Wind. Мяч в кольце

Мяч в кольце.

Что будет, когда ты умрёшь? Тебе не интересно? Тебе не....

Ветер. Такой же ветер, холодный, пронизывающий. Неудивительно, ведь это октябрь. Злые капельки дождя впиваются в лицо. И она идёт, маленькая девочка, с рюкзаком за плечами, и с пакетом в правой руке. Отец идет рядом, одной рукой держа над девочкой большой черный зонт, а в другой сжимает ручку большой дорожной сумки. До дома осталось совсем немного. Это загородный коттедж с видом на реку, кажущийся посреди всей этой на первый взгляд дикой и неизведанной природы сказочным домиком. Он расположился на высоком холме. Здесь почти всегда солнечно. Но когда дуют такие вот сильные ветры, не спасают даже несколько высоких деревьев, возвышающихся чуть поодаль извилистой тропинки.

-- Не слишком намокла? -

-- Нет. - она поднимает вверх голову и поправляет капюшон. - Нам ещё долго?

-- Уже дошли. Смотри, вот он. Нравится?

Она впервые видит его. И с первого взгляда он становится самым любимым местом на земле. Здесь тихо. Здесь нет машин. И папа купил его, чтобы проводить вместе с дочерью побольше времени, рыбачить, играть в бадминтон, ходить в лес и... качели. Он обещал построить классные качели.

Девочка ускорила шаг, глядя, как за пеленой дождя поблескивают стекла печальных окон, как ручейки воды стекают с козырька над верандой, и как заходящее солнце освещает реку. Наверное, так должен выглядеть рай. Наверное, это он и есть.

На следующее утро она проснулась в уютной постели, в своей новой комнате, не такой, как в городе, но тоже уютной и светлой. Она спустила ноги на прикроватный коврик и зевнула. В дверь постучали.

-- Да, пап!

-- Ты уже проснулась? Я пойду, пригоню машину, хорошо?

-- Угу.

-- Завтрак на столе, там печенье и булочки. Я скоро приду.

С этими словами он закрыл дверь, и девочка услышала удаляющиеся шаги. Потом шаги по лестнице.... Потом... Она больше ничего не слышала. Только мерное тиканье часов. Она встала, отдернула шторы и выглянула на улицу. Отец шел по тропинке в сторону леса, где вчера вечером забуксовал их автомобиль. Они просто не смогли выехать, дорогу размыло, и пришлось добираться пешком. Он только приведёт машину, и потом можно будет сходить к реке.

Девочку звали Марина. Ей десять лет, у неё русые волосы и большие красивые глаза. Голубые. "Как у матери" - говорили ей многие люди, знавшие журналистку Екатерину Синицину. Она умерла этой зимой. Попала в автомобильную катастрофу. При столкновении автомобилей её выбросило через лобовое стекло на дорогу, и там на неё наехал третий автомобиль. Сломанный позвоночник, вдавленная правая часть лица и распластанные по асфальту внутренности - это показывали в ночных новостях, тогда как её муж рыдал в пустой квартире, а маленькая девочка, гостившая у бабушки,

ничего не подозревала о случившемся. И только потом он сказал ей. Только потом, когда обрел способность говорить, и говорить такими словами, чтобы как можно меньше ранить чувствительное детское сердце. Она почти не плакала. Она ушла в себя. Слишком маленький ребёнок и слишком большое горе.

Марина отошла от окна, подняла с кресла рюкзак и достала оттуда фото в рамке. Её мать была всегда рядом с ней. Даже этой осенью, спустя долгое время после того, как она поехала на работу 10 февраля, и стоя у порога, сказала, что любит её. Что очень любит её. Неужели мама догадывалась о том, что умрёт?

А что будет, когда ты умрешь?....

Берег реки оказался идеальным для отдыха. Летом тут можно будет здорово позагорать.

-- С машиной ничего не случилось?

-- Нет, что ж с ней могло случиться? Просто пришлось постараться, чтобы выехать на дорогу. Я поставил её в гараж, но её следует хорошенько

вымыть, прежде чем возвращаться в город.

Они шли вдоль берега и наблюдали за порхающими в небе птицами.

Марина любила гулять с отцом. И ещё она любила, как от него пахнет одеколоном, она любила, как он смеётся, какое у него серьёзное и красивое лицо, когда он работает на компьютере... Она любила смотреть с ним кино, ходить в летнее кафе и играть в футбол... Её отцу принадлежала часть её сердца, и теперь, когда он остался единственным родителем, она очень боялась потерять и его. Потому что дети часто не верят в смерть. А когда она приходит, они взрослеют, и начинают понимать, что умереть может каждый. В любое время. В любую секунду. Как, например, их сосед по квартире. На той неделе у него случился обширный инфаркт, и он умер на полу, у кровати. Его нашли с широко открытыми глазами, а рядом валялся свеженький номер "GEO". Многие люди умирают некрасиво. Может быть, перед смертью у них начинаются желудочные спазмы, глаза вылазят из глазниц, синеют губы...

-- Папа, если я умру, я хочу умереть нормально. В смысле, чтобы на меня можно было смотреть без рвоты.

-- Что? - он замедлил шаг и взглянул в глаза дочери. Её глаза были спокойными и пугающе мудрыми. - Почему ты об этом вдруг заговорила?

-- Потому что люди умирают, и я тоже умру.

-- Ты умрешь ещё очень не скоро, у тебя к тому времени будут дети, внуки, и....

-- Откуда ты знаешь?

-- Я знаю.

-- А почему так получается? Почему так получается?

-- О чем ты, милая?

-- Почему получается, что одни люди умирают, а другие должны жить? - кажется, она сейчас заплачет. Но её глаза оставались сухими. Лишь слегка дернулись уголки губ.

-- Я точно знаю, что тебе не о чем беспокоиться. Я тоже скучаю по маме. Но мы продолжаем жить. Понимаешь? Мы есть друг у друга, и это главное.

-- Но ведь у людей никогда нет гарантии, правда?

Он ничего не ответил. Он только сказал, что любит её. И что всё будет хорошо. В тот день она ни разу не заплакала, хотя внутри её сердца поселилась странная тревога и новый прилив боли пронзил душу. Может быть, она плакала где-то внутри себя самой, спрятавшись от мира, плакала отчаянно и громко. И отец понимал это. Он и сам не знал, почему. Этот вопрос ледяной глыбой впивался в мозг. Почему именно она? Николай и сам до сих пор просыпался посреди ночи, внезапно услышав голос Екатерины настолько четко, что какая-то огромная сила вырывала его из сна и бросала на поверхность реальности. Голос призрака, голос прошлого. Голос своей жены. Ведь нельзя все время быть сильным. Люди часто плачут. Наверное, так легче переживать боль.

-- Со мной всё хорошо, - проговорила Марина, когда они медленно поднимались на холм к дому. - Папа, со мной всё хорошо.

"Это просто детские страхи"

Прошло три дня. Три самых замечательных дня за всё время после того, как мир сорвался и полетел в бездну. Кажется, жизнь возвращалась в привычную колею. "но я не хочу" - иногда говорила себе Марина. Ей хотелось помнить эту боль. Но боль изматывает. И потом, если тебе стало лучше, это не значит, что ты забываешь маму. Просто ты учишься жить дальше. Как и прежде. Несомненно, Катерина хотела бы этого.

Среда. Дождя не ожидалось, и Марина решила покататься на велосипеде. Ей хотелось познакомиться с этим новым миром поближе. С новым, незнакомым небом. С запахом осени. Она снова спустилась к реке, одна, с распущенными волосами, в красной курточке, джинсах и белых кроссовках.

Её лицо уже не было таким бледным, оно светилось энергией, а глаза снова стали походить на глаза обычной жизнерадостной девчонки.

Подойдя к самой кромке берега, она присела на корточки и взглянула в своё отражение. Едва она присмотрелась к развевающимся на ветру волосам и улыбке (они любила улыбаться своему отражению) как на месте девочки-двойника возникло бледное, распухшее лицо мальчика. Мертвого мальчика. Марина вскрикнула, и от неожиданности потеряла равновесие и упала прямо на землю. В её голове мысли взметнулись в разные стороны,

подобно стае разноцветных бабочек. Девочка вскочила на ноги, и, не обращая внимания на измазанные в грязи джинсы, набравшись мужества, снова взглянула на речную гладь. И увидела лишь испуганную маленькую девочку. Ничего больше. Где-то вдалеке лаяла одинокая собака.

- Какая же всё-таки глупость! - воскликнула она. - Ужас! Кто бы мог подумать, что у меня такое больное воображение!

Подобрав с земли засохшую ветку дерева, она бросила её в реку и нахмурилась. Красивое детское личико приобрело тревожное выражение, она прислушивалась к шепоту ветра и звукам плещущейся воды. Тут что-то было не так. Нельзя точно сказать, что именно, но даже воздух вдруг будто стал совершенно другим.

- глупость! - повторила Марина и стала подниматься вверх по склону.

Она шла, сжав губы и устремив взгляд в небо. Не хотелось признаваться себе в том, что она действительно испугалась, что она.....

-- Эй! Привет!

Марина остановилась и обернулась туда, откуда слышался голос.

- Привет, - повторил мальчишка, стоящий у воды. Он держал в руках футбольный мяч.

-- Здравствуй, - она убрала со лба прядь волос и тяжело выдохнула. - Ты меня напугал.

-- Не хотел, извини. - он улыбнулся. - Ты откуда? Ты тут живешь?

-- Да, мы с папой недавно купили этот вот дом. - она показала рукой на коттедж.

-- Красивый, а я живу по ту сторону шоссе. Оно там, за деревьями.

-- Да, мы ехали по тому шоссе из города. Далековато твой дом. Ты что здесь делаешь? - она стала медленно спускаться обратно к берегу.

-- Да так.... Гуляю.

-- Один? А зачем тебе футбольный мяч тогда? Всё равно ж не с кем играть.

-- Вон там есть спортивная площадка, иногда я провожу там время. Когда становится совсем одиноко.

-- Я сама ничего ещё здесь не знаю, брожу чего-то.... Меня Марина зовут.

-- Сережа.

-- Пойдем, походим вдоль леса?

-- Пошли.

Он направился к ней, и в один безумный момент, когда она разглядела его лицо вблизи, ей показалось, что.... (Мальчик из воды, мальчикизводы....) "Да это всё чушь!" - мысленно повторила Марина.

Спустя несколько минут, которые они шли в молчании, Марина наконец спросила:

- Может, всё-таки сходим на эту площадку?

-- Что? - мальчик, кажется, задумался о чем-то своем, глядя под ноги.

-- Площадка. Может, пойдем найдем её и поиграем?

-- Угу. Если ты не против. Она вон в той стороне. - он указал вперёд, туда, где за кустами виднелся старый забор.

-- Я его раньше здесь не видела. Может, мы просто далеко ушли от дома. - она поежилась.

-- Ну, пошли? - он прибавил шагу, и девочка поспешила за ним.

Площадка оказалась пустынной, опавшие листья покрывали её сплошным серо-желтым ковром. Два щита с сетками, один против другого, располагались у дальних стен забора. Они вошли на площадку через пустой проем.

-- По-моему, тут уже тысячи лет никто не ходил.

-- Да, а уж тем более не играл в мяч, - Сергей разбежался и бросил мяч в сетку. Он прошел точно сквозь кольцо и даже порвал истлевшую сетку.

-- Круто.

Марина подошла к мячу, и на глазок наметив расстояние, бросила его вверх. Мяч ударился о кольцо, отскочил и поскакал по сухим листьям, в лучах октябрьского солнца.

-- Ничего, потренируешься, и всё получится, - он на лету поймал ладонями скачущий мяч.

-- А здесь классно, но как-то....

-- Мертво.

Марина вздрогнула и уставилась на мальчика так, будто он только что нарушил какой-то неведомый обет.

-- Что? - в недоумении он выронил мяч и развел руками.

-- Почему ты ТАК сказал?

-- Не знаю, просто.... - Сергей поправил воротник куртки.

-- Ладно, просто у меня что-то мурашки по коже. Тут слишком уж тихо. Когда мы были снаружи, этого не ощущалось.

-- Не грузись. Всего лишь старая, спортивная пло....

Марина подняла лицо вверх. По небу ползла серая мохнатая туча.

-- А впрочем, пошли отсюда, тем более, скоро может пойти дождь.

-- Пошли, - она шмыгнула носом и почувствовала, как пацан берёт её за руку. В другой руке он снова держал мяч.

Дети вышли за ограду и двинулись обратно по тропинке вдоль леса.

-- Ты по кому-то скучаешь, - вдруг сказал Сергей, скорее утвердительно, чем вопросительно.

-- Откуда тебе знать?

-- Ну, грустная какая-то.

Она пожала плечами.

-- Тебе сколько лет? - он всё ещё держал её за руку, а она не возражала. Ей казалось, что мальчик ей начинает нравиться.

-- Десять. А тебе?

-- Двенадцать.

-- На целых два года... - задумчиво сказала она.

-- Подумаешь, два года. - он улыбнулся.

Они гуляли долго, смеялись, и Марине вдруг показалось, что это нужно непременно сохранить. Это ощущение того, что ты начинаешь срастаться с миром, отпуская в прошлое боль и прошлые ошибки.

- Слушай, - наконец сказал он, - давай встретимся завтра.

-- Давай.

-- Мне скучно одному. Мне надоело одному здесь ходить.

-- Ладно. Я только папе скажу, и.... Во сколько мы встретимся?

-- Я приду, сейчас не могу сказать, когда. Но я зайду.

-- Буду ждать.

Он проводил её до дома, а сам пошёл дальше, насвистывая что-то себе под нос и то и дело поглядывая на небо, боясь быть врасплох застигнутым дождем.

****

-- Мальчик? - переспросил отец, убирая с плиты сковороду с макаронами.

-- Ну, да. Мы с ним сходили на старую спортивную площадку, а потом он проводил меня до дома, - Марина сидела за столом, разглядывая клетчатую скатерть.

-- И где он живет? И ещё, кажется, я просил тебя не ходить далеко от дома, ты ещё плохо знаешь окрестности.

-- Извини, пап. Я просто хотела....

-- Давай договоримся, что в следующий раз ты просто спросишь у меня разрешение, идёт? Я не сержусь, но мне бы не хотелось, чтобы ты уходила без спроса. Мы тут всего несколько дней, никого не знаем.....

-- Ладно.

-- И я бы хотел все же познакомиться с этим загадочным мальчиком.

-- Хорошо, - она кивнула.

-- Тебе много макарон?

-- Да, и ещё кетчуп.

Об стекло ударились первые капли дождя. Марина почему-то сразу представила, как Сережа прибавил шаг, чтобы добраться до дома, пока ливень не разошелся. И ей от чего-то стало невыносимо одиноко.

****

Этой ночью она спала тревожно, и, проснувшись где-то в половине второго, широко открытыми глазами уставилась в потолок. Мысли кружились в причудливом танце, наплывая одна на другую. Девочка попыталась сосредоточится, но ничего не вышло. Форточка была закрыта, но ей почудилось, что подул свежий ветерок. И ещё она услышала.... Услышала грубый женский голос, отдающийся эхом где-то в глубине, словно он звучал в пустом длинном коридоре.

-- Паршивец, щенок.... Сукин ты сын, жалкий выродок....

Марина поняла, что ей трудно дышать. Она сжала ладонь в кулак, и из глаз брызнули слезы. Хотелось закричать, но ничего не получалось. Странный гул заполнил воздух. Сначала гул был разрозненным, но скоро стал единым целым, он давил на слух, будто девочка находилась в огромном самолёте, только что оторвавшемся от земли. Во рту появился странный привкус. Она сглотнула. Но тут же полость рта опять заполнилась чем-то холодным и пахнущим илом. "Вода" - успела подумать Марина, перед тем как сильный спазм сжал её легкие. Она дернулась, горло свела судорога, желудок запротестовал, и когда она попыталась крикнуть "Помогите", изо рта хлынула речная вода. А потом ещё. И ещё.

Что будет, когда ты умрешь?

*****

-- Не знаю. Наверное, пустота. - Серёжа чертил что-то веткой на песке.

Они с Мариной сидели на скамейке около дома, и пили яблочный сок из прозрачных граненых стаканов.

-- А Бог есть?

-- Наверное, есть....

-- Значит, пустоты точно не будет, - она сделала очередной глоток из стакана.

-- А почему ты об этом заговорила?

-- Мне бы хотелось знать, где сейчас моя мама.

-- Твоя мама умерла?

-- Да... Зимой. - это был голос, наполненный холодом и болью. Маленькие девочки не могут говорить таким голосом. Это пугает.

-- Она тебе снится? Ты её видишь?

-- Почти нет. Иногда, когда я засыпаю, я слышу, как она поет колыбельную.

Они ненадолго замолчали. На крыльце показался отец Марины и кивнул в сторону двери:

-- Эй, ребята, может, пойдетё в дом? Сегодня прохладно.

-- Ещё немного, пап, - девочка застегнула куртку, а Серёжа зачем-то натянул кепку почти на глаза.

Отец зашел обратно в дом, и стало неестественно тихо.

-- Это почти не больно, - неожиданно сказал мальчик, перестав чертить палкой на песке. - Сначала больно, а потом нет.

-- Будто бы ты умирал когда-то, она откашлялась и поставила опустевший стакан на деревянный столик, стоявший рядом.

Она сомневалась, рассказывать про то, что случилось ночью, или нет. Она даже папе ничего не сказала. Наверное, всё же стоит помолчать, а то её могут счесть сумасшедшей. И это вполне могло приснится. Просто сон. (Да, и после такого сна у тебя на одеяле целое озеро речной воды). Во всяком случае, ночные кошмары при свете дня кажется не более чем выдумкой. Она и сама уже не верила в то, что всё было на самом деле.

-- Ты видела мостик, ну, причал, дальше по реке?

-- Нет, а что?

-- Не ходи туда, ладно? - в его взгляде появилось какое-то беспокойство.

-- Почему?

-- Просто не ходи и всё.

-- А зачем мне вообще туда ходить?

-- Чтобы найти ненужный ответы на глупые вопросы, - неопределённо сказал он и пожал плечами. - Ты думаешь о плохих вещах.

-- Я не думаю о плохих вещах, - ей показалось, что парнишка строит из себя умного.

-- Ты думаешь. Я знаю. Ты думаешь, что будет, если мы умрем.

-- И что с того? По-моему, каждый об этом думает.

-- Не так, как это делаешь ты. Далеко не все ответы на поставленные вопросы оставляют тебя довольным.

-- Например?

-- Например, я всегда хотел знать, что думает обо мне моя мачеха.

-- И?

-- Она меня ненавидит. Она не разрешает мне играть с ребятами. Запирает дома и называет выродком. Она ненавидела мою мать, вот что я ещё узнал. А когда папа купил мне мяч, я убежал от неё, чтобы поиграть на той самой площадке....

-- Твоя мама тоже умерла?...

-- Да... У неё был рак. В последние дни жизни она харкалась кровью и у неё были сильные боли. Когда её не стало, отец запил. А потом встретил

эту суку. И она стала для него чем-то таким, что можно назвать просто одержимостью. Он слепо ей подчинялся, потому что она платила за всё, пока он временно не работал. И на эти деньги он одевал меня. Эта женщина меня больше, чем ненавидела, и я не знаю, за что. Я мечтал побывать на её похоронах однажды.

Марина вздрогнула.

-- а зачем она.... запирала тебя дома?

-- Чтоб я боялся её. Не знаю. Она сумасшедшая.

-- Отец знал?

-- Не в таких деталях. Только ты никому не говори.

-- Разумеется....

-- Я не знаю, зачем тебе это рассказываю. Наверное, просто ты единственный человек, с которым можно просто приятно провести время.

Марина не нашлась, что ответить.

-- Понимаешь, тебе надо быть осторожней.

-- О чем ты?

-- Не знаю. Просто так бывает - вроде как опасный период. Его надо переждать. Надо быть тише воды и ниже травы.

"Может быть, ты скоро умрешь" - хотелось сказать ему, но он промолчал.

- Иногда я тебя совершенно не понимаю! - разражено проговорила она, пытаясь заглушить в себе страх, шевелившийся в подкорке сознания.

В это время Николай сидел в гостиной на диване и смотрел какой-то фильм с Кэвином Костнером в главной роли. Шторы на окнах были задернуты, создавая легкий полумрак. Он изредка поглядывал на часы, но потом ловил себя на том, что делает это без видимой цели.

А потом его веки закрылись, и он, незаметно для себя, задремал. Он видел детские качели, свою городскую квартиру, автомобиль, на котором

разбилась его жена в один из кошмарных зимних дней. И во всем этом не было никакого смысла, никакой видимой связи. Как набор фотографий, собранных в этакую странную, редчайшую коллекцию. Он различал едва уловимый аромат Кензо, слышал музыку, чьи-то удаляющиеся шаги.... Ещё он видел Екатерину, она стояла у окна их спальни, в синем вечернем платье, как тогда, на Рождество. Он подошел к ней глядя в её немного печальное, немного уставшее, но всё такое же невероятно красивое лицо, с её губ совалось: "Марина".

Распахнув глаза, он огляделся по сторонам. Кэвин Костнер в телевизоре вел неторопливый диалог с какой-то светловолосой женщиной. Николай поднялся с дивана и почти бегом направился к дверям. Выбежав на крыльцо, он увидел, как Марина сидит всё на той же скамейке и смотрит на небо.

-- А где Серёжа? - спросил Николай, и облизнул пересохшие губы.

-- Он ушел домой. - Ответила девочка, потом несколько секунд смотрела в его глаза, и, улыбнувшись, добавила: - А что с тобой такое?

-- Ничего, - сказал Николай, и, спустившись с веранды, сел на скамейку рядом с дочерью. - Как ты?

-- Хорошо, - она прислонилась к его плечу и закрыла глаза.

Николай почувствовал, насколько сильна его любовь к этому беззащитному созданию. Это самое сильное чувство на свете. Даже чувства влюбленных не столь сильны, как чувство к ребёнку, в котором течет твоя родная кровь, и чья душа для тебя ближе, чем тысячи других душ.

И какой бы долгой не была жизнь, своего сына или дочь никогда сможешь разлюбить. Этот огонь никогда не погаснет. Даже после смерти.

Сегодня она ходила на спортивную площадку одна. И здесь снова пахло прошлым. Мертвыми листьями, застаревшим воздухом и чьими-то

воспоминаниями. Воспоминания.... Откуда им взяться, если ты здесь только во второй раз? Значит, это не твои воспоминания. Чьи-то чужие.

Она чуть прищурила глаза и представила, как когда-то здесь гоняли мяч такие же пацаны и девчонки, как она. Они смеялись, спорили, шутили, переживали. Они были когда-то. И они тоже дышали воздухом, тоже обдирали коленки об асфальт и по ночам каждому из них когда-то снились страшные сны. Ей вдруг очень захотелось поиграть с ними в... баскетбол. Да, они чаще всего играли здесь в баскетбол. Когда-то тут были футбольные ворота, но позже они сломались. Остались только щиты с сетками. И они играли в баскетбол. У них даже были команды. Дети из соседних домов собирались вместе и устраивали маленькие чемпионаты. Это когда-то был их мир. Их маленький мир, где никто не оставался в стороне.

Куда они все теперь делись? Многие выросли и уехали в город. А другие остались здесь навсегда. Маленького Сашу сбил грузовик летом 1987 года.

Наташа и Женя, две сестрёнки, пропали без вести в лесу в марте 1990, их искали очень долго, но так и не нашли. А в одну из холодных зим несколько детей заболели воспалением легких и умерли. Кто-то упал и сломал позвоночник. А кто-то болел астмой. Только площадка до сих пор хранит их маленькие детские тайны. Но что станет с нами, когда мы перестанем дышать?

-- Привет, - сказала она и шагнула вперёд. - Кто возьмет меня в свою команду? Я новенькая, и я....

Ей ответил порыв ветра, растрепав волосы и подняв с земли несколько желтых листьев. Она вспомнила, как ночью чуть не утонула, лежа в собственной постели. Они примут её в команду? Вряд ли. Она развернулась, и пошла прочь, глядя под ноги и слушая песенку одинокой птицы, устроившейся на одном из деревьев неподалеку. Птица была живой, и это почему-то придало Марине сил и возвратило к реальности. Площадка оставалась далеко позади, и уже знакомая тропинка вела её по обычному маршруту прямо к дому.

****

-- Ты когда-то рассказывал мне сказки, помнишь?

-- Да. Ты была такая маленькая....

Они сидели на кровати в её комнате и слушали радио. Элтон Джон пел что-то о любви.

-- Да, а мама... Мама пекла булочки, которые я страшно любила. И ещё мы ходили в походы. - Она смешно сморщила нос и добавила: - И меня

кусали комары, почему я всегда больше всех страдала от комаров?

-- Мама говорила, что у тебя была очень нежная кожа.

-- Дурацкая кожа, я из-за этого страдала.

-- Но походы-то любила!

-- Да, но комаров я до сих пор на дух не переношу!... Слушай, смешно же, я рассуждаю, как старушка, будто свою молодость вспоминаю, да?

-- Почему же как старушка, - он улыбнулся и расправил сбитый в клубок плед, лежащий в ногах Марины.

-- Ну не знаю, бабушки всё время вот так вот сядут, и вспоминают потом свою жизнь, разные истории.... Слушай, а ты чего в жизни боишься?

-- Скажу по секрету: до сих пор немного боюсь темноты.... Ещё боюсь злых собак и высоты.

-- Ты боишься темноты? Я тоже немного. А смерти боятся, выходят, не все?

-- Почему же, каждый её немного боится, просто у кого-то этот страх меньше, у кого-то больше. Мы ведь все боимся неизведанного.

-- Да?... А я думаю, это всего лишь детские страхи. Этого же нельзя боятся. Потому что там Боженька. Я знаешь, почему это говорю?

-- Почему?

-- Потому что хочу, чтобы мы к этому не возвращались. Мне кажется, что ты думаешь, что я боюсь.

-- Вовсе нет.

-- Ну и хорошо. Просто давай не будем говорить о смерти, ладно?

-- Ладно. Главное, чтобы тебя ничего не мучило. И вообще, если что-то будет тебя беспокоить, рассказывай мне, хорошо?

-- Ага. Как тебе Сережа?

-- Хороший мальчик. Только не слишком разговорчивый.

-- Он стесняется тебя немного.

-- С родителями тут живет?

-- Да вроде отец у него есть.... А! Я же снова была на той площадке. Я одна ходила.

-- Чем вас так эта площадка притягивает? Ну, прямо как магнитом!

-- Там тихо и спокойно. Там раньше дети играли. У них даже были свои команды. А сейчас там пусто.

-- Дети? Откуда ты знаешь?...

Марина пожала плечами и, подумав, ответила:

-- Мне рассказывали об этом. Ну, люди.... Рассказывали.

Он рассмеялся и поцеловал девочку в щеку.

-- Ну, тебе уже пора спать.

-- Угу. - Она взглянула на мамину фотографию, и мысленно пожелав спокойной ночи, плюхнулась на подушку.

-- Голова ведь заболит. Так резко падаешь.

-- Я раньше так часто делала. Дурочка какая-то была. У меня кружилась голова, но я всё равно вот так бухалась на подушку со всей силы.

-- Чудо ты моё, - он пожелал спокойной ночи и выключил радио, где Элтона Джона уже сменила Селин Дион.

-- Пааап? - позвала она, когда Николай уже собирался закрыть за собой дверь.

-- Что, птичка?

-- Спокойной ночи.

-- Спокойной ночи, милая.

Она закрыла глаза, и сегодня ей больше не снилась речная вода, и не слышались чужие голоса.

"....И кислорода не хватит на двоих. Я лежу в темноте"

Проснувшись наутро, она спустилась на кухню. Отец с кем-то говорил по сотовому телефону, на ходу переворачивая оладьи на сковородке. Марина потерла глаза и громко зевнула. Николай попрощался с кем-то и обернулся.

-- Привет, соня. Слушай, сегодня или завтра нам придется ехать в город. Оказывается, на работе без меня не справляются.

-- Аааа.... Ну ладно. Я ж уже отдохнула.

-- Позавтракай и сходи погулять. Погода вроде бы сегодня хорошая. А я ещё перезвоню кое-кому, надо будет сориентироваться и построить, так сказать, план наших с тобой действий.

-- Стратегию.... Пап, мне надо увидеться с Сережей.

-- Да, попрощаетесь. А весной мы опять приедем. Или зимой наведаемся. Если б не моя работа и не твоя школа, жили бы тут круглый год.

-- Жестокая реальность, - она опустилась на табуретку и глубоко вздохнула.

Сегодня должно что-то случится. Может быть, снова налетит шквальный ветер и пойдет дождь. Непогода. Непогода.... Внезапно ей расхотелось оставаться здесь. Напротив, появилось безумное желание уехать обратно в город. И как обычно утром собрать рюкзак и пойти в школу.

******

Спустившись к реке, в надежде встретить на пути своего нового друга, Марина пошла вдоль берега, глядя на собственные кроссовки, оставляющие на песке четкие следы подошв. Она прошла чуть дальше, чем обычно, и заметила неподалёку маленький мостик, а рядом на воде покачивалась лодка, привязанная толстым канатом. Глядя на неё, от чего-то стало невыносимо тоскливо. Колокольчик тревоги зазвучал в голове, предупреждая о том, что пора бы повернуть назад, пока не... пока что? Пока ты не узнаешь того, чего тебе не следует знать. Иногда мы повинуемся этому призыву, но иногда проигрываем своему же любопытству. Папа говорил не уходить далеко. Папа будет волноваться, если его маленькая дочка не придет сегодня домой. Ведь у папы больше никого нет, кроме тебя, да, маленькая любопытная девочка? Марина отогнала назойливые мысли и, сделав ещё несколько шагов, остановилась и прислушалась. Где-то неподалеку играла старинная незнакомая мелодия, и от этой мелодии у Марины мурашки пробежали по спине. Щемящая грусть закралась куда-то под сердце и свернулась там клубочком, давая понять, что не собирается уходить.

-- Лодочка-лодочка.... - проговорила Марина.

Ветер стих, и воздух наполнился густой тишиной. Такой, какая может быть только в холодных темных склепах. Эта тишина разъедает мозг, потому что в ней нет месте даже звукам бьющегося сердца. Эта тишина убивает всякий звук, она убивает даже дыхание, и поэтому её называют мертвой. Ничто в мире не может быть настолько пугающим, как мертвая тишина. И если вы мне не верите, попробуйте на миг представить отсутствие всяких звуков, когда даже мысли кажутся слишком громкими, когда толчки крови в венах возможно различить, даже не напрягая слух. И эта тишина приказывает тебе: замолчи. Она приказывает замолчать твоему сердцу, твоей душе, твоему дыханию. Она приказывает тебе МОЛЧАТЬ. И молчать ВЕЧНО. Умри. Умри. Умри. Тсссссс....

Марина ощутила, как запульсировала венка на лбу.

Откуда тут лодка? Она покачивается на волнах, одинокая лодка, выглядевшая абсурдно посреди всего этого торжественного покоя. Будто она была единственным предметом, относящимся к настоящему, живому миру, а всё вокруг сейчас лишь декорация. Картинка. Фотография. Кадр из малобюджетных ужастиков, что показывают по выходным. Марина присела на корточки и опустила лицо в раскрытые ладони. Она делала так во сне, когда он начинал походить на кошмар, чтобы проснуться или оказаться в другом, более приятном сне. "Проснуться, - прошептал она, - я хочу просто проснуться, и всё". Но когда она подняла глаза, то увидела, что на мостике кто-то есть. Это была женщина, в длинном сером платье. А рядом с ней стоял мальчик, и в нём она узнала своего знакомого. Того, кто показал ей детскую площадку. И кто пил с ней яблочный сок на скамейке у дома. Фигуры этих двух людей - женщины и мальчика казались такими же неестественными, как и всё вокруг. Скорее, они напоминали мираж. Это не могли быть живые люди. Но, тем не менее, они там были. Музыка продолжала звучать, чуть громче, где-то очень близко, над головой.

-- Папа зовет тебя домой, - услышала Марина голос женщины. Грубый и злой. Да, злой, не строгий, а просто злой.

Мальчик обернулся. Его губы были бледными, как у мертвого, а в глазах можно было прочесть слепой ужас. Марина вдруг поняла, что не может пошевелиться. Ей хотелось окликнуть его, но немота пронзила её горло длинной стальной иглой.

-- Но ты же не хочешь домой, так? Ты хочешь погулять и посмотреть на воду, да? - женщина стояла спиной, и поэтому невозможно было увидеть её лица.

Мальчик молчал.

-- Ты псих, ты знаешь это? Ты маленький идиот, паршивый выродок.

-- Я не псих.

-- Нет, ты псих!!!!!

-- Почему ты так ненавидишь меня???!! - закричал он, и в его глазах заблестели слёзы.

-- Потому что ты СЫН ЭТОЙ ШЛЮХИ.

-- Моя мать была ЛУЧШЕ тебя, и ты ей просто ЗАВИДУЕШЬ! - детские глаза были наполнены таким гневом, что казалось, будто он

накапливался в душе годами, и теперь грозился вырваться наружу.

-- Твоя мать была сукой, и ты должен это понять. И ты тоже не лучше её.

-- Сама ты сука! - закричал он, и попытался броситься прочь, но женщина схватила его за руку и притянула к себе.

-- Больно! Синяк поставишь!!! - в отчаянии закричал ребёнок, и в следующий миг поскользнулся на луже воды у самого края мостика и падая в воду, ударился головой. Женщина спокойно наблюдала, как он барахтался, она знала, что пацан просто не умеет плавать. И когда он уже почти смог забраться обратно на мостик, она произнесла холодным, бесстрастным голосом:

-- Ты сегодня не вернёшься домой. Он будет ждать тебя. Но маленький мальчик больше никогда не вернётся в этот дом. - С этими словами

женщина оттолкнула мальчика с такой силой, что он снова оказался под водой. Она встала на колени, и когда ребёнок начал протягивать к небу руки с растопыренными пальцами, начала топить его, окунать в воду раз за разом, не давая вдохнуть. Её руки были не по-женски сильными,

и даже двенадцатилетний пацан не мог бороться с этой взбесившейся ведьмой. Перед его глазами бурлила и пузырилась вода, а иногда, выныривая на секунду, он мог разглядеть её разъяренное лицо, рот, искривленный ужасной гримасой и глаза... Глаза, светившиеся злобой ада.

Это почти не больно. Сначала больно, а потом нет.

Когда тело мальчика ослабло, женщина ещё пару минут держала его под водой, а затем отпустила. Поднявшись, она вытерла руки о подол и обернулась. Её бледное лицо было спокойным и умиротворенным, словно она только что спела младенцу колыбельную.

Она закричала. Маленькая девочка, сидящая на корточках посреди пустынного берега. Она кричала, чувствуя, как горло пронзают миллионы шипов. И когда она обрела способность двигаться, на мостике уже никого не было. Не было даже мокрых следов от крупных брызг, взлетавших в воздух при каждом новом ударе по поверхности реки. Когда она перестала кричать, её лицо было мокрым от слез. Девочка кинулась к мосту, и спустя минуту уже стояла у самого края и смотрела в воду, на зеркально-чистую поверхность, молчаливую и спокойную, как и всё вокруг.

-- Я тоже её ненавижу, - сказала Марина, когда в памяти четко проявилось лицо женщины-убийцы. - Зачем она это сделала?!

Как давно это было? Сколько должно быть сейчас лет этому маленькому мальчику? И какие ещё тайны хранит это угрюмое, сонное место? Вот и всё, кажется. Теперь можно возвращаться домой, и больше никогда не ходить по этому чертовому берегу и никогда больше не играть в мяч на спортивной площадке.

Когда ты умрешь, тебе тоже будет одиноко, правда? И тебе будет скучно ходить здесь одному. Ужасно скучно без конца наблюдать одни и те же закаты и одни и те же рассветы. Хочется найти друга. Того, кто просто взял бы тебя за руку, которому можно было бы говорить "привет" при каждой новой встрече. Потому что здесь можно сойти с ума от одиночества и запаха дождя. И когда этот друг появляется, ты боишься его потерять. Ты не хочешь его отпускать. Ты ведь не позволишь ему?

- Нет, - произнесли её губы. - Нет. Они же не примут меня в команду.

А что, если примут?

Почему ты тогда не играешь с ними?

Она не разрешала приходить сюда и играть с ними, но папа купил мне мяч. Настоящий футбольный мяч, я мечтал играть в баскетбол.

- Замолчи! - Марина сама испугалась своего голоса. - Я пойду домой. Я не виновата, что ты всё время опаздываешь на игру. Мне страшно, слышишь? Я не могу постоянно гулять с тобой вдоль леса.

Она развернулась и хотела уже уверенным шагом направиться прочь, как вдруг краем глаза заметила какое-то движение справа, и, обернувшись, увидела, что это был мяч. Новенький футбольный мяч. Она протянула к нему руку, но ничего не вышло. Мяч скользил всё дальше и дальше.

Что будет, когда ты умрёшь? Тебе не интересно?

-- Эй, твой мяч уплывает! - крикнула она куда-то в пустоту. - Твой мяч, он....

Её пальцы почти дотянулись... Она наклонилась вперёд, загребая ладонью воду, но мяч оставался на том же расстоянии. Ещё немного... и ещё... и ещё чуть-чуть.... - Твой мяч уплы....

Марина поняла, что произошло, только когда оказалась в воде. Она отчаянно забила руками и стала судорожно вдыхать воздух. Вода была холодная, и что-то тянуло девочку вниз. Кроссовки и джинсы стали тяжелыми, будто сделаны из железа. Куртка мешала двигаться, волосы облепили лицо, не давая смотреть.

-- Папа! - выкрикнула она, и тут же снова погрузилась в воду.

И тогда что-то схватило её за ногу. Сердце дернулось в груди с такой силой, что на мгновение можно было подумать, что сейчас оно остановится. Воздуха в легких уже не осталось, и девочку будто сжало в огромных тисках. В голове билась мысль: вдохнуть, вдохнуть, вдохнуть!!!

Казалось, мысль причиняет невыносимую боль, а руки и ноги потеряли способность двигаться. Её все ещё тянули на дно с невероятной силой. Она ещё видела, как на поверхности воды колышется одинокая лодка - светлое пятно где-то наверху, посреди черной воды. Она рвалась наверх так отчаянно, что всё её тело вдруг налилось силой. Лодка, маячащая на поверхности, была единственным ориентиром. Девочка сжала зубы, когда поняла, что если она не вдохнет через секунду, то....

Земля была холодной. Она приподняла голову, и с губ сорвался тихий стон. Одежда была мокрая насквозь, и с волос тоже стекали ручейки воды.

Болела грудь. Болело горло. Она приподнялась на руках и попыталась пошевелить ногами. Они отозвались какой-то странной, тупой болью. Через пару минут, не смотря на все попытки тела ещё немного отдохнуть без лишнего напряжения, девочка уже стояла на ногах. Очень холодно. Чертовски холодно. Как она выбралась на берег, девочка не помнила. В памяти вырисовывался лишь деревянный мостик, за который она судорожно уцепилась руками, и музыка, до сих пор звучавшая над поверхностью воды. Теперь музыка прекратилась.

-- Пааап? - позвала она слабым голосом и, не получив ответа (она меньше всего на него надеялась), двинулась в сторону дома.

Она уже проходила мимо гаража, крепко обхватив себя руками и справляясь с подступающими слезами, как вдруг внутри её сердца кто-то произнес: "что-то тут не так". Приоткрытые ворота гаража как бы приглашали войти. Марина подумала, что может быть, папа там, и уверенно шагнула внутрь. В гараже было темно, и лишь луч дневного света, падающий с улицы, освещал холодный цементный пол. Из темноты выступал капот отцовского "мерседеса". Лобовое стекло зловеще отсвечивало, придавая автомобилю мистический вид.

-- Папа, ты тут? - её голос стал ещё тише.

Девочка вздрогнула, когда из темноты вышел Сергей, всё в той же бейсболке и курточке. Он снова улыбался. Марина попятилась назад и уперлась в шкаф с инструментами. На полу под ней уже натекла лужа воды.

-- Не бойся, ладно?

-- Я не боюсь, - она шмыгнула носом, - потому что я просто сплю.

Мальчик покачал головой:

-- Я сначала тоже так думал.

-- Ну и что? - спросила она, не зная, что сказать.

-- А то, что этот сон до сих пор никак не может закончится. Я устал.

-- Я тут ни при чем, мне надо домой, мне надо...

- А знаешь, что самое странное? - он будто не слышал её слов. - То, что это всегда повторяется. Снова и снова. Ты переживаешь это снова и снова, но в итоге всё заканчивается одинаково. И ты ничего больше не можешь изменить. Кто-то без конца мотает плёнку назад, не желая видеть концовку фильма. Это не больно. Это скучно, отвратительно, безнадежно, смертельно скучно!!!!! - мальчик заплакал и опустился на пол, закрыв лицо руками.

Марина почувствовала, как защипало глаза.

-- Я не это думал увидеть, - послышалось сквозь всхлипы. - Я думал, там будут ангелы с белыми крылышками, мне мама о них рассказывала...

-- Что со мной? - прошептала Марина, ощутив себя прямо-таки Патриком Суэйзи в фильме "приведение".

-- Я не мог тебе ничем помочь. Так нужно было. Я не знаю, зачем, но иногда такое случается.

-- ...Что? Что случается? - она ощутила, каким слабым был её голос. Как у человека, едва оправившегося от большого горя.

-- Что бы ты ни делал, это случается... Может быть, я даже знал об этом, когда мы только познакомились. Ты умерла, Марина.

Девочка ощутила, как в желудке похолодело, а перед глазами сразу заплясали разноцветные искорки. Марина внезапно вспомнила, как однажды заблудилась в лесу. Как было страшно, и как сложно было взять себя в руки. Теперь она заблудилась ещё сильнее.

Она заблудилась так, что ей больше никогда теперь не выйти на дорогу, которая приведёт её к дому. - Тогда почему я стою в папином гараже?

-- Нет, это просто память. Простая человеческая память. Иногда она помогает, а иногда приносит боль. И здесь чертовски скучно.

-- И сколько мы тут....

-- Всегда, - его голос внезапно стал твердым. - Пока ты не найдешь ответ на самый глупый из всех вопросов в мире: "почему так?"

-- Что "почему?".

-- Почему мы УМИРАЕМ.

Марина тяжело сглотнула и, сделав несколько шагов вперед, положила ладонь на капот машины. Внезапно её начало переполнять отчаяние, очень глубокое и невыносимо острое, отчаяние, сводящее с ума и заставляющее нас делать ужасные, нелепые вещи.

-- МЫ НЕ УМИРАЕМ!!!! - закричала она. - Не умираем, слышишь???? Никто никогда не умирает!!!!!! Они просто больше не живут ЗДЕСЬ.

-- Неправильно, - вяло произнес он и поднялся на ноги. - Просто на этот вопрос нет ответа.

-- Я к папе хочу. - Марина почувствовала себя маленькой, беспомощной девочкой, она и была этой девочкой, но только теперь ощутила, насколько ей страшно и одиноко, и как сильно хочется обнять своего папу.

-- В чем я перед тобой виновата? - прошептала она. - Скажи?

-- Ни в чем. Просто так было нельзя.

И тогда она расплакалась ещё больше. Она плакала так, как не плакала за всю свою жизнь. И когда он подошел и обнял её за плечи, она отрывисто, едва выговаривая слова, прошептала:

-- Ты ведь.... Ты.... меня теперь не бросишь?

-- Нет. Но ты сама этого хотела.

-- Неправда!

-- Ты хотела это узнать. Это случилось бы всё равно когда. Я не хочу делать тебе больно. Но так вышло.

-- Я не верю тебе.

-- Себе. Ты не веришь себе, - поправил он. - Ты можешь уйти.

Она отстранилась от него и уверенно зашагала к выходу, но когда вышла за ворота, то увидела, что воздух стал каким-то разрозненным, небо приобрело зловещий черный оттенок, и только дорога, ведущая к спортивной площадке, стала ровнее, на ней больше не росла трава, а деревья стали чуть ниже. Ворота гаража выглядели смешной пародией, рисунком, выцветшим на солнце. И когда она взглянула на свой дом, то в пустых глазницах оконный проемов увидела горящие зрачки смеющейся пустоты.

-- Я тебя могу увести отсюда, - услышала Марина. - Пошли.

И они пошли вперёд, крепко сцепив руки, словно были друг для друга единственным спасением на всем белом свете. Снова запахло дождем.

Они напоминали двух влюбленных, идущих по осеннему парку. Проходя мимо спортивной площадки, дети услышали весёлые голоса и смех.

Марина остановилась, и, обернувшись на Сергея, произнесла:

- Что, мы успели к игре?

-- Да, - он улыбнулся. - Мы успели к самому началу игры.

Но когда они зашли площадку, та оказалась пустой. Девочка в недоумении огляделась. В самом углу лежал старый изорванный футбольный мяч. Словно он пролежал тут годы. Долгие годы на этом тихом пустыре. Она подняла и взяла его в руки. Грязный, пахнущий плесенью он был таким реальным, что начала кружиться голова. И сейчас она наконец ощутила холод, от того что одежда на ней всё ещё была мокрой. И ещё она обратила внимание не то, что её волосы теперь выглядели не лучшим образом. Она прижала мяч к груди. Ей так не хотелось выпускать из рук последний кусок мира, напоминающий о том, что где-то есть место, в котором никто ничего не знает о том, что будет, когда....

Она подняла глаза и увидела, что на площадке уже полно народа. И даже за её пределами. Мальчики, девочки и даже несколько взрослых. Они смотрели на неё так, будто в эту самую секунду она должна была забить решающий мяч команде соперников. Она снова и снова обводила взглядом толпу, и когда они начали хлопать, в груди начала расти уверенность. И это придало ей сил. Она встала в нескольких метрах от кольца и подняла вверх старый мяч. Только теперь он выглядел совершенно иначе. Он пах новизной, и она ощущала под пальцами его гладкость. Она крепко сжимала его обеими руками, держа высоко над головой, и в этом было что-то почти величественное. Они хлопали. Продолжали хлопать.

-- Бросай в кольцо, - услышала Марина голос Сергея.

Аплодисменты становились всё громче и громче. По щекам у девочки потекли крупные слезы. Растрепанные мокрые волосы лежали на дрожащих плечах сосульками. И Марина не понимала, что она чувствует - ненависть, обиду, боль, одиночество или разочарование. Фигуры детей вдруг стали ещё четче, некоторые её даже пугали. Девочка с окровавленным лицом, юноша с синей полосой на горле (он пытался закрывать её воротником рубашки, на Марина всё равно заметила), а ещё мальчик лет пяти, с черными кругами под глазами и разбитыми губами. Но несмотря на это они все продолжали хлопать, они смеялись, в их глазах светилась... нет, не жизнь. В них светилась радость, затмевающая всю боль на свете. Потому что им больше не было одиноко. И в этот самый момент от НЕЁ ждали чего-то грандиозного. Чего-то невозможного. И в неё верили. Прямо здесь и прямо сейчас. И тогда она бросила мяч.

Он полетел по воздуху, в лучах заходящего солнца, и дети продолжали хлопать. Они примут её в команду, несомненно, потому что они успели на начало игры. И за тот короткий промежуток времени, за ту кроху вечности она поняла, что больше никогда не сможет вернуться.

Что будет, когда ты умрешь? Тебе не интересно?

"Мы будем играть в баскетбол" - ответил кто-то в её голове.

И мяч попал точно в кольцо.

9.05.03.

Оставить комментарий © Copyright Wind (the_talisman@bk.ru) Размещен: 15/08/2003, изменен: 17/02/2009. 45k. Статистика. Рассказ: Мистика		Ваша оценка:
Аннотация: Что будет, когда ты умрешь?

Wind : другие произведения.

Мяч в кольце