Ирония судьбы стала чувствоваться уже с момента, когда двое мужчин познакомились.
- Джон, хотя сейчас стал Иваном, - улыбнулся один.
- Иван, - машинально ответил первый, протягивая руку, - сейчас меня называют Джоном.
Руки они друг другу пожали, но разговор на этом прервался надолго.
Эмигрант из России в США и эмигрант из США в Россию. Вроде бы и общих тем при таком раскладе хватало... но разговор явно не клеился.
То один вдруг порывался что-то спросить, но, глянув на каменное лицо соседа, молчал. Спустя время лицо второго отразило настоящую внутреннюю бурю, он явно намеревался сказать что-то, причем резкое, но, покосившись на соседа, тоже заставил себя промолчать явным усилием воли.
Сложно сказать, что происходило внутри их, но при входе в атмосферу Марса буря встретила их уже самая настоящая, внешняя.
- Неслабая здесь турбулентность, - наконец невозмутимо констатировал тот, чье настоящее имя было Джон.
- Да уж. Знаменитые песчаные бури Марса, - согласился Иван, и добавил с явной ноткой сарказма. - Скажите, Джон, вы ведь в Союзе не молитесь? Не появилось ли сейчас такого желания?
- Сейчас меня слишком тошнит, чтобы думать о высоком. - Невозмутимо ответил Джон. - Впрочем, вы видимо намного старше чем я думал, и эмигрировали еще во времена Первого Союза? Иначе бы знали, что сейчас верующие никак не преследуются. Насколько знаю, во времена Первого Союза это было не всегда адекватной реакцией на злоупотребления клерикальных кругов.
- Если уж на то пошло, вы несете моральную ответственность за преступления Первого Союза, как его идеологические преемники, - резко ответил Иван.
- Узнаю свою бывшую родину, Штаты. Видимо, вы уже там поднаторели в судебных исках и прецендентах. Небось, озолотили не одного адвоката? Кстати, зря вы столь откровенно разглядывали ту стюардессу-блондинку, ведь она может подать на вас за это в суд, - переняв тон собеседника, хмыкнул Джон.
Иван в свою очередь собирался ответить, в этот момент марсолет тряхнуло так, что внутри корабля что-то затрещало.
- Ого! Похоже, это действительно серьезно, - констатировал Джон. - Вы хотите знать, молюсь ли я? С некоторых пор да. Как ни странно, именно после того же события я и решил сменить родину.
Иван помолчал, прислушиваясь к треску внутри марсолета.
- Тогда это вдвойне уместная история. Расскажите, - наконец, уже вполне миролюбиво, ответил он.
***
Рассказ Джона:
Я тогда работал детективом в полиции Нью-Йорка. В аварии погибла девушка. Обычное, можно сказать рутинное дело. Аэрокар, в котором она летела, столкнулся с другим аэрокаром. Удар был такой силы, что сработал механизм катапультирования... и девушку буквально влепило в один из небоскребов. В окно офиса, прямо в разгар рабочего дня... помню, видео с офисной камеры потом набрало миллион просмотров в Сети.
Причина смерти тут более чем очевидна, а родители ее были истовыми католиками. Девушка была рыженькой... возможно, ирландцы. Точно не знаю. Но помню, по фотографиям, что она была хорошенькой. Так вот, родители написали заявление об отказе от вскрытия, по религиозным причинам. У девушки был еще парень, он тоже жутко переживал насчет вскрытия, всё тыкал нам в нос правом верующих отказаться от него.
В итоге вскрытия не было. Тут эту рыженькую бы кремировали, и дело в архив... но неизвестный похитил её голову. Да-да, пробрался в морг, отрезал голову и был таков. Камеры, конечно, его засекли, от них сейчас не спрятаться, но он был в маске. Знаете, есть такая маска, изображает смерть?
Так началось "дело о похищенной голове".
Повторюсь, наша покойница была очень даже ничего, и мы сразу начали отрабатывать сексуальный мотив. Старый добрый Нью-Йорк... центр Западного мира. Помню, ребят со странностями там становилось больше год от года. Уже мало кто довольствуется там старой доброй "миссионерской позой", не правда ли?
Уж не знаю, что это... пресыщение, тупиковая эволюция потребления, или накопление нашей великой цивилизацией неких генетических метастаз. А может это и правда естественно и нормально, как нас тогда убеждали с экранов и мониторов. Знаю, что в большинстве эти ребята безобидны. Зачастую для всех, кроме самих себя. Но время от времени какой-нибуть отщепенец выползает из Сети в реал, и подкидывает нам работёнки.
Был и другой вариант - парни из гетто. Их мы тоже отрабатывали, хотя им обычно подавай что попроще. Красть из морга головы хорошеньких девушек - не их специализация, прямо скажем.
Помню, меня смутили странички этого парня в социальных сетях. Он пару раз шутил над религией. Беззлобные туповатые шуточки. И внезапно такие переживания из-за вскрытия... странно. Можно бы объяснить тем, что верующая девушка на него так повлияла. Но и она, похоже, не забивала себе голову подобными вещами. То есть, в отличие от родителей, не была особо верующей.
Короче, этот момент стал первой зацепкой к её парню. Я принялся копать, и...
Я решил брать его в одиночку. Чтобы вся слава от раскрытия резонансного дела досталась мне. Тогда я был изрядным карьеристом, что греха таить.
В излишней инициативе бывают свои минусы и подводные камни. В тот раз минус оказался в том, что парень вытащил пушку первым. Ну не ожидал я от этого типичного ботана такой прыти.
- Эти старые идиоты, её предки, хотели убить её, - ствол в его руках ходил ходуном, глаза горели фанатичным блеском. Он походил на наркомана. Впрочем, он не был наркоманом, уж тех я навидался.
- Парень, она как бы уже немножечко мертва, - мягко сказал я, мысленно оценивая расстояние до противника. Учитывая, что ствол он уже снял с предохранителя, расстояние было велико.
Очевидно, что он свихнулся... возможно, переборщил, как говорят у вас... точнее, у нас в России... так вот, переборщил с антидепрессантами. В Нью-Йорке каждый второй на них крепко подсел.
- Неужели вы не понимаете?! - взвизгнул он. - Они хотели сжечь её! Лишить её шанса на воскресение! Крионика!!!
Твою ж мать. Крионика. Мороженные мозги, так сказать. Она существует еще с XX века, но, помню, именно после того случая она вошла в моду среди толстосумов.
Эти ребята замораживают свои мозги, или просто отрезанную голову, или всё тело целиком. И хранятся в криокамере. Якобы до тех времен, пока наука не научится воскрешать людей. Да-да, воскрешать. Размораживать и запускать нейронные процессы в мозгу таким образом, чтобы восстановить личность человека на момент смерти.
Помню, уже после этого, в посвященном происшедшему ток-шоу, некий маститый ученый камня на камне не оставил на этой самой крионике. Дескать, нанореволюция дала сбой, и даже успех нанотехнологий не означал бы успех крионики.
- Это мракобесы хотели сжечь её. Они бы вообще предпочли закопать её в землю... мою Джессику... закопать на корм червям!!! Но кремацию сделали обязательной в штате Нью-Йорк. Знаете, я бы принял смертельную дозу снотворного, чтобы тоже подвергнуться крионике... и спать вместе с Джессикой. Но боюсь, что суицид бросит тень на крионику, да и Джессика бы этого поступка не поняла, - рассказывал мне парень. - Буду жить. Главное, чтобы Джессика... её мозг... сохранился... понимаете?!
- Ну хорошо. Пусть будет крионика. Ты главное успокойся, парень. Я подумаю, как тебе помочь, - увещевающее сказал я. На тот момент я еще плохо понимал, о чем речь, просто видел, что этому парню действительно требуется помощь.
- Вижу, вы хороший человек, - сказал он. Бедняга все последние дни явно провел в жутком стрессе, и хотел с кем-то поделиться переживаниями.Опереться на кого-то, хотя бы не на долго. - Хотите, я покажу её? Мою Джессику.
И он полез за этим контейнером. Он просто сунул взведённый револьвер под мышку, прижал рукой, и полез за этим грёбаным контейнером, представляете? Конечно, в этот момент я мог бы вытащить служебный револьвер. Мог бы просто броситься на него, и скрутить в два счета этого хлюпика.
Мог бы, но почему-то не стал.
А парень возился со своим контейнером.
- Сейчас... вы знаете, она очень хорошая. Очень славная, моя Джессика. Я люблю её! Я просто её люблю. А знаете, мы ведь не всегда ладили. Бывало, что и ссорились. Но ведь это моя Джесс... - он открыл контейнер и осёкся.
Я еще не видел, что внутри.
- Как я мог так ошибиться... - пробормотал он побелевшими губами. А потом в нём словно перегорела лампочка. Я увидел это по его глазам.
По своему опыту знаю, что люди с таким, "перегоревшим" взглядом, в следующий миг совершают самые безумные поступки. И я мгновенно выхватил револьвер.
А он снова взял в руку свой.
- Перепады температуры. Целостность мозга наверняка нарушена. Это конец, - буднично сказал он мне. Ну, примерно таким тоном говорят "туалетная бумага кончилась".
- Медленно положи оружие на пол и убери руки за голову! - рявкнул я полицейским голосом.
Парень отрешенно глянул на меня.
- А вы знаете, что такое смерть? Это просто пустая комната, с потрескавшейся штукатуркой на потолке, - ровным голосом сказал он, приставил пистолет к виску и выстрелил.
Уж его мозги теперь точно было не заморозить. Я выругался, и, подойдя ближе, заглянул в контейнер. Там, в куче сухого льда, лежала голова Джессики. Глаза её были закрыты. А вся кожа, на лбу, на её когда-то румяных щечках, пошла паутиной трещин.
Позже я узнал, что её кожа потрескалась действительно от резких перепадов температуры. Что-то не так было с криоконтейнером. Но это было позже.
А в тот момент я ни о чем таком не думал.
На душе было пусто. Отвратительное... это даже не чувство, а скорее послевкусие.
Прогорклое послевкусие, это всё, что я чувствовал в тот момент.
- Вот такие дела, Джессика... - уныло каркнул я, и подошел к окну, зачем-то продолжая говорить вслух. - Сейчас бы добрый глоток виски.
Мой голос звучал настолько нелепо в этой абсолютно, аномально пустой комнате, что мне стало совсем уж хреново. Совсем уж нелепым я показался себе в этой комнате, в этом небоскребе с шикарным видом из окна, и в этом мире.
И вот тогда я сделал нехарактерную для меня вещь.
Прислонился лбом к оконному стеклу и стал молиться.
Первый раз в жизни.
***
Марсолет продолжало трясти.
Иван хмыкнул.
- С молитвой, допустим, понятно. Но причем тут Союз? - спросил он.
- Помните, я упоминал ток-шоу? А потом была волна рекламных роликов криокамер. И люди копили на них... как копят на машины или аэрокары. Причем, как на дорогие машины... а потом какой-то мужчина продал свою почку, чтобы купить криокамеру. Купить билет в никуда, понимаете? Ладно, в Азии и Африке люди массово торгуют органами, чтобы просто прокормится или дать образование своим детям... к этому пресловутый "золотой миллиард", включая и меня, привык давно. Казалось, что это нас не касается. Но теперь меня преследовало то послевкусие: всё вокруг казалось безумно фальшивым и... прогорклым. Однажды у меня просто кончилось терпение. Я бросил всё и эмигрировал в Союз. Да и бросать то было особо нечего, если честно. Бывшая жена и куча пустых бутылок из-под виски, такие дела.
Иван долго молчал.
- Ну хорошо. Общество потребления вас достало. И, допустим, не только вас! А что, в Союзе всё прям так хорошо? Равенство и братство? У всех по бутерброду с одинаковой соевой колбасой? Да разве в этом смысл жизни человека? - наконец запальчиво воскликнул он.
- Допустим, далеко не всё хорошо. Пока еще не всё. Но там хотя бы ищут этот смысл, а... не пытаются продать его с максимально эффективным менеджментом. В Союзе мой опыт копа оказался невостребованным. Но я прошел тесты на профессию и бесплатно переобучился на агронома... я ведь вырос на ферме. Потом успел поработать от Союза по Всемирной продовольственной программе в Эфиопии и Эритрее. А потом... на Марс. Мечтал выращивать тут кукурузу и яблоки, как на ферме моего отца. Яблоки будут, мечтаю однажды даже сидр из них сделать по дедовскому рецепту. А вот кукурузу заменили киноа, южноамериканским злаком. Но тоже неплохо, - ответил Джон. - А как ты оказался в США?
- Это были лютые 40-е, как называют в России 2040-е. Страна фактически распалась. Кто-то горевал, а мы строили новую родину - Казакию. Понимаешь, нашу родину! Строили дом наших предков! Но потом началась война с исламскими фундаменталистами. Светские правительства в исламских республиках Кавказа были нашими союзниками. Нас почти признал Запад. Но фундаменталистов было слишком много. Их прибывали тысячи, десятки тысяч, с Ближнего Востока, со сползавшей в хаос Средней Азии. Отрезанные головы, говоришь? Это они любили. Насмотрелся я этого на войне, - Иван горько усмехнулся и продолжил.
- Всё-таки Россия сдерживала многие процессы. Исламистов на юге, Китай на востоке... была противовесом, не отрицаю. Когда его не стало, начался хаос. В общем, фундаменталисты фактически контролировали львиную долю Кавказа, а мы истекали кровью в борьбе с ними. Как 20 лет до этого курды на Ближнем Востоке, если знаешь историю. Война на выживание. Мы стали щитом, прикрывшим Россию. А Россия тем временем в очередной раз поднялась, уже как Союз. И... вернулась. Бескровно. Большинство её приняло. И у нас, в Казакии, и на Кавказе. Потому что это значило долгожданный мир. Ну а я уехал, - закончил рассказ Иван.
- Почему уехал? Я понимаю, у каждого своя правда. Но ведь вам оставили автономный статус, не говоря уж об амнистии, - озадаченно сказал Джон.
Иван снова долго молчал.
- Не верил я тогда в эту амнистию... нет, даже не так. Не верил, что есть будущее у этой страны. Ведь поэтому мы и хотели строить свою страну! Понимаешь? Точно так ведь и на Украине было. Не верили, что у вас есть достойное будущее. Хотели отделить будущее своих детей от унылого и беспросветного вашего, - наконец сказал он.
- Но ведь есть же!.. Есть будущее! Да уже настоящее!!! Арктику подняли, зерном снабжаем полмира, на Марсе идём первыми! - увлеченно возразил Джон.
- А ты докажи! Да я может тоже сбежал от этого "купи-продай", как и ты!!! Но на Марс! А вы тут значит первые? Ха! Докажи!!! - Иван стукнул по столу кулаком.
И только после этого звука мужчины поняли, что тряска корабля уже прекратилась.
К ним заглянула стюардесса, симпатичная азиаточка в униформе Союза.
- Товарищи, у вас всё в порядке? - вежливо спросила она.
***
Они стояли под куполом марсианского космодрома.
- Ну вот значит... я в Лебедию. Это наш, то есть Союза, город на Марсе. Назван так в честь страны будущего, Лебедии, у поэта Хлебникова. А один из марсианских каналов рядом, по которым пустили воду, назвали Тихий Дон, - Джон смущенно прочистил горло. - Говорят, хорошо там всё устроено.
Джон на секунду задумался и торопливо добавил:
- Но не без недостатков. Вот и будем их устранять. А ты, значит, в американский сектор? Слушай, тезка... вот видишь, на экране ночное небо? Там среди звезд - Земля. Понимаешь? Это там ты был эмигрант в США. Я был эмигрант в Россию. А здесь - мы оба эмигранты с Земли на Марс. Может, как говорят у нас, то есть у вас в Штатах, гоу со мной? В Лебедию. Попробую что-то доказать, если получится, - улыбнулся Джон.
Иван не торопился с ответом, рассматривая голубую звездочку на экране. Наконец перевел взгляд на Джона.
- Тихий Дон, говоришь? Яблоневые сады? Сидр по дедовскому рецепту? А про чачу из яблок слыхал?! Научу. Показывай свою Лебедию... земляк.