Ну и глупый, наверное, у меня был вид... Встретить "живого" мертвеца ― кому понравится подобный сюрприз? Ах, бесстыжий Арчи... Разыграл комедию, хотя всё прекрасно знал, чёртов Фокусник. Погоди, я отомщу, узнаешь, как надо мной смеяться!
Такие мысли, очевидно легко читавшиеся на покрасневшем, взволнованном лице, развеселили шутника ещё больше. Ужасно хотелось, подобно горничной или кухарке, оттаскать его за волосы или от души поколотить скалкой. Но поскольку Франни была хорошо воспитанной девушкой, и, как назло, ничего тяжёлого под рукой не оказалось, ограничилась многозначительным взглядом, надеясь, что по нему он всё поймёт. Однако, вместо ожидаемого раскаяния пришлось любоваться его глупой счастливой улыбкой. Ну, не дурак ли он после этого?
Я вежливо поклонилась Герцогу, как того требовал этикет:
― Очень рада нашему знакомству, ― и, не подумав, ляпнула, ― как поживаете?
Наш гостеприимный хозяин слегка растерялся и, пожав плечами, грустно улыбнулся:
― Да как видите, милая Франни, но и так неплохо после всего, что пришлось вытерпеть в этой жизни. Чего только обо мне не насочиняли, так что пусть лучше считают мёртвым...
Это было сказано так искренне, что, забыв о приличиях, со словами:
― Наливай! ― толкнула Арчи локтем в бок и сочувствующе обратилась к Герцогу:
― Я бы с радостью послушала Вашу историю...
Его глаза загорелись то ли от того, что он давно никому не жаловался на жизнь, то ли от вида бордового напитка, который Арчи с явным удовольствием разлил по чашам. А, может, от того и другого сразу... Его рассказ был недолгим и очень меня тронул.
Как оказалось, Герцог на самом деле даже не был дворянином, просто владел большим поместьем. Он был богат, и друзья шутили, что для полного счастья ему не хватает только красивой жены и титула герцога. Так в шутку и прозвали ― Герцог. С юности он был очень любознателен, много читал и постоянно учился. К несчастью, серьёзно увлёкся астрологией и мистикой, совсем забросив друзей, а тут заботливые родители сосватали ему невесту, в которую неопытный паренёк без памяти влюбился и сразу женился не раздумывая.
Жена его страсти к науке не разделяла, больше того, сделала всё, чтобы прибрать к рукам богатство: объявила мужа сумасшедшим, распустив о нём нелепые слухи. Но Герцог всё терпел ради их маленького сына. Однако пришёл момент, когда он сорвался и сбежал, с помощью старых друзей подстроив собственную "смерть". Вот так и жил до сих пор, бедняга.
Я даже всплакнула, так его стало жалко, а может, вкусное вино подействовало.... Главное ― за этими разговорами совсем забыла, что где-то рядом меня ищут те, кому я теперь встала поперёк горла. Между тем, вино оказалось крепкое, и сама не заметила, как уснула, положив голову на плечо Арчи.
Сквозь сон пыталась прислушаться к тому, о чём эти двое тихо шептались: что-то о ведьме, об украденном мальчике, а потом... всё исчезло. Арчи осторожно прикоснулся к моей щеке, нежно погладив:
― Просыпайся, Франни, уже почти утро. Пора ехать дальше.
Я нехотя открыла глаза и еле встала ― так затекла спина. Бедный рыцарь, он просидел всю ночь, поддерживая меня, чтобы "прекрасная дама" ненароком не свалилась на пол. Желудок скрутило, и слегка подташнивало, ведь привычкой пить крепкие напитки я пока не успела обзавестись. Но голова работала...
― Арчи, надо вернуться в дом старухи за Громом.
В ответ он согласно кивнул. Герцог вышел нас проводить, благо, время ещё было раннее, и наткнуться на селян мы не могли. Сырой туман пробирался даже под плащ, и меня начало трясти, но жаловаться я не стала ― пусть мужчины не думают, что Франни ― неженка. У самой ограды кладбища мы остановились, чтобы попрощаться с добрым Герцогом. Он пожелал нам обоим удачи, обратившись к Арчи:
― Не забудь о том, что я тебе рассказал, Фокусник. Это может стать не только надеждой для девочки, но и для тебя самого.
Тут же навострила уши, но полюбопытствовать не успела, потому что натолкнулась взглядом на трупы двух людей ― старухи и её подельника. Они лежали, жестоко зарубленные мечами прямо за оградой этого скорбного места. Конечно, это были не первые виденные мною покойники, но почему-то именно сейчас стало так плохо, что пришлось отбежать в сторону, избавляясь от остатков ужина и вина.
Друг подошёл ко мне и обнял:
― Кто так жестоко с ними поступил, Арчи? Они, конечно, были плохими людьми, но, всё-таки, старики...
― А сама-то как думаешь? Их убили те, кого они обманули. Твои "мальчики" становятся всё более жёсткими, а то, что они не смогли переступить границу освящённой земли, к несчастью, говорит ― их душами постепенно овладевает зло. Плохую новую жизнь ты им подарила, Франни...
Услышав это, я заплакала, вырвавшись из его рук. Неожиданно за меня вступился Герцог:
― Не говори так о малышке, Арчи. Это не её вина, видно, в ребятах уже изначально было заложено недоброе. Насколько я знаю об этом колдовстве, оно не меняет людей, а только усиливает их порочные черты. Франни совсем ещё ребёнок, ей простительно заблуждаться, но ты уже взрослый и не должен бросаться такими словами.
Арчи смутился и попросил прощения, но вместо ответа я подбежала к Герцогу и, обняв его, пожелала, чтобы когда-нибудь судьба сжалилась над ним, вернув и дом, и семью. Он печально усмехнулся:
― Это вряд ли, дорогая. Моя недобрая жена уже умерла, а сын теперь владеет поместьем. Я слышал о нём только хорошее. Возвращаться не буду ― кто такой этот пьянчуга "Герцог", чтобы ломать мальчику жизнь, но всё равно спасибо за доброту. У тебя всё получится, главное ― верь в себя.
Он помахал нам на прощание рукой, скрывшись в тумане, а мы с Арчи почти побежали к посёлку, где с краю поднимался чёрный столб дыма. Братьям показалось мало убить стариков, они и дом подожгли. Мой бедный Гром...
Из тумана послышалось беспокойное ржание, и вороной конь снова ткнулся мордой в мои ладони. Я радостно похлопала его по спине, и через минуту мы c Арчи уже сидели верхом. Седла, к несчастью, не было, оно осталось в сарае, но "хозяйственный" рыцарь уладил этот вопрос, ненадолго исчезнув в посёлке, а потом вернувшись с полным снаряжением для Грома. Я только усмехнулась:
― Ну что тут скажешь? Настоящий... Фокусник.
Объехав посёлок стороной, снова вернулись на дорогу. Радостное ощущение, что нам удалось счастливо избежать столкновения с преследователями, быстро сменилось отчаянием. Да, на этот раз повезло: подслушали разговор стариков, успели спрятаться у друга Арчи, и вообще, если бы не смекалка рыцаря, меня давно уже не было в живых. Или пришлось бы убить тех, кому я подарила свою первую любовь.
В пути было достаточно времени, чтобы хорошенько обдумать прежнюю жизнь, и теперь она не казалась такой уж прекрасной. Я больше не идеализировала Дона и Марка, они перестали быть "особенными" в моих глазах, да и чувства к ним как-то сами собой остыли.
Ну что бы ждало Франни в замке, останься я там? Наверняка, поддавшись страсти, совершила очередную глупость, и родителям поневоле срочно пришлось бы устраивать свадьбу. А потом даже страшно подумать, во что могла превратиться жизнь с высокомерным, не терпящим возражений Доном или грубоватым, скорым на расправу Марком. Теперь я прекрасно понимала, что долго бы их влюблённость не продержалась, и, наскучив мужу, в лучшем случае, Франни осталась в одиночестве. Нет, с моим непокорным характером я бы не выдержала и сбежала. Выходит, в жизни пока всё не так уж и плохо, во всяком случае, скучать не приходится...
Вот так и тряслась верхом на коне, вцепившись в куртку Арчи, ухмыляясь собственным мыслям:
― Кажется, ты взрослеешь, Франни, это неплохо. Поздравляю, давно пора расстаться со своей наивностью. Вот только что ждёт впереди, и какие новые испытания подстерегают за ближайшим поворотом дороги? Если бы знать...
А за поворотом Арчи неожиданно развернул коня в сторону рощицы, и мне это не понравилось:
― Эй, куда это ты собрался? Не хочу снова в лес, обещал же...
― Не волнуйся, тут совсем рядом большой ручей и заброшенная мельница. Там давно никто не живёт, но дом цел. Натопим печку и устроим банный день, очень хочется вымыться. Только по-быстрому, задерживаться нельзя.
Я согласилась: прошли те времена, когда по первому требованию к моим услугам была готова роскошная ванна с горячей водой и белой душистой пеной.
― Баня ― это хорошо, ― глубокомысленно произнесла, и надулась, не понимая, почему Арчи снова надо мной смеётся.
На всякий случай немного побарабанила его кулачками, и он радостно простонал:
― Ещё, давай ещё, злая Франни! А то спина так затекла, сил нет...
Развлекаясь таким образом, мы подъехали к шумному ручью, крутившему огромное водяное колесо. Места тут были мрачные и сразу меня насторожили: дом покосился, но и вправду выглядел вполне целым. В пристройке находилась баня, и Арчи сразу же начал собирать дрова для печи. Привязав коня, я бестолково ходила за другом след в след, на душе было тревожно, но не хотелось признаваться, что мне попросту страшно оставаться одной.
Догадавшись об этом, Арчи продолжил веселье, рассказав жуткую историю про утопившуюся в реке дочь мельника. Она была единственной радостью отца, и с горя тот повесился прямо в этом доме. Теперь мельницу считают проклятой, и никто не хочет здесь жить.
― Такое добро пропадает, ― весело щебетал, хитро посматривая, вредный рыцарь.
Я помрачнела ещё сильнее:
― Хочешь, чтобы кое-кто тоже прямо сейчас прыгнул в эту реку?
― Что ты, Франни, холодно, потерпи совсем немного, скоро я натоплю и нагрею много воды...
― Я не себя имела ввиду, а одного глупого Фокусника, пугающего бедную девушку! Ты готов нырнуть?
― Не готов ― уже молчу, ― Арчи сделал вид, что сильно испугался угрозы и начал усиленно кланяться, сложив руки в умоляющем жесте.
Да он просто издевался надо мной! Я как раз стояла на небольшом бревенчатом мостике над ручьём и раздосадовано топнула. Кто же знал, что брёвна моста давно сгнили... Внизу что-то хрустнуло, и, ойкнув, недальновидная "злюка" свалилась в ручей. Он оказался достаточно глубоким, вода сразу дошла до груди, намокшая одежда потянула вниз.
Схватившись за опору моста, я прижалась к нему, опасаясь, что меня унесёт быстрым течением. Но вот беда, под пусть и небольшим весом "ныряльщицы" деревянный столб зашатался, грозя рухнуть в любую минуту. А Арчи почему-то метался по берегу, видимо, не зная, что предпринять в этой ситуации, больше того, внезапно с испуганным видом замер на месте. Это было так непохоже на шустрого рыцаря, что я, периодически глотая ледяную воду, решила его поторопить.
Но раздумала, поскольку совсем рядом из воды выглядывала синюшного цвета симпатичная девочка. В прозрачных глазах было столько любопытства, что я, временно забыв об Арчи, невольно переключилась на неё, закричав:
― А ты-то что пялишься? Смотри, аж посинела вся. Быстро вылезай, а то простудишься... И куда только родители смотрят?
Нахальная девчонка за словом в карман не лезла:
― И чего разоралась? Сама греби к берегу, ещё синее скоро станешь.
― Поговори у меня! Ну-ка, быстро плыви отсюда, маленькая болтунья.
― А сама чего не плывёшь? ― не отставала девчонка, а Арчи, открыв рот, по-прежнему стоял на берегу, не двигаясь и не спуская с нас глаз.
― Я плавать не умею, а мой так называемый друг, похоже, об этом забыл, ― ответила, чувствуя, что зуб на зуб не попадает.
― Не, это он меня испугался ― думает, на дно тебя утащу. Давай руку, не бойся, быстро к берегу доставлю. Я не злая, просто скучно тут одной, ― скривилась малышка, и до меня наконец дошло, с кем веду разговор.
Арчи "прорвало", раньше при мне он так не вопил:
― Не слушай русалку, Франни ― она утянет тебя на дно... Я сейчас выломаю орясину и отгоню её подальше, потерпи минуту, ― и, схватив топор, быстро начал рубить небольшое дерево.
Девочка пожала голубыми плечами:
― Псих, но за тебя волнуется. Говорю же ― не такая я... Давай руку, Франни, не хочу, чтобы и ты тут утонула, как я когда-то, а то будешь вон с теми рыбами всю жизнь вместе плавать...
― Какие ещё рыбы? ― перепугалась я, протянув ей руку. Схватив за уже посиневшие пальцы, девочка быстро "довезла" меня до берега и даже подсадила своими на удивление крепкими руками, крикнув Арчи:
― Эй ты, болван, веди девушку в баню: ей надо пропариться, заболеет же! ― и, видя, как рыцарь кутает меня в свой плащ и уносит на руках, добавила, ― потом приходи сюда, Франни, поболтаем, а то так скучно одной...
Всё, что я могла в тот момент ― дрожа, еле кивнуть и попытаться махнуть рукой. Она нырнула в глубину, плеснув перламутровым рыбьим хвостом и подняв напоследок небольшую волну. Русалка исчезла, оставив расходящиеся круги на тёмной, осенней воде...
Не помню, что было дальше. Кажется, Арчи отнёс меня в баню: там уже было жарко, и он плеснул на камни воды. Всё вокруг затянуло белым паром. В этом молочном тумане я почувствовала, как его руки расстёгивают мою куртку, и, собрав остатки силы, рявкнула, а, может, и прошептала:
― Вон! Я всё сделаю сама... ― и только услышав стук закрываемой двери, начала раздеваться непослушными, скрюченными от холода пальцами.
Это было трудно, хорошо, что вспомнила о магии, и заклинание здоровья привело меня в чувство. После этого дело пошло веселее ― появились, пусть и временные, силы, чтобы вымыться. На лавке нашла платье, видно, раньше принадлежавшее кому-то из здешних обитателей, и кое-как натянула его на себя, мысленно поблагодарив за это предусмотрительного Арчи.
Он ждал за дверью и отвёл в комнату, где уже было хорошо натоплено, или просто так показалось, потому что после дикого холода вдруг стало невыносимо жарко. Арчи напоил меня какой-то горькой настойкой, после чего "страдалица" уснула на лавке под грудой старых пыльных одеял.
Всю ночь во сне я от кого-то бегала, дралась, ругалась и вообще вела себя очень глупо, зато утром встала совершенно здоровой, первым делом поинтересовавшись у друга, под глазами которого синели следы бессонной ночи:
― Мой костюм высох?
Рыцарь удовлетворённо кивнул, положив его прямо на меня, а потом, свернувшись калачиком на этой же лавке, уснул. Переодевшись, накрыла Арчи одеялами, поставила заранее приготовленный им большой котелок с водой на огонь и начала впервые в жизни готовить завтрак. Получилось что-то среднее между кашей и похлёбкой, к тому же, без соли, которую я в мешке с продуктами просто не нашла.
Но проснувшийся друг, почуяв запах съестного, уплетал за обе щёки, нахваливая это малоаппетитное варево, заставляя меня краснеть от гордости. Правда, до тех пор, пока я сама это не попробовала и сморщила нос. Кашу досолили, добавили туда яблок из уже заросшего сада ― получилось вкусно. Съели всё и даже ложки облизали.
Фокусник торопил с отъездом, я же, попросив пять минут, побежала к сломанному мостику. Как звали спасшую меня русалку ― не знала и потому, волнуясь, прокричала у воды:
― Эй, спасительница, вылезай, а то скоро уезжаю.
Тёмная вода пошла кругами, и из неё появилась кудрявая белокурая головка девочки лет десяти. Вид у неё был заспанный, но, увидев меня, она широко улыбнулась и пробормотала, протирая глаза как самый обычный ребёнок:
― Привет, Франни, смотрю, ты здорова. Это хорошо, у тебя впереди длинный путь.
― И всё-то ты знаешь, ― засмеялась я, ― а хоть помнишь, как тебя зовут?
Она грустно покачала головой:
― Нет, вот всё остальное помню ― и про маму с папой, как мы тут счастливо жили до пожара. Лучше бы забыла, это такая мука. Слушай, придумай мне имя, а?
Выпалила первое, что пришло в голову:
― Как тебе ― Нелли? По-моему, звучит красиво.
Она закружилась в воде, хлопая в голубые ладошки, а у меня в горле встал ком ― еле сдерживалась, чтобы не разреветься.
― Если не секрет, Нелли, что с тобой случилось? ― сначала спросила, а потом, проклиная своё любопытство, подумала, что ей наверняка тяжело всё вспоминать. Но она ответила просто, словно уже давно свыклась с этой мыслью:
― Людям из поселения, для которых папа всегда молол зерно, показалось, что он слишком задирает цену, и они с ним поругались. Папа был сильный, выкинул всех из дома. А злодеи пришли ночью, подожгли мельницу и дверь подперли, чтобы никто не спасся. Но папа успел меня вытолкнуть из окошка, крикнув:
― Беги! ― я и побежала. На этом мостике было темно и скользко, вот и упала в воду, а плавать так и не научилась... Да хватит о грустном, я тебя, Франни, хотела попросить об услуге, сделаешь?
Кивнула в ответ, улыбаясь сквозь непослушные слёзы.
― Скоро ты встретишься с могущественной ведьмой. Не удивляйся, что я об этом знаю ― видела во сне, а они всегда сбываются. Попроси за меня: пусть перенесёт маленькую русалку в другое место, где много таких, как я, а то одной очень тоскливо. Спасибо, Франни, знаю, что попросишь; ты ― хорошая, как старшая сестричка. Ну, всё, иди, тебе пора, пришло время до весны укладываться спать ― под мостом есть норка, там Нелли будет уютно...
Она махнула на прощание рукой, зевнула, тряхнув мокрыми кудряшками, и скрылась в воде, оставив за собой не только россыпь ледяных брызг, но и глубокий след в моей душе.
― Дети не должны умирать... ― это всё, о чём я могла тогда думать. Арчи меня окликнул ― покорно подойдя к нему, забралась на коня и, прежде чем покинуть это место, оглянулась на приютившую нас мельницу. И чуть не упала, не хуже клеща вцепившись в куртку друга: вместо дома чернел обгорелый остов, баня была единственным уцелевшим помещением на пепелище. Как же так? Этой ночью я там спала, а утром сидела в несуществующей комнате за столом, готовила кашу, разговаривала с другом и шутила...
Сердце вздрогнуло, как будто в грудь нанесли сильный удар, и забилось быстрее крыльев летнего жука. Почувствовав, как внезапно напряглась спина Арчи, сама спрыгнула с коня и, обойдя его, взяла под уздцы. Я не отрывала испуганного взгляда от его печальных глаз, губы громко и требовательно, словно раздавая пощёчины, произнесли:
― Что всё это значит, Арчи? Твоя работа? Чувствовала же, что мой рыцарь совсем не прост... Кто ты на самом деле?
Он негромко ответил дрогнувшими в попытке улыбнуться губами: