Лосева Александра Анатольевна : другие произведения.

Заледенел дом (Книга четвертая)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

   Книга четвертая
   Заледенел дом
  
  
  
   Глава 1
  
   ...только и оставалось, что отбиваться. Беспорядочно, глупо и беспомощно, так, что и не борьба вовсе, и не бой, и не сопротивление - а так, суматошное отбрыкивание, отпихивание, от... Так, наверное, толстый перепуганный щенок, которого зачем-то - забавы ради - вырвали из-под теплого молочного бока матери и забросили на крышу, елозит неуклюжими лапами по скользкому скату, отбиваясь от стремительно приближающегося края и от пустоты, которая за этим краем. Елозит и все равно скатывается, скользит по гладкой черепице, и пустота приближается, приближается, и от того, как невыносимо быстро она приближается, от того, как каменной глыбой наваливается ужас - невозможно выдержать столько ужаса сразу - щенок захлебывается жалким плачем и не видит уже ничего...
  
   - Стив, хватит, - тусклым голосом произнес Ааронн и отвернулся. - Брось, Стив. Хватит.
   - Пошел ты...! И ...!
   - Стив.
   - Паскуда! Сука! ... твою мать! Мать! Мать! Мать!
   - Стив, оставь ее.
   - Нет! Да помогите же мне! Что ж вы стоите, ублюдки, сволочи, твари!
   - Стив, остановись. Пожалуйста, Стив.
   - Это ты! Ты! - Стив зарычал от бессилия, сгреб эльфа за шиворот, протащил несколько шагов, оскальзываясь на крови и спотыкаясь, и шваркнул об стену. Ааронн отворачивался от брызжущего слюной дварфа и вяло пытался оторвать от себя его руки. Получалось не очень. - Это ты стрелял!
   - Нет. Стив, нет. Я не стрелял. Стив! Отпусти меня. У тебя кровь.
   - Кто?! Кто тогда?! Суки! Магией не достали, так решили по старинке! Помоги мне, слышишь?! Он меня не пускает! Он взбесился!
   - Стив, пожалуйста, - монотонно повторял Ааронн и тоскливо косился в сторону, стараясь не встречаться с дварфом глазами. - Поздно уже. Уже ничего не поделаешь. Остановись.
   - Почему он меня не пускает? - Стив бросил комкать грязный ворот эльфской рубахи и повернулся к проводнику спиной, с недоумением уставившись на свои руки. Кожа на руках была разорвана в клочья, но боли почему-то не было, руки занемели до локтя и казались чужими. - Почему?
   - Потому что уже ничего нельзя сделать, Стив. Совсем ничего.
   - Мы не знаем! Может, еще можно! Может, еще как-то... А он не пускает! Я даже... а вдруг она еще жива?!
   - Нет.
   - Мы столько раз... когда вроде бы ничего нельзя... а мы! Она первая говорила - нужно попытаться! А теперь...
   - Она умерла, Стив.
   - Нет!
   - Да.
   - Нет! Мы не знаем!
   - Знаем. Она умерла, Стив.
  
   ...у пустоты было лицо. У пустоты были синие глаза с белыми молниями в глубине зрачка. Глаза были безумны, и молнии разрывали взгляд на кровавые лоскуты, которые хлопали на ветру, а потом снова складывались в нечто, наполненное жаждой, тоской и ненавистью. Пустота знала, кто во всем виноват. Пустота мечтала перестать быть пустотой. Пустота приближалась, скат крыши стремительно несся навстречу, неуклюжие лапы скользили и разъезжались, и некуда было убежать от того, что ждало ее через несколько секунд. Не смерть, нет. Хуже. Иефа подняла руки и попыталась заслониться от торжества, слезами плеснувшего из синих глаз пустоты. Пустота плакала от счастья. Скоро, совсем скоро. У тебя нет выбора, пичуга. Видишь ли, это конец, и у тебя на самом деле нет выбора. Еще совсем немного - и ты устанешь, смертельно, непоправимо устанешь елозить лапами, и бестолково отбиваться, и глупо отпихиваться и что-то там еще от... Ты опустишь руки, ржавые стыки цепей оцарапают тебе щеки, но ты не заметишь, потому что тебе только и останется, что смотреть мне в глаза, а я жду тебя так долго, и ненавижу тебя так яростно, и люблю тебя так сильно, потому что ты - это я, потому что ты виновата если не во всем, что случилось со мной, то хотя бы в том, что с тобой этого не случилось...
  
   - Вилка, Вилка... Иди сюда, хорошая бестия, умная бестия...
   - Стив, оставь.
   - Вилка... Это же я, видишь? Это я, Стив! Ты не узнаешь меня? Вилка! Мать твою! Бешеная тварь!
   - Стив, хватит. Оставь ее, ты уже ничем не поможешь.
   - Я не могу! Я не могу бросить ее здесь, среди гоблинских трупов!
   - Стив, ей уже все равно.
   - Почему он меня не пускает? - дварф попытался протолкнуть внутрь горький ком, застрявший в горле, и закусил губу. Не помогало. Не могло помочь.
   - Потому что она умерла.
   - Нет!
   - Да. Посмотри на нее.
   Стив смотрел. Полуэльфка лежала на остывающем камне, среди крови и копоти, пшеничные волосы разметались по плечам, одна рука вытянута вдоль тела, другая откинулась в сторону, черные тени под глазами, грязь на бледном детском лице. Обугленный обломок стрелы. И Вилка. Всегда смирный, ласковый, добродушный до идиотизма детеныш совомедведя, превратившийся в злобного демона. Вилка стоял над неподвижным телом хозяйки, покачиваясь на задних лапах, встопорщив перья и глухо, угрожающе клокоча. Чтобы добраться до Иефы, его нужно было убить. Стив понял это после третьей или четвертой попытки, когда кожа на руках превратилась в лохмотья, а клюв и передние лапы бестии покрылись его, Стива, кровью. Вилка дрался так, как не дрался еще ни разу в жизни, так, словно Стив был его злейшим врагом, дрался с отчаянием и бесшабашностью загнанной в угол крысы. Жестоко, нечестно, на смерть. Наверное, можно было бы как-то справиться с обезумевшим от горя детенышем, если навалиться всем вместе, но спутники уныло жались к стенам пещеры, отворачивались и... не помогали. Совсем не помогали. Только эльф все время говорил, чтобы Стив перестал. И еще - что Иефа умерла. Как же умерла? Как же умерла - если на ней ни царапины, только этот проклятый обломок стрелы торчит из плеча, но это пустяк, ерунда, от таких ран не умирают! Мучаются, плачут, матерятся, в обморок даже падают - но не умирают! О том, как Иефа сгорала в столбе оранжевого пламени, Стив старательно не вспоминал.
   - Стиван Утгарт.
   Стив дернулся от тихого голоса дриады, как от удара кнута.
   - Нет. Молчи. Она не умерла. Мы не знаем. Этот... взбесился!.. не дает даже осмотреть ее! А она не могла! Понимаешь?
   - Понимаю. Но, Стив...
   - Нет! Не говори мне этого. Она не могла. Столько всего было... Столько возможностей помереть - а она ничего! Просто Вилка... он бешеный, он не даёт... а если осмотреть и промыть раны, и....
   - Стиван Утгарт. Ее больше нет. Ее давно уже нет. Даже когда она еще ходила по пещерам и рвала глотки гоблинам - уже тогда ее не было. Трансформация завершилась не в ее пользу.
   - Нет!
   - Так бывает. Кто-то выдерживает и остается собой. Она не выдержала. Потом что-то убило ее. Посмотри, пламя уничтожило ее полностью.
   - Пламя ее не тронуло! - крикнул Стив. Иефа лежала на грязных камнях, такая, какой была до... всего это цирка с трансформацией. Светлые волосы, глаза нормального размера, и хвоста нет... клыков, наверное, тоже. Стив, оказывается, уже и позабыл, какая она была... смешная. Ком царапал горло, и как же сильно он ненавидел этот ком, и эту пещеру, и тихий голос дриады... Если бы он мог, то стал бы сейчас - как Вилка - над телом козявки и дрался бы с каждым, кто посмел...
   - Это оболочка, Стив. Старая оболочка, отработавшая своё, понимаешь? Как змеиная кожа, которая миру не нужна... Просто старая оболочка, Стив, и поэтому огонь не тронул ее.
   - Нет!
   - Да. Ты видел, что с ней случилось. Мы все видели. После такого не выживают.
   - Вы убили ее, - сказал Стив и поднял на дриаду больные усталые глаза.
   - Да, Стив, - слегка побледнев, кивнула дриада и отступила на шажок, вжалась в стену пещеры. - Мы убили ее. Мы все.
  
   ...я не дамся - жалобно прошептала Иефа, пряча лицо в истерзанных ладонях. Что-то такое страшное случилось с ее руками - она не знала, что именно и когда, но болело ужасно, так сильно, что боль почти заглушила страх. Я не боюсь - с изумлением поняла Иефа и подняла голову. Мне больно и... гадко. Почему мне так гадко? Разве мертвым бывает - так?
   Мертвым еще и не так бывает - ехидно ответила пустота и потянула к Иефе руки.
   Я не дамся! Иефа рванулась в сторону - бежать, спасаться, руки дернулись и вывернулись под немыслимым углом, ноги подломились, Иефа вскрикнула и рухнула вниз, разбив колени о серый камень пола. Что-то оглушительно грохотало, рукам было больно, невыносимо больно, и предательски хрустели суставы. Кто-то выл совсем рядом, где-то над головой. Иефа попыталась встать на ноги, но цепи не пускали. Тяжелые ржавые кандалы, от которых сходит кожа с запястий. "Это уже было где-то, - отстраненно подумала полуэльфка. Мысли были медленные, будто замороженные. - Я, кажется... помню?" Подумав так, она вдруг осознала себя, как будто вынырнула из теплого молока и оказалась на ледяном ветру. Щеки горели, словно от пощечин. Иефа стояла на коленях, почти уткнувшись разбитым носом в серый каменный пол, руки ее, вывернутые за спиной под странным углом, были зажаты в тяжелых ржавых кандалах, которые заканчивались толстым кольцом, вмурованным в стену. Над головой - Иефа глянула сквозь спутанные космы и зажмурилась - бесновалась черноволосая семнадцатилетняя ведьма, тянула к ней руки и выла в бессильной ярости, потому что ее цепи были слишком коротки, и она не дотягивалась, не дотягивалась - как ни рвалась. По ее грязным бледным щекам катились злые слезы.
   - Отпусти меня, - попросила Иефа, попросила просто так, в пустоту, потому что была уверена, что ведьма ей не ответит. Полуэльфка не знала, что ведьма и была пустотой, той самой, что высасывает последнее тепло из обтрепанных рукавов, когда дует ветер, и промозгло, и в сапогах хлюпает, а до теплого очага еще очень-очень далеко... Не знала, что это очень глупо - просить о чем-нибудь пустоту... - Отпусти меня. Я очень устала. Я больше не могу. Я никто, слышишь? Я ничего не могу тебе дать. Я никто. Отпусти меня...
   - Встань, - сказала вдруг ведьма совершенно спокойным, властным голосом. - Прекрати пресмыкаться. Встань сейчас же.
  
   - Да, - повторила Этна и вжалась в стену. - Мы убили ее. Мы все. Так получилось.
   "Дура! - мысленно вскричал Зулин и мысленно же схватился за голову. Внешне же он постарался стать как можно более незаметным и покрепче прижал к груди завернутый в тряпицу мирогляд. Гладкий бок артефакта холодил кожу через двойной слой ткани. - Дура! Теперь он точно нас всех порешит! Он же не соображает ничего! О, демон Баатора!"
   - Получилось... - тупо повторил за дриадой Стив, и у него затряслись руки. - Получилось! Получилось, вашу мать!
   - Стив...
   - Получилось, мать вашу!
   - Стив.
   - Так получилось! Мать, мать, мать!
   - Стив! - Ааронн отлепился от стены и решительно взял дварфа за плечо. - Нужно уходить отсюда.
   - Нет!
   - Да. Нужно уходить отсюда. Ты слышишь меня, Стив?
   - Слышу? - дварф покачнулся и тяжело оперся рукой о стену пещеры. - Да, я слышу. Но я не понимаю. Мы просто уйдем?
   - Да.
   - Оставим здесь все, как есть, и даже не попытаемся... И она будет лежать здесь и... - Стив судорожно сглотнул. - ...и гнить... среди других, среди этих... И Вилка останется с ней, пока не сдохнет от голода... а мы просто развернемся и уйдем?
   - Да.
   - Выйдем из пещер, спустимся вниз... и отправимся назад, в Бристоль?
   - Да.
   - То есть - все закончилось?
   - Все закончилось, Стив.
   - Я не понимаю. Не понимаю. Мы убили ее... дружно. И мы даже не похороним ее?
   - Нет, Стив. Не похороним. Оставь это, пожалуйста. Ты уже пытался. Вилка не подпустит нас к телу. Чтобы забрать Иефу, придется убить и его тоже. Оставь, Стив. Дай ему умереть так, как он хочет - охраняя хозяйку от всего мира.
   - Ааронн... - Стив поднял голову и внимательно посмотрел эльфу в лицо, словно надеясь найти в нем ответ. - Ты же... ты же друид... Мы убили ее, понимаешь? Я убил ее, когда взял тот проклятый меч из гробницы. Потому что если бы не взял, не терял бы силы, не нужна была бы трансформация... Ты! - Стив толкнул проводника в грудь, Ааронн качнулся и отступил. - Ты убил ее, когда подсунул ей источник - и в ней что-то сломалось тогда, после этой треклятой драки она стала такая, а ты даже не попросил прощения! Ты! - дварф повернулся к дриаде и сжал кулаки. Этна побледнела и опустила голову. - Ты убила ее, когда свалилась нам на головы! Когда провела ритуал и ни о чем не предупредила! Она имела право знать, на что идет! А ты! - под яростным взглядом Стива Зулин скукожился и вжался в стену пещеры. - Ты!.. Она бы не бросила вас вот так... Никого из вас! Не смотря ни на что! А вы говорите мне, что мы сейчас развернемся и просто уйдем, оставим все, как есть? Может, запечалимся малехо где-нибудь на привале, но особо убиваться не будем, потому что некогда? Потому что единственный, кому она по-настоящему нужна, это ее совомедведь? Да и он для вас уже того...
   - Стив... - Этна подняла голову и печально посмотрела дварфу в глаза. - Скажи, Вилка рисковал жизнью ради Иефы?
   - Да, - прошептал Стив и зажмурился. В голове мелькнуло его собственное лицо, перекошенное гневом и безумием, смертельный проблеск топора, белые скулы полуэльфки, набухающий кровью рукав рубахи... встопорщенный загривок детеныша, рвущегося в бой за хозяйку. - Да, рисковал.
   - А она?
   - И она... тоже.
   - Тогда все бесполезно, узел затянут. Вилка - бестия. Магическое существо. Он не может иначе. Если бы Иефа... - дриада запнулась, помолчала, собралась с духом. - Если бы Иефа была жива, он пустил бы нас к ней. Он дал бы нам возможность лечить. Он помогал бы. Но Иефы нет. И к телу он нас не пустит. Он будет охранять ее, пока сам не умрет, и мы ничего не можем сделать. Ничего, понимаешь? Он так устроен.
   - Но это же бред...
   - Нет, Стиван, - дриада подалась вперед в стремлении убедить, положила руку на дварфское плечо. - Нет. Ты можешь дать ему топорищем по голове и связать, а тело похоронить, но как только ты его отпустишь, он вернется, он найдет ее, разроет землю, расшвыряет камни и останется с ней до конца. Ты можешь держать его связанным месяцами, насильно кормить и поить, но жить он все равно не будет. Если сможет - сбежит и найдет ее, а не сможет - просто умрет от тоски. Оставь их в покое, Стив. Иефе уже безразлично, а Вилка... Не мучай его. Ааронн прав. Дай бестии умереть так, как она хочет. Ты уже ничем не поможешь. Эта связь... Она сильнее, чем логика или здравый смысл. Только Иефа могла отпустить...
   - Она отпустила бы... если бы знала.
   - Да, Стив. Она отпустила бы.
   Стив отвернулся от дриады, дернул плечом, сбрасывая узкую ладошку. Шагнул к телу полуэльфки. Детеныш совомедведя встал на дыбы и угрожающе заревел.
   - Вилка... - Стив сделал еще шаг, чувствуя, как дрожит натянутой струной нутро, и скука, серая скука... - Вилка, я не трону... Я попрощаться...
   Детеныш оборвал рев и растерянно мигнул круглыми совиными глазами, покачался еще на задних лапах и неуклюже опустился вниз, лег, вытянулся вдоль тела хозяйки, укрыв ее лапокрылом, положил клювастую морду на грудь.
   - Боец... - прошептал Стив, опускаясь на колени. Протянул руку, осторожно погладил желтые перья на загривке. Пальцы дрожали. Совомедведь закрыл глаза и тяжко вздохнул. - Дружище... Пойдем с нами... Она бы тебя отпустила... Обязательно отпустила бы... Вилка...
   Горячая капля шлепнулась детенышу на лоб и скатилась по заляпанному кровью оперению. Вилка открыл глаза и с тоскливым недоумением посмотрел вверх. Он никогда раньше не видел, как плачут дварфы.
  
   -Чего ты хочешь от меня? - Иефа тяжело, оскальзываясь, поднялась с колен и посмотрела ведьме в лицо. - Я устала от тебя. Я устала от твоей боли. Я... Я ведь умерла, да? Так чего же еще ты хочешь от меня?
   - Я тебя знаю! - прошипела ведьма. - Глупая, слабая, беспомощная пичуга - я тебя знаю!
   - А я знаю тебя, - ответила Иефа и с удивлением поняла, что это правда. - Ты - пустота. Ты убила мое чудовище. Ты испортила танец. Ты уничтожила мое ущелье - а там было так хорошо... Что я сделала тебе, чем так страшно тебя обидела? Почему ты держишь меня здесь, в своем каменном мешке? Это ведь твой каменный мешок, правда? Ты живешь здесь...
   - Живу?! - ведьма запрокинула голову и расхохоталась, покачиваясь на цепях. - Живу?!
   - Я не хочу быть здесь, - твердо сказала Иефа, и цепи с жалобным звяканьем свалились с ее рук.
   - И куда ты пойдешь?! - издевательски крикнула ведьма.
   - Туда, куда уходят все. К свету? - Иефа растерянно огляделась в поисках двери. Двери не было.
   - К свету... - ведьма перестала хохотать и обессиленно привалилась к стене, звякнув кандалами. - К свету... Ну, что ж - иди.
   Иефа шагнула к стене и приложила к серому влажному камню израненные руки. Надавила немного. Стена не шелохнулась, на ней осталось два отпечатка ладоней - и все. "Я не хочу быть здесь," - повторила Иефа, убрала руки и толкнула стену плечом. Ведьма с усталым равнодушием следила за ее действиями. "Я не хочу быть здесь!" - Иефа бросилась на стену всем телом и от удара мешком свалилась на пол. "Я не хочу быть здесь!" - серый булыжник стен поглотил крик, впитал в себя, как губка - воду.
   - Здесь нет эха, - спокойно произнесла ведьма.
   - Почему я не могу выйти? - спросила Иефа и заплакала. - Я не хочу быть здесь...
   - Потому что еще не время, - ведьма отлепилась от стены, легким движением сбросила с себя цепи, присела на корточки рядом с Иефой и осторожно погладила ее по щеке. - Еще не время, пичуга.
   - Зачем они... - Иефа кивнула на цепи, сиротливо валяющиеся у стены. - Зачем они тебе?
   - Чтобы не забывать, где я. И чтобы помнить, что я тоже не хочу быть здесь.
   - Почему тогда ты не уходишь?
   - Я не могу. Не могу сделать это одна. Я ждала кого-то... ждала тебя. Мы поможем друг другу. Ты возьмешь меня с собой.
   - К свету? - Иефа всхлипнула, утерла глаза и с надеждой посмотрела на ведьму.
   - Дурочка, - ласково засмеялась ведьма. - Такая маленькая, такая наивная... Нет пути к свету. Отсюда - точно нет.
   - А куда есть? - Иефе стало страшно.
   - Обратно. К боли. К обидам. К одиночеству. К магии. К жизни! Ты возьмешь меня с собой, пичуга. Ты слишком много мне должна.
   - Я ничего тебе не должна, - Иефа попятилась и уперлась спиной в стену. - Если я умерла, я уйду дальше - не знаю, как, найду способ. Если я жива, если я на грани, мои друзья меня вылечат. Я уйду отсюда - так или иначе.
   - Друзья? - ведьма невесело рассмеялась. - Твои друзья убили тебя. Убили, а потом бросили твое тело гнить.
   - Нет! - крикнула Иефа.
   - Да. Вспомни, ты же видела, кто тебя убил. Ты же знала, что в конце концов так и будет. Они бросили тебя. Бросили, слышишь? Бросили!
   - Нет! Этого не может быть! Ты не знаешь, о чем говоришь!
   - О, я знаю! - ведьма стремительно, в два шага пересекла каменный мешок, уперлась руками в каменную кладку, почти вплотную приблизила свое лицо. Иефа вжалась в стену. Горячечный шепот ведьмы шевелил пряди на виске. - Я отлично знаю, что это такое - и ты тоже знаешь - когда ненавидит отец, когда отворачивается мать, когда бросает любимый...
   - Я никого не люблю, - выдохнула Иефа.
   - Любишь, не любишь - жалкая отговорка. Полюбишь еще - ты ведь как щенок, готова любить каждого, первого, кто погладит тебя по голове, глупая, доверчивая пичуга, так что полюбишь - и он тебя бросит так же, как и все остальные... Ты знаешь, знаешь, что это правда. Просто тебе слишком страшно признаться, что ты одна, что ты никому не нужна. И ты делаешь вид, что у тебя есть друзья, которые за тебя, которые для тебя... А их нет! Они убили тебя и ушли, потому что с тобой слишком много возни, потому что ты всем мешаешь, пичуга. Слабая, жалкая, неприспособленная. Ты выжила благодаря мне. Видишь ли, это все было взаймы - твоя жизнь, твоя магия... Ты должна мне, пичуга. Ты возьмешь меня с собой, ты станешь сильной, независимой, ты...
   - Нет! - Иефа задыхалась, ржавые цепи оплели все тело, и некуда было деться от плачущей пустоты ведьминых глаз, и так жалко, жалко... Жалко?
   - Ты знаешь, что я говорю правду, ты знаешь, что только так и должно быть, иначе ты не была бы здесь, не держала бы себя...
   - Ты умерла!
   - Нет.
   - Но тебя сожгли!
   - Тебя тоже. Мы сестры. Обними меня... Здесь так холодно, такие сырые стены, а я... Я не выношу холод. Обними меня, забери отсюда, я больше не могу, мне больно, больно, больно... и страшно...
   - Не плачь, - попросила Иефа и протянула руки. - Иди ко мне. Все будет хорошо. Иди ко мне... - Иефа обняла, прижала к себе ледяное вздрагивающее тело ведьмы и прошептала, зарывшись лицом в свалявшиеся черные пряди: - Не плачь. Я с тобой. Дочь герцога не будет сидеть в застенках...
  
   - Я, Стиван Утгарт, Второй в роду, Страж ворот, оставляю тебе часть себя, - ровным голосом сказал Стив и вложил в неподвижную ладонь полуэльфки прядь своих волос. - Я, Стиван Утгарт, Второй в роду, Страж ворот, забираю часть тебя с собой. - Стив отрезал пшеничную прядку и сжал ее в кулаке. Костяшки побелели. - Иефа, бард. Ты не брала с меня клятвы. Но я дал тебе слово хранить тебя и не сдержал его. Я буду помнить об этом. Я буду помнить тебя. Прощай.
   Стив помолчал с минуту, погладил в последний раз загривок совомедведя и поднялся на ноги. За его спиной тяжко, с шумом вздохнули.
   - Нам что-нибудь еще нужно в этих пещерах? - в пространство спросил Стив.
   - Нет, - осторожно отозвался Зулин.
   - Тогда пошли отсюда. Здесь больше некого убивать.
   Стив не глядя обошел тело полуэльфки и уверенным шагом направился к одному из ходов. То ли заклятие лабиринта утратило свою силу, то ли нутро больше не в силах было терпеть - кто знает... Но Стив совершенно точно знал, какой коридор выведет его в зал побольше, а оттуда - еще с пяток поворотов, и стены раздадутся в стороны, потолок станет выше, воздух - свежее, десяток-другой шагов - и вот она, смотровая площадка, на которой гуляет морской ветер. Стив шел, перешагивая через обгоревшие тела, и поникшая партия безропотно следовала за ним. Только на выходе из пещеры Ааронн отстал на несколько шагов, обернулся, поправил колчан за спиной и долгим напряженным взглядом посмотрел на неподвижные фигуры барда и бестии. Эльф нахмурился, словно не в силах был решиться на что-то, постоял, раздумывая, а потом сдался, обмяк, опустил плечи, разжал кулаки.
   - Прости, - одними губами сказал Ааронн, развернулся и исчез в дымном полумраке коридора.
   Когда эльф нагнал партию, его встретил настойчивый вопросительный взгляд дриады. Ааронн отвернулся.
   - Ты не смог, - сказала Этна.
   - Не смог, - кивнул Ааронн. - Раньше...
   - Ты и раньше не смог бы.
   - Наверное.
   - Но тогда... ты все-таки выстрелил.
   - Я промахнулся. Я должен был попасть в сердце.
   - Он не поймет. Никогда.
   - Я знаю! - Ааронн остановился. - Ты осуждаешь меня?
   - Нет, - дриада задумчиво качнула головой, но глаз не подняла. - Ты взял на себя ответственность.
   - Да, будь оно все проклято, - сцепив зубы, процедил Ааронн. - Да.
   Коридор расширился, потолок ушел куда-то вверх, беспокойное пламя факелов заметалось на ветру. Партия вышла на смотровую площадку. Стив закрыл глаза, вдохнул сырой соленый предрассветный воздух, вспомнил, как шевелила носом полуэльфка, и усмехнулся. За его спиной сдавленно охнул Зулин, угрожающе зашипел зверь, хмыкнул удивленно проводник.
   - Я ошибся, - не открывая глаз, сказал Стив. - Не бывает так, чтобы некого больше было убивать. Везуха...
   - Я не ждал вас так рано. Честно говоря, думал, что вы по всем законам жанра появитесь на рассвете, озаряемые первыми лучами солнца, усталые, но довольные... Что-то пошло не так? - сэр Джон легко поднялся с камня, потянулся.
   - Смотри-ка, и без доспехов, - пробормотал Стив. - Храбрый...
   - Пообтрепался в башнях у озера, - сокрушенно пояснил рыцарь и отряхнул камзол. - Не хотел являться пред ясные очи госпожи Иефы помятым пугалом. Ужин при свечах обязывает...
   - Однако, - произнес Зулин.
   - Друзья мои закопченные, для отряда, с блеском завершившего возложенную на него миссию, вы на редкость мрачны, - заметил сэр Джон, - и я не вижу здесь вашего прелестного барда. Конечно, лесная фея, сопровождающая вас, не менее очаровательна, - рыцарь отвесил учтивый поклон в сторону дриады, - но, как это ни прискорбно, никак не может заменить дивную госпожу Иефу. В конце концов, об ужине я договаривался именно с ней...
   - Если ты еще раз произнесешь ее имя... - глухо проговорил Стив и взялся за топор.
   Сэр Джон весь подобрался, обвел взглядом партию и спросил почти угрожающе:
   - Где она?
   Стив расправил плечи, вздохнул и отстраненно подумал, что никогда еще не шел убивать так... равнодушно.
   - Где Иефа? - резко крикнул рыцарь, и тогда Стив бросился на него.
   Бросился без ярости, спокойно и сосредоточенно рассчитывая каждое движение, каждый шаг, каждый поворот, внимательно отслеживая работу мышц, отмечая каждый звук вокруг и прислушиваясь к удивительному спокойствию внутри себя. Забормотал Зулин, сплетая заклинание - так, на всякий случай. "Не надо", - сказал Ааронн, и маг послушно перестал. Вскрикнула Этна, когда лезвие топора высекло искры из камня. Стив дышал ровно, размеренно, и слушал, как шумит море внизу. Как кричат чайки над линией прибоя. Как гудит ветер в скалах. Как в груди Зверя зарождается тихое угрожающее рычание. Как бьется сердце.
   - Она сгорела, - ровным голосом произнес Стив. Сэр Джон споткнулся, упал на спину. Лезвие топора пошло по дуге вниз, встретилось с крестовиной меча, скользнуло со скрежетом, остановилось. Стив надавил. - Мы сожгли ее. Зулин сжег.
   Рыцарь со стоном выдохнул, на лбу его вздулась вена. Стив надавил еще, задумчиво следя за каплей пота, ползущей по бледному виску. Лезвие медленно, с натугой приближалось к лицу сэра Джона.
   - Она долго и странно горела, - сказал Стив. Рыцарь зарычал, бешеным усилием оттолкнул топор, откатился в сторону, вскочил на ноги. - А потом кто-то выстрелил в нее, и все закончилось.
   Стив завертел топором мельницу и снова пошел на противника. Сэр Джон отступал, кружа по площадке, и Стив лениво подумал, что, пожалуй, и не сможет его убить... пожалуй, умрет сам. Может, так и должно быть. На долю секунды ему захотелось остановиться и объяснить рыцарю, что все просто, и можно даже не драться, но...
   - И вот что я тебе еще скажу... Себ, - сказал Стив и с удовлетворением отметил, что рыцаря здорово проняло - он побледнел еще больше и попятился к краю площадки, беспомощно опустив оружие. Стив сделал два шага и оказался очень близко к его смятенному взгляду. - Вот что я тебе еще скажу... Пока она горела, она все время превращалась. А когда превращалась, глаза у той были синие - как у тебя.
   Лицо рыцаря исказило судорогой, он глухо застонал и сделал еще шаг назад, оказавшись на самом краю. Стив ударил сильно и страшно, с разворота, топор с капустным хрустом разрубил ключицу, прочертил алую полосу поперек груди и остановился. Стив смотрел, как медленно, толчками выбирается кровь из смертельной раны, как рыцарь растерянно глядит на красное лезвие топора, страдальчески хмурит брови, взмахивает руками, как птица крыльями, и молча падает вниз, на скалы. Смотрел и ничего не чувствовал.
   - Ты убил его, - потрясенно сказал маг из какой-то невероятно далекой дали.
   - Да, - согласился Стив. - Я это здорово умею.
  
   Глава 2
  
   "... и в следствие... в следствие магического воздействия на командира отряда, классифицируемого как черная магия высшего порядка с элементами воздействия... нет, воздействие уже было... с элементами поглощения... да, с элементами поглощения... партия была вынуждена отклониться от изначального маршрута для принятия соответствующих мер согласно инструкции на случай столкновения с неопознанным магическим вмешательством... нет, магическим воздействием... демон Баатора, опять это клятое воздействие... магическим влиянием... да, магическим влиянием, классифицируемым..."
   - Зулин, что ты несешь?
   - Я? - маг вздрогнул и растерянно оглянулся на проводника, сообразив, что бормотал вслух. - Я... Ну, что-то вроде отчета составляю...
   - Ты похож на сумасшедшую кукушку. Прекрати.
   - Хорошо, - Зулин тяжело вздохнул. - Я продолжу на привале.
   - Привала не будет. Нам нужно уходить, и уходить быстро.
   - Друг мой Ааронн, я, как никто в этом отряде, ратую за скорейшее возвращение в Бристоль, но... Нам необходим привал. Мы вымотались. Мы... мы много пережили в этих пещерах, и...
   - Зулин.
   - Нет, я ничего не хочу сказать, просто ночь была тяжелая, а до этого мы шли целый день, мы почти сутки на ногах, и столько потрясений...
   - Зулин.
   - Я не утверждаю, что нужно остановиться прямо сейчас, ты совершенно прав - нам нужно отойти подальше от берега, слишком уж место приметное, да и вообще... Но ближе к полудню было бы неплохо...
   - Зулин, замолчи.
   - Мы идем уже несколько часов! Стиву нужна помощь, на нем живого места нет, да что Стив - каждому из нас...
   - Зулин, заткнись немедленно!
   - Я...
   Эльф со сдавленным рычанием в два прыжка нагнал мага и заткнул его - в буквальном смысле этого слова. Ошеломленный планар слабо трепыхнулся в цепких объятиях Ааронна и застыл, пытаясь сообразить, что нашло на обычно спокойного и уравновешенного проводника.
   - Тихо, - одними губами произнес Ааронн. Зулин согласно покивал, и эльф медленно убрал ладонь. - Всем тихо. Зверь...
   Фамильяр черной тенью мелькнул в кустах и пропал. Зулин со стуком захлопнул рот и повертел головой, отыскивая спутников. Стив обнаружился неподалеку - дварф стоял, вжавшись в ствол раскидистого дерева, взяв топор наизготовку, и напряженно к чему-то прислушивался. Куда подевалась дриада, Зулин так и не понял. Повинуясь досадливому жесту проводника, он нашел себе укрытие и постарался стать как можно более незаметным.
   Прижимая к спине непослушные крылья, маг растерянно подумал: "Но ведь уже все закончилось?" "Не закончилось, - коснулся его сознания Зверь, - будь осторожен. Тут гоблины. Штук двадцать. Три орка. Шаман. Это только те, кого я вижу. Вполне возможно, что их больше" "Не может быть!" - мысленно взвыл Зулин. "Может, - протелепал Зверь. - Смотри". В сознание мага ворвалась сумятица образов, мелькали стволы деревьев, сухие листья, хитросплетения кустарника, потом все это слилось в единое невразумительное пятно, застыло на несколько мгновений - и стало блекнуть, выцветать, а на бледнеющем фоне пятна вдруг задвигались-заговорили приземистые фигуры гоблинов, мелькнул черный балахон шамана, широченная спина орка, и снова сумятица, мельтешение... "Погоди, не так быстро! - позвал Зулин. - Я не успеваю!" "Не могу, - откликнулся Зверь. - Их много, и появляются новые, они двигаются, трудно отслеживать, приходится все время менять укрытие. Скажи Ааронну..." Маг мысленно кивнул, почувствовал, как Зверь ослабил связь, отодвинул ее куда-то далеко, на задворки сознания. Зулин огляделся, отыскивая взглядом проводника - и не нашел его.
   - Стив, - шепотом позвал маг. - Стиван!
   Дварф нетерпеливо дернул плечом и не повернул головы. Зулин повозился, попытался связаться со Зверем, но кот довольно бесцеремонно отмахнулся от хозяйских мыслей - и Зулин отстал, почувствовав тревогу фамильяра.
   - Стив! - позвал он еще раз.
   - Не шуми, - шепнула дриада, возникнув из ниоткуда. Зулин дернулся. - Жди.
   - Там гоблины! - выдохнул маг, радуясь, что может сказать об этом хотя бы Этне. - Не меньше двадцати, а то и больше! А еще орки!
   - Я знаю...
   - И шаман!
   - Тише.
   - Где Ааронн?!
   - Я здесь, - эльф вынырнул из кустов. - Скажи Зверю, пусть возвращается. Мимо них мы не пройдем - меня чуть не засекли - придется обходить. Вернемся немного, потом сменим направление.
   - Вернемся?! - Зулин в отчаянии прижал к груди рюкзак с мироглядом. - Куда?! Нам нужно в Бристоль, мы не можем возвращаться!
   - Повторяю, мимо них мы не пройдем, - нетерпеливо шевельнул крылом проводник. - Я один еще справился бы. Этна смогла бы. Но не с тобой и не со Стивом.
   Дварф у дерева пошевелился и многозначительно погладил топор.
   - Нет, их слишком много. Не справимся. Все, хватит разговоров, пошли - только быстро и тихо. Слышишь, Зулин? Быстро и тихо! Очень тихо. Молча.
   - Но я...
   - Зулин, молча!
   Маг скривился и кивнул. "Но ведь все закончилось!" Проводник развернулся и бесшумно исчез в кустах, за ним неслышимой тенью растворилась дриада, прошагал, стараясь ступать как можно тише, Стив. Зулин вздохнул, протелепал фамильяру приказ возвращаться и двинулся вслед за спутниками, горестно недоумевая про себя. Да, все закончилось не так, как должно было. Да, прошли все сроки, и, должно быть, никто уже не ждет их в Бристоле с цветами и фанфарами. Да, вполне возможно даже, что Натан давным-давно отправил по их следам еще одну поисковую партию, такую же разношерстную и такую же бестолковую... Да, много времени потрачено на вещи и события, не имеющие к заданию никакого отношения, потому что такие уж ему достались спутники, и - да, что греха таить, из Зулина вышел довольно хреновый командир, но... Но ведь все закончилось! Они дошли, смогли, победили, потеряли, простились... И вот он, мирогляд, болтается в заплечном мешке, лямки оттягивают плечи, потому что он довольно тяжелый, а мешок немилосердно натирает крылья. Так при чем же тут гоблины, демон Баатора?! Почему нужно возвращаться?! Ведь все просто - вот было задание, его нужно было выполнить, преодолев всяческие трудности и препятствия, чем, собственно, и занималась партия с воодушевлением... Почему сейчас, когда уже все пережили, когда цена заплачена? Почему сейчас все опять идет наперекосяк?
   Зулин следовал за проводником, почти не оглядываясь по сторонам, с головой окунувшись в свои невеселые мысли. Ааронн сначала крался, перетекая от дерева к дереву, потом перешел на быстрый шаг, потом побежал. Зулин послушно побежал следом. То слева, то справа в кустах мелькала черная спина фамильяра, но кот молчал и в мысли хозяина не лез.
   Бежали долго. Рюкзак с мироглядом ощутимо колотил мага по спине, Зулин взмок, запыхался и устал так, что уже даже думать не мог. Наконец, эльф остановился. Планар сделал еще несколько шагов и в изнеможении привалился к дереву, со стоном вдыхая и выдыхая воздух.
   - Не расслабляться! - резко бросил проводник. - Давайте решать - только быстро и без лишних разговоров.
   - Что решать? - выдохнул Зулин и с надеждой посмотрел на взмыленного Стива, но дварф промолчал. После пещер он не сказал больше ни слова, не задал ни одного вопроса.
   - Что делать дальше, - Ааронн присел на корточки и принялся чертить палочкой на земле. - Мы вышли из пещер и пошли на юго-запад, по прямой. Так быстрее всего. Но придется менять маршрут - на юго-западе нас встречают. Очень большой отряд - прорываться с боем бессмысленно, не справимся, как бы ни старались. Мы можем сейчас повернуть на юго-восток, к морю, и пойти по берегу. Может, дальше к югу наткнемся на рыбачий поселок и сможем раздобыть лодку.
   - Но? - спросила дриада.
   - Но проблема в том, что мы-то привыкли к последствиям трансформации, а вот рыбаки, ничего не смыслящие в законах природного равновесия, перепугаются насмерть и, в лучшем случае, забьют нас камнями. Это, во-первых. До ближайшего селения, насколько я помню, не меньше пяти-шести дней пути. Это, во-вторых. В-третьих, сомневаюсь, что кто-то из нас умеет управляться с парусом. Я, например, не умею. Стив? - дварф покачал головой. - Ну вот. В-четвертых...
   - Есть еще и в-четвертых? - горько усмехнулся Зулин, которому с каждой минутой становилось все тоскливей и тоскливей.
   - В-четвертых и в-главных, - серьезно кивнул Ааронн. - Если гоблины прижмут нас к морю - а они вполне могут - деваться нам будет некуда, разве что утопиться по-тихому.
   - Чудесно.
   - Это первый вариант. Второй - мы идем на запад некоторое время, пытаясь обойти гоблинов справа, то есть практически возвращаемся по собственным следам, а потом корректируем направление и топаем прямиком в Бристоль.
   - Но? - повторила дриада.
   - Но велика вероятность, что на западе нас тоже активно ищут. Похоже, хозяева Северных Копей - или как они там называются - решили взяться за нас всерьез. И если они не идиоты - а они, скорее всего, не идиоты - они отработают наш след хотя бы для того, чтобы понять, что произошло и за каким демоном мы поперлись в эти пещеры. Прогнозировать исход трудно.
   "И ничего не трудно, - ехидно протелепал Зверь. - Куда ни сунься - везде получишь по шее. Более или менее. Скорее, более, чем менее." "Оптимист!" - мысленно огрызнулся Зулин. А вслух спросил:
   - Есть еще варианты?
   - Нет, - немного подумав, покачал головой эльф. - По крайней мере, я пока других не вижу.
   - Чудесно! - повторил Зулин, не зная, что еще сказать.
   - Чудесно или нет, - раздраженно ответил Ааронн, - а решать что-то нужно, и решать срочно. Мы не можем долго оставаться на одном месте. Это опасно.
   - Если бы мы с самого начала выбрали верное направление...
   - Я же просил - без лишних разговоров! - оборвал мага проводник. - Все просто - нужно пробираться или с запада, или с востока. Остается только выбрать.
   - Я, друг мой, считаю, что... - начал Зулин и замолчал, обнаружив, что понятия не имеет, что же именно он считает на самом деле.
   - Ну? - нетерпеливо подался вперед проводник, не дождавшись продолжения.
   - Я... - Зулин отлепился от дерева и нервно прошелся туда-сюда. - Я думаю, что...
   - Что?
   - Я не знаю! - рявкнул маг и вжал голову в плечи, запоздало вспомнив, что шуметь-то как раз и не следует. - Я понятия не имею! Я... Почему ты вообще спрашиваешь об этом меня?
   - Потому что ты командир партии, - отчеканил Ааронн.
   "Кажется, это уже было", - протелепал Зверь, насмешливо щурясь. "Ты, похоже, решил заменить собой Иефу!" - мысленно ощетинился Зулин.
   - Я ни хрена в этом не смыслю, - прошипел он. - Почему бы нам не решить это голосованием?
   Ааронн закатил глаза, не имея сил спорить, и повернулся к дварфу.
   - Стив? Что скажешь?
   Стив пожал плечами и отвернулся.
   - Этна?
   - Мне привычней в лесах, - словно извиняясь, сказала дриада.
   - Значит, идем на запад, - кивнул эльф и добавил, поднимаясь с корточек: - Отлично побеседовали. Продуктивно.
  
   * * *
   На западе не было ничего хорошего. Впрочем, как и в других направлениях. Солнце давно перевалило за полдень, а до привала было так же далеко, как до Бристоля. В какой-то момент Зулину стало казаться, что на скромном пятачке леса, по которому они бродят, собрались все гоблины, какие нашлись в Вольных землях, а также орки и кобольды, и что все они дружно задались целью вконец испоганить жизнь остаткам многострадальной партии. Ааронн петлял по кустам, снова и снова менял направление и с каждым часом становился все мрачнее, а Зулин окончательно запутался и даже отдаленно не представлял себе, куда и зачем бредет измочаленный отряд. Маг просто старался не терять из виду крылатую спину эльфа и покорно переставлял ноги, мечтая свалиться где-нибудь под деревом, желательно на охапку листьев, и чтобы костер, и чтобы похлебка в котелке, и чтобы Иефа вяло переругивалась со Стивом, а Вилка дрался со Зверем за дохлую мышь... От этих мечтаний становилось совсем тошно - по всем статьям выходило, что, швырнув в полуэльфку грозовую сеть, Зулин сотворил что-то неправильное. А этого не могло быть, потому что не могло быть никогда. Иефа стала угрозой, злом, а зло подлежит...
   И спутники молчали. То есть - да, понятно, изматывающий марш-бросок, и нет сил на разговоры, и нужно соблюдать осторожность, и не шуметь... Но Зулину все время казалось, что спутники молчат не просто так, а со значением, обвиняя и осуждая. "Как же так? - думал Зулин, продираясь вслед за эльфом через заросли. - Почему? Она потеряла себя, она превратилась в злобное нечто, рвущее глотки всем, кто под руку попадется. Ее все равно убили бы рано или поздно. Я обезопасил отряд. Я позаботился о своих. Стив - упрямый болван, не видящий дальше своего носа, Ааронн - чистоплюй, Этна вообще к нашим делам отношения не имеет... Никто из них не смог бы... Никто не посмел бы поступить правильно, взять на себя ответственность, решить... Зверь! Ты же был с ней, ты видел, чем она стала!" Но фамильяр тоже молчал, не откликался, и его мысленное молчание было, пожалуй, хуже, чем негласный бойкот сопартийцев. "Я не убийца, не преступник, я сделал это не ради своего удовольствия, - ожесточенно думал Зулин, и мысли его уходили в пустоту, не находя ответа. - Я спас нас всех. Конечно, теперь, когда дело сделано, все они гордятся своими незамаранными ладошками, а я получаюсь безжалостный негодяй и предатель. А разве можно было поступить по-другому? Разве можно было?" И кто-то внутри Зулина, кто-то, с кем он раньше не сталкивался, но о ком с недавних пор подозревал, кто-то сурово отвечал - да, можно. Можно было поступить по-другому. Можно было поймать ее, обездвижить, попытаться найти в ней ту Иефу, которая гонялась за Стивом по лагерю и дубасила его по заднице поварешкой, ту Иефу, которая пела про марионетку и дышала со всхлипом, таща на себе безнадежно проклятого дварфа, ту Иефу, которая отказалась бросить в лесу умирающую дриаду. Хотя ей очень хотелось. Ты же знаешь, ты видел, как ее передергивало от одного взгляда на Этну. Но она все-таки отказалась. Тебе еще тогда следовало бы сообразить, что ты так ничего про них и не понял. Можно было придумать какой-нибудь нелепый ритуал, провести еще с десяток трансформаций, будь они неладны, можно было хорошенько потрепать эльфа и выбить из него какое-нибудь друидское заклинание. Можно было просто тащить ее с собой - связанную. Тащить, как вы тащили Стива. Практически ни на что не надеясь. Тебе ведь не занимать опыта. Не в первой переть носилки через буераки. В конечном счете она именно так и поступила бы. А ты...
   Ты решил проблему, чтобы не решать ее - упрямо твердил этот кто-то, и у Зулина тоскливо ныло под ложечкой, потому что это была правда. Ты ведь и раньше так поступал - не разбираясь и не задумываясь, просто просчитывал уровень целесообразности, коэффициент полезности, степень практичности... Тебе ведь неважно было, кого бросать в лесу - Ааронна, Стива, Иефу или Этну. Вспомни, ты готов был бросить каждого из них. Почему? Не потому ли, что они разбудили в тебе меня, а я так мешаю тебе быть холодным и логичным? Я так тебе не нравлюсь... А ведь я - это тоже ты.
   "Зверь, - звал мысленно Зулин, отчаявшись совладать с неведомым кем-то. - Зверь, я, кажется, с ума схожу. Я не понимаю, что со мной. Я сомневаюсь. Я боюсь. Я размяк. Зверь!" Но кот не отзывался.
  
   ***
   Солнце уже недвусмысленно клонилось к закату, прочертив лес оранжевыми полосами, когда Ааронн, наконец, сдался. Он отыскал буерак позаковыристей, велел сидеть всем тихо и не высовываться, и исчез в зарослях. Зулин в изнеможении привалился к трухлявому пню и поискал глазами своего фамильяра, но не нашел, попытался связаться с ним мысленно, но ответа опять не получил. "Ну и хрен с тобой, - подумал устало планар, - не хочешь разговаривать - не надо. Все равно я знаю, что ты где-то поблизости".
   Ааронн вернулся минут через сорок, встрепанный и в крови.
   - Мы увязли, - сказал он. - Ни на юго-запад, ни просто на запад нам не пройти.
   - Почему? - спросил Зулин. - Мы целый день мотаемся по лесу, и я никого не видел.
   - Мы обошли четыре отряда, - подала наконец голос дриада. - Ты просто плохо смотрел.
   - Чья это кровь?
   - Я убил разведчика, - поморщился Ааронн. - И это очень плохо. Теперь они точно знают, что мы где-то здесь. Если, конечно, охотятся именно на нас.
   - А на кого еще, интересно знать, они могут охотиться?
   - Вариантов много, - пожал плечами эльф. - Друг на друга, например. Или на дезертиров Кватала. Или на сэра Джона, который вовсе и не сэр Джон, а... Себ? - Ааронн вопросительно посмотрел на дварфа, и тот согласно кивнул. - Ну вот, на Себа. Или еще на кого-нибудь.
   - Не мели чепухи! - возмутился Зулин. - Этого Джона-Себа Стив самолично порешил, если помнишь.
   - Во-первых, гоблины могут об этом не знать, а во-вторых, я практически уверен, что наш славный повелитель зомби жив-здоров и отлично себя чувствует.
   - Ааронн, друг мой, ты переутомился и бредишь. После такого удара топором не выживают. К тому же он сверзился прямиком на скалы с порядочной высоты.
   - Ему четыреста лет, - снова вмешалась дриада. - Неужели ты думаешь, что за четыреста лет его ни разу не убивали? И к тому же...
   - Нет-нет, не морочьте мне голову! - сердито перебил Зулин. - Мне плевать, сколько ему лет! Стив развалил его почти пополам!
   - ...и к тому же, когда мы спустились вниз, тела на камнях не было, - тихо договорила Этна.
   - Как - не было?
   - Так, не было! Ты вообще по сторонам смотришь иногда? - Ааронн раздраженно глянул на мага и принялся оттирать кровь замызганной тряпицей, которая когда-то - в незапамятные времена - была льняным полотенцем. - В конце концов, не важно, жив ли сэр Джон, не важно даже, на кого ведется охота, важно то, что лес кишит гоблинами, и они не сидят на месте, и то, что нас до сих пор не обнаружили - чистой воды везение, потому что в каждом отряде как минимум двое следопытов. И - знаете - я не исключаю вероятность, что нас просто гонят в нужном направлении, хотя и не понимаю, зачем.
   - Демон Баатора, да что же тут творится, в конце концов? - тоскливо пробормотал Зулин.
   - Что бы тут ни творилось, - сварливо отозвался эльф, - мы в самом центре.
   - И что теперь? Где мы вообще находимся?
   - Еще немного - и пересечем собственный след. Плохо то, что выбор у нас небогатый. Мы по-прежнему можем пойти на восток. Путь к побережью свободен - просто разворачивайся и шагай к морю в свое удовольствие. Не хватает только цветов, фонариков и плакатов "Добро пожаловать". Так что к морю мы не пойдем. Свернем на северо-запад, постараемся выйти из зоны поисков, и тогда уже будем пробираться к Бристолю.
   - Это огромный крюк!
   - А что ты предлагаешь? Зулин, речь идет не о том, чтобы вернуться вовремя. Речь о том, чтобы просто вернуться, понимаешь?
   Маг горько вздохнул и ничего не ответил. Ужасно хотелось есть и спать, но Зулин понимал, что и то, и другое придется отложить до лучших времен, если таковые вообще настанут. "Может, обсудить пока ситуацию? - поднял в нем голову тот, прежний Зулин. - Все равно сидим без дела" "Молчи уж! - прикрикнул на него Зулин теперешний. - Только этого нам сейчас не хватало. Да и с кем обсуждать? Стив молчит, как воды в рот набрал. Ааронн тоже явно к разговорам не расположен. Даже Зверь не отзывается. Иефа могла бы высказаться - она вообще готова была высказываться в любой ситуации, но Иефу мы убили. Так что хватит, наговорились уже".
   - Поднимайтесь, - сказал Ааронн.
   - Еще полчаса, - попросил маг, ужаснувшись перспективе встать и идти прямо сейчас. - Друг мой, мы вторые сутки на ногах. Нам нужно отдохнуть немного. В конце концов, полчаса погоды не сделают.
   - Вот именно, - кивнул эльф. - Не сделают. Поднимайтесь. До темноты всего пару часов осталось. Бежим тихо и быстро.
   - Бежим?! - не веря своим ушам, простонал Зулин.
  
   ***
   Они бежали, догоняя закатное солнце, еще часа полтора, а потом что-то случилось. На Зулина вдруг накатила волна животного нутряного ужаса, накатила и сбила с ног. Маг споткнулся, полетел кувырком, неловко вскочил, оглядываясь и пытаясь сообразить, что же его так напугало, и только когда голову сдавило обручем боли, Зулин понял, что это не его ужас. Что где-то в лесу, совсем близко, бьется в панике его фамильяр.
   - Зверь! - отчаянно крикнул планар и бросился наобум через заросли, подвывая от боли, раздирающей нутро. - Зверь!
   - Зулин, что?! - на бегу с тревогой спрашивал Ааронн, но у мага не было сил отвечать. Он стрелой несся по лесу, обламывая на бегу ветки, и пытался дозваться Зверя, но кот не отвечал, и в этом молчании больше не было недовольства и осуждения - только боль. Боль и страх. "Я иду. Иду! - из последних сил тянулся к нему мыслям Зулин. - Потерпи, я иду!"
   Этна нашла Зверя первой. Услышав ее гневный вскрик, Зулин метнулся в сторону, проломился через трескучие кусты и увидел нечто, похожее на клубок толстых черных змей. Это нечто шевелилось у корней старой раскидистой ели и медленно уходило под землю, таща за собой истерзанного и полузадушенного фамильяра. Зверь вырывался, вертелся ужом, вспахивая лапами прошлогодние еловые иглы, и слабо шипел, и комья земли, изрытой и вздыбленной, сыпались в его открытую пасть.
   Зулин дернулся было на выручку, но его осадил властный голос дриады. Этна остановилась в двух шагах от шипящего клубка, вытянула руки ладонями вниз и проговорила что-то на непонятном языке. Черные канаты змей дрогнули и взвились, выпуская обмякшего фамильяра, хищно потянулись к дриаде. Этна отступила на шаг, повысила голос и медленно, с натугой, повела руки вниз. На Зулина дохнуло горячим ветром, зеленоватые волосы дриады взметнулись и заплясали в воздушных потоках, а змеи уходили в землю, конвульсивно подергиваясь в последних попытках схватить упущенную добычу. Прошло еще томительных полминуты - и все стихло. Зулин коршуном бросился к Зверю, подхватил на руки, прижал к груди. Фамильяр слабо пошевелился, мяукнул.
   - Что это было? - стуча зубами, спросил маг.
   - Я не знаю, - прошептала дриада и покачнулась. Ааронн поддержал ее, бережно усадил на землю. - Я раньше такого не видела. В моем лесу... никогда.
   - Но ты же их победила как-то?
   - Не победила. Отогнала. Еле-еле.
   - Это змеи? Какие-нибудь специальные гадючие бестии? Что это?
   Дриада устало покачала головой.
   - Это лес, - ответил за нее проводник. - Дай мне Зверя, я осмотрю. Это не животное, это корни.
   - Как... как... - Зулин схватился за голову и забегал туда-сюда по поляне. - Какого демона?!
   - Если встретятся еще такие, я не уверена, что справлюсь, - сказала Этна и поднялась на ноги.
   - Будем надеяться, что не встретятся, - мрачно отозвался эльф. - Зверь в порядке. Его помяли, конечно, но ничего серьезного. Займусь им потом.
   - Час от часу не легче! - шепотом возопил маг и перестал бегать. - А как с ними справляться, как - скажите на милость?!
   - Попробуй огнем, - посоветовала Этна и поморщилась. - Деревья огня не любят.
   - Скоро стемнеет, нужно уходить, - напомнил Ааронн. - Держимся вместе. Смотрим по сторонам. Топоры, огневики - наготове. Побежали.
   - Да откуда ж оно все на нашу голову... - тоскливо пробормотал Зулин, поправил лямки рюкзака и тяжелой трусцой припустил вслед за эльфом.
  
   ***
   Бежать, впрочем, пришлось недолго. Гоблинские отряды больше не встречались, но и без них забот хватало: лес сошел с ума. Из земли черными молниями, разбрасывая мягкие влажные комья, выстреливали корни, оплетали ноги, рвались к горлу. Нижние ветви деревьев скрючивались, щетинились колючками и жадно хватали за одежду, и, раз схватив - уже не отпускали. Ни друидские пассы Ааронна, ни природная магия Этны не помогали - лес не подчинялся. Очень быстро дриада выдохлась окончательно, а эльф прекратил нашептывать, отодвинул ее за спину и вытащил меч. Зверь испуганно жался к его ногам.
   Партия пробиралась вперед черепашьим шагом. Два раза Зулин вполне успешно спасался от обезумевшей растительности маленькими огневиками, а на третий замешкался и с криком повис в воздухе, дрыгая ногами - черная колючая лоза намертво оплела злополучные рога мага и поползла вниз, к шее, загоняя под кожу кривые иглы колючек. Зулин вертелся, пытаясь оторвать от себя шипастую плеть, но лоза держала крепко. К магу подскочил Ааронн, размахивая мечом, но то ли толком не доставал, то ли лоза была быстрее - в конце концов, планар перестал что-либо соображать от удушья. Утробно орал Зверь, дриада попыталась создать огневик и свалилась в обморок. На миг перед Зулином мелькнули ничего не выражающие глаза дварфа, свистнул, распарывая воздух, топор, и голову мага расколола на двое слепящая вспышка боли. Зулин, крича, мешком свалился на землю и схватился за лоб. По рукам потекло что-то густое и горячее, пропитывая рукава. Боль не отпускала.
   - Вставай, вставай, - настойчиво твердил рядом кто-то - кажется, Ааронн, - и тащил за ворот. - Вставай, слышишь? Я знаю, что больно, - терпи и вставай! Зулин! Хочешь жить - поднимайся! Стив, помоги Этне! Осторожней, осторожней! Нужно найти поляну, отойти подальше от деревьев. Вставай!
   Зулин подчинился и поднялся, пошатываясь от боли. Густое и горячее начало заливать глаза, и маг протирал их липкими ладонями, и - кажется - в черепе, на самой макушке, зияла и пульсировала, нагоняя волны дурноты, огромная дыра. "Он пытался меня убить? Я убил Иефу, и он решил... отомстить? Почему тогда я жив? Разве можно быть живым с дырой в голове?" Мысли путались, кто-то настойчиво тянул его за рукав, и Зулин послушно переставлял ноги, и все мечтал потерять сознание. Деревья мелькали в сгущающихся сумерках, вокруг происходила какая-то возня, слышались глухие удары, отдавал команды эльф, бормотала что-то дриада, а потом стало совсем темно, и Зулин уже не знал - темно оттого, что дыра в голове, или просто наступила ночь. "Я не вернусь в Бристоль, - тупо повторял про себя маг. - Я не вернусь в Бристоль. Как же это я сразу не понял? Я не вернусь в Бристоль, я умру тут, в чаще, потому что Стив проломил мне череп топором. И это правильно. Потому что я - зло... А зло подлежит уничтожению. Я не вернусь в Бристоль..." Зулин не знал, сколько времени еще партия шаталась по сумасшедшему ночному лесу, ему казалось, что прошло уже много ночей, просто солнце больше не встает, и дня нет. А потом слишком низко склонившаяся ветка дерева задела дыру в его голове, и маг с облегчением и благодарностью потерял сознание.
  
   ***
  
   Первым, что ощутил Зулин, когда очнулся, было безмерное удивление. Во-первых, он был жив. Во-вторых, лежал на чем-то мягком. В-третьих, горел костерок, и в котелке что-то аппетитно булькало. Зулин втянул носом запах кипящей похлебки и услышал, как желудок выводит громкую жалобную руладу. "Мне все приснилось, - с облегчением подумал маг и снова закрыл глаза. - Ничего не было. Мы еще не дошли до пещер. Все живы. Ааронн готовит ужин..." "Размечтался!" - мрачно протелепал в ответ Зверь, и планар пришел в себя окончательно.
   - Ааронн! - тревожно позвал он и сел, прислушиваясь к собственным ощущением.
   - Жив? - откликнулся эльф.
   - Кажется, да... - Зулин с сомнением ощупал голову, перемотанную импровизированными бинтами, и охнул. На прикосновение голова отозвалась тупой болью. - Что произошло? Мне показалось, что Стив мне башку отрубил.
   - Нет, только рога, - невесело усмехнулся проводник и помешал еловой палочкой в котелке. - Не такая уж страшная потеря, особенно если учесть, что они тебе все время мешали. Плохо, правда, что сейчас осень.
   - Почему? - растерянно спросил маг и повертел непривычно легкой головой.
   - Потому что весной ты бы их сам сбросил - легко и безболезненно. А так... пришлось здорово потратиться на лечение.
   - Погоди, погоди... - Зулин потер лоб, стараясь избавиться от ощущения, что попал в сумасшедший дом. - Мы шли... бежали на северо-запад. Потом что-то случилось с лесом. Потом...
   - Потом тебя поймали. Я пытался тебя отбить, но было высоко. Этна иссякла, так что огневика у нас в запасе не было. Тянуть тебя вниз было опасно - я боялся, что эта... эта ветка порвет тебе горло. У них такие загнутые...
   - Да, я помню, - перебил Зулин и потрогал шею, тоже обмотанную тряпицей.
   - Ну вот, Стив швырнул топор, отрубил тебе рога вместе с лозой, - впечатляющий бросок, к слову, я этот топор потом еще минут пять из ствола вытаскивал - и мы стали пробиваться обратно.
   - Обратно?
   - Обратно на восток. Еле ушли, кстати. Не смотри на меня с таким ужасом - у нас не было другого выхода. Я ходил потом на разведку - мы бы не пробились. На западе все очень плохо. Причем это не какой-то один участок - весь лес такой. Так что мы вышли на два полета стрелы из темной зоны и остановились на привал.
   - А гоблины?
   - Поблизости нет. Даже если и были бы - ты едва переставлял ноги, Этна истощилась настолько, что еще немного - и... - эльф тяжко вздохнул и замолчал. "Я, кстати, в порядке - спасибо, что спросил!" - сварливо протелепал Зверь.
   - Все живы - и то хлеб, - сказал Зулин, встретился взглядом с дварфом и прикусил язык. Некоторое время в лагере было тихо.
   - В общем, нам, как водится, нужно решить, что делать, - подал через некоторое время голос эльф. - И решить побыстрее, пока нас не убили, не взяли в плен или не сотворили с нами еще что-нибудь из этой области.
   - Где мы сейчас? - обреченно спросил Зулин, так и не дождавшись, чтобы высказался кто-нибудь другой.
   - Мы сейчас хорошо севернее своего старого следа, - Ааронн попробовал варево из котелка, поцыкал зубом и добавил туда щепотку какой-то сушеной травы из мешка. - На северо-западе и западе...
   - Лес, - кивнул Зулин.
   - Да, лес - в плохом смысле этого слова. На юго-востоке и на юге...
   - Гоблины.
   - Точно.
   - А на юго-западе?
   - И того, и другого вдосталь. Поход на восток нам ничего не даст. Мы опять выйдем к морю, только на этот раз севернее берлоги Кватала, так что миновать ее не получится. А там...
   - Ну да, - понурился Зулин.
   - На севере Северные копи, но мы не знаем, где именно и что они из себя представляют. К тому же, как раз туда нам совсем не нужно.
   - И... и что же нам делать? - растерянно спросил планар.
   - Не поверишь - я не знаю, - развел руками эльф. - Ни малейшего понятия.
   - Мда... - протянул Зулин и надолго замолчал.
   Потрескивал костерок, Стив полировал лезвие топора, задумчиво глядя на пламя. Дриада поглаживала и охорашивала кота, нашептывая ему на ухо что-то утешительное. "Вот бы мне так, - с завистью подумал маг. - Сидеть и не думать ни о чем, и чтобы меня почесывали за ухом". В ответ на эти мысли Зверь презрительно чихнул, демонстративно встал, потянулся и пропал в темноте. Дриада укоризненно посмотрела на мага и отвернулась. Зулин маялся.
   - Есть одна вещь, которую всем нам стоит сделать, - сказал вдруг Ааронн и снял котелок с огня.
   - Поужинать? - предположил планар.
   - Нет, я не об этом. Хотя поужинать, конечно, не помешает... - эльф с сомнением понюхал получившуюся похлебку и поднял голову. - Я говорю о том, что нам всем стоит перестать отмалчиваться. Слышишь, Стив?
   Дварф медленно повернул голову, задумчиво посмотрел на проводника и ничего не ответил.
   - Мы больше не сможем - так, - не отступил Ааронн. - Я все понимаю, Стив. Правда, я все понимаю, но молчание - это не выход. Я не предлагаю тебе поплакать у меня на плече и все забыть. Я знаю, что не получится. Не получится утешить себя мыслью, что это просто несчастный случай, что так уж вышло. Нет. Мы... мы все виноваты. Кто-то больше, кто-то меньше.
   - Это ведь ты в нее стрелял? - тихо спросил дварф.
   - Я, - дрогнувшим голосом ответил Ааронн. - И если ты скажешь мне, что сам ни секунды не думал о том, что это придется сделать, я тебе не поверю.
   - Думал, - помолчав немного, кивнул Стив.
   - Возможно, мы ошиблись. Скорее всего, ошиблись. Наверняка ошиблись, но... Теперь уже все, понимаешь? Ты или будешь мстить, или пойдешь с нами дальше, потому что еще ничего не кончилось. Тебе придется выбрать - прямо сейчас. И мы больше не будем к этому возвращаться. Но если ты выберешь продолжать путь, ты больше не сможешь молчать, словно все это тебя не касается.
   - Не смогу, - снова кивнул Стив. - Но и братских объятий вы от меня не дождетесь.
   - Что ты решаешь, Стиван?
   Дварф помолчал, поглаживая топорище, и несколько томительных секунд Зулин с замиранием сердца ждал, что вот сейчас он вскочит на ноги, и тогда в Бристоль возвращаться будет некому.
   - Я иду с вами, - сказал Стив, и маг тихонько выдохнул. - Я дал слово.
   - Хорошо, - Ааронн достал из котомки деревянные плошки и разлил по ним похлебку. - Тогда помоги нам решить, куда именно мы идем.
   - Мы идем на север и северо-восток, - не задумываясь, ответил Стив.
   - Почему? - удивился Зулин.
   - Потому что мы идем в горы, к дварфам, - глянув на мага исподлобья, сказал Стив. - Векна - раз, Северные копи - два, кочующие гибберлинги - три, немертвый некромант под озером - четыре, неубиваемый Себ четырехсот лет от роду - пять, султанатские воины в занюханной берлоге гоблинов-дезертиров - шесть, свихнувшийся лес - семь... Многовато для одной маленькой поисковой партии. Нам нужна помощь.
   - Я не думаю, что все это как-то между собой связано, - осторожно возразил маг.
   - Я не верю в совпадения, - буркнул Стив и снова замолчал - теперь уже до утра.
   Глава 3
  
   Огонь.
   Ты плясала перед дверью и умерла. Может, в этот раз...
   Огонь.
   ...получится умереть не так...
   Огонь.
   ...страшно?
   Огонь!
   Иди сюда, девочка, ты такая теплая, вкусная, маленький живой комочек...
   Ты плясала перед дверью...
   Теплая, вкусная... маленький живой комочек...
   Плясала перед дверью...
   Огонь!
   ...и умерла.
   Открой глаза.
   Она умерла, Стив.
   ...плясала перед дверью...
   Иефа, бард.
   Огонь!
   ...оставляю тебе часть себя...
   Открой глаза.
   Огонь!
   ...забираю часть тебя с собой...
   Ты плясала перед дверью и умерла.
   Может, в этот раз?
   Иефа, бард.
   Открой глаза.
   Где ты была?
   Танец над ущельем, танец на дне ущелья.
   Я хоронила котенка, папа.
   Огонь...
   Я приветствую вас, уважаемые дамы и господа.
   Открой глаза.
   Дырочка в темечке, ручки на ниточках...
   Холодно, холодно.
   Открой глаза.
   Ты плясала перед дверью и умерла. Умерла!
   Огонь...
   Открой глаза, пичуга.
  
   Иефа открыла глаза. Густая смрадная темнота липла к щекам. Что-то пошевелилось под правым боком. Что-то теплое, живое.
   - Эй... - позвала Иефа, но из пересохшего рта вышел только тихий невнятный сип. Живое под боком задвигалось, забурчало, начало тыкаться в шею, в щеку, в висок. - Вилка?
   Совомедведь заскулил почти по-щенячьи, тонко и жалобно.
   - Маленький... - Иефа пошевелила рукой, пытаясь нашарить в темноте детеныша, и тут навалилась боль. Все тело - каждая мышца, каждая косточка, каждый крошечный участок кожи - кричали, вопили, исходили воем от боли и просили одного: перестать быть. Иефа захрипела.
   - Терпи, - шепнул кто-то ей на ухо. Но терпеть было почти невозможно. Иефа зажмурилась, перекатила из стороны в сторону непослушную тяжелую голову и, наконец, смогла закричать. Ее слабый крик отразился от невидимых стен пещеры и заметался заполошенной птицей.
   - Терпи, - настойчиво повторил голос.
   Иефа стиснула зубы, замолчала. Вилка перестал беспорядочно тыкаться, привалился боком к бардовскому бедру, сунул морду под влажную ладонь хозяйки и горько вздохнул, жалуясь на судьбу. Полуэльфка дрожащими пальцами погладила слипшееся жесткое оперение, затаила дыхание, прислушиваясь.
   - Кто здесь? - спросила она у темноты. - Эй... Кто-нибудь... Помогите...
   Темнота отозвалась тишиной и тяжелой удушливой вонью. Иефа вдохнула, закашлялась, застонала, попыталась приподняться на локтях, вскрикнула от острой боли в плече и снова повалилась на каменный пол, чувствительно приложившись затылком.
   - Да что же это... - пробормотала она, когда оранжево-зеленые круги перед глазами потускнели и медленно растворились во мраке. - Стив! Зулин! Ааронн! Да где ж вы все... Эй!
   Иефа подняла руку и осторожно, морщась и обливаясь потом от боли, ощупала левое плечо, наткнулась на обугленный обломок стрелы, торчащий из тела, и нахмурилась, пытаясь сообразить, что это такое. Сквозь тошнотную муть в голове пробивались неясные воспоминания о полутемных каменных коридорах и дикой животной ярости - больше ничего. Подвывая и шипя, полуэльфка перевалилась на правый бок, кое-как встала на четвереньки и так застыла, упершись лбом в камень и пережидая приступ дурноты. Пробитое плечо пылало огнем, левая нога пульсировала болью, в ботинке вязко чавкало. Обеспокоенный детеныш бестолково подталкивал хозяйку мордой, словно помогал встать.
   - Вилка, погоди... - Иефа вяло отмахнулась от совомедведя и подняла голову, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в окружающей темноте. Ничего. Ни пятнышка света, ни смутных очертаний. На секунду ей почудилось какое-то движение слева, и полуэльфка замерла, стараясь не дышать, чтобы не пропустить ни звука, ни ползвука, ни намека на звук... Пещера молчала глухо и равнодушно.
   - Эй! - крикнула Иефа и напрягла слух, ожидая, что отразившийся от стен крик нарисует ей картинку, как это было раньше. Но ничего не произошло. Полуэльфка всхлипнула. - Эй! - крикнула она погромче, уже понимая, что это бесполезно. - Кто-нибудь! Ну хоть кто-то...
   Иефа поползла, слепо шаря по каменному полу рукой, и ползла так целую вечность, задыхаясь и трясясь в ознобе, пока не наткнулась в темноте на что-то холодное, влажное и липкое. Мертвое. Полуэльфка отдернула руку, потеряла равновесие и завалилась на бок. Обломок в плече сдвинулся, перед глазами полыхнуло белым, сердце зашлось в истерике, подскочив куда-то к горлу, но потерять сознание не получилось.
   - Вставай! - приказал голос из темноты.
   - Помогите! - прохрипела Иефа, пытаясь подняться, пытаясь понять, с какой стороны слышен голос, пытаясь увидеть хоть что-нибудь. - Кто здесь?! Где вы?! Помогите мне!
   - Вставай! - повторил голос откуда-то издалека.
   Иефа грязно выругалась и поползла на звук, оскальзываясь на мокрых камнях, натыкаясь на бесформенные куски чего-то, нещадно воняющего паленым мясом. Под ее ладонями чавкало и похрустывало, вонь забивалась в ноздри, проникала в легкие, полуэльфке казалось, что она уже вся насквозь пропиталась этим отвратительным запахом, что еще немного - и станет невозможно дышать. А потом ладони наткнулись на стену. Перебирая руками по холодному камню, Иефа в три приема поднялась на ноги и минут пять стояла, покачиваясь, не зная, что делать дальше и надеясь снова услышать голос. Чей он, и стоит ли верить существу, отдающему приказы из темноты, полуэльфка не знала, да и не хотела знать. Этот голос давал хоть какую-то надежду выбраться, понять, что произошло, и где она находится, а потому был необходим. Но голос молчал.
   "Я брежу, - подумала Иефа и поковыляла вправо, опираясь на стену, как на костыль. - У меня лихорадка от ран, и мне чудятся голоса. Когда меня успели ранить? Не помню. Я еще в пещерах, это точно. Но где все? Убиты? В плену? Куда подевались гоблины? Сколько времени я здесь пролежала?" Ответов не было. Была густая душная тьма, тишина и запах смерти. "Мне нужен свет", - подумала полуэльфка и пошарила на боку в поисках светящегося меча, но его на месте не оказалось. Пришлось идти дальше в темноте. Так - спотыкаясь, подволакивая ногу и бранясь - Иефа сделала еще с десяток шагов, а потом руки провалились в пустоту, и полуэльфка с криком вывалилась в боковой проход.
   - Я больше не могу, - пробормотала она, корчась на холодном камне. Лицо было мокрым от пота и слез, в голове гудел колокол. - Я больше не могу!
   - Вставай, - шепнула на ухо тьма.
   - Иди к черту! - крикнула Иефа, задыхаясь то ли от боли, то ли от ярости. - Я не могу!
   - Можешь, - возразил голос. - Вставай.
   - Где ты? Покажись! Помоги мне! Или оставь в покое!
   - Вставай.
   - Тебя нет, - прошептала Иефа. - Я брежу, тебя нет.
   - Еще немного - и тебя тоже не будет. Вставай.
   Кто-то прикоснулся к ней в темноте. Полуэльфка вскрикнула, отдернула руку. Темнота забурчала обиженно и недоумевающе.
   - Вилка, - выдохнула Иефа. - Вилка, хороший ты мой, прости.
   Совомедведь ухватил ее клювом за одежду и потянул. Иефа собрала в кулак остатки сил и воли, поднялась на ноги, нашарила стену.
   - Идем. Идем, маленький. Я постараюсь...
   Минут через десять колченогого шатания в темноте Иефа споткнулась обо что-то мягкое, что перегородило коридор. Постояла с минуту, покачиваясь на дрожащих ногах, потом опустилась на колени. Перебирая ободранными пальцами, полуэльфка нащупала что-то, похожее на пряжку ремня, потом ткань, влажную и холодную, потом...
   - Труп, - таращась незрячими глазами в темноту, пробормотала Иефа. - Гоблин, - сказала она чуть позже, нашарив застывшую в предсмертном оскале морду. Подумала еще немного и добавила: - Целый.
   Полуэльфку передернуло. Колокол в голове грянул невыносимо громко, перед глазами завертелась мешанина из ярких пятен - то ли воспоминаний, то ли снов... Оскаленные морды, желтые кляксы факелов, девица в изодранном платье, саиб в алом плаще, и ярость, ярость, пульсация крови под тонкой кожей и хочется уничтожить, разорвать, растерзать... Иефа застонала, схватившись за голову, согнулась в мучительном рвотном позыве. Кашляя, поднялась на ноги, кое-как перебралась через тело и побрела дальше, стараясь не думать, не думать, не думать... Трупы стали попадаться чаще.
   Коридор повернул налево, потом направо, невразумительно вильнул и вдруг закончился.
   - Нет! - крикнула Иефа, лихорадочно тычась в глухую стену тупика. - Нет, пожалуйста, нет! Нет! - в отчаянии она саданула кулаком по стене, и камень неожиданно отозвался глухим деревянным стуком. Полуэльфка застыла на месте, затаив дыхание. Дверь?
   Мысли метались от виска к виску, никак не получалось сосредоточиться. Дверь. Дверь! За дверью может быть спасение...
  
   Ты плясала перед дверью и умерла...
  
   ...а может быть смерть.
   Иефа нашарила толстое холодное кольцо и с натугой потянула дверь на себя. Тяжелая створка нехотя поддалась. В лицо барду дохнуло свежестью и морской солью. Полуэльфка зажмурилась, покачнулась, вцепилась в дверь мертвой хваткой и задышала глубоко и часто, стремясь вобрать в себя как можно больше это дивного, прохладного воздуха, воздуха, не смердящего паленым мясом, не спертого, живительного, как глоток холодной родниковой воды. В ушах зазвенело, ноги стали ватными.
   - Не жадничай, - насмешливо сказал голос.
   Иефа вздрогнула, открыла глаза и поняла, что видит. Откуда-то сверху на каменный пол падал тонкий луч тусклого сероватого света, но и его было достаточно, чтобы различить смутные очертания небольшой комнаты. А еще - чтобы увидеть босоногую черноволосую ведьму в изодранной тюремной рубахе.
   - Ты! - выдохнула Иефа и в изнеможении опустилась на каменный пол у порога комнаты.
   - Входи, - пригласила ведьма. - Конечно, если мы все-таки решили жить. Если нет, можешь уползти обратно в темноту и сдохнуть там, на пожарище.
   - Нет, - прошептала полуэльфка, сама не зная, отвечает ли она ведьме или просто отрицает очевидное. - Нет...
   - Я тоже думаю, что нет, - поняла ее по-своему ведьма. - Обидно было бы - после всего, что мы пережили.
   "Я сошла с ума, - отстраненно подумала Иефа и, как была, на четвереньках вползла в комнату. Вилка, подозрительно принюхиваясь, пробрался вслед за ней, и дверь закрылась, толкнув его под зад. - Я все-таки сошла с ума".
   - Конечно-конечно, - любезно согласилась ведьма. - Как тут не сойти с ума? Сошла, можешь не сомневаться.
   - Тебя нет, - пробормотала Иефа, и собственный голос прозвучал откуда-то издалека. Волнами накатывала дурнота, и так хотелось потерять сознание, предметы расплывались, теряли очертания, и только луч света оставался спокойным, невредимым. Полуэльфка проползла еще несколько шагов и уткнулась лбом в ножку грубо сколоченного стола. Стол качнулся, что-то загремело. Иефа, перебирая руками по занозистой ножке, подтянула непослушное тело, встала на ноги, оперлась руками о шершавые липкие доски столешницы и невидящим взглядом уставилась на замызганный старый кувшин. Жажда навалилась сразу и вся - жажда, накопленная за несколько столетий в каменном мешке, за тысячи лет в пустыне, за жаркую вечность в огне... Полуэльфка схватила кувшин и принялась глотать, всхлипывая и захлебываясь, затхлую воду. У ее ног жалобно взвыл Вилка. Иефа титаническим усилием оторвалась от кувшина, посмотрела на детеныша, словно впервые его увидела. Обычно яркое оперение совомедведика потускнело и было покрыто засохшими потеками крови, пятнами то ли сажи, то ли грязи, шерсть свалялась.
   - Маленький, да сколько же ты со мной... - горло сдавил спазм. - Вот, вот, мой хороший, пей...
   Вилка поднялся на задние лапы и принялся тыкаться лобастой мордой в кувшин, пытаясь добраться до воды. Голова не пролезала, детеныш горько бурчал и щелкал клювом.
   - Сейчас, сейчас, потерпи... - Иефа дотянулась до грязной глиняной плошки, вытряхнула из нее засохшие остатки еды и налила воду. - Пей. Нам нужен свет. Ничего, ничего... Сейчас.
   Она заново оглядела комнату. В углу у двери валялась связка факелов, и стояло жестяное ведро с отверстиями, пробитыми в боках. Иефа подковыляла к ведру, взяла один из факелов и не просмоленным концом разворошила смесь земли и золы в ведре, удовлетворенно кивнула, обнаружив едва тлеющий слой трутовика и дубовых гнилушек.
   - Ничего, ничего... Если уж помирать, так при свете.
   Иефа раздула трут, сунула в него факел. С четвертой или пятой попытки просмоленная пакля вспыхнула. Свет факела показался неожиданно ярким, тени шарахнулись и попрятались по углам, луч серого, то ли лунного, то ли предрассветного света поблек и исчез. Полуэльфка сунула факел в ржавый стенник, зажгла еще два. Освещенная их неровным желтым светом, комната словно съежилась, уменьшилась в размерах и стала тем, чем и была все это время: тесным разбойничьим логовом, заваленным всяким барахлом. У стены напротив двери стояла низкая лежанка с накиданными на нее шкурами, в изголовье бочонок, на потемневшем днище которого валялась пачка каких-то бумаг, в ногах разевали пасти два распотрошенных сундука. Стол возле лежанки был завален грязными мисками и стаканами, у стены справа стояли вряд еще пять бочонков с неизвестным содержимым, под столом пылилось сваленное в кучу разномастное оружие - ножи, мечи, парочка арбалетов, шипастые дубинки, кривые султанатские сабли.
   - Так и будешь стоять?
   Иефа вздрогнула, обернулась, но в комнате, кроме нее и Вилки, никого не было. Совомедведь, вылакав плошку воды, деловито изучал объедки на столе.
   Больше всего на свете барду хотелось лечь на старые шкуры, закрыть глаза и уснуть.
   Тогда не пришлось бы вспоминать то, что вспоминать противно.
   Тогда не пришлось бы задавать себе вопросы, ответы на которые знать больно.
   - Ну уж нет, - с мрачной решимостью сказала себе Иефа.
   - Вот и хорошо, - шепнула ведьма и засмеялась. Полуэльфка с досадой отмахнулась от ее довольного призрачного смеха, покопалась в оружейной куче, выудила из нее нож, довольно приличный на вид и не затупленный, в отличие от всего остального.
   - Так, - сказала она сама себе. - Теперь бинты.
   В раскуроченных сундуках нашлось несколько почти чистых рубах, две из которых Иефа разрезала на полосы, а одну отложила в сторонку, мимоходом подумав, что и раньше-то была пугало-пугалом, а уж теперь... Хорошо, что красоваться не перед кем. За этой мыслью потянулись другие, о загадочно исчезнувших сопартийцах, но Иефа сурово отодвинула их в сторону. Не время. Не время и не место. Все потом. Если оно, конечно, будет, это "потом".
   После сундуков наступил черед бочек, в которых обнаружилась вода, а за одной из них - явно припрятанная на черный день солидная бутыль, наполовину заполненная какой-то темной жидкостью. Иефа открутила пробку, сунула нос в бутыль и закашлялась, утирая слезы.
   - Воняет, как из стакана моего папаши, - сообщила она Вилке. - Жуткое пойло. Крепкое. Ни одна зараза не выдержит.
   Силы были на исходе, Иефа торопилась, холодея от мысли, что не успеет, что потеряет сознание раньше, чем все подготовит, и в то же время отчаянно трусила. Совомедведь бродил по комнате вслед за неуемной хозяйкой и тревожно совал морду ей в руки. Сбросив со стола груду грязной посуды, Иефа поставила в центр кувшин с водой, бутыль с бормотухой, положила бинты, нож.
   - Негусто, - пробормотала она, оглядывая свой сиротский арсенал.
   - Могло быть и хуже, - отозвалась ведьма.
   - Тебя нет, - Иефа села на лежанку и устало опустила веки. - Тебя. Нет.
   - Меня нет, - согласилась ведьма.
   Иефа вздохнула, открыла глаза, последний раз окинула взглядом пустую комнату.
   - Больной, вы в беду, - сообщила она сама себе и ухмыльнулась жалкой залихватской ухмылкой. - Пора принимать решительные меры.
   Срезать с себя одежду одной рукой, стараясь не задеть обугленную деревяшку, торчащую из тела, оказалось совсем не так просто. Иефа то обливалась потом, то тряслась в ознобе, неловкими движениями вспарывая такую непрочную на вид ткань рубахи. От боли мутилось в голове, и воздух в комнате, казавшийся таким прохладным и свежим вначале, пыльной паклей набивался в легкие, застревал в горле. Намокшие волосы липли к щекам, и время тащилось медленно, слишком медленно, чтобы терпеть. "Держись, держись, - задыхаясь, твердила себе полуэльфка. - Тебе никто не поможет, так что держись..."
   Покончив с рубахой, Иефа решила, что больше не может, и что лучше уж оставить все, как есть, и что будь что будет, и вообще... Есть ведь предел? Обугленная деревяшка торчала из грязного белого плеча, вокруг нее запеклась кровь, края раны отекли и были горячими. Если это стрела - а что еще это может быть, кроме стрелы, полуэльфка не знала - значит, наконечник или застрял в теле, или торчит из спины. Что при этом нужно делать, представлялось очень смутно. Кажется, если наконечник застрял, стрелу придется проталкивать. А если торчит, значит, его придется обламывать. Так это или нет, подсказать было некому. Иефа вспомнила про свою совиную привычку вертеть головой на сто восемьдесят градусов и вознамерилась было как следует рассмотреть спину, но трюк не удался. Голова поворачивалась ровно настолько, насколько это возможно для обычной полукровки, и ни на йоту больше. Скосив глаза, Иефа попыталась разглядеть наконечник, но над вспухшими краями раны едва виднелся обломок древка, такой же обугленный, как и спереди.
   - Значит, будем вытаскивать, - сказала полуэльфка и заплакала. Всхлипывая от неотвратимости происходящего, она смыла, как могла, грязь с плеча и полила немного себе на голову. Фыркнула, утерла мокрое от слез и воды лицо. Поставила кувшин на стол и взялась за бутыль. Постояла с минуту, собираясь с духом, потом сделала несколько больших глотков и плеснула бормотухи на рану. Огонь полыхнул одновременно в плече и в глотке. Иефа взвыла, ухватилась здоровой рукой за стол, чтобы не упасть. В голове зашумело.
   - Папаша учил, что пить лучше на голодный желудок - и брюху тепло, и забирает быстрее, - пробормотала она невнятно и обвела мутным взглядом комнату. - Ну, ты, герцогиня недоделанная! Где ты там?! Комментарии будут? - никто не отозвался. - Ну и черт с тобой, стерва.
   Иефа сплюнула, пропитала бормотухой тряпку, села, с тоской посмотрела на бутыль. "А неплохо было бы напиться так, чтобы вообще ничего..." - мелькнуло в голове. Иефа обхватила ладонью древко, сделала глубокий вдох и потянула изо всех сил.
  
   - Зулин, не надо! - в отчаянии проревел Стив, но маг даже головы не повернул. То ли не слышал, то ли не хотел слышать. Он был сосредоточен, собирался бить наверняка. - Зулин, не надо!
  
   Иефа рыла яму руками, обламывая ногти и ранясь. Земля на заднем дворе церкви Единого была твердой, но взять что-нибудь - палку или камень - остроухая не догадалась. Руки были ободраны до крови и саднили, а потом Иефа пропорола ладонь чем-то острым, и кровь побежала веселым тонким ручейком, впитываясь в сухие бурые комья. Нужно было убежать от мальчишек в лес. Нужно было бросить котенка на ближайшей свалке...
  
   Она обернулась на крик, распахнула глаза - серые. Синие? Потом перевела взгляд на Зулина.
  
   Нужно было не высовываться - они получили бы, что хотели, они всегда получали то, что хотели... Иефа горстями высыпала землю из ямы, а потом наткнулась на ветхий обрывок ткани, в который было завернуто что-то, что оказалось старой почерневшей косточкой размером с фалангу пальца. Иефа провела по кости рукой, испачкав ее землей и своей кровью, подержала в ладони и равнодушно отшвырнула в сторону. Я хоронила котенка, папа...
  
   Иефа ползла по коридору, и он расплывался перед ней мутным пятном, стирались границы, путались смыслы, время воронкой засасывало ее куда-то в глубину, и она забывала свое имя. Открывалась дверь, мелькал подол рясы, свистела султанатская плеть, верещали гоблины, и чудовище внутри взрыкивало, вырывалось на волю, и тогда ее прижимало к груди прохладное дно ущелья, и там, на дне, было лучше всего. Не бояться, не думать, не быть.
  
   Дремлешь, похожий на памятник,
   Непостижимый сырой земле...
  
   - Проходи мимо, саиб, я тебе не по карману.
  
   - Не сопротивляйся. Я могу помочь тебе. Ты взяла меня с собой - зачем же теперь отказываться? Твои хваленые друзья убили тебя и ушли. А я с тобой. Прими меня - одна ты не справишься. Не сможешь.
  
   - Тебе придется что-то решать с девочкой. Она неспокойна. Она не любит себя и не верит в себя. Она может вспыхнуть в любой момент. Это опасно - понимаешь?
   - Она не ребенок. И я не имею совершенно никакого отношения к ее комплексам. Я вообще не имею к ней никакого отношения.
  
   - Ты вытащила стрелу - молодец, теперь ты храбро умрешь от заражения. Ты уже сгорела один раз - сгоришь и второй, в лихорадке. Я спасу тебя. Я сделаю тебя сильной. Я никогда тебя не брошу. Просто попроси - и я буду с тобой, буду в тебе, буду для тебя, буду тобой... Ты же знаешь меня. Ты все знаешь...
  
   - Иефааааааааааааа! - надсадно закричал Стив и рванулся вперед так, что...
  
   - Ты для них - никто. Даже твой замечательный дварф пальцем не шевельнул, чтобы тебе помочь. И не надо врать себе про плен и гибель. Ты все видела. Мы все видели. Они использовали тебя и бросили. Мы уничтожили всех в той пещере. А твои друзья отсиживались в укрытии. Как всегда. Вспомни, просто вспомни, сколько раз так было. Я спасала тебя. Давала тебе силы, давала тебе магию. Я с тобой... С тобой, пичуга...
  
   - Вот если б ты вообще заткнулась - тогда счастье было бы! - прорычал дварф и отшвырнул в сторону кролика. - Как же ж ты мне надоела-то уже - до блевоты надоела! Видеть тебя не могу! - Стив вскочил на ноги и диким взглядом обвел лагерь. - Жалко, что ты в этих башнях насовсем не осталась, сука!
  
   - Я давно с тобой, просто ты не догадывалась, не замечала. А я ждала. Ждала, когда ты придешь, когда ты позовешь, когда ты попросишь...
   - Помоги мне...
   - Да. Да, милая. Конечно. Спи. Раны затянутся... Я спою твоим голосом, заговорю твоим ртом, поцелую твоими губами, я буду жить - мы будем жить... Спи... спи, пичуга... Твоя слабость - моя сила, твое прошлое - мое будущее, твоя кровь - моя жизнь, и огонь переплавил нас в одно... Спи, пичуга.
  
   Иефа очнулась оттого, что кто-то дергал ее за уцелевший рукав. Повернув тяжелую голову, она наткнулась на встревоженный взгляд совомедведя. Увидев, что хозяйка открыла глаза, Вилка брезгливо выплюнул истрепанную ткань рукава и сунулся мордой ей в лицо.
   - Ничего, ничего, малыш, - хрипло сказала Иефа, обняв детеныша за шею. - Живая. Где она?
   - Здесь, с тобой, - ответила Элена де Виль и склонилась над бардом. - Я же обещала.
   Иефа отпустила совомедведя и потянулась, чтобы дотронуться до бледного лица ведьмы, но рука прошла сквозь нее, не встретив никакого сопротивления.
   - Если бы все было так просто, пичуга, - усмехнулась Элена и начала таять в воздухе. - Если бы все было так просто, - шепнула она из пустоты.
   Иефа приподнялась на локтях, прислушиваясь к ощущениям. Потом села, привалилась спиной к холодной каменной стене. По хребту побежали мурашки.
   - Вилка, а ведь я все помню, - сказала полуэльфка и сцепила зубы, чтобы опять не заплакать. Хватит уже, наплакалась. Совомедведь ткнулся в бардовские колени и сочувствующе забурчал, не зная, как еще утешить. - Тошно-то как...
   Иефа скосила глаза, рассматривая плечо. Там, где по всем законам природы полагалось быть сквозной дыре, крови и, вполне возможно, гною, красовался багровый шрам. Ощупав спину, полуэльфка обнаружила там такой же. Еще один страшноватый рубец пересекал левое бедро.
   - Не то чтобы очень аккуратно, - пробормотала полуэльфка и встала на ноги. - Но почти не болит. Спасибо, - сказала она в пустоту, но пустота не ответила. - Нужно уходить отсюда, малыш.
   Иефа сбросила с себя остатки исполосованной рубахи, натянула ту, которую приготовила заранее, и с сомнением посмотрела на штаны.
   - Придется немного помародерствовать, иначе никак. Представляешь, увидит меня кто-то: харя трансформированная, скорпионий хвост, рубаха с чужого плеча и штаны изодраны. Надеюсь, тут найдется что-то моего размера.
   Иефа зарылась в сундуки и некоторое время копалась в них, выуживая предметы одежды один за другим и отбрасывая их за ненадобностью на середину комнаты. Забраковав четыре пары штанов, Иефа остановила свой выбор на пятой, решив, что они принадлежали либо подростку, либо женщине.
   - Надо будет дырку в них прорезать - для хвоста, - невесело пошутила она и принялась натягивать штаны, но вдруг застыла, потом медленно поднесла руку к голове, провела ладонью по волосам, сжала прядь в кулаке, поднесла к глазам.
   - Дошло, наконец, - засмеялась ведьма.
   - Волосы, - медленно проговорила Иефа, тупо уставившись на пшеничную прядь. Не придерживаемые ничем штаны свалились на пол. Полуэльфка неуклюже переступила ногами, выбираясь из них и не отрывая взгляда от пряди. - Нормальные волосы. У меня... Так, погодите!
   Иефа засуетилась, заметалась по комнате, натыкаясь на предметы. Потом остановилась и дрожащей рукой пощупала поясницу.
   - Хвост пропал, - потрясенно прошептала она и во все глаза уставилась на детеныша, как будто именно он был виновником исчезновения. - Мне нужно зеркало!..
   Но зеркала в комнате, разумеется, не было. Услужливый совомедведь, изо всех сил стремясь помочь, подсовывал хозяйке различные предметы, которые та с невнятным рычанием отбрасывала в сторону. Комната, и так не слишком опрятная, превратилась в свалку. В конце концов Иефа выудила со дна сундука потускневший от времени медный подносик и уставилась на свое мутное расплывающееся отражение.
   - Клыки... - ошеломленно сказала полуэдьфка и для пущей достоверности провела пальцами по зубам. - Клыков нет... И глаза... И волосы... Слух пропал, голова не вертится... Вилка! - медный подносик отлетел в угол и с печальным бряком стукнулся об стену. - Это что же получается... Я шла... Я... я дралась... Коридоры, коридоры, много часов... Потом большая пещера, и резня, и гоблины, и саибы, и я снова дралась, а потом...
   - А потом твой друг тебя сжег. Тот, беловолосый. Помнишь? Ты же видела. Ты в глаза ему смотрела. А он швырнул в тебя заклинанием и сжег.
   - Нет-нет, Зулин не мог... - Иефа закусила губу и замолчала, потому что память, упорно молчавшая до сих пор, услужливо подсунула картинку: фанатическая убежденность на лице планара, равнодушный взгляд, рука идет назад в уверенном, без колебаний, замахе, в ладони потрескивает голубыми искрами грозовая сеть. Маг не целился ни в кого другого. Только в нее. Именно в нее. - Или... Получается, что... мог?
   - Получается, - подтвердила ведьма и присела на лежанку рядом с бардом. - И мог, и сделал.
   - Но почему? За что? Не понимаю... - Иефа схватилась за голову. - Это какая-то ошибка... У него не было причин... никаких причин, чтобы просто, за здорово живешь, взять и убить меня, да еще так... гнусно. Это нелепо! Зулин логичен до чертиков, а в этом нет никакой логики!
   - В предательстве никогда нет логики, - заметила ведьма. - В предательстве близких - тем более. Не ищи - свихнешься.
   - Потом... Я помню, как мы горели. И мы, и все вокруг. И кто-то пустил стрелу. Ааронн? Получается, что он тоже... мог?
   - Конечно. Хватит щадить себя, пичуга. Хватит сиропных сказок, хватит изумленных восклицаний. В глубине души ты знаешь, что каждый из них мог. Каждый. Это больно, но это правда.
   - Нет! - Иефа вскинула голову, с ненавистью посмотрела на ведьму. - Ты не понимаешь, о чем говоришь. Даже если и так, даже если Зулин... или Ааронн... да хоть клятый демон Баатора - Стив не позволил бы!
   - И где он? - вкрадчиво спросила Элена де Виль. - Он вынес тебя с пепелища? Он ждал, пока ты очнешься? Он лечил твои раны, утирал пот с твоего лба, слезы с твоих щек? Где он?
   - Я не знаю, - прошептала Иефа.
   - А я знаю. Они сказали ему - брось, она умерла. Мы не будем ее хоронить, мы оставим все как есть. Нам пора уходить, сказали они. И дварф ушел. Нет, надо отдать ему должное: он попрощался. Попрощался и ушел, оставив тебя гнить среди горелых ошметков, а твою зверушку - подыхать от тоски и голода. Я спасла тебе жизнь. Я вытравила из тебя это звериное ведовство, на которое ты нас обрекла в своем глупом стремлении всех вокруг спасать. Я сохранила невредимой твою милую шкурку. Я была с тобой. Я! Пора перестать жалеть себя! Пора взять все в свои руки! Пора выйти из каменного мешка, дурочка! А ты сидишь и льешь слезы о поруганной дружбе - маленькая жалкая полукровка без портков!
   - Исчезни! - крикнула Иефа, тщетно зажимая уши ладонями - голос ведьмы звучал в голове, и не было сил, не было способа его заглушить. - Убирайся! Я тебе не верю!
   - Веришь, - усмехнулась Элена де Виль, растворяясь в воздухе. - Ты еще позовешь меня. Я буду тут, неподалеку. В тебе.
  
   ***
   Иефа собралась довольно быстро. В разгромленной берлоге нашлось самое необходимое: одежда, оружие, походная сумка, вода. Остальное должно было ждать барда у секретного лаза, через который партия проникла в пещеры. По крайней мере, Иефа на это очень надеялась. Поразмыслив немного, она сунула в сумку пачку бумаг, валявшуюся в изголовье лежанки. "Не прочту - так задницу подотру", - подумала она мрачно, кликнула совомедведя и сняла со стены факел. Выходить за дверь было страшно.
   Каменные коридоры встретили Иефу тишиной и запахом бойни. Полуэльфка медленно шла, периодически переступая через трупы, и все ждала, что кто-то выскочит из-за угла, и сама не знала, чего больше боится - этой мертвой тишины или возможной встречи. Вилка настороженно жался к ее ногам.
   Чем ближе подходила Иефа к месту побоища, тем гуще и тяжелее становился запах. Если бы можно было свернуть в какой-нибудь боковой проход и обойти главную пещеру, полуэльфка, пожалуй, рискнула бы заплутать в паутине ходов-выходов, но коридор шел сплошняком, и другого пути не было.
   - Вилка, держись рядом, - дрожащим голосом попросила Иефа, хотя детеныш и не пытался отойти от хозяйки. - Ты, главное, держись рядом и не теряйся, ладно? И не бойся... А то я сама боюсь.
   Стена коридора кончилась, и желтый свет факела выхватил из темноты участок пола с разбросанными по нему ошметками чего-то, что когда-то было живым, что ходило, думало, ненавидело, дралось... Иефа, широко раскрыв глаза, словно в оцепенении, смотрела на вплавленные в плоть бесформенные куски металла, на слой черной жирной сажи, покрывшей пол и стены. "Ни одного целого тела... - в ужасе подумала она, осторожно ступая по скользким камням и поводя факелом из стороны в сторону. - Даже части тела... Сплошное месиво... Не может быть, чтобы все это... из-за меня?" Пройдя несколько шагов, полуэльфка наткнулась на вихляющую полосу, словно кто-то что-то тащил волоком.
   - Это я ползла, - сказала она сама себе и пошла по следу, тянущемуся откуда-то из центра пещеры.
   Чем ближе подходила Иефа к началу следа, тем меньше останков попадало в круг света, будто какая-то неведомая сила разметала их по сторонам. В том месте, где она очнулась, каменный пол был почти чистым.
   - И куда теперь? - полуэльфка повернулась вокруг своей оси, но света не хватало - стены пещеры тонули в темноте. Факел потрескивал и чадил, и стоило бы, конечно, захватить с собой запасной, но при мысли о возвращении назад барда передернуло.
   - Вилка... Вилка, малыш, что же нам делать теперь, а? Ты ведь помнишь, с какой стороны мы пришли? Ты же не просто какой-то там звереныш, ты же бестия, ты умный, умный совомедведь... Ты найдешь дорогу... Найдешь ведь, правда? - Иефа потрепала детеныша по загривку и с тоской подумала о бесконечном количестве коридоров, в которых придется бродить лет сто как минимум, и не известно, получится ли в конце концов выбрести на свет... Вилка прервал ее горестные размышления, ткнув лбом в бедро.
   - Что? - Иефа опустила факел, рассматривая то, что настойчиво совал ей в руки совомедведь - прядь темно-русых вьющихся волос, перетянутую тонким кожаным ремешком. - Что это? Вилка, где ты это взял? Это... - полуэльфка нахмурилась, взяла странную находку. Ремешок не давал ей покоя - где-то она уже видела такие, еще там, в прошлой жизни, в которой она не сгорала в магическом столбе пламени, не вела задушевные беседы с умершими ведьмами, не тянула из плеча обугленных обломков... В которой все грызлись и собачились по сто раз на дню, но не бросали друг друга.
   - Это Стив оставил... - сказала она себе. - Зачем?
   - Прощался, - равнодушно заметила ведьма. - Он ведь не подонок какой-нибудь, он тебя не просто бросил, он тебя бросил, страдая. Это в корне меняет дело, не находишь?
   - Заткнись, - сквозь зубы процедила Иефа. - Я тебя не звала. Вилка, пойдем. Нам тут больше делать нечего.
  
   ***
   Вилка, старательно оправдывая звание "умного, умного совомедведя", указывал путь. Деловито бурча и лишь изредка останавливаясь, чтобы слегка поразмыслить, он вел хозяйку по темным каменным коридорам. Иефа шла, настороженно прислушиваясь, но пещеры были пусты, если, конечно, не считать трупы. Первые несколько заставляли полуэльфку вздрагивать и замирать, успокаивая трепыхающееся сердце, а потом она устала бояться и просто перешагивала через тела, вяло удивляясь, как это такая маленькая партия смогла порешить столько народу. Когда погас факел, Иефа даже не расстроилась. Она положила руку на загривок совомдведя и пошла дальше, как слепой с собакой-поводырем, полностью доверившись инстинктам бестии.
   Иефа шла и думала о том, что у входа в "козявкину нору" обязательно обнаружатся оставленные партией рюкзаки - вряд ли сопартийцы стали ломиться в пещеры, предварительно хорошенько упаковавшись. Да, рюкзаки. А может, и сами сопартийцы, и тогда можно будет устроить грандиозный скандал за то, что ее бросили валяться среди этой темноты и вони, и Зулин будет ежиться и подбирать протокольные фразы, пытаясь оправдаться... И Ааронн брезгливо поморщится и скажет что-нибудь этакое, от чего праведный гнев барда представится примитивной истерикой, а Этна упрекнет его, но как-нибудь очень мягко... И Стив будет хмурить кустистые брови и пунцоветь той частью лица, которая не скрыта в буйной растительности... Они обязательно все объяснят - потом, когда она выкричится как следует. И будут еще едкие замечания о мародерстве и душевной распущенности, и будут бестолковые обсуждения дальнейших планов, когда никто не говорит ничего путного, но в итоге - каким-то непостижимым образом - принимается общее решение. И, может быть, кто-нибудь - скорее всего Этна или Ааронн - кто-нибудь объяснит ей, что забыла в ее голове сожженная четыреста лет назад ведьма. Только бы они были там. Потому что если их там нет...
   Их там не было. Была рассыпанная земля и высохшие комья глины. Иефа пригляделась - кто-то наспех расширял нору, видимо, не сильно заботясь о секретности. Были помятые ветки кустарника. Все.
   - Они ушли, - сказала Иефа, и собственный голос показался ей чужим. - На самом деле ушли. Они не попали в плен - не к кому было попадать. Зулин нашел мирогляд - наверняка в одном из тех сундуков. Стив оставил милый подарок на моем хладном трупе. А потом они ушли - вышли из пещер, собрали сумки - и мою тоже прихватили, надо же! - и ушли. - Иефа присела на корточки и подобрала комок покрупнее, протянула его совомедведю. Любопытный детеныш сунулся в бардовскую ладонь и недоуменно моргнул. - Что ты так удивляешься, малыш? Он сухой, видишь? Мы полезли в пещеры после заката. Ночи холодные. Свет в той комнате... помнишь, луч из отдушины? Это была не луна, это был рассвет. Сейчас... - полуэльфка посмотрела на солнце, щуря слезящиеся глаза. - Сейчас что-то около четырех или пяти. Сентябрь. Не жарко. - Иефа скривилась, растерла ком в ладонях, и сухая глина красновато-коричневой струйкой протекла у нее между пальцев. - Он не мог так высохнуть всего за полдня. Значит, прошло не меньше суток. Может, и больше. Так что они ушли. Ушли и забрали с собой мои вещи. Вот. Вещи забрали, а меня забыли. Эй... Пророчица хренова... Где ты? Ты была права. Они меня бросили.
   Иефа помолчала, ожидая ответа, но не дождалась. Вилка преданно заглядывал ей в лицо, и как-то вяло вспомнилось, что ели они последний раз двое... (или трое?) суток назад. Надо было вставать и идти куда-то. Куда-нибудь, лишь бы подальше от этого места, чуть не ставшего большой могилой для щуплого барда и маленького совомедведя. Нужно было уходить, вот только куда? В Бристоль? Или искать следы партии, пытаться догнать?
   - Зато, - полуэльфка всхлипнула, сердито утерла глаза и поднялась на ноги, - зато я умею делать отличные силки - ты-то уж в курсе, да, малыш? Мы поставим силки и поймаем в них еще одну совершенно несъедобную, но жутко симпатичную бестию. Чтобы тебе со мной скучно не было.
  
   ***
   Иефа шла на запад до заката. Почему именно туда, она не могла толком объяснить даже себе самой. Еще днем, добравшись до кромки леса, она попыталась отыскать след партии, хотя даже близко не представляла себе, что будет делать, если найдет товарищей по походу. Самой соблазнительной казалась картина "Разгневанный бард плюет в хари гнусным предателям и гордо удаляется в сторону Бристоля". Отчаявшись придумать более веский повод найти сопартийцев, полуэльфка решила остановиться на этом варианте, как на самом эффектном, хоть и невероятно глупом. Но следы не нашлись. То ли плохо искала, то ли искала не там... Потратив полтора часа на бессмысленное лазанье по подлеску, Иефа призналась себе, что следопыт из нее хреновый. И пошла на запад. Просто так, потому что надо же было куда-то идти?
   Два раза ей попадались гоблинские отряды. Шикнув на Вилку, полуэльфка отсиживалась в кустах, в обнимку с совомедведем пережидала врага и снова продолжала путь, так и оставшись незамеченной. Детеныш, вопреки опасениям, шел тихо, осторожно ступая такими неуклюжими с виду лапами, и лишнего шума не производил. Иефа смотрела, как перекатываются мускулы под его бурой шкурой, и думала, что время, проведенное в выжженной пещере, изменило не только ее, но и маленькую бестию. Детство кончилось. Совсем, навсегда. Иногда Вилка останавливался, настороженно прислушиваясь к лесным шорохам, поворачивал лобастую голову, и полуэльфка видела перед собой зверя - еще совсем юного, но уже опасного. Малышовая неуклюжесть облетела с детеныша, как луковая шелуха, и наверняка Вилка не мучился вопросом, почему его бросили, но вот что помнил - в этом Иефа была уверена.
   И, пожалуй, это было бы величайшее счастье - не помнить и не спрашивать.
   Но не получалось.
   "Начни с себя, - учил когда-то отец Арг. - Если тебе кажется, что весь мир ополчился против тебя, задай себе вопрос: что я сделал не так? И постарайся ответить на него честно".
   "Я знаю, что я сделала не так, - отвечала ему двенадцатилетняя Иефа, шмыгая расквашенным носом. - Я родилась. Отец часто мне об этом говорит. Но разве это честно? Разве я виновата в том, какая я есть, в том, как поступила моя мать, в том, что во мне порченая кровь, в том, что отец пьет? Разве я заставляю его выставлять себя на посмешище, валяясь в притрактирной канаве? Что я сделала не так, кроме того, что появилась на свет?"
   "Ничего, девочка. Пока ничего. Но когда-нибудь ты уйдешь из этого городка, и тебе повстречаются разные люди... и нелюди. И ты будешь принимать решения, и говорить слова, и выбирать дорогу... И вот тогда - если, не дай то Единый, тебе покажется, что мир черен, что мир против тебя, спроси: что я сделала не так?"
   Тогда, в двенадцать, Иефа смотрела на старого священника исподлобья и не чувствовала ничего, кроме злости. Сейчас, семь лет спустя, злость сменило недоумение. Отрывочно и нечетко, но полуэльфка помнила, что там, в пещерах, в какой-то момент перестала быть собой. Помнила свою животную ярость, помнила одуряюще сладкий запах крови, помнила восторг от возможности больше не сдерживаться, упоение от охоты. Да, там, в пещерах, она не была собой, она охотилась, и - возможно - если бы на ее пути попался кто-то из своих, она бы не остановилась. Да, она была опасна. Но разве не был опасен Стив, таскающий за собой проклятый меч и одержимый жаждой убийства? Почему Зулин взял на себя право решать, жить ей или нет? Чем была стрела Ааронна - попыткой добить или проявлением милосердия? И если тот странный способ, которым ее остановили, еще можно было как-то объяснить и оправдать, то дальнейшее не укладывалось ни в одну схему.
   "Мы тащили на своих плечах Стива, хотя вылечить его надежды не было. Мы не оставили в лесу Этну. Мы пытались бороться за Ааронна, пытались вернуться - если не для того, чтобы спасти, то хотя бы для того, чтобы похоронить его достойно. Так почему? Почему они меня бросили? Почему не пытались лечить? Почему оставили там, в темноте? Почему не забрали Вилку? Их кто-то преследовал, и пришлось уходить в спешке? Но спешка не помешала им вернуться за рюкзаками. Спешка не помешала Стиву оставить свой прощальный подарок. Значит, было время? Значит, просто ушли - и все? Почему?"
   Иефа искала ответы и не находила их. Погруженная в свои мысли, она не заметила, что давно уже не выбирает дорогу, а послушно следует за своим совомедведем, и очнулась только на закате, когда Вилка исчез в кустах на некоторое время, а вернувшись, деловито сунул ей в руки убитую куропатку.
   Выбрав для ночлега место поукромнее, полуэльфка развела костерок, ощипала птицу, разделила на части. Изголодавшийся детеныш с урчанием накинулся на свою долю. Темнело стремительно быстро, и вместе с последними лучами солнца исчезало тепло.
   - Лето кончилось, - задумчиво проговорила Иефа и пошевелила палкой горящие угли. Костерок отозвался, с треском выплюнув столб искр в холодный ночной воздух. - Элена, я не знаю, что делать дальше. Слышишь? Если ты не плод моей больной фантазии, если ты не приснилась мне, не привиделась в бреду - пожалуйста, помоги. Мне нужны ответы. Мне... не с кем поговорить. Ты обещала, что будешь со мной.
   - Я с тобой, - отозвалась ведьма. Иефа повернула голову и увидела ее - очень близко. - Я с тобой, пичуга.
   - Я хочу найти их, - сказала Иефа и снова отвернулась к костру, чтобы не видеть насмешливого сочувствия на лице ведьмы.
   - Зачем? - спокойно спросила Элена и провела призрачной рукой по загривку бестии. Вилка, встрепенулся, поднял голову, принялся оглядываться по сторонам. - Зачем тебе искать тех, кто тебя предал?
   - Я хочу спросить их - почему? Просто посмотреть им в глаза и спросить - почему?
   - Почему тебя бросили?
   - Да.
   - И что потом?
   - Потом? - Иефа не нашлась, что ответить, и вздохнула.
   - То-то и оно, - усмехнулась ведьма. - Может, они ответят, и их ответ будет внятным и логичным. Ваш колдун дружит с логикой, верно? В их словах будет много здравого смысла, и ни на грош любви. И ты согласишься с ними. И ты поймешь, что так и нужно было поступить. Что все правильно. Что жаловаться глупо. Но тебе ведь не это нужно, правда?
   - Нет, - прошептала полуэльфка, опуская голову.
   - Конечно, нет. И ты не сможешь идти с ними дальше, потому что... скажи сама.
   - Я ненавижу такую логику.
   - А может, они ответят, и их ответ будет нелепым и надуманным, полным глупых обвинений и дурацких придирок. Такое ведь тоже бывало. Они расскажут, что ты во всем виновата сама, а ты будешь слушать их и за каждым словом видеть попытку оправдаться. И ты поймешь, что все это время ничего не видела дальше собственных детских мечтаний о большой шумной семье. А на самом деле... скажи сама.
   - Я все придумала. Дружбу, доверие, взаимовыручку.
   - И ты не сможешь идти с ними дальше.
   - Не смогу.
   - А может, они и вовсе ничего тебе не ответят. Ты посмотришь в их ошарашенные лица и поймешь, что ответа ждать бесполезно, потому что... скажи сама.
   - Иди к черту!
   - Потому что ответа нет. Потому что они просто ушли и забыли о тебе. Потому что так удобно. Потому что равнодушие - лучший способ выжить. И ты все это знаешь сама. Ты ведь не дура. Так скажи мне - зачем тебе искать тех, кто тебя предал?
   - Замолчи.
   - Нет. Нет, пичуга. Ты сама позвала меня. Теперь мы вместе.
   - Чего ты хочешь от меня? Почему я?! Почему со мной?!
   - Это кровь... - Элена засмеялась серебристым смехом и коснулась бардовской щеки. - В крови - великая сила. Это высшая магия, самая чистая, самая древняя, непобедимая... Всего одна капля, больше не нужно.
   - Я не понимаю... - Иефа спрятала лицо в ладонях, попыталась унять бухающее сердце.
   - Ты поймешь. Не сейчас, но поймешь.
   - Что же мне делать? Возвращаться в Бристоль? Я не могу. Кто меня пустит в город с совомедведем подмышкой? И разве я смогу просто жить дальше, как ни в чем не бывало? Не оглядываясь, не вспоминая? А если ты все извратила? Если на самом деле с ними случилось что-то? Кто-то напал? Если их забрали в плен? Убили?
   - Ты сама себе не веришь, - покачала головой ведьма.
   - Не верю, - помолчав, согласилась Иефа. - Но очень хочется.
   Костер почти прогорел, и красные отсветы от тлеющих углей ложились на бледные щеки Элены де Виль, делая ее почти красивой, почти... живой. "Четыреста лет... - потрясенно подумала полуэльфка, и ведьма улыбнулась краешком губ в ответ на ее мысли. - Уже четыреста лет тебя не существует. И я не сошла с ума?"
   - Мы пойдем на север, - сказала Элена и посмотрела барду в глаза. - Мы найдем его. Может, ты и сошла с ума, но - согласись - он того стоит.
   - Кто? - спросила Иефа, хотя заранее знала ответ.
   - Себастиан. Себ. Мы найдем его. И когда мы это сделаем, - ведьма улыбнулась счастливой улыбкой, - тебе станет наплевать на кучку жалких приключенцев, бросивших тебя подыхать в вонючей пещере. Потому что Себастиан способен любить так, что даже смерть бессильна. Смерть! Я знаю, я видела твоими глазами - он ощутил меня в тебе, он почувствовал эту связь, он узнал меня. Четыреста лет без него! Четыреста лет! Но мы найдем его - и тогда, наконец, все станет на свои места! Мы отплатим им всем, мы зажжем костер для каждого - для каждого! - кто хоть словом, хоть взглядом... Они будут корчиться у наших ног - жалкие, беспомощные, будут корчиться и молить о пощаде, и только в нашей власти будет прекратить их мучения...
   Ведьма поднялась на ноги, прошлась по поляне, протянула руки к догорающему костерку, исступленно глядя на пламя.
   - Никто и никогда не понимал меня. Никто и никогда не любил меня. Ничтожные людишки! Мать ненавидела меня за мою красоту и молодость. Отец отвернулся от меня, когда я попала в руки палачей. Мои подруги - ах, как же они ластились ко мне, пока я была на вершине - облили меня грязью. Мои поклонники заклеймили меня, как шлюху. Все эти подпевалы, заглядывающие в глаза, поддерживающие за локоток, сдувающие пылинки... Они разбежались по углам, как крысы, все, все, до единого. О, как же мне хочется посмотреть им в глаза и сказать: я жива! Я жива, потому что мой брат победил смерть. И как же мне жаль, что я не могу этого сделать. А знаешь, почему? Потому что все они сдохли! - ведьма расхохоталась. - Они сожгли меня на костре, они думали, что навсегда избавились от Элены де Виль! И теперь они все мертвы, а я жива!
   - Нет, - сказала Иефа, и ведьма оборвала смех. - Ты тоже мертва. Тебя нет. Ты призрак. Ты - голос в моей голове. Я закрою глаза - и ты исчезнешь. Я усну - и ты будешь видеть сны вместе со мной. И я не пойду на север. Я не буду искать твоего брата. Зачем мне это?
   - Жалкая полукровка! - лицо Элены де Виль исказила гримаса ненависти. - Я спасла тебя!
   - Нет, - повторила Иефа. - Это я спасла тебя. Не знаю, как, не знаю, почему. Так получилось. Ты явилась сюда из своего каменного мешка, потому что я тебя пожалела. Ты залечила мои раны там, в пещерах. Наверное, убить меня тоже в твоих силах. Наверное, ты выгодный союзник. Наверное, я должна испытывать чувство страха и благодарности. Но, видишь ли, мне до смерти надоела ваша семейка. Я больше не могу. Если ты мстительный дух, - успокойся. Себ нашел того человека. Того, который донес на тебя. Себ нашел его и убил. Что еще тебе нужно?
   - Мне нужен Себастиан!
   - Нет. Даже если я найду его - что дальше? Только я тебя вижу, верно? "Дорогой сэр Джон, ваша милая сестрица засела в моей голове, шлет вам приветы и лобзания. Извлеките ее оттуда, пока я окончательно не свихнулась", - так, что ли? Он дунет, плюнет, и ты обретешь тело, которое сгорело четыреста лет назад? Или... - Иефа внимательно посмотрела на Элену, в ярости сжимающую кулаки. - Или ты рассчитываешь воспользоваться моим?
   - Пичуга... - выдохнула ведьма, закрыла глаза. - Как с тобой трудно...
   - Да, - криво усмехнулась полуэльфка. - Да, мне говорили. Жаль, но я - сплошное разочарование. Неблагодарная, глупая, склочная, упрямая... Я не пойду на север. Может, ты и права: может, они бросили меня. Пусть так. Они мне ничего не должны. А я ничего не должна тебе. Вы мне осточертели: ты и твой замечательный Себ. Я сыта вами по горло. Вами обоими. И не ври себе. Себ, конечно, победил смерть, иначе не шлялся бы сейчас по лесам в сопровождении толпы зомбухов, но не он вызвал тебя с того света. Он хотел, он искал пути, но ничего не добился. Ты что-то говорила про ошарашенные лица моих друзей? А не боишься, что у твоего драгоценного братца будет такое же? Кто знает, может, за четыреста лет он нашел себе возлюбленную поуравновешеннее и не связанную с ним кровными узами?
   - Ничтожная тварь! - Элена стремительно приблизилась к полуэльфке, дохнула на нее холодом и сыростью. - Я раздавлю тебя, как букашку. Ты будешь гореть...
   - Хватит, - перебила Иефа, махнула рукой перед лицом, словно пытаясь разогнать дым. Рука прошла сквозь ведьму, как сквозь клок тумана. - Горела уже. Первый раз, когда сжигали тебя. Второй раз, когда твой нежный братец сжег грозовой сетью птицу - просто так, ради научного интереса. Третий раз мы с тобой горели вместе. Ты ничего мне не сделаешь. И я не пойду на север.
   - А куда ты пойдешь? Куда ты пойдешь, пичуга? Ты никому не нужна. Ты не можешь вернуться в город, в котором жила... - Элена опустилась рядом с Иефой на плащ, обняла руками колени, положила на них голову и печально посмотрела на барда. - Ты не можешь получить назад свою жизнь. Тебе нечего и некого терять, тебе жить не за чем. А я люблю его. Я люблю его всю свою жизнь и всю свою смерть. А это очень долго.
   - Любишь... - Иефа неопределенно хмыкнула и отвернулась. - Прости, Элена. Эта книжка не про любовь.
   - Ты не понимаешь... - ведьма потянулась к полуэльфке, обволокла ее холодными прядями ночного воздуха. - Конечно, ты не понимаешь. Маленькая, глупая девочка. Никто не любил тебя по-настоящему. Я расскажу тебе, что это такое, когда он просто смотрит на тебя и говорит о всяких пустяках, а у тебя сердце из груди выпрыгивает, и хочется плакать, или разбить что-нибудь, или петь... Я расскажу тебе - и ты поймешь, ты перестанешь сомневаться, ты пойдешь со мной... Я расскажу тебе - и мы найдем его, и будем счастливы... Ты ведь видела его, ты чувствовала это - совсем чуть-чуть, самым краешком сердца...
   На Иефу вдруг навалилась усталость. Веки налились свинцовой тяжестью, заныли мышцы, голова гудела, и сквозь этот монотонный непрекращающийся гул пробивался вкрадчивый голос ведьмы. Хотелось только одного - упасть на плащ, закрыть глаза и спать, спать, спать... "Нет, нет... - едва ворочая пудовые глыбы мыслей, сопротивлялась полуэльфка. - Нельзя спать... Это колдовство, это обман... Я не хочу, не буду... Не буду..."
  
   - О чем ты задумалась? - спросил Себ. Иефа, не открывая глаз, слушала, как он мягко ступает по ковру. Как тихонько скрипит, закрываясь, дверь. Надо будет приказать выпороть лакея - чтобы впредь вовремя смазывал петли. - Элена, проснись.
   - Не хочу, - капризно протянула Иефа и посмотрела на свое отражение из-под опущенных ресниц. Все было в порядке: легкое домашнее платье открывало все, что прилично было открыть, волосы блестели, разметавшись по плечам в кажущемся беспорядке... - Не хочу просыпаться. Во сне все гораздо приятнее, чем наяву.
   - Приятнее? - Себ подошел, остановился у нее за спиной, отразился в зеркале вместе с ней. Иефа рассматривала отражение и, волнуясь, думала о том, как они похожи... Красивые, черноволосые, синеглазые, как речные боги в старой книжке с картинками. - Разве может быть приятней, чем здесь и сейчас?
   Он провел рукой по ее волосам, смешно подышал в макушку. Иефа замерла, боясь спугнуть, нарушить...
   - Молчи. Молчи, Себ. Не мешай мне мечтать.
   - Почему? О чем таком чудесном ты грезишь наяву, что я даже и поболтать с тобой не могу?
   - Ненавижу, когда ты начинаешь болтать. Ненавижу, когда ты изображаешь светского хлыща. Ненавижу, когда ты играешь недоумка. Ненавижу, когда ты становишься, как все. Я вообще тебя...
   - Да? - резким движением Себ развернул ее, обнял, прижал к себе. - Ты вообще меня... что?
   Иефу бросило в жар, по спине побежали мурашки. Она знала эту игру. Знала и любила. Она сыграла бы в нее, но не сейчас, только не сейчас, когда он только что был таким... странным. Нежным? Так редко, чертовски редко... Хотелось обнять его, прижать ухо к груди и слушать, как бьется сердце. И никаких игр, никаких изящных поз, никаких слов. Стать слабой, глупой, доверчивой и - смешно сказать - наивной, как молоденькие служаночки, пламенеющие, как маков цвет, когда им подмигивает удалой конюх.
   "Это не я, - отстраненно подумала Иефа. - Это..."
   - Ты меня - что? Ненавидишь? Любишь? - Себастиан наклонился, и его насмешливая улыбка оказалась вдруг близко, так близко, что...
  
   Иефу начал трясти мелкий озноб. Казалось, что все тело превратилось в сплошную кровоточащую рану, и нет ничего - ни страха, ни желания выжить, ни тревоги за гнездо - только боль, полыхающая белым и голубым, невыносимая и бесконечная...
  
   - Что с тобой? - с беспокойством спросил Себ, и Иефа - словно в ледяную воду нырнула - вдруг осознала себя, запертую в чужое тело.
   - Нет! - отчаянно закричала она и забилась, пытаясь вырваться из крепких мужских рук. - Отпусти! Это не я! Оставьте меня в покое! Это не я!
   - Элена, милая, что с тобой?! - Себ разжал объятия. Иефа шарахнулась от него, опрокинув столик с умывальными принадлежностями, заметалась по комнате. - Любимая моя, успокойся... Что случилось?
   - Нет, нет, нет! Я не хочу! Не хочу! Хватит! Вы больше не сможете, я не позволю! - Иефа остановилась у зеркала, задыхаясь, уставилась на свое отражение. - Ненавижу тебя! - крикнула она, схватила подсвечник и ударила изо всех сил. Зеркало жалобно всхлипнуло, пошло трещинами и осыпалось сотнями блестящих осколков.
   - Элена! Элена! - тревожно звал Себастиан.
   - Я не Элена! - выкрикнула Иефа прямо ему в лицо, подбежала к камину и кочергой выкатила пылающее полено.
   - Что ты делаешь?! - Себ в ужасе бросился к ней, но Иефа оказалась быстрее. Она опустилась на колени и прежде, чем сунуть руку в огонь, процедила сквозь стиснутые зубы: - Хватит с меня, Себ.
   .
   Белая вспышка разорвала на мелкие кусочки голову, ураганный ветер закружил клочки, и каждый малюсенький ошметок ее недолгой птичьей жизни хрипел и задыхался от ужаса. Потом снова была только боль. Иефа вздрогнула. Из багрово-синей темноты соткалось человеческое лицо, которое...
  
   - Дура, - презрительно бросила ведьма, глядя, как полуэльфка корчится у костра, стараясь не кричать. - Трусливая идиотка. На этот раз я тебя лечить не буду.
   - Будешь, - задыхаясь от боли в обожженной руке, пробормотала Иефа. - Еще как будешь. И лечить будешь, и помогать будешь. Никуда ты не денешься, стерва. И не надо больше впаривать мне сладкие рассказки про вашу с Себом неземную любовь. Не работает. Мне тебя не жалко. Больше нет. Ты шлюха, а он убийца. Вы друг друга стоили, не спорю, извращенцы хреновы. Идеальная пара, провались оно все к дьяволу. Вот только я тут ни при чем. Без меня как-нибудь, слышишь?
   - Да ты... ты ревнуешь! - Элена расхохоталась злобно и торжествующе.
   - Приплыли, - с отвращением глядя на хохочущую ведьму, кивнула головой полуэльфка. - Ревную. Как же иначе-то.
   - Да ты кем себя возомнила, пичуга?! Кто ты - и кто он!
   - Он? - Иефа задумалась на секунду и усмехнулась как-то на редкость гадостно, так, что ведьма вдруг перестала смеяться и посмотрела на барда почти со страхом. - Я тебе скажу, кто он. Он - слюнявый, распущенный, безответственный мальчишка, слабовольный и недальновидный. Мальчишка, позволивший капризной малолетней дурочке вертеть им, как ей в голову взбредет. Мальчишка, допустивший, чтобы его сестру отправили на костер оголтелые фанатики в рясах. Мальчишка, не выдержавший порки в церковных подвалах. Мальчишка, объевшийся магией. Мальчишка, мучающий каждого, кто попадется под руку. Мальчишка, за четыреста лет так и не ставший взрослым мужчиной. Вот кто он. А я - та, без кого ты не можешь существовать. Я Иефа, бард. Пичуга без воли и голоса. Чудовище на дне ущелья. Полукровка, бродящая по лесам в обнимку с совомедведем. И сейчас меня не интересуют ваши семейные воспоминания. Сейчас я хочу вылечить свою руку. И ты мне в этом поможешь.
   - Ты не смеешь... - прошептала ведьма.
   - Смею, - отрезала полуэльфка. - Ты сама так хотела.
   Иефа отвернулась от ошеломленной Элены, накрыла обожженную ладонь здоровой рукой, закрыла глаза, сосредоточилась и произнесла Слово. Ведьма вскрикнула, отступила на шаг, выставила перед собой руки, защищаясь. Костер, уже совсем было потухший, взметнулся в ночное небо столбом оранжевых искр. Вздрогнул и поднял голову потревоженный Вилка. Иефа открыла глаза, поймала ошеломленный взгляд Элены и повторила Слово чуть громче. Ведьма раскинула руки, из ее солнечного сплетения к барду потянулась светящаяся белая нить, оплела руки полуэльфки и впиталась в кожу. Иефа выдохнула и посмотрела на ладонь. Покрытая волдырями кожа разглаживалась, бледнела. Через минуту от ожога не осталось и следа.
   - Видишь, как все просто, - сказала полуэльфка и подняла голову, но призрачной ведьмы нигде не было. Встревоженный совомедведь сунул морду хозяйке под локоть и забурчал. - Все хорошо, малыш, - Иефа задумчиво потрепала детеныша по загривку. - Все хорошо. Не бойся.
  
   Глава 4
  
   Иногда Стиву казалось, что он больше никогда и ничего не почувствует. В эти блаженные минуты он переставал понимать, куда и зачем идет, деревья и кусты сливались в сплошное желто-зеленое пятно, неумолчный шум леса отдалялся, а в голове было пусто-пусто, тихо-тихо. Так тихо, что постепенно начинало звенеть в ушах. Стив ждал этих минут, жаждал всем своим естеством, потому что тогда становилось небольно, нестыдно, негадко и нетошно. Становилось никак. И окружающий мир, перечеркнутый большим равнодушным НЕ, казался вполне терпимым. Под знаком НЕ даже можно было жить. Этот знак представлялся иногда Стиву ветхой трактирной вывеской, поскрипывающей от порывов ветра, и сам он виделся себе дряхлым согнутым стариком, бездумно сидящим на лавочке у крыльца, следящим почти незрячими глазами за неспешным движением облаков по небу, не думающим ни о чем. Длинная седая борода и протертая до дыр память. Смирение.
   Но это было так редко.
   Все остальное время мир лежал на плечах Стива громадной каменной глыбой. Жизнь под знаком НЕ на долгие, долгие часы сменялась жизнью под знаком СЛИШКОМ. Слишком ярко светило солнце. Слишком громко шумели деревья. Слишком весело пели птицы на рассвете. Слишком явно молчали товарищи по походу и настолько же слишком натужно говорили. Слишком услужлива была память. По ночам снились слишком четкие, подробные сны, и в конце концов Стив почти перестал спать. Он ждал дежурств, как спасения, но и дежурства были слишком спокойны и однообразны, и ничто не отвлекало от мыслей. Мыслей, которых было не много, но даже этих немногих было слишком.
   "Почему я ушел? - думал Стив. - Почему? Почему поверил им, почему послушал? Я бы справился с бестией, может, не сразу, но справился бы. Пусть бы Вилка остался с ней, но не там, не в темноте, не среди всего этого. Пусть бы он остался с ней в лесу. Под открытым небом. На свободе. Пусть бы у него был выбор. Почему я ушел? Нет, раньше. Почему я не успел? Не докричался до Зулина? Не заслонил ее от заклинания? Нет, еще раньше. Почему я отпустил ее в пещеры одну? Она не хотела. Она боялась. Боялась и все равно пошла. А я обещал прикрыть ее, уберечь. Спасти. Почему я отпустил ее одну? Почему..."
   Стив разматывал клубок все дальше в прошлое, и каждое новее "почему" добавляло свой груз к каменной тяжести мира на его плечах. Столько всего можно было сделать. Или НЕ сделать - и все было бы хорошо. С ней все было бы хорошо.
   "Я ее предал, - думал Стив. - Вот как все просто, оказывается. Без реверансов. Я ее предал. Я, Стиван Утгарт, Второй в роду. Страж Ворот. Лучше бы я утопился в бочке пива вместе с братом. Отец не примет меня в семью, когда наступит срок. Утгарты держат слово. А я не сдержал. Я буду долго и трудно жить, помня об этом. Потом умру и уйду в Холодные Штольни. Все правильно. Но почему? Почему я ушел?"
   Сидя по вечерам у костра, Стив ловил себя на том, что ждет, когда намаявшийся за день бард, зевая, ляпнет какую-нибудь ехидную глупость, и Зулин тут же взъерепенится в ответ, и они начнут переругиваться, и Ааронн встрянет с каким-нибудь едким замечанием, и тогда спор наберет обороты и затянется на ближайшие пару часов... Но Иефы не было, и по вечерам у костра молчали.
   Мир застыл. А Стиву так нужны были события. Стычки, драки, выматывающие марши, чтобы из боя - снова в бой, чтобы делать хоть что-нибудь. Но ничего не происходило.
   На вторые сутки после пещер Зулин осторожно поинтересовался, что же они будут делать, когда доберутся до дварфов, на что Стив буркнул: "Дойдем - разберемся", и разговор заглох.
   На третьи, когда партия уже расположилась на ночлег, в лагере появился странный юркий зверек ("Смотрите-ка, ласка..." - удивилась Этна) и слегка наделал шума, сцепившись с недоумевающим Зверем. Кот шипел и отмахивался от неожиданного противника, и телепал Зулину что-то явно нецензурное, потому что пересказывать мысли фамильяра маг отказался. Повисев с полминуты на кошачьем ухе, ласка брезгливо выплюнула его, отскочила в сторону, чихнула, обежала лагерь по кругу, сунула нос во все сумки по очереди, вякнула что-то невразумительное и исчезла в ночной темноте, как и не было ее. "Наверное, животные с ума сходят, потому что лес меняется, - предположила дриада, задумчиво глядя вслед зверьку. - Срываются с насиженных мест, ищут новые охотничьи угодья. Вы не заметили - она пришла с запада?" Но с какой стороны явился нежданный ночной гость, никто не знал, и обсуждение постепенно сошло на нет.
   На четвертые сутки Стива немного развлек говорливый ручей, который петлял между деревьев, то убегая и прячась в чаще, то снова выныривая из кустов. Стив шагал, прислушиваясь к его деловитому журчанию, и думал о том, что вот было бы пигалице счастье - столько воды, и никуда бегать не надо. Мойся - не хочу...
   Утром пятого дня пути ручей вывел партию на поляну, посреди которой возвышался старый, поросший жухлой осенней травой и утыканный замшелыми валунами холм.
   - Это уже предгорья? - с сомнением в голосе спросил маг, но наткнулся на красноречивый взгляд дварфа и замолчал, сообразив, видимо, что сморозил глупость.
   - Странный он какой-то, - задумчиво сказала дриада, не спеша выходить на поляну из-под сени деревьев.
   - Странный? Почему странный? - забеспокоился маг.
   - Ненастоящий, - пояснила Этна. - Ну, сам посмотри.
   - Смотрю, - Зулин послушно уставился на холм. - Он... размером с одноэтажный домик. Это ненормально для холма?
   - Зулин, - сварливо спросил эльф, - ты что - издеваешься?
   - Я не разбираюсь в холмах! - насупился планар. - Если он странный, объясните почему.
   - Это же очевидно! - Ааронн раздраженно махнул рукой и пошел в обход холма, мягко ступая и стараясь не шуметь.
   - Что очевидно? - шепотом поинтересовался Зулин у дриады.
   - Ты и правда не видишь? - удивилась Этна. - Он же рукотворный - даже ребенку понятно.
   - В каком смысле - рукотворный?
   "Задница Мораддинова!" - подумал Стив, а вслух сказал.
   - В таком, что руками его насыпали, - и отправился в обход холма с противоположной эльфу стороны.
   - Зачем кому-то насыпать холм посреди леса?! - возмущенно прошипел Зулин, увязавшись за дварфом. - С каждым днем все бредовей и бредовей... И чем это нам грозит? Кто в таких холмах живет? Какие-нибудь очередные гибберлинги? Бестии? Барсуки-мутанты? Диаспора мирных зомби? Нет, что это я, право! Чтоб на нашем пути - и мирные зомби!
   - Зулин, помолчи, - попросил Стив, с трудом сдерживая желание выбить магу парочку зубов.
   - Нет, я хочу понять...
   - Зулин! - Стив резко развернулся, сгреб планара за ворот. - Зулин, не трогай меня, - произнес он медленно и внятно, тщательно контролируя рвущуюся на волю ярость. - Не спрашивай меня. Ни о чем. Никогда. Только если от этого будет зависеть чья-то жизнь. Желательно, не твоя. Не ходи за мной. Не желай мне доброго утра и спокойной ночи. Не спрашивай, как я себя чувствую.
   - Но... - задушено пискнул маг.
   - Нет! Я пошел с вами, потому что дал слово. Я прикрою тебя, если понадобится. Я вернусь за тобой, если ты отстанешь. Но никогда - слышишь? - никогда больше не заговаривай со мной! Или я тебя покалечу. Может, убью. Ты понял?
   - Я...
   - Понял?!
   - Понял, - шепнул Зулин. И кивнул для верности. Два раза.
   - Хорошо, - сказал Стив, с трудом разжал кулак, отпуская мага, подумал и вытер ладонь о штаны. - Хорошо.
   - Стив! Зулин! - раздался голос эльфа. - Тут дверь!
   - И чего орать-то? - буркнул дварф и отправился на голос.
   Зулин потоптался пару минут на месте, не решаясь последовать за ним и горестно размышляя о том, что теперь поход в принципе невозможен. Потом рассудил, что, в конце концов, проводник звал не только Стива, но и его, Зулина, тоже, и, наверное, его действия нельзя определить как "хождение за дварфом", и не убьет же его Стив на глазах у всех, и... Тут Зулин окончательно расстроился, плюнул и пошел навстречу судьбе.
  
   ***
   Дверь была толстая, дубовая, с позеленевшим от времени бронзовым дверным молотком. Ни таинственных знаков, ни зашифрованных посланий, ни древне-эльфийских-дварфских-человеческих надписей... Самая обычная, пожалуй, дверь, если, конечно, не учитывать тот факт, что она была врезана прямо в замшелый бок холма. Ааронн осторожно тронул рукой створку, и дверь натужно заскрипела, отворяясь.
   - Не заперто, - удивился эльф и взял наизготовку меч. - И тропинки нет...
   - Здесь давно не живут, - рискнул высказаться Зулин, фатальных последствий не дождался и добавил уже смелее: - Оружие-то зачем?
   - В любой приличной истории герой, произнесший такие слова, погибает следующим, - усмехнулся проводник. - Неужели тебя жизнь вообще ничему не учит?
   - Я просто спросил, - надулся маг.
   - Нам бы не помешал светляк покрупнее, - Ааронн многозначительно посмотрел на Зулина и со вздохом пояснил: - Там темно.
   - А ты уверен, что нам необходимо туда лезть? - планар сунул голову за дверь и отпрянул, чихая и снимая ладонями толстые пряди паутины с лица. - Я имею в виду - место явно заброшенное, опасности не представляет...
   - Ой ли... - поднял бровь проводник. - По-моему, всегда стоит проверить, по крайней мере, для того, чтобы быть уверенными, что никакая пакость не вылезет оттуда, когда мы повернемся спиной.
   Зулин вздохнул, сосредоточился, щелкнул пальцами. Светляк вышел вполне приличный, степенно покачивался в районе макушки и тускло подсвечивал белым. Маг подумал с минуту и запустил светляк внутрь холма.
   - Давайте-ка я первый, - сказал Стив, отодвинул эльфа за спину и шагнул за дверь, держа топор наготове. - Заходите! Тут никого! - раздался через минуту его приглушенный голос.
   - Что и следовало доказать, - сварливо заметил Зулин. Внутрь ему идти совсем не хотелось. Ну вот совсем. Абсолютно. Маг мрачно проследил, как Ааронн галантно распахивает перед дриадой дверь, приказал мысленно фамильяру глядеть в оба и вошел в холм.
  
   ***
   - Дварфы, - уверенно сказал Стив, оглядывая потемневшие от времени каменные стены.
   - Где? - невинно поинтересовался Ааронн.
   - Строили дварфы.
   - И много их тут было?
   Стив неопределенно пожал плечами.
   - Один. Два.
   - Давно?
   - Лет сто назад.
   - Лет сто назад построили?
   - Нет. Лет сто тут уже никто не живет. Построили, думаю, веков пять как. Когда этот холм насыпали, тех башен у озера еще в проекте не было.
   - Ловушки? - деловито поинтересовался эльф.
   - Чутка будет, но не так, чтоб очень. Жилая постройка все-таки.
   - Зулин, что скажешь? - Ааронн обернулся к магу.
   - Я вообще не понимаю, как тут - Зулин брезгливо оглядел внутренность холма - мог кто-нибудь жить. Это же не дом, это... сарай какой-то. Вы говорите о ловушках? Зачем? Да посмотрите сами: из щелей земля сыпется, корни проросли... Одна дубовая колода на бочках стол изображает, другая - скамейку... Кувшинчики кособокие по стенам... Какие ловушки? Что охранять? Какие разбойники на все это добро позарятся? Чушь. Я одного не понимаю, какого демона нужно было прилагать столько усилий, чтобы изобразить внутри холма такую жалкую лачугу. Это ж сколько работы!
   - Место удобное, - тихо проговорила дриада. - Лес густой, дичи много, ручей рядом. Не пропадешь.
   - Но зачем?! - Зулин патетически развел руками. - Выкопать здоровый кусок холма изнутри!
   - Сказано тебе - его не выкопали, его насыпали! - буркнул раздраженно Стив.
   - Да хоть бисером вышили! Вопрос - зачем такие усилия?!
   - То-то и оно, - кивнул эльф. - Стиван, я все правильно понимаю?
   - Если ты про то, что где-то тут должен быть люк, то - да, правильно. Смотрите внимательно. Выступы, бугры, слишком ровные плиты... И аккуратней, а то по башке огребете...
   "Дварфы! - мысленно простонал Зулин. - Шага в простоте не сделают. Чихнуть нельзя, чтоб полено на голову не свалилось!"
   Люк обнаружился довольно быстро. Этна нажала неприметный камень возле полки с потрескавшейся глиняной утварью, у дальней стены взметнулись столбики пыли, и квадратная каменная плита со скрипом и скрежетом поехала в сторону, открывая чернильный провал подземного хода.
   - Заржавел механизьм, - заметил Стив. - Туго идет.
   "Лучше б он вообще не сработал!" - тоскливо подумал маг и, не дожидаясь указки сопартийцев, сотворил еще парочку светляков и направил их к ходу.
   Спускались вниз молча, пригнув на всякий случай головы. Лестница, вопреки опасениям мага, оказалась не винтовой, широкой, с удобными низкими ступеньками.
   - Стив, - шепнул Ааронн, когда партия достигла последней ступеньки. - Может, попробуешь, как в тех башнях?
   - Что попробую?
   - Свет. Помнишь, ты тогда приказал - и факелы зажглись. Дварфская магия и все такое...
   - Сомневаюсь... - пробормотал Стив, но спорить не стал, прокашлялся и скомандовал: - Зажечь факелы!
   То ли команда была неправильная, то ли старое подземелье не любило командный тон, но результата не последовало.
   - Ты на всеобщем говоришь. Может нужно на дварфском? - предположила Этна.
   - Может, - кивнул раздосадованный Стив и повторил команду на дварфском. Ничего не изменилось.
   - Попробуй стародварфский, - посоветовал Ааронн, как показалось Зулину, слегка насмешливо. - Пятьсот лет все-таки...
   - Да не будет он меня слушаться! - возмутился Стив. - Жилая хибара, говорю вам! Был хозяин - он и командовал. Нет хозяина - некому командовать.
   - Хорошо, не горячись, - примирительно сказал эльф. - Я и кремнем могу.
   - А можешь - не морочь мне...
   - Просто я подумал, что так быстрее.
   - Подумал он... - проворчал Стив. - Идемте уж, чего на месте топтаться? Не для того спустились.
   Лестница выходила в просторный круглый зал, обставленный даже с некоторым комфортом. У стены слева чернел камин, около которого, важно выгнув спинку, расположилось невысокое старое кресло. При взгляде на него сразу становилось понятно, что время, проведенное у зажженного камина долгими зимними вечерами, должно плыть медленно и степенно, без суеты, в тепле и уюте. Только так и не иначе. И пусть мир спешит, несется и кувыркается, пытаясь прыгнуть выше собственной головы, - здесь, у камина, не было места спешке.
   - А он не слишком-то любил гостей, - заметил эльф.
   - Почему? - удивился Зулин, очнувшись от унылых мечтаний о спокойном вечере за бокалом вина.
   - Кресло только одно.
   - Отшельник? - спросила дриада.
   - Скорее всего, - Ааронн отошел к противоположной стене, заставленной книжными полками. - Зулин, посвети сюда, будь добр. Смотрите, тут целый набор. История... География... Политология... - эльф шел вдоль полок, касаясь пальцами пыльных корешков, и почти жмурился от удовольствия. - Философия... Мифология... Этнография... Геральдика... Все для легкого чтения.
   - Ничего себе - легкое чтение! - не удержался Зулин.
   - Кому - как, - надменно парировал эльф. - Все зачитано до дыр, - сообщил он удовлетворенно, поднявшись по маленькой приставной лесенке и вытащив несколько книг наугад. - Даже те, что на верхних полках.
   - Книжный червь, - раздраженно пробормотал маг. - Отличный способ убить лишнюю сотню лет жизни - запереться в подземной библиотеке в центре леса и читать всякую заумную чушь про кретинов, которые давно умерли.
   - Зулин, - с жалостью проговорил эльф. - Где ты тут видишь библиотеку? Несколько полочек с книжками для общего развития - их ты называешь библиотекой?
   - Я не вижу тут библиотеку! - окончательно вышел из себя планар. - И ловушек, кстати, я тоже тут не вижу! И вообще - не вижу ничего полезного, кроме тех светляков, которых сам же и наколдовал!
   - Здесь дверь, - раздался откуда-то справа, из-за книжных "полочек" голос дриады.
   - Здесь тоже, - отозвался Стив с противоположной стороны.
   - Зулин, свет! - скомандовали они хором.
   Маг дернулся, помянул мысленно демона Баатора и создал еще двух светляков, после чего отправил их в разные стороны, а сам для себя решил, что сядет в кресло и будет сидеть там, пока сопартийцы вдоволь не наиграются в мародеров. "Как это по-командирски", - долетела до него приглушенная, но от этого не менее ехидная мысль Зверя. "Ах, мы уже разговариваем?!" - в ярости протелепал маг. "Нет, мы не разговариваем. Я комментирую - а это разные вещи", - отозвался фамильяр. Зулин сплюнул в досаде и собрался было воплотить в жизнь свои планы по поводу кресла, но его отвлек Ааронн.
   - Друг мой Зулин, иди сюда! - позвал он почти весело. - Хочу показать тебе много очень полезных вещей, чтобы ты не жалел о бездарно потраченном времени...
   Зулин пошел на голос и обнаружил за книжными полками неприметную дверь, из которой выглядывал донельзя довольный эльф.
   - Добро пожаловать! - проводник жестом радушного хозяина распахнул дверь перед магом. - Кажется, сегодня мы переночуем с комфортом!
   Маг осторожно перешагнул порог и оказался в небольшой круглой спальне, посреди которой красовалась широченная кровать, застеленная ветхим бархатным покрывалом и заваленная подушками и подушечками. На прикроватном столике стоял массивный канделябр с тремя на половину сгоревшими свечами, валялся опрокинутый кубок и раскрытая книжка, брошенная вверх переплетом.
   - "Основы инженерного дела", - прочитал Зулин и непонимающе уставился на эльфа. - Чему ты радуешься?.. Книжке или кровати?
   - Если бы я радовался кровати, я бы позвал не тебя, - фыркнул Ааронн. - Ты сюда посмотри!
   Зулин повернулся и обнаружил распахнутый сундук, из которого эльф уже успел извлечь кучу всякого барахла и, в частности, громоздкую черную шкатулку, заполненную какими-то склянками и мешочками.
   - Это же просто праздник какой-то! - проводник уселся на пол возле шкатулки и любовно провел рукой по ее содержимому. - Смотри: настойка календулы, валериановый корень, пустырник, бадьян, болиголов... Расторопша пятнистая...
   - Что? - поразился Зулин.
   - Расторопша, - эльф улыбнулся счастливой улыбкой, - пятнистая, представляешь?
   - Нет, не представляю, - честно признался маг. - С чем ее едят?
   - Это для печени... Горец змеиный - это кровеостанавливающее, заживляющее, противовоспалительное... Пырей ползучий - он мочегонный, желчегонный и потогонный... Колючий дурнишник - вообще антисептическое... Ну, тут по мелочи: золотой ус, бессмертник, ромашка, крапива, цикорий... Каланхое - это для регенерации тканей, а еще очищает кровь... Пижма - это от глистов...
   Вычленив из блаженного бормотания друида слово "глисты", Зулин вздрогнул и тихонечко попятился к выходу. Впрочем, эльф и не пытался его удерживать: он напрочь забыл о собеседнике.
   - Кровохлебка, надо же... да ей вообще цены нет... любое кровотечение... Кориандр, чистотел, шалфей, зорьная трава...
   Зулин сделал шаг, другой.
   - Череда... ну, это понятно, куда ж без череды... О! - эльф выпрямился и принялся с восторгом рассматривать содержимое очередного мешочка. - Элеутерококк!
   Зулин стрелой вылетел за дверь и нос к носу столкнулся со Стивом.
   - Там спальня! - выпалил он.
   - А там - кухня, - махнул рукой дварф. - И что?
   - В спальне - Ааронн!
   - А в кухне - Этна, - Стив непонимающе нахмурил брови и окинул мага взглядом с ног до головы. - Ты здоров?
   - Пока да... - поежился Зулин.
   Стив пожал плечами, сунул голову в комнату.
   - Слышь, Ааронн! Оторвись на время, я еще коридор нашел.
   - Элеутерококк! - торжествующе провозгласил эльф, воздвигнувшись на пороге.
   - Я рад, - кивнул Стив. - Пойдем.
   Коридор Зулину не понравился сразу и очень. Светляки понуро покачивались под невысоким потолком, озаряя каменные стены и темные плиты пола, выглаженные то ли временем, то ли подошвами неведомого хозяина. Посреди коридора из стен торчали две оскаленные головы грифонов, вытесанные из серого камня, одна напротив другой. Эти странные скульптурные украшения не понравились Зулину даже больше, чем весь коридор в целом.
   - Вот вам и ловушки, - подтвердил Стив самые худшие опасения мага. - Всем стоять.
   Дварф осторожно приблизился к каменным головам, вытянул вперед топор, поводил им в воздухе, задумался.
   - На движение не реагируют, - пробормотал он и присел на корточки, рассматривая плиты пола. - А вот это уже похоже на правду. - Стив пригнулся как можно ниже, подался вперед и двумя руками с силой надавил на плиту. Что-то едва слышно щелкнуло, и разинутые пасти грифонов выплюнули два ярко-оранжевых языка пламени.
   - Простенько, - пренебрежительно махнул рукой Стив, поднявшись. - На плиты между этими харями не наступать. Всем ясно?
   Перепрыгивая злополучные "плиты между харями", Зулин с отвращением подумал, что - насколько он успел узнать дварфов - это еще не все.
   Коридор оказался совсем не длинным и оканчивался ничем не примечательной на вид дверью, добротно сколоченной все из тех же дубовых досок. Стив толкнул дверь рукой, нажал плечом, но безрезультатно.
   - Может, она в другую сторону открывается? - предположил Зулин.
   - На ней ручки нет, - недобро глянув, отмахнулся от него Стив, и маг прикусил язык. - Посмотрите-ка по стенам возле двери - может, кнопку какую или рычаг найдете. Тут явно механизьм, как при входе.
   Стив отошел к стене справа, принялся ощупывать камни. Зулин, стараясь держаться на почтительном расстоянии от него, взялся за стену слева, столкнулся с дриадой, извинился, подвинулся, наступил на проводника, снова извинился, внутренне сатанея. "Нет, так просто невозможно! - подумал он. - Бред какой-то!"
   - Нашел! - сказал Стив, нажал неприметный бугорок на булыжнике, и перед ним открылось узкое - как раз руку просунуть - отверстие в стене. - А ну-ка...
   - Погоди! - тревожно воскликнул Ааронн. - Ты же не собираешься совать в эту сомнительную дыру конечности? А вдруг тебе их... хм... оттяпает?
   - Не оттяпает, - насупился дварф. - И никаких ценных конечностей я туда совать не собираюсь, пока не проверю. Что я - дурак, по-твоему?
   Стив сунул в отверстие топорище и воинственно глянул на спутников - ну, мол, убедились? Никто ничего не оттяпал! Эльф только головой покачал.
   - А я еще одно нашла, - тихо сказала Этна и нажала точно такой же неприметный бугорок, открыв точно такое же отверстие, только слева от двери. Пробурчав нечто невразумительное, Стив проверил и его, после чего с сомнением уставился на дверь.
   - Стиван, что-то не так? - поинтересовался проводник.
   - Не нравится мне, что их два, - задумчиво проговорил дварф. - Или рычаги нужно дергать по очереди, или одновременно - но тогда у него должен был быть помощник, а вторым тут и не пахнет. Либо...
   - Что?
   - Либо это ловушка.
   - И что нам делать?
   - Пробовать, - Стив решительно подошел к одному из отверстий и сунул в него руку. - Здесь рычаг, - сообщил он через несколько мгновений томительного ожидания. - И этот рычаг не двигается. Ааронн, попробуй тот, второй.
   Эльф недовольно нахмурился, но возражать не стал, осторожно сунул руку в отверстие, нащупал рычаг и потянул.
   - Не получается.
   - Значит, все-таки одновременно, - вздохнул Стив. - Слышь, остроухий, а ты руки обратно пришивать умеешь?
   - Не пробовал, - нервно усмехнувшись, ответил Ааронн. - Да и не жажду, если на чистоту.
   - Ну, это уж как повезет, - философски хмыкнул Стив. - Зулин, Этна, отойдите-ка от двери. Мало ли, что... Ааронн, готов? Давай на счет раз. Ииии - раз!
   Грохнуло, на плиты, где только что стоял маг, свалился внушительных размеров булыжник, взметнув облако пыли. Зулин закашлялся.
   - А, задница Мораддинова! За ноги тебя и в штольню! - раздался сердитый голос дварфа. - Да чтоб тебя скособочило, сучий потрох!
   "Ругается - значит, жив", - в смятении подумал маг. Когда пыльное облако рассеялось, эльф и дварф обнаружились на своих местах, с руками, безнадежно зажатыми в старых проржавевших тисках. Дверь была гостеприимно распахнута.
   - Вам ничего не отрезало? - с тревогой спросила дриада.
   - Нет, только давит очень, - морщась, ответил эльф. - Изящно, вынужден признать. Троих одним махом. Того, кто входит - на смерть, двоих, которые открывают, на допрос. Один не расколется, так второй в запасе есть.
   - Ты, я смотрю, просто в восторге, - ехидно заметил Зулин.
   - Изящно, - повторил Ааронн.
   - Вы закончили? - яростно чихнув, рыкнул Стив. - Тогда Зулин, будь уж так добр, зайди внутрь и найди там какой-нибудь штырек, который всю эту гадость отключает!
   - Да уж, друг мой, ты бы поторопился, - поддержал его проводник. - А то у меня уже пальцы немеют. Было бы неплохо восстановить кровообращение.
   - Мммм... - замялся Зулин, которому совершенно, абсолютно, категорически не хотелось лезть в неведомую комнату (комнату, построенную дварфом!) и искать в ней неведомый "штырек". - Может, силой воздействовать?
   - Я сейчас на тебя силой воздействую! - рявкнул Стив, и маг из двух зол выбрал меньшее: шагнул через порог.
   А шагнув через порог, застыл. Потому что такого количества книг, такого разнообразия колб и реторт, такого изобилия всевозможных атласов и чертежей не видел даже в башне сумасшедшего старикашки Мо. А уж у него их было - смотреть - не пересмотреть. Столы (куда уж там дубовому недоразумению наверху!) были завалены горами бумаг, по стенам висели анатомические схемы и географические карты, и еще какие-то свитки свешивались со спинок стульев, и башни из пыльных фолиантов по углам, и запечатанные стеклянные бутыли с неведомыми чудищами, частями тел и внутренними органами, плавающими в желтоватой мутной жидкости, и...
   - Зулин, ты там что - заснул?! - раздался гневный рык дварфа. Маг вздрогнул и оглянулся на распахнутую дверь лаборатории.
   - Нет-нет, я ищу, ищу! - крикнул он, попытался сделать шаг и рухнул, как стреноженная на бегу лошадь, с грохотом опрокинув ближайший стул. - Демон Баатора!
   Отплевываясь и ругаясь, Зулин перевернулся на спину и с изумлением воззрился на пыльную ковровую дорожку, старенькую и потертую, которая намертво спеленала ему ноги до колен и с необычайно деловитым видом поднималась дальше.
   - Да что ж за день-то сегодня такой! - завопил маг, отпихивая энергичный коврик и тщетно пытаясь высвободить ноги.
   - Зулин, ты что вытворяешь? - изумилась возникшая на пороге Этна. - Ты зачем в ковер завернулся?
   - Он ЧТО сделал?! - в два голоса взревели из коридора Стив и Ааронн.
   - Да какой на хрен завернулся! - пыхтел Зулин, сражаясь с дорожкой. - Он меня сам завернул! Дай мне что-нибудь!
   - Что?
   - Ну, что-нибудь! Я не знаю, что! Что-нибудь, чем можно победить взбесившийся старый коврик!
   - Какой коврик?! Что там у вас происходит?! - завывали в коридоре дварф и эльф.
   - Бытовая магия! - ухватив край настырной ковровой дорожки, пыталась перекричать их дриада. - Зулин, не вертись, ты только сильнее запутываешься!
   - Разрежь, разрежь его!
   - Этна, что там?!
   - Зулин, не дергайся!
   - Этна, пуляй в него огневиком!
   - Подожди, я меч возьму!
   - Нет, не отпускай его, он меня задушит!
   - Огневик, Этна, огневик!
   - Помогите!
   - Зулин, не крутись!
   - Он меня душит, душит!
   Зулин сражался не на жизнь, а на смерть. Мысленно он послал отчаянное "прости" фамильяру, потому что проклятый ковер медленно, но верно одерживал верх. За дверью на манер безумных призраков завывали Стив с Ааронном, Этна тянула дорожку за край и яростно пыталась что-то втолковать ошалевшему магу, но Зулин не понимал ни слова. В коридоре раздался грохот и истошный кошачий вопль, поддали жару сопартийцы... "Я умру, задушенный пыльным ковриком", с острой жалостью к себе подумал Зулин. В лабораторию влетел взъерошенный Зверь, нещадно воняя паленой шерстью, набросился на осатаневший ковер и принялся драть его когтями, утробно урча и завывая. Этна, отчаявшись докричаться до мага, отпустила истрепанный край дорожки и начала тщательно осматривать единственный участок стены у двери, который был ничем не заставлен и ничем не завешан. Провозившись с минуту, она что-то нажала, из коридора раздался торжествующий рев, и в лабораторию ввалились с оружием на изготовку Стив и Ааронн. Ввалились и застыли, разинув рты, а потом согнулись в приступе истерического хохота. "Умру, задушенный пыльным ковриком и осмеянный бывшими друзьями", - скорбно подумал Зулин и перестал сопротивляться, покорившись судьбе. Все еще хохоча, дварф и проводник разом взялись за дорожку, вытряхнули из нее полузадушенного мага и немилосердно покромсали (дорожку - не мага), после чего коврик перестал подавать признаки жизни.
   - Его надо сжечь, - трясясь от всего пережитого, пробормотал Зулин. Стив и Ааронн переглянулись и снова захохотали.
  
   ***
   В камине потрескивали дрова, в тяжелом бронзовом кубке завлекательно плескалось вино. Зулин пригубил, откинулся на спинку кресла и подумал, что один вечер в тишине и спокойствии - не такая уж низкая плата за месяц сумбурных скитаний.
   Грандиозное сражение с безумным ковриком стало последней каплей в чаше терпения мага. Сверкая глазами почище Зверя и возмущенно подрагивая крыльями, Зулин разразился мощнейшей получасовой речью, суть которой сводилась к тому, что сил его больше нет. Когда планар выдохся, Ааронн утешительно похлопал его по плечу и сказал, что на ночь партия останется в холме, благо, тут есть, чем поживиться и что исследовать. Этне, как единственной барышне, отдали спальню, в общей зале накидали на пол подушек и тюфяков, устроив вполне приличные лежбища у книжных полок. Стив нарубил дров, Ааронн сходил на охоту, Этна натаскала воды из ручья. На кухне нашлись специи и два бочонка вина, а также огромная поваренная книга на старо-дварфском, в которой Стив вычитал какой-то необычайно сложный рецепт приготовления мясного рагу. Правда, с рагу как-то не сложилось: во-первых, половина слов в рецепте была непонятна даже Стиву, во-вторых, остальная половина состояла из более чем сомнительных рекомендаций по использованию различных трав и кореньев. Ааронн выслушал рецепт, потер подбородок и осторожно сказал, что примерно такой состав видел в сборнике под названием "Приготовление ядов в домашних условиях" в лавке у Схишша, и что рисковать не стоит. Так что обошлись без рецепта, и никто не пожаловался.
   Зулин пил вино в кресле у камина, Ааронн упоенно сортировал содержимое заветной шкатулки, Этна изучала книги на полках, Стив засел в лаборатории. Зулин попытался предложить ему помощь, но Стив буркнул, что все равно дварфские писульки только дварфам понятны и что он, Стив, уж как-нибудь сам справится, и маг отступился.
   "Не зачахнешь без дела-то? Тебя совсем исключили из процесса, как я погляжу. А ты и рад. Сидишь тут, жалеешь себя, дуешься на весь мир в целом и на Стива в частности... А что такого страшного, по сути, сделал Стив? Он всего лишь не смог простить тебе убийство любимой девушки. Он ведь любил Иефу. Хотя, что это я... чувства - не твой конек. Ты у нас все больше по логике... так вот, следуя логике, этот вакуум вокруг тебя - навсегда", - ехидно протелепал фамильяр, жмуря глаза на пламя. "Ничего, переживу, - мрачно подумал в ответ Зулин. - Когда-нибудь он перестанет дурить, когда-нибудь он поймет, что я поступил правильно... Ну, хорошо, хорошо, не дергай усами! Пусть неправильно, пусть я ошибся, не продумал все варианты... Но я спасал партию! Хорошо, пусть не спасал, пусть искал самый простой выход, но я... Я ведь сожалею об этом. Я никогда ни о чем не сожалел. А об этом сожалею. Он поймет, в конце концов. Это же Стив. Раз он не убил меня сразу, на месте, значит, сомневался. Значит, где-то в глубине души и сам думал, что..." "Ой, брось, - Зверь зевнул и свернулся клубком. - Стив не убил тебя, потому что он Стив. Потому что это не в его привычках - убивать товарищей по походу. И вообще..." - тут мысли фамильяра стали расплываться, путаться, отдалились и затихли: кот спал. На Зулина навалилась тоска.
   - Смотрите, что я нашла, - отвлекла мага от мрачных мыслей дриада. - Тут книга по геральдике. С родословными. Помните, Иефа говорила, что ей снилась ведьма, которую сожгли жрецы Единого?
   - Да, я помню, - Ааронн оторвался от своих драгоценных трав и подошел к Этне. "Еще бы ты не помнил! - желчно подумал Зулин. - Ты же тогда сказал, что она врет - грубо и неталантливо!"
   - Вот, - дриада опустилась на подушки и ткнула пальцем в пожелтевшую страницу. - Про нее тут написано. Послушаете?
   На пороге лаборатории появился Стив, остановился, привалившись плечом к косяку. Ааронн посмотрел на него, покраснел и опустил голову.
   - "Род де Вилей..." - начала читать Этна. - Так... Тут предыстория, основатели рода... Сейчас... Герб, девиз - это все не то... А, вот! "Герцог Астерий Филипп..." - тут много имен... "Герцог Астерий де Виль, носивший прозвище Астерий Хитрый. Женился на дочери вице-канцлера... участвовал в походах... вот! Был отцом двоих детей: Себастиана и Элены. Судьба этого старейшего дворянского рода весьма плачевна. Дочь герцога Астерия, Элена де Виль, будучи девицей взбалмошной и неуравновешенной, повергла отца в великое горе, предавшись в юном возрасте ереси и разврату. По доносу мелкопоместного дворянина Этьена Монблана, владельца меловых штолен, служители святейшей церкви арестовали дочь герцога и заключили в так называемый "каменный мешок", суть узилище для еретиков, где ей был учинен строжайший допрос. Дабы юная ведьма не прибегла к колдовскому воздействию на дознавателей, на допросе присутствовали служители Единого, в частности, заплечных дел мастер Эразм Благочестивый. На дознании выяснилось, что богопротивной колдовской науке Элена де Виль обучалась самостоятельно, в тайне от своего семейства, понукаемая нечистым духом, который и знания о колдовстве, и развратные мысли ей в голову вкладывал посредством сновидений. Свидетели показали, что Элена де Виль виновна была не только в ереси, колдовстве и богохульстве, но также испытывала непотребные чувства к своему старшему брату, коего приворожила при помощи богопротивных колдовских обрядов, и с коим вступила в порочную кровосмесительную связь, в чем сама и призналась на пятый день четвертой недели дознания. Оставаясь верными слугами церкви, герцог Астерий де Виль и его супруга отреклись от дочери прилюдно, пожертвовав богатства немалые на укрепление храмов бога нашего Единого, а сына, Эленой околдованного, отдали на исцеление в монастырь святого Фемистокла, где юношу спасали ежедневной молитвой и бичеванием в течение месяца, пока шло дознание..."
   Этна прервала чтение, подняла голову, посмотрела на сопартийцев. Стив усиленно рассматривал одному ему видимую пылинку на косяке. Ааронн с каменным выражением лица смотрел в огонь и больше смахивал на странноватого вида статую, чем на живого трансформированного эльфа.
   - Ну? - нетерпеливо шевельнув крылом, спросил Зулин. - Дальше-то что?
   - Дальше... немного.
   - Ну? Читай-читай, - подбодрил маг.
   - "...пока шло дознание, - со вздохом продолжила читать дриада. - Пребывая в узилище, Элена ходу следствия всяческие помехи учиняла и вину свою отрицала, пыталась творить волшбу, во избежание чего было приказано сломать ей пальцы на обеих руках. Ибо доподлинно известно, что сила колдовская у ведьмы в руках заключается. По позднейшим свидетельствам дознавателей знаем, что Эленой де Виль был убит один из тюремщиков. Однако дознание шло своим чередом. На тридцать второй день оного богомерзкая ведьма Элена де Виль противиться святости Эразма Благочестивого прекратила, и нечистый дух покинул ее, после чего несчастная девица во всех своих грехах покаялась и умоляла высокий суд спасти ее бессмертную душу. Движимые милосердием, святые слуги божии постановили предать ведьму священному огню, дабы душу ее очистить от скверны, а прах уничтожить, как прах всякого еретика, что не заслуживает праведного погребения. Приговор сей был приведен в исполнение прилюдно, прочим в назидание, восемнадцатого дня второго месяца лета, на главной площади, в присутствии высокого суда и местного дворянства. Убитая горем супруга герцога занемогла и почила через неделю после казни, а сам герцог Астерий скончался от желудочных колик месяц спустя. Себастиан де Виль, блюдя траур по покойным родителям, покинул высший свет и отправился в дальнее поместье, дабы в уединении предаться молитвам и благочестивым думам. След его на Окраинных землях затерялся, и старинный род де Вилей был прерван..."
   - Молитвы и благочестивые думы, говоришь... - протянул Стив.
   - Тут так написано, - извиняющимся тоном ответила дриада.
   - А про этого... доносчика... есть еще что-нибудь? - с любопытством спросил Зулин.
   - Нет, - покачала головой Этна. - Тут только про знатные семейства с длинной родословной, а он - ты же слышал - был так себе, мелкопоместный...
   - Ну, я просто интересуюсь, на всякий случай. И так понятно, что с ним случилось. Свинтил на границу от греха подальше, думал отсидеться в каком-нибудь крохотном городишке. А Себ родителей на тот свет спровадил...
   - Думаешь, это его рук дело? - перебил эльф.
   - Как пить дать! - убежденно сказал Зулин. - Не знаю, как там мамаша, может, и правда сама померла, от нервов, а папашу он точно траванул. А потом отправился этого, мелкопоместного, искать. Искал-искал, все Окраинные земли прочесал, в Вольные подался, не посмотрел, что нелюди кругом, и нашел, аккурат возле озерка с Ведьминым глазом, где дубина окочу... - маг запнулся, смутился. - Извини, Этна.
   - Ничего, - едва заметно усмехнулась дриада.
   - В общем, зарезал и в озеро швырнул. А уж потом, видно, магией вплотную занялся. Благо, Вольные земли - не Стальная империя, тут за такое не сжигают.
   - Железная, - буркнул дварф.
   - Прости?
   - Четыреста лет назад Стальная империя еще Железной называлась. Это потом люди у гномов секрет стального сплава то ли сперли, то ли купили, уж не знаю. Может, и купили, от этих гномов можно чего угодно ожидать.
   - Не суть, - нетерпеливо мотнул головой маг. - Вопрос, когда он бессмертным умудрился стать.
   - Тогда и умудрился, - Стив отлепился, наконец, от косяка, тяжело прошагал в залу, швырнул на каменные плиты пухлую кипу листов, втиснутую в старый кожаный переплет.
   - Что это? - спросил Ааронн.
   - Дневник, - коротко ответил Стив и сел на подушки рядом с дриадой. - Того дварфа.
   - Какого?
   - Который... - Стив вздохнул, помолчал. - Который Иефе снился. Которого я потом в Ведьмин глаз увидел. Это его схрон.
   - И ты молчишь?! - воскликнул Зулин.
   - Молчу, - Стив глянул на мага тяжелым взглядом и веско добавил: - И тебе помолчать не мешало бы.
   - Стив, хватит. Прекращай, - попросил Ааронн.
   - Что он пишет? - поспешно спросила дриада, отвлекая на себя внимание дварфа, который уже начал закипать.
   - Тут многое непонятно, - ответил Стив, прекратил сверлить взглядом мага, взял в руки дневник и осторожно открыл его. - Написано на старо-дварфском, и целая куча всяких магических хреновин, да и почерк... Но кое-что разобрать можно. Звали его Бренн Дорнхейм, и он был... то ли инженером, то ли архитектором, то ли магом... То ли все вместе. Он пишет, что человеческий маг-некромант Озреа Эртайус закончил эксперименты по превращению живого в немертвое. Первый опыт провел на своем собственном ученике, и опыт оказался удачным. Не знаю уж, что там у них не заладилось, но Бренн пишет, что ученик сдал Озреа магическому совету Вольных земель, а сам скрылся, и где он, никому не известно. Совет пришел в ужас и постановил Озреа судить.
   - За что? - встрял Зулин. - По-моему, очень интересный и, не побоюсь этого слова, полезный опыт.
   - Это же очевидно, - откликнулся проводник. - В магическом совете Вольных земель тогда состояли в основном эльфы. А теперь представь себе, что этот самый Озреа начнет сотнями превращать человеческих солдат в немертвых. Представил? Армия неубиваемых, хорошо обученных, накапливающих знания и опыт человеческих воинов - да, от такой перспективы даже мой беспечный братец Натан поседел бы. Дальше все просто. Жрецы Единого объявляют этот обряд богоугодным делом, Железная империя расправляет плечи и отправляется рубить мерзких нелюдей, в чем довольно быстро преуспевает. Человеческая раса становится главенствующей, Вольные земли стерты с лица земли, магия в упадке, остатки нелюдей прячутся по лесам и постепенно вымирают. Обряд по превращению живого в немертвого распространяется повсеместно, скажем, его проходит каждая человеческая особь по достижении половой зрелости. Люди больше не стареют и не умирают, но продолжают размножаться. Как следствие - чудовищное перенаселение. Ресурсы истощаются, леса вырубаются, моря и реки загаживаются, цивилизация гибнет, и через какую-нибудь тысячу лет наш мир превращается в грандиозную мусорную кучу, в которой копошатся злобные, голодные, оборванные, одичавшие, но бессмертные существа. Хорош натюрморт?
   - Мдааа... - протянул Зулин, не зная, что еще сказать.
   - И что случилось, когда его судили? - спросила дриада.
   - Бренн пишет, что нашлись сторонники Озреа, которые настаивали на продолжении экспериментов и здорово запутывали дело. Пока тянулась эта волокита, Озреа, сидевший... тут непонятно... вроде и не арестовали его... но и свободен он не был... видимо, что-то вроде домашнего ареста...
   - Очень умно! - фыркнул эльф.
   - Короче говоря, он успел провести ритуал над самим собой, а все записи уничтожил. Так что казнить его не могли, а под стражей держать было страшно - очень уж сильный он был некромант. Видать, боялись, что сбежит и натворит дел.
   - Почему? - опять встрял Зулин.
   - Потому что чмо он был, этот Озреа, - пояснил Стив, оторвавшись от дневника. - Тогда Бренн, который вроде как все это предвидел, предложил совету проект магической темницы, и по его чертежам построили те самые башни. Заключили Озреа в темницу, и стал он не просто Чмо, а Чмо из-под Озера. А на тот случай, если некромант поднакопит силенок и попытается вырваться, Бренн оставил эту долбанную инструкцию и ключи...
   - Ключи? - встрепенулся Ааронн. - То есть их несколько?
   - Точнее, три, - подтвердил Стив, пролистав несколько страниц. - Ну, было три. Эльфы, дварфы, люди: на каждую расу по ключу. Только вот где именно он эти ключи оставил, даже Мораддину неизвестно. Один вот к нам в руки попал... на удивление вовремя. В общем-то, все. Так, еще пару слов о поисках ученика...
   - Его искали?
   - Еще как! И противники искали, и сторонники. Он же единственный мог знать, как проводится этот треклятый ритуал. Одни хотели найти его и сделать новым вождем "Немертвого воинства" - образовался такой культ, пока суд да дело. Другие считали, что его необходимо уничтожить, чтобы опасные знания в народ не просочились.
   - Интересно, как они собирались это сделать, - пробормотал эльф. - Идиоты. Он же немертвый.
   - Ну, как-то собирались. Маги вообще такие затейники...
   - Нашли?
   - Нет, конечно. Сгинул, как и не было его. Ни имени его никто не знал, ни откуда родом, ни как выглядел. Все бумаги сгорели, Чмо под озером кукует, спросить некого. Знали только, что человек.
   - Ну, это уже что-то.
   - Да неужели? И что это дает? Каждого человека топором по головушке стукать и смотреть, не помрет ли?
   В зале повисла тишина. Зулин грустно размышлял о том, как пагубно излишние эмоции влияют на развитие магической науки. Ведь какой дивный эксперимент пропал! И все из-за нелепых страхов кучки эльфийских магов. Подумаешь, катастрофа! Если за дело взяться с умом, не швыряться результатами направо и налево, а относиться к ним бережно, даруя бессмертие только избранным - ученым, врачам, магам... "И кто, по-твоему, в праве решать, заслужил ли тот или иной маг-ученый-врач бессмертие или нет?" - вклинился в его мысли фамильяр. "Как это кто? - удивился Зулин. - Величайшие умы, чьи достижения..." "А кто в праве решать, что человек, или эльф, или дварф, или даже орк является или не является величайшим умом? Другие величайшие умы? А про других - третьи? Где ты столько величайших умов наберешь, друг мой наивный?" Зулин тупо уставился в полупустой кубок, не находя ответа, потом перевел взгляд на Зверя. Морда у кота была донельзя ехидная. "Ты вообще спал!" - мысленно возмутился маг. "Хорошо, оставим этот вопрос, - лениво зевнул фамильяр. - Вот тебе другой: ритуал проводить только над великими умами или над их родными и близкими тоже?" "Только над избранными - близкие-то тут при чем?" "А ты не подумал, что величайшие умы не захотят такого бессмертия? Или захотят, но не только для себя, и захотят настолько сильно, что исхитрятся добыть знания о ритуале, и тогда - вернемся к перспективам мусорной кучи?" "Настоящий ученый не разменивается на мелочи! Настоящего ученого интересует только наука!" "Допустим... - Зверь блаженно зажмурился. - Озреа был настоящим ученым? Судя по тому, как ты восхищаешься его опытами, был... И кем стал? А если настоящий ученый на досуге младенцев, например, истязает, или старушек в подворотнях насилует? Ну, так, чтобы отвлечься, мозги разгрузить? Или, например, во благо науки? Дадим ему бессмертие?" "Не пори чушь! Никто не собирается делать бессмертными всяких извращенцев! Все очень просто: бессмертным сможет стать только тот, кто..." "Не крадет, не убивает, не насилует, не мучает, не пьет, не прелюбодействует, не врет, не мусорит, ведет здоровый образ жизни и любит кошек? А если он, к примеру, по бабам шляется, но при этом невероятный гений? Или, скажем, швыряется тухлыми яйцами в прохожих, но при этом великий изобретатель? И кто вообще полезен? Только ученые, маги и врачи? А музыканты? Художники? Поэты, барды, скульпторы? А может, человек - гений в области кулинарии? Он заслуживает? Или он архитектор, но не признан современниками? Кто будет определять уровень гениальности? Зулин, тебя заносит..."
   - Стив, - сказал вдруг проводник, и маг вздрогнул. - Ты ведь начал с того, что Себастиан де Виль... Ты хочешь сказать, что он и есть ученик?
   - Он и есть, - мрачно кивнул дварф. - Ежу понятно. Или ты можешь как-нибудь по-другому объяснить тот факт, что ему четыреста лет с хвостиком, и что топор его не берет? Не можешь? Вот то-то и оно. Долгое время члены совета дергались от любого упоминания непобедимого мага или воина, сломя голову бросались проверять, имеет ли он отношение к Озреа, и все ждали, что ученик проявится во главе небольшой такой немертвой армии и отправится мстить за учителя, но Себ не дурак оказался - пропал с концами.
   - Мда, вот вам и сэр Джон... - протянул эльф.
   - И тут еще... - Стив нахмурился, пролистал страницы, - ...еще одна запись о нем, в самом конце... Странная. Вот послушайте: "Сейчас, на исходе дней моих, все яснее и четче вижу: Ученик, выдав Озреа совету, уничтожил грандиозный план тех, других. Я говорю о Неназываемых, ибо не знаю ни имени их, ни происхождения. Ученик уничтожил их план, и они ушли, но опыт и логика подсказывают мне, что они еще вернутся в наш мир. Через две, три сотни лет - неважно... Неназываемые терпеливы. Они не испытывают гнева или радости, страха или зависти, азарта или разочарования, не знают жалости и сомнений. Они идут к цели. Они сметают все на своем пути. Они вернутся, и я безмерно благодарен судьбе, что не доживу до этого дня".
   - Они шагают по выжженной земле, - чужим странным голосом произнес Зулин. - Голодные и равнодушные, утоляя голод безразличием к чужой боли, не жалея никого, потому что уже некого жалеть. Они ждут не страха и не ярости, они ждут - похвалы. Они будут голодны всегда. Снова и снова, по кругу, в сотый, тысячный раз... Потому что все просто. Зло подлежит уничтожению. Они шагают по выжженной земле...
   - Зулин! - тревожно позвал эльф и вскочил на ноги. Маг не ответил - он смотрел, не мигая, куда-то в пустоту. - Зулин, что с тобой?
   - Глядите! - вскрикнула дриада. Маг медленно поднялся с кресла, застыл.
   - Есть черное и белое, - невыразительно проговорил он. - Все просто. Нет сомнений, нет колебаний. Зло подлежит уничтожению... - ладони мага окутались черной дымкой. - Убийство есть зло. Зло подлежит уничтожению... - дымка поднялась выше, дошла до локтя.
   - Что происходит?! - в панике крикнул эльф. У ног планара вдруг выгнулся дугой и истошно завыл Зверь.
   - Он убивает себя! - дриада кинулась к коту, навалилась на него всем телом, прижала к полу. Зверя корежила немыслимая жестокая судорога, слышно было, как трещат суставы. - Зулин убивает себя! Остановите его!
   - Нет веских причин, нет оправданий, все просто... - продолжал говорить маг. - Отнятие жизни...
   - Зулин, очнись! - рявкнул Стив и отвесил планару пару звонких оплеух.
   Маг покачнулся, упал обратно в кресло, забарахтался в нем, с третьей попытки сел прямо и обалдело уставился на сопартийцев, растерянно моргая и держась за щеку.
   - Стив, ты что? - жалобно спросил он, отнял ладонь от лица, посмотрел на нее и скривился. - Ты мне губу в кровь разнес. Совсем с ума сошел? - дварф выдал длинную матерную тираду и плюхнулся обратно на подушки. Зулин перевел взгляд на дриаду и в изумлении поднял белые брови. - Этна, зачем ты улеглась на Зверя? Други мои, что происходит?
   - Это ты нам объясни, что происходит! - Ааронн довольно бесцеремонно ухватил мага за подбородок, заставил запрокинуть голову, оттянул веко, разглядывая зрачок. - Не вертись! Этна, как там Зверь?
   - Ничего, приходит в себя. Кажется, без последствий.
   - Без последствий? - забеспокоился Зулин и завертелся в кресле, но эльф держал крепко. - Каких последствий? Что с моим котом? Я... я его не слышу!
   - Твое счастье, - отрезала дриада. - Он без сознания. Пока. Очнется - будет тебе головная боль, уж поверь мне!
   - Я не понимаю, - прохныкал маг. - Стив сказал, что сэр Джон - пропавший ученик... А потом вдруг надавал мне по роже... Или я что-то пропустил?
   - Прочитать ему по новой? - предложил дварф.
   - Не надо, - замахал на него руками Ааронн. - Вдруг его опять переклинит. Зулин... - он внимательно посмотрел на мага, и тот отвел глаза. - Зулин... Кто ты такой, ради всех богов мира?
   - Я не знаю.
   - Ты не эльф, не человек, не дроу... Не дух и не демон... Ты даже не планар, что бы тебе ни рассказывал твой учитель. Кто ты такой?
   - Я не знаю! - выкрикнул маг и со стоном схватился за голову.
   - Что? Опять? - с тревогой склонился над ним проводник.
   - Нет, - ответила за мага дриада и тихо засмеялась. - Зверь очнулся.
  
   ***
   Телепатический скандал, устроенный фамильяром, не прошел для Зулина даром. Противное нытье под лобной костью превратилось в добротную головную боль, которая все нарастала и нарастала, и какое-то время маг еще крепился, а потом посерел лицом и тихо уполз в спальню, где снопом свалился на кровать. Ааронн повозился на кухне, состряпал чудовищного вида и запаха настой, напоил им несчастного планара, положил ему на лоб мокрую тряпицу и оставил приходить в себя в тишине и уединении. Этна уютно устроилась в кресле, эльф расположился на подушке у ее ног, Стив притащил бочонок вина и сел рядом. Некоторое время все трое молчали, переваривая увиденное и услышанное. Каждый ждал, что выскажется кто-то другой, и молчание накапливалось, накапливалось... Стив не выдержал первым. Он повозился, прокашлялся и спросил:
   - Зачем ты в нее выстрелил?
   Эльф вздрогнул, напрягся.
   - Я... Возможно, это было чудовищной ошибкой...
   - Это все понятно, - перебил его дварф. - Я не спрашиваю, что ты думаешь об этом сейчас. Я спрашиваю: почему ты выстрелил тогда? Только не ври.
   - Я растерялся, - подумав, ответил проводник. - Я не знал, что делать. Она горела. Так... неестественно. И до этого... Ее уже не было, понимаешь?
   - То есть, ты заранее решил?
   - Нет, Стив, нет. Я солгу, если скажу, что не думал об этом. Я думал. Я... рассматривал это, как возможный... вариант. На тот случай, если... В общем, на крайний случай. И когда она появилась в той пещере, я подумал, что и делать ничего не придется, потому что ее убьют, или она умрет от ран раньше, чем все закончится. И я... я обрадовался.
   - Обрадовался... - бесцветным голосом повторил Стив.
   - Ты просил не врать. Да, я обрадовался. Обрадовался, что мне не придется... ничего решать. Не придется брать на себя ответственность. А потом Зулин...
   - Да, я видел.
   Ааронн помолчал немного, украдкой поглядывая на дварфа, и в конце концов решился снова заговорить.
   - Она ведь не просто горела, Стив. Она... уже не жила, и все равно продолжала уничтожать всех вокруг, и это становилось все сильнее и сильнее, и я...
   - Ты испугался, - подсказал дварф.
   - Да. Да, я испугался. Я хотел прекратить все это. Я хотел... Боги, да я не знаю, чего я тогда хотел! Она не была собой, Стив! Она уже даже трансформированной собой не была! Она...
   - Черные волосы, синие глаза... - тихо сказала Этна. - Похожа на того рыцаря, который так и не умер. Элена де Виль?
   - Думаю, да, - кивнул Стив. - Они снились Иефе. Они оба. Она знала про мертвое озеро, говорила, что приснилось. Она узнала Себа, говорила, что приснилось. Она знала про Ведьмин глаз, говорила, что приснилась. Она все время говорила! Все время говорила нам, а потом перестала. Потому что мы не слушали. Почему ты перестал слушать ее, Ааронн?
   - Я не знаю, - прошептал эльф. - Мне казалось, что... Есть вещи поважнее, что мы успеем разобраться во всем, но потом, позже. И это все было так неявно, сплошные мелочи, маленькие такие кусочки... А потом я начал злиться на нее, за то, что устраивает спектакли, за то, что скандалит, за то, что, как капризный ребенок, привлекает к себе внимание, за то, что не учится, не слушает, не подчиняется, за то, что спорит о вещах, в которых ничего не смыслит... За то, что я вынужден вникать в ее дурацкие детские обиды. Я так злился, что убедил себя в том, что она врет. Так было легче. Удобней.
   - Откуда там взялась Элена? - задумчиво проговорила дриада. - И рыцарь этот поджидал, как будто знал.
   - А он знал, - кивнул Стив и сжал кулаки. - Он еще в башнях за ней увивался - не просто же так, для плезиру.
   - Может, он как-то инициировал появление духа... - Этна неопределенно повела рукой. - Он же маг, я правильно поняла? Некромант, судя по тому, что вы рассказывали.
   - Нет, - покачал головой Ааронн. - Сны начались гораздо раньше. Сначала по чуть-чуть, отрывки, неясные, запутанные... Потом она начала пользоваться магией, которой в ней, по идее, не должно было быть. И эти непонятные всплески силы, когда пошла неразбериха с источником. И транс... Когда она едва не перерезала мне горло. Думаю, она и сама не знала, откуда это все берется и почему с ней происходит. Как возникла эта связь... То есть что-то, конечно, произошло в ее жизни, какое-то событие, о котором она, скорее всего, не помнила, или не придавала ему значения...
   - Теперь уже и не узнаем, - подвел черту дварф и надолго замолчал.
   Потрескивали дрова в камине, тени шевелились на стенах, прятались по углам. Стив смотрел в огонь и думал о детеныше совомедведя, оставшемся в темноте.
   - А Зулин? - прервала молчание дриада. - Ааронн, ты сказал ему, что он не планар... Но он чужой, мир не принимает его. Он не отсюда. Трансформация... Она в этом смысле очень показательна. И то, что произошло сегодня - очень странно. Этот припадок - он явно был реакцией на прочитанный отрывок. Кто он?
   - Что ты пытаешься сказать? - нетерпеливо шевельнул крылом Ааронн. - Что он - Неназываемый с амнезией?
   - Ты зря сердишься, - пожала плечами Этна. - Отбрось эмоции и подумай. Я иду с вами не так давно, но с тех пор произошло достаточно, чтобы я могла составить мнение о каждом из вас. Зулин прямолинейный, безапелляционный, бесчувственный. Он очень слабо знаком с такими понятиями, как дружба, любовь, преданность... самопожертвование. Он обожает правила и схемы. Если что-то не укладывается в схему, он начинает сходить с ума. Он жесток, как бывают жестоки дети, не знающие, что такое боль, и поэтому не испытывающие жалости. И на него бесполезно за это сердиться. Потому что он... Он не злой, понимаешь? Он... невинный. Как младенец. Его взгляд на мир так же черно-бел, как и он сам. Ты вообще вник в то, что он говорил во время припадка?
   - Да как-то не до того было.
   - А зря. Он все время повторял: есть черное и белое, все просто, зло подлежит уничтожению... Словно инструкцию зачитывал. А потом круг замкнулся. Убийство есть зло. Зло подлежит уничтожению. Отнятие жизни есть зло. Зло подлежит уничтожению. Вы понимаете, о чем это?
   - Он считает себя убийцей? - изумленно посмотрел на дриаду эльф.
   - Да! Он сомневается, понимаете? Вполне возможно, что он сомневается в себе впервые в жизни! Сами подумайте, раньше для него было все логично...
   - Гоблины были злом, и мы уничтожали гоблинов, - пробормотал Стив. - Некромант полезен партии, значит, мы дружим с некромантом. Еда нужна для того, чтобы продолжать поход, значит, совомедведя нужно съесть. Дварф проклят, значит, дварфа нужно бросить. Иефа убивает всех вокруг, значит, Иефу нужно уничтожить.
   - Вот именно. И на этом последнем пункте он сломался. Отнятие жизни есть зло. Зло подлежит уничтожению. Я не знаю, что это за дымка была, но я видела, как начал умирать Зверь. Такая мучительная смерть настигает фамильяра, если хозяин сам лишает себя жизни.
   - Погоди, - вскинулся Стив. - Так он что, покончить с собой пытался, что ли?
   - Да, - кивнула Этна. - Пытался. Не сознательно, нет. Он этого не помнит, конечно. Как не помнит, кто он такой. Неназываемый с амнезией... Почему бы и нет?
   - Потому что это Зулин! - шепотом рявкнул дварф и с тревогой оглянулся на дверь спальни. - Он, конечно, кретин, каких свет не видывал, но... Ты же слышала - выжженная земля, уничтожают все на своем пути... Кто на такое способен? Чудовищные твари без души и сердца! А Зулин...
   - Стив, - перебила его дриада. - Скажи мне - только не сердись, я не ради любопытства спрашиваю - скажи, если бы Ааронн швырнул ту грозовую сеть, что бы ты сделал?
   - Я бы убил его, - не задумываясь, ответил Стив. - Я бы жалел потом... наверное. Но тогда я бы точно его убил.
   - В таком случае - почему ты не убил Зулина?
   - Потому что... Потому что это же... - Стив в досаде стукнул кулаком по колену. - Я не могу объяснить! Просто...
   - Просто ты это тоже чувствуешь, - закончила за него фразу дриада. - Чувствуешь, что он другой. Что к нему нельзя подходить с обычной меркой.
   - Он планар, - упрямо мотнул головой дварф. - А планары - другие. Может, в его мире принято друзей на завтрак есть, а он просто об этом не помнит - откуда мне знать? А натура наружу лезет.
   - Тогда почему он отреагировал на отрывок из дневника?
   - Да не знаю я, задница Мораддинова! - окончательно вышел из себя Стив. - И если уж ты планируешь идти с нами дальше, привыкни к этому! В этом отряде НИКТО - НИКОГДА - НИЧЕГО не знает и не понимает! Усекла?
   - Усекла, - невозмутимо кивнула Этна. - Только как же вы живы-то до сих пор?
   - Сам удивляюсь, - вздохнул дварф.
  
   ***
   Сон не шел к Стиву. "Если тебе снятся сны, значит, ты недостаточно устал, а если ты недостаточно устал, значит, ты плохо работал", - вспомнились ему свои собственные слова, сказанные когда-то полуэльфке. "Отмахнулся, - тоскливо подумал Стив, ворочаясь на непривычно мягкой подстилке. - Я тогда от нее отмахнулся. Думал, бабские штучки... Лицемер хренов. Ааронна попрекаю, что слушать перестал, а сам? Я ведь тоже думал... Я смотрел, как она горит, и думал... Мечтал, чтобы кто-то решил за меня. Чтобы не от моей руки. Сволочь..." Стив завозился, достал из поясного кармашка светлую прядку, заплетенную косичкой, осторожно провел по ней пальцем. Сердце заныло пронзительно и жалко. Стив сжал прядку в кулаке, подержал так с минуту, спрятал обратно в карман. Сон не шел.
   Этна по-прежнему сидела в кресле, поджав под себя ноги, Ааронн прислонился затылком к ее коленям и, судя по всему, впал в оцепенение - не шевелился и, кажется, даже не дышал. Черные силуэты эльфа и дриады на фоне догорающего камина казались старинной фреской на стене древнего заброшенного храма. "Он не вернется в Бристоль, - подумал Стив. - Он останется с ней. И плевать ему, что крылья, что шерстью зарос. Потому что ей плевать. А станет не плевать - он придумает что-нибудь, избавится и от крыльев, и от шерсти, красавчиком станет, лишь бы она была довольна. И так было с самого начала. А мы все пенились, как дешевое пиво... Возмущались... Предал, бросил, променял... А он просто ее любит, и все. Вот как просто, оказывается. И поход - не поход, и дело - не дело, и друзья - не друзья, главное, что она смотрит, слушает, идет рядом... Пусть и не держит за руку, в глаза не заглядывает, но ведь всегда есть шанс... А ради него стоит жить. Ради него стоит лишить жизни. Ради него стоит умереть самому. Сдохнуть в темноте и смраде, только чтобы рядом..."
   Стив закрыл усталые воспаленные глаза, и ему привиделся Вилка - подросший, окрепший. Вилка, застывший перед прыжком, Вилка, почти незаметный в желто-зеленом мельтешении листьев, охотящийся в осеннем лесу. Краем сознания Стив понимал, что это сон, что на самом деле не будет для совомедведя ни осеннего леса, ни веселой охоты, но детеныш был таким по-звериному красивым, таким живым, что Стив отмахнулся от этого горького знания, отмахнулся и забыл о нем. На поляну выскочила давешняя ласка, упругим мячиком заскакала вокруг бестии, вспугнула глухаря. Вилка незло рявкнул на малявку, потрусил через поляну... Из кустов вынырнула Иефа, обернулась, что-то сказала, обращаясь к тому, кто, видимо, шел за ней следом. Стив шагнул вперед, протянул руку и еще успел подумать, что одежда на пигалице странная, будто с чужого плеча, когда Иефа начала таять, и лес вокруг расплылся мутным желто-зеленым пятном, и последнее, что услышал дварф, был голос полуэльфки, назвавшей кого-то по имени.
   Стив проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Открыв глаза, он обнаружил дриаду, с тревогой заглядывающую ему в лицо.
   - Ну, вот, проснулся... - облегченно вздохнула Этна и перестала трясти. - А то мы уже волноваться начали.
   - Почему? - недоуменно спросил Стив и сел, протирая заспанные глаза.
   - Просто ты всегда раньше всех встаешь, а тут... Дело к полудню, а ты все спишь, спишь... Ааронн, правда, сказал, что это защитная реакция организма - ты ведь почти не спал последние несколько дней, и что тебя лучше не трогать, дать набраться сил... Но мы все равно беспокоились.
   - К полудню? - повторил Стив и помотал головой, пытаясь осознать себя в реальности. - К полудню?! Почему меня не разбудили?!
   - Я же объяснила... - растерянно пробормотала дриада. - Ааронн сказал... Мы бы все равно раньше полудня не ушли - запасы пополнить надо, вещи уложить...
   - Какие вещи?! У нас на каждого по тощей котомке!
   - Зулин из лаборатории бумаг набрал, Ааронн книг решил с собой захватить немножко... Вино, опять же...
   - Какие бумажки?! Какие книжки?! Вы что - с ума все посходили?! - Стив схватился за голову. - Кто Зулину эти бумажки переводить будет - они все на старо-дварфском!
   - Ну, Зулин сказал, что мы все-таки к дварфам идем, там уж точно кто-нибудь найдется... - совсем смешалась Этна. - Да ты не волнуйся так, все уже готово. И ты вот проснулся. Плащи свернем и отправимся. Ты перекуси только - и пойдем.
   - А... - Стив огляделся, почесал затылок, пытаясь собрать мысли в кучу. - А где эти... читатели?
   - Наверху, ругаются, - улыбнулась дриада. - Причем очень громко ругаются - никакой конспирации.
   - Из-за чего сыр-бор?
   - Спорят, что в походе больше пригодится - книжки или бумажки. Скоро сам услышишь. Они так орут - оглохнуть можно. Ну, и Зверь, как водится, подвывает. Странно, что на их вопли еще никто из лесу не вышел.
   Стив представил себе развернувшуюся на поверхности баталию, хмыкнул и принялся сворачивать плащ. Провозившись минут пять, он окинул прощальным взглядом залу, кивнул.
   - Ну, прощай, Бренн Дорнхейм. Ты, конечно, был тот еще засранец - народу зарезал тьму тьмущую... Но за ночлег тебе спасибо. И за сведения тоже. И за то, что все вино в одно рыло не вылакал, нам чуток оставил... - Стив вздохнул и пошел к лестнице, где его ждала дриада, но у первой ступеньки остановился, обернулся. - Да, еще спасибо, что ты помер не здесь. Было бы грустно наткнуться на твои старые кости. Вот, теперь все, - сказал он и потопал вслед за Этной наверх.
   Люк был открыт, и Стив приказал себе не забыть его закрыть, "чтобы всякая дрянь имущество не попортила", а еще подумал, что дварфский схрон кажется ему почти что родным домом. А ведь всего-то ночь переночевал...
   Дверь в холме была распахнута, на пыльные плиты падал солнечный прямоугольник. Снаружи доносился тихий шелест деревьев - и больше ничего. Стив прислушался, посмотрел на дриаду, вопросительно поднял брови.
   - Как-то слишком тихо, - поежилась Этна. - Поубивали они друг друга, что ли?
   Обеспокоившись всерьез, Стив привычным уже движением запихал слабо сопротивляющуюся дриаду себе за спину, ухватил поудобнее топор и осторожно пошел к выходу. У порога он помедлил несколько мгновений, давая глазам привыкнуть к свету, и шагнул в сентябрьский полдень во всеоружии - уже почти мечтая о том, чтобы за стенами холма оказалась вражеская армия, срочно нуждающаяся в мелкой шинковке.
   Армии не было. Были рюкзаки, валяющиеся, как попало, на увядающей осенней траве. Был Зверь, вздыбивший шерсть и от этого ставший раза в два больше. Были Зулин и Ааронн, безмолвными статуями застывшие посреди поляны. Дриада сдавленно охнула за спиной у дварфа и дрожащей рукой указала на кромку леса, туда, куда, не отрывая глаз, смотрели оцепеневшие сопартийцы. Стив проследил направление, увидел, на что указывает Этна. Закрыл глаза, сглотнул невесть откуда взявшийся в горле сухой ком, посмотрел снова. Топор выскользнул из его вспотевшей ладони и с глухим стуком свалился на землю.
   - Задница Мораддинова... - прохрипел Стив.
  
   Глава 5
  
   Иефа сидела в развале атласных подушек, поджав укрытые одеялом колени, и задумчиво наматывала на палец смоляную прядь. Болела голова, и под глазами наверняка образовались отвратительные синяки, которые словно кричат всем и каждому: "Глядите, наша хозяйка не сомкнула глаз до рассвета!" Конечно, это можно пережить: немного пудры на веки, чуть-чуть румян на скулы, по капле настоя белладонны, чтобы зрачки расширились и взгляд стал глубоким и манящим...
   Вот только себя не обмануть. Себ так и не пришел. Лиз отнесла ему записку поздно вечером... Наверняка сунула в нее свой любопытный нос - но на этот случай Иефа сопроводила записку простеньким заклинаньицем, которое наверняка отобьет у этой тупой коровы желание читать чужие письма.
   Почему он не пришел?
   Это была отвратительная ночь. Иефа металась по комнате, от двери к окну, от окна к двери, прислушивалась к каждому шороху и скрипу. Почему он не пришел? Испугался? Передумал? Или... или просто не захотел?
   Нет. Не может быть. Условности - да. Больная совесть - да. Глупая убежденность в том, что так нельзя - да. Это все похоже на Себа, это все могло помешать, остановить... Но ведь так просто, так кристально ясно все было вчера, когда он впервые не отстранился, впервые не смог сопротивляться... Минутная слабость? Чушь!
   Но почему он не пришел?
   Раскаялся?
   Иефа в гневе стукнула кулачком по одеялу. Глупец! Слабак!
   Скрипнула дверь, в комнату просочилась Лиз с постной миной на одутловатом прыщавом лице.
   - Где ты шляешься? - брезгливо спросила Иефа.
   - Ох! - Лиз вздрогнула, сделала круглые глаза. - Как вы меня напугали, госпожа! Я-то думала, что вы спите еще, иду себе тихонечко, а вы...
   - Я жду тебя уже два часа! Сколько можно копаться?!
   - Простите, госпожа, я...
   - Заткнись! - Иефа отвернулась к окну, только чтобы не видеть плаксивую физиономию служанки, сцепила зубы, сдерживая гнев. - Вчера я велела тебе отнести записку. Ты ее передала?
   - Молодому герцогу-то?
   - Тупая корова... - пробормотала Иефа.
   - Передала, а как же. Молодой герцог изволили пить вино и читать. Я записку отдала и говорю: "Госпожа, мол, приказали вам прочесть незамедлительно", а он...
   - Дура! - крикнула Иефа, схватила подушку и швырнула в служанку. - Идиотка! Я тебе приказала, тебе, курица ты безмозглая, тебе, а не ему!
   - Так я ж и говорю...
   - Неси умываться, бестолочь! - Иефа выбралась из объятий кровати и села на бархатный пуф у зеркала. - Тупая дрянь...
   Лиз выскочила за дверь, продолжая что-то жалобно бормотать, и через некоторое время вернулась с умывальными принадлежностями на подносе. Иефа встала, склонилась над тазиком, принялась умываться.
   - Полотенце подай.
   Через мгновение перед ней оказались дрожащие руки служанки, держащие полотенце. Иефа взялась за белую льняную ткань и застыла: ладони Лиз были покрыты безобразными крупными бородавками. Сработало. Значит, она все-таки пыталась прочесть записку. Глупая сучка. Ну, хорошо же... Сейчас ты получишь. Иефа резко выпрямилась, схватила Лиз за запястье, ткнула ее обезображенную ладонь ей же в лицо.
   - Что это?!
   - Я не знаю, госпожа, - затряслась Лиз и попыталась вырвать руку, но Иефа держала крепко.
   - Я спрашиваю, что это за гадость?! - Иефа отбросила от себя руку служанки и пнула ногой столик с умывальными принадлежностями, тот пошатнулся, свалился на бок. Серебряный поднос с грохотом покатился по полу, упал и разбился кувшин, вода расплескалась, намочив подол ночной сорочки. - Ты нарочно тащишь ко мне в спальню всякую заразу?! Хочешь, чтобы я стала такой же прыщавой уродиной, как ты?! Посмотри на свои руки! Посмотри! В каком дерьме ты ими копалась?! И этими руками ты подаешь мне полотенце?!
   - Клянусь, госпожа, я не знаю, откуда на меня такая напасть... Вот богом нашим Единым клянусь, вчера еще ничего не было... - всхлипывала Лиз, ползая по мокрому полу и собирая черепки в передник. - Да чтоб я какую болячку притащила... Да ни в жисть... Да я же...
   - Если на моем лице появится хоть пятнышко, - продолжала бушевать Иефа, - хоть одно крошечное пятнышко - я прикажу запороть тебя до смерти, грязная тварь!
   - Элена, что за безобразный скандал! - раздался недовольный голос отца. Иефа стремительно обернулась к двери, жарко покраснела. Он стоял на пороге комнаты - высокий, статный, черноволосый, красивый, не смотря на возраст - стоял и с брезгливым недоумением наблюдал за развитием событий. Иефа сдернула со спинки кровати шаль, закуталась в нее, пытаясь унять колотящееся сердце.
   - Я хочу другую служанку, - выговорила она наконец, взяв себя в руки. - Эта растеряла не только мозги, но и элементарную чистоплотность.
   - Лиз, выйди, дитя мое, - произнес герцог Астерий и вошел в комнату. Вслед за ним шагнул через порог Себастиан. Иефа с тревогой посмотрела брату в лицо, но Себ был мрачен и глаз не поднял. Служанка, продолжая всхлипывать и божиться, подняла с пола поднос и убралась вон. Из коридора донеслись ее плохо сдерживаемые стенания.
   - Тупая корова, - тихо повторила Иефа.
   - Сядь, - приказал отец, подождал с полминуты, поморщился. - Впрочем, мне все равно. Можешь выслушать стоя. Только без истерик, прошу тебя. Элена!
   - Я слушаю.
   - Вчера я имел удовольствие побеседовать с почтенным Гийомом де Ри. Какое положение при дворе занимает этот человек, ты знаешь. Его сын до сих пор не женат, а Гийом хочет внуков. А я хочу земли семьи де Ри. Так что мы довольно быстро пришли к согласию. У тебя есть вопросы?
   - Есть. Я похожа на племенную кобылу?
   - Ты похожа на паршивого мула, дочь моя.
   - Сынок де Ри до сих пор не женат, потому что жирным евнухам не пристало жениться. Он до сих пор не женат, потому что пускает слюни, глядя на мужские задницы. Об этом знают все - от жрецов Единого до последнего нищего. И ты готов продать меня за клочок земли этому борову?
   - Довольно солидный клочок, радость моя. Ты неправильно поняла меня, Элена. Я не готов продать, я уже продал. И я скажу, что ты будешь делать теперь. Теперь ты будешь закатывать истерики ему. А когда вы поженитесь, ты напоишь его как следует, оседлаешь и будешь скакать на нем до тех пор, пока я не буду на сто процентов уверен, что мой внук - законный наследник земель де Ри. Законный, поняла? Потом можешь кувыркаться с кем угодно и рожать от кого угодно, но первенец, сын, будет от мужчины рода де Ри. Младшего или старшего - твое личное дело. Но от де Ри. Иначе я собственными руками утоплю тебя в навозной куче около конюшни. Ты поняла меня?
   Иефа буравила отца взглядом, изо всех сил сдерживая безумное желание швырнуть в него заклинанием. Неважно каким. Главное, чтобы ему стало так больно, чтобы он утратил свой светский лоск и завизжал, как визжит свинья на бойне. Чтобы ползал у ног, путаясь в собственных внутренностях, и просил, умолял прекратить его мучения. Чтобы хватал распяленным ртом воздух. Чтобы...
   - Поговори с ней, Себ, - не дождавшись ответа, сказал герцог и направился к выходу. У двери он помедлил, обернулся, с сожалением глянул на Иефу. - Объясни этой малолетней дурочке, как должна вести себя почтительная дочь. А то у нее такое лицо, будто она мечтает вырвать мое сердце и сырым скормить своему будущему мужу.
   Себ закрыл за отцом дверь, прошелся по комнате, сел в кресло. Иефа следила за ним, мечтая, чтобы он наконец заговорил, и боясь этого. Он был такой взрослый и такой... чужой. Как будто огромный паук пробрался в комнату и выткал серую паутину, и сквозь эту паутину Себ смотрел на сестру, холодно и отстраненно.
   - Этого не будет. Ты же понимаешь, что этого не будет, - не выдержав паучьей тишины, сказала Иефа.
   - И что ты сделаешь? - устало спросил Себастиан.
   - Я? - поразилась Иефа. - Я сделаю?
   - Да, ты, - Себ закрыл глаза, откинулся в кресле. - Я не рыцарь из старинных баллад, сестренка. Я не буду спасать тебя от постылого замужества. Поэтому - да, ты. Что ты сделаешь?
   - Я убью его, - хрипло сказала Иефа. - Отравлю. Зарежу. Найму кого-нибудь. Нашлю порчу. Не знаю, как, но я убью его.
   - Убьешь этого - отец найдет другого. Его тоже убьешь?
   - Да. Почему ты не пришел?
   - Потому что...
   - Нет, подожди, молчи! - Иефа подбежала к креслу, опустилась на колени, схватила Себа за руки. - Я все знаю, я все помню, ты сотни раз говорил, и я сотни раз ответила тебе, что это бред! Все твои рассуждения о долге, чести, правилах и приличиях - бред! Наша мать таскает в свою опочивальню младшего ловчего. Отец не брезгует крестьянскими девчушками - сколько черноволосых бастардов копается в грязи в окрестных деревнях? Ты считал? Все так живут! Все! Почему мы должны жить по-другому?!
   - Потому что мы - не все. Ты хочешь как все? Правда хочешь? Выходи замуж за сынка де Ри и живи, как все! Определись, чего ты хочешь, Элена.
   - Я хочу тебя. Только тебя, слышишь? Я спать не могу, я есть не могу, я жить не могу, если тебя нет рядом. Я люблю тебя, Себ. Я убью любого, кто попытается нас разлучить. Я никого не боюсь. Никого и ничего. Подумай, что ты делаешь со мной, Себ! Ты дал мне свободу, дал мне власть. Ты научил меня... И теперь ты хочешь, чтобы я забыла все это? Стала такой же безмозглой свиноматкой, как наша дорогая матушка? Как ты можешь? Ты же мой брат!
   - Вот именно! - Себастиан вырвал руки, вскочил. - Я твой брат! Брат, Элена! Я виноват, я не должен был учить тебя, это слишком большой груз для такой юной...
   - Ты слаб, - презрительно сказала Иефа и поднялась на ноги. - И ты боишься. Боишься, потому что я сильнее тебя. Так боишься, что готов избавиться от меня, готов предать меня, продать меня, убить меня таким отвратительным способом. Лишь бы не делиться любимой игрушкой, верно, милый братец? А знаешь, ты прав. Ты прав, что боишься. Потому что ты больше ничего не решаешь. Ты мой. Хочешь ты этого или нет. А ты хочешь - вот что еще пугает тебя до чертиков. Ты хочешь, Себ. Потому что ты больше нигде не найдешь такую, как я. Тебе будет скучно с любой из них. Ты будешь выть от тоски, если я вдруг исчезну из твоей жизни. Будешь выть и проклинать себя за то, что струсил. За то, что не забрал меня себе. Но ты одного не учел, любимый. Мне уже не пять лет. Меня не нужно больше учить, опекать, поддерживать. И мной нельзя больше управлять. Я не позволю тебе уничтожить нас. Когда-нибудь ты поймешь, что я права. Может, не сегодня, но ты придешь.
   - Нет, - тихо ответил Себ. - Нет, не приду.
  
   Иефа проснулась от холода. Костер прогорел, угли затянуло белесым пеплом. К левому боку жался Вилка, но его тепла было не достаточно. Полуэльфка села, поежилась, закуталась поплотнее в плащ.
   - Как у вас все непросто, однако, - пробормотала она и вытянула руку над погасшим костром, ладонью вниз. - Ты убила его?
   - Кого? - нехотя отозвалась ведьма, коснулась бардовской ладони призрачными пальцами. Иефа закрыла глаза, сосредоточилась. В памяти - так странно было ощущать эту чужую память - всплыла простенькая магическая формула. Иефа улыбнулась краешком губ, когда костер вспыхнул и весело затрещал, пугая сырую осеннюю тьму.
   - Ну, этого. Который жених-боров.
   - Он трагически погиб, - лицемерно вздохнула ведьма. - Несчастный случай на охоте. Лошадь понесла.
   - Лошадь, - недоверчиво хмыкнула полуэльфка.
   - Лошадь, - подтвердила Элена. - Странное было происшествие. Обычно его кобылка вела себя до смешного смирно... А тут - будто черт в нее вселился. Уж не знаю, почему.
   - Ну, ясный пень, - кивнула Иефа, - не знаешь.
   Заворочался и с подвыванием зевнул Вилка, сунул любопытную морду Иефе под локоть, недовольно поморгал на пламя и недоуменно уставился на хозяйку: чего, мол, не спим? Иефа погладила мягкие перышки там, где по логике вещей у бестии были брови, вздохнула. До рассвета оставалось еще часа три, а сон как рукой сняло. Сидеть сиднем у костра было как-то глупо, да и небезопасно, а вот идти... Куда идти?
   - Ты решила? - спросила ведьма, откликаясь на бардовские невеселые мысли. Иефа достала из поясного кармашка прядь, оставленную дварфом, задумчиво пропустила ее сквозь пальцы, раз, другой...
   - Скажи мне, существуют какие-то заклинания поиска? - вместо ответа проговорила она. - Так, чтобы все время точно знать направление, даже если тот, кого ищешь, свернет куда-нибудь. Для таких заклинаний обычно много не нужно - какой-то личный предмет, часть одежды, украшение... У нас есть прядь волос.
   - Ты решила, - горько усмехнулась Элена де Виль. - Жалкая, слабая дурочка. Побежишь, поползешь побитой собакой... Давай, унижайся - видно, тебя недостаточно еще унизили. Ну, догонишь ты их - и что дальше? Слезы радости и жаркие объятия? Поделитесь новостями у дружеского костра? "Знаете, я очнулась в провонявшей паленым мясом пещере и с тех пор просто места себе не нахожу от тревоги - как же вы без меня?" "Ничего, Иефа, мы нашли в себе силы жить дальше. Не стоило так беспокоиться. Вообще, с тех пор, как мы тебя убили, все стало гораздо проще..."
   - Ты знаешь заклинание или нет?
   - Нет!
   - Врешь, - Иефа уверенно посмотрела на ведьму. Элена отвела глаза.
   - Вру.
   - Впрочем, это неважно. Я вполне могу обойтись без твоей бесценной помощи. Вернусь к скалам, обыщу там все как следует. Найду след. Ну, или Вилка найдет - он ведь самый умный совомедведь на свете, да, малыш? - Иефа потрепала бестию по загривку, и Вилка согласно заворчал. - Конечно, мы потратим на это уйму времени... И, вполне возможно, нас поймает один из тех отрядов, которые встретились нам по дороге сюда... Но ты же сама сказала, что мне терять нечего.
   - Хватит, пичуга, - устало махнула рукой ведьма. - Я так тоже умею. И получше, чем ты, уж поверь. Интриги, манипуляции... Знатное происхождение обязывает.
   - Хорошо, - согласилась полуэльфка. - Не буду с тобой спорить. Вилка, вставай, лежебока ты эдакий. Нам с тобой еще топать и топать, так что - раньше выйдем...
   - Я сказала - хватит! Я не нанималась ищейкой!
   - А я не нанималась перевозчиком, - хладнокровно заметила Иефа. - Продолжим? Происхождение происхождением, дорогая, но я - бард, не забывай об этом, пожалуйста. Языком трепать умею почище любой герцогини. Вся загвоздка в том, что я - худо-бедно - справлюсь без тебя. А вот ты без меня - это еще как посмотреть...
   - Отлично. Хочешь заклинание поиска - будет тебе заклинание поиска! Только запомни мои слова - ты пожалеешь. Ты посмотришь им в глаза - и пожалеешь, что не послушалась меня!
   - Поживем - увидим, - пожала плечами Иефа, спрятала перетянутую ремешком прядь и принялась сворачивать плащ.
   - Ты намерена отправиться прямо сейчас?
   - Да. Чего зря рассиживаться? Все равно не спится.
   - Нужны не только волосы дварфа, но и твои, - сдалась ведьма. - Возьми по три волоска каждых, переплети.
   - Готово, - сообщила Иефа, выполнив указание.
   - Теперь впусти меня.
   - Как? - полуэльфка удивленно посмотрела на Элену. - Ты же и так во мне.
   - Ты все время сопротивляешься, - нехотя пояснила Элена. - Отталкиваешь меня. Чтобы костер зажечь, большой силы не надо, можно справиться и по отдельности... а заклинание поиска гораздо сложнее. Мы должны стать - одно. Просто впусти меня. Ну, что ты моргаешь? Доверься мне, прими меня, как тогда, в пещерах. Иначе ничего не получится.
   - Вот чую, что где-то ты меня обманываешь... - пробормотала полуэльфка. - Только не могу понять, где.
   - Ты хочешь их найти или нет?
   - Хочу.
   - Впусти меня.
   Иефа вздохнула, подумала, что сделать это будет непросто, закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь если не уничтожить, то хотя бы отодвинуть недоверие, подозрительность, раздражение, зависть... Зависть?
   Она сильная, сильная, да. Сильная, независимая и уверенная в себе. Достаточно одного взгляда, чтобы понять: ее невозможно обидеть. Ее немыслимо бросить. Ею нельзя пренебрегать...
   Впустить, довериться. Как? Довериться ей, которая принесла с собой всю свою боль, всю свою ненависть. Принесла и взвалила на плечи маленькой глупой полукровки. Отдать ей себя? Отдать в ее руки свои мысли, свои страхи, свои мечты - пусть ворошит их небрежно?
   А может, она справится. И больше не будет страхов. Не будет мучительных сомнений в своем праве на существование. Потому что ты - это она, и вы - одно, и твоя боль - ее боль, и ее сила - твоя сила...
   Не бойся, пичуга. Не бойся.
   А я не боюсь. Больше нет.
   Иефа открыла глаза, посмотрела на свои - чужие руки. Заклинание поиска. Ну что ж.
   Формула выговаривалась легко и напевно, как забытая колыбельная. По переплетенным темным и светлым волосам пробежали золотые искры, ладони стало горячо. Покалывало затылок - да, это как в детстве, когда непознанная сила вдруг обнаружила, что есть выход наружу, и устремилась на свободу - вся, сколько ее было, потому что в детстве все всегда через край. Себ говорил - не спеши, а то кровь носом пойдет. Себ...
   Лоб сдавило стальным обручем. Иефа вскрикнула, упала на колени. Тяжелые темные капли упали на ладонь, погасили золотые искры.
   - А вот и кровь, - хрипло произнесла полуэльфка. - Надо же, как кстати...
   Новая волна боли заставила Иефу свернуться почти в клубок.
   - Все! - крикнула она, заваливаясь на бок. - Все, хватит!
   - Ты права, - прозвучал равнодушный голос ведьмы в расколотой бардовской голове, и боль вдруг исчезла. Вернулось ощущение собственных рук и ног. - Действительно, хватит.
   - Почему так больно?! - выдохнула Иефа, с ненавистью глядя в спокойное лицо Элены де Виль. - В пещерах не было так!
   - Я же просила - впусти меня.
   - Я впустила.
   - Не до конца.
   "Дрянь", - подумала Иефа. Ведьма понимающе усмехнулась, но ничего не ответила.
   - И что теперь? - полуэльфка осторожно выпрямилась, постепенно приходя в себя.
   - Теперь сожги волосы, вытри кровь с лица и жди.
   - Ждать - чего?
   - Не знаю, - пожала плечами Элена. - Ты не маг - так что я понятия не имею, как это проявится. По идее, ты должна услышать... учуять, почувствовать... Зов. Может, в твоем случае это будет нота. А может, даже целая мелодия.
   - А может - вообще ничего?
   - А может - вообще ничего. Но скорее всего, нота. Ты же бард, в конце концов. Ощутишь зов - иди туда, куда ведет нутро. Чем ближе к цели, тем ярче, явственней он будет. Если начнешь отклоняться от верного маршрута, зов ослабеет. Если те, кого ты ищешь, умрут, зов стихнет. Впрочем, если ты их найдешь - тоже. Все просто.
   Иефа кивнула, раскрыла ладонь, посмотрела на измазанные в крови волоски. Действительно, все просто. Интересно, Зулин знал такое заклинание? Он-то как раз маг, хоть и недоучка. Знал или нет?
   - Не ищи их, пичуга, - прошептала ведьма и обняла Иефу, обволокла, укутала предрассветной сыростью. - Не надо. Ты не хочешь. Ты сомневаешься.
   - Сколько времени прошло с тех пор, как они ушли? - спросила полуэльфка. - Сколько я там пролежала?
   - Солнце взошло, закатилось и снова пошло на восход.
   - Сутки... - Иефа зажмурилась, сжала кулаки. - За сутки можно было далеко уйти.
   - Дальше, чем за четыреста лет.
   - Заодно и проверим, - кивнула полуэльфка, бросила волоски в костер, вскинула рюкзак на спину. - Мне закрыть глаза?
   - Закрой, - вздохнула ведьма. - Упрямая...
   Иефа закрыла глаза, прислушалась. Предрассветный лес шептал ей в уши какую-то тревожную тайну, но полуэльфку не интересовали тихие лесные голоса. Иефа медленно повернулась на пятках в одну сторону, в другую, как усталый флюгер на ветру, и вдруг - самым краешком сознания...
   - Нет, серьезно?! - воскликнула она и с негодованием уставилась на ведьму, уперев руки в бока.
   Элена де Виль склонила голову, прислушиваясь, и весело рассмеялась. Иефа не выдержала и тоже фыркнула: мало того, что долгожданный Зов звучал как "Хей-хо, выпьем пива!" - он еще и доносился с севера.
  
   ***
   К середине дня Иефой завладела стойкая, непобедимая, всепоглощающая, жгучая ненависть. Первым, что возненавидела полуэльфка, был Зов. Он креп, по капле, очень медленно, почти незаметно. Он становился слышней, не замолкая ни на секунду. Некоторое - справедливости ради надо сказать, довольно недолгое - время Зов здорово развлекал Иефу, она даже подпевала тихонько, вспоминая блаженные времена, когда главной ее заботой было уговорить Стива одолжить на пять минут пони. Но после пропетого в тридцатый раз припева барда посетила нехорошая мысль: если сейчас от Зова уже почти тошнит, то что будет через два часа? Три? Через день? А если товарищи ушли так далеко, что догонять их придется неделю? Что тогда? Обеспокоившись этим вопросом, Иефа попыталась выведать у ведьмы, можно ли как-то приостановить Зов, ну, хотя бы приглушить его на время - в конце концов, нужно же будет когда-нибудь есть, спать... Невозможно же идти совсем без отдыха!
   Элена де Виль злорадно возразила, что об этом надо было спрашивать раньше, до того, как... А теперь-то уж чего? Теперь-то уж ничего - иди и пой, а хочешь, чтобы Зов прекратился побыстрее, значит, в твоих интересах не тратить время на всякий там отдых. И вообще: день да ночь - сутки прочь. Шагай и радуйся - каждый твой шаг приближает тебя к возлюбленным сопартийцам. А пожевать и на ходу можно. Сообщив похолодевшей от ужаса полуэльфке все это, ведьма пропала и больше не отзывалась.
   Так что вскоре к огромной и чистой ненависти к Зову добавилась такая же огромная и такая же чистая ненависть к Элене. Потом Иефа возненавидела заодно всех дварфов вообще и Стива в частности, пиво, бочки, песни, случайные знакомства, сентябрь, грубое полотно, лес, эльфов, север, магию, солнце, кожаные сумки, пауков, паутину, ведьм, смену времен года, поисковые партии, сухие веточки, птиц, шелковые шарфики, города, гоблинов, историю, расовые разногласия, военные отряды, насекомых, фляги, штаны, жареное мясо, дым, ветер, фартуки и луковый соус. Почему именно луковый соус, Иефа при всем желании объяснить не могла, но при мысли о нем у нее даже подбородок начинал дрожать - от ненависти.
   Ближе к вечеру, когда полуэльфку уже здорово шатало от усталости, набежали тучи, и принялся накрапывать противный мелкий дождик. Иефа сдалась, устроила незапланированный привал под раскидистым дубом и просидела неподвижно около часа, вздрагивая, когда манящие "Хей-хо!" раздавались в ее голове особенно радостно. В океан чистой ненависти добавилась еще одна капля - ядовитая капля ненависти к дождю.
   Через час нервных вздрагиваний и горьких сожалений о собственной недальновидности Иефа не выдержала и отправилась дальше, рассудив, что если свалится в обморок от усталости, то хоть на некоторое время избавится от Зова. Ноги гудели, плечи ныли, спину ломило. Вилка хохлился и обиженно поглядывал на хозяйку, явно не одобряя ее странную самоотверженность.
   К закату тучи иссякли и отправились дальше, по каким-то своим тучным делам. Дождь прекратился, и по лесу разлилась промозглая последождевая сырость, пряди тумана вихрились и закручивались вокруг щиколоток, полуэльфка спотыкалась о невидимые узловатые корни, вылезшие из земли, цеплялась одеждой за колючие ветки кустов, уворачивалась - не всегда удачно - от низко нависших ветвей деревьев. Казалось, что лес ополчился против барда и теперь глобальная ненависть к миру, расцветшая в измученном бардовском сердце, вполне себе взаимна.
   Солнце село.
   Иефа брела по сырой и темной чащобе, и на душе у нее царила такая же тошная туманная муть, как и в затянутом белесым маревом ночном небе.
   Часа через два после полуночи полуэльфка поняла, что если сделает еще хоть шаг, то упадет и больше никогда не поднимется, и никакой Зов, будь он трижды, четырежды дварфским "Хей-хо"-зовом, не спасет и не заставит... По всем правилам, нужно было найти место посуше и поукромней, нарезать веток для постели, насобирать топлива для костра и расположиться с комфортом, но сил на это уже не было. Иефа завернулась в отсыревший плащ и скрючилась на влажной земле, прижав к себе недоумевающего совомедведя.
   - Застудишься, - укоризненно сказала Элена.
   - П-п-плевать, - бормотание получилось жалким и невнятным, прерываемым зубовным цокотом.
   - Ну, вот как с тобой быть? - покачала головой ведьма. - Себя угробишь и меня за одно.
   - Плевать, - повторила Иефа, закрывая воспаленные глаза. Зов бился под лобной костью, но больше не усиливался. "На ночлеге стоят, суки", - с отвращением подумала она.
   - Тебе нужно согреться и поесть, - и не подумала оставить ее в покое ведьма. - Я знаю, что ты устала почти смертельно, но нужно сделать еще одно усилие...
   - Иди к черту...
   - Еще одно, последнее усилие - встать и собрать хворосту, а там уж я все сделаю сама, тебе нужно будет только оставаться в сознании...
   - Не хочу, - простонала Иефа, трясясь в ознобе, - не хочу оставаться в сознании... Не могу...
   - Да не будь же ты такой тряпкой, вставай! - рявкнула Элена. - Как стрелу тащить из живого тела - так пожалуйста, а как раздобыть пару веточек для костра - так нет, белы рученьки отсохнут! Будешь так валяться - умрешь! И последнее, что ты услышишь перед смертью - будет идиотическое "Хей-хо, выпьем пива!"! Ты ради этого столько вытерпела?!
   Иефа выругалась сквозь стиснутые зубы, с трудом поднялась на ноги, твердо пообещав себе уснуть вопреки всем зовам Вселенной, как только разгорится костер, и принялась почти вслепую шарить по кустам в поисках топлива. Провозившись минут тридцать, она разожгла с помощью ведьмы огонь и собралась было выполнить данное себе обещание, когда...
   - Нет... - прошептала Иефа, холодея от недоброго предчувствия, и закрыла на секунду глаза, но ласка, столбиком застывшая в желтом круге света от костра, и не думала исчезать. - Ну, нет, ну, пожалуйста... Только не сейчас... Может, утром, а? Как там тебя... Змейка?
   Ласка вздрогнула, откликаясь на свое имя, молнией метнулась к полуэльфке и взобралась к ней на руки, что-то возбужденно вереща.
   - А хозяин твой где? - уныло поинтересовалась Иефа. - Ты ему скажи - пусть сам приходит. Я одна, так что прятаться не от кого. Скажешь, а? Что ты пищишь-то? Болит что-то?
   Иефа погладила потемневшую от влаги спинку зверька и нахмурилась, рассматривая перепачканные в красном пальцы. Ласка подпрыгивала, шевелила усами, становилась столбиком и мелко кивала, и при этом не переставала что-то громко лопотать на своем непонятном ласочьем наречии.
   - Это не твоя кровь, - сказала Иефа и с трудом поднялась на ноги. Натруженные мышцы взвыли, умоляя о милосердии, но тщетно. - Ладно, давай, показывай, что там у вас... - ласка подпрыгнула, пискнула что-то очень убедительное и помчалась куда-то в темноту, не разбирая дороги. Полуэльфка горько вздохнула и отправилась за ней.
  
   ***
   - Куда?! - бушевала Элена. - С ума сошла?!
   - Уйди, - умоляла Иефа, продираясь сквозь мокрые кусты и стараясь не отстать от ласки. - Мне Зова хватает - хоть ты не завывай...
   - Ты только что умирала от усталости - куда тебя несет, пичуга?!
   - Привыкай, - Иефа остановилась на секунду, согнулась, пытаясь унять противное колотье в боку. - Я все время лезу, куда не надо. Змейка! Эй, Змейка! Подожди, я не успеваю!
   Ласка неслась по ночному лесу, пропадала в сумятице веток, возвращалась, бесенком прыгала вокруг измочаленного барда и снова неслась вперед. Продрогший совомедведь, решив, видимо, что эти странные ночные скачки организованы специально с целью согреться, радостно галопировал вслед за ней.
   Иефа не знала, сколько времени заняла гонка по мокрым полянам. Иногда ей казалось, что она до сих пор лежит на холодном каменном полу пещеры и бредит, и все это - ночь, лес, заляпанная кровью ласка, разгневанный призрак ведьмы и беспрестанное "Хей-хо!" в голове - всего лишь следствие лихорадки. Несколько раз Иефа падала, запутавшись в перепахавших землю клубках корней, с трудом выдиралась из их цепких пальцев и шла дальше, отрешенно размышляя о том, могут ли от переутомления случиться галлюцинации - пару раз ей показалось, что корни шевелятся и пытаются догнать ускользающую добычу.
   Иефа споткнулась бы об него, если бы не Вилка. Выскочив на очередную поляну, детеныш вдруг остановился, как вкопанный, вздыбил перья на загривке и заворчал, глухо и угрожающе, глядя на что-то большое и темное, распластавшееся на мокрой земле.
   - Норах? - опасливо прошептала полуэльфка. - Норах, эй...
   - Допрыгалась до очередного трупа, - сварливо прокомментировала ведьма. - Молодец!
   Иефа нетерпеливо дернула плечом и, стараясь не дышать, подкралась к неподвижному телу. Вилка шел рядом, ни на шаг не отставая от непутевой хозяйки.
   - Эй... Ты живой? - спросила она и почувствовала себя очень глупо. - Норах...
   Переборов невесть откуда взявшуюся робость, Иефа опустилась на колени и осторожно тронула орка за плечо. Ласка суетилась рядом, жалобно попискивая. Орк дернулся, застонал и перевалился на спину.
   - Живой, - обрадовалась Иефа. - Что же с тобой стряслось-то...
   - Лес... - прохрипел Норах и с неожиданной для умирающего силой вцепился в бардовское запястье. - Уходить... быстро...
   - Легко сказать, - ошарашено пробормотала Иефа и с трудом высвободила руку. - Подожди, я тебя в порядок приведу... Подлечу немного... Попытаюсь, во всяком случае...
   - Нет... времени... Уходить... надо...
   - Да как уходить, когда ты здоровый, как медведь, и валяешься, как колода! Я тебя не унесу!
   - Тогда уходи... сама...
   - Ну да, ну да, - саркастически хмыкнула полуэльфка, - конечно-конечно. А сюда я просто так прогулялась, чтобы немного поразвлечься.
   - Послушай его, пичуга, - неожиданно вмешалась Элена, и в голосе ее впервые не было ехидства, насмешки, пренебрежения или снисхождения - только тревога. - Уходи.
   - Без него не уйду, - упрямо мотнула головой Иефа. - Лучше помоги мне его вылечить.
   - Уходи! - крикнула Элена. - Не можешь бросить эту падаль - бери с собой, тащи, как хочешь - только уходи!
   - Ты поможешь мне его вылечить?
   - Помогу - только не сейчас! Уходи, я прошу тебя, пичуга, уходи!
   - Да что случилось-то? - непонятная тревога ведьмы испугала Иефу больше, чем невнятное хрипение окровавленного орка.
   - Я не знаю, - процедила Элена. - И тебе лучше не знать. Клянусь тебе - я помогу вылечить его, приворожить, превратить в жабу, а потом в прекрасного принца, все, что угодно - только уходи.
   - Хорошо... - Иефа настороженно прислушалась, но ничего, кроме обычного лесного шепота, не услышала. - Хорошо, как скажешь.
   - И пошевеливайся, пошевеливайся!
   - Норах, мне нужно, чтобы ты мне помог, слышишь? - Иефа, крякнув с натуги, привела орка в сидячее положение, поднырнула под его руку, утвердилась покрепче. - Мы сейчас встанем и пойдем. Слышишь? Просто помоги мне совсем чуть-чуть. Капельку. Я своими силами тебя не утащу. Норах! - орк рыкнул, навалился на барда, попытался встать на ноги. - Вот так, вот так, еще немного... - позвоночник гнулся дугой и вовсю угрожал переломиться, как сухая тростинка. - Давай, вставай... Держись... Только держись, ладно?
   - Кликуша... - прохрипел орк и качнулся вперед, явно собираясь снова свалиться. Иефа взрыла пятками землю, пытаясь удержать орка в вертикальном положении, и подумала, что спертые в гоблинском логове ботинки долго не проживут.
   - Шантажист... - задыхаясь, отозвалась она. - Заткнись и шагай. Давай, потихоньку... По шажочку...
   - Не в ту сторону, идиоты! - взвыла Элена.
   Иефа сдавленно ругнулась, развернула, пыхтя от натуги, орка в правильном направлении и мысленно поклялась, что если все же дотащит его до своего лагеря, то хрена лысого будет лечить, пока не выспится. Раз до сих пор не помер, значит, до утра вполне потерпит.
   Обратный путь к вожделенному костру и относительно мягкой подстилке занял несколько недель - по крайней мере, так казалось взмокшей озверевшей полуэльфке. Норах мешком висел у нее на плечах, чудовищно медленно переставляя-волоча ноги, Иефа со свистом дышала, в голове бился Зов, перед глазами маячило перекошенное призрачное лицо Элены - не хватало только веселого гоблинского шествия с факелами и бубнами, так, для полноты картины.
   Когда между деревьями наконец показалась желтая звездочка покинутого костерка, Иефа едва не расплакалась от облегчения. Последняя сотня шагов на сиплом выдохе - и полуэльфка со стоном свалила обмякшего орка на плащ и сама рухнула рядом, мечтая если не умереть, то хотя бы потерять сознание.
   - Дошла, надо же... - саркастически хмыкнула Элена, устраиваясь рядом с бардом. - Спину не надорвала?
   - Не знаю... - пробормотала Иефа, еле ворочая языком. - Отстань...
   - Лечить будем? - усмехнулась ведьма. - Или как?
   - Кто б меня вылечил... - отозвалась полуэльфка, не открывая глаз.
   - Ну, ты-то не помрешь, - резонно возразила Элена. - Хотя двигаться с утра вряд ли сможешь. А вот он - это еще как посмотреть.
   - Ненавижу тебя, - с сердцем сказала Иефа после довольно продолжительного молчания, во время которого боролась со своей совестью. - Ну вот просто ненавижу - и все тут!
   - Ты к кому обращаешься? - засмеялась ведьма. - Точно ко мне?
   - Ненавижу, - жалобно повторила Иефа и села. - Ну что такое, в конце концов! Свалился на мою голову, чтоб его... Шла, никого не трогала, с ума сходила потихоньку... Зовы, призраки, сны вещие, черт бы все это побрал! Неужели мало?!
   - Так мы лечить будем? - напомнила о себе ведьма.
   - Ты-то чего суетишься? - с подозрением воззрилась на нее полуэльфка. - Давеча бросить уговаривала - а тут вдруг такое рвение... Будем!
   - Ты же знаешь, что нужно сделать, - ласково проговорила Элена де Виль.
   - Знаю, - мрачно кивнула Иефа. - Ох, чует мое сердце, когда-нибудь я об этом сильно пожалею...
   - Впусти меня, - шепнула ведьма, растворяясь в ночном воздухе и туманной лентой обвивая бардовские плечи. - Впусти меня, пичуга...
   - Иди, - вздохнула Иефа.
   Было легче, чем в первый раз.
   Иефа открыла глаза и посмотрела в зеркало. Отразилась в нем вся - от шрама на бедре до мятежных мыслей и непослушных прядей на макушке. Это же очень просто, пичуга, - сказала она себе и улыбнулась двойственности своего голоса. - Я - ты. Ты - я. Нам хорошо. Мне хорошо. Я - это больше не ты или я, я - это то, что когда-то было то мной, то тобой. Я и ты спорили и дрались за угодья, а потом обнялись и уснули друг у друга на плече. И есть теперь только моя любовь и моя ненависть, и мои сомнения, и мои страхи. И мои мечты. Глупые, детские. У меня теперь четыре жизни. Та, которая была прожита мной давно, та, которая была прожита мной недавно, та, которую я проживаю сейчас. И та, которую я проживу, когда взойдет солнце. Я так много знаю, я так много помню. Я богаче, чем была, ровно на одну наивность. Мою наивность. И пусть - это так странно, быть одновременно такой наивной и такай циничной. Такой юной и такой старой.
   Иефа села возле орка, поджав ноги, выпрямила спину, закрыла глаза.
   Какое странное название - Слова - придумала я своим заклинаниям. Так неподходяще... и по сути так верно. Почему мне не приходило это в голову раньше? Наверное, потому что песни не были моей сутью. Мне не хочется признаваться, но не могу врать сама себе... Я не знаю, что было моей сутью раньше. Себ знал. Он знал про меня все. Когда-то... но не теперь.
   Из ладоней полуэльфки потянулись блестящие белые нити, облили неподвижное тело орка молочным светом, Иефа глубоко вздохнула, поморщилась, словно от боли, и заговорила - тихо, но звучно, выплетая из Слов блестящее лунное кружево, обволакивая, успокаивая, останавливая кровь, стягивая рваные края ран, выгоняя наружу гной, сбивая жар, унимая боль... Вилка, настороженно следивший за действиями хозяйки, попятился и жалобно заскулил: лицо Иефы мерцало, стирались черты, в пшеничных волосах появлялись и пропадали черные вьющиеся пряди, голос менялся.
   Иефа пела Нораху его жизнь.
   Иефа насмешливо размышляла о том, какие странные привязанности у этой маленькой полукровки.
   Иефа пела Слова, чувствуя, как медленно, по капле, возвращаются силы, как трещит по швам мир, как меняется, плавится нутро... Упоение от безграничности собственных возможностей, глубокая уверенность в том, что иначе и быть не могло - никак, потому что... Потому что дочь герцога... Дочь герцога?
   Иефа плела заклинание, размышляя над тем, стоит ли вообще тратить драгоценные знания на полумертвого оборванца.
   Иефа разрывалась между счастьем и страхом.
   Когда взойдет солнце.
   Потерпи еще немного, пичуга.
   Не торопись.
   Все будет хорошо.
   - Нет! - полуэльфка конвульсивно дернулась, оборвала лунные нити, схватилась за голову, закричала от боли. - Нет! - все мышцы свела жестокая судорога. Иефа поползла по холодной мокрой земле, инстинктивно пытаясь спрятаться, спастись... - Нет, ни за что... - новый приступ боли вывернул барда на изнанку. Иефу долго и мучительно рвало желчью, пока что-то не лопнуло в голове и кровь не пошла носом.
   - Мученица, - с непередаваемой горечью в голосе сказала Элена, глядя, как приходит в себя полуэльфка, скрючившись на прелых листьях и хрипло дыша разинутым ртом. - Идиотка.
   - Никогда... больше... не смей...
   - Зачем же было так варварски прерывать? Могла просто сказать...
   - Стерва...
   - Не напрягайся, - ведьма с жалостью глянула на Иефу, склонилась над ней, коснулась туманной ладонью взмокшего лба. - Все я знаю, все я помню. Не дергайся, ты мне нужна живая и здоровая.
   Иефа в изнеможении закрыла глаза, чувствуя, как стихает, уходит боль.
   - От тебя рвотой воняет, - надменно произнесла Элена. - Умылась бы, что ли...
   - Да пошла ты... - пробормотала полуэльфка, не в силах оторвать голову от земли. - Не вышло у тебя ни хрена... Я все равно сильнее...
  
   ***
   Иефе снилась Бристольская кузница. Закутанный в серый бархатный плащ с серебряной вышивкой, у мехов бесновался Трор, размахивая молотом и озверело гикая. Возле него ошивался Зверь, хитро поглядывая по сторонам, пушил хвост и немузыкально мяукал "Хей-хо!". Полыхал огонь, Иефа искала выход, но не могла найти. "Выпьем пива!" - завывал Зверь, поднимался на задние лапы и оказывался ростом с Трора, его морда вытягивалась, желтела, покрывалась перьями. "Вилка! - звала Иефа. - Вилка, это ты?" "Хей-хо!" - отвечал ей человеческим голосом совомедведь и рассыпался черными хлопьями по каменному полу пещеры. Иефа кричала, порывалась бежать, но ноги прирастали к полу, и движения становились медленными и вязкими, и в затылок дышала неведомая смертельная опасность, от предчувствия которой противно ныло в животе, но не было сил обернуться, чтобы понять, что же такое надвигается, крадется, норовит наброситься со спины...
   Иефа открыла глаза. "Хей-хо! Выпьем пива!" - грянуло под лобной костью. "Зов, - отстраненно подумала полуэльфка. - Я спала?"
   - Я спала? - повторила она вслух, не столько ожидая ответа, сколько пытаясь осознать себя в реальности.
   - Скорее, в обмороке была, - ответил ей низкий хрипловатый голос. Иефа ойкнула, села, испуганно оглядываясь. У костра сидел вполне живой и вроде на вид здоровый орк, с любопытством разглядывая всклокоченного барда.
   - Норах... - смущенно пробормотала Иефа, потерла лоб, с трудом восстанавливая в памяти цепочку событий. Последним воспоминанием была мокрая прелая листва у щеки и глубокая уверенность в том, что до рассвета дожить не получится. Впрочем, скромная розоватая полоска в восточной части неба доказывала обратное.
   - Странно, что ты вообще жива осталась, - в унисон бардовским мыслям задумчиво произнес орк. - Как ты меня умудрилась дотащить сюда - ума не приложу.
   - Ты сам шел, - осторожно возразила Иефа, пытаясь понять, может ли орк помнить что-нибудь из процесса лечения, и если да, то на что все это было похоже со стороны.
   - Ну да, - скептически хмыкнул Норах. - Помирал-помирал, а тут вдруг - ап! - и пошел ножками. На мне живого места не было. И крови я потерял прилично. Очнулся - живчик, хоть свадьбу играй. Смотрю - ты валяешься в сторонке, в симпатичной такой лужице блевотины... Подбородок в крови, сама белая, как смерть... Интересная, думаю, картинка получается. Что-то не припомню я, чтобы эта малявка магией увлекалась. Или недавно начала, или очень хорошо скрывала. И вот еще интересно мне до жути - а хвост твой где?
   - Отвалился, - мрачно ответила Иефа.
   - А ветки на голове?
   - Спилила.
   - А клыки?
   - Выпали.
   - А...
   - А я тебе в нормальном виде не нравлюсь, что ли? - возмутилась Иефа и скроила плаксивую физиономию.
   - Нет, конечно, - хладнокровно ответил Норах. - Глазки вот эти, волосики, понимаешь... Такая рутина. То ли дело - хвост! Оригинально. Манит. Завораживает. Эх...
   - Нет в жизни счастья... - горько вздохнула Иефа и решительно поднялась на ноги: биение Зова в голове не позволяло сидеть на месте. - Ну, да и ладно. Я с самого начала поняла, что на тебя надежды никакой, душегуб ты бессердечный.
   - Ты куда собралась-то? - удивился "душегуб", глядя, как бард деловито отряхивает и сворачивает плащ. - А поговорить? Спасла - и тикать?
   - Ты мне не спасенная из лап дракона девица, а я тебе не галантный рыцарь, - проворчала Иефа, не удержавшись от улыбки. - Хочешь поговорить - идем, поговорим по дороге. А вообще - шел бы ты по своим делам.
   - Опять я без лютиков... - сокрушенно покачал головой орк, поднялся на ноги и оказался на полторы головы выше барда.
   - Ты что - подрос, пока я спала? - изумленно выдохнула Иефа, успевшая позабыть, какой он здоровый
   - Конечно, - с серьезным видом покивал Норах. - Я всегда так делаю. А куда мы идем?
   - Мы... - Иефа прикрыла глаза, сосредоточилась, повернулась слегка на пятках, прислушиваясь к Зову. - Туда, - ткнула она пальцем куда-то в сторону северо-востока.
   - Почему? - удивился орк.
   - По кочану, - огрызнулась полуэльфка, раздражаясь от одной мысли, что сейчас придется долго и нудно объяснять про последствия применения заклинания поиска. - Не хочешь - не иди.
   - Ну, как дите малое... - укоризненно покачал головой Норах, отобрал у барда рюкзак, закинул его за спину и сделал приглашающий жест рукой: - Только после вас.
   - Кавалер, едрить твою... - пробурчала Иефа и направилась туда, где ее ожидала смутная надежда когда-нибудь избавиться от радостных дварфских воплей в голове.
  
   ***
   Первые несколько часов путешествия в компании Нораха Иефа чувствовала себя почти счастливой. Орк не задавал вопросов, не пускался в пространные философские рассуждения и не отдавал приказов. Он просто шел, беспечно помахивая сорванной веточкой - разве что не насвистывал, то уходил далеко вперед, то вдруг выныривал из кустов откуда-то сбоку, и тогда снова шел рядом, приноравливаясь к нешироким шагам полуэльфки, и вид у него был такой, словно бесцельно бродить по лесу в обществе малознакомых бардов - его естественное состояние. Ручная ласка Нораха носилась между деревьями, пугая птиц, и завлекательно наскакивала на Вилку, чем безмерно его удивляла. Шуганув пару раз настырную малявку, совомедведь увлекся игрой и тоже принялся гарцевать по кустам.
   Иефа шла туда, куда вел ее Зов, и думала о том, что давно не была так... спокойна. Впервые за долгое время не было страшно. Норах был чужим... да что уж там - Норах был орком, а все, что полуэльфка знала об орках, сводилось к набору жутеньких историй о кровожадных и безжалостных бродягах, готовых надругаться даже над березовым поленом, если оно покажется им мало-мальски живым... И все же. Все же! Рядом с ним было безопасно. Если бы кто-то спросил Иефу, почему она так свято уверена, что Норах не искалечит ее при первой же возможности, полуэльфка наверняка придумала бы массу доводов и объяснений своего странного детского доверия, но правда была в том, что она просто верила ему - без всяких на то причин. Норах был стеной, которая под силу не всякому стенобитному орудию. Норах был щитом, за которым можно спрятаться от вражеской стрелы. Норах был навесом, под которым можно укрыться от дождя. Норах был своим.
   И наверняка еще наступит момент, когда будут заданы вопросы, когда извечная привычка врать и скрываться возьмет свое, когда в голосе задребезжат фальшивые ноты, и он - ведь не дурак! - эти ноты услышит, и все поймет, и это теплое ощущение единства звякнет тоскливо и рассыплется на мелкие кусочки... Но это потом, потом, позже.
   И наверняка стоит подумать о том, что он появляется на редкость вовремя. Что он наемник. Что одному из его товарищей Иефа собственноручно вогнала кинжал в глотку. Что его хозяева вряд ли большие любители маленьких одиноких полукровок, и кто знает, может его благодушие и нарочитое отсутствие любопытства - это всего лишь маска. А на самом деле он просто ведет ее в лапы своих нанимателей, ведь так гораздо удобнее - чтобы жертва шла сама, чем тащить ее на своем горбу, верно, пичуга? Ты об этом подумала? Вас водили по этим лесам, как баранов на привязи, вас гнали в нужном направлении, для вас оставляли следы - ты же помнишь. Для чего и кому это было нужно? Ты не думаешь о себе - отлично, подумай о своих драгоценных друзьях. Ты ведешь вражеского лазутчика прямиком в свой лагерь - неужели это не ясно?
   Иефа не заметила, когда рядом с ней появилась Элена. Просто в какой-то момент ее мысли приняли другое направление, и вдруг оказалось, что она уже не думает, а слушает, втянув голову в плечи, ядовитый шепот призрака.
   - Конечно, я понимаю, он кажется таким сильным и надежным, он перенес тебя на плащ, умыл, вытер кровь с твоего лица, сторожил твой недолгий сон, - говорила Элена, и ее голос казался Иефе очень громким, и было странно, что Норах его не слышит, не видит призрачную фигуру ведьмы. - Конечно, удобно и приятно быть слабой, конечно, это замечательно, когда не нужно думать, как раздобыть еду, где остановиться на ночлег, как защититься, если нападут, потому что рядом есть кто-то, кто решит это все за тебя. Но он орк! Злобное, дикое животное! Тебе так необходима защита, ты не хочешь быть одна? Давай найдем Себастиана - он защитит и спасет. Он сделает все, чтобы мы были счастливы и спокойны. А этот... Что ты будешь делать, когда он начнет задавать вопросы? Что ты будешь делать, когда он потребует правды? Что ты будешь делать, когда он начнет выбивать из тебя правду силой? А ведь он начнет. Поверь мне, пичуга, он начнет.
   Иефе хотелось спорить, кричать в ответ, но мысль о том, как отреагирует Норах на ее внезапную ссору с пустотой, не давала взорваться. Отвечать ведьме мысленно не было сил: отвлекала постоянная необходимость прислушиваться к Зову. Если верить радостным "Хей-хо!", партия шла куда-то на север - северо-восток, шла довольно медленно, и смысла в этом не было ни на грош. Что забыли сопартийцы на севере? Почему не вернулись в Бристоль? Почему спешили уйти из пещер? Кто-то преследовал? Если да - то почему не спешат сейчас? Не могут? Кто-то ранен? Вопросы оставались без ответов, и все чаще проскальзывала настырная мысль, а на тот ли Зов идет она, Иефа? Разве не на север так настойчиво звала ее Элена? Где гарантия, что заклинание поиска - не уловка, не попытка отправить ее туда, куда нужно ведьме? Вот уж воистину - бараны на привязи.
   Когда солнце перевалило за полдень, Норах глянул задумчиво на спутницу и предложил устроить привал, но Иефа ответила резко, что пока она хоть как-то держится на ногах, привала не будет. Орк пожал плечами, выразительно повертел пальцем у виска и пропал в зарослях надолго. В какой-то момент полуэльфка даже решила, что он ушел совсем, и успела огорчиться, но орк нагнал ее часа через два, вынырнув из кустов с двумя куропатками, притороченными к поясу, чем мгновенно завоевал небывалую и нежную любовь совомедведя. Вилка тоже пробовал охотиться, и однажды почти успешно выследил глухаря, но настырная ласка испортила все дело, вспугнув неповоротливую птицу, так что охота не удалась.
   Ближе к вечеру Иефа перестала чувствовать ноги. Ниже пояса начиналось что-то, похожее на мешки, набитые старой соломой, и эти мешки двигались сами собой, неуклюже неся воющее от усталости тело все дальше и дальше, и каждую минуту грозили подломиться. Элена бесновалась, маячила то слева, то справа, то перед самым лицом, требовала остановиться, просила впустить, обещала поделиться силой, утолить боль, умоляла пожалеть себя и ее... Иефа мотала головой, как замученный работой и мухами мул, и шла дальше, почти не глядя по сторонам, почти не открывая глаз, спотыкаясь и пошатываясь. Наверное, ведьма была права, и в этой гонке не было смысла, но к закату Зов вдруг начал понемножку усиливаться - видимо, где-то там, впереди, партия остановилась на ночлег. И если была возможность хоть немного сократить разделяющее барда и отряд расстояние, Иефа не могла позволить себе упустить эту возможность.
   Когда стемнело, рядом образовался Норах, ни о чем не спрашивая, подхватил полуэльфку на руки и понес. Иефа благодарно обмякла и потеряла сознание. Очнулась она, лежа на мягкой подстилке из веток и листьев, укрытая до подбородка плащом. В двух шагах потрескивал костерок, и упоительно пахло жареной дичью. Желудок полуэльфки откликнулся на дразнящие ароматы длинной заунывной руладой. Иефа завозилась, прислушалась к Зову. Судя по всему, Норах нес ее в нужном направлении еще несколько часов.
   Перед лицом барда возникла любопытная мордочка ласки. Змейка распушила усы, покивала, чирикнула что-то дружелюбное. Иефа высунула руку из-под плаща, потянулась погладить, но ласка юркнула в траву и пропала. Зашуршали кусты, у костерка возник орк в компании Вилки. Обнаружив, что хозяйка наконец пришла в себя, совомедведь радостно забурчал и плюхнулся прямо на полуэльфку, основательно придавив ей ноги. Норах подошел к Иефе, сел рядом, протянул флягу.
   - Поговорим? - спросил он.
   - Поговорим, - кивнула Иефа.
   - Не смей! - рявкнула ведьма.
   - Тебя забыла спросить, - процедила Иефа и прикусила язык, наткнувшись на внимательный взгляд орка. - Я не тебе, - смутившись, неуклюже пояснила она. - Я...
   - Да оно понятно, что не мне, - хмыкнул Норах. - Не знаю уж, кто тебе по ушам целый день ездит, но он тебя, по-моему, уже основательно допек.
   - Это так заметно? - покраснев, спросила полуэльфка и подумала, что скрывать Элену от общественности - глупый и самонадеянный план.
   - Уж поверь мне, заметно. Впрочем, я с самого начала понял, что ты слегка того...
   - Спасибо тебе, - вздохнула Иефа. - Ты меня нес...
   - Вчера ты меня, сегодня я тебя, завтра опять будет твоя очередь, - усмехнулся Норах и сунул Иефе в руки остывшую куропаточью ногу. - На, поешь. Если ты и завтра собираешься так гнать, то стоит основательно подкрепиться.
   - Спасибо, - повторила Иефа, не зная, что еще сказать.
   - Не за что, - лениво ответил орк, с хрустом и подвыванием потянулся, лег, вытянув ноги к костру и уложив голову на уютный совомедвежий бок, как на подушку. Детеныш что-то благодушно буркнул в ответ.
   - Вилка ему верит, - сказала Иефа ведьме, - а раз Вилка верит, значит, и мне можно.
   - Я не нравлюсь твоему воображаемому другу? - поинтересовался Норах.
   - Не нравишься, - кивнула полуэльфка. - Она говорит, что ты дикое животное и ведешь меня к своим хозяевам на допрос. Это если вкратце.
   - И давно она так говорит?
   - С тех пор, как мы идем вместе.
   - А ты ее слушаешь?
   - Нет.
   - Почему?
   - Ты нравишься моему совомедведю.
   - А тебе?
   - И мне.
   - Почему?
   - Ну смотри - ты же меня похитил?
   - О нет! - возопил Норах и захохотал. - Нет-нет-нет! Только не начинай опять про свою девичью честь, я тебя умоляю! Сказано же - без клыков и хвоста никакой любви у нас не будет!
   - Вот так надейся на вас, душегубов, - вздохнула Иефа.
   - Поцелуйтесь уже! - с отвращением сплюнула ведьма.
   - Тебе надо - ты и целуйся, - возразила Иефа.
   - Ого! - Норах широко распахнул глаза и даже на локтях приподнялся - от изумления. - Да она у тебя затейница!
   - Скажи ему, чтобы заткнулся, - процедила Элена.
   - Не зли ее, - попросила Иефа серьезно. - Она тебя вылечила.
   - Она вылечила - а ты в крови и блевоте валялась?
   - Ну... - полуэльфка неопределенно пожала плечами. - Я как... как очень маленькое игольное ушко, через которое пытаются пропихнуть слишком большого совомедведя, понимаешь? Совомедведю хреново, но и ушку несладко. Неважно, кто из нас валялся. Это уже наши заботы. Наверное, я дотащила бы тебя до своего лагеря. Раны бы промыла. Перевязала бы. И все. Из меня хреновый целитель, Норах. Я плохо знаю травы, и швы накладывать толком не умею. Да и нечем их было накладывать, эти швы. Она стерва, конечно, и здорово надо мной измывается, и магия ее мне боком выходит... Но если бы ее не было, ты бы умер.
   - Ты знала, что тебе будет плохо? - спросил орк.
   - Знала. Ну и что?
   - Могла бы и не рисковать.
   - Не могла бы.
   - Странная ты... - Норах улегся обратно и закрыл глаза. - Странная-странная.
   - Ты хотел поговорить, - хмуро напомнила Иефа, отмахнувшись от ехидных комментариев Элены.
   - Кто начнет?
   - Ты хотел - ты и начинай.
   - Резонно, - согласился орк и начал.
   Норах был наемником-следопытом, сколько себя помнил. Специалисты по найму знали о нем ровно столько, сколько, с его точки зрения, должны были знать, а именно: что он профессионал, умеет держать язык за зубами, мастак выбираться из самых гиблых передряг, и не особо интересуется этической стороной вопроса. ("Да, я помню, ты - жадный до злата прохиндей с длинным любопытным носом", - встряла Иефа) С месяц назад Нораха наняла загадочная дама, которая заплатила приличный аванс и приказала отправляться в место под названием Северные копи, где наемник должен был присоединиться к уже сформированному отряду и ждать указаний. Никаких Северных копей в тех местах Норах отродясь не видел, но вопросов задавать не стал, здраво рассудив, что на месте разберется.
   На поверку Северные копи оказались скоплением палаток и кособоких времянок, жмущихся друг к другу около внушительных размеров котлована, в котором копошились гоблины, пропахивая и просеивая раскуроченную землю. Больше всего это было похоже на какой-то прииск, но таковым не являлось. Тетка-нанимательница явилась в Копи неделей позже и тут же заперлась в своей хибаре, допуская пред ясные очи только избранных. Подключив к делу слух, прозорливость и природное обаяние, Норах выяснил, что на "прииске" ищут какой-то старинный артефакт, принадлежавший древнему магу по имени Векна, и оный артефакт, как только будет найден, поможет возродить вышеназванного мага, дабы возвести великое искусство магии на новый уровень и даровать, наконец, магам и магичкам мировое господство.
   Вообще, то, что творилось в Северных копях, орку сильно не понравилось. Командовала парадом все та же тетка-нанимательница, которую звали Нова, и указания, которые она раздавала, поражали своей нелепостью и непоследовательностью. Через некоторое время выяснилось, что приказы Нова не сама выдумывает, а приходят они в божественных видениях, которые начались у нее сравнительно недавно. ("Ощущение такое, - пожаловался Норах, - что у нее в башке сумасшедший какой-то засел и пишет, пишет, пишет... А она из припадка выйдет - и повторяет. Как ручной попугай: несет - сама не понимает, что. Формулы какие-то магические, схемы, планы, чертежи... Вроде все просто и понятно, хотим, мол, древнего психа возродить, чтобы он дал нам в наши магические бирюльки всласть поиграть... Ну и возрождали бы себе потихоньку. Но очень много всякого лишнего, как нарочно... Будто чем больше бардака, тем лучше. Мне все время спросить хотелось: если все так просто, то почему все так сложно?") И вообще - Северные копи здорово смахивали на приличных размеров сумасшедший дом.
   Там же, скучая без дела, Норах выяснил, что одного артефакта для возрождения Векны недостаточно (по крайней мере так утверждали видения Новы), и что где-то в лесах проводятся еще одни зверски секретные раскопки под руководством донельзя загадочного рыцаря в голубых доспехах. Что должны были раскопать в лесах, Норах так и не понял, но стало ему страсть как любопытно.
   К тому же, по копям ходили упорные слухи о том, что Нова занимается не только возрождением пресловутого Векны, а еще и ведет переговоры с Султанатом и Стальной империей, и цель этих переговоров тоже была указана ей в видениях. В Бристоль был послан отряд, который должен был похитить какую-то магическую штуковину ("Ой, только не надо придуриваться, что ты не знаешь, какую именно штуковину!" - фыркнула Иефа), а по выходу из города разделиться на три группы, одна из которых должна была встретиться с послами Султаната на юге, а две другие отправиться на северо-запад и северо-восток, но ни одна из этих групп так и не вернулась. Поговаривали также о какой-то карательной экспедиции, организованной Бристольской Магической гильдией для поиска врагов и возвращения утраченного. Тут обычно рассказчики начинали путаться и расходиться во мнениях. Одни страшным шепотом сообщали о неведомом воине, который способен принимать какой угодно облик, передвигается со страшной скоростью и вообще непобедим - мол, перерезал всем глотки и давно уже в Бристоле расчет получил. Другие утверждали, что воин не один, а в компании профессиональных убийц-головорезов, нанятых за большие деньги Воровской гильдией Бристоля, и что вся эта честная компания давно уже прикопала похитителей где-нибудь под кустом в большой братской могиле и теперь пропивает честно заработанное золото в одном из Бристольских трактиров. Как бы то ни было, и первые и вторые единодушно заявляли, что отправленных в Бристоль ребят ждать бесполезно.
   Отряд, к которому примкнул орк, ничем путным не занимался, рядовой состав бил баклуши и пьянствовал, а потом вдруг начался страшный переполох, суть которого сводилась к тому, что какие-то нехорошие личности сделали что-то неправильное, пошли не туда, чему-то помешали и вообще повели себя, как последние сволочи. Как поступить со сволочами, то ли поймать и убить, то ли поймать и пытать, а потом убить, Нова никак не могла определиться, а с видениями, как назло, затык случился.
   Отряд в спешном порядке выдвинулся на поиски сволочей, и Норах сам для себя решил, что в этом балагане участвовать не желает, а потому, пользуясь необходимостью разведки, навел справки о незадачливой партии ("Заодно деньжонок подзаработал", - ехидно ввернула Иефа. "Ну, совесть совестью, а выгода выгодой", - назидательно ответил орк), которая привела его в буйный восторг. Поразмыслив на досуге, следопыт решил из дружных гоблинских рядов дезертировать, сдал местоположение отряда Иефе и отправился на поиски загадочных лесных раскопок.
   Разыскав башни у озера, никакой активности возле них Норах не обнаружил, из чего сделал вывод, что тут у Новы тоже не выгорело. Дальнейшие свои действия орк считал невероятно глупыми и был искренне убежден, что заразился идиотизмом от Иефы, то ли когда таскал ее на своем горбу, то ли когда встречался с ней в ночном лесу. Вместо того, чтобы тихо покинуть территорию всеобщего безумия, Норах решил выяснить судьбу партии. Прошел по следам до гряды на побережье, там столкнулся с гоблинским отрядом, долго прятался по зарослям от других следопытов, в конце концов вынужден был "доблестно сразиться с мерзкими тварями в жарком неравном бою", был ранен не то три раза, не то четыре, прорвался на запад, долго спасался бегством и в итоге угодил в объятия взбесившегося леса. Как он выбрался из опасной зоны, Норах толком объяснить не мог. Последним, что помнилось орку, была встревоженная мордочка ласки, которую он отправил за помощью. Самое смешное было то, что Норах прекрасно понимал: если кто-то и поможет ему в этих лесах, так это придурковатая партия, которая по всем признакам не могла уйти слишком уж далеко. Потом Змейка привела Иефу.
   - Почему ты решил, что я приду? - спросила полуэльфка.
   - Потому что... - Норах задумался, пожал плечами, рассмеялся. - Ты заноза в заднице - это самое логичное объяснение.
   - Вот спасибо так спасибо! - возмутилась Иефа, но больше для виду, чем искренне.
   - Да ладно тебе. Ты ведь и раньше приходила. Помнится, ты сказала, что это твое личное приключение. Глупо, конечно, но как раз такую глупость я вполне понимаю. Я не ждал тебя одну... Честно говоря, я рассчитывал, что ты приведешь своих приятелей, - признался орк. - Они, конечно, сначала послали бы тебя куда подальше, но ты ведь упрямая, и к тому же - вот не сойти мне с этого места! - когда ты начинаешь вопить, проще послушаться, чем возражать. Так что важно было, чтобы ты решила пойти, а уж они уболтались бы как-нибудь. Странно, что я ошибся. Со мной это редко случается.
   - Ты все про всех понимаешь? - ехидно поинтересовалась Иефа.
   - Как выяснилось, не все и не про всех. Где твои спутники?
   - Не знаю. Где-то там, - полуэльфка махнула рукой в сторону северо-востока. - Я пытаюсь их догнать, - добавила она, помолчав немного. - Я... я отстала от них там, в пещерах на берегу. Ну, так получилось. Был бой, и...
   - Ну, что ты мнешься? - прошептала Элена де Виль. - Ты ведь решила говорить ему правду - начинай, скажи: они меня бросили.
   Иефа упрямо мотнула головой, нахмурилась.
   - Они тебя бросили? - тихо спросил Норах.
   - Да.
   - Это не вся правда, - насмешливо подсказала ведьма.
   - Оставь меня в покое! - крикнула Иефа и уткнулась лицом в колени, чтобы не видеть гаденькой ухмылки призрака.
   - Что она говорит?
   - Она говорит, что это не вся правда, - отозвалась полуэльфка, не поднимая головы. - Она все время так говорит. А я не знаю, какая она - вся правда. Я не знаю, понимаешь? Со мной что-то случилось в этих пещерах. Ты же видел, во что мы все превратились. Но они выдержали, а я... Я перестала быть собой, я превратилась в зверя, в чудовище. Я убивала всех, кто попадался на пути. Я была опасна. А потом Зулин швырнул в меня грозовую сеть. И я горела. Мы горели - потому что именно тогда появилась она, Элена. Мы горели, и все вокруг тоже горели и гибли, никого не осталось в живых, и это было так страшно, так больно... А потом кто-то выстрелил - я думаю, что это был Ааронн. Но он промахнулся, попал в плечо. И тогда все закончилось.
   - Они пытались тебя убить? - ровным голосом проговорил орк.
   - Они не пытались. Они меня убили, - ответила Иефа и подняла мокрое лицо. - А потом они ушли. И если ты сейчас спросишь меня, почему они это сделали, я порву тебе глотку. Оказывается, я это умею.
   - Вот и хорошо, вот и умница, - прошептала ведьма.
   Норах довольно долго молчал, глядя на пламя, а потом сел, шлепнул ладонями по коленям и с решительным видом повернулся к барду.
   - Вот что я тебе скажу, Иефа, - заявил он. - Подвинься.
   - Что?! - опешила полуэльфка, ожидавшая чего угодно, но только не этого.
   - Подвинься, говорю, - повторил орк, деловито перебрался на подстилку, бесцеремонно турнул сонного совомедведя, устроился у барда за спиной и завозился, пытаясь укрыться плащом, который был ему явно мал.
   - Ты что делаешь?! - взвилась Иефа.
   - Спать укладываюсь, - невозмутимо ответил Норах, обхватил ее поперек туловища и пристроил рядом с собой, под плащ.
   - Да, но почему здесь?!
   - Потому что осень, - пояснил "душегуб" и подтянул плащ повыше. - Ночи холодные. Спи. Хватит разговоров на сегодня. И кстати, если ты надеешься, что я таким образом покушаюсь на твою невинность, то губу не раскатывай.
   - Да я... - Иефа дернулась, но орк держал крепко. Полуэльфка трепыхнулась еще пару раз для порядка и затихла, пристроив голову на твердое орочье предплечье. - Я не могу спать, - жалобно пробормотала она. - У меня Зов в голове...
   - Зов предков? - зевая, поинтересовался Норах.
   - Дурак, - обиделась Иефа. - Заклинание поиска. В голове все время дварфские песни гремят. Я по ним дорогу нахожу. Все бы хорошо, но они не затихают ни на минуту.
   - Подуууумаешь, дварфские песни! - презрительно фыркнул Норах. - Я тебе сейчас колыбельную спою - ее никакой Зов не перешибет.
   - О боги! - непритворно испугалась Иефа. - Может, не надо колыбельную?
   - Надо-надо! Это такая специальная колыбельная, для тех, кто не спит. Ее всем орочьим младенцам поют - и они засыпают в ту же секунду... от ужаса.
   Норах прочистил горло и запел, нещадно фальшивя:
   - Спииииии, усниииии, сопляааааак негоооооодныыыыый... Не то пааааааааальчик отгрызууууууу...
   - Все-все! - завопила Иефа. - Все, я уже сплю! Только замолчи!
   Вилка, разбуженный дружным хохотом в две глотки, недовольно сощурился и щелкнул клювом.
  
   ***
   Иефа проснулась с четкой уверенностью, что проспала все на свете. Открыв глаза, она дернулась, порываясь вскочить на ноги и бежать, бежать...
   Мерцали угли прогоревшего костра. Шумели деревья. Уютно посапывал Вилка. Было непривычно тепло и уютно.
   - Два часа до рассвета, чего ты дергаешься? - совершенно несонным голосом спросил Норах. Иефа дернулась еще раз, теперь уже от неожиданности - про орка она как-то забыла. - Только не говори, что ты уже выспалась и готова отправиться в путь-дорогу, - проворчал тот и уткнулся носом в бардовский затылок. - Я спать хочу - и тебе советую.
   - Какая идиллия, - насмешливо протянула ведьма. - Полукровка и орк. Миленько. Впрочем, что это я - свинья везде грязь найдет.
   - Не завидуй так громко, - пробурчала Иефа.
   - Понятно, - горько вздохнул Норах и сел. - Мы не спим, мы ведем светские беседы. Скажи, малявка, когда ты найдешь своих замечательных спутников, Зов утихнет?
   - По идее, да, - осторожно ответила полуэльфка.
   - И когда он утихнет, ты дашь мне, наконец, выспаться?
   - Да ты тут при чем?! - возмутилась Иефа. - Ты что теперь до конца дней своих со мной под одним плащом ночевать будешь?! Я вот соберусь сейчас и пойду потихоньку, а ты спи себе, сколько влезет.
   - Ой, вы посмотрите на нее! Пойдет она! - писклявым голосом передразнил Норах. - А сомлеешь - кто тебя понесет? Совомедведь твой?
   - Норах... - Иефа помялась, подбирая слова. - Ты мне ничего не должен, слышишь? Так что... не надо. Иди своей дорогой. Не лезь в это.
   - Иефа, - очень серьезно ответил орк. - Я в это уже влез по самое не хочу. А что касается долгов... Да, я тебе ничего не должен. А вот ты мне очень даже должна.
   - Я?! - поразилась Иефа и на всякий случай отодвинулась, стараясь не обращать внимания на мерзкое хихиканье ведьмы. - Я тебе должна? Что?
   - Здоровый восьмичасовый сон без вскакиваний! - рявкнул орк и поинтересовался с невинным видом: - А ты что подумала?
   - Да иди ты... - растерянно пробормотала полуэльфка, так и не придумав достойного ответа.
   - Вот и договорились, - Норах усмехнулся и принялся сворачивать плащ.
  
   ***
   Зов усиливался с каждым шагом. Это могло означать только одно - что партия стоит на месте. И если два часа до рассвета и даже пару часов после него Иефа не особо над этим задумывалась, то ближе к полудню смутное беспокойство переросло в сильную тревогу. Ладно, ночью они спали. Ладно, не вскочили с первыми лучами солнца, решили поспать подольше - может, вымотались. Могли же они вымотаться? Ладно, проснувшись, потратили время на неторопливый завтрак. Может, Зулин устроил одно из своих любимых внеочередных обсуждений, когда никто никого не слушает. Может, на разговоры ушло больше времени, чем планировалось. Но не полдня же! Почему они стоят на месте? Нашли то, что искали? Попали в передрягу? Упали замертво от ран? Нет, тогда Зов утих бы. В плену? "Давай, волнуйся, переживай за них, - нашептывала Элена де Виль. - Поспеши на помощь - вдруг их кто-то обижает, бедолаг? И только маленькая глупая полукровка может спасти бедный, беспомощный отряд, в котором всего-то есть маг, боец, друид-проводник и вшивая дриада, которая, конечно же, не в состоянии постоять за себя. Почему ты идешь так медленно? Беги! Беги, спасай их, пока не поздно!" Иефа ругалась сквозь стиснутые зубы и шла вперед, и на самом деле убыстряла шаг, и в конце концов начинала почти бежать, и тогда Норах останавливал ее, брал за плечи, встряхивал как следует и просил прийти в себя. Иефа с шумом выдыхала, испытывая непреодолимое желание разбить голову о ближайшее дерево - или ему, чтобы не мешал, или себе, чтобы больше не слышать Зов, а заодно и ведьмины нашептывания.
   - Если ты не остановишься, то рухнешь, как загнанная лошадь, - неодобрительно говорил Норах.
   - Рухну - понесешь, - отвечала Иефа и шла дальше.
   Ближе к вечеру орк молча скрутил спутницу в бараний рог и уложил на плащ всхлипывать от боли в мышцах и жалости к себе, а сам занялся костром. Иефа выдержала на привале часа полтора, а потом схватилась за голову и завыла. Орк вздохнул, потушил костер, рывком поднял барда на ноги и пообещал, что самолично надает ей тумаков, когда все это безобразие закончится. Иефа посмотрела на него больными усталыми глазами и побрела на северо-восток, слепо натыкаясь на деревья.
   Стемнело, похолодало, время лениво ползло к полуночи. Иефа шла, уже не соображая толком, куда идет. Зов гремел в голове тысячью горных обвалов, которых полуэльфка никогда не видела и не слышала, грохотал миллионом кузнецких молотов по миллиону наковален. Голова раскалывалась от боли, перед глазами плавали мерзкие желто-зеленые пятна, тошнило. Иефа почти не различала, что говорит ей Норах, и мечтала только об одном - чтобы лопнули барабанные перепонки. Или чтобы сопартийцы умерли. Или чтобы кто-то убил ее саму... чтобы наконец перестать слышать.
   Иефа шла.
   Падала, поднималась. Снова падала.
   Снова поднималась и снова шла.
   Целую вечность.
   Потом Норах нес ее, без передышки бормоча ругательства себе под нос.
   Потом наступил рассвет.
   А потом...
   Иефа остановилась, как вкопанная, на краю широкой поляны, посреди которой возвышался небольшой холм. Лес просыпался, недовольно ежась от осенней рассветной сырости. Иефа слепо нашарила ближайший ствол дерева, привалилась к нему и сползла вниз, хватая ртом холодный утренний воздух.
   - Что? - с тревогой спросил Норах, опустившись на землю возле нее. - Ну, что ты?
   - Слушай... - прошептала Иефа. - Слышишь?
   - Слышу - что?
   - Тишина... - выдохнула полуэльфка и закрыла воспаленные глаза. - Мы пришли.
   - Сиди здесь, - шепнул орк. - Я осмотрюсь.
   Но Иефа ему не ответила. Она слушала тишину. Норах вернулся минут через десять, подхватил барда на руки, отнес на десяток шагов вглубь леса, усадил под деревом, сел рядом, помолчал немного. Полуэльфка открыла глаза, повернула голову, посмотрела на него.
   - Они в холме, - нехотя ответил орк на ее немой вопрос. - Там дверь в склоне и следов полно. Живые или мертвые, но они там. Так что мы действительно пришли. Что будем делать?
   - Не знаю, - медленно проговорила Иефа и отвернулась. - Давай просто посидим.
   - Ты же хотела их найти.
   - Хотела.
   - Нет, не хотела, - возразила Элена, усаживаясь с другой стороны от барда. - На самом деле не хотела. Ты не знаешь, как смотреть им в глаза. Ты не знаешь, о чем говорить с ними. Ты трое суток издевалась над собой только ради того, чтобы наконец понять, что на самом деле не хочешь, не можешь вернуться к ним. Не слишком высокая цена за правду. В общем-то ты легко отделалась.
   - Может, они умерли, - тусклым голосом проговорила Иефа. - И поэтому я больше их не слышу.
   - Здесь не было драки, - возразил Норах. - Они вошли в холм по доброй воле. Не думаю, что произошло что-то плохое. Скорее всего, они просто спят.
   - Спят... - повторила Иефа.
   - Что с тобой? - спросил орк.
   - Ничего, - ответила полуэльфка. - Я, наверное, тоже немного посплю, ладно?
   - Ладно, - согласился Норах. - Поспи.
   Орк достал из сумки сложенный валиком плащ, пристроил к себе на колени, соорудив из него что-то вроде подушки. Иефа положила голову на плащ и обняла Вилку, который со счастливым вздохом привалился теплым боком к неугомонной хозяйке.
   - У меня внутри все трясется, - прошептала полуэльфка спустя несколько часов, так и не сумев уснуть. Сон, которого она так упорно избегала последние несколько дней, видимо, обиделся, ушел и возвращаться не собирался.
   - Я знаю, - ответил Норах. - У тебя и снаружи всё трясётся. Если бы у тебя по-прежнему был куст на голове, он бы шуршал. А так - ничего, почти незаметно.
   - Представляешь - явлюсь я вся такая, в сопровождении орка и привидения...
   - Ты сама на привидение похожа, - хмыкнул Норах. - Жаль, зеркала нет, а то я бы тебе показал. Волосы дыбом, рожа белая, а вокруг глаз - черные круги, как у безумного енота. Кого хочешь проймет.
   - Грубый ты... - пробормотала Иефа и осеклась: на поляне за деревьями послышались голоса. Встрепенулся и поднял голову Вилка. Иефа медленно села и растерянно посмотрела на орка. Тот пожал плечами, скатал плащ в валик и убрал в сумку, а сумку забросил за спину.
   - Тебе решать, - сказал он одними губами и кивнул в сторону поляны.
   - Не ходи, - попросила ведьма. - Не ходи, пичуга. Не унижайся.
   - А в полнолуние ведьмы холеные
   Пляшут над городом,
   Пляшут над городом твоим... - прошептала Иефа и поднялась на ноги.
   Голоса звучали резко и недовольно. Сопартийцы переругивались. "Ничего не меняется", - усмехнулась про себя Иефа, осторожно ступая по вялой траве.
   - Здесь может быть ценная - понимаешь? - во всех смыслах ценная информация! - возмущенно говорил Зулин. - Ты, друг мой книголюб, видимо, забыл, что у нас задание, важная миссия, которую мы все никак не можем завершить, и я более, чем уверен, что если бы каждый в этом отряде занимался своими прямыми обязанностями, а не отвлекался на всякие пустяки...
   - Что ты называешь пустяками? - брезгливо отвечал ему Ааронн. - Книги, которым больше четырех веков? Книги, которые существуют, вполне возможно, в единственном экземпляре? Которые таят в себе бесценные знания, утраченные из-за таких, как ты, излишне практичных индивидуумов? Книги, которые пропадут, испортятся, зачахнут, если их оставить в этом заброшенном пыльном подвале?
   - Ну так оставайся здесь жить, в конце концов! Здесь все, что тебе нужно: и лес под рукой, и библиотека! Конечно, как может сравниться какое-то там ерундовое задание с парочкой истрепанных книжонок!
   - Зулин, ты непоследователен! Ты готов тащить за собой все содержимое лаборатории включая высушенный пенис древнего пещерного шиполапа, хотя я ума не приложу, каким образом он может пригодиться в нашем походе, но при мысли о двух-трех маленьких книжках у тебя начинается нервный припадок! Где логика, скажи на милость?!
   - Сорок восемь томов в кованых переплетах ты называешь "двумя-тремя маленькими книжками"?!
   - Не преувеличивай!
   - Кто бы говорил о преувеличениях!
   Иефа стояла на краю поляны и смотрела на них - взъерошенных и сердитых, с возмущением уставившихся друг на друга. Если бы сейчас она развернулась и ушла, они, наверное, так и не узнали бы, что...
   Ааронн запнулся на полуслове, словно почувствовал ее присутствие, медленно повернул голову и встретился с полуэльфкой глазами.
   А может, они и вовсе ничего тебе не ответят. Ты посмотришь в их ошарашенные лица и поймешь, что ответа ждать бесполезно, потому что...
   Зулин, удивленный внезапным молчанием оппонента, проследил направление его взгляда и тоже застыл, прижимая к груди кипу каких-то бумаг.
   Потому что ответа нет. Потому что они просто ушли и забыли о тебе. Потому что так удобно. Потому что равнодушие - лучший способ выжить. И ты все это знаешь сама. Ты ведь не дура. Так скажи мне - зачем тебе искать тех, кто тебя предал?
   Иефа смотрела.
   За спинами окаменевших спорщиков раздался сдавленный возглас дриады и стук упавшего на землю топора.
   - Задница Мораддинова... - прохрипел Стив.
  
   Глава 6
  
   Всего однажды Стив видел, как пигалица настраивала лютню. Сидя у костра на плаще, она хмурила светлые брови, подкручивала какие-то штырьки и трогала пальцем струну, и струна ныла - тонко и тоскливо. Поворот, легкое касание, нытье все выше, и кажется, что это не лютня, это где-то под сердцем ноет натянутая до предела струна, и вот еще чуть-чуть, еще немножко, одно неосторожное движение и - лопнет, и тогда все пропало.
   Лютня сгинула где-то в лесу, разбитая и раскуроченная, но Стив запомнил, как ныла струна.
   Он смотрел во все глаза, забывая дышать, вглядывался в бледное до зелени лицо полуэльфки, и не мог поверить, что...
   Но ведь вот, вот же, вот она. Лицо осунулось, скулы заострились, глаза запали, спрятались в черных тенях синяков... горькая складка у губ. Волосы спутаны, падают на глаза. Рубаха велика, висит, нелепо сползая с левого плеча, открывая уродливый багровый рубец.
   Струна ныла тоскливо и тонко.
   У привидений не бывает шрамов.
   Значит, была жива?
   Значит...
   Мысли обрушились на дварфа ледяной волной, окатили с ног до головы, выхолодили нутро. Мысли-образы, мысли-догадки, мысли-понимание... Стив застонал, закрыл глаза и тут же распахнул их, испугавшись, что пигалица исчезнет, но нет, Иефа никуда не пропала. Она побледнела еще больше и едва заметно покачнулась, словно собиралась упасть. Стив дернулся было вперед - подхватить, удержать - но за спиной полуэльфки возник кто-то высокий, темный, кто-то, кто успокаивающе положил руку ей на плечо, и пигалица накрыла эту руку своей ладонью, вцепилась в пальцы, как цепляется за материнский подол испуганный ребенок.
   До Стива не сразу дошло, что за спиной барда стоит орк.
   Зулин охнул и уронил рукописи, и они с шумом и шелестом разлетелись по земле.
   Ааронн сдернул с плеча лук и кинул стрелу на тетиву.
   Зверь угрожающе заурчал.
   Иефа сняла руку орка со своего плеча, шагнула вперед, посмотрела на разбросанные по поляне пожитки.
   - Это моя сумка, - сказала она, ни к кому особо не обращаясь, и Стив вздрогнул, услышав ее голос, сорвался с места, сгреб барда в охапку и так застыл. Кровь шумела и бухала в висках. Струна должна была лопнуть - больно хлестнуть по пальцам, рассечь кожу на скуле - струна должна была лопнуть, потому что невозможно было больше терпеть эту натяженность. Стив был уверен, что вот сейчас, сию же секунду, прорвет, стронется с места, обвалится каменной глыбой - как угодно, но изменится, лопнет, и все станет... не как раньше, нет, но все-таки станет хоть как-то.
   Ничего не изменилось.
   Струна ныла тоскливо и тонко.
   - Отпусти, - попросила полуэльфка. - Больно.
   Стиву понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что именно она говорит. Он с трудом совладал с собой, медленно разжал руки, готовый каждую секунду снова вцепиться в непутевую пигалицу, если она вдруг снова решит куда-нибудь подеваться. Иефа мельком глянула в лицо дварфу и отвела глаза.
   - Кажется, это твое, - сказала она и протянула Стиву прядь волос, перетянутую кожаным ремешком. Стив отступил на шаг, спрятал руки за спину. Иефа, не дождавшись ответа, убрала прядь в кармашек на поясе, отвернулась, посмотрела на Зулина с Ааронном, кивнула, словно отвечая на чей-то вопрос.
   - Да, - тихо сказала она, - похоже, это будет смесь из второго и третьего варианта.
   Стив смотрел, как полуэльфка подходит к своей сумке, наклоняется, поднимает ее с земли, отряхивает приставшие к ней сухие травинки и прочий сор, укорачивает лямки, - и вдруг понял, что она сейчас уйдет. Вот так - просто развернется и уйдет, исчезнет в лесной сумятице вместе с бестией и орком. Еще десять секунд молчания - и все. Совсем, окончательно. Больнее, чем думать, что она умерла. Больнее даже, чем чувство вины за ее смерть.
   Иефа закинула сумку за спину и пошла к краю поляны, где ее терпеливо дожидались орк и совомедведь.
   Струна ныла тоскливо и тонко.
   - Иефа! - крикнул Стив. Полуэльфка обернулась. Струна лопнула. Все задвигались и заговорили одновременно.
   - Но ты же сгорела! - воскликнул Зулин.
   - Прости нас, - попросила дриада.
   - Иефа, кто это с тобой? - спросил Ааронн, а Зверь издал великолепный утробный вопль и в два прыжка преодолел расстояние, отделявшее его от совомедведя. Вилка приподнялся на задних лапах, приветственно заревел, фамильяр черной шаровой молнией врезался в бестию, и они оба повалились на землю и покатились желто-черным невразумительным клубком.
   - А может, и нет, - задумчиво ответила полуэльфка пустоте.
   Стив сделал шаг к пигалице, мучительно пытаясь найти слова, чтобы выразить хотя бы малую толику той бури, которая бушевала у него внутри. Очень мешало то, что Иефа была чужая. Если бы Стив верил или разбирался в таких вещах, он бы сказал, что Иефы попросту не было на поляне. Что она была где-то очень далеко, в тех краях, откуда довольно трудно вернуться. Но он не верил и не разбирался, и поэтому не мог понять, куда же подевались все слова, все то важное и нужное, что хотелось сказать, и только чувствовал, что что-то не так. С ней что-то не так.
   - Иефа, в сторону! - крикнул Ааронн, натягивая тетиву.
   - А то что? - равнодушно спросила пигалица, и Стива пробрал озноб. - Ты меня снова убьешь?
   - В сторону, - процедил эльф. Стив медленно опустился на одно колено, не сводя глаз с темной фигуры орка, нашарил топорище, обхватил его ладонью, весь подобрался. "Допрыгну или нет?"
   - Ты больше не в праве приказывать мне, Ааронн, - Иефа остановилась вполоборота к проводнику, окинула его ничего не выражающим взглядом. - Опусти лук. Ты не выстрелишь. Я тебе не позволю.
   Стив недоуменно моргнул - на секунду ему показалось, что глаза полуэльфки поменяли цвет.
   - В сторону, - повторил Ааронн. - Он один из них.
   - Он мой друг, - сказала полуэльфка. - Ты не выстрелишь.
   - Иефа, не надо, - произнес вдруг орк. - Не впускай ее. Оно того не стоит.
   - Тебя забыла спросить, - сварливо отозвалась Иефа и на секунду вдруг стала похожа на себя прежнюю, и тогда Стив прыгнул, но не на орка, как сперва намеревался. Он прыгнул, сшиб Иефу с ног, убирая ее с линии огня. Пигалица задушено вскрикнула, тренькнула тетива, друид грязно выругался - судя по всему, промахнулся. Стив еще успел подумать, что обрекает себя в лучшем случае на грандиозный скандал, но тут Иефа, которой полагалось беспомощно барахтаться в тщетных попытках освободиться, легким движением отшвырнула Стива в сторону, вскочила на ноги и крикнула Слово. Под ногами Ааронна вспыхнула увядшая осенняя трава, повалил густой едкий дым. Эльф отшатнулся, закашлялся. Пигалица выбросила вперед руку с раскрытой ладонью, и языки пламени взметнулись вверх, затрещали жадно и весело, потянулись к отступающему друиду, обступили его высоким оранжевым кольцом, хотя - Стив готов был в этом поклясться - так гореть на поляне было нечему.
   - Иефа, прекрати! - орк покинул спасительную зелень опушки, метнулся к барду, обхватил поперек туловища, встряхнул. - Ты сильнее! Слышишь? Не позволяй! Иефа! Иефа!
   - Я не хочу, не могу! - отчаянно крикнула полуэльфка, вырываясь из цепких рук орка. - Не могу! Он не выстрелит! Я не позволю!
   - Послушай меня, просто послушай - никто не будет стрелять! Иефа, слышишь? Я жив, никто не будет стрелять! Прекрати это, пока еще можно!
   Иефа застыла на секунду, в ужасе и недоумении глядя на сжимающееся вокруг друида кольцо пламени, словно не она сотворила его полминуты назад, а потом согнулась почти пополам, схватилась за голову и закричала, как кричат от жестокой боли. Орк удержал ее, не давая упасть. Огонь взметнулся последний раз и погас, оставив после себя кольцо выгоревшей травы и едкий дым. Иефа оборвала крик, и над поляной повисла гнетущая тишина.
   - Костер для каждого... Я не хотела, - всхлипнула пигалица и подняла голову. У нее шла носом кровь, заливая губы и подбородок, капала на грязную ткань рубахи.
   - Не хотела, конечно, не хотела. Все хорошо, ты справилась, - успокаивающе проворчал орк, прижал барда к себе, с глубочайшим отвращением посмотрел на партию и сказал: - Идиоты.
   Стив поднялся на ноги, потоптался, не зная, куда себя деть. Подошел к валявшимся как попало сумкам, выудил из них чистую тряпицу, протянул орку. Тот кивнул, отлепил от себя полуэльфку, принялся оттирать кровь с ее лица. Иефа стояла, запрокинув голову, зажмурив глаза, и терпела.
   - Иефа, мы... - осторожно проговорил Зулин, запнулся, поискал слова, вздохнул. - Мы тебя...
   - Замолчи, - бросила пигалица, не открывая глаз. - Они просто напуганы. И не тебе судить. Так что не лезь.
   Маг растерянно замолчал, вопрошающе посмотрел на спутников. Стив пожал плечами, а про себя подумал, что Иефа разговаривала явно не с ним, и, кажется, орк, у которого на лице ни один мускул не дрогнул, как будто так и надо, чтобы... Как будто это в порядке вещей, что Иефа разговаривает с пустотой, а пустота ей отвечает. Треклятый орк знает, с кем она говорит.
   - Можно? - Этна взялась за краешек испачканной кровью тряпицы и вопросительно посмотрела на орка. Тот молча отступил в сторону, уступая место дриаде. - Это не первый раз, я правильно понимаю?
   - Не первый, - кивнул орк.
   - Всегда после магических действий?
   - Да.
   - Только кровотечение? Или что-то еще?
   - Головная боль. Ну, рвало еще.
   - Иефа, посмотри на меня, - попросила дриада. Пигалица послушно открыла глаза, отстраненно глянула на дриаду.
   - Серые, - сказала Этна. - Они раньше меняли цвет?
   - Не знаю, - покачал головой орк. - Может, и меняли, я не видел. Она при мне первый раз колдует.
   - Ты же сказал...
   - Я при смерти был, она меня вылечила. Я очнулся - ран нет, рубцы только, а она в сторонке валяется. В крови и блевоте.
   - Это вряд ли, - задумчиво произнесла Иефа, глядя куда-то в сторону. - Слишком разные.
   - Иефа, - позвала дриада. - Ты меня слышишь?
   - Слышу, - кивнула полуэльфка.
   - С кем ты говоришь?
   - Я не знаю, - ответила Иефа, и совершенно ясно было, что отвечает она не дриаде. - Все не так. Я думала... Да я сама не знаю, что я думала.
   - Иефа!
   - Этна, я тебя слышу. Я так долго за вами шла и все думала, представляла, как я вас найду, как спрошу... Вот дошла, нашла. У кого спрашивать? И о чем сначала, а о чем потом? Кто из вас решил, что так должно быть? Или почему? Почему Ааронн промахнулся, а Зулин - нет? Но ведь это очень просто: потому что Ааронн сомневался, а Зулин - нет. Ааронн всегда сомневается... - Иефа перевела взгляд на эльфа, и Ааронн отступил, убрал лук. - О чем спрашивать? Почему вы пытались меня убить? Наверное, потому что так надо было. У Зулина наверняка есть очень стройное, логичное объяснение. Есть? - пигалица глянула на мага.
   - Есть, - растерянно пробормотал Зулин.
   - Ну вот... - Иефа нахмурилась, словно пыталась вспомнить, о чем только что говорила, нетерпеливо мотнула головой. - Не мешай. Логичное... Мне не интересно. Наверное, да, так надо было поступить. А потом... Вот, пожалуй, главное: потом. Потом! - Иефа шагнула вперед, обеспокоенный орк попытался ее удержать, но полуэльфка нетерпеливо отбросила его руку. - Не надо, я ее не впущу. Я все думала - а как же потом? Почему? Вас преследовал кто-то? Вы отступали в спешке? Бежали? Дрались? Но ведь там не с кем было драться. Все погибли. Там даже тел почти не было. И вам хватило времени на то, чтобы забрать вещи. И на то, чтобы оставить мне печальную прядку. Значит, не так уж спешили? Тогда почему? Почему, Стив? Почему вы меня бросили? - Иефа сделала еще несколько шагов и вдруг оказалась прямо перед дварфом, очень близко. Стив заглянул в ее требовательные, беспокойные серые глаза, и тоскливо подумал, что теперь уже ничто не будет, как раньше. Потому что она сошла с ума, она так и не вернулась из той пещеры. Она сидит там, в темноте, и кто-то нашептывает ей на ухо, а она слушает. - Почему ты меня бросил?
   - Я не знал, - захлебываясь в острой жалости к пигалице, пробормотал Стив. - Мы думали, что ты умерла. Я пытался. Я хотел... Вилка не пускал. Нет, не смотри на меня так. Я думал... Ты же сгорела. И ты лежала там, и... Этна сказала, что это оболочка, которая не нужна миру. А Вилка, он... Он же бестия, он пустил бы меня, если бы... И я подумал... Иефа, если бы я знал... Я бы остался, я бы дождался... Если бы я знал...
   - Да. Ты права, - кивнула полуэльфка, и Стив понял, что упустил момент, когда она перестала слушать его и начала слушать кого-то другого, кого-то, кто шепчет ей на ухо. - Не помогло.
   - И что теперь? - с вызовом спросил Ааронн. - Что ты будешь делать теперь?
   Иефа вздрогнула, подняла на эльфа удивленный взгляд, потом вдруг расплылась в умиленной ухмылке.
   - Вот, смотри, это Ааронн, - протянула она, обращаясь к пустоте. - Видишь, он уже достаточно пришел в себя, чтобы перейти от обороны к наступлению. Подожди, сейчас он расскажет, в чем именно я виновата.
   - Я думаю, Ааронн хотел сказать, - перебила гневно дернувшегося эльфа дриада, - что нам всем безумно жаль, что все так получилось. Я думаю, он хотел сказать, что это просто ужасная ошибка. И что мы уже ничего не можем исправить - только попросить у тебя прощения. И что мы на самом деле рады, что ты жива, что ты нашла нас, потому что без тебя все было не так. Я думаю, он хотел сказать, что не было ни секунды, когда бы он не жалел о том, что выпустил ту стрелу. А еще - я думаю - он хотел спросить, готова ли ты простить нас, и пойдешь ли ты дальше с нами. Потому что нам бы этого очень хотелось. Да, Ааронн? - Этна строго посмотрела на эльфа, и он сник, хмуро кивнул, глядя в землю.
   - С вами? - задумчиво спросила Иефа. - Да, мы пойдем с вами. Глупо поворачивать назад.
   - Мы - это кто? - осторожно спросил Зулин. - Ты и Вилка?
   - Мы - это мы. Разве непонятно? - удивилась Иефа и оглянулась на орка.
   - Ты хочешь сказать, - угрожающе проговорил Ааронн, - что он пойдет с нами? Он? Орк?
   - Да.
   - Нет, Иефа. Он с нами не пойдет, - эльф выпрямился, расправил плечи, воинственно выставил вперед подбородок.
   - Кто это решил? - пигалица недобро сощурила глаза.
   - Мы решили. Мы, поисковый отряд, у которого есть неотложное дело, в которое мы не собираемся посвящать вражеского разведчика, обобравшего нас до нитки, если я ничего не путаю. Зулин, скажи.
   - Действительно... - маг неловко потоптался на месте и недовольно глянул на Ааронна. - Видите ли, друг мой нежданный, я так понимаю, что наша дорогая Иефа спасла Вам жизнь, залечив каким-то образом Ваши раны, а Вы, вероятно, в свою очередь помогли Иефе нас найти и всячески ее поддерживали в этот нелегкий для нее период, и таким образом, ваши с ней взаимные услуги уравновесили друг друга, а проще говоря, вы квиты... у нас тут миссия, видите ли, миссия, скажем так, секретная, и мы, конечно же, безмерно благодарны Вам за помощь нашей дорогой Иефе, но вот она здесь, с нами, и мы вполне можем сами о ней позаботиться, а, следовательно, в Ваших услугах, мягко говоря, не нуждаемся...
   - Он с нами не пойдет, - раздраженно повторил Ааронн.
   - Ага, - сосредоточенно кивнула Иефа. - Понятно. Хорошо.
   - Хорошо? - эльф явно не ожидал такой покладистости.
   - Хорошо, - подтвердила пигалица, и Стив выдохнул, испытав неожиданный прилив благодарности эльфу и самому ему не понятное чувство облегчения. Но потом перевел взгляд на ничего не выражающее лицо орка и снова напрягся. Иефа кивнула еще раз, отвечая то ли своим мыслям, то ли болтливой пустоте, развернулась спиной к сопартийцам, подошла к орку, взяла его за руку и спросила:
   - Пойдем?
   - Иефа, что ты делаешь?! - потрясенно воскликнул Зулин.
   - Ухожу, - просто ответила полуэльфка и, словно дивясь непонятливости мага, пояснила: - Вы же сказали - он с нами не пойдет. Все очень просто: раз он не идет, то и я тоже не иду.
   - И ты уходишь? - не веря своим ушам, спросил планар.
   - Ухожу.
   - С ним?
   - С ним.
   - Но почему?
   - Я ему должна, - ответила Иефа, и Стив с жгучей ненавистью отметил, как едва заметно дрогнули уголки губ орка.
   - Демон Баатора! - вне себя завопил Зулин. - Ради богов, Иефа, что ты ему должна?!
   Стив страдальчески поморщился, абсолютно уверенный в том, что ответ пигалицы ему слышать не хочется.
   - Здоровый восьмичасовый сон без вскакиваний, - очень серьезно сказала полуэльфка.
  
   ***
   Это был первый раз, когда Зулин вышел из башни Мо в город. Старик Зодчий не торопился выпускать нерадивого ученика в свет - прошло три года, прежде чем наступил он - вожделенный день выхода на почти свободу. Зулин не знал, с чего вдруг маг передумал. То ли нести нужно было что-то тяжелое, то ли ходить долго и скучно, а может - вполне, вполне может! - может быть, Баламут насолил кому-то настолько, что нуждался в защите. Хотя тут возникали сомнения... Не в способности Мо Корте насолить кому-то, нет, сомнения в том, что Зулин мог послужить такой защитой. За три года обучения самым лестным эпитетом, характеризующим умственные и магические способности планара, были слова "идиот, но все же не клинический". Как бы то ни было, Баламут поднял ученика на рассвете немилосердным пинком под зад и сварливо заявил, что скорее удавился бы, чем натравил на мир такую тупую скотину, но обстоятельства складываются так, что... Зулин не стал слушать про обстоятельства. Из бурного потока мыслей учителя он понимал обычно треть, а потому и вдумываться особо не пытался. Смысл? Зулин умылся, натянул фиолетовый балахон, который за три года стал воспринимать почти как вторую кожу, и через пять минут ждал старого мага у ворот, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения.
   Малдлин не был крупным городом, власти не особо заботились о состоянии дорог, канализации и прочих благах цивилизованной жизни, о которой Зулин читал в библиотечной башенке, поэтому к тому времени, как маг со своим учеником добрался до городской ратуши, нижняя часть балахона Зулина из фиолетовой превратилась в грязно-бурую и пахла весьма красноречиво. Первое возбуждение от выхода "в люди" спало, и Зулин уныло размышлял о том, что раньше походы Мо в город грозили стиркой только одного балахона и чисткой только одной пары обуви, а теперь за сомнительное удовольствие месить пятками городское дерьмо придется расплачиваться двойным объемом ненавистной работы. "Нет чтоб разработать формулу какого-нибудь чистящего заклинания! - мысленно возмущался Зулин, тщетно пытаясь уберечь полы балахона от новых пятен грязи. - Да что полезного он вообще изобрел за последние три года?! Только и делает, что корпит над своими книгами, ругается или пьет. А магия где? Где магия, спрашиваю я вас? Где толпы просителей-посетителей, нуждающихся в магическом участии? Спихнул на меня всю грязную работу - и квасит на просторе. Чувствую, когда моё псевдо-обучение закончится, я смогу служить разве что горничной в какой-нибудь влиятельной семье..."
   - Ты должен смотреть! - раздался визгливый окрик где-то совсем рядом, и Зулин вынырнул из своих горестных размышлений как раз вовремя, чтобы не врезаться в спину Мо. Маг стоял на краю главной городской площади, а перед ним корчился невысокий щуплый человек в лохмотьях. Взгляд оборванца блуждал по сторонам, словно пытаясь найти в пространстве выступ, за который можно было бы зацепиться, и не находя его. "Почему стоим?" - успел удивленно подумать планар.
   - Ты должен смотреть! - повторил оборванец, подскочил к Баламуту как-то боком, по-птичьи наклонив голову, и вцепился в рукав мажеского балахона. - Всегда... - свистящим шепотом проговорил он и снова задергался. - Ты должен смотреть всегда...
   Зулин нетерпеливо дернул плечом, недоумевая, почему учитель не шуганет настырного нищего и не продолжит свой путь, но маг не трогался с места и не пытался сбросить руку оборванца.
   - Птицы летают низко, - забормотал нищий, и Зулин с отвращением заметил ниточку слюны, потянувшуюся из уголка обметанных лихорадкой губ. - Молнии бьют с земли... Все наоборот, все кувырком, а ты смотри. Смотри, ты всегда должен смотреть, ты должен быть внимателен! Смотри! Волки летают по небу, птицы ходят по земле, и везде пепел... Живая смерть ворочается в воде - это потому что они придут, и все закончится у тебя на глазах... Они придут очень скоро, они придут... Смотри, ты должен смотреть, ты всегда должен смотреть, ты должен, должен...
   - Учитель, - осторожно позвал Зулин, прикидывая, на какой стадии гнева сейчас завис Мо, и чем это грозит.
   - Это ты виноват! - пронзительно завопил нищий и шарахнулся прочь от старого мага, трясясь и кривляясь. - Ты виноват! Ты! Ничего нет, все закончилось, все провинились, каждый в чем-то... Маленькая девочка разбила вазу, сын нагрубил матери... - безумец обхватил себя руками поперек живота и жалобно захныкал. - Колючки, шипы... А я не буду смотреть. Ты должен, а я не буду. Я не виноват... - мазнув по неподвижной фигуре старого мага блуждающим взглядом, нищий скрылся в ближайшем переулке.
   -Учиель! - Зулин, замаявшись ждать, обошел мага, тронул за плечо. Мо Корте вздрогнул, медленно повернул голову и посмотрел на ученика. Зулин попятился. Баламут был бледен до синевы, шевелил посеревшими губами и казался почти таким же безумным, как давешний оборванец. - Учитель...
   - Ты... - прохрипел Мо, пожирая планара глазами, будто только что впервые увидел такое диво. - Ты...
   - Учитель, если вы решили быстренько сбрендить, давайте сделаем это дома, - растерянно проговорил Зулин. - Я плохо дорогу запомнил.
   - Ты... - повторил Мо, сморгнул, и взгляд его стал осмысленным. - Ты идиот!
   "Ну, раз ругается, значит, уже пришел в себя", - с облегчением подумал планар.
   - Учитель, что это сейчас было? - спросил он, отступив на всякий случай еще на шаг. - Это у вас припадок такой? Если у вас бывают припадки, я хотел бы о них знать.
   - Зачем? - спросил Баламут, недобро сверкнув глазами.
   - Предупрежден - значит, вооружен, - авторитетно заявил Зулин.
   - А ну-ка, ну-ка... - Мо Корте окончательно пришел в себя и с интересом посмотрел на ученика. - Предположим, у меня припадки, и ты о них знаешь. Что ты будешь делать?
   - Ничего, - пожал плечами Зулин. - Что я с ними могу сделать? Спрячусь где-нибудь в укромном месте и буду наблюдать, ждать, когда пройдет.
   - Ты должен смотреть, - пробормотал Мо и зябко передернул плечами. - Ты должен смотреть всегда. Потому что уже ничего не можешь сделать. Пойдем домой, Балахончик.
   - А ваше дело? - удивился Зулин.
   - Успеется, - резко бросил Зодчий, развернулся и зашагал обратно к своей башне. Зулин уныло поплелся следом.
  
   ***
   Зулин уныло плелся следом. Первым шагал Ааронн - с такой прямой, напряженной спиной, что казалось - если дотронешься, порежешься. Рядом с эльфом семенила, не поднимая головы, дриада, за ней мрачно топал дварф, и если об спину эльфа можно было порезаться, то со спины Стива можно было зимой кататься на санях. Дварф шел, впечатывая ступни в землю с такой силой, словно давил ненавистного врага. А Зулин уныло плелся следом. В его голове то и дело возникали яркие радостные мыслеобразы носящегося по кустам фамильяра, и в этих мыслях то и дело мелькала желто-бурая спина совомедведя, массивная фигура орка и блуждающий взгляд Иефы. Блуждающий.
   - Ты должен смотреть, - пробормотал Зулин. - Ты должен смотреть всегда...
   - Что? - резко обернулся Ааронн. С недавних пор он вообще все делал резко. Зулин подозревал, что Ааронн - первый в мире эльф, который даже умеет резко спать.
   - Она сумасшедшая, - одними губами произнес Зулин, нагоняя проводника.
   - Можешь так сильно не стараться, - усмехнулась дриада. - У нее больше нет животного слуха.
   - Она сумасшедшая, - чуть громче повторил маг и нервно оглянулся на полуэльфку, отстававшую от отряда шагов на пятнадцать.
   - Спорное утверждение, - поморщился Ааронн.
   - Но...
   - Выглядит все именно так, - кивнула Этна, - но только выглядит.
   - Если что-то выглядит как демон Баатора, рычит, как демон Баатора и жрет чужие кишки, как демон Баатора - то это демон Баатора, - упрямо возразил Зулин.
   - Судя по всему, ты никогда не видел демона Баатора, - язвительно заметил эльф. - Они маленькие, пушистые и питаются улитками.
   - Шутишь? - поразился маг.
   - Шучу, - мрачно усмехнулся Ааронн.
   - Не шути больше, - попросил Зулин.
   - Иефа не сумасшедшая. Ей просто тесно, - задумчиво проговорила дриада. - Как двум сеянцам в одной ямке. Так бывает, когда семечки падают слишком близко. В конце концов один из ростков оказывается сильнее, тянется вверх и давит соседа. И тот вырастает кривым уродцем. Но чаще гибнет.
   - Да как же не сумасшедшая? Этна, да ты только посмотри на нее, - отчаянно прошипел маг, скроив жуткую рожу. - Она потащила с нами орка!
   - О, - потрясенно поднял брови Ааронн, - а я-то, тёмный, думал, что признаками сумасшествия считаются пространные беседы с кем-то невидимым, бессвязная речь и вспышки немотивированной агрессии. Но это все ничего, судя по всему. Оказывается, главным признаком безумия является неподходящая компания. Спасибо, что просветил, командир.
   - Вы все время говорите не о том, - укоризненно покачала головой Этна. - Мне кажется, вы просто боитесь говорить о том, что на самом деле важно. Она не сумасшедшая. Она одержима. Это же очевидно. Причем, судя по твоим рассказам, Ааронн, одержима уже давно, а теперь дух набрал силу и проявился. И с каждым днем становится сильнее. И если мы ничего не придумаем, мы потеряем Иефу - теперь уже окончательно. Навсегда. Потому что...
   - Договаривай, - процедил Ааронн. - Чего уж теперь.
   - Потому что благодаря нам этот дух стал так силен. Мы что-то сделали не так, мы...
   - Я знаю, что мы сделали не так, - встрял Стив, поравнявшись со спутниками. - Сущая безделица - мы пытались ее убить, только и всего.
   - Хватит заниматься самобичеванием, - брезгливо поморщился проводник. - Кому от этого легче станет?
   - Я так хотел, чтобы она вернулась, - Стив поднял на эльфа больные усталые глаза и вздохнул. - А она вернулась, и ее все равно нет. Ее нет, понимаешь? И это мы сделали.
   - А Зверь счастлив, - растерянно пробормотал маг. - Я и подумать не мог, что он скучал. Глупость какая - детеныш совомедведя, безмозглая, в сущности, скотина...
   - Иефа опасна, - твердо сказал проводник и остановился. - Все, хватит. Мы не пойдем дальше, пока не разберемся с этим. Почему мы вообще поддались этому глупому детскому шантажу? Ах, он уйдет - я уйду! Она невменяема, она не отвечает за свои действия. Повторяю, мы должны разобраться с этим.
   - Как?! - шепотом возопил Зулин, не ожидавший такого крутого поворота, и снова нервно оглянулся на полуэльфку - не слышит ли. - Каким образом?! Ты видел, что она с огнем сегодня вытворяла?
   - Вот именно! А если в следующий раз она решит сжечь тебя, Зулин, потому что ее второму "я" не нравится цвет твоей шерсти? И даже если это мерзкое отродье, ее спутничек, ее остановит, где гарантия, что она не умрет от перенапряжения после очередной магической эскапады? А если она умрет - да ладно тебе дергаться, Стив, не будь таким трепетным! - если она умрет, где гарантия, что она на самом деле умрет, без последствий? Где гарантия, что эта тварь внутри нашего барда просто не заберет себе ее тело - не выкидывать же!
   - Но она же... - совсем растерялся Зулин.
   - Что? Что - "она же"?
   - Я запутался, - маг жалобно шмыгнул носом. - Мы не можем бросить Иефу, потому что мы вроде как виноваты перед ней - убить пытались, и все такое. Мы не можем взять Иефу с собой, потому что Иефа одержима злобным духом, который с каждым часом становится все сильнее и скоро поработит ее полностью. Мы не можем напасть на Иефу, потому что, во-первых, она сейчас совершенно непредсказуема и вполне может нас всех спалить к демонам свинячьим и даже не заметить этого, во-вторых, потому что при ней этот сволочной орк, и, в-третьих, потому что, пытаясь избавить Иефу от злобного духа, мы можем случайно снова ее убить. Мы ничего, выходит, не можем?
   - Ну, орк, допустим, не помеха! - воинственно заявил Стив. - Я тоже не пальцем деланный, топором махать не разучился!
   - Почему вы никогда не разговариваете? - с горестным недоумением всплеснула руками дриада. - Вы же все - представители разумных рас... вроде бы. Природа наделила вас интеллектом и ценнейшей способностью - способностью говорить! Почему вы никогда не разговариваете?! Почему, ради всех несчастных богов этого мира, первое, что вы делаете, пытаясь решить какую-нибудь проблему, - шарахаете кого-нибудь топором по голове?! Почему нельзя сесть и просто выслушать эту несчастную одержимую девочку? Почему нельзя выслушать ее второе "я", в конце концов? А если вы абсолютно уверены, что дух, завладевший Иефой, враждебен, почему обязательно нужно нападать? На нее, на орка... Он заботится о ней, неужели вы не видите? Почему, объясните мне, нельзя на привале отвести его в сторонку и попросить о содействии? Если он хочет добра Иефе - а я уверена, что это так - он поможет, и вам не только не придется ломать голову, что делать с орком, у вас будет новый союзник! Можно просто поговорить с ним - и уверяю вас, он расскажет много интересного об этой призрачной заразе. В конце концов, можно его использовать - Иефа ему доверяет, можно подсыпать снотворного в питьё, из рук орка она возьмет и проверять не будет, что там. Можно усыпить ее, а потом связать, а потом уже придумать, как избавиться от духа. Что вы так на меня смотрите?!
   -Этна, я не знал, что ты такая коварная, - почти с уважением произнес эльф. Дриада смущенно зарделась:
   - Просто я за мирные способы...
   - Кто будет говорить с орком? - деловито осведомился Зулин, взбодрившись от мысли, что у партии наконец-то есть хоть слабое подобие плана действий.
   - На меня можете не рассчитывать, - набычился эльф. - Я все испорчу. Я слишком презираю его самого и всю его породу, чтобы успешно это скрывать. Я только настрою его против нас.
   - Может... - начала дриада.
   - И сам говорить не буду, и тебе не позволю! - перебил ее Ааронн.
   Этна изумленно покачала головой, но смолчала. Зулин растерянно переводил взгляд с дриады на эльфа и обратно, пытаясь понять, что только что произошло на его глазах - а что-то явно произошло - и каковы последствия того, что произошло... то бишь, кто говорить-то будет?
   - Я с ним поговорю, - буркнул Стив.
   - Стиван, я ценю твой порыв... - осторожно начал друид.
   - Прекрати, Ааронн, - страдальчески сморщился дварф. - Какой, на хрен, порыв? Я хочу, чтобы она стала прежней. Чтобы она была, как раньше, чтобы ругалась, язвила, выделывалась, морочила всем голову. Чтобы поварешкой дралась, чтобы сковородкой грозилась, чтобы нос задирала до небес... Она та еще заноза была, но она была настоящая. А сейчас ее нет. Как будто эта стерва призрачная из козявкиного лица маску сделала и на себя натянула. Лицо есть, а Иефы за ним... Я хочу, чтобы она вернулась по-настоящему. И если Этна права, если орк ей добра желает, то... Мы друг друга поймем. Не верите - могу даже топор на беседу не брать.
  
   ***
   Топор и правда не понадобился. Не потому что орк был мил и дружелюбен, и не потому, что Стив преисполнился мудрости и любви, и не потому даже, что беседовать пошел кто-то другой, повыше ростом и покрасноречивей. Нет, не потому. А потому, что беседа никак не случалась. Стив приклеился взглядом к темной фигуре орка и все поджидал удобный момент, такой, когда Иефа отвлечется на что-нибудь, например, на своего совомедведя, или на Этну, которая наверняка захочет расспросить пигалицу о том, какой сорт ромашки она заваривала себе на ночь, когда была маленькой девочкой... А орк отойдет в сторонку, и тогда можно будет тихонько тронуть его за рукав, мотнуть головой в сторону ближайших зарослей и молча утопать в темноту, а там уж - лицом к лицу - наверное, и говорить долго не придется. Он ведь не дурак, этот орк, хоть и сволочь.
   Но время шло, а момент не наступал. Во-первых, Иефа ни с кем не разговаривала, а на робкие вопросы дриады отвечала односложно или не отвечала вовсе. Во-вторых, пигалица ушла от общего костра. Треклятый орк, как будто так и надо, развел маленький костерок поодаль, постелил плащ, соорудил спальное место, на которое тут же плюхнулся довольный жизнью совомедведь. Стив еще успел недовольно подумать - вот эгоист хренов, одно слово - орк, о себе позаботился, а... И тут Иефа преспокойно улеглась на приготовленную лежанку, обняла Влику и задумчиво уставилась в огонь. Даже напевать что-то начала тихонько. Когда Норах неспешным шагом, вразвалочку, направился к костерку, Стив облился потом от злости и решил, что ждать дальше некуда. Он вскочил на ноги и двинулся наперерез орку, позабыв, что собирался просто провести дипломатическую беседу и думая только об одном: как выбить мерзавцу побольше зубов. Он даже топор перехватил поудобнее, так, чтобы не совсем уж, до смерти, пришибить - все-таки этот гад козявке помог - а только покалечить как следует, когда орк вдруг замер, насторожился, а потом круто развернулся и бесшумно нырнул в черноту подлеска. Стив остановился, растерянно покрутил головой, пытаясь сообразить, куда и почему вдруг исчез шантажист, а потом плюнул и решительно направился к Иефе.
   Полуэльфка, кажется, уже задремала, но у Стива не было сил разводить политесы. Он плюхнулся на плащ, шумно вздохнул и засопел. Иефа открыла глаза. "Серые? - подумал Стив. - Не поймешь..."
   - Ну, собственно, не того... - неловко начал он и запнулся - на ум некстати пришло, что именно с этой остроумной фразы началось когда-то невероятно давно их знакомство.
   - Он мой друг, - тихо сказала полуэльфка и едва заметно нахмурилась. - Прекрати.
   - Я ж не начал еще, - удивился было дварф, но Иефа словно и не заметила.
   - Все не так, - устало произнесла она. - Не суди о том, чего у тебя никогда не было. Друзей. У тебя никогда не было друзей, и в этом никто не виноват.
   - Иефа, - осторожно позвал Стив и тронул полуэльфку за плечо. - Иефа, поговори со мной.
   - Мне трудно, - пожаловалась Иефа. - Она все время... Мне кажется, она всех ненавидит. Вообще всех.
   - Кто она?
   - Элена. Ее сожгли, но она почему-то не ушла. Там было так темно и сыро, Стив...
   - В пещере?
   - Нет. В пещере... в пещере ужасно смердило. И еще было очень больно. И страшно. Но я говорю не про пещеру. Там, в застенке, где она сидела. Там было темно и сыро. Ржавые кандалы и нет двери, а я... нет, не помню. Не хочу, нет. Не хочу говорить, не хочу спрашивать, оставь меня в покое...
   Взгляд Иефы поплыл, и Стив испугался, что она сейчас снова начнет жечь все вокруг или потеряет сознание, или сделает и то, и другое.
   - Иефа!
   Полуэльфка вздрогнула, ее взгляд снова стал осмысленным.
   - Стив... ты хотел со мной поговорить?
   - Я хотел...
   - Не он швырял в меня грозовой сетью! - полуэльфка резко села и схватилась за голову. - Не он стрелял в меня!
   - Скажи ей, что я убил ее брата, - повинуясь внезапному порыву, рыкнул Стив и сам себе ужаснулся, но отступать уже было поздно. Пигалица застыла, забыв убрать от висков ладони и только сверлила дварфа глазами. - Скажи ей, что я разрубил его своим топором - вот этим - развалил его на две неровные половинки, наискось, от ключицы до бедра. Скажи ей, что я разделал его, как разделывают коровью тушу на бойне, а потом сбросил вниз на скалы. Сразу, как мы вышли из Берлоги. И еще скажи ей, что он пришел туда, на смотровую площадку, потому что искал не ее, а тебя. Он пришел пригласить на ужин маленькую строптивую полукровку.
   - Ах, прелесть какая, - насмешливо проговорила Иефа, опустила руки и улыбнулась чужой любезной улыбкой. - Смотри-ка, Стиван Утгарт, а ты тот еще дипломат. Ты чего добиваешься, недомерок? Чтобы я с рыданиями покинула мою славную, строптивую, как ты справедливо заметил, но такую забавную лошадку? Отказалась от нее в приступе ревности? Да я скорее сожру ее изнутри, а потом выблюю ее остатки, чем откажусь от этого тела. Ты не мог убить Себа, дварф, потому что никто не может убить Себа. Ты говоришь, Себ ищет ее? Это прекрасно. Пусть ищет. Потому что найдет он меня. И когда он меня найдет, все ваши ссоры, все ваши мелкие преживаньица, все ваши жалкие потуги что-то чувствовать - всё, абсолютно всё перестанет существовать, потому что Себ уничтожит вас одним движением пальца. Он прожил четыреста лет, пытаясь вернуть меня, он силен, упорен, зол. Я знаю, точно знаю - я основательно покопалась в памяти нашей милой пичуги, а Себа она помнит - уж поверь мне, дварф, она помнит его, каждое слово, которое он ей сказал, каждый жест, каждый взгляд... Так что не рассказывай мне сказок, недомерок, я знаю, что ты лжешь. И если ты еще раз позволишь себе...
   - Что? - тихо, с трудом сдерживаясь, процедил Стив. - Что ты сделаешь? Убьешь меня?
   - Стоило бы, но девчонка не даст - она питает к тебе какую-то странную симпатию, дурочка, - с сожалением вздохнула Иефа. - Да и зачем, в сущности? Ты еще будешь мне полезен. Я никого не убью - ни ее, ни тебя - но я могу сделать ей так больно, что она сама захочет умереть. Снова. Это я умею. Показать?
   - Не надо, - Стив отложил топор и почти с мольбой посмотрел на полуэльфку. - Чего ты хочешь? Скажи, чего ты хочешь, - может, мы сможем тебе помочь, и тогда ты оставишь ее в покое.
   - Чего я хочу... Я хочу вернуть свою жизнь. Мне было семнадцать, когда меня сожгли, дварф. Семнадцать. Твоя обожаемая полукровка уже пережила меня на два года - а кто она такая? Разве она лучше, чем я? Умнее, красивее? Почему она живет, а я...
   - Не она отняла у тебя жизнь.
   - Не она. Но она мне ее вернет. Выживет ли она после этого, останется ли собой, или, может, превратится в идиотку, бессмысленно пускающую пузыри изо рта, или вовсе покинет этот мир - я не знаю. Да мне, в сущности, все равно.
   - Почему Иефа?! - в отчаянии воскликнул Стив. - Почему?!
   - Это все кровь, дварф, это все кровь... - сыто промурлыкала полуэльфка.
   - Но если найти тебе другое тело...
   - Я не смогу им воспользоваться, даже если очень захочу. Так что пичуга обречена на меня, дварф, а я обречена на нее. Так уж вышло.
   - Где она сейчас? Она знает, о чем мы говорим?
   Иефа нахмурилась, сникла, глянула на Стива исподлобья.
   - Нет... нет, - запнувшись, будто через силу, произнесла она. - Лошадка спит. Она очень устала, Стиван Утгарт. Она упрямая, ваша Иефа, почти как... почти как я. Была бы она послабее, мы не тащились бы через буераки, следуя Зову, мы бы не спасали полумертвых орков, мы бы не мерзли сейчас у вонючего костерка на жесткой дерюге. Мы бы нашли Себа, а дальше...
   - А дальше?
   - Не знаю. Но всего этого - полуэльфка неопределенно повела рукой - не было бы.
   - Отпусти ее, - безнадежно попросил Стив, прекрасно понимая, что просит напрасно.
   - Нет, - спокойно ответила Иефа и даже улыбнулась слегка. - Ты же понимаешь, что нет.
   - Понимаю, - кивнул Стив, взял топор и поднялся на ноги. - Только вот что я тебе скажу, Элена Виолетта как тебя там де Виль. Если вдруг случится так, что я не смогу избавить ее от тебя, если вдруг случится так, что ты добьешься своего, я не дам тебе жить. Даже если она еще будет внутри. Я покрошу тебя в капусту. И не улыбайся так насмешливо, сука, я знаю, о чем ты думаешь. Не рассчитывай, что у меня рука дрогнет. Не дрогнет.
   - Ой ли? - недобро прищурилась полуэльфка. - Не дрогнет? Изрубишь эти маленькие пальчики в мозолях от струн? Проломишь эту непутевую бардовскую голову, забрызгаешь кровью и мозгами эту пшеничную шевелюру?
   - Да, - твердо сказал Стив, развернулся и пошел к общему костру.
   - Я запомню, - вслед ему процедила Иефа.
   - Не стыдно? - раздался негромкий насмешливый голос орка, и Норах бесшумно шагнул из темноты.
   - Нет, - задумчиво покачала головой полуэльфка. - Где ты был?
   - На разведку ходил. Давно она перестала говорить?
   - С тех пор, как сказала, что мы обречены друг на друга. Она сказала все, что хотела, а вести светскую беседу с каким-то дварфом... Она же дочь герцога - это ниже ее достоинства.
   - А ты воспользовалась.
   - А я воспользовалась.
   - Бессовестная...
   - Бессовестная. Как ты узнал, что это я?
   - Не знаю. Просто понял. Тебя трудно с кем-то спутать, - орк ухмыльнулся. - Только со мной такие номера не откалывай, идет?
   - Идет.
   - Честное слово?
   - Честное слово. Будем укладываться? Восьмичасовый сон, а?
   - Не получится, - Норах принялся деловито собирать вещи, не производя, впрочем, лишнего шума. - У нас гости будут минут через... двенадцать.
   - Так чего ж ты молчишь? - удивилась Иефа. - Предупредить же надо.
   - Я хотел сначала выяснить, уходим мы или деремся с ними.
   - Ты можешь идти, - полуэльфка спихнула с плаща полусонного совомедведя - Вилка недовольно заворчал, с подвыванием зевнул и щелкнул клювом. - Спасибо тебе. За все.
   - Слушай, - сердито сверкнул глазами Норах. - Мы это уже проходили. Ты меня милостиво отпустила, а я сказал, чтобы ты шла в жопу. Угу?
   - Угу, - кивнула Иефа и пожала плечами. - Просто я никак не пойму, зачем тебе это нужно.
   - Но ты рада?
   - Рада.
   - Тогда пообещай мне одну вещь, - орк опустился на корточки и очень серьезно посмотрел Иефе в глаза. - Только по-настоящему пообещай. Поклянись чем-нибудь важным.
   - Хорошо.
   - Пообещай мне, что не впустишь ее. Даже если станет совсем жарко. Даже если тебе покажется, что без ее магии нас всех убьют. Что бы ни случилось, как бы она ни просила тебя, как бы убедительна ни была - не впускай ее. Обещаешь?
   - Обещаю.
   - Поклянись.
   - Клянусь... - Иефа задумалась на мгновение. - Клянусь твоим восьмичасовым сном. Подходит?
   - Подходит, - фыркнул орк.
   - Тогда, может быть, мы предупредим наконец-то остальных? Они же должны подготовиться.
   - Да они уж готовы давно! - рассмеялся орк, закинул за спину сумки и рывком поднял Иефу на ноги. - Фамильяр вместе со мной бродил - его ваш маг отправил, шибко подозрительный оказался. Так что они в курсе, на позиции давно. Пошли давай, пока не началось.
   Иефа покачала головой, досадливо сплюнула, мысленно послала куда подальше встрепенувшуюся было Элену и отправилась вслед за орком к противоположному краю поляны, где кусты были особо колючими, а подлесок был особо густ.
  
   ***
   Прошло двенадцать, пятнадцать, двадцать минут, время ожидания перевалило за полчаса, и Стив начал жалеть, что поверил треклятому шантажисту и, как дурак какой, отсиживается в кустах вместо того, чтобы спать у костра, когда наконец началось. Нет, никто не выскочил с ревом на поляну, никто не отправил в подлесок, где затаилась партия, огневик, не послал стрелу. Началось прямо здесь, в подлеске, в двух шагах от Стива. Началось с Иефы. Она тихо охнула, согнулась в три погибели и схватилась за голову, и от нее пошла ощутимая волна жара.
   - Иефа, - обеспокоенно позвал Стив, не понимая, что именно происходит, но абсолютно уверенный в том, что что-то очень паршивое.
   - Ты обещала, - произнес в темноте орк. - Ты помнишь? Ты обещала.
   - Я помню, - всхлипнув, прошептала Иефа. - Но так трудно...
   - Держись, - оборвал ее орк.
   - Кто-нибудь объяснит мне... - сдавленно прошипел маг, но недоговорил. На поляну вышел сэр Джон. Себастиан де Виль? Себ.
   - Себ, - выдохнула полуэльфка.
   - Ты обещала, - настойчиво повторил орк.
   - Я знаю, что вы здесь, - негромко произнес сэр Джон, остановившись посреди поляны. Он вышел совершенно один, без оружия, в простом камзоле, без доспехов. Стоял в неровном свете костра - отличная мишень - и задумчиво смотрел на темный безмолвный подлесок. - И я знаю, что вы меня прекрасно слышите. И очень надеюсь, что вы не питаете иллюзий по поводу своего численного и боевого превосходства. У нас конфликт интересов. Я предлагаю мирное решение. Я заберу то, что мне нужно, и уйду. А вы продолжите свое бессмысленное путешествие. В противном случае вы все умрете, а я все равно заберу то, что мне нужно. Выбор за вами.
   - А что ему нужно? - растерянно прошептал Зулин.
   - Мне нужна полукровка, - спокойно сказал сэр Джон. - Я даю слово, что не буду жесток с ней... по возможности. Я даю слово, что приложу все усилия, чтобы сохранить ей жизнь и рассудок. Я также даю слово, что прощу господину Утгарту его жалкую попытку лишить меня жизни.
   - Ах ты ж... - Стив выдал длиннющую матерную тираду на дварфском, такую заковыристую, что для исполнения всех пожеланий, перечисленных в ней, понадобился бы полк троллей, восстание из мертвых семи поколений герцогов де Вилей, безусловная гуттаперчивость сэра Джона и старая вшивая ящерица. Ааронн одобрительно хмыкнул.
   - Я понимаю ваши сомнения, - помолчав, добавил Себастиан. - Но вам придется поверить мне на слово. А мое слово дорогого стоит. Это честная сделка. Мне нужна Иефа.
   - Иефа умерла! - громко сказал Ааронн и тут же сменил позицию. Так, на всякий случай.
   - Это ложь, - холодно ответил сэр Джон. - Я возвращался в пещеры. Я не нашел там ее тела. Зато я нашел следы, красноречиво свидетельствующие о том, что кто-то полз, истекая кровью, по коридорам, а потом промывал и зашивал раны в захламленной коморке Кватала. Кто-то небольшого роста, кто-то, за кем по пятам следовал подросток совомедведя. Не валяйте дурака, господин Сильван.
   "К чему эти переговоры? Почему он просто не убьет их всех? - отстраненно подумала Иефа. - Он же может. Или... Или не может?"
   - Ты обещала, помни, ты обещала - не впускай ее, - как заклинание, твердил Норах. Полуэльфка повернула голову, чтобы посмотреть на него, и увидела рядом с собой Элену. Юная ведьма сидела на траве, обняв колени, и улыбалась детской счастливой улыбкой.
   "Почему ты так спокойна? - мысленно спросила ее Иефа. - Ты больше не беснуешься, не угрожаешь и не уговариваешь. Не обещаешь золотые горы, вечное счастье или демонические муки... Ты не похожа на себя. Почему ты так спокойна?"
   "Он меня нашел, - взгляд Элены был светел и отрешен. - Он меня искал и наконец нашел. Зачем что-то говорить?"
   "Но я не впущу тебя".
   "Впустишь, это вопрос времени. Он тебя вынудит. Ты привыкла страдать, пичуга. Это твое естественное состояние. Может, ты не замечала этого, не думала об этом, но ты с рождения стремишься пострадать за кого-нибудь. За своего папашу-пьянчугу. За облезлого котенка. За малознакомого планара. За эльфа, который тебя отверг. За безнадежно проклятого дварфа. За сиротку-совомедведя. За приблудного орка. Ты жива до сих пор только потому, что все смерти, которые тебе предлагались, были недостаточно мученическими. А тут - такая возможность... Пострадать за них всех. Скопом. Ты впустишь меня. Впустишь. Мне даже просить не придется..."
   "Нет! - от непоколебимой уверенности в голосе ведьмы Иефу пробрал озноб, и собственные мысли показались жалкими и слабыми. - Я не впущу тебя. Я дала слово".
   - Иефа, - позвал сэр Джон. Полуэльфка вздрогнула, очнулась. - Иефа, послушай.
   - Не говори с ней! - рыкнул дварф и поднялся на ноги.
   - Иефа, ты знаешь, что так будет лучше для всех. Я жду.
   - Не впускай ее, - в последний раз шепнул Норах, натянул тетиву и выстрелил. Сэр Джон задумчиво посмотрел на древко, торчащее из груди, вздохнул.
   - У вас был выбор. Теперь у вас его нет. Убейте их, - будничным тоном произнес он, небрежно махнул рукой в сторону подлеска и пошел прочь. На долю секунды Иефе показалось, что кусты на противоположном краю поляны выдрали корни из земли и дружной шеренгой тронулись вперед, но потом от темной полосы отделилась одна приземистая фигура, вторая, полоса распалась на отдельные силуэты, которые бежали вразвалку, а дальше все завертелось в бешеном вихре. В какой-то момент возле полуэльфки оказался Стив, рыкнул:
   - Посмеешь выйти - сам тебя укокошу! - и пропал.
   Полетели огневики - с трех сторон сразу. Иефа таращилась в распоротую огненными вспышками темноту, искала глазами Нораха, Стива, Ааронна, искала и не находила. Кто-то визжал, кто-то падал, кто-то полз по истоптанной траве, оставляя за собой темный след, добирался до кустов, и там попадал в лапы совомедведю. Где-то утробно выл Зверь, воздух дрожал и потрескивал от грозовых сетей, воняло паленой шерстью и обугленным мясом, сладковатый удушливый запах гари щекотал ноздри, и на мгновение Иефе показалось, что она снова в пещере, что сейчас прилетит стрела, проткнет податливое тело, и потом снова будут темнота, боль и паника. "Почему так сложно? - билась в висок настырная мысль. - Зачем? Идти, искать, вести отряд гоблинов - сколько их? Десять? Пятнадцать? - и шамана, вон он скачет черной неряшливой кляксой... Нас всего шестеро. Вилка не в счет, он много не навоюет. Хорошо, даже с Вилкой и Зверем - семеро. Там, в башнях, были сотни оживших трупов, одно мановение руки - и все... Зулин сказал - огромная сила... Тогда почему же так сложно?" Затрещали ветки, на Иефу выскочил израненный ошалевший гоблин, замахнулся на нее кривым клинком в зазубринах. Полуэльфка отшатнулась, схватилась за меч, но гоблин вдруг выпучил глаза, захрипел, выронил оружие и рухнул.
   - Ты как? - заботливо спросил Норах, вынырнув из кустов секунду спустя. - Терпимо? Держишься?
   - Да, - растерянно пробормотала Иефа. - Все живы?
   - Вроде, - пожал плечами орк.
   - Как ты его... - полуэльфка кивнула на труп. - Ножом?
   - А? Это не я, - Норах бесцеремонно пнул тело и сплюнул. - Сам, наверное, помер. На поляну - и шагу не смей. Уйди глубже в лес, я тебя потом найду, когда все закончится. Посмотри на меня! - орк оказался вдруг очень близко, схватил барда широкой ладонью за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. - Ни хрена не видать, какого цвета, - сердито пробормотал он и, бросив напоследок: - Не впускай ее! - снова исчез в сумятице веток.
   - Хорошо, не впущу. Прощай, - настырная мысль перестала биться в висок, обрела очертания и смысл. Так ясно, явно. Так просто. Иефа развернулась и побрела, спотыкаясь, прочь от поляны, чувствуя себя безвольной тряпичной куклой.
   - Почему ты не идешь спасать их? - подала голос Элена. - Они там гибнут за тебя, гибнут один за другим. Ты же никогда не делаешь то, что тебе говорят. Почему сейчас ты такая послушная? Испугалась за свою шкуру? У тебя вдруг обнаружился инстинкт самосохранения?
   "Я умею закрываться от нее, - с легким удивлением подумала полуэльфка, но ни радости, ни удовлетворения не почувствовала. - Неужели она не понимает?"
   - Вернись! - крикнула ведьма. - Кем ты возомнила себя, маленькая жалкая тварь?! Вернись немедленно!
   - Потерпи, - сказала Иефа. Остановилась, прижалась лбом к шершавому стволу дерева. Сердце колотилось в горле и норовило выскочить наружу. - Ты потерпи. Я знаю, ты не виновата. Так получилось. Ну, вот сложилось так. Это бывает: вроде никто не хочет плохого, а оно происходит. И все так горестно поражаются - как же так, я же ничем не заслужил! А оно происходит не потому, что кто-то заслужил. Оно просто происходит. Просто происходит... - Иефа всхлипнула. - Мне только Вилку жалко.
   - Что ты несешь?! - Элену трясло от ярости. - Ты сошла с ума!
   - Нет, не сошла, - Иефа отлепилась от ствола и побрела дальше. - Просто ты не понимаешь, вот и все. И это так странно, что ты не понимаешь, хотя, казалось бы, уж кто-кто, а ты должна понять... Может, я ошибаюсь. Опять. Может, ты права, и я просто выбираю себе смерть пострашнее. Может. Мы это проверим. Ты только потерпи, не терзай меня сейчас - у тебя еще будет и время, и желание. Подари мне минуту тишины. Одну минуту, пожалуйста.
   - Будь проклят тот день, когда твоя порченая кровь связала нас, - в ужасе прошептала ведьма. - Ты абсолютно безумна.
   "Претендовать на абсолютное знание, - отрешенно думала Иефа, шагая по ночному лесу. - Как там говорил отец Арг? Гордыня есть смертный грех... Грех, за который Единый карает страшными вечными муками, грех, который страшнее, чем грех отнятия жизни или грех богохульства. Такая странная религия. Интересно, кто будет судить меня? Вряд ли Единый, я же бастард... Ну вот, наконец-то".
   Он стоял посреди поляны и ждал ее.
   Элена взвыла и заметалась на лунной привязи.
   Иефа шагнула вперед, выходя из тени деревьев.
   - У тебя лицо мокрое, - сказал Себастиан де Виль. - Ты плакала?
  
   Глава 7
  
   Первым забеспокоился совомедведь. Он бросил трепать разорванное гоблинское горло, поднял заляпанную кровью морду, к чему-то принюхиваясь, и поставил торчком свои маленькие совомедвежьи ушки. Иефы не было. Вилка обеспокоенно повертел головой, пытаясь сообразить, куда подевалась непутевая хозяйка, и жалобно заревел.
   - Что? - возник возле него Норах. - Иефа?
   - Что - Иефа? - откликнулся из подлеска Стив и вынырнул из темноты, обтирая лезвие топора о штанину.
   - У тебя... - Норах поискал слово, хмыкнул. - У тебя амуниция того... обломалась.
   Стив осмотрел себя, недоуменно уставился на орка.
   - Шипы, - Норах кивнул на левую руку Стива. - Где твои шипы?
   Стив нахмурился, оглядел локоть, с которого капало, и пожал плечами.
   - У какого-нибудь зеленого в харе засели. Я локтем бил. Мораддин с ними, с шипами, от них все равно мало толку было. Так что с Иефой-то?
   - Пока не знаю, - ответил орк. - Но что-то с ней не так. Вилка волнуется.
   - С кем не так? - подошел с другого конца поляны Зулин. - С Иефой? А где она? Она же не дралась - кстати, я совершенно не одобряю такого отношения к общему делу. Я понимаю, она на нас в некотором роде обижена, но это не должно ставить ее в особое положение. В конце концов, это из-за нее...
   - Помолчи! - оборвал мага Стив.
   Вилка потрусил, взбрыкивая куцым задом, к подлеску, где оставил полуэльфку.
   - Иефы нет, - сказала, выходя ему навстречу, дриада.
   - Умерла?! - горестно поразился Зулин.
   - Ушла, - коротко ответила Этна. - Там труп гоблина и след.
   - Я велел ей уйти глубже в лес, сказал, что найду ее, когда все закончится, - пояснил Норах.
   - Велел? - переспросил Стив. - Велел?! Ты идиот?
   - Нет, ей нужно было сидеть в кустах - пусть приходят и берут тепленькой! Ты уверен, что контролировал абсолютно всех гоблинов, которые на нас поперли? Она была не в состоянии драться, она еле эту призрачную мразь контролировала! - Норах в досаде сплюнул.
   - Нет, ты все-таки идиот! - закипая, рыкнул Стив. - Ты велел - велел! - Иефе уйти подальше в лес - ты что, на самом деле думал, что если что-то велеть Иефе, она послушается?!
   - Ну не дура же она... - неуверенно возразил орк.
   - Где Ааронн? - спросила дриада, осматривая поляну.
   - Ааронн... - Зулин на секунду закрыл глаза. - Ааронн вместе со Зверем пытается взять живьем следопыта. А, нет, уже не пытается. Не получилось живьем.
   - Кто-нибудь, - еле сдерживаясь, с расстановкой проговорил Стив, - кто-нибудь, кто понимает в следах, - он выразительно глянул на орка, - отправится наконец искать Иефу?
  
   ***
   - Вот здесь я ее видел последний раз, - пробормотал Норах, перешагивая труп гоблина. - И сказал, чтобы она ушла глубже в лес, а еще, чтобы не смела соваться на поляну.
   - Молодец, - горько похвалил Стив. - Все, как надо.
   - Она сказала - хорошо, и что-то еще сказала, но я уже не слышал, что именно, - как-то не до того было. Так... - Норах присел на корточки, разглядывая истоптанную землю. - Ни хрена толком не видать. Так... Вилка, уйди, не мешай... Вот здесь она стояла, потом развернулась и пошла... - орк поднялся и направился в лес. - Ее здорово качало, смотри, здесь она наткнулась на куст, долго выпутывалась...Половину веток обломала.
   - Сама шла? Или... - Стив сглотнул - или вел кто?
   - Сама шла, но как-то странно, будто вслепую. Неужели все-таки впустила? Я же сказал... - Норах досадливо стукнул кулаком по стволу дерева.
   - Впустила?
   - Она как-то может контролировать эту ведьму. Слабенько, но может. Насколько я понял, чтобы ведьма завладела ею полностью, Иефа должна впустить ее, сама, добровольно. Или она должна быть без сознания. Или спать.
   - А выгнать ее... прервать контроль... она может?
   - Может. Ты же сам видел, там, возле дварфского схрона.
   - И ей от этого всегда так... больно?
   - Да. Наверное. Я не знаю.
   - Что ты вообще про нее знаешь... - тоскливо пробормотал Стив.
   - Немного, - согласился Норах. - Стой, здесь кровь. Видишь, на стволе.
   - Совсем чуть-чуть.
   - Будто носом пошла... То ли не впускала, то ли выгоняла. Если, конечно, никто ей по носу не дал. А это вряд ли, потому что след один.
   - Ты можешь не темнить? - Стив снова ощутил непреодолимое желание двинуть орка топором, настолько его взбесило ощущение непричастности. Кто он такой? Как он смеет, этот залетный вымогатель, знать про пигалицу что-то, чего не знает он, Стив?
   - Два раза на моей памяти Иефа использовала магию. Первый раз, когда лечила меня. Я нашел ее с залитым кровью лицом в десятке шагов от себя. Второй раз, когда она чуть не сожгла вашего эльфа, и тогда у нее тоже шла носом кровь, - терпеливо объяснил Норах, чем разозлил дварфа еще больше.
   - И чего ты вообще за нами потащился! - не считая возможным пнуть орка, Стив пнул вылезший из земли корень.
   - Послушай, Стиван, - Норах остановился. - Я тебе не нравлюсь, да я и не обязан. И потащился я, как ты это называешь, не за вами, а за ней. И потащусь дальше, даже если она будет категорически против. Я валялся мордой в землю и считал минуты, которые мне остались. Я послал за помощью. Знаешь, что самое смешное? Я послал за вами, а пришла она. Оборванная, истощенная и основательно свихнувшаяся. Пришла и спасла мне жизнь. А потом заявила, что я ей ничего не должен. Так что я потащусь.
   - Я понял, - хмуро сказал Стив.
   - Я просто хотел прояснить... - но что он хотел прояснить, Норах сказать не успел. Бормочущий ночной воздух прорезал тонкий отчаянный, какой-то птичий, крик. Где-то недалеко, шагах, может, в ста или ста пятидесяти, кричала полуэльфка. Орк повернулся на крик и побежал.
  
   ***
   - У тебя лицо мокрое, - сказал Себастиан де Виль. - Ты плакала?
   - Немножко, - ответила Иефа. Шагнула вперед, остановилась. - Я пришла.
   - Я знал, что ты придешь. Ты не боишься?
   - Нет.
   - Почему?
   - Разве это имеет значение? - Иефа улыбнулась, отерла мокрые щеки. - Вы так похожи. Вы оба все время спрашиваете не о том.
   - Мы оба... - рыцарь переступил с ноги на ногу. - Мы оба?
   - Я все про вас знаю, Себ. Помнишь, она сунула руку в пылающие угли?
   - Помню, - мгновение помедлив, ответил сэр Джон. - Откуда ты знаешь?
   - Это была я, Себ. Мне просто очень хотелось проснуться.
   - Ты? - в голосе рыцаря послышалось такое безграничное удивление, что Иефа рассмеялась.
   - Помнишь, ты сбил молнией перепелку? Ты остановился в лесу на ночлег и спугнул ее, согнал с теплого гнезда, помнишь? Ты держал ее на ладони, ослепшую от боли, и не давал ей умереть. Ты сказал тогда, что она ни в чем не виновата, что ей просто не повезло. Помнишь?
   - Помню.
   - Это была я, Себ. Помнишь, ты пожалел волчицу, отпустил ее к детенышам? Ты был добр тогда, потому что кровь Этьена Монблана на твоих руках была еще теплой, и тебе казалось, что теперь все будет по-другому. И ты отпустил ее. Это была я, Себ. Я была в библиотеке, когда Элена впервые увидела, как ты пытаешься создать сферу. Я была ею, когда Этьен предлагал ей спасение в обмен на постель. Я была в горящем доме, когда он ускользнул от тебя в последний раз перед смертью. Я была на дыбе, была в застенках, я стискивала зубы, когда тюремщики приходили к ней поразвлечься, я была на суде, я была прикована цепями к столбу, когда ее сжигали. Я была там, Себ! Я все о вас знаю, и я сыта вами по горло, вами обоими. Поэтому я пришла, Себ. А не потому, что ты скроил страшную рожу и сказал, что всех убьешь. Не убьешь. А твои гоблины... Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что ничего не выйдет, кроме отвлекающего маневра. Ты же ничего другого не планировал.
   - Нет. Не планировал.
   "Впусти меня! Впусти меня!" - бесновалась ведьма.
   - Знаешь, сначала я думала, что это просто сны. У бардов богатая фантазия - иногда такое приснится, что неделю вспоминаешь и вздрагиваешь. А потом я почувствовала, как ты смотришь мне в спину. А потом услышала твой голос. А потом увидела твое лицо. Я узнала тебя, Себ. Я. Не она, не Элена. Тогда она еще сидела тихо и ждала своего часа. Я узнала тебя. А ты узнал меня. Не ее во мне, а меня, Иефу, барда, полукровку. И я все время ждала тебя, а ты все время меня бросал. Ты прятался от меня, и я не могла понять, почему. Я придумывала объяснения, которые яйца выеденного не стоят, я злилась. Потому что нельзя вот так узнать кого-то и просто исчезнуть, нельзя, но ты именно так и поступал все время. Исчезал. А потом они убили меня и тоже бросили, и тогда все встало на свои места.
   - Подожди, не говори больше ничего, - попросил Себастиан и шагнул к Иефе.
   - Нет, - оборвала его полуэльфка, - тебе придется слушать.
   "Впусти меня, тварь! - рыдала Элена. - Впусти меня!"
   - Ты большой лжец, Себ. Ты солгал, когда сказал, что постараешься не быть жестоким со мной, когда сказал, что постараешься сохранить мне жизнь и рассудок. Она слишком глубоко сидит во мне, чтобы я этого не понимала. И это кровь, Себ. Ты не сможешь дать ей другое тело. Она обречена быть в моем, или не быть вовсе. Как ты собирался убить меня, Себ? Нет, можешь не отвечать. Наверняка за четыреста лет ты изучил массу разнообразных способов и методик. Но что потом? Будешь смотреть ей в глаза и видеть меня? И гадать, осталось ли что-то от меня там, внутри? И тосковать, и жалеть о том, что сотворил? Будешь слушать, как она говорит моим голосом, будешь искать в нем мои интонации? Будешь ведь.
   - Иефа!
   - Помолчи, Себ. Ты солгал. Плевать, я для тебя никто, так что это не преступление. Но ты солгал сам себе. Знаешь, почему ты затеял весь этот балаган с гоблинами и попыткой мирного решения вопроса?
   - Иефа, пожалуйста! - Себастиан сделал три широких шага и оказался вплотную к полуэльфке, схватил ее за плечи. - Иефа, пожалуйста...
   - Что - пожалуйста, Себ? Замолчать? Пойти с тобой? Впустить Элену? Умереть? Что - пожалуйста, Себ?
   - Пожалуйста, не плачь...
   - Я так устала, Себ, - всхлипнула полуэльфка. - Я так устала. Если бы ты мог просто освободить меня от нее, ты освободил бы, я знаю. Но ты не можешь. Не можешь?
   - Не могу.
   - Тебе придется убить меня, да?
   - Да.
   - Не убивай меня, Себ. Ты ведь не хочешь.
   - Что же мне делать, милая?
   - Не знаю, Себ. Мне не четыреста лет. Мне всего девятнадцать. Просто не убивай меня.
   - У тебя кровь носом идет.
   - Я знаю. Она всегда так делает, если ей что-то не нравится. А сейчас она просто вне себя.
   - Она причиняет тебе боль?
   - Да.
   - Много?
   - Много. Не убивай меня, Себ.
   - Если бы я мог...
   - Ты можешь. Потому что это уже давно не любовь, милый. И не чувство вины. И даже не веление долга. Это просто дурная привычка, инерция... - Иефа зажмурилась, смахнула слезы. - Видишь, какие умные слова я знаю. Ты так давно ищешь способ... И не находишь. Не потому, что его не существует. А потому, что ты не хочешь его найти. Видишь, как все просто, Себастиан.
   - Нет.
   - Да.
   - Нет, Иефа! Я поклялся! - рыцарь отступил на шаг, сжал кулаки. - Почему ты пришла? Почему ты такая сумасшедшая? Почему ты не спряталась, как сделал бы любой нормальный человек, у которого пытаются отнять жизнь?
   - Потому что ты все равно меня нашел бы. Разве нет?
   - Да.
   - Да, - Иефа подошла к Себастиану, положила ладони ему на плечи. - Ты бы все равно меня нашел, - прошептала она ему на ухо. - И ты бы все равно придумал причину меня не убивать. Потому что если ты меня убьешь, зачем тебе тогда жить? Сейчас ты должен уйти, Себ, потому что сил у меня осталось совсем немного. Когда она примется за меня, ты должен быть подальше отсюда. Я не хочу, чтобы ты видел нас... такими.
   - Я вернусь, - устало произнес рыцарь, погладил полуэльфку по щеке, сморщился, как от сильной боли. - Будь оно все проклято, ты же знаешь, что я вернусь.
   - Знаю, - кивнула Иефа. - Ты всегда возвращаешься. До свидания, Себ.
   - До свидания, Иефа.
   Себастиан говорил что-то еще, но полуэльфка уже его не слушала. Ноющий скрипичный оркестр в ее голове грянул во всю мощь, лоб сдавило стальным обручем, и бешеные глаза Элены де Виль поглотили ее, сминая и корежа. Иефа опустила воспаленные веки, раскинула руки. Она не заметила, когда исчез Себ, просто вдруг перестала чувствовать его присутствие. Просто пружина, грозившая каждую секунду распрямиться, вдруг ослабила давление. "Ну? - подумала полуэльфка. - Что же ты? Я готова" Но она ошиблась. К такой боли невозможно было приготовиться. Иефа закричала.
  
   ***
   Первым на поляну вернулся Зверь, который тут же плюхнулся на попу и принялся вылизываться, брезгливо подергивая усами. Две минуты спустя появился усталый и мрачный Ааронн. Он молча прошел по разоренному лагерю и опустился на чей-то плащ, пинком отбросив подальше тлеющую ветку.
   - Я так понимаю, здесь никто не позаботился оставить в живых хотя бы одного завалящего гоблина? - сварливо поинтересовался эльф, стирая с рук подозрительные темные пятна, и вид у него при этом был почти такой же брезгливый, как у Зверя.
   - Видишь ли, друг мой... - осторожно начал Зулин.
   - Вижу, поэтому вопрос риторический, можешь не отвечать. Где все?
   - Иефа пропала. Стив с орком помчались ее искать, Этна ушла за ними. А я тут... - маг помялся, подбирая нужное слово, - сторожу, что ли.
   - О! - поднял брови проводник. - Мы опять никуда не идем, мы опять ищем Иефу? Это начинает надоедать, знаешь ли. Куда ее на этот раз демоны понесли?
   - Я не знаю. Орк велел ей отправиться поглубже в лес, пока все не закончится, и...
   - Орк велел! - фыркнул Ааронн. - Да, это богатая идея - велеть что-то Иефе.
   - Вот и Стив то же сказал.
   Ааронн помолчал, потом тряхнул головой, встал, подкинул веток в угасающий костер и ухватил за ноги ближайший труп.
   - Ааронн, друг мой, что ты делаешь, позволь узнать? - удивился Зулин. Эльф просверлил мага взглядом, вздохнул и потащил труп на другой конец поляны.
   - Я так понимаю, некоторое время мы будем их всех ждать, - сказал он минуту спустя. - Потом еще некоторое время мы будем охать и хлопать крыльями над бездыханным телом Иефы. Потом еще некоторое время потратим на ее лечение. Потом взойдет солнце, я полагаю. Короче, куковать нам на этой поляне еще добрых часа четыре, а то и пять. Лично я предпочитаю, чтобы эта падаль лежала от меня подальше. Помоги мне, Зулин, не стой столбом.
   Маг недовольно скривился, но отказываться не стал. В конце концов, Ааронн наверняка окажется прав - он почему-то всегда оказывается прав - а сидеть до рассвета в окружении окровавленных тел как-то не очень весело.
   - Тебе удалось выяснить хоть что-нибудь? - пыхтя, спросил маг, пытаясь одновременно удержать обожженный труп гоблина, не запачкать рукава многострадального балахона и дышать ртом.
   - Как ты себе это представляешь? - огрызнулся Ааронн. - Он, знаешь ли, не был расположен к светским беседам.
   - Ну, мало ли... - Зулин опустил труп на землю, к остальным, и выдохнул. - Всегда есть надежда.
   - Надежда? - Ааронн изумленно посмотрел на мага. - Зулин, неужели ты еще не понял, что в этом походе неизмеримо глупо на что-то надеяться? Вот мы идем к дварфам: зачем мы к ним идем?
   - Потому что Стив сказал...
   - Стив сказал! - эльф презрительно дернул плечом и направился к очередному телу. - Мало ли, что Стив сказал! Что мы там будем делать? Кто нас там встретит и как? Топором по черепу? Посмотри на меня, на себя, вспомни, как выглядит Стив! Да нас укокошат всех в первые же несколько минут! А если не укокошат, то запрут в каком-нибудь каменном застенке, чтоб честной народ не пугали. Кому и что мы будем говорить? О чем просить?
   - Ну, - неуверенно протянул маг, которому очень не понравились упаднические рассуждения проводника. - Мы скажем, что...
   - Ну? - подбодрил его эльф. - Что мы скажем? Уважаемые господа дварфы, из Бристоля похитили мирогляд, мы его отобрали обратно, но в Бристоль вернуться не можем, потому что прошли трансформацию, и нас там камнями закидают - так, что ли?
   - Мы скажем про Чмо под озером. Про немертвого ученика. Про Векну. Про...
   - Знаешь, что нам ответят дварфы?
   - Что?
   - Что мы сошли с ума. Что у нас нет доказательств.
   - Да как же нет?! - Зулин остановился и возмущенно уставился на эльфа. - Как же нет, когда... когда...
   - Что? Ну, говори. Нет? Правильно. Нам нечего предъявить. Векна? У нас были медальоны и слова гоблинов. От первых мы избавились, вторых отпустили. Чмо из-под озера? Так мы его заперли на ближайшие три сотни лет, кого он теперь интересует. Себастиан де Виль, немертвый ученик? Где он? Покажите его. Нет? Ну, конечно, нет. Его сестра пытается завладеть вашей полукровкой? Не смешите, ваша полукровка просто сошла с ума, вот и все. Заговоры? Какие заговоры? Гоблины и султанат? Это вообще такой бред, что даже обсуждать его стыдно. А что гоблины Бристольский мирогляд умыкнули, так лучше за своей собственностью следить надо, да и, к тому же, вы его уже обратно отобрали. Неназываемые? Дварфский схрон? Да, может, и был такой отшельник Дорнхейм, так он когда был! И тоже не факт, что нормальный. Нормальные дварфы особняком от сородичей не селятся. Так что вы посидите, родимые, взаперти, а мы подумаем, что с вами дальше делать... Вот что нам скажут, Зулин, если не убьют в первые две минуты.
   - Тогда... Тогда зачем мы туда идем? Зачем ты туда идешь?
   - Потому что хотя бы в одном Стив прав - идти нам больше некуда. В Бристоль возвращаться нельзя, бросить все и остаться в лесах - дезертирство. Да, нам прямая дорога к дварфам. Вот только надеяться, Зулин, - это ты брось. Не на что надеяться. Понятно?
   - Понятно, - Зулин помолчал с полминуты. - Ты это все когда придумал? Не сию же секунду.
   - Давно. Когда Иефа... Когда мы ее недоубили.
   - Понятно, - повторил маг. - Только бред это все, Ааронн.
   - Может, и бред, - вздохнул эльф. - Может, и бред. Хорошо, если так.
   - Ты не рад, что она вернулась, да?
   - Она не вернулась, Зулин.
   - Вы все говорите одно и то же! - с досадой воскликнул маг. - Я слушаю - и поражаюсь. Ах, Иефа так и осталась там, в пещере! Ах, Иефа не такая, как была! Ах, Иефа изменилась! Ах, верните прежнюю Иефу! Да вот же она, прежняя Иефа, такая же невыносимая, такая же скрытная, такая же язва.
   - Зулин, ты слепой? - недоверчиво посмотрел на мага Ааронн. - Неужели ты не понимаешь очевидных вещей? Неужели ты не видишь?
   - Я вижу, - раздраженно буркнул Зулин. - Я вижу, что Иефа притащила на своем горбу привидение возрастом в четыреста лет - вот и все изменения. Но тут нечему удивляться - она постоянно тащит в лагерь всякую гадость: хорьков, орков, совомедведей... Когда вы перестанете носиться с ней, как дурень с писаной торбой, и сдувать с нее пылинки, вы обнаружите все ту же неуравновешенную, недисциплинированную, неуправляемую девчонку, которой палец в рот не клади. Откровенно говоря, призраку Элены де Виль я могу только посочувствовать. Связаться с Иефой - это вам не фамильяра рябчиками кормить.
   - Зулин, скажи, в тебе напрочь отсутствует чувство вины? Ты же убил ее - не просто ударил мечом или пустил стрелу - ты послал в нее грозовую сеть, а это страшная, мучительная смерть. Неужели ты ни разу не жалел об этом? Нет, подожди, послушай - ты не помнишь, но там, в дварфском схроне, ты пытался убить себя и говорил, что отнятие жизни есть зло, а зло должно быть наказано.
   - Почему ты решил, что я не помню? - маг внимательно посмотрел на проводника и как-то незнакомо усмехнулся. - Потому что я не впал в уныние и не стал рыдать над нашим вновь обретенным бардом в припадке раскаяния?
   - Ну... - Ааронн растерянно развел руками. - Просто ты...
   - Да пойми ты, друг мой Ааронн, эти разговоры про то, что мы все теперь будем другими - чушь собачья. Никто из нас не изменился. Ни Иефа, ни я, ни ты, ни Стив. Да, каким-то образом я оказался в разладе сам с собой. Может, место на меня так повлияло, а может, я просто устал. Но я не изменился, Ааронн. Зло действительно должно быть наказано. Теперь мне нужно уточнить для себя, что такое есть зло - только и всего. Я еще с этим не разобрался, но разберусь обязательно. Я послал в Иефу грозовую сеть - видимо, я был неправ. Ты пустил в нее стрелу. Видимо, ты тоже был неправ. Но мы это понимаем сегодня. Сейчас. Если она начнет безумствовать в ближайшие пять минут, я не стану снова ее сжигать. Я учел свою ошибку. Но самобичеваться-то зачем?
   - Обычно это называют муками совести.
   - Ну, видимо, я бессовестный, - огрызнулся Зулин и замолчал.
   "Зачем ты соврал ему? - удивленно протелепал Зверь. - Ты ведь действительно ничего не помнишь. Я рассказал тебе - да, но это мои воспоминания. Ты - не помнишь".
   "И что дальше?! - мысленно взбеленился маг. - Соврал и соврал. Хватит с нас одной сумасшедшей!"
   "Ты испугался".
   "Еще раз спрашиваю - что дальше?!"
   "Ничего, - Зверь презрительно подергал усами. - Ровным счетом ничего".
   - Зулин! - Ааронн вскочил на ноги, завертел головой, прислушиваясь. - Зулин, ты слышишь?
   - Что? - очнулся от мысленного диалога маг. - Что я должен услышать?
   - Тихо! Неужели не слышишь? Иефа кричит.
  
   ***
   Где это? Где?
   Отчаянный птичий крик полукровки гулял между черными стволами деревьев и доносился со всех сторон сразу. Норах бежал, давно бросив разбирать путаный след, каким-то десятым чутьем угадывая верное направление, бежал, подныривая под низко нависшие ветки, пружинисто перепрыгивая выворотни и путаницу валежника. Где-то за спиной, все больше и больше отставая, пыхтел и матерился неугомонный дварф, но ждать его Норах не собирался.
   И ведь это была на самом деле большая глупость - велеть ей идти в лес. И вовсе не потому, что Иефа вздорная дура, которая все делает наоборот. Что бы там ни говорили ее замечательные спутники, Норах знал, что та Иефа, которая тащила его, полумертвого, через чащу, та Иефа, которая серой тенью шагала на Зов, та Иефа, которая все порывалась простить ему долг и искренне удивлялась, когда он сопротивлялся, - та Иефа не стала бы упрямничать так по-идиотски. Она просто поняла что-то важное, о чем не подумали все остальные, что-то, что, кажется, теперь начал понимать Норах.
   Это был отвлекающий маневр, верно? - сам себя спрашивал орк, и сам себе отвечал: да, верно. Это был отвлекающий маневр, настолько топорный, что разве слепой не заметил бы. А значит, она не могла не пойти. Значит, сейчас она кричит там, в лесу, потому что поняла что-то раньше, и, вполне возможно, уже поздно спешить на помощь, поздно...
   Крик усилился, обрел четкое направление, Норах поднажал и стрелой вылетел из-под деревьев на широкую прогалину. Иефа неподвижно стояла, раскинув руки в жесте бесконечной покорности, запрокинув голову, закрыв глаза, и кричала. Норах резко затормозил, взрыхлив подошвами прелые листья и землю. Иефа менялась. Вспыхивала оранжевым светом, вытягивалась, волосы взметались черной бурей, руки, такие тонкие в обтрепанных рукавах чужой рубахи, покрывались черной запекшейся коркой, оплывали черты лица, а потом снова пшеничные пряди и знакомые упрямые скулы, и опять, и опять.
   На прогалину выбежал Стив, наткнулся на орка, дернулся вперед, но Норах его остановил.
   - Пусти!
   - Стой, нельзя. Стой, Стив, ты видишь, что творится?
   - Ей больно!
   - Я знаю.
   - Надо помочь ей!
   - Как? Как ты собираешься ей помочь? Не мешай ей - это будет лучшая помощь! Она должна сама!
   - Она же мучается!
   - Да. Да, чтоб его так и разэдак, она мучается. Терпи.
   - Задница Мораддинова! - выдохнул Стив. - Посмотри на ее руки!
   - Я видел, - скрипнул зубами Норах. - Это все время так. Я не знаю, что делать.
   - Почему она здесь?
   - Потому что мы идиоты. Нас просто отвлекли всей этой мышиной возней, и пока мы дубинами махали, он что-то с ней сделал, ваш Себ, или как его там.
   - Задница Мораддинова! - повторил дварф и схватился за голову.
   - Хотелось бы знать, куда он подевался.
   - Мне плевать, куда он подевался, - я хочу, чтобы это закончилось.
   За спинами тихонько зашуршало, Норах дернулся, но напрасно - под деревьями стояла дриада.
   - Этна! - дварф кинулся к дриаде, вцепился в худенькое плечо. - Этна, пожалуйста...
   - Нет, Стив. Нет.
   - Этна!
   - Тише, - дриада осторожно высвободилась. - Нельзя. Ты уже вмешивался в ее трансформацию, тебе мало? Зулин вмешался тогда в пещерах, а Ааронн закончил то, что начал Зулин. Дайте ей хоть раз разобраться самой.
   - Но ей больно.
   - Если я ей помешаю, будет больнее.
   - Терпи, - мрачно повторил Норах. - Терпи, Стиван.
   Птичий крик полуэльфки перешел в вой, похожий на волчий, потом в страшный горловой хрип, потом Иефа вспыхнула в последний раз, взметнувшееся грозовое облако кудрей опало на плечи светло-русыми прядями, и руки... Что произошло с руками, Норах рассмотреть не успел, потому что полукровка вдруг замолчала и рухнула на землю, как подкошенная.
   - Вот теперь - быстро! - скомандовала дриада и юркой тенью метнулась к барду. Норах бросился за ней, подхватил безвольное тело на руки.
   - Да что б меня...! - выругался Стив, подоспевший как раз вовремя, чтобы увидеть, как изломанные пальцы пигалицы выпрямляются, как на них отрастают ногти, как исчезают черные запекшиеся струпья.
   - В лагерь? - спросил Норах.
   - Да, - коротко кивнула Этна. - И поторопись.
  
   ***
   ...только и оставалось, что отбиваться. Беспорядочно, глупо и беспомощно, так, что и не борьба вовсе, и не бой, и не сопротивление - а так, суматошное отбрыкивание, отпихивание, от... Но и на это беспорядочное "от..." сил уже не было. Иефа сгорбилась, закрыла локтями лицо, ладонями - голову, вжалась в сырую каменную кладку и застыла напряженным дрожащим комком. "У тебя ничего не выйдет. У тебя ничего не выйдет. У тебя ничего не выйдет..." - мысленно твердила она, пережидая густые волны боли. Терпеть становилось с каждой секундой все труднее, хотелось распахнуть объятия и принять в себя беснующуюся пустоту, потому что только так - Иефа знала это наверняка - станет легче.
   "У тебя ничего не выйдет. У тебя ничего не выйдет. У тебя ничего не выйдет".
   В тело впивались старые грязные крючья, невидимый рыбак тащил задыхающуюся Иефу в темноту, отпускал на минуту, потом подсекал, и мягкая слабая плоть рвалась с влажным треском, и голова лопалась, разлеталась на мелкие части, а потом снова стена, локти, ладони, и все по кругу...
   "У тебя ничего не выйдет. У тебя ничего не выйдет".
   А еще что-то такое происходило с руками, и больше всего на свете Иефе хотелось отнять их от лица и головы, вытянуть перед собой, посмотреть на них и закричать.
   "У тебя ничего не выйдет".
   Потому что в кончики пальцев впивались раскаленные иглы, и ногти... кажется, ногти выдирались с мясом, сами собой, и каждая косточка, каждая фаланга ломалась под огромным грузом, который обрушивался на голову, и единственным спасением от этой муки было выпрямиться, убрать руки от лица, раскинуть их в стороны и принять...
   У тебя ничего не выйдет.
   С пальцев стекало густое и горячее, заливало голову, и волосы слипались в плотный липкий колтун. С запястий сходила кожа, обвисала рваными неопрятными лоскутами.
   У тебя ничего не выйдет.
   Иефа не могла вспомнить, почему она здесь, по чьей воле длится и длится эта пытка, когда она началась, и долго ли еще осталось терпеть. Она только знала, что нужно принять пустоту, и тогда можно будет исчезнуть, не быть, не чувствовать, не мучиться, и еще знала, что не сделает этого, потому что есть слова...
   ...у тебя ничего не выйдет...
   ...предназначенные кому-то. Кому?
   Мыслей не было. Невнятные обрывки фраз и образов вихрились в темноте, и боль накатывала, накатывала густыми волнами, потому что это ты, ты сама во всем виновата. Потому что у тебя нет ничего своего: ни судьбы, ни любви, ни жизни, ни смерти. Ты никто, ты никто, никто.
   Я никто, - послушно повторяла Иефа запекшимися губами, - но у тебя ничего не выйдет.
   И невидимый рыбак снова закидывал крючья.
  
   ***
   - Тише! - Норах остановился, как вкопанный, не добежав до разгромленного лагеря каких-то трех десятков шагов. - Тихо...
   - Я никто, - еле слышно прошептала полукровка. - Но у тебя ничего не выйдет.
   - Уже хорошо, - удовлетворенно хмыкнула дриада. - Не стой, неси, неси.
   - Я никто, - повторила Иефа.
   - Но у нее ничего не выйдет, - почти с яростью пробормотал орк. - Правильно, так ее, суку призрачную, так ее.
   В лагере было тихо. Ааронн сидел у костра на плаще, задумчиво ковырял обугленной веткой землю. Зулин бродил по поляне, осматривал оставшиеся от врага трофеи. Услышав треск сучьев, маг поднял голову, встревоженно глянул на проводника. Ааронн молча поднялся на ноги, расправил плащ, полез в сумку за травами и бинтами, подтянул поближе флягу с водой. Когда на поляне появился Норах с безвольным телом барда на руках, эльф молча указал на подготовленное место и отступил в сторону, давая орку дорогу. Норах кивнул, осторожно уложил полуэльфку на плащ, убрал со лба влажные пряди.
   - Я никто, - прошептала Иефа.
   - Но у нее ничего не выйдет, - подхватил Норах и повторил, как заклинание: - У нее ничего не выйдет.
   - Что теперь? - спросил Стив.
   - Не знаю, - устало ответила Этна. - Убери травы, Ааронн. Она не ранена. Мне кажется, сейчас она сражается за саму себя с той, другой. С Эленой.
   - Мы должны помочь, - неуверенно произнес маг. - Этна, мы можем помочь?
   - Я не знаю! - с неожиданным раздражением воскликнула дриада. Зулин изумленно уставился на нее - никогда раньше Этна не позволяла себе такой несдержанности. - Я не знаю точно, что с ней происходит, и самое смешное, что вы тоже не знаете, вы, на глазах у которых все это развивалось! Вы так привыкли отмахиваться друг от друга, что просто удивительно, как это вы хоть что-то друг о друге знаете! Вы ходите, и брюзжите, и раздражаетесь, и ноете, и так не хотите вникать в чужие мысли и заботы, что умудрились проморгать появление четырехсотлетнего призрака в голове собственного барда - и теперь ты спрашиваешь меня - меня! - можем ли мы ей помочь?!
   - Я никто, - прошелестела Иефа. - Но у тебя ничего не получится.
   - Должно быть что-то, что сможет стать для нее якорем, что сможет придать ей сил противостоять этой напасти, что-то важное, что-то нужное, без чего она мечется и мается, но разве вы знаете?! Она борется, изо всех сил борется, она начала говорить с Эленой - а это уже хороший знак - вернее, это было бы хорошим знаком, если бы единственными словами, которые она повторяет раз за разом, не были слова "я никто"! А теперь скажите мне, уважаемые, замечательные, чуткие друг к другу товарищи - мы можем ей помочь?!
   - Я никто...
   - Хренушки, - упрямо выдохнул орк, опустился на колени, сжал узкую ладошку. - Ты - Иефа, бард. Ты - заноза в заднице. Ты - обормотка и нытик. Ты упрямая, как самый тупой в мире тролль. Ты вредная, как моя бабушка. Ты злюка, у тебя вечные заросли чертополоха под языком. Ты сначала делаешь, а потом думаешь. Ты всегда сомневаешься. Ты наглая, ты напористая, ты капризная, ты наивна до глупости. Ты смешная, ты непредсказуемая. Ты маленькая дурочка, бродящая по лесу и спасающая орков и совомедведей. Ты сильная. Ты сильнее ее! Ты - Иефа, бард. Слышишь? Ты - Иефа...
  
   ***
   ...рыбак закидывал крючья, и они с лязгом врезались в каменную кладку стены, высекали искры из серого камня, падали на пол и уползали в темноту, как сердитые дряхлые змеи. Рыбак промахивался. Иефа медленно отняла руки от головы и посмотрела в синие глаза пустоты.
   - Ты никто, - всхлипнула пустота. - Никто...
   - Я... - Иефа прислушалась к противному нытью под ложечкой, глянула на свои изуродованные пальцы. - Я...
   Мыслей не было. Когда-то давно, тысячи и тысячи веков назад, были пышные перины, и розовые цветы в хрустальной вазе, и пони, и вредная нянька... Хотя, нет. Нет, нет, нет, это другое, чужое. Была коморка в мастерской, огарок свечи на шатком столике и мертвец под кроватью.
   - Тебя тоже не любил отец, - удивленно сказала Иефа. - Ты тоже никогда и никому не была нужна.
   - Я была нужна Себу, - Элена прислонилось спиной к сырому камню и с тяжелым вздохом съехала вниз, опустилась на пол, обняла колени. - Я была нужна ему, понимаешь?
   - Ты придумала его себе, сестренка, - Иефа сочувствующе положила руку ведьме на плечо и опустилась рядом. - Ты все себе придумала. Большую любовь, неземную страсть, и вашу непохожесть на всех остальных, и вашу непреодолимую прочную связь... Ты все придумала. Это как моя любимая сказка про рыцаря с ореховыми глазами, который придет, который спасет, который подхватит на руки и заслонит от всех бед и напастей. Никто не придет и не спасет, Элена. Его нет. Его не было никогда.
   - Почему он ушел? - спросила ведьма и у нее жалко задрожал подбородок. - Почему он послушался тебя? Кто ты такая? Ты же песчинка, ничтожество, пыль под ногами. Разве твоя никчемная жизнь стоит того, чтобы бросить меня? Ты же никто!
   - Я Иефа, бард.
   - Зачем ты?! Зачем?!
   - А ты? - Иефа вытянула ноги, закрыла глаза. - Чего ты ждешь? Даже если ты получишь меня, получишь мое тело, получишь его - что ты будешь делать потом? Все, кого ты знала, та жизнь, которую ты жила, тот мир, в котором тебе было уютно - всего этого нет. Тебе некому мстить, тебе некого наказывать. Любовь... Не обманывай сама себя - ты уже давно разучилась любить, а может и не умела никогда. Ты окажешься в мире, в котором нечего уничтожать со значением. Что ты будешь делать, Элена?
   - А ты?
   - Я буду писать. Потому что я Иефа, бард. Я буду писать песни и холить своего совомедведя.
   - Ты всегда будешь одна, тебя никто никогда не полюбит, слышишь, пичуга? Таких, как ты, не любят, такими, как ты, только пользуются.
   - Можно прожить и без любви, - пожала плечами Иефа и поднялась на ноги. - Я попробую.
   - Не уходи, - попросила ведьма. - Не оставляй меня здесь одну.
   - Не лукавь, - улыбнулась полуэльфка и взялась за проржавевший засов. - Ты еще наберешься сил, и тогда я снова пожалею, что родилась на свет. Ты упрямая, почти как я. Но только знаешь... в следующий раз, когда ты будешь наказывать меня за то, что он тебя не любит, не говори мне, что я никто. Вспомни, что я уговорила его отступить. Я, Иефа, бард.
  
   - Я Иефа, бард. Это так просто, - Иефа открыла глаза, бездумно посмотрела в черное ночное небо. - Так просто...
   - Иефочка, ты в себе? - раздался откуда-то сбоку несмелый голос Зулина.
   - Я в себе, - кивнула полуэльфка, - вот только больно... - она перевела взгляд на свою ладонь, намертво сжатую в тисках орочьего кулака. - Норах, ты мне, кажется, руку сломал.
   - Ничего, новая отрастет, - радостно гыгыкнул орк, но кулак все-таки разжал, внимательно осмотрел бардовскую ладошку и беспечно махнул рукой: - Да и не сломал вовсе, так - помял немного.
   - Как ты себя чувствуешь? - заботливо спросила Этна.
   - Нормально, - честно ответила Иефа, огляделась и спросила удивленно: - А вы чего тут все... сгрудились? Я что-то не то сделала?
   - Она еще спрашивает! - гаркнул Стив, вовремя вспомнивший, что уже наконец можно дышать, набрал полные легкие воздуху и выдал такую мощную матерную тираду, что даже Ааронн, обычно невозмутимый, зарделся.
   - Фу, Стив, - сморщила нос Иефа. - Это как-то слишком...
   - Обожаю! - патетически воскликнул Зулин, воздел очи горе, вскинул в молитвенном жесте руки к небесам и еще потряс ими для пущей выразительности. - Обожаю, когда Иефа выделывает какой-нибудь кульбит, ставит на уши всю партию, при чем сама все это время благополучно отлеживается в обмороке. А потом, когда у всех по тонне седины на голове прибавилось, приходит в себя, невинно хлопает глазками и просит сохранять невозмутимость!
   - Иефа, - Ааронн выразительно глянул на мага, отчего тот перестал потрясать конечностями и насупился, - Иефа, что произошло? Где де Виль?
   - Он ушел, - сказала полуэльфка, подумала немного и добавила: - Но я думаю, он вернется.
   - Что значит - ушел? Что ты сделала?
   - Я с ним поговорила. Я же бард, - Иефа вдруг расплылась в счастливой обезоруживающей улыбке и подмигнула Нораху. - Языком трепать - моя обязанность.
  
   Глава 8
  
   - ...и представляете, он решил, что та самая знатная дама, которая путешествует инкогнито, - это я. Видите ли, его насторожило, что я стараюсь не попадаться страже на глаза. Конечно, я старалась, черт возьми, - они весь вечер за соседним столом сидели и обсуждали, как бы им какую нелюдскую полукровку на сене повалять - а то и блондинки у них, понимаете ли, были, и брюнетки тоже, и рыжие, а вот остроухих еще ни разу. Оно мне надо - на глаза им попадаться? Ну, вот, а этот напыщенный индюк в пунцовых панталонах возомнил невесть что, выпил как следует для храбрости, ввалился ночью ко мне в комнату, панталоны расправил, ножкой шаркнул и кааак заревет на весь трактир: "Сударыня! Я защитник униженных и оскорбленных! Я за брак по любви! Я ненавижу и презираю брачные сделки и насилие над любящим сердцем! Я спасу вас от постылого жениха!" И за меч хватается. А я спросонья не поняла ничего - да и ревел он после принятия на грудь весьма и весьма невнятно, я вообще решила, что это один из тех любвеобильных стражников, что придется теперь ради спасения девичьей чести смертоубийство совершить. Ну вот, картина: индюк ревет, завывает, ножкой шаркает и мечом размахивает, и все это одновременно, а я - в одной ночнушке, между прочим - пытаюсь придумать, чем же его таким по головушке шарахнуть, чтоб не изнасиловал. Ищу оружие, визжу попутно дурным голосом, а сама удивляюсь: что это за странная форма нынче у стражи пошла - с пунцовыми панталонами? Трактир, само собой, уже весь на ушах стоит, хозяйка в обмороке - решила, что с приграничья нелюди поперли - дочка хозяйки (мощная, скажу я вам, девица - вот примерно, как два Стива и еще Зверь сверху) по трактиру мечется, каждого встречного мужика за грудки хватает и умоляет заступиться, и при этом завывает почище моего индюка в пунцовых панталонах, а одежды на ней - всего ничего, кудри, рубаха и швабра. Она шваброй от эльфских насильников отбиваться собиралась, бедолага. Лучше бы бюстом - ей-ей - в ее случае бюст - страшное оружие, им, ежели чего, и размахнуться как следует можно, и по морде двинуть, а вообще враги сами в штабеля складываться будут - от благоговения...
  
   - Стив, Стив... - дварф очнулся, вздрогнул, оглянулся. Зулин шел рядом, и вид у него был растерянный. - Стив, она врет? - свистящим шепотом поинтересовался маг.
   - Врет, конечно, - кивнул Стив.
   - А зачем?
   - Как зачем? Для красного словца... - удивился мажеской недогадливости Стив.
   - Я думал, ей плохо, - с несчастным видом признался Зулин. - Она с самого утра - как прорвало - не затыкается. Я думал, это у нее шок так... хм... своеобразно проявляется. Так ей не плохо?
   - По-моему, наоборот - хорошо, - ухмыльнулся Стив и отмахнулся от собравшегося еще о чем-то спросить мага: - Дай послушать! Ведь как чешет - песня!
  
   - ...оно ясный пень - у гулящей бабы под кроватью всегда есть какое-нибудь, хоть самое завалящее, оружие. Любовник забытый, скалка, чайник без носика или на худой конец кочерга. У порядочной девушки под кроватью нет ничегошеньки, окромя ночного горшка. И что вы думаете? Пришлось воспользоваться! Индюк-то от собственной благости и мужественности распалился, "Приди - кричит - в мои объятия, о дева! Да не будет твоя невинность разменной монетой в мерзкой сделке двух отживших своё стариканов!" И панталоны свои пунцовые сымать вознамерился. Жуть! Швыряю в него подушкой, на что он вопит "Ах, резвы и игривы девы в ночи!", а сама в панике шарю под кроватью, натыкаюсь на ночной горшок и как раз успеваю выудить его и как следует заехать оным сосудом по мерзкой индюковской харе. Что меня искренне порадовало, так это тот факт, что горшок был пустой. А то, знаете ли, конфуз был бы... Но спас меня вовсе не горшок! Нет-нет!
   - Стражники? - рискнула предположить Этна.
   - Нелюди-разбойники? - радостно подхватил Норах.
   - Ну да, дождешься от вас, душегубов! Ни стража, ни бандиты - меня спасла хозяйкина дочка, та самая, с бюстом. Она ж, если помните, по трактиру металась и мужиков к стенам прижимала в поисках защиты, но мужичонки попадались хлипкие, ни один такого натиска не выдержал, так что она уже в номера к постояльцам ломиться начала. И вот аккурат в тот момент, когда я опускаю на индюковскую башку ночной горшок, это кучевое облако врывается в мою комнату, врезается в индюка, видит мои острые уши, его пунцовые панталоны и черепки на полу, делает какие-то странные выводы, издает трубный вопль, швыряет в меня швабру и хлопается без чувств прямо на индюка. Бедный дядечка! Если разбитый об его голову ночной горшок он еще так-сяк пережил - то рухнувшую на него хозяйскую дочку... не вынесла, как говорится, душа поэта. Вот так я спаслась - пока он под ее бюстом барахтался, монатки свои в охапку схватила - и в окошко...
   - Иефа, - то ли брезгливо морщась, то ли пряча улыбку, подал голос эльф.
   - Да?
   - А теперь расскажи, как оно было на самом деле.
   - Да запросто! - ничуть не смутившись, заявила полуэльфка, чем привела Стива почти в состояние умиления. - Я, конечно, приукрасила, кто ж спорит. На самом деле все было по-другому: сижу я вечерком в приграничном трактире, накануне денег заработала вполне прилично, так что законно наслаждаюсь положением состоятельной девицы. Как вдруг - трах-бах, дзынь и прочее, шум-гам-тарарам, со двора вопли-стоны, дверь разлетается в щепки... Ба! На пороге-то тролль! Ростом до потолка, весь в соплях и бородавках, в руке дубина, глаза тупые, зубы желтые...
   - Иефа, - расхохотался Ааронн, - ты вообще когда-нибудь тролля видела?
   - Никогда, - не моргнув глазом, под общий смех откликнулась полуэльфка, - а что, я как-то не так описываю?
   - Немного.
   - Ну, расскажешь мне потом, как они выглядят - барды должны быть достоверными. Ну, хорошо, не тролль. Там вообще другая история была. Хозяйскую дочку - имечко у нее - врагу не пожелаешь - Опунция - так вот, хозяйскую дочку, ну, ту, с телесами и шваброй, сильно крысы донимали...
   Стив шагал, слушая уже шестой или седьмой по счету вариант истории, смешливо фыркал и наслаждался жизнью. Очнувшись, пигалица стала точь-в-точь, как раньше, ну, разве что, раз в пять болтливей, тут Зулин был прав, но по этому поводу Стив не волновался. Иефа же, как ручей - думал он, следя за стремительно разворачивающимся сюжетом, в котором нет-нет - да и проскальзывали периодически пунцовые панталоны - да, как ручей. Если его перегородить, он будет копить и копить воду, а потом прорвет плотину и будет нестись вперед, как оголтелый, размывая собственные берега... А потом успокоится, утихнет, и снова все будет, как раньше. След, конечно, останется, но это ничего. Шрамы - не раны, шрамы и перетерпеть можно. Что-то она сделала с обоими де Вилями, что-то она такое наболтала своим вредным языком, что один убрался восвояси, а вторая спряталась до поры до времени. Как же ей трудно было молчать - с насмешливой нежностью думал Стив - одно слово - бард...
   - ...и вот представьте себе картину - лучший наемный убийца всех времен и народов лезет в окно трактира, аккуратненько так лезет, тихонечко, а под окном сидит Опунция, вооруженная шваброй и бюстом...
   - Иефа, подожди, подожди... уф... Иефа, а наемный убийца случайно не в пунцовых панталонах был?
   - Само собой! Конечно, в пунцовых! Лезет он, значит, бедненький, в зубах у него нож отравленный - он-то сам перед этим противоядие выпил, так что на него отрава не действует... Чего вы смеетесь? Он предусмотрительный был, наемник этот. Лезет он, предусмотрительно так лезет, ну вот просто все на свете предусматривает: на руках у него предусмотрительно перчатки двойные, чтоб занозы не загнать, а на коленях - предусмотрительно наколенники...
   - Стальные?
   - Обижаешь! Предусмотрительно кожаные, чтоб не шуметь. А в кармане предусмотрительно сало - петли смазывать, трактир-то старый, обшарпанный, ставни скрипят, как сумасшедшие! В том трактире знаете, какой уровень нравственности был! Ни к кому любовники в окна не лазали, вот как ставни скрипели!..
   Только бы подольше. Ежу понятно, что призрачная Элена не будет прятаться вечно, но, может быть, пока она набирается сил, Зулин с Ааронном придумают какой-нибудь ритуал, дунут-плюнут, выругаются по-мажески, и тогда можно будет не смотреть тревожно ей в глаза - серые ли? Или, может быть, Этна... Стив усмехнулся своим мыслям - трансформацией больше, трансформацией меньше, чего уж там.
   До гор, если, конечно, ничего такого страшного не случится, если не будет долгих остановок, если... в общем, много всяких "если". До гор остается всего ничего - несколько дней пути, а там...
   Может, служители Мораддина смогут придумать что-нибудь: Мораддин - сильный бог, бог-воин, что ему какая-то там призрачная ведьма!
   Или...
   Стив нахмурился - мысли в голову лезли сплошь крамольные. Но спрятаться от этих мыслей было невозможно - может, если Мораддин не сумеет... или не захочет... может, в заброшенном святилище старого города, о котором шепотом рассказывала мать, когда Стив был совсем маленьким, получится найти помощь. Мать говорила: там, где не справляются мужчины, справится женщина. Старая религия была не так уж глупа - раз просуществовала не одну тысячу лет. Боги приходят и уходят - говорила мать - боги играют своими последователями, как кубиками, строят башни, возводят крепости, наводят мосты, разрушают все это и строят заново... Боги-мужчины, которые так же стремительны и нетерпеливы, как дети. Богини ждут. Ничего никогда не заканчивается - говорила мать - богини ждут, богини прощают, потому что у них материнское сердце. Даже когда их дети поднимают на них руку. Даже когда предают. Даже когда уничтожают.
   Мораддин суров, Мораддин опасен и непредсказуем, милость Мораддина еще нужно заслужить - так утверждали жрецы. Возможно, Мораддин и не захочет тратить свою силу на маленькую вздорную пигалицу, застрявшую на грани двух чуждых дварфам миров - эльфийского и человеческого. Вполне возможно. Тогда - Стив устал делать вид, что ему стыдно об этом думать - тогда нужно будет найти старый город, найти заброшенное святилище и попытаться разжалобить забытую богиню, имени которой Страж Ворот, Второй в Роду, не помнил... или не знал вовсе. Если мать говорила правду, если богиня готова прощать отринувшее ее племя, она поможет. Иефа будет избавлена от треклятой герцогской дочки, а значит - и от ее мерзкого братца, и тогда...
   Стив мотнул головой, не решаясь продолжить фразу даже мысленно.
   - ...а девица Опунция каааак заорет!..
   Вот она идет - сверкает глазами, порет всякую забавную чушь, как будто не было пещеры, не было грозовой сети, не было столба пламени и стрелы, воткнувшейся в плечо. Забыла? Нет. Она злопамятная. Упрямая, наглая и злопамятная. С очень странными понятиями о том, что хорошо, а что плохо, с каким-то своим, ущербным, кодексом чести...
   Стив горько вздохнул. Вот угораздило же! И вымогатель этот прибился так некстати...
   - Иефа, все это очень, очень интересно, но я все-таки повторю свой вопрос: как было на самом деле?
   - Так я ж рассказываю, Ааронн, а ты меня все время перебиваешь!
   - Нет, ты не рассказываешь, ты вешаешь нам лапшу на уши, а я хочу знать, как было на самом деле, понимаешь? На самом деле.
   - Скучный ты, Ааронн. Зануда.
   - Иефа!
   - Хорошо, не кричи. На самом деле я разбила горшок.
   - Ночной?
   - Цветочный.
   - Защищалась?
   - Да.
   - От господина в пунцовых панталонах?
   - Нет. Там была мышь. Я мышей боюсь. А она, паскуда, шуршала. Ну, я и швырнула.
   - А пунцовые панталоны?
   - Ну вот, вот, видишь - ты сам все время про них вспоминаешь! Значит, они стоили того, чтобы про них придумали историю. Ты только вдумайся - пунцовые панталоны. Бархатные. Это же не просто так - это же образ! Притягательный, завораживающий! Это как яркое пятно на картине - когда его нет, глазу зацепиться не за что, будь она, картина, хоть трижды шедевром! А так - год пройдет, что ты вспомнишь? Цветочный горшок? Мышь? Дудки! Ты скажешь - а помните, Иефа про пунцовые панталоны врала...
   - То есть пунцовые панталоны ты придумала.
   - Ну, придумала.
   - Иефа, а теперь объясни мне одну вещь: как с тобой вообще можно разговаривать?
   - Ртом, Ааронн.
   - Чрезвычайно смешно. Чрезвычайно. Шутка на уровне тролля. Я спрашиваю, если ты вдруг не поняла, как тебе можно верить? Хоть в чем-то. Стремление врать заложено в тебе природой? Или ты выработала его путем долгих изнурительных тренировок?
   - Да ну тебя.
   Нет, ничто не осталось прежним. Раньше пигалица завелась бы еще на несколько часов и в итоге все повернула бы так, что эльфу пришлось бы еще и извиняться за безосновательные нападки на кристально честного барда. Раньше... Раньше Иефа, пожалуй, не стала бы объяснять про образ и яркое пятно, она стояла бы на своем, история все обрастала и обрастала бы новыми подробностями, и в конце концов все забыли бы и про панталоны, и про девицу Опунцию... Раньше. Дурацкое слово. С тех пор, как недоумение прилетело к Стиву верхом на арбалетном болте, жизнь начала делиться на "раньше" и "сейчас", и с каждым разом отрезки становились все меньше, меньше, меньше...
   - Озеро!
   - Иефа, не меняй тему.
   - Да нет же - озеро!
   - И что?
   - Как - что? Как - что?! Вода, мыться... Слова знакомые? Еще пару дней - и по мне блохи размером с совомедведя прыгать начнут. Нет, вы как хотите - а мне необходимо вымыться.
   - Так холодно же.
   - Ничего, чистота требует жертв.
   Стив хмыкнул. Нет, все-таки есть хоть что-то, что никогда не меняется.
   - Нет, правда, давайте остановимся ненадолго, - поддержала полуэльфку Этна, игнорируя недовольные взгляды Ааронна и Зулина. - Час погоды не сделает. Вымоемся, обсушимся - и дальше пойдем.
   - Бабы! - презрительно проворчал маг. Стив сочувственно похлопал его по плечу и молча отправился вслед за эльфом выбирать место для незапланированной стоянки.
  
  
   Костерок игриво потрескивал, листья уютно шелестели, из-за кустов доносился плеск и неумолчная болтовня полуэльфки. Ааронн дремал, Норах задумчиво обстругивал хворостину, Зулин... Ну, Зулин - это Зулин. Стив блаженно потянулся, вытянул ноги к огню и подумал, что мания чистоплотности иногда бывает даже полезна. Она дарит вот такие минуты, когда смущенно кажется, что все не так уж мерзко... Да-да, такие минуты, которые даже бесконечное брюзжание Зулина не в силах испортить, потому что оно - брюзжание - как-то очень по-свойски вплетается в канву дня, как... ну, вот, пожалуй, как дым от костра. Глаза ест, а пахнет вкусно...
   - Невозможная безалаберность! Просто невозможная безалаберность. Хотя, чему, собственно, я удивляюсь, если с самого начала все шло через пень-колоду? Нужно было оставить ее в городе еще тогда, когда она сцепилась с Ташей. Так нет же - бегом, скорей, быстрей, я нашел вам барда, вперед, мои храбрые друзья, неситесь, как ветер, ловить гоблинов! И вот, пожалуйста, - в самый ответственный момент, когда полдела сделано, когда нужно всего лишь решить вопросы организационного, так сказать, характера, и каждая минута - каждая! - каждая минута на счету, мы не затягиваем потуже пояса, не собираем волю в кулак, не стискиваем зубы - нет! Мы - моемся. Вернее, мы сидим в кустах, как полные идиоты, и слушаем, как этот юный гиппопотам по имени Иефа плещется и горлопанит на весь лес. Сколько времени нужно для того, чтобы вымыться? Пять минут? Десять? Нет, ну что вы, право слово. Там же Иефа - она же не в состоянии смыть с себя грязь, потратив на это минимум времени и не оповестив об этом всю округу при помощи какого-нибудь священного гимна, при чем обязательно на эльфийском языке. "Вот я вымыла левую ягодицу - тра-ля-ля, ликует вся земля! Вот я приступила к мытью правой!"
   Стив не выдержал и фыркнул. Действительно, последние полминуты полуэльфка заменила болтовню какой-то на диво немелодичной песенкой на эльфийском. "Даже странно, - подумал Стив, старательно отгоняя от себя образ вымытой левой ягодицы барда, - до чего противно звучит... И мелодия знакомая... Ба, так это ж дварфская! Какого хрена тогда на эльфийском?"
   - ...конечно, это же событие! Иефа отправляется мыться! Почему, ну почему я не вспомнил в нужный момент напутствие своего учителя, который, хоть и был совершенно спятившим мерзким стариканом, порой говорил весьма умные вещи! Он же предупреждал меня - никогда, ни при каких обстоятельствах не вести дела с бабами! Собирайтесь, слетайтесь, сбегайтесь со всех сторон - у нас голый мокрый бард за кустами, а миссия... боги, какие пустяки, подумаешь, миссия! Главное, что...
   - Тихо! - сдавленно рыкнул на мага Норах, и Стив, внутренне сжавшись, подумал, что слишком хорош был момент. Ну вот слишком.
   - Что такое? - горестно удивился маг.
   - Помолчи, - напряженно вслушиваясь в истерически-веселое пронзительное пение барда, процедил орк и тронул Ааронна за плечо. - Слышь, друг, проснись. Там что-то происходит. О чем она поет? Я ваше эльфячье наречие плохо понимаю...
   - Убери руки, - брезгливо сморщился эльф, открыв глаза. - Я не нанимался переводчиком для неграмотных следопытов. И я тебе не друг.
   Стив встревоженно подался вперед, готовый в любой момент вскочить и бежать, и прислушался, пытаясь вникнуть в смысл песни, но если разговорный эльфийский он еще через пень-колоду понять мог, то в песенном варианте запутался и потерялся почти сразу. Единственное, что смог с некоторым удивлением разобрать Стив, был эльфийский аналог всеобщего "бляха-муха", повторяющийся с завидной частотой.
   - Что-то случилось, - настойчиво повторил орк. - Голову даю, да послушай, ты!
   - С чего ты взял, если не понимаешь, что она поет?!
   - Я слышу, как она поет! Переведи, друид, со мной потом поцапаешься...
   - Да помолчи ты... - Стив с нарастающей тревогой следил за тем, как вечно невозмутимое лицо эльфа сначала изумленно вытягивается, а потом хмурится и каменеет. Когда Ааронн повернулся к застывшим сопартийцам, Стив уже держал наготове топор.
   - Там тролль, - коротко сообщил Ааронн. - Его нужно отвлечь.
  
   ***
   Вода была не просто холодной. Иефа зябко поежилась, воровато оглянулась в сторону кустов, за которыми расположилась мужская часть партии, потом с завистью посмотрела на Этну, которая неспешно плавала недалеко от берега с таким невозмутимым видом, будто купалась не в ледяном осеннем озере, а как минимум в парном молоке. Стоять голышом на берегу и мерзнуть было глупо, и полуэльфка решила мерзнуть с пользой: зажмурилась, сдавленно взвизгнула и плюхнулась в озеро. От холода перехватило дыхание, Иефа пробкой выскочила на поверхность и поплыла, поднимая тучи брызг, тараща глаза и отфыркиваясь. Этна обернулась на заполошенное фырканье барда и вдруг засмеялась, брызнула водой. Иефа неуверенно улыбнулась в ответ, чувствуя, как где-то внутри разливается уютное шерстяное тепло, укутывает по самую макушку, и вода уже не так холодна, и мир уже не так мрачен - в голове тихо, на душе спокойно, и хочется болтать о всяких пустяках вроде ярких пятен на картине - вот дались ей все же эти картины! - или свежих ягодных пирогов. Иефа нырнула, проплыла немного под водой, наткнулась на пятку дриады, цапнула, потянула вниз, отпустила. Этна, брыкаясь и хохоча, швырнула в полуэльфку глянцевым листом кувшинки. "Почему я так сильно ее ненавидела?" - удивленно подумала Иефа и повторила вслух:
   - Почему я так сильно тебя ненавидела?
   - Не меня, - откликнулась Этна, подгребла ближе к берегу и принялась мыться. - Да, в общем, и ненависти настоящей не было. Досада, пожалуй... Да? Он ведь дал тебе понять... Не сказал прямо: "Ты мне нравишься", нет, это не в его стиле, но дал понять, наверняка... Правда?
   - Да, - кивнула Иефа. - Ситуация была такая... не спутаешь. А тут ты. В самый ответственный, можно сказать, момент... То есть, нет, не подумай ничего такого... - Иефе стало смешно. - В общем, не суть.
   - Вот об этом я и говорю. Это же Ааронн. Когда у него что-то не получается, он начинает наказывать того, кому на тот момент не посчастливилось оказаться ближе всего. Он пытался меня спасти и не смог. А виновата оказалась в этом ты. Не потому что сделала что-то не так, а просто потому, что была ближе всех. Он дал понять, что ты ему небезразлична, а потом принялся травить и наказывать тебя за свою неудачу. Самое смешное, что в итоге ты повела себя точно так же, как он. Ты не стала злиться на него за то, что он был несправедлив к тебе. Ты не стала злиться на себя за то, что принимаешь это близко к сердцу. Ты выбрала злиться на меня, тебе так было удобнее. На чужих вообще злиться проще.
   - Ты очень старая? - серьезно спросила Иефа.
   - Очень, - задорно улыбнулась Этна.
   - Врешь?
   - Кто знает? - дриада снова засмеялась.
   - Этна... - Иефа поводила ладонью по поверхности воды, неторопливо подбирая слова. - Ты...
   - Да? - дриада обернулась, внимательно посмотрела на барда.
   - Давно ты... давно тебе не нужен камень? Я имею в виду...
   - Источник?
   - Да. Давно он тебе не нужен? Он ведь тебе не нужен. Они не замечают - потому что в этом походе вообще никто ничего не замечает, пока носом не ткнут... Нет, не смейся, я такая же, я тоже ничего не замечала раньше, хоть мне и казалось, что я чертовски проницательна. Но это было тогда, до... ну, ты понимаешь.
   - Хочешь сказать, что ты выросла? - усмехнулась дриада.
   - Не знаю, - досадливо дернула плечом Иефа. - Может быть. Ты пошла с нами, потому что не могла без нас обойтись. А сейчас... Сейчас все по-другому. Кто носит источник? Стив?
   - Нет, - покачала головой Этна и едва заметно изменилась в лице.
   - Не бойся, - по-своему поняла ее полуэльфка. - Я никому не скажу, если ты не хочешь. Просто я хотела бы понять...
   - Иефа, - звенящим от напряжения голосом произнесла дриада и опустилась в воду по шею, - не оборачивайся, веди себя, как ни в чем не бывало, дурачься, водой плещись, только подплыви ко мне поближе.
   Иефа недоуменно подняла брови, но возражать не стала: изобразила игриво-вялый хохоток, плеснула пару раз в дриаду водой и подплыла поближе.
   - Только не визжи и не дергайся, - нервно улыбаясь, процедила Этна. - Там тролль. На берегу. Шагах в двадцати от нашей одежды. Сидит и смотрит.
   Иефа покрылась мурашками и испытала непреодолимое желание сделать именно то, от чего предостерегала ее дриада, а именно: обернуться, как следует завизжать и ломануться к берегу, на котором аккуратной кучкой лежала такая родная, такая чудесная, практически спасительная одежда. Громадным усилием воли подавив первый порыв, Иефа нырнула, вынырнула, преувеличенно бодро отфыркиваясь, обернулась вокруг своей оси, вроде как играя, мельком глянула в сторону берега.
   - Я его не вижу, - шепнула она, подплыв обратно к дриаде. - Я читала, что они неповоротливые. Может все-таки...
   - Не успеем, - мотнула головой Этна. - Это миф, что тролли медлительны. Двадцать наших шагов - несколько его прыжков. Как только двинемся к берегу, ему станет неинтересно просто сидеть и смотреть. Мы даже штаны натянуть не успеем.
   Иефа шаловливо брызнула в Этну водой, мысленно проклиная свою дурацкую тягу мыться, где попало, и мечтая только об одном: вылезти из ледяного озера, обтереться и одеться.
   - Что нам делать? - стуча зубами, спросила она.
   - Нужно дать знать нашим, - пропела на эльфийском дриада, хохотнула игриво, заставив барда содрогнуться, и добавила переливчатой трелью: - Нужно, чтобы его кто-то отвлек.
   - Ты с ума сошла? - поразилась Иефа. - Нашла время петь.
   - Кричать нельзя, звать нельзя, - в той же дивной манере продолжила дриада. - Можно спеть на эльфийском.
   - Тролли знают всеобщий? - дурея от нелепости ситуации, спросила полуэльфка.
   - А хрен их знает! - в сердцах сплюнула дриада и принялась натужно хихикать и плескаться.
   - Если выберемся, напишу балладу, после которой не выживет ни один зритель - все помрут к концу второго куплета, от смеха, - пробормотала Иефа, пытаясь собраться с мыслями.
   - Ты будешь петь или нет?!
   - Почему я?!
   - Кто из нас бард?!
   - Ты лучше разбираешься в троллях...
   - Кто из нас бард, я спрашиваю?!
   - У меня плохо получаются песни на эльфийском...
   - Иефа, пой!
   - Я не знаю, что!
   - Импровизируй! Ты бард или кто?!
   - Я бард...
   - Вот и примени свои чудесные бардовские спосооообностиииииииии! - на последней ноте дриада путила роскошного петуха, смутилась и замолчала.
   - Вот сидит на камне тролль -
   Бляха-муха, бляха-муха... - отчаявшись, загорлопанила на мотив известной дварфской застольной песни Иефа, -
   Ну а мы сидим в воде,
   Выйти не могём!
   - Хорошо, - нервно одобрила дриада, - продолжай, продолжай!
   - Мы тут мокнем голышом -
   Бляха-муха, бляха-муха -
   А на камне рядом тролль -
   И на нас глядит! - входя во вкус, выдала полуэльфка и залилась истерическим смехом.
   - Хватит ржать - пой! - яростно прошипела дриада.
   - Только если дуэтом... - всхлипнула Иефа, согнулась в новом приступе смеха и, булькая, ушла под воду.
   - Пой, чтоб тебя! - рыкнула Этна, за волосы выудив барда из озера.
   - Сейчас... ох... дай воздуху глотнуть...
   - Потом глотать будешь! Пой!
   - Не могу! Судорога!
   - Я тебе сейчас откушу что-нибудь! Пой!
   - Дорогие мужики -
   Бляха-муха, бляха-муха! -
   Подрывайте-ка зады
   И спасайте нас!
   Очень мерзко для тролля -
   Бляха-муха, бляха-муха -
   Очень мерзко для тролля
   Голышом плясать!
   - Можешь, когда хочешь, - одобрила дриада. - Простенько и со вкусом... и запоминается легко. Теперь давай еще раз вместе.
   - Вот сидит на камне тролль... - послушно начала по новой Иефа, с трудом двигая посиневшими губами.
   - Бляха-муха, бляха-муха... - зардевшись, подхватила дриада.
   ***
   - Тролль?! Там тролль?! - шепотом возопил маг. - Хотя, чему я, собственно, удивляюсь! Конечно, там тролль! Странно, что там демон Баатора не объявился!
   - Заткнись и думай, - оборвал его Ааронн. - Отправь Зверя посмотреть, где он там засел и что делает. Если барышни до сих пор не вылезли из воды, значит он близко. Орк... Где этот треклятый орк?
   - Здесь треклятый орк, - Норах возник из кустов, как привидение. - Ходил на животинку посмотреть - сидит на берегу шагах в пятнадцати от одежды, пялится на наших девиц. Не то чтобы очень крупный - видать молоденький еще.
   - Тролль, чтоб вам пусто было! Как вообще вы умудрились проворонить тролля?! Тролля! Это же не мышь-полевка и не бурундук! Это же тролль!
   - Кто-нибудь знает, как их убивают?
   - Я слышал, нужно бить в глаз. Лучше всего стрелой. Говорят, у эльфов это хорошо получается.
   - Обожаю ваши орочьи побасенки!
   - Ты никогда не стрелял троллю в глаз?
   - Представь себе!
   - Поразительно!
   - Да чего тут рассусоливать - топором его, и все дела!
   - Да, Стив, топор его, несомненно, отвлечет, кто ж спорит, но боюсь, ты этого уже никогда не узнаешь.
   - Слушайте, у нас маг под рукой. Огнявкой в рожу запулять - отвлечется, как миленький!
   - Огневиком! И вообще - вам, любезный, никто права голоса не давал!
   - Зулин, потом разбираться будешь!
   - Погодите, а где Вилка? Совомедведь где?!
   - Как это - где? Был здесь... Вилка! Вилка!
   - Ну, мать вашу так и разэтак, если с ним что-то случится, мало нам не покажется...
   - Знаешь, орк, Иефин совомедведь сейчас - не самая главная наша забота!
   - Боюсь, эльф, что именно Иефин совомедведь сейчас - самая главная наша забота! Потому что он, как Иефа, всегда лезет как раз туда, куда не надо! Как вы думаете, кто начнет отвлекать тролля первым?
   - Мы должны составить план операции...
   Со стороны озера раздался оглушающий рев, в который вплелся пронзительный визг барда и дриады.
   - К демонам план! - рявкнул Норах и скрылся в кустах.
  
   ***
   - Вот сидит на камне тролль,
   Бляха-муха, бляха-муха,
   Ну а мы сидим в воде,
   Выйти не могём! - в четвертый, кажется, или в пятый раз голосила Иефа, игриво взмахивая деревенеющими руками и пытаясь незаметно рассмотреть берег.
   - Они не могут это проигнорировать, - бормотала дриада, - дварфская песня на эльфийском языке - это же ненормально, это привлекает внимание... Может, ты тихо поешь?
   - Мы тут мокнем голышом -
   Бляха-муха, бляха-муха -
   А на камне рядом тролль -
   И на нас глядит!
   - И прекрати, я тебя умоляю, таращиться на берег!
   Иефа старалась, изо всех сил старалась не таращиться на берег, но не получалось. Берег притягивал, звал, просто невозможно было горланить идиотскую песню и не пытаться увидеть того, из-за кого все это началось. Как должен выглядит тролль? Иефа понятия не имела - троллей не было на картинках в книгах из скудной библиотеки отца Арга. Орки были. А тролли - нет. Как должен выглядеть тролль? Серый, как камень? Зеленый, как мох? Пятнистый? Какого размера он должен быть? С гору? С холм? С трехэтажный трактир? Или все-таки двух этажей хватит? Иефа бросала на берег быстрые вороватые взгляды и не видела - не видела, черт бы все это побрал! А когда посмотрела в очередной раз, в глаза бросилось пестрое желто-коричневое пятно - Вилка.
   - Нет-нет-нет! - прошептала полуэльфка, оборвав на полуслове очередное "бляха-муха".
   - Что? - вскинулась Этна. И, словно отвечая на ее вопрос, подлесок взорвался оглушительным рёвом.
   - Вилкааааааааа! - отчаянно закричала Иефа и бросилась к берегу, подняв тучу брызг.
   - Стой! - вцепилась в нее дриада. - Стой, с ума сошла! Чем ты его бить будешь, дурочка, сиськами?!
   - Пусти! Пусти меня! - полуэльфка барахталась, пытаясь вырваться из цепких рук Этны, и упрямо, шаг за шагом, продвигалась к берегу, таща на себе мокрую хозяйку леса, как водовозная кляча - бочку. - Он его раздавит, покалечит!
   - Без тебя справятся! - пыхтела и отплевывалась дриада.
   Ревущий подлесок вдруг расступился под оглушительный треск ломающихся веток, и тролль шагнул к самой кромке воды, мотая головой и рыча. Иефа и Этна дружно завизжали и шарахнулись обратно на глубину.
  
   ***
   "Совомедведь твой - 0дурак! То есть дура! То есть... яйца Морадиновы! И вообще, убил бы тебя!" - остервенело думал Стив, продираясь сквозь путаницу тонких веточек. Визг полуэльфки штопором ввинчивался в прозрачный сентябрьский воздух, перекрывая все: громовое рычание тролля, истерический вой фамильяра, забористый мат орка и боевой клекот Вилки. Тролль! Мать же ж вашу за ногу и в штольню! Тролль!
   Стиву почему-то не было страшно. Как будто разбираться с троллем - с которым, к слову сказать, и разбираться-то непонятно как - это обычная рутина. Просто вот так жизнь устроена - раз есть Иефа, значит, есть и неприятности. Вроде как заположено, помирать триста раз на дню за остроухую пигалицу и ее совомедведя. То есть вот будни у нас, у трансформированных дварфов, такие. Скучные. И ни паники, ни предбоевого мандража, ни бьющего в голову куража, когда плевать на жизнь и наличие здоровых конечностей - драка! Нет. Только сердитая стариковская досада.
   Стив отстал от сопартийцев, запутавшись в лозняке, раздраженно бурчал себе под нос и все думал о том, какой же дурак этот совомедведь. Какой же дурак! И поди разбери теперь, кого спасать перво-наперво... А реву-то, крику - оглохнуть можно!
   Стив выломился из подлеска, отплевался и обнаружил перед собой тролльскую ляжку, по которой тут же, не задумываясь, рубанул топором. Ну, так, для начала. Ляжка дернулась, едва не лишив Стива оружия, взревела пуще прежнего и лягнулась, отшвырнув дварфа обратно в ненавистный подлесок. Грохнуло, потянуло дымом, визг барда достиг небывалых высот. "Да чтоб вас всех! - страдальчески сморщился Стив, барахтаясь в лозняке. - Когда ж у нее дыхалка-то кончится?!"
   - Огневик, Зулин, огневик! - надрывался где-то впереди Ааронн.
   - Много вы своими пыхалками навоюете... - пробурчал дварф, отряхнулся и снова полез вперед. Филейная часть тролля никуда не делась, разве что сместилась чуть-чуть вправо и была украшена тремя обломками стрелы чуть повыше того места, где по всем законам природы после удара топором должна была зиять нехилая рана и вовсю хлестать кровища. Кровищи не наблюдалось, а вместо раны красовался огроменный рубец. Стив озадаченно хмыкнул и с укоризной посмотрел на свой топор. Топор смущенно поблескивал и винился - мол, что ж я могу, это ж тролль.
   - Зулин, огневиком, мать твою! Он регенерирует!
   - Ааронн, я не глухой и не слепой!
   Стив пожал плечами, приноровился и со смачным кряканьем всадил топор аккурат в шрам. Терпение и труд все перетрут, - говорила мать, и Стив склонен был ей верить. Если долго долбить, можно в граните пещеру выдолбить даже ложкой, - говорил отец, и с ним Стив тоже был согласен. "В конце концов, тролль не гранитный, - подумал он на лету, врезался в старую иву и мешком свалился в колючий куст, - если запастись терпением, можно и троллю ногу отпилить", - кряхтя, встал на ноги, вздохнул, перехватил поудобнее топор и полез обратно.
  
   ***
   Иефа охрипла.
  
   ***
   Почему, ну почему, будь оно все проклято трижды и четырежды, ни разу, ни одного малюсенького разочка старикашка Мо не попытался подсунуть своему ученику какую-нибудь нудную книженцию о троллях?! Прозорливец, чтоб его! Мог же догадаться, что с его удачей тролли будут встречаться Зулину гораздо чаще, чем падшие женщины! Почему, ну почему?!
   Уродливая морда тролля была сплошь утыкана стрелами, и в целом он здорово смахивал на злобного небритого дикобраза, но помирать не собирался. Стрелы явно причиняли ему боль, равно как и удары мечом, грозовые сети, когти Зверя и загнутый клюв Вилки, но...
   - Зулин, огневиком, мать твою! Он регенерирует!
   ...но тролль регенерировал. Регенерировал, так его и разэтак! Где-то сзади, за спиной неубиваемого тролля, возился дварф и делал что-то такое, чем явно отвлекал чудище, потому что раз за разом тролль взревывал особенно яростно, кренился и начинал отбрыкиваться и отмахиваться, и тогда наступала короткая передышка. Зулин шумно выдыхал, проклинал колотье в боку и в очередной раз менял укрытие. Их, укрытий, становилось все меньше - ранее зеленый и живописный берег озера постепенно превращался в засыпанную ветками и щепой пустошь. А партия стремительно превращалась в артель инвалидов. Ааронн хромал и был странно скособочен, у орка безвольной плетью висела левая рука, Зверь щеголял порванным ухом, и, кажется, у него еще был сломан хвост, Вилка лишился половины перьев и был весь залит кровью, Стив после каждого нового полета по дуге все медленнее выбирался из лозняка, а сам Зулин с большим трудом поворачивал гудящую после добротного удара голову и в целом плохо соображал. Невредимой оставалась только женская часть партии, но и она - по самым скромным прикидкам - после длительного пребывания в холодной воде обязана была помереть от воспаления легких.
   - Огневик, Зул, огневик! Жги его! Жги!
   Тролль обернулся на крик друида, но тут его, кажется, снова достал Стив (вот кому упорства не занимать!). Чудовище дернулось, мотнуло головой, его правая нога подломилась. Тролль принялся разворачиваться, слепо шаря вокруг себя пудовыми лапами, и тут со стороны озера взметнулись мокрые древесные щупальца, оплели тролльское горло и потянули к земле.
   - Огневик, Зулин, да что б тебя! Огневииииик!
   Маг вздрогнул, моргнул, заторопился, бормоча заклинание. В середине правой ляжки тролля засел топор, и плоть вокруг него стягивалась, пытаясь исторгнуть из себя чужеродный кусок железа, но топор сидел крепко - похоже все-таки достал до кости. Тролль рычал, одной рукой пытался оторвать от горла лианы, а второй шарил в районе своего зада, и неугомонный совомедведь с клекотом наскакивал на его пятерню, полосуя пальцы когтями.
   Зулин закончил формулу, отвел назад руку, целясь. Мешал Вилка. Мешал Стив, мячиком прыгающий вокруг цели в тщетных попытках вернуть оружие. Ну как тут огневиком, если все, как сговорились, - сгрудились на линии огня?
   Тролль застыл на секунду, Стив приноровился, прыгнул и кулём повис на топорище, потом подтянулся, уперся пятками в тролльскую ляжку и дернул что было сил. Топор с хрустом и хлюпаньем вырвался из тисков, дварф мешком свалился на землю и тогда Зулин швырнул огневик, зажмурившись в последний момент и молясь о том, чтобы болван-совомедведь не принял его на себя.
   Раздался торжествующий рык ока, радостный крик друида: "Руби, руби! Этна, прижигай!" - и Зулин понял, что попал. Не открывая глаз, маг прислонился спиной к стволу уцелевшего дерева и сполз вниз. Раздался треск, грохот, земля дрогнула - кажется тролль упал. Потянуло сладким тошнотворным запахом паленого мяса, рев тролля поменял тональность, превратился в почти стон, страдальческий и недоумевающий. Хлюпающе-хрустящие удары топора участились - кажется, Стив рубил врага "в капусту" в буквальном смысле слова. "Огневики, а как же... Ах, ну да, там же Этна..." - встрепенувшись было, Зулин снова обмяк, звон в ушах все нарастал, нарастал, планар поборолся некоторое время с дурнотой, вслушиваясь в звуки боя, а потом плюнул и с чувством невероятного облегчения провалился в черную дыру беспамятства.
  
   ***
   - Стив, всё. Стив! Ну, хорош, хватит! Стив! Да помер он уже! Стиван!
   - Помер? А ну как он сейчас опять... гере... грене... регне... да задница же - напридумывали слов!
   - Стив, ну сам подумай, как он может регенерировать, если ты ему голову отрубил?
   - Я не знаю, Ааронн! Я не спец по троллям!
   - Ну все, все, брось... Оставь, говорю! Ты его уже в кучу фарша превратил!
   - Туда ему и дорога, скотине!
   Ааронн страдальчески вздохнул, пожал плечами и, шатаясь, побрел к озеру - отмываться. На берегу, мертвой хваткой вцепившись в плащ, сидела скрюченная полуэльфка и тряслась. Совомедведь, жалобно бурча, тыкался клювом ей в колени, требуя ласки и сочувствия, но Иефа этого будто и не замечала. "Она же ни разу не вмешалась", - с запоздалым удивлением подумал друид и окунул в озеро руки. По воде поплыли темные маслянистые пятна. Иефа повернула голову на плеск, и Ааронн поразился тому, какие у нее синие губы.
   - Слушай, - сказал он, повинуясь неясному порыву, - мне нужна будет твоя помощь. Этот тролль нас здорово потрепал, тут работы не на один час. Так что давай отогревайся - и за дело.
   - У меня больше нет запасных рубах, - с трудом шевеля губами, выговорила полуэльфка. - Бинты делать не из чего.
   - Мне не нужны бинты, мне нужна твоя сила, - досадливо поморщился Ааронн.
   Иефа закрыла глаза, сгорбилась еще больше и тихо-тихо сказала:
   - Нет.
   - Что? - эльф недоверчиво оглядел барда с ног до головы и на всякий случай еще раз переспросил: - Что?
   - Нет, - повторила Иефа.
   - Почему?
   - У меня нет силы, - полуэльфка ткнулась лбом в колени и покачалась немного. - Нет силы. Совсем.
   - Но...
   - Я знаю, что была. Но я знаю - и ты знаешь - что она была не моя.
   - Но ты же использовала как-то...
   - Это было раньше. А теперь я не могу. Не могу, да пойми же. Или принимайте в свои ряды привидение - и тогда будет вам сила. Или терпите меня одну, но вот такую - бессильную.
   - Иефа... - эльф отряхнул воду с рук и присел возле барда на корточки, осторожно подбирая слова. - Иефа, послушай... Твой совомедведь - на нем живого места нет. У Стива, кажется, отбито все нутро. Он, конечно, пыхтит и хорохорится, но ты же понимаешь, что это не показатель. Он будет пыхтеть и хорохориться, даже если ему обе ноги отрубят. Зулин без сознания, и, кажется, у него серьезное сотрясение. У меня не осталось целых ребер, и нога...
   - Я вижу, - кивнула полуэльфка.
   - Зверь истерзан так, что еле держится на ногах... Даже твой орк, он... Ему тоже нехорошо. Этна в порядке, но она не справится одна, а я... я вряд ли смогу быть ей полезен. Неужели ты совсем никак...
   - Совсем. Никак! - Иефа повернула бледное лицо к проводнику и посмотрела ему прямо в глаза. Ааронн не выдержал и отвел взгляд первым. - Что ты хочешь сказать? Ты говори, не стесняйся. Я... не справилась. Я застыла. Без Элены я ни на что не гожусь. Я спела идиотскую песню и потом только и могла, что визжать, как свинья на бойне, пока голос не потеряла. И все. Все! Потому что - кто я? Без нее - кто я? Пустое место, как выяснилось! Бард... - Иефа тоскливо усмехнулась. - Я бесполезна, это ты хотел сказать?
   - Иефа, нет, я совсем не это...
   - Это. Целитель, маг, боец... И все взаймы, все не мое. У меня ничего нет. И я ничего не могу. И сама я - никто. Пустышка. Когда ты будил меня на рассвете и заставлял тренироваться, ты не меня учил - ты ее на свет божий вытаскивал. Я могу натаскать хворосту для костра. Могу воды вскипятить. Могу бегать - подай-принеси, могу повязки менять. Портки стирать могу. И все. Я даже утешительную балладу вам спеть не смогу, потому что голос потеряла, пока визжала на мелководье. Вы сражались, а я визжала. Как положено бабе. Как все визжат. Вот сюрприз какой. Я обыкновенная, понимаешь? Ну, что смотришь?
   - Я... Я не знаю, что тебе сказать.
  
   Скажи, что я вам нужна. Скажи, что моя смекалка и изворотливость - это не утешительная сказочка, которую я придумала сама для себя. Скажи, что плевать на магию - ее в отряде и так предостаточно. Скажи, что без меня партия - не партия, и поход - не поход. Скажи, что я никогда не путалась под ногами, скажи, что моя помощь неоценима, а если оценима, то очень, очень высоко. Скажи, что именно такая, без чужой силы, я вам необходима, что я не просто так, не зря тащилась за вами через лес, дурея от Зова. Скажи...
   Он не скажет, пичуга.
   Нет! Скажи, что есть что-то большее, чем полезность, что-то, что важнее любой практичности, нужнее выгоды, скажи! Скажи, что вам было плохо без меня, что вы скучали, и плевать на мой гнусный характер, и плевать на мои вечные закидоны, и плевать на мою неуживчивость и языкатость. Нет! Скажи, что без моей языкатости, неуживчивости, моих закидонов и гнусного характера вам было плохо, скучно...
   Он не скажет, пичуга. Потому что им не было плохо и скучно.
   Пожалуйста, скажи... Скажи хоть что-нибудь, что будет не так тоскливо, как мысли в моей голове, скажи какую-нибудь сердитую ерунду, чтобы я поняла, что тебе не все равно, ну проворчи что-то с досадой, выгни бровь, ответь мне хоть как-нибудь, только ответь!
   Он не ответит, пичуга.
   Скажи мне...
  
   - Я правда не знаю, что тебе сказать, - Ааронн тряхнул головой и решительно поднялся на ноги. - Да, ты обыкновенная. И... у меня много дел, Иефа. Приходи в себя и подключайся. Как ты сама сказала - натаскать хворосту и постирать портки ты вполне способна.
   - Хорошо, - полуэльфка сгорбилась еще больше, хотя казалось, что больше уже невозможно. - Хорошо, я займусь... всем этим... через минуту. В крайнем случае, через две.
   Ааронн кивнул и отправился оттаскивать измочаленного дварфа от тролльских останков. Иефа проводила его взглядом и положила руку на загривок бестии, но тут же отдернула ее, измазавшись в чем-то липком.
   - Вилка, ты же весь в крови, - пробормотала она, словно заново увидев своего совомедведя. - Давай-ка мы ее смоем...
   Вилка послушно подставлял бока, жалобно взревывая, когда Иефа неосторожно задевала пострадавшие места. Полуэльфка смывала кровь с бестии и становилась мрачнее с каждой минутой.
   - Маленький, я не могу тебе помочь... Ты потерпи, а? Пожалуйста... Я знаю, до тебя очередь дойдет еще нескоро, но я честное слово не могу тебе помочь...
   Вилка щелкал клювом и доверительно заглядывал в глаза хозяйке, нутром чуя и разделяя ее тоску, и тыкал ей в руки лобастую голову...
   - Иефа, где ты там?! - раздался сердитый окрик друида. - Мне костер нужен! И вода! И тряпье было бы неплохо постирать!
   - Иду!
   - Иефа будет стирать?! - изумился Стив, которого раздраженный проводник оторвал наконец от шинкования и увел на соседнюю поляну. - Иефа будет воду носить?! Иефа заболела?
   - Иефа будет делать то, на что способна, - женскую работу, - буркнул эльф.
   - Иефа - женщина?! - еще больше изумился Стив.
   - Как выяснилось. Не вертись!
   - Да что ты возишься со мной - иди вон, Зула подлечи, а то над ним Этна уже четверть часа бьется, все никак в сознание привести не может...
   - Судя по дивному землисто-бледному цвету твоего лица, ты помрешь от внутреннего кровотечения минут этак через двадцать, если не раньше, - Ааронн раздраженно дернул плечом и уложил наконец строптивого дварфа на плащ. - Так что не рассказывай мне, как именно я должен применять мои знания целителя.
   - Да ты сам на привидение похож, - уже не так уверенно возразил Стив. - Ты бы себя сначала в порядок привел. А меня Иефа...
   - Стиван Утгарт! - эльф глубоко вздохнул, титаническим усилием сдержав бешеное желание двинуть непонятливого пациента чем-нибудь тяжелым по башке. - Послушай меня - очень внимательно послушай. Если хочешь жить, конечно. Иефа - НЕ целитель. Иефа - НЕ маг. Иефа - НЕ боец. НЕ предсказатель, НЕ следопыт, НЕ охотник, НЕ мастер ставить силки и еще тысячу разных НЕ. Приглядись к ней как следует, Стиван, и ты увидишь обыкновенного подростка-полукровку, плохо обученного, паршиво воспитанного, капризного, трусоватого и несносного. Она бесспорно талантлива во всем, что касается словоблудия, но и только. Рискну предположить, что и со стиркой, и с готовкой, и даже с собиранием хвороста для костра она справится довольно хреново, потому что я уже говорил тебе про тысячу разных НЕ, и среди этих НЕ - безусловно - есть НЕ прачка и НЕ кухарка. И сейчас, если тебе дорого твое здоровье, ты должен зарубить себе на носу - НЕ рассчитывай на помощь Иефы, если собрался жить дальше. Хотя ты вполне можешь обратиться к ней, когда тебе вздумается послушать что-нибудь мелодичное. Но и в этом случае тебе придется сначала дождаться того счастливого момента, когда она перестанет сипеть. Ты меня понял?
   - Я тебя услышал, - сквозь зубы процедил Стив, которому все это сильно не понравилось, - но не понял. Что на тебя нашло, Ааронн? Она тебе не тем тоном опять ответила, что ли?
   - Стив, ты и правда не понял, - Иефа шагнула к потухшему кострищу и свалила возле него охапку хвороста. - Ааронн все правильно говорит. Все эти способности я затолкала куда-то очень глубоко вместе с их настоящей хозяйкой - Эленой де Виль. Так что я буду таскать хворост. Как справедливо заметил Ааронн, получается это у меня довольно хреново, но тут хотя бы есть шанс научиться.
   - Погоди, - дварф приподнялся на локтях и недоверчиво оглядел барда с ног до головы. - Так что - ты и готовить теперь будешь?
   Иефа усмехнулась нерадостно и отправилась за следующей порцией хвороста, оставив вопрос без ответа.
   - Она в порядке? - шепотом поинтересовался Стив, совершенно растерявшись от такого непривычного поведения полуэльфки.
   - Она определенно не в порядке, - буркнул эльф. - Боги, это же очевидно - в ней дряхлое привидение сидит, конечно, она не в порядке. Лежи, не ерзай, я и так на пределе.
   - Извини, - пробормотал Стив и притих.
   Измочаленная и побитая, партия постепенно стягивалась к костру. Приковылял, пошатываясь, Зулин, которого дриада наконец-то привела в сознание, - приковылял и тут же с мученическим стоном рухнул на плащ, всем своим видом показывая, что мир жесток и несправедлив. Всклокоченный Зверь устроился чуть поодаль и принялся остервенело вылизываться. Придерживая левую руку правой, подошел орк, тяжело опустился на примятую траву, прислонился спиной к стволу дерева и так застыл, закрыв глаза. Этна, бледная и сосредоточенная, возилась с бестией - воздух вокруг совомедведя светился и потрескивал, Вилка бурчал жалобно, но терпел.
   Иефа носила хворост. Потом воду. Потом разобрала и рассортировала раскиданные по поляне вещи. Относительно чистые сложила аккуратной стопочкой, а грязные связала в узел и ушла к озеру - стирать. Там она застряла надолго.
   Ааронн закончил лечить Стива и немножко повалялся в обмороке, чем невероятно всполошил дриаду. Этна всплеснула руками, в спешном порядке разделалась с Вилкой и принялась хлопотать вокруг эльфа. Совомедведь тряхнул облезлыми боками, сунулся было в сторону озера, но почему-то передумал, вытянулся возле козявкиного плаща и уложил клювастую морду на лапокрылья.
   Стив беспокоился с каждой минутой все больше.
   Иефа вернулась в лагерь, развесила мокрую одежду по кустам, подбросила веток в костер, поставила кипятиться воду. Молча.
   Стив зябко передернул плечами и сел. Его пугала тишина, но еще больше его пугал тот неизбежный момент, когда эта тишина будет нарушена.
   Из кустов мячиком выкатилась ласка, сунулась к орку, тревожно попискивая. Шантажист шевельнулся и сдавленно зашипел. Дриада отвлеклась от обхаживания пришедшего в себя друида и виновато посмотрела на орка. Вздохнула, поднялась на ноги, принялась осматривать безвольно повисшую орочью руку.
   - Я только одного понять не могу, - сварливо проговорил Зулин, и Стив вздрогнул. - Вот убейте меня - не могу понять, хоть и пытаюсь.
   - Чего именно? - слабым голосом поинтересовался эльф. - В мире столько не понятных тебе вещей... уточни.
   - Я не понимаю, вернулась Иефа в команду или нет!
   - В каком смысле? - Ааронн повернулся на бок и подпер голову ладонью.
   - А в таком смысле, что вроде как она и есть - Иефа, а толку от этого - ноль! - Зулин с вызовом вздернул подбородок. - Слышишь, Иефа?
   - Слышу.
   - А если слышишь, реагируй как-то! Почему Этна одна тут убивается, лечит всех без разбору? Тебе что, безразлична судьба партии? Тебя не заботит физическое состояние твоих товарищей? Могла бы по крайней мере своего совомедведя и своего драгоценного спутника-орка привести в порядок - все-таки сэкономила бы Этне силы и время! И не говори мне, что устала, - я тебя что-то в бою не наблюдал!
   Повисла томительная пауза. Иефа внимательно рассматривала носки своих ботинок и молчала, маг закипал.
   - Не могла бы ты принести еще воды? - тихо попросила дриада. Полуэльфка кивнула, взяла котелок, фляги и ушла к озеру.
   - Мне что, одному интересно?! - возмущенно воскликнул маг.
   - Помолчал бы ты... - начал Стив, но его перебил эльф, который скучающим тоном изложил теорию о тысячах разных НЕ, которыми является пигалица, и про способности взаймы, и про возможность увидеть барда без прикрас, и про дряхлого призрака внутри, и про трусоватость, и про обыкновенность, и даже про перспективу стирки и готовки. Пока он все это объяснял, вернулась Иефа с водой, и маг, в изумлении - будто впервые увидел - воззрившись на нее, воскликнул:
   - Так от тебя, выходит, вообще никакого толку?!
   Стив внутренне сжался, а полуэльфка подняла на планара усталые глаза и ответила:
   - Да.
   - Так за каким демоном тогда ты вернулась-то?! - маг в искреннем недоумении развел руками и даже головой покачал - мол, вот дурость!
   Иефа посмотрела на него ничего не выражающим взглядом и ответила - тихо и равнодушно:
   - Вот и я думаю...
  
   Глава 9
  
   Стив сидел у костра и думал-перебирал свои невеселые мысли, раскладывал их и так, и эдак, перемешивал, тасовал, как старую колоду, но ни до чего путного додуматься не мог. По всему выходило так, что пигалица уйдет. Уйдет и - ясен красен - пропадет совсем и окончательно, потому что не будет же четырехсотлетний призрак вечно сидеть смирным зайчиком. Когда-нибудь она вылезет, эта треклятая ведьма, и козявка с ней не справится. Кто-то должен быть рядом. Присматривать за непутевым бардом, иначе...
   Да, но как сделать, чтобы она осталась? Когда все, что нельзя было говорить ни в коем случае, уже сказано. Каждый, мать вашу за ногу, высказался. И он, Стив, в том числе. Кто за язык тянул? Как теперь исправить?
   Клин клином - решил Стив. Нужно, чтобы каждый сказал ей, что... что?
   Что я убью за нее? Но это я. А остальные?
   Что без нее - никак. Вот что должны сказать ей все. Что без нее - никак.
   - Ааронн... - Стив решил не откладывать в долгий ящик и сразу принялся за дело. - Слышь, Ааронн?
   - М?
   - Ааронн, не спи. Ну, не спи же!
   - Стив, в чем дело?
   - Послушай... слушаешь?
   - Оооо, боги... Я слушаю тебя, Стив, я слушаю тебя очень-очень внимательно.
   - Нужно сказать ей... то есть, мы все должны сказать ей, каждый... но не хором, я имею в виду, как бы между прочим... ну, вроде как вот так случайно в разговоре обмолвиться, что - так, мол, и так, без тебя вообще никуда...
   - Стив, я не понял ни одного слова. Соберись. Я знаю, что ораторство - не самая сильная твоя сторона, но если ты хочешь донести до меня какую-то мысль, пожалуйста, сформулируй ее как следует.
   - Да пигалица же! Она уйдет, если мы не скажем. Понимаешь? Сегодня все отличились. Каждый, задница Мораддинова, ляпнул, и теперь... Теперь нужно исправлять, потому что она уйдет, я нутром чую, понимаешь? Нужно, чтобы каждый сказал ей, что без нее ну вообще никак невозможно продолжать поход. И ты должен первый, потому что она тебя слушает. Она выкаблучивается, конечно, много, но она точно тебя слушает. Для нее важно, что ты думаешь. Ты должен сказать ей, что она...
   - А что она? - эльф приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Стива. - Что она, Стиван? Что она отличный боец? Это не так. Что она полезна как целитель? И это тоже неправда. Я не сторонник вранья. Что я должен ей сказать?
   - Что тебе будет плохо без нее... - Стив глянул на проводника из-под нахмуренных бровей. - Тебе ведь было плохо без нее? Когда мы оставили ее там, в пещере. Когда мы шли... воевали, собачились и спасались... без нее. Тебе ведь было плохо без нее?
   - Нет. Мне было плохо, потому что я не был уверен в том, что поступил правильно. Мне было плохо, потому что ни один представитель разумной расы не любит чувствовать себя сволочью и предателем. Поэтому мне было плохо. И знаешь, что? Вот она вернулась, а мне не стало хорошо. О чем это говорит?
   - Сука ты, Ааронн.
   Эльф усмехнулся и сел.
   - Да неужели?
   - Неужели. Я думал, мы все тут поболе, чем просто... Она за тебя... тогда, возле Ведьминого Глаза... Я думал, мы друзья стали.
   - Друзья? Надо же... Не предполагал, что ты настолько наивен. Стив, скажи мне честно - только совсем честно - если мы вернемся живыми из этого похода, ты будешь регулярно зазывать меня на кружку пива, чтобы поболтать о жизни нашей несладкой?
   - Нет, эльф, не буду. Но если тебе понадобится моя помощь, я брошу все и приду. Топором махать, кулаками или киркой... все равно. Потому что - хоть ты и не нравишься мне до усрачки - мы теперь на всю жизнь повязаны. Вот такой я, выходит, дурак. Потому что, как по мне, дружба - это больше, чем лясы за пивом точить.
   - Резонно. Но разве я не делаю то же самое? Разве я не дерусь за нее, разве я не рискую жизнью, разве я не трачу силы на то, чтобы спасти и вылечить ее, тебя, Зулина, Зверя, Вилку - всех вокруг? Разве это не более показательно, чем, как ты изящно выразился, точить лясы? Так чего ты еще от меня хочешь? Рассказать Иефе сладенькую сказочку, в которую она все равно не поверит, потому что она, может, и не большого ума, но фальшь чует лучше, чем лисица кролика? Я не собираюсь носиться с ее уязвленным самолюбием - ну, вот такой я нехороший. Я, видишь ли, считаю, что если Иефа хочет выжить, она должна принять себя такой, какая она есть на самом деле - обыкновенной. И если у нее для этого недостаточно мозгов, что ж, не я в этом виноват. А поддерживать вранье об ее исключительности только для того, чтобы ее немного утешить, я не намерен. Тебе ясно?
   - Ясно, - Стив отвернулся.
   - Да, и мой тебе совет - если ты собираешься обратиться с той же просьбой к Зулину, брось эту затею. Она изначально обречена на провал.
   Стив мрачно кивнул и поднялся на ноги.
   - И как мы только живы до сих пор, - пробормотал он.
   - С трудом, - усмехнулся эльф. - У тебя еще вино из дварфского схрона осталось?
   - Осталось. Ты хочешь выпить?
   - Я хочу его согреть. Иефа в озере перемерзла - кашляет.
  
   Кашель терновыми лапами драл измученное горло. Нельзя столько кричать. Им слишком нравится, как она кричит, им нравится, поэтому нельзя столько кричать. Нужно собраться и терпеть. Первые дни допросов еще получалось. Потом стало безразлично, кто что подумает, кто как посмотрит. Хотелось только, чтобы боль прекратилась. Хотелось провыть распяленным ртом все, что они хотят услышать, лишь бы... Но они не говорили, что именно хотят услышать. Они задавали все новые вопросы, и было так трудно угадывать, какой ответ им понравится, какой ответ заставит их удовлетворенно потереть руки и оставить ее в покое. Так трудно... И поэтому она ошибалась. Путалась в словах. Противоречила сама себе. Потому что так трудно удержать в памяти, что именно ты выла вчера распяленным ртом, чтобы провыть это сегодня, не изменив ни одной мелочи. И они терзали ее - снова и снова, и невозможно было вычленить в этом потоке оглушающей боли, какие ответы приносят облегчение. А потом она поняла - им все равно, что она ответит. Им просто нравится, как она кричит. Это не закончится, пока они слышат, как она кричит. Поэтому надо собраться. Надо отыскать жалкие крохи воли и не кричать больше. Может быть тогда, увидев, что она больше не годится быть развлечением, они найдут себе новую игрушку.
   - Но тогда тебя убьют. И это не будет избавлением. Ты будешь умирать в муках, и эти муки будут последним, что ты испытаешь в жизни. А потом будет все тот же каменный мешок. И одиночество. И ненависть. И безумие. Покончи с этим сейчас.
   Как? Она искала выход. Она придумала тысячи планов избавления. Один даже пыталась воплотить в жизнь. Нет сил, и нет магии. Ничего нет. Как покончить с этим?
   - Перегрызи себе вены. Это не так больно, как костер. Оставь их в дураках. Они придут завтра, довольные, сытые, выспавшиеся, предвкушая, как ты будешь кричать. Придут, а тебя нет. Вот смеху-то. Придут, а тебя нет. А ты ушла. Вместо тебя груда костей в лохмотьях и лужа крови. И не нужно больше собирать крупицы воли, не нужно вслушиваться в их вопросы, не нужно угадывать, какой ответ им понравится. Перегрызи себе вены.
   Остроухая дьяволица говорила устало и равнодушно. Разве дьявол может быть усталым? Дьявол всегда весел и полон сил. Это они. Это они придумали новую пытку, подсыпали какое-то снадобье в ее кувшин, чтобы видения терзали ее ночью, пока они спят на мягких перинах. Чтобы она мучилась даже во сне. Сколько боли может выдержать человеческое тело прежде, чем разум поглотит тьма? Именно этого они хотят, чтобы помутился рассудок, чтобы она помешалась от ужаса и беспомощности?
   - Ты уже помешалась, Элена.
   Нет. Она сохранит свой ум. Она соберет волю в кулак и не будет кричать. Она дождется, когда Себ...
   Но кашель! Кашель терновыми лапами драл измученное горло...
  
   - Иефа... Иефа, проснись.
   - А? Кто напал?
   - Никто не напал, - Норах ухмыльнулся, - бдительная ты моя. На, выпей.
   - Это что?
   - Вино. Осторожно, горячее. Ты кашляешь на весь лес, никакой конспирации.
   - Откуда у тебя вино?
   - Эльф ваш расщедрился. Пей, оно с травами, поможет.
   - Спасибо.
   Иефа глотнула вина и, разумеется, тут же обожглась. Из глаз брызнули слезы, на лбу выступили капли пота.
   - Сказано, же - горячее, жадина, - тихо засмеялся орк. - Подуть?
   - На что подуть?! - шепотом возмутилась полуэльфка. - На язык?!
   - Можно и на язык, - фыркнул Норах. - Опять меня совратить пытаешься, а?
   - Больно надо, - Иефа отдышалась, глотнула еще вина, зажмурилась, чувствуя, как блаженное тепло разливается по всему телу. - Мы, барды, не падки на безнадежные предприятия.
   - Барды, барды... Слыхал я, как ты в озере голосила - то еще пение, скажу я тебе, - Норах крутанулся и улегся поудобнее, пристроив голову полуэльфке на колени. - Если ты бард, спой чего-нибудь такое... ну...
   - Колыбельную? - ехидно поинтересовалась Иефа и снова приложилась к фляге.
   - Пьяница, - укоризненно глянул на нее орк. - Смотри, захмелеешь.
   - Ну и захмелею, тебе-то что? - полуэльфка с удивлением прислушалась к легкому шуму в голове и подумала, что только похмелья ей для полного счастья не хватало. - Или боишься, что приставать по пьяни начну?
   - Спой, хватит дурака валять.
   - Поразительно... - Иефа недоуменно покачала головой. - Ни разу, за все время похода, никто из них не просил меня спеть. То есть я пела... чтобы лечить, чтобы... все время это "чтобы". Никогда бы не подумала, что в итоге буду петь колыбельные орку-шантажисту. Да еще такому, который спаивает меня вином в зарослях и нагло использует мои колени в качестве подушки.
   Норах закрыл глаза и сделал вид, что последнюю фразу не услышал. Иефа поерзала, устраиваясь поудобнее, побулькала содержимым фляги. Песня зрела в голове, в сердце, тянулась откуда-то изнутри, из сна, как будто ее уже давно написали и спели, нет, как будто это и не песня даже, а просто история, которая случилась с кем-то знакомым когда-то очень давно, история, которую рассказали уже много раз, так много, что позабыли, была ли она на самом деле...
   - Это кажется мне или снится,
   Это правда или случайно -
   Остроухая дьяволица
   Заглянула ко мне на чай... - прошептала-пропела Иефа. Мир поплыл перед глазами, стирались линии, шумело в ушах, и большой барабан гулко бухал под лобной костью, размеренно, в такт.
   - Очертила изящно губы
   Карандашно-пепельной линией
   И сказала: "Сейчас я буду
   Вышибать
   Эти чертовы клинья..."
   Норах вздрогнул, открыл глаза. От заморенной и явно захмелевшей полукровки катилась волна жара. Воздух подрагивал, трогал пшеничную прядь у виска, шевелились бледные губы, глаза смотрели куда-то в пустоту и видели - орк готов был поклясться, чем угодно - видели в пустоте что-то очень настоящее.
   Бах молоточком - удары точные,
   Вдребезги вазы, хана цветочкам...
   От полуспетых слов воздух становился таким густым, что едва проталкивался в легкие. Норах отполз от барда на пару шагов, толкнул придремавшего совомедведя...
   Вот твои кактусы, вот твои фикусы -
   Накося, выкуси - девичьи грезы...
   Когда Элена де Виль лунной каплей вытекла из безвольных рук полуэльфки, Норах даже не удивился. Юная ведьма лежала, скорчившись на траве, и темные иглы травинок прошивали ее полупрозрачное тело, протыкали его насквозь и терялись в белесом мареве.
   Бах молоточком - прямо по почкам,
   Все дьяволицы под это заточены...
   Ааронн, сонно клевавший носом у костра, встрепенулся, напружинился. Иефа пела, обратив бледное лицо к ночному небу, и слова песни становились живыми, осязаемыми, становились Словами, творящими реальность.
   Больше ни ноты, ни строчки,
   Больше ни сына, ни дочки,
   Только поющие молоточки...
   Ведьма, нанизанная на осеннюю траву, дернулась, словно ее пнули кованым сапогом в живот, открыла рот в беззвучном вскрике. Эльф смотрел на нее, смотрел во все глаза, и понимал, что она - отдельно. Что это не ее магия, и не ее воля. Что Слова, клубящиеся в темном воздухе, причиняют ей боль.
   Серебрятся, звякают спицы,
   Вяло пляшут сны на помочах,
   Остроухая дьяволица
   Убивает небрежно ночь...
   Элена вскинулась, протянула к барду руку. Тонкие пальцы дрожали. Рядом с Ааронном возник орк, толкнул его легонько в плечо, вскинул тревожно брови. Проводник с сомнением покачал головой. То, что происходило, было ему непонятно. Иефа пела. Голос набирал силу, терял шерстяное шуршание шепота, становился звучным, глянцевым, гладким.
   Загоняет под ногти иглы
   Невозможно фальшивой терции
   И смеется: "Готовься, милая,
   Выжигать
   Голой правдой по сердцу..."
   - Задница Мораддинова! - раздался ошалелый рев дварфа. - Да мать же ж вашу за ногу и в штольню!
   - Стив, за... - начал яростным шепотом Ааронн, но недоговорил.
   - Живые перед дверью пляшут, - чужим бесцветным голосом произнесла Иефа. - Живые умирают.
   - Что это? - прошептал Норах. - Это... ведьма?
   - Нет, - качнул головой эльф. - То есть...
   - Ты не знаешь.
   - Не уверен.
   - Иефа! - Стив досадливо дернул плечом в ответ на беззвучную жестикуляцию проводника и решительно протопал к полуэльфке, присел, тряхнул ее за плечи. - Иефа, хорош уже! В печенках твои выбрыки сидят! А ну, приди в себя!
   - Она плясала перед дверью и умерла. Танец на горячих углях. Песня на ветру. Ноты на порванных связках. Кружево. Ничего не выйдет.
   - Иефа, твою ж налево! Иефа!
   - Живые перед дверью пляшут. Живые умирают, и приходят они. Они шагают по выжженной земле. Голодные. Равнодушные. Они утоляют голод безразличием к чужой боли. Они не жалеют никого, потому что жалеть уже некого...
   - Если будет, как в прошлый раз, нам всем стоит переждать это в укрытии, - деловито заметил Зулин и принялся сворачивать плащ. - Стив, отойди от нее!
   - А что было в прошлый раз? - ответа Норах не дождался.
   - Ключ. Ключ потерялся. У ключника глубокий карман. Маленький камешек на весах.
   - Иефа! - Стив еще раз тряхнул пигалицу за плечо. - Иефа, пожалуйста.
   - Бах - уголек, и внезапно - колики,
   Вдребезги мысли - не жаль нисколько... - пропела полуэльфка, и воздух вокруг нее начал потрескивать. Призрачная ведьма сжала руками голову и принялась качаться из стороны в сторону, как безумная. Стив вскочил, попятился.
   - Иефа...
   - Стив, назад!
   - Вот твои фокусы, вот твои кризисы,
   Накося, выкуси - девичьи грёзы...
   Жухлая трава у ног барда задымилась.
   - Бах - уголек, и горящие лёгкие,
   Все дьяволицы слегка одиноки...
   Призрачная ведьма выгнулась и вспыхнула белым беззвучным пламенем, заметалась на лунной привязи. Стива шатнуло в сторону, он споткнулся, едва не упал, пробежал несколько шагов, обернулся. Иефа сидела под деревом, корежа ночной воздух бесноватой песней, а перед ней корчилась, сгорая, Элена де Виль.
   - Что ты ей подмешал в вино?! - Стив дернулся на яростный шепот орка, отыскал его глазами. Норах скалился, вцепившись в руку эльфа. В руку, сжимающую рукоять лука. - Ты что-то подмешал ей в вино!
   - Пусти!
   - Зачем? Руки чешутся - пострелять охота?! Что ты подмешал ей в вино, сука?!
   Из песни ушли слова, остался только нутряной почти-вой, от которого шевелились волосы на затылке, горловой стон, музыкальный и от этого очень страшный. Иефа пела-стонала чужую смерть, и трава у ее ног тлела, и не было ничего живого в белом лице, запрокинутом вверх, в черное осеннее небо.
   - Ааронн, стреляй... - пробормотал Зулин и прикусил язык, вжал голову в плечи, сообразив, что произнес это слух.
   - Ничего не меняется, - чужим бесцветным голосом проговорила полуэльфка. - Всегда останется кто-то. Кто-то будет виноват. Они шагают по выжженной земле...
   - Там не было ничего такого, - растерянно бормотал эльф, - немножко седативного, совсем чуть-чуть, чтобы успокоить... Я подумал - быстрее заснет... Она же если начинает страдать - всем вокруг не до смеху, она бы полночи еще болотные огни плодила, сидела бы, жалела себя... еще неизвестно...
   - Как это прекратить?! - Норах ухватил Ааронна за плечо и как следует встряхнул. - Как?!
   - Стиван-Стиван, на часах скучает! - крикнула Иефа и залилась детским серебристым смехом. - Девять арбалетных болтов мама сварила на ужин, три нам достались! Улыбаться разорванным ртом - легко, думаешь?!
   Элена выгнулась белой огненной дугой, взмахнула руками, скорчилась, начала оплывать, как огромная живая свечка, - страшно и медленно - и Стив, которого продрало холодом насквозь, от виска к виску и потом прямо в сердце, подумал, что не выдержит, если из этого воска вдруг вылепится что-то, выплывет что-то, если вдруг... А ведь казалось, что сгладилось, что уже легче, столько всего произошло за это время, и вроде не так остро, не так больно, и старейшины - старейшинам-то откуда было это знать, Мораддин всемогущий?! - старейшины уверяли, что все произошло быстро, что они ничего не почувствовали, что смерть милосердную обрели... прежде, чем... прежде, как... Девять арбалетных болтов!
   Стив не выдержал - застонал, дернулся вперед, назад, не понимая сам, для чего и зачем, и что собирается делать, бросился к полуэльфке:
   - Замолчи! Слышишь?! Замолчи! - но не добежал.
   - Замолчи, слышишь? - повторила вслед за ним Иефа. - Замолчи.
   Из бесформенной массы в столбе белого пламени вылепилась тонкая женская фигура в охотничьем костюме и с луком в руках.
   - Замолчи! Мама... - неожиданно своим, девчачьим и жалобным, голосом сказала Иефа, отлепилась от дерева, неловко дернулась вперед, чуть не завалилась на бок, но удержалась, застыла, стоя на коленях. - Мама...
   Эльфка ответила презрительным взглядом, проговорила что-то - Стив не услышал ни звука, но Иефа, кажется, всё поняла, потому что ее лицо некрасиво скривилось, руки сжались в кулаки, она вся подалась вперед и крикнула - отчаянно, почти с ненавистью:
   - Я не уйду! Я не виновата!
   Эльфка кивнула, подняла лук, натянула тетиву, прицелилась. "Выстрелит в лицо, - мелькнула у Стива изумленная мысль, - выстрелит же! Выстрелит?!"
   Что случится с Иефой, когда призрачная стрела ее матери достигнет цели, Стив так и не узнал. Черной тенью метнулся Норах, сгреб барда в охапку, сгорбился, закрыв всем телом, подставив спину под выстрел. Язык белого пламени впился ему в спину, под левую лопатку, и орк зарычал, но рук не разжал, не разогнулся, и пламя загудело, взметнулось вверх, фигура эльфки расплылась, слепилась в неряшливого старика в потрепанном балахоне, снова обесформилась, вскипела, запузырилась и взорвалась со страшным треском, и пламя разметалось по поляне страшным нутряным толчком, опрокинув ошалевшую партию.
   Стив открыл глаза, обнаружил, что лежит на спине, запрокинув голову в темное небо. Было тихо, только где-то на грани слуха, будто шепотом, полоскался в ночном воздухе горький плач.
   - Ну, что ты, ну? Я в соплях уже весь - ну хватит, слышишь? Ну?
   - Прости... Прости меня... Прости меня... Я не хотела...
   - Не хотела, не хотела, ну - что ж за мать вашу такое... Не хотела. Всё, успокойся. Хорошо же всё - ну, смотри - все живы, все здоровы... Слышишь?
   - Тебе больно?.. Больно, да?.. Я не могу тебя вылечить, я ничего не могу... Прости меня...
   - Мне не больно, мне нормально. Да успокойся ты, мать твою! Иефа!
   - Я не хотела... честное слово, не хотела...
   Стив сел, охнул, схватился за голову - она основательно гудела. Возле него медленно и осторожно пошевелился Ааронн.
   - Всё? - шепотом спросил эльф.
   - Вроде да, - кивнул Стив.
   - Что с орком?
   - Живой.
   - Странно.
   Стив согласно хмыкнул - по всем правилам этого похода после такой магически-огненной хрени, что впаялась орку под левую лопатку, он обязан был лежать тихим трупиком, а не действовать на нервы, обнимаясь с пигалицей. Но проклятый шантажист был вполне себе жив и даже здоров, по крайней мере на первый взгляд... А там - кто знает? - философски хмыкнул Стив, - может, он теперь проклят как-то очень хитро и помрет не своей смертью денька через три?
   - Ааронн! - Иефа наконец-то вынырнула из объятий мерзкого орка - зареванная, красная, но вполне вменяемая. - Ааронн, помоги ему! Пожалуйста, я прошу тебя!
   - Да все со мной хорошо, что ты заладила! Отпусти меня, я здоров!
   - Нет, нет! Ты не понимаешь... Ааронн! Помоги ему...
   - Мне не надо помогать, я в порядке, слышишь?
   - Ты так думаешь, но на самом деле - нет. Только не в этом походе, только не в этом отряде! Ааронн! Пожалуйста, я прошу тебя... Он смертельно ранен, он просто сам не понимает, но она никогда не промахивалась - никогда, слышишь? Она и теперь не промахнулась, просто стрела была не такая... не знаю... Он просто еще не понял, что умирает, он просто еще не заметил, не почувствовал, спаси его, пока еще что-то можно сделать, слышишь? Пожалуйста, Ааронн!
   - Угомонись! - рявкнул "смертельно раненный" орк. - В печенках уже твои причитания сидят - ах, ранен, ах, умирает! У меня из всех неприятностей - только сопли твои на одёже, да и ту я тебе же и суну - отстираешь! Малахольная!
   Шантажист рывком через голову содрал с себя рубаху, скомкал, швырнул опешившей пигалице в лицо, вскочил на ноги и ломанулся в ближайшие кусты, бранясь вполголоса. Иефа несколько раз растерянно моргнула, оглядела недоумевающе поляну, наткнулась взглядом на Стива. Тот, внутренне ликуя, пожал плечами - что с него возьмешь, мол, - орк, да еще и шантажист... Негодяй, одним словом. А не хрен было обниматься!.. Потом устыдился - очень уж несчастный был у козявки вид.
   - Ну, сердится он, как здоровый, - невозмутимо заметил Ааронн.
   Иефа жалобно хлюпнула носом, прерывисто вздохнула и принялась расправлять грязный ком орковской рубахи.
   - Я не ошибаюсь, - тихо сказала она и глянула исподлобья - я знаю, что права. И я не паникую. Она никогда не промахивалась. Никогда.
   - Это была твоя мать? - спросил эльф.
   - Да.
   - Она хотела тебя убить?
   - Да.
   - Почему?
   - Потому что я была ей не нужна.
   - Да это понятно, - нетерпеливо отмахнулся друид.
   - Неужели причина так очевидна? - неприятно усмехнулась Иефа, повернулась к костру и, поколебавшись секунды две, с силой швырнула орковскую рубаху в огонь.
   "Внезапно..." - слегка изумившись, подумал Стив.
   - Не начинай! - сердито прикрикнул на барда Ааронн. - Пожалеешь себя чуть позже! Я не спрашиваю, почему она хотела тебя убить, я спрашиваю, почему ты жива до сих пор? И - да, это важно, Иефа! Если ты хоть на секунду отбросишь свои дурацкие подростковые эмоции и подумаешь головой, а не кобчиком, ты поймешь, что я задаю вопрос не из праздного любопытства! В конце концов, я тешу себя надеждой понять хоть что-нибудь! А поэтому будь так любезна - засунь свое неловкое ехидство себе...
   - Стоп! - гаркнула пигалица и даже раскрытую ладонь вперед выставила, будто колдовать собралась. Эльф дернулся нервно, но тут же весь подался вперед:
   - Вот! - он схватил бардовскую ладошку и как следует встряхнул. - Вот что ты делаешь, когда не можешь возразить или ответить ударом на удар! Когда не можешь заставить себя причинить вред, когда чувства настолько сильны, что почти невыносимы! Почему она не убила тебя? Эльфки не промахиваются, и ты была ей не нужна - боги всемогущие, конечно, ты была ей не нужна, иначе она не подбросила бы тебя людям! И ей не было тебя жалко, и рука бы у нее не дрогнула...
   - Она... - с Иефы одуванчиковым пухом слетел весь боевой задор - опустились, плечи, задрожали губы, глаза стали, как у совомедведя, - большие и печальные. - Она...
   - Она и не дрогнула, да? - тихо спросил Ааронн. Даже не спросил - сказал. Будто заранее знал, что да, прав. - Она не дрогнула. Что произошло тогда, Иефа? Почему ты жива?
   - Она целилась прямо мне в лицо, - бесцветным голосом проговорила полуэльфка. - Прямо в лицо... вот сюда. Мы были так похожи, что казалось, будто в меня целится мое собственное отражение. Она... она сказала, что досчитает до десяти - и я должна быть благодарна за такую гигантскую фору - до десяти, а потом выстрелит. Я могла бежать. Но я понадеялась, что смогу уговорить ее... достучаться до нее... объяснить ей! Что она просто не знает, какая я, а когда узнает, не захочет меня убивать - ведь я же... я же ее ребёнок. И вот она считала до десяти, а я говорила, говорила, говорила... Я не помню, что и как, наверное, я говорила плохо, непонятно, неубедительно, потому что...
   - Она выстрелила.
   - Она сказала: "Десять". И сделала паузу, малюсенькую, секундную паузу, знаешь, как делают паузу, чтобы набрать в легкие воздуха, если нужно потом долго говорить. Но она сделала паузу не для того, чтобы вдохнуть. Она сделала паузу, чтобы выдохнуть. Выдохнуть и выстрелить. Я еще думала - как ей тяжело, наверное, стоять, натянув тетиву, и считать. И вот... Я поняла, что она выдыхает, и тогда что-то случилось. Как будто она остановила время своим выдохом, ну, может, не остановила, но замедлила - очень сильно замедлила. Я руку к ней протянула, ладонью вперед...
   - Как сейчас?
   - Как сейчас. Меня отец Арг научил - если хочешь убедить в своей искренности, покажи раскрытую ладонь. Люди не верят тому, чьи руки не видят. Он так проповеди читал...
   - Не отвлекайся.
   - Да. Я протянула ладонь, мне показалось, что у меня гортань склеилась... или нет... все вязкое, странное... я не знаю, как объяснить!
   - Как выходит, так и объясняй, ищи слова, Иефа, это важно!
   - Слова... Да. Я знала, что слово все решит. Я откуда-то знала, что слово, которое я сейчас скажу, решит всё: жить мне или нет, и что со мной будет дальше, и кем я стану, и буду ли сильной, и добьюсь ли чего-нибудь. Но я не могла не то что произнести, я даже подумать не могла это слово, как будто в языках, которые я знаю, закончились все слова, или как будто я просто забыла все языки, и это просто сочетания звуков, без смысла, без веса, как будто я произношу кашу или густой кисель... Хотя нет, не произношу, я думаю кашу или густой кисель, и все так медленно, вязко, странно, страшно, и я ищу, ищу, ищу смысл, вслепую, шарю мыслями в пустоте, и ничего не нахожу, потому что вокруг марево, туман, дым, пахнет гарью, птица в небе, сердитая нянька и пони... И я не успеваю. Я уже вижу, что не успеваю найти это слово, ее грудь опускается в нижнюю точку, я вижу, как вылетает воздух, последние пряди ее выдоха перед выстрелом, я даже вижу, как они задерживаются на нижней губе, и знаю, что в тот момент, когда они соскользнут, она отпустит тетиву... И я не успеваю, не успеваю, не успеваю... и я смиряюсь, я думаю о том, что нужно умереть раньше, чем стрела войдет мне в глаз, нужно обмануть ее и умереть, опередив ее на долю секунды, пока летит стрела - ей недолго лететь, всего шагов десять, все будет быстро, пряди выдоха на нижней губе, и я умираю, исчезаю, меня нет, я пряди выдоха на нижней губе, я сейчас соскользну и исчезну, растворюсь в лесном запахе, и когда она прилетит, меня уже не будет, а значит, она не убьет никого, значит... я победила, я выкрутилась, я перестаю быть, исчезаю, растворяюсь, таю...
   Иефа закрыла глаза, ее речь замедлилась, превратилась в невнятное бормотание, которое становилось все тише и тише, пока совсем не смолкло. Стив услышал собственное сердце, услышал биение пульса и понял, что молчит не только поляна, молчит не только лес, молчит весь мир. Всё застыло и молчит, потому что происходит что-то такое, что может происходить только в полной тишине. И что нельзя дышать, вскакивать, хмыкать, вопрошать, что ж это такое творится, пожимать плечами. И что все это понимают так же ясно, как он, и потому тоже застыли, и молчат, и будут молчать, пока это пронзительное, что потрескивает в воздухе, не рассыплется искрами и не сойдет на нет.
   - А потом она умерла, - спокойно и даже немного насмешливо произнесла Иефа, не открывая глаз, и Стив не удержался, вздрогнул, потому что интонации были ему до отвращения знакомы. - Не навсегда, на время. Но она умерла, потому что сама этого очень хотела. Она перестала мне мешать. И я сказала Ледяное Слово. И пока ее матушка пучила глаза, пытаясь отпустить тетиву, я ушла. Я шла по лесу и смеялась. Потому что это дьявольски забавно, насколько мы похожи - будто кто-то неумело срисовал нас друг с друга, - неумело, топорно, но сохраняя сходство. Бывают такие умельцы.
   - Посмотри на меня, - попросил Ааронн. Иефа открыла глаза - синие, - глянула эльфу в лицо.
   - Она так к тебе тянулась, дурочка, так старалась заслужить твое одобрение, произвести на тебя впечатление, доказать тебе что-то... Так переживала, что не оправдывает твоих ожиданий, так радовалась, когда ей удавалось дать мне чуть больше свободы, когда слова вдруг становились Словами... Я очень благодарна тебе, нелюдь, как бы смешно это ни звучало - я очень благодарна тебе, потому что это ты помог ей разбудить меня, возродить меня. Я бы спала еще долго... Кто знает, может, я проспала бы всю ее жалкую жизнь и в конце концов умерла бы вместе с ней от старости... Или от сифилиса. Или от ножа, воткнутого под ребро. Или от чего обычно умирают ублюдки-полукровки? Но ты требовал, ты насмешливо хмыкал, снисходительно фыркал, ты презрительно кривил губы, и она так старалась. Она так стремилась быть правильной... для тебя. Больше не стремится, кстати. Она тебя переросла. С моей помощью, разумеется. Пока она еще оживает после каждой своей смерти, пока ей еще не хватает сил умереть до конца, мне приходится возиться с ней, помогать ей сберечь эту милую шкурку, но это нестрашно, потому что мне с каждым разом всё легче жить, а ей - всё труднее оживать, и да, в конце концов, это даже занятно. Это как щенка воспитывать. Я еще научу ее, как презирать вас всех и не чувствовать себя при этом несчастной. Я еще научу ее, как держать вас при себе, чтобы было на кого наступить, когда придет время подняться повыше, и не испытывать при этом угрызений совести. Я не тороплюсь. Мы обе знаем, что в конце концов я надену ее, как перчатку, и мы срастемся, и она не выдержит моей силы, умрет окончательно, и я просто выдохну ее, грудь опустится в нижнюю точку, она станет просто воздухом, воздух вылетит, последние пряди моего выдоха, они задержатся на нижней губе, и пока они будут связаны со мной, она еще будет существовать, а потом, когда они соскользнут, она исчезнет, растает, растворится в лесном воздухе... - глаза барда снова закрылись, интонации неуловимо менялись, с нее будто каплями воска стекал лоск, обнажая подростковые веснушки на носу и синяки под глазами, и она, абсолютно не меняясь внешне, снова становилась собой... - все будет быстро, пряди выдоха на нижней губе, и я умираю, исчезаю, меня нет, я пряди выдоха на нижней губе, я сейчас соскользну и исчезну, растворюсь в лесном запахе, и когда она прилетит, меня уже не будет, а значит, она не убьет никого, значит... я победила, я выкрутилась, я перестаю быть, исчезаю, растворяюсь, таю...
   - Иефа! - повысил голос Ааронн.
   - А? - полуэльфка вздрогнула, распахнула глаза - серые. - Что-то не так? Ты сказал искать слова. Просто я именно так это чувствовала тогда. Я не знаю, как еще объяснить...
   - Что это было только что?
   - В каком смысле? - Иефа недоуменно вскинула брови. "Не помнит, - сообразил Стив. - Яйца Мораддиновы, это ж сколько раз бывало так, что эта призрачная гадина творила невесть что, а пигалица потом за ней завалы разгребала?!"
   - Нет, все в порядке, я просто... Ты тогда впервые колдовала? Я правильно понял? До этого получалось сделать что-то... подобное?
   - Откуда ты... - Иефа растерянно моргнула. - Я только собиралась сказать, что тогда у меня впервые получилось Ледяное Слово... Вернее, не то чтобы я до этого пыталась безуспешно, а тут вдруг вышло - нет, это как-то вообще произошло само собой - вдруг, понимаешь? Как будто я не помнила об этом долго-долго - всю жизнь - а тут вдруг вспомнила, понимаешь? Так откуда ты...
   - Я просто догадался, - Ааронн успокаивающим жестом положил барду руку на плечо. - Просто догадался. Всё хорошо. Ты... Ты постарайся поспать. Ты устала, наверное.
   - Да, очень. Я... лягу? - пигалица неуверенно огляделась по сторонам, как будто никогда раньше не была на этой поляне, не видела лагерь, не знала сопартийцев.
   - Ложись. Конечно, ложись. Тебе нужно выспаться. Как следует выспаться, а то разболеешься, а нам болячки ни к чему, верно?
   - А разве мы не... - подал голос Зулин, про существование которого Стив успешно забыл и наличию которого безмерно удивился.
   - Нет. Мы не, - довольно жестко оборвал мага эльф. - Мы абсолютно точно - не. Мы сейчас все ляжем спать, а утром поговорим.
   - Но разве...
   - Нет. Не разве.
   "Надо же, проняло остроухого, - с некоторым даже уважением подумал Стив, - ты смотри - в кои-то веки ведет себя, как живой, а не как сволочь бездушная... И Зула построил - любо-дорого!"
   Иефа и дальше топталась бы бессмысленно на одном месте, но друид нетерпеливо шевельнул крылом и слегка подтолкнул ее в сторону спального места орка, который, как всегда, устроил себе лежанку поодаль, особняком. Пигалица благодарно кивнула и нетвердой походкой отправилась укладываться. "Постеречь бы ее, - сомневаясь, подумал Стив. - Хрен его знает, что еще ДеВилиха выкинет, пока козявка спит... Что за мода такая - в стороне лежбище устраивать? А всё этот орк треклятый, чтоб ему... И где бродит, кстати?"
   В лагере затихала обычная предусыпательная суета. Бурчал о всеобщей неорганизованности и безалаберности Зулин, шуршал, в трехтысячный раз сортируя и перекладывая травы, Ааронн, зевал с подвыванием Зверь. Стив сплюнул, хмыкнул, решил, что к свиньям политесы, и спрашивать никого не будет - вот сейчас по нужде в кусты прогуляется, и будет сторожить строптивую пигалицу, хочет она того или нет. Приняв такое замечательное решение, Стив повеселел, воодушевился и тут же приступил к его исполнению, а именно: бурча под нос про сорок бочек, совершил небольшой променад в ближайшие буераки, вернулся, перехватил поудобнее топор - чтоб уж сразу, с первого взгляда было видать, что он не просто так, лясы точить, он сторожить, и никаких глупостей! - и сунулся было к пигалице, но споткнулся и сник. Барда не нужно было сторожить.
  
   ***
   Иефа подкинула веточку в костер и зябко зарылась носом в орочий плащ - ночи становились все холоднее. Где-то в солнечном сплетении сидел маленький зубастый червячок и грыз. Что-то произошло. Был момент, когда будто кусочек жизни вырезали большими портновскими ножницами. И Зулин... Что-то произошло. И у Стива был такой взгляд... Случилось что-то такое, что многое объясняет, и разве впервые случилось? И Ааронн...
   Черт. Черт, черт!
   Не хочется. Ужасно не хочется. Показалось? Показалось ведь, да?
   Пусть будет так, что показалось. Пусть.
   Орк неслышно шагнул из темноты, остановился, подумал и официально пошуршал ветками, предупреждая: иду, мол, не дергайтесь, это я. Иефа в приступе вредности сделала вид, что ничего не замечает.
   - Где моя рубаха?
   - Я ее сожгла.
   - О как...
   - Ага.
   - Сожгла... Зачем?
   - От переизбытка чувств.
   - О как...
   - Ага.
   - Больше ничего не сожгла?
   - Нет, только твою рубаху.
   - За что же такое особое внимание?
   - Мечтаю сутками лицезреть твой обнаженный торс.
   - О как...
   - Ага.
   - У меня, знаешь, запасная есть.
   - Её я тоже сожгу как-нибудь при случае.
   - Иефа!
   - А?
   - Твою ж мать! Мы что, ссоримся?
   - Ага...
   - О как.
   Норах покопался в вещах, выудил запасную рубаху, демонстративно натянул на себя. Потоптался возле плаща, не зная, куда приткнуться. Иефе вдруг стало смешно.
   - Норах... Сядь, пожалуйста, сюда, - она похлопала ладонью по плащу рядом с собой. - У меня шея уже затекла на тебя снизу-вверх смотреть.
   - Мы же ругаемся, нет? - фыркнул орк, но ломаться не стал, сел и с веселым любопытством уставился на барда.
   - Ругаемся, - согласилась Иефа, поднырнула под руку орка, чем безмерно его удивила, повозилась, устраиваясь поудобнее, и вздохнула. - Еще как ругаемся, кто ж спорит. Но это не повод мне шею сворачивать. Я предпочитаю ругаться в комфортных условиях. Вот так мне вполне удобно...
   - А мне?
   - И тебе. Что за вопросы? Практика показывает, что если ты хочешь что-то успеть в этом походе, нужно учиться совмещать. Комфорт и ругань, например. Все, я устроилась, можем продолжать. На чем мы остановились?
   - Ты просто невозможная нахалка, - покачал головой Норах и снова фыркнул. - Тебе кто-нибудь говорил?
   - Регулярно, - сонно пробормотала полуэльфка и еще немножко поерзала. - По-моему, мы остановились на том, что тебе будет очень зябко в горах без рубахи.
   - А...
   - А без рубахи ты будешь, потому что я ее сожгу.
   - А...
   - А сожгу я ее, потому что ты неисправимый хам и грубиян.
   - А...
   - А грубиян ты, потому что нарычал на меня оскорбительно, когда я только и делала, что заботилась о твоём здоровье... Это было очень обидно. Я переживала, а ты рычал. Разве так можно? И лютиков не принес.
   - Иефа!
   - А?
   - А ругаться с тобой - это всегда так бессмысленно и беспощадно... скучно?
   - Да, Норах. Только так.
   - Тогда и смысла нет...
   - Ничего себе! - Иефа приняла вертикальное положение и с шутовски изумлением уставилась на следопыта. - Да ты, оказывается, - умный?!
   - Я тот еще мудрец! - расхохотался орк и потешно ткнул полуэльфку в плечо. Иефа вякнула и завалилась на бок. Со стороны общего лагеря раздалось возмущенное бурчание мага, который, ни на кого конкретно не намекая, громко интересовался у ночного неба, наступит ли когда-нибудь блаженная тишина, и есть ли, в конце концов, совесть у представителей некоторых профессий, а именно: бардов и шантажистов. Иефа воровато глянула по сторонам, грозно шикнула на орка, села, обняла колени руками.
   - Я очень испугалась за тебя, - совсем другим тоном - тихо и почти жалобно проговорила она. - Очень испугалась, понимаешь? Я думала, ты умрешь. А ты все ершился и хорохорился, а потом вдруг взял и сбежал. И я разозлилась. И спалила к монахам твою рубашку. Прости.
   - Принято, - кивнул Норах.
   - И всё? - не поверила своим ушам Иефа.
   - А что еще?
   - Ты должен был объяснить, почему ты нарычал и сбежал, а потом тоже попросить прощения.
   - Да ну, зачем?
   - Норах! - Иефа выписала орку подзатыльник и здорово ушибла руку.
   - Иефа, сколько можно?! - страдальчески завопил Зулин из общего лагеря.
   - Ты бессовестный тип! - перешла на зловещий шепот полуэльфка. - Ты все испортил!
   - Начнем заново? - невинно поинтересовался Норах. - Я с удовольствием еще раз послушаю, как ты извиняешься. Судя по всему, это происходит очень редко. Почти никогда...
   - Иди ты - знаешь, куда?! - Иефа разозлилась не на шутку, попыталась вскочить на ноги, но треклятый орк в самый ответственный момент потянул ее за рубаху, Иефа потеряла равновесие, неловко плюхнулась на попу и забарахталась, размахивая руками-ногами, как всклокоченная божья коровка особо крупных размеров, и зашипела от возмущения. - Пусти! Пусти меня! Собака фальшивая!
   - Да тихо ты, у Зулина сейчас припадок случится!
   - Знаешь - что?!
   - Не знаю, скажи.
   - Ложись немедленно.
   - Ой! - орк собрал рот куриной гузкой, выпучил глаза и кокетливо прикрыл грудь краешком плаща, как престарелая герцогиня, на чью честь и невинность покушается немытый угольщик. Иефа крепилась секунды три, сцепив зубы, но все-таки не выдержала - разразилась громким и совершенно не изящным хохотом, вспугнув Вилку и переполошив весь лагерь.
   - Да вы охренели совсем! - взревел Зулин, которому Зверь спросонья оттоптал то ли ухо, то ли щеку. - Вы на пикнике что ли, мать вашу?! Вы вообще понимаете, что такое режим секретности, что значит соблюдать тишину, что такое тайная миссия, в конце концов?! При всем моем уважении, демон тебя задери, Иефа, с момента твоего появления ты то сходишь с ума, то несешь полную околесицу, то горланишь дебильные песни, то сжигаешь лагерь, то ржешь, как бешеная лошадь - и всё это, прошу заметить, ты делаешь исключительно громко! Ты способна заткнуться? Иногда я начинаю думать, что все, кто хотел тебя пристрелить на протяжении твоей жизни, не были так уж неправы!
   Повисла неловкая пауза.
   - Зулин, - тихо сказала дриада.
   - Что - Зулин?! Ну, что - Зулин?! - рявкнул маг, но уже без прежнего запала.
   - Ложись спать, Зулин, - спокойно проговорила полуэльфка. - Я больше не буду шуметь. Извини, что побеспокоила.
  
   ***
   Лагерь спал. Испугавшись самого себя, быстро и без помех уснул маг. Зверь еще вздрагивал некоторое время и шевелил ушами, чутко прислушиваясь к ночному лесу, и дремал в полглаза, и в узенькой щелочке между веками поблескивал бдительный кошачий зрачок, но в конце концов уснул и он. Беззвучно спала дриада. Стив горестно похрапывал, сидя у костра, - он так и не лег, заснул, обняв свой топор и страдальчески нахмурив брови. Аарон дежурил, и его, как всегда, не было видно.
   Иефа сидела, обняв посапывающего совомедведя, смотрела в огонь и легонько перебирала перышки на загривке бестии.
   - Сегодня восьмичасового сна тоже не получится, - грустно сказала она.
   - Да, - согласился Норах. - Сегодня тоже не получится.
   - Придется тебе, значит, дальше с нами идти.
   - Придется.
   - Потерпишь?
   - Иефа.
   - А?
   - На самом деле я тоже очень испугался. За тебя. Поэтому рычал. Мне нужно было, чтобы ты посмотрела мне в глаза и сказала, что с тобой все хорошо. Только так, понимаешь? Посмотреть мне прямо в глаза, чтобы... Я не знаю, как объяснить! Чтобы я увидел тебя. Тебя, понимаешь? Чтобы как в озере отразиться, вот так, ясно, и сказать - "Норах, это я. Со мной все хорошо" Чтобы я понял, что можно больше не бояться. А ты кудахтала, как сумасшедшая курица. И эльф этот ваш занудный...
   - Норах.
   - Нет, я все понимаю, он целитель там и прочий хрен, но...
   - Норах.
   - Что?
   - Норах, это я. Со мной все хорошо.
   - Хорошо. Это хорошо. Да, - орк потер лоб. - Да. Да, всё правильно. Молодец.
   - А ты? С тобой всё хорошо? Норах, мне же тоже нужно знать, понимаешь? Очень нужно знать, что с тобой все хорошо. Потому что если с тобой всё плохо - это ведь из-за меня, понимаешь? Я половины не помню, все смутно, размыто, как во сне. Но она попала в тебя. Целилась в меня, а попала в тебя. Прямо в сердце. Я почувствовала, как стрела пробивает сердце. А ты жив... Ты жив?
   - Жив.
   - Ты уверен?
   - Да.
   - Мне тоже нужна успокоительная фраза. Что-нибудь вроде "Иефа, это я. Со мной все в порядке" Чтобы я поняла, что мне больше нечего бояться.
   - Иефа, - Норах сгреб полуэльфку в охапку и слегка встряхнул, - Иефа, это я. Со мной все в порядке.
   - Да, спасибо. Теперь отпусти меня, пожалуйста, кажется, ты мне пару ребер сломал. А, нет, ничего, все целы. И вот еще что: они молчат и отводят глаза, будто стряслось что-то... что-то стыдное, неприличное. Я опять отличилась?
   - Не знаю. Я же ушел. Но я думаю, да, отличилась. Ты не помнишь?
   - Не помню. И они не говорят. То ли щадят мои чувства, то ли не доверяют. Я не в обиде. Это даже хорошо, что они молчат. Я хочу попытаться вспомнить сама. Я просто хотела попросить тебя - никогда не делай вид, что ничего не произошло, особенно, если что-то все-таки произошло. Это ужасно выводит из себя.
   - Хорошо, не буду.
   - И последнее. Скажи, тебе было больно?
   - Когда?
   - Когда она выстрелила в тебя. Тебе было больно? Тебе сейчас больно?
   - Нет, Иефа. Мне не было больно. И сейчас мне тоже не больно. И я скажу тебе, почему. Потому что и тогда, и сейчас - больно тебе. Правда ведь?
   - Норах...
   - Нет, скажи. Хватит ёрничать. Хватит делать вид, что ты вся такая выдержанная и стойкая - мы оба прекрасно знаем, что ни хрена подобного - и не выдержанная, и не стойкая, и вообще... Мне-то можешь не врать.
   - Норах!
   - Что?
   - Лес...
   Орк осекся, застыл, тревожно огляделся. Что-то было не так. Что-то, какое-то едва ощутимое, неприятное прикосновение к сознанию, вертлявая мыслишка на задворках памяти, тень звука на грани слуха, что-то. Что-то, что скребло противно и каверзно, но не давалось в руки. Иефа вся подобралась, пружиня, поднялась на ноги, застыла, настороженно прислушиваясь. Норах закрыл глаза, выдохнул, пытаясь раствориться в ночных шорохах. Потом понял, что растворяться не в чем. Лес молчал. Глухо. Мёртво.
   - Буди остальных.
   Иефа кивнула, дернулась в сторону основного лагеря и вскрикнула, едва не упав. Древесная плеть, черная, шипастая, едва различимая в чернильном ночном воздухе, в секунду оплела ее ноги и поползла, пытаясь дотянуться до горла.
   - Нет-нет-нет-нет-нет! Ну, только не это опять! - донеслось со стороны лагеря страдальческое бормотание мага. - Иефа, ну я же просил...
   - Тревога! - не своим голосом проревел орк. - Подъём!
   - Где?! Кто?! Что?! Твою мать!!!
   - Руби! Руби, Стив!
   - Зулин, огневиком, огневик, слышишь?!
   - Помогите, помогите!
   - Слишком много, я не справляюсь, помогите мне, кто-нибудь...
   - Ааронн! Ааронн!
  
   У Иефы шумело в ушах, и перед глазами плыли оранжевые пятна. Шипастая плеть добралась до горла, захлестнула намертво и рвалась к земле, и тело сгибалось, сгибалось под немыслимым углом, и таким огромным счастьем казалась возможность вдохнуть, просто вдохнуть. Острая боль прошила позвоночник. "Лес сломал мне спину", - отрешенно подумала полуэльфка и перестала бороться, поплыла, поплыла, качаясь и кружась, по тягучим волнам обморока. Панические суматошные звуки борьбы, лязг, крик и клекот отдалились и начали затихать, и так спокойно, мирно...
  
   - Иефа! Задница ж Мораддинова, да что б тебя налево - Иефа! - Стив рубил с плеча, наотмашь, и все никак не мог пробиться к костерку на отшибе, и не мог разглядеть, что там творится. Когда из земли поперли корни, он даже не сразу проснулся. Начал рубить направо и налево, не открывая глаз, и только застряв в петле колючего древесного щупальца, окончательно пришел в себя, покрыл матом все породы деревьев в целом и дубы в частности - почему дубы, спрашивается? - и принялся рубить осознанно, увлеченно, со знанием дела. А потом понял, что не слышит барда. Все вокруг звучали как-то: завывал утробно Зверь, истерически покрикивал маг, напевно плела заклинания Этна, ухал-клекотал совомедведь, рычал мерзавец-орк, атлетически-коротко гикал Ааронн, хлопал крыльями... Пигалица молчала. И пробиться к ней Стив никак не мог, застрял на месте, будь оно все проклято, поэтому звал и звал, и понимал, что скорее всего уже не дозовется.
   - Иефа!
   Нужно было позвать орка, его было слышно, он точно был жив, но Стив не мог себя заставить. Это было равносильно... Это было все равно, что снова уйти из пещер, вот так.
   - Иефа!
   Пигалица не отзывалась.
  
   - Ааронн! Ааронн! Откуда это? С какой стороны?
   - Отовсюду! Мы не справимся, нужно уходить! Зулин, Стив!
   - Мать вашу! Вашу ж мать!
   - Нужно уходить, слышите?!
   - Куда уходить, твою мать?! Они везде!
   - Не знаю, Стив, я не знаю! Но тут оставаться нельзя, их слишком много...
  
   Зулин швырнул огневик в гущу веток, дернулся на предупредительную мысль Зверя, обернулся, задел крылом что-то живое и шершавое, заметался, пытаясь выиграть себе время на создание формулы. "Не успеваю! Не успеваю!" Крылья мешали. Зулин так и не научился их как следует контролировать. Они были предательской частью тела, ненадежной и коварной: норовили раскрыться именно тогда, когда необходимо было сконцентрироваться на заклинании, или когда нужно было контролировать дыхание, или когда самым важным было соблюдать тишину и секретность. Проклятые крылья, словно почуяв, что никто за ними не следит, начинали жить своей жизнью, мало понятной и мало приятной их хозяину.
   Когда Зулин загадывал себе крылья, он представлял себе всё несколько по-другому. Он практически видел себя гордым владельцем крыл орлиного размаха, парящим высоко над верхушками деревьев и метко плюющим на головы своих неудачливых подчиненных. Царь среди птиц. Независимый и прекрасный. На выходе получилось, что даже у Вилки лапокрылья были на порядок симпатичней - потому что в перьях. Перепончатое недоразумение за спиной Зулина удручало его и бесило. Крылья не получалось использовать - ни в бою, ни в быту, нигде и никак. Зато крылья отлично работали в сторону уничтожения самого мага - Зулин даже тайком думал, что именно это является главной задачей крыльев - убить его в конце концов.
   "Справа, шевелись!" - протелепал Зверь. Зулин метнулся влево, формула прервалась, огневик сорвался с ладони - маленький и жалкий. Нужно было давно научиться подвешивать незавершенные формулы про запас, чтобы в нужный момент замкнуть их одним словом, но это требовало постоянных дополнительных усилий, а Зулин так уставал. Демон Баатора!
   "Обернись!" - маг не успевал за мыслями фамильяра, не успевал катастрофически, этот постоянный недосып, эти бесконечные нервы, эти безумные марши по лесу, а главное - границы стираются, и ни хрена не понять, кто плохой, кто хороший, где - суровое да, а где - категорическое нет. Ладно, пусть уже и не суровое, и не категорическое - обычное, понятное да и нет, неужели это так сложно? И неудобоваримая смесь добра и зла затягивала Зулина, как зыбучие пески, вязала по рукам и ногам, и - да, по крыльям тоже, и скорость реакции скатывалась в бесконечный глухой ноль.
   "Сзади, идиот, не спи!"
   "Я не успеваю!"
   Что больно - дошло не сразу. Что-то плескалось под лобной костью, а потом взорвалось белым фейерверком - БОЛЬ! Зулин закричал, дернулся, понял, что попался, что держат и уничтожают со спины, что больно не от рук и ног или лопаток, больно от проклятых крыльев, больно-странно, как будто письма с болью приходят с запозданием на несколько секунд из другого плана.
   "Планар убит не своими крыльями..."
   Фейерверки в голове залили все белым светом, и только горячая пульсация в висках давала понять - это удары, вот сейчас толчок, и больно на одну невозможность сильнее, чем было до этого, а вот эта боль, которая потом, - это отголосок, это круги на воде - но демон Баатора, как же их много, кругов, и все снова сливается в один белый свет, и опять пульсация.
   "Зулин! Зулин! Крылья, тебя пришпилило!"
   Как бабочка на булавке. У безумного Мо была коллекция коробочек с прозрачными крышками, и там, в этой коллекции, кого только не было - жуки, скорпионы, богомолы, стрекозы, мотыльки, бабочки - всех видов и размеров. Зулин чувствовал себя сейчас одним из экспонатов. Под прозрачной крышкой, пришпиленный к атласной подушечке. Только булавок много - тысячи, тысячи булавок! Как же больно...
  
   - Стив, помоги ему! Ты ближе, я не доберусь!
   - Как?! Как я ему помогу?! Ты видишь - его насквозь прошило раз пятнадцать, если не сто!
   - Я не знаю! Сделай что-нибудь!
   - Зулин! Зулин! Очнись! Слышишь? Зулин!
   - Он в отключке, не рви глотку, а чтоб тебя! Этна, сможешь удержать тут? Мне нужно...
   - Нет, Ааронн, не смогу!
   - Орк! Орк!
   - Не могу, ее заплело! Не до вас! Лучше вы мне помогите!
   - Стив, руби. Тебе придется рубить, Стив, как с рогами, помнишь?
   - Тогда выбора не было!
   - Сейчас тоже нет выбора, Стиван!
   - Может, вытянем?
   - Не вытянем, руби!
   Стив выдохнул, разнес в щепки толстенную ветку, нацелившуюся захлестнуть ему ноги, и впервые в жизни подумал, что, кажется, ненавидит свой топор. Зулин безвольной тряпичной куклой мотался вправо-влево, чуть-чуть не доставая ногами до земли, а его распростертые крылья, как канву на пяльцах, опутывали и пронзали шипастые щупальца, и проделывали в кожистых перепонках все новые дыры, словно безумная демоническая вышивальщица орудовала сотней игл одновременно. Маг не реагировал - был без сознания, во всяком случае, Стив очень надеялся на это.
   - Стив, руби!
   Чтоб оно все было проклято!
   Стив ударил.
   Рубить ветки было легче.
  
  
   Глава 10
  
   - Ты меня беспокоишь, - хмуро сказал эльф.
   - В каком смысле?
   - Во всех. И меня это бесит. Иногда мне хочется, чтобы тебя просто не было.
   - Ну что ж, - Иефа неопределенно усмехнулась. - У нас с тобой полная взаимность.
   - В каком смысле?
   - Во всех. Иногда мне тоже хочется, чтобы тебя просто не было.
   - Иногда?
   - Иногда.
   Ааронн надолго задумался, глядя в огонь. Иефа закрыла глаза и стала вспоминать слова песни, пришедшей откуда-то издалека, вроде бы и случайно, но это "вроде бы" было всего лишь неуклюжей отговоркой. Конечно, стоило бы поменьше врать - Иефа отлично знала, почему пришла эта песня, и про кого она. Вернее, для кого. И так не хотелось отвечать на вопросы.
   - А сейчас? - неожиданно спросил Ааронн, все так же глядя в костер.
   - Что сейчас? - не поняла полуэльфка.
   - Сейчас тебе тоже хочется, чтобы меня просто не было?
   Иефе вдруг стало грустно.
   Сейчас я скажу, что нет, потом он обнимет меня за плечи, потом скажет какую-нибудь глупость... Или нет, для глупостей он не годится. Будет по-другому. Он обнимет меня за плечи, потом поймет, что такая позиция предполагает хоть немного лирики, а лирики ему совсем не хочется... Он загонит себя в угол, выбраться из которого можно только одним способом: начать говорить о работе. Он спросит, откуда же все-таки эта песня, и напомнит, что я обещала ответить. А потом в ходе беседы незаметно уберет руку, а еще через полчаса вежливо пожелает спокойного дежурства и отправится спать, а утром все будет, как раньше... Может, не отвечать?
   - Так что сейчас? - настойчиво повторил Ааронн.
   - Нет. Сейчас - нет, - машинально ответила Иефа.
   - Мдаа... - задумчиво протянул эльф. - Сейчас тебе, по-моему, просто все равно.
   - Мне не все равно! - вскинулась полуэльфка.
   - Правда?
   - Правда.
   - Ты странная, - сказал Ааронн, обнимая барда за плечи. - Зачем ты все время врешь?
   - Я не вру! - возмутилась Иефа, а сама подумала: "Действительно, зачем?"
   Потрескивал костер, Иефа недоверчиво ощущала руку друида на своем плече, Ааронн смотрел в огонь, иногда украдкой поглядывал на полуэльфку, молчал и улыбался каким-то своим мыслям.
   - Я думала о том рыцаре, - с мрачной решимостью сказала Иефа и внутренне съежилась, ожидая реакции.
   - Послушай, - медленно произнес Ааронн, повернулся к полуэльфке и очень серьезно посмотрел ей в глаза. Иефа вздрогнула, напряглась: глаза эльфа оказались слишком близко, так близко, что видны были желтые искорки, пляшущие в глубине, и, наверное, если придвинуться еще ближе, можно будет прочесть мысли. - Я... Мне не очень хочется обсуждать это сейчас. Давай отложим рабочие разговоры на утро. Хорошо?
   - Но ведь... - задушено пискнула Иефа. - Я же обещала...
   - На утро, - шепотом по слогам повторил Ааронн.
   Эльф придвинулся еще ближе, Иефе стало душно и страшно, казалось, что лицо Ааронна заполнило собой небо, и теперь, куда не посмотри - везде встретишь глубокий, чуть насмешливый взгляд, и везде будут подрагивать в предвкушении улыбки уголки тонких губ, и... "Мамочки, какой же он чужой!" - в панике подумала Иефа. Рыжие отблески костра плясали на щеке, и темная прядь на лбу, мешает...
   Иефа осторожно, боясь спугнуть огненные блики, подняла руку и убрала прядь, и тут краем глаза заметила... нет, показалось, конечно, показалось... не было ничего особенного в воздухе над костром, разве что... Но тут Ааронн провел пальцами по её щеке, и воздух стал плотным, Иефа подумала, что теперь его можно резать ножом на ровные кубики, и можно, наверное, даже построить из этого воздуха стену или сложить очаг, но вот дышать - дышать этим воздухом нельзя. И как это возможно - защититься одновременно и от плотного воздуха, и от эльфа, Иефа не понимала. Защититься? Ааронн наклонялся всё ближе, а полуэльфка всё отстранялась и отодвигалась, пока её тело не выгнулось под совсем уж странным углом, и, кажется, Ааронна это здорово забавляло. Во всяком случае, он даже не пытался ей помочь. "Как это глупо! - мысленно взвыла Иефа. - Да почему же это так глупо?!"
   - Иефа, - тихонько позвал Ааронн.
   - А? - задушенно отозвалась полуэльфка.
   - Сейчас произойдёт одно из двух: или я тебя наконец-то поцелую, или ты сначала упадешь, а потом уже я тебя наконец-то поцелую. Во втором случае будет чрезвычайно неловко.
   - Или нам кто-то помешает! - выпалила Иефа.
   - Кто?
   - Я... я не знаю... - полуэльфка потёрла лоб, чувствуя, как начинает плескаться странно знакомая боль под лобной костью. - Что-то не так.
   - Что не так? - друид довольно бесцеремонно обхватил барда за талию и резким рывком приблизил к себе. Иефу затрясло. - Не бойся. Ну, что с тобой? Это должно было произойти, ты же знаешь, ты тоже это чувствовала...
   - Чёрт, да ничего я не чувствовала! - в отчаянии воскликнула Иефа и вскочила на ноги.
   - Зачем ты отрицаешь очевидное? - Ааронн тоже поднялся и снова обнял взъерошенную полуэльфку. - Всё к этому шло. Не притворяйся, что не хочешь этого.
   - Что-то не так! - Иефа вцепилась в рубаху эльфа и попыталась встряхнуть его - не вышло. - Ааронн, пожалуйста, послушай, что-то не так! Неужели ты не чувствуешь, не понимаешь, не видишь?! Ааронн!
   - Я чувствую... - эльф взял лицо Иефы в ладони и прижался лбом к её лбу. - Я чувствую, что дальше так невозможно. И я понимаю... Я понимаю, что ты боишься и не доверяешь. И я вижу... Я вижу, как сильно ты хочешь поверить, что мы...
   - Ааронн! - Иефа отчаянно рванулась из рук эльфа и в панике заметалась по лагерю, спотыкаясь о неподвижные тела Зулина и Стива. - Почему они спят?!
   - Они устали, - раздосадованно пожал плечами проводник. - Ну, прекрати эту беготню, иди ко мне...
   - Нет! - истерически выкрикнула Иефа и в ужасе схватилась за голову. Необъяснимый животный ужас гладил холодными липкими пальцами хребет. Как будто вот-вот, как будто что-то... - Я не знаю... Я с ума, наверное, схожу... Неужели ты правда не чувствуешь?! Что-то не так, будто из палочек домик построили, а потом одну палочку выдернули... Очень важную палочку, на которой всё держится! И это сразу не заметишь, не узнаешь, пока всё не рухнет тебе на голову - а оно рухнет, оно рухнет - в любую секунду!
   - Иефа, это слишком образно - что на тебя рухнет? Небо? Прекрати паниковать из-за такой простой вещи, как поцелуй.
   - Что-то забрали, украли, неужели ты не понимаешь?
   - Нет, я не понимаю!
   - Подожди, подожди, не злись... - Иефа жалобно посмотрела в гневное лицо друида и съежилась. - Я прошу тебя, я умоляю, просто поверь мне... Давай... давай сядем - и давай... может, получится найти это?
   - Ты сумасшедшая.
   - Да! Я прошу тебя, пожалуйста... Да, я сумасшедшая, только не злись, помоги мне, ладно? Мы с тобой сядем, там, где сидели, и я попытаюсь понять, хорошо? Только ты не мешай мне, не... - Иефа запнулась и с мольбой посмотрела на друида.
   - Хорошо, я понял - не, - тяжко вздохнул Ааронн и вернулся на своё место у костра. - Не - так не. Что бы ты под этим ни подразумевала, я буду не - изо всех моих эльфских сил. Только успокойся, а то ты и правда смахиваешь на буйно помешанную.
   - Да, - неуверенно кивнула Иефа и осторожно села рядом с Ааронном.
   - Что теперь?
   - Ты смотрел в огонь.
   - Поправка: я обнимал тебя за плечи и смотрел в огонь.
   - Да.
   - И?
   - Ты можешь... в смысле... не то, чтобы я тебе разрешала или не... разрешала. Я имею в виду - если тебе не сложно, и если ты не передумал мне помогать, я бы попросила тебя...
   - О боги... - страдальчески закатил глаза эльф, обхватил барда за плечи и демонстративно уставился в огонь. - Дальше?
   - Дальше я сказала, что, когда пела, думала о том рыцаре. А ты сказал, что разговоры о работе нужно отложить на утро...
   - И я продолжаю настаивать на том, что это весьма мудрая мысль, - сварливо встрял эльф.
   - Хорошо, да, мудрая... - Иефа сжала виски, крепко зажмурилась. Это было где-то здесь - в этом временном отрезке, между тем, что он собирался сделать после этих слов и её приступом паники. Где-то здесь что-то случилось. Или... не случилось? Очень мешала рука Ааронна на плече - она была такой странной, чуждой... неуместной. Как будто это должна была быть вообще не его рука, как будто Иефа грабила сейчас кого-то. "Да что со мной такое?! Это же Ааронн, я же..."
   - Мне надоело, - Ааронн резко развернул Иефу к себе лицом. - Что за игры, в конце концов? Признай просто, что ты...
   - Декорация! - шепотом воскликнула Иефа, на которую вдруг ушатом ледяной воды обрушилось ощущение страшной фальши.
   - Что?
   - Это декорация! Послушай, пожалуйста, послушай, я не сумасшедшая! Ты не можешь хотеть меня поцеловать, Ааронн, это ненормально, это абсолютно противоестественно!
   - Почему?
   - Потому что... Это должен быть кто-то другой. На моём месте. Кто-то другой. Или на твоём - кто-то другой! В любом случае, со мной или с тобой - но это другие, понимаешь? Неужели ты не понимаешь - боги, это же так ясно... И потом - я не хочу, понимаешь?
   - Это неправда.
   - Правда! Я не говорю, что вообще никогда, но... Я не хочу так, как будто между тем, когда я хотела и тем, когда я не хочу, прошло три жизни и ещё один насыщенный день, понимаешь? Я не хочу застарело, давно, а это абсурд, потому что еще когда ты нес меня на руках к костру, я думала, я - нет, я боялась думать, но оно бродило там, в голове, что, возможно, ты... и я... Поэтому я и говорю, что это где-то здесь, возле костра, оно случилось, пока мы разговаривали у костра, как будто вырезали целую эпоху, а мы не заметили... и потом, когда ты обнял меня, когда наклонился, когда...
   - Так наклонился? - вкрадчиво спросил Ааронн и снова оказался очень близко. Иефа завороженно застыла. Какого цвета у него глаза? Под ложечкой ныло противно и тонко, и страх, этот мерзкий, липкий страх, от которого становятся ватными колени.
   - Так... Сейчас... должно что-то произойти.
   - Давно пора, - шепнул эльф, и оказалось, что его лицо заполнило собой небо, и теперь, куда не посмотри - везде встретишь глубокий, чуть насмешливый взгляд, и везде будут подрагивать в предвкушении улыбки уголки тонких губ, и... Рыжие отблески костра плясали на щеке, и темная прядь на лбу, мешает. Иефа осторожно, боясь спугнуть огненные блики, подняла руку и убрала прядь, и тут краем глаза заметила...
   - Стой! Нет! Вот сейчас! Где оно?! Почему ничего не случилось?!- полуэльфка дёрнулась в сторону костра, но вдруг обнаружила, что Ааронн не просто сидит рядом, а крепко, очень крепко держит. - Пусти! Что ты делаешь?
   - Как я уже говорил, мне надоело, - ядовито-любезным тоном пояснил Ааронн. - Ты окончательно свихнулась, так что... - он картинно вздохнул, - то, что ты собиралась мне дать, пока была в здравом уме, мне придётся взять самому.
   - Что?! - едва выдохнула Иефа, не веря своим ушам. - Что ты сказал?!
   Эльф криво ухмыльнулся и повалил барда на землю. Иефа охнула, больно стукнувшись затылком, и тут до неё дошло, что это не сон и не видение, и что он не шутит, он на самом деле собирается... что?!
   - Стив! - её отчаянный крик должен был разнестись по ночному лесу, но он застрял в плотном воздухе, застрял и затих, так и не прозвучав как следует. - Стив, очнись! Стив! Тревога! Зулин! Помогите!
   - Никто не поможет, - засмеялся Ааронн, увернулся от беспорядочных бардовских попыток сопротивляться и ударил Иефу по лицу - коротко и сильно. Голова полуэльфки беспомощно мотнулась в сторону, перед глазами поплыли огненные пятна, пошла носом кровь. Она не видела лица эльфа - оно пряталось за пляшущими оранжевыми кругами, но Иефа чуяла нутром - он улыбается.
   - Стив! Стив! Зулин! На помощь! - звала она, вертясь ужом и вслепую отбиваясь от Ааронна. - Стиив!
   - А знаешь, почему они не просыпаются? - Ааронн рванул на ней одежду, ворот рубахи затрещал. - Потому что они мертвы. Я убил их во сне. Зарезал, чтобы не мешали.
   - Нет!
   - Да. И что ты с этим сделаешь, а? Что ты можешь? Ты же никто, ничто, пустое место, вещь, подстилка, я поимею тебя, как положено поступать со всеми шлюхами-бастардами, а потом тоже прирежу и прикопаю под ближайшим деревцом. Так что заткнись и смирись.
   - Я убью тебя... убью тебя... - задыхаясь, бормотала Иефа и боролась, боролась, как загнанный в угол дикий зверь, но всё было бесполезно. Медленно, вязко, как во сне, словно у взбесившегося эльфа было не две руки, а десять, и он держал её, как в тисках, и одновременно шарил по телу руками, и это было так мерзко, так невыносимо мерзко, что сердце заходилось в истерике и билось где-то в гортани.
   - Да-да, конечно, убьёшь, как же, как же - ты ничего не умеешь, ни драться, ни колдовать... Хотя... может, ты надеешься победить меня магией? Это было бы даже забавно - а ну-ка, покажи, на что ты способна! Если удивишь меня, я, пожалуй, сохраню тебе жизнь.
   - Нет! Нет!
   - Ты не хочешь жить? Ни за что не поверю - ну, давай, повесели меня, скажи какое-нибудь из своих Слов! Смотри, я даже освобожу тебе одну руку... Ах ты, тварь! - Ааронн сгрёб в кулак Иефины пальцы, которыми она вцепилась ему в щёку, сгрёб, с силой сжал, и дернул под неестественным углом. Захрустели кости, Иефа зашлась криком. - Колдуй, сучка! Защищайся, мразь, иначе я тебя искалечу! Колдуй, или я не оставлю тебе ни одной целой кости! - эльф размахнулся и снова ударил Иефу по лицу, и снова, и снова. Иефа уже не била в ответ, а просто пыталась отползти, закрыться, но он сидел на ней верхом и лупил, куда доставал, без разбору. И кричал, чтобы она колдовала. Иефа слепла и глохла, и уже, кажется, вся превратилась сплошной кровоподтёк, и надо было, надо было послушать его и крикнуть Слово, пока еще хоть как-то шевелятся губы, но нельзя было использовать магию. Почему-то нельзя было - Иефа не помнила, почему, и не понимала, зачем это нужно обезумевшему друиду - но держалась из последних сил. А потом у в руках эльфа откуда-то взялся нож, и он принялся резать её, неглубоко и несмертельно, но безумно больно, выводя на измочаленном лице какие-то нехитрые кровавые узоры.
   - На помощь! Кто-нибудь!
   - Ты такая упрямая, такая непослушная. А что, если я выколю тебе глаз? А? Что ты думаешь?
   - Помогите!
   - Здесь больше никого нет, только ты и я, только ты и я, пичуга, - эльф снова засмеялся, и тут Иефа вдруг всё поняла. Она перестала сопротивляться и застыла, во все глаза глядя на Ааронна. - Ты в моей власти. Так что, сделаешь, что я хочу, или помрёшь мученической смертью?
   - Помру, - ответила Иефа. Глова гудела, и лицо эльфа плыло и стиралось, но это было уже не важно. Чтобы понимать, ей больше не нужно было видеть. - Бей. Я не буду сопротивляться.
   - Будешь! - яростно прошипел друид и вонзил нож в бардовское предплечье. - Будешь, и ещё как, - и он с усилием прокрутил лезвие в ране.
   - Неееет! - простонала-прохрипела Иефа, корчась от боли. - Нет...
   - Почему?! - в бессильной ярости выкрикнул Ааронн, резким движением выдернул нож и отшвырнул его прочь куда-то во тьму. - Тебе что, нравится?! Нравится, когда тебя пытают?! О, ну, так уж я доставлю тебе удовольствие, эльфийское ты ублюдочное отродье, не сомневайся!
   - Я бард, - прошептала Иефа. - Я люблю слова. Они, как следы, у каждого свои. Он никогда не назвал бы меня бастардом. Он... не такой. И ещё... пичуга... Это ваше слово...
   - Будь ты проклята! - эльф ударил наотмашь, схватился за голову, вскочил на ноги. Иефа лежала на изрытой, залитой кровью земле, каждая клеточка её тела выла от боли, а черное ночное небо полыхало огнями - красными, желтыми, зелёными - и в этом зареве мечущийся силуэт друида менял форму.
   - Такая глупая попытка... Элена... - из последних сил проговорила Иефа. - Я не впущу тебя.
   - Ты умираешь!
   - Да.
   - Если ты не впустишь меня, я не смогу тебя спасти.
   - Да.
   - Я умру вместе с тобой!
   - Да.
   - Твои друзья на волосок от гибели! Не думаешь о себе - подумай о них! Им нужна помощь, они не справятся!
   - Может быть.
   - Тебе плевать?
   - Да.
   - Лжешь! Впусти меня! - Элена схватила Иефу за плечи, неожиданно легко подняла и встряхнула - сильно, резко, как встряхивают одежду от пыли.
   - Нет, - даже не сказала, а просто подумала полуэльфка. - Нет, не впущу.
   - Впусти! Впусти! - узкая ладонь ведьмы хлёстко плясала по обезображенному лицу барда, голова моталась из стороны в сторону, как будто шея была тряпичная. - Впусти меня!
   "Как обидно, что я умираю сразу и внутри, и снаружи", - мелькнула тоскливая мысль, мелькнула - и пропала. Боли было столько, что Иефа перестала различать её по отдельности, пропитывалась ею целиком, вся сразу, была в боли, была болью, и постепенно переставала существовать. Звуки становились глуше, краски тусклее, и откуда-то из невероятного далёко до неё медленно и слабо добирались едва слышные низкие удары, как будто кто-то бил огромной чугунной поварёшкой по воде. "Как это она ещё не устала..." - Иефу плавно качала из стороны в сторону мягкая болевая волна, и в облаке ослепительных сполохов было невыносимо и правильно, как будто именно так должны уходить маленькие глупые полукровки, сунувшиеся не в своё дело. "Как хорошо, что никто не будет плакать..."
   - Иефа! Иефа, не умирай. Пожалуйста, удержись. Мать твою так и разэтак, только удержись, слышишь?
   - Как это у тебя выходит? Как это получается, пичуга? Чем ты их берешь? Смазливой мордашкой? Так не такая уж она смазливая. Чем ты их держишь?
   - Если бы ты знала, как мне противно на тебя смотреть, ты бы не посмела припереться сюда и портить мне вечер. Почему в этом доме мужчина не может выпить спокойно, черт же ж дери всё на свете!
   - Я даю тебе фору... Успеешь уйти - выживешь. Может быть.
   - Иефа, ты не в ревности ли меня подозреваешь? Мой тебе совет: если хочешь нормальных отношений с окружающими, не делай пословицу "Раздайся, море, - жаба ползет!" своим девизом.
   - Милая, дивная, прекрасная, если бы ты только знала, как сильно я страдаю! Но есть рамки, пойми, есть правила, законы... Я не могу их нарушить, но ты... Если бы ты не была рабой условностей, мы были бы счастливы...
   - Протягивай своим врагам раскрытые ладони, Иефа. Люди должны видеть руки того, кто пытается их победить. Они должны знать, что победа будет честной...
   - Шлюха!
   - А спойте еще про старый замок, госпожа Иефа!
   - Я спою твоим голосом, заговорю твоим ртом, поцелую твоими губами, я буду жить - мы будем жить... Спи... спи, пичуга... Твоя слабость - моя сила, твое прошлое - мое будущее, твоя кровь - моя жизнь, и огонь переплавил нас в одно...
   - Удержись, ты цепкая, ты можешь. Я знаю, держаться не за что, но ты удержись. Только удержись...
   - Я даю тебе фору.
   - Дочь герцога не будет сидеть в застенках!
   - ...даю фору...
  
   ***
   Когда Ааронн был мал, он восхищал старших своей рассудительностью. Он был настолько рационален, насколько вообще может быть рационален маленький эльфийский принц, который едва выучился читать. Он судил о смысле происходящего с точки зрения пользы и логики, а потом вдруг обнаружил, что его боится собственная мать. Не то чтобы она шарахалась от него в ужасе или избегала оставаться один на один в комнате, или ещё как-то проявляла это постыдное (да-да, постыдное, а как еще можно назвать такое?) чувство. Она читала ему легенды перед сном, и пела колыбельные, и играла с ним в саду, и кормила с ним птиц, и внимательно слушала его рассуждения о том, как он станет друидом, но она боялась его, Ааронн точно это знал. Натаниэля она любила. А его, Ааронна, уважала и боялась. Потом мать погибла - и он искал логику в её смерти, упорно, старательно, искал хоть какую-то закономерность, хотя бы намёк на что-то, что помогло бы ему выстроить цепочку фактов, которые привели бы его в конце концов к дню, слову или событию, настолько значимому, что оно - слово, день или событие - оправдало бы смерть матери... Оправдало бы уродливую рану на её голове, слипшиеся черным вонючим колтуном волосы, бесстыже задранный выше бёдер подол платья, отвратительную - в раскорячку - позу, в которой лежало её тело... Мух, ползавших по её лицу.
   Ааронн был мал, но не настолько, чтобы не понимать, что означает эта поза, и что не так с платьем, и почему так слиплись волосы на голове. Он смотрел на то, что когда-то было мудрой прекрасной эльфкой, читавшей легенды и кормившей птиц, и предельно ясно понимал, что кто-то ударил его мать по голове дубиной или топором... или камнем... повалил на землю, задрал и разорвал на ней платье и изнасиловал. И что, скорее всего, она умерла раньше, чем насильник закончил своё дело. И что потом его - насильника - рвало, потому что он был мертвецки пьян. И что потом, когда он выблевал всё, что мог, ему полегчало, он встал на ноги и побрёл, шатаясь, прочь, и даже не оглянулся. Ааронн не заплакал и не закричал, и не побежал прочь в ужасе, звать на помощь. Он стоял на месте неподвижно, будто каменный, и только смотрел, но вовсе не потому, что оцепенел от страха или горя, он просто был сосредоточен, он изучил это место до последней травинки, он мог бы - если бы его кто-то спросил - рассказать, что здесь произошло, так подробно, словно видел всё своими глазами, и он задавал себе один единственный вопрос: с какой целью?
   Он вернулся домой, остановил первого же взрослого эльфа и подробно изложил всё, что увидел, и все выводы, которые сделал. И в поднявшейся суете всё выискивал ответ на свой вопрос: с какой целью?
   Натаниэль выл и разбивал кулаки о каменную кладку парапета, и в его тоскливом щенячьем вое было столько неподдельного горя, столько животной ярости, что на какое-то время - совсем ненадолго - Ааронну стало плевать, найдёт он ответ на свой вопрос или нет... Но потом убийцу поймали, казнили, - Натаниэль пошёл смотреть казнь, и потом взахлёб, исступленно и в лицах пересказывал увиденное брату, который на казнь не ходил, ему было неинтересно - дни потянулись своим чередом, и Натаниэлю стало легче. Во всяком случае, через некоторое время он перестал всхлипывать по ночам и снова принялся вести себя, как малолетний шалопай. Но Ааронн помнил - слишком хорошо помнил его разбитые костяшки и распяленный рыданиями рот.
   С какой целью?
   Где логика?
   Ответа не было. Его рассудительность и придирчивость к деталям, его стремление всё упорядочивать и наполнять смыслом росли вместе с ним, и те, кто восхищался этими его качествами раньше, начали беспокойно шептаться у него за спиной - поговаривали, что горе сломало его, что он замкнулся от невыносимой боли, что стал... не то чтобы сумасшедшим, просто... слегка не в себе. Говорили, что он живёт, нахмурившись. Говорили, что его разум отказался принять тот факт, что матери больше нет, что он живёт в мире иллюзий - иначе отчего он ни разу не заплакал по ней? А он не плакал, потому что ещё нельзя было плакать, потому что нужно было сначала понять - с какой целью? Для чего это было нужно?
   Ааронн был убеждён, что как только он найдёт эту точку в пространстве и времени, точку, к которой и в которой сходятся все нити, как только он поймёт, для чего это нужно было, - вот тогда можно будет плакать. Когда ПРОИЗОЙДЁТ наконец-то событие, и он увидит и поймёт: да, если бы мать не погибла, всё было бы иначе; да, если бы её тело нашёл кто-нибудь другой, всё было бы иначе, и вот это "иначе" - нельзя допустить, нельзя никак, ведь всё делается с какой-то целью... тогда можно будет выть распяленным ртом и разбивать костяшки о парапет, потому что тогда закончится наконец-то ответственность. Однажды он попытался объяснить это отцу, но очень пожалел. "Ответственность?! Твою родную мать осквернило пьяное чудовище, и всё, что ты чувствуешь после того, что узнал и увидел, - это ответственность?! Если ты болен, Ааронн, я найду тебе целителя. Но если ты говоришь мне это в здравом уме... да помогут тебе боги, ты мне больше не сын..."
   Ааронн не стал отвечать. Он мог бы попытаться объяснить, что принять ответственность - это большее, что он может сделать для матери, лучшее, что он может сделать, чтобы почтить её память. Потому что принять ответственность - это не значит смириться, это не легко, это не лечит саднящее нутро, нет. Это значит, что тяжесть всего мира ложится глыбой на плечи, тяжесть всех поступков на свете, тяжесть последствий каждого выбора, любого выбора. Потому что всё это ведет к одной, главной точке, которая всё объяснит, которая всё завершит, и тогда наконец-то можно будет вспомнить, что когда-то, когда ты был очень маленьким и беззащитным, какой-то ублюдок с дубиной... нет. Ааронн не стал объяснять. Он пожал плечами и сделал выбор в пользу молчания. Этот выбор - он чувствовал - делал нить крепче, вёл к той точке, когда наконец можно будет...
   Когда Ааронн решил податься в леса, никто не возражал. Только Натаниэль тоскливо бродил за ним по комнатам, путался под ногами, бездумно вертел в руках вещи, которые он складывал себе в дорогу, что-то ронял, что-то перекладывал с места на место, терял и мешал, как мог. Не специально. Он был такой, Натаниэль, искренний и порывистый, и почти никогда не думал, и ничего не делал специально. И он был единственным, кто знал про ответственность и про точку в пространстве и времени. Ааронн рассказал ему через несколько лет после смерти матери, рассказал почти против своей воли, уж очень худо тогда было... Нужно было поделиться с кем-то, иначе становилось совсем невозможно терпеть. Он был уверен, что Натаниэль не поймёт. Он боялся глупых вопросов или несправедливых упрёков, или слёз. Но ничего этого не было. Так странно... Натаниэль сидел на полу, обхватив руками колени, и не дыша слушал, как Ааронн монотонно, с усилием говорит. Долго, очень долго. С трудом подбирая слова. Это было самое невыносимое - думать о том, чтобы правильно подобрать слова, это отнимало последние силы, убивало... Натаниэль тяжело вздохнул, положил руку брату на плечо и сказал: "Да ничего, я понял. Это как ты не виноват ни в чём, но тебе за всё стыдно. А ещё всё тебя касается. Но почти ничего от тебя не зависит... Да?" Ааронн, изумленный, помолчал немного, переваривая сказанное, и кивнул. Натаниэль действительно понял - по-своему, но понял. Легче, правда, от этого не стало - случилось больше мыслей, только и всего. А ещё он стал доверять младшему брату.
   "Как ты думаешь, это будет там? - спросил Натаниэль, когда Ааронн уже собирался переступить порог. - Это будет... в лесах?"
   Ааронну не нужно было уточнять, что именно имеет в виду брат. Они не возвращались к этому разговору с тех самых пор, но Ааронн больше не обманывался на счёт Натана - знал, что тот помнит. Он не был уверен, что точка именно там. Или тогда. Но он точно знал, что решение уйти укрепит нить. Так что он просто кивнул.
   С тех пор прошло много лет, Ааронн стал друидом и следопытом, а Натаниэль изучил магические науки и возглавил гильдию в Бристоле, и нить то крепла, то истончалась... Было несколько особенно мерзких моментов, когда - Ааронн старался быть честным с собой - нить почти порвалась. Первый раз это случилось, когда он абсолютно неожиданно для себя настолько влюбился, что совершенно потерял голову. Влюблённость, впрочем, прошла довольно быстро, и когда Ааронн опомнился, раз и навсегда дал себе слово впредь держать в узде свои эмоции. И держал. Второй - когда он вдруг понял, что несчастлив. Не потому что одинок, хотя он, вне всяких сомнений, был одинок, и не потому, что занят нелюбимым делом - он любил своё дело искренне и глубоко - а потому, что ничего не чувствует. То есть вообще ничего. Ничего, кроме томительной скуки. Тогда он привычно прислушался к своему нутру, мысленно спрашивая, куда ведёт нить, и понял, что нити нет. Что он её потерял. Более того, что он не расстроен из-за этого. Немного удивлён - и только. И вслед за этим он с предельной ясностью понял, что жить ему незачем. Это было так просто.
   Натаниэль так и не узнал, что своим внезапным визитом удержал брата от последнего выбора в его жизни. Он ввалился в дом Ааронна без предупреждения, основательно нетрезвый, благоухающий тремя разными женскими парфюмами, избитый с ног до головы, встрёпанный и, на первый взгляд, абсолютно довольный собой и окружающим миром. Ааронн молча слушал, как младший брат взахлёб и в лицах излагает ему передрягу с участием неверной жены, её кузины и горничной, а также обманутого супруга, жениха кузины и хахаля горничной, и вспоминал, как целую жизнь назад маленький Натаниэль пересказывал ему детали казни - тоже взахлёб и в лицах. Вспоминал и думал о том, что должно быть, Натаниэль тоже несчастлив, и тоже одинок, и тоже ничего не чувствует... по-своему, ведь он всегда и всё так делал - по-своему. Придя к этому выводу, Ааронн решил, что необходимо жить. А когда он принял это решение, снова ощутил нутром тоненькую ниточку.
   Третий раз Ааронн потерял нить, когда у него на руках умерла дриада. Не просто потерял - нить, натянутая до предела, лопнула с резким щелчком и отозвалась пронзительной болью в каждой клеточке тела. Если бы у Ааронна были тогда время или силы анализировать, он бы сказал, что это был гнев. Он бы сказал, что впервые в жизни взбунтовался, а поскольку никто и никогда не заставлял его делать то, что он делает, это был бунт против самого себя, против этого варварского самонасилия, которое не закончится, если не оборвать нить. И нить лопнула, и прежний Ааронн ушёл в небытие, а новый, бунтующий Ааронн сделал то, что считалось преступлением, заслуживающим суровой кары. Сделал необдуманно, поправ любые рассуждения о последствиях и правильном выборе, предав свою ответственность. Предав мать. Он знал, когда обрывал нить, он был уверен, что на этот раз возврата не будет, что это окончательно, навсегда. Потому что всё было враньё. Потому что не было никогда нити, не было никогда цели, и логики тоже не было, и всё в мире, оказывается, происходило без всякой причины, и тогда, давно, ему нужно было просто поплакать и покричать над телом матери, а не брать на себя ответственность, будь оно всё проклято! И ему не было всё равно - ему было так больно, что равнодушие он расценил бы, как бесценный дар, лекарство, спасение. Но, демон всё это забери, ему не было всё равно. И когда лес наказал его, он не сопротивлялся - снаружи, но, боги, как же он бесновался внутри! Выбравшись наружу из древесного кокона раньше времени, дикий, обновлённый, всё ещё под воздействием трансформации - нечто ломало его и корёжило, швыряя из стороны в сторону, и это нечто было невидимо, непобедимо - он в исступлении крушил всё вокруг, ломая ветви деревьев, вырывая с корнем кустарник, и ревел, и пытался содрать с себя эту шерсть, и эти крылья, и эту звериность - и оставлял на своём теле когтями кровавые борозды, и рычал снова, но уже от боли... А потом он услышал голос - ему хотелось бы думать, что мамин, но он понимал, что нет, просто лес говорит с ним тем единственным голосом, который сейчас способен его остановить, - и голос сказал: "Уже близко".
   Вот так, просто - "уже близко" - и больше ничего.
   И тогда Ааронн Сильван - а он смутно помнил, что когда-то это было его имя - остановился. Огляделся, поражаясь мельком тому, как умудрился в одиночку устроить такую разруху. Выровнял дыхание - по-звериному шумное, горячее - унял колотьё в боку, успокоил расходившееся сердце. Подошел, шатаясь, к подстилке из веток и сухих листьев, где оставил дриаду, опустился на колени, потрогал край плаща. "Уже близко". Посмотрел на свою - чужую - руку: когти втягивались, уступая место привычным ногтям. Дриады не было. Сопартийцев не было. Они ушли - Ааронн оглядел поляну, словно впервые, и увидел всё, что упустил, пока бесновался. Даже если учесть все разрушения, которые он тут сотворил, можно было заметить, что на поляне что-то произошло. Что здесь дрались, что здесь теряли кровь, что здесь... Ааронн втянул носом воздух и ощутил это, как запах, - здесь приходили в отчаяние, горевали, ненавидели. И тогда он подумал, что нужно найти их, потому что они без него пропадут, и когда он подумал так, он вдруг почувствовал нить - тоненькую, почти выдуманную. "Уже близко".
   И он стал почти собой - ради этих слов, ради едва ощутимого пульса, ради дрожания тонкого льда, когда кто-то пробил полынью на другом конце озера. Он стал почти собой, и нашел их, и снова пошел с ними, и ничего не изменилось, и всё стало совсем другим.
   Не то чтобы его путь наконец осветился - куда там, чёрта с два, как сказала бы полуэльфка. Порой он даже сомневался, что слышал эти слова на самом деле - ведь трансформация, и шок, и боль... Всё это могло сыграть с ним злую шутку, выдав желаемое за действительность. Потом они убили Иефу. Ааронн смотрел на её неподвижное тело, смотрел, как мечется Стив, и ему всё виделись разбитые костяшки и распяленный рот маленького Натаниэля. И он снова был сосредоточен, потому что понимал: этого мало. Он взял на себя ответственность, когда выстрелил - плохо прицелился, рука дрогнула, проклятые сомнения! - но этого мало. Остался ещё детёныш совомедведя, которого ждала медленная мучительная смерть от голода, жажды и тоски. Нужно было взять на себя ответственность ещё раз - снова выстрелить, только на этот раз прицелиться как следует... Вот о чем думал Ааронн, когда Стив комкал ворот его рубахи, требуя ответа. Он думал, как бы не промахнуться.
   Но он не смог. "Уже близко", - звучало в его голове, и он не смог. И потом всё время думал о маленьком совомедведе в затхлой пещере. И о преданности. И о выборе. И об ответственности, которую - наверное, впервые в жизни - так и не решился на себя взвалить.
   Иефа вернулась.
   Но он не почувствовал облегчения.
   Потом он понял, что Иефу ведёт её собственная нить.
   Потом...
   Потом Ааронн проснулся в сошедшем с ума лесу и рубил, и жёг, и вертелся волчком, спасая Этну, спасая себя, спасая... Когда крылья злополучного командира партии оказались прошиты насквозь шипастыми лианами, Ааронн привычно просчитал варианты и принял решение - логичное, рациональное. Единственно верное в данных обстоятельствах.
  
   - Стив, руби!
  
   Но когда дварф замахнулся топором, Ааронн застыл. И пока лезвие медленно, невыносимо медленно шло по дуге вниз, он молился о том, чтобы кто-нибудь - может быть, бог - вмешался и остановил это, потому что если топор завершит движение, если будет удар, если... Лезвие дварфовского топора врубилось в кость с противным капустным хрустом, и тогда у Ааронна взорвалось нутро. Ему показалось, что небо сделано из черного стекла, и это стекло кто-то разбил, и огромные блестящие осколки лавиной валятся вниз и вонзаются в землю и в него, Ааронна, распластывая улиточно-беззащитное тело на бессмысленные полосы, и из страшных, неизлечимых ран брызжет и льётся душа.
   Ааронн закричал. Он никогда раньше так не кричал, ни разу в жизни. Потому что еще не нашёл точку в пространстве, где и когда можно будет. И он знал, что сейчас ещё рано, ещё не место и не время, что это не она, не точка, и поэтому нельзя!
   Но что-то сдвинулось в нём, и он не мог остановиться. Он кричал и врубался в черно-зеленое месиво шевелящихся лиан, и его крика, и его боли, и его ярости было так много, что лес начал сдавать позиции.
   И они прорывались через ожившие заросли, шаг за шагом отвоёвывая себе путь на север, и Ааронн кричал, и рубил, и жёг. А лес преследовал их, упорно, неустанно, но слишком медленно, чтобы угнаться. И только когда небо на востоке из черного сделалось сизым, они оторвались, они вывалились, наконец, на поляну, где было тихо, и где никто не пытался их убить. Было ясно, как день, который собирался вот-вот начаться, что это просто отсрочка, коротенькая пауза, что на отдых у них есть полчаса, максимум - час, а потом снова придётся кричать и врубаться, и жечь, и прорываться, и бежать... Но сейчас никто из них не встал бы на ноги даже для того, чтобы спасти собственную жизнь. Ааронн лежал на холодной земле и всё пытался восстановить дыхание, и всё не мог, дышал тяжело, хрипло, со всхлипами. А потом закрыл лицо руками, будто это могло помочь, и только когда отнял от щёк мокрые ладони, понял, что плачет. Что плакал всё это время, с той самой секунды, когда Стив отрубил бездыханному магу крыло.
  
   ***
   - Иефа! Иефа, не умирай. Пожалуйста, удержись. Мать твою так и разэтак, только удержись, слышишь? Удержись, ты цепкая, ты можешь. Я знаю, держаться не за что, но ты удержись. Только удержись...
   - Эй, партия! - прохрипел Стив, но ему никто не ответил, только орк продолжал бормотать, будто заклинание читал. - Народ! - позвал он ещё раз спустя минуту. - Откликнитесь, кто жив? Ааронн!
   - Я... да, я жив... - медленно отозвался эльф, как будто не вполне был уверен в том, что говорит.
   - Ранен?
   - Нет, то есть... помяли меня немного, но так, ничего серьёзного.
   - Этна?
   - Я в порядке, Стив. Я не ранена. Истощена только. Как Зулин?
   - Плохо. Он жив, но... - Стив посмотрел на неподвижное тело мага и отвернулся. - Я не знаю. Ты сможешь ему помочь?
   - Прости... - виновато прошептала дриада. - Придётся по старинке... Зверь в порядке, так что, я думаю, жизнь Зулина вряд ли в опасности. Ему просто нужно обработать раны. Я займусь этим. Сейчас... - Этна попыталась подняться на ноги, не удержалась, неловко повалилась на бок. - Я смогу. Мне только нужно немного времени. Совсем чуть-чуть...
   - У нас нет времени!
   - А вы не хотите спросить, что с вашим бардом?! - сдавленно прорычал орк.
   - Я боюсь, - криво усмехнувшись, честно признался Стив. - Ты говоришь с ней, значит, она жива. Но я слышу, что именно ты говоришь, орк. Она умирает?
   - Нет, не умирает! Не умирает... её убивают. Прямо сейчас, посмотрите! Почему вы ничего не делаете?!
   Стив попытался собраться с силами, но сил не было. Изломанное тело, которому дали несколько минут покоя, а потом вдруг попытались этот покой нарушить, взвыло и отказалось подчиняться. Руки тряслись, ноги подкашивались. Это было странно - мало ли боёв он выдержал, и разве не доводилось махать киркой в штольне по шесть-восемь часов без всякого там отдыха? И где это видано было такое, чтобы молодой здоровый дварф, которому ещё даже сотни не стукнуло, устал от беспорядочного рубилова длиной всего в несколько часов, да не просто устал, а так, чтобы его ноги не держали?! И всё-таки в этот раз что-то было не так - и не только с ним, Стивом, он видел, как заторможенно двигался Ааронн, поддерживая полуобморочную дриаду, как шатался орк, на плече которого безвольной тряпичной куклой болталось тело пигалицы, как спотыкался совомедведь и натыкался на кусты фамильяр. Стив готов был поклясться, что это не было обычной усталостью, это обрушивалось на них, давило всё сильнее с каждым новым шагом на север, как будто вместе с лесом против них ополчился воздух, став разреженным и ядовитым, как будто сама земля тянула из них силы при каждом прикосновении, и каждый раз встать становилось всё труднее. Почти невозможно.
   Поколебавшись с полминуты, Стив плюнул на гордость и пополз к пигалице на четвереньках.
   Иефа лежала на земле, вытянувшись в струнку, и её тело вздрагивало и подёргивалось, как будто кто-то невидимый пинал её ногами. Голова пигалицы перекатывалась из стороны в сторону, а на лице... Стив со свистом втянул в себя воздух, не веря своим глазам: лицо Иефы, хоть и оставалось неизменно её лицом, тем не менее ежесекундно менялось - покрывалось царапинами и ссадинами, которые потом исчезали, то начинала идти кровь из носа, то лопались от невидимого удара губы, то на впалых щеках сами собой появлялись порезы, складываясь в буквы, словно кто-то вырезал ножом на лице полуэльфки имя... Себастиан.
   - Что это... - выдохнул Стив, хотя уже знал ответ на свой вопрос. - Когда это началось?
   - Мы говорили. Она почувствовала, что лес сошел с ума - умудрилась заметить это раньше меня, и хотела крикнуть, чтобы разбудить вас. А потом... - орк сглотнул и затравленно посмотрел на Стива. - Я не видел, чтобы кого-то так выгнуло без последствий. Лес сломал ей спину, я тебе точно говорю. И когда сломал, вот это началось. Мы пытались - я и её совомедведь - пытались что-то сделать, освободить её, но, когда наконец смогли, она уже была такая.
   - Это Элена, - с усилием проговорил эльф. Стив вскинул на него удивлённый взгляд - он не слышал, когда друид подошёл. - Насколько я понимаю... Чтобы завладеть телом Иефы, ей нужно согласие. При чём не формальное, а реальное. Иефа должна искренне захотеть не быть.
   - Она её пытает, - скривился орк. - Чтобы ей захотелось умереть.
   - Да.
   - Мы можем что-то сделать? - спросил Стив и отвернулся от пигалицы. Он не мог, просто не мог смотреть на это - сам не понимал, почему, - но то, что происходило с полуэльфкой, вызывало в нём волну гадливого ужаса, как будто её насиловали у него на глазах. - Хоть что-то?
   - Я... не знаю... - медленно проговорил Ааронн и пошатнулся. - Я... пустой.
   - Что?
   - Пустой.
   - И что это, к заднице Мораддиновой, должно значить?!
   - Я не знаю... - повторил друид тяжело опустился на землю, закрыл лицо руками и принялся тереть его, будто хотел стереть совсем.
   - Эй, слышь, Ааронн! Не сходи с ума! - Стив ухватил проводника за плечи и с усилием встряхнул. - Только не ты, слышишь? Ты же самый... самый разумный из нас! Если ты мозгом тронешься, нам только и останется, что тихо самоубиться где-нибудь в лесу. Эй! Эльф!
   - Нет! - глухо сквозь ладони крикнул Ааронн. - Это не здесь и не сейчас...
   - Этна, что с ним?!
   - Я не знаю, Стив.
   - Как нам спасать Иефу?!
   - Я не знаю, Стив.
   - Почему Зулин не приходит в себя?!
   - Я не знаю, Стив.
   - Что нам делать?!
   - Я не знаю, Стив.
   - Да что ты вообще знаешь-то?!
   - Ничего! Я ничего не знаю, Стив!
   - Да оставь ты её. Кажется... - нехотя проговорил орк, - кажется, дварф, ты теперь командуешь. И это твоя работа - знать, что делать. Так что нам делать, скажи?
   - Задница Мораддинова... - Стив, будто впервые увидел, оглядел сопартийцев и поляну, на которой они остановились. Командовать... командовать было некем. Невнятной грудой изодранного тряпья валялся маг. Трава вокруг него была заляпана тёмными пятнами запёкшейся крови. Фамильяр злыми глазами зыркал по сторонам, черной тенью съежившись у ног хозяина. Дриада пыталась отлепить от спины Зулина присохшее тряпьё, и движения её были медленны и неловки, как у сомнамбулы. Стив повернулся было к проводнику, но Ааронн сидел на земле, по-прежнему закрыв лицо руками, и раскачивался из стороны в сторону, и бормотал, как сумасшедший. Наверное, он и был сейчас не в себе. Что-то такое произошло с ним, с чем ещё придется разбираться, но не сейчас. Из всей партии более-менее на ходу был треклятый орк, который - вот незадача - и частью партии-то не был, но что он мог? Насколько Стив понимал, единственным достоинством проклятого шантажиста была странная преданность пигалице, но толку от неё сейчас, когда партии, как воздух, необходим целитель...
   - А где Вилка? - спохватился Стив, сообразив, что не видит бестию. - Вилка! Вилка, мать твою! Слышь, орк, где совомедведь-то?
   - Был здесь, - отмахнулся Норах и мокрой тряпицей вытер испарину с бледного бардовского лба. - Удержись, слышишь? - повторил он, наверное, уже в сотый раз.
   "А и удержится, пожалуй", - растерянно и горько подумал Стив.
   - Вилка! Вилка!
   Знакомое бурчание бестии донеслось от ствола раскидистого ясеня на противоположном краю поляны. Стив бездумно побрёл на звук. Нужно было придумать что-то, срочно, немедленно! Но что? И какую беду гнать первой, какого врага побеждать сначала? "Что у нас в пещере, кроме шлака? Во-первых, сумасшедший лес. Во-вторых, Иефу изнутри убивает призрак ведьмы. Нет, это во-первых. Но что будет, когда злобные кусты доберутся до этой поляны? А они доберутся, как пить дать, и времени всё меньше. Тогда всё-таки во-вторых. С другой стороны, если Иефа умрёт, то какая разница - лес или не лес, всё равно жить будет не за чем. Так что Иефа всё-таки во-первых. Значит, во-первых, пигалица. Во-вторых, лес. В-третьих, друид не в себе. В-четвертых, маг в отрубе. В-пятых..."
   Бурчание совомедведя раздалось совсем близко, Стив поднял голову и понял, что, во-первых, всё это время внимательно смотрел себе под ноги, чтобы не упасть, во-вторых, что уже рассвело, и, в-третьих, что ствол огромного раскидистого ясеня изуродован: кто-то забил в него железные скобы. И, в-четвертых, - что дурацкий совомедведь, вместо того, чтобы дежурить возле умирающей хозяйки, бурчит и булькает, и пыхтит, встав на задние лапы, и занят исключительно тем, что пытается подцепить клювом и выдрать одну из этих скоб, образующих рисунок... Стив выругался, проковылял несколько шагов прочь от дерева, обернулся, посмотрел, сплюнул, выругался ещё раз. Железные скобы, вбитые в ствол, складывались в знак Векны - большое V, заключённое в круг.
   - Ну, хорошо же! - воинственно, насколько вообще был способен, сказал Стив и принялся за дело. Выдирать скобы из ствола оказалось делом немыслимо трудным - то ли он обессилел в конец, то ли вколачивали их не просто так, а каким-то хитрым магическим способом... Но с первой скобой Стив провозился целую вечность, и раза четыре успел решить, что умрёт сейчас, вот прямо сейчас, потому что невозможно и больно дышать ядовитым воздухом, и руки, будто набитые соломой, не способны на усилие. И стоять нет сил, и демон с ними, с этими скобами - всё равно не справиться... Всё равно вот-вот поляну заполонят взбесившиеся корни, и тут уже до задницы, забиты скобы в дерево или нет - воевать с лесом некому. А значит - не нужно больше издеваться над собой, и самое правильное сейчас - вернуться к умирающей пигалице, лечь рядом, взять её за руку, закрыть глаза и немножко отдохнуть перед смертью.
   Стива ужасно раздражал совомедведь. Его упрямое бурчание и пыхтение не давало дварфу бросить это бесполезное занятие. Сдаться, спасовать, уступить - и кому? Бестии? Малолетней недосове? Мысль о том, что перед смертью его нагло обставит совомедведь, мучила хуже ядовитого воздуха, и он не останавливался. Сердце выпрыгивало из груди, перед глазами плавали мерзкие зелёные круги, но он всё-таки расшатывал проклятую скобу, пытался поддеть её лезвием топора. И когда скоба наконец-то вывалилась из изувеченного ствола и с глухим стуком свалилась на землю, ему вдруг стало немножко легче. Самую капельку, но стало. И Стив схватился со следующей скобой, бурча и пыхтя покруче любого совомедведя.
   Ему казалось, что в тени ясеня он провёл целую вечность, но на самом деле прошло не больше часа, когда раздался отчаянный крик дриады. Крик, который оборвался почти сразу, словно ей заткнули рот кляпом. Стив обернулся, увидел взметающиеся из земли корни, дёрнулся к сопартийцам, но остановился. В стволе оставалась одна, последняя скоба. А что, если?...
   - Дварф! Дварф, помоги! Дварф!
   Нужно было выбирать, и выбирать быстро.
   - Дварф! Быстрее!
   И Стив выбрал.
   - Продержись! - крикнул он и, как одержимый, с рычанием набросился на последнюю скобу.
   - Стив! Мать твою, дварф! Помоги!
   Стив понимал, что шансов мало. Стив понимал, что в магических штучках смыслит столько же, сколько Иефа в рукопашной. Стив понимал, что, если он ошибся, если не сработает, спасать будет некого и помогать будет некому. Стив понимал, что, возможно, обрекает на смерть друзей. Стив так много всего одновременно понимал, что у него холодел затылок и болел от ужаса живот - а с ним такого не случалось лет семьдесят как! И скоба, как специально, застряла в стволе намертво, и никак не хотела сдаться. Самое мерзкое было то, что он почти не слышал звуков боя, только орк рычал и матерился без перерыва, и звал на помощь, а значит - он дрался один. Значит, дриада отключилась, попытавшись создать какой-никакой огневик, значит, Зулин так и лежит трупом, значит, Ааронн так и не пришёл в себя. Значит, орк там один. А один он не справится. И мысль о том, что он, вполне вероятно, подписал им всем смертный приговор, когда не вступил в бой, а остался здесь... Нет-нет, эту мысль нужно было гнать как можно дальше.
   Стив изорвал пальцы в кровь, занозил ладони, но не останавливался. Наконец, скоба поддалась его усилиям и шевельнулась, и он принялся расшатывать её, поминутно оглядываясь на сопартийцев, но не мог разглядеть, что там происходит - иначе пришлось бы остановиться.
   - Дварф! Её забрали! Её забрали, будь ты проклят, предатель! Нет! Иефа! Иефа, впусти её!
   Стив дёрнулся, будто его стеганули кнутом прямо по сердцу, но дела своего не бросил. Один шанс, единственный, последний. Если не выйдет, можно будет никуда не спешить. Используя топор, как рычаг, Стив навалился всем весом, поднажал так, что жилы затрещали, и скоба сдалась. По металлу юркими змейками пробежали красные искры, скоба задрожала, вспыхнула и вылетела из раскуроченного древесного ствола, как вылетает пробка из бутылки с перебродившим виноградным соком. Стив мешком свалился на землю, не справившись с силой инерции, и едва не пришиб топором Вилку.
   Потом была томительная тишина, которая - по крайней мере так показалось уткнувшемуся в землю носом дварфу - длилась несколько десятков лет. Потом Стиву почудилось, что он слышит голос орка - и тот не кричит, не бранится и не зовёт на помощь. Дварф с трудом поднялся на ноги и рискнул, наконец, посмотреть на ту сторону поляны, где оставались сопартийцы. Он разглядел неподвижные тела Зулина и Этны, и сгорбленную фигуру Ааронна - он больше не раскачивался из стороны в сторону, поднял голову и растерянно оглядывался. Стив разглядел также невразумительную груду веток и листьев, возле которой возился орк. И еще куцый взбрыкивающий зад совомедведя, который неуклюжей бодрой рысью скакал к этой самой груде.
   Стив обессиленно выдохнул, опёрся рукой о ствол ясеня, но тут же отдёрнул её - дерево было горячим и липким. Из развороченных древесных ран, там, где раньше были забиты скобы, медленно вытекала тягучая липкая жидкость, тёмная, похожая на кровь. Стив передёрнул плечами, подумал, что разберётся с этим тогда, когда сможет сбросить это на плечи кого-нибудь, кто в таких делах смыслит, и побрёл к сопартийцам.
   Всё-таки лес оказался не во-вторых, а во-первых.
  
   Норах чихал и отплёвывался, порыкивая от бешенства. Пока он рубился с ожившими корнями, как обезумевший дровосек, шипастая лиана, змеясь, оплела подёргивающиеся ноги барда и потащила куда-то прочь, в заросли. Орк краем глаза заметил движение там, где его не должно было быть, и повернулся как раз вовремя, чтобы успеть в последний момент схватить полуэльфку за волосы, а дальше всё это стало походить на игру в перетягивание каната, и канатом была одержимая полукровка, и лес явно намерен был в этой игре победить. Норах дёрнул Иефу на себя (попутно, кажется, выдрав прядь волос), перехватил её поудобнее, под мышки, и с натужным рыком откинулся назад, взрывая пятками землю, потянул барда изо всех сил, шалея от нелепости происходящего, но живая лиана петлёй захлестнула ему горло и сжала, и он захрипел, и на секунду отпустил полуэльфку, всего на секунду, инстинктивно, но этого оказалось достаточно, её снова потащило и начало стремительно заплетать в плотный шевелящийся кокон, и Норах, выдираясь из древесных пут, сделал то, чего не делал ещё ни разу в жизни: начал звать на помощь. Но дварф крикнул что-то - то ли в задницу послал, то ли предложил справляться самостоятельно, Норах не разобрал - и помогать не стал.
   Подумать о том, почему так произошло, найти объяснения внезапному предательству дварфа, который - Норах готов был ручаться за это головой - любил полуэльфку и, по идее, уже должен был быть здесь - жертвовать собой ради её спасения - на всё это у Нораха не было времени. Дварф не поможет. Он принял это, как факт, не требующий объяснений, и больше уже ни на что не отвлекался. А если бы отвлёкся, понял бы, что обезумевший лес ведёт себя странно даже для обезумевшего леса. Не было оживших корней и шипастых лиан возле бессознательного мага, и никто не покушался на ощетинившегося фамильяра, и никто не нападал на помешавшегося эльфа. Одна вялая колючая веточка дёрнулась было в сторону дриады, та вскрикнула испуганно, вся подобралась - плести заклинание - и не сдюжила, сомлела, но веточка не доползла, втянулась в землю и через минуту возникла возле полуэльфки, чтобы оплести ей запястье. Лес нападал только на барда. Нет, поправка: только на барда и на того, кто пытался этому помешать, а Норах пытался изо всех сил, и понимал, что проигрывает. С этим нельзя было справиться в одиночку. Но никто не помогал. Даже вездесущий совомедведь куда-то подевался.
   А потом всё вдруг закончилось. То есть вообще, совсем. В какой-то момент орк обнаружил, что кромсает ножом не живые ветки, а просто - ветки. И что петли колючих лиан держатся на его ноге только за счёт загнутых шипов, застрявших в штанине. Что нужно просто как следует потрясти ногой - и они свалятся. И что древесный кокон, в котором почти целиком уже скрылась Иефа, - это просто груда веток и листьев, которую нужно как-то разгрести. И ещё - стало легче. В буквальном смысле этого слова - как будто кто-то милосердный снял, наконец, с его воющих плеч огромную тяжесть, и теперь так сладко дышать. Надо же, а он и не подозревал, как было тяжко.
   - Иефа... - осторожно позвал орк и потянул лиану из кучи. Куча подалась с шуршанием и скрипом. Норах встрепенулся и принялся разгребать и раскапывать листья и ветки, чувствуя себя каким-то придурковатым норным животным, а не уважаемым следопытом.
   Откуда ни возьмись прискакал совомедведь и тут же, разумеется, сунул морду орку под локоть, получил по клюву - случайно, и по заду - нарочно, и обиженно забурчал. Подошёл дварф, помог с раскопками, молча стоял рядом, когда Норах вытаскивал на свет божий полуэльфку, засыпанную листьями и древесной трухой. Шумно выдохнул, разглядев, что с ней происходит. Как бы ни потрепала судьба партию, барду пришлось хуже всех. Пришлось - и продолжалось до сих пор... Всё ещё. По-прежнему.
   - Знаешь, я просил её впустить ведьму, - в пространство проговорил Норах. - Я думал, что всё. Думал - так у неё будет хоть один шанс...
   - Я слышал, - кивнул Стив.
   - Она тоже слышала - я уверен. Но она упрямая, как... - орк с досадой стукнул себя кулаком по колену.
   - Как дварф?
   - Да. Наверное. И теперь я снова не знаю, как ей помочь... что с ней делать.
   - Нужно её убить, - раздался слабый голос дриады.
   - Чтооо?! - Стив вытаращился на Этну, не веря своим ушам.
   - Нужно её убить, - повторила Этна немного увереннее и странно повела бровями.
   - Знаешь, я мог ожидать такого от кого угодно, от Зулина - вполне, даже от Ааронна - не удивился бы такое услышать, но ты! Как у тебя только язык повернулся...
   - Стив! - дриада сделала неловкий шажок вперед и нетерпеливо нахмурилась. - Послушай, пожалуйста, внимательно, что я скажу... - и снова странно повела бровями. - Иефу нужно убить, понимаешь? Нужно. Необходимо.
   - Да почему, яйца Мораддиновы?!! - вне себя заорал Стив, отчаявшись понять, что происходит.
   - Она... она мучается, - нашлась дриада. - Да-да, посмотри сам, как она мучается! Нужно прекратить её страдания - это единственное, что мы можем сейчас для неё сделать. Понимаешь? - ещё один странный фортель бровями; Этна опустилась на колени, нагнулась к острому уху барда и проговорила прямо в это ухо, чётко и членораздельно, как для умственно отсталого. - Мы просто обязаны её убить, Стив. Просто обязаны убить Иефу! - дриада выпрямилась и с надеждой посмотрела на дварфа.
   "Она тоже помешалась! - вдруг осенило Стива, и он на всякий случай поудобнее перехватил топорище. - Ну, точно, они же оба - часть леса, и Ааронн, и Этна... То-то у них кукушечка поехала..."
   - Эмм... Этночка... - фальшиво-ласковым голосом просюсюкал Стив, ужасаясь сам себе. - Как бы это тебе сказать... Давай мы сейчас все успокоимся, да? Отдохнём, может, вздремнём часок, а потом, на ясную-то голову...
   - Нет-нет, Стиван! - дриада досадливо замотала головой и так рассердилась, что даже руки в кулачки сжала. Стив весь подобрался и приготовился к худшему, тем более, что эльф, который внешне вроде и не сходил больше с ума, успел уже как-то подобраться поближе и тоже был явно опасен. Этна заметила его реакцию и даже вперёд всем телом подалась, стремясь убедить, донести до упрямого дварфа какую-то мысль. - Стив! Послушай. Пожалуйста. Я очень тебя прошу - послушай меня сейчас очень внимательно. Хорошо? Очень важно, чтобы ты понял, о чем я говорю. Хорошо?
   - Дак ты же не говоришь ничего путного! Что я должен понять-то, что мы должны пришить пигалицу - опять?! Не надоело?! Беззащитную, беспомощную!
   - Нет-нет, Стив, пожалуйста, ну, пожалуйста! Посмотри на неё - она страдает, неужели ты не видишь? Мы дрались всю ночь, и всё это время она корчилась под пытками - и ничего, слышишь, ничего не могла сделать! И мы - дриада снова наклонилась к уху барда - ничего не можем сделать, только убить её! Для неё это спасение, понимаешь? - и Этна снова задвигала лицом - как-то всеми мышцами сразу, отчего стала похожа на чихающего хорька.
   - Послушай Этну, - подал голос Ааронн. - Это очень мудрое решение. Мы должны убить Иефу. Так мы её спасём. Ты меня слышишь, Стив? Так мы её спасём.
   - Слышь, орк, - позвал Стив, встал поудобнее и покрепче, принял боевую стойку. - Мне твоя помощь не помешает. Они, конечно, пока слабенькие, но если колдовать оба начнут, станет жарко. Так что готовься.
   - А ведь они правы, - медленно проговорил орк. - Они правы, мать их за ногу, Стиван!
   - И ты туда же?!
   - Да нет же, сам подумай! - орк вскочил на ноги и принялся делать какие-то знаки, разыграл целую пантомиму, указывая то на Иефу, то на уши, то на голову, из чего следовало...
   А хрен его знает, что из этого следовало, но не могли же они все одновременно взять и сбрендить, да ещё чтобы у всех была одна и та же навязчивая идея!
   - Она так мучается, бедняжка, что даже у меня, черствого и бесчувственного душегуба, слёзы на глаза наворачиваются! - говорил между тем орк и делал знаки бровями, и дёргал Стива за рукав, пытаясь обратить на что-то его внимание. И Стив, поддавшись всеобщему психозу, опустил топор и развёл руками - да объясните же, мол, чего творится. - Я знаю, что совсем чужой вам и что последний голос и решение за тобой, но поверь мне, Стив, ты должен пожалеть её и согласиться. Мы должны убить Иефу, это единственный выход! - последнюю фразу орк произнёс очень громко и очень чётко, фыркнул, бесцеремонно схватил Стива за подбородок и повернул его голову так, чтобы дварф посмотрел прямо на барда. Стив смотрел. Иефа лежала неподвижно, как будто спала. Зачем убивать? Полоумные... Стоп. Иефа лежала неподвижно. Неподвижно. И тут до Стива дошло.
   - Я, кажется, понял, - медленно сказал он и обвёл взглядом застывших в ожидании сопартийцев. - Вы правы, мы должны убить Иефу. Это поможет ей... - дриада сделала страшные глаза и зашевелила бровями, указывая на полуэльфку - это поможет ей не страдать больше, - поправился Стив и добавил, очень громко и очень чётко: Да, давайте убьём Иефу. Я согласен.
   - Кто это сделает? - громко и как-то в пространство спросил орк.
   - Это должен сделать кто-то из вас, чтобы покончить одним ударом! - словно со сцены декламируя, нараспев произнесла Этна.
   - Орк, это сделаешь ты! - чувствуя себя полным идиотом, почти выкрикнул Стив.
   - Да, это логично! Я не успел привыкнуть к ней! Поэтому я сейчас ударю её ножом прямо в сердце! - провозгласил орк, опустился на колени возле пигалицы, закрыл глаза, пошевелил губами - Стив заподозрил даже, что шантажист кому-то молится - и занёс в картинном замахе руку с ножом. - Прощай, Иефа!
   Рука с ножом по дуге пошла вниз - слишком медленно, чтобы быть правдой - слишком быстро, чтобы не убить на самом деле - да он же и правда её сейчас зарежет! - солнечный зайчик спрыгнул с лезвия - надо же, когда успело взойти солнце...
   Иефа распахнула глаза и перехватила руку орка. Этна вскрикнула, совомедведь победно заревел, а Стив обнаружил, что, оказывается, не дышал всё это время, и принялся жадно глотать сырой утренний воздух.
   - Вы все чудовищно переигрывали, - очень серьёзно сообщила Иефа. - Просто чудовищно. Ааронн, что с твоим лицом? Ты что, плакал?
   Все дружно отвернулись от барда и уставились на следопыта.
   - Со мной всё в порядке, - неуверенно проговорил Ааронн.
   - С ним всё в порядке, - отмахнулся Стив.
   - Да нет же, - с досадой выдохнула Иефа, - шевелить разбитыми губами ей явно было трудно, - какой к чертям порядок... Посмотрите на его глаза... Дайте ему зеркало, кто-нибудь. Ааронн, у тебя лицо наполовину твоё, а наполовину - Иефа запнулась, растерянно посмотрела по сторонам, словно нужное слово могло обнаружится в траве где-нибудь неподалёку - а наполовину - твоё...
   - Что за бред!
   - Нет-нет, она права! - дриада мигом оказалась возле эльфа, поднялась на цыпочки, обняла его лицо ладошками, убрала волосы. - Ты... меняешься!
   Стив пригляделся к эльфу и тихо охнул: правая половина лица друида была такой, какой должна была быть после трансформации, такой, к какой он, Стив, оказывается, уже привык. Короткая черная с проседью шерсть, желтый кошачий глаз с вертикальным зрачком... Но левая! Как будто кто-то смывал рисунок со стены, а под ним вдруг обнаружился другой, тот, что был раньше. Левая половина лица эльфа - права была пигалица - была его лицом. Таким, каким это лицо было до трансформации. Гладкая кожа, ровная линия скул, тёмно-карий глаз под тяжеловатым веком, бровь - густая, нахмуренная. "А ведь он и правда был такой! Как я мог забыть!" - в смятении подумал Стив.
   - Ты до сих пор плачешь, - тихо сказала Иефа. - О чём ты плачешь, Ааронн?
   - Я не... - мотнул головой друид и снова закрыл лицо руками, и Стив отметил про себя, что и с руками эльфа происходили те же метаморфозы: правая была в короткой шерсти и дикая, а левая - как раньше, с длинными изящными пальцами целителя.
   - Это не стыдно, Ааронн, - всё так же тихо добавила полуэльфка. - Ты живой, а теперь ещё и наполовину настоящий.
   - Прекрати! - рявкнул эльф, отпихнул от себя жалеющие руки Этны и бросился прочь, как будто действительно стыдился, как будто его уличили в чём-то... позорном.
   - Мы поговорим об этом, - грустно сказала дриада, - не сейчас, но поговорим. Может быть, вечером. Стив, мы ведь сегодня уже не тронемся с места, правда? Ты что-то такое сделал, что лес больше не взбунтуется, я права? Мы можем отдохнуть?
   Стив вспомнил окровавленный ствол ясеня и кивнул: не взбунтуется, можем.
   - Командуй привал, дварф, - почти вежливо почти попросил шантажист.
   И Стив, дивясь сам себе, скомандовал.
   И все послушались.
   Иефа послушно осталась лежать, где лежала, её совомедведь послушно прикорнул рядом, маг послушно продолжил валяться в обмороке, а фамильяр - послушно охранять его покой...
   Стив усмехнулся невесело в бороду, проворчал что-то на счёт костра и хвороста, который сам себя не соберёт, но тут орк дёрнул его за рукав и указал на груду веток, из которой недавно выкопал пигалицу - чем не хворост? К тому же, уже послушно лежит на поляне, и ходить никуда не надо.
   Тогда воду - вспомнил Стив. У нас совсем нет воды, а нужно будет много: и пить, и на компрессы... И тогда орк кивнул и послушно отправился за водой, сообщив, что, может, ещё заодно и послушно поохотится.
   Стив вздохнул и подумал, что вода, еда и костёр - это обычная отвлекалочка, что на самом деле ему, Стивану из Утгартов, Стражу Ворот, Второму в Роду, безумно страшно думать о том, что делать дальше.
   До гор оставалось два дня пути.
  
   Глава 11
  
   Зулин лежал на животе, подперев подбородок ладонью, и бездумно смотрел в огонь. Если бы кто-то спросил Зулина, что он делает, Зулин ответил бы, что ждёт. А если бы собеседник уточнил, чего именно ждёт Зулин, Зулин сразу ответил бы, что ждёт Большого Разговора. Ещё он сказал бы, что вообще если бы такие Большие Разговоры происходили бы регулярно с первых дней похода, партия избежала бы половины неприятностей, в которые влипла.
   У Зулина болела спина. И - кажется - душа. Во втором он не был уверен. Ему подсказал Зверь. Не то чтобы Зулин так уж доверял своему фамильяру в этих вопросах, нет, просто с некоторых пор он начал сильно сомневаться в своих собственных знаниях и суждениях. И в способности наблюдать. И анализировать. И руководить.
   Трудно руководить организованным отступлением, когда тебе только что отрубили крылья, и ты потерял сознание от потери крови и от боли, например. Трудно адекватно сражаться и не запутаться крыльями во врагах, если ты не умеешь этими крыльями управлять. Трудно управлять крыльями, если ты ни разу не упражнялся... А ведь когда-то думал - летать.
   "Летать? -ехидно встрял в его мысли фамильяр. - Серьёзно?"
   Когда Зулин очнулся, было уже темно, и ему показалось на секунду, что ещё идет бой, а потом - что он только что закончился, вот прямо минуту назад. Ну, ведь не мог он выпасть из реальности на целые сутки? Но оказалось - мог.
   И вот он лежал на животе, потому что на спине нельзя было, да и на боку было слишком больно. Под импровизированными повязками (интересно, кто пожертвовал рубаху?) ныли и покалывали раны (видимо, лечили магией), от костра веяло мягким теплом, в лагере было тихо-тихо, как-то предгрозово тихо. И Зулин ждал Большого Разговора.
   Ждал в тоске.
   И это больше всего выбивало его из колеи - эта дурацкая, необъяснимая, беспричинная тоска. С чего вдруг? Почему? Но тошно было так, что хотелось уткнуться лбом в руки и тихонько завыть. Такого с ним ещё не было никогда, сколько он себя помнил... Сколько он себя помнил, ха. Смешно. А сколько он себя помнил-то? И себя ли он помнил вообще?
   Лес отобрал у него крылья. Да, Зулин понимал, что они не сами отвалились, и не были выдраны с мясом, что их, скорее всего отрубили, как когда-то рога... Что злобные лианы поймали его, и поймали именно благодаря этим мерзким крыльям, и вообще - если бы не они, всё было бы по-другому... А теперь их нет, как раньше не было, разве что два шрама каких-никаких останется...
   Да и не хотел он их на самом деле, демон всё это забери! Он же в шутку тогда подумал - хорошо бы крылья, он ведь и додумать-то эту мысль толком не успел, как отключился, а потом проклятая сила трансформации навязала ему это недоразумение за спиной! И они мешали, они раздражали и изнуряли, и словно живые враждебные существа, всё время пытались его уничтожить! Два кожистых диверсанта, растущих из его лопаток!
   Но лес сначала дал ему всё это: крылья, рога, короткую тёплую шерсть - а потом начал отбирать, одно за другим. И ему было тошно от этого, как будто, пока у него было всё это, он был кем-то... А теперь постепенно становился никем. Снова.
   Никем?
   И тоска заполняла Зулина до самой макушки.
   Разве я был никем?
   И внутренний голос - а может, это была безжалостная мысль фамильяра - отвечал: да, ты был никем. Ты. Был. Никем.
   А теперь? Кто я теперь? Что я теперь?
  
   - Ну, что ж, нам сейчас стоит всем сесть и как следует поговорить, - заявил Стив, явно стесняясь себя в роли оратора.
   "Начинается, - подумал Зулин. - Большой Разговор. Наконец-то..."
   - Давно пора, - отозвалась полуэльфка. - Только давай подождём ещё немного - Норах с обхода не вернулся.
   - Твой орк - не часть партии.
   - Как за водой его посылать и за дичью - так очень даже часть.
   - Все, кто нужен, уже здесь. А орк твой как подтянется, так подтянется, никто его с совета гнать не будет, но и специально ждать - тоже.
   - Ты зануда, Стив.
   "Почему она лежит? - подумал Зулин. - Почему не устраивается у костра поудобнее? Да, избита, да, больно... почему, кстати, н вылечили? Сил не хватило? И все-таки - почему лежит? Не похоже на неё..."
   - Итак, поговорить. Нам нужно очень серьёзно поговорить. Только вот что... - Стив запнулся, неловко помолчал, но собрался и решительно продолжил - ...есть условие, и оно обязательно для всех. Мы не прячем глаза, не раздумываем, что стоит говорить, а что нет. Мы не выбираем, чем делиться, мы делимся всем. Даже если нам не хочется, даже если нам кажется, что нас засмеют или застыдят, или наоборот, что это неважно. Мы говорим всё: сколько бы дерьма ни скопилось, вываливаем, не жалея. Мы не отмалчиваемся и не врём. Если нам задают вопрос, мы отвечаем. Если мы хотим спросить о чём-то - спрашиваем. Но мы делаем это только для того, чтобы понять, что и почему происходит. Разборок не устраивать.
   - Ты думаешь, у нас получится? - тихо спросила дриада.
   - А у нас выхода другого нет, - пожал плечами Стив. - Если не разберёмся, помрём злой смертью от какой-нибудь мерзости. Кто начнёт?
   Ответом дварфу было дружное молчание. Зулин смотрел в огонь и думал о том, что на самом деле молчат все не потому, что им нечего сказать, наоборот - каждому нужно сказать так много, что неясно, с какого боку подступиться.
   - Давайте я начну, - вдруг предложила дриада, и все посмотрели на неё с удивлением. - Мне просто не так много рассказывать, как другим, - будто извиняясь, пояснила она. - Во-первых, мне больше не нужен источник. Нет, не в том смысле, что я могу обойтись без него, просто мне больше не нужно, чтобы он... кормился кем-то из вас. Я могу посадить жёлудь и вырастить себе дерево. Я больше не бездомная. Я от вас не завишу.
   - И давно? - глухо спросил эльф.
   - С тех пор, как Иефа сгорела. Не знаю, почувствовали вы или нет, но тогда в пространство вырвалось... выплеснулось столько силы, что можно было наполнить десять источников.
   - То есть я слабый не из-за того, что твой камень тянет из меня силу? - поднял голову Зулин.
   - Нет, ты слабый по какой-то другой причине. И если уж ты упомянул об этом, источник не может тянуть из тебя силу - никогда не мог - даже если бы мне этого очень захотелось.
   - То есть я просто таскаю его в рюкзаке, как обычный камень?
   - Да.
   - Почему ты не сказала раньше? - снова подал голос Ааронн.
   - Потому что тогда пришлось бы решать, остаюсь я с вами или нет.
   - А ты остаёшься?
   - Если ты... - дриада запнулась, и Зулину даже показалось, что она немного зарделась, - то есть, если вы не против, да, я остаюсь.
   - Мы не против, - сказал Ааронн, и его голос неуловимо изменился. - Мы все. Верно?
   И все дружно покивали.
   - Хорошо, - кивнула Этна. - Я рада это слышать. И ещё одно - по поводу леса. Я имею в виду, сумасшедшего леса. На том краю поляны есть ясень, он осквернён знаком...
   - Векны, - подсказал Стив.
   - Да. То есть он был осквернён, пока Стив не нашёл знак...
   - Пока Вилка не нашёл, - поправил Стив.
   - Да-да, в общем, пока они с Вилкой не нашли этот знак и не уничтожили его. Беда в том, что это не простое дерево, это дерево дриады, и дриада мертва. Судя по всему, её привязали к стволу живой и начали забивать скобы в кору сквозь её тело... Я не знаю эту магию, но она чёрная. Они что-то сделали с ней, что-то отвратительное... Кровь смешалась со смолой, и тело вросло в ствол, стало его частью. Только магия умирающей дриады могла поднять такие лесные силы. И только чёрная магия могла обратить их во зло. Знак держал её внутри и питался её болью. А когда Стив выдернул скобы, во-первых, он разрушил символ, а, во-вторых, открыл раны. Она истекла кровью и умерла прямо у тебя на глазах, Стив, просто ты этого не понял. И когда она умерла, её магия перестала действовать. Я могу только предполагать, но мне кажется, что именно это они пытались сделать в своё время со мной, когда напали на моё дерево. Мне повезло, что я осталась жива. И вам повезло тоже. У меня всё. Спрашивайте.
   - Они очень неравномерно нападали, - заявил непонятно когда образовавшийся в лагере орк. Зулин отметил про себя, что Ааронн досадливо дёрнулся, но затыкать шантажиста не стал. То ли следовал правилам Стива, то ли и правда попривык. А Иефа - та даже не удивилась, как будто возникать из ниоткуда было такой милой орочьей особенностью. - Я хочу сказать, что отбивались-то мы все, но досталось в основном Иефе и магу - когда всё началось. А уж здесь, на поляне, и вовсе одной только Иефе, как будто никого рядом больше не было. Почему?
   "Лесу нужно было отнять у меня крылья, - отстраненно подумал Зулин, но вслух ничего не сказал. Ну и пусть правила - спросили-то не его... - Лес действовал по схеме. Рога ведь я потерял похожим образом..."
   - Если бы я направляла их, я бы знала, - вздохнула и развела руками Этна, - а так... Могу только предполагать. Я думаю, они - в смысле, корни, ветки и лианы - вряд ли были разумны. У них, мне кажется, была одна простая задача... Если бы вам нужно было вывести из строя отряд, за кого бы вы взялись в первую очередь?
   - Если в отряде есть маг, то за мага, - уверенно ответил Стив. - От них вечно одни неприятности.
   - Ну, вот, видите, всё логично. Я думаю, именно это они должны были сделать в первую очередь - вывести из строя мага. Лес не был разумен в нашем понимании этого слова, но магию чувствовал. Пока я пыталась бороться, на меня нападали, потом, когда я иссякла, оставили в покое. То же самое произошло, Зулин, с тобой. А в Иефе магия была активна всё это время, не затихала ни на минуту, и она для них была, как сигнальный костёр. Все мы, как только перестали пользоваться магией, стали для них словно невидимыми. Поэтому они нападали только на Иефу... мне так кажется. У меня всё.
   - Нет, не всё, - хмуро возразил Стив. - Ты ещё тогда не была с нами, но это твои драгоценные растения, так что спрашивать я буду у тебя. Мы попали в башню у мёртвого озера. Там много всего произошло - долго рассказывать. Суть в том, что под озером был заперт маг-некромант. Черный, как задница Зулина. И там, в подвалах этой башни, мы первый раз столкнулись с такими вот чокнутыми кустами-лианами. Ну вот провалиться мне на этом месте - точно такими же, как две капли воды, даже колючки у них были загнуты в ту же сторону, демон это всё забери! Но там не было ни умирающих дриад, ни знака Векны. Как это понимать?
   - Хороший вопрос, - негромко заметила Иефа.
   - У меня нет ответов, Стиван, - покачала головой дриада и вздохнула. - Только догадки. Но какой от них толк? Я могу предположить, что и растения в вашей башне, и растения в этой части леса были подчинены одному и тому же магу-чернокнижнику...
   - Почему я не удивлён! - рявкнул дварф.
   - ...или маги были разные, а дело просто в том, что растения так реагируют на чёрную магию - любую, не важно, чью. Я не знаю.
   - Принято. Если к Этне вопросов больше нет...
   - Есть, - перебила дварфа Иефа. - У меня есть вопрос. Тогда, на поляне, когда Себ... - дварф издал что-то среднее между гневным хмыком и презрительным фырканьем, Иефа запнулась и сердито посмотрела на него исподлобья. - Не надо тут издавать звуки, Стив! Тогда он мне жизнь спас! Та штука, которой ты была одержима, напала на меня, этот дух... Он узнал меня. То есть, я думаю, он узнал не меня, а её во мне, Элену. Ты помнишь что-нибудь? Хоть что-то? Он же довольно долго тобой управлял.
   Дриада опустила голову и так надолго замолчала, что Зулин, которому вдруг стало по-настоящему интересно - он будто очнулся от какого-то странного оцепенения - Зулин уже решил было, что она и не ответит. Но Этна зябко поёжилась и тихо сказала:
   - Как бы мне хотелось на самом деле ничего не помнить. Он ослабил хватку в самом конце, когда ты крикнула Слово. И - да, я почти ничего не помню до этого, кроме смутных омерзительных ощущений, от которых с радостью избавилась бы... Но в тот момент он вдруг тебя увидел. УВИДЕЛ. Понимаешь?
   - Думаю, да.
   - Он и правда узнал тебя. То есть её. Он так сильно... так сильно ненавидел и одновременно так сильно любил тебя... её... что вдруг почувствовал себя живым. Это было так гадко и странно - чувствовать то, что чувствует он... Мне было... - дриада длинно всхлипнула и обхватила себя руками, будто защищаясь.
   - Этна, успокойся, - потянулся к ней друид. - Это было давно, тебе больше не нужно бояться.
   - Да нет же! Мне не было страшно. Мне было... Мне было так жаль его.
   - Жаль?! - поразился Стив. - Серьёзно?!
   - Мне кажется, я понимаю, о чем ты... И я знаю, кто это был, - пробормотала Иефа.
   - Подумаешь, новость! Да мы все знаем, кто это был! - сварливо заметил эльф. - Это был мелкопоместный дворянин - извините, имени я не помню - который донес на твою распрекрасную ведьму и который, собственно, отправил её на костёр. Он сбежал на окраинные земли, где его нашёл твой распрекрасный рыцарь - о, не надо на меня так смотреть, в их семействе явно все поголовно прекрасны, как боги! - нашёл и убил, как раз на берегу замечательного озерка с Ведьминым Глазом.
   - Откуда...
   - Мы много читали, пока тебя с нами не было! И, прежде, чем задавать провокационные вопросы другим, подумай, как будешь отвечать на вопросы сама - а вопросов будет немало, уж поверь мне!
   - Ааронн!
   - А ну цыц! - рявкнул дварф, и эльф - слыханное ли дело! - замолчал. - Пигалица... Иефа то есть... она, конечно, зараза та ещё, и язык у неё ядовитый, но тут она ничего такого не спросила, и никого не задела, и ни на кого не напала, а ты орёшь, как баба! Успокоились все, ну!
   - Я спокоен.
   - Да уж по всему видать!
   - Я спокоен, Стив.
   - Ещё вопросы к дубине... тьфу, да что ж такое-то! Прости, Этна...
   - Ничего.
   - В общем, раз больше нет вопросов к Этне...
   - Есть, - снова перебила Иефа. - Почему я такая?
   "Философский вопрос," - мысленно усмехнулся Зулин.
   - Какая?
   Иефа перевела дыхание, пошевелилась - воде как на локтях собралась приподняться, но передумала, вздохнула.
   - Я про трансформацию. Я много думала, почему изменилась именно так, как изменилась. Наверное, природа лучше знает, что у нас внутри, потому что - да, я не умею драться по-честному, у меня ядовитый характер, и я прячусь... Мне проще спрятаться, чем бороться. По крайней мере, так было, раньше мне просто не за кого было воевать... В пещерах со мной случилось что-то, я помню немного - помню только, что в какой-то момент нас было двое, я и чудовище. Я лежала на дне ущелья, а оно жило вместо меня. Оно меня защищало так, как никто и никогда ещё меня не защищал, и мне было так спокойно... так хорошо. Я хотела уйти. Там был такой туман на дне, он поднимался... И я знала, что когда меня затопит, я исчезну, останется только чудовище. Тогда всё запуталось, у меня в голове была то моя жизнь, то застенки, в которых держали Элену, а потом я услышала, как Стив кричит моё имя. А потом... Наверное, так надо было. Нет, Зулин, я не к тому... что было, то было. Вы выдержали трансформацию, а я - нет. Она меня вернула, Элена. Сейчас я понимаю, что ей просто ужасно не хотелось снова умирать, но тогда... нет, и это тоже неважно. Почему я стала такой, как раньше? Всё исчезло - клыки, хвост, волосы-веточки... Как оно могло исчезнуть, если так тесно переплелось с моим естеством, что я уже не различала, где кто? Как оно могло взять и исчезнуть? Почему?
   - Ты сгорела, - просто ответила дриада.
   - То есть... - Иефа нервно сглотнула, - я мертва?
   - Технически... - Этна устало потёрла лоб, подыскивая слова. - Трансформация - это восстановление равновесия, я уже объясняла. Твоя трансформация оказалась сильнее тебя и в пещерах дошла до своего пика. Ты превратилась в дикого зверя. Дикий зверь умер. Тебя больше нет.
   - Но ведь процесс обратим! Посмотри на Ааронна - он же превращается обратно!
   - Иефа... Нет. Ааронн превращается обратно, потому что его истинная суть оказалась сильнее звериной. Он не отказывался от своей эльфской половины. А ты отказалась. Просто прими это - тебя нет.
   - Но я есть!
   - Я знаю. Но ты не можешь быть такой, ты трансформировалась. А потом умерла. Цикл завершён, понимаешь? Тебя больше нет. Возможно, я сейчас скажу очень неприятную, может, даже оскорбительную вещь...
   - Говори, хуже уже не будет.
   - Не зарекайся. Если бы не ведьма, тебя бы не было в буквальном смысле этого слова. Ты должна быть ей благодарна. В любом случае, она частично добилась того, чего хотела: она сохранила тебя для себя одной. Теперь ты живешь только для неё. Для природы ты больше не существуешь. Тебя нет.
   - Меня... нет. Меня нет. Ты произносишь слова, Этна, и я понимаю, что они значат каждое по отдельности, но я не понимаю. Я живая! Как я могу не существовать, если вот она - я, и мне больно, и досадно, и хочется спать, и я чувствую всё это: страх, радость, недоумение, голод, холод, тепло... Как я могу не быть? Если я есть!
   - Мир больше не видит тебя, Иефа.
   - Да с чего ты взяла?!
   - Я чувствую. Я долго сама себе не верила - находила всякие оправдания своим ощущениям, пыталась объяснить их чем-то другим. Думала - может, это просто моя нечистая совесть так проявляется, я ведь тоже тебя бросила, как все.
   - Да как же, черт подери!
   - Прости, я знаю, в это почти невозможно поверить. Но я чувствовала тебя, пока ты не сгорела. Я перестала чувствовать тебя, когда это случилось. И я не начала чувствовать тебя снова, когда ты вернулась. Да, у меня нет доказательств - кроме чутья - но я уверена: моя магия на тебя не действует. Потому что тебя нет.
   - И чем это мне грозит?
   "Но почему, - мысленно недоумевал Зулин, - почему она всё ещё лежит?! Почему не вскакивает, не бегает нервно по лагерю, не совершает массу других нелепых, но привычных телодвижений... что с ней?"
   - Ты сама знаешь, чем это тебе грозит.
   - Ты поэтому до сих пор... Поэтому ещё не пыталась? Я думала, ты ждёшь, пока восстановишься... думала, после лечения Зулина просто время должно пройти...
   - Да, Иефа, поэтому.
   Иефа закусила губу, сжала кулаки и уставилась в ночное небо. У неё дрожал подбородок. "Так чем это ей грозит, я так и не понял?" - мысленно воскликнул Зулин.
   - Ты не можешь меня вылечить, - тусклым голосом проговорила Иефа.
   - Да, - кивнула дриада.
   - Ни ты, ни Ааронн, ни Зулин...
   - Да.
   - И дварфские целители - если мы доберёмся до гор, конечно...
   - Да, Иефа, и они тоже не смогут.
   - Поправь меня, если ошибаюсь. Ты хочешь сказать, что все вы не можете вылечить того, кого больше не существует? Что лечить меня может только Элена - изнутри - а значит, я так и останусь калекой... Потому что для этого её нужно будет впустить, а я не сделаю этого ни за что на свете, потому что всё-таки хочу оставаться собой. Выбор у меня небогатый, как я погляжу...
   - Что за ерунда! - воскликнул Зулин и прикусил язык, сообразив, что воскликнул вслух.
   - Это не ерунда, Зулин, - печально покачала головой Этна. - Вспомни, никто не пытался лечить Иефу магией с тех пор, как она вернулась. Единственный раз, когда Ааронн подмешал ей заговоренное - да, Ааронн, не отнекивайся, я знаю, что ты заговаривал снадобье, нет смысла отрицать - заговоренное снотворное в вино, мы видели то, что мы видели... Иефа теперь непредсказуема. В ответ на любую направленную на неё магию она может спалить всё вокруг, а может наколдовать стаю радужных зайчиков, при чём и то, и другое сделает не специально. И даже это можно было бы, наверное, как-то пережить, если бы магия достигала своей цели...
   - Этна... - позвала Иефа. - Ты зря стараешься. Он не о том. Лес сломал мне спину, Зулин, и я не чувствую ног. И это нельзя исправить, потому что я умерла. Меня нет. Вот как всё просто, оказывается.
   Зулин, не веря своим ушам, тяжело приподнялся на руках и сел.
   - Ты не можешь ходить?
   - Не могу.
   - Други мои, вы с ума сошли?! Стив, ты что такое устроил тут - что за вопросы-ответы?! Я-то думал - в кои-то веки нормальный Большой Разговор, подведение итогов, а тут такое! Да разве можем мы сейчас обсуждать какие-то трансформации и прочую лабуду, когда у нас тут самая что ни на есть насущная проблема - у нас бард неходячий! Что мы с этим будем делать?!
   - Я её понесу! - хором рявкнули Норах и Стив и одинаково яростно уставились на мага, как злобные братья-близнецы.
   - Нелепица какая... - растерянно пробормотал маг. - Поисковый отряд...
   - У меня есть ещё один вопрос, - произнесла Иефа, ни к кому конкретно не обращаясь, но все посмотрели на Этну, словно отвечать на вопросы в этом отряде умела только она. - Всё ещё о трансформации. Когда мы все изменились... но ещё не пришли в себя окончательно... Я лежала вот так же, как сейчас, и слушала твой голос, Этна. Тогда он был куда противней, чем сейчас, кстати...
   - Я тебя тоже люблю, - очень серьезно ответила дриада.
   - Ты сказала, что Зулин чужой. И до этого ещё не согласилась, чтобы он держал источник - и сейчас, кстати, тоже - что Зулин не смог бы наполнить источник, даже если бы хотел... И я всё думала: неужели наш маг настолько силён, что смог надавить на природу, вытребовать у неё крылья, скажем... А потом я подумала, что если он чужой, природа просто не стала вплетать его в ткань, закрывать им прорехи... И я всё думала - почему? И так ни до чего не додумалась, пока ты не сказала, что меня нет. А что насчёт Зулина? Он есть?
   - Я есть! - возмутился планар, разволновавшись до невозможности. Куда только делась тоска - сбежала в панике, уступив место нервному протесту: она не может быть права! Да что она понимает!
   - Я тоже думала, что я есть, - горько возразила полуэльфка. - Но вот Этна, которая утверждает обратное... А она меня ещё ни разу не обманывала. Так что ты скажешь, Этна?
   - Да прекратите вы сходить с ума или нет?! - Зулин с трудом поднялся на ноги, скривившись от боли, и протестующе замахал руками. - Вы вообще о чем сейчас думаете?! Чужой, свой, прорехи какие-то, ткани, чувства-ощущения! Что за глупости, демон Баатора?! У Иефы! Сломана! Спина! Что значит - магия не действует?! Кто-то пробовал?! Кто-то пытался?! Этна, я чрезвычайно благодарен тебе за врачевание, мне, несомненно, приятно, что предпочтение отдали мне, но если рассуждать логически, я мог и подождать - неужели сломанный позвоночник - менее серьёзная проблема, чем пара отрубленных... отрубленных? - Зулин резко повернулся к Стиву, и тот растерянно кивнул, - отрубленных крыльев?!
   - Зулин, ты же сам всё слышал... - начал Ааронн, но маг негодующе ткнул в его сторону пальцем.
   - А от тебя я вообще такого не ожидал! А ещё целитель! Друид, тоже мне! Спаситель страждущих, вы гляньте! И - да, я слышал, я очень хорошо всё слышал! Кроме смутных "я чувствую" и "я не чувствую" я услышал очень чёткое и ясное "у меня нет доказательств"! Что с вами такое, други мои?! Стив, а с тобой что не так?! Что за приступ смирения - "я её понесу"... Совсем недавно ты всех, кто магически дееспособен, в кривой крендель скрутил бы - и заставил бы лечить! Скажешь - нет?!
   Над лагерем повисла томительная пауза.
   - Просто они это тоже чувствуют... - тихо сказала полуэльфка. - Чувствуют, что меня нет. Это на уровне тех самых ощущений, которые ты так не любишь, Зулин. Ирония в том, что эти твои нелюбимые "ощущения" правят миром. Тихо. Незаметно. Правят. Да, Этна?
   - Нет, Иефа! - не дал ответить дриаде разбушевавшийся маг. Зулина несло куда-то на волне эмоций - и ни логики, ни правил, ни рамок - прорвало плотину. Он смутно ощущал... И сам факт, что он это делал - "смутно ощущал" - бесил его просто до невозможности. - Хватит уже дурацких разговоров про то, что невозможно увидеть, услышать, унюхать и потрогать руками! С самого начала похода у меня в печенках сидят ваши сны, ваши предчувствия, ваши видения и голос вашей интуиции, демон всё это забери! Если законы природы до такой степени тупы, что могут игнорировать то, что видимо, слышимо и осязаемо, а следовательно - то, что есть, значит, эти законы не для меня! Иефы нет? О, если бы! Увы, она есть, вот она лежит, тоскливо смотрит на звёзды и раздражает меня до скрипа зубовного! И если мы не вернем ей способность ходить, она будет раздражать меня, сидя у кого-то на горбу! Больше вам скажу, весь наш поход будет теперь проходить исключительно под флагом Иефы - Иефе нужно в кусты, Иефу нужно помыть, Иефу нужно переодеть, Иефе холодно, Иефе жарко, Иефа хочет пить, а теперь снова - в кусты... И сдается мне, други мои смиренные, Иефа будет занимать слишком много нашего времени и внимания, особенно как для того, кого не существует!
   - Я согласен мыть! - великодушно сообщил орк. Иефа извернулась и стукнула его кулаком в голень. Шантажист ойкнул и запрыгал на одной ноге.
   - Не придуривайся, - скривилась полуэльфка, - тебе не больно.
   - Мне не больно, - согласился орк и перестал прыгать. - Слышь, маг... Так если вы похожи, ну, то есть вас мир одинаково не принимает, может, ты попробуешь её вылечить?
   - С чего ты взял, что мы похожи?! - возмутился Зулин.
   - Из всего, что тут было сказано, - удивился его недогадливости Норах. - Послушал, подумал, сделал вывод...
   - Ты сделал неверный вывод! Я не такой, как Иефа! Я есть! Мир знает меня, видит меня, на меня действует магия - да меня Этна вот буквально только что лечила - и вполне успешно! А ты порешь чушь!
   - Хорошо, не заводись, - орк пожал плечами и сел на плащ возле Иефы. - Нет - так нет. Просто ты так взволновался - мне показалось, что ты хочешь ей помочь. Думал, ты её вылечишь, раз ваши целители не могут.
   - Так в том-то и дело, что они могут - я уверен в этом! Выдумали глупость какую-то - зомби-бард, прелестно! Курам на смех... А я никогда никого магически не лечил - я просто не умею, и всё тут.
   - Всё-таки мне не совсем ясно - ты не такой, как Иефа, и я порю чушь... Или Иефа ничем от нас всех не отличается, и это дриада порет чушь... В общем, не имеет, конечно, никакого значения, кто порет - результат-то один и тот же. Иефу никто не лечит. А значит, - орк развел руками и пожал плечами, и головой даже покачал - мол, я сделал всё, что мог! - а значит, мы возвращаемся к вопросу мытья. Я согласен мыть!
   Зулин задохнулся от возмущения и обернулся к сопартийцам - за поддержкой, но наткнулся на тяжёлый взгляд Стива и струхнул. Дварф смотрел на него так, будто Зулин только что собственноручно вырезал всех его родственников и отказался объяснить, за что. И маг решительно не видел причин для такого взгляда, да-да, решительно не видел никаких причин!
   - Зулин... - очень веско, как булыжник на ногу уронил, произнёс Стив.
   И тут заговорили все одновременно:
   - Стиван Утгарт, ты или глухой, или тупой, или то и другое вместе! Нам нельзя воздействовать на неё магией, если мы хотим остаться в живых! - рявкнул Ааронн.
   - Мы можем навредить ей, очень сильно навредить - и у нас нет запасного плана на случай, если всё вдруг пойдёт не так! - обеспокоенно проговорила дриада.
   - Я же сказал, что не умею лечить! - запротестовал маг.
   - Она для тебя своих сил никогда не жалела, ты просто обязан попытаться... - сказал дварф.
   - Ну, наконец-то, хоть у кого-то проснулся здравый смысл! - довольно воскликнул орк, а Иефа вдруг спросила - громко и чётко:
   - Стив, что у тебя в мешке?
   Если бы полуэльфка вдруг превратилась в совомедведя или огневик, или взорвалась бы зелёным праздничным фейерверком, вряд ли бы она произвела такой же эффект, на поляне снова стало оглушительно тихо, только на этот раз все смотрели уже на Стива.
   - Следуй своим правилам, Стив, я задала тебе вопрос - отвечай. Что у тебя в мешке?
   - В каком мешке? - сипло переспросил дварф.
   - В твоём любимом, коричневом. В том самом мешке, который ты никогда не открываешь, и я ни разу не видела, чтобы ты туда складывал что-то - разве что источник один раз - но это не считается. Коричневый мешок с очень тугими кожаными завязками, который ты таскаешь за собой, сколько я тебя помню, ты не терял его ни разу, ты помнил о нём даже тогда, когда тебя зачаровала одержимая Этна... Что в мешке, Стив?
   - Я... Я не... - промямлил дварф и принялся наливаться пунцовым румянцем.
   - А пока ты думаешь, что ответить, у меня есть ещё вопрос к Ааронну: что со мной произошло тогда на поляне, перед тем, как попёрли безумные корни? Я знаю, что было что-то - вы ведь все так старательно прятали глаза.
   - Иефа, я не думаю... - начал эльф.
   - А ты подумай, бери пример со Стива. И пока ты думаешь, у меня ещё есть вопрос к Зулину: Зулин, а почему мы ни разу не воспользовались мироглядом? Или вы им пользовались, пока меня не было? И ещё вопрос ко всем вам, раз уж такая пьянка пошла - какого хрена вы идёте на север, когда нам всем прямая дорога домой, в Бристоль? И вот ещё - Норах...
   - Я же сказал, что согласен мыть!
   - Мне по нужде нужно. Отнесешь, пока они думают? Только обратно вернуть не забудь.
   - Начинается! - радостно рыкнул орк, выудил Иефу из-под плаща и поднял на руки. Стив с тоской поглядел на её безвольно болтающиеся ноги и тяжело вздохнул. Никто не обещал, что будет легко. Но чтобы вот так...
  
   Орк с бардом на руках скрылся в зарослях, за ними ускакал обеспокоенный совомедведь. Зулин, Стив и Ааронн дружно проводили бестию взглядом и дружно уставились в землю.
   - Она не спросила ничего страшного, - заметила Этна. - Задала довольно логичные и полезные вопросы. Почему вам так не хочется на них отвечать?
   - Потому что у нас есть дела поважнее! - буркнул, не поднимая глаз, Зулин.
   - Вы такие интересные... - задумчиво протянула дриада. - Вы почему-то себе придумали страшно скрытную Иефу, которую всегда есть в чём подозревать. И когда речь идет о вопросах, вроде как само собой разумеется, что все вопросы будут заданы ей.
   - Да потому что!..
   - Я поняла, Зулин, не кричи. Детям не положено спрашивать и сомневаться. Только пока вы обращаетесь с ней, как с ребёнком, она и будет вести себя, как ребёнок.
   - Ну, знаешь! - Ааронн так возмутился, что даже голову поднял.
   - Знаю. Ладно, это не главное. Может, попробуем ещё раз финт с убийством? - Этна прошлась по поляне, размышляя вслух.
   - В каком смысле? - осторожно поинтересовался Стив, который, конечно, не хотел отвечать на вопросы, но не до такой же степени! - Это у нас традиция, что ли, козявку грохать чуть что?
   - Я имею в виду, чтобы вылечить. У нас несколько сложностей: на Иефу не действует обычная магия. Вернее, эффект есть, но не тот, что нужен. Это раз. Есть шанс, что нужным образом подействует магия Зулина, потому что...
   - Да сколько можно одну и ту же чушь...
   - Потому что Зулин чужой. Если магия Зулина подействует - неизвестно, как на это отреагирует призрак. Это два. Если призрак подчинит сознание Иефы, неясно, как помочь ей восстановить контроль. Это три.
   - Складно излагаешь, - одобрительно пробурчал Стив, которому вдруг начало казаться, что на его глазах рождается план спасения, что всё ещё может закончиться не так уж плохо - во всяком случае, пигалице не понадобится шастать с орком в кусты и ездить у него на закорках... В том, что услугу такого толка от него, Стива, бард не примет ни за какие сокровища мира, не было никаких сомнений.
   - Спасибо, - Этна заложила руки за спину и продолжила мерять шагами поляну. - Что мы можем сделать в данной ситуации, чтобы обезопасить себя и Иефу? Например, мы можем её связать. Поскольку призрак у неё внутри видит и слышит всё то же, что и Иефа, то мы сначала свяжем её, а потом мы объясним ей, что есть шанс снова ходить, но шанс маленький и зыбкий. Что для этого мы воспользуемся магией. И что если Иефой завладеет в процессе лечения призрак, мы её убьём. Вместе с призраком. Чтобы она была готова.
   - Но мы же её предупредим? - обеспокоенно спросил Стив.
   - Нет, Стив, не предупредим, - вмешался Ааронн. - Мы не знаем, насколько Иефа может закрывать своё сознание от призрака - и может ли вообще. А значит, она должна думать, что на самом деле в смертельной опасности. Чтобы у Элены был выбор - бороться за контроль без шанса на выживание или сидеть тихо и ждать другого, более подходящего случая.
   - Очень хорошо, коварные вы мои, только зачем вмешивать в этот процесс меня?! - всё ещё негодуя, воскликнул Зулин. - Я пропущу мимо ушей всё обидное, что ты мне сейчас наговорила, Этна, потому что это несусветная дичь. Я только об одном спрошу: почему бы Иефе не дать Элене разрешения на лечение... как там это называется - впустить? Да, так почему бы Иефе не впустить ведьму, чтобы она её вылечила изнутри? А дальше всё по плану: Иефа и её привидение думают, что в смертельной опасности, поэтому привидение сидит тише воды и ждёт подходящего случая. Другого подходящего случая, я хочу сказать.
   - Зулин, если бы мы хотели на самом деле убить Иефу, мы бы именно так и поступили! - нетерпеливо воскликнул эльф. - Ты же был там, когда Элена её контролировала, ты же сам слышал! - добавил он уже тише, повинуясь предостерегающему жесту дриады. - Ну, вспомни - ведь всё предельно ясно! Элена проявилась впервые тогда, когда Иефа впервые по-настоящему захотела умереть, но если в случае с обычным подростком это были бы просто слова и эмоции через край, то с Иефой всё куда сложнее: она захотела и она умерла, пусть на долю секунды, пусть не до конца, но она - попытайся в это вникнуть - умерла по-настоящему, потому что в ней... - друид запнулся, замолчал, растерянно посмотрел на сопартийцев. - В ней всё-таки есть магия... какая-то своя. Боги мои милые... В ней есть магия! А я был уверен... Я думал...
   - Ааронн, не отвлекайся!
   - Ведьма сказала, что с каждым разом ей легче жить, а Иефе - труднее оживать, понимаешь? И мы не знаем, какой раз будет для неё последним, когда она умрёт окончательно. Вполне возможно, что как раз этот. Мы же не знаем, сколько раз Иефа... сколько раз ей не хотелось жить с тех пор, как... Грёбаные сусло-демоны, как я мог прошляпить в ней её собственную магию, как я мог спутать, не увидеть! - Ааронн схватился за голову и в ужасе посмотрел на дриаду.
   - Это риторический вопрос, - грустно улыбнулась Этна.
   - Ааронн! - Зулин от нетерпения - да сколько ж можно отвлекаться на ерунду?! - даже ногой притопнул. - Да хоть три мешка магии в ней - своей собственной - и еще сто бочек - заимствованной... я не умею лечить!
   - Это очень простая формула, - успокоила его дриада. - Я тебе всё объясню, и ты справишься. Тебе важно просто начать, запустить процесс, понимаешь? Дальше организм сам всё сделает. Небыстро, постепенно, но сделает. Главное, чтобы ты искренне хотел ей помочь.
   - Я хочу ей помочь, очень хочу ей помочь, но...
   - Вот и прекрасно, значит, договорились...
   - Да нет же!..
   - А орка мы будем предупреждать? - подал голос Стив. - Как бы он не вмешался...
   - Он вмешается, обязательно, - мрачно кивнул Ааронн. - Уж не знаю, какие у них там долги между собой, но он почему-то ведет себя так, будто Иефа не наш, а его собственный, личный бард.
   - Он просто беспокоится за неё...
   - Ой, брось! Орк - и беспокоится о ком-то, кроме себя? Этна, как можно быть такой идеалисткой? Это же... это же - орк! Да и наша Иефа, знаешь ли, особой душевностью не отличалась никогда, чтобы вот так...
   - Ааронн! - дриада гневно сверкнула глазами. - Тебе должно быть стыдно.
   - Так мы будем его предупреждать или нет, шантажиста-то? - снова вмешался Стив, который - как всегда, когда Ааронн начинал кампанию против орка, - испытал внезапный прилив симпатии к друиду.
   Этна задумалась.
   - Нет, не будем, - решительно сказала она полминуты спустя. - Очень не хочется так с ним поступать, но его придётся обезвредить - только деликатно! И тоже связать. Если его предупредить, он может случайно выдать наш план Иефе. Или, даже если не выдаст, она ни за что не поверит, что он согласился, а значит, призрак тоже заподозрит подвох. А если Иефа увидит, что мы его нейтрализовали - напоминаю, деликатно! - ей проще будет поверить в наши намерения... Мы дали ей достаточно оснований для этого... за последнее время. Она потом поймёт, почему мы так поступили.
   - Если выживет, конечно, - буркнул эльф.
   - Выживет, - воинственно ухватился за топорище Стив. - Пусть только попробует не выжить! А шантажиста, уж позвольте, я сам... нейтрализую. Три дня валяться будет.
   - Этого я как раз и боюсь!
   - Ладно, шучу. Хорошо, не шучу, мечтаю. Да будет тебе, Этна, глазами-то сверкать! Я аккуратно - Мораддином клянусь!
   - Я прослежу, - пообещал Ааронн, и добавил тихонько: - и помогу заодно.
   Дриада демонстративно вздохнула и закатила глаза, но комментировать не стала.
   - Зулин, пока эти двое готовят план захвата, давай я тебе объясню, что от тебя требуется...
  
   ***
   Орк шагал по лесу размашисто и мягко, и можно было бы, наверное, даже прикорнуть у него на плече и поспать немного, если бы не было так больно. О том, что происходило с ней, пока партия воевала с лесом, Иефа помнила урывками, но и этих воспоминаний хватало с лихвой, чтобы бояться снова закрыть глаза.
   В какой-то момент, когда ей показалось, что она вернулась в каменный мешок, что всё наоборот - и это она застряла в теле ведьмы, и теперь так будет всегда - чёрная сырость вокруг, мокрая каменная кладка и боль, - в какой-то момент она услышала голос Нораха. Орк кричал ей, чтобы она впустила ведьму, и это было так странно, так неправильно, что Иефа будто очнулась от страшной липкой дремоты. И тогда мир начал двоиться: она лежала, скорчившись на земле в ночном лесу, и над ней бесновалась обезумевшая ведьма, и одновременно она слышала, как где-то далеко (близко?) переговариваются сопартийцы, и голоса их то приближались и становились резкими, громкими, то отдалялись, стихали, растворялись в лесном шуме, но не исчезали совсем - возвращались. А потом Элена вдруг остановилась. Застыла в широком замахе, но так и не ударила. И лес застыл вместе с ведьмой, каждой веточкой, каждым листочком, и ветер улёгся, и даже настырный звон в ушах прекратился, только сердце кузнечным молотом стучало где-то под лобной костью. Они говорили о том, что её надо убить - но врали так неталантливо, что Иефа даже не успела испугаться. Досада на такую глупую фальшь - вот, пожалуй, и всё... Хотя, нет, удивление. Как ведьма могла не понять, не распознать, что они притворяются?
   А потом плотную ткань воздуха за правым плечом Элены распороло лезвие охотничьего ножа, ведьма вскрикнула испуганно и яростно и пропала. Отпустила, оставив после себя опоганенное нутро, истерзанное тело и страх уснуть. Иефа знала, что это до поры. Время работало против неё. Она чувствовала Элену, как, наверное, старые воины чувствуют навсегда оставшийся в теле осколок наконечника стрелы. И чем дальше, тем сильнее.
   - Мы далеко? - спросила Иефа, сообразив, что Норах отошел от лагеря уже на довольно приличное расстояние.
   - Смотря зачем ушли, - невозмутимо ответил орк и остановился. - Мы зачем ушли? Правда, что ли, по нужде?
   - Нет, - мотнула головой Иефа, покраснела от смущения и ужасно рассердилась за это сама на себя.
   - Ну, я так и думал, - кивнул Норах. - Сядем?
   - Давай, - согласилась Иефа. Орк нашел место посуше у корней старого дерева, усадил полуэльфку и устроился рядом. Иефа помолчала немножко и вздохнула. - Я хотела чуть-чуть тишины. И чтобы никто не смотрел на меня с жалостью. И чтобы никто не обсуждал мою сломанную спину и перспективы мытья моей задницы так, будто меня здесь нет.
   - Приятного мало.
   - Ещё я хочу попросить тебя.
   - Попроси.
   - Я могла бы попросить их, но они всё равно сделают всё по-своему. Они ведь всегда лучше меня знают, как на самом деле надо.
   - Зря ты так. Дварф за тебя кому угодно глотку перегрызёт, поверь мне.
   - Я знаю. То есть... Я тоже так думала. Ты не отвлекай меня сейчас. Понимаешь, очень больно... постоянно. Внутри. Снаружи. Везде! И всё время хочется спать - невыносимо. Лечить - ты слышал - никто меня не будет. А само, боюсь, не заживёт.
   - Мы придумаем что-нибудь. Хочешь, я тебя заберу - найдём какого-нибудь целителя, который не побоится дурацкого привидения...
   - Нет, погоди... - Иефа взяла орка за руку, раскрыла его ладонь, положила в центр скрученный сухой листик. - Видишь, вот такая я была. Сожми кулак.
   Норах послушался, а когда разжал пальцы, от листика осталась невесомая труха.
   - А вот такая я сейчас, - сказала полуэльфка, поднесла ладонь орка к лицу и легко подула. Остатки листика, подхваченные теплым дыханием барда, поднялись в воздух и пропали в темноте.
   - Брось, - неуверенно пробормотал орк, отнял руку и вытер ладонь о штанину.
   - Нет, слушай. Она меня почти сломала. Я устала, очень. А она ждёт. Ждёт, когда я снова попадусь, будто в бесконечной засаде сидит, понимаешь? И я не знаю, выдержу ли. И ещё я не знаю, можно ли мне спать или падать в обморок, но я очень близка и к тому, и к другому. У меня довольно часто звенит в ушах и перед глазами всё плывёт. Так вот... если она возьмётся за меня, когда я отключусь... Нет, не так. Просто: если я отключусь - свяжи меня. И... Я очень не хочу умирать, Норах. Очень не хочу. Мне страшно. Поэтому... Пожалуйста, не сдавайся.
   - Всё? - почти злобно спросил орк и смачно сплюнул в темноту. Судя по обиженному бурчанию, попал в совомедведя.
   - Нет, не всё. Она очень хитрая. Она будет притворяться мной, если это поможет ей освободиться. Убеди их, что это не я. Не дай ей всех обмануть. Не выпускайте её, слышишь?
   - Почему ты решила, что я справлюсь с этим лучше твоих приятелей? Я тебя знаю без году неделю!
   - Стив говорил с нами ни не почувствовал разницы. А если Стив не почувствовал - остальные и подавно. А ты различаешь, не знаю, почему.
   - Ещё указания будут? Может, на случай безвременной кончины? - саркастически хмыкнул орк.
   - Если ты пытался меня сейчас вывести и таким образом избавиться от разговора, у тебя не получилось, Норах, прости. Так что - да, указания будут. Если я всё-таки... Если вдруг всё закончится плохо...
   - Если ты умрёшь, да, - яростно-любезно подсказал орк.
   - Если я умру, да, - дрогнувшим голосом повторила Иефа. - Спасибо. Если я умру, позаботься о Вилке. Они оставили его в пещерах, когда я умерла в первый раз. Обещай, что ты не бросишь его, если что.
   - Теперь наконец-то всё?! - рявкнул орк.
   - Обещай! - упрямо потребовала полуэльфка.
   - Да иди ты в задницу!
   - Норах!
   - Иефа!
   - Норах, пожалуйста. Обещай...
   - Я тебе вообще никто. Ты не имеешь права требовать!
   Иефа помолчала, тоскливо рассматривая свою изувеченную руку, - Этна наложила лубок из коры и палочек, и кисть больше смахивала на разбухшую болотную корягу, чем на руку, когда-то касавшуюся струн лютни. "Я, наверное, больше никогда не смогу играть", - подумала полуэльфка.
   - Иефа, - подал голос орк. Иефа не ответила - ей казалось, что всё уже было сказано. О чем ещё говорить? - Иефа, послушай. Прости. Я обещаю тебе: я свяжу тебя, как только ты отключишься. Я обещаю тебе: я не отойду от тебя ни на шаг. Я обещаю тебе: я не позволю никому и пальцем тебя коснуться, пока не буду уверен окончательно и бесповоротно, что это ты. Я обещаю тебе: я не спутаю тебя с ней, потому что это невозможно - ты такая одна, и она не сможет притвориться тобой, у неё для этого кишка тонка. Я обещаю тебе: я не сдамся, ни за что на свете не сдамся, пока сам жив. Но я не могу тебе обещать, что позабочусь о твоём совомедведе, когда ты умрёшь. Потому что ты не умрёшь. Я тебе не позволю.
   - Ну и дурак, - вздохнула Иефа. - Ты же понимаешь, что пока я жива, выспаться тебе не светит.
   - Ты на что это намекаешь? - ехидно поднял бровь Норах.
   - Неисправим, - покачала головой Иефа и протянула к нему руки. - Пошли обратно. А то Зулин решит, что у меня запор на нервной почве случился.
   - Кто ещё неисправим, - фыркнул орк, подхватил барда на руки и зашагал обратно к лагерю. Вилка, так и не понявший, на кой ляд была эта прогулка, послушно потрусил следом.
  
   ***
   Когда Норах подошел к лагерю, там было непривычно тихо. Иефа была уверена, что они вернутся в самый разгар каких-нибудь особенно дурацких разбирательств - то ли Зулин будет пререкаться со Стивом из-за таинственного содержимого пресловутого коричневого мешка, то ли Ааронн будет выговаривать Зулину за его неумение обращаться с магическими предметами - а в том, что маг понятия не имеет, как использовать мирогляд, Иефа не сомневалась ни секунды... Но в лагере молчали. Норах вышел из зарослей и нырнул в это молчание, как в стоячую воду, и у Иефы противно засосало под ложечкой. Или они уже всё обсудили, и ждут её с вопросами наготове, и тогда - прощай, ущербный предрассветный отдых, или...
   - Мы уже начали волноваться, куда вы пропали, - странным голосом сказала дриада. А Стив медленно поднялся на ноги.
   - Мы не пропали, - осторожно ответила Иефа. - Я просто ещё не приноровилась...
   Ей не нравилось, как старательно смотрел в сторону Зулин. Ей не нравилось, что Стив вдруг оказался за спиной у орка. И ещё Вилка - Вилка ощетинил перья на загривке и застыл.
   - Что тут... - начала было Иефа, но договорить не успела. Норах наклонился, опуская её на плащ, но так и не выпрямился: дварф, не произнеся ни единого слова, ударил его обухом по затылку. У орка закатились глаза, и он начал валиться прямо на Иефу. Стив с Ааронном подскочили к нему с двух сторон, оттащили, свалили на землю, принялись вязать.
   - Норах! - отчаянно закричала полуэльфка, пытаясь приподняться на руках, но руки не слушались, подламывались, и она падала на плащ и переставала видеть, что происходит возле костра, и снова пыталась. Раздался гневный рёв Вилки - Иефа дёрнулась на звук и увидела, как детёныш встаёт на дыбы и бьёт лапами сунувшегося было к хозяйке Зулина, и маг шарахается от бестии, и в его ладони начинает светиться, формируясь, огневик.
   - Вилка, нет! Зулин, не смей! Не смей! Вилка, вернись, Вилка! Ко мне! - Иефа поползла по холодной земле, задыхаясь от боли, ужаса и усилий, опираясь на локти, подтягивая непослушное тяжёлое тело. Волосы падали на лицо, липли к мокрому от пота лбу и всё никак не получалось убрать их, чтобы увидеть...
   - Иефа, не сопротивляйся, послушай, так надо, у нас нет другого выхода, - прорвался сквозь нарастающий шум в ушах настойчивый голос дриады.
   - Этна... - Иефа обернулась, повалилась на землю, неловко вывернувшись, ухватила здоровой рукой дриаду за предплечье. - Этна, что они делают?! Они с ума сошли?! Их подчинил кто-то?! Этна, помоги!
   - Не сопротивляйся, - повторила дриада и затянула на запястье барда верёвочную петлю.
   Иефа долю секунды ошалело смотрела на верёвку, не веря своим глазам. Это было слишком. Это. Было Слишком. Резко рвануть за предплечье, повалить на себя. Вцепиться в волосы здоровой рукой, потянуть ещё немного и впиться зубами - вслепую.
   Дриада забилась и закричала, Иефа почувствовала, как потекло в рот тёплое и солёное. Потом кто-то ударил её ногой в бок, вышиб из неё дух, и полуэльфка не сдержалась - разжала зубы, захрипела, хватая ртом воздух. Дриада куда-то пропала, оставив в скрюченных пальцах барда прядь волос с окровавленным лоскутком кожи, и полуэльфка тут же забыла про неё - перевернулась на живот, снова попыталась ползти.
   - Вилка! Вилка!
   Полыхнуло, грохнуло, потянуло дымом от тлеющей древесины. Утробный рёв совомедведя ввинтился в сырой ночной воздух. Иефа продвинулась ещё на несколько пядей.
   - Вилка!
   Кто-то ухватил её сзади за локти, Иефа дёрнулась раз, другой, третий, верёвки врезались в тело, и полуэльфка ткнулась лбом в землю и завыла, потому что это был конец.
  
   - Навались, навались! Зулин, убери огневик, тебе одного раза что ли не хватило?!
   - Он меня изорвал в клочья!
   - Это бестия, ты идиот, его не берёт магия!
   - Навались! Ах, чтоб тебя!
   - Да держи ты его, держи, кому говорят!
   - Он мне сейчас глаз выклюет!
   - Вяжи! Вяжи!
   - Да чтоб я ещё раз вас послушал...
  
   Иефа лежала лицом вниз. Слёзы, кровь дриады изо рта, и, кажется, её собственная - из носа и разбитых губ - стекали, смешиваясь, и впитывались в землю. Больше не было слышно шума борьбы, только Вилка рычал - приглушённо и жалобно.
   Кто-то взял её за связанные локти и перевернул. Сквозь прилипшие к лицу волосы Иефа разглядела искаженное яростью лицо Ааронна.
   - Ты сейчас будешь слушать очень внимательно, - с ненавистью прошипел эльф, - потому что повторять я не буду. Один раз я тебя уже убивал - и тогда жалел. Но сейчас... - проводник на секунду прикрыл глаза, стараясь удержать в себя в руках. - Сейчас я убью тебя без всяких угрызений совести, если понадобится. Я даже хочу, чтобы понадобилось - это избавит нас от кучи проблем. Так что - сделай одолжение - только дай мне повод.
   Иефа смотрела, как шевелятся губы эльфа, и думала, что упустила момент, когда он стал совсем собой: нет больше шерсти, нет вертикальных зрачков, нет клыков... Только крылья остались. О чём он говорит, она не понимала, да и не пыталась. Все силы уходили на то, чтобы не потерять сознание, потому что тогда - полуэльфка ощущала это каждой клеточкой своего тела - очнуться, скорее всего, уже не получится. Элена ждала. Элена ликовала. Элена была готова убивать.
   - Мы попробуем - один единственный раз, - говорил между тем эльф. - Зулин попробует... Если, конечно, будет в состоянии после общения с твоей бестией... - от костра донеслись звуки возни и рык пришедшего в себя орка. - Стив, выруби его! - рявкнул эльф. Раздался звук удара, и Норах замолчал. Иефа смотрела Ааронну в лицо - и держалась. Держалась из последних сил.
   - Зулин попробует тебя вылечить. Если Этна права, у него получится. Лично я в это не верю - я думаю, будет по-другому. Я думаю, когда на тебя подействует магия, твоя компаньонка получит над тобой полный контроль. Только между нами - о, пожалуйста, пусть она это сделает. Я ведь говорил с ней. Ты не помнишь этого, а мне каждое слово в память врезалось. Я говорил с ней - и она мне до смерти не понравилась. Пусть она подымет голову. Пусть посмотрит на меня. Ты знаешь, что когда она управляет тобой, твои глаза меняют цвет? Они становятся синими-синими, как небо. Очень красивый цвет - я уверен, он полюбил её именно потому, что у неё были такие красивые глаза. Или потому, что он извращенец. У них вся семья такая - да, вся без исключения, видишь, мы подсобрали информации, времени даром не теряли. Я знаю, ты попытаешься ей помешать. Ты упрямая до тупости, но в то, что ты с ней справишься, я тоже не верю - видишь, как я откровенен с тобой. Я думаю, и минуты не пройдёт, как она сменит цвет твоих глаз. И когда она это сделает, я вас убью. Обеих. Мы не в силах вас разделить - так уж вышло. Мы не будем ждать, надеясь, что ты всё-таки победишь. Мы не будем нести тебя связанную. Мы обсудили это и пришли к общему решению - мы все. Не рассчитывай, что в последний момент вмешается верный Стив и спасёт вас. Или что Этна передумает и остановит меня. Видишь, они не подходят к тебе, не смотрят в глаза? Они это приняли. Согласились. Он не вмешается, а она не передумает. Мы решили, что если что-то пойдет не так, если твоя одержимость выйдет из-под контроля, ты умрёшь. Быстро и, по возможности, безболезненно. И она умрёт - за компанию. Я говорю тебе всё это, чтобы ты понимала, каковы твои шансы выжить - а они так ничтожно малы, что мне даже немножко стыдно. И если ты можешь что-то сделать - хоть что-то, чтобы не дать ей подчинить себе твоё тело - сделай это, мой тебе совет. Сделай это, если хочешь жить. И если хочешь ходить. Дай мне знать, что ты меня поняла. Ты меня поняла?
   - Да, - одними губами произнесла Иефа.
   - Жаль, - шепнул эльф, - я так надеялся, что ты - уже она. Что можно будет сразу... Я ей всё объяснил! - сказал он громко, обернувшись к остальным. - Можно приступать.
   - Ааронн, - позвала Иефа. Друид повернул к ней чужое - своё? - надменно-красивое лицо и вопросительно поднял бровь. - Прощай.
   В лице Ааронна - будто лёд тронулся - что-то изменилось, он нахмурил брови и опустил глаза, а когда снова посмотрел на барда, во взгляде было что-то... тревога, жалость? Что-то, чему полуэльфка уже не в силах была искать название.
   - Прощай, Иефа, - тихо сказал эльф.
  
   Глава 12
  
   Иефа лежала на боку и сквозь спутанные пряди смотрела, как Зулин
   они шагают по выжженной земле
   идёт к ней через поляну. Всего с полдесятка шагов. Так медленно, вязко,
   шагают по выжженной земле
   словно нехотя, словно против сильного течения, с трудом переставляя ноги
   улыбаться разорванным ртом - легко, думаешь?
   и отводя взгляд. Волна нутряного животного ужаса, хуже, чем страх смерти, хуже, чем любой страх вообще,
   ни не испытывают гнева или радости, страха или зависти, азарта или разочарования
   необъяснимого, невыносимого - волна ужаса катила вслед за ним, догоняла его, обгоняла его, подбиралась вплотную, накрывала полуэльфку с головой
   они шагают по выжженной земле
   и лишала разума. От этого ужаса Иефа не могла думать. Не могла дышать. Не могла жить.
   не знают жалости и сомнений. Они идут к цели. Они сметают все на своем пути
   То, что он собирался сделать с ней - вылечить, он же попытается тебя вылечить - было противоестественно, и потому убивало. Убивало?
   Зулин подошел к ней и оглянулся на спутников.
   Голодные и равнодушные, утоляя голод безразличием к чужой боли
   Наверное, ждал чего-то, какого-то напутствия, но сопартийцы молчали. Иефа следила за ним, повернув голову, не могла оторвать взгляда.
   не жалея никого, потому что уже некого жалеть
   Она больше не пыталась удержаться на плаву - нет, боги, она была бы счастлива потерять сознание, чтобы не видеть, как он приближается, как стоит над ней, как опускается на колени.
   Они ждут не страха и не ярости, они ждут - похвалы
   И безразлично, что где-то на задворках разума ждёт сумерек Элена - то, что должно было вот-вот произойти, было страшнее, важнее, больше, чем все ведьмы мира, вместе взятые.
   Они будут голодны всегда
   Маг убрал волосы с её лица - Иефа дёрнулась, как будто он коснулся её раскалённым железом - и сказал что-то. Губы шевелились, произнося слова, но у слов не было смысла, потому что это были последние слова в её жизни, слова, не способные что-либо изменить. Зулин помолчал с минуту, видимо, ждал ответа, но не дождался, вздохнул. Потёр ладони.
   Они шагают по выжженной земле
   "Не надо!" - хотела крикнуть Иефа, но не смогла.
   Маг положил левую ладонь ей на лоб, правую - на солнечное сплетение и закрыл глаза.
   Дремлешь, похожий на памятник, непостижимый сырой земле...
   Вот и всё.
   А ведь ты была кем-то.
   А ведь ты собиралась стать кем-то. И кто-то ждал тебя, а теперь ничего не будет.
   Заледенел дом, дым - кубиками... в полутон лоб, стопкой лицо...
   За окном - мир с кулаками, яркий яд простецов.
   Игольное ушко. Ты игольное ушко. Ты ключ.
   Она плясала перед дверью и умерла! Может быть в этот раз получится...
   Зулин плёл формулу.
   Может быть в этот раз получится...
   Плёл формулу заклинания
   ... умереть не так страшно.
   Мир менялся, кто-то чужой и равнодушный белой кистью закрашивал ночное небо, смутные контуры леса, жёлтую звёздочку костра. Иефа закричала, но белая кисть стёрла её крик вместе с синим осенним воздухом. Руки мага вспыхнули молочным светом, и полуэльфка ослепла на несколько секунд, а когда снова смогла видеть, видеть было больше нечего - всё исчезло, растворилось в белом мареве, не было больше холодной земли, не было впившихся в тело верёвок, и не за что было зацепиться, не на что опереться, чтобы утвердить безвольно болтающееся в пространстве тело.
   - Стив! - крикнула Иефа. - Норах! Кто-нибудь!
   Её зов сгинул в тумане, едва сорвавшись с губ. Иефа шарила взглядом по сторонам, но не находила ориентиров.
   Заледенел дом...
   Я хоронила котёнка, папа.
   Там всё началось.
   Заледенел дом, занемел, занавесился...
   Иефа не сразу почувствовала, что возвращается боль. Просто из солнечного сплетения потянулась белая нить, которая становилась всё объёмнее и ярче, а потом начала жечь, невыносимо жечь, и полуэльфка поняла, что пришпилена к пространству раскалённой до бела спицей, один конец которой торчит из её тела, а другой теряется в молочном мареве, и эта спица обугливает нутро, и нельзя думать ни о чем, кроме белого огня где-то под сердцем. И это невозможно было терпеть, с этим невозможно было смириться.
   - Элена! Элена, помоги!
   Ответа не было. В этом пространстве Иефа была абсолютно одна - если не считать того, кто держал её, нанизанную на спицу, как насекомое на булавке.
   - Кто-нибудь... - из последних сил прошептала полуэльфка и повела правой рукой, разгоняя туман, и тогда из марева, будто молния ударила, возникла вторая спица и пронзила её ладонь.
   - Заледенел дом... - словно заклинание, пробормотала Иефа и перекатила голову с одного плеча на другое, шалея от боли. - Заледенел дом, занемел... Кто-нибудь! Пожалуйста...
   Третья спица прошила левое плечо, распластав рубец от эльфской стрелы.
   - Занемел, занавесился... Скоро небо перебесится - будет апрель... Так... Так устанет куролесить... за каждой дверью...
   Туман заволновался, заклубился, пополз в стороны, словно кому-то дорогу давал.
   - За каждой дверью, каждой лестницей... - шептала Иефа, цепляясь за слова, как за скалу в бурном болевом потоке. - Мир - звук...
   В белом мареве начали угадываться темные очертания фигуры. Кто-то стоял там, наблюдая за ней и готовясь...
   - ...мир - зверь...
   Ещё одна спица, на этот раз в правый бок, кажется, в печень. Почему я не умираю? Я ведь должна была - давно должна была... Почему я не умираю?
   - Заледенел дом...
   Контуры чётче, ещё больше боли, предела нет, потому что жизни уже тоже нет, и, наверное, это само естество твоё корчится, пришпиленное к белой подушке, пронзенное спицами в четырёх местах. Нет, уже в пяти.
   - Эй... помогите... кто-нибудь...
   Он - чёрный, непонятный, не различить лица - легко шевельнул рукой, и новая спица выметнулась из пространства, вонзилась в тело.
   - Зулин! Зулин, помоги! Зулин! Пожалуйста!
   Он приблизился на несколько шагов, остановился. Иефа смотрела - и не узнавала.
   - Зулин...
   - Зуул-лин... Зло должно быть наказано, - произнёс он чужим бесцветным голосом.
   - Зулин, не надо, пожалуйста... Не надо! Это же я...
   - Зуул-лин.
   - Помоги мне, пожалуйста... пожалуйста! Зачем ты это делаешь? За что...
   - Зуул-лин... Ты - зло. Зло должно быть наказано.
   - Ты хотел мне помочь, помнишь? Ты хотел меня вылечить... Но ты меня убиваешь, Зулин! Пожалуйста, очнись!
   - Каждый провинился, - сказал маг и вздрогнул, посмотрел на свою ладонь и вдруг стал на секунду похож на себя прежнего. - Зло... - он провёл рукой по лбу, и раскалённые спицы задрожали, зашевелились. В голове Иефы взорвался разноцветный фейерверк, хотя - нет, не в голове - в пространстве вокруг мага - красные, зелёные, жёлтые вспышки, где-то это уже было, так знакомо, так безнадёжно-конечно. И спицы дрожат и ворочаются в обугленном изнутри теле. Раскалённый воздух царапает горло. Как это может быть, чтобы что-то ещё осталось, когда столько боли? И кто-то за его плечом, точно такой же, как он, один, второй, третий, только глаза у них... У него?
   - Ты - зло...
   И ещё формула - магическая формула радужным многогранником переливается над головой мага - и она не завершена, в ней не хватает грани, как будто он запнулся, прежде чем произнести последнее слово, или как будто специально подвесил её - на потом...
   А их всё больше. Таких же чёрных, таких же странных, чужих, и глаза... Что с глазами?
   - Меня зовут Иефа, - прохрипела полуэльфка. - Я бард. Ты помнишь меня, Зулин. Я пела жизнь твоему фамильяру. Ты так горевал по нему, помнишь? Я вернула его тебе. Я половину нутра своего отдала той ночью, и никто не стоял на карауле, но на рассвете он вернулся. Помнишь? Маленьким облезлым котёнком... Зулин! Ты кормил его остатками глухаря, помнишь?
   Маг пошевелил губами, словно собирался сказать что-то, но не сказал - не смог... не помнил, как. Его братья-близнецы дружно и безмолвно скопировали его движение.
   - Твой кот, Зулин! Твой толстый, капризный, но очень умный и обаятельный кот! Его зовут Зверь! А меня зовут Иефа, и ты помнишь меня, ты должен помнить...
   - Ты - зло, - повторил, будто сомневаясь, маг и добавил, уже уверенней, - у зла нет имён. Зло должно быть наказано.
   - Но что тогда - ты?! Ты же убиваешь меня, разве ты - не зло?
   - Мы... Мы исправляем. Каждый провинился. Ты тоже.
   - Зулин! Зулин, вспомни, эта формула, которую ты не закончил - это формула лечения, ты хотел помочь мне, вылечить меня... Мы же столько пережили вместе, мы столько раз друг друга спасали... И ты уже убивал меня один раз - вспомни! Ты убил меня, а я всё равно верю в тебя, верю, что ты не... Зулин... потому что ты... ты мой друг! Зулин! Ты мой друг! Помоги мне, Зулин...
   Маг склонил голову на бок, закрыл глаза, снова зашевелил губами, страдальчески нахмурил брови.
   - Друг... - с натугой выговорил он и открыл глаза. Его молчаливые копии дружно отшатнулись, отступили на шаг.
   - Друг, - повторила за ним Иефа, у которой в глазах всё плыло. - Ты мой друг, Зулин.
   - Я убил тебя...
   - Ты жалел об этом.
   - Жалел... - почти растерянно произнёс маг и обернулся. За его спиной никого не было. Зулин снова повернулся к полуэльфке и глаза его расширились от ужаса, будто он впервые увидел, что происходит с ней. - Иефа?!
   - Я больше не... могу...
   - Иефа, что... как же... почему?! Что ты...
   - Замкни формулу, Зулин...
   Маг уставился на свои руки и задрожал, спицы задрожали вместе с ним, и полуэльфка успела подумать, что теперь уже не важно, завершит ли он формулу, потому что, кажется, он опоздал.
   - Я не могу, - жалобно проговорил маг. - Я не могу! Я не должен! То есть, я должен, но... мне нельзя, я никогда... я никогда никого...
   - Ты только наказывал... - прошептала Иефа. - Ничего... ты не обязан. Делай, что хочешь... Ты можешь выбирать. Слышишь, Зулин? Мы все можем выбирать. Заледенел дом...
   Иефа впала в странное забытьё, бормотала обрывки фраз, строк, слов, не договаривая ни одну строчку до конца. Фигура Зулина то расплывалась мутной чёрной кляксой, то снова обретала чёткие контуры, он стоял перед ней - и ничего не делал. Над его головой дрожала незавершенная формула, и медленно тянулась из тумана ещё одна, последняя спица, которая целилась Иефе прямо в сердце. Спица мерцала, то наливаясь белым жаром, то остывая, и медленно, очень медленно, двигалась вперёд. Зулин стоял на месте и, кажется, не видел ни формулы, ни спицы, ни распятого барда, он смотрел куда-то в пространство и тяжело дышал, как после долгого бега. И, наверное, дело было не в том, что он не знал, что выбрать - он знал. И ещё Иефа смутно догадывалась, что если бы он выбрал простой путь, путь, который был ему предписан, её мучения уже закончились бы. Просто он не понимал, как это: сделать такой выбор, пощадить, подарить жизнь. Он учился этому прямо сейчас, а спица двигалась, время стремительно уходило, растворялось в белом тумане. Иефа понимала - он может не успеть. И даже хотела, чтобы не успел, чтобы всё закончилось прямо сейчас, потому что если успеет - ещё неизвестно, сколько боли придётся вынести потом. А ещё она знала, что если Зулин не успеет, они вернутся, и тогда Зулин исчезнет. Как говорил Ааронн? Она сменит цвет твоих глаз.
   - Зулин... - подняла голову полуэльфка. - Зулин... Они сменят цвет твоих глаз, Зулин.
   - Что? - вздрогнул маг. Спица метнулась вперёд и остановилась на расстоянии волоса от барда, раскалившись добела. Одежда на груди начала тлеть и дымиться.
   - У тебя глаза синие... Ты другой. Ты особенный. Ты - кто-то. Слышишь? Если ты не выберешь... они сменят цвет твоих глаз. И ты снова... станешь никем.
   Спица продвинулась ещё на миллиметр, зашипела, лопнула кожа. Иефа, не в силах больше кричать, глухо застонала, и тогда маг замкнул формулу. И всё кончилось. Исчезли спицы, и белый свет, и молочное марево, и полуэльфка полетела вниз, с головокружительной высоты, и падала несколько бесконечных секунд, так быстро и страшно, что сердце билось уже не в груди, а где-то в горле, а потом сырая чёрная земля ударила её по лицу, и Иефа наконец-то потеряла сознание.
  
   ***
   - Что мы наделали... - тихо сказал Стив.
   С той минуты, как орк шагнул в круг костра с пигалицей на руках, Стива не покидало предчувствие обвала. В юности ему доводилось выскакивать из забоя в последний момент, когда затылок начинало сводить и покалывать ощущение беды, страшной опасности, и этому ощущению он привык доверять. Но не теперь.
   С тем, что Мораддин не погладит его по головке за то, что он дал слово и не сдержал его, Стив почти смирился - что сделано, то сделано, и он никогда не бегал от последствий. Виноват - держи ответ. Но хуже пустозвонов в его понимании были только подлецы, бьющие в спину. А ему придётся бить в спину. Ааронн сказал - теперь не до благородства, и нечего устраивать поединки с негарантированным исходом, у нас нет на это времени. Ааронн сказал - это же орк. Ты же не убивать его будешь, просто вырубишь на время, чтобы не мешал. Ааронн сказал - если ты не можешь, я сам это сделаю. И Стив ответил - нет уж. И ударил. В спину. И всё не мог забыть ужас и недоумение, плескавшееся в широко раскрытых глазах пигалицы, и как она кричала и звала, и - кажется - плакала, и как ползла, и как волочились за ней неподвижные и оттого неуклюжие ноги...
   Неужели нельзя было по-другому?
   Этна сказала - она поймёт. Если всё получится, она поймёт, почему мы поступили именно так. Она, может, и поймёт, но кто объяснит обезумевшему детёнышу, что они не враги? Стив помогал вязать Вилку, и у него морозом выстуживало нутро.
   Был ли другой способ?
   Ответа Стив не находил. Он не понимал в магии, но разбирался в чести. То, что они сделали, было бесчестно. А ещё он поступил, как трус. Он был трусом, потому что ни разу не подошёл к Иефе, после того, как её скрутил Ааронн. Да, они договорились об этом заранее - что никто, кроме Ааронна, с бардом разговаривать не будет. Потому что только он умел делать такое особенно мерзкое, надменное лицо, по которому ничего нельзя было прочесть и ни о чем нельзя было догадаться. Да, они договорились, но он, Стив, он обрадовался, что ему не придётся подходить, не придётся смотреть ей в глаза. Он прикрылся этой договорённостью, как щитом. А что потом? Как потом? И будет ли - потом?..
   Стив сидел возле спелёнатого орка, а предчувствие обвала крепло с каждой минутой. Когда маг нехотя двинулся в сторону полуэльфки, орк очнулся, забился, зарычал невнятно сквозь кляп, скосил на Стива налитые кровью, бешеные глаза. Я ударил его в спину. Мораддин, он повернулся ко мне спиной, а я ударил, когда он был уязвим. Да, так надо было. Он тоже поймёт?
   - Не шуми, - сказал Стив пленнику. - Мы пытаемся ей помочь. Я тебе потом всё объясню. Лежи смирно пока.
   Орк затих, и Стив сосредоточился на том, что происходило на другом краю поляны. Зулин долго стоял над бардом, потом долго устраивался возле, и время тянулось, как сосновая смола, а потом вдруг что-то произошло. На том краю полыхнуло, и Стив успел увидеть, как тело Иефы вздёргивает вверх неведомая сила, обрывки верёвок падают на землю, и пигалица зависает в воздухе на расстоянии локтя от земли, как безвольная тряпичная кукла, а потом из пустоты прилетает что-то белое, что-то, похожее на копьё, сплетенное из молний, и это копьё вонзается Иефе в живот и прошивает её насквозь, и маг встаёт на ноги...
   - Стив! - отчаянно крикнула пигалица, и дварф не выдержал, бросился туда, чтобы... Добежать не успел. Ааронн бешеным броском сшиб его с ног, и они покатились по земле, а фигуры Иефы и Зулина заволокло белёсым туманом.
   - Норах! - приглушенно, будто издалека послышался голос барда. Орк бесновато катался по земле, дёргался и рычал, и Стив подумал, что, наверное, прав был Ааронн, один на один он с ним, может, и не справился бы... А потом из белого туманного облака донёсся далёкий, полный боли крик, и Стив забыл и про орка, и про эльфа, и про всё на свете, и принялся бороться, как сумасшедший, бил куда ни попадя, и вырвался в конце концов, и бросился к этому проклятому облаку, на бегу перехватывая поудобнее топор, но снова не успел. Его обогнал неведомо как избавившийся от пут орк - он вломился в облако, как во вражеский строй. Вернее, попытался вломиться. На границе тумана орка встретила невидимая мембрана, которая спружинила, пошла искрами и с треском отбросила шантажиста на пять шагов. Орк мешком свалился на землю и остался лежать, выкатив глаза и хватая ртом воздух, как огромная рыба. Стив успел затормозить в шаге от границы. Протянул ладонь, попытался коснуться облака. Снова затрещало, дохнуло жаром. Стив отдёрнул руку. Обошёл облако вокруг.
   Они оба, маг и пигалица, оказались в этом странном пузыре, и ничего нельзя было разглядеть из-за тумана. Да и услышать тоже - чем гуще становился туман, тем глуше был звук, а потом и вовсе исчез. Но до самой последней секунды этот звук был криком Иефы.
   - Что же вы... - прохрипел орк. - Зачем...
   Стив опустился на землю и обхватил голову руками. Что же мы... Зачем...
   Они молчали, потому что ясно было - никто ничего не может сделать. Они молчали, и только совомедведь глухо ревел через ткань мешка, который надели ему на голову, но потом и он обессилел и замолчал.
   Стив не знал, сколько времени прошло в этом молчании - несколько часов или несколько минут. А может, время и вовсе перестало двигаться вперёд, застыло в недоумении, и теперь они будут сидеть так всегда, вечно.
   Наверное, я уже умер - подумал Стив. Наверное, это моё наказание - сидеть здесь и ждать. Чего ждать? Что происходит там, в этом тумане?
   А потом что-то произошло, и все они вскинулись, подобрались, сгруппировались, готовые... готовые...
   Сфера затрещала, по её невидимой поверхности разбежались искры, чётче обозначая контуры, туман внутри задвигался, завихрился, закручиваясь в глубокую воронку, от пузыря покатилась волна горячего воздуха, и сфера лопнула со вспышкой и чудовищным грохотом, разметав всё вокруг и свалив их с ног.
   Стив ослеп и оглох, а когда снова смог видеть, не понял сначала, где находится. Угли от костра валялись по всей поляне, самоцветами поблёскивая в черной траве, и постепенно угасали. Стив помотал головой и - как был, на четвереньках - пополз туда, где раньше была сфера. Тела мага и барда лежали в странных неудобных позах, как будто рухнули с огромной высоты. Стив добрался до них, трясущейся рукой попытался нащупать пульс, но не нашёл.
   - Иефа, - тоскливо позвал он, ни на что не рассчитывая. - Зулин...
   Шатаясь, приковылял орк, опустился рядом с пигалицей на колени, принялся тормошить её и звать по имени. Потом замолчал. Где-то сбоку тоскливо завыл совомедведь.
   - Что мы наделали... - тихо сказал Стив. - Что мы наделали.
  
   Октябрь, 2017
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"