I. ОДИССЕЙ ЦАРЯ ИТАКИ

Одиссей, муж многоумный, сплетённый из плутней,
Не пожелал покидать Пенелопу,
И колыбель Телемаха, где младенец лежал.
Дикое поле засевал мертвородящею солью,
Плугом неверным борозды криво чертил.
Бормоча, будто безумец, под солнцем палящим:
«Пусть Менелай свой позор сам защищает копьём!
Я на войну не пойду, не покину родную Итаку!»
Но Паламед, разумом острым, как меч, разгадал тот обман:
Младенца на путь положил он — плуг замер в пыли.
Одиссей, содрогнувшись, воскликнул: «О, Телемах!» —
И пал ниц, обнажив пред эллинами душу свою.
«Рок влечёт меня к Трое… Но горе тебе, Паламед!
Хитрость твоя, против тебя обратится в смертный удел!»

II. ТАЙНА ОСТРОВА СКИРОСА

Ахиллес же, сын Фетиды, чей гнев потрясёт Трою,
Скрылся в чертогах Скироса, под девичьей фатою.
Ликомедовы дочери пряли, смеялись вокруг,
Но меж них, как лев в овечьем руне, таился герой.
Фетида, мать, рыдала: «О, чадо! Беги от смерти!
Не вверяйся Атридам, чей жребий — позор и бесславье!»
Но судьба, как паук, опутала юношу нитью:
Одиссей, кораблями достигнув скалистого берега,
Скинул плащ торговца, разложил перед девами дары —
Злато, ткани… и меч, что блеснул, как молния Зевса.
И тогда Ахиллес, услышав зов медных клинков,
Руку простёр к оружию — ветер сорвал с головы покрывало.
«Ты обречён!» — воскликнул Одиссей. Но юноша молвил:
«Лучше я выпью до дна эту чашу, чем имя моё
Станет прахом, забытым в безвестности… Пусть я умру —
Но эхо подвигов грянет в веках.
 
III. ПУТЬ НА ТРАЯНСКУЮ ВОЙНУ

И  они плывут, два сердца, разбитые на осколки,
К Трое, где их ждут гнев, ярость и жатва Смерти-жнеца.
Одиссей, озирая волны, шептал: «Возвращусь ль я к тебе, Итака?»
Ахиллес же, сжимая щит, пел песню о вечной славе.
Боги с Олимпа взирали, смеясь над людской суетою:
«Смертен их выбор? Слепые Парки нити судьбы сплели!
Путь Одиссей осада и долгие годы скитаний
Путь Ахиллес  — Славы взлёт и паденье в Аид!»

(Заключение)
Спой, Муза, о тех, кто бросал вызов року напрасно,
Чья слава взошла, как солнце, но жизнь угасла.
И пусть каждый век вспоминает их горечь и пыл:
Даже боги не властны над тем, что герои свершили!

В ЦАРСТВЕ ТЕНЕЙ
…А после битв, после падений, когда утих звон копий,
Одиссей, муж многострадальный, спустился во мрак Аида,
Где тени, как дым, обвивали его, напевая о смерти.
Вдруг пред ним возникла тень — Ахиллес, но не грозный,
А бледный, как зимняя луна, с взором, полным печали.
ОДИССЕЙ:
«О, Ахиллес богоравный! Ты, чья слава гремела, как гром!
Ты ли это? Зачем же скорбь твоя глубже морской пучины?»
АХИЛЛЕС:
«Не зови меня «богоравным», Итакиец. Слава — обман!
Лучше б мне быть рабом у последнего нищего в мире,
Чем царить над тенями, что стонут в полях Асфоделя.
Ты видел засаду, как пал я — от стрелы ядовитой, …
Где доблесть? Где почести? Всё прах. И я — лишь призрак!»
ОДИССЕЙ:
«Но разве не ты избрал этот путь, где вечность хранит твоё имя?»
АХИЛЛЕС:
«Вечность? Она холодна, как влага Стикса. О, если б
Мать моя спасла меня вовсе — пусть жил бы я тихо,
Старился в хижине, нянча внуков… Но поздно, Одиссей!
Ты же, хитрый, — зачем вернулся? Твой путь ещё долог…»
ОДИССЕЙ:
«Мой путь? Он усыпан телами друзей и годами тоски.
Двадцать лет! Итака ждёт, но я чужой в её гаванях.
Сердце ноет, как рана: я отдал войне лучшие годы,
А слава — лишь ветер, что гонит листы над могилой».

ПЛАЧ МУЗЫ
Так говорили герои в обители вечной печали,
Где Эреб поглотил их гордость, как волна корабли.
Муза! Спой их боль — пусть услышат живые урок:
«Слава — мираж! А любовь и покой — лишь мгновенье…
Но даже боги, взирая с Олимпа, не в силах понять,
Почему человек выбирает путь, где страданье — плата за имя».