Задыхаюсь. В легких не хватает воздуха. Я - граната. Две секунды, одна...
Я взорвусь в ледяных тисках ужаса.
За что, о небо! За какие такие грехи!!! Спасите!!!!! Ну, пожалуйста, ну хоть кто-нибудь, я не скажу, я никому не скажу!!! Алое пламя бьет по глазам, и я падаю вниз. Камнем. Подстреленной птицей, безжизненно сложив парализованные крылья. Это действительно конец. Но я продолжаю кричать, взывая к кому-то большому и сильному. Безрассудно надеясь на Счастливый конец.
Бесполезно. Это тупиииии...
Я опять просыпаюсь от собственного крика, перебудив всех постояльцев голубятни.
Снова этот сон. Ставший уже привычным кошмар, длиною в десять лет. Я вновь и вновь вижу полуистлевшие картины из той, оставшейся за кадром жизни. Время идет, но я помню все. Детали не расплываются перед глазами.
Перебуженные моими воплями птицы вновь засыпают, а я...Мне теперь не до сна.
Я тупо пялюсь в темноту голубятни. Теперь слезы для меня недоступная роскошь. Зато я могу вспоминать, думать, вести бесконечные мысленные разговоры. Чтобы не забыть человеческую речь. Кто-то ведь должен помнить глупышку Люси.
Кроме меня, больше некому.
Я часто думаю о том, заметил ли кто-нибудь мое исчезновение? В мечтах я вижу пьяное рыло отца искаженное судорогой неуправляемого горя. Ему плохо. Он потерял своего ребенка. Но нет. Память услужливо подкидывает живые картинки из давно минувших дней. Забор, бутылка (а то и две) и тело в сточной канаве мирно хлюпает носом, вдыхая ароматы канализации. Картина кисти неизвестного мастера "Дожрались"!
Сцена один, дубль два: топор, запертая дверь, скрывающая комнату, в которой я сжимаю в объятиях дрожащее тельце братишки, объединенный хор любимого папочки и белой горячки. Топор легко врезается в дерево, как нагретый нож в сливочное масло. Дверь дрожит под сильными ударами. Тук, тук, тук... Сердцу становится тесно в грудной клетке. Я вылезаю на бесконечно узкий подоконник, и, продолжая яростно стискивать хрупкие плечики Стива, начинаю отчаянно кричать. Мой голос стрелой врывается в сонное умиротворение. Я кричу громче, отчетливо сознавая, что мое молчание - приговор. Смертный.
Да, папуля, наверняка, уже утоп в обожаемых напитках и о дочурке не вспоминает. Стива жалко. В тот роковой вечер, когда Пол вытащил меня на "романтическое свидание" с последствиями. Братишка отправился ночевать к соседке. Не могла же она его сразу выгнать... Не могла.... Я из последних сил цепляюсь за эту мысль, потому что боюсь...
Я - трусиха. Всегда была ею. Я испугалась до полусмерти, когда поддатый Пол направил на меня маленькую деревянную палку, нашептывая странные слова. Может, уже тогда предчувствовала, предопределяла... Хотя, какое там! В первый момент я не поняла ровным счетом ничего. Ни-че-го.
Глупо, Боже мой, как Глупо!
Идиотизм, возведенный в квадрат.
Зачем моему неумелому кавалеру, вдруг, приспичило использовать магию?! Пусть страшно, пусть больно, пусть стыдно, пусть ВСЕ, ЧТО УГОДНО, только не ЭТО!!!
Лучше бы он меня просто изнасиловал, поддавшись тупому животному инстинкту. Лучше бы... , чем ТАК...
Кровь застучала в висках и мир начал меняться со скоростью света.
Секунда, две...
Беспомощное хлопанье крыльев и водопад белых перьев.
Словно кто-то незримый слегка надорвал край подушки.
В тот день я навсегда разучилась плакать. Глаза голубя не приспособлены к напрасному проливанию воды.
Глупо, как глупо.
Милый Пол протрезвел мгновенно, стоило только ему узреть дело рук своих. Не ожидал, маленький, что "приятный вечерок" завершиться так, непоправимо. Полумертвый от страха, он, железной рукой сдавил мое горло и поволок на покаяние к родителям. Они хмурили брови. Презрительно кривили рты, тыкая в меня своими палками. Из гневного потока слов я вычленила, что юный волшебник перепутал в заклинании одну букву. Одну единственную букву, ухитрившись при этом бесповоротно сломать мою жизнь. Но и это их не волновало! Что может значить жизнь какой-то безродной девчонки.
Родители Пола опасались гнева некой Гильдии, которая контролировала деятельность всех юных волшебников. А я была уликой. Вещественным доказательством. Гнев Гильдии! Смешно! Все, что они посоветовали мальчишке - это убить птицу и не создавать ни себе, ни другим ненужных проблем!
Деньги и власть всегда на стороне сильных мира сего. Могущественные артефакты, способные возвеличить одного и уничтожить другого. Пол - мальчик из хорошей, семьи мог целиком и полностью полагаться на их поддержку. Единственный щелчок пальцев и вместо наивной девчонки на полу горка пепла. Без проблем! Все решает звонкая монета. Беспомощные вопли о благородстве - удел слабых. Сильные знают цену правды, продажной девки, готовой встать на сторону любого, кто способен предложить больше золота.
Почему Пол поступил так?! Глупый мальчишка, не внявший мудрым советам взрослых, потащил меня по самым именитым колдунам. Прозрачные капельки слез мерно стекали по моим алебастровым перьям, и ты шептал как молитву: "Люси, прости, прости, пожалуйста. Я не хотел, я не знал... Ты всегда смеялась надо мною а я любил тебя, одну тебя... Прости, пожалуйста, только прости. Я все сделаю, чтобы снова стала прежней... Только прости..."
Ты захлебывался рыданиями и прятал лицо в ладонях, так и не услышав заветных слов. Глупый Пол, глупый наивный Пол, зачем ты полез за своим иллюзорным могуществом?! Я же сама могла...
Теперь все равно, что бы могло произойти Тогда. Тебе безмерно жаль, ты сам наказывал себя каждую минуту, украдкой поглаживая мою фотографию. Поздно, слишком поздно. Тыква уже не станет каретой, а бедная замарашка - сказочной принцессой... Именно это тебе и талдычили старые маги, сухо засыпая окрыленное надеждой сердце ничего незначащими словами.
Поздно, слишком поздно.
Скандал замяли, и вроде бы все вновь вернулось в свое русло. Ты проводил последние дни каникул в родительском поместье, штудируя по ночам толстенные магические письмена. Я снова училась жить. Скандал замяли. Никто не вспомнил про наивную Люси, отчаянно верящую в сказки.
Иллюзия. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Очередной, ставший последним скандал в благородном семействе и наутро меня за пару монет продают барыге, беззастенчиво выдавая за диковинную птицу.
Смешно.
Ты так ничего и не узнал, заснув в отцовской библиотеке над очередной раскрытой книгой. Возможно, утром тебе сказали, что я случайно вылетела из клетки, а ты поверил. Поверил, потому что так никогда и не узнал про абсурдность всей ситуации.
Я не понимаю, что такое любовь, воспетая поэтами. Но... знаешь, я никогда не смогла бы тебя возненавидеть. Даже сейчас, вкусив плоды твоего безрассудства.
Я не знаю, что такое любовь. Но даже сейчас, спустя десять лет я не могу забыть твои глаза и тонкие губы, беспомощно шепчущие слова извинения...
Зачем влюблять в себя того, кто и так бескорыстно подарил тебе свое сердце?
Я не ведаю, что такое любовь. Я всего лишь глупая птица, которая иногда разносит чужие письма.
Вчера я видела твою семью. Жена красива как картинка. Идеальная спутница идеального мужчины. Ты приобрел внешний лоск, сохранив во всем облике печать аристократизма. Бессмысленно продолжать страдать. Твой взгляд, удовлетворенного жизнью мужчины говорит о том, что маленькая дочка местного алкаша давно позабыта, вырвана из памяти как испачканный листок бумаги.
На твоем лице не дрогнул ни единый мускул, когда я, повинуясь внезапному порыву, постучала клювом в окно кабинета. Надо же, теперь ты большой начальник, первое лицо в Гильдии, легко манипулирующее чужими судьбами. Ты не только обустроил собственную жизнь, но и сумел позаботиться о Стиве. Брат живет рядом с тобой и, скорее всего, не помнит прошлого кошмара. Это хорошо. Просто замечательно, что в глазах Стива не осталось ни следа от перепуганного на смерть ребенка. Это хорошо.
Только почему, когда я уже улетала, так тоскливо заныло сердце?
Почему мне снова хочется рыдать?
Будь счастлив. Ты все забыл. А я глупая птица бережно храню нежные лепестки воспоминания. Твой разум милосерднее моего...
Будь счастлив. Живи...
Набираю высоту и камнем, маленьким комком перьев...