Мы сидели на балконе нашего номера. Мы - это я и моя приятельница Инга. Подругами нас можно было назвать с большой натяжкой, хотя мы и были знакомы вот уже более двадцати лет. Наши мужья были друзьями, поэтому и мы с Ингой вынуждены были регулярно общаться. В момент, когда произошло наше знакомство, мы обе пребывали в статусе любимых девушек. Потом статусы последовательно менялись сначала на невест, а потом уже и на жен.
Несмотря на столь давнее общение, мы с Ингой близкими подругами так и не стали, хотя мужья прикладывали немалые усилия для того, чтобы это произошло. Вот и сегодняшнее наше совместное пребывание в СПА - пансионате, расположенном в ближайшем Подмосковье, было результатом их деятельности в этом направлении.
Правда, в данном случае причиной было не столько желание упрочить дружеские связи между вторыми половинами, сколько получение возможности вместе поехать порыбачить в Ахтубу. В отличие от нас, наши мужья были просто не разлей вода.
Идея половить рыбу вдали от жен в чисто мужской компании зрела уже давно, но понимания у нас не вызывала. Я выдвигала железные, на мой взгляд, аргументы по поводу того, что отпуска мне выпадают крайне редко, и провести каждый из них я хочу так, чтобы не было мучительно больно, то есть за границей, бегая, высунув язык, по всевозможным экскурсиям. Инга высказывалась в том плане, что с мужем они видятся нечасто по причине его сильной загруженности на работе, и хоть в его отпуск она хочет получить супруга в свое полное распоряжение.
Однако все уже было решено за нас и, в качестве компенсации за наши моральные страдания, а также для укрепления женской дружбы, мужья подарили нам путевки в дорогущий СПА - пансионат для общего отдыха и подновления увядающей красоты. С одной стороны, красоту действительно следовало бы уже немного освежить, все-таки мы были женщинами под сорок, но с другой, провести две недели в компании совершенно не интересной мне особы не хотелось. Думаю, Инга тоже была не в особом восторге, хотя, судя по всему, она относилась ко мне значительно лучше, чем я к ней.
Но на покупке совместной путевки коварство наших мужей не закончилось. Нас поселили в один двухместный номер! Правда, он имел совершенно неприличные размеры и потрясал воображение роскошью интерьеров, но тем не менее!
Обнаружив этот скорбный факт, я немедленно позвонила супругу на мобильный, намереваясь высказать все накопившиеся претензии из-за загубленного на корню отпуска, но его телефон оказался вне зоны действия сети. Видимо, мою реакцию он предвидел и принял превентивные меры.
Поднявшись в номер и дождавшись принесенных человеком в униформе вещей, я потихоньку выскользнула в коридор и отправилась к стойке регистрации с твердым намерением за любые деньги получить одноместный номер, однако портье с милой улыбкой объяснил мне, что сейчас - сезон, и пансионат просто трещит по швам, силясь вместить огромное количество желающих отдохнуть.
Даже помахивание перед его носом зеленой купюрой никакого действия не возымело. Портье как завороженный следил за перемещениями американского президента в процессе моих манипуляций, но комнаты мне так и не предоставил.
Вернувшись в номер я поняла, что допустила огромную ошибку, оставив его на пятнадцать минут в полное распоряжение Инги. Все вешалки в шкафу и две трети ящиков уже были заняты ее вещами, а довольно вместительная полка в ванной - всевозможными бутылочками, тюбиками и баночками.
Сжав зубы, я широким жестом отодвинула в сторону все эти достижения косметической промышленности и решительно стала заполнять освободившееся место своими, не менее многочисленными, запасами. Те же действия по расчистке плацдарма я произвела и в шкафу, в результате чего в качестве трофея захватила даже на одну вешалку больше, чем оставила Инге.
О том, кто какую кровать будет занимать, дискуссии не возникло: возвратившись в комнату после операции по зачистке занятых врагом территорий, я обнаружила Ингу, уже лежащую поверх покрывала на кровати, ближней к балкону. Спорить с таким выбором я не стала, решив быть милостивой и злорадно вспоминая про лишнюю вешалку.
Посидев немного на балконе, мы пошли обедать. Столовая в пансионате была огромной, но практически все расставленные там многочисленные столы были заняты. Видимо, портье действительно не врал. Поджидавший нас у двери распорядитель любезно подвел нас к единственному незанятому столику и объявил, что в ближайшие две недели он будет в полном нашем распоряжении.
Кормили здесь совершенно волшебно! Подойдя к столам, на которых теснились всевозможные блюда с салатами и гарнирами, пузатые кастрюли с несколькими видами супов и подогреваемые подносы с минимум десятью вариантами вторых блюд, я поняла, что после этого отдыха мне надо будет либо сменить гардероб, либо сесть на жесточайшую диету. Да, поесть я любила всегда!
Мы брели, еле передвигая ноги, обратно в номер. Бороться с желанием попробовать все, что было представлено на шведском столе, мы были не в силах, поэтому сейчас чувствовали себя питонами, проглотившими небольшую стайку кроликов. Хорошая и обильная еда на некоторое время примирила меня с мыслью о том, что мой долгожданный отпуск безвозвратно загублен, и мне даже стало казаться, что, возможно, не все так ужасно и беспросветно.
Кому-то алкоголь помогает разглядеть в окружающих людях их самые светлые стороны, а мне - еда. Если меня постоянно много и вкусно кормить, то, наверное, я стану самой человеколюбивой женщиной на земле. Толстой, но доброй.
Поэтому к моменту, когда мы, наконец, доползли до своего номера, я Ингу уже почти любила.
Она пошла на балкон, вооружившись каким-то, судя по аляпистой обложке, женским романом и сигаретами, а я решила вздремнуть. И не надо хвататься за голову! Могу я, в конце концов, хотя бы на отдыхе расслабиться?
Проснувшись, я ощутила, что люблю жизнь еще сильнее, чем после обеда: я сыта, выспалась, впереди - ужин и куча свободного времени. Никуда не надо спешить, суетиться, стоять в пробках, а можно две недели думать только простые и приятные мысли, есть, спать и улучшать свой внешний вид. Возможно, что к вечеру я даже прощу своего мужа!
Я накинула халат и вышла на балкон. Приоткрыв рот и уронив на пол роман, Инга спала, сидя в кресле. Я даже подавила в себе желание броситься в комнату за пледом, чтобы укрыть ей ноги! Вот что хороший обед и сон с людьми делают!
Мы очень дружелюбно поболтали о том, какие нам стоит выбрать процедуры, обе сошлись на тайском масляном массаже, стоун - терапии, таласо - терапии и токах Дарсонваля.
За ужином мы бесчинствовали еще сильнее, чем за обедом, поскольку отдельный столик занимали бесчисленные подносы со свежайшей выпечкой, один только вид которой вызывал у меня повышенное слюноотделение. А уж вкус!
Напихав в благоразумно захваченный Ингой пакет всевозможных плюшек, которые не смогли съесть на месте, мы, вальяжно переваливаясь с боку на бок, решили обойти территорию пансионата, чтобы "немного растрястись перед сном". Главное в нашем деле уговорить саму себя!
Сделав небольшой круг, мы вернулись к себе, где закончили наш первый день пребывания здесь бутылочкой белого Мартини под унесенную из столовой выпечку.
Примерно также прошли два следующих дня, только к чревоугодничеству и здоровому послеобеденному сну добавились еще процедуры, которые мы посещали между завтраком и обедом.
Инга оказалось вполне комфортной компаньонкой, и я испытывала даже небольшое чувство вины оттого, что так недружелюбно была настроена вначале отдыха. Она оказалась совершенно неболтливой, хотя раньше, периодически встречая ее на всевозможных днях рождениях наших общих друзей, я была уверена, что такой трещотки как она, белый свет не видывал. Наверное, ту дело было и во мне тоже, так как я сама не очень общительна. И, скорее всего, основной причиной было то, что мы были совершенно разными людьми с практически не соприкасающимися интересами.
Инга не работала в своей жизни ни одного дня, выйдя замуж за Славика еще учась в институте. Потом сразу пошли дети, и необходимость в самореализации как-то сама собой отпала. Очень многие наши знакомые говорили ей тогда, что нельзя рассчитывать на то, что тылы всегда будут прикрыты мужем, и хоть немного поработать, чтобы иметь хотя бы трудовую книжку и минимальный стаж, необходимо. Инга слушала, улыбалась, кивала головой и продолжала сидеть дома. Как потом выяснилось, все же ставку она сделала правильно, так как Славик оказался очень надежным и верным семьянином.
Возможно, за ним и числились какие-то грехи, но на его семейной жизни они никоим образом не отразились. За это Славика можно представлять к награде, но и полностью отрицать Ингину заслугу в том, что очаг продолжал пылать, не стоит.
Не смотря на то, что мое отношение к Инге не всегда было добрым, я отдавала ей должное за то, какой она была хозяйкой. Их квартира всегда сияла, холодильник был набит продуктами, обед или ужин всегда к нужному часу появлялся на столе, дети были ухожены, рубашки поглажены, а она сама - одета, причесана и накрашена. Вот такая идеальная домохозяйка. Поэтому стремление Славика всегда возвращаться домой, к жене после любых загулов, вполне понятно и объяснимо. Все же, как показывает практика, с определенного возраста для мужчины комфорт в большинстве случаев оказывается важнее любви.
Я же, в отличие от Инги работала всю свою сознательную жизнь. И, как следствие, не была идеальной хозяйкой, матерью и женой. Правда, значительно преуспела в покорении карьерных высот и создании материальной базы. Я мнила себя жуткой интеллектуалкой и поэтому априори считала, что с Ингой у нас общих тем для разговоров нет и быть не может.
Встречаясь с ней в компаниях, я, конечно, могла перекинуться с ней парой общих фраз о детях или новом средстве от морщин, но так, чтобы вести с ней длительные беседы...
Мой супруг знал Ингу значительно лучше, так как был частым гостем в их доме. Также он знал особенности моего характера, среди которых была некоторая заносчивость. Он много раз пытался проводить со мной воспитательные беседы, направленные на ломку поставленных барьеров и выработанных стереотипов, но обычно его усилия пропадали втуне.
Видимо, видя, что обычные методы против меня бессильны, они вместе со Славиком, которого тоже печалило такое положение вещей, решили устроить мне шоковую терапию. С большим удовольствием они бы засунули нас на необитаемый остров, но за отсутствием такового в непосредственной близости от Москвы, выбрали более гуманный вариант - этот пансионат.
Как бы то ни было, но за три дня пребывания вместе, объемных общих тем для обсуждения мы с Ингой так и не нашли. Конечно, мы за бутылочкой Мартини обсудили общих знакомых и знакомых их знакомых, преимущества фруктовых пилингов перед пилингами на основе косточек, поделились обстоятельствами аварий, в которые попадали, и прочими незначительными мелочами.
Смотреть сериалы, сидя в номере нам тоже скоро наскучило и мы нашли единственный способ, который смог бы развлечь нас обеих: мы выбрали, сидя за завтраком, одинокую женщину из вновь прибывших, и решили проследить, чем она будет заниматься все время, пока мы сможем ее наблюдать.
Мы даже устроили небольшой тотализатор: Инга высказала предположение, что она будет ходить на процедуры, купаться в бассейне и читать в номере книги, а я предрекла, что новенькая, как только освоится, попытается завести роман.
Тут надо сказать, что оглядевшись вокруг внимательней, мы обнаружили достаточно большое количество мужчин за столиками в столовой, которые, судя по всему, пребывали в гордом одиночестве.
Для меня это явилось большой новостью: уж кого - кого, а одиноких мужчин я в пансионате подобного толка встретить никак не рассчитывала. Хотя, поразмыслив, я пришла к выводу, что их присутствие здесь вполне закономерно. В наши дни мужчины тоже начали следить за своей внешностью и СПА - процедур не чураются. Но подвергаться омолаживающим воздействиям в присутствии жены или любовницы им не позволяет чувство стеснения: все же наш народ не достиг еще того уровня цивилизованности, чтобы спокойно и без насмешек воспринимать желание сильной половины человечества выглядеть моложе своих лет. У нас это всегда считалось женской прерогативой. Посему эти мужчины говорили, видимо, что едут на научную конференцию, а сами отправлялись на две недели подправлять морщины и убирать мешки под глазами, чтобы потом явиться миру обновленными, ни дать ни взять, Афродитами из морской пены. Научные конференции очень полезны для здоровья и внешнего вида!
Этим наблюдением и объяснялся мой здоровый цинизм в отношении женщины, прибывшей сюда тоже в одиночестве.
Новое развлечение захватило нас не на шутку: во-первых, это была свежая струя в нашей, уже начавшей становиться рутинной, пансионатной жизни, а, во-вторых, тут были сразу и шпионские страсти и страсть к подглядыванию за чужой личной жизнью. И не говорите мне, что данный интерес присущ не всем представительницам женского пола, а только самой испорченной ее части!
Поскольку территория нашего теперешнего обиталища была довольно скромной, и мест, где тусовались все его жители, было немного, то осуществление задуманной слежки не представляло особого труда. Нам совершенно не обязательно было сидеть в засадах, вооружившись приборами ночного видения, и не надо было менять внешность и одежду, достаточно просто было посещать все имеющиеся тут общественные места, а не сидеть у себя в номере. Что мы и сделали.
Дамочка, выбранная нами в качестве подопытного экземпляра, представляла собой среднестатистическую женщину. Выбор был сделан вполне осознанно, чтобы полученный результат тоже можно было считать наиболее вероятным в предложенных условиях.
Возраст ее мы определили в районе тридцати пяти и дали ей подпольную кличку Кэт, видимо, ассоциируя ее почему-то с небезызвестной радисткой.
Внешность Кэт имела вполне тривиальную: не красавица, не уродка, роста чуть выше среднего, стройная, крашенная под блондинку. Макияж умелый и умеренный, гардероб вполне пристойный. Достойный для проведения исследований экземпляр.
Наблюдения мы начали на следующий день, за завтраком. Кэт, в отличие от нас, ограничилась двумя йогуртами и чашкой кофе. Инга завистливо заметила, что объект поедает свои йогурты излишне манерно, а я добавила, что она так мало есть наверняка для того, чтобы пустить мужикам пыль в глаза своей изысканностью, а вернется в номер и натромбится булками. Мы никого обманывать не собирались, и поэтому наш столик еле вмещал большое количество всяких тарелочек, мисочек и блюдечек.
Объект допила свой кофе ("Небось, без сахара!" - не унималась Инга), аккуратно приложила салфетку к нетронутой помаде на губах и направилась к выходу. Следовать за ней мы не стали, так как поедание йогуртов занимает значительно меньше времени, чем пяти булок, тарелки каши и трех бутербродов. Мы, как опытные шпионы, знали, что никуда она не денется, и в следующий раз мы сможем найти ее в главном корпусе на процедурах.
Так оно и случилось: на обертывании мы лежали на соседних столах. Еще раз убедившись, что с фигурой у Кэт никаких проблем нет, мы оставили ее в покое до обеда.
Расслабленные и довольные после процедур, мы решили немного походить, чтобы скоротать время до обеда. Мы вышли за ворота и углубились в небольшой лесок, росший сразу же за забором пансионата. День был теплым и ясным, по тропинкам бегали солнечные зайчики, пахло нагретой хвоей, грибами и сырыми листьями. Было очень приятно молча неторопливо бродить по протоптанным сотнями отдыхающих дорожкам, поддевая носком кроссовки лежащую пластами прошлогоднюю хвою. Правда, по мере углубления в лес нас начали донимать комары, поэтому неспешную прогулку пришлось свернуть и выбираться опять на опушку легким галопчиком. Но дело было сделано - время до обеда нам удалось убить.
Когда мы зашли в столовую, объект был уже на месте, он оставался таким же умеренным в еде, как и за завтраком. В тот момент, когда мы плюхнули на стол свою первую перемену блюд, Кэт пила из чашки бульон. Работая ложками, мы внимательно следили за этой процедурой. Ага, есть! Я тихонько толкнула Ингу локтем и кивнула в сторону подопытной: она из-за чашки бросала частые взгляды в сторону сидящего напротив нее за соседним столом мужчину. Мужчина тоже в долгу не оставался и взгляды возвращал.
Я победно посмотрела на Ингу.
- Ну, что я говорила?
- Это еще ничего не значит! - неуверенно парировала та. Она еще надеялась не только получить мои сто долларов, на которые мы поспорили, но еще и сохранить свои. Наивная!
- Еще как значит! Вот увидишь, сегодня в баре последует продолжение.
- Все-то ты знаешь, - произнесла Инга с непонятной интонацией.
- Все - не все, а кое-какой опыт имею! - самодовольно произнесла я.
Кэт во время нашей беседы ковыряла вилкой какие-то непрезентабельного вида овощи, видимо, приготовленные на пару, и продолжала кидать быстрые взгляды на мужика. Просто пинг-понг какой-то!
На самом деле я несколько приукрасила окружающую действительность, сказав Инге про имеющийся у меня опыт. Я в этой жизни была скорее наблюдателем, чем участником. Бог меня мозгами не обидел и поэтому довольно рано я начала понимать, что учиться на чужих ошибках значительно более выгодно, чем набивать шишки самой. Тоже мне, откровение, можете сказать вы. Да, соглашусь, совсем не откровение, но! Вы много встречали людей, которые следуют этой прописной истине? Немного! А я следую.
Я рано вышла замуж и могу теперь сказать, глядя с вершины своего жизненного опыта, что мне в семейной жизни крупно повезло.
Наблюдая за взлетами и падениями окружающих меня людей, я постоянно приходила к выводу, что, может, мою жизнь кто-то и сочтет скучноватой, но уж несчастливой он ее точно назвать не сможет. Потому, что я четко усвоила для себя одну истину: "Надо хранить то, что имеешь". В погоне за какими-то эфемерными удовольствиями и сильными ощущениями велика вероятность потерять главное и остаться ни с чем. Можно переперчить свою жизнь так, что ее просто нельзя будет есть.
Поэтому, конечно, жизненный опыт у меня есть, но он целиком и полностью основан на чужих историях. Хотя от этого он не становится менее ценным. Я могу даже, со свойственной мне скромностью, сказать, что я знаю жизнь. Не верите? Но я же была права!
В моем институтском дипломе в графе "Специальность" значится "Инженер", но к тому моменту, когда я окончила институт, работать по специальности мне было просто негде. Все НИИ к тому времени уже приказали долго жить, а единственный продержавшийся до последнего институтского года завод "Сапфир" не дотянул буквально несколько дней до моего выпуска в качестве дипломированного специалиста, и капитулировал под натиском желающих получить его внушительные площади в аренду под автосалоны и мебельные магазины.
Моя судьба, которая всегда была ко мне более, чем благосклонна, рассудила, что самым приличным местом в середине девяностых можно считать банковскую сферу, и послала меня туда.
Я хоть и не была специалистом в данной области, но быстро прижилась и начала делать даже некоторые успехи.
Попала я в банк, который был в некотором роде совершенно уникальным: такого бардака во всех смыслах этого слова, наверное, в то время уже было не сыскать.
По количеству всевозможных пьянок и гулянок на душу работающего в нем населения банк превышал самые высокие статистические показатели раз в десять.
А где много алкоголя и много свободных молодых людей обоего пола, там, соответственно, нет недостатка в быстро возникающих, и также быстро прекращающихся романах.
Я - человек малопьющий, но считала своим долгом присутствовать практически на всех стихийных и заранее организованных мероприятиях. Быть единственным трезвым человеком в огромной пьяной компании - дело не очень приятное, но я быстро привыкла к этому неудобству и даже научилась извлекать из него некоторую пользу. Пользой, конечно, назвать это можно было с большой натяжкой, но для меня она была вполне адекватной моим моральным страданиям.
Я добывала информацию, чтобы потом на ее основе сформировать еще немного уже своего жизненного опыта.
Как я это делала? Сразу хочу сказать, что пыток не применяла, допросов не устраивала, исключительно путем личного обаяния. И скромности!
Не знаю почему, но меня очень часто выбирали разные люди, но для одной роли - роли жилетки. Особенно под воздействием больших доз алкоголя совершенно не знакомые, малознакомые и очень знакомые люди начинали вываливать на меня без особых просьб с моей стороны огромные дозы всевозможных откровений, зачастую носящих более чем интимный характер. Я никого не вынуждала, но и не останавливала. Выслушивала, иногда давала советы, которые, правда, в следующую же секунду забывались осчастливленными моей мудростью собеседниками.
Потом эта информация мною перерабатывалась, и на ее основе делались соответствующие выводы, которые приобщались к копилке моего жизненного опыта.
Поэтому я знаю миллион любовных историй, рассказанных от первых, вторых и даже третьих лиц. Не все они уникальны, но абсолютно все очень познавательны.
Вот эти знания и позволили мне сделать предположение, которое с большой долей вероятности даст мне возможность выиграть наш с Ингой спор. Не более того.
Кое-как дождавшись ужина, мы влетели в столовую среди первых, самых голодных посетителей. Стол Кэт пустовал, как и пустовал стол того мужчины, с которым она перемигивалась за обедом. Мы ощутили некоторое разочарование, но даже оно не смогло отвратить нас от разносолов, в изобилии представленных здешними поварами.
Навалив по большой тарелке всяких яств, мы принялись методично их уничтожать. Когда мы уже были готовы приступить к десерту, в столовую вошли они. Да-да, они. Они пришли вместе. Он галантно отодвинул ей стул и проследовал на место своей дислокации.
Мы с Ингой, не переставая жевать, уставились на их молчаливое переглядывание и перемигивание.
Кэт, изящно накалывая на вилку листы салата без заправки, установила практически постоянный визуальный контакт со своим визави за соседним столиком. Мужчине это было сделать значительно тяжелее, так как он еще параллельно пытался бороться с курицей, лежавшей у него на тарелке, но ничего, он тоже справлялся, и даже умудрялся доносить до рта кое-какие куски.
- Нет, ну ты это видела? - возмущенно прошептала Инга.
- Я не удивлена, - как о само собой разумеющемся прошептала в ответ я, - вполне логичное развитие событий.
- Ну это даже как-то неприлично.
- Инга, не будь ханжой, что ты тут неприличного нашла?
- Он же просто ест ее взглядом!
- Подожди, скоро взглядом раздевать начнет. Вот тогда будет неприлично.
Инга укоризненно посмотрела на меня и ничего не ответила.
- Думаю, продолжение марлезонского балета мы сможем наблюдать сегодня вечером в баре.
- Ты уверена? Может, они гулять пойдут?
- Не пойдут, - тоном все повидавшего в жизни человека продекларировала я, - они обязательно сегодня пойдут выпивать, вот увидишь. Доедай скорее, нам еще переодеться надо в номер зайти.
Мы по-быстрому запихали в рот оставшуюся на тарелках еду и побежали, насколько это было возможно после такого сытного ужина, наводить красоту для выхода в свет.
Бар был небольшим и довольно уютным: темная массивная мебель, полумрак, барная стойка и танцпол. Мы взгромоздились на высокие стулья у стойки, заказали по коктейлю и принялись ждать.
Нам уже два раза успели поменять пепельницу и налить по три коктейля, а голубки не торопились появляться. В глазах Инги, взбодренной алкоголем, стали появляться насмешливые искры, а я, в свою очередь, начинала мысленно формулировать отговорки для спасения своего реноме. Я уже почти была готова представить их перед победно распрямившейся на стуле Ингой, когда дверь открылась и вошли они.
Кэт была сногсшибательна! Вот это я понимаю, женщина на отдых приехала! Мне даже в голову не пришло засунуть в свою сумку вечернее платье с голой спиной. Весь мой гардероб составляли майки и джинсы. Но наш объект был более дальновидным, и теперь нашему взору открывалась мускулистая загорелая спина, перечеркнутая крест - накрест двумя тонюсенькими полосочками черной ткани.
Правда, кавалер немного подкачал. Он, видимо, был из той же породы, что и мы с Ингой, поэтому был принаряжен в джинсы и светлую рубашку. Вообще он был мужчиной так себе: и росту маловато, и живота многовато, да и волосы редковаты. Но каждому свое. Его мы окрестили Мюллером, на Штирлица он все же не тянул.
Мюллер, оставив свою даму поражать нас роскошеством ее платья, отправился к барной стойке и заказал себе графин водки, а даме - шампанское и конфеты. Мы внутренне не одобрили его выбора, но, естественно, промолчали.
Сидеть без дела, чтобы не вызывать подозрений, мы не могли, а коктейлей на сегодня было достаточно, поэтому пришлось перейти на кофе. После ужина и алкоголя нас стало неудержимо тянуть в сон, а дальнейшего развития событий мы пропустить никак не могли, поэтому необходимо было принять допинг.
Пока мы проводили передислокацию от стойки бара до соседнего с голубками столика, там события развивались крайне стремительно. Мюллер беспрестанно подливал даме шампанского, сам пил водку и постепенно придвигался к ней все ближе и ближе. При этом он что-то ворковал ей на ухо.
Инга сосредоточенно следила за происходящим.
- Как ты думаешь, что он ей говорит?
- Думаю, рассказывает о своей непростой семейной жизни.
- С чего ты взяла?
- Знаю. Душа у него тонкая, ранимая. Жена - ограниченная мещанка. Дети - исчадия ада. Так и живет он непонятый и всеми используемый в их личных корыстных целях.
- А зачем он ей все этого говорит?
- Как зачем? Чтобы потом сказать, что только в ней он чувствует родственную душу, способную оценить всю тонкость его души.
- А...
- Ну да. Потом обязательно последуют подробности о том, что он бы рад послать к черту всю эту гнусную семейку, но по каким-то мотивам, требующим непременно благородства и самоотречения, не может. Но обязательно оставит небольшую надежду на то, что в скором времени эти обстоятельства могут исчезнуть, и "оковы тяжкие падут, темницы рухнут, и - свобода!"
- Господи, ну неужели они все такие?
- Большинство.
- Славик не такой!
- Конечно, нет! - поспешила я ее заверить, - совсем не такой!
Пока я занималась обличением мужчин, за соседним столиком начинал образовываться настоящий интим: Мюллер уже вплотную подсел к Кэт и обнимал ее за плечи. Она делала вид, что все совершенно нормально и знай себе попивала шампанское.
- Как думаешь, он ее сегодня в койку потащит? - спросила прозаичная Инга.
- Думаю, сегодня нет. А вот завтра - возможно.
- Почему?
- Судя по количеству выпитого, они с трудом до корпуса сегодня дойдут.
Мюллер уже поглаживал Кэт рукой по оголенной спине. Инга отодвинула от себя чашку с недопитым кофе и сказала:
- Пошли спать, пока тут танцы с шестом не начались. Не могу на это смотреть!
Мы расплатились и покинули бар.
После трех чашек выпитого в баре кофе мы долго не могли заснуть и поэтому почти проспали завтрак. Допустить это никак было невозможно, поэтому, успев натянуть какие-то вещи, мы, как были, нечесаные и некрашеные, ринулись в столовую.
Голубки завтракали уже за одним столом, видимо, договорившись с соседкой Кэт. Мюллер выглядел из рук вон плохо, ковырял вилкой яичницу из двух яиц и не отрывал взгляда от дамы. Если так будет продолжаться, то все усилия косметологов по возвращению ему былой молодости сойдут на нет.
Дама на удивление была свежа как майская роза, она поедала свои йогурты и ласково улыбалась Мюллеру.
Весь день мы занимались своими делами и готовились к вечеру - сегодня должен был решиться наш спор. Но, поскольку, все уже было практически понятно, то я предвкушала небольшое обогащение, а Инга мысленно прощалась со своей американской валютой.
Для того, чтобы результаты нашего тотализатора не могли быть оспорены ни одной из сторон, мы выяснили у портье, в каком номере остановилась Кэт и вычислили, куда должны выходить ее окна.
После ужина мы заняли наблюдательный пост на скамейке, откуда открывался замечательный вид на комнату Кэт. Мы молча курили и напряженно всматривались в начинающую сгущаться темноту.
- Где они? Ужин давно закончился? - с надеждой спросила Инга. Она все же очень не хотела расставаться с проспоренной суммой.
- Подожди, они сейчас, наверное, в баре.
- Как в баре? Нам что ту, полночи сидеть?
- Успокойся, они только по стаканчику для храбрости выпьют и уйдут.
Не успела я закончить фразу, как до наших ушей донеслось жеманное хихиканье, и в следующий момент под фонарем мы разглядели нашу парочку. Они были немного навеселе, он держал ее за талию и что-то тихо говорил, а она немного неестественно смеялась. Видимо, он шутил.
Мы, как по команде, уставились на окна второго этажа, где через некоторое время по моим подсчетам должен был зажечься свет.
Так и произошло. Мы отчетливо видели, как они зашли в комнату, потом слились в поцелуе, а потом она подошла к окну и задернула шторы. Через некоторое время свет погас.
Некоторое время мы продолжали молча курить. После того, как погас свет, Инга с какой-то мечтательно - завистливой интонацией произнесла:
- В койку поволок...
Мне оставалось только удивленно поднять брови.
Мы вернулись в свой номер и расположились на балконе. После всех потрясений сегодняшнего вечера нам просто необходимо было выпить. Инга после своей удивительной фразы не произнесла больше ни слова. Я объяснила это грустью от расставания с долларовой купюрой и не приставала.
Разлив по стаканам Мартини, мы закурили и уставились в ночь. Нельзя было сказать, что мы просто задумчиво рассматривали непроглядную темень. Вокруг корпусов и по дорожкам были везде понатыканы фонари, которые ночью мешали спать. Их свет выхватывал из темноты желтые круги, в которых беззвучно роились большие ночные бабочки и другая живность. Картина была вполне умиротворяющая и я потихоньку начала засыпать.
Из дремоты меня вырвал голос Инги.
Очень задумчиво и грустно она произнесла:
- Послушай, а у тебя никогда не возникает чувства, что ты пропускаешь в жизни что-то важное?
Черт, нашла время для философских пассажей!
- Нет.
- А у меня возникает. Как будто жизнь проходит мимо, протекает, как река, а я стою на берегу и гляжу на нее со стороны.
- Инга, опомнись, что за чушь ты несешь?
- Почему чушь? Что я в жизни видела? Институт, а потом дом. Представь, каждый день я, как белка, бегаю по кругу. Каждый день похож один на другой, эти дни сливаются в недели, недели в месяцы. Они похожи и совершенно неотличимы друг от друга. Я никогда не могу сказать, когда что-то произошло, месяц или год назад.
Я была удивлена, причем не только смыслом и манерой изложения, но и интонацией своей собеседницы. Чувствовалось, что это не сиюминутная мысль, а давно и тщательно продуманная.
Но я, как страстная нелюбительница всяких разных розовых слюней и голубых соплей, решила оставить разговор в деловом русле.
- И чего же тебе не хватает?
- Острых ощущений, драйва. Моя жизнь пресная и неинтересная.
- Послушай меня, дорогая моя Инга, ты даже представить себе не можешь, как нам с тобой повезло.
- В чем? - горько спросила она.
- Да во всем! У нас с тобой замечательные мужья, удачные дети, крепкие семьи. Все, слава Богу, здоровы. Что тебе еще нужно?
- Но ведь нечего даже вспомнить будет перед смертью!
- Эх, Инга, ты даже не можешь себе представить, какой иногда ужасный конец могут иметь любовные истории! Думаю, что люди, которые испытали подобное, много бы отдали за то, чтобы никогда подобного не испытывать, а жить твоей пресной жизнью. Африканские страсти! Тебе, безусловно, будет что вспомнить перед смертью, только большой вопрос, захочешь ли ты это вспоминать!
- Да брось ты. Ты просто сама такая, вот и пытаешься уговорить себя, и меня заодно, что все замечательно, ничего другого не надо, страсть - это плохо, приключения - опасно. А сама, небось, тоже бы не отказалась оказаться на месте Кэт.
- Ах вот, что тебя так разобрало-то. Он же Мюллер!
- Да не в этом дело, Мюллер он, или пастор Шлагг, какая разница. Главное, что это - приключение, адреналин, перец, а не твоя скучная преснятина.
- Ну хорошо. Если ты не хочешь слушать мои доводы, послушай факты, а выводы сделаешь сама. Я расскажу тебе несколько историй, которые произошли с моими знакомыми. Там было все: и любовь, и адреналин, и страсти. Только конец у всех плохой. Я расскажу, а ты решишь, нужны тебе такие приключения, или дома спокойней.
- Хорошо, давай!
Мы налили еще по стакану, я закурила очередную сигарету и начала рассказывать.
Катя пришла работать в банк практически сразу после его организации, то есть в начале девяностых. Она не имела никакого специального образования, но очень хотела овладеть какой-нибудь финансовой специальностью. Это было делом будущего, а пока ей удалось занять должность секретаря заместителя Председателя. В ее обязанности входили очень много разных вещей: носить ему кофе, составлять план встреч, печатать документы, бегать по банку, собирая нужные подписи, складывать бумаги в определенном порядке и поливать цветы в приемной.
Поскольку ее рабочее место находилось в эпицентре круговорота банковской жизни, то со всеми новыми сотрудниками Катя знакомилась в числе первых. Она даже иногда выступала экспертом в этой области: стоя в очереди в столовой ей периодически приходилось отвечать на заданные на ухо вопросы "А кто вот тот мужчина?" или "Ты не знаешь, что это за женщина?" с последующим кивком головы в сторону заинтересовавшего объекта.
Стаса она отметила сразу же после того, как он впервые появился в приемной. И хотя вид он имел вполне растерянный и испуганный, от Катиного наметанного глаза не укрылись ни его фигура, ни симпатичное лицо, ни блондинистые кудри. А напряженность объяснялась очень просто: вызов к зампреду, особенно самый первый, всегда большой стресс для нового сотрудника. Она видела отражение подобных эмоций на лицах коллег не единожды, и уже давно привыкла к этому.
Зампред был человеком молодым, веселым и простым в общении, поэтому после первого к нему визита люди расслаблялись и в следующий раз появлялись в приемной уже в нормальном расположении духа.
Стас был в ее комнате частым гостем, так как руководил достаточно серьезным проектом, который зампред держал на личном контроле.
Кате он явно нравился, поэтому в каждый его визит в ее вотчину она старалась обратить на себя его внимание: то пыталась развлечь его разговорами, чтобы скрасить томительное ожидание приглашения в кабинет, то поила его хозяйским кофе, то просто, занимаясь своей работой, бросала на него многообещающие взгляды.
Однако Стас был всегда приветлив, вежлив, общителен, но совершенно равнодушен.
К каким только уловкам не прибегала Катя, чтобы сразить его наповал: и гардероб обновила, включив в него как можно более короткие юбки и как можно более глубокие вырезы, сменила прическу и цвет волос. Ничего не брало непробиваемого мужика.
Да, у Кати была проблема: она имела неплохую фигуру, но совершенно непримечательную внешность. То, что она была натуральной блондинкой, ей совершенно не помогало, а наоборот, мешало, делая ее лицо абсолютно бесцветным и непривлекательным. Небольшие глаза, обрамленные светлыми ресницами, маленький рот и острый подбородок делали ее похожей на мышь. Катя хорошо осознавала свои недостатки и пыталась научиться их, по возможности, скрывать, но все равно, макияж не панацея, и даже накрашенной она выглядела довольно скромно.
Девушка понимала, что такой красавчик, как Стас вряд ли обратит на нее внимание по своей воле, поэтому решила во что бы то ни стало заставить его переменить к ней свое отношение.
Как это сделать, Катя пока точно не знала и решила полностью положиться на свое женское чутье и интуицию, которые иногда служили ей хорошую службу.
Катя не могла похвастаться большим разнообразием своей личной жизни, в которой был всего один роман, в институте. Никакого логического продолжения он не имел, поэтому уже несколько лет Катя была абсолютно свободна, независима и томима желанием завести семью и детей.
До недавнего времени она жила вместе с сестрой, мамой и папой в родительской квартире, сидя, практически, друг у друга на головах, но потом свершилось чудо и им по очереди, совершенно бесплатно, выделили однокомнатную квартиру в новом районе на окраине города. Родители, видя, что их старшая дочь совершенно не пользуется успехом у представителей сильного пола, единогласно решили отдать эту квартиру Кате, чтобы повысить ее ставки на рынке невест. Да, как это ни печально, в нашей стране отдельная квартира может резко украсить даже самую уродливую женщину, а ее отсутствие - свести на "нет" многочисленные достоинства записной красотки.
Таким образом Катя переехала в собственную квартиру. Правда, новый район, где она теперь жила, был настолько новым, что не имел поблизости ни одной станции метро, а до ближайшей надо было долго ехать на автобусе по запруженному огромным количеством транспорта единственному узкому шоссе. Однако игра стоила свеч! Катя получила полную автономию. Теперь никто не учил ее жить, не критиковал ее манеру одеваться и не советовал, что ей делать. Особенно радовал тот факт, что ее перестали упрекать в том, что она - неряха и лентяйка.
Да, что правда, то правда, Катя действительно была патологической неряхой. Поэтому ее квартира представляла для человека постороннего довольно неприглядное зрелище: все поверхности толстым слоем покрывала пыль, везде было разбросано вперемешку чистое и грязное белье, весь гардероб размещался на спинках стульев, а на кухне громоздилась гора немытой посуды. Все это безобразие завершалось неубранной кроватью с бельем сомнительной свежести. Казалось бы, молодая женщина не может жить в подобных условиях, такой свинарник характерен, скорее, для квартиры холостяка, но Катю подобное положение вещей совершенно не смущало - она считала это нормальным и просто его не замечала.
Когда ей надо было что-то надеть, она просто выуживала из-под завалов нужный предмет, встряхивала его и гладила. Если на вещи обнаруживалось пятно, она сначала пыталась отскоблить его ногтем и, если не удавалось, только после этого клала в стирку, где вещь могла лежать еще несколько месяцев.
Правда, стоило отдать Кате должное, при всей своей неаккуратности, выглядеть ей удавалось всегда опрятно.
Однажды, выходя после работы их банка, Катя на ступенях наткнулась на Стаса. Она подошла к нему.
- Привет, а ты тоже домой? Пошли вместе?
Стас начал мяться:
-Да нет, я пока не иду. Езжай одна, как-нибудь в другой раз вместе поедем.
Дальше продолжать разговор смысла не было. Катя улыбнулась, чтобы он не понял, насколько неприятен ей был его отказ, попрощалась, и направилась к метро. Перейдя улицу, она спряталась за продуктовой палаткой так, что ей открывался хороший обзор на банковский подъезд. Она видела, что Стас продолжал стоять на ступенях, явно кого-то ожидая. Он как-то излишне нервно курил и смотрел на дверь. Из нее выходили по одному или группками сотрудники, кивали головами, прощаясь, и направлялись в разные стороны. Кто-то подходил к Стасу, но задерживались недолго, видимо, получая такой же отказ, какой до них был получен Катей.
Прошло уже больше получаса с тех пор, как Катя заняла место на своем наблюдательном пункте. Она начала мерзнуть, но все равно продолжала наблюдать, решив во что бы то ни стало выяснить, кого так упорно дожидается интересующий ее объект. Поток покидающих рабочие места сотрудников практически иссяк, а Стас продолжал стоять на крыльце. Катя смотрела на него из своего укрытия, не уставая восхищаться тем, насколько он красив, строен и привлекателен. Наконец, Стас, видимо, увидел того, кого столько времени ждал: сначала он весь вытянулся в струнку, а потом бросился к двери, чтобы ее открыть. Катя тоже напряглась, пытаясь на расстоянии разглядеть, кто же сейчас появится в дверном проеме.
Ее сердце ухнуло и слезы навернулись на глаза: на ступеньки, пройдя через открытую Стасом дверь, выплыла Анжела. "Черт! Мои шансы как никогда близки к отрицательной величине!" - зло подумала Катя.
Анжела была общепризнанной банковской красавицей. Она имела не только экзотическое имя, но и такую же внешность. В ее облике было что-то восточное: темные большие глаза, матовая смуглая кожа, пухлые губы, длинные черные волосы и гибкое стройное тело. Длинные ноги и высокая большая грудь завершали образ идеальной красавицы.
Помимо всего прочего, Анжела была далеко не глупа и имела жесткий, почти мужской характер, который был продолжением ее образа независимой амазонки.
Все мужчины, которые хоть раз ее видели, надолго теряли покой и сон, поэтому то, что Стас стал ее очередной жертвой, Катю совершенно не удивило, хотя, в душе она все же надеялась, что он будет более оригинален в своем выборе. Но нет, чары коварной Анжелы не обошли его стороной.
Не смотря на свой образ восточной принцессы, Анжела жила далеко не в царском шатре, а в частном доме в Подмосковье, где, кроме нее еще обитали ее мама и малолетний сын, оставшийся после недолгого замужества. Те скромные сведения, которые Кате удалось собрать о личной жизни Анжелы, совершенно не вязались с Катиным представлением о красавице. Говорили, что замужем та была за каким-то местным прощелыгой, который имел большое пристрастие к алкоголю и битью жены после периодических возлияний. Причиной развода также стали постоянные побои.
Представить себе процесс избивания пьяным гегемоном такой неземной богини Катя совершенно не могла, но злые языки утверждали, что все рассказанное ими - чистая правда, и действительно такие события имели место быть. Возможно, что ими двигала зависть и желание хоть немного подпилить ножки у пьедестала, на котором прочно и надолго укрепилась Анжела, а возможно, что так оно и было. Ибо чем еще можно объяснить, что подобная красотка живет где-то в глуши одна, с матерью и сыном? Тем не менее, факт оставался фактом - Анжела была абсолютно свободна и обратно замуж не спешила.
Судя по тому, как Стас суетился, то поддерживая ее под локоток, то порываясь взять из ее рук сумку, то, прямо на ходу, пытаясь заглядывать ей в глаза, можно было сделать безошибочный вывод, что он влюблен. Анжела все его прыжки и гримасы воспринимала тоже вполне благосклонно, что заставило Катю ощутить горечь своего полного пока поражения.
Но она так просто не сдастся! Будет еще и на ее улице праздник!
Правда, праздник пока не спешил быть в связи с бурным развитием романа Стаса и Анжелы.
Очень скоро их роман стал достоянием общественности, так как они особо не скрывали своих отношений, появляясь вместе в столовой, на вечеринках и в курилке, и уходя вместе домой. Естественно, они сразу же стали объектами для зависти со стороны как мужчин, так и женщин, поскольку Стас также был участником сладких грез многих сотрудниц банка. Но даже завистники не могли поспорить с тем, что они были необыкновенно красивой парой.
Некоторое время Стас и Анжела были просто неотделимы друг от друга. Единственное, что могло их разлучить на короткий срок - это необходимость сидеть на работе в разных комнатах. Но и эту преграду они успешно преодолевали, проводя большую часть рабочего времени в курилке.
Судя по словам, которые иногда проскакивали то у нее, то у него, Анжела переехала жить к Стасу, оставив ребенка на попечение матери. Теперь они не только уезжали вместе, но и приезжали на работу вдвоем, постоянно при этом опаздывая. Поскольку в банке царила достаточно свободная обстановка, то и отношение к вопросам дисциплины со стороны руководства было мягким, а тем более, тут такая любовь!
Постепенно в банке сложилось мнение, что свадьба уже не за горами, и даже в некоторых кругах обсуждались детали, что подарить и кого пригласят, как вдруг, в один прекрасный день Стас прибыл на работу в одиночестве, так же, как и Анжела.
И если на ее настроении данный факт никоим образом не отразился, то Стас ходил как в воду опущенный. Потом они порознь посетили столовую, а затем разъехались по домам, не сказав друг другу ни слова. Так продолжалось несколько дней, из чего банковское сообщество удивленно сделало вывод, что между ними что-то произошло, и они разъехались.
Первой узнала эту сногсшибающую новость Катя. Она, конечно, как и все другие, наблюдала за бурным развитием романа и уже готова была признать себя полностью проигравшей эту, еще даже не начавшуюся, битву. Но кто же мог предположить, что они расстанутся?
Девушка решила, что теперь настал ее звездный час, и она ни в коем случае не должна упустить его.
В чем теперь нуждается объект ее страсти? Конечно, в жалости и сострадании.
Когда Стас появился в приемной, вид у него был такой, как будто он одномоментно потерял всех близких родственников и любимую собаку. Кате даже показалось, что еще немного, и он просто зарыдает, уткнувшись в подголовник дивана для посетителей.
Она совалась с места и принялась рыться в аптечке, стоявшей в ее закутке на всякий случай. Там, среди бинтов, шприцов и упаковок с активированным углем Катя нашла пузырек с настойкой валерианы, накапала указанное на упаковке количество капель в стакан, залила водой из кулера, и с видом, выражавшим полное и глубокое сочувствие, поднесла Стасу.
Стас без слов взял из ее рук стакан, понюхал и залпом выпил его содержимое. Катя, решив ковать железо, пока горячее, примостилась рядом на краю дивана, взяла его руку в свою, и начала ее гладить, произнося полным грусти голосом ничего не значащие слова утешения.
Скорее всего, Стас даже не понимал смысла сказанного ею, но тон, которым она говорила, успокаивал и убаюкивал его. Стало немного легче, хотя, возможно, начала действовать валерьянка.
Выходя после приема из кабинета, Стас подошел к Кате и сказал "Спасибо". Прозвучало очень прочувствованно.
Катя решила не останавливаться на достигнутом, и на следующий день, подловив как бы невзначай Стаса в коридоре, предложила ему сходить в кафе, где он сможет выговориться и хоть немного облегчить свое горе. Стас согласился, хотя, как показалось Кате, толком и не воспринял, кто его пригласил.
В конце рабочего дня Катя специально зашла за Стасом пораньше, чтобы исключить его возможную забывчивость и рассеянность. Мужчины в таком состоянии исключительно непредсказуемы.
Вцепившись в его рукав, девушка буквально поволокла аморфного Стаса в ближайшее кафе, где усадила за столик и заказала графин водки и мясное ассорти на закуску.
Налив ему рюмку и вложив в руку бутерброд, она проникновенно произнесла:
- Стас, я - твой друг, ты можешь полностью мне довериться.
Тут его долго упрашивать не пришлось: Катя только успевала подливать водку и делать бутерброды. На шестой или седьмой рюмке в глазах Стаса появилось живое выражение, а слова, хоть и произнесенные в совершенно пьяной развязной манере, полились рекой:
- Катюха! Она меня бросила! Ты понимаешь! ОНА МЕНЯ БРОСИЛА!!!!!!!
- Почему? Что произошло?
- Сказала, что я - хлюпик, зануда и тряпка, собрала вещи и ушла!
- Нет, Стас, ты не хлюпик, не зануда и не тряпка, это неправда!
- Я ее так люблю, а она взяла и ушла!
- Успокойся, вокруг много других женщин, которые считают тебя самым лучшим!
- Не хочу других, я ее люблю!
- Стас, ты самый хороший мужчина на свете. Подумаешь, Анжела! Ее тоже муж бил, а она терпела, а теперь строит из себя неземную!
- Ты правда считаешь, что я хороший? - Стас в первый раз за вечер взглянул на Катю осмысленно, действительно увидев ее, - правда?
Катя схватила его за руку и, преданно глядя ему в глаза, произнесла:
- Стас, ты - самый лучший, самый красивый, самый мужественный мужчина на свете! Я готова сделать для тебя все, что угодно!
- Да?
- Да, только попроси!
- Поехали ко мне! Или это не входит в разряд "все"?
- Поехали.
Катя подозвала официанта, расплатилась и потащила Стаса к выходу, так как он, как оказалось, ходить уже не мог. Прислонив его к стене дома, девушка стала ловить такси, чтобы если не поехать к нему, то хотя бы отвезти его домой - оставлять Стаса в таком состоянии было совершенно невозможно.
Наконец, около нее остановилась видавшая виды шестерка, водителя которой не испугало веревочное состояние Стаса. И хотя ходить он почти не мог, но разговаривал вполне адекватно и даже смог назвать точный адрес своей квартиры, куда его надо было оттранспортировать.
Сидя с Катей на заднем сидении Жигуленка, Стас даже пытался оказывать ей знаки внимания, то погладив по руке, то поцеловав куда-то в область уха, то подержавшись за коленку. Девушка пока не очень понимала, к кому относятся эти ласки - непосредственно к ней или к витающему в его пьяной голове образу Анжелы, однако, твердо решила остаться у него ночевать.
Кое-как дотащив Стаса до подъезда, она вызвала лифт. На открытие входной двери ушла почти вечность - Стас никак не мог попасть ключом в замочную скважину, но все Катины попытки ему помочь решительно отвергал. Наконец, дверь была открыта, и они вошли в его квартиру.
Катю сразу поразила необыкновенная чистота, царившая в прихожей: в отличие от ее обуви, вся обувь Стаса была аккуратно, в рядок, выставлена на деревянной полочке, ложечка для обуви висела на специально предназначающемся ей крючке, вся одежда была развешена на плечиках, а на светлом ламинате не было ни соринки.
Переодевшись в тапочки, Катя пошла на экскурсию по квартире. Она совершенно не была похожа на квартиру одинокого мужчины, правда, возможно, тут чувствовалась еще рука Анжелы, но в Катину душу закрадывались подозрения, что соперница тут совершенно ни при чем. Это Стас такой любитель чистоты и порядка.
Пока девушка слонялась по квартире, Стас разделся, даже в таком состоянии аккуратно повесив костюм и рубашку на вешалку и убрав в шкаф, и теперь возлежал на широкой разобранной кровати, щелкая пультом от телевизора.
Катя присела рядом. Некоторое время они молча смотрели на мелькавшие на экране картинки, потом, как будто что-то вспомнив, Стас отложил пульт и положил руку на ее бедро. Далее последовала быстрая подсечка, и Катя оказалась уже лежащей рядом с ним на кровати.
От него сильно пахло алкоголем, но, тем не менее, его поцелуи были потрясающими. Во всяком случае, так казалось Кате. Потом он неверной рукой попытался ее раздеть, запутался в застежках, и девушке пришлось раздеться самой, чтобы не охладить его пыла, который и так периодически затухал.
Сам процесс занятий любовью и процессом, по большому счету, назвать было нельзя: Стас постоянно засыпал прямо на ней, и результат так и не был достигнут. Но и произошедшего было достаточно, чтобы Катя окончательно поняла - вот он, мужчина ее мечты!
Утром проснувшись, Стас был несказанно удивлен, увидев рядом с собой в постели мирно спящую Катю. Но ему было настолько плохо, что вспоминать, откуда она тут взялась, а тем более, было ли что-то между ними или нет, он был не в состоянии. Поэтому Стас, видя, что она тоже открыла глаза, просто пожелал ей доброго утра и ускользнул в ванную.
В банк они, естественно, приехали вместе, причем Катя сделала все возможное, чтобы это заметило как можно большее число народу: она окликала тех, кто, не глядя, проходил мимо, улыбалась, желала им доброго утра, крепко держа под руку еще не оправившегося от вчерашних и сегодняшних потрясений Стаса.
Народ удивленно поднимал брови, но его отношение к происходящему Кате было совершенно неинтересно, главное, что все видели, что они приехали вместе!
Доведя Стаса до двери его комнаты, Катя поцеловала его и предупредила, что в час зайдет за ним перед столовой.
Стасу было настолько плохо, что обдумывать происходящее, а тем более, сопротивляться, у него не было ни сил, ни желания, поэтому он, как телок на веревочке, последовал за Катей сначала на обед, потом на перекур, а потом и домой. Правда, когда Стас обнаружил, что Катя выходит с ним на одной остановке, он поинтересовался, куда она собирается.
- Ты тоже тут живешь? Надо же, никогда не думал, что мы живет с тобой на одной станции метро!
- Нет, я живу совсем в другом месте.
- А почему же ты вышла вместе со мной?
- Потому, что я еду к тебе.
- Ко мне???
- Да, мы же вчера обо всем договорились.
Стас категорически не помнил вчерашних договоренностей, но взбодренный выпитой банкой пива, решил, что сейчас ему не помешает женщина, даже такая, как Катя.