Аннотация: (Конкурс) памяти Стругацких. По мотивам "Жука в муравейнике".
Защитники сражались отчаянно, но нападавшие грамотно использовали численный перевес. Основная схватка кипела уже в подземных тоннелях, на поверхности подавлялись последние изолированные очаги сопротивления.
Сидящий на корточках Лев в последний раз окинул взглядом поле битвы, усеянное маленькими трупиками в чёрной хитиновой броне. Смотреть больше не на что, муравейник защитников обречён. Лев уже собирался встать, когда взгляд его упал на кустик полыни рядом с муравейником. На самой его верхушке сидела улитка. Льву было знакомо это явление. Паразит - личиночная стадия одного из плоских червей , попав в улитку, заставляет её взбираться на верхушки травинок. Это делает улиток заметными для птиц, те съедают их, и паразит успешно попадает в организм птицы. "Где будет жить долго и счастливо" - мысленно хмыкнул Лев, вставая и углубляясь в лес.
Вокруг, незаметно для людского глаза, выдаваемая человеку разве что тихим шорохом да едва заметной цепочкой следов на грязи, кипела жизнь. Лев чувствовал её, пропускал её через себя и сам становился её частью. Другие были глухи и слепы.
Даже Майя.
Пожалуй, не стоило ей рассказывать о том детёныше оленя. Стоило Майе услышать про оставшийся без съеденной волками мамы пушистый комочек, который сейчас прячется среди зарослей сизой ежевики... девчонка есть девчонка. Лев поморщился, вспоминая тот разговор. Майя упросила его найти оленёнка и принести ей, чтобы потом отдать в зооуголок. Ведь бедняжка едва ли выживет один в лесу. Майя бы применила слово не "уговорила", а "заставила", хотя сама же знает, что заставить Льва что либо сделать невозможно. Когда Лев понял это, то заставил Майю попросить, став на колени. Чтобы верно расставить все акценты и ударения... к его удивлению на этот раз Майя подчинилась без крайних мер, неловко поправляя прядь волос, и украдкой, исподлобья поглядывая на Льва. "Лев - царь зверей" - вспомнил Лев старинную присказку и усмехнулся.
У этой ситуации появилась и другая сторона. Теперь, после такого разговора, Лев просто не мог вернуться к Майе без злополучного оленёнка. В буквальном смысле не мог. Умереть - мог, а вернуться с пустыми руками - нет.
Лев стоял у заросшего непролазным кустарником оврага. Овраг остался от старицы, о которой напоминал разве что росший в самых низинных местах тростник. Искать в этой чаще оленёнка - как иголку в стоге сена. Впрочем, Лев найдёт его - это лишь вопрос времени. Если конечно хищники не обнаружили оленёнка раньше, Лев старался даже не думать о таком варианте. Но тратить уйму времени на ментальное "прочёсывание" зарослей как раз не хотелось. В самом начале поиска Лев ощутил прикосновение к чужому сознанию. Это был один из местных, знакомых ему волков - молодой, прошлогоднего выводка. "Тут прячется детёныш оленя. Найди его" - мысленно приказал Лев, не утруждая себя какой либо еще мотивировкой.
Волк откликнулся с готовностью - он был голоден, и Лев отмахнулся от нехорошего предчувствия, появившегося, как предупреждающий об опасности красный огонёк. Сначала всё шло, как и задумывал Лев, хищник довольно быстро почуял запах добычи, там где сам он чуял только прелый запах листвы. Уже потом Лев понял, какого свалял дурака, и испугался, что понял это слишком поздно... закричав, он бросился в чащу, не обращая внимания на впивавшиеся в кожу колючки. В последний момент Лев успел пнуть волка, и челюсти того клацнули в считанных сантиметрах от оленёнка, подпрыгнувшего на слабых еще, казалось расползавшихся под ним ногах.
"Нет. Не трогай его. Это - моё" - мысленно приказал Лев волку. Тот серой тенью припал к земле. Какое-то время Лев ощущал одно чувство, пульсирующее в сознании волка, всепоглощающее - Голод. Голод с большой буквы - действительный, а не геральдический царь зверей. Медленно, но верно голод перерастал в ярость. "Стой. Я старше. Я в своём праве. Я заберу его. Если не подчинишься - не выживешь". Лев смотрел в глаза волка, доказывая своё превосходство. О, эти жёлтые волчьи глаза! Лев надолго запомнит их. Эти глаза напоминали двух зверят, попавших в капкан - они были готовы отгрызть себе лапу, только чтобы не встречаться с его взглядом.
Иерархия была установлена давно, и сейчас этого должно было хватить, чтобы зверь подчинился старшему в стае... когда припавший к земле волк перестал тихонько рычать, Лев отвернулся, ища взглядом снова забившегося в чащу оленёнка.
Должно было хватить, но не хватило. Волк взметнулся в воздух как пружина. Заметивший это боковым зрением Лев успел лишь повернуться к нему лицом. Зверь ударил его передними лапами в грудь, и рванул зубами плечо. Лев упал на спину. Вырван кусок мяса, но артерия не повреждена, теперь главное защитить горло и суметь подняться на ноги - мысли молнией пронеслись в мозгу за те мгновенья, пока Лев откатывался в сторону. Но, похоже, волк не собирался его убивать. Не собирался драться насмерть. Зачем? Звери редко дерутся насмерть - это чисто людская забава. А волк просто хотел забрать свою добычу. Сейчас он настороженно смотрел, как Лев встаёт с земли.
Позже Лев много думал, можно ли было обойтись без этого. Пожалуй, да. Уступить Лев конечно не мог - это значило бы уступить своё место в иерархии, что было недопустимо. Но он просто немного поторопился - удели он чуть больше времени, и волк всё-таки подчинился бы ему, соблюдая закон стаи.
Он просто немного поторопился.
Все эти размышления были позже, в тот момент Лев не рассуждал. Тёплая кровь стекала по руке, волк выжидательно стоял напротив, прижав уши и оскалив зубы. Прижатые уши свидетельствовали о страхе, который примешался к эмоциям зверя, бросившего вызов старшему. Но Лев чувствовал, что ярость по прежнему доминирует.
- Или, бунт на борту обнаружив, из-за пояса рвет пистолет, так что сыпется золото с кружев, с розоватых брабантских манжет, - размеренно продекламировал Лев, унимая адреналиновую дрожь, пробежавшую по телу, и кладя ладонь на рукоять костяного ножа.
Майе всегда нравилось, как он читал Гумилёва.
Лев знал что нужно, чтобы волк прыгнул. Лев знал с точностью до секунды, когда тот прыгнет. Нож встретил зверя в воздухе, Лев ударил в горло и дёрнул нож на себя, чувствуя, как поддаётся плоть.
Волк уполз умирать в кусты. Лев смотрел ему в кровавый след, чувствуя лишь пустоту и усталость. По сути, волк был в своём праве. Это право, право на добычу, защищает каждый зверь. Но Льву очень нужен был этот оленёнок.
Содрав рубашку и кое-как перетянув рану на плече, Лев не без труда достал забившегося под кусты оленёнка и пошёл назад. Стоило же торопиться сначала с поиском, потом с волком, чтобы теперь вот так медленно брести по лесу, бездумно глядя на игру заходящего солнца в ветвях и прислушиваясь, как бьётся сердце оленёнка за пазухой - уже не так бешено, как в тот момент, когда Лев взял его на руки. Почти в такт этому сердцебиению пульсировала едва ли не желанная, казавшаяся искупительной боль в плече. Придётся долго и нудно объяснять происхождение раны, но это сейчас меньше всего волновало Льва.
Увидев кустик полыни с улиткой на верхушке, он и вовсе остановился. Вот улитка подчинилась чужой воле - и обречена. Где-то там остался волк - отказался подчиниться чужой воле, чем тоже обрёк себя на гибель. А как в таком случае поступил бы он сам?
Лев, задумавшись, поднял взгляд на небо. Солнце зашло, и на небе появилась первая звезда. Майя сейчас бы наверняка загадала желание. Почти сразу рядом загорелась вторая, и Льву вдруг померещилось, что это жёлтые звериные глаза изучающее глядят на него.
Да что с ним? C чего вдруг он тратит время на вопрос, ответ на который очевиден?!
Раковина улитки хрустнула под ногой, а Лев, уверенно шагая, пошёл дальше - туда, где его ждала Майя.