Нет иудея, ни эллина; нет «ватника», ни «укропа»; нет мужеского пола, ни женского

  Крошечный магазинчик-стекляшка подле дома – моя выручалочка. Захаживаю в него восьмой год. Мы с продавщицами здороваемся, делимся новостями и анекдотами. Я могу по пути в другие магазины оставить у них на хранение только что купленную метлу. Продавщица может напомнить: «Батон для вашей мамы» или, увидев, что нынче я при деньгах, сказать: «Взяли бы кофе, сделали бы мне выторг? » – и я, конечно, беру.
  И вот вчера, когда мы делали выторг и светски обсуждали погоду и цены, продавщица, решив раскрутить меня ещё и на кулич, обронила, как само собой разумеющееся:
  – Вы же в церковь пойдёте?
  Я безмятежно ответила:
  – Я иудейка.
  Вернее, конечно, было бы «я агностик» – но я не уверена, что собеседница знает это слово. Она и так впала в ступор, таращась на меня, будто я таки вломилась в церковь, воткнула в икону иголку, стою спиной к батюшке и крещусь левой рукой. Ну да, и глаза зелёные. Страшно, милая?
  Тянется, длится томительная пауза. Я заполняю её точками над 'i':
  – Я – крещёная иудейка. Моя мать – лютеранка. Невестка – мусульманка.
  И тут в её голубых глазах волна памяти меняет реальности. Я почти слышу щелчок тумблера. Милая моя соотечественница отмирает, моргает, кивает внутреннему переключателю и улыбается мне:
  – Дружба народов. И вообще, главное – чтобы человек был хороший.