Єпiскоп: Наш брат був на землi рабом поганьским,
теперь вiн раб господнiй, бiльш нiчий.
Неофiт - раб: Господнiй раб? Хiба ж i там раби?
Леся Укра§нка 'У катакомбах'
Не надо тебе носить на груди крест с распятым нерусским богом.
В. Головачёв 'Ко времени моих слёз'
Бореслав шёл уже несколько дней. Он устал. Ноги болели, тело изнывало от долгого пути. Юноша пытался преодолеть максимальное расстояние за наиболее короткий срок. Даже свои ночные привалы он старался делать как можно более короткими.
Солнышко медленно клонилось к зениту и постепенно окрашивало пейзаж в красные тона. Степь, оставшаяся позади, любовала глаз тёплым розовым светом. Впереди видневшийся лес, пока ещё зелёный, верхушками деревьев уже начал краснеть. Может быть, раньше Бореслав и остановился полюбоваться сей игрой красок, но теперь ему было не до этого. Он шёл...
Далеко уже за холмами остался Киев-град, его родное гнездо. Город - родитель. Город врагов. Да, теперь он там был чужой. Такие как Бореслав стали изгоями. Две недели назад князь-братоубийца Владимир решил дать народу новую веру. Веру во всепрощающего бога. И если вначале сия религия просто пропагандировалась: народ задабривался, подкупался (кто должностью, кто богатством), то после меры насаждения несколько изменились. Люди не хотели предавать веру отцов и дедов, веру Земли Русской. Лишь не многие позарились на щедрые дары, да сладкие речи. И тогда, вера во всеобщее добро и любовь блеснула острием мечей, огнём пожарищ и свистом стрел. Людей толпами сгоняли в реку и насильно крестили. С особо непокорными долго не церемонились, их просто казнили. Другим чтоб урок был.
Боженек, а вернее, как их теперь называли - идолищ поганых, жгли, рубили, над ними глумились. И ни как не мог взять Бореслав в толк, как же так можно было. Статую Рода, прародителя всех русичей, порубили мечами, оплевали и охаяли. Разве не понимали те люди, что глумят и хулят не только божеств, но и память предков своих? Всё это напоминало Бореславу какое-то массовое безумие...
Впрочем, вину в происходящем юноша ощущал и на себе. Ведь не пошёл супротив иноверцев, не взял меч и не ринулся на защиту Богов Святых. Он просто тихо собрал вещи (взял лишь самое необходимое: сумку со снедью, да кинжал) и ушёл. Облачился Бореслав по-походному: лёгкая кожаная куртка поверх льняной рубахи, штаны, да сапоги. Разумеется, он рисковал не взяв амуницию, не надев кольчугу, он предпочёл уйти налегке. Юноше предстоял долгий путь и тяжёлая ноша его измотала бы в усмерть.
Разумеется, если бы была у Бореслава лошадь - можно и было хорошо экипироваться, да и вещей поболе взять. Но, уходил он тайно, привлекать к себе внимание не хотел. В тот последний киевский день он дождался ночи и через один тайный лаз покинул город.
Семья Бореслава - отец, мать, брат и две сестры, приняли решение покориться воле князя. Вернее, решил-то всё отец, а другие просто поддержали его, все кроме Бореслава, разумеется. Отец юноши был из купцов, имел прибыльное дело и не рискнул пожертвовать благосостоянием. Это было его оправдание. Бореслав не стал супротив воли родителя, а предпочёл незаметно уйти.
Уходил он с огромным камнем на сердце. Он сбежал из семьи, он ничего не сделал для защиты своих богов. Да, он сохранил веру, но то, как он сие совершил было не красиво. Бореслав чувствовал себя трусом. Разумеется, он надеялся со временем найти единомышленников. Он надеялся найти тех, кто не побоится выйти против предателя князя, тех, кто изгонит христианских проповедников с земли его.
Но это были лишь иллюзии... Его народ постепенно начинал жить по-другому. Где пряником, а где кнутом русичи приобщались к чужой культуре, к чужой вере. Точнее даже не чужой, а чуждой. Великолепие деревянных изваяний оказалось ничтожным перед холодом камня. Любовь и почтение к природе затмил блеск злата и драгоценных каменьев. Почтение к предкам померкло перед почитанием чужого народа, народа якобы богоизбранного. Вместо веры в добрых мудрых богов, тех, кто породил славянское племя, наставников, пращуров, люди получили ярмо и право называть себя рабами...
Бореслав медленно, но верно шёл по своему пути, в надежде на лучшее будущее. В прочем, мечтам его не суждено стать явью. Совсем не много времени уж оставалось до того, как Великий Новгород озарили столбы огня и реки крови потекли по всей Руси, озаряя и славя новое время. Время рабов.