Дурманящее чувство радости витало в воздухе. Повсюду, где она появлялась в последнее время, ей приходилось натыкаться на его следы. То это был лёгкий, едва уловимый аромат любимого ею мужского одеколона, то случайно замеченный восхищённый взгляд, то томительное молчание в телефонной трубке. И вот, наконец, картинка сложилась, и был явлен образ не очень молодого, но отлично сохранившегося мужчины.
Ей никогда не нравились поклонники старше её, но к нему она почувствовала непреодолимое влечение. Он был особенным. Сильным. Гораздо сильнее всех, кого ей выпало встретить за не слишком короткую свою жизнь. Она поняла это с первой встречи. И ещё он источал радость. Самую настоящую, неподдельную, чистую радость. Её было столько, что хватало на всех, кто попадал в его орбиту. Каждый становился, пусть не надолго, но счастливым. Даже вечно брюзжащие бабульки у подъезда начинали улыбаться и говорить, что сегодня отличная погода, несмотря на то, что дул ветер и было пасмурно.
Он был настойчив, но в то же время деликатен. Как ему удавалось это сочетать - для неё было загадкой. Она мечтала о нём ночью и томилась как наложница по любимому султану, но днём при звуке его голоса, ей хотелось шалить и капризничать, не позволяя ему ни на шаг приблизиться к вожделенной обоими, цели. Когда она, покорённая его терпением и юмором, уже почти была готова сдаться, он вставал и, сообщив о безотлагательности дел, покидал её. Но радость не исчезала, она оставалась с ней. Её жилище было пропитано этим чудным ощущением полноты и смысла жизни.
Давал ли он ей уроки? Конечно. Он хотел научить её радоваться, независимо от него или обстоятельств. Он терпеливо раз за разом повторял ей, стараясь внушить решение такой простой и, вместе с тем такой сложно выполнимой задачи: 'Скажи себе: 'Радуйся!' и у тебя всё получится!'
Она всё никак не могла стать самой прилежной ученицей, и если подолгу не слышала и не видела его, уныние пробиралось к ней в дом и висло капельками слёз на ресницах. Но стоило ему позвонить в дверь, как птица счастья начинала биться в её груди и рваться наружу - к свету - к нему!
...............
Когда последний венок был установлен на плите, а дети и внуки пустились в обратный путь к автобусу, она подошла к могиле, положила любимые, цвета осеннего солнца, хризантемы, и не громко, но так, чтобы Он её точно услышал, сказала: "Радуйся, Господи!"