У Марка Торнуолда была навязчивая идея.

Нет ничего плохого в том, чтобы иметь навязчивую идею, при условии, что человек выбирает её с умом. Одержимый желанием зарабатывать деньги, становится богат. Тот, кто посвящает всего себя погоне за славой, добивается её. А стремящийся к спортивным достижениям, в итоге заслуживает солидную коллекцию наград, и в придачу к ним грыжу.

Но Марк Торнуолд выбрал совсем другую навязчивую идею, имя которой было Эдрианн.

С этой конкретной одержимостью легко справиться с помощью таких ярлыков, как привязанность, влечение, объект обожания и тому подобное. К сожалению, Торнуолд не удовлетворился простым навешиванием ярлыков на свою навязчивую идею. У него были другие планы на Эдрианн.

В первый раз, когда он попытался воплотить свои планы в жизнь, Эдрианн посмеялась над ним. Во второй раз она отвесила ему пощёчину. В третий же пригрозила, что сообщит обо всём своему мужу и тот вышвырнет Торнуолда из её дома.

Торнуолд предпочёл не доводить до этого и ушёл сам, лелея свою навязчивую идею. Подпитываемая чувством ненависти и разочарования она разрослась ещё сильней.

Поскольку Чарльз, муж Эдрианн, был доцентом истории средневековья, а Торнуолд - одним из ректоров университета, ему не составило большого труда повлиять на то, чтобы контракт не был продлён. Сделав это, Торнуолд снова явился к Эдрианн и сделал ей, как казалось, весьма выгодное предложение.

Но Эдрианн сочла это предложение и самого Торнуолда крайне отвратительными, о чём прямо сказала ему. Он снова признал своё поражение, утешенный лишь тем, что она никогда не опустится до того, чтобы рассказать обо всём мужу.

Торнуолд оценил ситуацию. Однако будучи одержим своей целью, он не рассматривал ситуацию реалистично. Алчный человек не задумывается о вдовах и сиротах, а ищущий славы, стремится к ней любой ценой и готов публично двигать бёдрами[1] или даже баллотироваться в Конгресс, если потребуется. Мужчина же, чьим объектом одержимости является привлекательная женщина, в равной степени лишён этики и совести. По его мнению, любовь улыбается настойчивым и смеётся над верными жёнами.

"Цель оправдывает средства", - сказал себе Торнуолд, и, когда он говорил о "средствах" в связи с Эдрианн, следовало опасаться, что он имел в виду вполне конкретные шаги.

Но средств не было, пока они не попали в руки Торнуолда в виде объемной рукописи, предоставленной самим мужем Эдрианн.

- Афродизия, - пробормотал Торнуолд. - Исследование эротических стимулов на протяжении веков?

- Пусть название не вводит тебя в заблуждение, - сказал ему Чарльз. - Это научная работа. Я занимаюсь исследованиями в этой области уже почти год, с тех пор, как потерял место в университете. Посмотрим, что ты скажешь, быть может, Харкер Хаус заинтересуется моей работой.

- Ах да, Харкер Хаус. - Так уж случилось, что Торнуолд входил в редакционный совет этого издательства.

- Прочти работу непредвзятым взглядом профессионала, - настаивал Чарльз. - А не друга.

Для Торнуолда это было нетрудно, поскольку он ни в коем случае не считал себя другом Чарльза. Он был скорей соперником или смертельным врагом, что лишь подпитывало одержимость Торнуолда.

Тем не менее, после того, как Чарльз уехал, он прочёл его работу с должным профессионализмом. И нашёл решение.

- Почему ты вычеркнул эту формулу любовного зелья? - спросил Торнуолд при следующей встрече, указав Чарльзу на страницу. - Вот здесь, из английского издания гримуара Людвига Принна.[2]

Он зачитал список ингредиентов и описание производимого эффекта: "Достаточно лишь маленькой капли, добавленной в питьё или еду, чтобы превратить вашу возлюбленную в настоящую суку во время течки".

Чарльз улыбнулся и пожал плечами.

- Ты только что сам ответил на свой вопрос, - сказал он. - Большинство приведённых мной заклинаний и рецептов не более чем курьёз. Я сомневаюсь, что в совином помёте есть какой-то любовный подтекст, а называть помидор яблоком любви, это просто симпатическая магия. Но несколько пунктов взяты из источников, которые пользуются уважением. Людвиг Принн, например, в своё время был выдающимся колдуном.

Торнуолд удивлённо приподнял брови.

- Другими словами, ты решил не приводить эту конкретную формулу, поскольку боишься, что она может оказаться действенной?

Чарльз кивнул.

- Только взгляни на ингредиенты, - сказал он. - О некоторых из них я никогда не слышал, и кто знает, какой может быть реакция при их сочетании. Те, что мне известны, например, йохимбин и кантаридин[3], сами по себе являются довольно сильными афродизиаками. Если смешать их со всем остальным, то результат может быть самым неожиданным.

- Именно об этом я и подумал, - заметил Торнуолд, и сделал мысленную пометку для себя.

- Интересный материал, - сказал он Чарльзу. - Давай я отправлю работу в редакцию издательства, и мы посмотрим, что можно сделать.

Он забрал рукопись и через три недели позвонил Чарльзу.

- Всё готово, - сказал он. - Сегодня вечером после ужина у тебя назначена встреча с представителем издательства. Поезжай в город и подпиши контракт.

Это было несложно. Куда сложнее оказалось найти все неизвестные ингредиенты для любовного зелья. Некоторые из них были описаны в фармакопее лишь приблизительно, а другие пришлось добывать нелегально, но одержимость Торнуолда не знала преград. И вот теперь зелье было готово.

Как только он убедился, что Чарльз отправился в город, он приступил к последним приготовлениям. Ровно в восемь он постучал в дверь квартиры Эдрианн.

- Чарльза нет дома, - сказала она.

- Я знаю, он вернётся только к полуночи, и тогда мы отпразднуем его контракт, заключённый с издательством. - Торнуолд помахал двумя бутылками. - Шампанское, моя дорогая, уже охлаждённое. Одна бутылку мы откроем, когда вернётся Чарльз, а другую разопьём с тобой, пока ждём его.

Эдрианн с сомнением посмотрела на бутылки, но прежде чем она успела возразить, Торнуолд взял инициативу в свои руки.

- Бокалы, - потребовал он. - И штопор, пожалуйста.

- Но...

- Это будет сюрприз, - заверил Торнуолд. И он не врал.

Он знал, что Эдрианн никогда не могла устоять перед сюрпризами, и перед этим она совершенно точно не устоит. Но Торнуолд не сказал ей о третьей бутылке - крошечном флаконе, который находился в его внутреннем кармане. Он подождал, пока Эдрианн принесёт бокалы, штопор и ведёрко со льдом.

- Я откупорю бутылку, это мужская работа, - сказал он подмигнув. - А пока, почему бы тебе не надеть своё вечернее платье, чтобы мы могли оказать Чарльзу достойный приём?

Эдрианн кивнула и вышла из комнаты. Тогда Торнуолд открыл шампанское, разлил его по бокалам и добавил в один совсем немного любовного зелья.

Он закончил как раз вовремя, и убрал маленький флакончик обратно в карман, когда Эдрианн вернулась в комнату. Его рука дрожала, но не от страха, а от предвкушения.

Одержимость или нет, Эдрианн была по-своему красивой женщиной: стройной, с соблазнительной фигурой и, вполне вероятно, рыжеволосой от природы. Торнуолд решил удостовериться в последнем, как только Эдрианн осушит свой бокал.

Она подошла к нему, протянула бокал и подняла свой, когда он отвернулся, чтобы унять дрожь. Пришло время взять себя в руки.

Торнуолд поднял бокал с шампанским.

- За сегодняшний вечер, - сказал он, и сделал глоток.

Эдрианн кивнула, изящным движением поднесла край бокала к губам и заколебалась.

- Теперь, когда мы, похоже, снова стали друзьями, - пробормотала она, - может, закрепим наши отношения дружеским жестом?

- И каким же?

- Давай выпьем из бокалов друг друга.

Торнуолд нервно сглотнул.

- Ни в коем случае! - возразил он. - Хочешь верь, а хочешь нет, но у меня простуда.

- Очень хорошо. - Эдрианн снова замолчала.

- Выпей, моя дорогая, - настаивал Торнуолд. - За сюрпризы.

- За сюрпризы, - повторила Эдрианн и отпила шампанское.

Торнуолд залпом выпил свой бокал. Его руки снова дрожали. Как долго ему придётся ждать?

По-видимому, не очень долго. Казалось, прошло всего мгновение, прежде чем произошла перемена. Эдрианн придвинулась к нему, её голос, как и улыбка, стали мягкими и ласковыми.

- Я не знаю, что ты подмешал в мой напиток, - пробормотала она. - Но ты это сделал, вот почему ты не захотел обменяться со мной бокалами, не так ли?

Торнуолд уловил перемену в её голосе и решил, что теперь можно смело кивнуть.

- Хорошо, - сказала Эдрианн. - Я так и думала. Именно поэтому я поменяла бокалы, когда подавала тебе напиток.

Торнуолд моргнул. И тогда зелье возымело действие, он знал, что оно работает, знал, что если самая маленькая капля превращает женщину в суку во время течки, то оно действует не менее эффективно и на мужчину.

Всё, что он мог делать, это смотреть, дрожа, как кружится комната, и слушать смех Эдрианн. Если бы только она могла понять его мотивы, если бы только поняла, что он действовал из искренних чувств! Торнуолд знал, что должен сказать ей, поэтому он сделал глубокий вдох и открыл рот.

- Я люблю тебя, - рявкнул он.

Перевод: Алексей Лотерман, 2024

Примечания переводчика:
[1] В оригинале "propel his pelvis in public" - намёк на характерное движение бёдрами и тазом Элвиса Пресли, за которое он получил прозвище Элвис-таз (Elvis the Pelvis).

[2] В предисловии к рассказу в сборнике "Тайны червя" (Mysteries of the Worm, 1993) Роберт Прайс обращает внимание на этот момент как отражение процесса "демифологизации", возникшего в творчестве друзей-писателей Лавкрафта после его смерти, ранее участвовавших в литературной игре и сочинявших произведения, составившие костяк Мифов Ктулху: "Времена Лавкрафта настолько канули в прошлое, что внезапное появление Людвига Принна здесь стало скорее шуткой. [...] Том Принна превратился просто в ещё один средневековый гримуар. Собственно, так он и назван. Больше никаких "Мистерий Червя", даже просто "Мистерий". Только старый добрый "гримуар Людвига Принна". Вслед за написанным в 1961 году рассказом "Любовное зелье", Блох выпустил свой модернистский роман "Странные эоны" (Strange Eons, 1978), в котором не только обратился ко множеству элементов Мифов, а также жизни и творчеству Лавкрафта, но и довёл демифологизацию, начатую ещё Августом Дерлетом, до уровня Рэмси Кэмпбелла и Брайана Ламли.

[3] Вещества, получаемые из дерева йохимбе и шпанской мушки, обладающие возбуждающими свойствами.