Кажется, луна сегодня решила меня пожалеть: дорога, ведущая от замка к небольшому, поросшему сорняками, тракту, светилась в лучах огромного небесного фонаря. Я тогда плохо соображала и сквозь слёзы видела только эту небольшую полосу, едва выделявшуюся среди начинающей желтеть травы. Деревья тёмной массой стремительно проносились мимо, нанося бесконечные удары своими ветками-плетьми, но в тот момент беглянка совершенно не чувствовала боли ― горе на время сделало Франни похожей на безразличную и бесчувственную тряпичную куклу.
Подгоняя коня, я думала только о том, что сегодня натворила. Перед затуманенным слезами взором мелькали то испуганные лица отца и Тео, то полный неприкрытой ненависти взгляд Дона и злобная ухмылка, неузнаваемо исказившая привлекательное лицо Марка. Те же губы, что ещё совсем недавно ласкали меня, робко признаваясь в любви и не желая ни на мгновенье отпускать, шептали:
― Я приду за твоей головой, ведьма!
И это была не просто шутливая угроза, нет ― безжалостный приговор, который он готовился сегодня же привести в исполнение...
От таких мыслей я ничего не замечала вокруг, но, когда яростная лесная пощёчина чуть не лишила меня глаз, невольно вскрикнула, лишь на мгновение отпустив поводья. Впрочем, этого с лихвой хватило для того, чтобы большой сук, больно ударив в грудь, выбил расслабившееся тело из седла. Я моментально слетела с коня в траву и, охая, перекатилась на живот, вдобавок чувствительно ударившись коленом о камень. Звук копыт убегающего перепуганного рысака довершил катастрофу, заставив неудачницу громко стонать и всхлипывать от отчаяния.
Впрочем, о Громе, роскошном породистом коне, которого я сама вырастила из маленького жеребёнка, можно было не волноваться. Что бы ни происходило, он всегда возвращался, и уже совсем скоро около моей головы раздавалось знакомое доверчивое фырканье. Кряхтя как старушка, я с трудом попыталась приподняться на ободранных в кровь руках, но тут что-то тяжёлое, оглушив, безжалостно рухнуло мне на спину.
Почти задохнувшись от зловония пота, смешанного с запахом дешёвого пива и чеснока, я вскрикнула, понимая, что звать на помощь бесполезно ― голос мгновенно пропал. Чужая сильная рука, схватив за волосы, резко прижала голову к земле, а другая стала грубо ощупывать моё беспомощно распластавшееся на земле тело.
― Скорее брось верёвку, Билли! Ты только посмотри, дружище, какая потрясающая добыча попалась нам сегодня: девчонка, совсем молоденькая, небось ещё и нетронутая. Пожалуй, на всякий случай свяжу ей руки, чтоб не брыкалась.
― Ты неисправим, Стен ― только о девках и думаешь, ― недовольно проворчал второй голос, ― здесь породистый конь и дорожный мешок, набитый серебром и драгоценностями. Вот так удача... Оставь девицу на потом, давай сначала посмотрим, что тут ещё есть...
― Не могу терпеть, братец, сейчас, я по-быстрому, ― этот Стен, едва связав жертве руки и быстро оседлав, стал стягивать с меня штаны.
Не знаю, что в тот момент случилось ― словно ступор напал: напрочь забыла, что умею кусаться и драться, что, в конце-то концов, я ― маг, способный лишь несколькими фразами превратить двух уродов в горстку пепла. На меня нашло странное безразличие ― "храбрая Франни" сдалась, даже не начав борьбу за свою честь и, вероятнее всего, жизнь.
Наверное, пытаясь привести бедняжку в чувство, холодный ветер легонько пробежался по обнажённым ногам и груди, которую уже безжалостно сжимал в своих грязных лапах мерзавец. Но вдруг он отпустил добычу, хрипя, и, издавая странные хлюпающие звуки, скатился с моего беспомощного тела.
― Стен! Что происходит... ― договорить второй голос не успел, захлебнувшись собственным криком.
Это было настолько страшно, что меня сразу "отпустило". Тяжело дыша, кое-как перекатилась на спину. Спутанные волосы закрывали лицо, не давая рассмотреть, что происходило вокруг, но, почувствовав свободу, я, наконец-то, очнулась и задёргалась в панике. Прошептав несколько слов, сбросила верёвки с рук и даже попыталась сесть ― меня безжалостно шатало...
― Барышня, одевайтесь скорее. Осень же, холодно, замёрзнете, такое дело...
Дрожащими руками я отвела взмокшие волосы с лица, но всё равно никого не увидела, тут только сообразив, что почти полностью обнажена. Лихорадочно ощупала землю в поисках сорванной одежды и, найдя штаны, стала их натягивать. Куртка бесстыдно распахнулась на груди, и застегнуть её, при всём желании, было невозможно ― оторванные пуговицы бисером рассыпались по траве. По бёдрам скользило что-то липкое и плохо пахнувшее; от этого мерзкого запаха меня затошнило, кроме того, сильно ныло внизу живота, а ещё ― было невыносимо стыдно...
Рядом мелькнула невысокая тень, и, вскрикнув, я направила на неё трясущуюся ладонь:
― Не приближайся, негодяй, сожгу!
Тень остановилась, со шлепком отпустив чью-то ногу:
― Вот те на! Спас, называется, девушку от бесчестья, а теперь вместо "спасибо" она меня спалить собирается? Нехорошо, такое дело... ― и он снова, ухватив разбойника за сапог, потащил его в кусты.
Я растерялась, отметив про себя, что точно раньше уже слышала этот своеобразный красивый баритон.
― Простите, но мне Вас не видно. Спасибо, что спасли, ― я пыталась говорить уверенно, но от пережитого стресса и холода голос так дрожал, что и сама себя не понимала. В отличие от моего спасителя:
― Да на здоровье, всегда-пожалуйста... Хорошо, что я тут недалеко в кустах прикорнул и услышал их пыхтение. Ненавижу таких мерзавцев, и, хоть я человек мирный, такое дело, пришлось их прикончить. Вы, барышня, одевайтесь потеплее, ветер поднимается, а то совсем окоченеете и пойдёмте к моему шалашу. Погреетесь немножко, горяченького отвара выпьете. Конь на месте, и ваш мешок они не успели распотрошить. Придёте в себя, а завтра с рассветом отправитесь в путь, не дело это ― по ночам девушке одной ездить, опасно...
Голос был спокойный, но мне в нём почему-то почудилась насмешка, словно он потешался надо мной: мол, сама, дурочка, виновата... Я нахмурилась и осторожно подошла к своему коню ― мешок и правда по-прежнему был привязан у седла. Порывшись в нём и убедившись, что деньги и драгоценности на месте, вытащила аккуратно свёрнутый тёплый плащ, поблагодарив богов, что не забыла его прихватить, и быстро надела, завязав тесёмки на груди. И только после этого вызвала магический свет, чтобы хорошенько рассмотреть своего спасителя.
Но вокруг никого не было ― ни разбойников, ни того, кто меня от них избавил ― только густой высокий кустарник и тёмные силуэты деревьев. Я испуганно озиралась по сторонам, ругая себя, что не догадалась спросить имя благодетеля. Как же теперь его позвать? И стоит ли это делать, а вдруг он ещё хуже разбойников?
Кусты зашевелились, и я тут же попыталась спрятаться за коня. Уже знакомый ироничный голос прозвенел в тишине:
― Вот оно что... Магические огни, такое дело... Барышня, оказывается, владеет магией, а почему тогда не применили её против нападавших? Растерялись, наверное. Да не прячьтесь Вы от меня, я не злодей, да и знакомы мы с Вашей милостью. Вы же, если не ошибаюсь, дочка здешнего землевладельца ― мага Генри. Франни, кажется? Я ― фокусник Арчи, мы с труппой месяц назад гостили в замке. Вы ещё пожаловали мне целую золотую монету ― так, стало быть, понравилось представление. Неужто уже забыли?
У меня отлегло от сердца, и я вышла из-за своего укрытия, продолжая сжимать руками плащ на груди. Это и вправду был фокусник-карлик Арчи. Невысокий, едва доходивший до плеча, и это при моём-то небольшом, даже для женщины, росте. Симпатичный и насмешливый, с казавшейся непропорционально большой головой, украшенной копной вьющихся каштановых волос. Его походка слегка раскачивала стройное тело на, увы, слишком коротких ногах, а лицо удивляло особенной, благородной красотой...
― Арчи! Это и правду ты... Какое счастье, что мы так внезапно встретились, вернее, что спас меня от негодяев. Никогда этого не забуду, поверь, ― я обрадовалась, готовая броситься ему на шею, но сдержалась не от гордости, а из-за страха, что плащ предательски распахнётся.
― Госпожа Франни, ― Арчи поклонился, ― всегда рад служить такой прекрасной даме.
Он улыбался, и это была улыбка, полная искренней доброты.
― Плохие люди так не умеют, их всегда выдают глаза, ― говорил отец. Да, во время той памятной недели, когда труппа бродячих циркачей гостила в нашем замке, я успела подружиться именно с этим необычным человеком.
Мне не просто понравились фокусы и шутки, но и сам он вызвал неподдельный интерес. Арчи не был похож на других членов труппы с их развязным и откровенно льстивым поведением. И хоть его речь была простой, сразу показалось, что он нарочно скрывает свои знания, прикидываясь необразованным простолюдином. Мы подолгу с ним разговаривали о магии и фокусах, он даже научил "высокородную госпожу" некоторым простым трюкам.
Как раз из-за Арчи мы чуть не поссорились с Доном и Марком. Им не понравилось, что я много болтаю с "каким-то цирковым уродом" вместо того, чтобы проводить всё время с ними. Их высокомерие меня сильно разозлило, и я прогнала братьев прочь с глаз. Думаю, они не простили Арчи такого унижения, и на следующий же день родители попросили цирк уехать, а ведь это было единственное развлечение в нашей глуши...
На прощание я подарила фокуснику золотую монету и, поцеловав, он спрятал её на своей груди под рубашкой. Думаю, Арчи увлёкся мной, во всяком случае, об этом говорили его сверкающие влажные глаза. Расстроенная, я хотела выйти из замка, чтобы проводить цирк, но отец строго-настрого запретил это делать, сказав, что аристократка и дочь мага ― не обычная девчонка с ярмарки, чтобы так себя вести... Пришлось подчиниться и долго с грустью смотреть в окно на удаляющиеся повозки артистов.
Тут только до меня дошло, в каком ужасном виде Арчи застал "благородную Франни", и краска стыда залила разгорячённое лицо. Он всё понял без слов:
― Не соблаговолит ли прекрасная дама посветить своими магическими огоньками на этой поляне, пока я поищу пуговицы от Вашей курточки.
Я сделала, как он просил, и очень скоро все пуговицы были зажаты в моём кулаке. Спрятав их в карман и взяв коня под уздцы, побрела вслед за Арчи к небольшому шалашу, построенному им совсем недалеко от места нападения разбойников.
Костёр он успел потушить, когда услышал приближение "лихих людей", и пришлось его снова разжигать, чем я с удовольствием и занялась, пытаясь хоть так отвлечь себя от грустных мыслей. Мы сидели у огня, согреваясь и глядя на танцующее пламя. Арчи угостил меня вкусным горячим напитком из каких-то ягод, и хотя, конечно, полностью я не успокоилась, но на душе стало немного легче. Он с вежливым поклоном протянул свою чистую рубаху, показав сияющими глазами на шалаш:
― Переоденьтесь, госпожа Франни, а я уж как-нибудь пришью пуговицы к Вашей курточке. Что-то мне подсказывает ― шитьё и вышивание крестиком не самое любимое занятие охотницы за нечистью.
Покраснев, кивнула. Пока Арчи шил, не переставая удивляться, как юную барышню занесло ночью так далеко от дома, помалкивала в ответ, но, услышав, что утром он собирается проводить меня до ворот отцовского замка, вздрогнула. Я сидела в шалаше, кутаясь в тёплый плащ и кусая губы, размышляя, стоит ли рассказать ему ужасную историю, заставившую меня бежать. И колебалась: конечно, Арчи был моим благородным "спасителем", но, в сущности, я слишком мало его знала, чтобы доверить свою тайну. Ведь за использование чёрного колдовства дочери мага, как любому жителю Королевства, грозил костёр, и совсем не тот, у которого мы сейчас грелись.
Поэтому промолчала, и фокусник догадался, что невольно затронул щекотливую тему.
― Госпожа Франни... ― начал он, но я его перебила:
― Арчи, во-первых, зови меня просто Франни, во-вторых ― "прекрасной госпоже" сейчас нельзя возвращаться в отцовский замок...
Он немного помолчал, закашляв:
― Франни, куртка готова, я положу её около шалаша и отойду, такое дело...
Схватив куртку и снова спрятавшись в своём убежище, я быстро переоделась, решительно вышла и... всё рассказала Арчи.
Побледнев, он начал бегать вокруг костра:
― Это плохо, очень плохо, Франни. Слышал я кое-что об этом заклинании, там есть ещё одна тонкость...
Я испугалась и, схватив Арчи за рукав, остановила его безумное кружение, усадив рядом с собой:
― Говори без утайки, что тебе известно, не тяни, и так страшно!
Он покорно кивнул:
― Ты знаешь, я с детства ездил с циркачами, исколесив всю страну, и однажды мне довелось познакомиться с удивительной гадалкой. Тогда ещё маленький был, любопытный, всё у неё про свою судьбу расспрашивал, впрочем, это другая история. Так вот, она-то и рассказала, что есть такое заклинание, которое может вернуть умирающего к жизни, только связываться с ним никто не хочет. Ведь ему под силу или забрать жизнь ― ты, Франни, и сама это знаешь, или оставить, сделав её невыносимой.
От его слов меня затрясло:
― Что ты хочешь сказать, Арчи?
Он нахмурился, нехотя посмотрев в глаза, словно ему тяжело было произносить эти слова:
― Заклинание отбирает у человека самые лучшие чувства ― любовь, дружбу, привязанность. А взамен даёт другие ― ненависть, злобу, зависть... и тебе это тоже уже известно. Но есть ещё кое-что ― раз ты применила заклинание к своим друзьям, то теперь связана с ними до конца. Не понимаешь, что это значит? До смерти. Либо они тебя убьют, либо ты их, такое дело...
Он снова вскочил, и его красивое лицо исказила гримаса боли, а я пошатнулась и упала бы в обморок, но Арчи вовремя меня подхватил, снова осторожно усадив у костра.
― А что, если ты ошибся, вдруг это совсем другое заклинание? ― безутешные слёзы заливали моё лицо.
Арчи печально отводил взгляд:
― Если бы только знала, Франни, как я хочу, чтобы ты оказалась права. Вдруг на самом деле существует другое тёмное заклинание? Только вот гадалка уверяла, что оно ― единственное в своём роде, потому что сам дьявол приложил лапу к его созданию... Братья будут тебя искать, и если не хочешь первой нанести удар, есть только один выход ― бежать и спрятаться как можно дальше...
Я сидела, закрыв лицо руками, и тихо раскачивалась. Языки пламени танцевали свой удивительный танец, Арчи молчал, словно ждал моего решения. Не понадобилось много времени, чтобы ответить на его немой вопрос.
― Неужели, придётся убегать всю жизнь? ― самой было страшно слышать эти слова, ― что ж, значит, буду бегать, пока есть силы, пока проклятая судьба не столкнёт нас лицом к лицу...
Я и не заметила, как прижалась к груди Арчи, и он гладил мои растрёпанные волосы, тихо шепча на ухо:
― Успокойся, Франни, мы обязательно найдём другой выход из этой страшной ситуации.
Я подняла голову:
― Ты сказал ― мы?
Он улыбнулся и произнёс, то ли шутя, то ли серьёзно:
― Не думаешь ли ты, что Арчи-Фокусник бросит в беде столь прекрасную даму? Посвяти меня в рыцари, и я докажу тебе свою преданность, такое дело!
Я смотрела на него сквозь потоки слёз, постоянно всхлипывая и вытирая рукавом куртки покрасневший нос:
― Да уж, хороша "прекрасная дама"... У меня и меча-то для посвящения, как в рыцарских романах, нет. Стой, а кинжал сгодится? Его папа подарил...
― Конечно, кинжал мне больше по росту подходит, ― невесело пошутил Арчи.
Я достала кинжал и, скомандовав:
― На колени! ― осторожно коснулась плеча коленопреклонённого юноши. Да-да! Только сейчас мне пришло в голову, что Арчи ещё очень молод ― на вид ему было чуть больше двадцати лет.
― Этим оружием я посвящаю тебя, Арчибальд... кстати, как твоё полное имя?
В ответ он только пожал плечами.
― Ну и ладно. Итак, посвящаю тебя, "Арчибальд без имени", в рыцари и дарю эту ленту, чтобы ты мог свершать подвиги во славу прекрасной дамы, ― с трудом вытащив застрявший в спутанных волосах кружевной лоскут, торжественно вручила своему рыцарю.
Он нежно коснулся губами моей руки и повязал "ленту", больше напоминавшую рваную тряпку, на рукав куртки. А я замерла в невольном восхищении ― никогда ещё кожи легкомысленной Франни не касались настолько жаркие и опытные губы...