Аннотация: Иногда любовь искренняя не умирает, а живёт вечно
Последняя скульптура мастера.
Эта история очень давняя, настолько давняя, что стала подобной мифу. Случилась она в одном древнем государстве, о существовании которого история умалчивает, ввиду сомнений, существовало ли оно вообще, это древнее государство. Так всё затянула пелена забвения, но только не эту загадочную историю. Её невозможно так просто забыть, о ней нужно помнить всегда, что бы порой сверять её со своими бедами и неудачами. Мало быть может тех, кто её знает, а те, кто знают, уверены в том, что эта история не чья-то одурманенная фантазия, она правдивая действительность, быть может, совсем немножко приукрашенная небылицами, но только совсем чуть-чуть, лишь для придания декоративности столь изысканного блюда, от которого у некоторых слезятся глаза. Стоит ли вдаваться в подробности названия государства? Думаю, нет, эта история не особо сильно касается времени и пространства, она о чувствах, а искренние чувства всегда переносят в другую реальность, в которой всегда тепло и уютно, и ведь никто не даёт этой реальности названия, нам важен лишь вкус наслаждения, а не его состав. Так и сейчас.
В этом древнем государстве жил известный и талантливый скульптор. Он был молод, но знаменит, очевидно это залог его таланта. Всю свою сознательную жизнь он создавал скульптуры, странные и удивительные, загадочные и ужасные, но почитаемые. Его знали все, его восхваляли, любезно встречали, и провожали, на столько он был уважаем. Он преодолевал долгий путь, не зная, к чему стремиться. Так на этом пути оказалась сладостная преграда, скульптор влюбился в девушку, и всё у них шло хорошо, и всё хорошее вскоре почему-то закончилось. Девушка отказалась от него, и до сих пор неясно почему. Она ушла, но продолжала писать ему письма, однако дружеские. Скульптору было больно от этого, он продолжал попытки вернуть её чувства, но безуспешно, с каждым днем становилось всё хуже и хуже. Скульптор стал создавать её образ, он раньше делал образы ужасные но актуальные для того времени. А придать истинную красоту было сложно, у него ничего не получалось, он не мог очеловечить своё творение, ведь за всю свою жизнь он уже показал себя как творец ужаса, нежели красоты. Он бился в раздумьях, создавал и уничтожал, мучился, и эти мучения заметил тот, кто всегда всё замечает, и сжалился над скульптором, послав к нему небожителя, облаченного в черные балахоны. Этот небожитель явил истину отчаявшемуся юноше, он сказал, что, лишь, когда будут уничтожены все те скульптуры, в которых много ужаса, лишь тогда он сможет передать красоту любимой на камне. Был сложный выбор, зачеркнуть прошлое, ради смутного будущего, но любовь юного скульптора была столь сильна, что он ради неё отказался от своих убеждений нажитых, и стал уничтожать всё то, что делал когда-то давно. Он уничтожил все скульптуры, что были у него дома, затем стал выкупать свои творения у богатых персон, отдавая все свои сбережения, всё, что он обрел благодаря этим скульптурам, он отдал ради них. Он выкупал их и уничтожал, затем стал уничтожать их в парках и площадях, там, где они принадлежали государству. Правители осуждали его, но он имел полное право делать это. Так он стал нищим, никому ненужным, оскверненным, и безумным для народа. Но это его не угнетало. Он пытался создать скульптуру возлюбленной, и спустя какое-то время стал понимать, что у него всё получается. Он забросил ремесло для народа, и творил как эгоист, лишь для себя. Возлюбленная присылала ему дружеские письма, на которые он, порой напившись, отвечал пылко и страстно, но ни к чему это не приводило. Всю эту пылкость и страсть он отдавал скульптуре. Однажды к нему пришли люди, они сказали, что скульптор должен заплатить за землю, на которой живет, требовали с него налог, но эти люди почитали скульптора, хоть и считали его безумным. Они попросили, что бы он сделал им какие-нибудь скульптуры, взамен на налог, ведь ему нечем было платить, но юноша отказался, он продал дом, и перебрался жить в заброшенную хижину, которая пустовала высоко в горах. Туда никто не приходил, никто не жил рядом. Такое спокойствие скульптора устраивало, он творил и отдавал всего себя своему искусству. Иногда он спускался в город, получить письмо от любимой, затем заходил в таверну или бордель, читал письмо, напивался, рвал его и уходил грустить обратно в свою мастерскую. Так прошло два года, и после множества уничтоженных скульптур возлюбленной, мастер создал ту, чей облик был схож с оригиналом, точное подобие, каменное изваяние любимой. Мастер сделал одну руку скульптуры протянутой, и часто брал скульптуру за эту протянутую руку, поглаживая каменную ладонь, любуясь совершенством. Он творец искусства, и лишь искусство могло его так утешить. Он дотрагивался до скульптуры, и говорил, что она холодна, так же холодна как и её оригинал. Но всё равно он любил эту девушку, даже этот холод не заморозил его чувств. И вот однажды он снова пошел в город за письмом, получив его, последовал в таверну, заказал себе крепкого вина, и углубился в чтение. И вот удар. Девушка написала, что влюблена, и помолвлена, и что скоро будет свадьба, её и одного человека, которого скульптор не знал. Юноша не дал волю своему потрясению, он удержал эту боль в себе. Лишь просто напился вина и ушел. Больше никогда он не спускался в город, больше никто его не видел, и все его забыли. Но что же с ним стало?
Через сотни лет после этих событий началась война. Кругом всё заливалось кровью, кровь и огонь на талом снегу. Тирания уничтожила древнее государство, сожгла его, испепелила. Так бывает, когда чья либо злоба направлена, даже не на расширение своей империи, а на уничтожение чужой, придание земле боль, и гибель её сыновей и дочерей. Когда почти всё было уничтожено и захвачено, тираны пошли в горы, но там не было поселений, они уже хотели уйти, но один из них заметил заброшенную хижину. Почему то они не сразу решили уничтожить её, и вошли внутрь. Тьму развеял свет от факелов, и пред ними предстала красота и ужас в одном облике. Чудесная скульптура держала в протянутой руке сердце, которое билось, и вовсе не высохло, а рядом лежали изувеченные временем останки человека, скульптора. Даже тираны, со всей их безграмотностью и жестокостью были ошеломлены. Кто то из них слышал историю этого скульптора, но очень давно, и не верил в её действительность, но увидев поверил, не только в неё, но и в тот факт, что в руке скульптуры сохранилось сердце. Он рассказал своим друзьям про то, как все считали безумного скульптора, остальное же было ясно додумано захватчиками, их версия была действительной. Скульптор прибежал домой, боль внутри него вырывалась наружу, и он поддавшись забвению, вырвал свое сердце и положил его в протянутую руку скульптуры. Что он говорил, это тайна, которая на вечно останется неразгаданной. Он ни уничтожил скульптуру, он уничтожил себя. И вот, сердце его так и осталось жить в руках у скульптуры. Быть может этот каменный и холодный облик всё таки полюбил скульптора, в отличие от той, с кого он был создан. Даже камень способен полюбить, а многие люди не способны. Вот он абсурд вечности и чувств. Захватчики ушли, оставив всё в целостности, боясь разгневать своих богов да и не только этого, а просто вникнув в суть старинной истории, и очевидно сжалившись. Больше никто не приходил в заброшенную хижину. Спустя десяток сотен лет была ещё одна губительная война, и на этот раз, огонь был куда более сокрушительней. Были новые орудия, и воевали люди, сидя на одном месте, летали лишь металлические снаряды, которые при соприкосновении с рыдающей землей, взрывались, и уничтожали огромные пространства. Так один из таких снарядов упал и на хижину. Совершенно случайно упал и уничтожил всё то, что там находилось. Позже пришли военные, и говорят, будто они стали свидетелями чуда. Однако может они были одурманены какими-нибудь лекарствами, но галлюцинации каждому являются в разных образах, а тогда галлюцинация или видение, или действительность была одинакова для всех. Говорят будто оторванная каменная рука уцелевшая при взрыве ползла к сердцу, которое лежало в нескольких метрах от неё. Эта рука ползла к сердцу, а сердце билось, но постепенно умирало, не чувствуя каменного объятья. Оно билось, билось и перестало. Одновременно рука прекратила ползти, и снова стала холодной и мертвой. Но многие, кто знают эту историю, с уверенностью утверждают, что любовь скульптуры и её творца не умерла, она просто упорхнула в то место, у которого нет названия. В царство искренних чувств.