Позднее, в 1933 году он описывает схожие обстоятельства в своей "Автобиографии: Некоторые заметки о ничтожестве" (Autobiography: Some Notes on a Nonentity), где связывает появление имени араба с советом некоего "добродушного старца":
"Когда мне было три или меньше, я с жадностью вслушивался в обычные детские сказки, и "Сказки Гримм" были среди первых вещей, что я прочёл в возрасте четырёх лет. Когда же мне было пять, меня увлекли "Арабские ночи", и я проводил часы, играя в араба и называя себя "Абдул Аль-Хазред", которого один добродушный старец предложил мне в качестве типичного сарацинского имени. Лишь много лет спустя я решил поместить Абдула в восьмой век, и приписать ему страшный и нечестивый "Некрономикон"!"

Дополнительную информацию по тому же вопросу можно почерпнуть и из личной переписки Лавкрафта, частично опубликованной после его смерти Дерлетом[16], где, впрочем, он придерживается той же истории. Так, ещё в письме Фрэнку Белкнапу Лонгу от 26 января 1921 года, говоря о своём новом рассказе "Безымянный город", Лавкрафт пишет:
"Безумный араб Аль-Хазред вымышленная личность. Приписанное ему двустишие сочинено мною специально для этого рассказа, а "Абдул Аль-Хазред" это псевдоним, который я взял себе в пятилетнем возрасте, когда был без ума от "Тысяча и одной ночи"."

В другом письме Бернарду Остину Двайеру от 3 марта 1927 года, Лавкрафт вновь говорит о своём детском увлечении сказками "Книги тысяча и одной ночи", повторяя сказанное в "Исповеди неверующего":
"В детстве я сильно увлёкся сказками, от братьев Гримм (с которыми познакомился в возрасте четырёх лет и которые ввели меня в мир литературы) до "Арабских ночей", которые я прочёл в пять и настолько проникся ими, что сразу взял псевдоним "Абдул Аль-Хазред" и уговорил мать сделать восточный уголок в моей комнате из портьер и кадильниц с благовониями. Потом, ещё через год, я познакомился с греческими мифами и отбросил Багдад в пользу Аркадии и Ионии."

И всё та же история не изменилась десятилетие спустя в письме адресованном Гарри О.Фишеру от февраля 1937 года, в котором, как и в своей автобиографии, Лавкрафт связывает появление имени араба с чьим-то советом:
"Имя "Абдул Аль-Хазред" придумал для меня кто-то из взрослых (я не могу вспомнить кто), когда мне было пять лет и я хотел быть арабом после того как прочитал "Арабские ночи". Годы спустя я решил, что было бы интересно использовать его в качестве имени автора запретной книги."

Однако память Лавкрафта была всё же не так плоха, как он утверждает, ведь ещё в письме Роберту Говарду от 16 января 1932 года он сделал существенную оговорку в отношении того самого "добродушного старца":
"Я не могу вспомнить, откуда взялся Абдул Аль-Хазред. Есть смутное воспоминание, которое связывает его с неким старцем - семейным адвокатом, как это бывает, но я не помню, просил ли его придумать арабское имя для меня или просто покритиковать сделанный мною выбор."

Так, согласно книге С.Т.Джоши "Жизнь Г.Ф.Лавкрафта" (H.P.Lovecraft: A Life) 1996 года, этим адвокатом был Альберт Бейкер[17], выступавший попечителем Лавкрафта и его отца Уинфилда Скотта. Именно он сыграл ключевую роль в появлении имени Аль-Хазреда, но что легло в его основу? На этот вопрос постарался ответить Лайон Спрег Де Камп в "Биографии Лавкрафта" (Lovecraft: a Biography) 1975 года:
"Кто-то из родственников в шутку предложил, чтобы он назвался псевдоарабским именем Абдул Аль-Хазред. Он так и поступил, и более того, позже использовал его в своих произведениях. Вероятно, имя Аль-Хазред произошло от Хазард[18], фамилии старой семьи Род-Айленда, связанной с Филлипсами."

Энтони Персола, обращаясь к этому предположению Де Кампа в своём "Словаре Лавкрафта" (The Lovecraft Lexicon) 2005 года, приводит также и другое, взятое из книги Даниэля Хармса и Джона Уисдома Гонса III "Архивы Некрономикона: Истина за легендой Лавкрафта" (Necronomicon Files: The Truth Behind Lovecraft's Legend) 1998 года. Согласно ему имя Аль-Хазред является игрой слов, образованной от английской фразы "all has read", что можно перевести как "всё прочитано" или "читающий", подчёркивающей ненасытную жажду Лавкрафта к чтению:
"...хотя, возможно, это игра слов от "all-has-read" для любящего книги маленького мальчика."

Так или иначе, но обе эти версии имеют полное право на существование в свете увлечения Лавкрафта разного рода псевдонимами и анаграммами, которые он использовал в своём творчестве, литературной и журналистской деятельности. Наиболее показательна в этом плане его работа под названием "Ибид" (Ibid), высмеивающая недалёких читателей ошибочно принимающих ставящееся в качестве повторяющихся источников цитат сокращение латинского "ibidem", что значит "тот же" или "там же", за имя их автора. Написанная в 1928 году, эта псевдобиография посвящена жизни выдуманного Лавкрафтом древнеримского философа, ритора и критика Юлия Ибидуса, родившегося в 486-ом и умершего в 587 году. Первая её часть рассказывает о жизни, общественной и политической деятельности Ибида, его трудах и заслугах. Вторая же описывает историю его черепа, извлечённого из разорённой могилы и превращённого в чашу для вина, которая была преподнесена в дар лангобардскому королю Аутари и впоследствии почиталась как святыня в средневековой Европе. Долгое время череп пылился на каминных полках знатных домов как реликвия, а затем пересёк океан и стал украшением коллекции трофеев первых поселенцев Америки. В конце концов, он даже послужил идолом, которому поклонялись в своих подземных норах, кто бы мог вообразить, луговые собачки прерий Милуоки. Без тени смущения разыгрывая и доводя до абсурда эту псевдобиографическую сатиру, Лавкрафт постоянно ссылается на труды как реально существовавших исторических персон, так и выдуманных им[19], умело переплетая их между собой и сочетая реальность с вымыслом. Этим он во многом продолжает стиль "Истории Некрономикона", придерживаясь того правила, что "никакая странная история не может действительно вызвать ужас, если она не написана со всей тщательностью и правдоподобностью истинной мистификации".

Точно так же играючи Лавкрафт превращал имена своих знакомых и коллег по перу в замысловатые имена мифических жрецов, легендарных героев и авторов мистических писаний. Примером этого может служить, прежде всего, имя Ech-Pi-El, образованное от собственных инициалов Говарда Филлипса Лавкрафта (H.P.L.). Таким же образом инициалы писателя Роберта Хейворда Барлоу (R.H.B.) превратились в Ar-Ech-Bei, как и Роберта Ирвина Говарда (R.E.H.) в Ar-I-Ech, а имя Кларка Эштона Смита (Clark Ashton) стало именем жреца Klarkash-Ton, автора гиперборейского сборника легенд "Commoriom", так же как и имя Августа Дерлета (August Derleth) стало именем графа d'Erlette, автора "Cultes des Goules". Все эти имена и названия часто использовались в общей переписке писателей, как элементы игры в мифотворчество, а также в их собственных произведениях. К примеру, в рассказе "Битва завершившая столетие" (The Battle that Ended the Century), написанном Лавкрафтом в соавторстве с Робертом Барлоу в 1934 году, имена всех персонажей образованы от имён тех или иных реальных личностей, а Horse Power Hateart от имени самого Лавкрафта. Общее же число псевдонимов писателя, которыми он подписывал свои письма, произведения и публикации, превышало два десятка, к примеру: Айзек Бикерстаф-младший, Хамфри Литлвит, Арчибальд Мэйнворинг, Майкл Ормонд О'рейли, Льюис Теобальд-младший, Перси Симпл, Вард Филлипс, и самый, пожалуй, примечательный, это Дедуля.

Исходя из всего этого, имя Абдул Аль-Хазред можно справедливо считать самым первым псевдонимом пятилетнего Лавкрафта. А в шесть или семь лет, в период увлечения греко-римской мифологией и культурой, его сменил Луций Валерий Мессала, который пытал воображаемых христиан на аренах амфитеатров, когда юному Лавкрафту докучали занятия в воскресной школе. Впрочем, на протяжении всей своей жизни он так и оставался безумным поэтом, ведь даже в поздних письмах, например, в адресованном Э.Х.Прайсу от 3 октября 1932 года, можно встретить такую шутливую подпись писателя - "Ваш, собрат джиннов и ифритов, Абдул Аль-Хазред." А в другом письме Роберту Блоху[20], от 30 апреля 1935 года, Лавкрафт приводит даже собственноручно выполненное написание этого имени арабской вязью, вернее попытку стилизации под неё[21], на что явно указывает лишь верно выведенное окончание.

Таким образом, согласно воспоминаниям Лавкрафта, имя араба является всего лишь вымыслом, и, возможно даже, не его собственным. По этому поводу С.Т.Джоши говорит следующее:
"Его (если действительно его) выдумка крайне неудачна с точки зрения арабской грамматики, поскольку в ней удвоен артикль: Абдул Альхазред. Правдоподобней бы выглядело Абдэл Хазред[22], хотя это не так благозвучно."

Но Джоши в корне не прав относительно "удвоенного артикля", поскольку Абдул или Абдал является сокращением от арабского имени Абдуллах или Абдаллах, переводимого как "Раб Божий" или "Слуга Аллаха", где "Ал" является скорее частью имени указывающей на связь с Аллахом, нежели артиклем как таковым. Однако ещё сам Лавкрафт отмечал равнодушное отношение араба к исламу, поэтому более уместна сокращённая форма Абдул или же Абд, при которой артикль "Аль" ставится перед второй частью имени и не вызывает никаких сомнений. Именно в такой форме имя Абд Аль-Хазред могло бы соответствовать упомянутому ранее варианту перевода Тайсона - "Слуга Пожирателя", но в своей книге он не привёл никаких доводов в пользу такого значения второй части имени. Впрочем, он мог позаимствовать его из статьи Уильяма Хамблина "Комментарии к отрывку из Некрономикона" (Notes on a Fragment of the Necronomicon) 1983 года:
"Вероятно "Hazred" это именно такой случай, и я могу предположить, что первоначальным вариантом было "Azrad", происходившее от глагола "zarada", значащего "задушить" или "сожрать". Таким образом, правильным вариантом имени автора "Некрономикона", как я могу его реконструировать, будет "Abd al-Azrad", переводящееся как "слуга великого душителя/великого пожирателя"."

Другую версию этимологии имени предлагает Райан Паркер в своей книге "Аль-Азиф Безумного поэта Абдул Аль-Хазреда" (The Al Azif of the Mad-Poet Abdul Alhazred) 2010 года:
"Аль-Хазред легко распознать как транслитерацию Аль-Хазрет. Приставка "al" является арабским определённым артиклем и соответствует "the" в английском языке. Слово "hazret" означает "присутствие" и происходит от арабского корня "hazar", означающего "присутствовать" или "быть/становиться действительным". Так Абд Аль-Хазрет означает "Раб Присутствия". Имя "Раб Присутствия", по-видимому, подразумевает "человека, действующего под контролем невидимого присутствия", и, безусловно, представляется подходящим эпитетом для безумного поэта[23], жившего в конце 7-го или начале 8-го века."

И, хотя, Паркер верно передаёт буквальное значение слова "хазрет" или "хазрат" (hazrat), он умалчивает, что оно используется арабами как уважительное обращение, при этом пишется без артикля и ставится перед именем. Таким образом, если имя "Абд" довольно распространено в соединении с каноническими 99-ю имёнами Аллаха, то вторая часть имени араба среди них не встречается, ни в варианте Хамблина, ни в варианте Паркера, и не имеет непосредственных исторических подтверждений, а потому считается исключительно вымышленной. Тем не менее, созвучное имя можно увидеть в работе арабского историка VIII-IX веков Хишама Ибн Аль-Калби "Китаб Аль-Аснам" (Kitāb al-Așnām), чьё название переводится как "Книга об Идолах".[24] В этом монументальном труде, посвящённом доисламским религиозным культам и традициям так называемого периода джахилии[25], Аль-Калби упоминает племя Бану Аль-Хазрадж или просто Хазраджитов, жившее в городе Ясриб на западе Аравийского полуострова. Изначально это племя проживало в Йемене и перекочевало в Ясриб только в IV веке н.э., который вплоть до VII века был центром культа богини Манат (Manāt), почитавшейся Хазраджитами и Ауситами как владычица судьбы и возмездия, царица подземного мира и хранительница могильного покоя. О поклонении ей Аль-Калби пишет следующее:
"Самым первым из них всех был идол Манат, и арабы имели обычай давать имена 'Абд Манат и Зайд Манат. Он стоял на берегу моря около ал-Мушаллала в Кудайде, между Мединой и Меккой. Все арабы почитали его и совершали жертвоприношения возле него. И племена ал-аус и ал-хазрадж, и те, кто жил в Мекке и Медине и в близлежащих местах, почитали его и приносили ему жертвы и дары.
[...]
И никто не почитал её сильнее, чем ауситы и хазраджиты."

В период вражды с Ауситами, Хазраджиты были вынуждены обратиться за поддержкой к правящим в Мекке Курайшитам. Происходивший из них пророк Мухаммед оказал свою протекцию и объединил враждующие племена, оба они составили влиятельное сословие Ансаров, вставшее у истоков исламской государственности, и, уже в свою очередь, оказывали защиту и покровительство мусульманам. Так, в период преследования пророка Мухаммеда идолопоклонниками Мекки в 622 году, называемого хиджрой, он сам получил убежище в Ясрибе, в честь чего город был переименован в Медина ан-Наби (Madīnat an-Nabī), что значит "Город Пророка". Очевидно, чтобы избежать гонений и в нём, Мухаммед признал[26] почитаемую Хазраджитами богиню Манат одной из трёх дочерей Аллаха. Двумя другими подобным же образом стали богини Аль-Лат (al-Lāt) и Аль-Узза (al-Uzzā), упоминаемые в 19, 20 и 23 аятах 53 суры "Корана":
"Вы видели Аль-Лат и Аль-Уззу, и другую третью Манат.
[...]
Они лишь имена, которыми называли вы и отцы ваши, что ниспослал Аллах. От Господа[27] они следуют лишь как тени."

Значение этих аятов обычно трактуют как то, что богини не имели силы, а если и имели, то только от Аллаха и были всего лишь именами, которые использовали народы Аравии. Однако, согласно ранним биографам Мухаммеда, в частности Ибн Исхаку, 23 аят изначально имел совершенно иное значение, которое впоследствии было признано не боговдохновенным, за что получило название "сатанинского аята" и оказалось вычеркнуто из окончательной версии "Корана".[28] Суть же этих неудобных строк, само существование которых яростно отрицается правоверными мусульманами, заключалось в следующем их значении:
"Они возвышенные ангелы[29], на чьё заступничество воистину можно уповать."

Этот эпизод может служить ярким примером того, как традиции, мифы, символы и обряды культов джахилии заимствовались молодой исламской религией, когда это было нужно, и в то же время отрицалось и уничтожалось всё, что было попросту неугодно. Так, после становления ислама, культ Манат вместе с остальными подвергся гонениям и был окончательно искоренён в 630 году, когда Саад ибн Зайд Аль-Ашхали во время похода, организованного пророком Мухаммедом для борьбы с доисламскими культами, уничтожил идол Манат, в качестве которого служил большой чёрный камень.[30] Согласно книге "Запечатанный Нектар" (Ar-Raheeq Al-Makhtum) шейха Сафи ар-Рахман Аль-Мубаракфури, во время разрушения святилища в том месте появилась разгневанная женщина с чёрной кожей и распущенными волосами, которая тут же была убита Саадом. Считалось, что именно так выглядела богиня или её служительницы, но куда вероятнее, что это предание имеет чисто символическое значение, указывающее на уничтожение самого идола Манат. О том, что касается возникновения её культа в Ясрибе, существовал ли он там до прихода Хазраджитов или же был принесён ими из Йемена, практически ничего неизвестно. Однако о его исконной связи с племенем говорит следующая строка в "Аль-Аснам":
"Я поклялся правдивой и верной клятвой Манат у места, где приносят жертвы потомки ал-Хазраджа!"

Само же название племени Бану Аль-Хазрадж (Banu Alkhazraj) буквально значит "Сыновья Аль-Хазраджа", и, хотя его родоначальник жил гораздо раньше Аль-Хазреда, сложно не заметить созвучность их имён, что может указывать на связь араба с племенем Хазраджитов. В таком случае вторая часть его имени является не чем иным, как "нисбой" (nisbah) - своего рода прозвищем, добавляемым к основному имени и указывающим на генеалогическую, этническую, религиозную, политическую или социальную принадлежность человека, а также на место его рождения. Учитывая, что нисба всегда начинается с артикля "Аль" (Al) и заканчивается суффиксом "и" (i), можно предположить, что "с точки зрения арабской грамматики" наиболее верной формой имени араба могло бы быть "Абд Аль-Хазраджи" (Abd AlKhazraji).

Читать следующую часть

Примечания:
[16]Общее количество писем Лавкрафта, по оценкам Де Кампа, доходило до ста тысяч, из них на сегодня сохранилось всего двадцать тысяч, в пятитомный же сборник Дерлета "Избранные письма Г.Ф.Лавкрафта" (Selected Letters of H.P.Lovecraft) вошло около 930 писем. Некоторые из оставшихся писем можно увидеть также в других сборниках, к примеру в "Письмах Лавкрафта Роберту Блоху и прочим" (H.P.Lovecraft: Letters to Robert Bloch and Others) Дэвида Шульца и С.Т.Джоши 2015 года.
[17]В "Архивах Некрономикона" Хармс упоминает его как Альфреда Бейкера, хотя и ссылается на Джоши.
[18]Примечательно, что англ."hazard" - "опасность" или "риск", происходит от фр."hasard" с тем же значением (отсюда же русское "газарт" или "азарт"), которое, в свою очередь, от арабского "al-zahrt" - "игральная кость".
[19]Причём их имена зачастую образованы игрой слов: Von Schweinkopf - нем."свиная голова", Littlewit - англ."недоумок", Bêtenoir - фр."чёрный зверь", аналогично выражению "чёрная овца".
[20]Это письмо было написано Блоху в ответ на его просьбу, дать разрешение использовать образ Лавкрафта в рассказе "Пришедший со звёзд" (The Shambler from the Stars) 1935 года. И тот дал его, прислав самую настоящую, пусть и шутливую, расписку, заверенную, в том числе, самим Аль-Хазредом.
[21]Что для него было несложно, ведь, согласно Де Кампу, почерк Лавкрафта с годами стал настолько мелок и неразборчив, что мать одного из корреспондентов, увидев его письмо, всерьёз задалась вопросом, не написано ли оно полностью на арабском?
[22]Помимо предложенного Джоши варианта существует и масса других, обоснованно или нет, интерпретирующих имя араба. Марк Овинс и Джек Чалкер в своей работе "Исследование Некрономикона" (The Necronomicon: A Study) 1967 года предложили даже следующую противоречивую форму имени - Абдаллах Зар-ад-Дин (Abdallah Zahr-ad-Din), что можно перевести как "Раб Божий Сокровище Веры". Позднее, именно её использовали Де Камп и Дж.Сайзерс в своём "Аль-Азиф".
[23]В оригинале "sha'ir majnun", значение этого арабского словосочетания будет раскрыто далее, но для удобства восприятия цитаты использован его буквальный перевод. В цитате также опущены написания слов на арабском.
[24]Подробнее см. приложение к настоящей работе "Мистификация вокруг мистификации".
[25]Буквально арабское слово "джахилия" (jāhilīyah) значит "неведение" и аналогично русскому "язычество". Так, с одной стороны оно указывает на период языческих верований и вообще всего, что бытовало на Ближнем Востоке до возникновения ислама, а с другой обозначает нечто невежественное, жестокое, грешное, и нередко используется в уничижительном контексте.
[26]Негласно были признаны и 360 божеств других племён, чьи идолы хранились в Мекке, вместе с главным - Хубалом, который почитался самими Курайшитами и располагался в Каабе вплоть до полного становления ислама и начала борьбы с "идолопоклонством".
[27]В оригинале используется слово "sulţānin', что также может означать "сила" или "власть".
[28]Известно, что в 650 году бывшим секретарём пророка Мухаммедом Зейд ибн Сабитом был составлен (talif) единственный текст "Корана", ставший каноническим. Все не вошедшие в него фрагменты и тексты были предусмотрительно уничтожены по приказу халифа Усмана.
[29]В английском варианте "high flying cranes", дословно "высоко летящие журавли", что происходит от используемого в арабском оригинале гапакса "gharāniq" с тем же буквальным значением, но который трактуют как "ангелы", имея ввиду сверхъестественную природу и красоту, нежели непосредственно ангелов (malāʾikah).
[30]Некоторые современные исследователи проводят параллели между идолом Манат и Чёрным камнем Каабы, отмечая при этом сходство оправы последнего с восточными символами женского начала. Однако, если идолом Манат служил чёрный гранит, то камень Каабы, согласно легенде, имеет метеоритное происхождение (см.прим. 52), либо является чёрным ониксом, довольно распространённым на территории Аравии минералом.