Леночка прилетела только в середине сентября. Лёпс волновался, считал часы, минуты до ее приезда, переживал, как она воспримет его после двухмесячной разлуки.
Виталик вызвался поехать с ним на новенькой "Фронтере", всю дорогу иронично посматривал на Лёпса, но ничего не говорил. Когда объявили посадку, Лёпс сначала замер, а потом огромными шагами поспешил к стеклянной двери, где толпились встречающие. Стараясь не смешиваться с толпой, остановился чуть в стороне. Виталик встал рядом. Лёпс перекладывал из одной руки в другую букет алых роз, глаза у него блуждали, как у безумного, ноги дрожали...
Леночка в выбеленных джинсах, белой футболке с голубым пальмовым листом, в легкой синей куртке из кожи кенгуру, в белых на тонких серебристых каблуках туфельках со светлыми распущенными волосами показалась ему ангелом.
Увидев Лёпса, Леночка вся засияла от радости, приподнялась на цыпочки, поцеловала его и смущенная, уткнулась носом в огромный букет.
- Ты похудела, сильно изменилась, - Лёпс откровенно любовался ее фигуркой, глазами, похудевшими, несколько заострившимися чертами лица.
- Просто перелет тяжелый был, транзитный. У меня, Лёпс, к тебе серьезный разговор есть, лучше, конечно, без свидетелей.
Леночка торопливо сунула Виталику талончик на получение багажа. Тот без слов отошел.
Лёпсу показалось, что сердце куда-то ухнуло в желудок, и стало стучать вдруг быстро-быстро, по спине потянуло каким-то холодком. Он весь напрягся:
- Ты хочешь сказать, что между нами все кончено?
- Об этом мы поговорим позже, без свидетелей и не в аэропорту. Что с тобой?
Леночка испугалась, увидев его помрачневшее и какое-то перекошенное лицо.
Кровь прилила к горячей и без того голове Лёпса, он быстро заговорил:
-Что-что? Надо было мне предвидеть, что как только ты уедешь, так тут же найдешь себе другого. А сейчас ты только и думаешь, как бы потактичнее мне сказать, что я такой хороший и тебя не стою. "Ты, Лёпсик, ошибся... Подумай хорошенько"... Что мне думать-то?
И Лёпс зло произнес, глядя Леночке в глаза:
- Ты не можешь любить меня, потому что я твоей любви не заслужил. Так?- он резко схватил Леночку за руку.
-Не так,- Леночка вырвала свою руку, стала растирать ярко-красные следы Лепсовых пальцев на запястье.
- Ты мне чуть руку не сломал. Проблема в другом, - она покраснела, и не глядя на него, добавила:
- Я беременна. Уже четырнадцать недель. Аборт делать не буду.
Не дожидаясь ответа Лепса, она пошла к стоянке такси. Подошедший с чемоданами, Виталик с удивлением проводил ее взглядом.
Лицо Лепса было так жалко, что Виталик удержал себя от вопросов и молча прошел с багажом к машине, по пути подхватив Леночку за локоток:
-Машина подана, поедем с ветерком.
Леночка согласно кивнула головой, тревожно спросила:
-А Лёпс с нами поедет?
-Сейчас я всё уточню, только багаж утрамбую.
Галантно распахнув дверцу, он заботливо усадил Леночку на заднее сиденье, уложил чемоданы в багажник. Поглядывая на Леночку, занятую пудреницей, Виталик торопливо набрал номер сотового Лёпса, нарочито- пренебрежительно произнес:
-Мы тут тебя в машине ждем. Ты с нами или как?
-Сейчас подойду.
Ухмыльнувшись, Виталик подошел к переднему колесу "Фронтеры", пнул, словно проверяя хорошо ли оно накачано, и, мельком, глянув на Леночку, сказал негромко:
-Пойду Лепса поищу, а то, этот свинтус, на звонок не отвечает.
И скрылся за киосками.
Все с тем же жалким лицом Лёпс вышел из здания аэропорта и сел возле Леночки, осторожно взял ее за руку:
-Я не понимаю...Подумай хорошенько...Ты не ошиблась?
-Нет, Лёпс, я не ошиблась,- Леночка сердито выдернула свою руку из его. -Я тебя ни к чему не принуждаю. У меня просто будет ребенок от любимого мной человека.
-Я думал, что ты не можешь любить меня, - он попытался обнять ее за плечи:--За что, вообще, можно любить меня?
Леночка доверчиво посмотрела ему в глаза.
-Я тебя всего полюбила еще в мае, и так обрадовалась, когда узнала, что от тебя у меня будет ребенок. Желанный и любимый. Больше мне ничего от тебя не надо. Я сказала все, что хотела тебе сказать. Поступай, как хочешь и как знаешь.
-Как тебе не стыдно было думать про то, что я тебя брошу,- нахмурился Лёпс. Я тебя никуда от себя не отпущу,- он поцеловал ее щеку, потом нос, губы, уловил ее трепетное ответное движение, слегка отсторонился, заглянул ей в доверчиво распахнутые глаза.
- И ты никогда не бросишь меня, потому что я этого не допущу. -добавил он, крепко прижимая к себе Леночку:
-Кто помешает нам пожениться?- он снова вопросительно посмотрел на Леночку. Леночка всё так же доверчиво смотрела на него.
- С батей я попозже поговорю, у него через три недели вахта начинается, он проездом тут будет. Пока поживешь у бабушки,- Лёпс снова поцеловал Леночку, тяжело вздохнул:
- У меня сестра остановилась, через несколько дней хвосты в институте сдаст и уедет на Север.
Когда Виталик подошел через пять минут с бутылочкой "Колы", он нашел их совершенно помирившимися.
Это был один из самых счастливых Леночкиных дней, она засыпала в бабушкиной квартире с именем Лёпса на губах. Ей снилась её свадьба. Конечно же, Лёпс её любит, ведь люди только по любви женятся. Они - хорошая пара, и у Лёпса такие добрые глаза, и весь он - такой добрый, такой порядочный. И жить вместе они будут долго и счастливо, ведь студенческие браки - самые крепкие. А совсем скоро у них родится маленький, которого она уже любит и ждет - не дождется его появления.
2
Три недели пролетели незаметно, как-то вечером приехал батя.
Петрович был крупный под метр девяносто мужчина, с огромным животом, который он пытался спрятать под футболку или свитер, так как обычно от всякой рубашки с мясом отскакивали нижние пуговицы.
Все свои рабочие дни на вахте он просиживал за пультом: разомлевший от тепла, осоловевший от еды и непрерывного мигания зеленых и желтых огоньков в полудремлющем состоянии с неизменной трубкой в руках. Он любил Ямал, он любил Северный.
У Петровича был ярко выражен местный патриотизм, ведь он строил своими собственными руками, собирал дома, электростанцию по бревнышкам, по камешкам.
На самом деле, Северный - громкое название городка для типового поселка энергетиков, который пятьдесят лет назад возник на карте. Природа тогда еще не была испорчена цивилизацией. Сказочной величины поймы рек и озера изобиловали рыбой, а окрестности дикоросами и оленями. Ягод бывало столько, что от них менялся оттенок тундры, если оранжевая, значит, морошка, если сизый, то голубика или шикша.
Зимой тундра была безмозглой и холодной, но, тем не менее, северное сияние оживляло однообразие белого бугристого бескрайнего пространства.
Петрович считал себя знатоком прибрежных районов. Он любил настоящую жизнь настоящего мужчины: охоту, рыбалку, с интересом присматривался к ненцам. Его не смущали грубость и простота нравов, практически первобытное житье местных жителей.
К любому можно было по- соседски зайти в Северном ...И многие его жители во время долгой полярной зимы, во время актировок, чтобы не сойти с ума от тоски, периодически находились в состоянии запоя.
Петрович любил маленькие городки, считал, что там все всё про друг друга знают, словно и дома и души от мороза стали прозрачными, и все друг друга хорошо понимают.
А в городе все подделка - сплошная сутолока и сосед соседа не знает, хоть и на одной лестничной клетке живут, а порой и имен-то друг друга на знают и здороваться не приучены.
Прошедший полный курс выживания на севере, зная не понаслышке голод и лишения, больше всего на свете он боялся нищенского существования своих детей. И всегда сердился, когда Лёпс начинал говорить о своих неприятностях или проблемах.
Весь вечер собирался Лепс заговорить с отцом о женитьбе, но всякий раз об одной только мысли о предстоящем разговоре им овладевала такая робость, что его бросало в пот. Открыв рот, он сразу забывал все приготовленные слова. Он опасался, что, выслушав его, Петрович, будет долго брюзжать, а потом и думать запретит о женитьбе, пока он не окончит институт. Наконец, сидя за кухонным столом, наблюдая за третьей чаркой коньяка исчезающей во рту Петровича, смущаясь и сгорая от стыда, он начал щекотливое объяснение.
- Что такое? - вздрогнув, переспросил Петрович.
- Жениться я, батя, собрался, - уставившись в тарелку с копченной курицей, решительно проговорил Лепс.
- Жениться... Жених выискался... Институт еще не закончил... Я тебе сейчас так женилку обломаю, что волком взвоешь, - грохнув бутылкой по столу, вскипел Петрович. Бутылка разлетелась в дребезги.
- Что? - Петрович недоуменно уставился на посверкивающее острыми краями горлышко бутылки в своей руке. Из порезанного мизинца струилась кровь. Не чувствуя боли, он спросил:
- Кто она? Хоть из хорошей семьи?
- Это Леночка, - сказал, подавая отцу бинт, Лёпс.
Батя, надувая щеки, облегченно выдохнул:
- Ну, это хороший выбор.
Слизнув с пальца кровь, и туго перевязав его бинтом, заметил:
-На такой можно хоть завтра жениться. Только как жить - то будете?
- Свою жену и ребенка я как-нибудь сам прокормлю. Работать вечерами буду, у Леночки стипендия.
- Разве это жизнь? Разве хватит вам на двоих да еще на ребенка пяти тысяч деревянных, разве о работе ты, Лёпс, должен думать? Об учебе думать тебе надо!
Учиться, учиться и еще раз учиться! - батя неспешно набивал трубку табаком.
- Вот я, батя, жизни и учусь, - потянулся за сигаретой Лёпс. Батя ничего не знал о материнской дотации, и Лёпс не собирался ставить его в известность..
- Да как на три тысячи вы ухитритесь прожить в городе!... Диплом получишь - и работай, сколько душе угодно, - Петрович выпустил густой дым изо рта.
Лёпс недовольно отмахнулся:
- Ты что это, батя, хочешь, чтобы я от ребенка отказался, и он рос безотцовщиной и все вокруг ему тыкали, что его отец-подлец, заделал ребенка и мать беременную бросил?
- Да не про то я речь веду, - немного смягчившись, сказал Петрович. - Вот я училище закончил, дурак был да и возможности не имел, кормить чем-то надо было мать с Ежевикой. А тебе мы все сразу дали - в институте вон уже отучился два года. Ты пойми, сынок, родители ведь для того и существуют, чтоб детям помогать на ноги встать. Мы Ежевику выучили - и тебя выучим. Поможем с деньгами, прокормим как-нибудь, лишь бы меня с работы не турнули... Ты справочку возьми в институте, что студент и на иждивении у меня.
Лёпс удовлетворённо кивнул головой, именно этого он и ждал от бати.
Он поспешил встретиться с Леночкой в ближайшем кафе.
-Кто помешает нам пожениться? С батей я уже переговорил. Да и сестра не против тебя, она тебя одобрила. Маменьку батя с Ежевикой простроят, барагозить не будет. Только тетушка удивится, хотя навряд ли. Виталик ей уже все рассказал про нас.
А твои родители только обрадуются тому, что их внук или внучка имеют настоящего папу и о тебе кто-то здесь заботится.
- Прямо сейчас пойдем, заявление в Загс отнесем, а через месяц поженимся. Видишь, Леночка, от судьбы не уйдешь, надо было еще в мае это сделать.
Леночка молчала, лицо ее светилось от счастья, радость переполняла душу. А Лёпс продолжал:
- Чтоб все по-людски было, батя завтра приедет и к бабушке сватать тебя пойдет, надо ведь нашим с твоей родней познакомиться! Так что, бабушку предупреди, чтоб гостей встречала хлебом-солью. Свадьба будет скромная. Распишемся, родней посидим, может, родители твои смогут приехать.
- Папа с мамой обязательно приедут! И понравятся тебе, они у меня самые хорошие.
- Мы с тобой проживем отдельно от них всех: от родителей, от бабушки, от тетушек. Только я, ты и твой ребенок.
С каким-то трепетным волнением, неясным страхом стояла Леночка на пороге ЗАГСа:
- Лёпс, мне нравится моя фамилия, и менять на твою я её не хочу. У нас в роду старшая дочь фамилию не меняет.
- Пока и не меняй, а ребенок родится, будем все мою фамилию носить...
Леночка бросила на Лёпса любящий, полный нежной грусти взгляд. и протянула ему шариковую ручку:
- Напиши сам ту фамилию, которая у меня останется после регистрации.
Лёпс, искоса посматривая на нее, медленно выводил ее девичью фамилию. Онемевшая от радости, притихшая, словно боясь спугнуть свое счастье, Леночка выходила с Лёпсом под руку из ЗАГСа.
2
Вечером Лёпс с отцом направились с цветами и конфетами к Леночкиной бабушке.
Квартира Петровичу не понравилась. Планировка хорошая, комнаты и кухня просторные. А вот обстановка слишком скромная для профессорши. Красивая полированная стенка с обилием тисненных золотом и серебром переплетов. "Куда их столько? Вон полки уже прогибаются под ними!"- недовольно подумал он. Большой письменный стол с компьютером и принтером тоже его не впечатлил. "И зачем он старухе сдался?", правда мягкая мебель, забранная в темно-синие велюровые чехлы, ему показалась удобной и качественной. Петрович с удовольствием вытянул ноги и стал рассматривать разнообразные картины на стенах, заметив его интерес, Леночка, сказала:
- Это бабушкины работы, она так после сессии расслабляется!
- Ну что ж, неплохие работы! А то другие всякие квадратики да цветные круги рисуют, тут хоть сразу видно, что море, солнце, песок, тетки полуголые.
Тем временем бабушка вышла из ванной комнаты, в байковом халате и полотенцем на голове:
- А Лёпс пришел, да не один, а со своим отцом, Родионом Петровичем! Ну, здравствуйте, гости дорогие!
Петрович приосанился, попытался втянуть живот: бабушка выглядела моложе его жены. Ей можно было дать от силы лет пятьдесят пять:
- Ну, здравствуйте, здравствуйте, Фаина Федоровна! Честно признаюсь, я вас другой представлял.
Бабушка улыбнулась:
- Ну, вы тут без меня еще минут пять поскучайте, я хоть в подобающий ситуации вид облекусь.
Через десять минут все уже сидели за кухонным столом. Прямо при гостях на стол резались всевозможные деликатесы, хлеб, сыр, колбаса, выставлялись разнообразные салатики, из микроволновки доставались поочередно то фаршированная курица, то румяные котлетки, то тушенная картошечка с мясом.
Петрович с удовольствием завершил сервировку стола запотевшей бутылочкой "Смирновской":
-Ну, Фаина Федоровна, Ваша кухня существенно отличается от нашей! Такое разносолье! Аж глаза разбегаются- с чего б начать!
Бабушка кокетливо улыбнулась и, поправляя воротничок темно-синей шифоновой блузки, просто сказала:
- А Вы начните с самого главного, с какой целью пришли, ведь чувствую, что не праздный интерес вас к нам сегодня привел!
Петрович откупорил бутылку, разлил по чарочкам, выждал паузу, глядя в глаза Фаине Федоровне, сказал:
-Не буду я кота за хвост тянуть. Прямо скажу, свататься пришли. Вот наш жених, а вот ваша невеста,- и Петрович, кашлянув в кулак, заметил:
-Они всё уже без нас решили. Молодые, да прыткие. Так что мой приход- это не более, чем формальность. Так что, сговор у нас сегодня. Давай, хозяйка, выпьем...-Петрович снова кашлянул в кулак. - Как говорится "Девку пропить треба, чтоб счастлива была".
-Конечно, конечно, нехорошо без знакомства и благословения, -тяжело вздохнув, заметила бабушка.- Что ж поделаешь, время сейчас такое. Молодежь ныне и вправду, шустрая. Всему сама учится.
Она приподняла стопку, посмотрела на Петровича, потом на Лёпса с Леночкой, и погрустнев, заметила:
- Давайте лучше выпьем за то, чтобы в жизни было меньше формальностей, но было больше любви.
Она неспешно выпила свою чарочку, закусила кусочком буженины, подкинула и себе, и Петровичу по румяной котлетке , густо сдобренной зеленью и обстоятельно начала расспрашивать его о различных семейных делах. Одобрительно покашливая, Петрович неторопливо откусывает кусочек -другой. После второй рюмочки и сытной закуски разливается его теле приятное горячение, хочется поговорить о сокровенном. Неторопливо, степенно заводит он беседу:
- Я всю жизнь ,Фаина Федоровна, мечтаю, чтобы внуков у меня много было, чтобы они под ногами у меня копошились, чтобы род наш процветал на земле... Вот у Васи, брата моего, две девки родились, а у девок тоже девки. Фамилию некому передать, и сеструха тоже двух девок родила. Один я остался, дочь-то моя, замуж вышла, как положено под мужниной фамилией ходит. А Лёпс у нас - единственная веточка, ему и флаг в руку, пусть как сказано в Библии " плодится и размножается", чтобы внуков у меня было много. Я вот полжизни на Севере прожил, да ничего так и не нажил. Коттедж только в деревне четырехкомнатный купил да семьдесят пять соток земли к нему. Скоро выйду на пенсию, пчелами всерьез займусь. Пока только пасеку делаю, тридцать семей уже есть. Только мед помаленьку качаем, балуемся, учимся потихоньку... Вот так человек и живет. Для себя живет , для детей, для внуков, а обществу что...
Но бабушка была противоположного мнения. Она завела речь о том, что сокровище надо собирать не на земле, где их может уничтожить моль и ржавчина, а собирать там, где воры не достанут, у себя в душе. Каждому человеку при рождении дается по способностям, и в конце жизненного пути спрашивается соответственно. Счастлив тот, кто приумножает свои способности.
- Нашей Леночке многое дано, она лицей театральный закончила, внештатным корреспондентом в городской молодежной газете была, компьютер знает хорошо. Сын ноутбук дочке своей старшей купил, а мне ее прежний достался. Все говорят, что он хороший. Я-то в компьютерах не разбираюсь, мне он сильно громоздким кажется по сравнению с ноутбуком, но слава Богу, все нужные программы есть , даже на "рыбу" мне статьи из Москвы и Питера скидывают.
Петрович в красках рассказывал о снегах, выглаженных штормовыми ветрами и от этого плотных, как лед, о застывшем хаосе громадных зеленоватых торосов по берегам рек, о "медальонной" тундре, о ненцах,о пятидесятиметровых обрывах, пронизанных светлыми широкими столбами ископаемого льда, о мутном, размазанном недельной пургой небе, о беспощадном и враждебном человеку Севере, который невозможно завоевать без техники. Вздыхал, поясняя, что там, где техника, там меняется дикий пейзаж. Появляются буровые вышки, трубопроводы, электролинии, кратеры карьеров, здания, трассы дорог, исчезает девственная красота тундры.
Бабушка с удовольствием читала стихи Риммы Казаковой "Не поеду я в Сочи, где желтый песок, а поеду я в сопки на Дальний Восток", цитировала Петра Комарова, Всеволода Сысоева, показывала фотографии с видами дальневосточной природы.
Петрович понимающе вторил:
- Север привязывает, сильно привязывает человека к себе. Хоть жизнь там нелегкая и текучая, но стойкости и крепости человеку прибавляет. Волю дает и доброту. Ты себе сам там хозяин, людей мало, не колготятся под ногами и перед глазами .А те кто есть, все добрые и простые.
- Только добрые да простые северяне до конца никогда и никому открытыми не бывают. Другое дело - дальневосточники - и открытые, и дружелюбные, и разговорчивые. Иначе и не выжить.
А Лёпс с Леночкой сидели рядышком, посматривали друг на друга, любуясь друг другом и не было им никакого дела до споров и разговоров за столом. Лёпс осторожно перевел разговор на Леночку, какая она - замечательная девушка.
Бабушка с готовностью подхватила разговор:
- Леночка у нас любит, чтоб в квартире чисто было, готовить любит. Вкусно, быстро у нее получается. Вот Ксю ленивая -спит до последнего, потом сидит ,глаза красит целый час. Леночка уже завтрак себе горячий сделала, поела и в институт побежала, а Ксю глоточек чая сделает и вдогонку бежит. Я девчонок по утрам не бужу, к самостоятельности, ответственности приучаю...Родители их ко мне два года назад отправили, чтобы я их в институте выучила. А еще Леночка так доступно все объяснять умеет, вот она меня научила компьютером пользоваться, я и Интернетом умею правильно пользоваться и письма по электронной почте писать. Ксю тоже умеет, только объяснить толково не может. Ну, оно и понятно! У Леночки наследственность хорошая, как-никак четыре поколения учителей и педагогов в роду, сам князь Одоевский, тот который сказки дедушки Ираклия написал, ей прямым прапрапрадедушкой приходится. Всё же в генах запечатано: и облик, и болячки, и способности, и судьба... А вот Вы, Родион Петрович, что про свое генеалогическое дерево знаете?
Петрович поперхнулся ,прокашлялся и сказал:
- Да мать вот моя рассказывала только, что прадед мой переселенцем был с Украины. Барин ихний выиграл в карты земли в Уфимской губернии, пашенные и сенокосные и всю деревушку сюда и перевез. Барин умен был, все законы знал, еще и лес под строительство выбил, и деньги царские якобы на каждого переселенца по какому-то указу получил.