Lliothar : другие произведения.

На крыльях вечности

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Должна предупредить - этот текст никогда не предназначался для печати. В нем достаточно много детского и, как сейчас принято говорить, "мерисьюшного". Это одна из первых моих работ, я писала ее в семнадцать-восемнадцать лет, а продумывала чуть ли не с десяти. Она не закончена и вряд ли когда-нибудь будет, поскольку такие темы я уже переросла. Внимательный читатель, вероятно, заметит в тексте следы моего тогдашнего увлечения творчеством Анджея Сапковского и Василия Головачева, а также американским мистическим сериалом "Полтергейст" и греческой мифологией. Я этого и не скрываю. И все же мне дорог этот текст. Пусть полежит здесь. На всякий случай.

  
   Life is eternal for you...
   When you pass the gate of Hel,
   Come to the end of the row,
   The Beast and the God conjoined.
   (Therion, "Uthark Runa")
  
   Часть первая. "Наследие"
  
   Пролог
  
   Калифорнийская погода -- явление весьма своеобразное. Можно, пожалуй, сказать, что это земля удушливой жары, ливней, землетрясений и ураганов, а иногда -- всего одновременно. Преувеличение? Ну разве что самую малость. Но даже старожилы не упомнят грозы, подобной той, что разразилась над Сан-Франциско майским вечером 199... года.
  
   Рваные сиреневато-серые тучи метались по небу, словно клочки разорванного письма; холодный резкий ветер колыхал свинцовую бездну Тихого океана, вздыбливал волны, гнал их и яростно швырял на прибрежные скалы так, что брызги пены разлетались во все стороны вспугнутыми чайками. Пронизанный электрическими разрядами, густой и липкий, как масло, воздух время от времени прорезала голубовато-белая молния -- и раздававшийся после этого раскат грома сотрясал напрягшийся в первобытном страхе перед буйством природы город. Что-то неестественное -- или, скорее даже, сверхъестественное было в этой буре.
   Узкий столб бледного мутного света вздымался в небо с плоской крыши огромного каменного дома, построенного на Эйнджел-Айленде -- небольшом островке неподалеку от калифорнийского берега. Этот призрачный свет выхватывал из мглы единственных свидетелей происходящего -- шесть человеческих фигурок скорчились на древних камнях.
  
   -- Ключи! Нужно повернуть ключи! И да поможет нам бог!
   Он стиснул зубы и в очередной раз попытался дотянуться до ближайшей к нему гробницы. Снова безрезультатно -- какая-то сила сковывала его движения и мысли, и могильным холодом обдавали проносившиеся над ними в круговороте dance macabre демоны, выглядевшие, словно воплощенная квинтэссенция ужаса, -- скелеты с горящими красными огнем глазницами. Но это не было сном, к несчастью. Да уж, поистине лишь чудо может сейчас спасти их, да и не только их -- весь мир -- от того, что готово было вырваться на свободу через открывшийся канал. Скоростной лифт в ад, подумал он с горькой усмешкой.
   Взгляд его беспокойно заметался по крыше. Пока все живы, но держатся из последних сил. Почти машинально он шептал молитву, поскольку больше надеяться было не на что.
   Очередная молния ударила совсем близко, буквально в нескольких шагах. Он вздрогнул бы, если б мог. Это грозило стать началом конца. Но все обернулось по-другому. В том месте, где молния коснулась земли, ввысь взметнулись узкие подвижные языки пламени, слившиеся в силуэт.
   Человеческий. Заколебавшийся на мгновение и тут же обретший четкость силуэт женщины в серебристо-белых одеждах. Лица ее никто описать не сумел бы, настолько оно было прекрасным, неземным и изменчивым. Женщина простерла вперед руки. Голубоватые молнии слетели с ее пальцев, свернулись в воронки, сияющими путами связали демонов. "Не медлите! -- прозвучал в его голове далекий тихий голос. -- Мне их надолго не удержать".
   Он обнаружил, что сила, парализующая движения, больше не сковывает его. Резко бросившись вперед, он повернул ключ, и в ту же секунду столб призрачного света истончился и потух, а демоны с тоскливым, рвущим душу воплем исчезли в гробницах. Его истощенное усталостью и неимоверным напряжением последних дней тело обмякло. Все было кончено.
   Все ли? Эта мысль словно придала ему новые силы. Он вскинул голову и огляделся. Незнакомка, усмирившая пятерых падших ангелов, все еще стояла неподалеку. Над ее головой, почти касаясь волос, мягко мерцала звезда, нежный свет которой окутывал фигуру женщины зыбким серебрящимся облаком.
   С усилием поднявшись, он подошел к ней и негромко проговорил:
   -- Кто вы?
   Плывущие, неземные, не человеческие глаза внимательно оглядели его.
   -- Мы еще встретимся...
  
   Сан-Франциско, Калифорния,
   1990-е гг.
  
   Дерек Рэйн, глава сан-францисского дома "Наследие", сидел за столом в своем кабинете и напряженно работал над очередным древним манускриптом, который требовалось перевести в ближайшие несколько дней. С этой рукописью он воевал уже вторую неделю, но не потому, что перевод был сложным. К сожалению, пергамент был сильно попорчен временем, и на нем едва можно было что-то разглядеть. Рэйн использовал как дневное, так и искусственное освещение, поворачивал рукопись под различными углами к свету, но даже при использовании лупы текст был практически нечитаемым.
   В тот день ему наконец удалось разобрать первые несколько строчек, и дальше дело пошло легче, так как Рэйн более или менее приспособился к манере письма неизвестного монаха. По его мнению, это был кусок какой-то летописи, написанной на латыни. Через две сильнейших лупы он мог разглядеть отдельные буквы, после чего недостающие можно было восстановить с помощью толики воображения, а также понимания смысла всего предложения. Латынь он знал прекрасно, благо отец вдалбливал в него язык еще с раннего детства.
   Рэйн настолько увлекся, что ему не нужно было ничего, кроме того, чтобы его не беспокоили.
   Однако судьба распорядилась иначе. Интерком на столе взорвался истошным верещанием. От неожиданности выпустив из рук обе лупы, Рэйн выругался и ожесточенно вдавил кнопку включения связи.
   -- Да? -- рявкнул он.
   -- Простите, сэр, -- послышался невозмутимый голос дворецкого. За долгие годы службы Фредерик такого насмотрелся, что уже ничто не могло вывести его из равновесия. -- Вас хочет видеть молодая леди.
   -- Какая леди?
   -- Я ее раньше никогда не видел. Мисс Лия Олкотт.
   -- Первый раз слышу это имя, -- задумчиво протянул Рэйн. -- Что ж, проводите ее сюда, Фредерик.
   В автоматически открывшиеся двери кабинета плавно проскользнула девушка лет двадцати -- двадцати двух, высокая, белокожая, с тонкими чертами лица, большими зелеными глазами и тяжелым узлом светлых волос. Стройную фигуру облекало доходящее до лодыжек зеленое шелковое платье с узким золотистым пояском.
   Она была, вне всякого сомнения, удивительно красива, но не карамельной красотой героини любовного романа и не искусственной голливудской. Узкая в кости и худощавая, гостья не казалась слабой. Ее походка отличалась характерной бесшумностью, как у человека, предпочитающего оставаться незамеченным, -- даже высокие каблуки-шпильки ее туфелек не стучали по паркету при ходьбе; движения были скупыми, отточенными и, пожалуй, вкрадчивыми.
   Рэйн поднялся ей навстречу с приветливой улыбкой, в которой не было и следа настороженности, хотя интуиция подсказывала ему, что от этой красавицы следует ожидать чего угодно.
   -- Добро пожаловать, мисс Олкотт. Меня зовут Дерек Рэйн.
   -- Мне известно ваше имя. -- Глубокий, довольно низкий голос гостьи не вязался с ее хрупкой внешностью.
   Она протянула ему узкую кисть. Тонкие "музыкальные" пальцы сжали его ладонь с силой стальных тисков. Рэйн задержал изящную руку несколько дольше, чем положено, анализируя свои ощущения. Будто током его ударило осознание сдерживаемой внутренней мощи, таившейся в ней. Но даже напрягши все свои незаурядные способности, зла он не уловил -- напротив, на него снизошли покой и умиротворение. Такого с ним еще не бывало.
   Рэйн резко выпустил ладонь незнакомки и взглянул ей в глаза. Н-да, кажется, определяя возраст, он промахнулся... десятка на два-три. У юных девиц не бывает таких глаз: ясных, холодных и спокойных, но готовых в любую минуту полыхнуть испепеляющим огнем. Он внутренне поежился, хотя, конечно, и не подумал этого показать. Ее взгляд был каким угодно, но только не умиротворяющим.
   -- Что привело вас к нам, мисс Олкотт?
   -- Скорее, кто. Сэр Эдмунд Тремэйн сообщил мне, что я могу получить у вас работу.
   Рэйн был слегка ошеломлен. События принимали неожиданный оборот.
   -- Давайте уточним. -- Он постарался снова поймать ее взгляд. -- Вы хотите работать в фонде "Луна"?
   -- Нет. -- Она впервые улыбнулась -- тихо и весело, что насторожило его еще больше. -- Я знаю, чем вы занимаетесь, мистер Рэйн. Я хочу стать членом "Наследия".
   -- Как вы... Впрочем, неважно. Раз вы знакомы с Тремэйном...
   -- О "Наследии", к слову, я узнала не от него. Так вы примете меня?
   Рэйн внимательно смотрел на нее некоторое время.
   -- Вы хоть представляете, что вас ждет?
   -- Лучше, чем вы думаете, -- бесстрастно ответила она.
   -- Ну что ж... Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?
   -- Пожалуйста.
   -- Какое у вас образование?
   -- Вообще-то говоря, у меня их несколько. Имею докторскую степень по истории и археологии. И... впрочем, это несущественно.
   -- Иностранные языки знаете?
   -- Знаю. И довольно много. Как живых, так и мертвых.
   Молодая женщина начала перечислять. Когда она дошла до пятнадцатого, Рэйн, качнув головой, проговорил:
   -- Достаточно, благодарю вас.
   Голубовато-зеленые глаза светились откровенным лукавым весельем.
   -- Это же легко проверить, -- сказала она, пряча улыбку. -- Так что не стоит смотреть на меня скептически.
   -- Я вам верю, -- отмахнулся он. -- Но мое удивление должно быть понятно. Не обижайтесь.
   -- И не думала. Меня вообще трудно обидеть.
   От такого заявления впору было окончательно растеряться. Но что-что, а владеть собой он умел, поэтому спокойно сказал:
   -- И последний момент. Вам, вероятно, известно, что большинство членов нашего общества... как бы правильно выразиться... обладают некоторыми способностями...
   -- Паранормальными, короче говоря? Мистер Рэйн, давайте не будем унижаться до демонстраций... Впрочем, кое-что я вам все-таки покажу.
   -- Но...
   Он резко замолчал. И было от чего.
   На ковре, на том самом месте, где только что стояла гостья, выгибала спину муарово-черная пантера. Дикая кошка обвила хвостом лапы и принялась спокойно умываться, изредка посверкивая полными любопытства угольками глаз в его сторону. Удивленно всматриваясь в нее, Рэйн внезапно понял, что глаза у пантеры человеческие: огромные, раскосые, с длинными ресницами и вытянутыми в вертикальную линию зрачками. В тот миг, когда он это осознал, пантера исчезла. Перед ним снова стояла загадочная женщина в золотисто-зеленом платье. Он был уверен, что никогда раньше не слышал ее имени и не встречал ее, но кого-то она смутно напоминала, вот только он не мог вспомнить кого.
   -- А вы сильны... -- с уважением протянула Лия Олкотт. -- Я имею в виду ваши экстрасенсорные способности, конечно. Не каждый человек, даже подобный вам, может увидеть истинный облик сквозь заклинание Изменения. Так я полагаю, вопрос о моем вступлении в общество решен? Думаю, вы уже убедились, что я могу оказаться полезной.
   -- У меня нет возражений, -- медленно сказал он. -- Добро пожаловать в "Наследие". Предлагаю перейти на ты и обращаться друг к другу по имени.
   -- Я не против, -- пожала плечами гостья. -- Так даже лучше. Можешь называть меня Лией.
   -- Пойдем, я познакомлю тебя с остальными членами дома.
   Рэйн повел ее в лабораторию, где они обычно в это время дня находились, если не разъезжались по делам. По дороге он не удержался от вопроса.
   -- У тебя редкое имя. Оно полное, или это сокращение?
   -- Сокращение. Почему ты спрашиваешь?
   -- Просто интересно. А как тебя в действительности зовут?
   -- Диана-Элеонолия. Но я вспоминаю об этом, только когда приходится заполнять официальные документы.
   Они весело рассмеялись. Молодая женщина изучающе поглядывала на Рэйна, прикидывая, догадался ли он, что трюк с превращением был ею устроен исключительно для того, чтобы оценить его способности, а не продемонстрировать свои. Лия вообще не любила театральных эффектов и использовала Изменение только тогда, когда это было необходимо. К примеру, обернувшись кошкой, очень удобно ходить в разведку, ну и летать лучше все-таки птицей, а не в своем обычном облике -- во избежание нездоровых сенсаций.
  
   Лаборатория находилась на втором этаже дома. Это была огромная, метров сорока, комната, напичканная ультрасовременной аппаратурой, начиная от компьютера со встроенной видеосвязью, не говоря уже об интернете, и заканчивая микроскопом. Стены были целиком заставлены книжными шкафами, высившимися до потолка.
   Картина, которую Рэйн и Лия застали, войдя туда, была совершенно идиллической. Алекс сидела, уставившись на монитор компьютера; ее пальцы нервно бегали по клавиатуре. Ник стоял у нее над душой (и, судя по всему, довольно долго), требуя, чтобы ему уступили место, причем оба, по-видимому, начисто позабыли, что в лаборатории далеко не один монитор. В углу на диване устроилась, обложившись толстенными томами, Рэчел. Окружавшие ее стопки книг угрожающе покачивались. Как они еще не грохнулись ей на голову, было непонятно, но Рэчел это, казалось, нисколько не волновало; уткнувшись в страницу, она только что не мурлыкала от удовольствия.
   Глядя на четырех членов сан-францисского дома, Лия подумала, что ей еще не доводилось встречать более разношерстной компании. Рэйну было немногим более сорока, хотя выглядел он гораздо старше, и его волнистые волосы, некогда каштановые, высеребрила седина. Строгое, с правильными чертами лицо, не то чтобы красивое, но одухотворенное и, несомненно, привлекательное; прозрачные зеленовато-карие глаза смотрят холодно и насмешливо. Ник, напротив, казался моложе своих тридцати; это был симпатичный молодой человек с коротко стриженными темно-русыми волосами и обаятельной улыбкой.
   Обе женщины, входившие в дом, олицетворяли собой полярные типы красоты. Алекс -- примерно одного возраста с Ником; светло-шоколадная кожа, точеные черты, тугие кольца черных волос и сверкающие антрацитовые глаза безошибочно выдавали в ней креолку. Рэчел немного постарше, это высокая стройная блондинка с классической "улиткой" на голове и отстраненным выражением на бледном лице.
   Вошедших никто не замечал, настолько все были увлечены своим делом. Рэйн взял инициативу в свои руки и громко сказал:
   -- Дорогие друзья! Позвольте мне представить вам нового члена нашего дома, Лию Олкотт.
   Все головы, как по команде, повернулись к двери. Рэчел выползла из-под книг, не обращая внимания на то, что шаткие стопки немедленно свалились в кучу. Алекс и Ник отошли от компьютера и приблизились к Рэйну и Лии. Трое друзей по очереди назвались, протягивая руки.
   -- Алекс Моро.
   -- Ник Бойл.
   -- Рэчел Корригэн.
   Церемония взаимного представления сопровождалась взаимным же внимательным оглядыванием и изучением. В глазах всех присутствующих сквозило отчаянное любопытство.
   -- Добро пожаловать, Лия! -- сказал наконец, Ник, которого тяготило создавшееся легкое напряжение.
   -- Благодарю, -- ответила та и, бесшумно ступая, подошла к монитору. -- Можно взглянуть?
   -- Ради бога, -- отозвалась креолка.
   -- Ты пишешь программу для обработки данных?
   -- Верно. Еще полчаса возни, не меньше.
   -- Да нет, это можно сделать быстрее.
   -- Как? -- округлила глаза Алекс.
   -- Довольно просто. -- Лия склонилась над клавиатурой, и ее пальцы с пулеметной скоростью заметались по клавишам. Через несколько минут она выпрямилась.
   -- Готово.
   -- Неплохо, -- оценил Ник, неравнодушный к электронике. -- Хорошо разбираешься в компьютерах.
   -- Прилично, -- согласилась она. -- Этот метод я сама придумала. И проще, и хлопот меньше.
   -- Ну наконец-то! -- выдохнула Алекс.
   -- Это ты к чему? -- удивилась Лия.
   -- Видишь ли, я здесь вроде штатного специалиста по компьютерам, местный хакер, так сказать. Вот и гоняют меня вечно почем зря. -- Рэчел и Ник издали протестующий вопль, но Алекс, не обратив внимания, продолжила: -- Теперь, к счастью, я тут не одна такая умная. Лия, ты меня спасаешь!
   Это, конечно, была шутка, но, по крайней мере, атмосфера изрядно потеплела.
   Рэйн, спохватившись, вспомнил о своих обязанностях хозяина дома и спросил Лию:
   -- Где твои вещи?
   -- Внизу, в машине.
   -- Ник, сходи за ними и проводи Лию в ее комнату.
   -- В которую из?
   -- Да в любую, -- пожал плечами Рэйн. -- Гостевых спален у нас хватает.
   Ник и Лия вышли. Кипевшую от нетерпения Рэчел прорвало.
   -- Кто она такая? -- требовательно спросила она. -- Ты ее знаешь?
   -- Сегодня увидел первый раз в жизни. Хотя кого-то она мне смутно напоминает...
   -- Послушай, ты вроде не склонен к поспешным решениям...
   -- Вроде нет, -- улыбнулся Рэйн.
   -- Тогда какого черта?!.. -- Рэчел запнулась, не находя слов.
   -- Да ладно тебе, успокойся. -- Креолка крутнулась на стуле и закинула ногу на ногу. -- По-моему, очень даже милое юное создание. И очень красивое к тому же.
   -- Ты ошибаешься насчет ее возраста, -- заметил Рэйн. -- Едва ли она намного младше меня.
   -- Шутишь? Да ей от силы лет двадцать с виду!
   Он пожал плечами.
   -- Загляни ей в глаза, тогда поймешь.
   -- Обязательно, -- картинно надулась Алекс, по привычке ероша блестящую черную шевелюру.
   -- А так как я действительно не принимаю поспешных решений, -- продолжал он, -- то прошу тебя, Алекс, покопаться в нашей картотеке -- возможно, там что-нибудь есть об этой женщине.
   -- Интересно, как она вообще узнала о "Наследии"? -- Рэчел задумчиво повертела в руках темно-синий томик справочника.
   -- Лия утверждает, что знакома с сэром Эдмундом.
   -- С Тремэйном? Что ж, это многое объясняет.
   -- Правда, она заявила, что про общество узнала не от него.
   -- Нечего гадать на кофейной гуще, -- отрезала креолка. -- Сейчас залезу в базу данных, и поглядим тогда, что к чему.
   -- Не переусердствуй, -- предупредил Рэйн. -- Я не хочу, чтобы Лия об этом узнала. Незачем давать ей понять, что мы ей не доверяем.
   -- А что, есть основания? -- подозрительно глянула на него Рэчел. -- Дерек, по-моему, ты чего-то не договариваешь. Выкладывай, что ты сам-то об этом думаешь.
   -- Не знаю пока, -- честно признался он. -- Что-то в ней меня настораживает, какое-то несоответствие, что ли... С другой стороны, я не почувствовал в ней присутствия зла, но она такое продемонстрировала! До сих пор не могу понять, была ли это галлюцинация или все произошло на самом деле.
   -- Что же это было? -- поинтересовалась Рэчел.
   -- Это ты как психиатр спрашиваешь? -- мгновенно отреагировал Рэйн. -- Я еще не спятил, кажется.
   -- Да ладно вам, -- давясь от смеха, выговорила Алекс. -- Рэчел ничего такого в виду не имела, а из нас четверых ты спятишь последним, Дерек.
   -- Правда, -- подтвердила Рэчел.
   -- Что ж, хотите, верьте, хотите -- нет, но Лия на моих глазах превратилась в пантеру.
   -- В кого?!!
   -- В здоровенную дикую кошку. Когда я вдруг понял, что у кошки человеческие глаза, наваждение -- если это было наваждение -- исчезло.
   -- Ну оч-чень любопытно, -- заключили обе молодые женщины одновременно.
   -- Обычно в кошек превращаются ведьмы, -- заметила Алекс. -- Может, Лия -- ведьма?
   -- Я же сказал тебе, что не ощутил зла.
   -- Ну и что из того? Может, она хорошая ведьма...
   -- Не валяй дурака! -- отрезал Рэйн, поняв, что над ним подшучивают. -- Надо выяснить, кто она такая. Вот и займись этим.
  
   Поздно вечером, когда Лия, сославшись на усталость, ушла к себе, четверо друзей вновь собрались в лаборатории. Алекс уселась за компьютер и выдвинула клавиатуру.
   -- Я тут много чего интересного раскопала. Даже, я бы сказала, таинственного.
   -- Да не тяни же резину! -- взмолился изнывающий от любопытства Ник. -- Что ты такого узнала?
   -- Терпение. Вот. -- Алекс щелкнула мышью, выводя на экран картинку с текстом и фотографией. -- Ее полное имя Диана-Элеонолия, графиня де Олкотт.
   Ник присвистнул.
   -- Ничего себе! Оказывается, она еще и аристократка.
   -- Это видно по ее манерам, -- процедила Рэчел. -- В отличие от твоих. Не лезь со своими замечаниями, будь так любезен.
   Молодой человек только хмыкнул в ответ. Креолка продолжала:
   -- Год и место рождения почему-то не указаны, но Дерек прав, лет ей и впрямь должно быть немало, судя по некоторым данным. Училась в Оксфорде, Кембридже, Гарварде и других университетах, полагаю, заочно. Доктор наук, каких -- вон целый список, читать не буду. Интересно, ученые звания она коллекционирует, что ли? Языки, по-моему, знает все, тут перечень на три листа, но специализируется на мертвых. Далее... -- Она пощелкала клавишами. -- Родители умерли, других сведений о них нет, живых родственников нет. Не замужем, детей тоже не имеется.
   -- Это ты у нас в базе данных раскопала? -- уточнил Рэйн.
   -- Не-а, пришлось заняться хакерством. Это еще цветочки, ягодки впереди будут. О, нашла... Место работы в настоящее время -- Федеральное бюро расследований. Каково?
   Друзья переглянулись.
   -- Так... Неужели нашей деятельностью заинтересовалось правительство? -- подивилась Рэчел. -- С чего бы?
   -- На мой взгляд, не все здесь так просто, -- медленно сказал Рэйн. -- Скорее всего, правительство ни при чем. Хотя и такой вариант тоже исключать нельзя. Проверим, у меня есть кое-какие связи в соответствующих кругах. Что ты еще выяснила, а главное, откуда?
   -- Да оттуда же, -- отозвалась креолка. -- Из архивов ФБР. Говорю, хакерством пришлось заняться.
   -- Господи, ты хоть была осторожна? -- Ник в притворном ужасе схватился за голову. -- А если тебя выследили? Представляешь, что будет?!
   -- Бифштекс из тебя будет, -- огрызнулась Алекс. -- Без тебя знаю. Я там долго не сидела, скопировала нужный файл и по-английски ретировалась. Не волнуйся, не в первый раз. Потом мне пришла в голову занятная идея...
   -- Куда уж занятнее! -- проворчал Ник.
   -- Зануда ты. Я вошла в нашу базу данных и поискала любые упоминания об Элеонолии де Олкотт применительно к "Наследию" на всем протяжении его существования. И знаете, что? Оказывается, некая женщина с таким именем помогала "Наследию" в двенадцатом, семнадцатом и середине девятнадцатого века. Вероятнее всего, конечно, это три разных женщины. Кстати, ни одна из них не являлась членом общества. Я обнаружила также их изображения, сейчас... Смотрите... -- Алекс вывела на экран одновременно три портрета.
   -- Силы небесные! -- ахнула Рэчел.
   С монитора, с различных портретов, написанных в разные века, на них смотрело лицо Лии. Ошибиться было невозможно.
   -- Господи, -- пробормотал Рэйн. -- Может, это ее предки? Так бывает...
   -- Может быть, -- согласилась креолка. -- Возможно, мы имеем дело с классическим переселением душ. Или это просто случайное совпадение. Есть еще один вариант, и он мне не нравится.
   -- О, ты хочешь сказать... ты имеешь в виду, что эти три леди и наша Лия -- одно и то же лицо? Это немыслимо!
   -- Вот я и говорю, что такой вариант мне не нравится. Все, я выдохлась. Теперь жду ваших соображений.
   -- Ты права, информация действительно любопытная. -- Рэйн задумчиво изучал портреты. Качество их оставляло желать лучшего, но сходство было несомненным.
   -- Попробуем тактично выяснить у Лии? -- предложил Ник.
   -- Как ты себе это представляешь? -- фыркнула Рэчел. -- Подойдешь и спросишь: "Извини, это не ты ли помогала "Наследию" лет восемьсот назад?" Да она посоветует тебе обратиться к психиатру, и правильно сделает, между прочим!
   -- Ну я же говорю, тактично.
   -- Оставь, -- устало проговорил Рэйн. -- Рэчел права, это глупо. Надо найти другой способ.
   -- А пока?
   -- Что пока?
   -- Что нам пока делать?
   -- Черт его знает! -- в сердцах выдохнул он. -- Работать, как обычно. Там будет видно. И ради бога, не бросайте на Лию косых взглядов! Мы еще ничего толком не знаем.
   -- За кого ты нас принимаешь?! -- хором возмутились остальные.
   Дружный квартет не подозревал, что их подслушивают. С комфортом устроившись в своей новой комнате, весьма уютной, кстати сказать, Лия с большим интересом слушала высказывания четверых друзей на свой счет. Их подозрения ее не разозлили. Все шло так, как она и предполагала. Когда будет нужно, они все узнают о ней, а пока Лия хотела прощупать почву. Она уже давно положила глаз на сан-францисский дом, выбрав именно его из десятков других, привлеченная личностями его членов, особенно главы дома. В свое время именно она поспособствовала созданию "Наследия", но членом общества официально никогда не была. Помогала, да, и, кстати, гораздо чаще, чем по сведениям, добытым Алекс. Теперь, по ее мнению, время для этого настало. Кроме того, Лия намеревалась сформировать крепкую команду соратников, которые знали бы тайну ее происхождения и которым она могла бы полностью доверять. Для этой цели она и выбрала Рэйна и его друзей.
   Лия отключилась от их сознания и откинулась на подушку, собираясь лечь спать. Пожалуй, она не ошиблась в этих людях.
  
   День в доме начинался рано. Однако спускаясь на следующее утро в семь часов в столовую (она же по совместительству кухня, благо размер позволял), Ник и Алекс ошиблись, полагая, что будут первыми. Лия уже была там. В длинном сиреневом платье, с заплетенными в косу волосами, она стояла у плиты, встряхивая сковородку, от которой шел незнакомый, но умопомрачительно вкусный запах.
   -- Привет! -- поздоровались молодые люди.
   Лия повернулась к ним, одновременно накрывая сковородку крышкой и выключая вскипевший чайник.
   -- Доброе утро, -- сказала она.
   -- Как насчет завтрака? -- поинтересовался Ник и тут же получил чувствительный удар локтем по ребрам от Алекс, которая, в свою очередь, спросила:
   -- Тебе помочь? (Это Лии). Ну ты и нахал! (А это уже Нику).
   -- Не надо, благодарю, Алекс. Уже все готово, -- улыбаясь, ответила молодая женщина. -- Если вы ничего не имеете против риса с травами...
   -- Абсолютно ничего!
   -- Тогда не сочтите за труд накрыть на стол.
   Этим занялась креолка. Затем Лия разложила по тарелкам ароматную смесь. Ингредиенты ее угадать было невозможно, но на вкус это походило на амброзию (хотя кто ее пробовал, эту амброзию, скажите на милость?).
   В столовую, отчаянно зевая и потирая покрасневшие глаза, вплыла Рэчел. Она явно еще не до конца проснулась, что никого не удивило -- мало кому удается выглядеть свежим, полночи просидев над бумагами. На столе немедленно появилась четвертая тарелка, и, управившись с половиной порции, Рэчел окончательно пришла в себя.
   -- Немыслимо вкусно! -- заметила она, с сожалением оглядывая пустую тарелку и, казалось, прикидывая, нельзя ли ее вылизать. -- Ты не поделишься рецептом?
   -- Конечно.
   -- Лия, ты не видела сегодня Дерека? -- слегка наморщив лоб, спросила Алекс.
   -- Нет.
   -- А ты, Рэчел?
   -- Тоже нет. Правда, а где он? Обычно Дерек встает раньше всех.
   -- Вот и я о том же. Куда он запропастился?
   -- Может, он... -- Ник не договорил, потому что Рэйн появился в дверях, бодрый и явно уже давным-давно вставший.
   -- Привет всем!
   -- Где ты был?
   -- Как где? В кабинете. По телефону разговаривал. Похоже, друзья, нам опять предстоит работа на выезде.
   -- С утра пораньше? Отличное начало дня!
   -- Кого на этот раз будем бить, то есть изгонять? -- Эту реплику, конечно, отпустил Ник.
   -- Очередного разбушевавшегося духа.
   -- Господи! Это уже третий случай за последнюю неделю! -- простонала Алекс. -- Они что, озверели?
   -- Объясни, пожалуйста, вкратце, в чем там дело, -- попросила Рэчел.
   -- Одну молодую леди беспокоят странные явления, происходящие в ее доме. То из крана вместо воды течет кровь, то ночью кто-то стонет и вздыхает, то...
   -- А цепями не гремели? -- осведомился Ник. -- Для полноты симфонии...
   -- ...то чудовища появляются в комнатах. Насколько я понимаю, мы имеем дело с обычным полтергейстом. Даже слишком обычным, если вы понимаете, о чем я. Можно было бы счесть это розыгрышем, если б не некоторые обстоятельства.
   -- В том доме никого не убивали?
   -- Мне об этом неизвестно, -- ответил Рэйн. -- Туда поеду я и Алекс. Возражения есть?
   -- Скорее, предложение, -- подала голос до тех пор молчавшая Лия. -- Я бы хотела отправиться с вами.
   Рэйн поджал губы и с сомнением протянул:
   -- Не думаю, что это хорошая идея. Дело может оказаться опасным, а у тебя нет опыта.
   -- Ты слишком мало знаешь обо мне, чтобы судить о моем опыте, -- возразила Лия так холодно, что остальным стало не по себе. -- Я не склонна к безрассудному риску, но никто никогда не смел сказать, что Лия Олкотт отступает перед опасностью!
   -- Я вовсе не это имел в виду... -- попытался оправдаться Рэйн, но вдруг махнул рукой. -- Ладно, поедем вместе. Все когда-то надо начинать. Даю на сборы полчаса.
  
   Подгоняемые любопытством, Лия и Алекс уложились в отведенное время, и через час они уже подъезжали к нужному дому. Он был довольно большим, построенным в середине девятнадцатого века, и выглядел приветливо. На звонок дверь открыла женщина лет двадцати семи, одетая в цветастый балахон. Миловидная, даже красивая, с длинными каштановыми волосами и ясными золотисто-карими глазами, для своего небольшого роста она была, пожалуй, полновата. Женщина сначала воззрилась на них непонимающе, потом отступила на шаг.
   -- Проходите. Я Кортни Ричардс. А вы, наверное, мистер Рэйн?
   Тот кивнул.
   -- Это Алекс и Лия.
   -- Приятно познакомиться, -- сказала Кортни спокойно, даже весело, но от друзей не укрылось, что в глубине ее карих глаз стыл страх. -- Вот сюда, в гостиную, пожалуйста.
   -- Это началось две недели назад, -- начала рассказывать мисс Ричардс. -- Я жутко перепугалась -- я вообще боюсь привидений и прочей нечисти, даже триллеры из-за этого смотреть не могу -- и совершенно не представляла, что делать, но потом мне посоветовали обратиться к вам. Вы мне поможете? -- Она неожиданно жалобно всхлипнула. -- Я совсем голову потеряла от страха, ночами не сплю, но деваться некуда, в отель навсегда не переедешь, а снимать квартиру дорого. Да и привыкла я к этому дому, всю жизнь здесь прожила...
   -- Успокойтесь, -- очень мягко и в то же время властно проговорил Рэйн, коснувшись ее руки.
   Его слова возымели немедленное действие -- Кортни вытерла слезы и выпрямилась.
   -- Простите... Что-то я совсем расклеилась.
   -- Ничего, -- сказал Рэйн. -- Вы не знаете, в этом доме когда-нибудь происходило что-нибудь особенное? Не было ли совершено преступление, может быть?
   Кортни задумалась.
   -- Ничего на ум не приходит. Вроде нет. Этот дом построил в начале второй половины прошлого века мой предок для своей жены Летисии Ричардс. Там была какая-то романтическая история. То ли он ее чуть не из-под венца похитил, то ли они просто сбежали из Англии вместе и поселились здесь. Но они без сомнения любили друг друга, так что я не думаю... А потом... Нет, больше ничего интересного с того времени не произошло.
   -- Вы уверены?
   -- Вполне.
   -- Значит, у Летисии Ричардс и ее мужа был счастливый брак?
   -- В смысле, не поубивали ли они друг друга в пылу семейной ссоры? -- Кортни засмеялась, отчаянно похорошев от этого. -- Нет-нет, я бы знала. Мой дед любил рассказывать мне о предках. Летисия была очень красива, и дедушка говорил, что я -- просто ее копия. Может, конечно, и копия, только... -- Она машинально бросила взгляд на свою располневшую фигуру.
   Лия безошибочно угадала ее мысль, улыбнулась, подумав, из-за каких пустяков люди порой сами отравляют себе жизнь. Она пока не знала, как справиться со сверхъестественными явлениями в доме, но кое в чем помочь этой милой женщине могла.
   -- Кортни, послушайте, -- тихо проговорила она, наклонившись вперед. -- Вам не стоит беспокоиться о таких пустяках, как размер платья. Поверьте мне, полнота вас вовсе не уродует. Взгляните на меня, разве красиво, когда женщина напоминает оживший скелет? Когда не пролезает в дверь, тоже неприятно, но уж это вам не грозит...
   -- Нет, -- подумав, ответила Кортни.
   -- Ну вот, видите...
   -- Нет, на оживший скелет вы не похожи, -- закончила хозяйка дома, и все четверо весело расхохотались. "В который раз убеждаюсь, насколько несение ерунды способствует разрядке обстановки", -- подумала Лия.
   Неприятный звук, напоминавший скрежет когтей по стеклу, оборвал их смех. У противоположной стены угрожающе скалился здоровенный монстр, словно сошедший с кадра из второсортного фильма ужасов, -- своеобразная помесь волка с медведем, украшенная рогами, когтями и зубами размером с хороший нож. Зрелище, надо сказать, впечатляло. Рэйн мгновенно оттеснил троих женщин назад и потянулся к пистолету. Стрелять он умел, и мишенями ему служили отнюдь не только картонки в тире. Остановил его голос Лии.
   -- Отчего вы так переполошились? -- искренне изумилась она. -- Обычная иллюзия, без особых изысков. Напугать может, но причинить вред не способна по своей сути.
   -- Вы можете сделать так, чтобы он... оно исчезло? -- с трудом выдавила Кортни.
   -- А, конечно.
   Лия махнула рукой, и чудовище испарилось.
   -- Уф! -- выдохнула Алекс. -- Я думала, оно сейчас бросится на нас.
   -- Ты бы ничего не почувствовала, -- покачала головой Лия. -- Это всего лишь бесплотный призрак, фантом, существующий только благодаря страху людей, которые его видят. Если не обращать внимания, он исчезнет сам по себе. Впрочем, это трудно, согласна.
   Рэйн кинул на нее быстрый взгляд.
   -- Не могли бы мы осмотреть дом? -- спросил он хозяйку.
   -- Разумеется, -- кивнула та. -- Он неплохо сохранился, и я постаралась воссоздать его атмосферу. -- В ее голосе послышалась неподдельная гордость. -- Во всяком случае, мебель вся антикварная.
   Кортни повела их по комнатам. В одной из них Рэйн резко остановился и прислушался.
   -- Ты что-то чувствуешь? -- спросила Алекс.
   -- Кажется...
   -- Присутствие?
   -- Возможно.
   -- Смотрите! -- вскричала Кортни, хватаясь за плечо Лии и указывая в глубь комнаты. Там, беспокойно размахивая хвостом, стоял огромный лев. Желтые глаза внимательно оглядывали людей с ног до головы.
   -- Я уже видела его несколько раз... -- прошептала Кортни. -- Но убежала. Он... не преследовал. Никто из них не преследовал...
   -- Это тоже иллюзия? -- тихо спросил Рэйн, обращаясь к Лии.
   -- Нет, -- отозвалась она. -- Это что-то посложнее. Но и не обычный зверь, конечно.
   Она подалась вперед, однако Рэйн удержал ее.
   -- Не делай глупостей, -- посоветовал он. -- Эта зверюга может загрызть тебя в мгновение ока.
   -- Сомневаюсь. Львы -- не собаки, обгладыванием косточек не увлекаются.
   -- Я не шучу.
   -- Я тоже. Не бойся за меня. По-моему, он хочет нам что-то сказать.
   Лия мягко высвободилась из хватки Рэйна и медленно приблизилась ко льву. Некоторое время они смотрели друг на друга, не двигаясь. Молодая женщина приложила ладонь ко лбу, потом к груди, как бы приветствуя. Гордая голова зверя почтительно склонилась в ответ. Никто из них не произнес ни слова, но не было сомнения, что эта пара ведет разговор. Мысленный разговор. Рэйн потер виски. Словно сквозь туман, до него доносились обрывки слов/мыслей: все это так странно... не сомневайтесь, госпожа... проклятие... если только вы...
   Лия повернулась.
   -- Этот лев на самом деле -- дух-посредник, -- проговорила она. -- Он был послан не нашедшей покоя душой, которая лишена возможности рассказать о себе и попросить помощи.
   -- Кто послал его?
   -- Летисия Ричардс. Вы ошиблись, Кортни, ее брак вовсе не был счастливым. Супруг ревновал ее к каждому существу мужского пола старше одиннадцати лет. Бедная женщина жила в настоящем кошмаре. Однажды муж, войдя в комнату, застал Летисию в объятиях другого. Это был старый знакомый их семьи, его отношения с Летисией были чисто платоническими, и он всего лишь хотел утешить ее. Джон Ричардс сделал вид, что поверил этому объяснению, однако с тех пор никто больше не видел Летисию живой. Как она умерла, Кортни?
   -- Она... она, кажется, умерла от сердечного приступа, так мне рассказывал дед.
   -- Судя по всему, это было не так. Ричардс заявил, что его жена скоропостижно скончалась, и устроил пышные похороны, но на самом деле Летисия никогда не была похоронена в освященной земле. Дух должен проводить нас к тому месту, где покоится ее тело.
   Она замолкла.
   -- Но почему Летисия не рассказала об этом сама? -- удивилась Алекс.
   -- Этого я не знаю.
   Лев раскрыл пасть и что-то прорычал.
   -- Что он сказал? Ты поняла?
   -- Что погребения по христианскому обычаю будет недостаточно. Мы должны освободить ее. Не совсем понимаю, что он имел в виду. Возможно, какой-то церковный обряд...
   -- Посмотрим, -- ответил Рэйн. -- Пусть он покажет дорогу.
   Зверь, казалось, понял его слова и направился к выходу. У двери он остановился и обернулся, как бы приглашая следовать за собой. Они повиновались без колебаний.
   Странный проводник, принадлежащий иному миру, привел их к массивной, окованной железом дубовой двери. Кортни открыла ее старинным ключом искусной резки. За дверью оказалось огромное помещение, по всей видимости, погреб, совершенно пустой, если не считать нескольких бочек и каких-то обломков. Лев уверенно прошествовал в дальний угол, остановился на мгновение, рыкнул и исчез.
   -- Это, должно быть, то самое место, -- промолвила Лия.
   Алекс занимало другое.
   -- Освободить ее? Каким образом? Наверное, понадобится священник, как по-вашему?
   -- Нет, -- качнула головой Лия, занятая мрачными мыслями. -- Теперь я догадалась. Если бы это было так просто... Кажется, я знаю, что нужно делать. Риск велик, но стоит попробовать. Я попрошу вас отойти как можно дальше.
   -- Зачем?
   Глаза Лии, зеленые и холодные, как зимнее море, замерцали едва сдерживаемым огнем.
   -- Я сказала, отойдите! -- Властности, звучавшей в ее голосе, невозможно было не подчиниться. Они отступили к выходу.
   Несколько секунд Лия сосредотачивалась. Затем развела руки в приветственном жесте, кистью правой изобразила быстрое затейливое движение -- в воздухе серебристо блеснула открывающая руна Лакхэн -- и тихо запела, плетя паутину чар. Ее голос менялся, как картинки в калейдоскопе, то чеканя звуки в монотонном речитативе, то взрываясь переливчато-звонкой трелью. Меж ладоней ее вытянутых рук появилась и все больше ширилась щель ослепительно-белого света, превратившись в конце концов в арочный проем. В этой арке возникла фигура высокой красивой женщины, весьма походившей на... Кортни. Летисия Ричардс, ибо это была она, точнее, ее дух, шагнула вперед и преклонила колени перед Лией.
   -- О, госпожа! -- Ее голос был тихим и таинственным, как шорох листвы ветреной ночью. -- Неужели это вы! Я даже надеяться не смела, что вы придете, чтобы освободить меня.
   Слегка нахмурившись, Лия жестом велела ей подняться. Летисия, по-видимому, знала, кто она такая, и вела себя соответственно, но Лии совсем ни к чему были подобные проявления почтительности. Еще, не дай бог, назовет ее настоящим именем, что было уже чревато серьезными последствиями.
   -- Летисия, может быть, вы мне объясните, зачем такие сложности? Отчего вы сами не могли поведать свою историю, а воспользовались духом-посредником? И к чему этот древний, давно уже не использующийся ритуал Освобождения?
   Красивое лицо Летисии исказилось от гнева.
   -- Это все мой муж! -- зло сказала она. -- Перед тем как убить, он меня проклял! Сказал, что я никогда не смогу рассказать о себе и попросить о помощи и что дух мой не найдет покоя, если только вы не согласитесь провести обряд освобождения!
   -- Именно я? -- удивилась Лия. -- Откуда он мог знать?
   -- Да, госпожа, именно вы. Но у меня почти не было надежды на это. Вот как он отомстил мне, а я ведь даже ни в чем не была виновата перед ним! Поможете ли вы мне, госпожа Эл...
   -- Тише! -- резко прервала ее Лия, подняв руку. -- Конечно, я помогу вам, Летисия, но обещайте мне, что больше не произнесете моего имени вслух. Поверьте, это ни к чему.
   -- Конечно, -- покорно согласилась Летисия и, помедлив, добавила. -- Благодарю вас, госпожа. Прощайте.
   -- Прощайте, Летисия. Возвращайтесь...
   Летисия Ричардс несмело шагнула назад, в ослепительный свет, из которого она появилась, и по подвалу вновь тяжело раскатились грозные, почти физически ощутимые слова древнего заклинания. Не прекращая инкантации, Лия вытянула вперед руки и стала медленно сводить их вместе. Повинуясь ее жесту, арка начала закрываться. Это стоило молодой женщине больших усилий, и видно было, как под тонкой тканью платья рельефно проступили напрягшиеся мышцы.
   Когда края арки, превратившейся к тому времени уже в щель, сомкнулись, Лия быстро скрепила их для надежности руной Конца. Облегченно выдохнув, она расслабила сведенные судорогой руки и растерла их. Заклинание Вызова -- одно из сложнейших заклинаний белой магии, и даже ей трудно было держать его под контролем.
   Молодая женщина усталой походкой направилась к своим спутникам. Ее побледневшее лицо белым пятном прорезало полумрак подвала.
   -- Все кончено? -- тихо спросил Рэйн.
   -- Да, -- так же тихо ответила Лия. -- Ее душа теперь свободна.
   -- Ты в порядке? -- Алекс озабоченно глянула на нее.
   -- В полном... Устала только. Поехали домой.
  
   В машине Лия откинулась на спинку заднего сиденья и закрыла глаза, собираясь немного подремать, но внезапно услышала-почувствовала чей-то мысленный призыв. Мгновенно сосредоточившись, она послала (тоже мысленно, разумеется) в пространство ответ, и почти тотчас же в ее голове раздался знакомый голос:
   "Здравствуй, дорогая!"
   "Элени! Это ты, девочка?"
   "Нет, ее величество королева Аквитании. Я, кто же еще".
   "Не знаю, не знаю, это как посмотреть..."
   "С удовольствием подискутировала бы на эту тему, но время поджимает. Как устроилась?"
   "Нормально. А что твои дела?"
   "Так... Сойдет для сельской местности".
   "Элени!"
   "Дышите глубже, Киса, вы взволнованы... Шучу, шучу, все в порядке".
   "Только твоих цитат мне на могилку не хватало. От подобных шуток у меня когда-нибудь инфаркт приключится! Надо же все-таки хоть немного думать, прежде чем говорить".
   "Ладно, проехали, сестренка. Как складываются отношения с твоими новыми друзьями?"
   "По заранее намеченному плану".
   "Ясно. Не доверяют?"
   "Я бы сказала, недоумевают. Никак не могут понять, откуда я взялась, кто я вообще такая и с чем меня едят".
   "Сплетничают?"
   "Еще как! По-моему, они меня опасаются".
   "Ха! Я бы на их месте тоже опасалась. Связываться с тобой..."
   "Укушу. И скажу, что так и было".
   "Отравишься. Кстати, когда планируешь момент истины?"
   "Не в ближайшее время, во всяком случае. Хочу еще разведать обстановку, хотя, скорее всего, я остановлюсь на этой четверке. Хорошая компания, дружная, лучше, наверное, не найду".
   "Тогда зачем медлить?"
   "А как, ты думаешь, они отреагируют, если сразу вывалить на них весь объем информации? Себя вспомни. Нет, я лучше постараюсь постепенно завоевать доверие. Если ничего не случится..."
   "Тебе виднее... Да! Тут до меня дошли слухи, что вроде бы тебе отправили письмо, но ответа не было. Ты что-нибудь об этом знаешь?"
   "Интересно. Я не получала никакого письма, надо узнать. Ведь я переехала. От кого письмо-то?"
   "Ну, точно не знаю. У тебя обширная переписка, и все корреспонденты мне не известны. Кажется, писал кто-то с Селимны".
   Ответную реплику Лии вполне можно было охарактеризовать как "непереводимая игра слов и местных фольклорных выражений".
   "С чего это ты разбушевалась?"
   "Потом объясню. Ох, меня кто-то тормошит. Наверное, приехали. Я была очень рада тебя слышать, но больше не могу говорить. Если будет оказия, свяжись со мной попозже".
   "Боюсь, не смогу, -- печально ответила находившаяся неимоверно далеко любимая сестра. -- Здесь это связано с огромными энергозатратами. Жуткое захолустье. Желаю удачи!"
   "Тебе того же, девочка. Удача в нашем деле необходима".
   Канал телепатической связи истончился. Открыв глаза, Лия увидела недоуменно склонившуюся над ней Алекс. Машина стояла перед домом на Эйнджел-Айленде.
   -- Спишь, что ли?
   -- Угу, -- буркнула молодая женщина. -- Почти. Подвинься, пожалуйста, я выйду.
   Креолка послушно отодвинулась. Лия выскочила из машины, легко (усталость ее куда-то испарилась) взбежала на крыльцо и позвала:
   -- Фредерик!
   -- Да, мисс Лия? -- немедленно отозвался дворецкий.
   -- На мое имя приходило письмо?
   -- Э-э... Видите ли, какое-то письмо действительно пришло, но адресовано ли оно вам или кому-то еще, я не понял. Впрочем, взгляните сами.
   Он протянул ей голубоватый конверт, на котором по-английски было написано: "Госпоже Лии Элендиэль". Лия узнала крупный, угловатый, но довольно изящный почерк Фаррайла, ее друга и военачальника.
   -- А! -- расцвела в улыбке она. -- Это то письмо, которое я ждала. Благодарю вас, Фредерик.
   -- Лия! -- окликнула ее креолка. -- Ты сейчас куда?
   -- В свою комнату. Надо кое-какие дела сделать. К обеду спущусь.
   С этими словами молодая женщина устремилась вверх по лестнице.
  
   У себя в комнате Лия уселась за письменный стол, закинула ногу на ногу, сломала черную восковую печать с вытисненной на ней руной "F" и вскрыла конверт. Оттуда выпали два исписанных под завязку листка. Письмо начиналось словами: "M'elaine Rhena". Лия невольно улыбнулась: Фаррайл в своем репертуаре. Не имея никакого официального титула, она долгие годы была негласной предводительницей его народа, Путеводной звездой, как ее прозвали, и Фаррайл упорно продолжать именовать ее королевой. По правде говоря, на трон у нее прав не было никаких, но поскольку других претендентов тоже не находилось, ее положение никто не оспаривал.
   Пробежав глазами аккуратный, четкий рунический текст, она в сердцах стукнула по столу с такой силой, что лежавшие на нем ручки с карандашами разом подпрыгнули, жалобно задребезжав. Родина Фаррайла -- параллельный мир, называемый Селимной, -- вечно требовала уйму внимания. С другой стороны, не в характере этого жесткого и гордого воина было беспокоить ее по пустякам -- значит, случилось что-то серьезное. А Лия, как назло, не могла теперь покинуть свою родную реальность, потому что не желала бросать начатое на полдороги.
   Она еще раз перечитала письмо. В нем, вообще-то, ничего не говорилось о форс-мажорных обстоятельствах, так что можно было и обождать некоторое время, а там уж... Элени, что ли, вызвать, подумала Лия. Да, это было бы выходом. Та, правда, еще ни разу не была на Селимне, ну да это не слишком важно. Как сестру Лии Элендиэль, ее там примут с распростертыми объятиями, а силы и умения для решения возникших проблем ей должно хватить. Элени с одиннадцати лет, то есть уже довольно долго, была ученицей Лии, пока единственной, зато очень способной и трудолюбивой, и когда-нибудь в далеком (по человеческим меркам) будущем должна была ее заменить.
   Лия задумчиво сплетала и расплетала пряди золотистых волос. Когда сестра в следующий раз свяжется с ней, она попросит ее отправиться на Селимну.
   Молодая женщина взяла листок бумаги и набросала несколько строк, сообщив, что письмо получено и информация принята к сведению. Размашисто подписавшись, Лия сложила написанное в два раза, вложила в конверт и накрыла его ладонью правой руки. Затем произнесла несколько быстрых шипящих слов, и конверт в буквальном смысле испарился. Так действовала своеобразная почта между мирами.
   Лия удовлетворенно потянулась, по-кошачьи изогнув спину, и пошла переодеваться перед обедом.
  
   -- Как все прошло?
   Рэчел прислонилась к книжному шкафу, скрестив руки на груди, в позе, демонстрирующей ее длинные стройные ноги, открытые узкой черной юбкой. Чуть более короткой, чем подобает носить женщине хорошо за тридцать.
   Рэйн неопределенно передернул плечами.
   -- Это не ответ. Поясни.
   -- Пока я не могу ничего пояснить, -- ответил он, холодно блеснув зеленоватыми глазами. -- Сначала я должен все хорошенько обдумать.
   Рэчел отлепилась от шкафа и примостилась рядом с Рэйном на столе, раздраженно одергивая подол, который постоянно норовил покинуть положенное ему место.
   -- Интересно же...
   -- Разве Алекс ничего не рассказала? -- уклонился он от ответа.
   -- Она сообщила лишь, что это было нечто запоминающееся.
   -- Она права.
   -- Послушай, я, конечно, понимаю, что молчание -- золото, но не до такой же степени!
   -- Тебе не кажется, что этот вопрос лучше обсудить всем вместе?
   Рэчел вздохнула.
   -- Пойти найти Алекс и Ника?
   -- Сами явятся, -- проворчал он. -- Эту сладкую парочку при всем желании потерять трудно.
   Молодая женщина понимающе усмехнулась уголком рта и прислушалась. В коридоре раздавались шаги, сопровождаемые еще какими-то непонятными сдавленными звуками.
   -- Ты как в воду глядел.
   В комнату с веселым хохотом ввалилась вышеупомянутая "сладкая парочка".
   -- Ой, не могу... ну хватит наконец! -- хихикала раскрасневшаяся Алекс.
   Рэчел сползла со стола и подалась вперед.
   -- Какого дьявола вы хохочете как ненормальные? Поделитесь, я, может, тоже хочу посмеяться.
   -- Да я что, -- с невинным видом отозвался Ник. -- Это все некоторые... Черт, больно же! -- взвыл он, уворачиваясь от нацеленного в его сторону острого локотка. Взъерошенная креолка немедленно продемонстрировала не менее острые длинные ноготки. Ник шарахнулся вбок, не слишком, правда, удачно, со всего размаху впечатался спиной в угол невысокого шкафчика и прошипел несколько слов, которые в присутствии дам обычно не употреблял. Алекс уже не смеялась, но ее очаровательное личико подозрительным образом перекосилось.
   -- Угомонились? -- осведомился Рэйн, взиравший на это представление с поистине олимпийским спокойствием. -- Можно переходить к делу?
   Ник, все еще потиравший ушибленное место, мрачно кивнул.
   -- Отлично. Как я понимаю, не все из нас в курсе того, что произошло, поэтому я в сжатой форме изложу события.
   -- Так там вся соль как раз в подробностях... -- встряла креолка, но стушевалась, поймав на себе ледяной взгляд главы дома.
   Рэйн коротко рассказал о происшествии в доме Кортни Ричардс и добавил:
   -- Мои намерения ни в коей мере не следует рассматривать как простое желание поделиться впечатлениями. Возможно, от выводов, которые мы должны сделать, зависит наша безопасность. То, чему я сегодня был свидетелем, совершенно не вписывается в рамки обыденного, даже учитывая специфику нашей работы. Были задействованы такие силы, что я опасаюсь говорить о них вслух.
   Трое друзей недоуменно и осторожно переглядывались.
   -- Тогда кто такая Лия, если она обладает подобной властью? -- негромко спросила Рэчел.
   -- Хороший вопрос.
   -- Вероятно, колдунья? -- предположил Ник.
   Рэйн отрицательно покачал головой.
   -- Нет, только не это. Такое определение слишком категорично, слишком... негативно. Наверное, Алекс была наиболее близка к истине, назвав Лию ведьмой, хотя даже это не совсем точно.
   -- Ну что ты ходишь вокруг да около? -- не выдержала креолка. -- Я же вижу, что ты уже пришел к какому-то заключению, так поделись с нами.
   Рэйн задумчиво смотрел в окно, на сгущавшуюся над океаном фиолетовую мглу сумерек, подсвеченную последними сполохами заката.
   -- Безусловно, -- наконец произнес он, -- Лия -- экстрасенс высочайшего класса с неизмеримым спектром возможностей; магия для нее привычна, и она непринужденно ею пользуется. Это раз. Второе, и в этом я не сомневаюсь, Лия не ставит своей целью уничтожить нас.
   -- Откуда такая уверенность?
   -- Из ее поступков. Во-первых, когда мы были в подвале дома Кортни Ричардс, она попросила нас отойти как можно дальше, зная, что ее действия могут причинить нам вред. А во-вторых, при желании она бы уже давно с нами расправилась.
   -- Это почему же?! -- вскинулся Ник. -- Я вовсе не считаю, что нас так уж легко... нейтрализовать.
   Рэйн улыбнулся, но до глаз его улыбка не добралась.
   -- Друг мой, -- промолвил он. -- Ты внимательно меня слушал? Ее могущество настолько велико, что даже объединенными усилиями мы вчетвером не сумеем ей противостоять. Однако я думаю, что это и не понадобится. Возможно, Лия еще колеблется между темной и светлой сторонами, и, если нам удастся привлечь в свои ряды такого сильного союзника, каковым она, несомненно, является, у нас будет огромное преимущество.
   -- Тогда в чем проблема? -- Креолка мечтательно терзала блестящие черные локоны, которые от ее непроизвольного движения упали на лицо. Молодая женщина с досадой откинула волосы назад и выжидающе глянула на Рэйна.
   -- А проблема, Алекс, состоит в том, чтобы определить, каковы намерения Лии, как она склонна использовать свою силу и, наконец, какую магию она применяет -- белую или черную...
   -- В клетку! -- Знакомый насмешливый голос заставил четверых друзей вздрогнуть и повернуть головы к двери, в проеме которой, придерживаясь рукой за косяк, стояла Лия. На лице ее читалось легкое раздражение пополам с весельем, причем явно в пользу последнего. Невозможно было не улыбнуться, глядя на замешательство членов сан-францисского дома, связанное не столько с внезапным и весьма несвоевременным (хотя это с какой стороны посмотреть) появлением Лии, сколько с ее внешним видом. Как она была одета...
   Длинное, в пол, платье из какой-то странной материи, с широкими рукавами, доходившими до запястий, было стянуто в талии серебряным поясом такой тонкой резьбы, что он казался кружевным; пряжкой служил крупный прозрачный камень белого цвета. Такие же камни, но во много раз мельче, украшали вырез неглубокого декольте и края рукавов. Но самым странным был не фасон, а цвет платья, точнее то, что его невозможно было определить! Отливая металлическим блеском, оно меняло оттенок при малейшем движении Лии.
   Прическа молодой женщины также заслуживала описания. Волосы ее были свободно рассыпаны по плечам и спине, только голову охватывал серебряный обруч в полдюйма шириной, с вделанным в него кристаллом горного хрусталя. От обруча вниз тянулось несколько цепочек того же металла, перевивавших отдельные пряди. Вплетенные в эти цепочки осколки хрусталя таинственно поблескивали в золотистой массе волос. Казалось, молодая женщина сошла со страниц старинной легенды.
   В этот момент любимица Алекс -- белая длинношерстная кошка по кличке Крисси -- спрыгнула с дивана, бесшумно приблизилась к Лии, обошла ее со всех сторон и внезапно одним коротким прыжком очутилась у нее на плечах. Платье, до того бывшее аметистово-розовым, немедленно стало желтым. Крисси потопталась, улеглась вокруг шеи Лии, как огромный пушистый воротник, и удовлетворенно замурлыкала.
   Этот звук привел в чувство завороженных открывшейся перед ними картиной людей. Рэйн соскользнул со своего излюбленного места на столе и приблизился к Лии. Так они и стояли некоторое время друг против друга -- оба горделиво-красивые, уверенные в себе, излучающие внутреннюю силу. Другую такую замечательную пару трудно было сыскать.
   -- Ты не могла выбрать момента удачнее, не так ли? -- В его голосе прозвучала едва уловимая насмешка.
   Сузившиеся глаза загадочно глянули на него из-под полуопущенных ресниц.
   -- Вас в детстве не учили, что сплетничать о женщинах нехорошо? -- проигнорировав его реплику, в тон отозвалась Лия.
   -- Ты можешь раз и навсегда покончить с этим, кое-что объяснив.
   -- Могу. -- Глаза молодой женщины, единственное, что порой выдавало ее настроение и чувства, внезапно распахнулись, и их насыщенный малахитовый цвет разбавила бледная лазурь. Это показывало, что происходящее ее скорее забавляет, чем раздражает. -- Но не стану этого делать. Пусть вас мучает любопытство.
   -- На твоем месте я бы не шутил подобными вещами.
   -- А я не шучу. Видишь ли, я собираюсь рассказать вам все, только когда время для этого настанет. Не сейчас.
   -- Когда же оно настанет?
   -- Откровенно говоря, пока не знаю. Кстати, я, конечно, не могу запретить вам продолжить ваши изыскания, но поверьте мне, они бесполезны. Реальных сведений обо мне вы не найдете ни в одной базе данных. -- Она помолчала. -- Гадать тоже не советую. Действительность превзойдет любые, даже самые смелые ваши ожидания.
   -- Не следует ставить нам в упрек вполне понятное желание обезопасить себя.
   -- Обезопасить? -- удивленно вскинула брови Лия. -- Я вам не угрожаю. У меня другие планы.
   -- В самом деле? -- Рэйн уже не скрывал злой иронии.
   -- Можешь мне не верить. Но, по сути дела, выбора у вас нет.
   -- Ты загоняешь нас в ловушку.
   -- Ни в коей мере.
   Лия спокойно прошествовала в глубь комнаты и с присущим ей изяществом плюхнулась в кресло. По мере ее движения мерцающее платье переливалось всей гаммой оттенков от лимонно-желтого до темно-изумрудного.
   -- И кончим этот неприятный разговор. Моя позиция теперь вам известна.
   -- Я бы так не сказал, -- пробормотал Рэйн.
   Лия, однако, услышала его слова.
   -- Извини, но придется довольствоваться тем, что есть, хотя не скажу, что все это мне нравится... Черт подери, Крисси, да убери ты свое помело с моего лица!
   Расположившаяся на плечах у Лии кошка, почувствовав ее напряжение, нервно помахивала пушистым хвостом, который периодически проходился по лицу молодой женщины. Той пришлось некоторое время молча отфыркиваться и отплевываться от кошачьей шерсти. Выглядела она довольно комично -- мотала головой точь-в-точь как та же Крисси, если на нее вылить ведро воды. От хрустальных бусинок в развевающихся волосах Лии по всей комнате летели солнечные зайчики.
   Фыркнув в последний раз, Лия огляделась. Ее взгляд задержался на предмете, который Ник машинально вертел в руках; зеленые глаза вспыхнули неподдельным интересом.
   -- Дай посмотреть, -- попросила она.
   Ник протянул ей маленький изящный кинжал с золотой рукояткой. Лия покрутила его в пальцах, погладила узкое лезвие.
   -- Откуда он у вас?
   -- Точно не помню. А в чем, собственно, дело? Он тебе знаком?
   -- Как сказать... В некотором роде. Насколько я знаю, он был сделан около 1530 года итальянским мастером Бенвенуто Челлини. Таких кинжалов было три. В настоящее время два из них находятся у частных коллекционеров. Я этих людей знаю, что один, что второй скорее удавятся, чем продадут какой-нибудь экспонат. Следы же третьего затерялись, и уже давно. Поэтому и спрашиваю, откуда он здесь?
   -- Лет десять назад выкопал в какой-то захудалой антикварной лавочке в Европе, -- пояснил Рэйн.
   -- Вот-вот, -- вздохнула Лия. -- Точно так же столетия через два какой-нибудь энтузиаст -- любитель старины выкопает среди пыльных экспонатов оружие, из которого был убит Кеннеди.
   -- О чем, черт побери, ты толкуешь?
   -- Этот кинжал был подарен французскому королю Франциску I и передавался по наследству в династии Валуа вплоть до восшествия на престол Генриха III. Далее о нем ничего неизвестно, но есть версия, что именно этим кинжалом в 1588 году в замке Блуа Генрих III нанес удар своему злейшему врагу, герцогу де Гизу. Вот такая любопытная история.
   -- Откуда эти сведения?
   -- Из каких-то мемуаров того времени, -- подумав, ответила Лия, будучи не состоянии, по понятным причинам, сказать правду. А правда заключалась в том, что Лия, находившаяся тогда во Франции, в самой гуще заваренной еще за семьдесят лет до того каши религиозных войн, едва ли не первой узнала об убийстве одного из выдающихся деятелей Католической Лиги, ну и, соответственно, о подробностях этого убийства.
   Поймав себя на том, что все еще держит кинжал в руках, Лия коротким кистевым движением метнула его. Лезвие воткнулось в середину небольшого сучка в деревянной обшивке стены, метрах в пяти от того места, где сидела молодая женщина.
   Четверо друзей синхронно ломали головы над тем, что это было -- демонстрация силы, угроза или... На деле же все обстояло гораздо проще -- Лия всего лишь проверяла балансировку клинка, причем сделала это совершенно непроизвольно, на уровне рефлекса. Она всегда тяготела к холодному оружию, предпочитая его огнестрельному.
   Собираясь что-то сказать, Лия повернулась. В этот момент свет коснулся кристалла, вделанного в ее собственный кинжал (она никогда с ним не расставалась), и преломился в его гранях так, что из камня ударил яркий чистый луч, не заметить который было невозможно.
   -- Ого! -- присвистнул Ник. -- Да ты, похоже, тоже не кухонный ножик на поясе носишь. Твоя очередь показывать.
   Видя, что Лия колеблется, он вопросительно вздернул брови.
   -- Так можно взглянуть?
   С некоторой неохотой Лия отстегнула кинжал от пояса и положила его на стол. Рэйн, в холодноватых глазах которого загорелся огонек, подался вперед и протянул руку к оружию. До Лии внезапно дошло, чем это грозит, и она нервно воскликнула:
   -- Подожди... Не прикасайся...
   Порывистым движением, которое вызвало недовольное урчание Крисси, так и не слезшей с ее плеч, молодая женщина схватила кинжал и сама передала его Рэйну.
   -- Вот так, -- с явным облегчением проговорила она.
   Рэйн кинул на нее странный взгляд, но любознательность исследователя перевесила в нем удивление. Такой изумительно тонкой работы ему еще не доводилось видеть. И ножны, и рукоять, и сам клинок были сделаны из одного и того же металла цвета лунного серебра, причем ножны украшала незнакомая Рэйну эмблема: двойная звезда, выложенная из изумрудов и зеленых опалов и перечеркнутая бледно-золотистой молнией.
   -- Что это? -- спросил он.
   -- Мой знак, -- не слишком вразумительно пояснила Лия, но было ясно, что другого ответа они не дождутся.
   Глава сан-францисского дома провел ладонью по вышеупомянутому кристаллу, вделанному в рукоятку, потом еще раз, стараясь удержать возникшее у него непонятное и почти неуловимое ощущение. Повинуясь внезапному импульсу, он вытащил кинжал из ножен и повернул его под лучами электрического света. Да, это действительно было произведение искусства, и его можно было бы повесить на стену просто как украшение... Но покрытый резьбой узкий длинный клинок отсвечивал голубоватым зловещим блеском боевой стали.
   -- Когда он был сделан?
   -- Давно, -- тихо ответила Лия. -- Я не считала. У холодного оружия нет возраста. Здесь важны совсем другие характеристики: качество стали, балансировка и тому подобное. Хотя Эстель -- не обычное оружие, скорее, символ.
   -- Эстель?
   -- Да, у этого клинка есть имя. Эстель -- в переводе "надежда". Вот что я подразумеваю под символом.
   -- В переводе с какого? -- поинтересовался Рэйн.
   -- Вам лучше этого не знать. -- Уголки губ Лии дернулись в едва заметной улыбке. -- Крепче спать будете.
   Хоть они и знали ее совсем недолго, но уже успели усвоить, что спорить с Лией или пытаться вытянуть из нее дополнительную информацию бесполезно -- легче столкнуть с рельсов поезд метелкой для пыли.
   -- Надежда! Странное имя для оружия. Надежда для кого? -- хмыкнул Ник. -- Для тех, кого этим кинжалом прикончили, что ли?
   -- Много ты понимаешь... -- грустно откликнулась молодая женщина. -- Не я дала ему это имя, но я знаю, что оно обозначает. Лишь тот, в чьей жизни бывали ситуации, когда измотанное тело отказывается повиноваться, когда разум уже не в состоянии искать выход, когда не остается других чувств, кроме отчаяния, поймет, что олицетворяет собой оружие-символ. Надеюсь, в твоей жизни таких ситуаций не будет, -- очень тихо закончила она, вновь пристегнула ножны к поясу, взяла Эстель из рук Рэйна, но вместо того чтобы убрать его, любовно погладила ладонью рукоятку.
   -- Ты его гладишь, как кошку, -- заметил Ник.
   -- За долгие годы я сроднилась с ним, -- задумчиво ответила Лия. -- Он стал частью меня, и я воспринимаю его не так, как другие. Эстель кажется мне теплым, легким, даже... -- Она пощелкала пальцами, подыскивая слово. -- Даже ласковым. Знаю, что так не принято говорить о неодушевленных предметах, но ничего не могу поделать с этим впечатлением.
   -- Странно, мне он, напротив, показался холодным и тяжелым...
   -- Эстель -- не простое оружие. Он признает только меня. Другой человек может коснуться его, лишь если я сама передам ему кинжал.
   -- В противном случае?..
   -- В противном случае кому-то придется сметать его пепел с пола.
   -- Милая перспектива, -- криво усмехнулся Рэйн. -- Благодарение богу, что ты вовремя об этом вспомнила.
   -- Да, -- протянула Лия. -- Действительно. Прости, это было безответственно с моей стороны. -- Она резко мотнула головой, как бы отгоняя неприятную картину. -- Но в любом случае, я не могла позволить случиться ничему плохому... Прошу прощения, мне нужно идти.
   Привычным жестом бросив клинок в ножны, Лия направилась к двери.
   -- Подожди, -- остановил ее глава дома. -- Ты так и не сказала... -- Он осекся, потому что в бесстрастных зеленых глазах Лии ему вновь почудилось что-то знакомое.
   -- Нет, -- молвила она. -- Не надо. Это ты должен решить для себя сам.
   -- Как?
   -- Ты узнаешь...
   Не оборачиваясь, она, как призрак, ускользнула из комнаты. Рэйн резко вдохнул и изо всех сил сжал правую руку в кулак, как если бы старался подавить эмоции.
   -- Какого черта все это означает? -- дипломатично осведомилась Рэчел.
   -- Если бы знать... Но одно могу теперь сказать точно -- Лия не колеблется, как я думал. Она, несомненно, уже давно определила свою позицию в отношении сил света и тьмы. Вот только какова эта позиция?
  
   -- Ну-ка, проверь еще вот это. И увеличь, чтобы лучше было видно.
   -- Передай мне вон тот талмуд, пожалуйста. Да нет, слева от тебя... Ага, спасибо.
   -- Где у нас стоит Британская энциклопедия?
   -- Кто видел, куда я подевала свою ручку?
   -- На самой верхней полке.
   -- Черт! Кто последний пользовался стремянкой?
   -- А ты под креслом смотрела?
   -- Делать мне больше нечего? Но, вообще-то, смотрела...
   -- Ну я. Вон она стоит, протри глаза.
   -- Где? А-а... вижу.
   -- Возьми другую ручку и не мучайся. Нашла из-за чего переживать.
   -- Ох, на меня, друзья, кажется, нашло умственное затмение. Кто разгромил Орден тамплиеров?
   -- Это у тебя перманентное состояние. Король Филипп IV Красивый. В 1307 году.
   -- Эй, повежливей!
   -- Признавайся, это ты утащил у меня лупу? Отдай, она мне еще нужна.
   -- Кончайте пререкаться! В ящике стола еще две лупы есть.
   -- Слезь с моей ноги! И не размахивай руками так, будь добр, у меня тут хрупкие вещи стоят. Сколько у тебя рук, десяток?
   -- А куда мне их деть? Вокруг шеи замотать? И вообще, не могла бы ты переместиться на другой край стола, мне нужен простор, чтобы эту "простыню" развернуть. Не свиток, а... а издевательство какое-то, можно вместо ковровой дорожки использовать!
   -- Если тебе простор нужен, сядь на пол!
   -- Чтобы на меня там наступили?!
   -- Нет, я не могу больше выносить этот идиотизм, -- простонал Рэйн, отшвыривая карандаш и хватаясь руками за голову. -- Нельзя ли потише? Никакой возможности сосредоточиться. Не работа, а именины в дурдоме!
   -- Отличная характеристика ситуации, по моему мнению, -- заметила давившаяся от хохота Лия. Рэйн метнул в ее сторону яростный взгляд.
   -- Ладно, мы больше не будем, -- примирительно сказал Ник.
   -- Надеюсь, -- с кислой миной проворчал глава дома. -- Иначе мне придется вас, как маленьких детей, развести по разным комнатам.
   Вот это да, подумала Лия, заметившая на мгновение мелькнувшие в его глазах веселые искорки. Чувство юмора у него было отменным, но гораздо более тонким, чем у остальных.
   После того как "сладкая парочка" -- Ник и Алекс -- перестала дежурно пикироваться, в комнате наконец воцарилось долгожданное спокойствие.
   Через некоторое время раздался голос креолки:
   -- Лия, ты умеешь читать огамическое письмо?
   -- Да, а что?
   -- Можно тебя на минутку?
   -- Сейчас. -- Лия отложила в сторону лежавший у нее на коленях толстенный талмуд в кожаном переплете и подошла к Алекс, перед которой на экране компьютера под разными углами поворачивался обработанный в кельтской традиции обелиск.
   -- Сделай так, чтобы он перестал вертеться, будь добра, -- попросила Лия. -- У меня уже в глазах рябит от этого мельтешения, к тому же я не вижу текст.
   Алекс двинула по клавише, и импровизированная "книга" застыла в вертикальном положении. Лия наклонилась ближе к монитору.
   -- Какая прелесть! -- воскликнула она. -- Вот этот символ сделай покрупнее, пожалуйста. Угу, именно так. Теперь смотри сюда. -- Она коснулась карандашом одной из черточек на камне. -- Одна из наиболее ранних форм.
   -- Можешь это прочесть? А то я понимаю с пятого на десятое...
   -- Тебе подстрочный вариант или литературный?
   -- Хотя бы просто скажи, про что там написано.
   Лия медленно читала вполголоса оригинальный текст. Потом почесала концом карандаша голову.
   -- Н-да, подзабыла я малость этот язык. Надо будет повторить.
   -- Ну, о чем речь-то идет? -- нетерпеливо повторила Алекс. -- Так неохота в литературе копаться.
   -- Извини, но все равно придется. Если в двух словах, о Племенах богини Дану. Целый эпос на камне выбит. Слушай, это просто сенсация! До сих пор мне встречались только короткие поминальные огамические надписи. А тут! Это такая прелесть, что я умру, но переведу. Распечатай, а я сверюсь со своими записями. Когда-то я много занималась древнекельтской культурой, и исследования огамических литературных памятников входили в мою дипломную работу. Мой научный руководитель говорил, что я владею кельтскими диалектами лучше, чем современным английским.
   -- Что, серьезно?
   -- Шуток не понимаешь? Но я и правда дни и ночи проводила в библиотеке, с головой зарывшись в литературу, так что даже угрозой ядерной войны меня невозможно было оттуда вытянуть. У меня и кличка была соответствующая -- королева Коннахта. Уж не знаю, почему у сокурсников я ассоциировалась с воинственной Медб.
   -- И как, защита диплома прошла успешно?
   -- Спрашиваешь! Правда, во время моего выступления я некоторое время боялась, что слушавшие меня члены комиссии заснут, но в конце один профессор полчаса пел мне дифирамбы, а потом пригрозил опубликовать мой опус как наиболее полное и интересное исследование культуры древних ирландцев. По-моему, я просто достала всех своей дотошностью.
   Алекс ухмыльнулась.
   -- Я могла читать твою работу?
   -- Нет, вряд ли, ее давно не переиздавали. Сама понимаешь, это не та тема, которая способна захватить внимание народных масс. Но если тебе интересно, могу поднапрячься и найти свой экземпляр.
   -- Это было бы замечательно.
   В лабораторию бесшумно вошел дворецкий, держа в руках поднос, на котором лежал один-единственный белый конверт.
   -- Мисс Лия, вам письмо. Только что доставили.
   -- Спасибо, Фредерик. -- Молодая женщина взяла конверт и кивком отпустила дворецкого.
   -- Деловая переписка или личная? -- полюбопытствовала креолка, старательно извернувшись, чтобы разглядеть надпись на конверте. Хотя разглядывать, собственно, было нечего. Ни имени отправителя, ни обратного адреса. Только имя Лии и ее адрес.
   -- Не имею понятия, от кого это. Я вроде никому своего нового адреса не давала, -- пожала плечами Лия. -- Ладно, посмотрим.
   Она вытащила из конверта небольшой листок, сложенный вдвое, развернула его и пробежала глазами текст. Ее лицо становилось все бледнее и бледнее. Нервно переступив с ноги на ногу, Лия оперлась о край стола.
   -- Проклятье! -- пробормотала она, проводя рукой по лбу. -- Только этого мне не хватало...
   -- Плохие новости? -- сочувственно спросила Алекс.
   -- Хуже не бывает, -- глухо прозвучал ответ. Лия вздрогнула и бросилась вон из комнаты.
   -- Подожди... Да куда же ты? -- Ник оставил свою "простыню", которую пытался разместить на столе, и ринулся вслед за ней. Но увидел только, как Лия, подобрав юбки, молнией слетела вниз по лестнице и выскочила из дома, да так быстро, что лишь светлый шелк ее платья блеснул в темно-голубом предвечернем воздухе.
   -- Вот черт! -- выругался молодой человек, но не рискнул последовать за ней дальше и вернулся в лабораторию. -- Вылетела за дверь, как оглашенная. Ни куда, ни зачем, ни насколько! Ничего не сказала!
   -- Не придирайся к бедняжке, -- отозвалась Рэчел. -- Мало ли что могло случиться. Если захочет, она нам расскажет.
   -- Глядите-ка! -- Алекс наклонилась и подняла с пола листок, видимо, оброненный Лией в спешке. -- Записка, которую она получила.
   -- Дай сюда! -- решительно сказал Ник.
   -- Эй! Чужие письма читать неэтично!
   -- Да ладно уж, возьму на себя этот грех. Одним больше, одним меньше. Зато хоть одну загадку отгадаем.
   -- Не уверен, -- пробормотал Рэйн.
   На клочке бумаги размером с тетрадный лист растянутым, не слишком понятным почерком было написано следующее:
  
   "Миледи!
   Только крайняя необходимость заставляет меня взять на себя смелость обратиться к Вам и напомнить Вам о данном когда-то обещании. Больше мне некого попросить о помощи. Мой муж Эллиот скончался полтора года назад. После его смерти дела шли не очень успешно, пока наконец через несколько месяцев наша семья не разорилась. Но это было далеко не самым страшным, хотя условия, в которых мы с дочерью теперь живем, отпугнули бы и последнего нищего. Три недели назад Илеана заболела. Как Вы, может быть, помните, у меня медицинское образование, поэтому я знаю, о чем говорю. Как ни тяжело мне это признать, жить ей осталось несколько дней, если не часов. Илен сказала мне, что хотела бы увидеть Вас перед смертью. В память о Вашей дружбе с Дарреном не откажите ей в этой просьбе. Мне также будет легче умереть, если Вы будете со мной. Мы сейчас живем на том же самом месте, где когда-то стоял дом, в котором Вы и Даррен скрывались от полиции в шестьдесят третьем.
   Мэриан Мэрдок".
  
   Людей, которых недавно постиг тяжелый удар, на пушечный выстрел нельзя подпускать к рулю. Лия вела машину по улицам вечернего Сан-Франциско, нарушая все мыслимые правила дорожного движения в угоду скорости. Однако, несмотря на это, ей удалось избежать открытых конфликтов с полицией.
   Стояла обычная для начала осени безрадостная погода. С грязно-серого неба моросил дождик, нисколько не облегчая дыхание во влажном липко-теплом воздухе. Редкие порывы ветра швыряли в лобовое стекло мусор и брызги от луж. Отвратительная хмарь как нельзя лучше соответствовала душевному состоянию Лии, которую буквально скручивало всю внутри от эмоций.
   Сворачивая в один из самых неприглядных районов города, она вспоминала о событиях, произошедших почти сто пятьдесят лет назад, во время Гражданской войны. Лия выступала за отмену рабства, но понимала и мотивы южан, защищавших привычный образ жизни. Из-за явных промахов обоих противников она не принимала открыто ничьей стороны. Ей одинаково были отвратительны и жестокие плантаторы, и солдаты-мародеры северной армии.
   Так появился отряд, который Лия возглавила под именем Эстреллы. За цвет волос и за быстроту ударов, которые наносили ее люди, молодую женщину прозвали Молнией.
   Сорокапятилетний Даррен Мэрдок, уроженец Бостона, полностью разделявший взгляды Лии, стал ее правой рукой и, кроме того, хорошим другом. Это был высокий темноволосый человек с серыми глазами металлического оттенка, мрачный, даже угрюмый, хладнокровный и жесткий, однако глубоко преданный Лии. В отличие от большинства мужчин того времени он не считал, что душевное благородство, мужество и стойкость зависят от пола, и его совершенно не волновала необходимость повиноваться приказам женщины. Впрочем, в отряде Лии это никого особенно долго не волновало; она умела подчинять себе людей, не задевая их гордость и пробуждая в них любовь и верность. Даррен Мэрдок не стал исключением, но Лии особенно нравилось в нем то, что он не бросал на нее страстных взглядов (с другими такое бывало, доставляя ей массу хлопот).
   Цели-то ее отряд преследовал благородные -- преподать урок плантаторам, истязавшим своих рабов, и наказать солдат, забывших о долге за грабежами и разбоем, -- вот только власти так не считали, и за поимку Лии и членов ее отряда было назначено приличное вознаграждение. Поймать их, впрочем, было довольно проблематично, так как Лия и ее люди скрывали лица под масками во время своих вылазок. Все же им не удалось избегнуть подозрений, поэтому в 1863 году, в переломный момент войны, Лии и Даррену пришлось бежать на запад, в Калифорнию.
   Лия прекрасно помнила дом в Сан-Франциско, в котором они прожили несколько месяцев, изображая супружескую пару, приехавшую на заработки. Денег им хватало -- благодаря своим финансовым способностям Лия никогда не бедствовала, да и у Мэрдока тоже были кое-какие средства. Но так как нужно было подтверждать легенду, молодая женщина устроилась служанкой в дом местных богачей, скрыв свою яркую внешность под косынкой уборщицы и старым вылинявшим платьем, а Даррен попытал счастья на приисках. Через немногим более полугода остававшиеся в южных штатах сообщники дали им знать, что опасность миновала. Беглецы могли вернуться без особой опаски и продолжить свою деятельность, что и сделали.
   Война окончилась для них успешно, никто так ничего и не узнал, а Лия и Даррен продолжали поддерживать отношения еще очень долгое время.
   Мэрдок скончался в начале двадцатого века в весьма почтенном возрасте, успев обзавестись женой, детьми и даже внуками, но перед смертью он, частично осведомленный о происхождении Лии, попросил ее приглядеть за его потомками, что она без всяких проволочек ему и пообещала. Выполнение этого обещания до недавнего времени трудностей не представляло, поскольку потомки Даррена Мэрдока были людьми здравомыслящими и никаких номеров не откалывали. Теперь, похоже, ситуация изменилась, хотя вряд ли в том была чья-то вина.
   Мэриан Мэрдок и ее дочку Илеану, которая унаследовала фамильные темные волосы и пронзительные серо-стальные глаза своего прапрадеда (Мэриан и Лия одно время боялись, что с таким взглядом она распугает всех поклонников, но этого не случилось), Лия знала давно и хорошо и не предполагала, что у них возникнут проблемы, тем более денежного характера -- семья была весьма обеспеченной. Но помимо удивления и сильного горя Лия чувствовала что-то наподобие раздражения и злости на Мэриан, у которой не хватило смелости (или же гордость не позволила) обратиться к ней намного раньше, когда все можно было исправить. Впрочем, и теперь еще у Лии была на это надежда; она почти не сомневалась, что сумеет вылечить Илен и уговорить ее мать принять определенную сумму денег, хотя бы на первое время.
   Лия давно не моталась по трущобам Сан-Франциско, но тем не менее ориентировалась там неплохо. Она не опасалась обратить на себя внимание, ее темно-зеленый Ford-Taurus был почти не заметен в сумерках, фары же ей нужны были, как пятое колесо телеге, -- она и так превосходно видела в темноте.
   Оставив машину неподалеку, Лия подошла к лачуге, в которую превратился дом, где она когда-то жила. Настоящая развалюха, достаточно одного мало-мальски сильного порыва ветра, чтобы ее окончательно разломать. Лия осторожно, чтобы, не дай бог, не обрушить ее на себя, приоткрыла дверь, проскользнула внутрь и тихонько позвала:
   -- Мэриан!
   -- Поверните направо, миледи, -- раздался в ответ такой же тихий, сдавленный голос.
   Лия очутилась в каморке три на три метра, с одной-единственной кроватью, на которую были набросаны какие-то тряпки, табуреткой и, как ни странно, камином, где горел не очень сильный, но дававший кое-какое тепло и свет огонь. С табуретки ей навстречу поднялась высокая худая женщина со спутанными волосами и изможденным лицом, носившем, однако, следы красоты замечательной. Мэриан Мэрдок, которой было в то время всего около сорока шести лет, выглядела совсем старухой.
   -- Мэриан!
   -- Тише. Она уснула.
   -- О, Мэриан, -- взволнованно прошептала Лия. -- Ну почему ты мне раньше не сообщила? Почему позволила ситуации зайти так далеко? Неужели из-за проклятой гордости ты рискнула жизнью своей дочери?
   Лицо Мэриан исказила страдальческая гримаса.
   -- Нет, на гордость мне теперь плевать. Какая уж тут гордость, при такой-то жизни... Нет, Лия, я... боялась.
   -- Боялась чего? -- Лии хотелось закричать. -- Что я откажу тебе в помощи? Что обрушу на тебя громы небесные за твою просьбу?
   -- Ну... -- Она в замешательстве нервно ломала руки. -- Неужели ты не понимаешь? Для меня было почти немыслимо обратиться к тебе за помощью. Одним словом, зная, кто ты...
   -- Я решительно не понимаю тебя, -- возразила Лия, довольная, впрочем, тем, что Мэриан по крайней мере перестала титуловать ее "миледи". -- Извини, но это просто глупо. Даррен тоже знал, кто я такая, но не побоялся же обратиться ко мне с просьбой.
   На несчастную мать было страшно смотреть. Обе женщины некоторое время молчали. Потом со стороны кровати послышался слабый голос.
   -- Кто здесь? Мама, это ты? Лия придет?
   Лия склонилась над кроватью. У нее комок подступил к горлу, когда она увидела лежавшую на ней девушку лет двадцати трех, с желтовато-бледным исхудалым лицом. Темные длинные волосы, заплетенные в две косы, сбегали у нее по плечам. Мэриан, не обращавшая внимания на собственный вид, явно заботилась о внешности дочери.
   -- Я здесь. Здравствуй, Илен.
   -- Жаль, что нам довелось встретиться в таких обстоятельствах, правда? Мы теперь почти не принимаем гостей, обстановка не позволяет. -- Невероятно, но Илен весело, даже насмешливо улыбалась.
   -- Илеана, ну что ты такое говоришь! -- одернула ее мать. -- Нет абсолютно никакого повода для шуток.
   -- Хорошо, что она вообще сохранила способность шутить, -- заметила Лия. -- У твоей дочери редкий характер.
   Мутноватые глаза девушки довольно заискрились, но потом внезапно потухли и устало закрылись. Лия взяла Илен за руку и сконцентрировалась на ее внутреннем состоянии.
   -- Ну, что скажешь? -- обреченно спросила Мэриан. -- Можешь меня не щадить, говори как есть.
   Молодая женщина помолчала.
   -- Боюсь, что уже даже не в моей власти ее спасти. Я могла бы, но Илен со всей очевидностью не хочет. Она слишком устала, а чтобы вылечить человека, недостаточно одного лишь искусства целителя, нужно еще и желание больного жить. У твоей дочери этого желания не осталось, хотя не могу представить, что могло ее так подкосить.
   -- Я это предполагала, -- медленно кивнула миссис Мэрдок. -- Что ж, все равно спасибо, что откликнулась на мою просьбу.
   -- Мэриан, передо мной можешь не притворяться, что для тебя это не стало новостью. Я знаю, ты надеялась... Мне очень жаль.
   -- Я вовсе не притворяюсь, -- покачала головой женщина. -- Неужели ты думаешь, что мне будет ради чего жить после смерти дочери? Так что я на этом свете тоже не задержусь.
   Лия не стала ее разубеждать, понимая, что это бесполезно. Она как нельзя лучше представляла себе состояние Мэриан и не могла не отметить жутковатого сходства ситуации с тем, что когда-то случилось с ней самой. Лия передернула плечами, изо всех сил стараясь отогнать овладевавшую ею боль трехсотлетней давности, и на время ей это удалось.
   -- Лия, -- окликнула ее Мэриан. -- Илен...
   Ей хватило одного взгляда. Лия нервно заправила прядь волос за ухо. Она не находила, что сказать, да, собственно, слов и не требовалось. Что можно сказать матери, только что потерявшей дочь?..
   Мэриан дотронулась до ее руки.
   -- У меня есть к тебе еще одна просьба, последняя. Я хочу, чтобы, когда я умру, ты сожгла этот дом. Вместе с нашими телами. Думаю, так будет лучше всего.
   После этого Мэриан опустилась на колени подле кровати и, положив голову на скрещенные руки, замерла. Лия вновь похолодела, вспомнив, как в точно такой же позе стояла у постели умирающего мужа вплоть до самого конца.
   Через некоторое время она осторожно позвала:
   -- Мэриан...
   Ответа не было.
   Для Лии это не стало неожиданностью, но не избавило от горького чувства, что ситуацию можно было изменить, а она не сумела, не догадалась. Слезы подступили к глазам, но не пролились. Лия почти разучилась плакать. Она задыхалась, и ее красивое лицо было искажено судорогой. Мысленно простившись с Илен и Мэриан, она покинула комнату, чтобы никогда не возвращаться, и медленно вышла на улицу
   Уже наступила глубокая ночь. Вдалеке блистали многоцветные огни небоскребов и неоновых реклам, и темной громадой надвигался справа лес. Резко обернувшись, молодая женщина оглядела дом с пустыми провалами окон. Ее воспаленному разуму он показался зловещим сгустком мрака. Дрожа всем телом, она вытянула вперед руку, и молния, слетевшая с ее пальцев, подожгла здание. Изъеденные жучками-древоточцами, местами прогнившие доски занялись мгновенно, и вскоре огонь голубовато-белой стеной встал перед ней. Для соседних домов магическое пламя было не опасно, хотя Лия об этом в тот момент не думала. Потрясение было настолько велико, что, практически не контролируя себя, она бросилась по направлению к деревьям, в их спокойную темноту. Она не сознавала даже, что звезда над ее головой стала видимой и окутала ее фигуру бледным, но явственным светом. Лия прислонилась к дереву и застыла, не видя и не слыша ничего.
   В это время трое подвыпивших любителей развлечений возвращались с пирушки как раз через лес. На свою беду их угораздило пройти именно в том месте, где в полной прострации вжалась в ствол Лия. Естественно, столь красивая женщина, да еще одинокая, не могла избежать их внимания. Впрочем, они были под таким градусом, что не заметили не только ее состояния, но даже окружавшего ее странного свечения. Покачиваясь, как былинки на ветру, гуляки приблизились и окружили молодую женщину. Так как она не отвечала на их заигрывания вроде: "Ух, кажется, нам привалило еще одно, самое сладкое удовольствие!" -- один из них, чтобы привлечь внимание, дернул ее за юбку.
   Этого-то ему делать и не следовало. С Лией и в обычной ситуации шутить не стоило, а уж когда она находилась во взвинченном или, пуще того, невменяемом состоянии... Незадачливых любителей ночных развлечений разметало по сторонам, как нашкодивших кутят. Одного со всего размаху приложило затылком об дерево на высоте трех метров, второй зарылся носом в аккуратную кучку гальки, лишь слегка прикрытую мусором, третий шмякнулся ничком в лужу.
   Лия так и простояла всю ночь неподвижно, обхватив руками ствол дерева и прижавшись щекой к шероховатой коре, и лишь к утру начала понемногу возвращаться к реальности. Придя в себя и потушив, точнее, замаскировав окружавший ее свет, она побрела к своей машине.
  
   Услышав, как хлопнула входная дверь, Ник живо впихнул на место том Британской энциклопедии, скатился со стремянки и, перевесившись через перила балкона, переходящего в коридор второго этажа, увидел Лию, поднимавшуюся по лестнице, еле передвигая ноги и едва не спотыкаясь о длинный подол. Лицо ее было того же цвета, что и пасмурное небо за окном.
   -- Эй, тебе помочь?
   Лия недоуменно подняла на него покрасневшие глаза и мотнула головой.
   -- Послушай, у нас тут очередной аврал намечается... Но ты, наверное, не будешь участвовать... -- добавил он, с сомнением оглядев ее.
   -- Почему? Очень даже буду.
   -- Тогда иди в лабораторию. Алекс там опять над какой-то каменюкой стонет.
   Стонет -- это было еще мягко сказано. У молодой креолки почти ничего не получалось, поэтому она рвала и метала, поминутно бурча себе под нос нечто малолитературное. Помочь ей было некому. Рэйну хватало собственных дел, а Рэчел, устав мучиться угрызениями совести, отправилась на свою основную работу, тем более что начальство давно плавно намекало ей, что ее отпуск слегка затянулся. Посему несчастная Алекс с головой утонула в древнеирландском письме. Когда вошла Лия, она издала радостный возглас:
   -- О, хорошо, что ты здесь! Помоги, пожалуйста.
   Лия подошла к ней, оглянулась в поисках места, куда можно было бы сесть, зацепила ногой стул и, подтянув его к себе, устало плюхнулась на сиденье.
   -- Ну, что тут у тебя?
   -- Да все то же самое. -- Креолка со вздохом запустила пальцы в прическу, превратив ее в некое подобие последствий ядерного взрыва. -- Ты вроде обещала перевести... -- и суетливо пояснила. -- Я не могу сама, я лишь общий смысл кое-как понимаю, а в деталях...
   -- Не терзайся, -- прервала ее Лия. -- Сейчас займусь этим, только вот за материалами схожу.
   "Материалами" оказался пухлый увесистый блокнот почтенного возраста, перевязанный резинкой, чтобы листки не выпадали. Блокнот был под завязку заполнен записями, как минимум, на пяти различных языках, с вкраплениями в виде знаков, напоминавших рассыпанную по бумаге стружку.
   -- Бр-р, -- поежилась Алекс. -- Как ты здесь что-нибудь понимаешь? И вообще, на каком это языке?
   -- Это называется стенографией.
   -- Н-да? -- с сомнением протянула креолка. -- Ладно, сниму все претензии, если ты это прочтешь.
   -- Прочту, не беспокойся. Ты распечатала оригинальный текст?
   -- Вот он.
   Лия взяла лист формата А4, на котором были представлены разные стороны обелиска.
   -- Похоже на головоломку. Тебе сразу в компьютер перепечатать или можно в рукописном варианте?
   -- Лучше в компьютер.
   -- Тогда подвинься.
   Лия поменялась местами с Алекс и принялась быстро набирать текст, изредка поглядывая в свои старые записи, а локтем, очень неудобно извернув руку, придерживала разлетающиеся листки. Алекс жадно читала возникающие на экране строчки.
   -- Действительно, какая прелесть! Язык просто великолепный, яркий, метафоричный, незаурядный... Или это твой литературный перевод?
   -- Не везде.
   В комнату, размахивая какой-то видеокассетой, ворвался взволнованный Ник.
   -- Я кое-что интересное раздобыл! Насколько я понимаю, как раз в нашей компетенции!
   -- Орать по этому поводу вовсе не обязательно, -- проворчал Рэйн, не отрывая глаз от окуляра микроскопа. -- Что у тебя в руке за кассета?
   -- Это видеозапись последнего выпуска новостей, я случайно нажал кнопку записи. Как оказалось, не зря. Вчера в одном из старых районов города загорелся дом...
   -- Мы-то здесь при чем? -- фыркнула Алекс.
   -- А вот посмотри-ка. Один досужий репортер ухитрился заснять огонь до того, как его потушили. Обрати внимание на цвет.
   Ник сунул кассету в приемник и нажал воспроизведение. Возникший на экране диктор с явными признаками гайморита нудно вещал про тарифную политику.
   -- Стоп, секунду, это не то. -- Молодой человек отмотал пленку назад. -- Ага, нашел.
   Появилось огромное, во весь экран, изображение горящего дома. Вокруг суетились пожарные, поливая из брандспойтов странное голубовато-белое с отдельными зелеными языками пламя.
   -- Ни черта себе! -- вырвалось у креолки. -- Что там могло так гореть? Включи звук погромче, я хочу послушать.
   -- А ничего путного там не сказали, в основном, ерунду несли. В двух словах, опуская идиотские версии: огонь, строго говоря, не потушили, а он сам погас, пена из брандспойтов ему была, что тигру кусок колбасы. Но больше всего непонятно то, почему ни один из соседних домов не пострадал. Такое ощущение, что кто-то хотел сжечь именно это здание.
   -- Любопытно, -- прокомментировал Рэйн. -- Жильцов успели спасти?
   -- По предварительным данным, дом был необитаем. Да ты сам мог видеть, район не из фешенебельных, и здания отчаянно нуждаются в капитальном ремонте. Потом выяснилось, что были найдены останки двух человек, предположительно, женщин, однако по сохранившимся фрагментам трудно сказать, погибли они при пожаре или нет.
   -- И неудивительно, -- заметила Алекс. -- Температура, наверное, была градусов восемьсот, судя по цвету пламени. Странно, что вообще что-то осталось.
   -- Выброси это из головы, цвет в данном случае с температурой не связан, -- отозвался Рэйн. -- Ник прав, это наш случай, уж больно необычный огонь. То есть был бы наш, если б кто-нибудь пострадал, а так... Сплошные догадки, опираться не на что, и даже ясновидение не поможет.
   -- Неужели тебе не интересно?
   -- Интересно, да ведь у нас полно другой работы. К тому же мне почему-то кажется, что в это дело лучше не лезть.
   -- Вот тебе и ясновидение, пожалуйста! -- съязвил Ник.
   Внезапно Лия вскинула голову.
   -- Ты совершенно прав, Дерек, -- глухо сказала она. -- Вам не стоит ворошить это дело. Ни к чему хорошему это не приведет. Не будите спящих демонов, -- чуть слышно добавила она и вновь застучала по клавишам. От волнения ее скорость печати стала просто немыслимой.
   Ник воззрился на Рэйна. Тот коротко кивнул. Этот немой диалог означал, что молодой человек при желании может осторожно, не залезая глубоко, покопаться в деле. А желание у него было, да еще какое!
  
   Следующие несколько дней прошли обычно, если не считать того, что Лия хваталась за любую работу, даже за ту, выполнять которую должна была не она. Нет, члены сан-францисского дома не вешали на новенькую все, что им самим не хотелось делать, но невозможно было противоречить Лии, когда она просила дать ей еще какое-нибудь поручение. Невозможно было отказать, глядя в ее блистающие непостижимые глаза. Рэчел только удивленно и сокрушенно качала головой:
   -- Нет, она себя доконает, уж поверьте мне! Понятия не имею, что с ней случилось и от каких мыслей она стремится убежать, но нервный срыв ей обеспечен.
   Утром дня, надолго запомнившегося всем четверым, Лия спустилась в столовую, с головы о ног одетая в черное. Черное длинное платье с глухим высоким воротом и длинными узкими рукавами, черная шаль на плечах, яркие волосы скрыты под широким, тоже черным шарфом. Единственным, что оживляло этот траурный наряд, жутко контрастировавший с неестественно-бледным лицом молодой женщины, был небольшой серебряный медальон овальной формы. Да, несомненно, это был именно траур, но ни у кого не хватило духу о чем-либо Лию расспрашивать.
   Завтрак прошел не сказать чтобы весело. Вид неподвижной фигуры в похоронном наряде, с обращенным внутрь себя взглядом, здорово сковывал языки. Непонятно было, зачем Лия вообще пришла в столовую, поскольку она не проглотила ни кусочка.
   Поднявшись после завтрака в лабораторию, Лия засела за компьютер и весь день оттуда не вылезала. Дергать ее никто не осмелился. Ближе к вечеру вернулся Ник, занимавшийся расследованием приглянувшегося ему дела, и сразу же прошествовал к рассеянно листавшему справочник по органической химии Рэйну. Бросив взгляд на прямую напряженную спину Лии, сидящей у монитора, он прошептал:
   -- Ну и бардак с этим пожаром! Никто ничего не видел, никто ничего не слышал! Как же, не увидишь такое! В конце концов мне удалось выяснить, что вечером накануне пожара в том районе видели незнакомую машину, темно-зеленый Ford-Taurus, ехавший с выключенными фарами. На номер, конечно, никто внимания не обратил, да и сумерки уже были, но уж больно смахивает на машину Лии, не находишь? Ошибиться трудно, свидетели отмечают вмятину сбоку на бампере, в характерном месте.
   Зеленовато-карие глаза Рэйна загорелись холодным огнем, и он крепко сжал руку Ника.
   -- А еще я краем уха слышал, как какие-то личности, явно в изрядном подпитии, рассказывали, что возвращались домой через лес и что какая-то сила расшвыряла их по сторонам. Не знаю, правда ли это и имеет ли отношение к делу, но я лично лицезрел их покрытые синяками физиономии. Скорее всего, они наткнулись на таких же приверженцев зеленого змия и устроили небольшую потасовку. Тем не менее за что купил, за то и продаю.
   -- Я понял, -- тихо ответил Рэйн. -- Сворачивай свою деятельность.
   -- Что?! Да я только начал что-то узнавать!
   -- Я говорю, сворачивай. Если Лия действительно замешана в этом деле, нам в него лучше не лезть. Не буди спящих демонов.
   -- Что ты имеешь в виду? Почему?
   Рэйн ответил ему короткой, но очень выразительной фразой, после чего Ник заткнулся и больше ни о чем не спрашивал. Глава дома редко позволял себе четко и ясно, не прибегая к дипломатическим уловкам, высказать все, что он думает по тому или иному вопросу, и в этом случае противоречить ему было небезопасно.
   Однако Ник не умел долго молчать, бьющая в нем энергия требовала выхода, поэтому, немного понаблюдав за своими друзьями, он громко предложил:
   -- Эй, пока меня не нагрузили работой, кому принести кофе?
   -- Мне, -- одновременно откликнулись Рэчел и Алекс.
   -- Мне тоже, если тебя не затруднит, -- кивнул Рэйн и, оглянувшись, спросил:
   -- Лия, ты будешь?
   -- Да, пожалуйста, -- ответила та, не поворачивая головы.
   -- Отлично, значит всем. -- Ник ретировался.
   На какое-то время опять воцарилось молчание. Потом Рэчел, сидевшая, по-турецки скрестив ноги, на диване позвала:
   -- Дерек!
   -- Что?
   -- Подойди, пожалуйста.
   -- Одну минуту... В чем дело?
   Рэчел разгладила страницы книги, которую читала.
   -- Можешь сказать, что это за слово? Я чуть мозги наизнанку не вывернула, пытаясь его расшифровать. Знаешь, у меня создалось ощущение, будто автор сего документа правой рукой писал, а левой зачеркивал, не говоря уж о расстоянии между строками, которого просто не наблюдается. Ко всему прочему, чернила размазались.
   -- Какое именно слово? А! -- Он задумчиво провел пальцем по строчкам. -- Да это Spiritus Sanctus. Ты разве не могла по смыслу догадаться?
   -- Выходит, не могла. Спасибо.
   -- Не стоит.
   От пинка, весело и шумно хлопнув, распахнулась дверь. Алекс зашипела от неожиданности и саркастически осведомилась:
   -- Что, дверь нужно непременно открывать ногами?
   -- А чем, лбом? -- Ник со значением глянул на поднос, который держал в обеих руках.
   -- Ну я не знаю... Но не с таким ведь грохотом! Я едва не свалилась со стула.
   -- Не злись, не свалилась же. Вот, разбирайте.
   Рэйн хотел было отнести Лии ее чашку с кофе, но молодая женщина сама поднялась и, зябко кутаясь в свою черную шаль, направилась к столу. Когда она взяла чашку, руки ее так сильно задрожали, что она была вынуждена поставить ее обратно. Лия как-то нервно огляделась, судорожно сжала пальцы, словно стараясь удержаться, покачнулась... Рэйн едва успел подхватить ее. Откидывая прозрачную черную ткань шарфа, упавшую ей на лицо, он случайно коснулся лба потерявшей сознание молодой женщины.
   -- Господи! -- прошептал он. -- Она вся горит!
   Знакомое ощущение проходящего сквозь тело энергетического потока пронизало его, меняя восприятие мира, уводя от реальности и представляя мысленному взору картины из далекого прошлого, промелькнувшие, как кадры кинофильма.
   Церковь. Мужчина и женщина у алтаря, дающие друг другу клятву верности. Лицо невесты скрыто под вуалью. Сквозь цветной витраж над ними пробиваются лучи солнца.
   Большая комната с высоким потолком, обставленная старинной мебелью. На кровати лежит седой человек с когда-то, вероятно, красивым, но теперь бледным, сильно постаревшим лицом. Застывший взгляд его открытых глаз не оставлял сомнения в том, что он мертв. У изголовья, положив голову на скрещенные руки, на коленях стоит женщина в белом платье, золотистые косы струятся по ее спине. В комнату входит мужчина, одетый во французскую военную форму образца середины семнадцатого века. Женщина поворачивается к нему, и Рэйн узнает Лию. Никогда не доводилось ему видеть такое выражение на чьем-либо лице: не печаль, не даже горе -- всепоглощающая, разъедающая душу скорбь.
   Снова церковь, но в траурном убранстве. Слышен голос, произносящий: "Requiem aeternam dona eis, Domine". Три открытых гроба. В одном -- тело мужчины, которого Рэйн видел лежащим на кровати, в другом -- какого-то молодого человека с похожими чертами лица, указывающими на близкое родство, в третьем -- Лии.
   Наконец, мраморная могильная плита с высеченным на ней именем. Чуть ниже надпись: "Скончалась в 1664 году. Была верной женой и любящей матерью. Requiescat in расе".
   Он вздрогнул и очнулся. Рэчел отбросила в сторону книгу, подбежала к ним.
   -- Так я и знала, что этим дело кончится! Отнеси ее в спальню.
   Рэйн без труда поднял Лию на руки.
   -- Какая же она легонькая! -- вырвалось у него. -- Весит не больше Кэт!
   -- Меня это не удивляет, -- нахмурилась Рэчел. -- Она почти ничего не ест.
   Когда Рэйн уложил Лию на кровать в ее спальне и попытался расспросить Рэчел о ее состоянии, та в изысканных выражениях потребовала, чтобы он ушел и не мешал ей. Внимательно взглянув на ее мрачное сосредоточенное лицо, он почел за лучшее (и более безопасное) не спорить.
   Однако через полчаса он поймал ее в коридоре, жутко издерганную, с миской, наполненной водой, в одной руке и полотенцем, перекинутым через другую.
   -- Как она?
   -- Не очень хорошо. Пульс очень быстрый, но слабый, и температура под сорок. Из обморока я ее вывела, хотела вызвать "скорую", да Лия не позволила.
   -- Как так?
   -- Откуда мне знать? Сказала, что они все равно не смогут помочь. Пререкаться с Лией я не стала, наверное, ей виднее. И кстати, я почти уверена, что Лия страдает от какой-то хронической болезни -- уж слишком она худая, просто кожа да кости.
   -- Жизнь ее в опасности?
   -- Понятия не имею, -- вздохнула Рэчел. -- Лия говорит, что нет, хотя, на мой взгляд, болезнь более чем серьезная. Извини, но я должна идти, не хочу надолго ее оставлять.
  
   Рэйн подошел к окну в гостиной и медленно поднял жалюзи. Погода, весь день обещавшая испортиться, свою угрозу выполнила. От порывов ветра едва не лопались стекла, мутно-серая пелена дождя не давала ничего разглядеть на расстоянии вытянутой руки; только вдали слабо мерцали огни порта, и изредка проблескивали тонкие ветвистые молнии. Казалось, Эйнджел-Айленд накрыло колпаком, отрезавшим его от всего мира.
   Раскатистый звук дверного звонка гулко отозвался в просторном мрачно-молчаливом доме. Рэйн вздрогнул и посмотрел на часы: время было достаточно позднее, и слуги наверняка отправились спать, поэтому ему пришлось самому спуститься вниз, чтобы открыть.
   На пороге стояла совсем молодая, лет восемнадцати, девушка. Длинные прямые волосы редкого платинового оттенка, перехваченные простым серебряным обручем, обрамляли овальное строгое лицо с нежными чертами и бледной кожей, очарование которого несколько портил ледяной пронизывающий взгляд серо-голубых глаз. Дружелюбием от нее не веяло, напротив. У подъезда не стояла машина, но, хотя погода, похоже, решила выполнить годовой план по ливневым осадкам, длинный серый плащ девушки, из-под которого виднелся подол темно-синей шелковой юбки, был совершенно сухим.
   -- Это вы Дерек Рэйн? -- отрывисто спросила она.
   -- Вы не ошиблись. Входите, прошу вас.
   Девушка шагнула вперед, проворно сбросила плащ, перекинула его через руку. Движения ее были под стать голосу -- такие же резкие и отрывистые, но все же не лишенные изящества.
   -- Я Элен Олкотт, сестра Лии.
   Рэйн был удивлен.
   -- Лия сказала, что у нее нет родных, -- заметил он, закрывая и запирая парадную дверь.
   -- Она сказала вам правду. Между нами нет кровного родства, но нас связывают узы, гораздо более прочные, чем родственные.
   Возможно, возможно, подумал он, однако в тот момент Элен, несмотря на различие в цвете волос и глаз, несомненно, походила на ту, которую называла своей сестрой.
   Элен направилась вверх по лестнице. Похоже, она прекрасно знала, куда идти. Рэйну оставалось лишь следовать за ней.
   -- На самом деле Лия -- моя приемная мать. Мои родители умерли, когда мне было одиннадцать, и она меня удочерила. Но так как выглядим мы с ней приблизительно на один возраст, то и решили называться сестрами, чтобы избежать идиотских вопросов. -- Элен метала фразы, как дротики в дартсе. -- Я приехала, как только узнала. Что произошло? Ах да, сегодня же восемнадцатое ноября!
   -- Эта дата имеет особое значение для Лии? -- спросил он, подавив желание осведомиться, а каким, собственно, образом она это узнала.
   -- Эта дата имеет для нее кошмарное значение! -- Элен помрачнела, и в ее правильной английской речи послышался явственный иностранный акцент. -- Но это довольно долгая история.
   Как если бы ей было душно, она оттянула узкую горловину своего платья, отличавшегося очень простым фасоном и лишенного всяческих женских ухищрений вроде кружев или оборок. О существовании ювелирных украшений Элен, судя по всему, не подозревала, и даже обруч служил ей исключительно для того, чтобы волосы в глаза не лезли.
   Девушка решительно толкнула дверь комнаты Лии (откуда ей было известно, которая из двадцати гостевых спален принадлежит ее сестре, тоже осталось загадкой) и вошла. Сидевшая рядом с кроватью и листавшая журнал Рэчел подняла голову. Увидев незнакомое лицо, она удивленно привстала. Рэйн тихо обрисовал ей ситуацию. Элен же вообще не обратила внимания на Рэчел, даже не взглянула на нее. Склонившись над Лией, она погладила ее худую руку и прошептала:
   -- Бедная моя сестренка! Как долго еще это будет продолжаться?
   От ее холодной бесстрастности не осталось и следа, в уголках глаз заблестели слезы. Причем слезы не горя, не жалости, а какой-то непонятной обреченной беспомощности, злости на собственное бессилие.
   Внезапно глаза Лии раскрылись, на мгновение полыхнув зеленью.
   -- Элени! Какого дьявола ты здесь делаешь?
   Милое начало разговора двух любящих сестер, не правда ли?
   -- Только не говори, что не догадалась. Ну не могу я оставаться в стороне, если знаю, что тебе плохо, понимаешь, не могу!
   -- Тебе совершенно необязательно было приезжать черт знает откуда, девочка. Не впервые все-таки это случается, и тебе прекрасно известно, что мне ничего не грозит.
   -- Ничего?! Ох... об этом я с тобой попозже поговорю, -- пообещала Элен. -- Возможно, наконец сумею втолковать тебе прописные истины, которые ты упорно не желаешь признавать.
   -- А ты упорно не желаешь понять, что наше с тобой дело важнее всего, в том числе собственного здоровья! Тем более что уж за сохранность своей шкуры нам обеим беспокоиться не приходится. -- Лия даже приподнялась на локтях, ее лицо раскраснелось, глаза яростно засверкали -- видно было, что сестры далеко не в первый раз спорят по этому поводу.
   Минуты две они прожигали друг друга взглядами, полными праведного негодования. Потом Элен опомнилась и, вздохнув, села на краешек кровати.
   -- Ладно, хватит пустой болтовни. Я уже сказала, что все равно рада тебя видеть?
   -- Вообще-то, нет, но так уж и быть, спишем на волнение по случаю нашей встречи. -- Лия протянула руку и ласково погладила девушку по светлым, прямым, как лучи, волосам. Элен смущенно заулыбалась, но, когда она вновь повернулась к Рэчел, ее лицо приняло обычное непроницаемое выражение.
   -- Вы можете идти, я сама позабочусь о сестре.
   Когда за двумя членами "Наследия" захлопнулась дверь, Лия недовольно заметила:
   -- Ты могла бы быть и повежливее, Элени! Они не заслужили такого обращения.
   Элен бросила хмурый взгляд в сторону выхода.
   -- Переживут, -- буркнула она.
   Лия возвела очи к небу.
   -- Я столько времени и сил угробила на улучшение твоих манер, и что, все зря? И в кого ты такая уродилась?
   -- С кем поведешься, от того и наберешься, -- осторожно огрызнулась любящая сестрица. -- Только не говори, что твоя речь всегда отличается исключительной, прямо-таки версальской вежливостью. Я слыхала пару раз, как ты спустила всех собак на кого-то из своих подчиненных. Не знаю, за что, но это и неважно. Так вот, помнится, в твоих литературных высказываниях, сделавших бы честь любому филологу, приличными были только местоимения и предлоги "в" и "на".
   Лия покраснела.
   -- Где это ты такое слышала, интересно? И вообще, не могла я при тебе так ругаться.
   -- А ты меня и не видела, -- фыркнула Элен. -- Иначе еще бы... Поэтому, сестренка, не удивляйся. Кого люблю, тому и подражаю.
   -- Ты, пожалуйста, не путай грубость манер и умение изобретательно послать в нужный момент. Второе частенько бывает необходимо, а вот первого лучше, наверное, избегать. Дипломатия -- великая вещь.
   -- Сама придумала или кто умный подсказал?
   -- Девочка, я тебе, конечно, многое позволяю, но ты все же не забывайся. Хоть ты и называешь меня сестрой, по сути, я тебе мать, и...
   -- Сдаюсь! -- Элен театрально вскинула руки вверх и чуть слышно пробурчала: -- Тебе только волю дай -- до завтра будешь нравоучения читать. А это вредно.
   -- Для кого?
   -- Для тебя, дорогая, ты ж у нас умирающего лебедя изображаешь.
   -- Не перегибай палку.
   -- Не буду. -- Элен снова вздохнула. -- Где твой аптечный гербарий?
   -- Вон в том шкафу, на нижней полке, в углу, под ворохом платьев.
   -- В банке из-под чая с наклейкой "соль", -- брюзгливо продолжила девушка, разворачиваясь в указанном направлении.
   -- Что ты несешь?
   -- Анекдот такой есть. Муж у жены спрашивает: "Дорогая, где сахар?"...
   -- Я знаю этот анекдот. Но издеваться над больными людьми нехорошо.
   -- Где твое чувство юмора? -- полузадушенным голосом вопросила Элен из глубин шкафа, погребенная под кучей широченных юбок.
   -- Отправилось в бессрочный отпуск. Сколько можно возиться? Ты что, там колодец роешь?
   -- Угу, артезианский. Ты б еще подальше свои лекарства засунула. В саду можно закопать, там труднее найти.
   -- Ох, сейчас встану и найду, тебя только за смертью посылать...
   -- Даже и не вздумай! -- Сестрица взвыла, как пароходная сирена, и мгновенно высвободила белокурую (изрядно растрепанную) голову. В руках у нее был ящичек, в котором Лия держала свой "аптечный гербарий", по образному выражению Элен, а попросту лекарственные травы. Одним легким пружинистым движением поднявшись на ноги, девушка вкрадчиво спросила:
   -- Лия, может быть, мне стоит поделиться с тобой энергией? И ты меньше будешь мучиться, и моя совесть будет спокойнее...
   -- Да ты, никак, рехнулась? -- искренне изумилась Лия. -- По-твоему, у меня проблем мало? Тебе же отлично известно, я могу лишь отдавать собственную жизненную энергию, но не отнимать ее у других.
   -- Даже при полном моем согласии? И потом, я ведь тоже бессмертна.
   -- Даже несмотря на это, Элени!
   -- Ну хоть немного... Тебе все ж легче будет справиться с болезнью.
   -- Нет, -- отрезала Лия. -- Обжигалась уже, достаточно. В прошлый раз из-за твоей самодеятельности отец мне такое устроил... Долго не забуду. Думала, он за хлыст возьмется...
   -- Да ты что! -- ахнула опешившая Элен. -- Он не посмел бы... Ты ведь не какая-нибудь мелкотравчатая нимфа. С тобой волей-неволей считаются...
   -- Ну и? -- скривилась в ответ Лия. -- На жену руку поднял, а на дочь, полагаешь, не стал бы? Наивная ты еще, сестренка. Какое бы высокое положение я ни занимала, какой бы силой и властью ни обладала, все равно останусь его дочерью, а значит, буду обязана ему подчиняться... Так-то.
   -- Господи! -- У девушки был такой вид, будто ее дубиной по макушке ошарашили. -- Мне и в голову не приходило, что где-то еще сохранились подобные порядки. И тебя это устраивает? Ты, гордая воительница, и позволяешь собой помыкать? Невероятно!
   -- Ты утрируешь, девочка, -- улыбнулась Лия. -- Не так все плохо...
   -- Как есть на самом деле?
   -- Перестань язвить, пожалуйста. И не забывай, где и в какую эпоху я воспитывалась. То, что тебе, родившейся в конце "просвещенного" двадцатого века, кажется дикостью, для меня лишь привычный уклад жизни.
   Элен покачала головой, искоса взглянула на сестру и сказала:
   -- Ты говори, говори, похоже, наша болтовня на тебя благотворно действует.
   -- Ты неподражаема! -- Смех Лии серебряными колокольчиками зазвенел в комнате.
   -- Я знаю, -- скромно опустила глаза долу девушка, но, не выдержав, тоже захихикала, тут же зажав себе рот ладонью, чтобы не дай бог кто-нибудь не услышал. В сложившихся обстоятельствах такое искреннее веселье непременно показалось бы неуместным.
   Отсмеявшись, она рывком засучила рукава платья и принялась деловито химичить с аптечкой Лии и чашкой с водой. Добавить того, размешать, подлить этого, взболтать, как коктейль в шейкере, отщипнуть и бросить пару листочков или веточек еще чего-нибудь -- одним словом, лаборатория в миниатюре. Лия с открытым одобрением следила за ее действиями.
   -- Молодец, помнишь, чему я тебя учила. А теперь возьми вон тот пузырек... Да не этот! Ты что, пузырек от бутылки отличить не можешь? Маленький такой...
   -- Вот этот, что ль? -- Элен взяла в руки стеклянный грушевидной формы флакончик с янтарной жидкостью, заткнутый пробкой, сверху обмотанной тряпкой и куском полиэтилена.
   -- Ну слава богу, сообразила.
   Девушка вытащила пробку и внезапно так передернулась от брезгливости, что чуть не выронила склянку с лекарством.
   -- Дьявол, ну и вонь! Чего ты туда намешала? -- Она закусила губу и принялась старательно перечислять: -- Мышиные мозги, толченые птичьи кости, сушеных ящериц, фарш из пауков или еще какую пакость?
   -- Девочка моя, я целительница, а не ведьма, чтобы использовать поименованные тобой ингредиенты... Ради всего святого, перестань принюхиваться! Сама прекрасно понимаю, что это не духи от Кристиана Диора, вот и нечего... Налей пять-шесть капель, ни в коем случае не больше, в загробном мире я уже была, и мне там не понравилось.
   Элен аккуратно отмерила указанную дозу и только после этого, прищурив серо-голубые глаза, спросила:
   -- Что ты сказала?
   -- Ты слышала. И, судя по реакции, поняла правильно.
   Девушка издала неопределенный звук, средний между стоном и судорожным сглатыванием.
   -- Ты так и не объяснила, откуда взялась эта гадость. Раньше я ее у тебя не видела.
   Жидкость в чашке вспенилась, как забродивший квас, и сделалась ядовито-лиловой.
   -- Между прочим, эта, как ты ее назвала, гадость сократила мне приступ как минимум на неделю. Я добыла ее из одного растения, которое в его дикорастущем состоянии не рекомендовала бы даже трогать без резиновых перчаток, не то что нюхать. Хорошее средство.
   -- Действительно, хорошее. Особенно в качестве орудия убийства...
   -- Ну ты и зануда! -- фыркнула Лия. -- Дай сюда чашку. И заткни наконец пузырек пробкой, у меня уже глаза слезятся от вони.
   -- Ты серьезно собираешься это выпить? -- недоверчиво уточнила сестра.
   -- Еще как!
   -- Под твою ответственность...
   -- Да хватит уже! -- Лия вернула ей чашку. -- Ты меня в гроб вгонишь своей заботой. Иди отдохни.
   -- Я тебя не оставлю, и не мечтай.
   -- А спать будешь на коврике у двери?
   -- На стуле.
   -- Сказано тебе! -- рявкнула теперь уже мало напоминавшая труп, как то было до приезда Элен, Лия. -- Иди и займи какую-нибудь комнату. Я хочу поспать, а круглосуточное наблюдение мне пока не требуется. Успеется еще. И переоденься во что-нибудь более свободное, а то как бы ворот этого платья тебя не придушил...
   -- Я не взяла с собой вещи.
   -- О господи, поройся в моем гардеробе.
   -- В твой размер я не влезу.
   -- У меня далеко не все платья в обтяжку. Влезешь. Рост у нас одинаковый.
   Элен снова нырнула в шкаф и после непродолжительных поисков выудила оттуда незамысловатое платьице фасона "танковый чехол". Лия вообще-то любила вещи с облегающим верхом, но такие балахоны среди ее одежды тоже попадались.
   -- Я скоро приду.
   Лия не прореагировала. Элен осторожно прикрыла за собой дверь.
   Вернувшись, она застала сестру полулежащей на взбитых подушках, поджав под себя ноги и натянув покрывало до самых подмышек. Ее голова была повернута набок, невидящий немигающий взгляд устремлен на какую-то точку за окном. Лицо Лии, еще недавно живое и подвижное, осунулось и покрылось неестественной бледностью. Морской ветер с воем и скрежетом бился в стеклах.
   -- Как ты? -- Элен несмело оперлась коленом о край кровати.
   "Выключи лампу. Свет глаза режет", -- телепатически попросила Лия.
   -- Так сузь зрачки.
   "Без надобности. Выключи".
   Элен стрельнула взглядом в сторону прикроватного бра, которое тотчас погасло, как задутая свеча.
   -- Зачем ты напрягаешься? Говори по-человечески.
   "Элени, у меня врожденные телепатические способности. Это не стоит мне никаких усилий. По крайней мере, не больше, чем обычная речь".
   Лия наконец соизволила повернуться к ней и оценивающе поглядела на девушку. Свободное платье Элен туго стянула в талии поясом, а длинные рукава закатала до локтей.
   "Так-то лучше. Посиди со мной".
   Элен размашисто шмякнулась на кровать, опершись на согнутые в локтях руки и уместив голову на скрещенных кистях. Короткая прядка светлых волос, выскользнув из узла, свесилась ей на лицо. Девушка машинально сдула ее в сторону.
   -- Ты предпочитаешь помолчать?
   "Нет. Я предпочитаю, чтобы ты мне рассказала, как у тебя дела. Последняя мысленная связь меня не удовлетворила".
   -- Меня, признаться, тоже.
   "Отлично. Раз так, я тебя слушаю".
   -- И о чем тебе поведать?
   "Обо всем".
  
   -- Элен. Я могу вас так называть?
   -- Можете.
   Ее стройная фигура, с узкой, подчеркнутой поясом талией, на фоне горящего в камине огня казалась темной, очень прямой и странно напряженной.
   -- Пожалуйста, расскажите о состоянии... вашей сестры.
   -- Что конкретно вас интересует? Она не умрет. Это я гарантирую. Что еще вы хотите знать?
   -- Уже за это спасибо. Элен... -- Он мягко коснулся ее плеча.
   Девушка стремительным, по-кошачьи плавным движением ушла от его прикосновения, развернулась, автоматически закрываясь, и внезапно застыла. Вытянувшиеся зрачки призрачно блеснули.
   -- Чума на вашу голову! -- раздраженно проговорила она, опуская руки. -- Никогда больше так не делайте. Это может плохо кончиться... для вас.
   -- Хорошо, -- ответил несколько удивленный ее реакцией Рэйн.
   -- О чем вы хотели спросить?
   -- Скажите, чем вызвана ее болезнь.
   Элен страдальчески скривилась и так плюнула в камин, что пламя переменило цвет на тошнотворно-зеленый.
   -- На кой вам это знать?
   Рэйн проницательно посмотрел на нее.
   -- Поверьте, не из простого любопытства.
   -- Ну ладно. Чем вызвана... Да ее же собственной глупостью! Это мое личное, субъективное мнение. Как сестры.
   -- Без подробностей?
   -- Избавьте меня от описания подробностей.
   -- Сколько это будет продолжаться?
   -- Мне бы тоже хотелось знать, -- зло бросила она. Помолчав, добавила: -- Неделю, возможно, две, раз на раз не приходится... Послушайте, не знаю, как вам, а мне наш разговор не доставляет ни малейшего удовольствия.
   -- Как и мне, -- коротко ответил он. -- Но я должен был кое-что прояснить.
   -- У вас больше нет вопросов?
   -- Пожалуй.
   -- Так прекратите меня терзать. Уйдите.
   -- Хорошо.
   У порога он помедлил.
   -- Элен, вы очень любите свою сестру?
   -- Не ваше... А, к черту! Разве не видно? Да, я безумно ее люблю. Она -- мой единственный близкий человек, и я готова пожертвовать ради нее всем, действительно всем. Удовлетворены? Оставьте меня наконец.
   Тихо щелкнул автоматический замок. Элен длинно выругалась.
  
   Темно-синяя вода, сливаясь с горизонтом, уходила в бесконечность. Ночь была безлунной, только изредка в вышине робко помаргивали звезды. Над поверхностью озера (а может быть, моря, не разглядеть) висела слабо фосфоресцирующая мутная пелена тумана, не очень густого, поэтому фигурка скользящей прямо по воде женщины в белом платье просматривалась без труда. От ее головы исходил голубоватый свет, мягкий, но все же ярче тумана.
   Что-то неуловимо изменилось в призрачном ландшафте.
   Волна мрака катилась вслед за светящимся изящным силуэтом, гася бледную молочную мглу сразу позади.
   -- Ли-и-и-я-а! -- Тоскливый окрик всколыхнул влажный воздух.
   Женщина остановилась, обернулась, выбросила вперед руки -- кисти ее взорвались аквамариновым сиянием. Ярким, нестерпимо слепившим глаза. Но не рассеявшим лавину бархатной, затягивающей, как зыбучие пески, тьмы. Аквамариновый ореол с шипением поблек, но тут же вспыхнул с новой силой, ширясь, схлестнулся с грозившей поглотить его темнотой. Вверх взметнулся фейерверк искр.
   И все исчезло: черная волна, фигурка женщины, окруженная аурой света. Только тускло мерцал туман над озерной водой.
   -- Ли-и-я-а-а!
   -- Ш-ш-ш! Тише. Успокойся.
   Элен подскочила, как будто усевшись на кнопку, и шумно вдохнула.
   -- Что с тобой, девочка?
   Над ней склонилась, придерживаясь рукой за стену, обеспокоенная Лия. Ее длинная, перевесившаяся через плечо коса расплелась во время сна и касалась пола.
   -- Почему ты не в кровати? -- с места в карьер спросила Элен.
   -- Потому что ты кричала. Что случилось, ответь наконец?! Я замерзла.
   -- Да ничего не случилось, просто меня посетил его величество Ночной Кошмар. А раз замерзла -- марш под одеяло!
   -- Темнишь, девочка. -- Лия отошла и опустилась на кровать -- у нее кружилась голова. -- Даже в детстве ты никогда не страдала от кошмаров.
   -- Ничего я не темню. Брысь под одеяло, кому сказано! Дождешься, привяжу тебя -- и дело с концом! Я не шучу.
   -- Первый раз вижу, чтобы обычный кошмар давал такие осложнения на головку. -- От голоса Лии веяло усталостью и раздражением. -- Тебе же известно, что связать меня весьма проблематично, если вообще возможно. И вовсе не по причине моей невероятной ловкости.
   -- Известно, известно. Ну правда, совершенно не о чем беспокоиться. Ложись. Не понимаю, кой черт вообще было вставать?
   -- Если другое объяснение тебя не устраивает, так твои вопли мешали мне спать. Потому и встала, чтобы сюда не сбежался весь дом.
   -- Ладно, обещаю -- больше никаких эксцессов. Извини, что разбудила.
   Лия натянула одеяло на голову и отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен. Элен тихонько вздохнула и принялась устраиваться на своем неудобном ложе. Ночевать в другой комнате она категорически отказалась, вариант со стулом тоже был отброшен. В конце концов девушка улеглась прямо на ковер, подложив под голову руку вместо подушки и укрывшись плащом. Не под дверью, правда, как ехидно предполагала Лия, а у шкафа, в двух метрах от кровати. В ответ же на предложение поставить раскладушку или хотя бы бросить на пол матрас Элен недоуменно пожала плечами. Давно привыкнув к походной жизни и спартанским условиям, она могла заснуть где угодно, хоть на гвоздях, хоть на каменной россыпи.
   Блаженно вытянувшись на мягком ворсе (в последние месяцы постелью ей служили, в основном, те самые камни с гвоздями), Элен напряженно размышляла. Спать ей расхотелось, какое там... Ей не дано было видеть будущее, зато девушка обладала поразительной интуицией во всем, что касалось ее сестры. Сон, привидевшийся ей, вряд ли можно было толковать конкретно, скорее всего, здесь скрыта была какая-то аллегория, только уж больно бредовая. Прямо картинка из мистического триллера, впрочем, с такой-то сестрицей... Элен укротила свою язвительную натуру и заставила себя сосредоточиться. Что же вся эта холера значит? Наверняка указание на грозящую опасность, да вот загвоздка -- опасность Лии, при ее профессии, грозила регулярно, и тем не менее кошмары снились далеко не каждую ночь, по правде говоря, такой бред в первый раз привиделся, впору завыть без оглядки от неизвестности.
   Мысли текли беспорядочным потоком, путались, образуя полнейшую мешанину в голове. Чтобы обрести какую-никакую ясность, Элен для начала выругалась про себя, со вкусом, с размахом. Помогло. Но легче не стало. В сознании вспыхнул огонек тревоги. Ну опасность, это ясно, даже до полной кретинки дойдет. Что за опасность, от кого и, главное, когда -- вот в чем вопрос? Каким-то восемнадцатым чувством девушка догадывалась, что дело более чем серьезное. Что ей делать? Предупредить Лию? Так у той нюх похлеще рысьего, неприятности чует за три мили, а Элен особенно нечего ей сообщить, кроме самого факта существования угрозы. Девушка вспомнила свой сон и зябко поежилась. Ну какого дьявола он означает? Ей отчего-то стало вдруг очень душно. Элен сперва не заметила, что по ее лицу текут тихие слезы. "Ох, Лия, моя дорогая сестренка, ты стоишь на краю бездны", -- подумала она. Но разведение сырости еще никогда никому не помогало. Девушка решительным, сердитым жестом вытерла мокрые глаза. "Я подумаю об этом завтра. Как Скарлетт О'Хара". С этой мыслью она провалилась в сон.
  
   В воздухе что-то висело. В прямом смысле. Атмосфера медленно, но неотвратимо накалялась, как вольфрамовая нить в электрической лампочке, и это что-то, чем бы оно ни было, ощущалось вполне материально. А если проще, наблюдалась явно повышенная концентрация какой-то энергии. Какой -- вопрос риторический. Чем или кем все это вызвано -- тоже. Рэйн и Алекс как наиболее восприимчивые к магическому излучению страдали от легкого головокружения и несильной, но утомительной головной боли. На остальных, менее чувствительных к явлениям подобного рода, напряжение отозвалось общей усталостью, апатией и потерей работоспособности. Практически встала текущая работа. Практически -- потому что чувство долга порой перевешивало полное нежелание чем-либо заниматься, но по большей части все просто бесцельно слонялись по комнатам. Правда, Рэйн, на котором лежала куда большая ответственность, усилием воли преодолевая физическое недомогание, пытался помимо всего прочего разобраться в природе свалившегося им как снег на голову явления и пришел к выводу или, правильнее будет сказать, смутно догадывался, что происходящее непонятным образом связано с состоянием Лии, а также с присутствием ее сестры, личности весьма и весьма неординарной.
   Кстати, об Элен. Родственница (или кто там?) Лии, вконец раздерганная, шипя, как обозленная анаконда, недвусмысленно шугала всех, кто пытался к ней обратиться. За больной ухаживала сама, никого в комнату не пускала и предоставлением информации о здоровье Лии тоже себя не утруждала.
   Ночью двадцать седьмого ноября напряжение достигло критической точки. Голова немилосердно трещала теперь уже у всех без исключения, зато вялости и апатии как не бывало. Никто и не думал спать. Во-первых, попробуй усни, если голова разламывается, а во-вторых, всех обуревала прямо лихорадочная жажда деятельности. Люди будто стремились наверстать упущенное.
   Доблестная четверка в полном составе собралась в коридоре второго этажа, неподалеку от спальни Лии, за дверью которой явно что-то происходило.
   -- Оттуда буквально тянет. -- Рэйн, поморщившись от очередного приступа боли, раскаленным обручем охватившей голову, вытянул вперед ладонь и поводил ею из стороны в сторону. -- Неужели никто не чувствует?
   -- Я чувствую. -- Креолка опасливо высунулась из-за его плеча. -- Ты прав, источник находится там. Энергия просто стеной идет. Интересно, что ее генерирует?
   -- Или кто, -- многозначительно поправил глава дома.
   Трое друзей уставились на него.
   -- Думаешь, такое возможно?
   -- Рэчел, -- усмехнулся он. -- Ты достаточно долго работаешь с нами, чтобы понять, что ничего невозможного нет. Лично я давно в этом убедился.
   -- Что за чертовщина там творится? -- занервничал Ник.
   -- Есть только один способ узнать. -- Рэйн не переставал усмехаться, так что это уже больше походило на судорогу.
   -- И кто рискнет?
   -- Я.
   -- Ну нет.
   Рэчел встала перед ним и демонстративно вскинула голову. По правде говоря, иначе у нее не получалось смотреть ему в глаза -- она была на несколько дюймов ниже.
   -- Пойду я. Как самый здравомыслящий человек в вашей помешанной на мистике и прочей жути компании.
   -- Ну давай, -- раздраженно вмешался Ник. -- Еще скажи, что мы не способны здраво рассуждать вообще.
   -- Умолкни, -- коротко бросил ему Рэйн. -- Я согласен. Иди, Рэчел. Об осторожности не напоминаю, ты все знаешь сама. Если что, тебе достаточно лишь крикнуть.
   Молодая женщина зачем-то посмотрела на часы.
   -- Три часа ночи. И какого черта... -- Не договорив, она положила руку на ручку двери и осторожно повернула ее. Было не заперто.
   Рэчел проскользнула в комнату. После освещенного коридора мрак, царивший в ней, казался чуть ли не вселенским. Когда глаза адаптировались к темноте, она разглядела Элен, стоявшую рядом с кроватью, спиной к выходу, слегка наклонившись. Рэчел сделала шаг вперед. Совершенно бесшумно. Тем не менее Элен обернулась так резко, словно у нее за спиной протопало стадо слонов.
   Белое, страшное лицо. Безумные глаза горят, как два живых бриллианта. Рэчел подавилась собственным криком -- жуткое зрелище парализовывало. Элен, со всей очевидностью не контролируя себя, подняла руку со странно сложенными пальцами, и мощная волна психокинетической энергии швырнула молодую женщину на пол. Сестра Лии вновь безразлично отвернулась.
   С трудом продышавшись, Рэчел уцепилась руками то ли за комод, то ли за кресло (разглядывать не было желания) и поднялась. По возможности бесшелестно, на цыпочках двинулась в глубь комнаты. Могла бы не стараться, Элен уже не было до нее никакого дела. Приблизилась к кровати, глянула и обомлела. И как-то сразу простила Элен ее сумасшедшую вспышку. Девушке было от чего помутиться рассудком. Рэчел, которую все это практически не касалось, и то замутило.
   Кризис был ужасен. Лия лежала вытянувшись, пугающе неподвижная. Голова ее запрокинулась назад, и в льющемся в окно слабом свете было отчетливо видно ее лицо. Не бледное. Мертвенное, с огромными черными провалами глазниц. Рэчел сочла бы ее мертвой, если бы не тяжелое прерывистое дыхание, вырывавшееся из груди. Казалось, Лия отвоевывает у болезни каждый вдох, каждую следующую секунду жизни. И наблюдать этот леденящий душу и одновременно завораживающий поединок со смертью было невыносимо болезненно, странно и страшно. И возникающее при этом чувство можно было смело охарактеризовать как благоговейный трепет (ужас?). Будто прикасаешься к чему-то, чего человеку касаться ни в коем случае нельзя. Не для человеческих глаз, не для человеческого понятия. Таинство.
   "О Господи, о чем я думаю!" -- забилось в сознании Рэчел. "Она же умирает, нужно что-то делать. Или уже поздно?" Но как раз делать что-либо она была не в состоянии, обездвиженная, оглушенная зрелищем борьбы со смертью, борьбы, слишком явно обреченной на поражение. Она могла только смотреть. Смотреть, как Элен наклоняется... глубже, ее волосы соскальзывают с плеча. Девушка не обращает на это внимания, что-то шепчет. Молитву, возможно? На груди Лии, под тонкой рубашкой, разгорается призрачно-голубоватое сияние. Элен выкрикивает какое-то слово, сияние на миг вспыхивает ослепляюще, гаснет, тело Лии вздрагивает, изгибается, как от электрического разряда, вновь застывает. Дыхания теперь не слышно.
   Внезапно обрушившаяся тишина давила на плечи. Рэчел, мелко дрожа, обхватила себя руками.
   -- Господи, неужели все? -- прошептала она.
   Элен поправила одеяло, устало выпрямилась.
   -- Да. Теперь действительно все. Все будет в порядке.
   Рэчел подумала, что ослышалась. Но нет, девушка и впрямь словно камень с души сбросила.
   -- Она будет жить?
   -- Конечно. Разве я не утверждала этого с самого начала?
   Ответ на этот вопрос трудно было подобрать.
   -- Вам не следовало сюда приходить. Не следовало это видеть.
   Элен смотрела на нее. Ее глаза потеряли безумное, яркое свечение и только слегка поблескивали в полутьме. Напряжение, давившее на мозг, ослабло, а потом и вовсе исчезло вместе с головной болью.
   -- Да, я знаю, -- прошептала Рэчел. -- Не следовало.
   -- Идите. -- Элен махнула рукой, и дверь от ее движения приоткрылась наполовину. Молодая женщина, все еще дрожа, добрела до выхода, машинально потянула за ручку, захлопывая замок. Остальные трое стояли там же, где она их оставила, чуть ли не в тех же позах. То, что ей показалось вечностью, на самом деле заняло лишь несколько минут.
   -- Что с тобой? Ты какая-то не такая. Что произошло? -- выдала Алекс на одном дыхании.
   Рэчел мотнула головой -- дескать, все в порядке -- и поплелась к себе. Ник хотел ее задержать, но Рэйн остановил его.
   -- Оставь ее, -- тихо сказал он.
   -- Но что там стряслось? Почему она такая заторможенная?
   Рэйн не знал, откуда взялись эти слова, не знал, почему так уверен в их смысле, но все же произнес их:
   -- Потому что сегодня она впервые заглянула в пропасть, имя которой -- безумие.
  
   Прошло несколько дней, и каменные стены старого дома на Эйнджел-Айленде сотрясались от ошеломительного по своему размаху скандала, устроенного Элен своей сестре.
   -- Сколько это еще будет продолжаться? -- не особенно выбирая выражения, орала белокурая чародейка. -- Ну? Скажи мне! Сколько? Доколе ты будешь гробить свое здоровье из-за каких-то призраков? Тебе мало того, что с тобой уже произошло?! Не успокоишься, пока не будет поздно? Себя не жалко, так хоть меня пожалей! Я чуть сама не окочурилась, когда наблюдала за тобой в ту ночь! Наблюдала, искусай меня черти, не в силах ничего сделать, связанная по рукам и ногам! Как будто мало всего прочего! На кой черт мне тогда все мои знания, если я собственную сестру не в состоянии вытащить из пропасти, в которую она с мазохистским упрямством лезет!
   Лия откинулась в кресле, поморщилась, потерла виски.
   -- Тормози, Элени, -- устало сказала она. -- У меня уши вянут от твоих воплей.
   -- Я что, не права?! -- задохнулась от возмущения Элен. -- Нет, скажи, я не права?!
   -- Да будь ты хоть двадцать пять раз правой, зачем так орать?
   -- Потому что по-другому ты не понимаешь! Сколько раз я уже пыталась с тобой нормально поговорить, вправить наконец тебе мозги, а толку-то? Нуль без палочки! Осознай, в конце концов, что хоть ты и бессмертна, но твой организм -- не вечный двигатель, и добром твои фокусы, рано или поздно, не кончатся! Пусть не сейчас, пусть через пару тысяч лет, неважно! Что для таких, как ты, две тысячи лет? Тьфу, миг вечности!
   -- Сделай милость, сбавь тон. Тебя же в открытом море слышно. Или хотя бы язык смени, идиотка. На какой-нибудь редкий, в этом доме пропасть полиглотов.
   Элен удивленно заткнулась, понимая, что сестра права. Удивило ее следующее. Для нее родным языком был русский, для Лии -- древнегреческий, между собой они общались на каком придется, обеим это было все равно, но чаще -- на языках параллельных миров. Удобно -- никто не понимает. Так с какой радости именно сейчас ей потребовался английский?
   -- Ладно, -- сказала она, сбавляя тон и переходя на русский -- самый, по ее мнению, выразительный, когда надо с кем-нибудь полаяться. К тому же русской нормативной и не очень лексикой она владела лучше всего, а так тяжело порой переводить любимые ругательства на иностранный язык! -- Ладно, поговорим, как цивилизованные люди. Только будет ли от этого прок?
   -- Цивилизованные люди? -- усмехнулась Лия. -- Судя по твоему поведению, такое понятие тебе вообще незнакомо. Я сейчас говорю не только о манерах, которые у тебя хромают на обе ноги. Ты действуешь так, что это не соответствует ни твоим хронологическим восемнадцати, ни реальным полутора сотням. В таком возрасте, милая, пора проявлять большую выдержку и хладнокровие. А ты топчешь ногами и кричишь, словно обиженный ребенок. Скандалы мужу будешь закатывать, если таковой появится, а не мне.
   -- Это все, что ты имеешь сказать? -- сухо осведомилась Элен.
   -- Нет, дорогая моя, далеко не все. Выдержка, бог с ней, выдержка придет, но откуда в тебе столько агрессивности по отношению к окружающим? Ведь не от родителей же. И не от меня, я такому тебя не учила.
   -- Ну, знаешь, я была так расстроена, что мне было совершенно не до хороших манер...
   -- Не перебивай, когда я говорю! -- Лия лишь слегка возвысила голос, но столько в нем прозвучало властности и непреклонности, что девушка съежилась. Лия могла, если хотела, придавать голосу такие интонации, что хотелось забиться в самый дальний угол и прикрыть голову руками, -- сказывалась давняя привычка повелевать. И попробуй возрази ей тогда -- мигом окажешься молчаливой и скромной тумбочкой.
   -- Не перебивай, я хочу понять, откуда это в тебе. Может, и впрямь -- моя вина. Мне было три года, когда я впервые взяла в руки оружие -- камень, самодельные дротики. Мне было семь, когда это оружие пришлось применить не в игре, не ради забавы, но защищая свою жизнь, и двенадцать -- когда я в первый раз убила человека, угрожавшего моей матери. Жестокость, насилие, жесткий самоконтроль и волчья философия -- если не ты, то тебя -- были моими спутниками долгие, очень долгие века. Но тебя, -- Лия смотрела на сестру горящими темно-зелеными глазами, казавшимися непомерно большими на узком худом лице, -- тебя, Элени, я воспитывала совсем по-другому. Да, я готовила тебя к профессии далеко не мирного толка. Да, я воспитывала в тебе такие качества, как бесстрашие, холодность, безразличие к смерти и физическим страданиям, жесткость, наконец. Но я всегда старалась не привить тебе склонности к жестокости и агрессии, потому как это могло разом перечеркнуть все мои начинания. Похоже, мои попытки были напрасны. Очень жаль. Надеюсь, ты хотя бы понимаешь грозящую тебе опасность.
   Элен подавленно молчала. Нет, ей было что сказать, она хотела возразить, что Лия сильно преувеличивает, что ее так называемая агрессивность лишь следствие встревоженности и вообще -- реакция на стресс, который в свою очередь вызван ее, Лии, плачевным состоянием здоровья. Все это она могла бы высказать, но... молчала. Потому что ей было страшно. Страшно оттого, что сказанное Лией могло оказаться правдой, несмотря ни на что. И опасность, о которой толковала сестра, она прекрасно сознавала. Грань, отделяющая белое от черного, тонка, так тонка, что в своем стремлении спасти человечество можно и не заметить, как ее перейдешь. Истории известны подобные случаи.
   Спасение человечества. Громкие, выспренние слова. Ну и что, раз в их сути она ничего громкого и тем более возвышенного она не находила. Для нее это была всего лишь работа. Необходимая и, слава богу, не нудная. Спасением человечества многие занимаются, да хоть те же врачи. Или ученые-экологи. Или международные организации. Ну а у них обеих иной профиль, только и всего. Бороться с силами тьмы. Еще один громкий и заезженный термин. Кто-то считает его абстрактным понятием? Вообще выдумкой? Ну-ну. Блаженны верующие. Если б такой юморист денек пожил бы ее, Элен, жизнью, враз убедился бы, что зло вполне материально, а уж проявлений его -- вагон и маленькая тележка. Отсюда вывод: никакой возвышенности, никакой выспренности, только нормальная и, главное, нужная работа. И опасная, кроме всего прочего.
   Не тем, что убьют. Этого Элен, обретшая благодаря Лии бессмертие, могла не опасаться. Но как для врача-психиатра всегда есть реальная угроза уподобиться своим пациентам, так и для Элен, Лии и им подобных существует возможность незаметно пересечь пресловутую грань и встать по другую сторону баррикады. А это уже катастрофа, если такие знания и такая сила сменят окраску. Элен содрогнулась при одной мысли. Какая же огромная ответственность лежит у нее на плечах. И аналогичная, точнее, даже еще большая -- на плечах Лии. Нет, ни в коем случае нельзя сломаться, ведь это будет конец делу всей их жизни...
   Та-ак, далековато что-то они ушли от первоначального предмета разговора. Ну Лия, ну хитрюга! Как ловко, пользуясь своим авторитетом, перевела стрелки, сменила тему! На более важную, спору нет, но и более безопасную. "Нет, дорогая сестрица, -- подумала Элен. -- Я не настроена обсуждать глобальные проблемы. Как-нибудь в другой раз. Пока же..."
   -- ...Ты вообще-то меня слушаешь? -- сухо поинтересовалась Лия.
   -- Ага, слушаю и восхищаюсь. -- Элен обрела почву под ногами и ринулась в контратаку. -- Восхищаюсь твоим умением заговаривать зубы и запугивать. Но меня тебе не запутать. Мы говорили о тебе, не обо мне, и разговор я намерена продолжить. Извини, но для меня это более важно, чем опасность, которая неизвестно, существует ли вообще. Подожди, подожди, -- поспешно добавила она, видя, что Лия собирается что-то возразить. -- Я неправильно выразилась. Скажем, неизвестно, так ли уж близка эта угроза. Несмотря на твои инсинуации, я еще способна мыслить разумно и логично. Итак, мы говорим о тебе.
   Она неторопливо прошлась по комнате, собираясь с мыслями, потом, повернувшись к Лии, остановилась, уперла руки в бока и придала взгляду сверляще-инквизиторское выражение. Лия рассмеялась про себя. Это выражение, как и большинство своих взглядов, жестов и улыбок, Элен позаимствовала у сестры. Вовсе не в насмешку, людям свойственно подражать тем, кого они любят.
   -- Ну, говори. -- Лия тихо, по-доброму, улыбнулась. Юной чародейке, конечно, далековато было до идеала, но она все равно гордилась ею. -- Не тяни кота за хвост. И не изображай немую, я по глазам вижу, тебе ой как много хочется сказать.
   -- Я формулирую, -- не обиделась девушка. -- Раскладываю по полочкам все свои аргументы и предложения, поскольку не хочу, чтобы наш разговор опять уехал в сторону. Пункт первый: прежде всего, я не вижу логики в твоем поведении и взываю к твоему здравому смыслу.
   Лия поудобнее устроилась в кресле, закинула ногу на ногу и с видимым интересом воззрилась на Элен.
   -- Я тоже не каменная, я сама потеряла родителей и понимаю, что смерть близкого человека была для тебя страшным ударом, затем еще замужество твое изрядно подлило масла в огонь. Но посуди сама, это все случилось так давно, даже по твоим меркам. Хватит убиваться!
   -- Ничего ты не понимаешь, -- печально ответила Лия. -- Сроки не играют ни малейшей роли. Важнее то, сколько значили для меня эти люди. Первая любовь... ну, она всегда оставляет след в душе, и я ничем не отличаюсь от обычных женщин. Не перебивай, да, в моем случае след оказался не из самых приятных, но не забывай, что я все-таки не человек и чувствую несколько по-иному. Мое замужество... Девочка, ты представить себе не можешь, чего мне стоило решиться на этот брак! Какую бурю, какой скандал с отцом пришлось выдержать, прежде чем он смирился с моим решением. Потому как, видите ли, по его представлениям, стать любовницей смертного человека -- пожалуйста, сколько угодно, но замуж за него идти -- увольте, немыслимо! Я пять лет мучилась сомнениями, прежде чем ответить "да", но ни разу, слышишь, ни разу за последующие три десятилетия не пожалела об этом. И потом -- тоже. Может, это было ошибкой, но я свои ошибки не вымарываю из памяти, я на них учусь. Да нет, пожалуй, я не считаю свое решение ошибкой. Оно перевернуло всю мою жизнь, но я этому даже рада.
   Элен дернула себя за платиновую прядь.
   -- Да я вовсе не утверждаю, что ты напрасно так поступила. До тебя, похоже, не дошла суть моих рассуждений. Я хочу доказать наконец, что ты изводишь себя зря.
   -- Ты так думаешь? Почему? -- странным голосом спросила Лия.
   -- Да! -- не сдержавшись, снова заорала девушка. -- Я так думаю! Возможно, я действую, как ребенок, но ты ведешь себя, как затюканная недалекая ослица! Потому что ни один паршивый мужик не стоит таких страданий, тем более если он давно в могиле!
   -- Замолчи! Не смей так говорить! Не лезь!.. -- Лия тоже сорвалась на крик, вскочила, но, сраженная головокружением, рухнула обратно в кресло.
   -- Не лезь... -- с обманчивым спокойствием протянула Элен. -- Не лезь, говоришь... -- Глаза ее сузились и полыхнули не хуже ламп дневного света. -- Когда после смерти моих родителей ты ворвалась в мою жизнь и перевернула ее с ног на уши, разве я говорила тебе "не лезь"?
   -- Что ты имеешь в виду, черт подери? -- вырвалось у опешившей от такого резкого перехода Лии.
   -- Только то, что сказала.
   -- Ты... ты жалеешь об этом? -- Она разом стушевалась, поникла. -- В принципе... еще не поздно... отступить. Если хочешь...
   -- Да не жалею я, холера! Просто хочу сказать, что имею кое-какое право вмешиваться в твою жизнь, раз уж когда-то ты вмешалась в мою! -- Элен замолкла, ожидая еще одной вспышки, но Лия только молча кивнула в знак согласия. Она выглядела такой измученной, что девушке стало стыдно.
   -- Пожалуйста, извини меня, -- потупившись, сказала она. -- Я сорвалась, наговорила грубостей. Клянусь, я не хотела тебя оскорбить...
   -- Прекращай мостить дорогу в ад! -- прервала ее сестра. -- Говори по существу.
   -- Запросто, -- заметно оживилась белокурая чародейка. -- Вношу рациональное предложение: ты снимаешь затянувшийся траур и живешь нормальной жизнью. Пойми, Лия, "о мертвом веки вечные нельзя грустить живым"[1].
   Уставившись на свои колени, Лия нервно вертела на пальце обручальное кольцо. Глубокий, чистой воды изумруд ловил дневной свет, разбрызгивая вокруг себя радужно-зеленые розблески. Некоторое время она молча следила за игрой оттенков.
   -- Думаешь, я не пыталась? -- с трудом вымолвила она наконец. -- Думаешь, не говорила себе всего этого? Ты права, отказывая мне в логике. Логики здесь нет. Есть лишь жуткое, разъедающее хуже кислоты осознание пустоты в душе, пустоты, которую заполнить уже невозможно. Права ты, говоря, что никто не стоит таких мучений. У меня хватает мужества признать это. А траур я уже давно ношу по себе, по развеявшимся надеждам молодости. Не оригинально? Пусть. По рассыпавшимся иллюзиям того, что я смогу прожить нормальную человеческую жизнь, только очень долгую, нормально выйти замуж, нормально иметь детей, не родных, так приемных, меня это никогда не волновало. Но я ошиблась, Элени. Нормальную жизнь, человеческую жизнь я оставила, когда мне исполнилось пятнадцать, вместе с именем, данным мне при рождении... Что ты там говорила о пунктах?
   -- Пункт второй: ты выходишь замуж вторично за кого-нибудь из твоей касты.
   Лия передернула острыми плечами.
   -- Нереально. Не за кого, да и, в сущности, незачем.
   -- Ну ладно. А как ты смотришь на то, чтобы завести ребенка? Родного, не приемного?
   -- Ты что, с катушек слетела? Объясняю по твоим излюбленным пунктам: во-первых, я дала обет целомудрия. И не делай томные глаза, для меня это было и остается важным. Во-вторых, даже если бы я наступила на горло своим принципам... Дорогая, ты не забыла, сколько мне лет?
   -- Я думала, возраст не имеет значения...
   -- Имеет, Элени, еще как имеет. Ты правильно заметила, мой организм не вечный двигатель. Я очень сильно сомневаюсь, что вообще могу иметь детей, а проверять нет охоты. Наконец, в-третьих (хотя первых двух причин, на мой взгляд, вполне достаточно, чтобы твоя душенька была спокойна, назову еще одну). Как, по-твоему, при моей беспокойной кочевой жизни я могу повесить себе на шею младенца? Не говоря уже о беременности и сопутствующих ей неприятностях. Хватит, или еще чего добавить?
   -- Хватит, ты меня убедила. Но идеи свои я еще не исчерпала. Пункт третий: ты как-то говорила, что могла бы перейти на другой уровень существования и мышления, и это решило бы твои проблемы.
   -- Полагаешь, я не рассматривала этот вариант? Одни проблемы бы решились, но какой ценой? Возник бы с десяток других. Знаешь, что означает перейти на другой уровень? Прежде всего, отбросить все человеческое. Абсолютно все, понимаешь? Чувствовать, мыслить и действовать совсем по-иному. Сейчас человеческое начало еще сильно во мне, происхождение так просто в угол не задвинешь, и я принимаю близко к сердцу людские проблемы. Да что там говорить, именно оно, это начало, и заставило меня выбрать такой жизненный путь, такую цель. Но, если я преодолею барьер, все то, чему я себя посвятила, станет мне безразлично. Появятся иные, более глобальные вопросы, требующие решения, иные мысли, иные чувства. А, это я уже говорила. И ты считаешь, мне легко будет перечеркнуть, бросить на произвол судьбы дело моей жизни? -- Лия с силой стукнула кулаком по подлокотнику. -- Кроме того, родственные, дружеские и другие связи также перестанут играть для меня какую-либо роль. Мне уже не будет до них дела. Об этом ты думала? Да, я готова к переходу, но я никогда не совершу его, потому что не хочу. Не хочу наплевать на то, что было смыслом моего существования многие тысячелетия. Чего бы мне ни стоило это решение.
   Лия замолчала, вытерла вспотевший от напряжения и слабости лоб, добавила:
   -- Как видишь, все твои предложения неприемлемы. Но, может быть, есть что-нибудь еще?
   Элен угрюмо отвернулась.
   -- Элайна...
   Девушка заметно вздрогнула. Лия произнесла ее имя, четко выговаривая каждую букву, а не редуцируя половину звуков, как это принято в английском языке. Делала она так очень редко, предпочитая называть ее ласковым уменьшительным.
   -- Элайна, посмотри на меня.
   Элен медленно подняла голову. На ее бледных, без кровинки, щеках серебром отсвечивали тонкие струйки.
   -- Почему ты так жестока со мной? -- необыкновенно тихо, но отчетливо прошептала она.
   -- Иди ко мне.
   Девушка плавно опустилась на пол рядом с сестрой, уткнула мокрое лицо в ее колени, обтянутые мягким кашемиром. Лия с нежностью погладила ее по голове, помедлив, наклонилась, поцеловала белокурую макушку.
   -- Не плачь, девочка.
   -- А я и не плачу, -- вскинулась юная чародейка. -- Я просто... взмокла вся, как мышь под метлой, пока ты меня отчитывала.
   Лия незаметно вздохнула, затем улыбнулась.
   -- Ну вылитая я. Такая же гордая и упрямая. Н-да, в твоем возрасте я тоже уже избегала плакать на людях.
   -- Ты... снова меняешь тему.
   -- Разве? Нет, девочка моя, с той темой мы покончили. Я объяснила тебе мою позицию.
   -- Значит, проблема остается нерешенной, -- мрачно констатировала Элен.
   -- Значит, остается. Видишь ли, не уверена, что существует приемлемое ее решение. Пусть все будет так, как есть. Пока. Дальше посмотрим. Но это не все, о чем я хочу поговорить. Встань с пола, здесь дует.
   Девушка недолго думая примостилась на подлокотнике кресла, подтянув колени к груди. Ужасно неудобная поза, учитывая тот факт, что подлокотник был не шире четырех дюймов, но Элен она почему-то устраивала.
   -- Я слушаю.
   Взгляд Лии, казалось, изучал ее с головы до ног.
   -- В чем дело? -- занервничала девушка. -- Ты как будто в первый раз меня увидела.
   -- Элайна Даэриль, -- задумчиво протянула Лия. -- Ведь так, по-моему, тебя прозвали? Любопытно. Очень любопытно. "Темное сияние". За что тебя так окрестили?
   -- Да кто их разберет? -- отмахнулась Элен. -- И вообще, какая разница? Твое прозвище тоже большого смысла не имеет. Что в этом любопытного?
   -- Кое-что есть.
   -- Ну хорошо, о каком деле ты говорила? Что, мое прозвище имеет к нему отношение?
   -- Возможно, -- задумчиво сказала Лия. -- Помнишь, ты рассказала мне о письме? Я его получила.
   -- Да? И о чем там речь?
   -- Прочти сама. Язык ты знаешь. -- Лия выудила из складок юбки голубоватый конверт и протянула сестре. Та не спеша развернула письмо, пробежала глазами строчки.
   -- Но ты же не поедешь туда! -- воскликнула она. -- Ты еще не в состоянии...
   -- Знаю. Верховая езда меня доконает. Поэтому поедешь ты.
   -- Я?! Ой! -- От удивления забыв о равновесии, Элен резко покачнулась и едва не свалилась с подлокотника.
   -- Осторожней. Как думаешь, справишься?
   -- Конечно. Но меня ведь там не знают.
   -- Ну так узнают, -- фыркнула Лия. -- Да не волнуйся, напишу тебе рекомендательное письмо.
   -- Когда отправляться?
   -- О, это в тебе тоже от меня! -- удовлетворенно заключила Лия. -- Без проволочек переходишь к делу. Отправишься не сразу, а через несколько дней. Мне надо тебя просветить касательно тамошней обстановки. Не бойся дурного приема, меня там любят.
   -- Не сомневаюсь. Но я не ты.
   -- Ты моя сестра. На первый раз этого достаточно. А там уж... Постарайся завоевать уважение. Думаю, у тебя получится. Сейчас иди. Наш разговор меня порядочно вымотал, и я хочу отдохнуть.
   -- Тебе ничего не нужно?
   -- Нет, спасибо. Иди, девочка.
   Элен направилась к выходу, на ходу разглаживая помявшееся платье и завязывая волосы в узел. Но Лия все-таки окликнула ее еще раз.
   -- Элени.
   -- А?
   -- Ты здорово придумала с активизацией моего амулета. В той ситуации это был наилучший выход.
   -- Это был единственный выход, -- мрачно поправила девушка. -- Жалко только, что он не пришел мне в голову раньше. Отдыхай.
  
   -- О Господи, а это еще зачем?
   Элен всплеснула руками, встала, прошлась по комнате, развернулась на каблуках, взвихривая длинные широкие юбки, снова села. Она опять была затянута в свое глухое синее платье, строгий фасон и темный оттенок которого, впрочем, замечательно сочетались с чистыми, четкими линиями не тронутого косметикой лица и очень светлыми волосами, заплетенными в косу.
   -- Ради всего святого, объясни! А то у меня голова идет кругом.
   -- Так принято, -- терпеливо сказала Лия. -- Что тут объяснять? Обычай есть обычай. Послушай меня, я ведь плохого не посоветую.
   -- Я чародейка, а не певица на гастролях! С чего ты взяла, что мне придется петь? Идиотизм какой-то!
   -- Так принято, -- повторила Лия. -- Эльфы -- очень музыкальный народ и почти всегда предлагают гостям что-нибудь исполнить. Во всяком случае, тебе-то уж точно предложат.
   -- С какой радости?
   -- Хотя бы с той, что ты моя сестра.
   -- Не вижу связи.
   -- А ты подумай. Головой, а не иным местом.
   -- А! -- наконец сообразила девушка. -- Ну и логика, холера! Этот Фаррайл на полном серьезе полагает, что музыкальные способности -- у нас семейное?
   -- Что здесь такого? Ведь они же у тебя есть, эти способности, и весьма неплохие.
   -- Куда мне до тебя! Я буду иметь бледный вид.
   -- Твой вид будет еще бледнее, если ты не потренируешься хоть немного. К сожалению, лютни у меня с собой нет. Ну ничего, не страшно, кто-нибудь обязательно подыграет. В крайнем случае, споешь a cappella.
   -- Раньше ты не могла вспомнить? -- жалобно простонала Элен. -- Именно в день отъезда?
   -- Имею я право на старческий склероз в моем-то возрасте? -- риторически вопросила Лия. Девушка вяло фыркнула. -- Поедешь ближе к вечеру, время есть. Кстати сказать, это будет отличный способ завоевать их симпатию. Так что постарайся не ударить в грязь лицом.
   -- Зверюга! -- заворчала Элен, однако последний довод заставил ее сдаться. -- Ладно, где я тут видела рояль? Чур, ты аккомпанируешь!
   Они спустились в гостиную. Проходя мимо большого зеркала, Лия чуть задержалась, чтобы бросить взгляд на свой внешний вид. Результат был неутешительный.
   Не верьте тем писателям, чьи героини в болезни и смерти остаются писаными красавицами. Чушь все это. Двухнедельный приступ лихорадки никого не красит. У Лии обычно не было причин жаловаться на свою внешность, но пока она выглядела, как простудившаяся смерть, а уж фигура смело могла бы служить анатомическим пособием. Вдобавок платье было выбрано не слишком удачно -- в другое время его глубокий фиолетовый цвет выгодно оттенял бледную кожу и сочные, яркие цвета волос и глаз, но сейчас лишь придавал лицу нездоровую желтизну. Лия вздохнула -- у нее не было выбора. Фиолетовое платье было самым теплым из всех ее нарядов, и то пришлось сверху накинуть шаль.
   Элен обернулась, ожидая ее, мигом просекла ситуацию и изрекла:
   -- Самокритика, даже здоровая, не способствует улучшению настроения. Кончай есть себя поедом, мы идем или нет?
   -- Пошли. -- Лия стянула концы шали на груди.
   В гостиной девушка решительно заявила:
   -- Я играть не стану.
   -- Почему так?
   -- Потому что последний раз я садилась за рояль лет... дай подумать... тридцать назад. Мне жалко инструмент и твои уши. Свои, кстати, тоже жалко.
   -- Ты преувеличиваешь, -- с сомнением сказала Лия, но за рояль все-таки села. -- Ох, руки не разыграны, пальцы ослабли, тот еще из меня аккомпаниатор.
   -- Не кокетничай. Разыграйся.
   Лия подумала-подумала, несколько раз сжала и разжала пальцы, покрутила кистями рук да ка-ак с места в карьер рванула в темпе presto. Клавиши чуть не задымились. Элен восхищенно прищелкнула языком.
   -- Ну вот, а притворялась сироткой Марысей. Да мне в жизни так не сыграть.
   Лия сбилась на середине такта, перекидывая кисть с первого на пятый палец, шипя, выругалась, встряхнула руками.
   -- Хоть ладони согрелись, и то хорошо, -- недовольно проговорила она.
   -- Ой, ну не смеши. Многие пианисты душу бы дьяволу продали за такой талант. По-моему, ты малость ошиблась с профессией.
   -- Действительно, самую малость. -- Сестры переглянулись и дружно прыснули.
   -- Ну и что ты хочешь от меня услышать?
   -- Что-нибудь местное. В смысле, тамошнее. Помнишь хоть?
   -- Довольно смутно. Не исключено, тебе придется подсказывать слова. О, ч-че-ерт!
   -- Что еще такое? -- нахмурилась Лия в ответ на столь эмоциональное восклицание.
   -- Нет, нет, нет и еще раз нет! Я кое о чем забыла. Еще раз я на эти вокальные Эвересты и Монбланы не полезу! Тебе хорошо, у тебя диапазон до ультразвука включительно, а я не желаю сорвать голос!
   -- Тьфу, дурочка, пой на октаву ниже. Слова подскажу. И больше никаких отговорок.
   Лия проиграла вступление, начала основную тему. Баллада была медленной, плавной, протяжной и особой беглости от исполнителя не требовала. Собственно, изначально мелодия была написана для лютни, но Лия ее творчески переработала и переложила для фортепиано.
   Элен запела негромко, с оглядкой, боясь сфальшивить. Голос ее, не отличавшийся широким диапазоном, но все же глубокий и довольно выразительный, поначалу, на особо сложных трелях, делался ломким, но затем девушка осмелела и выдала изумительную по эмоциональной силе кульминацию. Слова, между прочим, подсказывать не потребовалось.
   -- Вроде ничего получилось, -- задумчиво проговорила Элен. -- Слушай, давай дуэтом, а?
   -- Не собьешься?
   -- Вот и проверим заодно, не разучилась ли я петь вторым голосом.
   Не разучилась, хотя девушка честно себе призналась, что бывало и получше.
   Идиллию спонтанного концерта нарушил заглянувший в гостиную Ник.
   -- А, это вы здесь, -- слегка удивился он. -- Я думал... Что тут у вас...
   -- Несанкционированное выступление солистов театра Ла Скала, -- не дав ему договорить, язвительно сообщила Элен.
   -- Я помешал? -- несколько запоздало поинтересовался молодой человек. -- Извините. -- И вдруг ни с того, ни с сего добавил: -- Я думал, это Алекс опять магнитофон на полную громкость врубила.
   -- Мы постараемся потише, -- вежливо сказала Лия. -- Закрой дверь.
   Когда изумленный Ник ретировался, сестрицы некоторое время хихикали в унисон, заговорщицки глядя друг на друга. Первой опомнилась Лия.
   -- Уф! -- глубоко вдохнула она. -- Ну и язва ты, солнышко. Зачем так сразу, изо всех орудий?
   Элен пыталась успокоиться, но уголки ее губ постоянно разъезжались в разные стороны.
   -- А чтобы, хи-хи, дурацких вопросов, хи, не задавал! Еще бы спросил, что мы тут делаем! Ух, умора! Тигров дрессируем! Давненько я так не веселилась!
   -- Да угомонись ты, хохотушка! Еще парочку баллад, и я от тебя отстану.
   -- Уговорила, но задушевно-могильное выражение лица не гарантирую.
   -- Какое?! -- аж обернулась Лия.
   -- Что поделать, -- развела руками девушка, -- если все эти баллады, в основном, про несчастную любовь с летальным исходом.
   -- Ох, вот только там не ляпни что-нибудь подобное. Не поймут.
   -- Обидятся?
   -- Просто не поймут, как над этим можно смеяться. Следи за речью.
   -- Похоже, это обещает быть самым сложным, -- буркнула юная чародейка.
   Она с мученическим (несмотря на предупреждение) видом пропела еще две баллады, после чего Лия объявила:
   -- Прогресс очевиден. А теперь -- брысь наверх собираться.
   -- Что там собираться, можно подумать, у меня прорва вещей.
   -- Какие есть -- те наверху. Брысь!
   Элен послушно порхнула к двери, подумала, показала сестре язык и смылась, не увидев уже, как Лия весело хохочет, согнувшись в три погибели.
   Она появилась вновь минут через пятнадцать, закутанная в плащ, высокая, прямая, деловитая. Посередине высокого лба тускло поблескивал узкий серебряный обруч. Мягко мерцали серо-голубые глаза. И вся ее фигурка, казалось, излучала свой собственный легкий свет.
   -- Готова? -- тихо спросила Лия. -- Тогда пошли.
   Они вышли в просторный, пока не освещенный холл. Каблуки обеих женщин тонко, гулко застучали по мраморным плитам пола. Лия остановилась. Элен огляделась, словно оказавшись здесь в первый раз.
   -- Не дом, музей какой-то, -- проговорила она. -- И тишина эта церковная, чтобы не сказать могильная. Как тут можно жить? Я, вообще-то, не страдаю клаустрофобией, да и помещение вроде просторное, но...
   -- Элени, -- прервала Лия. -- Здесь половина предметов имеет магическую ауру, которая и давит тебе на психику. Мне тоже давит, но я же не жалуюсь.
   -- Ну я и говорю, жуть. Хотя красиво по-своему. Кстати, ты что-то ни словечка не обронила насчет средства передвижения. Телепортируешь меня или как?
   -- Или как. Нет у меня достаточно сил, чтобы раскрыть нормальный портал. А ты даже не пробуй, ты ведь там не была. Попадешь еще к черту на кулички. Поедешь дедовским способом, на лошади. Но пока... Оружие есть или дать свое?
   -- Ты надо мной смеешься, что ли? -- Элен отвела в сторону край плаща, приоткрывая висящий на поясе кинжал. Мечи она считала слишком громоздкими, да и при ходьбе мешают. -- С оружием я не расстаюсь лет с тринадцати. Закончила инвентаризацию? Да, а письмо?..
   -- Помню, написала. Вот оно.
   Элен спрятала на груди маленький конверт, запечатанный личной печатью Лии.
   -- Но письмо доставишь строго по адресу, а вот чтобы лишних вопросов не задавали, возьми-ка... -- Лия расстегнула замочек цепочки и протянула сестре свой амулет. Прозрачный белый камень, вписанный в тонкую обсидиановую окружность, легко подрагивал, покачиваясь.
   -- Зачем, у меня свой почти такой же.
   -- Вот именно что почти. Второго такого нет. А камень этот у меня еще один есть.
   -- Все равно не вижу смысла. Прицепятся, так отобьюсь. Подумаешь, не в первый раз.
   -- Ты отобьешься... -- фыркнула Лия. -- Хоронить будет нечего, только брызги. Или сгоряча в домашних зверушек перекинешь. Нет уж, мне политические осложнения без надобности. Зато амулет этот там каждая собака знает.
   -- Ладно, давай. Но ты точно обойдешься?
   -- Отдашь при случае. Или перешлешь. В замке можешь без опаски пользоваться магией, он экранирован. Так, кажется, все.
   Начинающийся зимний вечер дохнул на них терпко-свежим морским ветром. Светло-голубое небо в вышине заметно лиловело. На западе над горизонтом висело бледно-желтое, уже не яркое солнце.
   Лия издала сложный, модулированный свист -- пронзительный, аж деревья пригнулись. Материализовавшись словно бы из ниоткуда, к ним рысью приблизилась изумительная молочно-белая лошадь. Изящная серебряная упряжь переливалась изумрудами и аметистами, но седла на ней не было -- верная подруга Лии по-прежнему его не выносила, хотя скрепя сердце позволила надеть на себя уздечку.
   -- Ты что, всегда ее с собой таскаешь?
   -- Конечно, нет, просто Итиль владеет искусством межпространственного перехода.
   -- Как думаешь, я понравлюсь этой зверюге?
   -- А ты попробуй сесть, -- ухмыльнулась Лия. -- Сразу узнаем. В крайнем случае... ты что, никогда с лошади не падала?
   -- Ага, только сломанных ребер мне не хватало для полного счастья. Ладно, шутки в сторону.
   Итиль счастливо ткнулась точеной мордой в подставленную ладонь Лии. Молодая женщина что-то ласково зашептала ей. Лошадь покосилась умными фиалковыми глазами в сторону Элен, фыркнула и, горделиво ступая, немного отошла. Девушка легко и нежно провела рукой по серебристой гриве, ворча под нос:
   -- Холера, сама-то без седла обожает ездить, а мне каково? Веселый полет кверху тормашками меня не прельщает. Ну, с богом!
   Элен оглянулась на едва заметно улыбающуюся Лию, напряглась и ловким прыжком вскочила на молочно светящуюся спину Итиль, рванула поводья, вздыбливая лошадь. Ветер ударил ей в лицо, всколыхнул плащ у нее за спиной, запутался в длинных волосах.
   -- Eldamar! -- звонко раскатился в воздухе древний клич. Одновременно девушка вскинула руку, посылая в небо россыпь разноцветных огоньков, и сорвалась с места серебряной стрелой. Впереди, между небом и землей, разгоралась опалово-радужная окружность, подсвеченная последними солнечными лучами.
   -- Valarian te en'leann, Elaine Daeril! Namyrien! -- крикнула ей вслед Лия.
   -- Yss'aereil, Elendiel! -- донеслись до нее сквозь шелест ветра ответные слова прощания. Белая лошадь с фигуркой застывшей в полуобороте девушки на спине прыгнула, растворяясь в слепящем ореоле портала.
   Солнце скользнуло за верхушки деревьев. Резко похолодало, прозрачный воздух затемнили клубы лиловато-серой, как шаль Лии, дымки. Молодая женщина, не обращая внимания на рвущие одежду порывы ветра, долго стояла, устремив немигающие глаза на то место, где погас овал межпространственного перехода. Только когда в небе загорелись первые бледные звезды, она повернулась и вошла в дом.
  
   Алекс отпила глоток молока, облизнулась, поставила стакан на стол и продолжила стряхивать пыль и мелкий мусор с непонятного предмета, лежавшего перед ней. Непонятного, потому что определить его первоначальную форму и материал под слоем окаменевшей вековой грязи было невозможно. Грязь же с достойным лучшего применения упорством счищаться не желала, и за два часа работы креолке удалось освободить от нее участок размером два на три дюйма, чего для полной идентификации экспоната было явно недостаточно. Рентгенографический анализ показал лишь, что предмет был относительно большим, плоским, закругленных очертаний и (предположительно) металлическим. В целом, это походило на щит, но с тем же успехом могло оказаться и большой обеденной тарелкой.
   Алекс осторожно стукнула по резцу, отколупав еще кусочек каменного мусора, смахнула его и, не удовлетворившись результатом, подула на освободившееся место. Внезапно ей показалось, что на "тарелке" проступает какой-то рельеф. Молодая женщина медленно провела по нему пальцем, пытаясь угадать, что же это такое, потянулась за яблоком, с хрустом отгрызла сразу половину и, меланхолично жуя, продолжила размышлять.
   -- Чем занимаешься? -- раздался у нее над ухом веселый голос.
   Алекс вздрогнула, едва не подавившись, проглотила остаток яблока и ответила:
   -- Вот, пытаюсь определить, что представляет собой это непонятно что.
   -- И как, успешно?
   -- Пока не очень. Тут такой толстый слой известняка...
   -- Н-да, -- протянул Ник. -- Больше всего это похоже на здоровенный булыжник.
   Алекс схватила кисточку и принялась лихорадочно обметать очищенный кусок.
   -- Булыжник и есть. Но вроде бы здесь проступает какой-то узор, возможно, надпись... Посмотри.
   Но Ник смотрел не на узор -- он во все глаза уставился на руки креолки. После чего расхохотался, потому что в пальцах Алекс крутила кисточку для нанесения пудры.
   Молодая женщина возмущенно вскинулась, потом проследила за его взглядом и сказала:
   -- Не смейся, знаешь, какая удобная штука!
   -- Ну ты даешь! -- веселился Ник. -- Может, тебе помазок для бритья одолжить?
   -- А я и не подозревала о наличии этого предмета в твоем обиходе! -- ехидно парировала она, намекая на его вечную небритость.
   -- Туше! -- Он, ухмыляясь, поднял руки. -- Кстати, ты в курсе, что послезавтра мы все идем на вечеринку?
   Алекс от удивления прикусила рукоятку кисточки.
   -- Какую еще вечеринку? У нас работы на три фута выше головы! А завтра должна прийти посылка с перуанских раскопок. Когда мы все это будем разгребать?
   Ник оглядел завал на ее столе и с сомнением покачал головой.
   -- Не знаю, скорее всего, ночью. Да и что тут такого? Не в первый раз.
   -- Не в первый, но мне хотелось бы знать, когда я смогу наконец выспаться. -- Она угрюмо уставилась на расчищенный кусок "тарелки", как будто собиралась просверлить его взглядом. -- И все-таки почему нам обязательно нужно быть на этом вечере в полном составе?
   -- Спроси что полегче. Дерек выразился как-то невразумительно. Вроде бы это связано с работой.
   -- Уж конечно, не с развлечениями. Другого я от него и не ожидала.
   -- Чего именно ты не ожидала от меня, Алекс? -- поинтересовался глава дома, входя в комнату. За ним следовала Лия. Похоже было, что они недавно яростно дискутировали, потому что у обычно бледной Лии раскраснелось лицо, а Рэйн выглядел слегка взъерошенным.
   -- Ты как раз вовремя. Объясни, что за вечеринку мы должны послезавтра посетить?
   -- Вечеринку? -- изумился он. -- Надо же так выразиться! Послезавтра в Сан-Франциско будет проходить конференция по европейскому искусству позднего средневековья. После нее ожидается банкет. Вот и все. Кстати, я говорил о ней еще месяц назад, не понимаю, почему ты так удивлена.
   -- Месяц?! Господи, да я заработалась настолько, что по утрам не могу вспомнить своего имени!
   -- Отдохни.
   Алекс выразительно глянула на него, но промолчала.
   -- Еще есть вопросы? Если да, лучше задавай их сейчас.
   -- Скажи, на этой конференции действительно необходимо присутствие всех пятерых?
   -- Да, -- отрезал он. -- К тому же там будет не только наш дом. И никаких отговорок, Алекс.
   Алекс пробурчала несколько слов, среди которых ясно слышалось прилагательное "чертов". Испытывая непреодолимое желание сорвать на ком-нибудь раздражение, она напустилась на Ника (с главой дома у нее этот номер не прошел бы, тот просто-напросто игнорировал ее шпильки).
   -- Не мог сказать по-человечески? Совсем мне голову заморочил!
   -- Я не знал!
   -- Ну конечно.
   Нику нечего было возразить, но он не упустил случая сказать ей колкость.
   -- Когда будешь одеваться, сделай милость, не возись так долго. В прошлый раз мы из-за тебя чуть не опоздали.
   Алекс с нехорошей улыбкой потянулась к стоявшей неподалеку керамической вазе.
   -- Византийская работа, двенадцатый век, у тебя совесть есть?! -- раздался возмущенный возглас Лии. -- Если тебе непременно нужно оружие, я схожу на кухню за сковородкой.
   -- Двое на одного -- это нечестно! -- возопил Ник.
   -- Почему двое? -- спокойно возразила Лия. -- Я против тебя ничего не имею.
   -- Я подразумевал Алекс и сковородку.
   -- Нет, все-таки я чем-нибудь в него брошу, -- мечтательно сказала креолка.
   Лия повернулась к Дереку.
   -- Как они еще всю мебель в доме не расколотили?
   Глава дома индифферентно пожал плечами.
   -- Сам удивляюсь.
   Алекс, осознав комичность, если не нелепость ситуации, не выдержала и захихикала. Ник наконец переключил свое внимание и теперь незаметно, но внимательно и отчего-то со смутной тревогой наблюдал за Лией. Его давно поражали пружинистая мягкость и какая-то филигранная выверенность ее движений. Это могли быть движения спортсменки. Или танцовщицы. Или... Нику, бывшему солдату спецназа, доводилось встречать людей, которые так двигались. Эти люди были профессионалами рукопашного боя. Не то чтобы он мог поклясться, да и Лия никогда словом об этом не обмолвилась, но появившиеся у него подозрения окрепли. Подозрения, которые в случае их подтверждения имели бы очень серьезные последствия. Слишком многое скрывала эта женщина...
   -- Можно мне тоже задать вопрос? -- не замечая, что является объектом пристального наблюдения, осведомилась Лия.
   -- Я тебя слушаю.
   -- Собственно, на него мне скорее ответит Алекс. Что на себя надевать?
   Креолка перестала смеяться и сообщила:
   -- Если ожидается банкет, вечернее платье будет в самый раз. У тебя оно есть?
   -- Да, разумеется.
   Молодая женщина задумчиво оглядела ее и добавила:
   -- Прими добрый совет. Не распускай волосы.
   -- Господи, почему? -- озадаченно вымолвила Лия.
   -- Ну, ты же не хочешь, чтобы приглашенные дамы повыпрыгивали из окна от зависти.
   -- Интересная мысль. -- Она качнула головой. -- Вообще-то, чья бы корова мычала...
   Алекс смущенно попыталась пригладить свою буйную шевелюру. При попытке ее расчесать ломались все расчески, кроме самых редкозубых.
   -- Косметику и драгоценности обсудите потом, -- предупредил дальнейшую дискуссию Рэйн. -- Алекс, покажи, что тебе удалось сделать.
  
   Ник в десятый раз за последние пять минут глянул на часы.
   -- Что можно делать столько времени? Это ведь научная конференция, а не первое свидание!
   -- Какая, в сущности, тебе разница? Мы не опаздываем.
   -- На самом деле никакой. Просто интересно. Никогда не мог понять женщин.
   -- В таком случае прими все как должное.
   -- Это из твоего жизненного опыта?
   Рэйн не счел нужным отвечать.
   Послышалось шуршание ткани. Ник обернулся.
   -- Ох! -- только и смог выдохнуть он.
   В холл ожившей картиной начала девятнадцатого века ступила Лия.
   Ее платье из кремового бархата, пронизанного золотыми нитями, с завышенной линией талии, мягко обволакивало фигуру, лишь намекая на ее очертания. Под грудью оно было перехвачено золотистой атласной лентой, расшитой топазами, яркими цитринами и мелкими жемчужинами. Вопреки обыкновению платье было декольтировано, и в вырезе, слегка прикрытом кружевами цвета слоновой кости, сверкало ожерелье из золотистого жемчуга, с которого свисала бриллиантовая капля густо-лимонного цвета чуть ли не в дюйм размером.
   Совету Алекс Лия вняла, и ее прическа представляла собой сложную конструкцию из хитроумно переплетенных локонов, мелких косичек и тонких золотых цепочек.
   -- Полагаю, бессмысленно спрашивать, настоящий ли это камень?
   Единственным обстоятельством, извиняющим этот бестактный вопрос, было то, что молодой человек пребывал в состоянии глубокой ошарашенности.
   -- Я не ношу бижутерию, -- с очаровательной надменностью потомственной аристократки ответствовала Лия.
   Ник помотал головой, чтобы прийти в себя.
   Буквально через минуту к ним присоединились Алекс в темно-красном атласе, с оправленным в золото рубиновым кулоном, спускающимся на грудь, и Рэчел -- как обычно, в черном, узком и коротком платье, высоко открывающем ноги. Следует признать, там было что открывать. Ее шею в несколько рядов обвивала нитка жемчуга.
   Когда три женщины встали рядом, Ник заметил вполне добродушно:
   -- По-моему, у приглашенных дам все-таки есть шанс выпрыгнуть из окна, ты не находишь, Дерек?
   Глава дома отозвался со спокойной улыбкой:
   -- Я бы сказал, мы определенно рискуем приобрести множество завистников.
  
   -- ...Сегодня, благодаря исследованиям нескольких поколений медиевистов, средневековая культура предстает перед нами многими своими ликами. Крайний аскетизм и жизнеутверждающее народное мироощущение, мистическая экзальтация и логический рационализм, устремленность к абсолюту и страстная любовь к конкретной, видовой стороне бытия причудливо и в то же время органично соединяются в ней, подчиняясь законам эстетики, отличным от таковых в античном и новом времени, утверждающим систему ценностей, присущую именно средневековью. При всем разнообразии средневековая культура, исполненная внутренних противоречий, знавшая взлеты и падения, образует ансамбль, идейную, духовную и художественную целостность, которая определялась, прежде всего, единством исторической реальности, лежавшей в ее основании. Благодарю за внимание[2].
   Полная, похожая на оперную певицу лекторша, обвешанная золотом, как рождественская елка гирляндами, с шумом захлопнула увесистую папку, вытерла лицо платком и, заученно улыбаясь, сошла с трибуны.
   -- Я думал, она никогда не закончит, -- шепнул Ник Лии, изображая бурные аплодисменты. -- Слыхал я много нудных лекций, но эта... Все слова по отдельности вроде понятны, но вместе хоть убей не складываются. Ты не согласна?
   -- Не знаю. На мой взгляд, она выражалась нормальной научной заумью, ничего из ряда вон выходящего. Можешь успокоиться, это последнее выступление.
   -- Отлично. Я умираю с голоду.
   -- Зря рассчитываешь на хороший ужин. Дома надо было есть.
   -- Черт с ним, лишь бы выпивка была пристойная.
   -- Ты же не в ресторане. Интересно, хоть одно слово из того, что здесь говорилось, дошло до твоего сознания?
   -- Напрасно ты думаешь, что я не слушал. Ну, если говорить конкретно, мне показалось занимательным исследование "Романа о Лисе".
   -- Оно и впрямь любопытно, но только если "Роман о Лисе" относится к позднему средневековью, то я -- Матильда Нормандская. Это же тринадцатый век! И уж вовсе никуда не годились рассуждения на тему "Смерти Артура" сэра Томаса Мэлори.
   -- Почему, позволь спросить?
   -- Банально до оскомины.
   -- Это выдающийся памятник английской прозы XV века. Без него никак нельзя было обойтись.
   -- Ты выражаешься совсем как эта лекторша. Я назвала выступление банальным, поскольку ничего принципиально нового сказано не было. Меня так и подмывало выйти на трибуну и рассказать парочку любопытных фактов, о которых история деликатно умалчивает.
   -- Например?
   -- Например, ты знаешь, что Мэлори писал свою "Morte D'Arthur", сидя в тюрьме за разбойное нападение и изнасилование?
   Ник хмыкнул.
   -- Да ну! Серьезно?
   -- Совершенно. Это только в книжках рыцарская культура выглядит столь романтично и красиво. На деле все грубее и проще. Рыцарь выбирал себе объект для поклонения, даму сердца, сражался в ее честь на турнирах, писал слащавые стихи и канцоны (если вообще умел писать). Как только дама переходила в разряд супруги -- все. К женам не то что поклонение, элементарного уважения не проявлялось. Их низводили до положения племенных кобыл и экономок. Если бедная женщина хоть словом выражала недовольство, любящий муженек ее попросту колотил. Это, между прочим, считалось не только общепринятым, но и достойным подражания. Так что не надо мне рассказывать про культ Прекрасной Дамы. Я не беру в расчет знаменитых труверов и миннезингеров, вроде Вальтера фон Фогельвейде или Гираута де Борнейля, но основная масса рыцарей была самым настоящим быдлом, прости за выражение.
   -- Да, тебе точно место на трибуне. Бьюсь об заклад, ты бы без предварительной подготовки прочитала лекцию на какую угодно тему.
   -- Ты выиграл.
   Они вышли в просторную, ярко освещенную залу, где были накрыты столы для фуршета. Ник ухватил с подноса, который нес проходивший мимо официант, бокал с белым вином и протянул его Лии.
   -- Ты не будешь? -- спросила она, легко охватывая пальцами тонкую хрустальную ножку.
   -- Поищу что-нибудь покрепче. Что тебе положить?
   -- Спасибо, я не хочу есть. Но ты не стесняйся.
   -- Весьма признателен за высочайшее соизволение. -- Он отвесил ей шутовской поклон. Лия ослепительно улыбнулась.
   -- Не могу же я тебя бросить. Это было бы свинством.
   -- О боже, Ник, я давно не ребенок! Иди и спокойно поужинай. Можешь быть уверен, никто не перепутает меня с креветочным салатом и не съест на закуску.
   Он ушел. Лия допила остаток вина и с ленивым любопытством принялась осматриваться. Несмотря на серьезную научную тематику конференции, атмосфера царила скорее официально-непринужденная. Большинство участников и гостей было в вечерних туалетах, дамы щеголяли обнаженными плечами и сверкали драгоценностями, так что белой вороной она в своем платье по моде двухсотлетней давности не выглядела... По правде говоря, ее это мало волновало. Разглаживая рукой мягкий кремовый бархат, она погрузилась в раздумья. Не сказать чтобы приятные. День ото дня ей становилось все труднее скрывать правду о себе. Ей нравились эти люди, нравились связывавшие их узы доверия, дружбы и сердечности. Лия не хотела обманывать их и дальше, но видела, что принять эту самую правду, тяжелую, немыслимую для человеческого сознания правду, они были не готовы. Самое ужасное заключалось в том, что она и сама не знала, когда и при каких обстоятельствах ей придется давать объяснения. Она видела также, что вызывает у них четверых совершенно невероятные подозрения, и мучилась оттого, что не могла их рассеять. Лия с мрачным юмором подумала, что из множества пыток, испытанных ею на своей шкуре, эта, пожалуй, одна из наиболее изощренных. Однако она не любила долго забивать себе голову проблемами, вероятность решения которых приближалась к нулю, и ее мысли плавно перетекли в другое русло.
   -- Ты что, за час так и не сдвинулась с места?
   Лия очнулась от размышлений и удивленно спросила:
   -- Неужели уже час прошел?
   -- Не совсем, но почти. Есть по-прежнему не хочешь?
   -- По-прежнему. И к счастью, потому что, по-моему, на столах мало что осталось. Где остальные?
   -- Где-то здесь. -- Он обвел рукой залу.
   -- Какая точность! -- фыркнула Лия. -- Не знаешь, долго еще будет тянуться эта волынка?
   -- Не знаю. Кажется, все только начинается.
   -- Ужас. Терпеть не могу светские сборища.
   -- Целиком и полностью согласен. Скука смертная.
   -- Завидное у нас единомыслие.
   -- Бог мой, что за женщина! -- раздался вдруг негромкий восхищенный возглас. Поскольку поблизости не было ни одной дамы, чья внешность заслуживала бы восхищения, эти слова явно относились к Лии. Ее передернуло.
   Отделившись от группы, собравшейся вокруг одного из докладчиков, к ним направился светловолосый парень лет двадцати восьми. У него была довольно приятная наружность и цепкие, умные глаза.
   Подойдя, он галантно поклонился и продолжил в том же духе:
   -- Что за неземное создание спустилось на нашу грешную землю? Не могли бы вы представить нас, Бойл?
   -- Ральф Уоррен -- Лия Олкотт.
   -- Леди Лия Олкотт, -- уточнила она, придавая лицу высокомерное выражение. -- Разве я не говорила тебе?
   Он пожал плечами. Леди так леди.
   -- Весьма рад знакомству, -- распинался Уоррен. -- Мы не встречались раньше?
   -- Не думаю.
   -- О, простите. Вы правы, я бы не забыл.
   "Еще одна подобная фраза, и я его задушу", -- подумала Лия.
   -- Вы знаете, я тоже собирался участвовать в конференции, но, к сожалению, не успел подготовить материал. Я занимался изучением итальянской архитектуры раннего Возрождения.
   -- Очень интересно, мистер Уоррен.
   -- Зовите меня просто Ральф.
   -- Скорее вы сгорите в аду, -- мило улыбнулась леди Олкотт.
   На его лице появилось выражение такого отупения, что она почувствовала глубокое удовлетворение.
   -- О, к-конечно, конечно, к-как вам будет угодно, мисс.
   -- Миледи, -- холодно поправила Лия. -- Я настаиваю.
   -- Д-да, миледи...
   Это его добило, и Уоррен, пробормотав какие-то несвязные извинения, отошел прочь, слегка пошатываясь.
   -- А ты действительно леди Олкотт?
   -- Самая настоящая. В наше демократичное время я достаточно редко пользуюсь титулом, но меня затошнило при мысли, что этот напыщенный индюк будет говорить мне "мисс".
   Ник еле сдержал хохот.
   -- Слушай, за что ты его так? Уоррен и впрямь малосимпатичная личность, но, во-первых, с одного взгляда это обычно незаметно, а во-вторых, он далеко не такой идиот, каким зачем-то выставил себя. Или вы все-таки знакомы?
   -- Нет, -- проворчала она. -- Но я всегда так отвечаю тем, кто с умным видом изрекает банальности и при этом еще с откровенным вожделением таращится на мое весьма скромное декольте.
   -- Откуда ты знаешь, на что именно он таращился? Если я не ошибаюсь, у тебя на шее висит двухэтажный особняк с приличным участком земли.
   Лия слегка коснулась рукой бриллианта.
   -- Далось тебе мое ожерелье.
  
   С трудом отделавшись от привлекательной, но очень уж напористой мадам, стремившейся заловить его в свои сети, Рэйн отошел к окну, надеясь побыть хотя бы некоторое время в относительном одиночестве. В сущности, он уже закончил свои дела, и можно было ехать домой, однако его не покидало ощущение того, что что-то все же осталось незавершенным. Рэйн привык доверять своей интуиции. Что-то должно было произойти.
   -- Дерек! Разрази меня гром, это действительно ты? Чертова близорукость!
   Он обернулся и удивленно воскликнул:
   -- Джейсон? Джейсон Веласкес! Вот так сюрприз. Меньше всего ожидал встретить здесь тебя. Я думал, ты еще в Шотландии.
   Друзья крепко пожали друг другу руки.
   -- Я и был там два дня назад. Мы только вчера приехали.
   Во внешности Джейсона Веласкеса не было совершенно ничего испанского. Лишь темные миндалевидные глаза намекали на его происхождение, и в лице изредка скользило нечто неуловимо иноземное.
   -- Расскажи мне, как у тебя дела? Как твоя семья?
   -- Об этом чуть позже. Двумя словами тут не обойдешься. Но сначала скажи-ка, ты знаешь вон ту высокую блондиночку в кремовом бархате, которая стоит рядом с Ником?
   -- Почему она интересует тебя, Джейсон? -- В его голосе прозвучала отнюдь не нарочитая подозрительность.
   -- У тебя что, глаз нет? -- хохотнул Веласкес. -- Она чертовски красива. И к тому же непринужденно носит самый огромный бриллиант из всех, что мне доводилось видеть. Так ты ее знаешь?
   -- Ее зовут Лия Олкотт. Она недавно вступила в сан-францисский дом.
   -- Чтоб меня черти взяли! -- тихо, но отчетливо произнес Джейсон. -- Тебе всегда потрясающе везло на женщин.
   -- Да, -- тонко усмехнулся Рэйн. -- Вероятно, именно поэтому я до сих пор не женат.
   -- Ты обязательно должен меня с ней познакомить, Дерек.
   -- Но что скажет Фрэнсис?
   -- Не будь занудой, дружище. Фрэнсис моя жена, это святое. Однако я еще не настолько стар, чтобы не замечать хорошеньких девичьих мордашек.
   -- Рад, что ты так считаешь, -- засмеялся он. -- Ведь, насколько мне известно, мы ровесники. Ладно, я вас представлю. Но должен заранее предупредить, это такой крепкий орешек, что об него можно обломать зубы. Я несколько месяцев пытаюсь разгадать, что представляет собой эта женщина.
   Веласкес изобразил преувеличенное потрясение.
   -- Как, ты -- и не нашел подход к даме?
   -- Я серьезно, Джейсон. Не вздумай обращаться с ней с твоей обычной фривольностью.
   -- Что ты, мне и в голову такое не пришло. А, кстати, Ральф Уоррен уже убедился в истинности твоих слов, чему я стал невольным свидетелем.
   -- Он приставал к ней?!
   -- В некотором роде. Девочка отшила его так изящно, что у меня перехватило дыхание. Когда этот претендующий на лавры Казановы молодой нахал предложил ей называть его по имени, Лия... правильно? Так вот, Лия ответила, что скорее увидит его в аду.
   Рэйн хмыкнул.
   -- Очень в ее духе. Жаль, я при этом не присутствовал.
   -- Надо было видеть его лицо! Нет, все-таки тебе несправедливо повезло.
   -- Хватит, Джейсон, не то я припомню, как ты в свое время отбил у меня Фрэнсис. Ты, между прочим, так и не сказал, как она поживает. И как Кэрри?
   Шутливое выражение сползло с лица Веласкеса, как покрывало с застенчивой невесты.
   -- Именно об этом я хотел поговорить. Просто никак не мог собраться с духом. Мне нужна твою помощь, Дерек.
   Рэйн пристально вгляделся в него.
   -- Моя или "Наследия", Джейсон?
   -- И то, и другое. Понимаешь, Кэрри... с ней что-то неладно. Я думаю, что только "Наследие" способно разобраться во всей этой чертовщине. Я мог бы обратиться в общество еще там, в Шотландии, но дело настолько личное и деликатное... Мне сложно о нем говорить даже с тобой, хотя ты мой друг. Не хотелось бы верить, что моя единственная дочь...
   -- Расскажи, -- мягко попросил Рэйн. -- Я обещаю, что отнесусь с пониманием к твоим чувствам. Поверь, мне многое доводилось слышать из разряда того, что обычно называют невероятным.
   -- Мне кажется, это похоже на... на раздвоение личности. Кэрри может заниматься своим делом, читать или разговаривать с нами, и вдруг... Ни с того, ни с сего ее речь и движения становятся замедленными, потом вовсе замирают. А в глазах... это нечто поистине страшное!.. в глазах словно плывет туман. Она не реагирует ни на какие вопросы, реплики, прикосновения. Затем начинает говорить. Господи помилуй, совершенно не своим голосом, женским, правда, но каким-то странным! Ни я, ни Фрэнсис не могли понять, что она говорит. Да что там, даже разгадать, на каком языке! Никогда не слышал ничего подобного: протяжный, мелодичный выговор, фразы интонированы необычно, чаще всего встречаются гласные, иногда сразу несколько подряд. Все это продолжается недолго, пару-тройку минут, не больше. После чего Кэрри так же внезапно приходит в себя, как будто ее кто-то встряхнул, и ничего не помнит из этих минут. Что ты думаешь об этом?
   -- Выводы делать рано, -- осторожно ответил он. -- Вероятность психической болезни, к сожалению, не исключена, но может статься, что кто-то или что-то пользуется телом и сознанием Кэролайн как передатчиком. Тогда останется определить, что представляет собой это послание и кому оно адресовано. Неужели у тебя нет никаких догадок относительно языка? Ты же филолог, в конце концов.
   -- Абсолютно никаких. Говорю же, это нечто из ряда вон выходящее.
   Рэйн немного подумал.
   -- Вот что. Приезжайте завтра с утра к нам, на Эйнджел-Айленд. Я приглашу знакомого врача. Она поговорит с Кэрри. Все, разумеется, останется в тайне. Если твоя дочь не больна, мы начнем расследование по каналам "Наследия".
  
   -- Приехала миссис Корригэн, сэр.
   Рэйн отключил интерком, вышел из кабинета и направился в холл, чтобы встретить гостью.
   Рэчел уже избавилась от пальто и, стоя перед зеркалом, поправляла прическу.
   -- Доброе утро. Извини, я немного задержалась. Попала в пробку, когда отвозила Кэт в школу.
   -- Ничего страшного. Пойдем в комнату. Кофе хочешь?
   -- Нет, спасибо, я только недавно позавтракала. -- Она села в кресло, сложив руки на коленях. -- Расскажи мне еще об этой девочке.
   -- Я рассказал тебе все, что знал.
   -- Ты сообщил, что ее зовут Кэролайн Веласкес, что она дочь твоего старого друга и что у нее, похоже, большие проблемы со здоровьем.
   -- Не совсем так. Это лишь предположение.
   -- Да, я поняла. Но ты считаешь, что она -- медиум?
   -- Я ничего подобного не считаю, Рэчел. Я не смогу составить свое мнение, пока не увижу все своими глазами.
   -- Как, впрочем, и я. -- Она задумчиво повертела в руках сумочку.
   -- Для этого я их и пригласил.
   -- Но ты, надеюсь, понимаешь, что одного разговора может быть недостаточно для постановки правильного диагноза.
   -- Цель данного разговора не в том, чтобы, как ты выразилась, поставить правильный диагноз, а в том, чтобы с той или иной степенью вероятности определить, имеем ли мы дело с психической болезнью или нет. Если ты сочтешь необходимым, Кэрри встретится с тобой еще раз. Ей в любом случае нужна помощь, судя по рассказу Джейсона.
   -- Хорошо. Как ты поступишь, если я найду ее совершенно здоровой?
   -- Вот тогда и посмотрим, -- загадочно ответил он. -- Кое-какие идеи у меня есть.
   -- Посмотрим, -- повторила она его слова.
   Похожий на колокольный звон звук дверного звонка гулко раскатился по дому.
   -- Кажется, это они.
   Маленькая и хрупкая рыжеволосая женщина с радостным возгласом бросилась ему на шею.
   -- Ох, Дерек, я так рада видеть тебя! Даже не верится. Столько лет прошло!
   -- Я тоже рад, Фрэнсис, -- тепло проговорил он, обнимая ее. -- Ты все хорошеешь.
   Это не было простой вежливостью. Миссис Веласкес подкатило к пятидесяти, но она все еще могла считаться красавицей.
   -- Джейсон.
   Веласкес улыбался, но его лицо было бледным и напряженным.
   -- Ну а это наша Кэролайн. Вряд ли ты ее узнал, так что я уточняю.
   Последний раз Рэйн видел ее пятнадцатилетней девочкой. Теперь Кэрри должно было скоро исполниться двадцать, и он действительно не узнал бы ее, встретив на улице. В отличие от своей матери, Кэролайн не была красивой, и даже привлекательной ее с трудом можно было назвать. Угловатая, нескладная фигура, худое лицо с резкими чертами, которое обрамляли короткие волосы, темно-русые от природы и выкрашенные хной. Единственным, что спасало это лицо от определения "некрасивое", были серые глаза, маленькие, но настолько ясные и яркие, что они казались в два раза больше.
   Рэйн всегда считал необъяснимым, что у таких незаурядных личностей, как Джейсон и Фрэнсис, могла родиться ничем, в общем, не примечательная дочь. Кэролайн была милой, доброй и скромной девчушкой, с легким, уживчивым характером, но никак не выделялась среди сверстников. Происходящие с ней странные события превратили природную застенчивость в замкнутость и склонность к депрессии, и требовались значительные усилия для того, чтобы вытянуть девушку из раковины, в которой она укрылась.
   Рэйн сделал стоявшей поодаль Рэчел незаметный знак подойти.
   -- Познакомьтесь, это доктор Корригэн.
   Молодая женщина приветливо улыбнулась чете Веласкес.
   -- Думаю, формальности можно отставить в сторону. Просто Рэчел.
   Затем она повернулась к неподвижной, равнодушно уставившейся в пол Кэрри.
   -- Здравствуй, Кэролайн, -- сказала она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно мягче и дружелюбнее. -- Кажется, тебя обычно называют Кэрри? Ты не возражаешь, если мы с тобой немного побеседуем?
   Девушка качнула головой, по-прежнему не поднимая глаз.
   -- Вот и отлично. Пойдем в комнату, нам там будет удобнее.
   Но, сделав несколько шагов, Кэрри обернулась. Теперь в ее облике не было равнодушия.
   -- Я знаю, вы считаете меня сумасшедшей. Но это не так, поверьте!
   -- Пойдем, Кэрри, -- ласково сказала Рэчел. -- Никто вовсе не утверждает, что ты сошла с ума.
   "Возможно, что и так", -- подумала она. Реплика Кэролайн не была взрывом психически неуравновешенной личности, скорее призывом о помощи, возгласом доведенного до отчаяния человека. Но делать выводы было еще рано.
   Веласкес нервно сжал кулаки. Его жена успокаивающе обняла его.
   -- Все будет хорошо, Джейсон. Я в это верю.
   -- Рэчел -- прекрасный специалист, -- произнес Рэйн. -- Она сумеет помочь Кэрри.
   -- Мне так не хочется думать о том, что моя дочь, возможно, сумасшедшая...
   -- Ты предпочел бы, чтобы то, что с ней происходит, имело сверхъестественную подоплеку?
   -- Откровенно говоря, да. Почему-то при этой мысли мне легче.
   -- О, Джейсон... -- Фрэнсис Веласкес выглядела одновременно удивленной и расстроенной.
   Рэйн повел их в гостиную, где, чтобы отвлечь друга от мрачных мыслей, принялся расспрашивать о пяти годах, проведенных ими в Шотландии. Фрэнсис, обладавшая, по-видимому, удивительной способностью отключаться от неприятностей, со смехом поведала о том, как однажды во время совместной прогулки по берегу озера Джейсон умудрился, поскользнувшись на ровном месте, свалиться в воду и как она его оттуда выуживала.
   -- Но ты же не умеешь плавать!
   -- Теперь умею, -- возразила она. -- А что мне оставалось делать, если рядом больше никого не было? Перспектива остаться вдовой меня не прельстила. Лучше уж прыгнуть в воду.
   -- Ты меня тогда чуть не утопила, -- подняв голову, мрачно сообщил Веласкес.
   -- Ничего подобного, дорогой! Я спасла твою жизнь! А вместо благодарности ты заявил, что и близко меня больше не подпустишь к воде...
   -- Чушь! Все было совсем не так...
   Рэчел деликатно стукнула по косяку.
   -- Можно прервать вашу беседу?
   Рэйн обернулся к ней.
   -- Где Кэрри?
   -- Я попросила Алекс побыть с ней. -- Она сделала неопределенный жест рукой. -- Прошу прощения, но мне кажется, в ее отсутствие говорить о ней можно будет свободнее.
   -- Да, вероятно. -- Веласкес подошел к ней. -- И каково ваше мнение, доктор Корригэн... то есть Рэчел?
   Молодая женщина на секунду задумалась.
   -- Кэролайн замкнута, нелегко идет на контакт, хотя у меня сложилось впечатление, что это не в ее характере. Наверное, она стала такой из-за того, что с ней произошло. Тем не менее мне удалось ее разговорить. Кэрри отвечает на вопросы совершенно осознанно, четко формулирует свои мысли и не перескакивает резко с одного предмета на другой. То есть она вполне адекватна. Это говорит в ее пользу, но, к сожалению, не дает полной гарантии. Думаю, придется провести несколько сеансов.
   -- Но вам удастся ей помочь?
   -- Надеюсь, что так. Во всяком случае, сделаю все возможное. Но для полноты картины... Когда с ней случаются эти... припадки?
   -- Невозможно предсказать, -- покачала головой Фрэнсис. -- Мы не смогли выявить ни малейшей закономерности.
   Рэчел в упор посмотрела на Дерека.
   -- Если у тебя есть идеи, самое время пустить их в ход.
   -- Где Лия? -- поинтересовался он, не отреагировав на ее реплику.
   -- Я не видела ее сегодня. По-моему, она еще не спускалась.
   -- Будь так любезна, сходи за ней и приведи сюда.
   -- Хорошо.
   -- Это та, новенькая? -- полюбопытствовала Фрэнсис. -- Жду не дождусь встречи с ней. Джейсон мне все уши прожужжал, какая она необыкновенная.
   -- Мягко сказано, -- задумчиво произнес Рэйн.
   -- Ты, никак, ревнуешь? -- Веласкес подмигнул жене.
   -- Еще чего! -- фыркнула та. -- Но, похоже, эта девушка произвела неизгладимое впечатление не только на тебя, Джейсон, но и на Дерека, а его, насколько я помню, не так-то легко впечатлить. Верно?
   -- Я предоставлю тебе судить обо всем самой, Фрэнсис, -- тем же задумчивым тоном ответил глава дома.
  
   Из-за двери доносился шум льющейся воды. Рэчел постучала, не особо надеясь, что ее услышат.
   -- Открыто, входите! -- донесся голос Лии.
   Комната была пуста. Хозяйка пребывала в ванной.
   -- Я сейчас выйду! -- крикнула Лия.
   Молодая женщина с любопытством осмотрелась. Лия въехала в полностью меблированную комнату и ни разу не высказывала недовольства обстановкой, но за несколько месяцев ухитрилась почти все незаметно переделать по своему вкусу. Пожалуй, прежними остались только светлые обои с серебристым рисунком, мебель, ну и еще -- лампа под потолком. Пол теперь устилал ковер в серых и холодно-зеленых тонах, покрывало на кровати было темно-зеленым с серебряной нитью, на окнах -- такие же портьеры и белая тюль, вышитая серым, зеленым и серебристым. На стене висело большое зеркало в старинной серебряной раме.
   Хотя нигде не было видно безделушек и статуэток, которые так любят женщины, комната не выглядела аскетичной и не резала глаз идеальным порядком. По туалетному столику, застланному кружевной салфеткой, вольно-художественно были раскиданы щетки, ленты, гребни, шпильки и заколки; из беспечно открытой шкатулки сверкающей грудой вываливались драгоценности; на кровать было небрежно брошено шелковое платье персикового цвета, с кремовой отделкой.
   Лия вышла из ванной в халате, резкими короткими взмахами расчесывая мокрые волосы.
   -- А, привет, Рэчел! -- сказала она. -- Я тут решила с утра устроить себе ответственную головомойку. Обычно эта процедура отнимает у меня не меньше двух часов.
   -- Могу себе представить, -- усмехнулась Рэчел.
   -- В чем дело? Я кому-то понадобилась?
   -- Приехали Веласкесы, если ты в курсе, о ком идет речь.
   -- В курсе, -- помрачнела Лия. -- Я быстро.
   Она живо скинула халат, влезла в платье, застегнула его, дернув вверх язычок длинной "молнии", защелкнула на шее замочек жемчужного ожерелья и перехватила еще влажные распущенные волосы лентой в тон платью.
   -- Все, я готова. Пошли.
   Эта процедура отняла у нее минуты полторы.
   -- Почему ты никогда не носишь короткие юбки? -- внезапно выпалила Рэчел.
   Лия встряхнула шевелюрой, чтобы та быстрее высохла.
   -- Довелось мне однажды при большом скоплении народа садиться на неоседланную лошадь, будучи одетой в узкую юбочку намного выше колена и туфли на шпильке. На спину бедного животного я, конечно, взгромоздилась в конце концов, но лицо у меня при этом было замечательного такого оттенка геральдического пурпура. После этого я решила, что у длинных юбок есть одно неоспоримое преимущество -- они в любой ситуации скрывают то, что хотелось бы скрыть. Брюки же я ношу крайне редко. Это не единственная причина, но одна из основных.
   Когда они вошли в гостиную, Рэйн кивнул Лии в знак приветствия.
   -- Позволь представить -- это мои друзья Джейсон и Фрэнсис.
   -- Лия Олкотт. -- Она пожала протянутую руку Веласкеса.
   -- О, теперь я вижу, что мой муж нисколько не преувеличил, -- улыбнулась миссис Веласкес. -- Вы прелестны, дитя мое.
   Красиво очерченные губы Лии изогнулись в лукавой усмешке.
   -- Вы не первая, кто попался на эту удочку, Фрэнсис, -- сказала она, вопреки привычке намеренно опуская официальное обращение. -- Вынуждена разочаровать -- я старше вас.
   -- Ох... -- смутилась та.
   -- По-моему, здесь кого-то не хватает. -- В комнате появились Алекс и Кэрри. -- Вот теперь все в сборе.
   Вопрос только в том, для чего, подумала Лия, разглядывая девушку, казавшуюся еще невзрачнее на фоне экстравагантной внешности креолки. Она выпустила невидимые "щупальца", пытаясь определить интенсивность магического излучения вокруг Кэролайн, однако не почувствовала... почти ничего. Только по ладоням пробежал электризующий холодок. Лия заставила девушку сесть на диван, сама опустилась рядом и взяла ее за руку. Никакого отклика. Кэрри сидела молча, не поднимая головы и не двигаясь.
   -- Посмотри мне в глаза, девочка.
   Кэролайн повиновалась непреодолимой мягкой властности ее голоса. И заметно вздрогнула, потому что спокойные зеленые глаза Лии внезапно взвихрились водоворотами, глубокими и затягивающими, как трясина. Тихо вскрикнув, она подалась вперед, завороженная, связанная взглядом чародейки...
   Наконец Лия погасила глаза и отпустила ее.
   -- Я не вижу в этой девочке явно выраженных способностей медиума. Однако кто-то или что-то все же контактирует с ней.
   -- Значит, дело не в болезни? -- негромко спросил Джейсон.
   -- О нет...
   -- Как ты можешь быть настолько уверенной? -- Тон Рэчел был резковатым.
   -- У меня достаточно опыта, чтобы отличить раздвоение личности от медиумического транса, -- с легким раздражением ответила Лия.
   -- Так я не сумасшедшая? -- в первый раз заговорила Кэрри. Ее голос был таким несмелым, что Лия почувствовала острое сострадание к несчастной перепуганной девушке, случайно оказавшейся впутанной в мистическое хитросплетение судьбы. Да, случайно, в этом не было ни малейших сомнений. Лия, умевшая оценивать магические возможности человека, определила потенциал Кэролайн как невысокий. Почему неведомая сила (или, возможно, личность) выбрала ее в качестве передатчика, оставалось загадкой.
   -- Расскажи мне, как это с тобой происходит.
   Кэрри смотрела теперь на Лию, как на икону.
   -- Я не знаю, как описать это словами. На меня вдруг находит какое-то оцепенение, кружится голова, а потом... как будто внутри меня рождаются слова... я их не понимаю, но не могу не произнести. Потом я проваливаюсь в темноту и уже ничего не чувствую и не помню.
   -- Ты не замечала, может быть, что-то служит катализатором?
   -- Нет. Все случается так внезапно.
   Лия вздохнула.
   -- Понятно. Что ж, я думаю, не стоит, как говорится, сидеть и ждать у моря погоды. -- Она посмотрела на Джейсона и Фрэнсис. -- Я могу погрузить Кэрри в транс и таким образом спровоцировать контакт. Возможно, мне удастся расшифровать таинственное послание и угадать его отправителя, а также адресата. Но мне нужно ваше согласие.
   -- Это рискованно?
   -- Не стану скрывать, существует опасность того, что с одной из нас случится эпилептический припадок. Но другого выхода я не вижу. Не волнуйтесь, мне приходилось проделывать такое не раз.
   -- Тогда действуйте, -- решительно кивнул Веласкес, сжимая маленькую ладошку жены.
   -- Кэрри?
   -- Но у меня же нет выбора. Я согласна.
   Лия встала, выдернула из-за корсажа платья свой амулет, недавно пересланный ей сестрой, сжала его в ладонях. Когда она отпустила руки, активизированный камень запульсировал ярко-белым свечением.
   -- Смотри сюда, Кэрри. Прямо в глубину. Не бойся.
   В широко распахнутых глазах девушки отразилось и заплясало белое пламя. Лию залихорадило, как всегда при резком усилении магической ауры. Амулет покачивался на цепочке, дрожал, выкидывая тонкие длинные искры...
   Кэрри медленно подняла голову и плывущим взглядом обвела присутствующих.
   -- Qu'esse lleamar tail'qua, Elendiel? -- не своим, высоким и пронзительным, а певучим, необыкновенно мелодичным голосом вымолвила она.
   Услышав этот голос, Лия побелела, как негашеная известь, и ужасающе изменилась в лице.
   -- Нет! -- прошептала она.
   -- Qu'esse lleamar tail'qua, Elendiel? -- повторила Кэрри.
   Нет. Это невозможно.
   Невозможно...
   Она рухнула на колени, с силой сдавливая ледяными пальцами виски.
   Почему именно она? Именно сейчас?
   Будет ли конец этой пытке?
   Когда-нибудь...
   -- Qu'esse lleamar tail'qua, Elendiel? -- в третий раз произнесла Кэрри.
   Лия, задыхаясь, вцепилась в амулет, ломко выговорила:
   -- Ne'en... aye... Essea Elendiel... Yn'haile... Lliothar.
  
   Поймав себя на том, что уже десять минут бессмысленно вглядывается в одну и ту же страницу, Лия отложила книгу и хотела было встать, но почувствовала, что ей что-то мешает. Какого черта, подумала она и чуть не рассмеялась -- оказалось, что у нее на коленях без задних ног дрыхла Крисси. А она даже не заметила ее, задумавшись. Лия подхватила кошку на руки и, нервно поглаживая ее, подошла к окну. Она любила смотреть на океан. Наверное, это были отголоски ее детства, проведенного на берегу моря. Лия уже и не помнила, чему научилась раньше -- плавать или ходить. Так или иначе, любовь к воде осталась с ней на всю жизнь.
   Лия не отрываясь смотрела на темную акваторию залива. Ее глаза различали даже мельчайшую рябь на поверхности воды. Как бы она хотела очутиться в прохладных темных глубинах, вновь почувствовать ни с чем не сравнимую легкость и восторг, которые всегда охватывали ее, когда морские волны обволакивали ее тело. Единственное, во что она погружалась последнее время, была паутина полуправды, скрытности и постоянного напряжения. Чего стоит хотя бы положение, в котором она оказалась сегодня! Лия вспомнила, какими глазами на нее смотрели члены дома, когда она, не имея иного выхода, ответила находящейся в трансе Кэролайн. Не хотелось даже гадать, что они теперь о ней думали. Лия вынуждена была признаться себе, что кроме нее никто не сумел бы помочь девушке, так как только она могла понять и ответить на послание, переданное через Кэрри, ибо ей оно и было адресовано. Благодарение небесам, теперь Кэролайн может не опасаться за свой рассудок, но какую же цену за это пришлось заплатить ей, Лии! А, впрочем, не все ли равно, с горечью подумала она. Одним подозрением больше.
   Но был и еще один момент. Сегодняшний разговор пробудил в ней самые страшные воспоминания, которые, как ей казалось, давно были задвинуты на задворки сознания. Черт бы побрал ее прекрасную память!
  
   --- Я вынужден был так поступить. Ты не настолько глупа, чтобы явиться сюда одной по своей воле.
   -- Это уж точно.
   -- У меня есть кое-какие планы. Ты можешь помешать их осуществлению.
   -- И помешаю, будь уверен.
   -- Только не в ближайшее время. -- Он криво усмехнулся.
   Она устало прикрыла глаза, затуманенные болью. У нее не осталось настроения препираться.
   -- Проклятье! -- Он резко шагнул вперед и осторожно коснулся тонкой длинной раны на ее плече. -- Я не хотел этого! И никогда не сделал бы, если б имелся иной способ утихомирить тебя.
   -- Я знаю. Это ниже твоего достоинства, верно?
   -- Прости меня.
   -- За то, что сделал со мной, -- прощу. В конце концов, мы оба знали, на что шли. За то, что сделал с ней, -- никогда.
   -- Я ничего с ней не делал.
   Она зашлась хриплым, режущим слух смехом.
   -- Я не настолько глупа, чтобы в это поверить. Она мертва.
   Он рассеянно накручивал на палец прядь красновато-золотистых волос. Этот его излюбленный жест, характерный скорее для женщин, служил предметом постоянных скрытых насмешек со стороны тех, кто его знал. Больше ничего женственного в нем не было.
   -- Не понимаю. Я велел не связывать и не мучить ее, ведь не она была моим врагом. Охране было приказано не выпускать ее из замка, но в его пределах девчонка могла передвигаться, как по собственному дому. Будь я проклят, я даже позволил тебе заняться ее лечением!
   -- Ты, вероятно, считаешь себя благородным? Учитывая наше противостояние, это впрямь довольно необычный поступок, но не думай, что я спущу тебе с рук ее смерть!
   -- Как трогательно! -- проговорил он с издевательской интонацией. Выражение озадаченности и участия исчезло из его глаз. -- Твоя самоотверженность стала легендарной, но, как по мне, она граничит с безрассудством и, прости за грубость, идиотизмом. Девчонка мертва, ей ты уже не поможешь. Но ты-то жива, и ты в моей власти. Советую наконец подумать о себе.
   -- Подавись своими советами, -- равнодушно бросила она.
   -- Не зли меня, милая. Я не сторонник бессмысленного насилия, но тебя, похоже, ничем иным не проймешь.
   В ярости она дернулась так, что цепи зазвенели, но боль тут же напомнила о себе, и женщина бессильно обвисла в своих оковах.
   -- Сейчас я в твоей власти, -- задыхаясь, вымолвила она. -- Но так не может продолжаться вечно. Или ты меня убьешь, или я сбегу. Убить меня ты не осмелишься, поскольку тогда тебя не спасет вся твоя немалая сила, так что, скорее, второе. И вот тогда держись! Я в пыль тебя сотру!
   -- Когда ты без сознания, с тобой намного легче иметь дело. -- Он сделал знак огромному гоблину, стоявшему у него за спиной. -- Теперь я ухожу, потому что зрелище твоих мучений, милая, не доставляет мне, поверь, ни малейшего удовольствия.
   Коротко и высоко взвизгнул кнут.
  
   Лия стиснула руку в кулак. К сожалению, это оказалась именно та рука, которой она гладила Крисси. Кошка, недовольная неожиданным щипком, отозвалась возмущенным воем и запустила когти в плечо женщины. Та выругалась, чуть не выронив животное, и, чтобы загладить вину, почесала Крисси за ухом. Кошка мстительно прикусила ее руку, потом лизнула и наконец, успокоившись, заурчала.
   Лия напряженно размышляла. Что-то в последнее время все твердят ей об опасности. Сначала Элен, теперь вот еще это. О чем Ллиотар хотела ее предупредить? Подруга, светлая ей память, и при жизни отличалась ясностью мысли, но отнюдь не ясностью изложения, что не мешало ей сочинять изумительные стихи. Однако разговаривать с ней было проблематично, потому что речь Ллиотар была такой же сумбурной и запутанной, как жизнь Лии в Сан-Франциско. Почему сейчас? И почему именно она? Ни разу после давнего кошмара подруга не связывалась с ней, и, откровенно говоря, Лии бы этого не хотелось. Разговор дался ей тяжело. Лия все еще винила себя в смерти Ллиотар, хотя та никогда не упрекала ее в своих бедах. Впрочем, она никогда никого не упрекала. Лия вздохнула, отошла от окна и снова села в кресло. Лучше отвлечься, не то она с ума сойдет.
   Но отвлечься не удалось. Послышались шаги, и в комнату, очень тихо прикрыв за собой дверь, вошел Рэйн. Каменное выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
   -- Нам надо поговорить, -- не терпящим возражений тоном заявил он.
   -- Мне нечего тебе сказать.
   Светло-карие глаза смотрели жестко.
   -- Ты ошибаешься.
   Лия осторожно спустила кошку с рук. Что ж, ей тоже неплохо удается роль Снежной королевы. Она терпеть не могла, когда кто-то смотрел на нее сверху вниз, поэтому пришлось встать. Проклятье! Почему она не надела туфли на каблуках? Лия была далеко не маленького роста, но он все равно возвышался над ней почти на голову.
   -- Повторяю, мне нечего тебе сказать. -- Ее голос способен был заморозить и действующий вулкан.
   -- Я так не думаю. На сей раз тебе не уйти от объяснений.
   Губы Лии сжались в тонкую линию.
   -- Да? И что ты сделаешь, чтобы заставить меня заговорить? Ударишь меня? А может, применишь пытки? После застенков святой инквизиции вряд ли ты чем-нибудь сумеешь меня удивить.
   -- Не играй с огнем, -- потемнев лицом, ответил он, словно бы не замечая ее оговорки.
   -- Это моя профессия.
   -- Что означает произошедшее сегодня? Что сказала тебе Кэролайн?
   -- Я не намерена продолжать этот разговор, тем более в таком тоне.
   Лия повернулась и сделала шаг к двери. Он остановил ее, схватив за предплечье. Не сказать чтобы нежно. В ответ она одарила его взглядом разозленной кобры.
   -- Я этого так не оставлю, Лия. Не люблю терять контроль над ситуацией.
   -- Какое совпадение! Я тоже, -- зло усмехнулась женщина. -- Только если ситуация и находится под чьим-то контролем, то уж точно -- не под моим.
   -- Я тебе не верю.
   -- Я вижу. И не поверишь, пока я не расскажу то, что тебе так не терпится узнать.
   -- Да.
   -- К несчастью, пока это невозможно. Я...
   -- Ты расскажешь, -- обманчиво спокойно, вкрадчиво произнес он, чуть сильнее сдавливая ее руку.
   Лия сощурилась.
   -- Предпочитаешь открытое противостояние?
   -- Я предпочитаю? -- холодно удивился Рэйн. -- Это ты не оставляешь мне выбора. Несколько месяцев ты держишь нас в неведении относительно своего прошлого и своих намерений. Ты просто загоняешь нас в ловушку.
   -- Нет, -- с едва заметной болью ответила она. -- В ловушке оказалась я.
   -- Тогда открой ее. Доверься...
   -- Довериться? -- вскинулась она. -- Но ты же мне не доверяешь.
   -- Это замкнутый круг, Лия. Мы оба хотим его разорвать. Вопрос в том, на что каждый из нас пойдет ради этого.
   -- Каков твой ответ?
   -- На все, -- сказал он, не сводя с нее пронзительного взгляда. -- Я пойду на все, Элендиэль. -- Лия вонзила ногти в ладонь, услышав свое прозвище. -- Как глава дома я отвечаю за жизни его членов. Если я получу доказательства того, что ты представляешь собой угрозу, я не стану колебаться.
   -- Не переоценивай свои силы. Мы в разных весовых категориях.
   -- Если потребуется, я призову на помощь Лондон.
   -- Это ничего не изменит, -- бесстрастно предупредила она. -- Не угрожай мне, Дерек.
   Он продолжал смотреть на нее с тем же надменным спокойствием. Казалось, мрачные намеки Лии нисколько его не впечатлили.
   "Ладно. Второй раунд".
   Также не произнося ни слова, Лия чуть-чуть скосила вниз глаза. Его ладонь, сжимавшую ее предплечье, обожгло игольчато-колким холодом, от которого тут же занемели пальцы. Рэйн вздрогнул, но руки Лии не выпустил.
   -- Кто из нас кому угрожает?
   -- Твоя ирония неуместна. Я не желаю тебе зла, но не потерплю неуважения к себе.
   Он устал. Но сдаваться не собирался. Не теперь. Он знал, что ходит по узкой дорожке, продолжая этот разговор. Безрассудство не входило в число черт его характера. Разумеется, он ее опасался. Рэйн мог блефовать, но на самом деле ему нечего было ей противопоставить. Огромную силу Лии он чувствовал еще с момента их первой встречи. С такой мощной магией ему еще сталкиваться не приходилось. Он был почти уверен, что Лия не желает им зла, но ее упорное нежелание рассказывать о себе, а также водоворот загадочных событий, закрутившийся вокруг нее, чертовски затрудняли положение.
   Лия считывала его мысли, как открытую книгу, даже не пользуясь телепатией, потому что они были зеркальным отражением ее собственных. Она тоже была не вполне уверена ни в том, может ли полностью довериться этим людям, ни в их реакции. Она тоже не желала доводить дело до открытого конфликта, хотя и по другой причине. Со стороны этих людей она не видела никакой угрозы для себя, но боялась даже случайно навредить им. Наконец, ей было чисто по-человечески тяжело рассказывать о себе вещи, которые вообще мало кому были известны, но в то же время она понимала -- доверие есть доверие. Половинчатости тут быть не может.
   -- Лия?..
   -- Нет. -- Она выдернула руку. -- Вы еще к этому не готовы. Да и я, по правде сказать, тоже.
  
   Селимна, где-то в Пыльных горах
  
   Элен натянула поводья, приподнялась на стременах и, прикрыв глаза ладонью, напрягла зрение, высматривая в прозрачном воздухе столб дыма. Где этот проклятый замок? Если судить по карте, она должна была уже подъезжать к нему, но пока признаки близости жилья отсутствовали. Конечно, скалы загораживали обзор, но уж печку-то они наверняка топят, в этом замке? А если топят печку, то и дым должен быть, рассуждала девушка. Только что-то его не видно.
   Каштановая кобыла, не иначе как заинтересовавшаяся, куда это так пристально уставилась хозяйка, взметнулась на дыбы, в результате чего Элен едва не сверзилась с седла. Зверски чертыхаясь, она ухватила покрепче поводья и дернула их.
   -- Спокойно, Джилли, спокойно!
   Кобыла зафыркала, перебирая ногами.
   -- Да стой же ты тихо, балерина чертова! Провалиться мне на этом месте, уж лучше б я пешком топала!
   С трудом усмирив наконец лошадь, Элен в который раз пожалела, что вынуждена была отпустить Итиль. Та хоть и обладала характером, но, по крайней мере, не дурным, а у купленной девушкой каштановой кобылы по кличке Джелита норов был препаршивейший.
   -- Ладно, поехали уже, не до ночи ведь тут торчать. Будешь брыкаться, на ужин получишь одну траву... если сумеешь отыскать ее среди этих камней.
   Элен направилась дальше по тропинке, которую тропинкой назвать можно было с большой натяжкой, -- просто камней на ней было чуть поменьше, чем везде. Подобный пейзаж она наблюдала вокруг себя уже почти неделю.
   -- Повеситься можно с тоски, -- бурчала девушка, потирая ноющую от верховой езды поясницу. Настроение у нее было еще паршивее, чем норов Джилли.
   Тропинка, сделав очередной поворот, закончилась небольшим плато, и от открывшей панорамы у Элен захватило дух. Внизу расстилалась зеленая, светлая, прекрасная первозданной красотой Солнечная долина -- Феаиннлад. От обилия красок у девушки, привыкшей к спокойным серо-бежевым оттенкам горного ландшафта, зарябило в глазах. Но самое главное, примерно посередине долины возвышался замок Таэрвеллен -- конечная цель ее пути.
   Элен пришпорила лошадь и устремилась вниз по довольно пологому склону.
  
   Сан-Франциско
  
   Компьютер зависал уже второй раз. Тихо чертыхаясь, Лия нажала кнопку перезагрузки. Хорошо хоть, что все данные сохранены на дискете. Представив, что пришлось бы переделывать весь объем работы, она подавила желание как следует огреть зловредную машину. Ладно, нет худа без добра. Трехчасовое непрерывное сидение за компьютером еще никому не шло на пользу. Лия откинулась на спинку вертящегося стула и помассировала уставшие глаза.
   На мониторе высветилась заставка. Подумав, Лия включила проверку на вирус, но все оказалось в порядке, по крайней мере, в этом смысле. Значит, все же сбой в системе. Вообще, в технике она разбиралась неплохо, но очень уж не хотелось прерываться и лезть во внутренности компьютера. -- Еще раз зависнешь, я тебя на составные части разберу, -- мстительно пообещала она машине и принялась заново копировать файлы. "Так, напишу программу, и все -- перерыв. Надеюсь, мировая наука мне это простит".
   Неуверенно мяукнул внутренний телефон.
   -- Мисс Лия, вам звонят.
   -- Переключите сюда, пожалуйста.
   Когда звонок раздался во второй раз, Лия схватила трубку, поднесла ее к уху и прижала плечом -- руки ее продолжали бегать по клавиатуре.
   -- Да, я... Слушаю... Тебе того же... Нет, вообще-то, я занята... Ладно, выкладывай, что у тебя... То есть как это недоволен? Денег, которые я ему плачу, хватит на... Меня это не волнует. Пусть убирается ко всем чертям, я не намерена оплачивать его карточные долги... Конечно, я в курсе насчет его слабости, на ней и зацепила. Но всему же есть предел... Да, так и передай... Ну и что, он не главное звено... Не откажется, ему слишком нужны деньги. Подергай его немного за нервные окончания, чтобы не зарывался... Ненадежен, а что поделать... Все, мне надо работать. В следующий раз звони мне на сотовый, у этого телефона защита не та, а лучше вообще не звони. В конце концов, разрешать подобные мелкие затруднения -- твоя прямая обязанность. Мне сейчас только этой головной боли не хватало!.. Нет, ты не поможешь. Пока.
   Ее собеседник отключился. Лия посидела еще некоторое время за компьютером, заканчивая программу, потом встала и прошлась по комнате, разминая затекшее тело. Этого ей показалось мало, поэтому она слегка выгнулась назад, одновременно вскидывая ногу так, чтобы затылок коснулся голени. Постояв немного в одной из поз классического балета, Лия спустилась вниз.
   В холле обнаружилась недоуменно озиравшаяся по сторонам Рэчел. Увидев Лию, молодая женщина воскликнула:
   -- Привет! А я гадаю, куда все подевались?
   -- А никого нет дома, -- объяснила Лия. -- Дерек уехал по делам, вернется ближе к вечеру, Алекс отправилась навестить бабушку, а Ник решил устроить себе выходной и сейчас, наверное, опустошает запасы пива в каком-нибудь баре. Я же была в лаборатории и не слышала, как ты приехала. Что-то случилось? Я могу помочь?
   -- Ну, собственно... -- замялась Рэчел. -- Мне надо уехать на несколько часов, и я хотела оставить здесь Кэт.
   Только теперь Лия заметила, что они не одни. Рядом, укрывшись за материнской спиной, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу бледная темноволосая девочка лет десяти. Лия буквально споткнулась о ясный, серьезный, совсем не детский взгляд темно-голубых глаз. Она чуть наклонила голову.
   -- Здравствуй, Кэт. Рада наконец с тобой познакомиться. Наслышана о тебе.
   Рэчел удивленно сообразила, что за несколько месяцев их совместной работы Лия ухитрилась ни разу не столкнуться с ее единственной дочерью. Как-то не получалось.
   -- Я о тебе тоже, -- спокойно заявил ребенок. -- Ты Лия, верно? Ни у кого не видела таких длинных волос!
   -- Кэтрин, веди себя прилично!
   -- Все в порядке, Рэчел, -- успокоила ее Лия, откидывая косу за спину. -- По-моему, это комплимент. Ты можешь оставить ее здесь на моем попечении. Я уверена, мы отлично поладим. Правда, Кэт?
   Кэтрин отклеилась от материнской юбки и подошла к ней, жадно впитывая детали ее облика: светло-бирюзовое платье, пояс из мелких серебряных звеньев, прозрачный белый камень на груди.
   -- Да, несомненно. Не беспокойся, мам.
   -- Это просто невероятно, -- развела руками Рэчел. -- Чем тебе удалось ее так приворожить? Обычно Кэт крайне неохотно идет на контакт с незнакомыми людьми.
   -- Скорее всего, это потому, -- медленно сказала Лия, пристально вглядываясь своими зелеными глазами в огромные голубые глазищи Кэтрин, -- что у нас много общего.
   -- У тебя и Кэт? О господи! Впрочем, дело твое. Мне надо ехать. Не забудь сделать уроки, котенок!
   -- Пока, мам.
   Лия спрятала улыбку.
   -- Итак, чем ты собираешься заняться, Кэт?
   Кэтрин с надеждой уставилась на нее.
   -- Ну, ты же работаешь? Можно, я буду тебе помогать? -- взмолилась она. -- Алекс всегда позволяла мне.
   -- Видишь ли, я как раз решила сделать перерыв. Не возражаешь, если мы немного поболтаем? Странно, что у нас до сих пор не было возможности узнать друг друга.
   -- Ага, странно. Но я мно-ого о тебе слышала.
   -- Взаимно, дитя мое, -- весело откликнулась Лия.
   Кэтрин поморщилась.
   -- Не называй меня так. Алекс никогда этого не делает, а ты вряд ли старше ее.
   -- Ошибаешься, Кэт. Я тебе в бабушки гожусь.
   -- Ну да, -- с сомнением протянула девочка. -- Тогда ты, должно быть, ведьма, раз так хорошо сохранилась.
   -- Некоторые мои друзья считают, что у меня ведьминский характер. Однако на самом деле я не ведьма, Кэт.
   -- Но у тебя тоже есть дар. Как у Алекс и Дерека. И как у меня.
   Лия остановилась.
   -- Ты это от кого-то услышала, Кэт?
   -- Нет, я просто вижу, и все. У мамы, например, этого дара нет. А у тебя есть. Очень сильный. Бросается в глаза.
   -- Не всем, Кэт, не всем, -- задумчиво сказала женщина. -- Тем не менее я не ведьма. Я чародейка. Тут довольно большая разница.
   -- А остальные об этом знают?
   Лия поневоле рассмеялась. Девчушка зрит в корень.
   -- Не знают, но догадываются.
   -- Ни о чем они не догадываются, можешь мне поверить. Я слышала... -- Кэтрин прикусила язычок. -- Ну, словом, почему ты им не скажешь?
   -- Это долгая история, Кэт. Долгая, сложная и не слишком приятная.
   На личике девочки появилось хитрющее выражение, как у лисы, обнаружившей лазейку в курятник.
   -- У нас полно времени. Мама еще нескоро вернется.
   -- Гм. Однако... когда ты собираешься заняться уроками?
   -- Ну вот, как всегда, -- расстроилась Кэтрин. -- Когда взрослые хотят сменить тему, они начинают твердить про уроки. Не хочешь -- не рассказывай. А насчет уроков... Кстати, ты мне поможешь с математикой?
   -- Если "поможешь" подразумевает "объяснишь" -- то без вопросов, а если "сделаешь за меня" -- даже не рассчитывай.
   Кэт плюхнулась на табуретку и водрузила рюкзак перед собой на стол.
   -- Что толку объяснять, если я все равно не понимаю?
   -- Ты считаешь себя дурочкой?
   -- Нет, конечно!
   -- Ну, значит, рано или поздно поймешь. Какая у вас тема?
   -- Дроби.
   -- А я в свое время надолго застряла на процентах. Совсем они мне не давались. Зато сейчас -- никаких проблем. Разберешься и ты с дробями. Показывай задание.
   -- Может, все-таки попозже?
   -- Тебе не кажется, что лучше быстренько управиться с ненавистными уроками, чтобы потом наслаждаться заслуженным отдыхом?
   -- Да-а... наверное. -- Кэт расстегнула рюкзак и принялась швырять на стол поочередно увесистый учебник, упавший с диким грохотом, тетрадку и несколько раскатившихся со стуком разноцветных ручек.
   Лия закрыла дверь и подтащила к столу еще одну табуретку -- для себя.
   -- Итак?
   Кэтрин перелистала страницы книги и ткнула пальцем в строчки.
   -- Вот это, это и это и еще два на обороте.
   Лия наклонилась поближе.
   -- Давай разбираться.
   Минут через пятьдесят яростная битва с дробями была успешно завершена. Кэтрин живо накатала сочинение по английскому языку, сунула его Лии на предмет проверки грамматики и объявила, что с уроками на завтра отстрелялась, так как остальное было ею еще раньше сделано на перемене.
   Потом они вместе уничтожили гору орехового печенья и целый литр чая с молоком. За окном по-зимнему быстро темнело.
   -- Пойду включу верхний свет.
   -- Не надо, -- попросила Кэт. -- Камина вполне достаточно, чтобы не спотыкаться о мебель. Я люблю полумрак.
   Лия ласково взъерошила ее темные волосы.
   -- Знаешь, я тоже.
   Кэтрин перевернулась на спину и положила голову на колени расслабленно вытянувшейся женщины.
   -- Скажи, когда ты была маленькой, тебе было тяжело?
   -- Из-за моего дара? -- Лия сразу поняла, что девочка имеет в виду. -- В твоем возрасте, Кэт, я даже не подозревала о его наличии у себя. То есть я знала, что чем-то отличаюсь от других детей, но поблизости не было никого, кто объяснил бы мне, чем.
   -- А твои родители?
   -- Думаю, они догадывались, но мне ничего не говорили. У них и без того хватало проблем.
   Чем накормить пятерых детей, например. И как уберечь среднюю дочь, которую потом, гораздо позже, стали называть Лией Олкотт, от ненависти соплеменников. Господи, как давно это было... Лия редко вспоминала детство, хотя и не считала его несчастливым несмотря ни на что.
   -- В каком-то смысле тебе повезло, Кэт.
   Кэтрин свернулась клубочком у нее на коленях, сама себе удивляясь. Почему ей так хорошо с этой, по сути, полузнакомой женщиной? Ни с кем, кроме разве что матери, она не испытывала такого умиротворяющего спокойствия.
   -- Прости, котенок, но что-то, мне кажется, стало темновато. Пожалуй, стоит подбросить дров.
   Кэтрин машинально следила за тем, как Лия бесшумно пересекает комнату, становится на колени перед камином, как ворошит кочергой уголья, затем аккуратно кладет еще несколько поленьев. Радостно взметнувшееся пламя высекает из ее волос искры, затанцевавшие вокруг головы сверкающим хороводом светлячков...
   Пламя. Пламя золотых волос.
   Пламя красновато-рыжим языком вылизывает белое платье женщины, пробирающейся сквозь текучую, подвижную толщу.
   Женщины, ведущей горстку вооруженных людей.
   Пламя выхватывает из пустоты суровые, обреченные лица, металлический высверк оружия и кольчуг.
   Другого пути нет.
   Мы последуем за тобой, Элендиэль...
   Пламя струйкой просачивается через скрещенные в защитном жесте пальцы, юрко стекает по обнаженным рукам...
   Кэтрин моргнула. Лия выпрямилась, повернулась к ней.
   -- Ну вот, так намного лучше. Кэт, ты что, спишь?
   -- Нет, хотя не прочь бы.
   -- Это можно устроить. Иди сюда. Разрешаю использовать меня в качестве подушки. Удобно?
   -- Угу, -- сонно пробормотала девочка.
   Лия почувствовала, что тоже засыпает. Осторожно прижимая к себе Кэтрин, она закрыла глаза.
   Чтобы почти тут же, как ей показалось, открыть их. Огонь в камине опять едва тлел. Лия взглянула на часы. Ничего себе она поспала! Больше двух часов. Однако что же ее разбудило? Прислушавшись, она уловила неясный шум снизу. Кто-то, по всей видимости, вернулся домой. Лию окатило холодом, не имевшим ничего общего с погодой, и одновременно она ощутила прикосновение чего-то теплого, нет, жаркого к груди. Бережно переложив Кэт на диван, она высвободила цепочку с амулетом. Прозрачный камень горел ровной и яркой тревожной белизной.
   Снова спрятав его, Лия направилась к выходу. Еще с верха лестницы она услышала голоса. Она узнала Рэйна. Около него стоял какой-то человек. Незнакомый. Или...
   Глава дома кивнул ей.
   -- Лия, это... -- Он осекся, потому что глаза Лии, и без того не маленькие, медленно превратились в блюдца.
   На лице гостя расцвела странная, будто торжествующая улыбка.
   -- Вот мы и встретились, Лора...
   Лия стиснула перила.
   -- Ринггольт... -- сквозь зубы процедила она.
  
   Каким мы представляем себе облик классического злодея?
   Высоченный шкафообразный громила, непременно брюнет, с бородой, зверским выражением лица (как вариант -- изуродованного) и с ледяными жестокими глазами. Дополняют милую картинку грубый голос, пристрастие к выпивке и неразборчивость в связях (читай -- распутство).
   Вторым весьма распространенным типом является красавчик блондин ангельского вида со змеиным взглядом и вкрадчивыми манерами.
   Ринггольт совершенно не вписывался ни в один из этих образов.
   Прежде всего, он был невысок, не выше Лии, рост которой составлял пять футов девять дюймов, и обладал стройной, гибкой, узкой в кости фигурой. Гладкое лицо с благородными чертами, тонкое, но отнюдь не женственное. Рыжевато-каштановые, отливающие красным золотом волосы, слегка вьющиеся на концах. Глаза его... Глаза были большими, фиолетово-синими и... теплыми, как южная ночь. Ничего зловещего или демонического в его внешности не было. Красивый мужчина, в котором мало кто смог бы угадать одного из наиболее могущественных магов темной стороны.
   -- Что же ты не здороваешься со старым знакомым, Лора?
   -- Ты на полном серьезе думаешь, что я пожелаю тебе здравствовать?
   -- Острота твоего язычка по-прежнему может сравниться только с остротой твоего ума. Ты и в аду будешь язвить?
   -- У тебя, по-моему, была возможность это проверить. Ад курортом покажется по сравнению с тем приемом, который ты мне оказал.
   Ринггольт едва заметно изменился в лице.
   -- Это было давно. Я объяснил тебе, почему не мог поступить иначе. И даже просил о прощении.
   -- Я не забыла.
   -- Ты ведь не злопамятна, Лора. Давай оставим в прошлом этот инцидент. В конце концов, он -- лишь часть игры. Закономерная часть. И к тому же -- уже история. Довольно об этом. -- Он сделал резкий жест рукой, словно проводя черту. -- Знаю, какое отвращение ты питаешь к комплиментам, но не могу не отметить -- ты превосходно выглядишь.
   Лия усмехнулась, тонко и зло.
   -- Да. Но это не твоя заслуга.
   Темно-синие глаза Ринггольта пронизали золотые искорки веселья.
   -- По-видимому, я недооценил твою память, Лора.
   -- Не называй меня так! Меня зовут Лия!
   -- Имя, которое ты сама себе придумала? Брось, это же смешно. Нет, не бойся, я не намерен обращаться к тебе твоим настоящим именем -- не забыл, чем это чревато... Отчего ты занервничала, милая? Твои новые друзья не имеют понятия, кто ты есть на самом деле?
   -- Не тебе кидать камни в мой огород, Ринггольт! Ты, что ли, всем представляешься настоящим именем?!
   -- Три -- один в твою пользу, -- ворчливо сказал он. -- Я буду называть тебя Элендиэль. Красивое прозвище и удивительно тебе подходит.
   -- Что тебе здесь понадобилось, Ринггольт?
   Он притворился, что удивлен.
   -- Неужели ты не допускаешь, что у меня могут быть определенные дела?
   -- Вздор! -- нетерпеливо бросила она. -- У тебя нет и не может быть никаких дел здесь. Этот мир -- мой!
   -- Хорошо. Если я скажу, что приехал из-за тебя, что ты сделаешь?
   -- Поверю. -- Лия пожала плечами. -- С этого и надо было начинать, а не тянуть волынку светской беседы. Чего ты хочешь?
   Ринггольт вскинул руки, выстреливая в нее короткими, похожими на иглы красноватыми молниями. Вокруг Лии тотчас замерцала радужная оболочка защитного поля. Но она знала, что это бесполезно. Ринггольт специализировался на таких полях и без труда пробивал любую, даже самую совершенную магическую защиту. Знала она и то, что увернуться не успеет. Однако магия была не единственным ее оружием.
   В то же самое мгновение в ее руке блеснула серебряная сталь кинжала (когда только успела выхватить?). Лия проделала одно быстрое, сложное, по-змеиному гибкое движение -- со стороны показалось, будто она оплетена клинком, словно сетью. Молнии, ударившись о лезвие, отскочили и с шипением растаяли. Она опустила руку (уже без оружия), глубоко и часто, но неслышно дыша.
   -- Хаппо ундо[3] в защитном исполнении с мечом, -- произнес Ринггольт название приема. -- То есть в данном случае с кинжалом. Неплохо. Совсем неплохо, Элендиэль. А ты в отличной форме.
   На лице Лии было большими четкими буквами написано, куда и с какой скоростью ему следует засунуть свою похвалу. Вслух она сказала:
   -- Полагаю, это и есть твой ответ? Должна ли я истолковать его как вызов?
   -- По-моему, его трудно толковать как-то иначе, -- хмыкнул он. -- Я предлагаю тебе поединок, Элендиэль. На конвенционном оружии.
   -- Без применения магии? Не похоже на тебя.
   -- Считай это моей причудой.
   -- У тебя появились причуды? Признак возраста, несомненно.
   Ринггольт улыбнулся, оценив шутку.
   -- Выбор оружия предоставляю тебе, Элендиэль.
   -- Мои вкусы ничуть не изменились.
   -- Рад слышать, что они по-прежнему совпадают с моими, -- серьезно ответил он.
   Лия неторопливо сошла с нижней ступеньки лестницы и встала напротив Ринггольта так, чтобы их разделяло несколько ярдов. Она была абсолютно спокойна, мозг работал четко и необыкновенно ясно, просчитывая варианты предстоящего поединка. Лия не ждала никаких сюрпризов -- и она, и Ринггольт были равно искусны в фехтовании. Схватка с достойным противником могла принести удовлетворение, но, в чем Лия не сомневалась, ничего не решала. Не тот уровень. Не принять же вызов было для нее невозможно, да и любила она будоражащий кровь танец на краю пропасти, битву не только клинков, но и умов, так отличающуюся от беспорядочной рубки массового сражения.
   "Я готова, подумала она, сыграть с тобой в четыре руки эту прелюдию, Ринггольт. Посмотрим, какова будет фуга". Лия принялась ловко скручивать волосы в узел. Она была абсолютно спокойна.
   Прилаживая последнюю прядь, она для удобства слегка наклонила голову и наткнулась на холодный, яркий взгляд зеленоватых глаз. Рэйн! О Господи, она совсем забыла о нем! По счастью, ему хватило опыта и осторожности не встревать в ее разговор с Ринггольтом, а тихо и незаметно наблюдать за происходящим. Только бы он и дальше не наделал глупостей! Опасаясь, что наступит момент, когда он сочтет для себя невозможным оставаться в стороне, Лия начала торопливую мысленную передачу. "Прошу тебя... что бы ни случилось... не вмешивайся. Это не твоя битва! Обещаю, я все объясню, на этот раз действительно все, только не вмешивайся, а лучше уходи. Себя я сумею защитить, но если тебя заденет рикошетом, я в жизни себе этого не прощу!"
   Через несколько невероятно долгих секунд она с облегчением увидела, что ее пламенная речь возымела свое действие, и он еще немного отодвинулся назад, под защиту стены. На то, что Рэйн уйдет, Лия особо не надеялась, его благоразумие не простиралось до таких высот.
   -- Сколько времени тебе нужно на подготовку, Элендиэль? -- недовольно спросил Ринггольт. -- В первый раз...
   -- Я почти готова.
   Лия закинула руки за спину, пробежалась по длинному ряду мелких пуговиц. Платье шелестящим ворохом упало к ее ногам. Под платьем она оказалась облаченной в трико из черной эластичной ткани, обтягивающее тело, как вторая кожа.
   Парадоксально, но у худой, как вязальная спица, Лии была великолепная фигура. Покатые плечи; высокая грудь, маленькая, как у всех спортсменок; тоненькая талия; узкие, но округлые бедра; длинные, сильные, рельефно очерченные ноги. Однако, несмотря на красоту и четкость линий, в ней не было зубодробительной безупречности стандарта, и облегающий костюм вкупе с достоинствами коварно подчеркивал и недостатки, обычно удачно замаскированные со вкусом подобранной одеждой. Во-первых, худоба и слишком тонкие кости при высоком росте, а во-вторых... Лии катастрофически не хватало женственности. Тело ее, пластичное, как проволока, превосходно тренированное, идеально послушное, было телом скорее воина, чем женщины, и в таком вот... не очень одетом виде, который должен был бы свести с ума любое существо мужского пола старше десяти лет, она выглядела не более соблазнительной, чем манекен в витрине магазина готового платья. Но нельзя сказать, чтобы это сильно ее тревожило.
   -- Не хочешь последовать моему примеру?
   -- В каком смысле? -- удивленно вздернул брови Ринггольт.
   Лия усмехнулась. Так же как и она сама, Ринггольт ненавидел изменять привычную внешность и практически всегда, когда это было необходимо, пользовался камуфлирующей магией. Очень удобно, хотя наметанный глаз без труда проникал сквозь такую маскировку. Впрочем, подобной способностью обладали немногие, и камуфляж предназначался отнюдь не для них.
   -- Разумеется, принципиального значения это не имеет, но в этом костюме с мечом в руке ты будешь смотреться на редкость по-идиотски.
   -- Весьма благодарен за трогательную заботу о моей внешности. -- В его голосе сарказма было не меньше. -- Пожалуй, воспользуюсь твоим советом, хотя и по иным соображениям.
   Лия, не раз сталкивавшаяся с той же проблемой, хорошо его поняла. Маскировочная иллюзия, несложная по своей сути, утомляла, если приходилось ее постоянно поддерживать. Не стоило создавать себе лишних отвлекающих моментов на время поединка.
   Ринггольт небрежным жестом снял заклинание. Фантом, придававший ему облик элегантного бизнесмена средней руки, расплылся, уступив место не стесняющим движений кожаным штанам, такому же удобному камзолу и короткому плащу из фиолетового бархата. Коротко стриженные рыжевато-каштановые волосы удлинились и мягкой волной упали на плечи, тусклой лиловатой синью блесн--ули аметисты на головной повязке. Над правым плечом выдвинулся вороненый, со змейками золотой инкрустации эфес меча.
   На нем не было даже кольчуги. Впрочем, на Лии тем более. Только тяжелый узел волос прикрывал шею.
   В глазах Лии плавилось предвкушение схватки. Она неторопливо вытянула из ножен Эстель, чувствуя, как пальцы привычно облепляют холодный металл рукояти и как вделанный в нее камень точно ложится во впадинку на ладони. Клинок голубовато полыхнул, увеличиваясь до размеров меча.
   -- Битва титанов! Жаль, некому будет оценить великолепие зрелища.
   -- Это последнее, о чем я бы сожалела на твоем месте, Ринггольт.
   Они сошлись, как Симплегады, -- клинки коротко звякнули, соприкоснувшись, -- и тотчас отпрыгнули, словно бы от раскаленной печки. Лия, чуть скривив рот в странной усмешке, медленным, скользящим шагом двинулась по кругу. Ринггольт замер неподвижно, как статуя, и только плавно поводил мечом, следя за ней и выжидая.
   Нападение было внезапным. Лия черно-золотистой молнией рванулась вперед, целя под ребра. Он пропустил удар, слегка отклонившись, и тут же ответил целой серией коротких, невероятно быстрых выпадов. Пытаться парировать их все было бы напрасной тратой сил. Лия крутилась, как рыба на крючке, увертываясь от вездесущего клинка, и, дождавшись удобного момента, поднырнула под него. Почувствовав холодок от близости остро отточенного лезвия, до упора прогнула спину, мимоходом удивилась, не услышав хруста костей, отскочила, разворачиваясь и переводя дыхание.
   Ринггольт не дал ей этой передышки, его меч свистнул, взметнувшись снизу вверх. Лия отразила удар, который мог располосовать ее грудную клетку, проделала ложный выпад. Но Ринггольт был слишком опытным фехтовальщиком, чтобы его можно было обмануть такой уловкой. Без труда разгадав ее намерения, он хищно рассмеялся.
   -- Я ожидал большего, Элендиэль.
   -- Я тебя не разочарую. -- Ее взгляд сверкнул пронзительной зеленью. -- Посмотрим...
   Он демонстративно удвоил быстроту движений. Лия сменила тактику и, отступив, завертела Эстелем с такой скоростью, что со стороны он казался блестящим щитом. Этот излюбленный ею сложный прием требовал исключительной способности к концентрации и очень сильных кистей рук, и ему мало что можно было противопоставить.
   Поколебавшись ровно четверть секунды, Ринггольт ударил глубоко вниз, как бы подсекая ее, и тут же раздался невыносимо режущий слух скрежет металла о металл. Реакция Лии не подвела ее. Однако она вынуждена была отступить. И продолжала отступать, потому что Ринггольт начал планомерный, стремительный натиск, призванный измотать ее. Несколько минут слышался только непрерывный звон мечей. Это могло продолжаться долго, если бы дело происходило не в доме. Настал момент, когда отступать было уже некуда.
   -- Я припер тебя к стенке, Элендиэль, -- сказал ---он почти удивленно.
   Лия растянула губы в очень неприятной улыбке.
   -- Ты не первый, кто льстит себе этой надеждой.
   Он смотрел на ее лицо и поэтому не увидел мгновенно напрягшихся мышц на ногах. Это было его ошибкой. Лия взвилась, будто подброшенная пружиной, группируя тело в великолепном прыжке с переворотом. Данный отрепетированный ею акробатический трюк озадачивал не одного из ее противников.
   Лия приземлилась мягко, на полусогнутые, в трех футах позади Ринггольта, сразу, не сбивая темпа, нанесла скользящий удар самым концом меча вниз, под колени. Издав не вполне приличное проклятие, Ринггольт едва успел отскочить в сторону. Промедли он хоть немного -- и клинок Лии, перерезав сухожилия, надолго лишил бы его возможности ходить.
   -- Ты коварна, как демон.
   -- Во-первых, ты не оригинален в своих сравнениях, а во-вторых, это комплимент или упрек?
   -- Как тебе больше нравится, Элендиэль.
   Поединок возобновился и протекал с переменным успехом. Исход его было бы очень трудно предсказать.
   В какой-то миг Ринггольт, парировав очередной выпад, воспользовался краткой задержкой, вывернул кисть, связав оба клинка вращением, и попытался выбить Эстель из рук Лии. Возможно, он просто не рассчитал силу, а возможно, таковым было его намерение, но удар буквально отшвырнул легкое тело женщины назад и вверх. С размаху врезавшись спиной в стену, она мешком сползла на пол и осталась лежать, вытянувшись, лицом вниз. Болевой шок на некоторое время выбил из нее сознание, но Лия все же нашла в себе силы, стискивая зубы и глотая ругательства, приходившие на ум, перевернуться.
   Перевернуться -- и встретить напряженный взгляд темно-синих глаз. Совсем близко. Ринггольт, зачем-то переложив меч в левую руку, протянул правую вперед. Ее собственная рука, не выпустившая оружия, дернулась... но он всего лишь хотел помочь ей встать. Лия недоверчиво уставилась на него, затем осторожно вложила свою ладонь в его, перенесла центр тяжести, приподнимаясь.
   Тонкие пальцы Ринггольта чуть заметно переместились на ее запястье. Жест сам по себе довольно невинный, но Лия знала, что теперь ему достаточно одного рассчитанного нажатия, чтобы сломать ей руку.
   -- Ты не сделаешь этого, Ринггольт.
   -- Верно, -- усмехнулся он. -- Не сделаю. Но откуда тебе знать?
   -- Это... было бы слишком. Даже для тебя.
   -- Вставай, Элендиэль.
   Она поднялась, опираясь на него.
   -- Можем остановиться... если хочешь.
   -- Спятил?!
   -- Не сдашься?
   -- К дьяволу! Ни за что!
   Лия словно обрела второе дыхание. Она поминутно, чтобы сбить противника с толку, перебрасывала меч из одной руки в другую (обеими она владела одинаково), ее движения стали настолько быстрыми, что временами ее силуэт как бы размазывался в воздухе. Ринггольт ничем не уступал ей. И казалось, конца не будет этой сумасшедшей пляске.
   Однако конец наступил. В какой-то момент внезапная слабость подкосила ноги Лии, и она рухнула на колени, больно ударившись о мраморный пол. Краем глаза поймала стальной высверк меча у себя над головой.
   Нет, не инстинкт, не годами выработанный рефлекс -- злость бросила вверх ее руку. Резкий звон возвестил об очередной встрече клинков. Лия подняла голову. Увидела, что ее противник тоже устал и больше не делал попыток выбить у нее оружие. Мечи балансировали в сильных, напрягшихся до предела руках.
   -- Ты не находишь, что наш поединок начинает смахивать на крестьянскую забаву "кто кого переборет"?
   -- Ничья? -- вопросительно вскинул брови Ринггольт.
   -- Пожалуй. -- Лия рывком поднялась с колен, тыльной стороной запястья отерла лицо, бросила Эстель в ножны. -- В который раз...
   -- Что и требовалось доказать. -- Он пожал плечами, поправил повязку, удерживавшую волосы.
   -- Ринггольт, -- произнесла она, сощурив глаза, холодные и колкие, как кусочки зеленого хрусталя. -- Скажи мне одну вещь.
   -- Что именно?
   -- Для чего ты это затеял?
   Он помолчал, не отводя взгляда, затем улыбнулся -- тепло, почти сердечно.
   -- Хотел доставить тебе удовольствие.
   Лия какое-то время изучала выражение его лица, прикидывая, не шутка ли это. Но он говорил вполне серьезно. Она расхохоталась, не обращая внимания на прошившие ее многострадальные ребра острые иглы боли.
   -- И доставил, чтоб меня черти взяли!
   -- Я знал, что придется тебе по вкусу.
   -- Да. Так было всегда.
   Они стояли, разделенные несколькими футами. Очень близко друг к другу. Непреодолимо далеко.
   Между ними лежала пропасть.
   -- Что на самом деле привело тебя сюда, если не желание бросить мне вызов? -- спросила она, разрывая мучительное молчание.
   -- Именно желание бросить вызов. Но не тебе.
   -- Не понимаю.
   -- Не тебе. Но той, частью личности которой ты являешься.
   Лия пораженно уставилась на него.
   -- Ты что, в самом деле с ума сошел? Не замечала в тебе раньше суицидальных наклонностей.
   -- По-моему, -- фыркнул Ринггольт, -- тебя не должно волновать, каким в точности способом я сверну себе шею.
   -- Ошибаешься. -- Лия скрестила руки на груди. -- Мало чести расправиться с противником, который слабее тебя.
   -- А вот это, -- надменно произнес он, -- еще надо проверить.
   -- Мне не нравится эта мысль, -- занервничала Лия.
   -- Странное ты проявляешь беспокойство о моей шкуре, Элендиэль. Неужели откажешься?
   Она все же сделала еще одну попытку.
   -- Тебя явно занесло, Ринггольт. Одумайся.
   -- А как бы ты поступила на моем месте?
   Она медленно кивнула.
   -- Я ошиблась. Похоже, ты знаешь, что делаешь.
   -- Я не совершаю необдуманных поступков, Элендиэль.
   -- Ты идешь на огромный риск.
   -- Он, видишь ли, того стоит.
   Лия склонила голову набок.
   -- И все-таки почему, Ринггольт? Я не верю, что тобой движет ребяческое желание помериться силами.
   Он молчал, меланхолично теребя в пальцах красновато-каштановую прядь.
   -- Я жду! -- почти выкрикнула она. -- Я хочу знать, ради чего все это!
   -- Ты знаешь, -- угрюмым тоном сказал чародей. -- Мы оба это знаем. Если ничего не изменить, нам никогда не разрубить этот узел противоречий. Сегодня мы лишний раз доказали себе это. Так больше не может продолжаться. Я больше не могу... -- Он умолк, ожесточенно дернув себя за волосы.
   Лия на мгновение отвернулась, закусив губу. Когда он вновь увидел ее лицо, оно было спокойным.
   -- Значит, битва до конца?
   -- До конца. Каким бы он ни был, этот конец.
   -- Я принимаю вызов.
   Ринггольт шагнул вперед.
   -- Еще только одно.
   Он протянул руку. Второй раз.
   Второй раз Лия подала ему свою. Кончики их пальцев соприкоснулись. Изумрудные глаза встретились с лиловато-синими. Ничего не произошло.
   -- Ты узнал что хотел?
   -- Да. Благодарю.
   -- Ты не изменишь решение?
   -- Теперь я более чем когда-либо уверен, что оно правильное.
   Лия молча отступила на середину холла, подняла скрещенные в локтях руки, прикрыла глаза. Воздух начал заметно густеть и наливаться электрическими разрядами. Пол под ногами завибрировал, как при начинающемся землетрясении. Тихо и грустно зазвенели серебряные колечки пояса Лии.
   Руки женщины резко раскинулись, в глазах, теперь широко распахнутых, взметнулся зеленый огонь, рассыпался тонкими искрами. По натянутому, как струна, телу заплясали молнии, образовали сверкающую воронку, растаяли.
   Лия... нет, это была уже не она. И ничего человеческого, кроме неясных очертаний фигуры, не осталось в ее облике. Лишь сгусток пламени -- пламя одежд, пламя волос, в котором иногда смутно вычерчивались тонкая рука, овал лица, вспыхивали яркие изумруды глаз. Глаз, не имеющих ни белков, ни зрачков.
   -- Aiya Ellora ankalima! -- воскликнул Ринггольт.
   Женщина-пламя плавно двинулась в его сторону. Чародей, бледнея, выставил вперед ладони со сложенными пальцами -- из них выплыла шаровая молния размером с кокосовый орех. Эллора невозмутимо продолжала свое текучее движение. Молния доплыла до нее и... растворилась в ней.
   Огонь нельзя победить огнем.
   Ринггольт понял это, но не успел возобновить атаку, мгновенно опутанный паутиной голубоватых разрядов. Чародей забился, разрывая жгущие кожу нити, вокруг него тревожно запульсировал ореол защиты.
   Эллора остановилась, меланхолично выжидая. Ринггольт наконец освободился, но нового удара не последовало. Она просто стояла. Зеленые, не человеческие глаза на не человеческом лице смотрели на него с не человеческой бесстрастностью.
   Он выпрямился, впился в эти глаза острым, как стилет, взглядом, будто стремился утонуть в их прозрачной и непроницаемой глубине, -- и поединок начался! Настоящий, серьезный поединок разумов, незримый и незрелищный. И оттого еще более страшный.
   Очень долго, казалось, ничего не происходит. Затем стены дома ощутимо задрожали, а стоявшая тишина взорвалась раскатистым и тяжелым грохотом грома.
   Ринггольт, с побелевшим и перекошенным лицом, с трудом оберегал свой разум от точных разрушительных телепатических ударов Эллоры. Но и его противница начинала уставать -- и все чаще сквозь расплывавшееся подвижное и слепящее пламя проступало тоже бледное и искаженное лицо Лии, которой становилось труднее и труднее удерживать личину Эллоры. Ринггольту, хитрому лису, было отлично известно, что здесь Лия-Эллора не сможет собрать все части своей многомерной личности и воспользоваться всей подвластной ей мощью, потому что это, вполне вероятно, разрушило бы реальность. Но и она знала, что даже при таких условиях была сильнее, несравненно сильнее. Или нет? Ведь несмотря ни на что, бой продолжался... Она удивилась, потому что ей не свойственно было недооценивать давнего противника. Возможно, он просто не демонстрировал, на что в действительности был способен. Либо сам этого не осознавал. Впрочем, сейчас это уже не имело значения.
   Лия сконцентрировала остатки энергии, вскинула голову и выкрикнула имя, свое имя, одно звучание которого имело невероятную силу.
   -- Ellora!
   И снова:
   -- Ellora!
   Колонна голубоватого, мутно-прозрачного, будто с частичками пыли, света расколола потолок, вырастая из мраморных напольных плит. Ринггольт попятился, но какая-то сила подняла его вверх и начала скручивать. Он дико закричал, а невидимые нити, выстреливаемые из дрожащих ладоней уже полностью обретшей человеческий облик Лии, продолжали тянуть его в мутный свет.
   "Прости и ты меня, -- подумала она. -- У меня также нет выбора".
   Когда парализованное магией и болью тело чародея зависло в середине колонны, в полу под ним разверзлась пропасть с рваными краями, наполненная зыбучей бархатистой чернотой. В этот портал медленно затянуло лишенного сил и воли Ринггольта.
   Свет тут же погас, края пропасти сомкнулись, расколовшаяся крыша со скрежетом схлопнулась, и ничто больше не напоминало о только что завершившейся трагедии. Ничто, кроме сотрясаемой дрожью черно-золотистой женской фигурки.
   Впервые за то время, что длилась эта странная ошеломляющая битва, Рэйн смог сдвинуться с места и сделать несколько шагов. Огромные глаза Лии, потемневшие, с расширенными зрачками и казавшиеся оттого почти черными, сфокусировались на нем. Она медленно протянула вперед руки, словно бы умоляя о чем-то, но тут жестокая судорога свела ее тело и швырнула на пол.
  
   Селимна, долина Феаиннлад
  
   Замок Таэрвеллен сильно отличался от всех ранее виденных Элен эльфийских сооружений и производил куда более мрачное впечатление. В нем не было и следа характерных светлых тонов и кружевной легкости построек. Возведенный из крупных блоков темно-серого камня, четких простых очертаний, с угрюмой глыбой донжона, он скорее напоминал классический средневековый замок на картинке в учебнике истории, разве что окна были побольше.
   И уж вовсе не характерной чертой была вооруженная до зубов стража.
   Элен медленно подъехала ближе, пока не раздался мелодичный, но суровый окрик:
   -- Daro!
   Она остановилась, скользнув невозмутимым взглядом по направленным в ее сторону остриям мечей. Боковое зрение подсказало ей, что неподалеку притаились также и лучники с уже наложенными на тетиву стрелами.
   -- Ты... сойди... с коня... и стой, -- на всеобщем языке с сильным акцентом проговорил один из стражников -- высокий светловолосый эльф в кольчуге и кожаном шлеме.
   Стараясь не делать резких движений, Элен спешилась и как бы невзначай откинула назад полы плаща, чтобы открыть висевший у нее на шее амулет Лии. Прозрачный белый камень ярко выделялся на темно-синем шелке. "Лия, кажется, считала, что мне тут петь придется? -- усмехнулась про себя девушка. -- Судя по выражению лиц этих стражников, они бы с огромным удовольствием спели литургию на моей могиле!"
   -- Опустите мечи! -- звучным голосом произнесла она, используя местный эльфийский диалект. -- Я пришла с миром. У меня дело к хозяину этого замка.
   И, не удержавшись, ехидно добавила:
   -- Луки можете опустить тоже.
   -- Госпожа... -- куда как более вежливо начал эльф в кольчуге, глядя на амулет. -- Я не вправе...
   Серебристо-голубые глаза Элен опасно сузились.
   -- Вы впустите меня в замок наконец, или я так и буду стоять здесь на манер верстового столба?
   Неизвестно, как долго продолжалась бы их перепалка, но в этот момент калитка в воротах распахнулась, и оттуда появился еще один эльф, при мече, но без кольчуги и шлема, а значит, не принадлежавший к замковой страже.
   -- Ess'caemm le! -- коротко бросил он. -- Впустите ее!
   Гордо вскинув голову, Элен проплыла мимо стражников и очутилась во внутреннем дворе.
   -- Я Ирген, управляющий замком Таэрвеллен, -- представился ее провожатый.
   Девушка слегка поклонилась, но не произнесла ни слова.
   -- Назовите ваше имя и цель прибытия в Таэрвеллен.
   -- Вы что, на осадном положении? -- поинтересовалась она.
   -- Ваше имя? -- холодно повторил Ирген.
   -- Я буду говорить только с хозяином замка.
   -- Госпожа, поверьте, мне не хотелось бы прибегать к крайним мерам...
   -- Мне тоже. -- Элен подняла руку, и зеленоватые искорки заплясали по ее ладони.
   -- Вы чародейка?
   -- Верно. А теперь отведите меня к лорду Фаррайлу, или я проверю, так ли нерушимы эти стены, как кажутся.
   Управляющий впервые улыбнулся и окинул ее фигуру внимательным взглядом. Правильно истолковав этот взгляд, Элен сказала:
   -- У меня нет другого оружия, кроме кинжала. Но вам придется поверить мне на слово. Обыскивать себя я не дам.
   -- Обыск не входит в мои обязанности, уверяю вас, -- усмехнулся он. -- Следуйте за мной, госпожа. О вашей лошади позаботятся.
   Элен даже не пыталась запомнить все переходы, коридоры, подъемы и спуски, которыми они шли. Ирген вел ее быстро, не задавая больше никаких вопросов. Наконец у одной двери он остановился, без стука открыл ее и сделал девушке знак войти.
   Элен оказалась в просторной, скудно обставленной комнате с высоким стрельчатым окном и горящим камином. Кроме них, в комнате находился еще только один человек. Эльф, мысленно поправила себя Элен. На звук открывшейся двери он повернулся.
   -- К вам гостья, милорд, -- произнес управляющий и вышел, оставив их вдвоем.
   Девушка сделала несколько шагов вперед, откровенно и без тени смущения изучая стоявшего перед ней мужчину. Он был очень высок и строен, с классическими эльфийскими чертами лица и прямыми волосами, почти такими же светлыми, как ее собственные. По всем канонам, глаза его должны были быть голубыми или серыми, но они поражали сплошной непроглядной чернотой и, казалось, вовсе не имели зрачков. В его одежде не было других цветов, кроме черного, и даже в головной обруч, выточенный из черненого серебра, был вставлен черный бриллиант.
   Даже если б Лия не описала подробно его внешность, Элен не потребовалось бы никаких подтверждений того, что перед ней хозяин замка Таэрвеллен -- Фаррайл Морэдель. Черный Эльф.
   Антрацитовые глаза, выдававшие смешанную кровь, пронзительно сверкнули, когда он увидел амулет, переливающийся на синем шелковом платье девушки.
   -- Вы не Лия Элендиэль, -- спокойно констатировал Фаррайл.
   -- Это уж точно, -- ухмыльнулась Элен.
   -- Однако...
   -- Я ее сестра.
   -- В самом деле? -- удивился полуэльф. Его взгляд значительно потеплел. -- Я не знал, что у Элендиэль есть сестра.
   -- Она не кричит об этом на каждом перекрестке.
   -- Ну что ж, приятно познакомиться. Я...
   -- Не трудитесь, лорд Фаррайл Морэдель. Вас трудно с кем-нибудь перепутать.
   -- А как вас зовут, миледи? -- не смутился он.
   -- Элайна.
   -- Элайна, -- задумчиво повторил он. -- Это значит "прекрасная". Оно вам подходит.
   -- Совпадение, -- пожала плечами девушка.
   -- Что, простите?
   -- Я сказала: совпадение. У меня не эльфийское имя. Таким образом, любое сходство будет случайным.
   Фаррайл улыбнулся, но потом отчего-то посерьезнел.
   -- Вы чародейка, леди Элайна?
   -- У меня это что, на лбу написано? -- вздернула брови Элен.
   -- Не совсем на лбу, но все-таки...
   -- О черт, чуть не забыла! -- Элен вытащила из складок плаща конверт и протянула его хозяину замка. -- Лия написала что-то вроде рекомендательного письма.
   -- Как у нее дела? И почему она не смогла приехать?
   -- Она только что оправилась от тяжелой болезни, а в остальном все прекрасно.
   -- Что с ней? -- встревожился Фаррайл.
   -- Долго объяснять. Сейчас она в порядке, но путешествовать пока не может. Я ее заменю, если позволите.
   Полуэльф рассеянно кивнул и углубился в чтение письма.
   Элен, уставшая и порядком разозленная неласковым приемом, прервала его занятие вопросом:
   -- Кстати, не разъясните ли вы мне одну вещь?
   -- Да? -- Он поднял голову.
   -- Замок на военном положении, или эльфийское гостеприимство сильно преувеличено?
   Со злорадным удовлетворением девушка отметила, что на его бледном лице выступила легкая краска.
   -- О, простите меня, миледи! -- воскликнул Фаррайл. -- Это весьма невежливо с моей стороны. Надеюсь, вы согласитесь разделить со мной трапезу?
   -- С радостью. По правде говоря, я так проголодалась, что готова сжевать это кресло вместе с обивкой.
   -- К счастью, такой жертвы от вас не потребуется. Прошу вас, садитесь.
   К великому удивлению Элен, он достал из шкафа и проворно расставил на столе посуду, хлеб, мясо, вино и овощи.
   -- Простите, что принимаю вас не так изысканно, как хотел бы, но если...
   -- Не смешите меня. Сгодится все. Правда, мне казалось, что у вас для таких вещей слуги есть.
   -- Конечно, есть. Но я старый солдат и предпочитаю таскать каштаны из огня собственными руками. -- Он улыбнулся. -- Служба под началом вашей сестры не способствует развитию барских замашек, знаете ли.
   Элен невольно вернула ему улыбку. Фаррайл начинал ей нравиться.
   -- Ваше здоровье, леди Элайна.
   -- Просто Элайна. К черту всех "леди".
   -- Согласен. Тогда и вы зовите меня по имени.
   Элен кивнула и пригубила вино.
   -- Элайна, вы не молоды для чародейки?
   -- Внешность обманчива. -- Она блеснула зубами в тонкой улыбке. -- Особенно когда имеешь дело с чародейкой.
   -- О, это мне хорошо известно. Но я достаточно пожил на этом свете, чтобы различать, где искусственная красота, а где -- подлинная молодость. Я бы дал вам лет двадцать.
   -- Почти угадали. Мне девятнадцать. Это хронологически. Реальный же мой возраст составляет около полутора сотен лет. Так что, хотя рядом с вами я, возможно, и кажусь сущим ребенком, но кое-что умею, вы сможете в этом убедиться.
   Фаррайл расхохотался.
   -- Я уже убедился. Даже если б не письмо Элендиэль, я бы поверил вам. Вы чертовски на нее похожи.
   -- Мне это говорили. А теперь, может, вы расскажете, для чего вам потребовалась помощь Элендиэль... и моя.
   -- Прямо сейчас?
   -- Зачем ходить вокруг да около?
   -- Тоже правильно, -- согласился он. -- Видите ли, дорогая Элайна, у нас тут подняла голову Анхарида, старая леди Рингельберга.
   Элен подавилась куском жареного мяса.
   -- Поправьте меня, если я ошибусь, -- отдышавшись, выговорила она. -- Это ведь та, о ком я подумала, верно? Мать Ринггольта?
   -- Да.
   -- Но он ведь даже старше Лии... моей сестры! Ад и проклятье, сколько же лет этой перечнице?!
   -- Факт, немало, -- подтвердил Фаррайл. -- Что не умаляет того обстоятельства, что она дьявольски опасна.
   Девушка не моргнув глазом опрокинула двухсотграммовый кубок крепленого вина.
   -- Ну и дела, -- протянула она. -- Но я надеюсь, хотя бы ее супруг-то мертв? Потому как я слышала от Лии, что он был еще худшей сволочью, нежели сынок...
   -- Это точно. Гораздо худшей, надо сказать. Но он мертв. В этом, к счастью, нет ни малейших сомнений.
   -- Спасибо небесам за маленькие радости! -- язвительным тоном отозвалась Элен. -- Пусть земля ему будет пухом. Впрочем, что это я! Пусть придавит его как следует! -- Она приподняла свой кубок, словно произнося тост. -- Кстати, хотелось бы знать, почему Лия, инструктируя меня, не предупредила о таком интересном ходе развития событий?
   -- Ну, собственно... Об этом мало кто знает и мало кто принимает в расчет. То, что Анхарида еще жива, я имею в виду.
   -- Она вроде бы не магичка?
   -- Нет. Я хочу сказать, не профессиональная. Но прожив столько лет замужем за чародеем такого класса... Кроме того, она бесспорно умна, поговаривают даже, что поумнее покойного супруга.
   Элен, на которую количество выпитого вина не оказало никакого заметного воздействия, хлопнула ладонью по столу, встала и принялась ходить взад-вперед по комнате.
   -- Так, -- подытожила она в конце концов, тряхнув белокурой гривой. -- Следовательно, у нас в перспективе -- война с древней старухой, вооруженной магическим арсеналом, с армией гоблинов и непомерными амбициями. Да вдобавок еще и с Ринггольтом наверняка.
   -- Вряд ли, -- возразил Фаррайл. -- Они не слишком-то ладят.
   -- Это меня не удивляет. Но, хотя я не очень плотно с ним общалась, у меня сложилось впечатление, что он обладает отвратительно непредсказуемым характером. Так что и внезапного приступа сыновней любви с его стороны тоже нельзя исключать, если рассматривать все варианты.
   Полуэльф с сомнением покачал головой.
   -- Кстати. -- Элен уперла правую руку в бок и задумчиво посмотрела на него. -- То, что Анхариде маразм в голову ударил и она на старости лет принялась вынашивать далеко идущие планы, хоть с трудом, но можно понять, но вот чего я не в состоянии уяснить, так это каким образом вы оказались впутанным в это?
   -- Закономерный вопрос. Рингельберг не так уж далеко отсюда.
   -- Все равно не могу понять, -- продолжала девушка. -- У света, между прочим, целых четыре стороны. С чего вы решили, будто она начнет с вас? Или это чистой воды предположение, или вы что-то скрываете, Фаррайл! Что вы с Анхаридой не поделили? Любимые серебряные ложки двоюродной прабабки?
   -- Элайна, -- мягко сказал он. -- Ценю ваше чувство юмора, но, если позволите, я расскажу все по порядку.
   -- Ладно, извините, я, когда волнуюсь, вечно начинаю чепуху нести.
   Фаррайл постучал пальцем по столу.
   -- История эта достаточно давняя. Многие из тех, кто участвовал в ней, уже либо умерли, либо переселились из этого мира. Да, -- на его безупречно правильном лице появилось странное выражение, -- давно это было, и мы думали, что все тогда и кончилось. Кто бы мог предполагать... -- Он запнулся, затем продолжил: -- Я играл не последнюю роль в заговоре, имевшем целью уничтожить Кеардвена, прежнего властителя Рингельберга. Среди прочих в числе заговорщиков был и его сын Ринггольт, в то время еще молодой, но перспективный маг.
   -- Опля! -- не сдержалась Элен. -- Значит, он тоже приложил к этому руку? А Лия?
   -- Пожалуйста, вопросы потом.
   -- Молчу, молчу.
   -- Элендиэль с нами не было, она путешествовала далеко на севере. Из всех участвовавших в заговоре, я имею в виду живых и не отошедших от дел, остался только Гретнар. Я послал за ним сразу же, как только отправил письмо Элендиэль. Вы знаете Гретнара?
   От мины, которую скорчила Элен, свернулось бы даже стерилизованное молоко.
   -- По выражению вашего лица вижу, что знаете, -- засмеялся Фаррайл. -- Мне он также не особенно по душе, но как чародей он многого стоит.
   -- Да я скорее соглашусь иметь дело с Ринггольтом, чем с ним! -- рявкнула девушка. -- Ринггольт, хоть и бестия изрядная, по крайней мере, не спесивый и чванливый пустозвон!
   -- Очаровательная характеристика. На мой взгляд, вы несколько преувеличиваете, но не слишком. У меня, впрочем, нет выбора. Гретнара это касается так же близко, как и меня самого.
   -- Раз на то пошло, вы и Ринггольта привлекли?
   -- Он, вне всякого сомнения, в курсе событий. Но, -- Фаррайл нахмурился, -- я не смог с ним связаться, сколько ни пытался. Что-то здесь не так.
   -- Какую связь вы использовали?
   -- Телепатическую. Остальное мне показалось ненадежным.
   -- Ха! -- фыркнула Элен. -- Любые сообщения можно перехватывать, телепатические тоже. Говорю вам это, опираясь на личный опыт.
   -- Как бы то ни было, все мои усилия оказались бесплодными. Элендиэль не предполагала, что могло произойти?
   -- Мне она ничего не сказала. Да и расстались мы довольно давно. На дорогу сюда ушло больше времени, чем я рассчитывала. Вашу долину отыскать труднее, чем золото партии[4].
   -- Чем что?
   -- Это вольное отступление.
   -- Я продолжу?..
   -- Стоит ли?
   -- Не понял.
   -- Я имею в виду, если вас что-то смущает, можете не рассказывать. Нужно ли мне знать подробности?
   Фаррайл искоса глянул на нее и ненадолго задумался.
   -- Пожалуй, не помешает, -- решил он. -- Раз вы тоже оказались втянутой в эту историю, лучше бы вам как можно точнее представлять ситуацию.
   -- Кеардвен планировал создать мощную коалицию темных сил и с этой целью концентрировал вокруг Рингельберга разрозненные силы наиболее могущественных и влиятельных магов. С их помощью он надеялся по очереди расправиться с давними противниками. Кеардвен хотел как можно дольше сохранять в тайне свои действия, чтобы не дать светлым магам возможности объединиться и выступить против него сообща. Надо сказать, это почти удалось, хотя ему с неимоверным трудом приходилось скрывать свои намерения. К счастью, мне вовремя стало известно...
   -- Не покажусь ли я вам нескромной, если спрошу, каким... э-э... образом вы узнали об этом? -- осторожно поинтересовалась Элен.
   -- У меня были в Рингельберге свои источники информации, -- неохотно ответил полуэльф.
   -- Вам удалось подкупить гоблинов? -- изумилась девушка.
   -- Нет. Я постараюсь быть с вами предельно откровенным, коль уж это необходимо, но есть вещи, которые я предпочел бы оставить при себе. Если позволите.
   -- Дело ваше, -- не стала настаивать Элен.
   -- В одиночку, понятное дело, не стоило даже и пытаться остановить Кеардвена, поэтому пришлось искать союзников. Как я сожалел о невозможности предупредить Элендиэль, ведь у нее были гораздо более обширные знакомства! Все же я немедленно известил нескольких чародеев, с которыми меня связывали более или менее тесные отношения. Вместе мы сочли, что самым простым решением будет убить властителя Рингельберга. Он был мозговым центром всего плана, и без него коалиция довольно быстро распалась бы или, по крайней мере, представляла бы собой значительно меньшую угрозу.
   -- Почему же? -- сощурилась девушка. -- Что, невозможно было найти кого-нибудь другого на его место?
   -- В этом-то и загвоздка, дорогая Элайна. Кому-кому, а вам должно быть хорошо известно, в каких двусмысленных и запутанных отношениях всегда находились между собой крупнейшие деятели темной стороны. Каждый стоял на страже собственных интересов, и ни у кого не хватало ни авторитета, ни могущества на то, чтобы взять на себя роль лидера и заставить остальных признать свое верховенство хотя бы на время.
   -- Ни у кого?
   -- На тот момент нет. Кроме Кеардвена. Не могу не признать -- он был превосходным тактиком. И чертовски талантливым магом. Таким образом, хоть я сказал, что убийство его было бы самым простым выходом из положения, это вовсе не означало, что и самым легким. Почти сразу же между нами возникли разногласия. Гретнар, будучи самым старшим и опытным, настаивал на том, чтобы встретиться с Кеардвеном в поединке, остальные же, по его замыслу, должны были обеспечивать прикрытие. Я был против. Это было слишком рискованно, Кеардвен мог догадаться, что мы задумали. Поэтому было решено попытаться застать его врасплох и общими усилиями заманить в ловушку. Только при условии совместных действий у нас был шанс победить властителя Рингельберга.
   -- Разве вы маг? -- подняла голову Элен.
   -- Нет. -- По лицу Фаррайла пробежала легкая тень. -- Но эльфийская кровь, текущая в моих жилах, дает мне некоторую власть. И я лучше всех представлял себе планировку Рингельберга, поскольку мне... доводилось там бывать.
   -- Сколько, если не секрет, вас было?
   -- Пятеро.
   -- Гм. Какую все-таки роль играл Ринггольт? Намеревались ли вы с его помощью...
   -- Нет, -- поспешно прервал Фаррайл. -- Он отказался открыто выступить против отца. Его участие было скорее пассивным. Точнее говоря, он обязался не мешать нам, но и не помогать. У Ринггольта своеобразные понятия о чести.
   -- Да уж.
   -- Нам это было только на руку, разумеется. Если бы он потребовал непосредственного участия в событиях, я бы заподозрил неладное. Вообще, я не вполне понимал ход его мыслей.
   -- Что же тут непонятного? Ему просто надоело быть на втором плане, захотелось откусить кусок власти побольше.
   Фаррайл едва заметно поморщился.
   -- Не обижайтесь, Элайна, но вы, видимо, плохо его знаете. Ринггольт никогда не был особенно честолюбивым или, по крайней мере, отлично это скрывал. Одним словом, я понятия не имел, что у него на уме, и это меня беспокоило, хотя и не так чтобы очень. Других проблем хватало.
   Полуэльф поднялся, подошел к окну и некоторое время молча изучал вид из него, как будто что-то прикидывая.
   -- Не буду терять время на излишние детали, -- сказал он, не поворачивая головы. -- В конце концов мы все, включая Кеардвена, оказались на маленькой террасе, словно прилепившейся к скале, на которой построен Рингельберг. Окруженный и загнанный в угол, Кеардвен продолжал яростно сопротивляться магической атаке. Но убила его не магия. -- Элен не могла видеть его лицо, однако ей показалось, что Фаррайл горько усмехнулся. -- Он потерял равновесие и сорвался в пропасть. Какая ирония, не правда ли? -- Он повернулся, и девушка поняла, что ее догадка верна. -- Но это был еще не конец.
   Фаррайл снова замолчал, а Элен стиснула подлокотник кресла.
   -- И тогда произошло то, чего не ожидал никто. То, чего не должно было случиться.
  
   Он стремительно отступил на шаг от края, подальше от клубившегося внизу тумана.
   -- Кончено. -- Его голос был странно глух.
   -- Ты уверен?
   -- Да, Эргвилл. Сомнений нет.
   -- Надо уходить отсюда. Как можно скорее.
   -- Телепортируешь меня, Эргвилл?
   -- Конечно, Фаррайл.
   Никто не заметил, как она появилась -- высокая женщина с длинными спутавшимися каштановыми волосами, одетая в фиолетовое платье. Ее щеки раскраснелись, она тяжело дышала, как будто пробежала несколько лиг, и нервно озиралась по сторонам.
   -- Проклятье! -- выдохнул Фаррайл. -- Ее не должно быть в замке. Эргвилл, что происходит?
   -- Не знаю, -- сквозь зубы процедил эльф, взмахом руки уничтожая незавершенное заклинание перемещения. -- Ничего хорошего.
   Анхарида медленно приближалась, переводя взгляд с одного лица на другое.
   -- Убийцы! -- крикнула она. -- Будьте вы прокляты! Убийцы!
   Глаза Гретнара сверкнули жестоким огнем. Он вытянул руку. Женщину отбросило назад.
   -- Мама! -- На террасу влетел Ринггольт.
   Цепляясь за стену, Анхарида поднялась на ноги.
   -- Ты знал?! -- срывающимся голосом бросила она сыну.
   -- Тебе лучше не вмешиваться.
   -- Ты знал?!!
   -- Уйди, мама.
   -- Ублюдок!
   Ринггольт смертельно побледнел.
   -- А по-моему, так даже лучше, -- усмехаясь, проговорил Гретнар. Зеленоватая сфера сорвалась с верхушки его посоха. Не издав ни звука, Анхарида рухнула навзничь.
   -- Прекратите! -- Фаррайл прыгнул вперед, загородив ее собой. -- Вы что, все с ума посходили?
   -- Прочь с дороги, Морэдель! -- рявкнул Гретнар. -- Не вздумай мешать мне. Она -- это зло!
   -- Она здесь ни при чем! Она даже не чародейка. Ее смерть ничего не даст!
   Гретнар поднял вспыхнувший посох. В ответ Фаррайл выхватил меч.
   -- Убирайтесь отсюда все, -- властно сказал обретший самообладание Ринггольт, вставая между ними. -- Мой отец мертв. Вы добились того, чего хотели. Я сдержал свое слово и не препятствовал вам в этом. Теперь уходите. Разбирайтесь между собой в другом месте.
   -- С тобой я еще поквитаюсь, щенок! -- прошипел ему Гретнар.
   -- Нет. Он прав. Мы должны уходить. -- За спиной Эргвилла разгорелся опалесцирующий овал портала. -- Быстрее, друзья.
   Фаррайл был последним. Он вложил меч в ножны, но что-то заставило его обернуться.
   -- Возможно, -- промолвил Ринггольт, глядя на распростертое тело матери, -- ты сейчас совершил ошибку.
   -- Возможно, -- сказал полуэльф и шагнул в портал.
  
   -- Теперь вы знаете, -- закончил хозяин замка Таэрвеллен, -- почему леди Анхарида меня ненавидит и за что я не люблю Гретнара.
   -- Черт с ним, с Гретнаром. Но ведь вы фактически спасли ей жизнь! -- взволнованно выпалила Элен.
   -- Да, но она об этом не знает, она же была без сознания. Но даже если б знала... Не уверен, что это изменило бы ее отношение. Анхарида отличается редкой злопамятностью. Вне всякого сомнения, она сделает все, чтобы отомстить мне и остальным. К счастью, трое из нас находятся вне пределов досягаемости.
   Элен зевнула, прикрыв ладонью рот.
   -- Когда вы ожидаете прибытия Гретнара?
   -- Дня через два, наверное. Если это все, я думаю, лучше...
   -- Позвольте мне задать еще один вопрос, последний.
   -- Прошу вас.
   Обычно не лезущая за словом в карман, на этот раз Элен заколебалась, но все же спросила:
   -- Зачем вы ее спасли?
   -- Я уже объяснил, -- холодно ответил он. -- Она не имела ни малейшего отношения к этому делу. Элендиэль никогда не одобрила бы ее убийства. Я лишь поступил, как мне подсказывала совесть.
   -- И вы бы подняли меч на Гретнара, если бы Ринггольт не остановил вас? -- продолжала девушка, холодея от собственной наглости.
   Фаррайл стремительным шагом направился в ее сторону, и Элен пожалела о своих необдуманных словах, таким опасным огнем разгорелись его черные глаза. Но он, подойдя, протянул руку и дернул висевший на стене звонок.
   -- Я вижу, вы устали, Элайна. -- Его спокойный голос резанул ей слух. -- Сейчас вас проводят в отведенные вам покои.
   Девушка прикусила язык и почла за лучшее не спорить.
  
   Сан-Франциско
  
   Быстрым шагом Рэйн прошел сквозь розарий, мимо даже зимой поражающих буйством красок клумб, ступил на дорожку, ведущую к взморью.
   Лию он увидел издалека -- пронизанный солнечными лучами неподвижный силуэт на краю обрыва. Она куталась в плащ, плотно запахнутый на груди, широкие полы которого, однако, оставались свободными и развевались по ветру, как огромные серые крылья.
   Рэйн не стал окликать ее -- ему не хотелось разрушать очарование момента. Но уже через несколько секунд Лия почувствовала его присутствие, повернулась и принялась неторопливо спускаться.
   -- Знаешь, кого ты сейчас мне напомнила? -- спросил он, едва она приблизилась.
   -- Не имею ни малейшего понятия.
   Он склонил голову набок и задумчиво процитировал:
  
   Я встретил деву на лугу,
   Она мне шла навстречу с гор.
   Летящий шаг, цветы в кудрях,
   Блестящий дикий взор.
  
   -- "La Belle Dame sans Merci" Китса? Никогда не ассоциировала себя с ней. Дикий взор, говоришь? Я тебе это припомню.
   -- Давай пройдемся.
   -- Давай.
   Все тем же неспешным шагом они направились в глубь сада.
   -- Я так и думал, что найду тебя здесь.
   -- Когда мне надо подумать о чем-либо или просто успокоиться, я стараюсь оказаться поближе к природе.
   -- Я сам всегда так поступаю.
   Лия сорвала чайную розу особого сорта, не имеющего шипов, и проворно вплела ее в распущенные волосы.
   -- Это так... для большего сходства, -- с улыбкой пояснила она.
   Вновь повисло неловкое молчание. Им о многом нужно было поговорить, но никто не знал, с чего начинать.
   -- Ты не хочешь... -- начал он и умолк.
   -- Хочу. Только не представляю, как. Вот что. Задавай интересующие тебя вопросы, а я уж постараюсь на них ответить. Договорились?
   Рэйн помедлил.
   -- Я хотел сказать... Я узнал тебя. Это ведь ты была тогда на крыше? Ты пообещала нам встречу в будущем. Я прав?
   -- И да, и нет, -- был обескураживающий ответ.
   -- В каком смысле?
   -- Видишь ли, это была не совсем я. Точнее, совсем не я... Тьфу! Никогда не страдала косноязычием, но... Двумя словами и без предыстории тут не обойдешься. Помоги мне! -- потребовала она. -- Ты можешь сформулировать хоть один четкий вопрос, который послужил бы отправной точкой?
   -- Пожалуй, могу. Этот вопрос давно следовало задать. Кто ты?
   Не самый лучший вариант, с горечью отметила Лия. Однозначного ответа не существовало. Впрочем...
   -- Оглянись... -- тихо посоветовала она.
   Рэйн повиновался.
   По песчаной дорожке, которой они шли, тянулась только одна цепочка следов.
   Он снова перевел взгляд на Лию. Ее лицо выражало грусть.
   -- Я должен был догадаться раньше.
   -- Не должен. И не мог. В зеркале я отражаюсь и тень тоже способна отбрасывать, а то, что не оставляю следов, не так уж заметно, если специально не приглядываться.
   -- Как, кстати, твое настоящее имя? Ведь Лия Олкотт -- это псевдоним?
   Вместо ответа Лия особым образом повела рукой. Рэйн почувствовал легкую духоту, а краем глаза уловил слабое свечение, окружившее их.
   -- Что это?
   -- Экранирующая аура. Мы будем обсуждать вещи, о которых вслух лучше не говорить. Такие, как мое имя. Я тебе его, конечно, назову, но будь добр обращаться ко мне по-прежнему. К этому имени я уже привыкла, а о его происхождении расскажу чуть позже. Надеюсь, ты неплохо знаешь греческую мифологию?
   -- Шутишь?
   -- Отнюдь нет. Просто стараюсь быть последовательной. А термин --"авеша"[5] тебе знаком?
   -- Знаком. Ты решила устроить мне экзамен?
   -- Нет, -- холодно ответила она. -- Хочу удостовериться, что ты понимаешь, о чем речь.
   Это прозвучало не слишком вежливо, но Лии и без того неимоверно тяжело было подбирать слова. Она помолчала, глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и наконец сказала:
   -- Меня зовут Эллора.
   -- Эллора? Богиня мира и света? Значит, ты ее авеша?
   -- Не совсем... Я употребила этот термин, чтобы тебе легче было следить за моей мыслью. Когда-то дела обстояли именно так, но уже очень долгое время я -- часть ее многомерной личности, а не временный сосуд для психоматрицы.
   Он покачал головой.
   -- Ты была права, сказав, что действительность превзойдет самые смелые ожидания. Каких только предположений мы не строили, но такое...
   -- Да знаю я, -- усмехнулась Лия. -- Особенно меня позабавила версия о том, что я правительственный агент. Нет, я и в самом деле работала в ФБР, но к "Наследию" эта сторона моей деятельности не имеет отношения.
   Рэйн отмахнулся.
   -- Это предположение не выдерживало критики при ближайшем рассмотрении, но кое в чем мы все же оказались правы. Да, кое в чем, но тот факт, что ты богиня...
   -- Не люблю громких слов, -- поморщилась Лия. -- Предпочитаю более нейтральное определение: "высшая раса". Тем более что не все здесь так уж однозначно.
   -- Хорошо, пусть. Все равно ты меня словно оглушила. Перевернула все мое представление о мире, веру.
   -- Я предупреждала, что это будет тяжело для нас обоих, -- устало сказала она. -- Мой рассказ не окончен. Наберись терпения, оно тебе понадобится. Я, наверное, оглушу тебя еще больше, если скажу, что мои родители были самыми обычными людьми. Что я была третьей из пятерых детей. И что до пяти лет ничем, кроме, может быть, внешности, среди сверстников не выделялась.
   -- И как же тогда?..
   -- Я расскажу, как все произошло. Но поверь, даже сейчас я не знаю, были ли те события случайными или предопределенными. Действительно не знаю.
   -- Кто-то сказал, что любая случайность -- это внезапно проявившаяся неизбежность.
   Лия улыбнулась без натянутости.
   -- Примерно так же считаю и я.
  
   Побережье Эгейского моря,
   IX век до н.э.
  
   Мика изо всех сил бежала, не обращая внимания на мелкие острые камешки, впивающиеся в ее босые ноги. Тропинка неуклонно шла в гору, и девочка уже начинала задыхаться. Сердце раненой птицей металось в груди, противная слабость разлилась в мышцах, и она против воли стала останавливаться, но тут сзади донеслись вопли ее преследователей, и Мика последним отчаянным усилием прибавила ходу. Аккуратно заплетенные утром косы растрепались, и золотистая волна хлестала ее по спине.
   -- Вон, вон она! Я ее вижу! -- закричал высокий костлявый подросток. -- У нее волосы сверкают, как полуденное солнце! -- Трудно сказать, чего в его голосе было больше: ненависти или восхищения. Он швырнул в девочку припасенной горстью гальки. Промахнуться было трудно, яркая шевелюра Мики действительно представляла собой отличную мишень.
   Девочка дернулась, не вскрикнув, метнулась в сторону, подхватила на бегу с земли камень и бросила назад, почти не целясь.
   -- А, чтоб тебя!.. -- заорал подросток, споткнувшись. Из рассеченного лба потекла темно-красная струйка. -- Ловите ее! Я в порядке! -- рявкнул он на своих дружков, нерешительно сгрудившихся вокруг него. -- Да бегите же! Теперь она от нас не уйдет. Впереди Скала Тритона!
   Мика услышала последние слова, похолодела и с трудом подавила желание разрыдаться. Впереди -- Скала Тритона, отвесный обрыв высотой не менее пятидесяти локтей, а под ним -- бурлящие волны, рифы, о которые частенько разбивались лодки, пригнанные бурей. Мика всей душой молила богов, чтобы эта тропинка никогда не кончалась.
   Но она закончилась. Девочка выбежала на взморье. Перед ней болезненно слепящими бликами переливалось Эгейское море[6]. Слезы бессилия и гнева навернулись на глаза. За что? Всемогущие боги, за что вы наказываете меня, мысленно вскричала она и обернулась. Из-под редкой сени оливковых деревьев, радостно вопя, высыпала стайка подростков. Там было и несколько девочек, немногим, впрочем, отличавшихся от мальчишек -- таких же расцарапанных, чумазых и всклокоченных. Их глаза горели детской беспощадной ненавистью. Мика поневоле сделала шаг к обрыву.
   -- Попалась, богами проклятое отродье! -- провозгласил парень, которому она рассекла лоб. -- Теперь не уйдешь! Ну, доберусь я до тебя...
   -- Скорей небеса упадут на землю! -- яростно закричала она, повернулась и подняла руки.
   Тоненькое тело изогнулось в прыжке, как тетива лука, прежде чем исчезнуть в пропасти.
   -- Прыгайте! Прыгайте за ней!
   -- Да ты, никак, спятил, Хрисанф? -- сплюнул один из мальчишек. -- Сам прыгай. Нашел дураков. Она уж наверняка убилась. Туда ей и дорога, но следовать за ней я не собираюсь!
   Остальные согласно закивали. Выражение ненависти на их лицах постепенно сменялось растерянностью. То, что произошло у них на глазах, можно было смело назвать самоубийством. Этого они не ожидали.
   -- А... э-э... ну, она точно мертва? -- спросил кто-то.
   Хрисанф подошел к краю и заглянул вниз. Там, среди пенящихся бурунов, нигде не мелькала золотистая головка. Да он и не думал увидеть ее. Остаться в живых после такого прыжка было просто невозможно. Если только...
   -- Туда ей и дорога, -- повторил он слова приятеля, отгоняя непрошеную мысль, вызвавшую у него суеверный страх. -- Пошли отсюда.
  
   Несмотря ни на что, Мике удалось избежать смерти. Вытянувшись струной, она благополучно миновала торчавшие из воды острые верхушки рифов и скрылась под водой. Глубина там была приличная. Успев задержать дыхание в полете, она не стала выныривать сразу, а поплыла вперед от берега, стараясь, чтобы ни частичка тела, ни единый волос не были видны с поверхности. Плавала Мика ничуть не хуже рыбы, а долго обходиться без воздуха ее научил заезжий старик -- бывший ловец жемчуга. Вот только морская соль едко щипала открытые глаза. Но любую боль она предпочла бы перспективе оказаться в руках Хрисанфа и его дружков.
   Разумеется, кончать с собой она не собиралась ни при каких обстоятельствах. Это -- проявление трусости, а Мика презирала трусов. В двухстах локтях от берега находилась крошечная отмель, где морское дно поднималось почти к самой поверхности воды. О ней знали немногие. Когда жжение в легких, требующих воздуха, стало невыносимым, Мика перевернулась на спину и, едва высунув из воды нос, с наслаждением вдохнула. Вскоре ее пальцы нащупали впереди пористую шероховатую границу отмели. На сей раз она вынырнула полностью и уселась на островок, свесив ноги. Длинные мокрые волосы и ткань хитона облепили тело. Мика уставилась на берег, где уже никого не было, и внезапно всхлипнула. Прорвавшиеся наконец слезы солеными струйками текли по лицу, смешиваясь с морской водой. Здесь, где никто не мог ее увидеть, она дала волю чувствам: Мика никогда не плакала на людях, разве что в раннем детстве, она знала, что подобное проявление слабости делает человека уязвимым, а она вот уже пять лет не могла позволить себе быть уязвимой.
   Пять лет преследований, издевательств и угроз. И плохо скрываемого страха. Ее мучители боялись ее, это она тоже знала. Боялись и ненавидели, как бояться и ненавидят то, чего не понимают. Но, видят боги, она не знала, что в ней есть такого, что вызывает боязнь и ненависть подобной силы. Она даже у родителей спрашивала, но ответа не получила. Мать лишь вздохнула и погладила ее по голове, а отец вообще промолчал, но Мика не сомневалась -- они знают. Или догадываются. Они ее просто щадили, только девочке от этого было не легче.
   Мика отерла слезы быстро высохшей на солнце ладонью и задумалась. В деревню она сейчас не вернется, это уж точно. Хватит с нее на сегодня. Надо дождаться вечера. На лицо ее упала тень. Мика подняла голову и увидела, что облака, до той поры белые, маленькие и пушистые, как-то потемнели, разрослись и тяжелым влажным покрывалом грозили затянуть солнечный диск. Будет дождь, решила она. Может, даже и гроза. Ну а если начнется шторм, ей, находящейся достаточно далеко от берега, придется несладко. Но никаких признаков того, что море вот-вот взревет и взметнет огромные волны, она не заметила. А обычного дождя чего бояться...
   Холодные струи ударили ее по спине. Мика поежилась и по шею окунулась в теплое море.
   Дождь прекратился только тогда, когда солнечная колесница коснулась горизонта. Девочка с сожалением покинула отмель и поплыла к берегу. Осторожно, чтобы не попасться никому на глаза, она стала пробираться к родному дому.
   Камешек с острыми краями уколол ее в подушечку большого пальца. Мика зашипела от боли и остановилась отряхнуть ноги. Волосы и платье еще не просохли, и от прохладного ветра ее пробирала дрожь, несмотря на теплый вечер. А может, и не только от ветра, кто знает. Она окинула взглядом открывшуюся перед ней панораму родной деревни (такой маленькой, что она даже не имела названия) -- россыпь беленых домиков с крышами, крытыми соломой, словно прилепившихся к каменистой пыльной почве. Чуть поодаль золотились пшеничные поля. Ее собственный дом стоял на отшибе. Мика пригнулась, подобрала липнущий к ногам подол и побежала.
   -- Где тебя носило, позволь спросить?! -- раздался не голос -- разъяренный рык. Посередь тропинки, преградив Мике путь, стояла, расставив ноги и уперев кулаки в бока, высокая, худая, но крепко сбитая девушка лет пятнадцати. Жесткие угольные волосы падали на плечи. Смуглое лицо не было некрасивым, но отличалось некоторой грубоватостью лепки, черные глаза сверкали праведным гневом. Эланг, старшая сестра.
   -- Где ты шлялась, спрашиваю?! -- рявкнула она.
   -- Гуляла... -- пробормотала Мика.
   -- Гуляла! Она гуляла, сожри меня козы! Нет, вы только подумайте! -- Эланг ухватила сестру за ухо. Мика сжалась. Родители их никогда не били своих детей, но старшенькая стеснительностью не отличалась и запросто могла отвесить подзатыльник. За дело, разумеется. -- Давай живо домой. Э-э, да ты мокрая вся!
   -- Я купалась.
   -- В одежде? Горе ты мое. Ох, и достанется тебе сейчас.
   -- Отец дома?
   -- Дома, дома.
   Мика устало вздохнула. Она не боялась отца, но кому же нравится получать выволочку.
   -- Вот, матушка, полюбуйтесь, она наконец соизволила явиться. -- Эланг втащила сестру в дом.
   Склонившаяся над очагом женщина отложила кремень и огниво, выпрямилась и повернулась. Ее бледное лицо поражало скульптурной правильностью черт.
   -- О боги, в каком ты виде, девочка! -- воскликнула Аристида.
   -- Похожа на мокрую крысу, -- добавил младший из братьев Мики, Неокл.
   -- А сам-то ты на кого похож? -- лениво усмехнулась третья сестра, десятилетняя, но уже очень красивая Нисса. -- На облезлую курицу, не иначе!
   -- Дети, дети, немедленно прекратите, -- велела мать. -- Мика, переоденься, не то простынешь.
   Мика нырнула за ширму, отгораживающую место, где спали вповалку все пятеро детей, вынырнула оттуда уже в сухом, подсела к ярко пылавшему очагу и принялась досушивать шевелюру. Мать протянула ей половину лепешки из муки, смешанной с водой, и девочка тут же запихнула ее в рот. Она весь день ничего не ела.
   В дом, нагнувшись, чтобы не удариться головой о притолоку, вошел глава семейства. Его смуглое, суровое лицо смягчилось, когда он увидел золотистую головку дочери у очага, но в следующее мгновение...
   -- Аристомаха!
   Мика вздрогнула от резкого окрика. Отец крайне редко называл ее полным именем.
   Аристида скользнула навстречу мужу, предостерегающе подняла руку. Он бросил на нее раздраженный взгляд.
   -- Аристомаха!
   Мика повернула голову.
   -- Отец, -- прошептала она.
   Что-то в ее лице заставило его вместо запланированной отповеди шагнуть вперед, опуститься на колени рядом с ней.
   -- Что случилось, дочка?
   -- Ничего, -- прошептала девочка. -- Ничего, что не случалось бы раньше.
   -- Они снова преследовали тебя?
   Мика молчала.
   -- Да или нет?! -- Его кулаки сжались, непроницаемо-черные глаза полыхнули яростью.
   Аристида умиротворяющим жестом коснулась ладонью его плеча.
   -- Ради всех богов, Александр, ты же знаешь ответ. Оставь, дай ей прийти в себя. Поговорим об этом позже. -- Она обернулась к остальным своим детям. Четыре пары темных внимательных глаз ответили ей понимающим взглядом.
   -- Мика, иди сюда, -- позвала ее Нисса. -- Я тебе покажу, что мне удалось собрать сегодня (Нисса увлекалась составлением букетов). -- Ну иди же. -- Она потянула сестру за руку.
   Мальчик лет четырнадцати отложил в сторону нож, которым скоблил рыбью чешую, и распахнул объятия.
   -- Да-да, иди ко мне, сестренка, -- ухмыляясь во весь рот, проговорил он.
   -- Да ну тебя, Ксантипп, -- фыркнула Мика, уворачиваясь. -- У тебя же все руки в рыбе. Не трожь меня, кому говорю! Испачкаешь платье, сам стирать будешь!
   Все пятеро, включая Ксантиппа, расхохотались.
  
   Поздно вечером, когда дети уже спали, муж с женой вышли из домика. Оба они молчали, но каждый думал об одном и том же, задавал себе один и тот же простой вопрос: как это могло случиться?
   -- Как это могло случиться? -- наконец, не выдержав, воскликнул Александр, с силой стукнув кулаком по стволу дерева. -- Как боги допускают такое, жена? За что, за какие грехи она должна страдать?
   -- Я не знаю, -- ответила женщина, хотя ответа не требовалось. -- И никто не знает.
   -- Но мы должны что-то сделать. Я не могу сложа руки смотреть, как они травят ее, словно дикого зверя, забрасывают камнями!
   -- Они всего лишь дети.
   -- Не дети, а чудовища, если способны на подобное.
   -- Послушай... -- Он повернулся и взглянул на ее лицо, такое до боли прекрасное в свете звезд. -- Они не понимают, что творят. Их можно только пожалеть.
   -- Я не ослышался, Аристида? Ты жалеешь их?
   -- Да, -- твердо сказала женщина. -- Потому что они в самом деле заслуживают жалости.
   -- Они заслуживают хорошей порки, -- хрипло произнес он. -- И если их родители...
   -- Во имя неба! -- Она схватила мужа за плечи. -- Ты же не собираешься воевать со всей деревней! Не будь глупцом!
   -- Ты забываешься, жена! -- Он возвысил голос.
   -- Вот именно! Я твоя жена, а не рабыня. И это мои дети тоже. И Мика моя дочь! Ты думаешь, я не тревожусь за нее? Но, в отличие от тебя, я понимаю, что сила не на нашей стороне! Но боги на нашей стороне! Не может быть, что не так.
   -- Богам нет дела до таких мелких сошек, как мы и наша дочь! -- прорычал он. -- Мы сами обязаны позаботиться о ее безопасности.
   -- Но как?
   -- Проклятье, я не знаю этого! Запереть ее в доме на всю оставшуюся жизнь, что ли? Или, может быть, уехать отсюда, бросив все? Как по-твоему, жена?
   -- Если я найду ответ на этот вопрос, значит, я мудрее дельфийского оракула, -- мрачно проговорила Аристида.
   Она позволила мужу обнять себя, и ее мысли устремились в прошлое, туда, где все начиналось. Пять лет назад. Нет, не пять, а двенадцать, когда Александр и Аристида впервые увидели свою новорожденную дочь. Все остальные их дети рождались черноволосыми и черноглазыми, как и они сами. Смуглая коренастая Эланг (имя ей выбирала мать, и никто понятия не имел, откуда она его взяла), а также младший из сыновей, Неокл, лицом и статью напоминали отца. Старший, Ксантипп, и крошка Нисса, их пятый и последний ребенок, которую Александр назвал так ради смеха[7], оказались копией Аристиды. Впервые узрев золотистый пушок на головке второй дочери, Александр сгоряча обвинил жену в измене, но охолонул, услышав ее заливистый и абсолютно искренний хохот. В округе имелось несколько блондинов, но ни у кого из них не было таких глаз, как у юной Аристомахи: огромных, с уголками, приподнятыми к вискам, ярко-изумрудного цвета с легким голубоватым отливом, но без малейшей примеси серого или карего. Точеными чертами и тонкой, гибкой фигурой она пошла в мать, а когда подросла, стало ясно, что характер у нее отцовский: сильный, упрямый, жесткий.
   Однако от остальных детей она отличалась не только цветом волос и глаз. У нее обнаружился дар, которым боги награждали немногих, -- способность видеть невидимое и предсказывать судьбу. Вот она и предсказала, бедняжка, не то и не тому, кому следовало. Пятилетняя Мика пыталась предупредить жителей деревни о пожаре, но те отчего-то суеверно решили, что она не предсказала, а наслала его на них. Когда подобное повторилось несколько раз, девочку начали сторониться. Однако Александр и Аристида все еще не верили, что кто-то может всерьез считать их очаровательную маленькую дочку исчадием аида.
   Вскоре после того, как Мике минуло семь, в нее полетел первый камень...
   Благодарение богам, она оказалась не столь уж беззащитной. Вот когда супруги оценили то, что Ксантипп развлечения ради с малых лет пристрастил сестру к отнюдь не девичьим занятиям. Мика лазала по окрестным скалам, частенько даже без страховки, плавала, как ловец губок, метала самодельные дротики и стреляла из лука так, что братья только завистливо прищелкивали языками, и не постеснялась бы полезть в драку. Словом, постоять за себя умела. Но она была одна, а преследователей -- с десяток. Особенно усердствовал сын местного кузнеца Хрисанф. Как многие мальчишки, он обожал дергать девчонок за волосы. Не избежала этого и Мика. Но когда он схватил ее за не по-детски густую косу, она не стала кричать и вырываться. Просто развернулась и с силой влепила ему оплеуху при всем честном народе. Боль незначительная, но обида весомая. На его лице отпечаток ладошки Мики был виден дня два. И долго еще потом его дразнили "меченым". Хрисанф не простил ей унижения.
   Но даже после всего этого родители девочки питали надежду на то, что дети опомнятся и прекратят травлю, в которую включились вслед за сыном кузнеца. Не опомнились и не прекратили. Взрослые в проделки их не вмешивались и втихаря одобряли.
   -- Пойдем спать, -- сказал Александр. -- Похоже, сегодня нам вряд ли удастся придумать что-либо путное.
   -- Знаешь, -- Аристида задумчиво посмотрела на фиолетово-синее небо, сверкающее паутиной звездного рисунка, -- мне кажется, нашей дочери уготована совершенно особая судьба. Судьба тяжелая, сложная и великая. И она не здесь, не в этой деревне и не в этой стране.
   -- О чем ты? -- вздрогнул он. -- О чем ты, дорогая?
   -- Не знаю. -- Женщина зябко повела плечами. -- Но я так чувствую. Не зря она родилась такой отличной от других. Это знак. И не мы сможем уберечь ее. Аристомаху берегут иные силы, которые, мнится мне, еще проявят себя. Боюсь, мы вскоре расстанемся с ней. Навсегда.
   Из-под ее ресниц медленно катились крупные слезы. Александр, видевший жену плачущей от силы раза два за двадцать лет, взял ее за руку и поцеловал ладонь, все еще изящную и нежную, несмотря на тяжелую работу крестьянки.
   -- Не надо, дорогая, -- мягко сказал он. -- Это всего лишь глупые страхи. Они не сбудутся.
   -- Нет, -- уверенно произнесла Аристида. -- Это не глупость. Я никогда не говорила тебе об этом, но я видела сон. Я видела Аристомаху. Но она была уже не девочкой, а женщиной: прекрасной, величественной и грозной. Кольцо пламени окружало ее. И сама она тоже была как пламя...
   На сей раз он промолчал. Аристида говорила слишком уверенно, чтобы от ее слов можно отмахнуться, списав на необоснованные тревоги. Он вспомнил, что преследовавшие Мику ни разу не сумели ее догнать. Она была юркой, стремительной, неуловимой, как... вот именно, как язык пламени. И эти волосы...
  
   Мика вбежала в лес, заскользила по едва видным тропкам, закружилась, задевая раскинутыми руками деревья, словно танцуя под одной ей слышимую музыку. Остановилась, движением плеча отбросила на спину тяжелую косу, оглянулась по сторонам и тихо позвала:
   -- Лар!
   Ни звука в ответ.
   -- Лар! Где ты?
   Что-то мягкое и пушистое ткнулось в ее ладонь. Мика вздрогнула, посмотрела вниз и облегченно вздохнула.
   -- Лар! Боги, я никогда не привыкну к тому, как бесшумно ты двигаешься! Хотела б я тоже так уметь.
   Бездонно-черная дикая кошка, внешне ничем особо не отличавшаяся от своих сородичей, но ростом едва ли не с волка, склонила голову набок и мурлыкнула.
   -- Что? Нет-нет, не спорь! -- возразила Мика. -- От меня больше шуму, чем от целого стада коз... Не кусайся! Я знаю, что права.
   Лар недоверчиво фыркнула, лизнула рассеянно ласкавшую ее руку. Девочка присела рядом с кошкой на корточки, и тогда стало заметно, что глаза у обеих -- человеческие и звериные -- совершенно одинакового цвета.
   -- Мм... ну что, пойдем? Куда? Ну, не знаю... а что ты предлагаешь?
   Лар неопределенно дернула острыми ушами.
   -- К морю? -- Мика вспомнила вчерашний день и содрогнулась. -- Ой, нет! Если не возражаешь, я бы выбрала другой путь.
   Бок о бок они медленно двинулись по тропинке в глубь леса.
   -- Что случилось? Нет, я не хотела бы тебе рассказывать. Вообще не хочу об этом говорить, ладно?
  
  
   [1]"Песнь о Нибелунгах", стр. 1072. Пер. со средневерхненемецкого Ю. Корнеева.
   [2]Автору хотелось бы выразить признательность своей бывшей преподавательнице В.И. Уколовой, из чьей статьи, собственно, и взят этот абзац.
   [3]Хаппо ундо -- движение на восемь сторон света -- прием, тренирующий мгновенную реакцию на любую опасность в любом направлении.
   [4]Сведениями о местонахождении вышеупомянутого золота автор не располагает.
   [5]Авеша (древнеинд. эзотерич.) -- вселение в тело человека психоматрицы (души) другого существа.
   [6]Автор использует современное название.
   [7]Нисса (греч.) -- начало.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"