В коридоре послышались чьи-то шаги, скрипнула битая временем дверь. Потягиваясь после сладкого сна, Даламер выбрался на крыльцо.
- О! Коровки летят! - радостно запрыгал он, - Новый год скоро, подарки небось будут.
Серые глаза молодого парня зорко следили за медленно передвигающимся по небу клином парнокопытных. Пятнисто-белые, коричневые и зелено-красные буренки плавно, как бы нехотя, взмахивали крылокопытами, издавая характерное мычание. Потоки органических удобрений мерно орошали бренную землю. Фермеры потом за нее чуть ли не дрались, хотя бывало и до рукоприкладства дело доходило.
"Хорошо, что мамонты не летают", - случайная мысль посетила голову Дала. Чем больше он ее обдумывал, тем гениальнее она становилась. Дабы не забыть этот новый афоризм, молодой аколит школы высшей магии достал из широкого кармана штанин кусочек чрезвычайно мятого пергамента (в который обычно заворачивал бутерброды), скляночку, с колыхающимися на дне чернилами; и быстрым росчерком пальца увековечил свежую мысль.
После наслаждения своими возросшими способностями начинающий маг зарекся всенепременно показать свое творчество преподавателю философии. Буде тот соизволит дать почитать книгу известного в народе философа-сказочника Карла Маркса. Декан факультета всех и каждого уверял в том, что он в одиночку добыл это бесценное сокровище в одном из законопаченных миров. После чего еле унес оттуда ноги. Ему мало кто верил, но открыто обвинить в клевете не решался никто, даже ректор. Хотя, скорее всего, он и не подозревал о существовании этой книги. Карьеру ректор начал с простой и ненавязчивой должности сумасшедшего энтомолога, интересовавшегося всякими жучками, червячками и паучками (в этом месте историографии Дала всегда передергивало от отвращения); к концу жизни он достиг стадии безумного меломана, терроризируя всю школу своими вокальными талантами. Это соответствовало почти высшей степени просвещения. Последней ступенью считался сан блаженного сектанта, коего за почти десятитысячелетнюю историю заведения достигло всего два человека, и слава богу.
Над мирно отдыхающей после обеденной трапезы школой разнесся скрипящий механический голос.
- Канцелярия ректора просит аколита Даламера подойти к секретариату учебной части.
Текст сообщения повторился три раза, после чего голос окончательно заглох под недовольные вопли пробудившихся учеников. Так всегда бывает с имитирующими человеческую речь заклинаниями: сначала, пока энергия на максимуме, они тараторят, но по мере утекания речь замедляется, голос становится ниже и ниже, пока не исчезает совсем. То, что такое длинное сообщение повторилось три раза свидетельствовало об одном - Дала хотел видеть маг не ниже шестого уровня. Ему самому удавалось добиться лишь двух повторений одного короткого слова.
Черные волосы Даламера встали дыбом. Когда тебя неожиданно вызывает начальство, обычно это грозит, как минимум каким-либо взысканием, а как максимум - увольнением без выходного пособия. Эту, старую как мир, истину Дал успел усвоить, отбывая положенный законом срок в детском пансионате. Тогда его вызвали из-за разбитого во время футбола стекла. Зачем он понадобился сейчас, оставалось только гадать. Мелких, но вроде никем не замеченных проступков, было немало. Перебирать сейчас их все, пытаясь вытрясти из памяти хоть крупицу информации, было бесполезно. Одних только пирожных за время учебы он умыкнул никак не меньше двадцати штук. Вряд ли оправданием этому может служить то, что их тащили все кому не лень. Даже ректор, бывало, грешил подобным, но ему никто претензий не предъявлял. Далу один раз пришлось лицезреть, как ректор резко схватил кекс и сунул в карман. Приглядевшись, Даламер замер от восхищения: старческая рука двигалась подобно молнии, гора пирожных уменьшалась на глазах. На тех же глазах карманы ректора увеличивались прямо пропорционально исчезавшим сладостям...
Со смешанным чувством раскаяния и тревоги Даламер брел по пустынным улочкам родной академии. Снег, поваливший сразу после перелета коров, уже покрыл дорогу сантиметровым слоем и теперь ласково хрустел под ногами.
В голову одна за другой лезли отмазки, коими студент-первак уже успел изрядно попотчевать преподавателей. Их уши, привыкшие к третьесортной лапше, благосклонно выслушивали различные фантастические истории. С пониманием лекторы прощали эти маленькие пропуски, не придавая им особого значения. Но сейчас назревало что-то действительно серьезное, и надеяться закосить под дурку, было не просто глупо - нелепо.
Дал шаркающим шагом приближался к скромному замку, выполненному в стиле позднего барокко. Скромность в данном учебном заведении всегда считалась главной чертой характера любого человека, будь то ученик, преподаватель или архитектор. И все-таки монументальность данной постройки, пожалуй, была равна лишь его убранству: шелковые ковры на полу, гобелены на стенах, мозаики и картины великих художников. Поднявшись по резным ступенькам, парень остановился перед массивной деревянной дверью, инкрустированной золотом и драгоценными камнями всех цветов радуги. Он попытался пригладить волосы, но непокорные локоны не желали укладываться как надо. Даламер колебался, не решаясь войти, и всячески делая вид, что тщательно вытирает ноги. Наконец, решившись, он дернул ручку на себя. Она не поддалась. Еще раз. И еще...
Заперто.
Может быть, Даламер так бы и дергал ее до скончания дней своих, но, видимо, его нелепые потуги были услышаны. Дверь распахнулась вовнутрь. На пороге стоял учитель математики и астронометрики. Улыбнувшись, он взмахом руки предложил войти. И все бы хорошо, вот только эта полуулыбка-полуухмылка не давала аколиту покоя. Всем и каждому было известно, что данный индивидуум не злится и не кричит только во время сна. В общем, обычный учитель-садист. А тут на тебе: улыбается. Для Дала эта улыбка была равносильна похоронной симфонии на дне рождения. С такой улыбкой посылают на верную смерть, что, видимо, сейчас и происходило.
Ноги сделались ватными. Пот ручьями стекал в ботинки. Каждый шаг - взятие неприступной крепости. Впереди по курсу замаячило пуховое кресло. Кое-как доковыляв до него, юный маг, недолго думая, рухнул в мягкие объятия. Что-то скрипнуло, щелкнуло, треснуло - зашатались основы мироздания: кресло, не ожидавшее такого напора, развалилось на запасные части. Вместе с ним разваливалось сознание Даламера, пока не потухло окончательно...
Голова трещала, как после недельной попойки кислым молоком зейрабского центавра, перегнанным раз пятьдесят. Глаза никак не хотели открываться, но сила воли - страшная штука; казалось, под ее нажимом зазвенят и лопнут незримые струны астрала, но этого не произошло. Рука рывками добралась до лица и отколупала сначала один глаз, потом второй, потом попыталась найти третий, но, видимо, не судьба. Да и был ли он? Оба открытых глаза наконец сфокусировались в одной точке пространства, и первым, что они увидели была цепь. Массивная такая цепь. Глаза, не дожидаясь команды мозга, снова перешли в состояние "закрыто".
В памяти сами собой всплывали картинки из недавно прочитанной книги "Пять веков инквизиции. Рассказы для детей". Гильотина, оковы, железная дева, сапоги-недоходы, топоры, каленое железо... Кажется, нос уже начинает ощущать запах раскаленного добела металла.
"Так вот, где они хоронились все это время! Притон палачей и садистов! Второе было заметно с первого дня учебы, вот только я не сделал правильных выводов, а теперь распл..."
- Аколит с именем достойным Даламер. Предстань перед комитетом Тринадцати!
Так не вовремя загремевший голос отвел невеселые мысли в сторону. Сверху рухнул ушат холодной воды, окончательно приведший Дала в чувства. Боясь удара, он медленно отворил глаза. Пред ним за огромным столом сидели тринадцать человек. Тринадцать избранных с отрешенными и невозмутимыми лицами. Почти всех он видел в школе, а часть даже знал по имени.
"А где же цепь? Или это была иллюзия, чтобы сразу сознался?" - мелькнула мысль. Глаза, следуя зову, оббежали видимую часть комнаты. На покрытом копотью потолке висела громадная бронзовая люстра на громадных цепях.
- Уффф... - выдавил из себя Дал, - Пронесло.
- Что ты сказала? - произнес один из самых старых представителей комитета.
- Погоди ты, Бэримор, дай человеку прийти в себя, - перебивая друг друга, зашипели на него другие участники процесса.
Из-за стола поднялся сидевший в самом центре старик. Когда он начал говорить, его дребезжащий голос эхом разлетался по залу.
- Даламер! Скажи мне, готов ли ты выслушать приговор? Да или нет.
"А что если его сейчас оглушить заклинанием, а потом убежать?", - крамольно спросил внутренний голос Дала.
"Да, ты только таракана оглушить можешь, ну может, мышку. Человека ты не потянешь ни в коем ряде", - обескураживающе откровенно ответила совесть.
- Нет.
Кажется, старик был изрядно удивлен, иначе зачем бы он стал грызть свою шапку.
- Почему? - задала вопрос сидящая по правую руку женщина.
- Потому! - так же просто ответил Даламер.
Может в другой ситуации он ответил бы поизощреннее, но в данный момент почти весь мозг был парализован страхом.
- Почему потому? - спросила очередная женщина, на сей раз слева. Правая уже жевала кусок платья.
- По кочану.
Так и пошло, по очереди вставали остальные хому-сапиенсы, задавали нелепые вопросы, на что получали не менее нелепые ответы.
Дал уже начал надеяться на успех своего мероприятия, как вдруг, предпоследний участник, сняв капюшон, оказался парнем не намного старше его самого. Бессмысленный диалог продолжился:
- Где?
- В Караганде.
- Где Караганда?
- Где всегда.
Молодой член комитета кашлянул и произнес.
- Данные доказательства не могут считаться убедительными, так как противоречат человеческим нормам и социально-историческим предпосылкам организации права. Мэтр Нордир, можете продолжать!
Все жевавшие словно очнулись от транса и спокойно расселись по местам. Надо сказать, главный мэтр успел сжевать больше всех.
"Уж, не поэтому ли его выбрали руководителем?"
Все что можно для своей защиты он сделал, осталось с честью принять на себя всю тяжесть сурового приговора, и наконец-то узнать, за что его наказывают.
- Итак, комитет рассмотрел ходатайство Даламера. Теперь продолжим, - зашуршали переворачиваемые страницы, не прошло и десяти минут, как взгляд старца остановился на какой-то из них, - Согласно пункту 6 части 3 статьи 272 четвертого уложения школы высшего магического и духовного мастерства. Аколит Даламер признается Дедом Морозом, то есть человеком, несущим ответственность за проведение и реализацию Новогоднего представления сего года.
Глаза Дала округлились и стали похожи на золотой реал. Он вроде не ослышался, но тут говорились вещи совершенно ему не понятные. Какой-то Новый год этого года?! Он же еще не наступил! Даламер хотел было указать на это, но следующая фраза расставила все по местам.
- Ибо Даламер был свидетелем перелета Новогоднего клина коров, и согласно традиции, записанной в пункте 1 этой же части: "Первый увидевший Новогодний клин автоматически становится организатором празднования Нового года". На организатора накладывается ряд требований, описанных в пятом подпункте. Таких как: организация современного оригинального (т.е. отличного от всех прошлых) празднества, украшение всех построек в школе, создание не менее двадцати четырех костюмов для новогоднего карнавала, написание новогодней песни и 30 тостов, а так же новогоднего поздравления; остальные обязанности описаны в других разделах данного подпункта. Для выполнения добровольно взятых на себя обязательств организатору выдается десять тысяч золотых монет...
Даламер улыбнулся, он уже начал строить планы, что себе приобрести.
- ... за тратой которых, будет следить специальная комиссия из трех человек.
Это вернуло Дала на грешную землю.
- Так же в распоряжение организатора передаются все силы школы, за исключением времени занятий и сна. За неисполнение обязанностей, в зависимости от тяжести к организатору могут быть применены следующие меры...
Дальше Даламер уже не слушал. Все было просто и понятно - никаких проблем не предвиделось. Он позволил себе расслабится, и, как показала практика, напрасно.
* * * * * * * *
Библиотекарь была сама любезность, хитрые глаза следили за миром сквозь мутные стекла очков в роговой оправе. Заплесневелые тома запрошенные Далом из архива, мягко ложились на покрытый зеленым сукном стол. На этом столе, скорее всего, чаще играли в азартные игры, чем учили уроки. Дал сам был бы не против поучаствовать в данном процессе, но сегодня судьба ему не благоволила. Когда количество зеленоватых томов приблизилось к двадцати, он нервно сглотнул. Предприятие уже не казалось таким заманчивым, а перспективы радужными. Покрытые пылью тома все плыли и плыли, повинуясь заклинанию библиотекаря, с улыбкой взиравшей за выражением лица очередного читателя. Когда количество книг на столе превысило какой-то пороговый предел, Даламеру весьма отчетливо захотелось уйти в места не столь отдаленные, то есть в туалеты. По возвращении книги покрывали стол уже пятым слоем, полностью заслонив единственное на всю библиотеку окно.
Это была катастрофа. Похуже землетрясения, цунами или любой другой пакости. После них хоть что-то остается; а это испытание вызвало в синапсах Дала такое замыкание, что память отшибло напрочь. Подождав момента, когда заведующая книгохранилищем повернулась к нему, он рухнул в обморок.
* * * * * * * *
Голова гудела, как пчелиный улей. Взводы пчел атаковали кору головного мозга, норовя пробуравить в нем сквозную дыру. Кое-как приподнявшись на локтях, Даламер обозрел помещение. Вернее сказать, сарай, даже не так - комнату сарая.
Сухой воздух резал горло, а грохот, идущий, казалось, отовсюду, не давал мыслям собраться воедино. Сено и мешки - вот главные компоненты закутка. После недолгого обследования обнаружилась еще и лавочка, на которой он, собственно говоря, и лежал. Белый порошок на мешках напоминал вещь знакомую с детства; сладкие воспоминания, вызываемые им, были полны ностальгии. Дал вспоминал времена, когда его семья могла себе позволить приобрести всего несколько грамм. Потом из этой муки, смешанной с отрубями и соломой, мать пекла им хлеб. И слюнки текли по подбородку, когда она вынимала из печи пышущую жаром свежевыпеченную лепешку. В те четыре неурожайных года Дал на всю жизнь понял, что значит для человека хлеб.
Ностальгирование закончилось быстро, едва в комнату влетел зам.декана иллюзорного факультета. Среди воплей и не совсем понятных непосвященному человеку слов, Дал кое-как вычленил несколько более или менее понятных фраз.
- Итил-бутырил дурмантуй. Совсем ошалел студень? Дрыхнешь, да? А кто за тебя праздник будет готовить? Карабан-муртазай, дун-дун. Что еще?!! У тебя что, язык отнялся? Магги буль-буль. В следующий раз помни, что ответственный человек не имеет права в решающий момент падать в обморок. Бамбарбия. Ну, что за дети пошли, ей Магги буль-буль.
Кто такая Магги и почему она буль-буль Дал не имел никакого понятия, но разумно решил промолчать. Он почувствовал, что если что-нибудь не предпринять, то буль-буль будет уже он.
- Книги тебя ждут в библиотеке, горе-сапиенс, ведьматик-сапковис, - рявкнул он, и, высоко задрав подбородок, вышел из помещения, чувствуя себя если не богом, то где-то весьма близким к Всевышнему.
- Тоже мне, Элвис покинул здание, - пробурчал Дал и рассмеялся, вспомнив историю парнишки Элвиса, учившегося с ним на одном курсе. Данный товарищ очень любил высоко задирать подбородок и с важным видом расхаживать туда-сюда. Но с давних времен известно: чем больше человек выделяется из коллектива, тем больше над ним издеваются. Вот однажды над ним и пошутили. Дело было на семинаре. Все прекрасно знали, что Элвис первым пойдет отвечать, ибо он так делал всегда, а потом попросится уйти. На этом его и подловили. Двое ребят из его группы, забили на этот урок. Конечно, им потом за это попало, но дело того стоило. Товарищи, не долго думая, приколотили палку в дверном проеме, примерно на уровне шеи. Затем все свои силы потратили на сооружение ледяной трубы до туалета. Дальше все шло строго по сценарию. Элвис шел как обычно: глаза при таком положении головы, смотрят куда угодно, но только не перед собой. Шея плавно зацепилась за рейку. Тело рухнуло прямо в ледяную трубу. Дружеские пальцы подтолкнули его, и он поехал...
- Ты еще долго будешь здесь сопли разводить, балаган-шмурдлаган. Марш в библиотеку! Крендель-гендель, - прикрикнул откуда-то снаружи завдека.
Пришлось Далу, несмотря на все недомогания, встать и идти. Ведь, что только не сделаешь, если тебя по-доброму попросят.
* * * * * * * *
С этого момента начались у Даламера дни напряженного труда и кропотливой работы: разрабатывались костюмы, оформление, игры и забавы, представления и спектакли. Половину забот он свалил на организаторов отдельных мероприятий, ибо самому придумать и поставить пьесу или спектакль было не просто тяжело - невозможно.
Первое озарение с ним случилось в туалете. Это кажется странным лишь на первый взгляд. Туалет - есть обитель раздумий, а тут еще сработал, как один из ключевых факторов. Ледяная труба из "Выхода Элвиса", чем не аттракцион? Озарению сопутствовала только одна мысль: только бы такого еще не было. Бросив важное большое дело, Дал рванул к томам мудрости. И ему повезло - никто до такого ранее не устраивал.
Второе озарение произошло на крыльце, когда дворник, сметающий с крыши снег, свалил на него огромный ком. Снежки - что может быть проще. Ледяные крепости и противоборствующие стороны, атакующие комками снега. Но здесь ему не повезло, такой конкурс устроен был еще в самый первый школьный Новый год. Это был тяжкий удар. Но он и принес откровение: конкурсы, которые были две тысячи лет назад, никто не помнит. Значит, будут проверять по книгам. Зачеркнуть или исправить нельзя - заметят. Как говорится, из песни слов не выкинешь, но зато можно выкинуть саму песню. Работа закипела...
Вырывав интересные страницы, Дал вместо них вставлял другие, с описанием безнадежно тупых конкурсов. Подделка подчерка была не совсем полной, но кто будет приглядываться? При сравнении своего подчерка выяснилось, что не один он оказался таким хитрым: многие листы были исписаны такой белибердой, а местами подчерк различался настолько, будто слон и заяц писали по очереди.
Дал сидел под магическим навесом, защищающим не только от падающего сверху снега, но и от холода. Держа в одной руке стакан "Лазоревой зари", а в другой бутерброд с оливками и марципаном, аколит мерно покачивался в кресле. Наблюдая, как его планы медленно, но верно претворяются в жизнь. Росла и удлинялась ледяная труба "Выход Элвиса", сотни спиралей которой, должны были образовать вокруг школы надпись "С Новым годом". Лезли в небо ледяные крепости, выполненные в витиеватом готическом стиле и в изящном барокко. Для любителей экстремального спорта строился стадион: игра в футбол на льду и босиком это вам не в хоккей гонять. Развешивались всевозможные украшения: блестки и дождики, игрушки и хлопушки, фонарики и гирлянды. Но главным символом праздника должна стать зелено-серебристая королевская ель, аккуратно выращиваемая сейчас на главной площади.
До праздника оставалось всего два дня, но Дал не сомневался, что все будет сделано в срок, ведь за дело взялись сами деканы. Его беспокоило другое: удастся ли в обход комиссии умыкнуть часть денег из новогоднего фонда?