Когда-то давно, когда эра американских ужастиков еще даже не начиналась, Он уже тогда отметил для себя, что самые отвратительные моменты в кино всегда были связаны с некими анормальными, моментальными изменениями человеческого лица. Но куда хуже была ситуация с куклами. К примеру, куклы театра Образцова пугали его с самого детства (куда там американским страшилкам, с их дурацкими клоунами). Он не знал тогда еще значения слова "идиосинкразия", но в непереносимом страхе прятал лицо в ладошки, когда эти неживые мумии на веревочках выкидывали на черно-белом экране свои дикие, неестественные коленца, кривляли страшные, деревянные лица, внутри которых двигались лишь рот, глаза и иногда нос... И ему, восьмилетнему старичку, всегда хотелось крикнуть бесшабашно хохочущим взрослым: да чего же вы смеетесь?! Неужели вы не видите: ОНИ же все МЕРТВЫЕ!!!
Может, прямой связи тут и не было, но именно такое же тошнотворное чувство всплыло в нем сейчас.
"Господи, какая ирония...Я всегда боялся кукол, но сам не заметил, как стал куклой..., играя придуманный кем-то, чужой спектакль. Мой разум зациклился, а мое тело состарилось и истрепалось, дергаясь на этих невидимых нитках. Целых одиннадцать лет! Старая, никому не нужная кукла..."
И медленно, словно по ступенькам, Он опустился в темный подвал своей памяти. Почти на самое дно...
ЕМУ БЫЛО СЕМЬ ЛЕТ, и отец повел его в кукольный театр, где работал осветителем его школьный товарищ, дядя Вася. В тот день шел спектакль: "Приключения Буратино", который вызвал у него настоящую бурю восторга... Особенно Он был очарован Мальвиной, и к окончанию представления был уже влюблен в нее. А после спектакля отец повел его за кулисы, где их встретил улыбающийся дядя Вася. Он взъерошил ему волосы, а отца обнял за плечи, и сказал:
- Пойдем, Сашок, хлопнем "по маленькой"...! А малец твой заодно кукол посмотрит... Смотри, как у него глазенки-то заблестели! Ну что, братец кролик, хочешь Карабаса увидеть?
- Хочу!
И они зашли за дядей Васей в маленькую, тускло освещенную кладовую. Первое, что Он там увидел, была ОНА... Там, на сцене, она была настоящая - веселая, сердитая, грустная... Очаровательная! Тогда Он не видел над ней ниток, не замечал нарисованного лица, непропорционального тела. Для него она была ЖИВАЯ! А сейчас... Она висела тихо и печально, опустив голову и безжизненные руки, от которых провисали тонкие, блестящие нити, уходившие куда-то вверх..., куда Он даже испугался посмотреть. Волшебство закончилось, и теперь это была просто разрисованная, старая тряпка, отыгравшую свою роль, которую усталый кукловод небрежно накинул на шест. Она была МЕРТВАЯ... Он в страхе отвернулся и выбежал за дверь. И там, стоя в коридоре, Он тихо заплакал, как тогда, год назад...
ЕМУ БЫЛО ШЕСТЬ ЛЕТ. Они с мамой тогда зачем-то срочно поехали в деревню, и мама всю дорогу молчала, как чужая... Был апрель, и солнце уже старалось во всю. Во дворе и в доме было много народу, но люди, завидев их, медленно расступались. И вот они вошли в маленькую комнату от огорода, в которой они обычно жили летом. Посреди комнаты, прямо на столе... что-то лежало в огромной черно-красной коробке. А когда они подошли ближе, Он увидел, что это какая-то большая, одетая в черный костюм кукла с желто-парафиновым лицом. Он сначала ничего не понял..., пока мама не прошептала ему на ухо: "Дедушка умер...". И тотчас, Он узнал это ЛИЦО... В один миг, что-то произошло внутри него..., и ЭТО заставило его выбежать из комнаты... Спрятавшись за домом, Он стоял под огромным, зеленеющим уже ясенем, и плакал, сам не понимая почему. И дело было даже не в дедушке - за год Он уже и забыл его. Это был испуг ребенка, увидевшего странную, непонятную для его ума сцену, когда кто-то знакомый и живой превратился вдруг в вещь, в куклу! В МЕРТВУЮ куклу. И Он, шестилетний, уже тогда понимал, что такое СМЕРТЬ...
ЕМУ БЫЛО ПЯТЬ... На черно-белом экране умирал человек. Конечно, Он знал значение этого слова, только не понимал его нехороший, таинственный смысл: почему взрослые всегда затихали и опускали глаза, когда произносили его. И Он спросил:
- Па, а почему он умрет?
- Заболел. Не мешай!
- А все, кто заболеют, умирают?
- Не все. Обычно выздоравливают.
- А если не болеешь - не умрешь?
- Отстань! Иди в свою комнату, поиграй.
- Ну па...! А если я не буду болеть, то никогда не умру?
- Малыш, дай фильм посмотреть спокойно! Вырастешь - все сам узнаешь!
- Я хочу сейчас...
И тут, старшая сестра не выдержала, и сказала:
- Да все равно умрешь! Станешь старый и умрешь. Просто так, от старости...
- Как это?
- А так это! Помнишь, кот Васька в прошлом году умер? А он ведь родился, когда тебя еще не было... Помнишь, как мы с тобой его закапывать ходили?
- Помню. Я...
Что-то зарождалось внутри него, где-то вверху живота. Он словно почувствовал ЕЁ присутствие.
- Вот так и люди..., - продолжала сестра. - Жизнь кончается, и ВСЁ! Закопают тебя в землю - понял, дурачок?!
- Надя, перестань... - строго прикрикнул отец. Ему же сказал, мягко и тихо:
- А ты иди к себе. Это взрослый фильм, тебе еще рано смотреть. Потом поговорим...
Он медленно вышел из комнаты, но не пошел к себе, а зачем-то завернул на кухню... И там, остановившись у старой, желто-коричневой табуретки, Он заплакал... Потому что ОНА была уже с ним. Внутри него...