Палящее солнце аризонской пустыни. Сколько ни крути головой - лишь песок, чахлые мескитовые деревца да чертовы кактусы. А посреди этого пекла я, Черная Смерть и Быстрая Смерть. Кажется, на всей земле никого кроме нас троих не осталось.
Я думал, мы обречены. Билл Мэттсон, мэр Тусона, оценил наши головы в три куска. По куску за голову, я так понимаю. Что ж, я, конечно, не Санденс Кит, а Черная Смерть и Быстрая Смерть не половинки Буча Кэсседи. Мы всего-то и натворили, что отправили Дикого Пса Хардига на корм свиньям, да позабавились с его веселой вдовушкой. "Вы позволите, миссис Дикий Пес Хардинг? Или Дикая Сука Хардинг - как будет правильнее?" - говорил я, раздвигая ее жирные ляжки. И она выла, как выл сам Хардинг, пока Быстрый не заткнул его поганую глотку свинцом.
Но скряга Билл явно пожадничал. Жаль тех ребят, которые рискнут к нам сунуться. Но, боюсь, таких ребят отыщется не мало. Три куска, черт побери! Для такой дыры, как Тусон, это королевское вознаграждение. Дрянной городишко, дешевый, как последняя шлюха в борделе. Хотя, еще недавно я бы самого дьявола выволок из преисподней, пообещай мне такое богатство. Теперь же, как старый пердун, подсчитываю да прикидываю. И маловато кажется за такие шкуры, как наши. Жаль пули от этих шкур не отскакивают...
Надо было пристрелить Джека Стэпса, когда у нас была такая возможность. Но нет, я же, мать мою так, праведник. Не дал Быстрой Смерти устроить пальбу в церкви.
- Эй, Быстрый, - шепнул я ему, - сегодня же адово воскресенье. Подожди до завтра, и мы прикончим этого шакала хоть на рыночной площади.
Черная Смерть ждал нас возле церкви. Быстрая Смерть сказал ему, что я струсил.
Никто не смеет называть Джонни Смерть цыпленком! И Черный, и Быстрый знали, что я могу заставить их подавиться собственными словами. Но в тот раз я смолчал. Чувствовал, что парни правы - нельзя было упускать такой возможности. Треклятый шериф Стэпс сидел к нам спиной, заглушая своим храпом проповедь преподобного Грегори. Один выстрел Быстрого и Стэпс был бы уже в аду. Готов поклясться, убей мы шерифа тогда, сейчас бы по три куска давали за каждого.
В понедельник. Проклятье! Я сказал Быстрому, что мы отдадим должок в понедельник. Странно, что тот понедельник не стал для нас последним. Быстрый меня разбудил, но необходимости в этом не было - чертовски сложно спать, когда по двери палят из дюжины стволов. Дверь превратилась в труху и щепки, но нас в Тусоне уже не было. Мы гнали так, будто нам задницы подпалили, но я успел заметить бумажки с нашими рожами. Дьявол меня побери! Эти бумажки висели на стене каждого дома. Разыскиваются. Живыми или мертвыми. Похоже, вдовушка Хардинга наконец смогла свести ноги вместе и доковыляла до Стэпса.
Ну что, крошки? Пришло время поднимать задницы и сворачивать подстилки. Идите ко мне, старина Джонни Смерть со своими друзьями ждет вас. Мои парни, Черная Смерть и Быстрая Смерть, тоже не прочь повеселиться. И не надейтесь, что я забуду, как мы с Быстрым чуть ни в одних подштанниках на двоих выскочили в окно, когда вы палили по моей двери. А Черный после гонки три дня харкал кровью - я думал, он так легкие выхаркнет. Так идите сюда и не думайте, что мы побежим снова. Нет, мы не будем прятаться. Крутые времена, тяжелые времена. Нам с парнями дьявольски интересно, покажутся ли вам три дерьмовых куска в руках ублюдка Мэттсона такими уж лакомыми, когда вы сдохнете. И еще нам интересно, заплачут ли ангелы кровавыми слезами. Мой дед Ангус Смерть говорил: "когда винчестер ложится в руку Смерти, ангелы плачут, и кровь дождем льется с небес". Так он говорил. И я, Джонни Смерть, хочу посмотреть на это собственными глазами.
Так я думал тогда. Вот-вот на горизонте покажется облако пыли, затем черные точки всадников. Они не будут таиться. Их крики опередят коней. Мерзавцы думают заставить нас почувствовать вкус страха. Но их страх я чую за много миль. Дерьмовую кучу миль, отделяющих нас от Тусона. Их страх воняет падалью.
Так я думал тогда, но солнце день за днем выжигало лишь пустоту вокруг нас, не причиняя вреда чахлой поросли и колючкам. Мы с ребятами бродили без цели, молча - открыть рот означало наесться песка, который ветер горстями швырял нам в лица. Моя шляпа превратилась в серое сито, а плащ однажды свалился с плеч изорванной половой тряпкой. Я посмотрел на парней - они выглядели не лучше.
Черная Смерть выглядел бледным призраком себя прежнего. Его смоляные волосы поредели и стали песочного цвета. Во взгляде больше не было той несгибаемой силы и жестокого упрямства, благодаря которым Черного прозвали Смертью. Походка изменилась до неузнаваемости. Черный спотыкался и прихрамывал, казалось, каждый шаг может стать последним. Если он упадет. Но Черная Смерть не падал. Даже в суровые времена он оставался Черной Смертью.
Быстрая Смерть, всегда ухоженный, аккуратный до омерзения, тоже сильно изменился. Раньше от Быстрого исходило сияние, он блестел, как новенький четвертак. Теперь же от лоска Быстрого не осталось и следа. Сеть морщин, прочерченных раскаленными песчинками, легла на его потускневшее лицо. Но я знал, как бы туго ни было, на Быструю Смерть можно положиться. Когда придет время, он будет так же молниеносен и смертелен. Иначе Быструю Смерть стоило бы назвать Медленной Жизнью, так?
Так я думал, когда наконец понял, что больше ждать нельзя. Конечно, мы с Быстрым и Черным могли бы организовать трио "Дет Бойз". Я бы играл на банджо, Быстрый на губной гармошке, а Черный на скрипке. Да, мы поставили бы эту долбанную пустыню на уши. Кактусы растрясут кости, а мескитовые деревья так надерутся, что... Стоп, Джонни, не сходи с ума. Больше ждать нельзя. Ты с ребятами тут либо сдохнешь, либо сперва свихнешься, а потом сдохнешь. Тяжелые времена никогда не проходят. Поэтому больше ждать нельзя, пора возвращаться.
Так я сказал себе и прибавил ходу. Быстрый посмотрел на меня. И я кивнул. Черный мотнул головой в сторону Тусона. Тусон, скотская помойка! Я снова кивнул. Больше вопросов у парней не было. Мы - банда Смерти, и уж в чем мы толк знаем, так это в смерти. Мы сдохнем в горячей крови, как настоящая банда. Мы возьмем попутчиков. Посмотрим, заплачут ли ангелы.
Мы преодолели горный хребет и то, что я увидел в долине, заставило меня говорить.
- Черт. Черт!!! Черт!!! - не знаю, сколько времени до того я молчал, но теперь просто не мог остановиться. Может быть, солнце сожгло мои глаза или я попросту спекся? Вместо деревянных домишек Тусона до горизонта тянулся чертов Нью-Йорк. Я был в Нью-Йорке совсем мальчишкой, но запомнил его каменные громады, широкие проспекты, черные квадраты площадей и густую зелень парков. Могли ли мы сделать крюк до Нью-Йорка? Или я спятил?
Черный и Быстрый выглядели спокойными, как мертвецы. Спятил или нет, но торчать на этой проклятой горе вечность я не собирался. Мы приближались к вспарывающим небесное брюхо громадам, и казалось, что это чудовищный зверь медленно ползет на нас, чтобы сожрать одним махом со всем дерьмом.
- Шел бы ты отсюда, - на обочине, возле смешного велосипеда стоял парень в нелепой форме. Откормленный бок велосипеда украшала синяя надпись. Полиция. О, так мальчик решил поиграть в полицейского. Подходящий наряд для карнавала - на голове каска, похожая на яичную скорлупку, на поясе крохотный пистолетик. - Нам в Тусоне шваль вроде тебя не нужна.
- Ты что-то сказал? - клоун чертовски смахивал на Джека Стэпса. - Думаю, тебе пора познакомиться с моим другом, Быстрой Смертью. Быстрый, смотри кто тут у нас.
Увидев Быстрого, парень побледнел.
- Танцуй, - сказал я, и Быстрый всадил несколько пуль в песок возле ног парня.
- Но... я... пожалуйста, сэр, - через минуту парень начал задыхаться. - У меня астма... пожалуйста
- Быстрый, Черный, вам не кажется, что наш новый дружок кое на кого похож? На "У" начинается, на "блюдок Джек Стэпс" заканчивается, - я с удовольствием наблюдал, как пот стекает по раскрасневшемуся лицу подпрыгивающего "полицейского".
- Ой, какая неприятность, - одна из пуль Быстрого легла чуть выше, и тело парня отлетело на добрый десяток футов. Когда оно коснулось земли, клоун уже был мертв. - Думаю, ты простишь старину Быстрого. Тяжелые времена, сам понимаешь.
Мы вошли в город, но мираж не рассеивался. Гигантские дома нависали над нами, попробуешь глянуть на крышу и заваливаешься на спину, так она высока. Мы ходили по людным улицам - точно, карнавал, ни одного человека в нормальной одежде. На нас косились и обходили стороной. По невидимым рельсам дорог носились крошечные паровозы. Несколько раз на пути вырастали клоуны в такой же форме, как у того парня. Они хотели видеть мои документы, задавали дурацкие вопросы. Советовали убираться ко всем чертям из Тусона. Одного Быстрому пришлось пристрелить. Мы искали хоть что-то знакомое. Церквушку преподобного Грегори, ферму Хартинга, свой дом, но не нашли даже мест, где они были.
Тяжелые времена никогда не проходят. Так и теперь, целая толпа клоунов-полицейских гналась за нами на своих игрушечных паровозах. Мы опять бежали, хоть и клялись, что это не повторится. Снова, как тогда, удалось уйти в пустыню - в песке невидимые рельсы кончались. Ни одна пуля не тронула нас. Черный харкал кровью, а Быстрый, постоянно отстреливаясь, раскалился до бела. Но мы остались одни под проклятым солнцем аризонской пустыни. Мы были живы, а глаза ангелов по-прежнему сухи. Посреди этого гребанного пекла я, мой конь Черная Смерть и револьвер Быстрая Смерть. Кажется, на всей земле никого кроме нас троих не осталось.