- Ну что, внучок, садись, поговорим. Спасибо, что зашел. За жизнь, так сказать, вспомню. Понимаю, скучно обычно слушать стариковские истории, но моя не такая будет, уж ты поверь. Сейчас я буду тебе про корабль-призрак рассказывать... Что? Ну да, так и есть, корабль-призрак. Думаешь, я умом тронулся? Уверяю, что нет. Хотя мог бы конечно - особенно после такой-то встречи. Да и лет мне уже - слава Богу.
В общем, слушай. Давно это было, лет сто тому назад или чуть меньше. Я тогда кем-то вроде сторожа при входе в порт работал, только со стороны моря. Сидел себе на вышке, чаи пил, да на воду смотрел, а как корабль какой появится, я доставал рупор и кричал: "Стой! Кто идет?". Это мы таким образом, значит, от нападения защищались. Чтоб, если идет враг какой-то, то, как только он ответит: "Враг!", наши пушки его расстреляли. Только на моей памяти ни один такой в порт не прошел, хотя внутри, помню, как-то оказался. Но это другая история. Я тебе ее позже расскажу, если только ты от этой не заснешь.
В общем, сидел я как-то ночью на этой своей вышке, уж и не помню чем занимался, а вокруг туман такой стоял, в трех метрах ничего не видать. Смотришь в окно - ни неба, ни моря, одно молоко белое разлито кругом. Из-за этого-то тумана и не увидал я сначала этот корабль. Спрятаться-то на воде, вроде как, негде - ни переулков, ни окопов не предусмотрено, так что, когда я увидел это судно, ажно вздрогнул, так оно неожиданно появилось. Красивый такой корабль, большой. С парусами такими огромными, что каждым из них можно было бы твою дачу загородную укутать и еще место для сарая бы осталось. Богатый корабль - сразу видно. Но ободранный, изношенный - страх да и только. В парусах дыры такие, что сквозь них бы пара биндюжников в ряд спокойно проехала, позолота на бортах только кое-где осталась, остальная же содрана, дерево аж гнило от старости. И запах от него такой ужасный был, словно там половина команды дохлая на солнцепеке неделю лежала. Я, понятно, схватил рупор, проорал, как положено. Тишина. Я опять - и снова ни гу-гу. Ну я, конечно, сразу за телефон, доложить, что, мол, подозрительное судно, явно имеет намерение, а какое - не говорит. Взял трубку - молчит телефон. То ли пружинка в нем какая сломалась, то ли линия оборвана была, но молчит как проклятый.
А я в те годы был солдатом очень даже сознательным. Даже слишком ретивым. В общем, решил пробраться на корабль и там уже действовать по ситуации. А одна из поперечных реек, к которым паруса крепятся, прямо перед окошком проплывала, в метре или около того. Ну и я, недолго думая, вылез, зацепился за нее. Медленно, потому что высота была страшная, дополз до мачты, а там уже спуститься - плевое дело.
На палубе было тихо и грязно. То есть не то, чтобы прямо грязь, но бардак творился страшный, вещи всякие валялись вперемешку - и то далеко не такие, которые могут в силу тех или иных причин на палубе корабля валяться: железки какие-то, куклы детские, пупсы там всякие, платья дорогие, драгоценностями разукрашенные. Парики опять же, часы... Э... Что там говорить, испугался я, но поздно было. Лучше бы меня раньше страх взял, когда в окно лез. А тут уж делать нечего. Начал я разведку корабля производить, так сказать, осмотр на местности. Тишина вокруг гробовая, только мачта иногда скрипит. И жалобно так скрипит, ажно плачет по чем то, жалуется мне на что-то. Я обхожу эту мачту кругом, смотрю, а к ней человек привязан. Мертвый уже стоит, одежда на нем истлела вся, глаз в глазницах нет, а только улыбается он. То есть, не мне конечно, улыбается, но жутко стало - дай Боже. Я уже от этой улыбки только и думал, как бы быстрее сбежать с этого чертового корабля. Шлюпок на нем, вроде как, не видно было нигде, а тут и там тела на палубе лежали. И как только я их сразу не приметил. И все без глаз и с дурацкими улыбками на лицах. Я уже бегу, мечусь по кораблю, что делать - не знаю. В каюты и трюмы забегать ох как не хотелось, а с борта прыгать высоко было. И тогда пришел мне в голову один сумасбродный план. Думаю, доберусь до штурвала, отверну корабль от города, а там хоть сам погибну, а все же город целее будет. Дорогу я нашел легко, как будто вел меня кто-то. А там, прямо за штурвалом, матрос стоит и внимательно так на порт смотрит. "Ты что же это тут делаешь?", - спрашиваю. Он обернулся, посмотрел на меня, долго-долго смотрел, а затем и сказал что-то, только я все равно ни слова не понял, потому как сказал он не по-нашему. Достал я, значит, тогда револьвер и показал ему, что мол, отходи от штурвала, а то выстрелю. А тот только смерил меня задумчивым взглядом и опять на Одессу уставился. Стрелять ему в спину я не решился. Страшно это, внучок, человеку в спину стрелять, особливо ежели он знает, что ты там сзади с револьвером стоишь. И я не выстрелил. Духу не хватило. Вместо этого вернулся на палубу, подобрал куклу себе - маленькую такую дешевую куколку - и выпрыгнул в море. К счастью, корабль не успел отплыть далеко и до своей вышки я добрался без проблем, только ногу немножко повредил, видимо, когда прыгал. Там, в вышке, сморил меня сон, а наутро я едва успел проснуться до прихода смены. Зажав в руке куклу, я вернулся в порт и там мне сказали, что никто никакого корабля с огромными парусами не видал. Не заходило, говорят, такое судно в порт. Не заходило - и ладно, я спорить не стал.
А куклу я потерял потом где-то, не помню. Но и по сей день мне снится иногда задумчивый взгляд рулевого загадочного судна, который везет свой жуткий груз непонятно куда, непонятно зачем и непонятно, сколько лет уже плавает по морям в своем величественном покое, как огромная гробница, равно чуждая как миру живых, так и миру мертвых...