С Ратмиром мы познакомились на дискотеке, что само по себе необычно, учитывая мое к ним отношение. Я редко появляюсь там, в основном - когда меня вытащат из дома подруги. Итак, около полуно-чи мы заявились на дискотеку, громко именовавшуюся ночным клубом. Здесь было относительно дешево, и музыка была неплохая, не вся рейвовская.
Часам к трем я выдохлась. У меня уже не было сил на то, чтобы прыгать, и я поднялась наверх, где у нас был столик. Тут-то и появил-ся Ратмир.
Видимо, было что-то совсем уж жалкое в моей позе (руки на столе, сверху опущена голова), раз он подошел ко мне. Он спросил:
- У тебя все в порядке?
Я подняла голову и остолбенела. Мама миа, как же он хорош! Таких парней выпускают поштучно. Похожего я видела в рекламе сигарет - такой, знаете ли, уверенный в себе мачо с холодноватым и ироничным прищуром.
Кстати, я всегда уделяю большое внимание внешности челове-ка. Даже если он не слишком красив, я стараюсь найти в нем хоть что-то прекрасное. Так вот, в этом парне не было нужды искать одну красивую черту - он был просто идеален.
Он был блондин с яркими голубыми глазами. Небо, я же нико-гда не любила светловолосых парней! Тем более - кудрявых. Всем известна моя склонность к гладким прическам. А тут - блондин с волнистыми волосами. Упасть и не встать! Он показался мне языче-ским богом, сошедшим на землю - Перуном или Сварогом. Хотя у нас, в Казахстане, можно скорее ожидать явления Тенгри.
Но это я отвлеклась. Короче говоря, он сел напротив и пред-ставился:
- Радомир. А тебя как зовут?
Что? Почему Радомир, если я говорила о Ратмире? Ну, ошиб-лась немножко, так что? В конце концов, звучит же похоже, пра-вильно? У меня вообще плохая память на имена, и это имя я запом-нила только потому, что похоже на классическое: "Младой Ратмир, хазарский князь..." или что-то вроде. Вспомнили? Ну то-то.
Я уже хотела назвать ему свое имя, но... Словно что-то дернуло меня за язык, и я ляпнула:
- Наташа.
Ну вот зачем, спрашивается? С чего это я вдруг застеснялась своего имени, м? "А вот", как говорит моя подруга Наташа с ист-фака. Ну, потом завязался разговор, и было уже поздно поправляться.
Радомир с ходу спросил:
- Ты умеешь хранить тайны?
О, он догадался, чем меня можно взять. Я страшно любопытна, и тут же с интересом уставилась на него:
- А что?
- Ну, тебе можно доверить тайну?
Я пожала плечами:
- Ну, если речь идет о моих друзьях, я могу сохранить секрет. Но тебе я ничего не обещаю.
Он хмыкнул:
- Я все же рискну. Ты слышала о бессмертии?
Я довольно равнодушно отозвалась:
- Ты о сериале, что ли?
Он нахмурился:
- Не совсем. Адриан Пол, конечно, хорош в роли Горца, но Крис Макнамара в своей книжке был гораздо ближе к истине, чем создате-ли фильмов.
Я пораженно посмотрела на него и протянула:
- Да-а. Сейчас мало кто знает имя создателя саги о бессмерт-ных. Радомир, ты довольно начитан.
Кстати, мы почему-то сразу стали на "ты", и мне было удиви-тельно легко с ним общаться.
Люди начитанные вызывают у меня жгучий интерес, и Радо-мир не стал исключением. Помнится, именно с такого интереса и на-чались мои более чем странные отношения с Русланом.
Почему странные? Сейчас все объясню. С леденящими кровь деталями...
***
Мы познакомились у меня на дне рождения - восемнадцатиле-тии, если точно. Его пригласила в компанию одна из моих подруг, Элия. Это все связано с одним отнюдь не забавным парадоксом. Чем старше мы становимся, тем меньше в нашем окружении парней.
Когда нам было по 15-17, наша компания состояла из десяти человек, из которых только трое были девчонками. К 18 годам уже ощущался дефицит мужского пола, и потому я попросила Элию привести кого-нибудь на день рождения. Она привела Руслана.
Единственное, о чем я жалею - это о том, что не поцеловала его в тот вечер сама (ведь была же возможность, была!). Гораздо позже я поняла, что ждать инициативы от этого человека (во всяком случае, в эмоциональной сфере) такой же дохлый номер, как просить Ната-шу не опаздывать. Просто он такой, и никогда не сделает первый шаг. А может, все дело в том, что меня он воспринимал исключи-тельно в роли друга, и не более.
Но сначала я была ошарашена этим парнем. Ну, во-первых, внешность. Я уже упоминала о своем пристрастии к красивым лю-дям. Еще, пожалуй, следует сказать о неравнодушии к сочетанию "темные волосы - светлые глаза". Так вот, у Руслана темно-каштано-вые волосы, серо-синие глаза, правильные черты лица и полное нео-сознание своей привлекательности. Хотя, может быть, я пристрастна, поскольку была в него влюблена просто по-детски.
Итак, наше знакомство началось с его восхищенного взгляда в сторону моей фантастической библиотеки и разговора, перемежае-мого такими сладкими моему слуху именами, как Пол Андерсон, Крис Сташеф и Гарри Гаррисон. Что еще можно сказать? Одно вре-мя я была твердо уверена, что влюблена по уши, потом - что он мне абсолютно безразличен, а теперь пришла к выводу, что дружеские отношения между нами лучше романтических. Хотя... А, проехали! Тем более, что он уже женат...
Вот такая печальная история. А ведь все началось с невинного книжного интереса...
***
Но вернемся к Радомиру. Он не дал мне увести разговор в сто-рону и продолжил:
- Ты думаешь, что все то, что известно о бессмертных - выдум-ки?
Я насмешливо посмотрела на него, и Радомир признал:
- Ну да, есть, конечно, кое-какие несуразности, но в целом ведь идея верная. Мы на самом деле существуем.
Я решила поддержать игру и заговорщицким тоном спросила:
- Мы? Ты что же, относишь себя к категории бессмертных?
Радомир кивнул.
Он потрясал меня! С совершенно серьезным лицом он рассуж-дал о заранее невозможных вещах, да еще и пытался меня убедить в их возможности. В конце концов я решила, что все это - один боль-шой розыгрыш, и так прямо ему и сказала.
Радомир как-то неожиданно бодро сказал:
- Хочешь, я расскажу тебе историю о настоящем розыгрыше? И ты сама решишь, правда ли то, что я тебе говорю. Хорошо?
Я кивнула, обреченно подумав, что я опять - в который раз - выполняю функцию жилетки, в которую можно поплакать. И почему это парни всегда выбирают именно меня, чтобы рассказать о своих проблемах с девушками? Вот как Андрюха, например, или Ержик.
Что? Вам интересны эти истории? И вы настаиваете на том, чтобы я рассказала их? О"кей, только коротко, а то я никогда не до-берусь до Радомировой истории.
Итак, сначала об Андрюхе. Тогда, когда нам было по семнадцать, он занимался водным поло, входил в юношескую сборную Казах-стана и успел поездить по многим странам дальнего зарубежья.
Небо, какая фигура была у этого парня! Трапеция в идеальном виде. Широченные плечи (как говорится, косая сажень), узкие талия и бедра. В общем, он был симпатичный мальчик, хороший друг, и питал нежные чувства к моей подруге Алене. Но, видимо, сама Ален-ка по этому поводу думала что-то другое, и потому мне пришлось однажды выслушать его жалобы.
Помнится, это было летом. Мы, как всегда, гуляли по аллейке, и Андрюха с Ержиком отозвали меня в сторону. Я до сих пор помню его эмоциональные высказывания по поводу того, что Аленка не ви-дит в нем человека и только играет с ним. Я была настолько ошара-шена его признаниями, что решила тут же что-то предпринять.
Тем же вечером я позвонила Аленке и попыталась сделать ей внушение. В итоге мы обе разревелись, и Аленка согласилась не бросать Андрея. Увы, это было ненадолго. Они расстались довольно скоро, к чему приложила руку и Машка, которая, кстати, вскоре по-сле того вышла за Андрюху замуж.
Мы не остались друзьями, и я не знаю, насколько хороша их се-мейная жизнь. Знаю только, что Андрюха бросил спорт и силь-но располнел, чему поспособствовали кулинарные таланты его же-ны.
История с Ержиком менее мелодраматична и больше смахива-ет на анекдот.
Ержик (то бишь Ержан) был в то время лучшим другом Андрюхи. Я смотрю на фото тех лет, и понимаю Аньку Рыбкину - да, в такого парня можно влюбиться. Высокий, стройный, несколько хрупкий даже, большеглазый и темноволосый - таким он был тогда. Ержик, наш болтушка и тайна за семью печатями. Болтушка - пото-му что при телефонном разговоре с ним можно было общаться пол-часа, используя только междометия и общие фразы (типа "Да ну?", или "Ну да?", или "А-а!.."). А тайна... Никого из нас он не впустил в свою жизнь. Да что там жизнь! Он никогда никого не впускал в свою квартиру!
Так вот. Тогда он завел роман с женщиной сильно старше него. Что там было между ними, дословно неизвестно, но только Ержик собрался жениться.
И вот однажды вечером он приходит ко мне. Описываю об-становку. Мы садимся пить чай. Кухонный стол разделяет нас. Слева от меня - окно; на подоконнике лежит сухой стручок красного перца.
Ержик рассказывает мне о своей даме, постепенно забывается и начинает петь ей дифирамбы. Я медленно, но верно свирепею и говорю:
- Будь другая на моем месте, она бы давно уже запустила в те-бя этой чашкой.
Он понимает меня с полуслова и, пытаясь как-то замять не-ловкость, берет с подоконника стручок:
- Можно попробовать?
Я неопределенно пожимаю плечами, а этот гражданин откусы-вает от перца ровно половину.
Я в шоке. Ержик сидит как ни в чем не бывало и недоуменно смотрит на меня. Спустя пару секунд он широко раскрывает глаза и рот, и с воплем: "Воды!!!" начинает бегать по кухне.
Я даю ему воду и начинаю хохотать. Он заливает свой пожар и присоединяется ко мне, но как-то робко и неохотно. После чего быст-ро собирается и уходит. Вот такая трагикомическая история.
***
Теперь наконец-то я могу с чистым сердцем приступить к истории Радомира. Вы простите мне маленькие лирические от-ступления, ведь так? Тогда начнем.
...Павлинка была единственным ребенком. Князь Всеслав души в ней не чаял. Княгиня Дубрава умерла родами, и вся любовь, на какую был способен суровый князь, досталась его дочери Павлине.
До пятнадцати лет Павлинка была сущим мальчишкой. Она бегала и играла в мальчишечьи игры наравне с боярскими сыновья-ми, щеголяла ссадинами и синяками, отличаясь от мальчишек толь-ко длинными густыми волосами. Две толстые косы ярко выделяли ее из толпы сверстников.
В тот день, когда юной княжне исполнилось пятнадцать, она впервые была усажена за вышивание и прочие домашние дела. Два года многочисленные наставницы пытались утихомирить ее черес-чур жизнерадостный нрав, но у них мало что получалось. Павлинка осталась своенравной и свободолюбивой, при любом удобном слу-чае убегая к берегу Лучи - быстрой и жгуче-холодной горной речки.
Вот и в этот солнечный день княжна убежала к реке. На дворе стояла весна, и воздух дышал ароматами цветов. Павлина нарвала одуванчиков, устроилась на сухом, солнечном пригорке, и принялась плести венок. Совсем скоро, через несколько недель, наступит Ку-пальская ночь, и надо подготовиться к ней. Княжна задумчиво подня-ла голову и посмотрела на быстрые волны Лучи - ей уже чудились венки, плывущие по этим холодным водам, и костры, отражающие-ся в них. И вдруг и без того большие глаза Павлинки изумленно распахнулись: кто-то переплывал реку.
Этот "кто-то" отчаянно боролся со стремительным течением, упрямо работая только одной рукой - в другой он держал одежду. Павлинка заворожено следила за неведомым пловцом, уже поняв, что этот человек справился с рекой и скоро будет на берегу, причем совсем рядом с ней. Княжна в панике огляделась, заметила куст ши-повника и спряталась за ним.
Пловец вышел (точнее, выполз) на берег и в изнеможении при-ник к мокрому песку. Его тело содрогалось от безудержного кашля. Наконец он успокоился и принялся одеваться.
Павлинка закрыла глаза и почувствовала, что краснеет. Спустя какое-то время она решилась и разомкнула ресницы.
Парень уже успел одеться, и теперь она могла рассмотреть его, не рискуя своей скромностью. Он был высок и широкоплеч. Волосы у него были золотые, глаза - небесно-голубые, такие яркие, будто само небо отразилось в них. И вообще, на взгляд Павлинки, совершенно замечательная внешность была у него, гораздо лучше, чем у ее былых товарищей по играм. Она не успела додумать мысль, потому что в этот миг глаза незнакомца встретились с ее собственными, и Пав-линка вдруг сорвалась с места и побежала к городу. Он не стал ее догонять, о чем она невольно пожалела...
...Радомир никогда раньше не встречал таких бурных речек, как эта. Он вырос в долине Данапра, который не отличался скоростью движения, и при всей своей глубине был довольно теплым. Эта же мелкая речушка была просто ледяной и такой быстрой, что он с тру-дом справился с ней. (Конечно, Радомир не знал, что никто из мест-ных жителей не рискует соваться в эту речку, и что чуть выше по течению есть мост).
Он еле выбрался на берег и долго кашлял, пытаясь вдохнуть и успокоить бешено колотящееся сердце. Придя наконец в себя, он встал, оделся, оглянулся по сторонам и... наткнулся на слегка испуганный девичий взгляд. Впрочем, девушка сразу же убежала, и Радомир не стал ее преследовать.
Он считал, что подобные красавицы не для него. А девушка действительно была красива: стройная, хрупкая, тонкая, как березка. Сходство с березой подчеркивала простая белая рубашка с затейли-вой вышивкой у ворота, на рукавах и по подолу (такие рубашки обычно надевают под сарафаны). У нее были огромные темные гла-за, длинные густые ресницы, чуть вздернутый нос, свежие пухлые губки и чрезвычайно лукавый вид. И еще эти темные косы до колен! В общем, Радомир сразу решил, что такая девушка слишком хороша для него.
И, разумеется, он не предполагал, что встретит ее еще раз. Причем в тот же самый день...
***
Рынок - самое оживленное место любого города. Жизнь людей, несмотря на мнение аристократов, концентрируется именно вокруг рынка, а не вокруг княжеского терема. Если ты впервые в городе - ступай на рынок, где ты не только сможешь купить все, что твоей душе угодно, но и узнаешь все последние новости и сплетни.
Руководствуясь такими соображениями, Радомир и отправился первым делом именно туда.
Походив меж торговых рядов, Радомир выяснил, что местного князя зовут Всеслав, что дружина собирается в очередной поход, что Красава-сбитеньщица вчера резала свинью, и потому сегодня сбит-ня не будет, что кузнец Неждан выгнал очередного подмастерья, и теперь по крайней мере месяц будет искать нового, а к нему никто из местных не пойдет, да и не удивительно, ибо кто же пойдет в под-мастерья к человеку, который бьет своих помощников, да еще и сва-ливает на них всю домашнюю работу, притом самую черную. Ведь ты, паренек, не пойдешь?
Радомир замотал головой:
- Нет, конечно!
И отправился искать кузню.
Неждан оказался высоким дородным мужиком лет под сорок, с кудлатой черной бородой и глубоким басом. Когда он узнал, что Радомир хочет работать в кузне, то подозрительно спросил:
- А на кой тебе это?
- Хочу научиться кузнечному ремеслу.
Неждан расхохотался:
- Ишь ты, хитер! - И спросил: - А все будешь делать, что скажу?
Радомир прямо ответил:
- В кузне буду все делать. А в доме ты уж сам справляйся.
Неждан удивленно приподнял лохматые брови:
- И не боишься?
Радомир лениво улыбнулся:
- А чего бояться? Я не ребенок, и на побои всегда смогу отве-тить.
- Смел, нечего сказать... Ну лады, беру тебя. Будешь жить у ме-ня, харч тоже я даю. Но смотри! Если будешь плохо работать, выгоню и не заплачу. Согласен?
- Согласен!
Так Радомир стал подмастерьем кузнеца.
Вечером он отправился прогуляться, и что-то привело его на берег реки, которая, как он уже знал, называлась Лучь. И, подходя к тому месту, где он утром выбрался на берег, Радомир увидел белое платье на фоне цветущего куста шиповника.
Она совершенно не удивилась тому, что он пришел сюда. Де-вушка задумчиво произнесла:
- Правда, здесь красиво вечером?
Радомир тихо ответил:
- Правда.
И действительно, пейзаж был великолепен. Садящееся солнце золотило прозрачные воды реки, и легкий хрустальный звон плыл в чистом воздухе, пронизанном ароматами цветов, от которых слегка кружилась голова и тянуло сделать что-нибудь хорошее. Девушка повернулась к нему:
- Меня зовут Павлинка. А тебя?
- Радомир.
- Хорошее имя. Радуешься миру, Радомир?
Он грустно улыбнулся:
- Да... радуюсь...
С этого дня и начались романтические отношения между Радомиром, подмастерьем кузнеца, и Павлинкой, княжеской до-черью.
Дня через три они уже вовсю целовались в березовой роще недалеко от капища Лады. Приближалась Купальская ночь, и на нее у Павлинки были свои планы...
***
Город удивлялся. Впервые за несколько лет Неждан не выгнал своего подмастерья через две недели. Этого улыбчивого светло-волосого парня уже знал весь рынок и, следовательно, весь город. Радомир был всегда в хорошем настроении, всегда готов поболтать с человеком и поделиться с ним своей радостью.
Более того - похоже, Неждан не решался трогать своего моло-тобойца, и в кузнице воцарились тишь да гладь.
И на Перуновом капище к нему не было претензий Радомир исправно приносил жертвы. Впрочем, не только Перуну. В послед-нее время его часто видели в березовой роще у капища Лады, и дев-ки начали заглядываться на красавца кузнеца. Но, по-видимому, у того уже была девушка, и местные девицы вскоре отступились от Радомира.
Между тем наступила Купальская ночь. На всех окрестных лу-гах запылали костры, а по темным водам Лучи поплыли девичьи венки.
Вскоре начались хороводы и прыжки через костер, после чего юноши и девушки, разбившись на пары, разбрелись по окрест-ностям...
Князь хватился дочери только к утру. Из разговоров слуг он уже знал, что в последнее время Павлинка часто бывала в березовой роще недалеко от капища Лады, и поэтому сразу направился прямо туда.
Стараясь ступать как можно тише, Всеслав вошел в рощу. Очень скоро он вышел к небольшой полянке, где его глазам представилась идиллическая картинка - Дева и Божество, которую бы высоко оце-нил какой-нибудь буколический поэт эпохи Возрождения. Павлин-ка сидела на траве под березой, а у ее ног спал, положив ей голову на колени, какой-то мужчина. Ее тонкие пальцы перебирали его золо-тые кудри, и казалось, будто сама Лада ласкает уснувшего Перуна... Но князь не был поэтом эпохи Возрождения; он был средневековым правителем, и его гораздо больше интересовало, в порядке ли одеж-да у этих двоих. И его успокоил не ромашковый венок на голове Павлинки, а то, что, судя по всему, ни она, ни ее ухажер не раз-девались.
Успокоенный князь отступил назад и потихоньку ушел из рощи. И не стал свидетелем следующего разговора.
Радомир открыл глаза и улыбнулся Павлинке:
- Доброе утро, лада.
Она ответила ему светлой улыбкой, а потом словно тень промелькнула по ее лицу. Павлинка произнесла, глядя прямо в небесные глаза своего любимого:
- Ты знаешь, что князь Всеслав - мой отец?
Радомир на мгновение прикрыл глаза, потом открыл их и спокойно сказал:
- Теперь знаю.
- И... ты не сердишься?
- Ну, как тебе сказать... Сержусь, конечно. Ты не сказала мне правду с самого начала. Но, поскольку я тебя люблю и всерьез со-бираюсь жениться, я прощаю тебя.
Павлинка улыбнулась:
- Ишь, какой быстрый. Жени-и-ться... А ты спросил у меня, согласна ли я?
Радомир встревоженно приподнялся на локте:
- А ты не согласна?
Павлинка рассмеялась:
- Да нет, согласна!
Они поцеловались, и девушка продолжила:
- Но вот мой отец... Он никогда не отдаст меня за простого кузнеца.
Радомир беспечно ответил:
- А ему и не придется отдавать тебя за простого кузнеца.
- Почему?
- Потому что я собираюсь покинуть этот город и отправиться на поиски славы и богатства. И вот тогда князь Всеслав будет толь-ко рад нашему союзу...
Вскоре после этого Радомир уехал. Он исчез из жизни Павлинки на четыре года. В обычном смысле это не так уж много. Но для влюбленной девушки это целая вечность, полная почти безнадежно-го ожидания и глухой тоски.
Павлинка погрустнела, из ее глаз пропал блеск, а со щек - румя-нец. Княжна редко выходила из терема, перестала бывать на берегу Лучи и вообще на свежем воздухе. Князь довольно долго наблюдал за дочерью в надежде, что она одумается и вернется к прежнему образу жизни, но нет. И тогда князь решил выдать Павлинку замуж. Благо, жених уже имелся.
Ингмар Вольхович, брат варяжского вождя Олафа, богатый и, честно говоря, туповатый, давно уже хотел, чтобы Павлинка при-надлежала ему. Князь сознавал все выгоды этого союза, но, жалея дочку, все время отказывал ему. Но теперь... Павлинка уже взрослая женщина, ей минула 21 весна, и уже пора выходить ей замуж. А Вольхович - не самый худший жених. По крайней мере, он богат и сможет обеспечить семью. Да и политические выгоды очевидны.
Княжна, услышав эту весть, побелела, как стена, и твердо сказала:
- Я лучше утоплюсь в Лучи, чем выйду за этого борова.
Но князя Всеслава трудно было переубедить, и он приказал:
- Через три недели свадьба. Готовься.
И вышел.
***
Кто знает, что бы было, если б Мила не вытащила Павлинку из дома на рынок. Может, княжна действительно бы утопилась. Но Ми-ле - дочери воеводы Глазыни - удалось уговорить свою подругу "прогуляться".
Павлинка шла вдоль торговых рядов, ничего не видя. И вдруг она услышала легкий звон - то бил молот по наковальне. Словно что-то подтолкнуло Павлинку к кузнице, и она почти побежала туда, не помня себя. А в сердце уже стучала безумная, несбыточная уверенность - он вернулся!
Предчувствие не обмануло княжну. В кузне трудился Радомир. Не тот прекрасный юноша, который некогда вышел из реки словно в ответ на ее тайные мольбы, - мужчина, красивый и грозный, словно сам Перун, и чем-то неуловимо похожий на ее отца, но, несомнен-но, это был Радомир.
Девушка застыла, пытаясь унять бешено забившееся сердце. Потом медленно, очень медленно сделала шаг к наковальне. Радо-мир поднял голову, и его незабываемые глаза весело блеснули:
- Ба! Да это же наша княжна! Чего изволите?
Павлинка слабо улыбнулась:
- Изволю вечером прогуляться на Лучь.
И быстро отошла, надеясь, что Радомир понял намек.
Вечером Павлинка, как раньше, ускользнула из терема и по-бежала к берегу Лучи. Он ждал ее возле куста шиповника, как было в те недолгие недели их счастья.
Он обнял ее, и все обиды и гневные вопросы разом вылетели из головы Павлинки...
Оказалось, что Радомир в городе уже неделю. В первый же день он пришел на рынок, узнать все сплетни и новости, где и выяснил, что через пару недель княжна выходит замуж. И за кого? За Вольховича, этого грязного борова! Он хотел сразу же уехать из города, но что-то остановило его. Радомир хотел последний раз поглядеть на Павлинку, но она все не выходила из терема. И вот сегодня она наконец появилась. Он увидел княжну, и сразу понял - его суженая никогда не пойдет за Вольховича.
Радомир вернулся воином - славным, но совсем не богатым. Потому он и не пришел в первый же день сватать Павлинку.
Они снова начали встречаться, и на лицо княжны вернулся румянец, она стала чаще улыбаться и вообще заметно повеселела -словом, вернулась к жизни. Радомир и Павлинка полюбили друг друга - не той юношеской любовью, которой оба они пылали когда-то, а любовью взрослой, без безумств полудетской страсти.
И все было хорошо. Бы. Было бы хорошо, если б князь не узнал об этих встречах. Князю не стоило большого труда установить лич-ность ухажера Павлинки. То был подмастерье Неждана - городского кузнеца. И, несомненно, тот самый мужчина, с которым князь видел свою дочь. Сначала князь хотел запретить ей встречаться с ним, но подумал и понял - Павлинка любит этого человека, а он, князь, не хочет, чтобы его дочь возненавидела своего отца.
И тогда князь Всеслав решил: раз уж она так хочет, он выдаст ее за него. Но пусть непокорная дочь помучается - он не скажет ей, кто будет ее жених.
Князь пришел в девичью светелку. Павлинка вышивала, сидя у окна и что-то напевая вполголоса. Ее темные длинные косы лежали на полу, перевитые мелким речным жемчугом. Большие глаза мягко светились счастьем. Увидев отца, девушка встала:
- Здравствуйте, батюшка.
Всеслав обнял дочку, поцеловал в лоб и добродушно сказал:
- Готовься, девочка моя, завтра у тебя свадьба.
Княжна побелела:
- Уже?
- Да. И не вздумай мне возражать.
Князь вышел, довольно посмеиваясь про себя -похоже, дочка встревожилась не на шутку. Значит, его розыгрыш удался.
...Павлинка была в отчаянии. Завтра она станет женой Ингмара Вольховича, которого ненавидит уже за то, что он занял место, са-мой судьбой предназначенное Радомиру.
Она была в отчаянии еще и потому, что Радомира не оказалось в кузне. Из разговоров на рынке Павлинка узнала, что за ним пришли стражники и увели его в княжеский терем.
В совершенном беспамятстве княжна побрела к березовой ро-ще, где они обычно встречались. Отец узнал о Радомире, и именно поэтому решил ускорить свадьбу. Другого объяснения Павлинка не могла найти.
Она шла, практически не видя тропки под своими ногами. И та привела ее прямо к капищу Лады - тому месту, где завтра темноокая жрица прольет чашу меда на землю и расплетет ее девичьи косы...
Павлинка подошла к статуе, искусно вырезанной из дерева, и упала на колени:
- О Лада, милостивая и щедрая! Не позволь случиться не-справедливости! Если не видать мне больше моего Радомира, то лучше мне умереть...
И вздрогнула, когда из-за статуи вышла жрица Лады. Светлово-лосая, темноглазая Людмила обладала странной властью над живот-ными и растениями, и до того, как стать жрицей Лады, слыла кол-дуньей. Говорили, что когда-то Людмила была влюблена в князя Всеслава, и так и не простила ему женитьбы на матери Павлинки. Но все это были только слухи.
Людмила серьезно спросила:
- Ты действительно предпочитаешь смерть нелюбимому мужу, княжна?
Павлинка кивнула, не пытаясь скрыть слезы, текущие по щекам. Жрица продолжила:
- Ну, если ты твердо решила, я могу тебе помочь.
- Как?
- Есть яд. Не слишком болезненный, но убивает почти сразу. Ты выпьешь скляночку перед тем, как идти сюда, и умрешь у самого жертвенника. Ты согласна?
Павлинка торопливо выдохнула:
- Да! Да, я согласна!
Она выхватила склянку из рук Людмилы и убежала. Жрица дол-го смотрела вслед девушке, и что-то было в ее темных колдовских глазах, что говорило - в склянке действительно яд, а не какое-то сон-ное зелье. Легкий ветер развевал светлые волосы Людмилы, трогал ее нежную кожу, но не было жалости в мертвом взгляде жрицы...
...Следующее утро было прекрасным. Свежее, умытое, напол-ненное светом и пением птиц, оно словно специально было предна-значено для свадьбы княжеской дочери. Павлинку обрядили в тон-кую белую рубашку до пят, украшенную вышивкой, и в жесткий парчовый сарафан, расшитый серебряной нитью.
Свадебная процессия двинулась к капищу, и Павлинка, улучив минутку, выпила содержимое скляночки.
Холодная скользкая волна ударила ее изнутри, и смертный лед сковал нутро княжны. Подходя к жертвеннику, она уже чувствовала холод у самого сердца. И потому неудивительно, что, увидев у идола не Вольховича, а Радомира, Павлинка решила, что глаза ее обма-нывают.
И лишь тогда, когда он улыбнулся ей, девушка поняла - это действительно Радомир. Покачнувшись, княжна упала, почувство-вав страшное отчаяние.
Радомир кинулся к ней:
- Что с тобой, Павлинка?
И столько ужаса было в его голосе, что Павлинка поняла - ее смерть причинит ему боль. Она слабо улыбнулась:
- Ладо... Все будет хорошо... Ты люби жизнь, борись до конца...
Ее глаза сверкнули, и она почти выкрикнула в последнем уси-лии:
- А отцу скажи - нельзя играть с женским сердцем, нельзя!..
И умерла.
***
- Княжну похоронили, жрицу Людмилу сожгли как ведьму, князь погиб в походе, и само его княжество перешло к другому роду. А жениха Павлинки больше так никто никогда не видел в городе на берегу Лучи.
Радомир залпом выпил стакан "Пепси" и улыбнулся мне:
- Ну, как тебе история?
Я пожала плечами:
- Ничего. Вполне на уровне. Совсем как у Ромео и Джульетты, если не считать древнеславянского антуража. Сам сочинил или где-то вычитал?
Мне даже и в голову не пришло, что он может говорить правду. Слишком невероятна она была, а я, при всей своей вере в эльфов и фей - очень материалистичный человек, и я не верю в бессмертие тела.
Что? А, вы слишком нетерпеливы, и ждете завязки другой истории? Огорчу вас - ее не будет.
Радомир исчез после этого разговора; вернулась Аленка и чем-то меня отвлекла, и я не успела увидеть, куда он ушел. Мы не встре-тились больше. Тем более, что я назвалась, как последняя идиотка, чужим именем.
Мы вернулись домой в три часа ночи, мне влетело за позднее возвращение, словом, жизнь пошла своим чередом. И только иногда я вспоминаю о том разговоре, и снова мучаюсь вопросами: правду ли поведал мне Радомир? Действительно ли он из породы бессмертных, или все это - один большой розыгрыш? Но, с другой стороны, кому мог понадобиться подобный розыгрыш?
В общем, я до сих пор ничего не знаю точно. Ни да, ни нет, а только неопределенное может быть...