Вансловович Лика : другие произведения.

Влюбленные хищники

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Два хищника: она, потому что такой родилась; он, потому что не хочет быть жертвой и готов пойти против собственной природы лишь бы не стать закуской для ненавистных кровососов. Кто же окажется сильнее: хищник от рождения, хищник по призванию или любовь?


    P.S. История грустная и немного жестокая - один из ГГ погибает, но все же она о любви и будет иметь светлое и доброе продолжение!)

  
  1
  'Какого черта происходит!? Где я?' - башка раскалывается, как после похмелья.
  'А разве оно у меня было когда-нибудь?' - глупые и пустые мысли, словно бисер рассыпались в моем мозгу и мешают сосредоточиться и прийти в себя. С трудом разлепляю веки, пытаюсь понять, где я.
  Маленькая комната с голыми обшарпанными стенами и тяжелой металлической дверью, пол, покрытый старой темно-зеленой кафельной плиткой, местами сколотой и затертой, на стенах полно крюков и цепей, в углу одиноко стоит старенький столик и еще есть железный стул, на котором я сижу.
  Но больше всего меня впечатлил черный металлический люк в потолке. Что-то подсказывало мне, что он там сделал для того, чтобы избавляться от таких как я: поджаривать живьем и так, чтобы следов их жестокости никто не смог найти.
  'Охотник! Я опять в логове охотника!' - от старых воспоминаний по телу пробежала холодная дрожь, а дыхание сбилось, заставляя дернуться и вдохнуть полной грудью.
  Боль неожиданно резанула по горлу, перекрывая кислород, вынуждая подавиться собственным криком. Руки потянулись к шее, чтобы снять ошейник, но запястья тут же обожгло так, что на какое-то мгновение мое сознание полностью затопила паника, вытесняя разум. Я отчаянно дернулась, порываясь разорвать оковы, и ощутила целый фейерверк, взрыв боли - огня не было, но я чувствовала, как серебряные шипы, которыми изнутри был 'украшен' мой ошейник обжигают и режут мою плоть. А потом пришла упоительная пустота, окутывающая холодным и темным покрывалом беспамятства.
  Приходя в себя во второй раз, я была намного осторожнее, наученная печальным опытом, я старалась не шевелиться и даже не дышать: 'К черту эти человеческие замашки!'- я привыкла дышать, мне нравилось набирать полную грудь воздуха и выпускать его из легких, я словно становилась от этого легкой, воздушной, а еще человечной, но сейчас мне было совсем не до романтических мечтаний! Шея и запястья болели, - уже не так невыносимо как прежде, но все же было ужасно неприятно, я сжимала челюсти и терпела, старалась сидеть так, чтобы как можно меньше касаться серебряных 'украшений' и не содрать запекшуюся коркой кровь.
  'И ведь все так глупо вышло, я сама подставилась и позволила ему поймать меня!' - с грустью вспоминаю вчерашний вечер. 'Или позавчерашний? Сколько времени прошло, прежде чем я пришла в себя? Чем он меня так быстро вырубил? Что это? Новый яд? И кто придумывает всю эту мерзость для охотников?'
  Минуты тянутся бесконечно долго, мучительно и болезненно, а он не приходит : знает, как я мучаюсь и выжидает, хочет увидеть мое отчаяние и голод, хочет, чтобы я ослабла и умоляла о пощаде, хочет заставить меня унижаться и чувствовать себя жалкой и беспомощность. Увидеть у своих ног тварь, которая стоит на ступень выше в развитии, оказаться в шкуре хищника и упиваться этой властью - вот ради чего они этим занимаются и вовсе не из желания защитить свой слабый род. Я испытывала дикое отвращение к ним, не ко всем людям вообще, нет, их я уважала и считала хрупкими и в большинстве своем нежными созданиями, но охотники людьми не были - это скорее выродки, моральные уроды, наслаждающиеся чужой болью.
  'Но я не сдамся, я не так молода, как он думает, я сильнее и я справлюсь: у меня это уже получилось раньше и получится сейчас!' - повторяю эту мысль как мантру. 'Я смогу! Я выдержу это! Сбегу! Я ведь сильная..!' - снова и снова повторяю, пока, наконец, не удается абстрагироваться от боли и от всего, что меня окружало.
  
  2
  Музыка играет так громко, что почти оглушает меня, и я не могу сосредоточиться и чувствовать эмоциональный фон, не могу слышать их мысли. Это не пугает - это помогает забыться и расслабиться. Я, по привычки, выставляю простенький щит, отводя от себя случайные взгляды. Для таких как я - это не помеха: окажись кто-нибудь из них поблизости, он почувствует меня за квартал и придет. Но сегодня я слишком устала, чтобы бояться и скрываться - у меня праздник! Мое первое столетие - это почти как совершеннолетие для людей.
  Увы, свой праздник мне не с кем отмечать, я несчастна в своем одиночестве, проклята своей уникальностью, да и вообще уже достаточно долго живу одна, слишком долго!
  Отгораживаюсь от неприятных мыслей стеной из тяжелых клубных битов и вновь опустошаю свой бокал. Коньяк почти никак на меня не влияет: самую малость расслабляет мышцы и замедляет реакцию. Именно поэтому я здесь - тут все мои гребаные сверхспособности уходят на второй план. Они притупляются, и я уже не ощущаю себя изгоем, наоборот, мне начинает казаться, что я, как они, - маленький слепой котенок: беззащитный и милый.
  В зале очень душно и накурено, в воздухе переплетаются бесконечные шлейфы самых разных торговых брендов: Paca Rabanna, J'Adore L'Or, Chanel, Christian Dior и много еще всего... - пол часа здесь и мое обоняние уже не способно отделять их друг от друга, а запах крови почти не ощутим. И это все, что мне нужно сегодня...
  
  3
  За железной дверью послышались шаги, уверенные и неторопливые, я уже ощутила знакомый запах и не сомневалась в том, кто идет. Мозг улавливает эмоции раздражения и недовольства.
   'Странно, что не было чувства приятного предвкушения, напротив, ощущение такое, словно ему не хочется видеть меня'. Шаги стали более отчетливыми, еще через несколько мгновений я услышала, как он замер у двери, отодвинул тяжелый засов, дважды провернул ключ в замочной скважине и, наконец, открыл дверь. Миг и наши взгляды встретились: болезненный, усталый и разочарованный мой и злой и недовольный его.
  Мыслей не было: такие как он, с пеленок обучены скрывать их от хищников-телепатов, но скрыть полностью эмоциональный фон они не могли. Поэтому сейчас я ощущала на языке не привкус его крови, смываемый слюной, а вкус его эмоций: горькое и острое, как васаби, отвращение к таким как я!
   Меня это не пугало: я боялась хоть чем-то заинтересовать этого ублюдка, вызвать в нем похоть или еще более извращенные мысли, пусть лучше смотрит вот так брезгливо и с опаской, чем в предвкушении глотает слюну и потирает сальные ладони.
  
  4
  Тварь сидела у стены, в том же положении, в котором я ее оставил два дня назад и смотрела на меня спокойно и изучающее, я ожидал увидеть ярость и голод в ее глазах, но она была хладнокровной и сосредоточенной, следила за каждым моим движением и прощупывала мой мозг, очевидно, в поисках лазейки для себя.
  Я приблизился и ухватил ее за волосы, быстрый взмах руки и пушистая копна медово-русых волос опадает к моим ногам. Не дернулась, не зашипела и даже не сказала ни слова, а ведь ошейник наверняка снова обжег горло, а золотая волна, рассыпавшаяся по полу, весьма дорога для девушек, пусть даже и вот таких мерзавок как эта. 'И сколько же тебе лет?' - тут же озадачился вопросом. Я и не предполагал, что мне удастся схватить опытную, взрослую особь, в том баре она так сильно напоминала мне человека, простую девчонку, каких там была тьма, что, не знай я наверняка кем будет моя жертва, ни за что бы не поверил, что она одна из них. Тогда я принял ее за молодую, еще совсем слабую, растерянную и не утратившую человеческие повадки кровососку. А оказалось, что в мои сети попала опытная львица, умеющая так убедительно притворяться овцой. 'Почему же ты не напала тогда?' - незнакомка снова поставила меня в тупик. На время отгораживаюсь от этих мыслей, стараясь не терять концентрации и делать свою работу.
  Итак, пункт первый: определить подвид вампира. Так же, не церемонясь, сдираю с нее тонкую блузку персикового цвета, а потом ошарашено перевожу взгляд на девушку.
  -Рожденная? - с сомнением переспрашиваю. - Ты взрослая особь, 'тварью рожденная и светом заклейменная'? - произношу всплывшую в мозгу цитату из старого альманаха. Молчит и отворачивается, снова не показывая боли, словно этот ошейник и не режет ее плоть при малейшем движении. И я бы мог усомниться в этом, если бы не видел сейчас ярко-красных отметин под серебряным обручем. Рука непроизвольно потянулась к спине, где на обнаженной коже красовалась огромная татуировка, так шокировавшая меня. Давно мне не приходилось иметь дел с рожденными и уж тем более с таким явным знаком отличия.
  -Значит, ты у нас из тех, кто любит загорать? - с горькой усмешкой говорю я.
  С силой дергаю ее за золотистый ежик остриженных волос, заставляя смотреть мне в глаза: если бы могла загипнотизировать, она бы это уже сделала, значит, телепатия не самая сильная сторона ее натуры - делаю очередной вывод и после с уверенностью разглядываю ее лицо, не отводя взгляда от глаз.
  Она лишь едва заметно стонет от боли и так же пристально смотрит в мои глаза, давление в мозгу уходит, видимо она прекратила попытки 'прочитать' меня, но почему так быстро сдалась?
  Лицо красивое с правильными чертами: женственными и утонченными, даже нежными, кожа идеально чистая, чуть смугловатая, а выразительные темно-карие глаза завораживают и без всякого гипноза. Не в первый раз задаюсь вопросом: 'Почему же ты не человек?'
  -Что так смотришь? Обиделась что ли? - усмехаюсь я.
  -Есть немного, - совершенно неожиданно для меня и абсолютно спокойно заявляет она, все так же пронзая меня своим внимательным, каким-то УПРЕКАЮЩИМ взглядом!
  Не выдерживаю и бью наотмашь по лицу, и отворачиваюсь так почему-то противно от самого себя.
  -Не смей больше притворяться человеком, тварь! - разъяренно рычу, нервы сдают, и я медленно выдыхаю, пытаясь успокоить пульс. Она сплевывает на пол и снова смотрит на меня: таким же невинным взглядом, маленькой обиженной девочки.
  -Что тебе от меня нужно? - чуть дрогнувшим голосом говорит она. И у меня уже мурашки от этого голоса, и хочется отвести взгляд, словно я опасаюсь гипноза.
  -Ты знаешь, - отвечаю ей. - Мне нужно, чтобы ты выдала мне своих сородичей, а раз ты Высшая, то я хочу конкретно знать местонахождение логова Власа! - с нажимом добавляю я.
  Услышав имя главаря местной шайки кровососов, она вздрогнула, глаза чуть расширились в испуге, словно это его она боится больше, чем меня, она отрицательно мотнула головой, стиснула зубы, когда кожу на шее снова обожгло, и снова посмотрела на меня.
  -Я - ничего - не - знаю! Я -одиночка - и ты- ничего- от - меня- не - добьешься! - предельно четко и раздельно произносит она.
  Я злюсь и снова бью, снова по лицу и опять она сплевывает кровь.
  -А как на счет смерти? Ты так хочешь, чтобы я пытал тебя? Скажи мне адрес, и ты умрешь быстро и почти безболезненно - заверяю я.
   Я не раз произносил эти слова и даже держал свое слово, в случаи повиновения, но всегда жалел об этом: мне хотелось, чтобы они страдали, чтобы кровью ответили за все зло, что причинили людям. А Она, была другой: я не хотел признаваться себе в этом, но мне до отвращения не хотелось ее бить и пытать. Я хотел бы сделать это быстро и немедленно, чтобы уйти и забыть о существовании твари, так похожей на девчонку моей мечты: с идеальной кожей, стройной фигурой, искренним взглядом и таким приятным голосом.
  Она продолжает молчать, а потом обреченно вздыхает и произносит:
  -Пытай. - никаких угроз, демонстрации клыков и всего прочего, опять этот невинный и обреченный тон в ее голосе, полуопущенные ресницы и такой Человечный вздох!!!
  Злюсь. Я злюсь, прежде всего, на себя и уже потом на нее, сжимаю кулаки, но не бью ее, мне нужно выйти и успокоиться, спуститься в подвал и взять все необходимое, и только после этого я снова смогу спокойно на нее смотреть.
  
  5
  Оставшись в одиночестве, я, наконец-то, смогла закрыть глаза и отпустить на волю одну маленькую слезинку. Я хотела возненавидеть его, но не смогла. Этот парень не заслуживал ненависти. Я это чувствовала и видела по его глаза:, он был зол на меня и на всех вампиров в целом, он желал нам смерти и видел в нас лишь жестоких убийц ...
  'Что ж, возможно, он прав! Но, ведь когда-то кто-то создал мой вид, так же как и человеческий, и так же как львы убивают невинных травоядных, такие как я пьют и убивают людей. Я хищник и я не горжусь этим, мне, как и любому другому существу, не дано изменить своей природы, как бы я этого не хотела, и как бы не пыталась этому воспротивиться...'
  Он неплохой парень и даже не хочет всей этой жестокости и мерзости, но он будет мучить меня, надеясь услышать правильный ответ и получить шанс найти и убить еще кучу кровососов. 'И разве я могу после того, что почувствовала в его душе взять и отправить его в логово самого кровожадного из существ, что я когда-либо видела??? -НИКОГДА!!! Никогда я этого не сделаю! Как бы больно мне не было, я не позволю ему так глупо умереть в свои двадцать с небольшим лет...'
  
  6
  -Соскучилась? - иронично спрашиваю я, расставляя на небольшом столе в углу камеры все принесенные мной вещи.
  -Конечно, - и ни капли иронии в голосе, снова эта тоска и безысходность.
  И снова я злюсь: 'Она просто давно заметила, как это сбивает меня с толку и продолжает играть в маленькую девочку!' -уверяю себя. 'Ничего, сейчас ты покажешь мне свое истинное лица, сука!' Я хватаю флакон с синей жидкостью и иду к вампирше. Только сейчас обращаю внимание на ее наготу, так как еще недавно сам порвал на ней блузку. Она сидит в одном бюстгальтере демонстрируя мне идеальные формы третьего размера и плоский животик - сглатываю слюну и подхожу ближе, поворачиваю спиной к себе и снова любуюсь витиеватой татуировкой, дрожащей рукой откручиваю флакон и смачиваю ватный диск - это что-то вроде хлорки для вампиров - содранная кожа может восстановиться вместе с рисунков, а вот после этой гадости татуировка смывается навсегда. Нужно совсем немного - просто нарушить контур рисунка и тварь зашкварчит на солнышке, как на сковородке. Прижимаю ватный диск к нежной коже чуть выше лопаток, и она тут же вскрикивает, выпрямляется, как струна и, сжав в кулаки руки, всхлипывает и опускает голову.
   И снова никаких угроз, звериного рыка, перекошенного ненавистью взгляда: обхожу ее со спины, смотрю в лицо и вижу только боль, тоску и какую-то детскую обиду, чуть прикусила губу, глаза закрыла, выпустила слезу, посмотрела на меня. И вот опять меня словно прошибло молнией, потому что эти глаза не выражают злости! 'Черт, да будь она человеком, она бы возненавидела меня за то, что я сделал, все ее предшественники корчились передо мной от боли и грозились перегрызть мне глотку за такое, а она молчит и так искренне плачет!'
  - Мне продолжить или ты скажешь? - с надеждой говорю я, стараясь не выдать волнение в голосе.
  -Я не скажу, - тихо шепчет она, охрипшим голосом.
  В течение следующих четырех часов я опробовал на ней множество приемов, ни раз помогавших мне разговорить вампира: резал ее серебряными бритвами, заставлял глотать святую воду, от которой ее полчаса выворачивало на изнанку, пускал электрические разряды в 500 вольт.
  А она лишь всхлипывала иногда, прокусила в кровь губу, сжимала кулачки, когда было совсем невыносимо, и жмурилась. И при этом ни разу не попросила прекратить это, не попыталась вырваться или пригрозить. Я чувствовал, что мои нервы сдают, и оставил ее одну, заперев дверь.
  
  7
  Он ушел, а эта чертова боль осталась, я задыхалась от боли и от запаха собственной крови, а истощенный организм начал требовать пищу. Я годами училась сдерживать голод и аппетит, училась подавлять в себе эти мысли и не думать о крови до тех пор, пока это не было совсем необходимо. Если у меня это получалось раньше - получится и сейчас! - стараюсь успокоить себя и мысленно рассуждаю о том, как долго он сможет пытать меня, прежде чем сдастся и убьет? Смогу ли я это выдержать? Полчаса назад я бы с уверенностью ответила - нет, а потом он вдруг прекратил пытку, я видела, как дрогнула его рука, как он напряженно свел брови и сжал кулаки, а еще я снова открыла эмоциональный канал и почувствовала сожаление, ему было меня жаль!!! И мне уже не было так жаль себя, моя никчемная и такая бессмысленная жизнь стоит того, чтобы он жил - подумала я.
  Снова прибегаю к излюбленному приему и мысленно ухожу в свои воспоминания...
  
  8
  Я прекрасно вижу в темноте, и моргающие цветными огнями фонари совсем не сбивают меня с толку, поэтому с легкостью нахожу того, кто вот уже десять минут сверлит мою спину, да так, что его взгляд почти осязаем для меня.
  В противоположном углу стоит парень: высокий, широкоплечий, с сильными накаченными руками, стройный, гордая осанка, на нем была светлая рубашка, одетая на выпуск, темные джинсы, и кожаная куртка. Волосы, скорее всего темно-русые, но стрижка очень короткая и судить об этом было сложно. Цвет глаз я, конечно же, не могла разглядеть, зато почувствовала их притягательность: было в них что-то жесткое, опасное и в то же время манящее. Моего прямого взгляда не смутился, попробовала отыскать его мысли и не смогла, ощутила заинтересованность, разочарование, злость... Это что действительно идет от него? Почему же он так тоскливо смотрит на меня и улыбается краешком губ? Недолго думая, я сделала вид, что выпила уже достаточно, чтобы запутаться в мыслях и чувствах окружающих. Парень тем временем уверенно направился в мою сторону, а я словно застыла, я и забыла, что надо дышать и вообще быть человеком - он был слишком хорош, чтобы я могла рассуждать логически.
  Самолично порушила установленный мною щит, опасаясь, что он оттолкнет парня от меня и, нисколько не задумавшись над тем, почему этого не произошло раньше, потому как, не зная, кто я такая, заранее, он не смог бы заглянуть за него и увидеть меня.
  -Привет, - взволнованно и ласково говорит он.
  -Привет, - я снова пропускаю вдох и не могу дышать в его присутствии, словно тону в его ауре тепла и сексуальности. Пытаюсь уловить эмпатией его эмоции и снова оказываюсь в океане чувств и мыслей окружающих меня людей, ярче всего чувствую чью-то ненависть, но упорно убеждаю себя, что вот та едва ощутимая эмоция симпатии и влюбленности, принадлежит именно ему. Парень усаживается рядом, приподымает левую бровь, заискивающе улыбается и произносит:
  -А ты не против, если я составлю тебе компанию? - он чертовски уверен в своем обаянии и я даже не сомневаюсь, что сотни тысяч девушек до меня висли на его шее уже сразу после вот этой улыбки и ласково взгляда серых глаз, который ласкал и раздевал одновременно.
  С трудом нахожу в себе силы, чтобы дышать и отрицательно качаю головой.
  -Вообще-то, против, хотелось, знаешь ли, побыть одной. - недовольно ворчу и мысленно удивляюсь собственной силе воли.
  Он удивлен, если не сказать шокирован, взгляд становится еще более внимательным, словно я подопытное животное, которое только что сорвало эксперимент своим неадекватным поступком. От этого ощущения я морщусь и делаю большой глоток из наполовину опустошенного мной бокала.
  -Одной? Здесь? - недоверчиво переспрашивает он.
  Ну да, для человека это звучит глупо, мысленно даю себе подзатыльник, а ему глупо улыбаюсь, словно я обычная слегка подвыпившая дурочка.
  -Ну, да - говорю ему, - и у меня это неплохо получалось, пока ты не пришел. - стараюсь не грубить. Он мне нравится, чертовски нравится, но на самом краю сознания уже горит сигнальный СТОП-знак, - человек мне не пара. А кто вообще мне пара? - ненадолго ухожу в размышления, забывая о назойливом ухажере.
  -Обещаю, что не буду тебе надоедать, просто хочу, чтобы ты составила мне компанию, пока я буду безбожно напиваться и наматывать сопли на кулак. - от услышанного я тут же прихожу в себя и в недоумении таращусь на незнакомца.
  -Что? - он правильно расценивает мой взгляд, - меня сегодня любимая девушка бросила, три года вместе, я уже кольцо обручальное ей купил, собирался увезти в Париж, а она... - в общем, давай выпьем, а? - странный просящий взгляд, никаких хитринок во взгляде, искренняя тоска и волнение - волнение ощущаю почти на вкус. Он затаил дыхание и ждет моего ответа, а я совершенно неожиданно для себя верю ему и даже сочувствую.
  -Даниэлла, можно Даня или Эля, - сдавшись, произношу я.
  -Кирилл, - облегченно выдыхая, произносит он, и, повернувшись, дает знак бармену, чтобы тот обслужил. Шустрая, как белка, барменша тут же появляется перед нами и наливает ему виски.
  -Обещай, что не будешь приставать! - придав своему лицу грозное выражение, говорю я, спрятав улыбку в уголках губ.
  Он снова удивлен, но быстро приходит в себя и, миролюбиво улыбаясь, отвечает:
  -Клятвенно заверяю, леди, что не посмею посягнуть на вашу честь. - и демонстративно прижимает руку к груди в знак правдивости своих слов.
  Усмехаюсь над его бравадой и прячу взгляд в бокале: он безумно мне нравится, его запах уже так опьянил меня, что у меня мысли путаются и кружатся в голове, как глупые мотыльки, пойманные в банку, и, если бы я не была сытой, сейчас, наверное, уже захлебнулась бы собственной слюной.
  -А ее звали Юлей, - тоскливо замечает он, и вмиг становится загадочно-грустным.
  -Твою девушку? - глупо спрашиваю я, а сама подаю знак бармену, чтобы повторила заказ и тут же осушаю его, искренне надеюсь, что это поможет мне успокоиться и выглядеть человечней: с ним мне до безумия этого хочется.
  -Теперь уже не мою, - он допивает виски и тоже повторяет заказ.
  -Расскажешь мне о ней?- это глупо, но я ревную его к какой-то там глупой девчонке, словно он моя собственность, а еще хочется узнать какие девушки в его вкусе.
  Он удивленно переводит на меня взгляд.
  -Ты это серьезно? - недоверчиво выгибает бровь.
  -Ага, - в подтверждение киваю я.
  Время словно остановилось и никого не осталось вокруг нас, мы разговаривали, я расспрашивала его о себе, а он пытался расспросить меня и, по возможности, я старалась не врать, прикусывая изнутри губу каждый раз, когда приходилось смолчать. Кирилл действительно не приставал и лишь обаятельно улыбался, а иногда грустил о чем-то своем, задумывался и ненадолго уходил в себя. Он словно и не замечал того, как много я выпила и не удивлялся тому, что все еще спокойно веду беседу, а не сплю в салате 'цезарь', который я заказала от нечего делать и не ела: всегда мечтала есть, как все люди и наслаждаться кулинарными изысками талантливых поваров, и никогда моей мечте не суждено сбыться.
  Когда уже перевалило далеко за полночь, я ощутила опьяняющую усталость в теле. Умом я понимала, что мне нужно бежать от этого человека, бежать, чтобы не навредить, но я не могла, потому что страстно хотела его и еще больше хотела открыться ему и рассказать кто я. А он словно чувствовал, что я хочу сбежать, и все время находил, чем меня отвлечь и заговорить.
  -Знаешь, мне пора домой, уже поздно и я устала, спасибо за приятную компанию и за то, что был таким милым.- уверенно произношу я и с грацией пантеры соскальзываю на пол, намереваясь уйти.
  Эмпатия, которую я 'отключила', доверившись обаянию незнакомца, вдруг прорвалась через все выстроенные мной барьеры и я ощутила что-то сравни сильного шока. Внимательно смотрю в его глаза. Чему он так удивился?
  -Ты хочешь уйти? Сейчас? Я могу тебя проводить? - с надеждой спрашивает он.
  -Не стоит! - чуть резковато отвечаю я и снова ощущаю сильное удивление, которое неожиданно сменяется злостью и еще чем-то пока не понятным для меня.
  -Хорошо, я просто беспокоюсь за тебя, - оправдывается он, - может, ты хотя бы позволишь посадить тебя в такси, так я хотя бы буду уверен, что с тобой все в порядке.
  -Да что может со мной случиться? - совершенно не понимая его беспокойства, говорю я.
  -Многое, - недовольно сообщает он, - я переговорю с таксистом и запишу номер машины, и только тогда ты в нее сядешь, договорились? - тон, не терпящий возражений.
  Я снова изучаю его взволнованное лицо, и в то же время внутренне он стал чуть спокойней и уверенней, чем внешне - это странно, но я снова не задумываюсь над этим и глупо ему улыбаюсь, благодарю за заботу, отказываюсь записывать его мобильный, и за руку тоже не позволяю себя взять. В какой-то момент промелькнула мысль о том, что за весь вечер я ни разу не услышала его мыслей. Раньше это всегда меня расстраивало и раздражало, а сегодня, когда я их не слышала, я весь вечер общалась с интересным и милым парнем, совершенно непредсказуемым для меня и лишь сейчас подумала над тем, что это должно было меня насторожить.
  На улице тихо и пустынно, дует прохладный ветерок, я упорно заставляю свою грудную клетку работать и наслаждаюсь воздухом в своих легких. Когда мы свернули за угол, Кир вдруг остановился и выжидающе уставился на меня.
  -Что-то не так? - спрашиваю. И обеспокоенно вглядываюсь в полюбившиеся глаза. К черту все мои предчувствия и страхи, этому парню просто хочется доверять.
  -Да нет, мы почти дошли, стоянка за углом, а я так не хочу отпускать тебя! - он трагически вздыхает и делает шаг на встречу.
  -Мне тоже жаль... - молчу и вся дрожу от волнения как маленькая девочка - так хочется, чтобы поцеловал и в тоже время так страшно от этой мысли.
  -Позволишь обнять? - с надеждой произносит он.
  -Позволю, - обреченно соглашаюсь. Он тут же оказывается передо мной, я жду поцелуя, но он просто обнимает, крепко-крепко...
  Сначала пришла боль: резкая, острая, оглушающая, а потом яростная волна его чувств: злость, отвращение, и где-то очень далеко, словно аромат духов, легкий шлейф сожаления.
  9
  Открывать эту дверь снова и знать, что за ней тебя ждет все тот же невинный взгляд измученного ангелочка, было невыносимо тяжело. Я все еще надеялся встретить там чудовище, но увидел лишь хрупкую израненную девушку и внутри что-то дрогнуло, словно я ни охотник и не истребляю бездушных тварей, словно я маньяк, который пытает невинных и беззащитных.
  Она потеряла много крови и должна быть чертовски голодной, я даже уже различаю этот мутновато-красный отлив появляющийся в ее карих глазах, но в остальном...абсолютно спокойна, безразличный отрешенный взгляд, никакого оскала и расслабленные кисти рук, она даже снова дышит и тратит на это бесценные для своего организма силы!
  -Хочешь мне что-нибудь сказать? - снова спрашиваю чуть охрипшим от напряжения голосом.
  В ответ я не услышал ни угроз, ни долгожданной правды и даже просто грустного замечания не последовало. Она едва заметно мотнула головой и опустила взгляд в пол.
  'Почему?' - в сотый раз задаюсь этим вопросом. 'Ради чего ты все это терпишь?'
  'Неужели такие твари как ты умеют любить, или хотя бы быть на столько преданными?!' - последняя мысль почему-то злит больше всего, я прихожу в бешенство просто представляю ее рядом с другой особью мужского пола - 'Это вообще нормально???'
  Торопливо раскладываю принесенное мной оборудование, абсолютно хладнокровно и не опасаясь за ее чувства - я слишком зол, чтобы жалеть ее сейчас и в каком-то смысле это даже хорошо.
  -Это 'радал', - поясняю я и жду реакции, - ее не последовало.
  -Слышала о таком? - в ответ спокойный кивок в знак согласия.
  -Слышала? - удивляюсь я, - или уже успела опробовать на собственной шкуре? - в ответ небрежный кивок, словно это не имеет значения.
  Ввожу препарат в систему и стальной хваткой вцепляюсь в ее запястье, отыскиваю вену и прокалываю, могла бы попытаться вырвать руку, но снова никакого сопротивления, громкий стон, сжатые губы, мокрые глаза... С первых миллилитров поступивших в кровь 'Радал' парализует нервную систему вампира, причиняя такую боль, от которой невозможно скрыться и которую практически невозможно стерпеть и даже малейшее движение усиливает мучения.
  
  10
  Ненавижу боль!!! Крик рвался из груди, и я с трудом сдерживалась, сжимая зубы. Мне не раз приходилось в этой жизни терпеть боль такую же сильную и острую, но только сейчас у меня был шанс остановить это в любой момент, просто сказав ему то, чего он так хочет тогда он мог бы облегчить мои страдания - убить быстро и без пыток. Я смотрела в его глаза: уставшие и напряженные, как и мои, и не знала, как ему помочь.
  'Хватит!' - снова и снова произносила это слово про себя, но не решалась сказать вслух, потому что, не услышав правду, он не прекратит пытать.
  -Просто скажи правду, и я выдерну это из твоей вены! - будто услышав мои мысли, говорит он. Голос при этом холодный и бездушный, но на уровне эмпатии ко мне снова прорывались его потаенные чувства, которые бальзамом проливались на мою израненную душу, потому что он испытывал жалость и сожаление.
  -Ну же, где твои клыки, вампирша? Ты ведь злишься, я знаю, хватит претворяться ангелочком! - теперь в его голосе прорывалась злость, ее я тоже чувствовала. Он злился, потому что хотел видеть во мне бездушного зверя и не видел.
  И тут меня осенило: 'Что если я смогу его разозлить на столько, чтобы он потерял контроль и убил меня?'
  -Отпусти и я покажу тебе свои клыки! - угрожающе рычу, сдерживая стон и слезы.
  -Это уже что-то! - удивленно приподымает бровь и всматривается в мое лицо. Я стараюсь изображать эгоизм и презрение, сжимаю кулаки, снова превозмогая боль.
  -Ты даже не представляешь, охотник, как сильно мне хочется перегрызть твою глотку, оторвать твою голову и послать почтой твоей мамочке, надеюсь, она жива? А сестры или брать у тебя есть? Потому что их я тоже убью медленно и с наслаждением!- получаю удар по лицу и на какое-то мгновение выпадаю из реальности, оглушенная болью.
  -Заткнись, сука! - рычит он, а я мысленно радуюсь результату, перевожу дух и продолжаю.
  -Когда я убью тебя, клянусь, что целую неделю буду восполнять запас крови за счет детей, начну с младенцев и каждый глоток, будет за тебя, ублюдок, каждая новая смерть будет в честь тебя! - истерически смеюсь, - последними умрут твои близкие я убью всех, даже твоих соседей, которые здороваются с тобой при встречи! - бросаю очередной взгляд обезумевшей маньячки, смеюсь.
  Вижу, как вздувается от злости вена на его шеи, слышу его пульс, который словно барабанная дробь стучит в моих ушах, и буквально захлебываюсь в его злости.
  В следующую секунду он срывается с места и начинает бить меня: слетаю со стула на пол, и ненавистная игла, наконец-то, выдергивается из вены. Оковы натянулись и больно впились, он продолжал бить ногами и руками, а я истерично смеяться, пока он не схватил нож и не ударил в грудь, затем еще и еще, и еще. Моя кровь повсюду, и я словно тону в ней; боль уходит, уступая место пустоте.
  'Жаль, что ты видел во мне только монстра, охотник, жаль, что мы не можем узнать друг друга получше...' - грустно думаю я, прежде чем отправиться во мрак. А потом боль вдруг вернулась, потому что он перестал меня бить и раны стали затягиваться, я была голодна и почти обескровлена, поэтому это было чертовски больно и невыносимо, на столько, что я не выдержала и начала всхлипывать, прикрывая лицо ладонями.
  
  11
  Я словно ослеп от ярости и не понимал, что творил, и не успокоился бы пока не разделал мерзавку по кускам, если бы не этот едва слышный шепот, как я вообще его расслышал? И снова тот самый тихий и невинный голос.
   'Что если она намеренно меня разозлила?' - пронеслось в моей голове, и я тут же остановился, отшвырнув нож в сторону и уставившись на ее израненное тело, сплошь покрытое кровью. Она начала приходить в себя и плакать - и снова ненормальная для вампира реакция. Сколько бы литературы посвященной этим тварям я не встречал, везде говорилось, что при сильной кровопотери они не способны думать ни о чем, кроме крови, что все инстинкты будут подталкивать вампира найти источник жизни, а она лишь безвольно валялась на полу и ревела. Сжимаю кулаки и пытаюсь справиться с эмоциями.
  -Что, все же решила сдаться и сдохнуть? - пытаюсь иронизировать но сам с трудом прихожу в себя и успокаиваю пульс и дыхание.
  Ответа не последовало, как я и думал: вампиршу буквально трясло, и она наверняка мало уже чего понимала вокруг себя. Пару секунд раздумываю над ситуацией, разглядываю раны на ее теле и огромную лужу крови вокруг. 'Слишком много времени потребуется, чтобы она пришла в себя после такого, если, конечно, я не вздумаю ее покормить' - мысленно усмехаюсь над этой идеей и тут же снова ухожу в себя, видя, как она размазывает по разбитому в кровь лицу слезы, руки страшно кровоточат от чертовых браслетов и, естественно, не заживают. Плюю на собственные принципы и достаю из кармана ключ, снимаю ошейник и наручники: вампирша никак не реагирует, погруженная в собственные страдания. Какое-то время просто тупо смотрю на нее и на свое запястье, а потом одним резким движением вскрываю для нее вену на левой руке, нож оставляю рядом, хватаю за волосы и прижимаю руку к губам.
  Поначалу все происходящее кажется мне бредовым сном: я кормлю с рук вампира! Смешно! Или нет!? Мое внутреннее я разделилось на два противоборствующих лагеря, голова кругом идет от собственных мыслей, потому что никто и никогда не сводил меня с ума так, как удается этой светловолосой вампирше.
  
  12
  В какой-то момент безумной и отчаянной борьбы, реальность раскаленным металлом проливается в мой рот. 'Кровь!' - выдает мой организм, и мозг восторженно отдает команды: жить! жрать! жрать, чтобы жить! И я делаю первый глоток, когда наконец-то понимаю, что произошло. Трясущимися рука отталкиваю его руку и отползаю на полметра назад, смотрю в его направлении, но еще ничего не могу разглядеть, ослепленная болью и слезами. Старательно пытаюсь оттереть рот и трижды сплевываю на пол.
   Когда из расплывчатых пятен выделился силуэт моего мучителя: перед моими глазами возник пораженный до глубины души охотник, тупо взирающий на меня и глупо размахивающий своими густыми ресницами. В мозгу снова что-то переключается, а в животе и груди ощущаю тяжелые болезненные спазмы, делаю отчаянный рывок в его сторону, толкаю его в противоположный угол комнаты, проследив за тем, чтобы он при падении не встретился головой с чем-нибудь опасным, и тут же пропадаю за дверью. Даже не думаю о том день ли сейчас или ночь, прежде чем распахнуть дверь, запоздало вздрагиваю, перевожу дух, так как уже стемнело. Слух и обоняние работают на пределе и я уже знаю о всех живых организмах в радиусе этого квартала.
  За соседним забором, у осинового дерева раздается жалобное мяуканье, и снова я слепо, почти ничего не понимая, несусь вперед, полностью поддавшись инстинкту.
  Перепрыгиваю полутораметровый забор , в миг оказываюсь у дерева и мертвой хваткой вцепляюсь в небольшую кошку пепельного цвета, меня буквально трясет от нетерпения и голода, и вот я уже готова впиться в ее глотку...
  -Тетенька, отдайте, пожалуйста, мою кошку! - раздается детский голосок со стороны дома.
  Я испуганно прячусь за деревом и боюсь выглянуть.
  -Не подходи, - охрипшим голосом прошу я.
  -Отдайте мою кошку, я видела, как вы ее взяли, - продолжает настаивать ребенок, а животное в моих руках отчаянно пытается вырваться, громко мяукая. Очевидно, девочка не разглядела в темноте с крыльца моего окровавленного наряда и потому говорила спокойно, лишь слегка переживая за своего любимца.
  -Я не могу ее отдать, она нужна мне! - с дрожью в голосе говорю я, девочка продолжает приближаться, так как я слышу ее дыхание, шаги и даже некоторые мысли.
  -А зачем вам нужна моя Стеша? - вежливо уточняет ребенок.
  Я выглядываю из-за дерева и вижу перед собой симпатичную темноволосую девочку пяти лет с аккуратными косичками с двух сторон, а она, в свою очередь, видит в полумраке мое окровавленное лицо и тут же вскрикивает и пугается.
  -Что с вами? Я позову маму, вам надо к врачу! - испуганно бормочет она.
  -Нет, - кричу я. Не смей никого звать! Просто уходи, хорошо?! Я верну тебе твою кошку... позже! - добавляю я, мне ужасно не хочется врать ребенку.
  -Она поможет вам выздороветь? - наивно интересуется девочка.
  -Да, - искренне отвечаю, и она отступает назад.
  -Тогда берите, а я скажу маме, что не нашла ее.- она делает еще шаг назад, но останавливается.
  - Когда у меня болит животик, Стеша мне тоже помогает! - добавляет малышка и убегает в дом, а я перевожу дыхание и оборачиваюсь в сторону соседнего коттеджа, потому что уже несколько минут слышу его дыхание и улавливаю сильные эмоции ненависти, страха, смятения и непонимания.
  
  13
  Я застыл, сжимая кинжал в руке, и не мог понять происходящего: вампирша мертвой хваткой вцепилась в соседскую кошку и вежливо попыталась выпроводить с лужайки маленькую девочку. 'Разве это не противоречит ее природе? Разве она не должна была наброситься на первого встречного и вгрызться в его глотку до тех пор, пока ее организм не насытится? Зачем ей эта драная кошка?'
  Сознание тут же любезно подкинуло образы, в которых избитая полумертвая вампирша сплевывает мою кровь на пол. 'Она ненормальная!' - я не мог придумать оправдание ее поведению, никакая хитрость не объясняла ее поступков. Она могла призвать ребенка, легкий гипноз, нечеловеческая сила и скорость, десятки способов в миг убить невинное дитя, а вместо этого она похитила кошку и затаившись за деревом принялась уговаривать девочку оставить ее в покое!
  Руки подрагивали от напряжения. Я ждал, ждал, что она нападет¸ сделает неверный ход, резкое движение, не так посмотрит на ребенка, но она не двигалась и лишь прислонившись к стволу сосны ждала, когда за девочкой захлопнется дверь. Потребовалось не больше пяти секунд, чтобы оказаться перед ней: она не может сейчас быть сильнее меня, слишком голодна и ослаблена, но я все равно готов напасть. Хватит с меня того, что недооценив ее пятнадцать минут назад , я 'поцеловал' затылком стену собственной камеры.
  -Я не буду с тобой драться, - спокойно произносит она, опережая меня.
  Молча хватаю ее за шею и волоку в сторону дома, не забывая оглядеться вокруг: еще не так уж и поздно, и мне бы не хотелось, чтобы у нас появились свидетели.
  Она действительно не вырывается и спокойно позволяет мне тащить ее почти безвольное тело. Не могу свыкнуться с тем, что она не нападет, не могу заставить себя в это поверить, слишком долго в меня это вбивали, и не раз мне приходилось убеждаться в том, что среди хищников вегетарианцев нет. Бью по голове, и она почти теряет сознание, а я подхватываю ее на руки и перехожу на бег. Еще два удара сердца и мы внутри, закрываю дверь на замок и возвращаю ее в камеру, безвольно скатившись с моих рук на пол, она отползает к стене и смотрит на меня исподлобья.
  - Ты заберешь ее у меня? - чуть слышно спрашивает она.
  А я не сразу понимаю, что она имеет в виду, потом перевожу взгляд на зажатую в руках кошку, снова в ее глаза: уставшие и безжизненные, в книгах написали бы 'потухшие'.
  -Можешь оставить ее себе, - тихо произношу я, и вижу в ее глазах благодарность и маленькую искорку надежды, вот только на что она надеется?
  Молча снимаю со стены новые цепи, теперь уже из стального сплава, который не будет разъедать ее плоть, но не позволит сбежать, приковываю к стене за ноги, сжалившись над израненными руками и шеей. Она не сопротивляется и не убивает при мне животное: вижу как ее трясет от голода, но она снова удивляет меня, проявляя феноменальную силу воли. Ждет, когда я уйду, чтобы не раздражать меня.
  Уже у выхода слышу ее едва уловимое слухом 'спасибо', и в душе что-то словно переворачивается. Закрываю дверь и торопливо спускаюсь вниз, где обустроен зал для тренировок. По-привычки висну на турнике и начинаю подтягиваться, перед глазами все время вижу ее лицо: не избитое моими руками, с распухшими веками и потухшими глазами, а красивое и улыбчивое, таким, каким оно было в том баре при нашей первой встрече. И еще я понимаю кое-что важное для себя: она другая!
  Другая еще не значит, что она добрая и ее следует отпустить, но я понимаю и то, что не могу больше пытать ее как раньше, не могу бить и продолжать видеть эту боль в теплых карих глазах
  
  14
  Впервые, убивая животное, я испытала укол совести, мне не было жаль кошку, а вот маленькую девочку, которой пообещала ее вернуть, было. Бедняжка доверилась мне, а я не оправдаю ее надежд, хотя с другой стороны любой вампир оказавшись на моем месте, не задумываясь, убил бы малышку, спасая свою шкуру, а я вот уже не один десяток лет предпочитаю ограничивать себя и сохранять их хрупкие жизни. 'Пусть живет, ей еще столько всего предстоит в этой жизни: любовь, счастье, семья, дети...' Тяжело вздыхаю и стараюсь свернуть в сторону от непрошеных грустных мыслей - глупая наивная волчица, мечтающая стать овцой.
  Голова все еще гудит, но знакомое ощущение больше не вызывает тревоги, я помнила как через два часа после моего неудачного побега, он вернулся и спокойно подошел ко мне, внимательно разглядывая меня и изучая. К тому времени я уже выпила кошку и ее мертвая тушка безжизненно валялась в противоположном углу комнаты, этого было недостаточно, чтобы полностью восстановить силы, но вполне хватало, чтобы выжить и залечить кровоточащие раны. Охотник опустился предо мной на одно колено, я сонно приподняла подбородок, заглядывая в его глаза и даже не пытаясь считать эмоциональный фон, слишком много энергии могло потребоваться на использование моих скудных пси-талантов, а он вдруг быстро ударил чем-то острым в шею и я тут же отключилась. Это сейчас я понимаю, что он меня усыпил, как и в первый день нашей встречи, а тогда я уже было решила, что он пришел добить меня.
  Приходить в себя теперь было на много приятнее, он не убил и даже не пытал меня, напротив, он смыл кровь с меня и с грязного пола, а потом переодел в чистую рубашку и спортивные брюки. Мысль о том, что он раздевал меня и прикасался к моему телу, окрыляла и вселяла надежду: 'Он заботиться обо мне, может, я больше не чудовище в его глазах?' . И пусть он по-прежнему не доверяет мне, маленький лучик надежды согревал мое сердце, сердце которое я когда-то считала мертвым, сожженным дотла и развеянным по ветру над пропастью жестокого бездушия моей первой и несчастной любви.
  Я ждала его, на физическом уровне чувствовала необходимость видеть его, слышать, осязать, хотя бы взглядом отблагодарить за эту каплю доверия и проявленную заботу.
  
  15
  Она лежала на огромной постели, словно утопая в черном шелке простыней. Она была раскрыта и обнажена, исключая кружевной бюстгальтер и трусики розового цвета, на фоне которых ее идеальная кожа казалась еще более загорелой. С трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее я залажу на кровать у ее ног и прикасаюсь к тонким лодыжкам ладонью, чтобы убедиться, что она не исчезнет. Осторожно поднимаюсь выше, нависаю над ней, убираю длинные пряди медовых волос с лица и заглядываю в такие родные карие глаза. Она рассматривает меня из-за густых ресниц, гладит по щеке и чуть приподымается, целует, а я на какое-то мгновение схожу с ума от ощущения полного блаженства, от осознания, что она здесь рядом, и я могу дотронуться до нее, могу поцеловать, могу ласкать ее, дышать ею. Перехватываю инициативу и углубляю наш поцелуй, затем спускаюсь в поцелуе к подбородку, шее, целую ложбинку пониже горла, ее плечи, поднимаю опьяненный взгляд и вижу счастливую улыбку на ее губах и трепещущие ресницы, прикрывающие глаза. Она гладит мои плечи, спину и я становлюсь настойчивее, прикусываю кожу там, где на горле бьется пульс, бережно зализываю укус, чувствую, как она начинает дрожать. Руки уже исследуют ее тело, ласкают грудь, теребят затвердевший сосок, с губ срывается стон и она выгибает спину, дрожит и пылает в моих руках. Я чувствую, как во мне просыпается зверь, опьяненный ее запахом, мои прикосновения становятся более грубыми и настойчивыми. Удар ее сердца и я разрываю на ней трусики, еще удар и я одним быстрым движением проникаю в нее, смотрю горящими от страсти и безумия глазами, она стонет, выгибается, руки до крови царапают мои плечи, и я больше не могу себя сдерживать, потому что хочу ее всю. Ритм ускоряется, губы снова находят ее горло, пульсирующую вену, вонзаю зубы в бархатно-нежную плоть и пьянею от вкуса горячей крови. Не могу сдержаться и с жадностью глотаю еще и еще, насыщение не приходит, кровь льется мимо, а я мысленно убеждаю себя в том, что позже слижу каждую упущенную каплю. Она не отталкивает меня, руки больше не обнимают, глаза распахнуты, губы чуть приоткрыты и ни одного звука из ее горла, только едва уловимый удар сердца, такой слабый и глухой...
   Оглушающий звон в ушах заставил прийти в себя и с ужасом посмотреть на окровавленную девушку в моих объятьях с разорванным горлом, звон становится настойчивей, я пытаюсь зажать уши руками, чтобы не слышать и наконец-то просыпаюсь.
  Первые несколько секунд пытаюсь проснуться и осознать, что все ,что только что привиделось было лишь сном - идиотским бредовым сном. Перевожу дух и рефлекторно ощупываю собственные клыки в поисках патологии: слава богу, что изменений я не обнаруживаю.
  'Что это, черт возьми, было? Я начинаю сходить с ума? Дрянная девчонка взломала защиту и влезла в мой мозг?'.
  Настойчивый звонок в дверь выводит меня из оцепенения, и я на автомате поднимаюсь с дивана и иду к двери: 'Кого, интересно знать, там принесло!'.
  По-привычки прячу на пояснице под майкой пистолет с серебряными пулями, смотрю на камеры видеонаблюдения и нехотя открываю дверь.
  
  16
  Если моим внутренним часам еще можно верить, то прошло уже больше трех часов, с тех пор как я пришла в себя и с надеждой гипнотизирую дверь: все жду, когда он придет.
   Но мой охотник словно затаился: никаких шагов в доме, и я бы подумала, что он спит, если бы не странное сердцебиение, которое мне все же удавалось улавливать на первом этаже: то спокойное, то учащенное, а потом оглушающее сильное и быстрое. А еще меня вдруг стал донимать этот странные зуд, задумчиво потираю шею и пытаюсь размять мышцы, такое ощущение, что на мне заживают раны, хотя никакой регенерации там в действительности нет, кожа чуть зарубцевалась после отметин оставленных ошейником с серебряными шипами, но и только.
  Затем раздается звонок в дверь.
  'Кто это?' - тут же промелькнуло в моей голове, почему-то мысль оказалась тревожной, словно я чувствовала приближение опасности. Мой мучитель наконец-то задвигался и открыл гостю дверь, я постаралась приложить все свои силы, чтобы услышать и почувствовать то, что происходит в доме. Сначала я уловила второе сердце, такой знакомый и пугающе спокойный ритм, липкий страх тут же сковал грудь.
  'Это всего лишь страх, вряд ли он может оказаться здесь, они слишком разные, чтобы иметь что-то общее кроме профессии.' - успокаиваю себя я и начинаю мерно покачиваться из стороны в сторону. Затем раздается его голос и в груди все словно оборвалось, паника стала подступать темной бездной отчаяния, холодя ступни и покрывая кожу мурашками. В голове снова и снова проносилась одна мысль: 'Это Он и он пришел сюда за мной!'.
  -Ну, привет, друг, сто лет сто зим, как говорится, а я вот тут недавно охоту открыл в твоих краях. Говорят, у вас тут есть, чем поживиться, - весело вещал мой оживший кошмар.
  -Может ты и прав...- задумчиво ответил хозяин дома.
  -Слышал, ты недавно поймал молоденькую вампиршу? - почти радостно спросил гость.
  -Интересно было бы узнать, откуда такая информация? - недовольно заметил хозяин, уклоняясь от ответа на вопрос.
  -Не злись, приятель, это банальное любопытство...ну и немного зависти, если быть честным. - от услышанного меня стало мутить, я внутренне сжалась, заползла в угол комнаты и зажмурилась, отчаянно пытаясь вытеснить страх который, казалось, затопил мою комнату уже выше колен.
  -Ммм, что-то новенькое? - не скрывая интереса, произнес этот ублюдок.
  -Ага, - последовал короткий несколько раздраженный ответ.
  -Дашь поиграться? - тут же весело стал выпрашивать гость. У меня от этих слов внутри все закаменело, сердце, пойманной в клетку канарейкой, забилось в груди. Страх проникал все глубже, затопляя сознание, я уже по пояс была в этой бездне и из последних сил старалась сохранять самообладание, я перестала дышать в ожидании ответа.
  -Так и быть, бери, но учти: мне она не за даром досталась, и я не намерен дарить такие игрушки - вернешь на выходных.
  -Договорились, друг! - весело ответил в ответ этот урод, а я уже не живая не мертвая, застывшей куклой считала приближающиеся шаги. В голове снова и снова мелькали его слова: 'Так и быть, бери!'
   'Он отдал меня ему! Этот выродок ни за что не простит мне побег, он сломает меня, как уже много раз делал это с другими!' - по щеке скатилась одинокая слезинка, взгляд застыл у двери, замок щелкнул и два знакомых мне охотника вошли в камеру.
  Я смотрела с ненавистью на обоих, потому что первый был моральным уродом и психом, а второй предал меня и отдал на растерзание этого выродка, лучше бы убил...
  Артем: его имя я запомнила на всю жизнь, уставился на меня с приоткрытым ртом, пораженный до глубины души. 'Узнал!' - тут же поняла я.
  С момента нашей последней встречи он почти не изменился: все такой невысокий блондин спортивного телосложения, с выпученными рыбьими глазами бледно-голубого цвета, нос с горбинкой, видимо, ему его ломали пару раз, пухлые губы с извечной мерзкой улыбочкой. Из одежды, как и прежде, черный спортивный костюм марки Adidas, белые кроссовки и белая кепка.
  Эмоции удивления в нем тут же сменились на гнев и ярость, затем четкое ощущение предвкушения чего-то неимоверно приятного для него, а затем появилась знакомая мне похоть и что-то сравни безграничного счастья. Он радовался тому, что появилась возможность завершить начатое и отомстить мне.
  -Это ты, - тихо проговорил он и приблизился ко мне. А я уже по горло тонула в собственной ловушке, сотканной из моих личных кошмаров и воспоминаний, и поэтому еще больше вжалась в угол, выставила вперед дрожащую руку и хриплым срывающим голосом выкрикнула:
  -Не приближайся ко мне, проваливай, пока я не отомстила тебе за ее смерть!- собрав в кулак остатки гордости и смелости, выкрикнула я. Увы, получилось не слишком-то убедительно и тем более устрашающе.
  Я снова и снова видела перед глазами лицо истерзанной им Карины, моей первой и единственной подруги, которая не только не осуждала, но и всегда поддерживала меня. Снова и снова я видела сцены, в которых он насилует ее, режет, снова насилует, совмещает первое со вторым и при этом испытывает величайшее удовольствие. Именно поэтому он стал охотником: однажды он рассказал мне это, не сомневаясь в том, что я не выживу. Итак, этот упырь стал охотником, так как человеческие женщины слишком быстро и часто погибала, а вампирши были живучими и обладали уникальной регенерацией.
  -Вспомнила меня, малышка, - ласково улыбаясь, произнес он, пожирая меня глазами. - А ведь я знал, что мы еще встретимся, крошка.
  -Вы знакомы? - Кир был неприятно удивлен этим фактом и сейчас внимательно разглядывал испуганную девушку и старого знакомого с ненормальным блеском в газах.
  -Да, брат, эта тварь умудрилась сбежать от меня два года назад, и я все это время искал ее, ты просто обязан отдать ее мне! - он поворачивается лицом к другу с выжидающим выражением лица.
  -А давай-ка, мы с тобой обсудим этот вопрос не здесь, - спокойно произносит Кирилл и направляется к выходу.
  Дверь захлопнулась, и я опять осталась наедине со своими страхами. Ужас поглотил меня, поднимаясь к горлу, перекрывая кислород, застилая глаза слезами, оглушая меня рвущимся из глубины души протяжным ревом. И вот я уже лежу на полу, прижимая колени к груди.
  Ни единого звука вокруг, ни света ни тьмы: я словно окаменела и ничего больше не видела и не понимала. Последнее, что выдало мне мое подсознание - это те самые слова 'так и быть, бери'.
  
  17
  -Какого черта, Арт, я не собираюсь ее тебе отдавать и мне плевать на твои старые счеты, если ты ее упустил однажды это твои проблемы! - не скрывая раздражения начал я.
  -Да что с тобой? Готов поссориться с членом братства из-за какой-то кровососущей твари?
  -Она МОЯ, - предельно четко произнес я, - и я выслеживал ее несколько месяцев не для того, чтобы подарить ее тебе!
  -Я могу заплатить! - тут же забыл о своих угрозах Артем. - Сколько ты за нее хочешь? - он потянулся в задний карман джинс, чтобы достать портмоне.
  -Мне не нужны твои деньги, придурок, я уже сказал, я не делюсь своей добычей! - не скрывая раздражения, сквозь зубы говорю я.
  -Неужели? Знаешь, я, кажется, начинаю понимать в чем тут дело. Не зря ведь она там в твоих шмотках сидит - ты трахаешься с ней не так ли? - его глаза загорелись азартом, он почти капал слюной на мой пол.
  -Что? Ты в своем уме, псих? - я был в шоке от бредовости его предположений.
  -Да ладно тебе, не отпирайся, уж кому как не мне знать, как они могут быть хороши... - он с вызовом уставился на меня.
  -Хочешь сказать, что ты... - я не стал договаривать, потому что ответ был понятен без слов, достаточно только увидеть его самодовольную морду.
  -Думай, что хочешь, но ты ее не получишь, - не скрывая отвращения к нему сказал я.
  -Тогда, может, ты позволишь мне развлечься с ней здесь, на твоей территории? - решил предпринять последнюю попытку уговорить меня Артем.
  -И не мечтай! - я уже был готов наброситься на него и разукрасить эту самодовольную рожу, меня передергивало от одной мысли, что он может прикоснуться к ней.
  -Что, брат, не любишь делиться? - он гаденько улыбнулся мне изображая понимание.
  С трудом сдерживаюсь, чтобы не врезать ему.
  -Я не собираюсь перед тобой оправдываться, по-моему, тебе пора домой! - не двусмысленно намекаю ему, чтобы он убрался.
  -Кир, лучше не переходи мне дорогу! - этот слизняк тут же стал серьезным и вплотную приблизился ко мне.
  Толкаю его в грудь так, что он оступается на три шага назад.
  -А то что? - с вызовом спрашиваю, закатывая рукава до локтей.
  -Мы в братстве, охотники не враждуют между собой, они объединяются, чтобы сделать этот мир чище, а ты только что решил перейти мне дорогу! - он с вызовом уставился на меня, но я и не думал пугаться его угроз, я давно привык в этом мире полагаться только на свои силы.
  -Не советую поворачиваться ко мне спиной, в бою я тебя прикрывать не стану, возможно, даже помогу кому-нибудь поджарить твою задницу. - напряженно глядя мне в глаза, продолжает свои угрозы.
  Не раздумываю и бью его в грудь так, что он пролетает пару метров в сторону входной двери. Артем ниже меня и не так силен в ближнем бою, он больше специализируется на огнестрельном оружие, оптике, арбалетах, поэтому застать его врасплох и вышвырнуть, для меня не составило труда. К счастью, он не так глуп, чтобы рискнуть применить оружие против члена братства.
  Радуюсь, что не придется отдавать этому слизняку обещанный сегодня арбалет из моей коллекции, и с удовольствием спускаю его с крыльца, напоследок предупредив , чтобы не смел даже приближаться к моему дому, иначе я самолично выпущу ему кишки.
  Захлопнув дверь, быстрым шагом направляюсь в камеру, дрожащими от нетерпения руками открываю замок и вхожу внутрь.
  Она лежит на полу и не двигается, словно и не живая вовсе, ноги прижала к груди, глаза закрыты, рваные пряди разметались по полу.
  'Такая маленькая и беззащитная' - промелькнуло в моей голове. Одним движением головы стряхиваю с себя эти глупые мысли, подхожу к ней.
  -Можешь не притворяться, я знаю что ты не спишь, поднимайся.- я даже не могу объяснить причину такой холодности в моем голосе, знаю лишь что мне не по себе от того что один короткий разговор с этим ублюдком, напугал ее куда больше, чем все пытки, которые я применяя по отношению к ней. Она по-прежнему не двигается, и я раздраженно дергаю ее за плечо, приподымаю за подбородок, заставляю сесть. она открывает глаза и какое-то время смотрит не на меня, а словно сквозь меня. Несильно бью по лицу ладонью, и взгляд становится осознанным. На ней нет серебра, но я не боюсь, что она нападет, и это чувство настораживает больше всего.
  -Не отдавай меня ему, пожалуйста! - охрипшим голосом просит она. Я неприятно удивлен, так как не припомню, чтобы она до этого о чем-то меня просила, тем более умоляла. Я снова злюсь.
  -Почему? - спрашиваю. Она молчит, но по щекам текут слезы. - Я не понимаю, почему ты его так боишься? Что он мог сделать тебе такого, чего не делал я? Она смотрит на меня с немым укором, затем с подозрением, делает медленный вдох и выдох.
  -Ты не такой, как он, понимаешь? - тихо шепчет.
  -Что это значит? - я выгибаю бровь в недоумении, да я в курсе, что у этого придурка скверный характер и свои тараканы в голове, но в остальном он такой же охотник, как и я. 'Или нет?' - задаюсь вопросом.
  -Ты охотишься, чтобы выследить таких как я, убить и, как следствие, защитить от нас окружающих, - пауза, внимательный взгляд, означающий, что ей нужно подтверждение, я в согласии киваю, и она продолжает.
   - Он же преследует несколько другие цели. Он псих, долбанный маньяк, помешанный на сексе: жестоком и извращенном. Таком, от которого обычные женщины тут же умирают, а вот вампирши могут продержаться значительно дольше за счет ускоренной регенерации. Схема идеальная, потому что в результате, он не нарушает законов, истребляет вампиров, а то какого они пола не имеет значения, ведь так? - снова этот взгляд и ожидание моего кивка, но я не двигаюсь, пытаюсь переварить услышанное и отойти от шока. Что же нужно вытворить, что бы тебя боялись больше, чем яда растекающегося по венам или серебра, разъедающего твою плоть? Он делал это с ней? Меня передергивает от этой мысли. 'Черт, а ведь на ней и шрамов то не было, до моего вмешательства!' - эта мысль неприятно колит где-то в области сердца. Я снова начинаю злиться, как и раньше сначала на себя, а потом на нее.
  -Знаешь, раз ты так его боишься, а я перепробовал против тебя все свои приемы: мне остается только одно... - делаю трагическую паузу, наблюдаю, как она меняется в лице, бледнеет, глаза тускнеют, мышцы напрягаются, дыхание оборвалось на резком выдохе, а моя совесть начинает пинать меня где-то на уровне печени.
  -Нет, - почти кричит она. - Не надо, только не это, убей меня, если я так бесполезна, слышишь? Просто убей меня!
  -Знаешь, а я действительно могу оставить тебя здесь... но при одном условии. - она замирает и напряженно слушает, а я мысленно сжимаю кулаки и запираю все мысли и эмоции за самые тяжелые ментальные преграды, на которые я только способен.
  -Тебе всего лишь нужно сказать, где логово Власа! - снова смотрю в ее глаза и жду, что она сломается.
  Она молчит, отстраненно разглядывает стену за моей спиной.
   И незачем ей знать, что я бы никогда не отдал ее этому уроду и тем более, что я презираю сам себя за подобные мысли, потому что она стала моей слабостью. Она переводит на меня свой взгляд и совершенно спокойно заявляет:
  -Хорошо, но у меня тоже будут условия, - нехотя соглашается она.
  Я в шоке округляю глаза и взглядом демонстрирую свое недовольство: 'Какого черта она смеет торговаться со мной?'
  -Всего два, - железным тоном уточняет она, и я только сейчас замечаю холод, который сквозит в каждом ее слове, и взгляд, в котором за маской безразличия скрывается горечь разочарования. Молча поджимаю губы, чтобы не заорать и готовлюсь выслушать: 'Даже интересно, что ж еще кроме свободы она осмелится попросить?'
  -Во-первых, ты соберешь группу, в которой будет не меньше двенадцати-пятнадцати охотников. И не смотри так на меня: Влас давно поселился в этих краях и сколотил целую подпольную армию, их там столько, сколько ты в жизни не встречал, и соваться туда одному, по меньшей мере, глупо: ты подохнешь, не успев и порога переступить! Учти, что приближенным Власа, как правило, не меньше пятисот лет. Во-вторых, после задания ты убьешь меня, любым доступным образом. - она снова взглянула в мои глаза, и мне показалось, что я тону в ее глазах: теплых и таких грустных глазах. Внутри что-то неприятно дрогнула после ее второго условия, но я лишь моргнул и удовлетворенно улыбнулся, совершенно неискренне и фальшиво. Помимо неприятного чувства вины, мысли начинают кружить вокруг только что полученной информации.
   Если быть честным с самим собой, я не ожидал услышать от нее такие подробности.
  -Не думал, что ты решишься, мне казалось, этот парень тебе дорог, раз ты так долго ради него терпела. - я с немым укором и наигранным разочарованием посмотрел на нее.
  -Когда-то...-она сделала паузу, словно ответ давался ей с трудом, -так и было, но сейчас это в прошлом, я желаю ему смерти больше, чем кто-либо. - голос не дрогнул, но в словах отчетливо чувствовалась горечь и боль.
  -Так ты была в него влюблена? - совершенно не профессионально проявлять подобное любопытство с моей стороны, но нечто сродни ревности вынудило меня задать этот вопрос.
  -Любила, - тут же ответила она, спокойно и почти безразлично, не сводя с меня взгляда грустных и уставших глаз. - Только тогда он имел нормальное имя и старался не казаться в глазах окружающих собратьев законченной мразью, - почти с отвращением выговорила она.
  -Что ненормального в имени Влас? - тут же озадачился я.
  -Ты серьезно считаешь нормальным называть себя Властелином? - с усмешкой спросила она.
  -Что? - я не сдержал улыбки. - И что же: есть те, кто так его называют?
  -Ага, все, кто ниже в ранге, именно так должны к нему обращаться, исключение составляют члены высшего рода и приближенные советники.
  -И еще, - лицо снова стало серьезным и настороженным.
  -Я не уверена, что ты в курсе, если нет, то, думаю, ты должен знать, что Влас нерожденный. Он был обращен около шести веков назад.
  Я удивленно всматриваюсь в ее лицо, пытаясь определить: не обманывают ли меня.
  -Но, разве, обращенный может оказаться так высоко в вашей иерархии?
  -Может, если докажет свою власть другим, кстати, ВЛАСТЬ, его любимое слово, и ради того, чтобы выжить и сохранить свое положение, он пойдет на все. Собери команду, нападать лучше всего днем с рассветом, его логово находится под зданием торгового центра 'Эллипс', вход в лабиринты через подвал, есть запасные выходы через канализационные люки, где именно я не в курсе. Знаю, что свое гнездышко, он устроил под зданием на втором уровне, там полно камер видеонаблюдения и охраны, не меньше четырех советников всегда при нем, около двадцати низших в охране и плюс обслуга, а так же личные подстилки и возможно визитеры из соседних областей. Это не самая свежая информация и, возможно, их окажется больше, хочу, чтобы ты это понимал - врага не стоит недооценивать! - она внимательно смотрела мне в глаза, словно пытаясь убедиться в том, что я ее услышал и понял.
  -Ты так много о нем знаешь? - такая подробная информация не вызывает у меня доверия.
  -Знаю и поэтому являюсь для них такой же мишенью, как и для охотников. - она с вызовом посмотрела на меня, а я непонимающе уставился на нее.
  -Я не обязана ничего тебе пояснять: все, что ты хотел знать, я уже сказала, даже больше ,чем ты мог рассчитывать, поэтому оставь меня в покое! - сейчас она старалась выглядеть дерзкой.
   Но я чувствовал в ней страх: ' Неужели она все еще боится, что я отдам ее Артему?'
  -Если ты сказала мне правду, я выполню твое условие, обманешь - подарю этому слизняку на растерзание! - я старался быть жестким, старался сохранять рядом с ней самообладание и не забыть, кто я есть, и что есть мой долг.
  А еще старался не думать о том, что пообещал убить ее. Смерть - это разумный финал для нее, потому что у нас нет ни единого шанса быть вместе и доверять друг другу, при всем ее обаянии и внешней искренности, я не смогу доверять вампиру никогда: она убийца от рождения, и ничто не может этого изменить. Спокойно встаю и оставляю ее одну, она, молча, провожает меня взглядом, который я чувствую на себе, но я ухожу, так и не обернувшись.
  
  18
  Я осталась одна и наконец-то смогла дать волю чувствам: по-детски расплакаться. Страх потихоньку стал отступать. Я не знала как это объяснить, но, когда он был рядом, и я назвала второе условие, я уловила с трудом прорвавшуюся эмоцию, совершенно неоднозначную, чтобы придать ей конкретную форму, но точно означающую, что он не хочет моей смерти и не хочет отдавать меня своему другу на растерзание, а еще ему неприятно было узнавать особенности постельных предпочтений Артема, а это тоже вселяло надежду. Я даже не могла для себя решить, на что я надеюсь: 'Неужели на то, что он в меня влюбится? А я что, уже влюбилась? Когда? Когда он меня пытал? Это глупо, это невозможно! У таких отношений никогда не могло бы быть будущего, да и он никогда не признает того что чувствует! Тогда может смерть не такой уж и плохой исход для моей истории?' - совершенно не подозревая о схожести собственных умозаключений с выводами Кирилла, подумала она.
  Я понимаю, что не хочу умирать и в то же время, что до смерти устала от всего. Устала быть изгоем, устала прятаться и убегать, я бы хотела выйти из тени и драться за свою свободу и свой образ жизни, но один в поле не воин, а врагов у меня слишком много, слишком много тех, кто хотел бы видеть меня мертвой.
  Я не понимаю, в какой момент мой страх одержал надо мною верх и заставил сказать правду. Когда я утонула в собственных кошмарах, на столько, что пообещала ему все рассказать и почему сдержала свое обещание потом.
  'Что если я подписала ему смертельный приговор? Разве мальчишка, которому нет и тридцати лет, справится с таким сильным противником? А если он не послушает меня и пойдет туда один?'- я устало протираю глаза, которые слезятся от усталости: похоже, дефицит крови делает меня все более человечной и беззащитной. Я становлюсь слабой, когда так необходимо быть сильнее. Я сворачиваюсь калачиком на бетонном полу и погружаюсь в сон, с удивлением понимаю, что ослаблена на столько, что чувствую холод, который обжигает сквозь сон. Холод - новое для меня чувство, ранее чуждое и незнакомое.
  19
  Выбрасываю из головы все лишние мысли - сейчас мне нужен холодный и расчетливый рассудок.
  'Черт, до сих пор поверить не могу, что я знаю логово главного ублюдка города! Да большинству охотников за всю жизнь не удается выудить ничего стоящего, кроме мелких сошок, а у меня в руках ключи от ящика Пандоры, потому что, если ее слова окажутся правдой ,есть огромная вероятность расшевелить, то есть разозлить улей. Нужно будет провести грамотную зачистку и, как минимум, уничтожить правящую верхушку.
  Вспомнилось то, как раньше я тратил по несколько месяцев, чтобы выследить и поймать одного упыря, а теперь я могу пойти в ва-банк. Нужно только передать новость в братство и собрать как можно больше желающих. Единственный кого, пожалуй, хочется обойти - это Артем, - вспомнил этого урода и тут же поморщился от неприятного осадка, мысли снова стали концентрироваться вокруг светловолосой вампирши и я, чтобы отвлечься, схватил телефон и тут же начал набирать номер первого позывного после меня в охотничьем братстве.
  
  20
  Прошло почти двое суток, и я сходила с ума: не было сил, чтобы пошевелиться и размять затекшие мышцы, мысли о голоде заглушались только мыслями о том, что его нет и о том, что если он не вернется, я буду в этом виновата. Каждую минуту, каждую секунду я ждала, что услышу щелчок открывающейся входной двери, а потом его уверенные шаги и его мерное сердцебиение. Я ждала его и сходила с ума от этого ожидание: его не было, и я умирала, даже не понимая, от голода или от тоски. Я настолько обессилила и погрузилась в свои мысли, что перестала чувствовать время, оно словно остановилось, и я уже не знала, сколько прошло часов, день сейчас, вечер или глубокая ночь. А потом в какой-то момент мое сердце остановилось, чтобы уже через пару мгновений ожить: оно с таким усердием стало разгонять кровь, что я боялась, не вырвется ли оно из груди.
   'Это он!'- повторяла про себя и с упоением слушала, как бьется его сердце совсем рядом, в нескольких шагах от меня. И было плевать, если он сейчас войдет лишь для того, чтобы убить. Только бы увидеть его и убедиться, что он не ранен, что он жив, и что все это не жестокая шутка моего истерзанного рассудка.
  
  21
  Я с трудом добрался до дома, но, перешагнув порог, словно почувствовал прилив сил. Я должен был увидеть ее, должен был взглянуть в ее глаза, боль в груди ушла на второй план, правая нога, на которую почти не получалось наступать больше не беспокоила, голова не кружилась, потому что я шел к ней и это, кажется, стало целью моей жизни. Глупо и смешно, ведь, уходя в бой, я все еще верил в то, что эти слова могут оказаться ложью, коварным планом, чтобы вырваться из плена. Но она снова была честна со мной: каждое слово было правдой. Никто не мог до конца поверить моим словам, и как бы мы не готовились к этому сражению, вампиров там оказалось больше, чем мы могли представить.
  И сейчас я не мог совладать с собой, я снова был зол, нет, даже взбешен, потому что сегодня я потерял своих друзей, братьев по духу, настоящих охотников, которых осталось не так уж много. Я не мог думать о том, что она предупреждала о целой подпольной армии кровососов, я не хотел этого понимать, ничего кроме мысли о том, что если бы ни она, все они были бы живы. Злость придавала сил, каждый шаг и каждое движение было пропитано ненавистью.
  Стремительно влетаю в камеру, хлопнув о стену распахнутой дверью, и шагаю к ней, хватаю за шею, одним рывком вздернув ее на ноги и прижав к стене, смотрю в ее глаза и с трудом сдерживаю зверя внутри меня готового разорвать ее, я даже не знаю, что сейчас хочу услышать от нее: мольбы о прощение, раскаяние или зловещий смех... Вместо этого всего она выдыхает только одно слово: 'живой'. И в этом слове нет ничего кроме облегчения, и даже застывшие в глазах слезы немой радости, такие человеческие и такие искренние, как и всегда.
  И одним словом она словно смывает мою ярость, как если бы кто-то опустил раскаленное железо в воду, нечто подобное ощутил и я.
  -Они погибли, - на выдохе говорю я. - Все, кто был со мной, это... как это возможно? - я смотрю на нее с укором и с какой-то глупой надеждой, словно она может исправить то, что случилось.
  -Я говорила тебе, что это слишком опасно, - тихо и охрипшим голосом проговорила девушка, не сводя с меня внимательных и печальных глаз.
  Я отпускаю ее шею и она немного расслабляется, но все так же стоит, прижавшись к стене, а я нависаю над ней, словно лавина которая вот-вот готова снова сорваться.
  -Мне жаль, что ты потерял близких, - снова чуть слышно говорит она, продолжая смотреть на меня не мигая и не отводя глаз.
   Я недовольно фыркнул , не сдержав эмоций.
  -Неужели? Вампирша сожалеет о кучке дохлых охотников? - с вызовом ищу отклик в ее глазах. Даже не замечаю, как тяжело становится дышать, как кровь продолжает сочиться из раны, и как глаза светловолосой девчонки приобретают красноватый блеск. Резко и весьма болезненно отступаю от нее на безопасное расстояние: на ней нет серебра, а я серьезно ранен. Она наблюдает за мной, не двигаясь, в глазах плещется все та же грусть, беспокойство, и при этом они становятся краснее и она сжимает кулаки, отворачивается от меня, жмурится, замирает на несколько секунд и потом снова поворачивается ко мне: уже спокойная и смотрящая прямо перед собой, привычного для нее дыхания тоже больше нет.
  -Прости, мои инстинкты иногда просыпаются во мне на столько, что мне трудно себя контролировать, я голодна ,а ты весь в крови. - спокойным и рассудительным тоном начала она. - Я не ценю свою жизнь выше, твоей или твоих друзей, так что, да, мне действительно их жаль, я никому не желала зла.
  -Почему ты все еще жив? - неожиданно задает вопрос вампирша, и я удивленно выгибаю бровь и морщусь от боли.
  -Ты все-таки хотела бы видеть меня мертвым?- я снова злюсь, всматриваюсь в ее лицо, глаза, которые снова приобрели свой привычный оттенок.
  -Нет, - тут же заверяет она. - Но ясно же, что вы проиграли, Влас все еще жив, а ты здесь! - Он придет за мной, не так ли?- с грустью говорит она.
  Я молча смотрю на нее, а перед глазами возникает немая сцена, в которой я стою один на один с этим уродом, он смотрит мне в глаза и произносит: 'Кто дал тебе этот адрес? Она посмела пойти против меня?'. Тогда эти фразы прозвучали странно, как если бы он говорил сам с собой, и я не придал этому большего значения, потому что уже понимал, на чьей стороне перевес, и чем может закончиться.
  -Он сильный телепат и наверняка побывал в твоей голове и все понял, просто решил отомстить и поиграть с тобой напоследок. А меня он убьет, и умирать я буду долго и мучительно, так что все твои пытки покажутся мне детскими шалостями, - она говорила спокойно, никакого страха в ее голосе я не ощутил только холодная и почти безразличная констатация факта.
  -А вот тебя мы еще можем спасти, - неожиданно для меня произносит она и внимательно разглядывает кровоподтеки на моей одежде.
  -Тебе нужна моя кровь, - так же спокойно произносит она, а я начинаю таращиться на нее, как на больную психиатрического отделения и даже оступаюсь, забывшись и оперевшись на больную ногу.
  -Спятила? Это бред! - с сомнением говорю я.
  'Черт да я даже представить не могу, что буду пить чью-то кровь...' - и тут я словно спотыкаюсь на этой мысли, вспомнив свой недавний сон. Взгляд непроизвольно упирается в ее горло, как-то болезненно сглатываю, потому что мне кажется, что я оказался в другой реальности и чувствую вкус и запах ее крови.
  Она удивленно проследила за моим взглядом.
  -Я не стану пить твою кровь, - с трудом взглянув в ее глаза, говорю и пытаюсь передать в своем голосе отвращение к подобным занятиям, хотя знаю, что она будь даже слабым эмпатом, почувствует правду, то есть уловит мое замешательство и нерешительность.
  -Почему же? Боишься обратиться? Но это же смешно! Кому, как не охотнику знать, что для этого сначала в твою кровь должна попасть моя слюна с особым ферментом, который есть только у рожденных, и который передается только, если вампир сам пожелает обратить свою жертву. И вот только после этого ты должен будешь выпить мою кровь... или - она с сомнением посмотрела в мои глаза, - ты опасаешься, что я могу укусить? Я думала ты уже в курсе моей особой диеты?! - снова вопрос в глазах.
  'Особая диета?' - проплывает мысль в моей голове, а за ней воспоминания, в которых она плюется моей кровью, прогоняет ребенка и тащит с собой драную кошку. Но я стараюсь не думать сейчас о выводах, которые приходят в мою голову, я старательно восстанавливаю в памяти все, что знаю о свойствах вампирской крови и о обращениях.
  -Я не слышал о целительных способностях вашей крови, - уверенно говорю я, незаметно для себя, зажимая правой рукой рану на боку, из-за которой футболка уже насквозь мокрая и прилипла к телу.
  -Кровь обращенного, действительно, бесполезна, - тут же отвечает она, - но я совсем другой вид и, если ты не знаешь, о том, что я могу исцелить твои раны, это вовсе не значит что я лгу.
  -И зачем тебе это? - на несколько мгновений я замираю и ищу ответ в ее глазах, глаза, которые хотел бы любить, если бы они были человеческими.
  Она тяжело вздыхает.
  -Не важно, - тихо говорит она, снова останавливая дыхание и набираю воздух в грудную клетку лишь для того, чтобы снова произнести слова.
  -Будем считать, что это последствия моей патологии. Я ненормальная: я не пью людей, я жалею Вас и сострадаю, и сейчас я не желаю тебе смерти, я всего лишь хочу дать тебе шанс спастись, а если все же придется драться, то хотя бы умереть с честью в сражение, кажется именно такую смерть охотники считают достойной? - она вопросительно посмотрела на меня, я устало прикрыл глаза в ответ.
  -Возьми мою кровь, совсем немного, этого будет достаточно. - на какое-то мгновение мне мерещится мольба в ее голосе, которая смешивается с упрямством.
  Смотрю на нее, мысли снова мечутся вокруг недавнего сна, а глаза прожигают ее горло, это похоже на безумие, наваждение или что-то в этом роде.
  - Признаться, я думала, что это будет мое запястье, но раз ты так хочешь... - ее голос выводит меня из ступора, она одним резким движением руки царапает горло и темно-красная кровь тут же стекает к горлу ее рубашки.
  -Ты что творишь? - шокировано восклицаю я. Рывок и она передо мной протягивает руку, одно резкое движение, и она за волосы прижимает меня к кровоточащей ране. На какое-то мгновение мне захотелось оттолкнуть ее, так же как еще совсем недавно она отдернула мое запястье. Но я не могу устоять перед соблазном и облизываю губы, испачканные в ее крови, а потом просто не могу остановиться, словно утопая в ощущении свободы и какой-то почти наркотической эйфории. Мысленно погружаюсь в тот самый сон, в котором на нас нет одежды, она принадлежит мне, и я растворяюсь в ее запахах, а потом схожу с ума, попробовав ее на вкус.
  Я не помню как мы оказались сидя на полу, но помню как обоими руками вцепился в нее и мертвой хваткой прижал к себе, глаза были закрыты от удовольствия, и я разве что не рычал от счастья, как голодный хищник наконец-то заполучивший свою добычу.
  
  22
  Я с трудом выплываю из черной бездны небытия, пытаясь сохранить рассудок.
  'Остановись!' - почти шепчу я, но вовремя обрываю этот порыв. Я ведь все равно хотела просить о смерти, что плохого, если он просто выпьет меня? Ведь это даже не больно, напротив, это как, если бы я постепенно засыпала и расслаблялась. Странно, но совершенно не понимаю, что с ним происходит: 'Он человек' Всего лишь человек! Разве у него может быть такой голод? Разве ему не должно быть противно?'. Руки слабо упираются в грудь, инстинктивно пытаясь оттолкнуть и защититься, но я стараюсь расслабиться и полностью поддаться, чтобы не спугнуть его.
  Когда темная трясина почти полностью засосала меня в свое мертвое царство, и я перестала ощущать собственные руки и ноги, он вдруг отстранился от меня, отполз в другой конец камеры и с широко распахнутыми глазами уставился на меня. Вскоре ужас от содеянного сменился в нем на праведный гнев.
  -Твою мать, ты что творишь! - кричит он, стирая рукавом с губ и подбородка кровь.
  А я с трудом заставляю свои веки не закрываться и шепчу.
  -Все в порядке, тебе нужно уходить, - киваю на его окровавленный бок. -Ты восстановился и вполне сможешь спастись, только... ты ведь обещал, что убьешь меня? Ты ведь сдержишь свое слово? - с надеждой смотрю в его глаза, так как мне совсем не хочется встретить с глазу на глаз со своей первой любовью.
  Он резко подскакивает на ноги, а потом словно удивишься свободой движения, задирает майку и с нескрываемым восторгом и в то же время каким-то недоверием ощупывает абсолютно гладкий живот, на теле не осталось даже гематом.
  -Как, как такое возможно - шепчет сам себе он, снова смотрит на меня.
  -Я пил тебя! Как долбанный кровосос, ты знала что так будет? Это из-за каких-то ваших феромонов?! - он зол и напуган одновременно.
  Я едва уловимо отрицательно киваю и говорю:
  -Я тут не причем, до тебя меня пил только один человек, - я не скрываю отвращения в голосе, - и ему тоже понравилось, но я была убеждена, что это связано с его извращенными предпочтениями, а то, что это так понравилось тебе, это...черт я не знаю что это было, - я устало выдыхаю.
  Он не верит мне и мотает головой, хочет что-то сказать, но берет себя в руки, так как, видимо, не знает чем себя оправдать, а напасть на меня с обвинениями не решается. А еще он понимает, что я говорила об Артеме и ему не хочется сравнивать себя с ним.
  -Ты пойдешь со мной, - вдруг уверенно заявляет он и роется в карманах, чтобы достать связку ключей, быстро находит нужный и освобождает мои ноги от оков. Теперь моя очередь смотреть на него, как на ненормального - с такой ношей ему далеко не убежать, да запах моей крови Влас учует на расстоянии десятков километров, а потом достанет нас обоих поэтому же следу! Устало и разочарованно смотрю на него, ничего не говоря, пытаюсь совладать с подступившей тошнотой и вскакиваю на ноги. Как и в прошлый раз он не ждет от меня такой прыти, и я беспрепятственно проскакиваю мимо него и бегу к выходу. Я сбилась со счета во времени, но, если я правильно ощущаю его сейчас, на улице должно быть еще светло и это мой единственный шанс умереть быстро и почти безболезненно.
  Распахиваю незапертую дверь, делаю уверенный рывок, солнце так непривычно ослепляет меня, а затем почти в тот же миг начинает жечь больно и безжалостно. Я ощущаю, как почти закипает моя кровь, как кожа на лице начинает вздуваться и лопаться, и я падаю на колени, прямо на крыльце дома.
  
  23
  Я с нечеловеческой скоростью несусь вниз с одной мыслью: 'Только бы успеть!'. На ходу сдергиваю черную плотную шторину с окна в прихожей, выскакиваю на крыльцо и набрасываю на дымящееся тело, торопливо затаскиваю ее внутрь и захлопнув дверь, убираю с ее тела черное покрывало. На автомате падаю перед ней на колени и пытаюсь понять: жива ли? Она не двигается, глаза закрыты, и я в ужасе смотрю на страшное окровавленное лицо.
  -Не смей, слышишь? Не смей умирать сейчас, я сам буду решать, когда тебе умереть, и никто больше. - с трудом держу себя в руках, на какое-то мгновение мне кажется, что я готов кричать от отчаяния, а потом я замечаю, что кожа на лице становится чище, кровь перестает течь и раны медленно затягиваются, но она по-прежнему не приходит в себя. Я облегченно выдыхаю и, осторожно взяв на руки, несу назад в ее комнату, больше всего мне хочется положить ее на мягкую постель и позволить отдохнуть и прийти в себя там, но я боюсь, что она снова попытается покончить с собой и поэтому осторожно приковываю ее ноги теми же, платиновыми браслетами. Минутой позже уже расстилаю на полу для нее матрас, подкладываю под голову подушку и укрываю пледом и только после этого стремительным шагом ухожу прочь, потому что теперь моя очередь заботиться о ней и спасать ее жизнь. А для этого мне нужно, как минимум похитить средь былого дня чью-нибудь собаку или кошку в кратчайшие сроки.
  
  24
  Когда сознание ко мне вернулось, я первое время не могла свыкнуться с ощущениями, которые казались мне нереальными. В памяти все еще сохранились ощущения плавящейся, вздувающейся кожи и запах собственный жженой плоти. 'Солнышко, как же это обидно, я так любила любоваться рассветом, загорать и расслабляться на крыше высотки под твоими лучами, или прогуливаясь по краю морского берега'.
  Затем мысли стали более реальными, я задумалась над тем, почему я еще жива, почему не сгорела: ведь я уже чувствовала смертельный жар в легких.
  'Почему же я все еще дышу?'
   Память услужливо подкинула новые воспоминания, в которых на крыльцо выскакивает Кирилл и набрасывает на меня огромное темное покрывало, затем он хватает и тащит в дом, а я теряю сознание от болевого шока. 'Почему же ты не отпускаешь меня? Ведь ты же мне обещал?!'
  Затем новое воспоминание, в котором я выныриваю из беспамятства и оказываюсь в его объятьях, моя голова лежит на его коленях, он настойчиво, но осторожно будит меня, заставляет прийти в себя, а у меня нет сил даже на то, чтобы смотреть на него, глаза слипаются и я, чуть приоткрыв веки, снова начинаю проваливаться во тьму. Он словно не дает мне утонуть и настойчиво теребит плечо, несильно бьет по щекам, ноя все равно не могу заставить себя открыть глаза вновь, даже не могу разобрать его слов, потому что в ушах какой-то непонятный гул. Потом я почувствовала, как он схватил меня за подбородок, надавил, вынуждая открыть рот и приложил к моим губам что-то холодное, скорее всего сделанное из стекла. Мгновение, и я чувствую во рту вкус крови, делаю рефлекторный глоток и чувствую, как живительная жидкость растекается по моему организму, а еще через несколько глотков реальность ворвалась в мое сознание ударной волной сил, ощущений, эмоций, чужих чувств, воспринятых эмпатией. Все тело как иголочками пощипывало и зуделось, я неожиданно распахнула глаза, увидела его лицо сосредоточенное и обеспокоенно, сердце забилось сильнее в такт его учащенного сердцебиения, словно пытаясь перегнать его.
  Я подумала, что нужно что-то сказать, а потом вдруг вспомнила, как он уже пытался напоить меня своей кровью. Испуганно смотрю на него, губы дрожат от волнения, изнутри уже поднимается знакомая тошнота, я делаю рывок, переворачиваюсь, и меня рвет, не долго, но через минуту я снова теряю силы и оказываюсь в стальных объятьях, а потом опять теряю сознание.
  Приходить в себя снова было не так тяжело, как в предыдущий раз, я справилась со своими воспоминаниями, и осторожно открыла глаза, голова все еще кружилась, но я смогла разглядеть, что нахожусь все в той же камере. Судя по ощущениям, я лежала на чем-то мягком, голова покоилась на подушке, более того я была укрыта теплым пледом и во все это было невозможно поверить. Тревожно посмотрела по сторонам и нашла его по правую сторону от меня, сидящем на знакомом мне стуле рядом со столиком.
  Увидев, что я пришла в себя, он тут же оказался рядом со стаканом темно-красной жидкости.
  -Выпей! - настойчиво предлагает он. Я мотаю головой и пытаюсь увернуться.
  -Я не могу, не надо, ты не понимаешь... - я заставила свой организм отказаться от человеческой крови! - я качаю головой и продолжаю отворачиваться от его рук, он хватает за подбородок и заставляет посмотреть в его глаза.
  -Это -Не-Моя-Кровь! - громко и раздельно произносит он. -Это была собака, лабрадор, если тебе интересно. - его голос звучит спокойно и уверенно. Я не могу уловить обмана в его словах, но с некоторой опаской позволяю ему напоить себя.
  Когда стало лучше, и я ощутила в себе почти полное восстановление, я медленно отстранилась от него и, приняв сидячее положение, посмотрела на свои ноги, которые больше не были закованы.
  -Зачем? - тихо спрашиваю его.
  Он не переспрашивает, зная, что именно меня интересует, но не спешит отвечать.
  -Я хочу, чтобы ты жила, - пожимая плечами, наконец, говорит он.
  Я в изумление смотрю на него, но стараюсь сдержать нахлынувшую теплоту и нежность, боюсь спугнуть его доверие и прячу свои чувства под маской спокойствия.
  - Как долго? - смотрю на него, и он тоже меня понимает.
  -Около четырех часов с момента твоей попытки позагорать. - спокойно отвечает он. - Полчаса назад стемнело.
  -Нужно уходить, - встрепенувшись произношу я. -Тебе нельзя быть рядом со мной, они учуют твой запах на расстоянии, но это ничто в сравнении со мной, я для них как сирена, которую слышна на многие, многие километры.
  -Плевать, - тут же произносит он, - и не надейся отделаться от меня.
  Я опускаю голову и с тоской смотрю на него.
  -Ты совсем меня не слышишь.
  -Я просто не хочу позволить тебе умереть, малышка, - и его рука осторожно касается моей щеки, а на губах на пару мгновений появляется неуверенная улыбка, которая тут же исчезает. А я схожу с ума от счастья, просто от одного произнесенного им слова 'малышка', так хочется заплакать, но я сдерживаюсь, чтобы не смутить его.
  -Нам пора! - произносит он почти командным тоном, и мы встаем на ноги одновременно, я снова обнаруживаю на себе свежую рубашку и тепло улыбаюсь, он же хватает за локоть и тащит меня прочь из этого места.
  
  25
  Ветер терзает мои волосы, а я не могу им надышаться и постоянно высовываюсь в окно, позволяю ему растрепать мою рваную прическу. Хочется еще яркого солнышка, которое бы запуталось своими лучиками в моих светлых прядях и нагрело макушку, как раньше, но дневной свет теперь губителен для меня, и я бы ни за что не согласилась снова попытаться умереть таким способом: 'Уж лучше голову с плеч, чем это'. Даже зная, что за окном стемнело, я с опаской сегодня шагнула за порог дома, опасаясь даже открыть дверь, Кир ничего не сказал по этому поводу, лишь осторожно погладил по плечу и вышел на крыльцо первым.
  Мы были уже три часа как в пути, и вокруг сгущалась привычная для меня темнота, Кир, не сбавляя скорости, гнал по автостраде на северо-восток к границе области.
  Я не чувствовала преследователей, но на душе все равно было тревожно: страх толстой петлей сковывал горло так, что я сжала кулаки, пытаясь успокоиться. Теплая и почти горячая ладонь легла сверху на мою руку, и заставила расслабить пальцы рук.
  -Все будет хорошо, - сказал он и снова перевел взгляд на дорогу.
  А я задумалась над тем, что именно у нас будет хорошо: ' Что нас ждет? У нас что, есть будущее?'
  Иногда я смотрю в его глаза и чувствую сомнение. И тогда я понимаю, что он и сам в это не верит, а еще меня расстраивает то, что он ни разу не назвал меня по имени, и то, что он все равно иногда присматривается ко мне, пытаясь убедиться в правдивости моих слов, будто до сих пор отказывается мне верить.
  Из неприятных раздумий меня вырвало неожиданное ощущение тошноты, тревоги и неприятного покалывания в горле, а еще эмпатия уловила слабые эмоции гнева, ненависти, нетерпения, и что-то сродни охотничьему инстинкту - другими словами я ощутила преследователей.
  -Они вышли на наш след, - сдерживая страх, говорю я.
  Кир переводит на меня взгляд, и снова отворачивается, уставившись на дорогу и выжимая газ до отказа.
  -Прорвемся! - уверенно отвечает он. Достань арбалет с заднего сидения и запасную обойму. Я с опаской беру в руки тяжелую конструкцию, которая автоматически выстреливает короткими стрелами с серебреным напылением.
  Проходит еще двадцать минут, прежде чем мое напряжение зашкалило до предела, а на горизонте появились черные иномарки, четыре скоростные машины с легкостью нагоняющие нас.
  -Останови, без боя мы не вырвемся, убегать нет смысла, - почти приказываю я, так как уровень страха и злости на этого урода в моей крови просто зашкаливал и грозил вот-вот вырваться наружу. Влас всю жизнь только и делает, что портит мне кровь и убивает моих близких, и вот сейчас он решил убить меня и человека, который не просто стал мне дорог, но еще и почти принял меня и мою сущность, почти доверился мне.
  Больше я не хотела умирать, я хотела сражаться, как бы бессмысленно это не звучало. Поэтому машина еще не успела и затормозить, как я уже оказалась на асфальте и развернулась к остановившимся неподалеку иномаркам, из которых навстречу мне уже выскочило пятеро вампиров, приспешников Власа.
  Я уловила злость, исходящую от Кира, и остро кольнувшую ревность.
   'Он что серьезно решил, что я бегу сдаваться в объятья Власа? Он решил, что я могу предать?' - разочарование больно резануло по сердцу, но я собрала волю в кулак и просто направила устрашающе холодный взгляд на своих противников, я собиралась опробовать на них свой самый нелюбимый и недолговременный прием - ментальная атака, способная парализовать мозг вампира на несколько секунд. К моему удивлению и к моему счастью, они были не слишком опытными, хотя двое из них и были старше меня, и все же они не ожидали получить психическую атаку и не один из них не был эмпатом. Я редко использовала свой дар, потому что он отнимал много сил, и я на какое-то время становилась слабой. Кроме того я всегда уважала настоящие эмоции в людях.
   Любая атака начиналась с мгновенного погружения жертв в своеобразные ментальные обручи, состоящие из смеси, ужаса и боли. Ударная волна страха быстро накрыла вампиров, и они все замерли с тупыми физиономиями, я же сразу почувствовала легкое головокружение, и как земля стала уходить из под ног.
  Замечаю боковым зрением, что Кир уже выбрался из машины и кричу не оборачиваясь:
  -Быстрее, стреляй, я не смогу долго удерживать их.
  Парень быстро вышел из ступора, в который на секунду впал, увидев застывших вампиров, и тут же нацелил арбалет на темнокожего вампира, стоящего ближе всего ко мне.
  Голова нещадно болела, колени тряслись, а вампиры начали выходить из транса и медленно, но двигаться. Кир успел убрать троих, прежде чем двое оставшихся пришли в себя и моментально напали, я не видела, что происходило за моей спиной, потому что мне пришлось уворачиваться от удара высокого худощавого блондина, явно обладающего лучшей, чем у меня, реакцией.
  Удар моего разгоряченного и подкрепленного страхом сердца - резко приседаю и снова уворачиваюсь; еще удар сердца - бью ногой, уворачиваюсь, пропускаю удар в лицо, снова бью, на этот раз связка ударов правой-левой-правой под дых; еще один удар в груди - снова рывок, и я взмываю вверх, оказавшись на крыше черного авто; еще один удар - он почти оборачивается, а я прыгаю ему на плечи и обхватываю голову, и не секунды на замешательство, только холодный расчет, приглушенный хруст, и его голова отлетает в сторону, а я оказываюсь на земле.
  Голова немного кружится, но мне уже лучше, боль отпустила, когда я прекратила ментальную атаку, а вот сил сильно поубавилось.
  Хочу обернуться, так как слышу за своей спиной разгорающийся бой между Киром и последним вампиром из напавшей пятерки, но обернуться уже не могу, так как ощущаю его присутствие и стремительно бегу к последней машине. Я знаю, что, скорее всего, проиграю: слишком слаба и слишком молода, слишком обессилена, чтобы дать отпор, но вполне в состоянии выиграть пару минут для своего охотника, чтобы он успел защититься. Я не успеваю добежать, когда дверь открывается и оттуда, не спеша, выходит Влас.
  Я разглядываю его внимательно, но теперь уже без былого восхищения. Он все так же прекрасен и ужасен в своей смертоносной красоте: достаточно высокий, широкоплечий, спортивного телосложения, рыжие волосы едва достают до подбородка, зеленые глаза словно смотрят в душу и завораживают, тонкие губы, как и всегда, искривлены в усмешке, правый глаз чуть прищурен, а на щеке, слева все так же красуется длинный шрам, полученный им еще в человеческой жизни, на вид ему чуть больше тридцати, а в действительности давно перемахнуло за шестьсот.
  Я застываю в нескольких шагах от него, и он, тоже не двигаясь, изучает мое лицо. Как и всегда он уверен в себе, расслаблен, плечи расправлены, глаза блестят в предвкушении развлечения. Я смотрю в глаза, которые когда-то любила, в бездушные зеленые глаза мужчины, который растоптал мои мечты и чувства и отверг меня, потому что я не такая как все, потому что я - урод среди вампиров: тварь, позорящая свой род.
  -Неважно выглядишь, детка. - с иронией говорит он, и, не смотря на внешнее спокойствие и почти невинный вид, я, конечно же, ощущаю его ненависть, и еще огромный кокон силы, окутывающий меня и готовый парализовать в любой момент.
  -Ты тоже с годами не стал краше, - отвечаю.
  - Мне сразу было понятно, что ты не то что в нареченные жены мне не годишься, но и в качестве подстилки не заслуживаешь моего внимания, нужно было убить тебя еще тогда, тварь, ну или отдать на растерзание Вальтеру. - колко произносит он, пытаясь задеть мои чувства.
  Каждое слово пропитано ядом, который отравлял меня и возвращал в прошлое, в котором я была наивной девочкой со своими мечтами и грезами. Я была влюблена в своего нареченного жениха, который хоть и скрепя сердцем, но терпел мои закидоны и мою странную диету. А еще он тянул со свадебным обрядом объединения, но зато согревал по ночам в жарких объятиях и рассказывал о вечности, которую мы встретим и проживем вместе. И я все время слепо верила и доверяла ему, скорее всего, просто подверженная его эмпатическому воздействию, так еще не умела блокировать его. Чувств, которые жили только в моих мечтах, никогда не было. Когда он убрал этот покров грез и вышвырнул меня из своей жизни, я готова была умереть, сойти с ума или на коленях вымаливать его прощение, и лишь живущая в моем сердце гордость и жажда мести помогли устоять на ногах и не унизиться еще больше. Тогда ненависть к нему помогла излечиться от этой страшной болезни, оставившей широкие шершавые шрамы на сердце.
  -Надо было, - холодно соглашаюсь я и, не желая ждать, пока он ударит первым - нападаю, набросившись на него, словно дикая кошка, и вцепившись руками в его голову.
  Он, нисколько не испугавшись, лишь хищно улыбнулся и в доли секунд сбросил меня, ударил ногой в живот так, что я отлетела на пару метров, затем еще и еще. Удар по голове, удар в грудную клетку, я харкаю кровью на асфальт, но не сдаюсь, отчаянно пытаюсь думать. Правая рука, очевидно, вывихнута, но я вполне могу ей двигать: чуть сжимаю пальцы, ощущая спрятанный серебряный кинжал, взятый на заднем сидении машины Кира, переворачиваюсь на спину, открываясь для очередного удара. Влас останавливается, не понимая смелого и упрямого взгляда на моем избитом лице.
  -Тебе нравится? Может, ты теперь любишь боль, детка? - он склоняется надо мной, и выдыхает холодом в мое лицо, затем ментально опускает меня в бездну боли, такой, что я обезумев кричу, срывая горло и выпадая из реальности. Холодные пальцы касаются моей шей, разрывают ворот рубашки.
  -Интересно попробовать тебя на вкус перед смертью, таких как ты - я больше не встречал, так что ты уникальна в своем роде, - почти мурлычет мне в ухо Влас.
  Я с трудом справляюсь с болевым шоком и вижу, как он склоняется еще ниже, и как удлиняются его клыки.
  -Боюсь, что ты не оценишь привкус собачатины, мразь. - охрипшим голосов говорю я.
   Он на секунду замирает, пораженный моей дерзостью и тем, что я так быстро пришла в себя. Этого мгновения хватило, чтобы я смогла ударить ножом в горло, не слишком удачно и глубоко, он рычит и выбивает из рук нож, хватает за голову и бьет об асфальт, перед глазами все плывет. А потом раздается оглушающий выстрел, затем еще и еще и он замирает в немой позе, склонившись надо мной на коленях. Я осторожно подымаюсь, благо рядом стояла машина, на которую я оперлась спиной. Увы, на то чтобы добить эту мразь у меня уже нет сил, я вижу злой оскал перед собой и ненавистную мне кривую полуулыбку. Слух уловил приближающиеся шаги охотника и его учащенное сердцебиение. Я устало закрываю глаза, с единственной мыслью 'живой'.
  -Я заберу тебя с собой, сука! - злой голос словно разрезает воздух, и я распахиваю глаза, чтобы увидеть одно быстрое движение.
  
  26
  Сердце рвется из груди, дыхание сбито, и каждый быстрый вдох обжигает легкие. Я видел, как они сцепились, и как моя маленькая беззащитная хищница металась по асфальту, избиваемая этим упырем. Я почти не мог контролировать собственную ярость и просчитывать ходы, и, может, поэтому не мог справиться с этим уродом: стоило чуть отвлечься, и я мог пропустить смертельный удар.
  'Потерпи, малыш!' - мысленно молил я.
  Наконец-то расправляюсь со своим противником, по-старинки воткнув кол в его сердце. Перепрыгиваю через капот машины и на ходу достаю пистолет, начинаю стрелять в упыря, который собрался перегрызть ей горло. Пять выстрелов и обойма опустела, пытаюсь перезарядить, не сбавляя темп бега. Всего пару шагов остается до моей малышки, и тут он бьет ее в грудь, и я чуть не запинаюсь, увидев в следующую секунду ее окровавленное сердце в его руке. Руки на автомате собирают пистолет, щелкает затвор, и я нажимаю на курок до тех пор, пока у этого ублюдка голова не отлетает в сторону, бросаю оружие и падаю на колени перед ней и подхватываю ее, когда она начинает сползать на землю, бережно укладываю ее голову на колени. Она еще жива и я слышу слабый шепот, наклоняюсь к ее губам.
  -Он опять забрал мое сердце, - тихо шепчет она, - только на этот раз он оставил его себе.
  -Тише, малышка, не трать силы.
  Она едва заметно и снисходительно улыбается.
  -Глупый охотник, ты тоже веришь, что вампир может жить без сердца , потому что оно ни к чему бездушной твари? - я слышу горечь в ее словах и на самом деле просто не могу поверить, что она умирает.
  -Ты не чудовище, слышишь, ты человечнее многих людей, которых я знаю, малышка. - я хочу доказать ей, что она для меня значит и прижимаюсь губами к ей холодным и дрожащим губам, и у нее почти нет сил, чтобы ответить мне, отстраняюсь и заглядываю в ее глаза.
  -Кир, - шепчет она, - я рада, что ты нашел меня, - она замолчала, а с уголка глаз сорвалась одинокая слезинка.
  - Нет, Эля, не надо ...- но она замолкает, а я снова злюсь, потому что это несправедливо, не правильно, что она вот так умрет, не зная того, что я к ней чувствую и того, что понял, когда просто увидел ее впервые. Ее веки медленно закрылись, полураскрытые губы больше не издавали ни звука, и только ветер трепал короткие медово-русые пряди.
  27
  Увы, даже вампир не может жить без сердца, не может залечить зияющую рану. Но я смогла услышать его последние слова, ощутить вкус его губ и еще принять маленький подарок, потому что он опустил щиты, и я услышала его последние мысли, чувства и воспоминания, такие теплые и нежные, что умирать было не страшно и не холодно, только грустно. Но главное я не умирала в одиночестве, я умирала, чувствуя его руки, его горячее дыхание, его трепещущее сердце и его тепло.
  
  ЭПИЛОГ
  С рассветом на дороге остались четыре дорогих машины и несколько кучек пепла. Одинокий охотник не пожелал, чтобы его любовь, сгорела на солнце на грязном асфальте, в окружении тех, кто пытался ее убить, и поэтому, вырвав сердца из мертвой руки главы вампирского клана, он унес девчонку, чтобы сжечь ее на рассвете и развеять пепел над морем, там, куда он теперь иногда приходит и, где ему никогда не бывает одиноко, но всегда бывает грустно.
  
  28
  -А ты любишь море? - спрашиваю и улыбаюсь.
   Она отвечает такой же улыбкой.
  -Обожаю море, особенно в предрассветных лучах, - она мечтательно прикрывает глаза.
  -А что, ты хотел предложить мне морскую прогулку? - она с подозрением смотрит на меня, хотя в глазах играют смешинки.
  -Все может быть! - загадочно улыбаюсь я и делаю очередной глоток, обжигающий горло. С ней так легко забыться: я все время напоминаю себе, что она не человек, и что не стоит расслабляться и столько пить. Злюсь на себя, смотрю в ее смеющиеся шоколадно-карие глаза и снова забываюсь, несу какую-то чушь, глупо флиртую и думаю о том, что никогда бы не отпустил такую девчонку, если бы она была человеком.
  'Господи, почему, почему ты сделал это прекрасное создание кровожадной тварью?' - мысленно задаюсь я вопросом. Она чуть обеспокоенно касается рукой моей ладони и спрашивает все ли в порядке, я понимаю, что увлекся в своих душевных копаниях и заставил ее беспокоиться, - дурак!
  -Прости, я просто задумался! - улыбаюсь и снова флиртую, а она так по человечески мне отвечает, что сердце обливается кровью, и хочет разорвать ее на мелкие куски, потому что она такая...
  
  Шум волн, разбивающихся о скалы, выводит меня из ступора, и я выныриваю из воспоминаний, на какое-то время я действительно словно перенесся в прошлое и снова оказался в том баре, где впервые повстречал свою странную и такую непохожую на остальных вампиршу.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"