Аннотация: Молодой, но уже опытный, охотник на магов получает очередное задание от начальства. Путеводная нить охотника увлекает его все дальше от обители, и только Высший знает, куда она его в конечном счете заведет.
Василий Ллиамах.
Охотник на магов.
Часть 1.
По следу солнечного зайчика.
Тихий, но настойчивый, стук в дверь прервал мою утреннюю молитву, и я вздрогнул от звука, разорвавшего тишину, которую до этого тревожил только мой монотонный шепот. Встав с колен, я отворил дверь и увидел на пороге юного аколита в скромном и потертом балахоне.
- Настоятель желает видеть тебя. - молвил он и, не дожидаясь моего ответа, отправился по своим, уверен, не таким уж и малочисленным делам. На таких вот служках и держится весь быт монастыря.
Запоздало кивнув в пустоту, я прикрыл дверь.
Закончить свой обязательный утренний распорядок сегодня не предвиделось возможным, когда епископ призывает к себе - стоит отправляться безотлагательно. Но не представать же перед ним в подобном виде?
Опустившись на колени на пару ударов сердца перед символом Высшего, я произнес несколько покаянных слов и снова вскочил на ноги. Натянул через голову рубаху, оправил штаны, надел пару своих уже давно стоптанных сапог, приладил пояс, и выскочил в коридор.
Недра старого монастыря больше всего походили на лабиринт. Встретить здесь древнее рогатое существо конечно не представлялось возможным, но потеряться можно было на раз. Правда, не мне. Монастырь уже не первый год служил мне пристанищем в перерывах между моими походами, так что я вполне сносно ориентировался в его каменных в кишках.
Узкие коридоры, винтовые лесенки, отнорки - следуя своему маршруту, я так и не встретил никого на своем пути. Все общие помещения монастыря были пусты. Но не потому что его обитатели до сих пор нежились в своих кроватях. В этом месте все встают с восходом солнца, а то и раньше. Просто дело в том, что утренние часы всегда отводились для обитателей монастыря как личное время для некоего таинства. Для молитвы Богу. Для беседы с Высшим один на один.
Пока я пробирался к покоям настоятеля, все ломал голову над поводом этой встречи, и на ум мне приходил только самый неприятный из них. Я упрямо гнал эту мысль из своей головы, но она всякий раз возвращалась, когда я, используя логику, отметал все прочие. Я человек маленький и прервать мою утреннюю молитву могло что угодно, и кто угодно, но для того чтобы епископ остановил свое священное таинство, должно было случиться что-то действительно из ряда вон. И если это связано со мной, то...
Перед входом в апартаменты настоятеля стояли двое братьев-рыцарей в начищенных до блеска доспехах и при мечах, но завидев меня они даже не шелохнулись. Пропустили мимо, не задав ни единого вопроса.
Я осторожно постучал в дверь и, услышав приглашение, вошел внутрь.
- А, Касий, мой мальчик, входи. Не стой на пороге. И плотнее притвори за собой дверь. Как ты знаешь, мы, старики, боимся сквозняков. - сказал, усмехаясь, пожилой мужчина, которого лично я не торопился бы называть старым.
Мужчина хоть и казался чересчур худым, но впечатление немощного старца не вызывал. Наоборот, стоял ровно, будто бы ему в позвоночник забили кол, и властно. И хоть в его аккуратно подстриженной бороде было больше серого чем черного, плешь на голове занимала гораздо больше места, чем редкие кустики волос, а кожа лица от постоянного пребывания во влажном и затхлом помещении своей желтизной больше походила на древний пергамент, глаза этого человека говорили, что его еще рано списывать со счетов. Голубые глаза епископа лучились спокойным и уверенным светом.
Мягко закрыв за собой дверь, я мазнул взглядом по комнате.
Обстановку покоев владыки Самуэля было не сравнить с моей скромной кельей. Да и, если честно, сравнивать особо не хотелось. Вместо плоской деревянной лавки - огромная двуспальная кровать с балдахином, вместо узкой бойницы - широкие витражные окна. Единственной плоской поверхностью в моей комнате, не считая пола и того предмета мебели, что заменял мне кровать, был маленький подоконник, да и тот занимал символ Высшего. У епископа для этого дела был выделен целый угол со специальной подставкой в нем. Кроме этого в его апартаментах находились: большой обеденный стол, ночной столик и комод. А еще такое количество резных стульев с мягкой подбивкой, что реши совет кардиналов провести заседание в этом помещении - стоять никому бы не пришлось.
Называть апартаменты настоятеля богато украшенными мог только либо завистник, либо ничего не понимающий в этом крестьянин. Они были обставлены не просто богато - в покоях его преосвященства все кричало роскошью. Любая ткань в этой комнате, будь то штора портьеры или ткань балдахина, была щедро расшита золотом. Что уж говорить о ковре ручной работы, что был изготовлен мастерами в одной жаркой стране за много километров отсюда. Он просто лежал на полу и был уже не одну сотню раз попран ногами епископа. Но конечно главным украшением любого верующего являлся символ Высшего. У настоятеля он был правда украшением не только в духовном плане, но и в материальном. Символ Бога заметно отливал солнечным металлом.
Впрочем, для любого истинно верующего, коим несомненно являлся владыка Самуэль, материальные блага всегда пасуют перед духовными. А показная роскошь его апартаментов - это всего лишь дань положению сановника. Ведь чем ближе ты на пути к Высшему, тем выше твой статус среди других. Касательно епископа, его высокий статус показывало не только богатое убранство покоев, но и их расположение на самом последнем этаже. Выше была только колокольня.
- Доброе утро, ваше преосвященство. - склонил я голову в поклоне. - Мне сообщили, что вы желали меня видеть.
- Да, мой мальчик, присядь. - сановник указал на стул, а сам взял в руки бирретту, в задумчивости потеребил ее, но не стал водружать себе на голову, а снова отложил. - У меня есть к тебе разговор и, боюсь, тебе он не понравится.
- Но как же... - начал я, но был остановлен холодным пронизывающим взглядом.
- Для начала, присядь. - с нажимом повторил настоятель. - Затем, выслушай меня, а уже потом выскажешь свою точку зрения.
Глаза епископа в гневе сверкнули, и я подчинился, смиренно уселся на стул и сложил руки перед собой на столе. Сам настоятель присаживаться не стал, остался стоять возле стола, возвышаясь надо мной, быть может, решив показать мне таким образом, кто здесь главный, и за кем в этой комнате остается последнее слово.
- Для тебя есть работа. - словно озвучил приговор, огорошил меня владыка Самуэль. И увидев выражение моего лица, поднял руку в останавливающим жесте. - Я знаю, что ты скажешь. Ты только вернулся из прошлого похода, а я снова отсылаю тебя. Но у нас просто нет другого выбора. Время не терпит, а ты единственный охотник в округе.
- Дело не в том, что я только недавно прибыл. - подался я в запале вперед. - Дело в поре года. Вы ведь знаете с какой неохотой я покидаю стены монастыря поздней весной и ранней осенью. Я очень не люблю находиться в это время в дороге. - сделал я особое ударение на слове "очень". - И я считал, что это моя маленькая особенность вполне перекрывается тем, с какой готовностью я отправляюсь в путь в летний зной, когда никто и носа не кажет из дома, или студеной зимой, когда путешествовать по усыпанным снегом дорогам становится смертельно опасно.
- Мне известно о твоих... сложностях, Касий. И до поры мы закрывали на них глаза, но сейчас, повторюсь, выбора у тебя нет. Это прямой приказ кардинала. - епископ поощрительно похлопал меня по плечу. - Да не кисни так, мой мальчик. Все будет хорошо. Высший дал тебе силы, чтобы ты мог бороться с самыми темными порождениями Низшего. Уверен, он не оставит тебя в трудный час, и ты сможешь справиться также и со своими собственными.
Я угрюмо уставился на столешницу. Прямой приказ кардинала - это не просьба моего духовника, и даже не пожелание инквизитора - ослушаться не получится. Может быть не все еще так плохо? Если удастся выполнить работу в кратчайшие сроки, возможно получится избежать проблем.
- Что именно от меня требуется? - спросил я, чем заработал одобрительную улыбку со стороны сановника.
- До нас дошли слухи, - молвил он после небольшой паузы. - Что на юге, близ Кельмы, появился очередной маг.
- Всего лишь слухи? - не удержался я от вопроса, но епископ укорять меня за несдержанность не стал.
- Есть свидетели. Из обывателей. - медленно, словно раздумывая, что мне говорить, а чего не стоит, протянул сановник. И продолжил, прежде чем я снова его перебил. - Да, подтвержденного орденом факта мерзкой ворожбы у нас нет. Есть только слова одной почтенной дамы о том, что она видела, как в темноте неестественно светились глаза у другой женщины.
- И все? - не сумел я скрыть скептическое выражение на своем лице. - Да это могло быть что угодно: от наклепа завистницы, и до случайного отблеска фонаря от какой-либо блестящей поверхности. В конце концов ей могло просто привидеться с испугу. Как говорит Алекс: от страха глаза велики. Стоит ли из-за этого без предварительной проверки гнать нас с ним в такую даль? В первую очередь этим должны заняться дознаватели или братья-инквизиторы. Все-таки, поиск правды - это их конек.
- Ну допустим, поедешь ты в компании не только своего духовника. - хмыкнул настоятель. - Вас будет сопровождать отряд орденских воинов вместе с капелланом, а также упомянутые тобой инквизиторы, в количестве трех человек, и экзорцист.
- Вот так компания! - удивился я. - На все случаи жизни. Настоящая облава на мага, которого возможно и вовсе нет. Гонять такую прорву народу из-за слов селянки? Еще и без подтверждения местных служителей ордена...
- Должная проверка не была проведена из-за того, что цель исчезла. - резко перебил меня сановник. - Подозреваемая не являлась местной жительницей. Куда-то путешествуя, она сделала небольшую остановку в деревеньке Распутная, что находится в двух днях пути от Кельмы, и когда тамошние братья наконец сподвиглись ее навестить, женщина уже успела отбыть. По этой же причине у нас нет времени гонять в этот поселок сначала инквизиторов и дознавателей, а затем уже охотника на магов. Проще послать всех скопом. Пока цель не успела убежать еще дальше.
- А если это пустышка?
- Если же это всего лишь ложная тревога - то можешь считать поездку небольшим приятным приключением. Что может быть лучше верховой поездки в хорошей компании? Сменишь обстановку, развеешься. Свежий воздух тебе всяко не повредит, а то ты совсем не показываешь носа из своей кельи, словно брат-затворник.
Хорошей компании? Вот уж вряд ли. Я общество своего духовника порой плохо переношу, а тут отряд грубой солдатни, да парочка высокомерных инквизиторов. Еще и экзорцист в придачу, будто вишенка на торте.
- Все равно данных ничтожно мало для подобной операции. - упрямо тряхнул я головой. - Должно быть что-то еще.
- Есть кое-что еще, из-за чего мы не хотим рисковать в этой ситуации. - подтвердил мои домыслы владыка Самуэль и замолк.
- Но мне вы об этом не расскажете. - догадался я.
- Ты все правильно понял. - доброй улыбкой ответил мне епископ. - И не переживай по этому поводу. У каждого из нас своя задача. И пусть от сложных планов голова болит у высоких чинов, твоя работа от этого не становится менее значимой.
Я молча переваривал услышанное. Настоятель меня не торопил, уселся наконец вместе со мной за стол и все-таки одел свой головной убор. Мне кажется, что над лысиной епископа в равной мере постарались не только прожитые годы, но и его бирретта со своими жесткими краями.
Само собой, никакого выбора у меня не было. Прямой приказ от такого высокого чина избавил меня от этой роскоши, лишив всех возможных маневров. Но я продолжал угрюмо сидеть, раздумывая над ситуацией. Жутко не хотелось отправляться в путь в эту пору года.
Естественно, настоятель тоже понимал всю тщетность моих потуг, придумать причину не ехать. Но торопить меня не стал. За что ему спасибо. Дал мне время подумать. Просто сидел рядом и молчал. И ждал, пока я наконец-то сдамся.
- Когда следует отбыть? - смирился я с неизбежным.
- Сегодня. - с довольным видом потер руки епископ. - После полудня во внутреннем дворе монастыря должна собраться вся ваша команда. Тебе еще повезло, будет время подготовиться и собрать вещи. Орденским бойцам придется выступать сразу же по прибытию. Как я уже говорил: время не терпит.
Уверен, они легко принесут подобные трудности во имя Высшего.
- Какие еще вещи, ваше преосвященство? Полупустая сумка, да пара моих клинков, вот и все добро, которое нужно собрать.
- Зато ты можешь сделать это без спешки. - парировал настоятель. - Да, и к Томасу на кухню не забудь заглянуть. Пусть соберет тебе припасов в дорогу. И накормит, пускай тоже. Кто знает, когда вам в пути доведется нормально трапезничать.
Я только горестно вздохнул, подтверждая справедливость слов его преосвященства.
- Ладно, Касий. Старика ты выслушал, теперь оставь меня. У меня и без тебя хлопот полно. - настоятель поднялся, и я поспешно встал со стула вслед за ним. - Ступай в свете Высшего, мой мальчик.
Я отвесил поклон хозяину апартаментов и покинул их. Отправился готовится к походу. Этот поход еще не успел начаться, а я уже не любил его всей душой.
Большую часть утра я просидел в своей келье. Сперва молился Высшему, затем, лежа на скамье, размышлял о предстоящем путешествии. Касательно этого путешествия у меня были только самые скверные предчувствия, поэтому неудивительно, что через какое-то время я, основательно себя застращав и запугав, снова упал с молитвой на колени перед медным символом в виде знака ^. Высший молчал, но меня выслушал, и страхи мои постепенно развеялись под его светом. Наконец успокоившись и набравшись достаточно храбрости, я приступил к сборам. Времени оставалось все меньше.
Настоятелю я не соврал - собственных вещей у меня отродясь не набиралось столько, чтобы можно было полностью забить ими сумку. Вот и сейчас, закинув в нее одну пару сменного белья и набросив на плечи плащ, я уже был готов покинуть свое скромное пристанище. Хранить в келье оружие строжайше запрещалось, поэтому мое хранилось в небольшой пристройке во дворе, соседствуя там вместе с садовым инструментом.
Сперва, правда, нужно было заглянуть на кухню.
Замерев на пороге своей маленькой комнаты, я с теплотой обвел ее взглядом. Чтобы не происходило и во все времена этот неказистый каменный мешок служил мне верным оплотом. Никакие страхи и невзгоды этого мира не могли пробиться сквозь его толстые стены. Здесь мне всегда было спокойно и легко, в отличие от любого другого места.
Нежно приложив ладонь в прощальном жесте к холодной стене, я решительно вышел наружу, пока снова не размяк.
На кухне меня уже ждали. Сказать по правде, человек сидевший за обеденным столом добавку ко второму блюду рад был видеть гораздо больше, чем меня. Но это не умоляло того факта, что я, хоть и не на первом месте, но все же присутствовал в его списке ожидания.
Алекс Агорник, скромный монах нескромных размеров, человек с необъятным духовным миром и таким же животом, мужчина с непреодолимой тягой к высокому и еде, любитель всяческих присказок и житейских мудростей, а по совместительству мой духовник, отсалютовал мне наполовину обглоданной куриной ножкой.
- Приветствую тебя, Касий. Слыхал уже, должно быть, хорошие новости? - брызгая жиром, спросил он меня.
Агорник, в отличие от меня, недолюбливал тихую и спокойную обитель монахов, предпочитая ей шумные городские трактиры. Как он сам не раз мне говорил - основная цель его жизни, помимо поддержания мира в моей душе, состояла в том, чтобы привлекать обычных обывателей к Высшему и наставлять погрязших в низости людей. А где еще искать этих грешников, как не на самом дне? Не в монастыре же, право слово. Поэтому вместо компании скромных монахов, мой духовник отдавал предпочтение общению с хамоватыми парнями и совсем не скромными девицами. Только чтобы приблизить их к Высшему, само собой.
И именно по этой причине он безмерно радовался тому, что мы снова отправляемся в поход.
- По твоей кислой физиономии вижу, что слыхал. - ухмыльнулся толстый монах.
- Ты ведь знаешь, отец Алекс, что предстоящая поездка совсем не радует меня. - наверное жестче, чем следовало бы, ответил я. - В отличие от некоторых, я не рвусь как можно скорее оказаться в первом же трактире.
- Знаю. - враз посерьезнел духовник. - Но ты не можешь обвинять в низости других за то, что их эта поездка радует.
Я покаянно опустил взгляд. Монах был прав. Нескромно думать о других больше, чем о себе, и неправильно обвинять других в своих страхах.
- Прости, отец Алекс. - промолвил я. - Не сдержался.
- Да не переживай по этому поводу, мой мальчик. - успокоил Агорник меня улыбкой. - У каждого из нас есть с чем бороться внутри себя. Лучше присаживайся за стол. До отъезда тебе не помешает хорошенько подкрепиться. Брат Томас приготовил просто замечательное рагу. А жаркое - м-м-м, просто пальчики оближешь!
Я кивнул и уселся на лавку напротив своего духовника. С глухим стуком передо мной появилась миска с чем-то горячим и ароматным. Рот тут же наполнился слюной. Молчаливый повар протянул мне ложку и кусок хлеба, а сам снова отошел к очагу.
- Да, и еще, Касий. - с набитым ртом говорить не удобно, но толстый монах легко комбинировал два своих любимых занятия. - Сколько раз просить тебя, не называть меня "отцом Алексом". Для тебя я просто Алекс. Сколько лет ведь уже работаем вместе.
Путешествую со своим духовником я действительно уже довольно давно. В восемнадцать лет высшие чины ордена впервые послали меня выследить и уничтожить мага. А так как над любым охотником на магов достаточно крепко довлеет темная сила Низшего, ведь по сути мы являемся самым главным оружием Высшего против магов и колдунов - прислужников Низшего, каждого из охотников должен сопровождать какой-либо орденский чин. В обязательном порядке - это его духовник, который облегчают духовные муки своего подопечного и борется за его душу против Низшего. А дополнительно это может быть любой представитель ордена.
Именно тогда я и познакомился с Алексом Агорником. Весьма полный монах во время нашего первого похода был угрюм и молчалив, но со временем оттаял и превратился в того человека, которого я знал сейчас. Ироничного и не гнушающегося, в отличие от его собратьев, простых мирских радостей.
Странно, но жизнь в постоянных разъездах не пошла на пользу фигуре духовника. Казалось даже, что за годы, проведенные в путешествиях вместе со мной, он еще больше набрал в весе. Впрочем, чего тут удивительного, если все что Агорник успевал растрясти за день, он с лихвой восполнял вечером в первом же попавшемся трактире.
На момент нашей первой встречи Алексу было едва за сорок, сейчас же он в плотную приближался к отметке в пятьдесят. Но этот факт пока нисколько не отразился на его внешности, духовник практически не изменился. То же одутловатое лицо, которое я впервые увидал в свои восемнадцать, тот же мясистый нос. Даже его волосы, которые он носил на манер любимой монашеской прически "под горшок", за прошедшие годы нисколько не прибавили седины.
Путешествуем мы вместе с духовником уже около семи лет и за это время успели вдоль и поперек объездить наш край, а пару раз даже довелось побывать в других странах.
Я еще раз украдкой глянул на довольное лицо духовника, а затем перевел взгляд на пустые столы кухни.
- А что, кроме нас еще никого нет? - спросил я, осознав наконец, что помимо меня, Алекса и повара на кухне больше нет ни души.
- Часть отряда уже прибыла. Мы ждем только орденских вояк. - с непонятной усмешкой ответил толстый монах. - Инквизиторы уже объявились, но на кухне ты их не найдешь. Они трапезничают вместе с епископом в его покоях.
- А экзорцист? - спросил я с робкой надеждой, что этот человек опоздает к общему сбору, и мы отправимся в путь без него.
- Тоже здесь. Наверху, вместе с инквизиторами.
Эх, не повезло. Жаль, надежда не оправдалась. Теперь точно придется терпеть его присутствие. Это Высший безупречен, а вот я не такой и склонен чувствовать неприязнь к некоторым людям.
- Давай, Касий, жуй. - поторопил меня Алекс. - Братья-рыцари прибудут в любой миг, а ты еще не полностью экипирован.
- Мне осталось только клинки из оружейной забрать, и все.
- Ну-ну.
К тому моменту, когда воины ордена наконец прискакали, я уже давно успел насытиться и даже вновь немного проголодался. Солнце уже миновало свое наивысшее положение и понемногу стало клониться к закату. От нечего делать я сидел во внутреннем дворе монастыря на деревянной колоде и возился со своими клинками.
Оружием мне служили пара простых и надежных палашей. Надежных, правда, только в моей профессии, в том, что касалось убийства магов. А вот если сойтись против обыкновенного солдата, то лучше выбросить подобное оружие в кусты, и схватиться за кухонный нож или же палку из забора выломать. Всяко проку будет больше.
Каждый из моих палашей сделан из специального металлического сплава. Он плохо нагревается, даже при критических температурах, и абсолютно не пропускает, а значит и не передает своему владельцу, заряд молнии, а также невосприимчив к некоторым другим видам магии. На этом его положительные стороны исчерпывают себя, и начинаются отрицательные. Металл этот до невозможного ломкий. Он может крошится просто от старости, оставляя на клинке выщерблины и зазубрины только лишь от соприкосновения с воздухом. Что уж говорить если таким клинком придется парировать удары вражеского оружия? Ничего хорошего из этого не выйдет. Сильным ударом моего палаша о шлем противника вполне можно разломить клинок пополам.
К тому же по причине хрупкости этого металлического сплава такие клинки чрезвычайно плохо держат заточку. Лезвие не то что шелк не рассечет, оно еще и затупиться об него. Кость моим палашом не перерубить, ну хоть плоть режет - и на том спасибо.
По той же причине заботится о подобном оружии невероятно хлопотно. Обыкновенный точильный камень принесет ему только больше вреда чем пользы. Для ухода за моими палашами нужны определенные масла и специальный песок. А еще целая куча свободного времени.
Все это было весьма хлопотно, потому как и сам сплав и его компоненты были довольно редкими и ценными. И запасных клинков нам никто не выдавал. Мой наставник буквально вбивал в меня кулаками привычку заботиться о своем оружии, и не уставал повторять, что оно гораздо важнее меня самого. И что это огромная честь уже только держать его в руках.
Несмотря на все озвученные мной недостатки, оружие не являлось плохим, просто оно было чрезвычайно узконаправленным. Зато со своей задачей - устоять перед магической силой и в конце концов поразить чародея - оно справлялось превосходно.
Я еще раз с любовью погладил серое лезвия палаша. Несмотря на некоторую потертость клинок притягивал взгляд своей красотой. Изящное лезвие, стандартная для палаша односторонняя заточка. Мой клинок хоть и не имел чашеобразную гарду, как его более изысканные аналоги, что любят носить лорды и высшие армейские чины, но тоже отличался полузакрытым эфесом с дополнительными витыми дужками.
Вытерев насухо лезвие палаша платком, я отправил его в ножны и вновь протянул руку за его близнецом, но услышав лошадиное ржание и топот копыт, передумал, а вместо этого встал, потянувшись. Наконец-то! Я уж было думал наше сопровождение сегодня не явится. Не то чтобы я сильно рвался в поход, просто ожидание чего-то всегда изматывает больше, чем само это событие.
Ворота со скрипом распахнулись и во двор въехала кавалькада тяжелых всадников. Десяток воинов в доспехах и их капеллан. Воины между собой отличались по ранжированию, среди них было всего двое братьев-рыцарей и целых восемь братьев-оруженосцев. Оба рыцаря были вооружены большими двуручными мечами, и абсолютно все оруженосцы, которым двуручное оружие носить запрещалось, в пару к своему одноручному оружию имели обязательный щит. Одноручное оружие у них разнилось. Большинство оруженосцев носили в ножнах стандартные пехотные короткие мечи, но двое из них вооружились топорами. А у одного вообще, позвякивая цепью, с пояса свисала шипованная гиря кистеня.
Воины ордена задержались, и я понял почему. Они попросту не спешили. Хотя с другой стороны, какой смысл им было гнать лошадей, чтобы поскорее оказаться в монастыре, если сменить их тут было не на кого, и вторую часть пути сегодня им снова пришлось бы подделывать на тех же самых верховых животных? Ради спокойствия его преосвященства? Весьма спорно.
Несмотря на то что все члены отряда уже собрались, отправиться в поход тут же не получилось. Я-то был готов. Уже давно сунул в сумку сверток со съестными припасами, выданный молчаливым Томасом, туда же поместил ингредиенты для ухода за клинками, что взял из пристройки вместе с самим оружием. Палаши же крест-накрест давно болтались за спиной. А вот братья инквизиторы от чего-то мешкали. Возможно их совместная с епископом трапеза оказалась слишком сытной, а разговор чересчур увлекательным.
Похоже, что кроме меня это никого особо не напрягало. Воины, воспользовавшись передышкой, дали отдых и себе и своим коням, капеллан, отойдя в сторонку и встав на колени прямо на земле, молился, духовник, отыскав где-то корзину яблок, запасался впрок активными элементами. И только я, чтобы унять нервозность, снова взял в руки клиники. Полировка лишней не бывает.
Когда тени стали длиннее еще на локоть их святейшества все же спустились из покоев настоятеля и присоединились к нам. К тому времени все было готово к отбытию. Лошади стояли взнузданные, седельные сумки оказались заполненными. Аколиты давно обо всем позаботились. Оставалось только прыгнуть в седла и отправиться в путь. Но и тут нас задержали. Сам епископ, вышедший проводить отряд в дорогу, решил произнести напутственную и побуждающую на свершения речь. Все слушали молча и опустив головы.
Наконец сказав последнее слово и распрощавшись, настоятель вновь удалился в монастырь.
Скрип петель раскрываемых ворот ознаменовал начало новой главы в моей жизни. Всадники один за другим выехали за пределы монастыря. И я вместе с ними.
Всхрапывали кони, позвякивал металл оружия и доспехов, шептал молитву капеллан, кашлял простуженный брат-оруженосец, грыз яблоко духовник. Я же смотрел в небо, синее небо, освещенное золотистым светом. Ни где, даже на горизонте, не клубилось ни малейшего облачка. Небо было девственно чистым. И это вселяло в меня надежду.
Остаток дня прошел без эксцессов. Наш отряд мерно двигался на юг, периодически встречая по пути мелкие деревеньки, захудалые села и нищие хутора. Люди, что попадались нам на глаза, были под стать своим поселениям, одно слово - голытьба.
Все встречаемые нами путники либо же селяне делились ровно на две группы по тому, как реагировали, узрев наш отряд. Одни, завидев кавалькаду верховых орденских воинов и монахов, тут же бросались на колени прямо в дорожную пыль, начинали неистово молиться и провожали нас взглядом слезящихся глаз. Вторые реагировали не столь бурно. Просто сходили на обочину и, скромно потупив глаза и опустив голову в поклоне, стояли там, ожидая, пока вся наша вереница не минует их. Однако мне их позы больше казались напряженными, чем выражающими покорность. Да и после того, как такие обыватели оставались позади, спину обжигал настороженный и колючий взгляд. С другой стороны, стоит ли их за это винить? Деятельность ордена у простого люда порой порождает не только любовь, но и страх. А страх, в свою очередь, пробуждает недоверие.
У моих попутчиков на сей счет было свое мнение. Большинство из них просто не обращало на прохожих внимания. Но не все. Старший инквизитор, с интересом наблюдал за реакцией встречаемых крестьян. Сделав для себя какие-то выводы, он в полголоса молвил одному из своих коллег, что в этом стаде сразу видно, кто есть праведник, а кто грешник. Ну хоть останавливаться искатели правды, и добиваться ее от прохожих, не стали. И на том спасибо.
Солнце еще полностью не исчезло за горизонтом, когда мы выехали к одинокому двухэтажному строению, что примостилось у перекрестка трех дорог. Трактир. У нас еще оставалось немного светлого времени суток, но и братья-инквизиторы и орденские войны не сговариваясь повернули к нему. Я был только рад этому их решению.
Вблизи постоялый дом показался еще массивнее чем от дороги. Хотя это смотря с чем сравнивать. С огромной каменной глыбой монастыря он и рядом не стоял, но зато на фоне местных лачуг, что не раз встречались нам по пути, казался настоящим гигантом. Кроме внушающих размеров с такого расстояния нам открылись еще и недостатки здания. Трактир выглядел обветшалым. Ни кисть маляра, ни молоток столяра его явно не касались уже несколько лет. В одном месте даже не помешало бы срочное вмешательство каменщика.
Но, несмотря на свой внешний вид, постоялый дом работал и даже был востребованным. Окна первого этажа, где обычно располагался зал, светились. Да и гомон веселых голосов, что доносились из-за двери, говорили о том, что трактир совсем не необитаем.
Усталые солдаты с надеждой смотрели на здание, я тоже не имел ничего против, чтобы остановиться здесь на ночлег. Все же какая-никакая крыша над головой лучше, чем темное небо.
Как только мы подъехали к трактиру, из конюшни, пристроенной к главному зданию, выскочил мальчишка, но увидев перед собой такую толпу, растерянно заморгал. А когда заметил на одном из господ отличительный знак инквизитора, то и вовсе стушевался.
- Чего рот раззявил? Делай свою работу. - поторопил парня, первым спрыгнувший на землю, брат-рыцарь. Сунув мальчишке поводья в руку, он склонил голову к его уху, но шептать не стал, а довольно громко, будничным тоном, произнес. - Не мне учить тебя делать свое дело, но, если мой конь на утро будет голодным, не отдохнувшим или плохо почищенным - я отрублю тебе те конечности, которыми ты поленился работать.
Парнишка, в ужасе округлив глаза, быстро-быстро закивал, схватил поводья рыцарской лошади и ломанулся в конюшню, забыв при этом прихватить еще чью-нибудь кобылу. Капеллан неодобрительно покачал головой, но рыцарь и бровью не повел. Стянув с головы шлем, он провел ладонью по коротко остриженным черным волосам, вдохнул прохладный вечерний воздух и заявил:
- Жду вас внутри.
И невозмутимо нырнул внутрь трактира. Мы остались снаружи ждать своей очереди.
Спешившись, я взял коня под уздцы и пристроился сразу за одним из братьев-оруженосцев в конце импровизированной очереди, ждать пока мальчишка-конюх заберет и мое ездовое животное. Рядом раздался тяжелый вздох, и я оглянулся на своего духовника. Алекс сполз с седла, и встретившись со мной взглядом, улыбнулся вымученной улыбкой:
- Высший дарует нам испытания, чтобы мы, переживая их, могли приблизиться к его свету. Кому сегодня сложнее всех, тот завтра будет выше всех. - гордо заявил он.
Хм, тогда это точно будет не монах. Потому как его конь выглядел куда хуже Алекса. Бедную животину даже слегка потряхивало. Честно говоря, я не думаю, что воин в доспехах весит меньше чем толстяк-монах, но лошади братьев-рыцарей выглядели не в пример лучше. Видимо, они привыкшие, да и порода несомненно имеет значение. Несмотря на то, что ехали мы не слишком быстро, лошадь духовника успела вымотаться до предела.
На этой почве, кстати, между рыцарем и инквизитором днем произошел небольшой спор. В том смысле, что скакали мы без особой спешки, а не из-за проблем духовника с его лошадью. Старший инквизитор настаивал на том, чтобы мы неслись к нашей цели во весь опор, но братья-воины из ордена осаживали его, вполне логично замечая, что если сегодня чересчур сильно нагонять коней, то завтра придется нагонять самих себя, потому как без верховых животных двигаться дальше мы сможем только лишь пешком.
Вообще главным в нашем отряде, насколько я понимал, был старший инквизитор, но бойцы ордена продолжали вести себя показательно независимо, позволяя себе даже открыто не соглашаться с некоторыми словами искателя правды. Удивительно, но последний все это терпел. Скрипел зубами конечно, но держал в себе. Видимо, опасался оставить отряд совсем без воинов. Кто знает, что втемяшат себе в голову эти служаки в ответ на выволочку со стороны человека совсем из другого ведомства?
Пару раз инквизитор все же глянул хмуро и неодобрительно на капеллана, как бы призывая того навести порядок в его подразделении, но за молитвой старый монах этого не заметил. Либо же сделал вид, что не заметил.
От водоворота мыслей, который утащил меня далеко от реальности, меня отвлек смех моего духовника. Вернувшись в явь и сфокусировав свой взгляд, я обнаружил перед собой недавнишнего конюха. Парнишка пытался забрать поводья моего коня, которые я все еще сжимал в своей руке. Он сопел и тянул уже, похоже, изо всех сил, но я, погруженный в думы, этого не замечал. Видимо все это длилось уже какое-то время, потому как напуганный вид мальчишки стал постепенно меняться на недовольный из-за того, что его задерживают и мешают делать его работу.
Я тут же разжал руку, и парнишка чуть не сверзился на землю, благо, натянувшиеся поводья уберегли его от оказии. Хмуро глянув на меня, молодой конюх повел устраивать своих подопечных на ночлег, прихватив заодно с собой еще и коня Агорника. Я запоздало пробормотал ему вслед слова извинения, но парень должно быть меня уже не слышал.
- Пора перестать тебе витать в облаках, мой мальчик. - с ухмылкой произнес Алекс и направился к дверям трактира. Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним. - От этого у тебя одни неприятности.
Я оставил его замечания без ответа. Я и сам знал, что порой слишком сильно ухожу в свои мысли. Вот только как думать более поверхностно и размышлять не столь увлечено, я не знал. Видимо, такая у меня натура.
С каждым нашим шагом, что мы приближались ко входу таверны, мой спутник делался все более благодушнее и радостнее. Он прямо-таки светился от предвкушения. Монах в этом, конечно же, никогда не признается, возможно даже самому себе, но за семь лет, проведенных в путешествиях бок-о-бок с Алексом Агорником, я вполне неплохо его изучил, и знал, что духовник довольно сильно благоговеет перед шумными компаниями, которые открыто и громко предаются веселью. Не то чтобы брат-монах стремился к низости или открыто нарушал устои монашеской жизни. Нет, он просто любил, когда вокруг раздается веселый смех и громкие песнопения. А то что в подобных заведениях такую атмосферу обеспечивают те напитки, которые при злоупотреблении обычно доводят до низких поступков, для него отходило на второй план.
Дверь трактира распахнулась, и нас обдало слитной волной запахов и звуков. Пахло жареным мясом и кислым пивом. Звучало... Да ничего не звучало. Внутри музыкантов не оказалось. Да и откуда им взяться в каком-то занюханном трактире на распутье дороги? Но было все равно шумно. Голоса, произнесенные на разный лад, разнообразными тембрами, с различной степенью громкости, заполняли собой все помещение. Все это сливалось в один единый гул, понять который, разобрать на составляющие, либо же вычленить из него один какой-либо разговор не представлялось возможным. Но собственно этот гул и был той музыкой таверны, которая заставляет путника расслабиться, настраивает его на более благостный лад, помогает забыть проблемы минувшего дня и отдохнуть от его тягот.
Впрочем, с приходом в эту обитель искателей правды и орденских воинов, гул заметно потерял в силе. Стал более тихим и настороженным, словно музыкант, играющий до этого гимн, сменил барабан на лютню. И это при том, что мы с моим духовником зашли в таверну чуть ли не последними. Что же тут было, когда двери открыл старший инквизитор? Думаю, что на несколько мгновений тишина стояла, как на похоронах отца нынешнего императора.
Тем не менее спустя некоторое время гул вновь стал нарастать, словно шум от приближающейся грозы. Народ, убедившись, что святоши явились не по их души, выдохнули, и вернулись к своим разговорам, изредка все же бросая опасливые взгляды на нарушителей их спокойствия.
Сам собой вдруг оказался незанятым один большой и длинный стол, за которым свободно мог бы поместиться весь наш отряд. Все, кто сидели за ним до этого, либо вдруг вспомнили о неотложных делах, либо ни с того ни с сего попросту захотели пересесть. Наш отряд воспринял это, как нечто само собой разумеющееся, и стал усаживаться на опустевшие лавки. Не успели мы расположиться, как перед нами стали появляться первые блюда.
- Весьма расторопно. - похвалил молодую подавальщицу один из инквизиторов младших чинов. - Словно по волшебству. - добавил он, чем заставил бедную девушку побледнеть и от испуга округлить глаза.
Бедняжка рванулась от нашего стола с такой скоростью, будто бы искатель правды уже попросил ее подготовить жаровню. Губы обритого налысо инквизитора искривила ухмылка довольного собой человека.
И угораздило же настоятеля отослать меня в составе такого отряда! Мне бы было гораздо спокойнее - отправься мы в путь вдвоем с Агорником. Присутствие рядом инквизиторов или других церковных чинов имеющих большую власть над обычными людьми, действует на меня удручающе. Словно я и сам являюсь обыкновенным обывателем. Правда, в отличие от них, мне общество данных господ неприятно по другой причине.
Мне вообще сложно сходиться с другими людьми. Я не из тех, кто завяжет разговор с незнакомцем только для того, чтобы скоротать вечер в таверне, или захочет познакомиться с кем-то ради того, чтобы заиметь связи в какой-либо области. Мне всегда было удобно и комфортно одному. Точно знаешь, на кого можно рассчитывать. В свое время епископ частенько корил меня за эту мою черту. Говорил, что негоже быть скрытным перед Высшим и его последователями. Но я ничего не мог с этим поделать. Таков уж я. Да что говорить, если даже сейчас, по прошествии семи лет я не рассказываю всего своему собственному духовнику. А в первые полгода нашего совместного путешествия у нас с ним не состоялось ни одного общего разговора, который превышал бы больше пяти фраз. Впрочем, в самом начале наших с ним похождений Агорник и сам был не слишком склонен к долгим задушевным беседам.
А теперь меня окружало полтора десятка незнакомцев, с которыми мне приходилось делить кров и хлеб и выполнять с ними общее дело. Да еще каких? Инквизиторы и рыцари! В прошлом мне конечно же приходилось иметь с ними дела, но с таким их количеством еще ни разу.
Каждый из нас по-своему служит Высшему, кто-то больше, кто-то меньше, а кто-то жертвует всем. И на того, кто отдает всего себя этому служению, служба в свою очередь также налагает определенный отпечаток. Например, те же инквизиторы, которые в любом человеке видят оступившихся, или подозревают ересь. Для высших чинов церкви, которые доносят до простого люда Его слово, и служат в каком-то смысле пастырями для их душ, вообще порой свойственна некоторая надменность. Как я уже говорил, я понимаю, что это специфика их работы. Но все же меня гнетет такое поведение, манера держаться и общаться с высока. Да, само собой, они находятся ближе каких-то селян или даже меня на пути к Высшему. Но бывает, изредка, меня посещает мысль, прости меня Высший, что некоторые из них в большей степени пекутся о себе и упиваются своей властью, чем радеют за продвижение идей ордена. Как любит говорить мой духовник: Высший безупречен, люди не идеальны.
Хотя, быть может, мое отношение - это всего лишь обыкновенная неприязнь подчиненного к начальнику? Во всем отряде я должен был подчиняться почти что каждому. Охотник на магов по статусу превышал разве что только братьев-оруженосцев.
Все же, как проще быть одному! Я никогда не тянулся к компаниям, в отличие от того же Алекса. Собственно, я даже к своему духовнику, который впоследствии стал моей тенью, привыкал довольно долго.
Но стоит признать, что у путешествий в обществе искателей правды и целого отряда орденских воинов были кроме минусов и свои преимущества. Подобного комфорта и услужливости в дни наших с Агорником скитаний мне видеть не доводилось. Трактирщик, казалось, был готов вывернуться наизнанку, чтобы услужить нам, а девушки, что помогали ему и подавали нам пищу, буквально лучились почтением. Правда, стоило заглянуть им в глаза, как сразу же становилось понятно, что почтение это густо замешано на страхе.
Наши бравые воины тут же заинтересовались помощницами хозяина таверны. Девушки и впрямь были ладные, что, в общем-то, логично: какой дурак будет держать у себя невзрачных официанток? Как и дешевая выпивка, это еще одна возможность привлечения клиентов.
Вот орденские бойцы и закапали слюной. Впрочем, за что их винить? Никаких обетов, подобно монахом, солдаты ордена не дают. Иногда это могут делать рыцари, но только лишь по собственной инициативе.
Пропуская подавальщиц к столу, братья-оруженосцы немного отклонялись и ненавязчиво приобнимали девушек, как бы случайно их лапая. За то, что обычный местный пьяньчуга тут же отхватил бы подносом по голове, наши солдаты получали лишь вымученные улыбки. Никто из официанток не захотел ссориться с представителями ордена. Открыто отказать притязаниям служителю Высшего, после чего внезапно оказаться ведьмой и греть свои кости на костре, не улыбалось никому.
Само собой, в подобное развитие событий я не верил. В рядах последователей Высшего не может найти пристанище личность, способная на такой низкий поступок. Но попробуй убеди в этом селянку или крестьянина. Среди простого народа слухи ходили разные, даже самые неправдоподобные. Страх, как известно, в большой степени определяет поведение человека. Поэтому рисковать и проверять эти слухи на себе, из девушек не захотел никто.
Впрочем, приставание со стороны братьев-оруженосцев быстро сошло на нет. Отчасти причиной тому был укоризненный взгляд отрядного капеллана, отчасти - стол, заваленный едой. Солдаты, что провели целый день в седле, и не видевшие ни крохи с самого утра, быстро сменили приоритеты.
К тому же я, наверное, слишком сгустил краски. Не думаю, что официантки слишком уж страдали от присутствия нашего отряда. Те, кто решил работать в трактире среди толп не слишком трезвых мужиков, должны быть привычны к навязчивому вниманию. Да и не сказать, что сами девушки были против такого внимания в целом. Они возражали против притязаний со стороны большинства мужчин, но вот от некоторых, казалось, даже желали его. Как например от одного из наших рыцарей.
Если я правильно расслышал имя во время нашего долгого перехода, звали его сир Ричард Лайон, рыцарь ордена Высшего. Парень, хоть уже и успел завоевать себе такой чин, был немногим старше меня. Он был высок ростом, статен и широкоплеч, в общем, объединил в себе все те качества, которые так ценят девушки. Как и в его имени, на плаще у него имелся лев. Возможно, это был его семейный герб, а быть может просто устрашающий орнамент. Голова грозного зверя была изображена в яростном оскале. Грива его так и топорщилась во все стороны. В этом кстати изображенный на плаще хищник был похож с хозяином этого самого плаща. Рик был блондином и носил длинные лохматые волосы. На этом их сходство заканчивалось. Я конечно пока не видел рыцаря в бою, но мне кажется, что его лицо просто физически не способно передавать гнев или ярость. Все то время, пока мы верхом пересекали зеленые просторы, кривясь и страдая от натертостей из-за долгого пребывания в седле, с его физиономии не сходило какое-то задумчивое, и даже слегка мечтательное, выражение. В глазах то и дело мелькал немного фанатичный отблеск чего-то далекого и пока несбыточного. Думаю, этот парень и головы будет рубить с такой слегка блаженной миной.
Рик был миловиден, даже, наверное, красив. Несмотря на выбранную стезю на лице его не наблюдалось ни одной отметины свойственной его профессии. Либо парень был до неприличия умел и ловок с мечом, либо ему пока что везло.
На столе вокруг Ричарда не было свободного места от подносов, все было заставлено блюдами. Официантки так и вертелись вокруг него. При этом девушки необъяснимо теряли в скорости и расторопности, находясь в непосредственной близости от закованного в латы красавца. Когда же подносы подавались рядом с кем-нибудь другим, помощницы хозяина таверны шныряли со скоростью пикирующих ласточек. У оруженосцев еще не успевала сформироваться мысль облапить красоток, как девушки уже были в недосягаемости от их загребущих рук.
К слову сказать, в отличие от того же сира Ричарда Лайона, в пределах моей досягаемости находился только лишь один поднос с хлебом. Даже рядом с добрым монахом Алексом Агорником не было ни одного блюда, все они, казалось, мигрировали в сторону львиного бастиона. Впрочем, рядом с духовником оказался кувшин с вином, так что отсутствия возле себя еды он попросту не заметил. Чего не скажешь о нашем втором рыцаре.
Сир Дикон Айронхарт явно был недоволен намечающейся тенденцией. Видимо, тарелка каши и поднос с мясными закусками, что сиротливо ютились перед мужчиной, не могли утолить голод настоящего солдата. А быть может рыцарь был просто ярым приверженцем равноправия, и его бесила та Мекка, что раскинулась вокруг его сослуживца, учитывая, что другие не имели подобного изобилия. Другими словами, не нравилось ему, что такое внимание оказывается лишь одному человеку из их отряда. Но сир Айронхарт молчал, позволяя себе только мрачно зыркать в сторону своего собрата по оружию и порхающих вокруг него официанток.
Дикон был старше Ричарда по прожитым годам, но равен с ним по званию. Не возьмусь сказать, кто из них кому отдает приказы. Вполне возможно, что, когда приходит время обдумывать дальнейшие действия, они держат между собой совет.
Дику было около сорока, он был крупным и широкоплечим, но почему-то у него не получалось создавать то впечатление статности, что само собой выходило у Лайона. Но все же опыта у Дикона было больше чем у его соратника. То, что он, имея такую опасную профессию, сумел дожить до своих лет, говорило само за себя. Рику это только предстояло совершить. Хоть в чем-то он уступал Айронхарту.
Правда подобный опыт так же налагает на людей свой отпечаток. Годы, проведенные Диконом в стычках и сражениях, не пощадили его и оставили на его теле несколько шрамов, в том числе и на лице рыцаря. Самый большой, тот что сразу бросался в глаза, обезображивал его левую щеку, другой, поменьше, рассекал губы. Удар, что оставил ему эту отметину, также выбил пару зубов, а сам шрам растянул губы и теперь, казалось, что в этом месте рот Дикона постоянно полуоткрыт. Вместе с не один раз сломанным носом, коротким ежиком черных волос и колючим взглядом, Айронхарт совершенно не производил впечатление писаного красавца. Но это, опять-таки, если сравнивать его с сиром Ричардом Лайоном. А вот на моем фоне Дик смотрелся вполне себе ничего.
Я угрюмо посмотрел на свое отражение в полупустой жестяной поднос. Оттуда на мой взгляд ответил лысый и худой парень. Да, я брился наголо, но не из-за одного из этих монашеских обетов. Я, как и рыцари, мог их принимать, но это не являлось для меня обязательным условием. Из-за довольно большого ожога на моей голове, который изуродовал мне правое ухо и дотянулся своими горячими пальцами аж до затылка, волосы на ней росли совсем неровно, кое-где даже местами с большими проплешинами. Собственно, фигуры Лихтенберга, что, выглядывая из-под воротника, карабкались по моей шее, пересекая лицо и также доставая почти до самого затылка, только с другой стороны, тоже не способствовали нормальному росту моих волос. Поэтому я решил их брить. Лучше уж так, чем ходить с редкими и беспорядочно разбросанными кустиками волос, словно какая-нибудь побитая язвами псина.
Следы, оставленные на мне молнией, само собой меня тоже не украшали. И хоть они выделялись не так сильно, как шрамы Дикона, своей сетью они покрывали мне почти все лицо, превращая его в холст с изображенным на нем каким-то странным, красным и ветвистым деревом.
С такими отметинами эталоном красоты я естественно не был. Один раз взглянув на меня, все подавальщицы избегали встречаться со мной взглядами. Впрочем, я и сам не искал ни с кем зрительных контактов, угрюмо уставившись в столешницу перед собой. Но видимо кто-то все-таки пожалел меня раз передо мной появился этот поднос с хлебом. А быть может просто к тому времени как раз закончилось место на столе перед сиром Ричардом.
Наконец через какое-то время с большим подносом, на котором истекал жиром целый поросенок, к нам прошествовал сам хозяин таверны. Сгрузив свою ношу на середину стола, он с явным неодобрением и, по-моему, даже некоторым испугом отметил расстановку блюд на столе. Несколько, как ему казалось, невидимых нами затрещин официанткам и яростный шепот сделали свое дело, и приоритеты подавальщиц сменились на трио инквизиторов. Теперь все новые блюда в первую очередь возникали перед ними.
К тому времени Алекс уже полностью опустошил кувшин с вином и попытался завязать приятельскую беседу сперва с одним из братьев оруженосцев, а затем с экзорцистом. Но первый был полностью сконцентрирован на еде, а второй заглядывал в рот и ловил каждое слово старшего инквизитора, который тоже вещал какую-то историю. Пробурчав себе под нос что-то совершенно нелестное о подхалимах, Агорник, нисколько не стесняясь, придвинул к себе вплотную блюдо с поросенком и решил, что пора закусывать.
После того как все более-менее насытились, обстановка за столом стала чуть более непринужденной. Вся компания развалилась на несколько отдельных разговоров. Главный искатель правды с надменным видом пересказывал всем тем, кто его слушал, отрывки из нового труда брата-архивариуса "О духовных муках". При этом вещал он на старом мертвом языке. Удивительно, но его на самом деле кто-то действительно слушал. В первую очередь его младшие коллеги, но и брат-экзорцист не отставал. Не уверен, что он хоть что-нибудь понимал, но сидел этот служитель ордена с самым умным видом.
Вторым очагом, вокруг которого сгруппировались слушатели, был сир Айронхарт. Во всех красках и подробностях он рассказывал оруженосцам о битве при Кольцине с морозногорскими язычниками.
Понятно, что каждый рыцарь должен служить примером для солдат и уметь вести их за собой, но лично я думал, что из этой парочки "Рик-Дик" парнем, кто хорошо находит общий язык с подчиненными и умеет толкать воодушевляющие речи, будет сир Лайон. Но тот с мечтательным и немного глупым видом смотрел в тарелку перед собой, о чем-то глубоко задумавшись. Так что развлекать солдат историей взялся Дикон.
Их отрядный капеллан, казалось, тоже ушел в свои мысли. Он сидел в сторонке от всех, прикрыв глаза, быть может даже молился. Старый монах явно постился, за все время трапезы он не притронулся ни к какой другой пищи, кроме хлеба и воды.
Зато мой духовник отрывался за двоих: и за себя, и за капеллана. Не найдя благодарной аудитории в лице людей, он взялся развлекать кабана. Хотя тут, наверное, ситуация была прямо противоположной, ведь это именно кабан завладел всем вниманием Алекса, а не наоборот.
Когда Агорник закончил, поросенок стал выглядеть гораздо менее презентабельно. Многие его ребра показались наружу, а одна и задних ног просто исчезла. То, что она вообще когда-то была говорили только косточки на полу под скамейкой. Сыто рыгнув и вытерев свои жирные пальцы о многострадальную рясу, монах сперва прислушался к разговору инквизиторов, но услышав заумные речи на мертвом языке, скривился как от кислого яблока, что так и осталось торчать во рту у бедного кабана. Припав ухом ко второй беседе, Алекс так же быстро заскучал. Не прельщали его описания кровавых сражений. Помаявшись какое-то время за нашим столом, он решительно встал и ушел искать развлечения за другими.
Это словно послужило каким-то сигналом. Не успел Агорник скрыться в толпе местных завсегдатаев, как из-за стола поднялся капеллан. Коротко переговорив о чем-то с трактирщиком, он зашагал к лестнице на второй этаж, туда, где располагались комнаты для ночлега. Видимо, отправился почивать.
Не прошло и пары минут, как со своего места встал сир Ричард Лайон. Не говоря никому ни слова, он также поднялся на второй этаж. Его оруженосцы немного растерянно посмотрели ему вслед. Отправиться ли за своим командиром, либо остаться за столом, слушая солдатские байки, вояки раздумали не долго. Недоуменно переглянувшись, они подтянули к себе поближе кружки с хмельным напитком и выжидательно уставились на оставшегося рыцаря, требуя продолжения рассказа.
Мне стало совсем неуютно среди этих чужих мне людей, которые абсолютно перестали обращать на меня внимание, но так рано ложиться спать я не собирался. Это было чревато некоторыми неудобствами лично для меня. Так что недолго поразмышляв, я решил пойти поискать своего духовника. Только вот не для того чтобы исповедаться.
Не то чтобы я за него переживал, Алекс хоть и может переборщить со спиртным в таверне, но агрессивным от этого никогда не становится. Наоборот, хмельное будет в нем веселье и добродушие. В то, что кто-то другой захочет ему навредить или затеять с ним ссору, я тоже верил слабо. Агорник хоть и небольшого чина, но все же служитель ордена. Кто в своем уме решит обидеть монаха? Да и все в этой таверне видели в составе какого отряда он прибыл. Нет, в том, что мой духовник попадет в неприятную ситуацию, я сомневался. Такое и во время наших с ним скитаний вдвоем почти не случалось.
Толстый монах нашелся быстро. Стоило только выбрать то направление, откуда доносился самый громкий смех. Агорник сидел за столом рядом с какими-то мужчинами и женщинами, на первый взгляд обычными обывателями, улыбаясь во все свою круглое лицо, и рассказывал какую-то историю. Должно быть, ужасно смешную, потому как его голос то и дело заглушали взрывы хохота.
Надеюсь, он не обо мне им рассказывает. С него станется.
- А вот и он! Вот и мой мальчик. - взревел Алекс, увидев меня, от чего мои подозрения только усилились. - Давай, Касий. Иди сюда, присядь рядом со мной. Тут всяко лучше, чем в обществе некоторых высоколобый зазнаек, которые кичатся своими знаниями языка и при этом, говоря на нем, делают кучу ошибок. Здесь же все люди простые, зато дружелюбные.
В последнем утверждении я сильно сомневался. Во взглядах, брошенных на меня было что угодно, но только не дружелюбие. Настороженность, мрачность, угрюмость, возможно интерес, и кажется даже брезгливость. Впрочем, к таким взглядам я давно привык и не обращал на них большого внимания.
Агорник, словно ребенка, поманил меня пальцем и похлопал ладонью по скамье рядом с собой. Я не стал ему отказывать и уселся с ним рядом. В меня тут же уткнулось с десяток недоброжелательных взоров. Но стоило моему духовнику продолжить рассказ, как все внимание снова сконцентрировалась на его персоне.
Алекс был прекрасным рассказчиком. Умение виртуозно оперировать словами в купе с его приятным и, в тоже время, зычным голосом, делали из него настоящего оратора. Я даже не раз открыто удивлялся, как монах с такими талантами не добился более высокого ранга на службе у Высшего. Но Агорник только отмахивался от моих слов, говорил, что у каждого свое место в этом мире, и то, что досталось ему, его вполне устраивает.
Я не вслушивался в ту историю, что самозабвенно вещал Алекс. Во-первых, за семь лет я уже давно выучил все его рассказы. А во-вторых, я не затем присел за этот стол, чтобы отдыхать, коротать время и наслаждаться компанией. Тем более, что от последнего я не получал никакого удовольствия. Я ждал. Нельзя было еще идти спать, поэтому приходилось ждать. Просто сидеть, убивая время, рядом со старым проверенным попутчиком мне было гораздо комфортнее, чем в компании инквизиторов и орденских солдат. Еще лучше было бы вообще в одиночестве, но найти пустой стол в это время в таверне соразмерно чуду.
Когда спиртное за столом закончилась, Алекс заявил, что теперь его очередь угощать добрых людей. С этими словами он ненадолго удалился, чтобы вскоре вернуться с парой кувшинов пива, которое он явно умыкнул с нашего предыдущего стола.
Пока его не было, взгляды мужчин и женщин, сидящих со мной за одним столом снова скрестились на мне. По правде, мне было плевать на этих людей, пока им было плевать на меня. Пусть таращатся на здоровье, если делают это молча. Но из собственного опыта я знал - это молчание долго не продлится.
- Так ты охотник, да? - наконец подал голос один из них. - Ублюдок, что родился в полнолуние от гулящей женщины?
Молчание не вариант - это мы уже проходили. Такие вот забияки, увидев, что ты не отвечаешь и посчитав это слабостью, наседают еще сильнее. А затевать драку с кем-то кроме магов мне запрещает устав ордена.
- Не имею ни малейшего понятия в какой из дней лунного календаря я был рожден. - Я был вполне спокоен. Не потому что хорошо контролировал себя, просто я давно привык к таким вот выпадам в мою сторону. - В чем я уверен, это что кто-то здесь слишком доверяет суевериям.
- Так люди говорят. Они врать не станут. - поддержал первого какой-то парень с таким простецким выражением лица, что сразу стало понятно - передо мной крестьянин. Непонятно только что он делал в придорожной таверне. Возможно, его деревня где-то поблизости.
- А кто же тогда врет, если не люди? Животные? - Железная логика несомненно лучший довод в споре, вот только есть люди, которые охотнее верят чьим-то фантазиям, чем здравому смыслу. - Впрочем, я не стану вас разубеждать. Я здесь не для того, чтобы избавлять вас от предрассудков.
- Тогда для чего ты здесь? - слово снова взял мужик, начавший этот разговор. Манерами он был похож на торговца, да и одет был получше многих. У их брата язык подвешен, так что приструнить в споре его будет сложнее. - Магов я тут не наблюдаю, а вот ты околачиваться. Добрым людям не нравится твоя компания.
- Проездом я. Что, неприятна моя внешность?
- Неприятно твое естество. Есть в тебе что-то неправильное, извращенное. Откуда вот, скажи мне, у таких как ты эта способность противостоять магам? Откуда-то ведь она берется. И не это ли доказывает вашу связь с колдунами, а значит и с Низшим?
- В своем уме? Хочешь обвинить в низости орденский чин?
- А что такого? Во-первых, не такой уж и высокий сан ты имеешь. А во-вторых... хочешь знать мое мнение? Впрочем, даже если нет, я все равно его озвучу. Я считаю, орден вас только терпит, в виду вашей полезности. И не более. Вот ты когда-нибудь слышал об охотнике на магов, который возвысился над другими, стал бы занимать какую-нибудь главенствующую должность в этом вашем ордене? Я нет. Вы словно псы, которыми хозяин травит опасного зверя. Полезные, спору нет. Но если такой пес сдохнет в схватке, кто будет по этому поводу печалиться? Вряд ли кто-то даже ваше имя вспомнит, хозяин просто заведет новых дворняг.
Мое напускное спокойствие как-то разом улетучилось, этот сволочной торгаш все-таки сумел меня задеть за живое. Сразу захотелось ответить что-то грубое. Не знаю к чему бы это привело, но в этот момент вернулся Агорник со своей неизменной улыбкой, победоносно сжимая в руках два кувшина пива.
- Вот, ребята, налетай. Наш отряд угощает. - ворвался в наш разговор духовник, даже этого не заметив.
Угощает, как же! Уверен, отряд об этом ни слухом, ни духом. Знаем мы, как это происходит. Видать, заболтал и утащил под шумок пару жбанов хмельного.
- Я тут кстати пока пиво ждал, ненароком подслушал разговор оруженосцев. - продолжил Алекс, подтверждая мои догадки. - Представляешь, Касий, они уже чуть ли ставки не делают, с кем сегодня ночью переспит дочка трактирщика. - Наткнувшись на мой угрюмый взгляд, он осекся и, расценив его по-своему, зачастил. - Само собой, это неподобающее поведение с их стороны. Негоже так с дамой. Но что с них взять? Солдатня! Я бы не стал слушать их похабные речи, кабы не пришлось ждать пиво. Да и история закрученная. Еще и любовная. Ты ведь знаешь, я люблю такое, вот и заинтересовался.
Алекс плюхнулся рядом со мной на скамью и продолжил:
- В общем, соль в том, что дочери трактирщика приглянулся наш сир Ричард, что в общем-то и немудрено с его-то внешностью, но есть загвоздка. Сам сир рыцарь весьма высоких идеалов. Наверное. Или идиот. Не знаю. Знаю только, что он частенько витает в облаках и весьма редко смотрит на женщин. Поэтому девушке, пусть даже она и самая красивая из местных официанток, придется постараться чтобы привлечь его внимание. С другой стороны, эта же девушка понравилась нашему второму рыцарю. Как говорят оруженосцы, сир Дикон - опытный вояка и к любой осаде хоть крепости, хоть женщины, привык подходить обстоятельно. Вот и получается, что мы имеем стандартный любовный треугольник на один вечер, ведь завтра утром мы уедем, а девушка останется здесь.
Монах умолк и внимательно посмотрел на меня.
- Вижу, тебе не очень интересно. - хмыкнул он. - Что-то ты сегодня чрезмерно задумчивый, Касий. Тебя что-то беспокоит? Ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне все и об этом больше никто не узнает. Я ведь твой духовник, как-никак. Это моя работа.
Я скептически обвел глазами компанию за столом. Да уж, а кто только что сплетнями делился? Правда высказывать свои сомнения вслух я не стал, в некоторых аспектах Агорник весьма обидчивый.
- Все дело в том, добрый монах, - вмешался в наш разговор торговец, наливая в свою кружку спиртное. - Что мы, пока вас не было, обсуждали способности охотников на магов, и то, откуда они берутся.
Услышав это, мой духовник как-то разом сник и посерьезнел. Улыбка сползла с его лица. Не знаю почему, но тема эта была не менее болезненна для него, чем для меня.
- Учение Высшего прямо говорит, что это дар Его, уважаемый. - тихо и даже как-то немного угрожающее ответил Агорник. - Какие могут быть еще пересуды?
- А я слышал другое. - торговец, то ли распалился чрезмерно, то ли уже захмелел, но он не услышал этой угрозы в голосе Алекса.
- То есть ты заявляешь, что орден врет? - в упор спросил его монах. От этих слов его собеседник осекся и даже открыл рот, но вымолвить ничего так и не смог. - Тогда с этим тебе не ко мне. Тут буквально через пару столов сидит тройка инквизиторов, думаю, им будет интересно послушать твои речи. Вместе вы точно отыщете правду. Хочешь, могу проводить тебя к этим господам прямо сейчас?
- Не... Я... Не то имел ввиду. - в глазах еще недавно такого уверенного в себе мужчины плескался ужас. - Я не то хотел сказать.
- Ну я услышал только то, что ты не согласен с доктриной ордена. - продолжал наседать Агорник.
- Совсем нет, наоборот. - торгаш заглядывал в глаза своим друзьям, пытаясь найти поддержку, но остальные избегали встречаться с ним взглядом и даже, кажется, слегка отодвинулись от него в стороны. - Я только хотел сказать, что по этому поводу существует не одно мнение.
- У ордена Высшего оно одно, и весьма однозначное. Любому истинно верующему этого должно быть достаточно. Другими интересоваться он не должен.
- Да, верно. Теперь я понял. - торопливо соглашался со всем опальный собутыльник. - Вы открыли мне глаза. Впредь буду поступать только так.
- Не сомневаюсь. - Алекс бросил на собеседника последний мрачный взгляд и повернулся ко мне. - Знаешь что, Касий? Что-то у меня пропало желание продолжать застолье. Да и засиделись мы изрядно. Завтра целый день придется провести в седле, стоит отдохнуть и хорошенько выспаться.
Монах поднялся и, слегка пошатываясь, устремился к трактирщику, чтобы уточнить у него о наших комнатах. Я не раздумывая последовал за ним. Я в любом случае не остался бы в компании незнакомцев, даже если бы они не были столь враждебно настроены к моей персоне.
Комнату нам выделили с двумя кроватями, одну на двоих, что было немного неудобно. Но учитывая количество людей, набившихся в таверну в этот вечер, даже такое временное пристанище можно было считать весьма роскошным. Думаю, что многим сегодня постелют прямо на полу, либо же предоставят прекрасные апартаменты на сеновале.
Скинув обувь и сложив рясу на стуле, Алекс завалился на одну из кроватей и почти сразу же захрапел. Я укладываться не торопился. По большей части, я стараюсь спать меньше, чем среднестатистический человек. Для этого есть свои причины.
Половину сегодняшнего дня я провел седле, но все же устал недостаточно для крепкого сна. В монастыре я обычно тренируюсь по шесть часов, занимаясь с оружием или выполняя простые физические упражнения. Как правило, этого хватает.
Вот и сейчас, вместо того чтобы зарыться в постель, я стал выполнять, уже заученный на зубок, комплекс физических упражнений. Разбудить Агорника я не боялся, когда монах отправляется в страну сновидений, хильнув предварительно кувшинчик-другой пива, вернуть его в явь может разве что церковный колокол, либо же повар, зовущий завтракать.
Какое-то время спустя, я завершил свои упражнения и почувствовал, что уже вполне готов отходить ко сну. Руки слегка потряхивало, а все тело налилось тяжестью. Оставалось лишь последнее дело. Опустившись в углу комнаты на колени, я закрыл глаза и принялся молиться. Когда я закончил, луна уже прошла половину своего пути по ночному небу. Самое время немного отдохнуть.
Когда я уже нырнул под одеяло, то услышал где-то за стенкой, а может даже и не за одной, характерные стоны. Любовный треугольник, о котором мне рассказывал Алекс, разрешился. Кто-то из этой троицы добился своего, оставалось только догадываться кто. Я, возможно, и поломал бы над этим голову, если бы мне не было все равно.
Огонь. Яркое зарево слепит глаза. Запах горелой плоти заползает в ноздри. Жар пляшет по коже, сжимает в своих горячих объятиях, стараясь проникнуть глубже...
...Но чья-то рука хватает меня за плечо и вырывает из его хватки. А точнее, из омута сновидений.
Я проснулся.
- Прости меня, мой мальчик. - рядом круглое лицо Алекса. Оно выглядит обеспокоенным. - Я бы дал тебе поспать подольше, но ты стонал во сне.
- Все нормально. - я вздохнул, все больше осознавая себя в этом мире.
- Снова твои кошмары? - участливо спросил духовник.
- Нет. Я в порядке. - я зевнул и потянулся. - Сколько время?
- Еще совсем рано. Только начало светать. Сомневаюсь, что мы двинемся в путь в ближайшее время. - хмыкнул он. - Братья-инквизиторы скорее всего еще видят седьмой сон.
- Отчего же ты тогда подскочил? - я перевернулся на бок и глянул на своего духовника.
- Привычка. - пожал монах плечами. - Брат Томас обычно в это время принимался готовить завтрак. Да и если честно, приходилось уже сегодня вставать. - немного смущенно добавил он. - И бежать в отхожее место. Видимо, вчерашний поросенок пошел не впрок.
- Конечно. - рассмеялся я. - Я так понимаю, вероятность того, что тебя скрутило от местных крепких напитков, ты даже не рассматриваешь?
- Само собой. Пиво - это духовная пища, как от нее может пронести?
- Да неужели? - скорчил я скептическую мину. - Отчего же твоя духовная пища является причиной стольких бед?
- Человеческие страсти - вот причина всех бед. Хмельное лишь усиливает их. И вообще - ты придираешься только потому, что сам непьющий. Твои обличающие слова - обычное брюзжание трезвенника.
На самом деле, однажды я попробовал спиртное, и мне не понравилось. Совсем.
Один из важнейших аспектов охотника на магов - это сохранение постоянного контроля. Контроль тела, мыслей и духа. Без него охотник рискует стать легкой добычей для мага. Спиртное же лишает человека этого контроля, делает волю более податливой, а восприятие расплывчатым.
- Ты сам-то веришь своим словам? Стой, не отвечай! - махнул я рукой, видя по лицу Агорника, что у него уже заготовлен аргументированный ответ. - Я не собираюсь с утра пораньше вступать с тобой в философские диспуты.
- Отчего же? - с хитрой улыбкой поинтересовался у меня духовник. - Испугался, что проиграешь в споре?
- Не совсем. Боюсь, что в разгар нашего диспута сбегу. Я-то ведь в отличие от тебя еще не бегал на двор.
Когда я снова вернулся в нашу комнату, Агорника там уже не было. Должно быть, отправился приставать к местным поварам. Я лишь пожал плечами. Найти, чем заняться, я и без него смогу.
После долгих часов, проведенных вчера в седле, тело на утро сковало неприятная боль в мышцах. Легкая разминка ему точно не повредит. Скинув все до портков, я опять приступил к физическим упражнениям.
Прогноз Агорника не сбылся. И искатели правды, и рыцари проснулись настолько рано, что мне даже пришлось прерывать свои занятия. Я только успел разогреться, как в комнату без стука ворвался служка, и сбивчиво отрапортовал, что господа инквизиторы желают немедленно видеть меня внизу за завтраком. И что сразу после него все отправятся в поход, независимо от того, успею я поесть или нет. Пришлось в темпе заканчивать разминку и спускаться в общий зал.
Не сказал бы, что я особо медлил, но внизу я оказался далеко не первым. Хорошо еще, что не последним, почти сразу за мной по ступенькам прошаркал абсолютно сонный брат-экзорцист. Приветствием нам были быстрые и мрачные взгляды, но укорять и выговаривать нам никто не стал, все были слишком заняты тем, что набивали брюхо.
Похоже, что кто-то решил показать рьяность в своей работе, и надеется за сегодняшний день добраться до нужной нам деревни. А быть может этим искателям правды и в самом деле невтерпеж. Показуха это или нет, в любом случае скакать нам сегодня целый день, не слезая с седла. И все это понимают. Вон как оруженосцы впрок наедаются, не говоря уже о моем духовнике. Значит и мне отставать не стоит.
Единственным, кто не понял, что нам предстоит долгий переход без обеденных перерывов, был экзорцист. Вяло поковырявшись ложкой в своей тарелке, он решил, что прием пищи куда как менее важен чем здоровый сон. Уткнувшись лбом в столешницу, он засопел.
Ошибка. Впрочем, это его проблемы. До тех пор, пока не пришло время уезжать, трогать его никто не стал.
Когда мы все вместе вышли на улицу, кони уже стояли там, взнуздалые и готовые к походу. Мальчик-конюх так и вился вокруг них, поправляя упряжь, и с опаской поглядывал на сира Дикона. Видимо, обещание нашего рыцаря кое-кому сегодня не давало и глаз сомкнуть.
Сам трактирщик вышел наружу, чтобы нас проводить. Он стоял возле своей скрипучей двери и, счастливо улыбаясь, махал нам вслед рукой. Только было непонятно, чему именно он так рад. Тому что имел честь принимать столь значимых гостей, или что эти дорогие гости наконец-то убрались из его заведения. Лично я склонялся ко второму варианту.
В общем, причины для радости у владельца таверны имелись. Как оказалось, наш номинальный глава даже заплатил ему кое-что за постой. Вряд ли конечно всю сумму, но и этим трактирщик уже должен был быть доволен. Ведь старший инквизитор вполне мог сослаться на нужды ордена и не заплатить старому пройдохе и медяка. Единственное, чем мог ответить любой владелец любого заведения на заветные слова "нужды ордена" - это пошире улыбнуться и прочитать молитву "Во славу Высшего". Не шучу, это даже в святом писании отмечено.
Я, к слову сказать, тоже был весьма доволен нашим скорым отбытием. Я не Агорник, и не очень люблю такие общественные места. За семь лет путешествий так и не смог к ним привыкнуть. А останавливаться приходится только в них. Охотника на мага, человека с непонятными силами, хоть и пребывающего на службе у Высшего, не пустит к себе на ночлег ни один крестьянин даже в сарай.