Аннотация: ... Но об этом никто не должен знать. Только мы с тобой...
Утреннее, еще немного ленивое, солнце тронуло светом город, просторно раскинувшийся на 5 холмах. Между холмами текла речка, застревая и бурля на порогах, омывая многочисленные острова, столбы старых мостов и остатки крепостных стен.
Дрогнули, проснувшись, куранты на Ратуше, в Парке роз в Малой Стра́не деловито засуетились в ожидании первых зевак воробьи, между Градчанами и Вышеградом началась извечная перекличка торговцев и перезвон посуды в маленьких ресторанчиках, потчующих первых посетителей кофе.
На Карловом мосту пропели первые окарины, отгоняя злых духов от нового дня, и поцеловались первые влюбленные, в надежде на исполнение заветного желания.
На Златой Уличке с карликовыми, как бы облитыми глазурью пряничными домиками, встроенными в арки бывшей крепостной стены, приоткрылись обитые старым железом створки ворот сувенирных магазинов и галерей. Бывшие когда-то жилыми, еще хранящие тревожный дух Кафки, они притягивали народ с раннего утра. К вечеру галереи и бутики закрывались, поток туристов становился все реже, пока не иссякал.
Словом, все, как обычно. Нормальное утро нормального города.
Секрет был в том (ты ведь его не выдашь?), что город жил устоявшейся двойной жизнью.
Утро, день были веселыми, шумными, с разлитыми в воздухе атмосферой отпускной беззаботности и ничего неделания и запахами шпигачек и свиных окороков, бесстыдно вращающихся на шампуре прямо в центре площадей. Праздные и бесцеремонные толпы гостей города бродили по главным улочкам и только хотевшим остаться тихими переулкам, заполняли площадь перед Староместской Ратушей в ожидании почасового апостольского бенефиса. Очередная свадебная церемония с рекламно обещанной, но превращенной в фарс, сказкой катилась по булыжным мостовым на ярких каретах, лошади натыкались на людей, люди на конские яблоки, шлейфы белых одеяний, между ними и новобрачными метались в ажиотаже организаторы свадеб с камерами, снимая каждое сделанное движение на память возможным потомкам. Местные зазывалы-фанаты церковной музыки упорно совали в руки каждого проходящего напечатанные на простой бумаге афиши вечерних концертов с обещанием органной музыки самого высокого качества, причем, в каждом костеле. Черный Театр завлекал таинственностью теней. Витрины магазинов притягивали взгляды и выворачивали карманы. Вывешенные на продажу куклы болтались на ветру, дергая за ниточки марионеток - туристов. В арке Восточных ворот топтался на ходулях рыжий клоун, нагибаясь и здороваясь за руку с проходящими на пешеходный мост, где под музыку речного ресторанчика и гудки пароходиков уже вовсю клубился бездельный народ, уличные художники, музыканты и лоточники.
Город дневной был шутом, растяпой, балаганистом, плутом и вымогателем.
Казалось, что все пространство города находится под крышей заезжего шапито.
А вот ночной...
Ночью выход старухи-смерти под звон колокола на Ратуше жуток и правдоподобен. Фигурки, воплощающие человеческие пороки, разыгрывают свое представление всерьез и почти без свидетелей, воздавая каждому за совершенные грехи. Скелет дергает за веревку колокола, ангел поднимает и опускает карающий меч. В окошках часов под крик петуха сменяют друг друга лики апостолов. Что бы сказал ослеплённый сразу после окончания работы над часами магистр Гануш, если бы мог видеть этот бенефис смерти?
Группа клоунов в витрине сувенирной лавки ссорятся из-за места на сцене. А когда им еще ссориться? Днем нужно изображать на измазанном ярким гримом лице бурную радость, увидев за стеклом очередного зеваку, или делать умильную рожу, прижимая к разверзнутой груди большое красное сердце, позируя перед камерой.
Двое из них, рыжий и белый, уже вывернулись наизнанку, привлекая внимание девушек-недотрог в скромных берестяных платьицах и дожимая их на свиданку. Девушки никак не дожимаются, а клоунам все неймется...
Толстый, лысоватый капитан из театра марионеток с грудью, обтянутой безразмерным тельником, потихоньку сползает с гвоздика, поправляя зацепившийся полосатый шарф и припадая на одну ногу. Пытаясь незаметно избавиться от докучливых собутыльников и зажав в потной ладощке несколько последних крон, он спешит в соседнюю корчму за чекушкой сливовицы.
- Пуффф... Успел до закрытия...
Похожий на требушет громадный метроном мерно отбивал ритм уходящей ночи.
Собор Святого Вита в Замке скрипнул древними стенами, лукаво подмигнув этому непоседе и забияке Танцующему дому, и затих.
Тсссс... Но об этом никто не должен знать. Только мы с тобой...