, что имеют и не требовали добавки в виде Джозефа и его верного скакуна. Когда Джозеф подъехал к замку, то с неудовольствием отметил его внешний вид, который во многом оставлял желать лучшего. Создавалось впечатление, что замок выдержал многомесячную осаду, и самое странное было то, что кроме мертвецов никого не было видно. Но Джозеф чувствовал, Херменгильда где-то здесь, иначе быть не могло, потому что заклятие Звездочета подразумевало ее присутствие в этом районе при любых обстоятельствах. "Где же ты, моя птичка?" - подумал Джозеф про себя, проезжая по чудом сохранившемуся штурмовому мосту через ров, наполовину засыпанный трупами. Главных ворот не было, точнее, на месте не было. Одна створка валялась на земле, и из-под нее прямо на Джозефа смотрела чья-то бородатая голова с выклеванными птицами глазами. Вторую створку внесли прямо во внутренний двор крепости четверо дюжих молодцев, на большее их усилий не хватило. Двое из них, как ежи иголками, были утыканы стрелами с коричневым оперением, а два других были просто изрублены в капусту, о чем говорили разбросанные неподалеку части их когда-то дюжих тел. "Весело вам тут было, ребята", - прихмыкнул Джозеф, знавший толк в подобных переделках. Внутри крепости все было также как и снаружи.
   Всадник направился к резиденции могущественной феи. Апартаменты Херменгильды представляли собой мрачное сооружение из отполированных черных гранитных плит и напоминали чудовищных размеров склеп. Ни слуг, ни охранников не было видно, как и самой хозяйки. Джозеф спешился и вошел внутрь через низкую сводчатую галерею.
   - Херменгильда! Душа моя! - прокричал Джозеф, на всякий случай сжимая эфес своей тяжелой шпаги. - Отзовись!
   Но никто не отзывался. Джозеф проходил сквозь анфиладу комнат, не встречая никого, ни живых, ни мертвых. Именно так, трупов в покоях Херменгильды, как ни странно, не наблюдалось. Фея пропала, исчезла, растворилась в призрачной дымке, унеслась северо-западным ветром. "Интересное дело", - успел подумать Джозеф, перед тем как под ним открылся предательский люк и полетел куда-то вниз.
  

* * *

   Королеву мучили кошмары. Всю ночь ее преследовали зомби, оборотни и прочая мерзость. В третьем часу пополуночи, устав от бесконечного повторения ужасных сцен, она поднялась с королевского ложа и, ежась от холода, с дикой головной болью отправилась на кухню. Ирма любила вот так запросто, когда слуги и повара спят, приготовить себе чашечку кофе с лимоном, выкурить сигаретку и съесть что-нибудь сладенькое. Обычно кофе у нее сбегал. Так получилось и на этот раз. Ирма собственноручно заметала следы преступления, когда почувствовала, что эта, всегда доставлявшая ей какое-то странное удовольствие, процедура не приносит желанного эффекта. Тревога не отступала, душу терзало предчувствие близкой беды. Когда она хотела нарезать лимон, то вспомнила предостережение Леопольда и в сердцах отшвырнула блюдце. Слезы навернулись на глаза, пресветлая королева почувствовала себя семилетней девочкой, одинокой в этом пустынном, спящем замке. Она вспомнила то время, когда Старый король наказывал ее за детские шалости, которые, по его мнению, не соответствовали будущему королевскому сану. Вообще-то Старый король баловал маленькую принцессу, но, как подобает, был строг. Почему-то именно сейчас Ирме ужасно захотелось вернуть то время, когда она могла позволить себе натворить глупостей, и получив за это легкий шлепок пониже спины, безмятежно прыгать, бегать, смеяться или плакать, как душа пожелает. Она закурила и, оставив недопитый кофе, вернулась в спальню.
   Там кто-то был. Ирма поняла это сразу. Остановившись на пороге, она в полумраке опочивальни разглядела на своей кровати груду какого-то тряпья. Самое ужасное было в том, что это тряпье шевелилось и издавало охающие звуки. Королева хотела позвать стражу, но не сделала этого. Пальцы сами нашли рукоять кинжала, к голове прилила кровь: "Кто бы ты ни был, я убью тебя", - пронеслась мысль, и королева шагнула вперед. На кровати прекратилось оханье, и груда тряпья скатилась на пол, превратившись в неприятного вида сгорбленного карлика с трясущейся головой. Он упал на колени и прошамкал.
   - Погодите, Ваше величество, не надо крови, она еще будет, но позже.
   -Кто ты? - строго спросила Ирма, не убирая кинжала.
   - У меня нет имени.
   - Что ты тут делаешь?
   - Мне нужно поговорить с Вами, поверьте, я абсолютно безопасен во всех отношениях. Все, что мне нужно, это пять минут спокойной беседы.
   - Будет тебе беседа! - многообещающе прорычала королева, ее захлестывала ярость. "Карликов мне только не хватало!" - кинжал угрожающе блеснул в пламени свечей.
   - Не убивайте!! - воскликнул ночной посетитель. - Звездочет! ...
   - Звездочет? - кинжал дрогнул в королевской руке. - Он послал тебя?
   Карлик кивнул.
  -- Говори! У тебя две минуты, если ты
   лжешь ...
   Посетитель замотал головой ...
   - В этом нет необходимости, я все сейчас объясню. Ваш Звездочет, не имея возможности связаться с вами телепатически ... Вы понимаете, о чем я говорю?
   Ирма кивнула. О занятиях телепатией со Звездочетом знали только они сами, это походило на правду. Видимо карлик действительно был послан тем, о ком говорил.
   - Ну и ... ? - кинжал опустился чуть ниже. Ё!
   - Вот я и говорю. Я ему: "Не будет она меня резать", а он мне: "Будет". А я ему: " Не будет, она женщина благородная. Опять же, королевских кровей. Зачем ей резать несчастного старика, который, не имея возможности добиться аудиенции официальным путем, вынужден проникать в королевские покои через эти ужасные дымоходы, чтобы вручить Вашему Величеству послание ее верного слуги и скромный букетик роз".
   С этими словами карлик жестом фокусника извлек из ниоткуда три чудесные розы и с почтением преподнес Ирме. Та механически протянула к букету свободную от кинжала руку, но отдернула ее, вспомнив об утреннем лимоне. "Шипы могут быть отравлены". Карлик нехорошо засмеялся и произнес без прежней старческой хрипоты:
   - Шипы не отравлены, их вообще нет. Неужели я посмел бы преподнести королеве цветы с шипами.
   Он распрямился, исчез ужасный горб, взмахом руки была убрана седая борода. И пред ясные очи королевы явился немного помятый, немного небритый, но в принципе довольно бодрый Королевский Звездочет во всем своем астрологическом блеске, с наглой улыбкой на похудевшем лице.
   - Сволочь! -с чувством выдохнула Ирма. - Какая ты сволочь! - она оттолкнула букет, но потом взяла его.
   Их глаза встретились. Потом встретились руки, губы и все остальное ...
   Через полчаса Ирма, приподнявшись на локте и обретя способность говорить, произнесла:
   - Как ты мог оставить меня в такое время?
   Звездочет закатил глаза в потолок и перешел на свой дурацкий тон:
   - Видите ли, Ваше Величество, королевская служба отнимает подчас у нас, королевских звездочетов, чертовски много времени. Нам приходится забывать о своих личных привязанностях и отправляться по велению долга в дальние - дали, в которых ...
   Ирма оборвала его пространную тираду, лягнув ногой куда-то в межреберную область.
   - Молчу-молчу, - Звездочет отполз куда-то в угол королевского ложа и загородился подушкой.
   Ирма села, сладко потянувшись, проворковала:
   - Хоть бы сапоги снял, астролог, - ее страхи куда-то улетучились, и на душе стало легко. Королева развеселилась. - Ты бы еще шпоры нацепил, кавалерист.
   - В следующий раз я учту Ваши пожелания, - с наслаждением потягиваясь и зевая во весь рот, пробормотал Звездочет.
   - Каждый раз так обещаешь, мурло, - целясь в него подушкой произнесла королева, - рассказывай, где был.
   - Партию в шахматы? Или сеанс телепатии? - уклонился от ответа наглец.
   - Ну, ... наливай, - откликнулась Ирма.
   - Значит, шахматы, - кивнул звездочет.
   Он вскочил с кровати и из ящика бюро вынул отполированную коробку, ловко открыл ее и стал расставлять на шахматной доске искусно выполненные фигурки, звеневшие как хрусталь. Это собственно и был хрусталь. Фигурки были полыми и представляли собой не что иное, как бокалы и рюмки.
   Королева в это время хозяйничала в баре, где выбрала объемистую бутылку и, присоединившись к Звездочету, стала наполнять фигурки особым шахматным смыслом. Звездочет умостился напротив нее и глубокомысленно двинул вперед королевскую пешку.
   - Только не в поддавки, - предупредила королева, - а то будет как в прошлый раз, ничья на девятом ходу.
   Оба расхохотались. Через некоторое время, а партия игралась в полной тишине, если не считать позвякивания "съедаемых" пешек, Звездочет произнес:
   - Защита Каро-Канн, - голос его был нетверд.
   - Сказала бы я тебе, - буркнула королева, - набрасывая халат на точеные плечи.
   Еще через пару ходов она сообщила:
   - А меня отравить хотели ...
   - А я знаю, - ответил Звездочет и сделал шах королю.
   - Кто? - глаза королевы блеснули сталью.
   - Слон в пальто. Шах, - Звездочет потер руки. - Я же говорил, что женский алкоголизм не излечим.
   - Больно ты умный, - королева увела короля на безопасное поле.
   - Должность такая, - прищурил глаз Звездочет, нацеливаясь конем на ферзя.
   - Короче, ничего рассказывать ты не хочешь, - вздохнула королева. - Ладно, будем считать, ты знаешь, что делаешь.
   - На все воля Божья, - кивнул Звездочет, цинично забирая ладью. - Сдаешься? За здоровье королевы!
   Королева фыркнула, а опорожненная ладья присоединилась к другим фигуркам, сошедшим с доски. Несмотря на упорное сопротивление, Ирма получила законный мат и неожиданно для себя уснула прямо за доской.
   Когда утром она открыла глаза, то обнаружила себя лежащей на кровати, заботливо укутанной в лебяжье одеяло. О Звездочете напоминали лишь опустошенные шахматные фигурки и три шикарных розы без шипов в старинной вазе у изголовья.
  

* * *

   Летел Джозеф недолго. Будучи парнем непугливым, он и испугаться не успел, как свалился, да и мысли мрачные его посетить не успели, тем более, что вскоре его свободно парящее тело спружинило на что-то мягкое и круглое и закачалось в пустоте. "Шутим, значит", - подумал Джозеф, приняв более-менее устойчивое положение, и осмотрелся. Благо в том месте, где он оказался, было, как ни странно, светло. Осмотр показал, что приняла его благородное тело гигантская паутина, висевшая посреди, как казалось сверху, бездонного колодца. Свет по мере удаления в глубину мерк, и колодец казался черной дырой. Метрах в двадцати над головой угадывался потолок. Больше ничего интересного не было, кроме гладких и явно скользких стен. Джозеф стал ждать, удобнее устроившись в нитях паутины. Он понял, чьи это штучки, не понятно было только, кто появится первым - гостеприимная фея Херменгильда или хозяин паутины. Более нетерпеливой оказалась женщина. Джозеф не удивился, когда через несколько минут увидел на верхней площадке ее знакомый силуэт.
   - Отдышался? - любезно поинтересовалась Херменгильда. - А я то думала, что это за рыцарь пожаловал в мои Богом забытые владения. А оказалось, что это вовсе и не рыцарь, а обычный пройдоха в рыцарских доспехах, начинка отсутствует, одна скорлупа, да и та не ахти. Что ж ты шлем потерял, рыцарь? Под ноги смотреть надо.
   - Это я значит пройдоха? - констатировал Джозеф. - Хорошо-о. А ты кто у нас будешь сегодня? Как всегда младая красавица на берегу Норвежского озера? Стоишь, с надеждою глядя в даль, а не появится ли на горизонте прекрасный рыцарь, мужественного образа и мужского пола, с соответствующим достоинством. Ан, нет, не появляется рыцарь, все какие-то бродяги попадаются.
   - Ты больно не умничай, - ухмыльнулась фея, - сейчас только свистну, паук придет, посмотрит, что там у тебя за достоинство под доспехами. Как устрицу тебя разломит и ...
   - Ай-яй-яй! - притворно заплакал пленник. - Значит как устрицу? А я то думал, ты обрадуешься, выпьем с тобой, побеседуем, подарок тебе принес ...
   - Какой еще подарок? - заинтересовалась Херменгильда. - От тебя с твоим Звездочетом только гадостей можно ожидать. Заточили бедную женщину в собственном дому, под домашним арестом, можно сказать, тьфу! Пауку свои подарки будешь дарить!
   Джозеф залез в карман и вытащил на свет знакомый читателю мешочек из монастыря торговцев дурью.
   - А твой паучок тоже не дурак побаловаться? Тебе привет от дона Модестуса.
   Глаза Херменгильды вспыхнули дьявольским огнем. Джозеф даже зажмурился.
   - Дай сюда, - приказала фея, протягивая руку, - быстро!
   Джозеф спрятал мешочек и закачался на паутине.
   - Обрадовалась? То-то! Извлекай меня отсюда.
   Херменгильда слегка зарычала и хлопнула в ладоши, паутина подбросила Джозефа и в мгновения ока он оказался на площадке подле красивого кресла, на котором восседала безногая фея.
   - Так-то лучше, - удовлетворенно произнес Джозеф, отдуваясь. - Значит, все-таки побеседуем? - его расчет оправдался: при виде наркотика фея стала сама любезность, но Джозеф знал, что если отдать его Херменгильде раньше времени, то его жизнь не будет стоить ни гроша.
   - Коньяк? Ром? - тоном дрессированного официанта поинтересовалась фея.
   - Ром, - кивнул Джозеф, - в одном бокале и только после Вас.
   - Какие мы предусмотрительные, - прошипела Херменгильда и поехала в кресле по дворцу.
   Джозеф двинулся следом. Они расположились в не убранном будуаре, по очереди выпили из старинного позолоченного кубка, и Джозеф спросил.
   - Открой мне тайну, великая фея, кто эти добрые люди, что усеяли своими костями твою плодородную землю?
   - А-а, - отмахнулась фея, - не обращай внимания, просто мне скучно. Знаешь, со скуки многие женщины творят глупости, вот и я ступила на этот путь. А что мне было делать? Вы меня изолировали, привязали к замку, а мне теперь что, помирать от старости?
   - Ну, до этого скажем далеко, - Джозеф отпустил комплимент. - Ты сама их создала?
   - Разумеется, - кивнула фея, - потешилась вдоволь, столкнула как голодных собак.
   - А причина войны, разумеется, ты?
   Херменгильда гордо кивнула.
   - Их предводители не поделили мою благосклонность. Извини, что у меня не прибрано. Лень было уничтожать их кости. Пусть это сделает ветер, будет и ему работа. А у меня, знаешь, хандра ...
   - Догадываюсь, - улыбнулся Джозеф, - ну, ладно, возьми, - он вынул из кармана заблаговременно приготовленный пакетик с одноразовой дозой.
   - А остальное? - сверкнула глазами фея, хватая пакетик.
   - Растяни удовольствие, - продолжая улыбаться, ответил Джозеф, - всему свое время.
   Через несколько минут на лице Херменгильды разлилось неземное блаженство.
   - Я всегда говорила, что ты настоящий кавалер, знающий толк в женских слабостях, не то, что твой друг Звездочет, ты всегда мне нравился, - фея томно потянулась, - еще рому?
   Через несколько часов Джозеф покидал владения удовлетворенной Херменгильды, заручившись ее поддержкой в свете тех дел, которые предстояло выполнить ему и Звездочету в их нелегкой миссии. Фея оправдала его надежды в этом плане, как оправдала и его самые смелые фантазии. У бедной женщины действительно давно не было настоящего мужчины, а создаваемые ею образцы годились, видимо, только на то, чтобы тихонько похрустывать своими обработанными ветром костями под копытами его, Джозефового, благородного жеребца, который нес своего хозяина на встречу холодному северному ветру.
  

* * *

   Оставив Ирму досматривать свои королевские сны, я незаметно проник в задний дворик замка, где в колючих кустах терновника меня дожидался Стефф, по крайней мере, я на это надеялся. Стефф не обманул моих ожиданий. Казалось, он спал, во всяком случае, его поза говорила об этом: тяжелая голова покоилась на могучих лапах, а дыхание, если оно и присутствовало, было совершенно незаметным. Однако при моем приближении на голове неожиданно возникли живые умные глаза и по мере моего продвижения они загорались все ярче. Я знал, что возможности Стеффа довольно велики, и все же немного опасался за исход нашего предприятия, а сделать нужно было довольно много.
   Я шел и думал, как ни странно, о бесконечности Вселенной. Та информация, которой я располагал, давала ответы на многие вопросы, но еще большее их количество возникало. Прежде всего, не прав был Коперник, Галилей тоже был не прав, может быть в меньшей степени. Ближе всего к истине были простые люди, которые утверждали, что жизнь - бардак, все женщины - проститутки, а солнце - обыкновенный фонарь. В принципе так оно и было. Если взять структуру солнечной системы по Ванденбромму и иже с ним, то центром ее является не солнце, как это ни абсурдно, а Земля - единственная планета системы, наделенная Разумом, ибо Разум стоит во главе всех процессов, происходящих во Вселенной. "Ха", - возразите вы. - Сколько во Вселенной звезд? А сколько разумных планет? И тем не менее солнце, причем любое солнце - читай звезда, всего лишь источник энергии для поддержания пресловутой разумной жизни. Но не центр системы, а лишь ее неотъемлемая часть. Другие планеты системы - лишь поддерживают структуру, но не определяют ее. И так всюду. Тонкий Мир опутывает эту систему паутиной своего влияния, он - везде, где есть разумная жизнь, он спутник Разума и одновременно его создатель. Цель жизни всякого живого существа - в момент перехода наполнить энтропию Тонкого Мира чистой энергией, необходимой для создания неких Субстанций Разума. Чем выше энергетика Субстанции, тем выше ее возможности. Для Разума нет границ, нет времени. Суть эволюции - в заполнении мертвого космоса Разумной жизнью, этот процесс бесконечен. Да, обросшая мускулами Субстанция способна оживить звездную систему, наделить ее Разумом, но вполне возможно, что где-то другая разумная система погибнет. Тонкий Мир, утверждаясь в одних пределах, не всегда способен удержаться в других. И этот процесс бесконечен, как сама Вселенная. Нечто подобное происходило во вверенном мне королевстве, только в несоизмеримо меньших масштабах. Здесь снова столкнулись Мертвое и Живое. Об этом я размышлял, механически пощупывая и перекатывая в пальцах камешки Ванденбромма.
   Задача у меня была такая. Шесть камней доставить в равноудаленные друг от друга точки на границе королевства. Седьмой камень после наступления некоторых событий, о которых позже, доставить в Центр королевства. После чего, по аналогии с солнечной системой возникнет замкнутый контур, внутри которого, если все сложится удачно, останутся силы Потустороннего Мира, нашедшие выход здесь. Разумеется, внутри этого контура будут править его законы, но Потусторонний Мир будет локализован и не сможет распространяться дальше, потому я и напустил туману в разговоре с Ирмой - не хотелось пугать ее раньше времени, тем более, что роль ей отводилась во всем этом незавидная.
   Впрочем, я отвлекся. Стефф уже давно глядел на меня своими удивительными глазами. В них не было преданности, не было подчиненности. Эта собака смотрела на меня как на партнера, как на равного, и может быть даже с некоторой снисходительностью. Почему Стеффа создали в виде собаки, для меня было загадкой. Очевидно из высших соображений, как обычно. Да, Стефф был существом искусственным, но, безусловно, разумным. В нашем предприятии функции были распределены четко: Стефф - компас, путеводная нить, индикатор, отчасти источник энергии; я - исполнитель и наживка, мишень для сил Потустороннего Мира, впрочем, мишенями могли стать мы оба. Мне предстояло помимо организации доставки камней выполнить Задачу Пути, то есть отправиться к Лунному камню.
   Самое смешное то, что Лунного камня как такового не существует. Вся соль в том, чтобы пройти Путь, причем точных очертаний Пути нет, нужно просто идти, ехать, скакать, бежать, кому что нравиться, и совершать поступки. При этом благодаря определенным способностям, заложенным во мне, в конце этого Пути, опять же при удачном раскладе, мое сознание должно войти в некую Пограничную область, когда очертания Реального Мира перестанут во многом быть реальными. В нужный момент земной спутник - Луна, как часть системы, в моем сознании распадется на составляющие и седьмой камень Ванденбромма поменяет окрас. После этого его и нужно будет доставить в Центр королевства, тогда и только тогда, при условии, что оставшиеся шесть камней будут там, где нужно, наконец-то замкнется контур, королевство превратится в кокон, миссия будет выполнена. Проще не бывает. А мой Стефф на протяжении Пути будет мне пресловутой нитью Ариадны и своеобразным индикатором правильности в выборе направления.
   "Что ж, пресветлая королева, очевидно, не скоро ты вновь увидишь своего Звездочета". Не хорошо оставлять ее в таком состоянии, но выбора у меня не было, единственное, что я мог сделать для Ирмы, так это отвлечь ее мысли. Я призвал на помощь силы Тонкого мира и вызвал в королевство тетушку Флоренцию, и при этом даже ехидно потер свои шкодливые руки - во всяком случае, теперь королеве будет не скучно. А сам, решив эту проблему, стал обдумывать свои дальнейшие действия, одновременно помогая Стеффу выбраться из колючих кустов.

* * *

   Тетушка Флоренция имела вполне благообразный вид и четырнадцать сиамских кошек разного возраста. Она никогда заранее не сообщала о своем прибытии, но любила, чтобы к ее приезду все было готово. Иначе плохо становилось всем, начиная с королевы и заканчивая последним поваренком.
   Многочисленная свита, не менее тридцати человек, из которых восемнадцать присматривали только за кошками, мгновенно заполнила тихие своды дворца суетой и мяуканьем. Присматривающих за кошками лакеев было восемнадцать по той простой причине, что три кошки тетушки Флоренции были на привилегированном положении. Изольда и Дездемона имели по два личных лакея, следивших за всеми их кошачьими капризами, а роскошная, апельсинового цвета с изумрудными глазами красавица Розалинда имела трех статных секьюрити, боявшихся даже дышать в ее присутствии и потому все время ходившими с вытаращенными от постоянного напряжения глазами. Причем на цыпочках.
   Тетушка заняла наилучшие апартаменты дворца, отобедала в компании немного обалдевшей от неожиданного визита племянницы и по-хозяйски стала раздавать указания королевским фрейлинам. Больше всего тетушку беспокоили три вещи: сырость во дворце, политическая обстановка в королевстве и эта ужасная грубая пища.
   Вы знаете, милочка, - говорила Флоренция, брезгливо указывая на блюдо с остатками перепелов, - это - не птица. Это бог весть знает что, но не птица, птица такой не бывает. Мой покойный супруг говаривал, что лучших перепелов надо кормить отборным зерном, а это у вас какие-то воробьи получились, это у вас крестьяне должны кушать. И вообще я ничего не понимаю, что происходит, все вокруг говорят о каких-то оборотнях, эти все ужасы на Севере, и на Юге тоже. Что делает армия и полиция? За что они получают жалованье? Немедленно надо им урезать доходы. Э-э-э... Как бы это сказать ... Э-э-э ... Применить власть, что ли? Ваш покойный супруг никогда бы такого не допустил ...
   - Тетя! - не выдержала Ирма. Упоминание о Феликсе неприятно укололо королеву.
   - Не смей повышать на меня голос, девчонка! - вскипела тетушка Флоренция, - ты еще в люльке лежала, а я уже была замужем за герцогом Роббенмондом. Что это был за мужчина! Вот кто умел наладить ... э-э-э ... дисциплину в войсках! А какие были войска! Это сейчас ты набираешь в армию каких-то оборванцев, кормишь, поишь их, а они не могут обеспечить... э-э-э... безопасность! Это кто? - она ткнула пальцем в вытянувшихся в струнку королевских лучников. - Гвардейцы? Это не гвардейцы, это какие-то робин гуды с большой дороги. Зачем им эти хвосты на шлемах? Прикажи им сменить... э-э-э ... экипировку. Моих кошечек это может раздражать. Я так боюсь за них: эта сырость во дворце. Изольда так простужена, я просто не знаю, что мне с ней делать! Эти ужасные сквозняки по дороге сюда, эти свирепые ветры... пассаты... э-э-э... муссоны! Какое-то безобразие. Почему никто в королевстве не может управлять погодой! У моего четвертого супруга лорда Эдуарда был свой... э-э-э... синоптик. Он по заказу вызывал дождь, ты представляешь?
   Ирма была на грани истерики, но пока сдерживалась. Еще через сорок минут трепа обед, наконец, кончился, и тетя отправилась почивать, напоследок обнадежив Ирму, что погостит во дворце еще какое-то время. Мол, все-таки стены тут старой постройки и хоть на них то можно положиться в случае чего, ибо строились они еще в те времена, а не этими современными халтурщиками. Бормоча все это себе под нос и на чем свет стоит проклиная здешнюю сырость, тетушка в компании многочисленных лакеев все-таки удалилась, а Ирма, кусая ногти, нервно нарисовала на салфетке толстую похабную кошку и утопила ее в отличнейшем Ригельском соусе.
  

* * *

  
   Звездочет в это время задумчиво сидел в уголке таверны "У Роджера" и размышлял о превратностях судьбы, быстротечности времени и размерах бюста обслуживающего персонала. Перед ним стояла откупоренная бутылка вина и некоторые закуски. Из задумчивости его вывел невесть откуда свалившийся кот Леопольд, загадочно завернутый в плащ, при шпаге и в полумаске.
   - Значит, пьем в одиночку и корчим из себя Сократа? - поинтересовался кот, нагло наливая себе из бутылки.
   Звездочет задумчиво глянул на него и произнес:
   - Сократ по молодости был не плохим боксером. Не боишься?
   Кот отрицательно помотал головой и вытер усы:
   - Я уже свое отбоялся ...
   Он мурлыкнул и подмигнул звездочету:
   - Тетушка Флоренция пожаловала! Там такие киски!
   - Я рад за тебя, - меланхолично произнес астролог, - Джозеф задерживается!
   Кот еще плеснул себе в бокал, потом подумал и плеснул в бокал Звездочету.
   - Видимо Херменгильда еще в форме! За нее! - Леопольд лихо выпил, подцепил кусок сыра и шпагой стал ковырять под столом.
   - Что ты там ищешь, придурок?
   - Мыши! - кот понизил голос. - Помолчи, спугнешь.
   Какое-то время они молчали, потом кот спрятал шпагу и произнес:
   - Все, спугнул!
   Время шло, Джозеф не появлялся. В таверне началась какая-то потасовка. Два пьяных любителя потолкаться перевернули стол, женщины завизжали, все шло своим чередом.
   Наконец от мощного удара снаружи дверь распахнулась, и в полумрак таверны шагнул долгожданный Джозеф. Одним неуловимым движением он заставил замереть подвыпивших бойцов, другим неуловимым движением ущипнул пониже спины подвернувшуюся под руку прислужницу, громогласно расхохотался и через несколько мгновений присоединился к коту и Звездочету.
   - Она сказала, что поможет, - вместо приветствия сообщил он, делая знак прислужнице - та принесла еще выпивки и удалилась, слегка покрасневшая и растерянная.
   - Ты уверен в ней? - спросил Звездочет.
   - Конечно, нет, но у нас нет другого выхода, - ответил Джозеф.
   - Выход есть, - вздохнул Звездочет, - но время ...
   Джозеф кивнул:
   - Время поджимает. Я могу отправиться немедленно, камни у тебя? Прекрасно.
   - Прекрасного мало, - глубокомысленно заметил Леопольд, - что ты ей пообещал?
   - Дури, много дури, неограниченное количество, даже если придется спалить гнездышко дона Модестуса.
   - А может лучше Херменгильду заточить у него в монастыре, - предложил кот, - пускай живет себе в святости и боголепии, - он молитвенно сложил лапы.
   - Монахов жалко, - заметил Звездочет, - не потянут они такую мадам, даже со всей паствой... Проблема в том, что в момент отправки камней в точки назначения мне придется снимать барьер. Боюсь, что Херменгильда воспользуется этим и вместо камней отправит нас куда-нибудь ...
   - Исключено, - стукнул кулаком по столу Джозеф, посуда звякнула, - она сделает все как нужно!
   Звездочет мрачно скривился:
   - Ты так уверен?
   Джозеф сплюнул:
   - Нет!
   - То-то, ладно, сделаем так ...
   Наутро три всадника тихо покинули столицу и поскакали в северном направлении. Их сопровождала огромная собака.
  

* * *

  
   Они двигались с юга, и не было им числа. У них не было лиц и не было больше имен. Они были беспощадны и неумолимы как рок. Их ряды множились по мере продвижения. Их доспехи сверкали на солнце, а сгнившие одежды, как ни странно, лишь подчеркивали их неземное величие. За ними оставались пепелища и трупы, но не все трупы оставались. Часть мертвецов, павших от их окровавленных рук поднималась и шла вослед этому страшному воинству. Там, где прекращались крики, воцарялось молчание, не погребенные тела, забракованные неведомыми силами, оставались на пыльных дорогах в ожидании конца света.
   Их предводитель стоял, словно статуя, в раззолоченных одеждах на вершине гробницы трех королей и, казалось, смотрел на них сквозь решетку забрала. Павлиньи перья его сверкающего шлема развевались по ветру. Украшенный рубинами скипетр, как символ королевской власти, сжимала крепкая рука в чешуйчатой рукавице. Но глаза за решеткой забрала были мертвы, и под доспехами не билось жестокой сердце.
   Мертвецы шли и ехали по дороге на Север, мертвец вел их мимо гробницы трех королей, восседая на теле окостеневшего дракона с ужасной пастью и крылом, украшенным рыцарским гербом. Мертвец стоял на крыше гробницы, салютуя скипетром своим ужасным войскам.
   Войска шли на столицу, и не было им числа.
  

* * *

  
   Бывший Королевский паж Джек пребывал в прескверном расположении духа. "Чертова девка! - он снова прикоснулся к опухшему уху, - И откуда Луиза-Фернанда откапывает подобных стерв?" Он не был большим поклонником женского пола, но любил, чтобы ему оказывали знаки внимания.
   После смерти короля Феликса незыблемые, казалось, позиции Джека при дворе пошатнулись. Ирма не выносила подобных личностей и старалась понемногу избавляться от окружения своего покойного супруга. Но с Джеком такие вещи не проходили: что-что, а нос по ветру он держать умел и при случае всегда мог доказать свою необходимость тем, кому хотел. Будучи ближайшим соратником покойного Феликса, сеньор Джакопо - а именно так предпочитал называть себя Джек - в свое время выторговал себе звание Королевского Постельничего, и по сложившийся иерархии занимал при дворе место где-то между королевским брадобреем и доном Клименте.
   От брадобрея, в силу своей женской конституции Ирма отказалась, переведя его в графы и выделив ему же небольшое поместье на западе королевства в Оллфорде. А Джек пост свой сохранил - согласно традиции и несмотря на то, что Ирма не доверяла ему заниматься собственной постелью, предпочитая услуги фрейлин. Сеньор Джакопо ограничился присмотром за пустовавшим королевским ложем Феликса, а между делом занялся и другими постелями сограждан по королевству, прибрав к рукам текстильную промышленность и частично торговлю.
   Он не был министром, но он был могущественным человеком. Его не уважали, но боялись. Многие точили на него зуб, поминая проделки Джека, любившего при жизни своего патрона вдоволь поиздеваться над придворными и простолюдинами в период пьяного разгула, но зуб этот в ход пускать не решались, зная, что Джек никогда никому ничего не прощал, и имел к тому же огромное влияние на самого Сэмюэля Рика - начальника королевской полиции.
   И вот, такую серьезную особу посмела стукнуть по уху какая-то фрейлина да еще новенькая!
   В предвидении расплаты Джек причмокивал толстыми губами и жмурил глаза. Его фаворит Маленький Джим подобострастно наблюдал за размышлениями своего покровителя, следя за каждым его движением и готовый в любой момент бежать по первому зову синьора.
   - Знаешь ли ты, Джим, что такое королевская власть? - неожиданно произнес Джек.
   Джим восторженно вскинул голову и по щенячьи завизжал от радости.
   Бывший Королевский паж мечтательно закатил глаза:
   - Дурачок ты, Джим, дурачок! По молодости своей и неопытности ты даже не можешь представить себе всего великолепия, всего блеска былого великолепия! Что мы видим сейчас? Пустота и скука. Ирма разрушила этот мир, она просто недальновидная глупая девка, которая по иронии судьбы оказалась облаченной королевской властью! Весь ужас нашего положения в том, что умер Феликс, а не она. Но ничего, мой друг, ничего! Поди сюда...
   Джим на четвереньках подполз к ботфортам босса льняной и ткацкой промышленности и потерся щекой о голенище.
   - Мы свое возьмем, - еще раз мечтательно произнес Джек. - Корона! - он тяжело вздохнул и еще раз повторил: - Корона ...
   Джек наклонился, почесал Джима за ухом и спросил с ухмылкой:
   - Ты готов стать моей королевой?
  

* * *

   Во владениях Херменгильды почти ничего не изменилось. Все так же мрачно смотрели на гостей мрачные башни ее замка, все так же ковырялись в пыли отяжелевшие черные птицы. Было холодно и тоскливо.
   - Ладно, ребята, мы скоро, - произнес Звездочет, похлопывая по шее Неша - на этот раз, скрепя сердце, Хенрик отпустил коня в поход, а Ким остался в конюшне переваривать приключения предыдущей поездки.
   К Херменгильде Звездочет отправился с Джозефом, по его плану кот со Стеффом должны были оставаться за сценой. Стефф к подобному развитию сюжета отнесся с философским спокойствием, это существо, похоже, вообще не имело никаких эмоций. А с Леопольдом было сложнее. Он всем своим видом выражал полнейшее неодобрение своей предстоящей пассивной позицией - он рвался в бой на главные роли, а ему отводили место надсмотрщика за какой-то собакой, будь она хоть семи пядей во лбу!
   - Не грусти, - Джозеф потрепал кота за ухо.
   - Руки! За уши он меня будет хватать! - кот вырвался, хотел вытащить шпагу, но запутался в складках плаща, уронил шляпу, яростно взвыл, сорвал с себя рукавицы и когтями стал драть почерневший от гари ствол какого-то дерева. - Присмотрю я за вашей собачкой, присмотрю! А вы идите, иди-ите, попутного вам ветра, господа рыцари, да только пожалеете, что не взяли с собой Леопольда, ох, пожалеете!
   - Не каркай, не ворона! - нахмурился Джозеф, Звездочет миролюбиво положил руку ему на плечо:
   - Мы скоро, Леопольд, придет и твой черед отличиться!
   Они поскакали к замку, а Кот уныло уселся под деревом.
   - Зайди с другой стороны, - негромко сказал он Стеффу.
   Тот послушно обошел вокруг дерева и сел справа от кота, в его удивительных глазах мелькнуло недоумение.
   - Псиной от тебя несет, как от дворняги, - пояснил кот, - а так ветерок твой запах поганый от меня уносит. Понятно? То-то ...
   И нахлобучив шляпу на голову, королевский кот мгновенно уснул под охраной могучей космической собаки.
  

* * *

  
   Херменгильда ждала в главном зале, на ней было роскошное черное платье и бриллианты, волосы были уложены в неимоверной сложности высокую прическу, и взгляд ее был воистину королевским.
   При виде Джозефа, вошедшего первым, она с невольной радостью шире распахнула свои черные глаза, а при появлении Звездочета как-то сжалась и стала похожа на пантеру, готовую к прыжку.
   - Приветствую тебя, Херменгильда! - Джозеф поклонился, Звездочет равнодушно прислонился к колонне.
   - Явились, рыцари, - скривила красивые губы могущественная фея. - Неужели великий Звездочет наконец-то вспомнил о своей бессловесной жертве?
   Звездочет хмыкнул и промолчал.
   - Ладно, - фея протянула к вошедшим руку, - давайте сюда ваши камни, и мешочек тот, что у тебя за пазухой, тоже давай, - это уже относилось к Джозефу, - пользуешься женской слабостью, бездельник.
   Джозеф галантно преподнес наркотик Херменгильде, а вместе с ним шесть прекрасных камней в небольшой шкатулке с инкрустациями.
   - Ого! Знаки Космоса! - разглядывая коробочку, изумилась Херменгильда. - Это - что-то, как поживает достопочтенный Ванденбромм?
   Звездочет пожал плечами.
   - Ну конечно! Говорить с несчастной пленницей является недостойным великого Звездочета. Ладно, мы люди скромные, перетопчемся как-нибудь.
   Херменгильда поехала в своем кресле по залу:
   - Помнится, когда ты заточил меня здесь, я была ужасно зла на тебя, Звездочет, а сейчас, веришь, мне стало просто все равно. Иногда я бываю груба, жестока, но я всего лишь женщина. Запомни, я больше не претендую на власть. Весь этот мир такая мерзость, а королевство ... Черт с ним, все равно скоро тут будут одни мертвецы. Так что ближе к делу, господа.
   - Хотелось бы верить в твою искренность, Херменгильда, - ласково произнес Звездочет.
   - Можешь не верить, хитрец, - улыбнулась та. - Но... тебе придется снимать барьер, где гарантия, что я вместо переброски ваших дурацких камней не отдам приказ уничтожить этот замок вместе со всеми нами? Энергия Ци способна на это, ты же знаешь ...
   Джозеф побледнел. Звездочет улыбнулся:
   - Ты так ненавидишь меня?
   Глаза Херменгильды вспыхнули лютой ненавистью:
   - Я обожаю тебя! Подлец! Ты еще смеешь сомневаться! - она вцепилась в подлокотник кресла. - Ты отобрал у меня все! ...
   " Наркоманка несчастная", - подумал Джозеф.
   " Истеричка, - подумал Звездочет, - истерики нам только не хватало".
   - Мы придем через пять минут, - сказал он и вышел из зала, увлекая за собой Джозефа.
   - Пускай примет дозу, - шепнул он товарищу, Джозеф понимающе кивнул.
   Через пять минут они действительно увидели другую Херменгильду. Глаза ее блестели, а голос был бархатным и тихим:
   - Нет, вы все-таки неплохие ребята, и я вам действительно помогу. Ведь вы не оставите меня здесь одну? Ведь правда? И вы дадите своей Херменгильде столько порошка, сколько обещали? Я знаю, Звездочет подлец, но он ... хи-хи ... всегда держит слово
   - Интересно, - подумал астролог, наблюдая за феей, - что в конце концов окажется сильнее - желание получить неограниченное количество опия, или желание мне отомстить?
   - Слушай меня, Херменгильда, - сказал Звездочет, - первый камень ты доставишь на вершину горы Раддок, что в десяти километрах от твоего дворца - это первое наше пожелание, - после этого я буду ждать подтверждения. Приготовься, я снимаю барьер.
   Джозеф увидел, как Звездочет изменился в лице и застыл словно статуя. Все засияло. Живые волны чистой энергии заструились по замку, все окружающее оказалось как в дымке, и откуда-то оттуда, из глубины этого тихого сияния раздался вопль Херменгильды: " Второй камень я отправляю тебе в задницу! Взять их!"
   - Ставь барьер! - заорал в свою очередь Джозеф, видя как прямо из ниоткуда на него летят два дюжих молодца со сверкающими тесаками, он вырвал из ножен шпагу и стал в позицию. - Ставь снова барьер! Она предала нас, сука! - клинки скрестились.
   Джозеф успел увидеть вынырнувшие из сияния холодные как сталь глаза Звездочета, все закружилось, мелькнули черные безумные очи Херменгильды, звенело железо, а потом все погрузилось во мрак ...
  

* * *

  
   Любимица тетушки Флоренции красавица Розалинда была большой лисой. Кроме того, она любила сладкое. Причем, если ей давали его прямо под нос, она считала съесть это ниже собственного достоинства. Зато, когда ей удавалось улизнуть от своих конвоиров и стащить что-нибудь по-тихому, ее радости не было предела. Поэтому и была она на особом положении, и охраняли ее так строго.
   Прогуливаясь по замку в сопровождении секьюрити, Розалинда обратила внимание на лакеев с тележкой, везущих по коридору ужин королеве Ирме. Вид прекрасных пирожных заставил кошачье сердце биться все учащенней, розовый язычок нервно облизал любопытный нос.
   Остальное было делом техники. Поравнявшись с тележкой на развилке двух коридоров, Розалинда нырнула под нижнюю полку столика одним неуловимым движением. Тележка покатила дальше, а секьюрити удивленно стали хлопать глазами. Наконец, один их них посеменил за лакеями Ирмы и, запинаясь, стал бормотать про кошку, случайно влезшую в королевскую тележку. Лакеи Ирмы, ненавидевшие тетю Флоренцию и всех ее сопровождающих, стали громко издеваться над незадачливыми секьюрити и обещали позвать королевских лучников:
   - Понаводили тут дерьма кошачьего, спасенья от них нет, - кричал Ригондо, старший лакей, - сегодня кошек понавозят, завтра свиньи будут по дворцу разгуливать. Следить нужно лучше за животиной, на то тебе и жалованье и платят, кошачий охранник.
   Такого оскорбления секьюрити стерпеть не смогли. Два других кошачьих охранника подбежали к первому, лакеи Ирмы вступились за Ригондо. Завязалась потасовка.
   В это время Розалинда тихо, мирно, жмуря свои изумрудные глазки, лакомилась любимыми королевскими заварными пирожными с кремом.
   Когда на шум в коридоре явились королевские лучники, драка уже прекратилась. Побледневшие и потрепанные секьюрити тетушки Флоренции и лакеи королевы Ирмы с выражением ужаса на лицах стояли над разбитым фарфоровым блюдом с пирожными, на осколках которого лежало бездыханное тельце апельсиновой Розалинды с остекленевшими изумрудными глазками и вымазанными кремом усами.
  

* * *

   - Живой, он живой! - Джозеф открыл глаза. Над ним склонилась усатая морда Леопольда:
   - Подумаешь, царапина! Мне когда-то полхвоста отрубили, ну и что? Пришил себе новый, всего-то и делов!
   Джозеф попытался сесть, и это у него получилось. Повязка давила на грудь. Он огляделся. Сидел он на повозке, и эта повозка, запряженная Стеффом, мчалась по дороге прочь от замка Херменгильды. Звездочет и кот, как почетный эскорт, скакали рядом.
   - Все в порядке? - спросил Джозеф хрипло.
   В порядке, в порядке, если не считать того, что нас предали, - похвастался кот, натягивая узду.
   - Барьер?
   - На месте, - откликнулся Звездочет, - она слишком поторопилась нас убить, произошло наложение. Ее монстры наполовину застряли у нее в подсознании, а наполовину пробились в реальный мир. Так что ты сражался с призраками, пока я восстанавливал барьер.
   - Хорошие призраки, - Джозеф пощупал ребра, - оружие-то у них было, что ни на есть, настоящее!
   - Естественно, - подтвердил кот, - а что естественно, то не безобразно.
   - Ты это к чему? - нахмурился Джозеф.
   - Да так, разговор поддержать! - улыбнулся Леопольд в усы. - Ге-гей!!! - он погнал коня галопом. - Разведаю дорогу!
   - Ты все-таки был прав, - оставшись наедине со Звездочетом, сказал Джозеф, - как ты додумался дать ей фальшивые камни?
   Звездочет ухмыльнулся:
   - Пока нам еще помогают, но воздействие Потустороннего Мира усиливается с каждым часом. Один камень уже на месте, осталось пять, мне нужно четыре гонца. Ты пока не боец, Леопольд повез второй камень.
   - Так вот куда он поскакал такой загадочный, и не попрощался, подлец! - Джозеф поглядел вслед оставшемуся от Леопольда и его лошади шлейфу пыли.
   - Он убедился, что ты жив и отправился выполнять свою миссию, - ответил, улыбнувшись, Звездочет. - А ты и впрямь пока не боец.
   - Я могу ...
   Звездочет оборвал его жестом руки:
   - Отдыхай и позаботься о себе. Я возьму Стеффа, а тебе оставлю лошадь. Постарайся выбраться из ее владений живым, хотя сейчас Херменгильде не до нас. Она сражается со своими пауками, я зарядил их соответственно. А я попытаюсь решить нашу проблему другими путями. Черт, времени мало.
   Говоря все этo, Звездочет выпряг из повозки собаку и впряг лошадь Джозефа.
   - Я позабочусь о себе, жаль, что все так получилось, я надеялся, что она нам поможет, - Джозеф вздохнул. - Проклятый опий, она была так ласкова со мной.
   Звездочет подмигнул ему левым глазом:
   - Все-таки, Джо, ты переоценил свои способности. Не так ли? ...
   - Пошел ты, - сплюнул Джозеф и опять схватился за ребра. - Вот сволочи ...
   - До встречи, - Звездочет поднял к небу кулак.
   - Подожди! - остановил его товарищ. - Один вопрос!
   - Ну?
   - Скажи, а тот камень, который, ну ... Херменгильда отправила тебе в задницу, дошел по назначению?
   Звездочет расхохотался:
   - Нет, друг, я успел остановить его на полпути, - он развернул коня.
   - Разыщи Хромого Лучника! - крикнул Джозеф. - Я ему доверяю!
   - Увидимся в аду! - отозвался Звездочет.
  -- Как обычно, - констатировал Джозеф и упал на повозку, все-таки сегодня он потерял слишком много крови.
  

* * *

  
   Тетушка Флоренция была вне себя от ярости, ее благообразие как рукой сняло, и она на чем свет стоит поносила место, в котором ей пришлось оказаться.
   - Я ни секунды, ни секунды не останусь в этом идиотском дворце! Воздух столицы пропитан ядом. Бедная Розалинда! В этом ужасном замке живут только подонки и отравители!
   Высказав все, что она думает по этому поводу, тетушка Флоренция благополучно отбыла из столицы, оставляя за собой мощный энергетический шлейф отрицательных эмоций и затихающее по мере удаления кошачье мяуканье...
  

* * *

   События последних дней, динамичные, не укладывающиеся ни в какие привычные, устоявшиеся, легко просчитываемые схемы, вывели Ирму из приевшегося ей состояния скуки, апатии, хандры и их вечной спутницы лени. Королева любила перемены, точнее, любила то состояние, в которое непроизвольно входила перед лицом крайней необходимости. Плохо иль хорошо, но получалось всегда так, что только в минуты явной опасности, когда не было времени на философские размышления - нужно - не нужно, хорошо - плохо, правильно или не очень - все ее существо каким-то невообразимым образом концентрировалось. Тогда отлетало все надуманное, несущественное, вся та шелуха, которая откладывалась в закоулках памяти, сознания, сердца и души, захламляя и отягощая, с одной стороны, но и выбросить которую, с другой, как бы жалко, а вдруг вместе с водой и ребенка выплеснешь? Тогда решения приходили легко и быстро. Решения эти были лишь отчасти плодом логических измышлений, основанных на рассудочности, человеческой целесообразности, а были продиктованы в основном чутьем, интуицией и каким-то внутренним знанием правил игры.
   Ирма пришла к власти несколько лет назад, точнее ее как бы принесло на трон течением жизни. Со своей стороны, она не стремилась править, и если бы были претенденты на это место, Ирма спокойно бы сложила полномочия и вместе с ними и обязанности - ответственность все-таки, но желающих порулить, как ни странно, не обнаружилось, не было давки, толкотни и политических танцев в очереди на престол, как впрочем, и самой очереди.
  

* * *

   После гибели короля Феликса, в результате глупого несчастного случая на охоте, Ирма, доселе бывшая довольно далека от государственных дел, как-то легко и быстро вошла в новую для себя роль. Может быть, это случилось как раз по тем причинам, о которых говорилось выше. Дела в королевстве при правлении Феликса шли не ахти, покойный король предпочитал делам государственным развлечения, предоставляя все на откуп своим многочисленным советникам и министрам. Ирме пришлось самой вникать во все вопросы по управлению королевством, и с удивлением и даже какой-то тайной гордостью она почувствовала, что это доставляет ей удовольствие, особенно тогда, когда со временем наметились явные сдвиги к лучшему. Королева вошла во вкус, она существенно сократила штат министров и советников, оставив лишь тех, кто нужен был для дела, провела реформу в армии, навела порядок во дворце, уменьшила налоги. Подчас ей приходилось быть жесткой, но в жестокости обвинить королеву было нельзя. Народ любил свою правительницу, и в принципе все шло превосходно.
   Странные и непонятные события, обрушившиеся на королевство в последнее время, не укладывались ни в какие рамки. Люди вообще боятся непонятного, и Ирма не была исключением, она предпочитала опасность явную, когда точно знаешь врага или источник опасности. Эпидемия, поразившая королевство, была из ряда необъяснимого. И это тревожило больше всего, даже попытки отравления были по сравнению с этим мелочью, хоть и очень неприятной. Ирма чувствовала, что главная опасность грозит не отсюда, к тому же она верила, что высшие силы, дважды спасавшие ее от неведомых отравителей, не оставят ее. Размышляя над этим, она поняла, что жизнь дарована ей была неспроста, высшие силы давали ей шанс разобраться во всем самой. И выяснить, наконец, причины этого страшного проклятия, нависшего над страной. Ирма прекрасно понимала, что Звездочет молчит неспроста, возможно он просто оберегает ее от этой работы. Но сидеть, сложа руки, и ждать она не хотела.
   Ирма чувствовала, что стены дворца давили на нее, отнимали возможность мыслить конструктивно, логично. Нужно было вырваться отсюда хотя бы на несколько часов.
  

* * *

   С первыми проблесками зари Ирма, спустившись в конюшню, оседлала своего жеребца, все той же Аквитанской породы, и отправилась навстречу солнцу. Она ехала туда, где могла, уединившись, поправить свое ментальное зрение и перенести сознание на другие планы существования и постараться увидеть то, что находилось вне материи Реального Мира, а проще говоря, решить, что делать дальше.
   Такое место находилось в маленькой часовне на берегу живописной речушки. Ирма любила сюда приезжать. Часовню окружал сад, где временами можно было полакомиться фруктами, в саду пели птицы, и небо было на удивление чистым.
   Королева спешилась и окликнула Гильермо, старика, который ухаживал за садом и часовней. Никто не отозвался. Пожав плечами, Ирма набросила уздечку лошади на специальный крюк и прошла ко входу в часовню по дорожке через лужайку. Гильермо был глуховат, и Ирма решила, что старик ее просто не услышал. Она не ошиблась. Старик находился в часовне, он копошился в темном углу и, казалось, был полностью углублен в работу. То ли книги какие-то перебирал, то ли искал что-то.
   - Гиль! - громко позвала Ирма. - У тебя гости.
   Фигура старика дернулась, как от удара. Он медленно повернулся к королеве, и когда луч света упал на его лицо, Ирма ужаснулась. В облике Гильермо больше не было ничего человеческого. Застывшая маска смерти смотрела на королеву - знакомые морщины разгладились, глаза были пусты и словно рубец перекашивала это лицо дьявольская улыбка. Старик держал в руках разорванный томик Библии, он разжал руки, и книга со стуком упала на пол. Гильермо стал приближаться, в его руках откуда-то появилась тяжелая цепь, из горла вырвался хрип.
   Инстинктивно Ирма сделала шаг назад и, зацепившись за высокий порог, почувствовала, что падает. Чудом удержавшись на ногах, она сумела вырваться из часовни. "Гильермо! Почему и он? За что?" - пронеслось в голове. Она с силой захлопнула дверные створки и набросила крюк на петлю. Подбегая к лошади, она услышала глухие удары изнутри часовни и звон цепи. Старик пытался выйти наружу. Лошадь заржала, нервно перебирая ногами. Ирма все же сумела забраться в седло и помчалась прочь, уже не обращая внимания ни на взошедшее на безоблачном небе солнце, ни на птиц, ни на рычание оборотня, когда-то бывшего ее другом.
  

* * *

  
   Благородный рыцарь Дейв был большой оригинал. Как воин он обладал недюжинной силой, которой, безусловно, гордился, но проблема заключалась в том, что Дейва весьма и весьма трудно было сподвигнуть на подвиги. Вообще-то он считался наемником, не примыкая надолго к какому-либо воинскому объединению. Окрестные землевладельцы, имевшие скверную привычку устраивать время от времени междоусобные разборки, считали за честь склонить благородного рыцаря выступить на их стороне. Но Дейв знал себе цену, обычно он долго торговался, навивая на нанимателя тоску, время от времени демонстрируя свои железные мускулы. То руку в локте согнет, по позу героическую примет, и при этом не уставал повторять свою любимую фразу: " Ищите да обрящете", имея ввиду то, что если они сегодня не сойдутся в цене на его рыцарские достоинства, то завтра наниматель об этом сильно пожалеет, ибо благородных рыцарей сейчас единицы, а всяких воинственно настроенных вассалов, читай графов, баронов и др. великое множество, и не исключено, что более щедрый наниматель окажется в более выгодном положении, не пожалев лишнюю сотню-другую монет. Обычно это срабатывало. Но Дейв на этом не останавливался. Бывало, что, заключив, в конце концов, контракт с одним из упоминаемых выше баронов, он перезаключал его с другим, и до последнего момента наниматели не знали, на чьей стороне он выступит в предстоящем сражении. Доходило до смешного. Однажды герцог Розенбург и барон Энглеберт не поделили права на Оранский лес. История наследования была давняя и забытая. Каждый набрал войско, небольшое - по сотне душ, договорились решать проблему в поединке по-рыцарски, по благородному. Заслали гонцов к Дейву, он поторговался, как обычно, и вроде бы принял сторону барона. На радостях барон устроил званый ужин, на котором Дейв, скажем так, принял лишку. Прокуролесив всю ночь, наутро перед битвой он очнулся на полянке в том самом Оранском лесу. Настроение было прескверным. Он выломал себе хорошую дубину из железного дерева и, выйдя из лесу, увидел два войска, готовых к сражению. Не долго думая, благородный рыцарь Дейв дал сигнал к началу, запустив дубину в барона Энглеберта. Решив, что их предали, люди барона сражались без должного энтузиазма и были жестоко биты Дейвом и подопечными герцога Розенбурга. Когда исход сражения вопросов уже не вызывал, рыцаря кто-то в сердцах обозвал предателем. Он ужасно разобиделся, стукнул несчастного по голове, выбив из него остатки сознания, а потом неожиданно на него снизошло озарение, что может быть где-то он и не прав. Вспомнился вчерашний ужин и его последствия. Обычно не злоупотреблявшего спиртным, рыцаря расстроило вчерашнее поведение, ему стало стыдно за себя и захотелось исправиться. Подобрав свою дубину, он направил ее против своих недавних союзников, к превеликому удивлению последних. Ход поединка развернулся на сто восемьдесят градусов. И Оранский лес перешел в собственность барона Энглеберта, который потом, придя в себя, всем рассказывал, что это в его, ушибленную дубиной голову, пришла гениальная мысль запутать противника, создав иллюзию так называемого "предательства" Дейва. И в этом проявился его, Энглеберта, полководческий талант и стратегическая смекалка. Прознав про эти досужие россказни, благородный рыцарь Дейв подстерег барона по дороге в замок и, раскидав слуг, поставил баронские гениальные мозги на прежнее место повторным ударом своей железной дубины.
   Вот к этому человеку и ехал Звездочет, надеясь уговорить его выступить в роли курьера по доставке одного из магических камней.
   Резиденция сэра Дейва представляла собой крепость в миниатюре. Грубо сработанные бревенчатые стены окружали дом хозяина, стены окружал ров с деревянным мостиком на ржавых цепях. Кучи мусора вдоль стен по другую сторону рва, очевидно, играли роль крепостного вала. И благородный рыцарь не имел недостатка в строительном материале, и каждый раз, возвращаясь домой, он штурмовал собственную крепость. Возможно, благодаря этому он и обладал военным искусством в той мере, за которую его и уважали. Звездочет отдал должное всем прелестям путешествия и, рискуя сломать себе шею, преодолел вышеуказанные препятствия, проникнув во владения благородного рыцаря. Дейва он застал мирно спящим на охраняемой территории после очередных практических занятий. О том, что рыцарь не зря провел сегодняшний день, совершенствуя свои боевые искусства, говорили разбросанные по двору чучела воображаемых противников в поношенных доспехах. Во дворе также находились самодельные тренажеры для метания камней, какие-то непонятные станки, многорукие деревянные чудища и прочая дрянь, при помощи которой Дейв поддерживал свою форму в мирное время.
   Звездочет приложил немало усилий, чтобы привести благородного рыцаря в состояние, необходимое для беседы с ним. Широко зевая и почесываясь, Дейв ответил на приветствие астролога и, выпив с полведра холодной родниковой воды, уселся в тени деревянного чудища, поинтересовавшись, какого черта королевского Звездочета принесло в такую рань, хотя время приближалось к вечеру.
   - Дело есть, - коротко ответил тот.
   - Интересно, - все еще зевая, произнес рыцарь, хотя было видно, что ему глубоко до лампочки дела королевских Звездочетов.
   Астролог начал издалека:
   - Знаете ли Вы, благородный рыцарь, о жестоком Чернундоло, Покровителе Тьмы?
   - А-а... Это тот бездельник с северо-востока, который, прикрываясь самим Сатаной, объявил себя лучшим воином современности? Слыхал, но не думаю, что он способен чем-то меня удивить.
   - А вот он думает, что может, и не только думает, а прислал Вам вызов. Он желает поединка, чтобы в честном бою раз и навсегда решить, кто из вас является достойнейшим из достойных.
   Дейв поковырял пальцем во рту, сплюнул, рыгнул и задумчиво посмотрел на небо:
   - Дождь будет, наверное. Так значит Покровитель Тьмы? - он нехорошо засмеялся.
   Звездочет вынул из кармана заранее приготовленный магический камень и передал его рыцарю.
   - Этот камень нужно доставить на вершину Стеклянной горы. Для Чернундоло это будет знаком.
   Дейв еще раз зевнул:
   - Боже мой, какие сложности, как у вас все запутано, у волшебников. Ведь ты волшебник?
   - Я Звездочет.
   - Какая разница, - Дейв сплюнул, - башка болит. Звездочет, у тебя выпить есть? А то я плохо соображаю последнее время, наверно от трезвости.
   Выпить нашлось. Сэра Дейва смущало лишь то, что тащиться придется в такую даль, да еще в гору. Предстоящий поединок, похоже, его совсем не тревожил.
   - Вообще-то надо бы надрать задницу этому покровителю, а то возомнил себя, Бог знает чем, или кем. Чего людям не живется спокойно. Слушай, Звездочет, а может он сам сюда приедет? Чо туда в гору-то лезть? Камень какой-то тянуть? Проще надо быть.
   - Вот! - обрадовался Звездочет, - И я ему о том же, а он - хочу мол, чтобы все было по канонам, как в старину, совсем, видимо, голова не на месте. Разыщи, говорит мне, этого надутого петуха ...
   - Так и сказал? - сонливость благородного рыцаря как рукой сняло. - Надутого петуха? Хорошо! Будет ему встреча при свечах!
   Короче, из резиденции сэра Дейва Звездочет отправлялся с чувством выполненного долга, оставалось лишь отослать депешу Покровителю Тьмы о вызове его благородным рыцарем на поединок, дабы не разочаровать последнего отсутствием соперника на предполагаемом месте встречи. О том, что камень будет доставлен куда надо, можно было не беспокоиться.
  

* * *

   Расставшись со Звездочетом и раненым Джозефом, кот Леопольд припустил, что было сил, по дороге на юг. Он любил независимость и ненавидел долгие прощания. Потому он немилосердно пришпоривал коня, щуря свои желтые глаза от встречного ветра, по-кошачьи прижимая уши к голове и глядя строго перед собой. Леопольду предстоял долгий путь на юг. Ему нужно было просочиться сквозь вражескую армию, преодолеть пространство мертвой земли и пробираться дальше в горы, где по возможности достичь вершины молниеносной горы. Согласно легенде на вершине этой горы стояло расщепленное молнией Дерево жизни, на котором, опять же согласно легенде, раз в столетие раскрывался яблоневый цвет. Кот, будучи существом космическим, сам в легенды не верил и яблок не любил, предпочитая мясо и рыбу. Потому путешествие не сулило ему ровно никаких дивидендов, если не считать чувства выполненного долга по защите Королевского Дома, где мяса и рыбы было в изобилии.
   Размышляя об этих малоприятных проблемах, Леопольд добавил к ним еще одну. Лошадь, конечно, друг Королевского кота, но она привлекает внимание, а тем более со своим другом на спине. А значит перед встречей с вражеским войском придется спешиться, вряд ли тупоголовых зомби заинтересует обыкновенный кот, мирно сидящий у дороги в ожидании, ну скажем, кусочка бисквита, хотя откуда у них пирожные, черт побери. Леопольд вконец расстроился, ну а окончательно несчастного кота добила мысль о том, что и с его любимой шляпой придется также расстаться, а к тому же и с плащом, и с ботфортами, которых тоже было неимоверно жалко.
   "В горах должно быть неимоверно холодно! - продолжал накручивать себя Леопольд. - Там-то я и погибну! И холодный лед укроет мое благородное тело, и буду я лежать там до скончания века. Аминь!" - он чуть не заплакал от жалости к самому себе, а потому, остановив коня, запустил руку в чересседельную сумку, вытащил из нее увесистую флягу и несколько мелких аппетитных рыбешек. После чего немного подкрепился, и на душе стало как-то спокойнее. Леопольд продолжил свой путь, облизывая лапы и вытирая усы, и при этом даже стал поглядывать по сторонам на окружавшие дорогу пейзажи.
   "А солнышко вроде как пригревает! - подумалось ему. - Интересно, ведь в горах солнце должно быть ближе, значит, и греть должно сильнее. Может и правда, что на Дереве жизни яблоки растут? Эх, если бы это было кошачье Дерево жизни, на нем бы росла только рыба!" - кот мечтательно зажмурился, вытащил на свет Божий еще одну рыбешку и с удовольствием слопал ее вместе с головой и костями. "Целое дерево рыбы! Вот это да! Внизу окуньки, вверху форель, а на ветках раскидистых осетринка вялится. И ни каких конкурентов!"
   Кот так явно и живо представил себе эту чудесную картину, что не заметил, как пришпорил своего коня. Тот понес, и бедный мечтающий космический кот чуть не слетел с коня в канаву на обочине. К счастью сработала отменная кошачья реакция, и он благополучно удержался на конском крупе. После чего успокоился, крепче сжал поводья и стал внимательно следить за дорогой, о страданиях своих позабыв.
  

* * *

  
   Начальник тайной королевской полиции Сэмюэль Рик пятичасовый сон для себя считал непозволительной роскошью. Его тяжелая голова с квадратной челюстью отделилась от диванной подушки ровно после четыре часа после того, как он, наконец, позволил ей на эту подушку прилечь после непрерывного бодрствования в течение предыдущих сорока восьми часов. Дел было невпроворот, таинственные отравители королевы до сих пор не были найдены, и в этом деле не было ни малейшей зацепки. Проклятая тетушка Флоренция даже отказалась выдать для вскрытия трупик несчастной Розалинды и увезла его для похорон со всеми возможными почестями. Помимо этого, люди Рика сбивались с ног, пытаясь отслеживать и обезвреживать пока еще редкие случаи появления оборотней в столице, но статистика вещь упрямая - это число росло. А тут еще новая напасть. Какие-то недовольные граждане, сеющие смуту в городе, странствующие прорицатели, самозванцы и бродяги всех мастей, стекающиеся в столицу, словно перед концом света, лишь добавляли полиции головной боли.
   "Иногда плохой прорицатель может быть опасней вооруженного грабителя", - подумалось Сэмюэлю, - "люди с трудом верят во что-то хорошее, зато с удовольствием внимают шарлатанам, предрекающим их скорую и неминуемую гибель. И никто не задумывается о том, что не нужно всем верить на слово. Ибо как есть хорошие и плохие плотники, также точно есть прорицатели, понимающие толк в своем деле, а есть лишь полоумные истерики, не видящие дальше собственного носа, но при помощи собственного поганого языка готовые утопить в крови целое государство".
   Размышляя об этом, Сэмюэль Рик спускался каменными ступенями в нижние помещения замка, туда, где в полутемной, освещенной единственным факелом комнате ожидал его пойманный несколько часов назад живой оборотень, прикованный цепями и равнодушный ко всему происходящему. Этого уже нечеловека когда-то звали Гильермо.
   Когда Рик добрался до комнаты пыток, присутствующие там замерли и напряглись. Само присутствие начальника тайной полиции давило на присутствующих, несмотря на то, что люди эти были его ближайшими соратниками.
   Было их четверо. Невысокий, похожий на священника, опрятно одетый и застегнутый на все пуговицы Робин Дрейк - первый помощник начальника тайной полиции, сидел у дубового стола. Старший палач Фердинанд и два его подручных, несмотря на сырость в комнате одетые лишь в кожаные фартуки, перебирали свой нехитрый инвентарь. Все четверо повернулись к вошедшему и замерли, ожидая указаний.
   Оборотень лежал бесформенной грудой в углу комнаты, опутанный тяжелыми цепями. Кто-то, видимо на всякий случай принес вязанку чеснока и повесил ее на стену, рядом лежали свежеоструганные осиновые колья. Рик недовольно поморщился.
   - Начнем, - произнес он, - натяните цепи.
   Фердинанд сделал знак, и подручные его стали крутить барабаны, по которым с неприятным щелканьем заструились звенья цепи. Оборотень издал тихое всхлипывание и по мере натяжения цепи стал подниматься.
   Внешне он ничем пока не отличался от Гильермо, Рик внимательно смотрел на него. Цепи натянулись, и оборотень оказался распятым, словно на кресте. Он застонал и поднял голову. Робин Дрейк истово перекрестился, отчего его сходство со священником только усилилось.
   - Матерь Божья, - произнес он.
   На мертвенно бледном лице нелюдя красовалась вся та же дьявольская улыбка, глаза были волчьи, и в них читалась страшная боль, и с этой болью приговор всем присутствующим на этой церемонии.
   - Кто ты? - задал вопрос Сэмюэль Рик, с честью выдержавший испытание этим сатанинским взглядом.
   Оборотень молчал, без того натянутые цепи натянулись еще сильнее, потому что нелюдь пытался тянуть их в обратную сторону.
   - Кто ты? - еще раз повторил начальник полиции.
   Оборотень только улыбался.
   - Позовите священника, он здесь? - обратился Сэмюэль к своему помощнику.
   Тот кивнул, вышел из комнаты и тут же вернулся с сухоньким старичком в сутане с откинутым капюшоном.
   - Дон Чезаре, приступайте, - дал сигнал начальник полиции.
   Священник видимо знал, что делает. Он работал быстро, но без суеты. Зажег три свечи, раскрыл требник, стал бормотать молитву, при этом из маленького ящичка вынул несколько колб и пробирок, зажег сухой спирт. Дон Чезаре явно был алхимиком.
   Когда по помещению стал распространяться запах ладана, оборотень недовольно завыл.
   Старик смешал какие-то порошки и наполнил фиолетовую колбу бесцветной жидкостью. Жидкость в колбе забурлила, и из нее повалил едкий дым. Священник безбоязненно взял колбу в руки и подошел к оборотню, остановившись в двух шагах от его ужасного лица. Все присутствующие замерли. Оборотень завизжал, его улыбка стала еще ужаснее, лицо затряслось, губы пришли в движение, откуда-то изнутри его дьявольской утробы донесся глухой как рычание зверя звук, напоминающий буквы "о" и "а" одновременно.
   Дон Чезаре продолжал тихо молиться, и начертал в воздухе своей дымящейся колбой сначала крест, а потом какой-то знак. Рычание усилилось, и наконец у нелюдя прорезался голос, казалось он шел из недр ада, откуда-то оттуда, из глубин преисподней, что была значительно ниже подвалов дворца.
   - Азмус, Кретос, Феррос ... Молчание - живущим, слово - мертвым. Всадники над вашим домом. Азмус убивает. Кретос воскрешает. Феррос указывает путь.
   Дым из пробирки прекратился также неожиданно. Оборотень рванул цепи на себя. Барабаны закрутились, ручка одного из них ударила по голове одного из помощников Фердинанда, тот рухнул на пол. Фердинанд перехватил рукоять и попытался остановить барабан.
   Во мгновение ока оборотень бросился на несчастного дона Чезаре и зубами впился в шею священника, подмяв его своим телом. Колбы разбилась и вспыхнула.
   - Колья! Хватайте колья! - заорал Фердинанд, изо всех сил налегая на рукоять барабана.
   Тот скрипел и не поддавался. Второй его помощник делал то же самое с первым барабаном. Первый помощник раскачивался на коленях, обхватив пробитую голову руками, из нее хлестала кровь.
   Бывший Гильермо терзал тело дона Чезаре. Сэмюэль Рик схватил ближайший кол и со всего размаху всадил его в спину оборотня. Похоже, он пронзил того насквозь. Подоспевший Дрейк подал ему второй кол.
   Через пару минут все было кончено. Гильермо умер повторно. Дон Чезаре был изуродован до неузнаваемости. Один из помощников Фердинанда был без сознания.
   Дрейк подал последний кол Фердинанду и сказал:
   - Проткните священника ...
   Начальник полиции и палач недоуменно взглянули на него.
   Дрейк пояснил:
   - Перед пыткой он просил меня сделать это. Он предполагал, что получится так. "Нашедший смерь от оборотня, может стать подобным ему", - так он сказал.
   Сэмюэль Рик кивнул, и Фердинанд исполнил последнюю волю алхимика и священника дона Чезаре, оставшегося собой и после физической смерти.
  

* * *

   Четвертый камень отправился на гору Миттельшлихт спрятанный в густой шерсти вожака огромной отары овец, повстречавшейся Звездочету. Тонкий Мир помог сэкономить немного времени, и Звездочет, как никто умевший читать сигналы Тонкого Мира, воспользовался предоставленным шансом. Отара овец направлялась пастись на горное плато Миттельшлихта, среди озер чистейшей воды. И если не случится ничего непредвиденного, должна была добраться туда без приключений, как это происходило уже не раз. Произведя необходимые расчеты, Звездочет убедился в том, что камень будет находиться в требуемом районе в назначенное время. Вмешается ли Потусторонний Мир? На все воля космоса.
   Сопровождавшие отару овец молодые люди понравились астрологу, он немного подружился с ними, представившись большим знатоком скотоводства, и даже договорился с ними на следующий год об отправке крупного стада коров из окрестностей столицы на пастбища в районе Розовой долины. Даже дал немного денег в качестве аванса. Расстались они друзьями. Погонщиков звали Мэтт и Канн.
   Проводив взглядом удаляющихся овец, слепо бредущих за своим красавцем-вожаком, на шее которого был спрятан незаметно подвешенный Звездочетом камень, астролог отправился дальше. Его путь лежал в небольшой городок Дегергарден, где проходил традиционный для этого времени года турнир по стрельбе из лука. Там он рассчитывал повстречать Бертольда Брауна, иначе именуемого Хромым Лучником. Этот человек должен был стать пятым носителем камня. В Дегергарден, по обыкновению, стекались лучшие стрелки со всего королевства. Проводил турнир один из потомков лорда Гильденбранда по отцовской линии. Несмотря на нестабильную обстановку в государстве, турнир проводили и в этом году, об этом Звездочет понял едва ступил в окрестности города. Пустынные улочки, мощенные бутовым камнем, были украшены штандартами Гильденбрандов и городских властей. Людей почти не было. Очевидно, все уже были на площади. Звездочет не ошибся, турнир был в самом разгаре. Протискиваться сквозь толпу, для того чтобы насладиться меткостью участников, желания у Звездочета не было, и он, сделав приличный крюк, очутился в полупустой таверне, над входом которой красовалась вывеска, изображавшая солидных размеров окорок. Заказав пива и немного сушеного мяса, приготовленного по особому рецепту, Звездочет уселся на дубовый табурет, и тут к нему обратился невероятных размеров рыжебородый и налитый пивом мужчина.
   - Чужестранец? - с интересом разглядывая Звездочета из-под густых рыжих бровей, спросил он.
   - Я из столицы, - отрекомендовался Звездочет.
   - То-то я и смотрю, - добродушно хохотнул великан, - чудно вы одеваетесь в вашей столице.
   - Я прибыл специально на турнир, - сказал Звездочет, в свою очередь разглядывая собеседника.
   - Давно?
   - Только что.
   - Ну, тогда ты успел вовремя.
   - Какой расклад?
   Великан допил свое пиво и заказал еще:
   - Молодежь отстрелялась. Туфта-а. Из серьезных стрелков не выходил еще никто. Железный Гербер заявил, что возьмется за тетиву не раньше третьего круга, а одноглазый Рей - вообще после четвертого.
   - И Рей здесь? - удивился Звездочет. - В прошлом году его не было, - проявляя завидную осведомленность и пытаясь вытащить из собеседника побольше информации, произнес он.
   - В прошлом году был не турнир, а туфта-а, - скривился великан, - победил какой-то мальчишка из Гроо. Сильных лучников вообще не было, зато ярмарка была знатная, ох мы и погуляли тогда ...
   - А Браун здесь, - поинтересовался Звездочет.
   - А как же, - кивнул великан, - где ж ему быть, как не здесь. Я видел его на пристрелке, это что-то. Года два он тут не появлялся, а в этом году пришел. Ты хочешь на него поставить?
   Звездочет кивнул.
   - Тогда обратись к Луису. Знаешь, где его логово?
   - Знаю. Он все так же обирает мирных граждан?
   Великан захохотал и добродушно хлопнул Звездочета по плечу:
   - В этом году Луис совсем обнаглел, ставки меньше десяти монет не принимает. Повезло бродяге, народ валом валит, все сильнейшие здесь.
   Получив необходимую информацию, Звездочет расплатился, оставил пару пива для великана и под его одобрительное гудение покинул таверну.
   Хромого Лучника Звездочет разыскал у лилового шатра для участников турнира, где тот по-хозяйски перебирал содержимое своего колчана. Тот недовольно что-то бубнил себе под нос, рассматривая наконечники и оперение стрел.
   - Бертольд! - негромко окликнул его Звездочет.
   Хромой Лучник повернул свое непроницаемое лицо с хищным носом в сторону астролога и, прищурившись, произнес:
   - С каких это пор ты стал посещать стрелковые турниры?
   - С тех самых, как ты утер нос Джозефу, - откликнулся Звездочет.
   Они обнялись, и Хромой Лучник загадочно улыбнулся.
   Три года назад подвыпивший Джозеф вызвал Хромого Лучника на своеобразную дуэль, заявив, что стреляет не хуже его. Звездочет присутствовал при этом и прекрасно помнил, как соревнующиеся установили круглую мишень метрах в пятидесяти от себя, и каждый выпустил по пять стрел. Джозеф стрелял первым, и ни одна из его попыток не увенчалась успехом. Стрелы довольно кучно расположились вокруг центра мишени, но все же далековато от него. Хромой Лучник пятью своими выстрелами последовательно расщепил одну за другой все пять стрел Джозефа, а шестую все с той же издевательской улыбкой отправил в самый центр мишени. После подобного спектакля заметно протрезвевший Джозеф клятвенно пообещал больше не притрагиваться к луку, после чего напился вдрызг.
   - Ты думаешь, у тебя есть шансы потягаться с одноглазым Реем и выиграть главный приз? - поинтересовался Звездочет.
   - Если бы он был двуглазый, шансов у меня не было бы, - отшутился Бертольд, - а так, посмотрим.
   - Послушай, Берт, - Звездочет взял одну из стрел в руки, - мне нужна твоя помощь.
   - Когда?
   - Немедленно.
   Бертольд задумчиво смотрел на линию огня, где соревновались соискатели серебряного шлема, учрежденного потомками Гильденбранда в качестве главного приза.
   - В этом году они заставляют стрелять нас ужасными стрелами. Ты видел оперение? Хотят поставить всех в равные условия, - произнес Хромой Лучник.
   Звездочет слегка приобнял его:
   - Тебе очень нужна эта блестящая каска?
   Бертольд Браун скептически поджал губы:
   - Ты же знаешь, что нет.
   Звездочет вынул из-под плаща один из камней и передал его лучнику. Тот сразу все понял:
   - Значит сегодня.
   Звездочет кивнул:
   - Времени нет.
   - Они могут подумать, что я струсил, - печально произнес Бертольд.
   - Они так не подумают ...
   - Далеко?
   - Ты должен доставить его на гору Давида, любой ценой, иначе этот турнир для всех может стать последним.
   - Он и так последний, - негромко произнес Бертольд Браун.
   Звездочет ничего не ответил.
   Каково же было удивление одноглазого Рея, бородатого Патрика, малыша из Гроо и всех остальных участников, когда через полчаса до них дошло известие, что великий Бертольд Браун снялся с соревнований и исчез их города в неизвестном направлении. К чести конкурентов никто из них даже в мыслях не обвинил Хромого Лучника в малодушии. Звездочет оказался прав.
  

* * *

  
   Бетти, юная фрейлина королевы Ирмы, прогуливалась по шикарной оранжерее меж цветущих орхидей в компании неустанно тараторившего Голубого Фрегата. Тот был настоящим ценителем флоры, и путаясь в латинских названиях, просвещал очаровательную провинциалку на различные цветочные темы.
   - Посмотрите на эти прекрасные эдельвейсы. Вообще-то они произрастают исключительно в горной местности. В столице они есть только у нас. Если бы Вы знали, дорогая Бетти, как много усилий вложил покойный Карл в эти цветы, пока добился того, чтобы они расцвели в этой оранжерее. Бедный Карл! Мы были так близки! - глаза Голубого Фрегата цвета эдельвейсов увлажнились слезами, и он прикоснулся к ним кружевным батистовым платочком.
   Голубой Фрегат был душевным человеком, его женственная ранимая натура была глубоко потрясена всеми ужасами последних дней. В компании Бетти он, как ни странно, чувствовал себя намного мужественнее, чем был на самом деле. Эта хрупкая девушка вызывала у него почти отеческие чувства, и он, к вящей радости Луизы-Фернанды, принялся опекать Бетти. Та с удовольствием проводила время в его компании, слушала его болтовню и дворцовые сплетни.
   Голубой Фрегат меж тем спрятал платок за отворот рукава, еще раз глубоко вздохнул и произнес печально:
   - Вот так несправедливо устроен наш мир. Сегодня ты ходишь, дышишь, наслаждаешься орхидеями, а назавтра по ужасной прихоти судьбы превращаешься в бездыханный труп.
   - От судьбы не уйдешь, - Бетти нагнулась к какому-то цветку, - моя мама тоже любила цветы, и у нас тоже была оранжерея. Конечно, не такая как здесь, но розы были великолепны.
   - О-о! - встрепенулся Голубой Фрегат. - Вы еще не видели наши розы!
   И он, набрав воздуха в паруса, увлек фрейлину вглубь оранжереи.
   Разумеется, никто из них, увлеченных беседой, не заметил темную тень, мелькнувшую в кустах рододендронов.
   Бетти уходила все дальше по аллее, очарованная неземной красотой королевского розария. Таких цветов она никогда не видела. Здесь были, наверное, все возможные и невозможные оттенки и цвета. По всему было видно, что покойный садовник знал свое дело. Она как-то не заметила, как прекратилось щебетание Голубого Фрегата, и сам он куда-то исчез. На дорожку упала какая-то тень, обладатель тени двигался практически бесшумно. Он остановился в шаге от фрейлины, и тут она обернулась со словами:
   - Это просто сказка!
   Она не успела вскрикнуть, увидев вместо своего кавалера все того же неприятного человека с липкими губами, которому ей пришлось отвесить пощечину в день своего приезда во дворец, после того как тот бесцеремонно пытался ее пощупать. Она не успела даже испугаться, как черная удавка обхватила ее тонкую девичью шейку, и свет померк в ее глазах.
   Последнее, что отпечаталось в ее угасающем сознании, были бархатные пурпурные розы, неожиданно налившиеся кровью.
   Когда Голубой Фрегат с букетиком эдельвейсов разыскал Бетти, то увидел ее бездыханное тело, лежавшее на дорожке оранжереи с широко раскрытыми удивленными глазами, и пурпурные розы на груди.
  

* * *

  
   Оставался шестой камень. Он жег мне руку. Время уходило, и с этим приходилось считаться. Я спрыгнул с седла и подозвал Стеффа, настал его черед. Мне нужно было проделать нелегкий путь на юго-восток, и мой верный Неш, при всех его достоинствах, не обладал необходимой скоростью. Бросать коня на произвол не хотелось, и потому я отвел его на ближайший постоялый двор в окрестностях Дегергардена. Здесь о нем могли позаботиться, и я, вернувшись, рассчитывал застать его в добром здравии. Единственное, чего я не знал, это того, когда я смогу это сделать.
   В компании собаки я отправился пешком по дороге из города, пока постоялый двор не скрылся с глаз. Вечерело. Погода начинала портиться. Подул сильный ветер, который принес дождь, а с ним новые сомнения и какую-то щемящую тоску. С тяжелым сердцем я уселся на спину своего нового средства передвижения, и мы помчались. Я не мог объяснить с точки зрения точных наук, как он это делал. Мы почти не касались земли, и казалось, что несемся навстречу редким звездам по какой-то невидимой, висящей между небом и землей нити. Мы здорово вымокли, но я не ощущал холода. Я вообще ничего не ощущал. Казалось, сознание мое умерло много веков назад, а я лишь - странная оболочка, каким-то непонятным образом оставшаяся в живых в этом нереальном мире. Что-то громко стучало, заглушая все звуки. Скорее всего, их не было, этих звуков. Когда впереди забрезжил рассвет, я понял, что это сердце.
   Стефф сбавил скорость, и я осмотрелся. Вокруг была равнина, бескрайняя, как океан. Дорога, но которой мы стояли, пролегала среди этих бескрайних просторов. Собака выглядела так, как и до начала этой фантастической скачки. Похоже, это животное действительно не знало усталости в отличие от меня. Теперь предстояло решить проблему. С одной стороны, мне нужно было как можно ближе подобраться к юго-восточной границе королевства, с другой стороны, нельзя было слишком удаляться от столицы, потому что я должен был вернуться туда. Я призвал Тонкий Мир всеми силами своей души, чтобы он послал мне гонца для завершения работы. Тонкий Мир не спешил выполнять мои просьбы, а может быть, это сказывалось действие близости Потустороннего Мира. В этом районе я мог надеяться лишь на появление какого-нибудь бродяги или странствующего рыцаря, в крайнем случае, монаха-отшельника, что, в общем-то, одно и тоже. Мы продолжили свой путь, но, похоже, рассчитывать нам приходилось только на самих себя.
   И все же Космос смилостивился над нами. Через какое-то время я увидел на дороге впереди себя одиноко бредущую фигуру в холщовой рясе с посохом и заплечной сумкой. Дав знак Стеффу перейти на шаг, я спрыгнул с его спины, и мы превратились в обыкновенных путников. Мне не хотелось заранее пугать незнакомца.
   Он даже не удивился, когда увидел нас. Это был мужчина средних лет с загорелым лицом, всклокоченной седой шевелюрой и такой же бородой. Сначала мне показалось, что он безумен, но потом я увидел его глаза и понял, что это тот человек, который нам нужен. Скорее всего, этот монах, а это действительно был монах, принадлежал к братству Святого Фомы. Эти священнослужители не имели своих церквей, справедливо считая, что исполняют волю Божью, проповедуя слово Всевышнего в бесконечных перемещениях по грешной земле посредством собственных ног. Воистину, из всех монахов члены этого братства были наиболее близки как к небу, так и к живущим под ним.
   - Да будет легка твоя дорога, а ноги не будут знать усталости, - окликнул я путника традиционным приветствием членов братства.
   Он нисколько не удивился, а приветствовал меня словами:
   - Да будет вечно жить имя твое, брат! - голос его был рокочущим, словно ветер.
   - Куда держишь путь, монах?
   - Не я держу путь, а он ведет меня, - ответил тот, поворачиваясь навстречу ветру.
   - Скажи, монах, - спросил я, - ты всех называешь братьями?
   - Да, - просто ответил тот, - каждый из нас несет свой крест, а потому нет людей плохих и хороших, просто каждый делает свое дело.
   - И ты готов помочь любому?
   - Если он действительно нуждается в помощи. Ты хочешь, чтобы я тебе помог?
   Я на секунду задумался и на всякий случай посмотрел на Стеффа, я не имел права ошибиться. Стефф посмотрел мне прямо в глаза, и я увидел в них немое согласие. Как я уже говорил раньше, ко всему Стефф был еще и индикатором. И в этот момент он подсказал мне, что этот монах годен для выполнения нашей миссии. Значит, все-таки Тонкий Мир послал нам его.
   - Я вижу, это не простая собака, - с каким-то уважением в голосе произнес монах, - да и ты не простой человек, как я погляжу. И я чувствую, что не зря сегодня повстречал вас. Страшные дела творятся в стране.
   -Ты идешь издалека? - спросил я.
   Монах кивнул.
   - Слишком много смертей. Похоже, что это кара. Дай Бог, чтобы я ошибался. Как думаешь ты, это кара от Бога или от Дьявола?
   Монах невесело усмехнулся:
   - Все не так просто. Нет людей плохих и хороших. Зачем пастуху вырезать все стадо, вместо того, чтобы убить поганую овцу.
   - Скажи, если бы в силах твоих было остановить все то, что происходит, ты бы пошел против воли Божьей?
   - Это не воля Божья, - монах ударил посохом о землю.
   - Так пошел бы?
   - Я бы сделал все, что в моих силах. Да ты, я вижу, действительно не простой человек. Неужели скромный монах может сделать что-нибудь против этого зла, кроме того, чтобы молиться?
   Я молча извлек на свет Божий шестой камень и положил его на грубую ладонь монаха. Глаза его наполнились светом, и весь облик стал какой-то одухотворенный.
   - Сегодня я видел сон, - сказал он, рассматривая камень. - На меня с неба опустился столб света, ударили колокола с небесной колокольни, и голос ангела зазвучал у меня в голове. И ангел сказал мне: "Ты, Георгий, на своем пути увидишь много крови и слез. Путь твой будет долог и тернист. То зло, что увидишь ты на своем пути, не имеет корней в нашем мире, оно извне и оно беспощадно ко всем. Пройди свой путь и выполни то, что предначертано". " Что предначертано мне?" - спросил я ангела. Он сказал мне: "Мондрагон". С тем я и проснулся. И вот теперь я иду к Мондрагону.
   - Возьми этот камень, - сказал я, - и доставь его на вершину Мондрагона, и может быть, тогда ты внесешь свою лепту.
   - Значит, быть посему. Ты будешь сопровождать меня? - монах поправил свою сумку.
   - Нет, каждый должен нести свой крест.
   - Ты прав, человек. Как твое имя?
   Вместо ответа я обнял монаха и сказал:
   - Это неважно, мы вряд ли увидимся снова. Называй меня просто Звездочет.
   - Я буду молиться о тебе, - отвечал монах.
   - Прощай, да будет легким твой шаг.
   - Что ж, прощай и ты.
   Он запел и пошел по дороге на юго-восток.
   Мы со Стеффом смотрели, как его фигура удаляется от нас, пока он не превратился в серое пятнышко на теле бесконечной равнины. После чего я молча вскочил на Стеффа и начал свой путь к Лунному камню.
  

* * *

   Повозка тихо катилась в ночной тиши. У Джозефа поднимался жар, спать он не мог, какие-то тени преследовали его. Лошадь беспокоилась и недовольно фыркала. По расчетам Джозефа он уже покинул владения Херменгильды, но какая-то опасность холодными пальцами стискивала его душу. Кто-то сопровождал их. Его рука занемела, стискивая рукоять меча. Невидимые преследователи были рядом. Он чувствовал это, но сил было мало. Джозеф был парнем неробкого десятка и готов был дорого продать свою жизнь. Пугала даже не сама возможность нападения, а неизвестность - извечный спутник большинства наших страхов. Те, кто шел за ними, выжидали по неизвестным причинам. Джозеф знал, что в этих местах было неспокойно, по всем признакам за ним охотились представители касты душителей, во всяком случае, стиль был их. Убийство для этих людей не было средством наживы, их привлекал сам процесс, ритуал. В какой-то степени они были религиозными фанатиками. Возможно, Джозеф предпочел, чтобы это были именно они, а не что-то более сверхъестественное. Третий день они следовали за ним, не показываясь воочию, а лишь нагнетая атмосферу присутствия. Если это были действительно они, то сегодня все должно было разрешиться. Потому Джозеф изо всех сил боролся со слабостью физической и постоянно был начеку. По логике вещей неведомые преследователи знали, что на повозке находится человек хотя и вооруженный, но серьезно раненый, а значит неспособный оказать достойное сопротивление. Конечно, можно было собрать остатки сил, приподняться и громко крикнуть что-нибудь типа: "А ну, выходи, подлый трус!". Но Джозеф избрал другую тактику. Он старался убедить своих врагов в том, что находится, если еще не в разряде мертвых, то где-то около этого. Но вот, когда луна в очередной раз скрылась за тучами, Джозеф почувствовал, что повозка остановилась, лошадь заржала, и в ночной тиши послышались тихие звуки. Похоже, дорогу перегородил завал. Тьма была, хоть глаз выколи. Проклятая луна все никак не хотела появляться. Сжав зубы и стараясь не издавать звуков, Джозеф соскользнул с повозки и затаился под колесом. Глаза, немного привыкшие к темноте, уловили какое-то движение. Кто-то орудовал неподалеку, тихий шепот на непонятном языке донесся до слуха Джозефа. Душители, а он уже почти не сомневался, что это были они, говорили на каком-то своем языке, который был понятен только членам касты. Похоже, они обшарили повозку и, никого не найдя, принялись прочесывать окрестности. Темнота немного рассосалась, то ли луна хотела помочь Джозефу, то ли наоборот. Сейчас его волновало только количество своих противников. Нужно было уползать с дороги, что он и попытался сделать, по возможности не издавая лишних звуков. Ему удалось проползти с десяток метров до того, как бледная луна снова показалась на небосклоне. Своим неясным светом она озарила дорогу и одиноко стоявшую на ней повозку. Лошади не было, ее недовольное ржание доносилось откуда-то справа. "Неужели это обычные конокрады", - подумалось Джозефу. Исчезновение единственного средства передвижения мало радовало, но все же это был не худший вариант. Ржание стихло, и над дорогой снова повисла тишина. Любой ценой нужно было продержаться до зари. Джозеф заполз на дно какого-то оврага и притаился там. Прошло еще с полчаса. Ночь чуть-чуть посветлела, но до зари было еще далеко. То справа, то слева от Джозефа раздавался какой-то легкий треск, невидимки все еще разыскивали хозяина лошади. Джозеф потерял счет времени. Он выставил меч впереди себя в тайной надежде, что кто-то из этих подонков оступится и свалится на острие меча. Наконец, все звуки стихли, и когда первые лучи солнца окрасили мир своим дивным светом, меч выпал из рук Джозефа, и он понял, что на какое-то время опасность отступила. Душители не могли работать в свете дня. Джозеф обнаружил, что лежит в какой-то норе, похожей на медвежью берлогу. Силы оставили его и он провалился в сон. Последней мыслью было: "Будь, что будет".
   Когда Джозеф сподобился, наконец, открыть глаза, ярко светило солнце, жужжали мухи или пчелы. Это было не так важно по сравнению с тем, что он был все еще жив. Рана болела поменьше, и Джозеф почувствовал, что может без особого вреда для себя попытаться выбраться из норы, что он и сделал.
   Дорога оказалась недалеко, повозка стояла на месте, как ни в чем не бывало, завал из срубленных деревьев тоже был на месте. Джозеф огляделся - вроде бы спокойно - и нырнув в кусты, стал глядеть на дорогу в ожидании какой-нибудь оказии. Прошло не больше часа, как до Джозефа донеслись звуки музыки, кто-то играл на флейте. Еще через какое-то время он увидел, что к завалу подъезжает небольшой фургончик, запряженный пегой лошадкой. На крыше фургончика сидел ребенок, он и издавал эти звуки, на козлах находился старик с густой бородой.
   "Артисты", - понял Джозеф. Это тоже не было редкостью в этих краях. Фургончик остановился перед завалом, и старик, кряхтя, сполз с козлов и стал прохаживаться вдоль срубленных деревьев. Ребенок тоже перестал играть и через некоторое время присоединился к старику. Это была очаровательная девочка лет двенадцати-тринадцати, стриженная под мальчишку и чем-то напоминающая подвижную обезьянку.
   Хозяева фургончика безуспешно попытались отодвинуть одно из деревьев, но у них получалось плохо. Вернее никак. Тогда Джозеф решил покинуть свое убежище и вышел на свет Божий в двадцати метрах от артистов. Те замерли и как-то нахохлились, став похожими на испуганных воробьев. Джозеф подошел ближе и, наконец, догадался спрятать свой обнаженный меч.
   - Привет, - обратился он к артистам, - куда путь держим?
   - В столицу, - помолчав, ответил старик.
   - Нам по пути, - сообщил Джозеф, подмигивая девочке-обезьянке, та спряталась за своего деда, или отца. - Давайте так, я помогу вам разобрать завал, а вы примите меня в свою компанию. Идет?
   Старик, подумав, кивнул. Джозеф распряг пегую лошадку, и с ее помощью они за полчаса разобрали препятствие, после чего старик снова взгромоздился на козлы, девочка влезла на крышу, а Джозеф разместился внутри фургончика на соломенной подстилке и вновь провалился в сон, убаюканный покачиванием повозки и звуками флейты.
   Пришел в себя он от толчка. Фургончик стоял на месте. Кто-то сидел у него на груди, причиняя ужасную боль. Очевидно, он проснулся в момент соприкосновения сидящего с раной. Еще не раскрыв глаза, Джозеф инстинктивно нанес удар сразу двумя руками. Что-то сдавило горло. Сквозь выступившие слезы он увидел нависшее над ним лицо старика. Лицо было налито кровью, и старик из последних сил пытался затянуть удавку на шее Джозефа. Что-то отчаянно вцепилось в правую руку. Это была все та же девочка-обезьянка. Левой рукой Джозеф ударил старика по глазам, хватка ослабла. Правую руку грызли острые зубы. Боль в груди была ужасной, но Джозеф почувствовал себя раненым тигром. Пустив в ход ноги, и напрягаясь изо всех сил, он спихнул с себя старика, оказавшегося достаточно крепким для своих лет, и потянулся к мечу. Того, разумеется, не оказалось. Джозефу удалось стряхнуть с правой руки девочку. Но в этот момент старик бросился на него с ножом. Нож был старинный, с изогнутым лезвием. Старику удалось нанести удар, и Джозеф выругался. Эта новая боль в районе предплечья отрезвила его, отвлекла от боли в груди, он сцепился со стариком и, через некоторое время, вырвал нож из его рук. Еще через секунду все было кончено. Старик захлебывался собственной кровью. Его кинжал торчал как раз под кадыком. Обезьянка отчаянно терзала спину Джозефа и выла на одной пронзительной ноте. Джозеф отшвырнул ее, как котенка, и сел. Меч лежал в углу повозки, девочка рыдала навзрыд, старик, наконец, перестал дергаться.
   Дотянувшись до меча, Джозеф положил его себе на колени и на секунду закрыл глаза. В голове шумело и ужасно хотелось замереть на веки. Преодолевая эту слабость, он прохрипел:
   - Сколько вас тут?
   Видя, что девочка не реагирует на происходящее, он слегка толкнул ее ногой и повторил вопрос. Та неожиданно перестала рыдать и уставилась на Джозефа испуганными глазами. Джозеф поднес клинок к ее горлу и сказал:
   - Ты, маленькая тварь, отвечай, когда тебя спрашивают.
   Обезьянка судорожно сглотнула и снова уставилась на Джозефа.
   - Ну, - Джозеф слегка нажал на меч.
   Кожа на шее девочки натянулась, и она дернулась назад, ударившись головой о стенку фургончика.
   - Они сейчас придут. Тебе конец, - быстро проговорила она.
   - Сигнал, ты должна дать им сигнал. Какой? - Джозеф прочувствовал ситуацию.
   Та молчала. Взгляд рыцаря упал на торчавшую у нее из-за пояса флейту. Он выдернул ее и произнес:
   - Играй!
   Та испуганно схватила инструмент и, не сводя глаз с Джозефа, приложила ее к губам. Под звуки музыки Джозеф, чуть не теряя сознание, стащил со старика куртку и надел на себя. После чего нахлобучил его шляпу и, погрозив юной артистке пальцем, сел поближе ко входу в фургончик с обнаженным мечом.
   Буквально через пару минут он услышал шаги, и в фургончик проникла голова в белом капюшоне. Словно палач, Джозеф нанес единственный удар. В отличие от большинства палачей ему помогла кипевшая в нем ярость, что компенсировало должную профессиональную сноровку. Девчонка закричала, и Джозеф не обиделся на нее, так как голова незнакомца прикатилась ей как раз на коленки. Джозеф быстро глянул в щель меж занавеской, отделяющей фургончик от остального мира, и увидел еще три фигуры, растерянно замерших позади фургончика. Он ожидал увидеть, по крайней мере, шестерых. Джозеф рванул занавеску и погрозил им мечом.
   - Еще кто-то хочет?
   Фигуры в белых капюшонах попятились.
   - Убирайтесь! - рявкнул Джозеф.
   Тут его нога зацепилась за что-то, и он медленно поднял со дна прикрытый соломой арбалет со взведенным механизмом и заправленной в него стрелой с черным наконечником.
   Душители бросились бежать, и Джозеф с удовольствием вогнал стрелу меж лопаткой одной из фигур. Та упала с коротким криком.
   Джозеф обернулся к девочке, та сидела мертвенно бледная и зубы ее стучали.
   - Вставай! - крикнул Джозеф.
   Та подчинилась, не сводя глаз со своего победителя. Джозеф связал ей руки ремнем старика, а ноги какой-то веревкой, с виду довольно прочной. Вытолкал на дорогу бездыханное тело "артиста", а также голову в капюшоне, и вылез из фургончика. Солнце слепило так ярко, что Джозеф зажмурился. В глазах, однако, темнело. Усевшись на козлы, он заставил пегую лошадку тронуться с места, и занялся своей раненой рукой, которая все еще кровоточила.
   К вечеру ему повстречалась почтовая карета под охраной лейтенанта Дюбуа с отрядом королевских лучников.
  

* * *

   Тяжело переводя дух, благородный рыцарь Дейв, наконец, завершил свой нелегкий подъем и, остановившись на краю более-менее пригодной для поединка площадки, первым делом зашвырнул врученный ему Звездочетом камешек меж двух громадных валунов, после чего громко выругался и с удовольствием справил нужду в бездонную пропасть.
   Чернундоло появился незамедлительно откуда-то сверху, на нем был черный панцирь и такой же шлем. С павлиньими перьями.
   Дейв раздраженно крикнул ему:
   - Сам ты павлин крашеный, вырядился, как девка. Слезай сюда, ублюдок!
   Чернундоло зарычал и спустился на площадку, без лишних слов обнажая тяжелый меч.
   - Надутый индюк! - бросил он в лицо благородного рыцаря.
   Тот ухмыльнулся, обнажая свой меч:
   - Раньше ты называл меня по-другому!
   Их мечи скрестились.
   - Как, по-другому? - немного удивленно прогудел из-под забрала Чернундоло.
   - Сам знаешь! - отпарировал его выпад благородный рыцарь
   - Индюком ты был, индюком и подохнешь! - продолжал рычать соперник Дейва.
   Тот озадаченно отступил на шаг:
   - Постой-ка! Ты звал меня петухом. Это разные вещи!
   - Петухом? - удивился Чернундоло, - Это слишком благородно для такого оборванца, как ты. Я не мог называть тебя петухом, потому что эта птица украшает мой герб!
   - Ну да, как я забыл об этом, - Дейв опустил свой меч. Чернундоло сделал тоже самое. Прилетевшие на звуки лысые сипы хищно щелкнули клювами и недовольно нахмурились. Ожидаемая добыча, похоже, ускользала от них.
   - Что-то не вяжется, - тяжело вздохнул благородный рыцарь. - Ты посылал мне камень?
   - Какой камень? - голос Чернундоло выражал крайнее раздражение. - Ты сражаться думаешь или нет?
   - Да подожди ты, воин, - Дейв подошел к стоявшим рядом валунам и, опустившись на корточки, стал что-то искать на земле возле них.
   - Куда же он подевался? - растерянно бормотал он про себя.
   - Что ты там потерял? - Чернундоло уже терял всякое терпение.
   Дейв только отмахнулся от него и неожиданно остолбенел.
   Из земли навстречу ослепительному солнцу лез зеленый росток. Он рос удивительно быстро. На нем образовались почки и маленький бутон на конце, почки выбросили листья, а бутон, лопнув, явил миру алый цветок неземной красоты.
   - Матерь Божья, - прошептал Дейв, - чудеса, да и только!
   Подошедший Чернундоло, поднял забрало и, открыв рот, также уставился на диковинный цветок.
   - Хотел бы я знать, чьи это штучки, - пробормотал благородный рыцарь и вдруг шлепнул себя по лбу ударом, который легко мог бы свалить молодого быка.
   - Звездочет! Разрази его гром!
   Какой звездочет? - удивился Чернундоло.
   Дейв поднялся с коленок, отряхнулся. Глаза его закипали от злости. Он прошел мимо меча и поднял тяжелую, окованную железом палицу.
   - Не твое дело, павлин. Щас ты узнаешь, какой это Звездочет, и Звездочет узнает потом кое-что ...
   Он многообещающе погрозил птицам дубиной и замахнулся на Чернундоло:
   - Так как ты меня назвал, индюком?
   В это время за много километров от места поединка по пустынной равнине скакал всадник на громадной собаке. Собака неожиданно остановилась и коротко гавкнула. Всадник понял, что один из камней доставлен по назначению.
  

* * *

  
   Кот Леопольд, ободранный и покрытый пылью, во многом, вместе с плащом и ботфортами, потерявший свой Королевский облик, сидел на обочине потрескавшейся от многодневной засухи дороги и мрачно наблюдал, как мимо него двигалась бесконечная армия нелюдей в истлевших одеждах.
   На замызганного представителя кошачьих они не обращали никакого внимания. В молчании шла конница, на покрытых истлевшей материей конских скелетах, в молчании шла пехота, лязгая костями и железом.
   Кот научился не бояться зомби, его больше пугали оборотни, чьи посиневшие лица рыскали временами остекленевшими глазами вокруг, словно искали кого-то. Всякий раз, когда такой пустой взгляд скользил по коту, Леопольд внутренне сжимался и сердце его колотилось, как у зайца. Но оборотни не трогали его. Казалось, неотвратимая сила гнала их только вперед.
   И это действительно было так.
   Леопольд нервно зевнул и, пошатываясь, стал пробираться дальше на юг. Туда, где вдали виднелись укрытые дымкой горы.
  

* * *

   Хромой Лучник решил сделать последний привал у подножия горы перед началом подъема. К тому же об этом просил его ученик Дориз, мальчуган лет пятнадцати, которого Лучник подобрал умирающим от голода лет пять-шесть назад и тех пор обучавший его науке выживать в этом сумасшедшем мире, стрельбе из лука и тем основам наук, которыми сам немного владел. Дориз привязался к Бертольду, боготворил его и считал чем-то между Господом Богом и собственным отцом, которого не помнил.
   На пожелание Дориза остановиться Браун недовольно пробурчал:
   - Только и думаешь о жратве ...
   Мальчуган покраснел, и Бертольд немного пожалел о своих словах, в конце концов, немного отдохнуть все равно было необходимо, несмотря на то, что на девяносто девять процентов Хромой Лучник состоял из железа.
   Он осмотрел окрестности. Все было довольно мирно, деревенька у подножия горы тоже была мила и симпатична, как и возвращающиеся с полей поющие девушки с косами и серпами. В них не было столичного изящества и чрезмерного жеманства. Они с интересом смотрели на путников и смеялись.
   - Ладно, переночуем тут, - сказал Бертольд Браун, и они направили коней к деревеньке по дорожке, вдоль которой росли желтые и голубые цветы.
   - Красиво здесь! - вздохнул Дориз. Хромой Лучник равнодушно кивнул.
   Остановились они в домике, выполнявшем роль гостиного двора. Переговоры с помощником Звездочета вел немолодой мужчина в кожаной безрукавке со шрамом на щеке, с парализованной и высохшей рукой, ремнем привязанной к телу.
   За пару монет коней отвели в конюшню, напоили, накормили, а путникам предоставили ночлег и нехитрую снедь.
   Наутро, едва раскрыв глаза, Бертольд Браун почувствовал, что что-то не так. Внутренний голос кричал об опасности, а он почти никогда не подводил Хромого Лучника. Комната была пуста. Кровать Дориза со скомканным одеялом тоже. Мгновенно одевшись, Бертольд вынул свой короткий меч и осторожно толкнул дверь. Никого. Он прошел по коридору в зал, но и там было пусто. Двери гостиницы были настежь распахнуты. Со двора доносились странные звуки, чем-то похожие на пение и вой шакалов одновременно. В этот момент на Брауна, наконец-то, напали. Правая рука хозяина гостиницы все так же была пристегнута ремнем к туловищу, а вот в левой был массивный топор, которым тот управлялся с достаточной ловкостью. Бертольд еле-еле успел увернуться, и топор разрубил тяжелый табурет. Лицо хозяина теперь украшала помимо шрама знакомая дьявольская улыбка.
   "Быстро они до нас добрались", - подумалось лучнику. Он швырнул в оборотня другим табуретом и стал пробираться к дверям. До них он добрался раньше негостеприимного хозяина гостиницы и с треском захлопнул их за собой.
   - Дориз! - крикнул Бертольд, очутившись на улице.
   Дориз был во дворе, вернее то, что от него осталось. Тело мальчика было изуродовано до неузнаваемости и лежало на земле, а вокруг, собравшись в кружок, танцевали вчерашние девушки. Только танец у них был какой-то странный, они то сходились к центру круга, то удалялись от него, по очереди нанося удары серпами, разрывая на части остатки плоти несчастного Дориза. Вой издавали они, и он все меньше и меньше напоминал песню.
   Лишь секунду Бертольд Браун осмысливал происходящее. Двери гостиницы распахнулись, и на порог выскочил оборотень с топором. С каким-то звериным криком Хромой Лучник с хрустом вонзил в него клинок и помчался по направлению к конюшне. Там ждали его еще два оборотня, видимо, конюхи, вооруженные длинными жердями. Конюшня была пуста. Не став тратить время на них, Хромой Лучник поспешил прочь. Он все-таки сильно хромал, ему удалось вырваться из деревни, но преследователи настигали, их было не меньше двух десятков.
   Взбираясь на гору, Бертольд Браун расстрелял почти все свои стрелы и пожалел, что не взял с собой больше стрел с серебряными наконечниками. Обычные стрелы вреда преследователям не наносили. Оборотни карабкались вверх с достаточной ловкостью. Они улыбались Бертольду своими ужасными улыбками и приближались, приближались, приближались. Пока еще Браун держался от них вне пределов досягаемости, но запас прочности таял вместе со стрелами. И когда дорогу перегородила глубокая отвесная расщелина, которую лучник при всем желании не мог преодолеть, он помолился, прикрепил камень к наконечнику последней стрелы и выпустил ее в сторону сияющей в свете солнца вершины. После чего без страха шагнул в пропасть. Оборотни были в пяти шагах от него.
   Воистину, Бертольд Браун на девяносто девять процентов состоял из железа, и еще на процент из чистого золота.
   Звездочет вздрогнул, когда Стефф сигнализируя о том, что второй камень достиг цели, коротко гавкнул, но не ограничившись этим, вдруг сел на задние лапы, поднял вверх свою умную голову и вдруг по-волчьи завыл на равнодушно висевшую в небе холодную луну.
  

* * *

   Стадо взбиралось на Миттельшлихт, все шло благополучно. Мэтт живал сушеное мясо, его напарник подремывал в седле, разморенный жарой.
   "Завтра будем на месте", - подумал Мэтт. На высокогорном пастбище было вволю воды, и она манила уставших перегонщиков скота не меньше чем полагавшаяся им по контракту премия. С неудовольствием отхлебнув из фляги, Мэтт снова спрятал ее и тут его внимание привлекли несколько черных точек, появившихся на чистом небе.
   "Только коршунов нам не хватало", - пробурчал про себя он и окликнул напарника. Тот мигом проснулся и стал готовить к бою свой арбалет. Точки приближались и вроде бы стали заходить на посадку, кружа над стадом.
   - Уводи их в горы как можно дальше! - крикнул Мэтт, целясь из арбалета в одну из птиц.
   Канн поскакал в голову стада, а Мэтт с ужасом увидел, что одна из точек стала пикировать вниз, быстро увеличиваясь в размерах. Такую тварь Мэтт никогда не видел. Птицу она напоминала только крыльями, ибо тело у нее было человеческим, голова, удлиненная с хищными зубами, торчащими из разверстой пасти, напоминала голову крокодила. Но Мэтт никогда не видел и крокодилов. Он выстрелил из второго арбалета. Стрела срикошетила о туловище чудовища, и то, заложив вираж, взлетело повыше и вновь стало пикировать на стадо, примеряясь к своей жертве. Мэтт еще успел заметить длинные и острые когти на руках чудовища, в это время еще две твари атаковали отару. Вырвав из плотно сбившейся, блеющей массы по овце, они взмыли ввысь и стали удаляться. Их было около десятка, этих ужасных птиц. Мэтт снова стрелял, но безуспешно. Он увидел, как одна из тварей вырвала из седла его напарника и, издавая какой-то клекочущий хохот, стала кружить над головой у Мэтта. Ему сделалось дурно, когда сверху на лицо упало несколько кровавых капель. А потом какая-то тень заслонила солнце, и твердые стержни с хрустом вошли в его тело.
   Вожак уводил отару к вершине Миттельшлихта. Овцы блеяли, но шли за своим вожаком, надеясь на то, что уж он-то выведет их из этой передряги, в отличие от этих глупцов людей, которые позволили унести себя ужасным птицам, похожим на птиц только крыльями. Отару, несмотря на потери, все так же влекли к себе близость пастбища и чистой родниковой воды.
  

* * *

  
   Леопольд водрузил свой камень на площадку гранитной плиты, там, где была защита от ветра, а сам свернулся клубочком рядом. "Всего-то и делов, - подумал он, засыпая. - Вот сейчас немного отдохну и стану спускаться. Боже мой! Никогда бы не подумал, что для защиты Королевского Дома мне придется превратиться в горного козла". Он мгновенно уснул и не видел того, как камень постепенно меняя цвет, стал таять, как кусочек льда на раскаленной сковородке. Он превратился сначала в искрящуюся лужицу, потом впитался в гранит, по граниту пошли трещинки, и оттуда, из недр холодной скалы наружу вдруг брызнула зеленою душистая травинка. Через несколько мгновений прямо под носом у спящего смертельно уставшего, ободранного Королевского кота расцвел прекрасный цветок, напоминающий лотос.
  
  

* * *

   Отец Георгий приближался к вершине Мондрагон. Казалось, разум оставил его. Он хохотал и пел, его борода развевалась от встречного ветра. Но монах упрямо продвигался вверх навстречу лютому холоду. Снег все усиливался. Ноги в разбитых башмаках скользили по обледенелым камням. Руки монаха были сбиты в кровь, а одежда изодрана в клочья. Он пел старинный гимн, и голос его был подобен ветру. Он не был безумен, он просто выполнял свой долг. Когда его ноги в очередной раз поехали по полированной поверхности куда-то в бездну, недалеко от вершины, Георгий захохотал страшным смехом и, уже не пытаясь удержаться за камни и выступы, выхватил из остатков одежды тот единственный камень, ставший причиной всего, и размахнувшись, швырнул его ближе к вершине. На сердце было легко и спокойно, и тело его, казалось, парившее в воздухе, уже не чувствовало боли, когда ударилось о скальную твердь. Душа его осталась там, на вершине. Песня его осталась там, на вершине. А смех его еще долго гулял эхом над пустынной и как-то сразу осиротевшей горой Мондрагон.
  

* * *

  
   Ирму бил озноб. Свернувшись калачиком на огромной кровати, она пыталась молиться, но слова молитвы приходили как сквозь туман, неясные, а оттого неискренние. Она пыталась уснуть, точнее, забыться от всего этого кошмара, но сон не приходил. Обрывки мыслей, чьих-то слов, чьи-то глаза, образы мелькали перед ней в какой-то невообразимой круговерти. "Мама! ...". "Сама, сама ..." - вновь как сквозь туман. "Отец! ...". Мягкое тепло в груди: "Я с тобой ...". Но, Господи, как холодно! "Луиза! ..." Нет, не то. Детский смех, кареглазый мальчуган лет семи бегает в высокой траве, отлавливая каких-то жуков. "Дети не превращаются в оборотней!" "Кто это?" Голос неясный, и словно с обратной стороны Луны. Луна, звезды, Звездочет. "Да что же это такое! Господи всемогущий, что ж ты ума мне не дал, власти так дал, а разумом что ж обделил?" Скачут всадники по багряному небу, звезды угасают одна за другой. "Звездочет, что будешь делать ты, когда на небе не останется ни одной звезды? Отзовись, мне пусто без тебя". Ирма вскакивает с кровати, подходит к столу, берет перо и бумагу. Она пишет письмо. Пишет быстро, словно боится, что кто-то может помешать ей. И тогда он никогда не узнает о том, что знать ему совсем не обязательно.
   За окном забрезжил рассвет. Королева проводит рукой по лицу, лицо влажное. Это отрезвляет ее. Бумага скомкана, ненужное больше перо остается в чернильнице. Ирма подходит к остывшему камину, разжигает его и медленно подносит письмо к огню, а после внимательно смотрит на то, как пламя уничтожает ее минутный порыв. После чего возвращается к столу и на чистом листе составляет Указ о мобилизации в связи с началом военных действий.

* * *

   Встретившись с первыми людьми, я заметил, как они поменялись за эти дни. Почти у всех в глазах читалась скрытая тревога. Королевство находилось в состоянии войны. Размеры опасности никто, правда, толком не представлял. Но Ирма уже успела издать Указ о мобилизации. То здесь, то там нам встречались угрюмые мужчины, собранные в подобие отрядов под предводительством офицеров ее Величества. По стране ходили страшные слухи о воскресшем лорде Гильденбрандте и его драконе, о том, как на южных границах был полностью уничтожен Оранский полк, вышедший на встречу неведомому неприятелю, а погибшие воины вставали из праха и в образе зомби под королевскими штандартами присоединялись на сторону своих убийц. Как начисто уничтожалось население целых деревень и поселков. Много о чем говорили. Лица людей по мере нашего продвижения становились все более хмурыми, целые семьи снимались с насиженных мест и двигались на Север в горы.
   Раздобыть лошадь было неимоверно трудно, и большую часть пути мне приходилось идти пешком. Чтобы не привлекать внимание, ехать на Стеффе можно было только ночью. К тому же по неизвестным причинам он больше не включал свою крейсерскую скорость, значит, на то у него не было больше полномочий. Теперь, когда была выполнена задача доставки камней, все зависело только от меня. Во всяком случае, я зорко глядел по сторонам. Седьмой камень необходимо было доставить в центр королевства. А что у нас является центром королевства, как не досточтимая королева Ирма? В общем, я ехал в столицу, ехал к ней. Шесть камней были доставлены моими посланниками, вернее пять, ибо первый мы с Джозефом и Леопольдом доставили в самом начале на гору Раддок, что во владениях Херменгильды.
   С тех пор Стефф, собачка весьма неразговорчивая, лаял пять раз, подовая мне знак, но на душе было тяжело, потому что лишь дважды он этим гавканьем ограничился. Трижды же его сигнал превращался в леденящий душу вой, а это значило, что три камня стоили жизни кому-то из моих товарищей, а я даже не знал кому именно. В принципе смерть, как и жизнь, вещи весьма относительные. Для меня, так тем более. Ибо я неоднократно уже уходил в Субстанцию и возвращался из нее, не всегда это, правда, было приятно, но это нюансы. Важно то, что обличие мое всякий раз менялось, как менялись функции, которые я выполнял по возвращении из субстанции. Но я имел честь принадлежать к Полиции Тонкого Мира, а товарищи мои нет, за исключением Джозефа и Леопольда. Кстати, за кота я волновался меньше всего, трезво взвешивая шансы посланников. У них была всего лишь одна земная жизнь. Конечно, Разум бессмертен, он сбрасывает с себя после смерти оковы непрочной телесной оболочки. Он может воздействовать на процессы, происходящие во Вселенной, он возрождает новые жизни, но лишь переплетаясь с другими разумными субстанциями. Образ же человека, живущего в какой-то промежуток времени, вещь неповторимая в своем роде. Новые жизни, возникающие во Вселенной, являются продуктом совокупности на основании опыта предыдущих разумных жизней. И не будет, допустим, нового садовника Карла, будет кто-то лишь очень отдаленно напоминающий его. Ему, этому новому человеку, ставшему, скажем, министром иностранных дел, будут сниться прекрасные оранжереи королевы Ирмы, и он мучительно будет думать: "Откуда это у меня?" Может быть потом, устав от своих бесконечных совещаний, он займется разведением орхидей в своей загородной резиденции, и возможно даже, достигнет в этом деле больших успехов, чем пресловутый Карл. Во всяком случае, не вечен никто, даже я. И нет никаких гарантий, что, призвав меня назад в очередной раз, Субстанция не растворит мою разумную оболочку в высших целях. Радует лишь то, что всякая деятельность приносит свои плоды, а значит, нечего ломать голову над несовершенством мироздания, а надо сосредоточиться на каких-то конкретных целях, тем более, что они уже появились.
   На нас пикировали странные черные птицы. Их было три, и намерения их были явно недружелюбные. Стефф слегка зарычал, указывая мне на опасность, хотя я и так был к ней готов. У птиц были крокодильи головы, я догадывался, откуда дует ветер, но это было уже слишком. Похоже, у наших противников стал вырабатываться стиль, вкус, правда, отсутствовал. Оборотни приспосабливались к новым условиям, и решили, что по воздуху летать лучше на крыльях, а рвать врага лучше зубами и когтями. Логично. Хотя выглядели они отвратительно. Твари атаковали по очереди, и это было их ошибкой. Первую я сразил в отличном стиле двумя ударами меча, первый, правда, цели не достиг, но зато я сообразил, что в грудь бить не нужно, потому как бесполезно. И второй удар рассчитал тщательно, ударив из-под низу в область горла. Как ни странно, попал. А потом мы со Стеффом пустились наутек. Мне не давала покою мысль, что крылатые оборотни смогут преодолеть горы, тем более что летные характеристики у них были не плохие. Заботило и то, что эти твари могли совершенствоваться. Две оставшиеся птички летели с разной скоростью, почему- то одна из них, к тому же, ушла на вираж, что дало мне возможность установить очередность в беседе. Не долго думая, я рубанул пташку по крылу, благо оно было перепончатым и даже не железным. Пернатый оборотень клюнул своей крокодильей башкой и подставился под повторный карающий удар. Затылок у него тоже был не железный. С третьим я поступил, как и с первым, правда, он был более маневренный, и даже разорвал своим когтем мой плащ. Но все закончилось более-менее быстро. Стефф обнюхал его распластанное на земле тело, но ничего не сказал. Однако, информацию какую-то, видимо, получил и наверняка передал кому надо. Ну, да и ладно. Мы тронулись дальше в сторону столицы навстречу судьбе.
   Основная трудность, как я уже и говорил, заключалась в том, что мне не удавалось раздобыть лошадь. К тому же я подвернул ногу, и это создавало определенные неудобства. Похоже, было на то, что Тонкий Мир перестал мне помогать. Я старался отогнать эту мысль, но она приходила время от времени. Темнело. И тут Стефф неожиданно остановился и вдруг по-собачьи стал чесаться за правым ухом. Я удивился, поскольку ничего подобного за ним не наблюдал. Наконец, он оставил в покое свое ухо, повернул ко мне голову и вдруг заговорил. К слову, мы находились в чистом поле, и это было эффектно. Тем более то, что Стефф заговорил, меня особо не поразило, поразило другое - его голос был удивительно похож на голос Ванденбромма.
   - Если ты слышишь меня, прикоснись к глазам Стеффа,- сказал он. - Я слышать тебя не могу, но буду знать, что ты меня слушаешь.
   Я выполнил это пожелание, и голос продолжил:
   - Хорошо. Теперь главное. Ситуация изменилась. Теперь все будет зависеть от тебя. Мы знаем, что камни доставлены. Седьмой камень превратится в Лунный после того, как будет доставлен в центр королевства особе, наделенной королевскими полномочиями. Но здесь не все ясно. Возможно, этого будет недостаточно. С этого момента ты являешься посредником между силами Тонкого и Потустороннего Мира. Как человек, ты наделен различными органами чувств, они воспринимают и воспроизводят различные энергии. В твоем мозгу, в твоем сердце, во всем организме замкнулся контур, подобный тому, который должен замкнуться над королевством. Теперь каждый твой поступок может качнуть баланс в одну или другую сторону. От того, как правильно ты будешь себя вести, зависит судьба всей миссии. Внутри тебя будут сражаться два мира. Нужно совершить сильный поступок, тогда энергия этого поступка, тысячекратно усилившись, сможет совершить то, что необходимо. Мы не располагаем нужной информацией. Ориентируйся на свои органы чувств. Это будет что-то вроде Момента истины, когда придется делать выбор. Сейчас Стефф покинет тебя. Если вдруг почувствуешь, что превращаешься в оборотня, примешь то, что Стефф оставит тебе. Сделаешь это и в том случае, если поймешь, что задача невыполнима. Субстанция примет тебя.
   Я ждал продолжения, но его не последовало.
   "Ну и дела. Вполне в духе Ванденбромма. Так вот почему я не мог найти лошадь! Потусторонний Мир не давал ее мне! Великий Космос! Значит, вы уважаемый Звездочет, превратились в площадку для игр Высших Сил. Очень интересно, конечно, спасибо за доверие, но не до такой же степени! Иди туда - не знаю куда, делай то - не знаю что. Я вздохнул и вздрогнул, потому что Стефф исчез. Секунду назад он стоял передо мной, а теперь исчез. Наклонился и поднял с земли какую-то блестящую штучку. Это оказалась искусно выполненная фигурка хрустальной собаки, точь в точь похожая на Стеффа. Внутри нее находилась какая-то прозрачная жидкость.
   "Билет в Субстанцию, - подумалось мне, - обратный билет". Где-то в подсознании вспыхнул образ Луны. Я знал, что теперь он всегда будет со мной, пока я не выполню свою миссию. Спрятав хрустального Стеффа в карман я зашагал по полю в сторону столицы. Я шел к Ирме. Вручать седьмой камень Феликсу почему-то не хотелось.
  
  

* * *

  
   - Эй, ребята! - прокричал Джозеф в направлении гвардейцев. - Это я, старина Джозеф. Не ждали?
   Передний всадник привстал на стременах и, приложив руку к глазам, пристально стал всматриваться в лицо кричавшего рыцаря. Это был сам лейтенант Дюбуа.
   - Черт тебя задери! - воскликнул он в ответ, пришпоривая лошадь.
   Джозеф сполз с козлов и обнялся с подскакавшим Дюбуа. Тут то рыцарь почувствовал, как силы его покидают, и слегка повис на лейтенанте.
   - Ранен? - спросил тот.
   - Скорее да, чем нет, - ответил рыцарь, - там, в фургоне валяется связанная девчонка, она меня чуть не убила по дороге.
   Дюбуа усадил Джозефа, а сам заглянул внутрь фургончика.
   - Кто она? - спросил он, глядя на злобно стреляющую глазами пленницу.
   - Это моя дочь, - ответил Джозеф, - знакомые говорят, что мы похожи, как две капли воды, а друзья говорят то же самое, но краснеют, смущаются и стыдливо отводят глаза.
   Дюбуа рассмеялся:
   - Чего она натворила?
   - Хотела меня задушить со своим дедушкой, но тот неожиданно умер, а ей повезло. К сожалению, рыцари с детьми не воюют.
   - Ну, и что будешь с ней делать, рыцарь? - поинтересовался лейтенант.
   - Привезу в подарок старшей фрейлине, пусть готовит себе замену.
   Лейтенант снова расхохотался. А Джозеф поинтересовался:
   - У вас пожевать чего-нибудь есть?
   Дюбуа хлопнул себя по лбу и подозвал ординарца.
   Через несколько минут они уже двигались по направлению к столице, а Джозеф налегал на бутерброды, запивал их красным вином и на все вопросы лейтенанта отвечал:
   - Сейчас, еще один кусочек, и все тебе расскажу.
   Но когда последний кусочек исчез где-то в глубине его рта, рыцарь сладко потянулся и незаметно уснул.
   Девчонку кормить пришлось лейтенанту, что он и сделал, с удовлетворением отметив, что в глазах ее кроме ненависти и страха появилось удивление и даже отчасти благодарность.
   Через некоторое время Джозеф проснулся, потребовал лошадь. Дюбуа не советовал ему практиковаться в верховой езде с еще не зажившей раной, но тот от советов отмахнулся и, слегка поскрипывая зубами, взгромоздился в седло. В компании лейтенанта он собирался провести небольшую разведку. Дюбуа больше не возражал и, видя, что все его доводы не доходят до рыцаря, присоединился к нему. Они обогнали отряд и отъехали достаточно далеко, после этого лошади перешли на шаг, а их седоки завели непринужденную беседу. Джозеф немного рассказал о своих последних приключениях, а лейтенант - о последней попойке в одном из столичных борделей, на что его собеседник заметил, что предпочитает выпивать в компании мертвых женщин. Хитро прищурившись в ответ на недоуменный взгляд лейтенанта, Джозеф, загибая пальцы на руке, перечислил свои аргументы.
   - Думаю, Вы со мной согласитесь, лейтенант. Во-первых, это очень практично: мертвые женщины не едят. А во-вторых, что интересно, совсем не пьют. В третьих, что очень удобно, они безотказны, ну, Вы понимаете в чем. А в-четвертых ...
   - В-четвертых? - заинтересовано произнес Дюбуа.
   - В-четвертых, что самое главное, они не болтают! Молчание - золото, дорогой лейтенант.
   Тот расхохотался, а потом мечтательно произнес:
   - Там была такая блондиночка! Но, увы, не со мной.
   Джозеф печально вздохнул:
   - Эх, Дюбуа, такова наша тяжелая мужская судьба. Высшие силы в наказание за грехи наших предков устроили нас такими несовершенными, и мы не можем иметь одновременно всех женщин сразу, как бы этого не хотелось. Но не унывайте, мой друг! Им, этим... Как бы это сказать ...
   - Красавицам? - подсказал Дюбуа.
   Джозеф кивнул:
   - И уродинам.
   - Особам слабого пола.
   - И венерам, - кивнул рыцарь.
   - И гетерам, - откликнулся лейтенант.
   - И мегерам, - поддержал его Джозеф.
   - И проститу ...
   - Ч-ч-ч-ч-ч! Тихо, лейтенант, Вы ведь все-таки джентльмен, - укоризненно произнес рыцарь и продолжил. - Так вот, им, - он скривился, - еще хуже, чем нам. Хоть это обнадеживает. Ведь они слабые, глупые, беззащитные создания, у них ревнивые мужья, их бросают, обманывают. Большая часть из них просто уродины. В конце концов, они могут забеременеть, а мы с вами - нет. И я удивляюсь, почему мы все-таки любим этих мегер? Надо любить мужчин, черт возьми! - Джозеф даже сам опешил от этого неожиданного вывода. Потом ухмыльнулся и продолжил, - А ведь действительно, Дюбуа, ведь мы сильные, красивые, честные.
   - Умные, - подсказал лейтенант, смотрящий на вещающего рыцаря, как на пророка.
   - Благородные, - продолжил свою мысль Джозеф.
   - Черт! А ведь действительно, - лейтенант был не на шутку озадачен, и улыбка сползла с его лица.
   Джозеф хлопнул Дюбуа по плечу:
   - Не унывайте, мой друг, это всего лишь один парадокс нашей несправедливой жизни. Правда, приходится признать, что не все мужчины такие болваны, как мы с вами, - и он засмеялся, пустив коня галопом.
   Дорога пошла в гору, и когда разведчики въехали на подъем, то остановились, как вкопанные. Большой отряд вооруженных людей пересекал дорогу и рассредоточивался по двум ее сторонам. Джозеф и лейтенант мгновенно скрылись в зарослях и стали наблюдать за перемещениями неизвестного подразделения.
   - Кто это может быть? - спросил рыцарь.
   Дюбуа неуверенно произнес:
   - Похоже, это отряд Шервуда. Но почему они здесь? Они должны быть совсем в другом месте, а не устраивать засады на дороге.
   - Не нравится мне это, - Джозеф почувствовал какое-то непонятное беспокойство. - Кого они тут могут ждать?
   - Не знаю. Отряд Шервуда должен был набирать добровольцев для армии Ее Величества, но в Брумсе, а никак не здесь. Их тут около тысячи!
   -Не хочу Вас пугать, лейтенант, - произнес рыцарь, - но, по-моему, мы крепко влипли. Это уже не люди.
   - Не может быть! Ведь мы с Шервудом еще на прошлой неделе ...
   - Смотрите сами, лейтенант, это зомби. Я думаю, нам лучше возвратиться к нашему отряду. Сколько у вас людей?
   - Девяносто шесть.
   - Не думаю, что вступать с ними в бой будет хорошей идеей. Мы запросто можем просто пополнить их ряды. Но они, похоже, ждут именно нас. Какие будут мысли по этому поводу?
   - Будем пробиваться в столицу!
   - Один к десяти. Хороший расклад!
   - Мы гвардейцы Ее Величества, - лейтенант нахмурился.
   - Браво! Только нужно учитывать, что Шервуд и его люди тоже когда-то были гвардейцами.
   Дюбуа умолк, потому что показались передовые конники его отряда, и нужно было принимать какое-то решение. Он повернул свое злое лицо в сторону Джозефа и свистящим шепотом произнес:
   - Я предпочитаю драться!
   Рыцарь меланхолично пожал плечами:
   - Драться, так драться... Похоже, Вы правы. Другого выхода нет. Они все равно нас не выпустят.
   Лейтенант не слышал последней фразы, так как, пришпорив лошадь, уже подлетал к отряду, отдавая команды:
   - Горнист! Сигнал атаки! Мы первыми атакуем этих нелюдей!
   Подъехавший Джозеф пробурчал себе под нос:
   - Ага, к дьяволу в зубы - это по-нашему.
   Пока лейтенант перестраивал своих гвардейцев для атаки, неизвестно откуда взявшегося в тылу неприятеля, рыцарь подъехал к фургончику и поднял занавес. Девчонка лежала на дне, все еще связанная, она бросила на Джозефа взгляд, полный тревоги. Рыцарь вытащил нож. Обезьянка закричала. Джозеф разрезал веревку и спросил:
   - Как зовут тебя?
   - Ярга, - тихо ответила пленница.
   - Вот что, подружка, - вздохнул рыцарь, - сейчас тут будет жарковато. Так что советую как можно быстрее отсюда свалить. Да смотри, не попадайся мне больше.
   С этими словами он дал девчонке хорошего шлепка пониже спины, и с удовольствием стал смотреть на то, как она удирает по направлению к лесу. Потом он вздохнул и также незаметно присоединился к отряду, уже развернувшемуся и готовому к атаке.
  
  

* * *

   Той ночью снился мне странный сон. Сны, по сути своей, тоже являются сигналами Тонкого Мира. Но странность моего сна была другого рода. Во-первых, обычно я сплю без сновидений, а во-вторых, структура привидевшегося мне была, как это не странно, не связана с Тонким Миром. Подобные вещи я чувствую сразу.
   Я видел длинную проволоку, натянутую вдоль каменистой пыльной дороги. Дорога эта лежала под странным небом, наполовину багряным, наполовину белым. К проволоке цепью была пристегнута собака. И самое интересное то, что этой собакой был я. Вот так. Не больше, не меньше. Сохранилось ощущение бессильной ярости, граничащей с бешенством. Я знал, куда мне нужно идти, но не мог этого сделать. Невидимые силы принуждали меня двигаться только вдоль проволоки. Я отчетливо вижу ее, ржавую и издающую неприятный скрежет, когда звено цепи, надетое на нее, перемещается следом за бегущей собакой. Как ни странно, я не чувствовал дискомфорта от того, что сменил свой облик. Вообще-то, возможно мне в одном из предыдущих воплощений и приходилось выступать в этой роли, а может быть, сказалось общение со Стеффом. Да это и не важно. Неприятные были ощущения. Словно бы кто-то давал мне знак, что все поступки мои, и предыдущие, и последующие, находятся под пристальным контролем неизвестных мне сил. Я бежал, высунув язык, я пытался сорваться с цепи, я лежал, вдыхая пыль и закрыв глаза, молил Космос о смерти, но контакта не было. Вообще ничего не было, кроме этой дурацкой проволоки. Может быть, кому-то все это покажется досужими измышлениями выжившего из ума маразматика, для меня это было достаточно серьезно. Мне ясно дали понять, что ситуацией я больше не владею. За эту ночь, а точнее даже не ночь, а где-то полночи, ибо проснулся я в холодном поту, правда, под знакомыми звездами, я прожил, по крайней мере, лет пять. Отдыха подобные сновидения не приносят. Потусторонний Мир дал понять, что уже вовсю претендует на мое подсознание.
   Когда я пришел в себя, то с удовлетворением понял, что здорово разозлился. "Что ж, - сказал я мысленно, - на войне, как на войне".
   В первую очередь я нашел себе средство передвижения. Потусторонний Мир тщательно оберегал от меня лошадей, видимо не желая моего возвращения в столицу. Тонкий Мир отобрал у меня из каких-то высших соображений верную собаку. Потому мне пришлось решать проблему по-своему. Немного "погуляв" по лесу, я нашел прекрасного оленя. В принципе это был тот же конь, только с рогами. Пришлось с ним немного повозиться. Бедное животное никак не могло понять, какого дьявола мне от него нужно. Но, в конце концов, мы договорились. Обычно божьи твари меня слушались, олень не был исключением. И он подчинился моей воле после того, как я влепил ему мощный телепатический заряд между шикарных рогов, суть которого была в том, что: "либо Вам, уважаемый олень, придется какое-то время побыть лошадью, либо мне придется превратить Вас в два центнера обычной оленины". В удивленных глазах оленя я был уже не Звездочетом, не проходимцем с большой дороги, не собакой из идиотского сновидения и даже не волком, а, по крайней мере, стаей голодных волков. Вот насколько я был взбешен. Кстати, бешенство прекрасно усиливает телепатическую потенцию. Надо будет при случае написать труд на эту тему. В результате моих стараний благородное животное капитулировало и, понурив голову, стало выбираться из чащи со своим бесценным грузом на спине. Я даже чувствовал себя немного неловко, но в данной ситуации мне было не до сантиментов.
  

* * *

   Бой был коротким и кровопролитным. Джозефа не оставляла мысль о нереальности всего происходящего. Сражаться с мертвецами, посреди белого дня, на фоне живописных пейзажей... Как-то это было неестественно что ли. Их действительно было около тысячи, бывших гвардейцев Шервуда, правда, было всего около пятидесяти, но они были самыми опасными. Утратив все человеческое, гвардейцы сохранили свои боевые навыки и действовали как автоматы. Остальные были похожи на крестьян, и навыки у них были похуже, но уж больно их было много. Рана Джозефа снова открылась и кровоточила. Сразив очередного соперника, он заорал изо всех сил:
   - Головы им рубите, головы!
   Кто-то услышал, кто-то нет. Джозеф увидел, как два бывших гвардейца подняли на копья горниста, как лейтенант Дюбуа с отрешенным лицом рубился с самим Шервудом. Шлем слетел с головы Дюбуа, и по лицу лейтенанта катились слезы, Шервуд когда-то был его другом. Джозеф поспешил на выручку, и в этот момент его лошадь упала. Он перекатился по траве и какое-то время не мог подняться. К нему бежали зомби, Джозеф заставил себя подняться и стал отступать в сторону леса.
   Двоих ему удалось убить повторно, это были крестьяне. Третий был гвардеец, вооруженный палашом и довольно крепкий к тому же. Джозеф получил хороший удар и снова оказался в траве. Гвардеец навалился на него, кажется, он хотел перегрызть Джозефу горло. Хватка у него была что надо. Уже теряя сознание, Джозеф вдруг с удивлением обнаружил, что голова гвардейца с оскаленной пастью перестала заслонять облака, да и хватка ослабла. Он выбрался из-под неподвижного тела и увидел, что голова противника лежит в паре метров от всего остального. А рядом с ней стоит насмерть перепуганная девочка-обезьянка, в траве неподалеку валялся один из крестьянских топоров.
   - Спасибо, - прошептал Джозеф и снова потерял сознание, но не надолго.
   Ярга бесцеремонно привела его в чувство. Он сел, погрозил ей кулаком, поднял свой меч и, кряхтя, поднявшись, пошатываясь, пошел на выручку лейтенанту Дюбуа, который, расправившись с бывшим Шервудом, уже не с отрешенным выражением на лице, а с каким-то звериным оскалом отбивался от обступивших его крестьян.
  

* * *

  
   Они все-таки прорвались, всемером - Джозеф, Ярга, лейтенант Дюбуа и четыре его израненных гвардейца. Это было все, что осталось от отряда после схватки с бывшими людьми.
   - Будем пробиваться к столице, - прошептал Дюбуа.
   Говорить нормально он не мог, потому что сорвал голос. Голова его была обмотана кровавой тряпкой, а в левой руке торчал обломок стрелы. Ярга пыталась выковырять его ножом, Дюбуа скрипел зубами, но терпел.
   - Почему ты вернулась? - спросил Джозеф у девочки.
   - А куда мне идти? - дерзко огрызнулась та.
   Дюбуа заорал, насколько позволяли сорванные связки, наконечник был извлечен из плоти.
   - Задушить ты себя не дал, теперь мои не примут меня назад, - продолжила девочка.
   - Ну, извини, - развел руками Джозеф, - я не знал, что доставил тебе такие неудобства.
   Девочка заплакала. Она удивительно быстро меняла свои настроения.
   - Ладно, поедешь с нами, - Джозеф погладил ее по голове.
   Она вздрогнула и отскочила в сторону, вытаращив на него свои черные глазки.
   - Ишь ты, - ухмыльнулся рыцарь, - какая нервная. Поедешь с нами, не бросать же тебя. А там посмотрим, что с тобой делать. Только не души никого больше, ладно? А то спать сильно хочется.
   Девочка фыркнула и снова занялась раной лейтенанта. Он явно нравился ей больше Джозефа. Наверное, на девочку произвело впечатление то, как лейтенант накормил ее, связанную, в фургончике тогда, когда она ожидала неминуемой смерти.
   Засыпая, Джозеф пробормотал в полголоса:
   - Воистину, путь к сердцу женщины лежит через ее желудок.
  

* * *

   Оленя пришлось немного закамуфлировать. Чтобы не привлекать излишнего внимания со стороны посторонних, я накинул на него видавшую виды конскую рыцарскую накидку, обнаруженную неподалеку от дороги. Она была какого-то бурого цвета, разрисованная бубнами и крестами. Воняла она тоже прилично, но с этим пришлось смириться. После чего под мощным телепатическим наркозом я лишил своего невольника его ветвистых рогов, и в результате у меня появился довольно симпатичный скакун, неподкованный, необъезженный, но достаточно выносливый и быстрый.
   Наверное, я походил на странствующего рыцаря, а может на циркового наездника, не знаю, никто моих сомнений на этот счет не развеял. Короче, мы, наконец, тронулись, олень мой был какой-то обреченный, и сбрасывать седока с себя не пытался, чем очень меня порадовал. Был у меня с собой меч, была хрустальная собака, кинжал, трубка без табака и мои телепатические способности. К сожалению, они в предстоящих столкновениях с зомби и оборотнями были малоэффективны. Людей я почему-то не опасался.
   Я ехал к Ирме, чтобы передать ей седьмой камень. Остальное меня мало волновало. Выбираясь из чащи, я услышал какой-то скрип справа от меня. Повернувшись, я увидел страшную картину. Прямо из пня торчал обнаженный торс мужчины, у мужчины этого была нормальная голова с приплюснутым носом и длинные остроконечные уши, он шевелил губами, и явно пытался что-то сказать. У него на плечах лежал сосновый ствол, который явно хотел этого мужчину раздавить. Я слез с оленя и молча уперся в ствол плечом. Совместными усилиями нам удалось столкнуть дерево с незнакомца, и тут я обнаружил, что тело его действительно является естественным продолжением пня. На всякий случай я отошел подальше, и тут незнакомец заговорил, голос у него был надтреснутый и какой-то сиплый.
   - Не бойся и спасибо за помощь, - это были его первые слова, но не последние.
   Я пожал плечами.
   - Я вудрок ... - отрекомендовался он.
   - Очень приятно, а я странствующий рыцарь, - в свою очередь представился я, - а это мой конь.
   - Он такой же конь, как я человек, - скривился вудрок. - Все равно спасибо тебе, рыцарь. Нет ничего хуже для нас вудроков, чем эти неожиданно падающие деревья.
   - Так вас тут много? - я с удивлением огляделся.
   - Ну что значит много, или мало? - вудрок глубокомысленно почесал за ухом. - Мы есть, и этого достаточно, с этим надо считаться.
   Он явно любил пофилософствовать, этот деревянный сфинкс. Никогда бы не подумал, что существуют подобные существа.
   - Интересно, а как вы общаетесь между собой? - спросил я, чтоб хоть что-нибудь спросить.
   - А как общаются деревья? - вопросом на вопрос ответил вудрок.
   - Не знаю, - сказал я.
   - Мы чувствуем друг друга, - назидательно произнес вудрок, - люди так не умеют, тебе не понять.
   - Где уж мне, - согласился я, а потом еще спросил. - И ты, то есть вы, всю жизнь вот так сидите на одном месте?
   - Да, - кивнул вудрок, - мы мыслящие деревья, если тебе угодно. Смысл жизни в созерцании. Мы мудры и спокойны, земля дает нам пищу и воду. К чему суета? Она отвлекает от главного.
   - Созерцания? - переспросил я.
   - Чего же еще. Конечно созерцания.
   Мне стало интересно.
   - Послушай, вудрок, а по-моему, смысл жизни в борьбе и постоянном преодолении всех и вся.
   - Глупости, - скрипнул вудрок. - Борются только низшие существа, высшие лишь созерцают эту борьбу.
   Мне стало обидно за нас, низших существ и я предложил:
   - А может тебя снова бревном придавить? А?
   - Зачем? - испуганно спросил вудрок.
   - Чтоб не умничал много, - я пошел к своему оленю и сунул ногу в стремя. - Ладно, созерцай спокойно.
   - Слушай, - вдруг опять заговорил мой собеседник, - а это правда, что ваш мир перевернулся?
   Я уселся на оленя:
   - Кто тебе сказал? А, ну да, твои собратья. Похоже на то.
   - Ты будешь спасать его? Да?
   - Как получится, - я тронул поводья.
   - Глупо все это, хотя удачи тебе, рыцарь. Но учти, то бревно, что упало на ваш мир, намного тяжелее этой сосны!
   - Что ты знаешь об этом? - спросил я.
   - Земля отторгает ваших мертвецов, - после паузы произнес вудрок, - слишком много зла вокруг.
   Как-то нехорошо он это сказал, у меня даже мурашки по коже побежали.
   - Его всегда было не мало, - сказал я.
   Вудрок покачал головой:
   - Немало, относительно это все, добро, зло. Тут другое. Соки земли стали другими, я чувствую это. Словно ядом наполнены. Словно все отжившее лезет наружу, а живое становится для этого помехой. Один из наших сказал, что природа меняет суть. Мы только не можем понять зачем.
   - Вот и я не могу, но хочу разобраться.
   - Удачи тебе, рыцарь, - произнес вудрок.
   - А как же твои принципы? - поинтересовался я напоследок.
   Вудрок вздохнул со скрипом, уронил голову на грудь и ничего не ответил. На том мы и расстались.
  

* * *

   Где-то в глубине подвала выли министры. Ирма сжала виски пальцами, денек выдался еще тот. Превращение произошло прямо посреди заседания. Доселе перепуганные и ошарашенные представители королевской власти во мгновение ока превратились в монстров. Ирма еле успела вовремя покинуть Розовый зал под охраной своих лучников, после чего солдаты, создав подобие Римской черепахи из своих щитов, отконвоировали беснующихся нелюдей в нижние помещения замка.
   Оставшись без своего кабинета, королева в уныние не впала. Как уже говорилось, в минуты опасности все ее существо собиралось, и было готово к борьбе. Происшедшее с министрами она объясняла себе как неизбежное. Ирма знала, враг уже совсем рядом. Как раз перед заседанием она получила информацию о том, что последний заградительный барьер, состоящий из регулярных конных подразделений под руководством лорда Бранденбурга и вольнонаемной пехоты, прорван противником. И войска нелюдей вышли напрямую к столице. Словно волна черной энергии набегала на город. Это проявлялось во всем, и поведение министров было тому подтверждением. Тема заседания вытекала из последних событий: оборона столицы от неприятеля и централизованная эвакуация части населения в пока безопасные районы государства. Для борьбы с врагом предусматривались некоторые меры, ставшие необходимыми из опыта предыдущих боев. Королевская казна была пуста, все серебро ушло на наконечники стрел и мечи. Крестьяне вырубали осину. Войска переучивались на новые методы борьбы. Одним из самых страшных, но необходимых указаний был приказ добивать своих же смертельно раненых бойцов либо при помощи вышеуказанных материалов, либо через обезглавливание. Это уменьшало вероятность пополнения войск противника за счет собственных. Ирма вошла в свой рабочий кабинет и отдала приказ Фердинанду, который теперь выполнял функции личного телохранителя королевы:
   - Как только появится гонец от Разерфорда, сразу ко мне, немедленно.
   Отдельная бригада егерей Разерфорда осуществляла непосредственное наблюдение за всеми последними перемещениями противника. Точнее, его основных сил, так как отдельные вражеские соединения, разные по численности, вроде тех, что сражались с лучниками лейтенанта Дюбуа, уже давно появлялись в опасной близости от столицы в разное время.
   Ждать пришлось недолго. Гонец появился. Очевидно, то, что он хотел сообщить, было действительно важным. Он замер на пороге, и Ирма молча взглянула на него.
   - Они развернули знамена, - сообщил посланник, голос его дрожал.
   - Знамена? - королева впилась в него глазами. - Какие знамена?
   - Это... Это королевские знамена, - прошептал гонец. - Нам стало известно, кто поведет войска на штурм ...
   Ирма ждала продолжения. Она оставалась спокойной, но только крепче сжала подлокотники кресла.
   - Их ведет покойный король Феликс, - произнес посланник.
  

* * *

   Витиеватые решетки на окнах отбрасывали на пол причудливые тени. Дюбуа лежал на мягких подушках и внимательно их разглядывал. Иногда ему казалось, что это какие-то звери, а иногда тени превращались в буквы. Он пытался прочитать эти загадочные письмена, но буквы снова превращались в зверей, и письмена исчезали. Лейтенанта это нисколько не волновало, ему было спокойно, он лежал на мягких подушках и ждал смерти. Стрела, попавшая в него во время последней стычки, оказалась отравленной. Они добрались таки до столицы, но по дороге лейтенанту стало совсем худо. Джозеф разыскал какой-то настой и пытался отпаивать Дюбуа, но, похоже, что смерть лишь отступила, словно давала душе время на то, чтобы спокойно и с достоинством привести себя в порядок перед грядущей неизбежностью.
   Скрипнула дверь, и тихо вошла Ярга. Она села у кровати и стала молча печальными глазами смотреть на лейтенанта. Он погладил ее по руке, и девочка схватила ее своими худенькими ручками.
   - Я удивляюсь, - прошептал лейтенант, - как ты умудрилась отрубить голову этому нелюдю своими ...
   Он не договорил, потому что увидел, как слезы выступили в уголках глаз девочки-обезьянки.
   - У меня сильные руки, - она справилась со слезами, - нас учили, специально учили.
   Дюбуа усмехнулся.
   - Я и забыл, что ты у нас душительница.
   Ярга печально кивнула.
   - Я очень некрасивая?
   Лейтенант слегка улыбнулся.
   - Через пару лет ты превратишься в прекрасную девушку и выйдешь замуж за принца. Я даже знаю одного, познакомить?
   - Я не выйду замуж за принца, - твердо сказала Ярга, - к тому же я уже не девушка, я прошла обряд. У нас, - она выделила это "нас", - все проходили обряд.
   - О, Боже! Что ж за звери тебя воспитывали?
   Ярга пожала плечами.
   - Обычные люди ...
   - Зачем вам нужно было убивать людей? - спросил Дюбуа.
   - А тебе? - в свою очередь спросила Ярга.
   - Я солдат ...
   Девочка поморщилась:
   - Солдат? Нас учили, что так угодно богу Гао. Люди с радостью должны принимать свою смерть и отдавать душу ему. А к Гао душа перейдет, если только человек умирает от руки его слуг. Ну, нас, то есть.
   - Понятно, чего ж тут непонятного, - хмыкнул лейтенант. - Ну и что, радостно тебе было?
   Ярга промолчала.
   - Слушай, детка, задуши меня, а? - предложил вдруг Дюбуа. - Я всю жизнь служил королеве, теперь послужу Гао, а тебе будет радостно. Все равно подохну.
   Ярга молчала, потупившись.
   - Мне не будет радостно.
   - Почему?
   - Не знаю, - она вдруг зарыдала громко навзрыд. - Я не буду больше душить людей. Пропади они все пропадом, и Гао, и жрецы ... Я не хочу, чтоб ты умирал!
   Дюбуа почувствовал, что сам сейчас заплачет, и отвернулся к стене.
   Вошел Джозеф и остановился в дверях.
   - Умер? - произнес он упавшим голосом, видя неподвижного лейтенанта и рыдающую Яргу.
   - Пока нет, - ответил Дюбуа, поворачивая голову.
   - Ч-черт, - выругался рыцарь и сплюнул. - А я вот лекарство принес, да боялся, не успею.
   Он вытащил из кармана бутыль с какой-то темной жидкостью.
   - Эй, девчонка, хорош рыдать, стаканы давай!
   Ярга, всхлипывая, метнулась к столу и выставила перед Джозефом стакан.
   - Я сказал стаканы! - прогремел Джозеф и добавил. - Два, тебе еще рано.
   Ярга выполнила и эту просьбу. Потом Джозеф заполнил их до краев, один протянул лейтенанту, второй взял себе. Лейтенант понюхал жидкость и удивленно произнес:
   - Да это же коньяк!
   - И превосходный! - поднял бокал Джозеф, любуясь цветом напитка на свет. - За здоровьице!
   Они выпили. Джозеф подмигнул ничего не понимающей девочке.
   - Это коньяк из личных королевских запасов покойного Феликса. Каждую бутыль готовил к употреблению его личный алхимик. Король ужасно боялся отравления и приказал приготовить универсальное противоядие от большинства часто применяемых ядов. Вот, тут и этикеточка имеется. Этим коньяком кого хочешь на ноги поднять можно, да и яд, у лучников этого Шервуда, не ахти, армейский, специального назначения. Тьфу ...
   Ярга мало что поняла из этих объяснений, но впервые за последние сутки ей захотелось жить. Она подбежала к Джозефу, подпрыгнула и чмокнула в небритую щеку. Тот утерся и погрозил ей пальцем:
   - Рано тебе со взрослыми дядьками целоваться, красавица. Вот вырасти, выучись, а тогда ...
   Он поспешил покинуть помещение, так как поймал прищуренный взгляд воспрявшего лейтенанта:
   - Пойду, стало быть, зайду позже, повторим через полчасика, а то, похоже, что в эту комнату проникает ревность.
   Закрывая за собой дверь, он с удовлетворением отметил, что весьма неплохо иметь среди своих знакомых Королевского Виночерпия.
  
  

* * *

  
   Остаток пути я провел пешком, так было удобнее, да и олень мой порядком выдохся. Я содрал с него попону и дал команду возвращаться, что он и сделал с превеликим удовольствием. Напоследок он укоризненно посмотрел на меня, мерзавца, я развел руками, и он поплелся назад.
   - Не расстраивайся, новые рога отрастут лучше прежних, - напутствовал я оленя. - Твоя супруга тем более об этом позаботилась за время нашего отсутствия.
   Правда, эти слова я произнес не телепатически, а вслух, иначе гордый мой конь мог бы обидеться и в сердцах растоптать меня своими сбитыми копытами, а это в мои планы не входило.
   Я расположился на пригорке в окрестностях столицы и стал с интересом рассматривать крепостные стены.
   Похоже, в городе уже остались только войска. Ирма не теряла времени даром. Все было подготовлено как нельзя лучше. Я вздохнул, потому что знал, что при любом раскладе город штурма не выдержит. Зомби и оборотни это даже не разбойники Херменгильды, это похуже, тем более, что их очень уж много.
   Голова раскалывалась, и ужасно хотелось спать, потому, как спал я последнее время урывками, ибо, во-первых, на это не было времени, а во-вторых, кошмары, извечные спутники моих последних снов, оптимизма и отдыха не приносили.
   Кое-как я спустился с пригорка и поплелся в сторону города, ожидая, когда меня схватят разведчики королевы. Так и случилось. Меня схватили, связали, кинули на спину какой-то лошади и потащили выяснять мою личность. Я не возражал и даже слегка по пути вздремнул, насколько позволяла тряска и отсутствие комфорта.
  

* * *

  
   Ирма знала, что эта ночь - последняя перед битвой. Она была одна в своем рабочем кабинете и мысленно перебирала возможные варианты развития событий. Их было два: первый - разгром войск Феликса, и второй, более реальный - гибель столицы и ее собственная.
   Она успела отдать приказ Фердинанду отрубить ей голову в случае чего и заручилась его молчаливым согласием. Она была готова дорого продать свою жизнь и принять смерть с достоинством и по-королевски. Все уже было решено и думать было не о чем. Не давала покоя лишь одна предательская мыслишка. Куда же подевался ее знаменитый Звездочет? За столько дней он не сделал ни одной попытки, чтобы связаться с ней. Почему? Его нет в живых, или еще не время? Она в очередной раз пожалела, что оказалась не восприимчива к телепатическим способностям Звездочета. Кажется, это он объяснял с точки зрения дворцовой субординации, мол, Звездочет может отдавать мысленные приказы только фрейлинам, да и то не всем. Так как старшая фрейлина Луиза-Фернанада вообще не поддается никаким воздействиям. Придурок. Помимо воли Ирма улыбнулась. "Не может быть, чтобы ты не появился!" - сказала она, твердо глядя в собственное отражение в зеркале. - "Я хочу, чтобы ты пришел!"
   В этот момент в отражении мелькнула какая-то тень. Ирма быстро обернулась и увидела запирающего входную дверь человека в плаще со звездами. Он обернулся, на голове его был капюшон.
   - Т-с-с, - прошептал он, - это я ...
   Ирма вздрогнула и бросила быстрый взгляд на стол, где остался лежать ее кинжал. Человек поклонился и медленно подошел к королеве. Потом откинул капюшон, и она обнаружила, что это бывший Королевский паж Джек, собственной персоной. Он улыбался какой-то торжествующей улыбкой.
   - Чего это ты вырядился, как клоун? - поинтересовалась Ирма, пытаясь пробраться поближе к столу и кинжалу.
   Джакопо загородил ей путь стулом и неприятно засмеялся:
   - У меня послание для Вас, королева!
   - Какое к чертям послание? Фердинанд! - крикнула Ирма.
   Джакопо засмеялся громче:
   - Фердинанд Вас не услышит, я отправил его в булочную, - он вынул из кармана какую-то тряпку и прижал ее к королевскому лицу.
   - Т-с-с... Спать, дорогая королева, спать, король Феликс соскучился за своей госпожой!
   Ирма почувствовала, что ей не хватает воздуха, все поплыло вокруг, какие-то руки тянулись к ней со всех сторон, и Феликс, собственной персоной, восседал на грязных простынях, грозил ей пустой бутылкой и манил, манил за собой.
  

* * *

   Меня привезли в казарму отдельного полицейского батальона, это, по крайней мере, была уже столица.
   Допрос проходил в чисто выбеленной комнатушке, и проводил его какой-то лейтенантик с нервными усиками.
   Говорить я отказался и сразу потребовал лично Сэмюэля Рика. Лейтенант засмеялся, а потом испугался, обычно люди просто боялись произносить это имя, а тут появляется какой-то оборванец т требует встречи со всемогущим Сэмюэлем.
   С испуга он хотел меня сразу повесить, тогда во избежание накладок и прочей суеты, я попытался отдать ему телепатический приказ, но к моему удивлению у меня ничего не получилось. Я попробовал снова, безуспешно. Похоже, Потусторонний Мир провел неплохую работу с моими мозгами, превратив меня в простого смертного и лишив телепатических способностей.
   - Дай закурить? - попросил я с горя.
   Но и тут меня ждало разочарование. То ли лейтенантик не курил, то ли просто не считал для себя возможным делить офицерский табачок с задержанными.
   Меня еще для приличия попытали, а так как я ничего не говорил, то потащили во двор вешать. Виселица была новая, еще и колья осиновые рядышком лежали. Я представил, как меня вынут из петли, воткнут в меня кол, как в какого-то вампира, и выкинут за крепостную стену, чтоб другим неповадно было вокруг столицы мотаться.
   Пока шли нехитрые приготовления к казни, над головами раздался сигнал трубы. Он шел откуда-то сверху. Мои палачи немного отвлеклись, а я понял, что это дозорные на вышках увидели неприятельскую армию.
   - Осады не будет, - сказал я державшему меня и напряженно слушавшему трубные звуки человеку.
   Он удивленно глянул на меня.
   - Будет штурм! - крикнул я и изо всех сил ударил его коленом в пах.
   Оттолкнув ногой бросившегося ему на выручку солдата, я помчался, что было сил. Меня сшибли, хорошенько врезали между лопаток, потом какой-то добряк стукнул меня по затылку, и я снова отключился.
   Очнулся я оттого, что кто-то спорил у меня над ухом, можно ли вешать человека без сознания или нет. Второй отвечал, что, разумеется, нельзя, потому что времени мало, и надо просто воткнуть в него кол, да и дело с концом.
   Я мысленно, скорее даже бессознательно, автоматически послал им телепатический сигнал о том, что этого делать не нужно. И, как ни странно, это принесло свои плоды. Я был услышан. Очевидно, давший мне по затылку добряк хорошенько встряхнул мою черепушку, и Вселенная в моих мозгах повернулась как надо.
   Я, не открывая глаз, дал ребятам приказ оставить меня в покое и заняться своими делами. Осторожно, осторожно, насколько я только мог, я расширил зону действия приказа до размеров плаца, потом захватил казарменные постройки и только после этого сел. Убедившись, что колья лежат невостребованными, а солдаты занялись приготовлениями к грядущей битве, я тихонько встал и, не спеша, поглаживая отросшую до неприличия бороду, свернул в ближайшую примыкающую к плацу боковую улочку.
   Город казался вымершим. Я торопился во дворец и по пути встретил лишь два патруля. Влияние оборотней их не затронуло, это были нормальные люди. Первый патруль я пропустил, а во втором оказался мой хороший знакомый Ян, который сначала опешил, увидев меня, но узнал без всякой телепатии и немедленно приказал выдать мне коня, после чего мы поскакали во дворец.
   Там нам сообщили, что королева никого не принимает, и ее лично охраняет Фердинанд - Королевский палач. Я сказал, что в таком случае желаю встретиться с Фердинандом. Меня, наконец, узнали и повели в рабочий кабинет Ирмы.
   Приемная была закрыта изнутри. Охрана отсутствовала. Я, уже обретший возможность отдавать приказания, крикнул ребятам, чтоб они ломали дверь. Мне это очень не нравилось.
   Дверь с треском выломали, и первое, что мы увидели, был Фердинанд, лежащий в луже крови посреди приемной. Под сердцем у него торчал узкий стилет с черной рукояткой.
   Рабочий кабинет Ирмы был пуст.
  

* * *

   Через какое-то время нам сообщили, что штурм начался. Я вызвал Сэмюэля Рика, он, явившись, уже был в курсе исчезновения королевы. Пока я брился, мылся и переодевался, мы разработали план действий.
   Сэмюэль начал допросы оставшейся во дворце прислуги. Через какое-то время это принесло свои плоды. Во-первых, выяснилось, что пропал сеньор Джакопо, Королевский постельничий. И еще через какое-то время его рыдающий фаворит Джим поведал ужасную историю о том, что сеньор Джакопо, эта поганка Джек, вознамерился занять престол. Это он похитил Ирму. По словам Джима, он хотел усыпить ее и тайно обвенчаться с ней в монастыре Пропащих Душ. Там венчали и разводили кого угодно, да и порешить могли кого угодно. Райское место. Ладно. Дальше история о судьбе королевы умалчивает. Ее могли задушить, зарезать, да все, что угодно, в зависимости от настроения сеньора Джакопо. Он выболтал это все своему фавориту, но не учел того, что Джим был ужасно ревнив, и когда узнал, что его хозяин покинул столицу без него, быстренько во всем сознался. Тем более, что настоятель монастыря Пропащих Душ весьма поощрял, как бы это сказать, однополые связи. А Джим знал, что хозяина с настоятелем связывала крепкая дружба.
   Мы переглянулись с Сэмюэлем, тот лишь пожал плечами. Перспективка была еще та. Столицу занимают зомби, она автоматически переносится в монастырь Пропащих Душ. Новый король берет бразды правления в свои крепенькие ручки и высоко поднимает знамя гомосексуализма над умирающим королевством.
   - Кто покидал столицу за последнее время? - спросил я Сэмюэля.
   - Никто, - ответил он, - позавчера был издан королевский указ о прекращении всех перевозок. Мы эвакуировали всех, тут остались только войска. Дьявол! Почтовая карета!
   Я кивнул и бросился в конюшню. Сэмюэль окликнул меня на пороге. Я немного притормозил, пока он выписывал разрешение на выезд.
   В конюшне Хенрик без лишних расспросов и разговоров мигом оседлала мне Кима, успев только крикнуть напоследок:
   - Я рад, что ты еще живой.
   И мы помчались. Со мной Сэмюэль отправил десяток гвардейцев, но я намного опередил их. Северные ворота распахнулись, и мы вырвались на дорогу. Неприятеля видно не было. Штурм начался с южной и юго-западной стороны. Впереди лежала знакомая дорога, по ней не так давно я ехал к Херменгильде. Ветер бил в лицо, в голове кипела ярость, и над горизонтом бледнела Луна. И неожиданно пришла дурацкая мысль о том, что я ужасно люблю свою Ирму, единственную женщину, к которой так долго шел.

* * *

   Отправив Дюбуа на север с обозом под присмотром ожившей Ярги, Джозеф остался в столице. Он ждал Звездочета, и он знал, что рано или поздно он должен был дать знать о себе. Телепатией Джозеф не владел, он был Исполнителем, но Джозеф знал, что многое будет решаться здесь. И поэтому явился к руководящему обороной Бранденбургу и предложил свои услуги по защите города от неприятеля. Бранденбург отправил его в сводный отряд дворянской конницы, где собрались отчаянные рубаки высшего сословия, не боящиеся ни мертвецов, ни оборотней, ни самого Сатаны. Задача их была наносить неожиданные удары по войскам зомби, причиняя им наибольший ущерб. Такая тактика приносила успех во время прошлых войн, но нынешний противник в отличие от предыдущих имел ряд особенностей, к тому же не спал.
   Одно дело ворваться с обнаженными клинками в спящий лагерь врага и, предварительно сняв часовых, рубить направо и налево, а другое дело атаковать неутомимых и вечно бодрствующих оживших мертвецов.
   Войско напоминало громадного кита, неминуемо надвигающегося на хрупкий парусник. Джозефу сотоварищи предстояло стать мелкими пираньями, отгрызающими кусочки от этого монстра. Джозеф понимал, да и Бранденбург понимал, что толку от этого мало, но долг есть долг, да и дворяне, вечно пьяные и злые, рвались в бой. Потому Джозеф вверил свою судьбу в руки провидения, благо раны немного зажили, от него сейчас мало что зависело.
   И завертелась карусель лихих вылазок. Дворяне держались молодцами. С какой-то исступленной яростью они рубили этих мертвецов, среди которых, как удивленно отметил Джозеф, были женщины, а в паузах между вылазками напивались вусмерть и хвастались своими трофеями. Особенно ценились в отряде женские головы от восемнадцати до тридцати пяти лет. Некоторые воины даже промышляли некрофилией. Иначе, как маньяками, Джозеф своих сослуживцев не называл.
  

* * *

   Ким скакал быстрее кареты, а значит, у меня был шанс. Гвардейцы отстали, но меня это не волновало, дорогу до монастыря они знали прекрасно. Если Джим не пустил нас по ложному следу, у меня был шанс успеть.
   Джим не подвел. Карету я нагнал возле небольшого пруда у безымянной и безлюдной деревеньки.
   Они поняли, что это погоня, но сильно не обеспокоились. Не было улюлюканья кучера и учащенной конной рыси. Все было проще. Карета остановилась на мосту, и оттуда выглянул Джек, я сразу его узнал. Он меня тоже. Следом за ним с козел слез кучер, и еще два товарища вынесли из кареты какой-то мешок, как я понял, с королевой. И положили его на краю моста, очевидно готовые столкнуть его в воду при моем приближении. Вечерело. Воздух был превосходный. Вода тоже была превосходной, но думаю, Ирма этих красот бы не оценила.
   Я благоразумно соскочил с лошади и остановился неподалеку, скрестив руки на груди.
   - Если ты двинешься, - произнес Джек, улыбаясь своей змеиной улыбкой, - королева отправится в плавание. Ты же знаешь, что тело, погруженное в воду, издает странный плеск.
   - Знаю, знаю, Королевский паж, - отвечал я, и с удовольствием отметил, что улыбка сползла с лица Джека.
   - Не называй меня так! - он сжал кулаки, потом успокоился. - Стой, где стоишь.
   - Да стою, стою, - успокоил его я. - Чего ты хочешь?
   Джакопо опять заулыбался.
   - Ты поедешь с нами и будешь нас охранять. Договорились? А если нас догонят гвардейцы, ты отравишь их назад. Ведь Сэм наверняка выслал тебе достойную поддержку. Как я в нем разочаровался, Боже мой. А ведь я помогал ему абсолютно во всем!
   - Да, ты умеешь влезать в доверие. Договорились. Я еду с вами.
   Контролировать всех четверых было трудно. Но я попытался. Ярость все еще кипела во мне и сослужила хорошую службу.
   Джакопо с удивлением отметил, как красавцы, державшие мешок, стали раздеваться, один за другим прыгнули с моста в воду и поплыли навстречу заходящему солнцу. Потом, с не меньшим, я думаю, удивлением он обнаружил, как кучер снял штаны и присел по большой нужде прямо под колесо кареты, и стали изо всех сил дуться. Глаза его от напряжения лезли наружу, он явно не понимал, зачем он это делает.
   На Джакопо я даже не стал тратить свою телепатическую энергию, я просто взял его за шиворот, с наслаждением проткнул пару раз кинжалом и бесцеремонно отправил вслед за плывущими. Он с шумом упал в озеро.
   - Тело, при падении в воду, издает странный плеск, - произнес я и добавил. - Аминь!
   Угрызений совести я не чувствовал. Иногда хорошо, когда противник не знает о твоих телепатических способностях. Это даже как-то бодрит. После этого я занялся Ирмой. Разрезав мешок все тем же кинжалом с окровавленным лезвием, я наконец-то увидел свою королеву. Она была без сознания, не знаю, чем он ее травил, но дышала, и это было главным. Уложив Ирму в карету, я мстительно пнул под зад все еще дувшегося кучера и взгромоздился на козлы.
   Теперь нужно было скакать и как можно более быстро, встречаться со своими гвардейцами мне не хотелось. Я не собирался доставлять Ирму в столицу, хотя знал, что много интересного услышу, когда она придет в себя. Во дворце делать ей было нечего.
   Я стегнул лошадей кнутом. Мы свернули с дороги и отправились в горы, где было у меня одно укромное место. Во всяком случае, там было безопасно.
   Краем глаза я увидел, что Ким, как преданная собака, скачет следом за мной. Не знаю почему, но это меня обрадовало.
  

* * *

   Они вошли в столицу на пятые сутки. Самое страшное началось тогда, когда защитники города стали один за другим превращаться в оборотней. Иначе они продержались бы дольше.
   Когда лорд Бранденбург погиб в одной из последних отчаянных контратак, Сэмюэль Рик отдал приказ к отступлению. Королева не появилась. Звездочет пропал вместе с ней. Вернувшиеся гвардейцы сообщили об этом, и начальник полиции понял, что это финал. Не было больше смысла увеличивать число мертвецов.
   Остатки защитников прижимались к дворцовым стенам. Сэмюэль отдал приказ формировать штурмовые отряды и расчищать дорогу к северным воротам.
   В этот момент неизвестно откуда налетели страшные черные птицы с зубастыми головами. Лучники сбили несколько из них, но оставшиеся принесли защитникам города новый урон. Они вырывали стрелков с позиций и беспощадно уничтожали их. Сэмюэль бросил на них перешедшие в пехоту остатки дворянского корпуса, Джозефа, но те продержались недолго. Прямо во время схватки, то один, то другой дворянин превращался в оборотня. Джозеф, снова раненый, орал благим матом и рубил направо и налево двуручным мечом. Сэмюэль видел, как его рыжая голова, давно потерявшая шлем, мелькала на полуразвалившейся башне в окружении черных птиц.
   Рядом с Сэмюэлем стоял посеревший дон Клименте с забинтованной головой и обнаженной шпагой.
   - Дон Клименте, - обратился к нему Сэмюэль, - соберите 13-й гвардейский полк ... тех, кто остался. И держитесь здесь, сколько сможете. Я отдаю приказ об отступлении.
   Слезы навернулись на глаза старика, он взмахнул шпагой.
   - Да здравствует королева!
   Ему откликнулся нестройный хор. И лучшие из лучших, закаленные в сотнях боев гвардейцы 13-го полка отправились умирать вниз, туда, где в дыму пожарищ колыхалось бескрайнее море оживших мертвецов.
   Когда последние защитники города пали от безжалостных мертвых рук. Когда последние живые покинули столицу и затерялись в окрестных лесах и перелесках. Когда наступила зловещая тишина, нарушаемая лишь треском пожаров и падающей кровли. В тронный зал дворца неспешной величественной походкой вошел мертвый в расшитой золотом королевской мантии. В его бездонных глазных провалах копошились черви, а из отвисшей нижней челюсти свисали жухлые стебли травы. Его пальцы в железных перчатках сжимали скипетр, а на голом черепе с остатками сухих волос возлежала корона. Он подошел к трону и уселся на него под аккомпанемент рухнувших крепостных башен.
  

* * *

   Наконец мы добрались до Ариэля. Это была моя загородная резиденция. Местечко на всякий случай. Тут была пища и вода, а главное Ариэль находился в труднодоступном месте. К нему вела узкая горная тропинка, которую без труда можно было сделать совсем недоступной. В низу по дну обрыва бурлила река, в реке была рыба. Чуть выше в горах не было людей, зато водились козы. Короче, необитаемый
   горный остров. Сюда я и привез мою королеву. Она все еще была без сознания. Карету пришлось оставить внизу, а свой бесценный груз нести на руках. Ким поплелся за мной, но отстал. Остальных лошадей я распряг и отпустил на все четыре стороны, на склонах моей резиденции было вдоволь сочной травы.
   Мы добрались до домика, и я уложил Ирму на кровать, она спала, дыхание было ровным. Я почувствовал, что безумно устал и, не раздеваясь, прилег рядом. Уснул я мгновенно.
   Снился мне Феликс, он звал меня к себе. И я знал, что должен его убить. Ирма тоже мне снилась. Веселая и живая. Феликс показывал на нее пальцем и говорил: "Вот твой выбор, Звездочет, или я, или она. Решай скорей". Потом Феликс исчез, и остались мы с Ирмой, почему-то здесь, в Ариэле, но было такое впечатление, что до него очень далеко. Луна висела все в том же месте. И мне было хорошо. Кто-то шептал: "Плюнь на все, останься здесь навсегда". Но я знал, что должен снова куда-то идти.
   Проснулся я в холодном поту. И первое, что я увидел, была моя Ирма, она испуганно озиралась, видимо проснулась за мгновение до меня. Потом я подумал, что сны мои были неспроста, не мог только понять, какой мир советовал мне убить Феликса или Ирму. Если это был Тонкий Мир, нужно было возвращаться в столицу, это было больше похоже на истину. Если так, Потусторонний Мир советовал мне оставаться здесь подольше в компании моей возлюбленной. Ей богу, я стал серьезной шишкой, раз вокруг меня разгоралась такая суета. Ну да ладно, сначала камень, потом все остальное. Мои размышления прервала Ирма банальным вопросом:
   - Где мы? - спросила она, как будто мы и не расставались на все это долгое время.
   Я прокашлялся и ответил, как есть:
   - В Ариэле.
   - Что со мной было? - спросила она снова.
   - Ничего хорошего, - я снова закашлялся, - проклятые сквозняки.
   - Мы далеко от столицы? - Ирма провела рукой по своим шикарным волосам и недовольно скривилась.
   - Достаточно далеко, - я был лаконичен.
   - Ты спасаешь меня?
   - Есть немного...
   - Джакопо?
   - Убит.
   - Кто убил его?
   - Я ...
   - Понятно, - Ирма встала, - мне нужно во дворец.
   Я отрицательно покачал головой:
   - Это невозможно.
   - Там остались мои люди, - твердо сказала королева.
   - Я не уверен, что там еще хоть кто-нибудь остался, - я взял ее руки в свои, она вырвалась.
   - Я должна быть с ними!
   Я отошел в угол комнаты, набил трубку и удовольствием закурил.
   - Знаешь старый, как мир, анекдот. Больной приходит к лекарю и спрашивает: "Доктор, я буду жить?" "А смысл?" - отвечает тот.
   Ирма глядела мне прямо в глаза.
   - Я должна вернуться в столицу.
   Я затянулся дымом и предложил трубку королеве. Она отрицательно покачала головой, но трубку взяла.
   - Ты должна быть здесь. Возьми, - я протянул ей камень вслед за трубкой.
   Она взяла его в руки. Закрыв глаза, я увидел Луну, она была целой и невредимой. Момент истины еще не настал. Не открывая глаз, я начал рассказывать все подробно с самого начала. Она не прерывала меня. Я рассказал обо всем, включая все свои нынешние сомнения. Я старался убедить королеву, что судьба королевства по-прежнему в ее руках, нужно остаться в живых и ни в коем случае не расставаться с камнем. Когда я, наконец, открыл глаза, она смотрела на него. Потом подняла голову и сказала:
   - Ты знаешь, я ждала тебя, но не думала, что мы встретимся вот так.
   Я не знал, что на это ответить.
   - Они все погибнут? - спросила она просто.
   Я молчал.
   - Ты снова уйдешь, а я останусь здесь. Королева без королевства.
   Я улыбнулся:
   - Я пришлю тебе Голубого Фрегата и фрейлин. Твой новый дворец будет в Ариэле.
   Ирма печально посмотрела в окно:
   - Голубой Фрегат записался в ополчение, сейчас он в замке. И Николь записалась вместе с ним.
   Мне стало немного стыдно:
   - Прости, я не знал.
   Ирма продолжала смотреть в окно:
   - А я буду хранить твой камень, и ловить рыбу в горной реке. Неплохой финал моего царствования.
   Я чувствовал, что еще немного, и я сорвусь.
   - Послушай, Ирма, так нужно. Никто, пойми, никто не умирает просто так. Разум бессмертен. Все они вернуться в этот мир, каждый в свое время, и хотя бы ради этого ты должна выжить. Понимаешь?
   Королева посмотрела на камень и спрятала его на груди:
   - Понимаю, я все понимаю.
   Мне хотелось провалиться сквозь землю.
  

* * *

   Леопольд брел кривыми улочками столицы. Над распухшими трупами сонно кружились мухи.
   "Все кончено, все давно кончено, - думал Королевский кот. - Вот шляпы, вот ботфорты, вот шпаги, богатый выбор. Но не хочется, ничего не хочется".
   Он сильно исхудал и походил на гиену. Желтые глаза слезились, а облезлая шерсть едва прикрывала торчащие ребра.
   "Неужели действительно все? - думал кот. - Мертвецы заполонили свет, и нет больше смысла в этом безумном мире?"
   Время от времени мимо кота ковыляли зомби, они стремились в центр столицы, ко дворцу, некоторые были с оружием, а некоторые без.
   Создавалось впечатление, что с приходом Феликса, все мертвые концентрировались в разрушенном сердце королевства. Зомби тянуло сюда, как магнитом. Захватив столицу, они не шли дальше вслед за оставшимися в живых. Они, как опилки к магниту, стягивались к дворцовой площади со всей страны, по неведомому зову. И все прибывали и прибывали. Неведомые силы заставляли их топиться на площади, во дворце, в огромном зале, где на алой подушке восседал их прежний правитель, мертвый и неподвижный. Без лица, но в короне, без души, но со сверхъестественным величием. Взирал он на подданных своими черными провалами глаз и ждал неведомо чего.
   Леопольд передумал идти на дворцовую площадь, а тихо поплелся в обход через разрушенные войной кварталы к северным воротам, туда, где рассчитывал встретить хоть кого-нибудь из живых. Он все еще не верил, что все кончено.
  

* * *

   Мы стояли с королевой у обрыва над бурлящей рекой и смотрели вниз. Вода шумела и неслась куда-то мимо нас согласно законам быстротекущей жизни. Почему-то мне стало не по себе от неожиданно пришедшей в голову мысли о том, что все это не имеет никакого смысла. Реке абсолютно без разницы, кто будет смотреть в ее бурные воды с обрыва, и будет ли вообще кто-нибудь в них смотреть, и что будет думать при этом. А мы, созерцающие эту воду, не в силах прочесть информацию, которую несут ее молекулы. Хотя разгадка совсем рядом, и знает эта река гораздо больше, чем Ирма, я, Ванденбромм, наконец. От бессилия я плюнул в бурлящий поток. Ирма искоса глянула на меня и сделала то же самое. Какое-то время мы соревновались в меткости плевков, а потом она сказала:
   - Значит, ты покидаешь меня ...
   Она не спрашивала, она констатировала факт. Я обнял ее за плечи, Ирма не отстранилась.
   - Ты же знаешь, я должен довести это дело до конца. Пока поле не замкнуто, эти твари могут перейти через горы. А тогда ...
   - Я не об этом. Когда ты замкнешь поле, ну, убьешь снова Феликса, этот камень поменяет цвет. Где ты будешь потом?
   Мне осталось только поднять глаза к небу, оно было хмурым и неласковым.
   - Пути Господни неисповедимы. Я уйду в Тонкий Мир, присоединюсь к Субстанции. Как и ты, и другие, каждый в свое время.
   - Иначе нельзя? - голос Ирмы был тихим и печальным.
   Я покачал головой:
   - Иначе нельзя.
   Ирма ласково убрала мою руку со своего плеча и медленно пошла вдоль обрыва.
   Я вынул фигурку хрустальной собаки, она издевательски смотрела на меня, словно спрашивала: "И что ты будешь делать, умник?" Я спрятал собаку и вздохнул. Никаких изменений. Похоже, опять наступал момент истины. В жизни каждого он наступает, и, как правило, в самое неподходящее время. Луна появилась откуда-то слева, все такая же бледная и безжизненная, как и в моем мозгу. Также безжизненно было и на душе. Я не чувствовал себя центром этого погибающего мира, но знал, что один мой поступок может решить очень многое. Глядя себе под ноги, я вдруг почувствовал, что Ирма рядом. Я поднял на нее глаза. Она стояла раскрасневшаяся и какая-то неземная что ли.
   - Ты можешь убить меня, - неожиданно предложила королева. - Убей меня, слышишь, тебе ведь нет разницы, кого убивать. Какая разница, я или Феликс? - она была прекрасна в этом порыве.
   Я бережно взял ее лицо в свои руки и как можно более ласково произнес:
   - Мне есть разница, кого убивать.
   Она заплакала, но быстро справилась со слезами.
   - В конце концов, я всего лишь женщина.
   - Ты сильная женщина, Ирма. А я сильный мужчина. Это судьба. Тут ничего не поделаешь.
   - Значит, я должна буду остаться тут сама и жить со всем этим?
   - Тут безопасно ...
   Ирма фыркнула, а я в очередной раз до боли понял, как я люблю эту женщину.
   - Я буду являться тебе в эротических сновидениях.
   - Сейчас я тебя убью, дурака, - Ирма уже справилась с эмоциями и смотрела на меня как на ребенка. - Пошли, хоть попрощаемся по-человечески, Звездочет.
   И мы пошли прощаться. Позже, гладя ее каштановые волосы, я услышал шепот:
   - Не нужно было столько раз спасать мне жизнь, чтобы вот так ее отнять.
   - Все настолько серьезно? - я попытался пошутить, но получилось неважно.
   И тут она впервые за все время нашего близкого знакомства произнесла слова любви. Я, конечно, догадывался, что она ко мне не равнодушна, но чтобы до такой степени! Однако мне было не до иронии. Какой-то зверь жрал меня изнутри, выгрызая все внутренности. Что-то защемило в горле, и я почувствовал, что плачу, я, Великий Звездочет, Полномочный Представитель полиции Тонкого Мира! Никогда еще очередной переход в Субстанцию не доставлял мне столько ... Я даже не знаю, как это назвать. Хорошо, что было темно.
   - Я буду выходить на связь телепатически, - мой язык бормотал, Бог знает что.
   - Я плохая ученица, - усмехнулась Ирма, - делай, как знаешь. Я все понимаю, и вообще хватит грустить. Эта ночь последняя, наливай Звездочет. Мне было интересно с тобой.
   Что можно было ответить на это? Я просто наполнил бокалы.
   Наутро я уходил. Ирма держалась достойно. Я пытался настроиться на образ Луны, получалось неважно. Лунный профиль в моем мозгу дрожал, но был также бледен, даже еще бледнее, чем обычно. Хрустальная собака не подавала никаких признаков жизни. Неужели я ошибаюсь, и решение отправиться в пасть к дьяволу и попытаться убить Феликса неверно? Но не ее ведь убивать? Что-то не вязалось. Нужен был знак. Великий Космос, как же нужен был мне знак! Но знака не было, что-то глухо стучало внутри меня. Кажется, это было сердце. Сердце?
   Ирма посмотрела мне прямо в глаза и шепнула: "Иди". У нее на груди висел седьмой камень. Мое сердце еще раз стукнуло и замерло. Я повернулся и стал спускаться по едва заметной тропинке, потом оглянулся. Ирма все так же смотрела мне вслед.
   - Я тоже люблю тебя! - крикнул я, эхо подхватило мой голос.
   Неожиданно для самого себя я швырнул хрустального пса в бурлящую реку. Гори оно все огнем! Ирма вздрогнула. Я тоже, но оттого, что Луна в моем мозгу вдруг взорвалась на миллионы осколков. Небо над нами раскололось пополам. Одна половина окрасилась кровью, а другая - стала ослепительно белой, как снег. Поднялся ужасной силы ветер. Небо стало менять цвета, как в калейдоскопе, по нему пошли радужные полосы, а потом раздался громоподобный взрыв. И кто-то произнес торжественно: "Свершилось". А может быть, это Ирма кричала, а может быть, мне просто послышалось.
   В конце концов, я упал, как подкошенный. Последнее, что я помнил, были ее родные глаза, заслонившие небо.
  

* * *

   Позже за чашечкой кофе она сказала: "Все это очень хорошо, драгоценный мой Звездочет, но давай-ка подумаем, как мы будем развлекаться дальше? Одно дело, умереть за свою королеву, а другое дело - жить с ней".
   На ее груди переливался всеми цветами радуги Лунный камень.
  -- Стерпится, слюбиться, - многообещающе произнес я.
   И снова в голове моей чего-то взорвалось. Это королевский кулак стукнул меня в левый глаз.
   * * *

  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   3
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"