История, которую я хотел бы поведать, началась в те далекие времена, когда, будучи вовсе юнцом, странствовал я по просторам Аравийской пустыни. Мне предстояла целая жизнь, передо мною лежала дорога. Путь без конкретной цели, один на двоих, для меня с моим другом. Мы с ним сблизились так давно, что, казалось, были неразделимы. Часто, сиживая на привале, я слушал его бестолковую болтовню, не понимая ни слова, как, впрочем, и друг был не в силах осмыслить сказанное мной. Но от этого наш путь не становился менее значим. У каждого он свой, но большую часть мы прошагали вместе.

Итак, наступало утро, зажигался рассвет...

- Красиво, - восхитился я новым днем.

- Земля восходит, - произнес друг привычные слова, поглаживая растрепавшийся мех.

Утро, похожее на тысячи предыдущих рассветов, в тот раз омрачилось - с бархана спустилась дюжина вооруженных людей.

- Мир тебе, странник, - подал голос старший из них.

- Мир и тебе, добрый человек, - отозвался я.

- Земля восходит, - прошепелявил мой друг, чем привел в восторг потрепанных жизнью воинов.

- Смотри-ка, он разговаривает! - загоготали они.

- Он говорит слова, но не понимает их смысла, - пояснил я, предчувствуя неладное, и оказался прав.

- Продай нам свою зверушку, - снова подал голос вожак, ожидая лишь утвердительного ответа.

- Это мой друг.

- Очень жаль, но я хочу получить его, и теперь мне неловко предлагать за него деньги.

- Холодная зима, - с пониманием отозвался друг и протянул ко мне волосатые руки.

- Ты прав. Сегодня мы расстаемся, - прощание было недолгим. Я обнял худощавое тельце и услышал последние слова:

- Теплый человек.

- Прощай, друг. Ты тоже теплый.

Так началась раздельная часть нашего пути. Долгие годы я скитался по миру, повидал тысячи диковинок и таинственных земель. Я повстречал человека, умеющего ходить на голове, и старца в высокой башне, считающего звезды. Я стаптывал ноги о песок и камни, перебирался через заснеженные вершины и глубокие моря и, наконец, дошел до края земли, перегнулся через край и похлопал по спине огромную черепаху. Не раз и не два я, кутаясь в тряпье, мерз у костра. Зимы в те годы были особенно холодными.

Я возвращался в родные места и однажды попросил приюта в монастырских стенах. В одном из монахов я узнал человека, некогда возглавлявшего разбойничий отряд.

- Скажи, брат, - взмолился я. - Ты помнишь меня? Помнишь ли моего покрытого шерстью друга, умеющего произносить слова. Скажи, где найти его.

Монах не забыл нас.

- За объедки со стола, - рассказал бывший разбойник, - мохнатое создание говорило глупые слова, но в них звучали мудрые мысли. Один за другим воины покидали мой отряд, пока не остались только я да твой шепелявый друг. Тогда я продал его бродячим артистам за десять золотых монет, услышал прощальное "тяжело поднять" и отправился на поиски своих парней. Но чем дальше я шел, тем тяжелее давался следующий шаг. Монеты все сильнее гнули к земле, и тогда, раздав золото тем, кому оно нужней, я нашел пристанище в стенах монастыря.

Поблагодарив монаха за ответ, я твердо решил разыскать бродячих актеров. Долго странствовал я, и усилия мои были не напрасны. В то утро, как и всегда, я любовался восходом, когда - о чудо - на горизонте, взметая пыль, показалась раскрашенная повозка. Мой друг действительно был там, в компании очаровательной девчушки и сидящего у нее на плече белого голубя с темной крапинкой на хвосте. За годы разлуки мой друг почти не изменился. Только блеск в глазах стал тусклей, и шерсть немного сменила цвет.

- Это твой друг? - спросила меня девчушка. - Мне кажется, он скучает по тебе. Пойдешь с ним, Желтая Шёрстка?

- Теплый человек, - признал меня старый друг и протянул ко мне руки.

- Ты же любишь его, - удивился я. - Зачем ты его отпускаешь?

- Мы делимся с ним последними крохами со стола, и за это он всегда выступает с нами. Он говорит смешные слова, но зрители плачут. Он хочет уйти. Прощай, Желтая Шёрстка, - девочка обняла худощавое тельце и уткнулась лицом в мягкий мех.

- Льется вода, - смущенно пробормотал Желтая Шёрстка, и мы, взявшись за руки, продолжили путь вдвоем, а девочка долго махала нам вслед и шмыгала носом.

Мы с моим другом, как в прежние времена, странствовали вместе, но что-то с тех пор изменилось. Я видел, как медленно, но неумолимо чахнет мой друг, и только рассвет ненадолго делает его счастливым. Чтобы порадовать друга, я рассказывал о своих приключениях, о диковинках, которые успел без него повидать. О дальних странах и об огромной черепахе, на которой держится наш мир, о многочисленных людях с узкими глазами, о седовласом старце, ведущем звездам счет.

- Бултыхнуться с неба, - тотчас сказал мне друг, и я согласился отвести его к звездочету.

Старик-звездочет был очень занятой человек, но, выслушав нашу историю, он уступил моим просьбам и позволил посмотреть на небо сквозь стеклянную трубу.

- Друг мой, смотри! - закричал я, едва направив трубу к той звезде, которой часто любовался Желтая Шёрстка. - Там, на небесном шарике, твои сородичи.

Их было множество, больших и малых, с ярко-оранжевой шерстью и с совсем бордовой.

- Гореть-съедать изнутри, - отозвался друг, и я впервые увидел, как он заплакал.

Тогда я набрал побольше воздуха и, что было сил, крикнул:

- Тут Желтая Шёрстка льется вода! - и приложил ухо к стеклянной трубе. Кажется, они меня слышат. Они услышали! Они отворили калитку в небесный свод, приглашая Желтую Шёрстку вернуться домой.

- Падает высоко, - оценил расстояние Желтая Шёрстка и снова упал духом.

- Не горюй, друг. Я сделаю лестницу, которая достанет до открытой в небе двери, - заверил я и, ни секунды не медля, принялся за работу. В скором времени всё было готово.

Из страны узкоглазых людей подбирался рассвет. Одна за другой гасли звезды.

- Красиво, правда? - залюбовался я. - Поспеши, мой лохматый друг. Восход скоро.

- Восходит земля, - согласился мой неизменный попутчик и поднялся на первую ступеньку.

- Ты так и не понял, что это солнце.

- Земля восходит, - Желтая Шёрстка двинулся выше, постоял, помялся. - Земля восходит. Теплый человек ай-ай.

Друг отчаянно замотал головой, спустился на землю, подобрал несколько палочек и сложил из них замысловатый узор, потом решительно взял меня за руку и потянул за собой туда, где, как он утверждал, земля восходит. Мы долго шли, пока по небу катилось солнце. Настал вечер, мы устали, легли отдохнуть, а утром поднялись и пошли снова. Мой друг вел меня в те края, где я побывал однажды. Каждый день навстречу нам поднималось солнце.

- Восходит земля, - неизменно утверждал мой друг, и мы двигались дальше.

Мы прошли через горы и реки, через жаркие пустыни и заснеженные поля, где не спасала ни теплая одежда, ни поредевшая шерсть, цвет которой день ото дня становился бордовей. Пытаясь согреться, мы вжимались друг в друга, и у тлеющего костра под сводом ледяных пещер я всё гадал о цели нашего пути.

Мы зашли так далеко, что с каждым шагом я ступал осторожней, боясь вот-вот свалиться с края земли. Где-то здесь в прежних странствиях я повстречал огромную черепаху, и мне совсем не хотелось попасться к ней на обед. Я потерял счет пройденным милям и минувшим годам, когда ледники и горы вновь сменились засушливым пейзажем, и диковинные растения уступили место привычным пальмам.

Я едва помнил, с чего начинался наш путь.

И вот однажды друг остановил меня и расчистил песок под ногами. Взору предстал замысловатый рисунок, некогда сложенный моим другом.

Так я обрел знание. Знание о том, что мой дом- не плоский мир, покоящийся в центре вселенной, а лишь одно из многих небесных тел, подобных дому моего друга, каждое утро восходящих над неподвижным солнцем. Я заметил лестницу на земле, упавшую в тот же миг, когда небосвод перестал быть твердым. Наверно, тогда же на небе захлопнулась дверь. Да, я обрел знание, а друг мой лишился дома.

- Земля восходит, - взглянул он на розовеющие облака и устало опустился на песок.

- Земля и вправду восходит, но как же ты, мой друг? Ведь тебя, как и прежде, ждут сородичи в маленьком круглом мирке, где каждое утро из года в год другая земля восходит. Прости, я утратил веру, что в небе может открыться дверь и впустить потерявшегося пушистого человека.

Желтая Шёрстка молчал. Вместо ответа в неловкой тишине голубь спустился с неба и, примостившись на мохнатом плече, распушил оперение, красуясь темной крапинкой на хвосте.

- Над дыханьем идти! - обрадовался Желтая Шёрстка встрече со старым знакомым и легонько потрепал его за коготок.

 

История, начавшаяся так давно, сегодня близится к развязке. Голубь выхаживает с плеча на плечо, демонстрирует снежно-белые крылья и роскошный хвост, а Желтая Шёрстка наблюдает за моей кропотливой работой.

- Крылатая глупость, - говорит он, хлопает себя по животу и притопывает ногами.

Наверно, так он смеется. Я хохочу вместе с ним, затыкаю уши и продолжаю мастерить голубя из досок.

Достаточно сказано, друг. Ты даришь мне знания, и с ними меняется мир, но пусть в нем останется место для веры. Я знаю, что восходит земля, буду верить, что птицы летают к звездам. Верь и ты, друг, и вместе мы долетим.