|
|
||
Версия, слегка подправленная ранним Фрейдом | ||
|
Земную жизнь пройдя до половины, Петрович вспомнил перечень обид, Что претерпел он юным и невинным. Скелет из шкафа, бестелесный гид, Провел его, чрез бури и напасти, Сквозь ад, что в прошлом для любого скрыт. Вертеп зловонный, место мук и страсти - Такою преисподню увидал Иван Петрович в час души ненастья. Подобных он картин не ожидал, И ужас поселялся в сердце часто, Когда он за проводником ступал. Да, путешествье в прошлое опасно, Всего ж кошмарнее, как ни возьми - То, что в душе своей таишь напрасно. Вот спутник странный, брякая костьми, Его ведет сквозь первый ряд терзанья: Собачий ад, придуманный людьми. В болоте, полном жижи без названья, Захлебываясь, плавают все псы, Что метили углы из недержанья. Здесь Тузик, что лишил былой красы Сервант, излив греховно нетерпенье На мебель, взглядов не боясь косых. Вот мопс Бонжур, повергший в исступленье Хозяйку, подмочив дружка сапог... Их тысячи, изнурены мученьем. Но круг второй уж близок; кто бы мог Вообразить там виденные пытки! Но проводник идет, суров и строг. В кругу втором - кто со стола и с плитки Таскал печенье, сельдь, колбасы, хлеб, Кто крал бесстыдно, чтобы есть в избытке. Все мучимые голодом, взахлеб Визжат и воют, и хрипят, и лают Взирая на еду. Но перст судеб И божья кара мукам обрекают Воришек: недоступен корм для них. О, как они безумно изнывают! Скелет идет вперед, вот вой уж стих, Но третьего кошмаров диких круга Боюсь, уже не выдержит мой стих! Зверясь, рыча, кидаясь друг на друга, Соседу каждый горло тут грызет, Рвет в клочья, взгляд - смесь злобы и испуга. Петрович зрит собак водоворот, И проводник рассеял все сомненья: "Здесь место тем, чьей жертвою стал кот". Исполнен и тоски, и изумленья Спешит Петрович за скелетом вслед Собак исчислить дале прегрешенья. В кругу четвертом тихо, звуков нет Но зрелище воистину ужасно - Ряды из собачатины котлет. "Заря рассеет сей покой безгласный, - Петровичу вещает проводник, - Собаки оживут, но все напрасно: Их мясники подхватят в тот же миг. Здесь кара такова для тех, кто жадно Грыз обувь, мебель, двери, стопки книг". И, следуя спирали беспощадной, Иван Петрович входит в круг шестой. Там сумрачно, там холодно и смрадно. Туда бы не сумел войти святой - Не опишу картины той скабрезной, Но страшен кобелей неверных вой. Но вот - итог паломничества в бездну: Последний круг, седьмой, венец всему. Распятые на обручах железных Псы беззащитны - можно хоть кому Безжалостно терзать их и тиранить. И сонм детишек, злых не по уму, Собак кусает, жжет, стремится ранить, Вбивают гвозди, тычут провода, Пытаясь иглы шприцев глубже вставить. "Скажи мне, грех какой привел сюда Четвероногих этих?", - вопрошает Петрович, багровея от стыда. Скелет ему весомо отвечает: "Собаки, покусавшие детей В седьмой, последний ярус попадают". И, в ужасе от пыточных затей, Стремясь бежать кошмаров сих и дичи, Искал он выход из страны теней... Иван Петрович, встретишь Беатриче?.. |
|