Брайан Ламли, из предисловия к "Властелину Червей"

Король, король, да что вы заладили? Его писанина вульгарна, сюжеты неправдоподобны, персонажи шаблонны, а ужасы заурядны настолько, что не стоят замаранной ими бумаги. Они не способны напугать даже ребёнка, разве что потрепать нервы его мамаши, заставшей своё чадо за чтением этого непотребства. Чего вы так потупились, юный Уиллард, видать я в точку попал?

Да что там, окажись сюжеты его паршивых историй в руках куда более талантливых авторов, уж они бы написали произведения, от которых по-настоящему кровь стынет в жилах. Сюжеты не так плохи, как плох сам автор. Черпая вдохновение из жизненного опыта, он мог бы написать что-то стоящее, ведь жизнь порой сталкивает нас лицом к лицу не просто с чем-то необычным и таинственным, а с проявлениями потустороннего и сверхъестественного характера. Но вы ведь читали его рассказ, где главный герой боится зайти в ванную комнату, потому что там из раковины торчит живой человеческий палец. Он никак не может понять, галлюцинация ли это, или же палец действительно существует, но кому он тогда принадлежит? И, в конце концов, это наваждение сводит его с ума. Согласитесь, Уиллард, будь этот сюжет изложен самим Мопассаном или По, то мы бы восхитились и ужаснулись их мрачным безумным гением, но из-под пера этого вашего короля ужосов вышла лишь бездарная писанина, что в массе своей заполняет страницы дешёвых журналов.

Вы спрашиваете, причём же здесь жизненный опыт - где это видано, чтобы из раковины, ванны, или, простите, отхожего места, вдруг появлялись человеческие пальцы? Так ведь тем несчастным безумцем, Уиллард, что послужил прообразом героя рассказа, был ни кто иной, как я сам! Весьма жуткая история произошла со мной в 1986 году, и потрясённый случившимся я испытывал необходимость с кем-нибудь поделиться ею. Поэтому изложил всё в письме, хотя не надеялся, что коронованный своими литературными агентами борзописец обратит на него внимание. Но уже в 1990-ом он опубликовал свой рассказ про палец.

Моя история началась с того, что я снял квартиру на Хайт-стрит, недалеко от Аркхемской железнодорожной станции. Это был старый кирпичный дом, с тонкими прогнившими перекрытиями и прохудившимися трубами, сейчас его наверняка уже нет. Но за неимением достаточных средств, я, как и большинство рядовых американцев, был рад и такому жилищу, лишь бы не ночевать под мостом через Мискатоник (аркхемцы ещё слишком хорошо помнили тот случай с Парсонсом, чтобы не рисковать задерживаться на улочках города после наступления темноты). Квартира моя располагалась на четвёртом этаже и была более чем скромна: небольшая кухня и, служившая мне одновременно спальней и кабинетом, гостиная со старой обветшалой меблировкой, засаленными обоями и дырами в окнах, забитыми фанерой. Всё это, разумеется, не позволяло мне принимать гостей, и я предпочитал встречаться со старыми друзьями в соседнем кафе, и хотя сейчас я живу в уютном новеньком доме, привычка, как видите, сохранилась.

Была в той квартире и ещё одна комнатка, состояние которой мне не позволило бы описать чувство приличия, но по причине того, что именно она стала источником случившегося со мной кошмара, я вынужден это сделать. Постарайтесь себе представить крохотную, где невозможно даже развернуться, ванную комнату, в которой последний раз убирались, должно быть, несколько лет назад. Конечно же, я не мог жить в такой грязи, но и позволить себе лучший вариант тоже, поэтому я потратил несколько дней на то, чтобы привести всё в порядок. В итоге кухня засверкала чистотой, старая рухлядь в гостиной приобрела вид приличной старинной мебели, а ванна была вычищена и выглядела бы как новая, если бы не многочисленные царапины, покрывавшие эмалированную поверхность вокруг отверстия слива. Владелица дома, увидев результат моих стараний и сетуя на неряшливость предыдущих жильцов, чем сама же и грешила, пообещала снизить и без того небольшую арендную плату, что было справедливой наградой за мои труды.

Последующие две недели я без отдыха работал над архитектурными чертежами, выполняя бесконечные заказы бюро, и к концу месяца это стало приносить доход. Но вместе с тем в мою жизнь вторглось некое чувство беспокойства. Оно окружало меня постоянно, когда бы я ни находился в квартире, но стоило выйти за порог, как я вновь обретал покой, а потому времяпрепровождение в том же кафе или парке стало для меня настоящим спасением. Я полагал, что так действует атмосфера старого, пропахшего плесенью дома, но затем меня начали одолевать ночные кошмары. Сперва неясные, однако, со временем в них всё чётче, словно бы из тумана, стали проступать жуткие сцены: мне снился какой-то безумец, склонившийся над ванной, наполненной отвратительной булькающей жижей, откуда к нему тянулось что-то омерзительное. И всё это сопровождалось невыносимым царапающим и скребущим звуком, с которым оно цеплялось своими когтями за белую эмалированную поверхность ванны. Проснувшись от такого кошмара однажды ночью, я ещё несколько минут лежал в полусне без движения, прислушиваясь к неясным шорохам, доносившимся из ванной комнаты, но стоило мне приподняться в кровати, как звук тут же затих, словно отголосок дурного сновидения.

Вскоре на меня свалилась куча работы, совсем лишившая сна, и ночи напролёт, при свете тусклой настольной лампы, я без отдыха корпел над чертежами, чему был даже рад, поскольку наконец-то избавился от мучивших меня кошмаров. Однако иногда по ночам я всё же замечал неясное, но вместе с тем навязчивое царапанье из закрытой ванной комнаты, и это уже был не сон. Поначалу я списывал всё на усталость и возню крыс, чрезмерно расплодившихся в перекрытиях стен старого дома, ведь когда я входил в ванную, воцарялась полная тишина. Но затем обратил внимание на деталь, которую не замечал ранее: царапин вокруг сливного отверстия ванны стало гораздо больше, и они определённо были глубже прежних. Помню, как меня передёрнуло от возникших в голове жутких образов из сновидений, преувеличенных моим воображением. Знаете ли, Уиллард, я всегда был любителем пощекотать себе нервы страшными историями, отдавая предпочтение не этим новомодным коронованным писакам, а истинным адептам таинственного, потустороннего и невыразимого, творившим на рубеже XIX-XX столетий. Но когда кошмары стали одолевать меня наяву, я испытал настоящий страх, какого ни в одной книге не опишешь. Мне повсюду слышались шаги, шёпот, странные шорохи, а неясные тени скользили в полумраке, пугая меня каждый раз. Я старался успокоиться, списывал всё на усталость, на скрипы и шумы старого дома с его обитателями, на воздух в трубах ванной, да на что угодно. Но последняя ночь, проведённая мной в квартире, наконец, явила всех своих призраков.

Всё начиналось как обычно, поужинав на скорую руку, я вернулся к чертежам, когда из ванной стали доноситься шорохи. Я пытался игнорировать их, но вскоре они переросли в явственные звуки царапанья. Ужас нарастал, волосы у меня на голове зашевелились, а сердце бешено заколотилось, когда раздались шлепки и глухие удары, словно что-то барахталось в ванне, пытаясь подняться, но каждый раз обессилено падало обратно. Весь дрожа и обливаясь холодным потом, я встал из-за стола и направился к двери в ванную комнату. Не желая мучить себя нестерпимым страхом неизвестности, я схватился за ручку и рывком распахнул дверь. Сперва дикий ужас от увиденного сдавил мне горло, но затем, когда на подкосившихся ногах, спотыкаясь, я вылетел из квартиры, отчаянный вопль вырвался у меня из груди, после чего я потерял сознание, рухнув прямо на лестнице.

Очнулся я уже в присутствии соседей и офицера полиции, которого провёл в квартиру, требуя осмотреть ванную. Но после того как он не обнаружил там абсолютно ничего необычного, лишь отметив, что лучше бы хозяйке дома не видеть тех глубоких царапин, которыми иссечена вся ванна, я был вынужден признать, что напряжённая работа, кошмары и отсутствие сна, вконец довели меня, став причиной страшной галлюцинации и обморока. Я извинился перед полицейским и спешившими разойтись по своим квартирам соседями за доставленное беспокойство. И лишь живущий этажом ниже неприятной наружности старик задержался у моей двери, поинтересовавшись, что же именно мне привиделось? Ничего не тая, поскольку уже утром намеревался съехать из квартиры, я рассказал ему, как открыв дверь ванной комнаты, в полумраке увидел мерзкую жижу, бурлившую и выплёскивавшуюся из сливного отверстия. И по мере того, как она заполняла ванну, эта отвратительная масса приобретала антропоморфные черты, напоминавшие изуродованное, не то разложившееся, не то обожжённое, женское тело. Словно в кошмарном сне оно тянулось ко мне, цепляясь за край ванны своими крошащимися чёрно-жёлтыми когтями.

Выслушав меня, старик, казалось, понимающе вздохнул, и, пока я собирал вещи, кратко поведал, что несколько лет назад эта самая квартира принадлежала молодой супружеской паре по фамилии Митл. Но, то ли ссора, то ли безумие стали причиной ужасной трагедии: мужчина придушил свою супругу, а затем отнёс её труп в ванную, где попытался избавиться от него, залив раствором щёлочи для чистки канализации. И если бы жуткое месиво из плоти не забило слив, отчего весь дом наполнился мерзкой вонью, насторожившей жильцов и хозяйку, то никто бы и не узнал о произошедшем. А когда на место прибыла полиция и задержала убийцу, тот признался:

- Видать, я не прикончил эту тварь, так что когда щёлочь разъедала тело, она оказалась ещё жива и лишь хрипела, судорожно царапая ногтями по ванной.