Первые дни мая 1999 года ознаменовались необычайным похолоданием и снегом, выпавшим на прогретую тёплым апрелем землю. Для многих же туристов, особенно водников, на майские праздники обычно приходится открытие сезона: из-за обилия свободных дней, а также из-за пика половодья, в средней полосе наступающего именно в это время. Мне свой туристский сезон довелось открыть с друзьями из Нижнего Новгорода, пригласившими меня в водный поход по рекам Луху и Клязьме на границе Нижегородской и Владимирской областей. Завершиться наш маршрут должен был в Гороховце - удивительно красивом старинном городе с необычной архитектурой, деревянной резьбой, множеством храмов и тремя монастырями, два из которых: мужской Свято-Никольский и женский Знаменский, - действующие, а третий, Успенский, с куполами, крытыми, словно чешуёй, разноцветной черепицей, до сих пор составляет собственность жилого фонда.
Первые два дня похода прошли без приключений, байдарки легко скользили по тихой лесной реке мимо затопленных берегов в нежной дымке новорожденных листьев, а на пригорках лиловели пушистые колокольчики сон-травы и островки фиалок. Но Андрей, наш "капитан", хмурился: прогноз погоды обещал штормовой ветер и снег; пойма же Клязьмы в начале мая представляет собой необозримое водное пространство с торчащими кое-где верхушками кустарников, и в случае, если байдарка перевернётся, шансов добраться вплавь до берега в ледяной воде практически нет. И действительно, едва мы вышли в разлив из устья Луха, навстречу ударил шквальный ветер, а с неба захлестал дождь вперемешку с мелкой крупой. Сражаясь с волнами, с трудом дотянули до берега, немного отдохнули и отогрелись, пережидая непогоду в пустом сарае (костёр развести было нельзя, и мы по очереди растирали друг другу окоченевшие кисти рук). На сегодня предстоял ещё один, по словам Андрея, короткий переход - на остров, где имелись дрова и хорошие места для палаток. Но так получилось, что один из моих напарников в "тройке" тяжело переносил холод и плохо себя чувствовал, мы тоже выбились из сил и не сумели сразу выгрести на стремнину, и нас, а также другую байдарку, стало прибивать к берегу, тогда как остальных наших товарищей уносило всё дальше и дальше, и к тому времени, как нам удалось пересилить боковой ветер, их уже не видно было за верхушками кустов.
Мы долго блуждали в разливах среди зарослей затопленного ивняка в поисках наших друзей, пока не поняли, что заблудились окончательно. Наконец вышли в какую-то протоку и решили грести вдоль неё в поисках хоть какой-нибудь суши, где можно отдохнуть и переночевать (замёрзли и вымотались мы до предела). Дождь кончился, но ветер был ещё сильный, к тому же одна из байдарок дала течь. Некоторые из нас были на грани нервного срыва и винили во всём Андрея, "бросившего" нас на произвол судьбы (потом мы узнали, что наш "капитан" и другой парень, высадив девушек на острове, прыгнули в байдарку и кинулись на наши поиски, и едва не погибли, выгребая обратно против ветра и течения).
Я твердила про себя Иисусову молитву: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных!". Наверху ветер трепал серые облака; временами в разрывах ослепительными окнами вспыхивала синева, из которой били, косо ложась на воду, солнечные лучи, сияющие и прямые, как архангельские копья. И откуда-то пришла тёплая и почти восторженная уверенность в том, что наше приключение закончится хорошо, и всё происходящее - не случайно. Поэтому я почти не удивилась, когда над одним из бревенчатых домиков, показавшихся вдруг за поворотом и стоящих на сухом высоком берегу, стала различима небольшая синяя луковка с крестом. Дух захватило позже - когда мы узнали, что оказались на месте Свято-Георгиевской пустыни, основанной в 1365 году Преподобным Сергием Радонежским по пути в Лавру из Нижнего Новгорода, куда его призвали для примирения поссорившихся князей. Впоследствии вокруг обители стали селиться люди; сельцо это, до сих пор обозначенное на топографических картах как "Егорий (нежил.)", пришло в запустение уже в годы советской власти, а старинная деревянная церковь была уничтожена пожаром совсем недавно - около десяти лет назад. Скит, ныне принадлежащий Свято-Никольскому монастырю в Гороховце, начали восстанавливать в 1996 году. При раскопках фундамента и погреба здесь нашли останки более чем десяти человек, убитых выстрелами в голову, судя по всему, в тридцатые-сороковые годы, когда по этим местам перегоняли большие этапы заключённых. Теперь рядом с могилами монахов-пустынников и священнослужителей возле церкви есть и другая - безымянных мучеников, нашедших христианское погребение через десятки лет после смерти.
Трое встретивших нас насельников скита не были иноками: они представились как "трудники", состоящие при обители на правах наёмных рабочих, но живущие по монастырскому уставу. Летом до скита можно доехать по лесной дороге от Гороховца, но тогда, в половодье, это был маленький остров, со всех сторон окружённый водой, - идеальное место для пустынника, несущего свой молитвенный подвиг вдали от мира.
Ночевали мы, поставив палатки под огромными липами, которые, наверное, не помнили Преподобного Сергия (липы столько не живут), но в это очень хотелось верить. Рано утром на моторной лодке приехали несколько монахов во главе с наместником Свято-Никольского монастыря игуменом Петром и перевезли нас вместе с байдарками на противоположный берег (одну байдарку, сильно протекавшую, пришлось разобрать, и отец Пётр, возвращавшийся обратно в Гороховец, подвёз нас троих до города на "уазике", пока остальные завершали маршрут по реке). А по пути, проплывая мимо лесистого острова, которого накануне не заметили за кустами, мы увидели поднимающийся кверху дым костра и светлую штормовку Андрея, машущего нам с высокого берега...
2. Нежданное паломничество
Следующим летом, в дни Успенского поста, Господь вновь даровал мне возможность посетить Свято-Георгиевский скит, куда нас так милосердно вывела Его рука. В Гороховце я оказалась в ходе незапланированного паломничества, в которое неожиданно для меня самой обратилась неудавшаяся поездка в Санкт-Петербург через Нижний Новгород, где я останавливалась на несколько дней. Когда выяснилось, что билетов на питерский поезд нет до конца августа, я, помолившись мысленно: "Господи, приведи меня туда, куда мне действительно нужно!" - села на гороховецкую электричку в надежде, добравшись до Владимира, взять билет там или попытаться уехать через Москву. В итоге в Питер я так и не попала, но зато помимо гороховецких святынь посетила благословенный город Владимир и Свято-Боголюбов монастырь, где под сводами храма чудесным образом проявился лик Царя-мученика Николая Второго, а, возвращаясь в Самару, задержалась на сутки в Дивееве, чтобы поклониться мощам и святому источнику Преподобного Серафима Саровского, пройти с крестным ходом по Канавке Божьей Матери...
В Свято-Никольском монастыре меня приняли радушно; игумен Пётр нас помнил и, несмотря на недомогание (воспалилась ступня, пораненная при строительстве келий и гостиницы для паломников), удостоил меня длительной беседы, дав множество пастырских советов, касающихся духовной и мирской жизни. Сам монастырь находится на горе; оттуда открывается удивительной красоты вид на город, заречные леса и Знаменский монастырь за Клязьмой. В 1996 году здесь мироточили несколько икон. Монахов в Свято-Никольском монастыре немного (мне запомнился отец Савва, служивший вечернюю службу в инвалидной коляске: как мне потом рассказали, разбился на вертолёте, единственный остался в живых, но сломал позвоночник). Иеромонахами являются и большинство других братьев: в последние годы в Гороховце и окрестных сёлах открылось очень много храмов, образуются всё новые приходы, нуждающиеся в духовном окормлении, поэтому на скиту жить пока попросту некому.
Я хотела испросить благословения идти в Георгиевскую пустынь лесами (по грунтовке это двадцать с небольшим километров), но отец Пётр отсоветовал, сказав, что дорога сильно ветвится и легко сбиться с пути, и предложил иной вариант: на следующее утро один из монахов, отец Алексий, ехал на машине в Вязники и мог подвезти меня до Перова, откуда легко, переправившись через Клязьму, добраться до пустыни. А утром появился и реальный повод для поездки: болгарский архиерей, гостивший во Владимирской епархии и намеревавшийся посетить монастырь и пустынь, не приехал в назначенный срок, и нужно было сообщить на скит, что встреча высокого гостя не состоится.
До скита мы шли с Владимиром Ивановичем, некогда бывшим трудником Свято-Никольского монастыря, а ныне жителем села Перово, постоянно помогающим обители (это он тогда перевозил нас с байдарками на моторной лодке и потом переправил меня через Клязьму). Как выяснилось, он и сам рад был случаю лишний раз посетить дорогое сердцу место. Человек сложной и богатой судьбы, Владимир Иванович, будучи по профессии геодезистом, объездил чуть ли не весь мир, работал в Африке и странах Азии, пока Господь не привёл его на Клязьму. По благословению игумена Петра провёл геодезическую съемку места, где стоял некогда скит, основанный Преподобным Сергием, составил карту окрестностей; под его руководством сооружались жилой дом с надворными постройками и домовой церковью Георгия Победоносца и деревянная церковь во имя Сергия Радонежского, построенная уже после нашего похода. Потом решил осесть в Перове, занялся фермерством, завёл большой фруктовый сад, принимал немалое участие в создании в селе открытого там недавно храма. Ходить на скит местным богомольцам, особенно бабушкам, далековато, вот и решили люди: быть на селе собственной церкви. Выкупили, сложившись, бревенчатый дом, в котором раньше располагалась швейная мастерская, переоборудовали... И освятили - в честь Преподобного Силуана Афонского...
От берега Клязьмы до скита - около трёх километров. Можно пройти на лодке по протоке, но её, как рассказал Владимир Иванович, часто перегораживает плотинами живущий поблизости бобр. Тропинка довольно нахоженная, не только насельниками и паломниками, которые изредка посещают эти места, но и грибниками: люди с корзинками несколько раз попадались по пути, и на скиту нас накормили вкуснейшим постным борщом и тушёной картошкой с грибами. Луга, перелески, дубравы, заросли шиповника, усыпанные созревающими ягодами, колючие плети ежевики, ползущие сквозь высокую траву с красноватыми метёлками щавеля и куртинками зверобоя, - уголок первозданной природы, носящий, впрочем, следы человеческих рук, не вторгающиеся грубо в Господне творение, а бережно и органично в него вписавшиеся: мостик из жердей, заботливо перекинутый через ручей, скамеечка - отдохнуть усталому путнику...
И наконец сам скит, словно плывущий на границе между бескрайним лесом и пойменными лугами, с деревянной церковкой меж вековых лип под нависшим пасмурным небом. Несмотря на то, что бревенчатая кладка, проконопаченная болотным мхом-сфагнумом, белеет свежей смолистой древесиной, а кровля вместо тёса покрыта крашеным железом, кажется, что время здесь остановилось. Всё так, как могло бы быть при жизни Преподобного Сергия или его учеников: дощатая плоскодонка на берегу протоки, ограда из жердей, рыжий кот, лениво потягивающийся на крылечке, пасущаяся коза, огород, который возделывают трое трудников - Виктор, Олег и Геннадий.
И - на вёрсты кругом - звенящая тишина. В которой, как нигде, становится различимым то, что ищет человек, стремясь из городской суеты в пустыни, леса и горы, на берега морей и рек: покой, исцеление, душевное равновесие в гармонии с природой, прекраснейшим произведением великого Творца. "У Бога всё красиво", - сказал в разговоре Олег. Среди своих собратьев по бродяжно-рюкзачной жизни я встречала и атеистов, и пантеистов, и неоязычников, и - что греха таить! - сама прошла через искушение языческим поклонением природе (что, как это на первый взгляд ни странно звучит, не приближает, а, напротив, отдаляет от неё). Но - в чём сходятся многие из моих знакомых туристов, пришедших к Православию, - почти в любом путешествии таится часто неосознанное стремление к паломничеству, странствие жаждущего духа, должное непременно - рано или поздно - привести к святыне, иначе цель путешествия не будет достигнута. Это не значит, что не нужно подниматься на вершины, сплавляться по порожистым речкам или просто сидеть с друзьями у лесного костра. Конечно же, поездки по монастырям и святым местам гораздо полезнее, но, как сказал мне перед походом один человек: "Если вы возьмёте с собой икону и пойдёте с Иисусовой молитвой, то это будет не простое путешествие, а крестный ход".
Русский человек - по природе странник, во всех нас генетически живёт память предков, пешком отправляющихся за сотни и тысячи вёрст - на богомолье. Путешествовали наши предки и по другим надобностям, но всюду, в прекраснейших уголках Руси, на изгибе речки ли, на поляне, вершине горы, - они встречали поклонные кресты, святые источники, лесные часовенки с куполами, похожими на еловую шишку, такие вот тихие пустыньки - как радостное напоминание о Творце, сотворившем эту красоту, вечная хвала, возносимая Ему вечно восхищённым сердцем. А если креста или часовни не было - то могли и сами построить: во имя Господне...
Языческие жрецы, волхвы селились в так называемых "местах силы" - и ждали, что это место произведёт изменения в них самих; великие христианские святые преображали пустыню молитвенным деланием, порой выдерживая жесточайшую духовную брань (вспомните, как стремились бесы "выжить" из Радонежских лесов Преподобного Сергия или с берегов Сатиса - Серафима Саровского). Яркие светочи Православия, и в пустынном уединении молящиеся о нас, своими молитвами эти подвижники не раз спасали Россию. И, с именем Божьим проходя по земле, оставляя на ней свой благодатный след (как святой Сергий, основавший на своём пути из Нижнего череду обителей, подобных Георгиевской пустыни), открывали эти святыни - людям.
...Возвращаясь в Гороховец спустя год после похода, я, к сожалению, не помнила, что монастырь, куда нас приглашал игумен Пётр, носит имя Свято-Никольский. Но в нагрудном кармане у меня лежал старинный бронзовый образок святителя Николая Чудотворца, доставшийся от бабушки и взятый с собой в дорогу. Ещё одно неслучайное совпадение?..