Луиза-Франсуаза : другие произведения.

Глава 27

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 8.25*11  Ваша оценка:

  Генерал-лейтенант Арсеньев с некоторым удивлением посмотрел на закрывающуюся дверь. Причем удивлялся он больше себе, точнее, охватившим его чувствам.
  Дмитрий Гаврилович, в отличие от многих других, с уважением относился к работе жандармерии - и жандармерия платила ему тем же. Видимо поэтому папка с нужными бумагами появилась на его столе еще утром. Но бумаги - это всего лишь сухой перечень различных событий, ни в малейшей степени не отражающий глубинной их сути - и теперь, после разговора с молодым человеком, генерал Арсеньев понял, насколько эти бездушные строчки на листах могут исказить реальный облик человека.
   Папку он эту уже читал - давно, месяца два назад, когда получил немного странный указ Императора и попросил у местного начальника жандармерии немного информации об упомянутой в указе личности. И при чтении этих бумаг перед глазами вставал прожженный деляга, ловко пользующийся чужими затруднениями и скупающий за полцены имущество неудачников, обращая его в свою пользу. Добавления в папке, прочитанные сегодня утром, лишь углубили образ "героя" и окрасили его уж в совсем дьявольские тона: делец этот буквально отнял владения несчастной девушки-сироты в Ярославле, а затем и вовсе заставил крестьян отдать ему все имущество деревни бесплатно. Поэтому, когда секретарь доложил, что упомянутая личность ожидает аудиенции в приемной, Дмитрий Гаврилович приготовился принять нагловатого мужчину лет сорока-пятидесяти с фальшивым раболепием в глазах и выслушать от него просьбу о совсем небольшом, и только в качестве исключения, послаблении закона по отношению к просящему.
  Но вместо этого в кабинете появился молодой человек, совсем еще юноша - который, с видимым интересом оглядев обстановку, тут же сообщил о том, что дарит губернии какие-то свои машины. А когда генерал-лейтенант поинтересовался, ради какой корысти преподносятся сии дары, он с удивительной наивностью сообщил, что для защиты общественного порядка. Причем слова его были настолько естественны, что Дмитрий Гаврилович чуть было не поверил в их искренность - и только некая смешинка в глазах юноши подсказала ему, что тут все обстоит гораздо интереснее. Юноша не каялся во взятке, и не был наивным простаком - он проверял, насколько его собеседник умен. Причем проверял так незаметно, что генерал-лейтенант, прошедший немало битв - как воинских, так и сугубо административных - вдруг почувствовал даже гордость за то, что этот "экзамен" у своего гостя он прошел.
  Удивило губернатора и то, что молодой человек вообще ничего не просил. Он просто сообщил, что теперь в круг его интересов входит и подчиняющаяся Арсеньеву губерния, а посему губерния вправе просит у него изрядных размеров помощь. То есть - и с этим бывший генерал-губернатор Амурской области и нынешний губернатор Пермской губернии сталкивался впервые в жизни - уже ему отводили роль просителя! Но сделано это было настолько тактично и необидно...
  Тогда, два месяца назад, генерал Арсеньев так и не понял причин, побудивших Императора издать тот указ. И лишь теперь, провожая глазами молодого человека, он решил, что замысел Императора ему открылся. Этот молодой человек, выросший вдали от Родины, настолько проникся тем, что он один отвечает за всю страну, что и мыслит, и действует исключительно так, что все остальные, с ним встречающиеся, невольно проникаются этими мыслями и действиями - а затем, столь же неосознанно принимая то, что молодой человек в этом имеет больший опыт, следуют ему и стараются помочь. Он и сам, после буквально пары минут разговора с ним, действительно захотел помочь чем может. И, дай Бог, помощь его хоть и невелика будет, но пойдет на пользу общему делу.
  Общему? А, пожалуй, да - губернатор - тоже чин, действующий на пользу России, и именно это делает дело общим.
  Кстати, он просил составить ведомость по голодающим селам и деревням. Ну это-то есть кому поручить... кстати, и самому не мешало бы с ней ознакомиться. Да и вообще, что там в губернии с провиантом творится - он же сказал, что в следующем году "будет еще хуже"?
  Дверь за странным посетителем давно уже закрылась. Да он, наверное, уж и из управы давно ушел... Но вот кое-что он него в кабинете осталось: напор и уверенность в том, что все дела будут сделаны. Дмитрий Герасимович вызвал секретаря и стал диктовать ему несколько новых распоряжений. Как там этот молодой человек сказал? "Время не ждет"?
  
  Неприятности никогда не приходят поодиночке. Первая неприятность была очень неприятной: Полю отказали в патенте на трактор. То есть германский (точнее, берлинский) патент Поль получил: немцы вообще на все что угодно патенты выдавали, а вот французы заупрямились. Тогда Поль тут же подал заявки на кучу разных отдельных частей трактора, но тут уж как повезет. В качестве некоторой моральной компенсации можно была рассматривать патент на новое изделие Ковровского завода - его Поль запатентовал и целиком, и по частям. Что очень радовало: поставка первых пяти ковровских мотороллеров с оригинальным названием "Kovrov" показала, что интерес к машине очень велик. Первенцы не продавались, использовались для демонстраций - и по результатам Поль набрал почти полтысячи предварительных заказов на довольно дорогой - больше тысячи франков - аппарат.
  Ну а вторая неприятность оказалась вовсе не человеческой природы. "Внезапно" выяснилось, что на всем протяжении охваченных высокой агрокультурой речных долин - то есть в огородах вдоль Терешки и Иловли (не говоря уже про Волгу и Дон) капуста расти не захотела. От слова "вообще". То есть как растение она росла, но даже намека на кочаны не было: по виду росшее больше напоминало горчицу-переросток и даже в массовом порядке пустило стрелки. Ну вот, а говорили - двухлетняя культура... Никакой культуры, сплошной обман! Однако что-то надо было делать - и пришлось фактически обманутым крестьянам пообещать обмен капустных (все же капустных, я специально у Кудрявцева проконсультировался) семян на зерно из расчета пять пудов пшеницы за стакан капустных зернышек. Ну да, с погодой не повезло, но ведь эта же капуста прекрасно (то есть терпимо) росла и у Коврова, и у Калуги.
  Вот еще где-то нужно хлебом разжиться - а у Царицынских хлеботорговцев его просто не было. В прошлый год еще практически под метлу в зарубеж продали... И вот тут у меня наступила все же небольшая, но везуха.
  В верховьях Вятки, Ветлуги и многочисленных их притоков деревенек было много, хоть большинство и небольших. Хлеботорговцы там не промышляли: с целой деревеньки хорошо если пару сотен пудов зерна возьмешь, да еще туда пойди доберись: выше Шарьи, допустим, и в обычные-то годы большая лодка не везде пройдет, а уж в такую-то засуху водного пути почти совсем не было. Вот крестьяне тамошние хлеб-то и не продавали в основном, только когда приспичит - сами вниз по реке свозили на рынки и продавали. Я раньше слышал, что хлеб оттуда только в пищу хорош, а сеять его не годится: зерно, прежде чем в обмолот идти, годами, бывало, в снопах так и хранилось.
  Оказалось, что мне не врали - хранилось, и - довольно много. Ну а куда не могли добраться "драккары" и их осадкой в один фут, добирались новые корыта, под названием "Ветлуга": жестяной тазик шесть на два метра и с осадкой в десять сантиметров легко перевозил по тонне зерна. А если река позволяла - то и по две. Пара же моторчиков от "Еруслана" с небольшими водометами давала возможность зерно доставить на элеваторы в приемлемые сроки. Конечно, "Ветлуги" зерно свозили лишь до более тяжелых собратьев, но и "Сухогрузы" особо не простаивали: две сотни "малюток" шустро освобождали затерянные деревушки от "избытков" зерна. Причем большей частью "торговля" была в виде натурального обмена - косы, топоры, лопаты пользовались хорошим спросом (поскольку обменный курс был крестьянину довольно выгоден), да и обувка (очень недорогие кеды) не залеживались. При "цене" пуд зерна за две пары кед обувку обычно прижимистые крестьяне покупали даже детям.
  Но выявился и еще один очень интересный источник продуктов, о котором я поначалу не подумал. На "Ветлуги" я опять посадил офеней, благо контактов с ними было налажено много. Мужики эти отличались не только феноменальной честностью, но и здравым смыслом. Так что когда в августе небольшая их группа пришла ко мне с интересным предложением, я и думать не стал.
  Этих малодоступных деревенек на реках было много, сотни - ведь офени тихой сапой добирались по Унже и Костроме аж в Вологодскую губернию. Пару тысяч тонн зерна они мне собрали, что само по себе неплохо. Но они начали закупать и продукт, которого в деревнях могли заготовить десятки тысяч тонн - соленых грибов. Могли - но не заготавливали, потому что избытка соли в деревнях не было. Ну что, сделаю немножко поменьше соды - она и так на складах пока оседает, зато хоть как-то компенсирую неурожай капусты.
  Зато семян у меня будет в этом году очень много! И что с ними делать? Капустка - растение явно не степное. Ладно, под Калугой у меня есть полторы тысячи десятин, еще сколько-то у Коврова, опять же под Оршей какое-никакое имение... но этого явно маловато будет. А землицу желательно закупить там, где есть вода, потому как у Калуги избытка воды точно нет. Я вообще сколько капустных полей видел - то все где-то в поймах рек. Рек в России много...
  Кузьке бы агитатором работать на выборах: с его способностью уговаривать людей он и дауна протолкнул бы в спикеры парламента. Но не тут выборов - и не надо, Кузьма Егорович, получив довольно невнятное указание цели, уговорил целую деревню "продаться" мне в "колхозники". Вместе с землей, естественно.
  А получилось все довольно неожиданно - хотя что-то подобное я давно планировал. Капитаны "Сухогрузов" таскали мне все доступные газеты со всего Поволжья - мало ли где еще заводик продать захотят. Но кроме газет собирали они и изустную информацию: постоянно общаясь с купцами, они были в курсе окрестных новостей, в том числе в газеты не попадающих. И вот кто-то из них притащил известие, что некий мелкий помещик из Епифани собирается продавать очень неплохое имение, потому как уж больно много задолжал. Информация была уточнена на месте, и вскоре за довольно умеренную сумму (порядка тридцати рублей за десятину) мне досталось полторы тысячи десятин в самом верховье Дона. В таком верховье, что при известной сноровке Дон можно было просто перепрыгнуть: шириной великая река была метра четыре.
  Имение представляло собой местами заболоченную луговину, тянущуюся вдоль реки верст на пять. Что меня удивило, никаких признаков хозяйственной деятельности на участке обнаружить не удалось. Правда, крестьяне лежащего через реку села Люторич кое-где луговину выкосили, но без особого фанатизма: на луговине больше осоки росло, чем приличных трав, да и по погоде все приличное давно уже напрочь выгорело. Несколько рощиц так же подверглись разграблению на дрова, но опять-таки народ деревья в основном не рубил, а таскал сухостой - так что мне досталась почти что "первозданная природа".
  Всем хорош был участочек, вот только в паре верст от Люторича, с севера имение "подрезалось" землями деревеньки со старинным названием Бело Озеро, и местные жители предъявляли некоторые претензии на четыреста с лишним десятин луговины: они утверждали, что земля эта сдана им прежними хозяевами в многолетнюю аренду под выпасы. По бумагам - был такой договор, с четверть века назад хозяева участок действительно сдали, но - только на десять лет. Ну я и попросил Кузьму довести эту информацию до селян - мне капусту на следующий год тут сажать.
  Кузьма пообщался с местным населением, вник в их проблемы - после чего пришел ко мне с "предложением, подкупающим новизной":
  - Александр Владимирыч, тут ведь вот какое дело... Деревенька-то землицей и сама небогата, да и землица тут неважная. Так что выпас этот им жить-то и дает, нет тут иных угодий для скотины. Забрать выпас - так вся деревня по миру пойдет, а скорее и вовсе вымрет. Но и не забрать - тогда где нам все сажать да сеять? Так что я вот что думаю: а давай ты всю деревню в колхоз себе возьмешь? Мужики-то работящие, они тебе в тот год все и посодют, и посеют. Обратно наших мужиков сюда везти не нужно будет. А народ тут справный, у них жизнь устроена, почитай, как в колхозе, разве что победнее, конечно. Обратно, кулаков в деревне вовсе нет, так что никто супротив и не будет. Тут бы тракторов пару, ну штук пять - сразу и тебе выгода будет, и людям полегчает. Мужики-то не против, твоего решения ждут...
  Поскольку все мероприятия по покупке имения проводились даже не мной, а специально нанятым адвокатом-поверенным, местоположение новой собственности я представлял лишь примерно. Но, выслушивая Кузькину идею, я все же на карту взглянул и понял, что в тех местах я уже бывал.
  За два года до "переноса" мы с Василичем за каким-то нужным для института добром ездили в Новомосковск. Приехали в пятницу рано утром, имея в виду до обеда вернуться и честно свалить на дачу пораньше. Но, как водится, нужное было еще не готово, и заводское начальство предложило нам "передохнуть" до понедельника на заводской базе отдыха - видать, чем-то им институтский заказ важен был. Агитировали изо всех сил, хвалили рыбалку в старых карьерах... Когда Василич сообщил, что приедем снова в понедельник, а стоимость бензина пусть институт из контракта вычтет, нужное нам добро тут же нашлось - но насчет карьеров я запомнил. И - теперь поехал в далекую деревню.
  Деревенька по моим меркам была небольшой - дворов сорок с небольшим, но по местным - вполне себе немаленькая. И была она не то, чтобы "победнее" - а абсолютно нищей. Земли при деревне - чуть больше пятисот десятин, всей земли, пахотной - десятин двести. Вроде как и не мало по нынешним меркам, вот только выпахали землю эту еще, небось, при Петре Первом, так что большая часть угодий представляла собой чахлые луговины. Высохшие, как и поля: единственным источником воды в окрестностях был протекавший в двух верстах Дон (он все же из озера какого-то вытекал, не пересох), но ведь оттуда - не натаскаешься! Даже с питьевой водой было напряженно - неглубокие колодцы тоже пересохли.
  Но был в этой деревне какой-то порядок и спокойствие, все тут жили одной дружной, почти семейной общиной. Все друг другу помогали, никто на соседях не наживался. Бедно жили - но одинаково бедно. И вместе боролись с трудностями - как могли, конечно. Сейчас, когда совсем хреново было, все запасы зерна лежали в двух общинных амбарах, да и невеликие запасы сена никто по домашним сеновалам не прятал: его, сено, хранили по сортам, а не по хозяевам. И до моего приезда, как я понял, так же совместно планировали, кто в нынешнюю зиму на погост отправится, а кто будет жить дальше, поскольку на всех еды не хватит.
  Но планировали, работы не прерывая: тощие лошадки упорно таскали с реки бочки с водой, обеспечивая хоть и недостаточный, но полив нескольких огородиков.
  - А чего же колодцы-то поглубже не сделали? - спросил я, узнав, что колодцы и безо всякой засухи почти каждый год пересыхают.
  - Так глубже-то вода негодная, вонючая да бурая. В ту большую засуху отрыли глубокий колодец, на десять саженей - так людишки с той воды и померли. Вот колодезь тот и зарыли обратно, чтобы кто случаем не выпил.
  Так, похоже предчувствия меня не обманули. Ну, с этой деревенькой понятно, продуктов немного завезем, курятников понаставим - за зиму деревенька отъестся. А имение-то я очень удачно прикупил. Договор с деревней в деньгах обошелся мне совсем в ничто: вся земля тут была давно у Земельного банка выкуплена, и за присоединение деревенской территории к имению я только пошлину заплатил в двадцать рублей. Ну а то, что придется всякого имущества сюда направить - так я это "имущество" сам и делаю.
  Двадцать четвертого августа в Царицын приехал Леонтьев. Станислав Викентьевич привез ещё пятьдесят тонн "Царицынской" пшеницы - она в Уругвае даже тамошней зимой неплохо растет, еще полсотни нутрий и молодую жену. Не совсем молодую, красавице-креолке было под тридцать, но самому-то ему уже за полста давно перевалило.
  Однако - это его личное дело, главное - "общественное" не пострадало. Леонтьев организовал на моем ранчо весьма неплохую семенную станцию, и, вдобавок, сильно поспособствовал прокормлению русского народа: с десятком тракторов он вспахал больше пяти тысяч гектаров полей и собрал с них четыре тысячи тонн фасоли. Я, несмотря на трудности с ее готовкой, предпочел закупать именно ее: в книжке прочитал, что фасоль в три раза питательнее мяса. И, судя по реакции кормимых фасолью рабочих, в книжке не очень и наврали. Но фасоль - все же не "русская" культура - климат для нее не лучший. А вот насчет пшеницы - иной разговор.
  Тем более что пшеницей Леонтьев даже не сказать что был очень доволен. Излагая мне свои впечатления, он только что по столу не прыгал от радости:
  - Александр Владимирович, это же такой сорт, такой сорт! Очень положительно реагирует на поливы, у меня вот тут все графики составлены. А уж как отзывчива на удобрения! Я на небольшой участке использовал чилийскую селитру, в весьма умеренных дозах - и собрал урожай вы просто не поверите какой: двести восемьдесят пудов с десятины!
  - Впечатляет. А какие почвы были? у нас-то что-либо похожее есть? Я-то на опытной делянке в свое время собрал, в пересчете на гектар, шестьдесят центнеров, то есть... сейчас прикину... почти четыреста пудов с десятины. Но - с опытного участка, где за каждым зернышком отдельно ухаживали.
  - Да что вы, никто у нас так не ухаживал. А анализ почв я конечно же провел. Если взять нашу почву, ту же степь заволжскую, то по сравнению с уругвайской наблюдается некоторая недостача калия и фосфора, но именно небольшая. Вот азотных соединений - нехватка довольно сильная, но в первый год целина обещает очень приличные урожаи. Что же до земель в средней полосе, или тут, на правобережье, то почвы да, бедны чрезвычайно. Несколько лет выращивания клевера помогут восстановить потребное количество азотистых веществ, но фосфора все равно будет большая недостача. Германцы для фосфора активно вносят шлаки с металлических заводов, может и нам перенять этот метод? Мне сказали, что у вас теперь имеется большой металлический завод...
  - Завод-то есть, но фосфора в шлаках нету - рудой у нас служит огарок от сернокислого производства. Но это - решаемо. Правда вот нескольких лет клевером все засевать у нас нет. Я где-то читал, что есть какой-то однолетний клевер, горный, что ли - так он и сена очень богатый урожай дает, и почву улучшает. Вдобавок, неплохо растет и в засушливых местах. Вы не посмотрите при случае, где можно семена его купить?
  - Посмотрю, обязательно. Но однолетний - не знаю, не знаю. Чтобы достаточно азотистых веществ скопилось, клевер нужно выращивать все же лет пять...
  - Станислав Викентьевич, у вас какие планы? Снова уезжаете в Уругвай или здесь остаетесь?
  - Ну, еще одну зиму там побуду, я же приехал чтобы несколько знакомых туда на работу пригласить - вы очень хорошо придумали семена растить и зимой и летом, селекционерам от этого огромная выгода по времени. И станцию в Уругвае забрасывать никак невозможно - но мне уже эта работа не по годам. Вот опыт молодым передам - и по весне окончательно домой вернусь. А супруга моя нынче поедет в Ленкорань, на тамошнюю станцию. Она, знаете ли, дома-то у себя большую ферму по выращиванию нутрий завела, в Ленкорани им климат подходящий будет. Я вас попрошу - вы уж окажите ей в том содействие, а пользы от болотного бобра изрядно нам будет.
  - Конечно, конечно... вы сейчас в Москву собираетесь?
  - В Москву на пару дней, а потом - в Петербург. Я, знаете ли, списался с Университетом, мне сообщили что есть несколько весьма талантливых студентов - вот и попробую их уговорить со мной поехать.
  - Это очень хорошо, тем более - Университет. Вас не затруднит профессору Фаворскому письмо мое передать?
  После разговора с Леонтьевым я немедленно направился в лабораторию к Камилле:
  - Эй, женщина-химик! Мне нужна срочная химическая консультация. Как разделить хлористый натрий от хлористого калия? Вот у меня есть тысячи тонн смеси, а нужно в одну кучку сложить почти чистый калий, а в другую - вполне съедобную поваренную соль. Уточняю: ты этим заниматься не будешь, а заниматься будут простые мужики без химического образования. Возможно, и без церковно-приходского тоже.
  - А деньги у тебя есть?
  - Камилла, солнышко, сколько тебе на этот раз надо? Я куплю тебе все что ты захочешь - но только после ответа на мой вопрос и, возможно, не сразу.
  - Мне денег не нужно, просто потребуется много дров или угля. Потому что надо все это растворить в кипятке, а затем остудить - и хлористый калий выпадет в осадок. Потом в этой же воде снова растворять твою смесь - и то, что не растворится - это будет поваренная соль. Я тебе потом напишу на бумажке, сколько надо воды и смеси, но примерно и так понятно: воду надо много раз кипятить и охлаждать, а если ты говоришь, что у тебя смеси тысячи тонн, то дров потребуется очень много. А тебе зачем?
  - Мне - нужно. Я тебе сегодня оставлю самый вкусный пирожок, спасибо!
  Не знаю, когда у меня начнется спокойная и размеренная жизнь весьма небедного дворянина? Пирожок я Камилле оставил, потому что не успел его съесть: поезд снова уносил меня вдаль. Для начала - в Москву: знал я там одно местечко. А со мной - впервые - ехала Мышка: предстояли немаленькие расходы, а кроме нее вряд ли кто-нибудь смог бы удержать меня от разорения. Потому что земля в Подмосковье стоит несколько дороже, чем в Поволжье.
  Впрочем, восемьдесят верст от Москвы - это все же достаточно далеко для того, чтобы цены не взлетали до небес. Восемьсот восемьдесят десятин земли напротив села Воскресенское обошлись мне всего-навсего в сто тысяч - правда при том, что вообще-то земля в этом районе шла хорошо если по шестьдесят-семьдесят рублей за десятину. По счастью, подходящий участок целиком принадлежал не очень богатому дворянину из Коломны, весьма обрадовавшемуся случаю заметно поправить свое финансовое состояние - ну а я, откровенно говоря, был готов к тому, что придется землю скупать мелкими кусочками. Оформление всех бумаг я взвалил на Мышку, а сам отправился уже совсем далеко - в Пермь.
  На этот раз моим попутчиком стал некто Киселев Афанасий Петрович, бывший приват-доцентом Императорского Технического училища. О нем я несколько раз слышал от своих инженеров, это училище закончивших: его характеризовали как преподавателя въедливого, но дело знающего. Я же обратился к нему, поскольку в разговорах промелькнуло упоминание о том, что когда-то кому-то он проектировал шахты где-то в Тульской губернии.
  Афанасий Петрович на мое предложение заняться практической деятельностью ответил категорическим отказом - и упорствовал в своем мнении ровно до момента, когда я озвучил размер заработной платы. Жалование приват-доцента составляла всего сто пять рубликов в месяц, и это считалось очень неплохими деньгами - даже при том, что почти три месяца летом жалование не платилось. Поэтому за тысячу в месяц русский приват-доцент был готов оправиться хоть в пустыню Гоби (причем - пешком).
  Вот меня всегда удивляло одно: сначала Волга впадает во вдвое большую ее Оку, а немного погодя - вообще сбоку в полтора раза превосходящую ее Каму. Но в Каспийское море впадает все же Волга.
  Кама - не Волга. Даже в такое суровое лето воды в реке было достаточно, и через три дня после нашего туда приезда в Пермь прибыла новинка Царицынского судостроения - пятисоттонная самоходка "амазонской" серии "Маронья". В отличие от каспийских рефрижераторов на ней не было шестиметровой высоты борта, а капитанская рубка вообще стояла на двух "подпорках", установленных вдоль бортов. Конструкция на первый взгляд совершенно дурацкая, но брат-близнец этой баржи, "Токантин", сейчас готовился работать железнодорожным паромом на линии Свияжск-Казань. Да и просто разгружать такую баржу на необорудованном берегу было очень удобно - а нам предстояло делать именно это.
  Чтобы не усложнять ситуацию, сначала я направился с визитом к Пермскому губернатору. Дмитрий Гаврилович Арсеньев, насколько я разузнал, человеком был суровым, но справедливым. Заботился о развитии подведомственных ему территорий - ранее, в бытность военным губернатором Амурским, очень много чего там полезного сделал. Ну а в Перми он особо заботился о поддержании правопорядка, в частности - учредил специальную фабрично-заводскую полицию.
  Поскольку сам он, по слухам, носился по губернии как электровеник, лично проверяя как идут дела, то в качестве небольшого подарка я привез автомобиль - близнец УАЗика. А в довесок к нему - десять мотоциклов с коляской, для нужд полиции. Встретиться с губернатором оказалось довольно просто: я пояснил секретарю, пытавшемуся меня направить в канцелярию для записи на прием, что и к царю без записи в гости прихожу. Секретарь как-то недоверчиво хмыкнул, но губернатору о моем приходе доложил - и Дмитрий Гаврилович буквально через пять минут меня пригласил в кабинет, где я озвучил список доставленных даров.
  - Вам не кажется, молодой человек, что ваши так называемые подарки как-то корыстно выглядят? - не очень приветливо прокомментировал сказанное мною Арсеньев.
  - Да я вам больше скажу, Дмитрий Гаврилович, я их исключительно из личных корыстных интересов и привез сюда. Ведь я собираюсь купить кое-какую собственность, строиться буду - и мне было бы очень неприятно, если разбойничающие элементы что-то украдут или поломают - а я с таким уже сталкивался. Поэтому везде, где я веду деятельность, я стараюсь максимально помочь силам правопорядка охранять мою собственность. Но не путем выставления, скажем, особой полицейской охраны у моих домов - это, во-первых, бесполезно, а во-вторых, малоэффективно: мне дешевле мужиков с дрекольем нанять. Но если полиция создаст атмосферу всеобщей безопасности, пресекая антиобщественную деятельность на корню, то такой подход даст мне больше гарантий в том, что мои интересы не пострадают. Нельзя быть единственным сытым в толпе голодных, нельзя получить персональную безопасность когда все вокруг пропитано криминалом. Я же просто облегчаю полиции ее работу - а полиция, свою работу выполняя лучше, помогает мне.
  - Интересно вы рассуждаете: вроде как бы во взятке каетесь, а разобраться - так все на пользу делу действуете. Но с другой стороны, ладно - мотоциклы ваши полиции действительно весьма полезны будут. А мне автомобиль дарите - тоже, скажете, для государственной пользы? - Арсеньев уже явно веселился.
  - Нет, опять исключительно для моей. Вы, насколько я знаю, много делаете для поддержания порядка среди рабочих. Но это очень не нравится разным, извините за неприличное слово, революционерам. Зимой вон министра застрелили, за наведение порядка в университетах. И ведь люди вроде воспитанные - а вот тебе! Я же в губернии собираюсь закрепиться надолго, планов у меня много. И надеюсь, что мы и далее найдем общие интересы для дальнейшего сотрудничества. Однако мне было бы очень неприятно каждый раз, приезжая в губернию, знакомиться с новым губернатором... а автомобиль - он же не только быстрее кареты ездит. Его и пулей не пробить - по крайней мере ни один пистолет его даже в упор продырявить не может. Думаю, он и бомбу выдержит - из тех, что революционеры эти сделать могут.
  Арсеньев хмыкнул, но от комментариев воздержался:
  - Ну а что вы намереваетесь купить? И что строить думаете? Вы сказали, что планов у вас много...
  - Для начала - займусь соляным делом. Хочу в Соликамске или недалеко от него купить участок, и начать добычу всерьез. И на этой соли начать химическое производство.
  - Соду выделывать собираетесь? Так Любимов и Сольве вас задавят, у них-то вон какой завод уже выстроен!
  - Любимов и Сольве пока что милостью моей не разорились. У меня завод втрое больше их соды делает, да я сейчас еще два строю. Только соду не продаю - вы и сами не захотите, чтобы в губернии появилось ещё тысяча безработных, когда в стране голод.
  - Недород, молодой человек, - неожиданно жёстко возразил губернатор.
  - Пусть недород, сути это не меняет. Прошлой зимой я в губернии только Саратовской недородающих миллион кормил - и в губернии народ с недорода не вымирал. В других местах, где заводы мои или земли - еще двести тысяч кормил. А где не кормил - народу-то поубавилось. Так что незачем мне вешать себе на шею и тех рабочих, что Любимов с Сольве сейчас кормят. Думаю, что по Пермской губернии мне и без них кормимых хватит.
  - Вы кормили миллион человек? Я знаю, что князя Мещерского государь особо отметил, но...
  - За то, что мне не мешал. А в этом году - и вас отметит. Да и в следующем: следующий год как бы не хуже нынешнего будет.
  - Вы так думаете?
  - К сожалению, я знаю. Так же знаю, что за дело, за губернию вы болеете, но возможности у вас все же ограничены.
  - А у вас - неограничены? - недоверчиво хмыкнул генерал.
  - Тоже ограничены, но, пожалуй, их у меня побольше будет. Возможностей. Так что еще раз повторю, уже совершенно серьезно: у нас есть очень много общих интересов, и мы обречены на сотрудничество. Сейчас я буквально на минутку к вам зашел, почтение засвидетельствовать и подарки отдать. Но, думаю, довольно скоро нам нужно будет встретиться уже для обсуждения серьезных вопросов.
  Арсеньев задумался, но буквально через полминуты задал вполне конкретный вопрос:
  - А в Соликамске вы что приобрести сейчас желаете?
  - Участок десятин хотя бы в сто-двести, а лучше - в пятьсот, и желательно с выходом к реке.
  - Рядом с городом, между Соликамском и деревней Нижние Борова лежит казенная земля - он подошел к большой карте губернии, висящей на стене - вот тут. От реки и вот до сюда...
  - Если можно было бы версты на четыре-пять вглубь...
  - Так это выйдет тысячи две десятин.
  - Мне чем больше, тем лучше - с земли же еще и рабочих кормить. Продадите две тысячи?
  - Да, вам палец в рот не клади. Хорошо, я распоряжусь, завтра все документы на купчую подготовят. Земли тут второй категории, по восемь рублей, если я правильно помню. Я бы отдарил, но сие есть собственность не губернская, а казенная...
  - Дмитрий Гаврилович, давайте не будем создавать неловкости в наших отношениях. Дело есть дело, и не стоит его портить из-за копеек. Я вполне платежеспособен, да и не даурский какой-нибудь хан, чтобы мои подарки мне же и отдаривали.
  - Ну что же, желаю успеха, Александр Владимирович!
  - Спасибо! Был очень рад встрече с вами. Я, вероятно, снова приеду в Пермь через месяца полтора-два. И если вы сможете тогда что-то сообщить о голодающих деревнях, мне это сильно поможет... если это будет максимально полная информация. Я, конечно, и сам могу информацию собрать, но на самодеятельность такую потрачу слишком много ценного времени, а у вас же наверняка есть чиновники, которые только этим и занимаются.
  - Хорошо, я постараюсь сделать ее... полной. Буду ждать новой встречи!
  Через три дня "Маронья" доставила нас в Соликамск. Город меня удивил: при населении в четыре тысячи (меньше, чем в Ерзовке) он был очень даже городом. В нем был даже ботанический сад! Гостиницы тоже были вполне пристойными, но - главное - был телеграф. Его вообще-то всего года два как провели, но теперь связь с миром обеспечивалась нормально. И мы этой связью тут же и воспользовались: "Токантин" в испытательный рейс отправился именно в Соликамск. Навигация заканчивалась, а для строительства шахты (нормальной в моем понимании) был нужно очень много бетона: строить шахту с деревянным срубом в стволе в полуверсте от Камы в намывном грунте я счел мазохизмом.
  Вот правда местный народ отнесся к нашему появлению настороженно. Настолько настороженно, что на разгрузку "Мароньи" людей нанять не получилось, пришлось своими силами разгружать. Хорошо еще, что два десятка строителей приплыли с нами: были у меня веские основания считать, что специалистов-бетонщиков в Соликамске найти не удастся. Так что пока Киселеву придется обходиться "своими силами", а на "Токантине" еще тридцать мужиков приедут - справится.
  Еще через два дня "Маронья" доставила меня (и воспользовавшегося попутным транспортом полицейским - околоточным надзирателем из Пермского губернского управления, который доставил в Соликамск какие-то ценные указания от начальства) обратно в Пермь, откуда я уже поездом отправился домой.
  И успел вернуться к замечательному событию: наконец заработал гидролизный завод на левом берегу Волги напротив моего "родового поместья". Завод этот строился еще с прошлой осени, и именно для доставки сырья к нему была выстроена первая железная дорога - но тогда была запущена только небольшая опытная установка, перерабатывающая тонн пять соломы в сутки. Тоже неплохо, но пятнадцатого сентября был запущен промышленный комплекс по переработке уже пятидесяти тонн ценного сырья. Причем - гораздо более "промышленный", чем я планировал вначале.
  Если бы меня спросили, каким одним словом охарактеризовать Юру Луховицкого, то я бы ни минуты не задумываясь, ответил бы просто: "жадный". Юра был просто патологически жадный: ему каждая напрасно потраченная калория, каждый крошечный кусочек неиспользованного сырья доставляли просто физиологические мучения. Именно поэтому в спроектированном им содовом заводе был введен тройной цикл рекуперации аммиака, а сода получалась чуть ли не вдвое дешевле, чем на знаменитом заводе Любимова в Березняках. Поэтому, когда Березин пожаловался на острый недостаток воды в Крыму, Юра спроектировал опреснитель, потребляющий в час один пуд угля и выдающий две тонны пресной воды. И мало что спроектировал - он его на заводе Барро и построил всего лишь за месяц!
  Ну а теперь он, по своей жадности, выстроил завод, который из тонны соломы вырабатывал почти семьдесят килограммов чистой пищевой глюкозы и четыреста килограммов сухих дрожжей.
  - Понимаешь, - объяснял мне Юра, - в соломе целлюлозы почти что шестьдесят процентов, и теоретически всю ее можно перевести в сахара. Даже можно перевести все в глюкозу, но это получится слишком дорого: если выработанный из этой глюкозы спирт пустить на топливо для установки, то топлива этого не хватит. Так что большая часть все же остается на полисахара, которые дрожжи потребляют для роста, нам же корм для скота нужен, спирта для резины у нас достаточно. Но кормить скотину глюкозой - слишком расточительно. Я тут по методу Симонсена первый контур пустил, очень эффективно получается: два пуда кислоты на тонну соломы сразу дают четверть тонны сахаров, из которых до сорока пяти килограммов уже глюкоза. Но ведь жалко же: половина целлюлозы не используется, так я очищаю остаток от лигнина - в пересыщенной соляной кислотой обрабатываю. Ее-то можно почти полностью рекуперировать, так что ее тратится на втором этапе меньше двух килограммов - а сахаров еще двести килограмм выделяется. Жалко, что азотистых соединений не хватает, дрожжи все равно весь сахар потребить не могут, ну да спирт, хоть и ведро с тонны соломы, тоже на пользу идет. Ты не знаешь, где бы нам побольше карбамида найти? А то приходится в бродильные чаны куриный помет сыпать...
  Все установки Луховицкого отличались тремя параметрами: они были очень большими, очень дорогими и безумно эффективными. Настолько эффективными, что про первый и особенно второй параметр все забывали почти сразу: нынешний завод обошелся в шестьсот восемьдесят тысяч рублей, но только три с половиной тонны глюкозы в сутки - при рыночной цене в рубль за фунт - окупали все строительство меньше чем за три месяца. А с учетом стоимости вырабатываемого корма для скота завод вообще за месяц должен был окупиться полностью.
  - А куда ты лигнин деваешь? - в прежней жизни я слышал, что различные ЦБК именно лигнином Байкал-то и травили.
  - А лигнином я завод и топлю. Точнее, делаю из него уголь - Камилле все, что возгоняется, зачем-то очень нужно, а уж полученным углем и топлю. А остатки угля - тоже Камилле отдаю: она из него какие-то фильтры делает.
  - Ты с заводом, я смотрю, закончил? Тогда у меня к тебе есть еще одно небольшое дело: для Соликамска мне нужна установка, чтобы разделять соль от хлористого калия, или хлористый калий от одноименного магния. Там тоже все время рассолы нужно сначала нагревать, а потом охлаждать, я тебе сейчас все подробно расскажу...
  Год - в сельскохозяйственном смысле - завершался удачно. Несмотря на засуху средний урожай пшеницы составил четырнадцать центнеров с гектара, а ржи - двенадцать (ну не южная это культура - рожь). С капустой, конечно, вышел полный облом, но вот морковка не подкачала, да и сентябрьский урожай редиски позволил крестьянам немножко компенсировать потери: в среднем семья на поливаемых огородах собрала ее пуда по два. Урожай, конечно, невелик - но все же определенное подспорье для тех, кому просто жрать нечего, да и пара пудов засоленной ботвы - это тоже хоть и неважная, но вполне себе еда - а редисочная ботва в щи не хуже капусты идет, сам едал. Так что, хоть смешно и звучит, но почти сотне тысяч крестьян редиска месяц пропитания обеспечила - ну а морковка еще пару месяцев голодными не оставит.
  К исходу сентября и финансовая составляющая хозяйства заметно поправилась: Серов в Коврове довел выпуск новых мотороллеров до запланированного объема пятьдесят штук в сутки - что чистой прибыли обеспечивало (в основном из-за рубежа, конечно) почти полмиллиона рублей ежемесячно. Но больше всего порадовали трактора: ежедневно Ключников отправлял потребителям по шестьдесят "Бычков", причем у нас появился и торговый агент в США. Цену пока удавалось держать практически на прежнем уровне, трактор уходил с завода по цене в четыре тысячи восемьсот рублей при себестоимости в тысячу сто - что в месяц приносило больше шести с половиной миллионов. Конечно, "конкуренты" не дремали - какая-то компания во Франции начала выпуск похожих машин, продавая их на треть дешевле, да и из Германии шли слухи о готовящемся производстве. Но на моей стороне были два существенных преимущества. "Бренд" - все же про "Бычка" народ уже что-то второй год слышит, и качество - за полтора года производства были "излечены" очень многие "детские болезни" моторов и вообще тракторов в целом. Вдобавок мы очень сильно улучшили репутацию именно "бренда" тем, что в течение трех лет гарантировали бесплатную замену вышедших из строя моторов - а редко кому удавалось "убить" даже первые, несовершенные моторы за год. Новые же три года выдерживали практически наверняка.
  Производство тракторных моторов - и керосиновых, и бензиновых - было в сентябре окончательно перенесено в Ярославль. Туда же переехал и Володя Чугунов вместе со всей своей "резиной", а на высвободившихся площадях было налажено производство двух новых машин. Первая - модификация "Муравья" с семисильным мотором и двухступенчатой коробкой передач, и это "будку на колесах" по триста семьдесят пять рублей, выпускаемую по десять штук в сутки, буквально в драку разбирали отечественные покупатели - уж больно она пришлась по душе владельцам различных магазинов. А вот вторая машина была уже "предметом роскоши", и я постарался сделать ее как можно больше похожей на прототип. Прототипом же машины была "инвалидка", знакомая каждому по фильму Операция"Ы", и этот агрегат, с двухцилиндровым мотором сил так в десять-двенадцать (обороты были ограничены до двух тысяч шестисот) и трехскоростной коробкой передач я планировал вывести на рынок по тысяче рублей. Пока что производство только налаживалось, но уже в начале октября я надеялся, что штук десять в день выпускать получится: двухцилиндровый мотор уже был отлажен в производстве, его ставили на тяжелый мотоцикл.
  В октябре же - правда в самом конце октября - планировалось и завершение строительство уже моей железной дороги от Волги до Дона. Узкоколейка вообще строится быстро, в особенности если строится она в чистом поле силами сотни мужиков на километр, и ее почти уже и закончили (правда, пока лишь один путь). А сейчас Иван Михайлович Лоскутов занимался, вероятно, самым увлекательным делом в жизни: не прерывая движения по дороге строил железнодорожный мост в чистом поле. Мост строился железобетонный, и, вроде бы, это был первый такой железнодорожный мост, поэтому дело было действительно интересным. Ну а когда он будет закончен, останется прокопать под ним проем и проложить там рельсы.
  Все это было очень интересно, но мне интереснее все же было повозиться, наконец, с новыми моторами. Старые - усилиями Ключникова и Рейнсдорфа - были, наконец, доведены до работоспособного состояния. Причем в деле доведения моторов очень много сделал Комаров: он, своими постоянными анализами металла, наконец выяснил те составы сталей и чугунов, которые не ломаются. А когда я вдруг вспомнил, что в клапана для лучшего теплоотвода заливается натрий, то моторы стали, наконец, работать гораздо больше двух месяцев без перерыва.
  После того, как Валера Тимофеев построил опытный образец своего мотора, давдцатичетырехлитрового монстра на четыреста с чем-то сил, Илья официально уволился с железной дороги и перешел ко мне - проектировать дизельные локомотивы. Причем он спелся с Африканычем и теперь проектировал дизель-электровозы на четыреста и восемьсот лошадиных сил (второй - с двумя моторами и генераторами). Мне такие монстры были и нафиг не нужны, да и мотор пока существовал в единственном (и не очень работоспособном) экземпляре, но кто его знает, что в будущем пригодится? А поскольку идеи свои Илья "обкатывал" на двух строящихся для новой дороги двухсотсильных тепловозиках, мне его проекты не мешали, и я увлеченно занимался новым мотором с водяным охлаждением.
   Хотя, по большому счету, мотор новым не был, просто сильный износ цилиндров и необходимость их постоянного ремонта естественным образом привели меня к старой (для меня) идее делать блок цилиндров не монолитным, а со вставками. Чугунные "пистоны" очевидно были слишком хрупкими для того, чтобы их запрессовывать в корпуса, и сами цилиндры естественным образом превратились в стальные - то есть точно такие же, как были в моем первом моторе. Вот только размер их был теперь выбран исходя из ранее придуманной идеи хонингования блока на старом станке - Саша Белов уже наладил выпуск труб внутренним диаметром в восемьдесят четыре миллиметра, и теперь под эту трубу "доводился" существующий мотор для автомобилей.
  Доводился он в двух вариантах сразу - на четыре цилиндра в ряд (получался мотор в сорок с небольшим сил) и V-образная "шестерка" (мощностью в шестьдесят пять лошадок). То, что моторы выходили менее мощными, чем предыдущий вариант, было объяснимо: все же материалы в этом времени стабильностью свойств не отличались, и максимальные обороты были снижены с пяти до двух тысяч восьмисот оборотов. Судя по набранной почти за два года статистике, в таком варианте двигатель мог проработать пару дет без капитального ремонта - а это было уже очень неплохим достижением.
  Собственно, моя деятельность по доводке мотора сводилась к придумыванию различных методик его испытания, а так же к расчетам нескольких вариантов коробок передач - появилась вполне своевременная мысль о необходимости строительства и настоящих грузовых автомобилей. Сейчас никто рекордной скорости от грузовиков не ждал (немцы вон - наладили выпуск грузовика, бегавшего со скоростью вообще двенадцать километров в час и радовались), так что коробки я готовил на четырехтонку, бегающую со скоростью до пятидесяти километров, и на машинку-копию ГАЗ-51, которая - по моим прикидкам - сможет и семьдесят пять выдать. В деле ее создания отметились и присланные подполковником Карповым два отставных инженера-артиллериста. Конечно, опыта проектирования грузовиков у них никакого не было, но один - Евгений Журавлев - принимал участие в проектировании лафета для трехдюймовой полевой пушки, а второй - Михаил Харитонов - после выхода в отставку несколько лет работал над модернизацией американских паровых экскаваторов (механических лопат, как они сейчас именовались) для нужд саперных войск. То есть общий уровень знаний и навыков был у них довольно высокий, и новым делом занялись не только с энтузиазмом, но и изрядным профессионализмом.
  В общем, дела наладились. Урожай был собран, техника планово ремонтировалась на заводе, новых технологических прорывов не намечалось - и даже нигде не банкротились годные для приобретения заводы и фабрики. Так что с конца сентября жизнь приобрела, наконец, столь необходимую предсказуемость и плавность течения. И даже утренние посиделки на кухне, в которых периодически стали принимать участие и Илья и Еленой Андреевной, стали восприниматься как именно завтраки в семейном кругу, а не как поводы сорваться с места и мчаться через полстраны. Даже Камилла все реже грузила окружающих химической терминологией - хотя все же обсуждение планов на день и оставалось основной темой утренних разговоров.
  В октябре, когда в очередной раз ко мне на завтрак пришли Архангельские, Илья пожаловался:
  - Я вот одного не могу понять: каждый день я говорю рабочим одно и то же, и каждый раз они что-нибудь, да перепутают. Может тебя они лучше послушают? А то я им уже четыре дня объясняю, что желтым проводом нужно к минусу подсоединять, а красным - к плюсу, и в конце дня выясняется, что опять кто-то перепутал и испытания начинать нельзя...
  - Да запиши ты свои указания на пластинку да крути им ее через граммофон каждые полчаса.
   Машка вдруг задала мне очень неожиданный вопрос:
  - Саш, а вот машину, чтобы пластинки к граммофону делать, ты можешь построить? Сейчас Анюта и Сонька так сами смешно поют - вот я и думаю, если пластинку с их песнями сделать, а потом уже им послушать давать, так они тоже порадуются. А то я граммофон купила, а слушать можно только песни, что продают. Ты же знаешь как песни в пластинки превращают?
  Я на секунду задумался, пытаясь осмыслить вопрос. Мы же про тепловоз говорили, при чем тут песни? Наконец, до меня дошло:
  - Знаю, но мы сделаем немножко иначе. И ты мне в этом очень сильно поможешь, договорились?
  - Хорошо, я помогу. А когда?
  - А об этом нам сейчас скажет Камилла. Женщина-химик, ответь на важнейший для нашей молодежи вопрос: как у тебя обстоят дела с производством полиэтилентерефталата?
  - Хорошо обстоят, а тебе сколько нужно?
  - Много. Ты не знаешь, Юра сейчас у себя?
Оценка: 8.25*11  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"