Фрол Журавин сидел, млея на солнышке, рядом с учителем и смотрел на Панду. То есть все видели, что он смотрел, прищурясь на ярком свету - но на самом деле Фрол больше слушал. Хотя и посмотреть было на что.
Панда встала у места встречи Сырой Панды и Сухой Панды еще в Азовской губернии, а вот церковь в ней поднялась уже в Наместничестве. Да так и стояла, вот уж полтораста лет, все более склоняясь в сырой землице. Чинили ее не единожды, конечно, крышу последний раз дубовым лемехом покрыли... при Николае Павловиче дело было, так что службы вот уже седьмой год шли в небольшой часовенке. Разговоры о постройке новой церкви тоже велись уж почитай лет десять - и Фрол, как староста, знал это как бы не лучше всех, но хотелось-то уж каменную, на века - а оно дело не дешевое. Правда, обчество уж поболе десяти тыщь собрало, церковь-то не токмо для села, для всей, почитай, округи, но денег все одно не хватало, и мужики мыслили этой зимой в работы податься - чтобы собрать еще шесть тыщь, потребных для того, чтобы хоть подклеть каменную поставить пока.
Так и стояла Панда, славная церквой, святым духом не падающей. Ну еще трактиром: село все же на тракте лежало, что между Кирсановым и Борисоглебском, без трактира-то тут как же? Хотя нынче трактира-то и не стало.
Осенью прошлой казаков отряд приехал, с ними два городских из губернии - и отыскали в трактире самогона ведер пять. Трактирщика с собой забрали, с домочадцами конечно, а охранять дом поставили трех солдатиков. Тихо те жили, никого не трогали - да и в селе никто на служивых зла не держал: трактир-то - он всяко для проезжих был, чай проезжих много было. Ну а жители Панды в трактир не ходили: там-то вино денег стоит. А какой хрестьянин будет за деньги самогон покупать, тем более что трактирщик его вообще на навозе настаивал?
А по весне приехала в Панду артель немалая, за четыре дня трактир навовсе разобрали, и на месте него фундамент выстроили, раза в три поболее того трактира. И на том фундаменте, только с краю, домишко невеликий поставили, каменный, из больших серых кирпичей. Кирпичи эти по реке привезли - Сырую Панду-то летом хоть и перепрыгнуть почти в любом месте можно, весной она разливается саженей на тридцать. Вот тут-то четыре больших (мальчишки говорят и вовсе железных) лодки с кирпичами и приплыли. Весной-то река выходит вовсе не маленькая, лодки эти, бают, аж до Караваина плавали...
С артельщиками как раз батюшка и договорился - причем никто понять не мог, как именно, но они взялись за десять тыщь церковь целиком поставить. А в домик приехали учителя - сказали, что будет теперь тут школа. Только учителей-то двое приехали, муж и жена, молодые еще совсем... Баба, понятно, по хозяйству суетится, а парень - он в одиночку стал школу ту дальше строить. Смешно причем: из теса ящик такой ставит, землей его набивает и стучит, пока земля не ствердеет. Фрол прикинул, что учитель школу свою хорошо если года за три подымет...
Перед домом артель еще два столба вкопала, и учитель на них какие-то жестяные колокола привесил. А от них веревки в дом протянул - и теперь кажен вечер с колоколов этих музыка играет или люди всякое рассказывают. А по воскресеньям, в четыре пополудни, любимый Фролов сказ идет, называется "Сельский час". Там много крестьянину нужного говорят, так что вроде оно и отдых, а получается польза. Вот и сейчас баба какая-то интересное вещает:
- Сегодня завершилось подведение итогов первого этапа конкурса механизаторов. Сто победителей получат в награду, как и было объявлено, мопеды, или, по желанию, могут взять деньгами сто десять рублей. Но я думаю, денег никто взять не захочет - баба засмеялась - потому что сам мопед в магазине на десять рублей дороже стоит. А сейчас мы побеседуем с двумя победителями первого этапа: с самым молодым победителем Петром Алабухиным и женщиной-механизатором Павлой Гавриловой. Петр, как ты в тринадцать лет сумел взрослых мужиков победить? На маленьком тракторе вспахать триста двадцать гектаров?
Фрол с сомнением покрутил головой, затем повернулся к сидящему рядом на лавке учителю:
- А триста двадцать гектаров - это сколько?
- Чуть меньше трехсот десятин.
- Поди брешет парень, что один столько землицы поднял?
- Почему брешет? Плуг о шести лемехах, трактор их тянет как лошадь рысью по дороге идет... и там же проверяли, кто сколько сделал.
- Не брешет, значит...
А мальчишка из колокола рассказывал, как за работу он получил - всего за две неполных недели получил! - полтораста целковых:
- А еще в покос рублей сто будет, не меньше. И пшенички будет пудов двести, урожай-то хороший растет. Я раньше хотел на мотоциклу заработать, а теперь ее за так получу!
- И чего, это каждый механизатор такие деньжищи получает с мотоциклой? - поинтересовался Фрол у учителя.
- Нет, мотоцикл он в награду получил, как лучший. А в деньгах - да, в пахоту-то с гектара тракторист как раз полтину и получает, да зерна с урожая больше полупуда с десятины... от урожая, конечно зависит, но полпуда точно получает, если не засуха конечно.
- А что, учитель, на механизатора-то долго учиться?
- После школы - год.
- А вот если я, к примеру, в механизаторы пойду?
- Нет, Фрол, не возьмут тебя учиться на механизатора. Тут сызмальства надо осваивать, взрослый же мужик, Александр Владмирыч говорит, хоть десять лет учись - все одно трактор сломает. А трактор - машина многих тыщь стоит, так что в механизаторы только после школы берут, я слышал теперь только после семилетки.
- Так мальцу-то тому сколько, тринадцать вроде? А он, говорит, второй год уже в механизаторах.
- Так в школу-то с семи лет теперь берут, а он может и раньше учиться пошел... а раньше в механизаторы и с четырьмя классами брали, или ежели кто по ускоренной программе выучился. А сейчас уже только после семилетки, но всяко в пятнадцать лет уже можно механизатором стать.
- А ты какую школу строишь? Эту семилетку?
- Пока четырехлетку. Ну а кто хорошо учиться будет, поедет в уезд, в семилетке доучиваться. Хотя, если тут желающих много будет, можно и эту школу потом семилеткой сделать...
- А детишек учить когда начнешь?
- А как дострою... ежели успею до октября, так в этом году, а нет - со следующего сентября только...
- Не достроишь. А чего один-то корячишься? Нанял бы артель какую - вон артельщики тебе как споро основание-то выстроили! А церкву всего-то за месяц подняли!
- Церковь-то они за деньги ставили. А школу... на основание денег в казне хватило, а на прочее нет. Школы-то нынче по всей Россиюшке ставятся, в каждой деревне - где деньжищь-то найти? В уезде окна, двери уже готовые лежат для школ, опять же печи чугунные чтобы всю школу сразу топить - но там уж кто первый стены подымет, их и заберет: законом-то сказано за три года школы в деревнях устроить, так что кто опоздает - ждать может и год, и два. В Булыклею, вон, учителем Степан Овсянин с тремя братьями поехал, так говорят он уже в августе все достроит.
- С семи лет, говоришь... Егорке моему как раз семь стукнет... а землю эту долго набивать?
Сидящие поодаль мужики напряженно вслушивались в разговор, ведь у каждого второго сыны были возрасту подходящего.
- Да чего там долгого? В городке за день стену на аршин подымали, а то и на два - но там народу много работало...
Фрол поглядел на почти уже законченную колокольню новой церквухи, на артельщика, вешающего на купол золотые лемеха:
- Учитель, а как думаешь, церкву золотом когда крыть закончат?
И , выслушав ответ, заключил:
- Ну и пусть едриттитана, все одно золотой купол. Но мы, пожалуй, школу-то раньше подымем, так?
Собравшиеся на площадке у школы мужики дружно закивали...
Тысяча девятьсот шестой начался как обычно. То есть примерно так, как он начинался раньше... ну, в смысле "вообще". А в частности - пришло время помирать датскому королю. Помирал он каждый раз от старости - ну не придумали пока еще лекарства от этой болезни. Но даты, если я не ошибался, были каждый раз разные - что понятно, мир-то меняется и даже незначительные мелочи в таком деле могут оказать существенное влияние.
Мне до датского короля было дело лишь одно: все-таки дед Николая. Но когда я царю намекнул, что стоило бы съездить, тот окатил меня презрением и сообщил, что ехать на похороны до смерти - хамство, а после - просто поздно уже. Ну, вообще-то да...
Вторую половину января я проводил в Петрозаводске. После того, как был, наконец, сделан (в который уже раз!) мотор ЯМЗ-238, я, догнав его мощность до почти четырех сотен сил, попросил сделать военный вариант "Хиуса", с этим мотором вместо турбины. Ну инженеры и расстарались... саму машину строили в Петрозаводске, на новенькой верфи - ее выстроили для сборки барж, нужных для подвозки материалов Свирским электростанциям. И когда "военный Хиус" закончили, меня пригласили ее оценить...
Ну каждому же понятно: военный - значит из брони. Тяжелый. Поэтому моторов нужно минимум два. Но моторы могут сломаться, поэтому каждому нужен запасной, "в горячем резерве". Опять же солдаты поодиночке не воюют, так что аппарат должен роту перевозить, ну на худой конец полуроту... Получился агрегат, способный эту полуроту перевезти со скоростью под сотню километров в час. На тысячу с лишним километров - потому что топлива в баки можно залить две с половинной тонны разом. Можно и больше - в навесные баки, кораблик и так летать может. Потому что стальная броня все же оказалась тяжеловата, и сделали кораблик алюминиевым. Ну а раз кораблик без брони, то он уже не совсем военный - и почему бы тогда в нем не устроить салон для Канцлера? А то он, бедняжка, мучается в маленьком "Хиусе"...
Ну пока что "салон" отличался от внутренностей танка (который в танкере, а не на гусеницах) лишь наличием четырех иллюминаторов и мебелью: два привинченных к полу кресла с обивкой из сафьяна, диван (аналогичный), столик типа журнального и возле него уже четыре кресла, но обитые бархатом. Красным, а сафьян был светло-бежевый на диване и зеленый на креслах... В общем, судостроители узнали много оригинальных идиоматических выражений и получили совет "два мотора снять, сделать обычное почтово-пассажирское судно и дурью более не маяться". Но - на уже следующих машинах.
Они, вероятно, знали о моем расположении к Кольке Гераськину и пригласили "капитаном-испытателем" именно его. Хотя - вполне возможно, что пригласили потому, что Коля был единственным "доступным" капитаном "Хиуса" - ну, давно когда-то он "Хиусом" командовал. А сейчас Финский залив замерз, его "почтовое судно" отдыхало. В общем, Коля выпросил у меня новенький кораблик в качестве своего почтовика - чтобы зимой не простаивать. Ну, не ломать же его - я согласился, и теперь Коля его потихоньку обкатывал и осваивал.
Утром собирался назад в Москву отправиться, но в четыре меня разбудили:
- Александр Владимирович, там Алексеев телефонирует, из Копенгагена. Срочно, говорит...
- Александр Владимирович, извините что ночью, но вы просили сразу сообщать. Кристиан девятый при смерти, врачи вроде говорят, что следующую ночь он уже не переживет...
Полковника Алексеева - военного агента России в Копенгагене - я просил сообщать об ухудшении здоровья короля еще в конце прошлого года - имея в виду с Николаем на похороны ехать. Но тот отказался, а я забыл просьбу отменить. Ну не поедет Николай, да и черт с ним. Однако Кристиан-то кому лишь в далеком детстве виданный дедушка, а кому-то - и отец...
- Коля, проснись. Вопрос простой: от Петербурга до Копенгагена этот новый кораблик доплывет?
- Долетит! А когда?
- Я спрашиваю, не сломается?
- А чего ему ломаться? Я уже верст тысячи с три на нем пробежал, до Готланда ходил, претензиев не имею...
- Ладно, до Петербурга быстро долетим?
- Три часа, я уже ходил.
- Тогда жду тебя на борту.
- А чего меня ждать-то? Пойдем! Сейчас только ботинки надену...
Конечно, врываться в полвосьмого утра к императрице, хоть и вдовствующей - невежливо. Но я решил все же не обращать внимания на испепеляющий взгляд Марии Федоровны: все же царица, пепельницами в меня кидаться не будет.
- Могу я поинтересоваться, что за нужда заставляет вас столь бесцеремонно...
- Извините, ваше величество, но дело ждать не может ни минуты. Вынужден сообщить, с прискорбием вынужден, что по словам врачей ваш отец вряд ли переживет следующую ночь. Но мы можем уже вечером - если отправимся прямо сейчас - оказаться в Копенгагене. Судно, конечно, военного назначения, особого комфорта обещать не могу, но к восьми мы почти наверняка доберемся. И даже к семи, если считать по датскому времени.
- Да, мне говорили, что вы невежа и хам, а теперь я в этом убедилась лично. Спасибо, господин канцлер... дайте мне минут десять собраться. У вас там... без особого комфорта, переодеться-то будет где?
Половину Невского уже успели поднять вслед за домами и даже заново заасфальтировать, так что до Дворцовой пристани доехать оказалось просто и быстро. Когда мы - меньше чем через полчаса после моего визита во дворец Марии Федоровны - отплыли (или отлетели), она поднялась в кабину и взволнованно меня спросила:
- А мы успеем?
Но ответил ей Колька:
- Ветер попутный вроде, сильный. Еще раньше прибудем. Дядь Саш, ты по волне рулить не сможешь, так что рули сейчас - тут льда часа на два, а я пока посплю зачуток.
Обратно в салон вдовствующая императрица ушла в глубокой задумчивости...
Мы успели, больше того, Кристиан прожил еще три дня. И, как мне потом сказали, очень радовался приезду дочери. То есть она мне это и сказала - потом, так как я сразу же домой отправился: дел все же невпроворот. Коля еще раз, уже неспешно, слетал в Копенгаген, привез императрицу обратно... вернувшись в Петербург уже потомственным дворянином. Ну а мне досталась особая приязнь этой милой старушки.
Газеты событие массово осветили - то есть и смерть датского монарха отметили, и то, что вдовствующая императрица отца перед кончиной посетить успела. Ну и то, что "вся Россия скорбит и выражает сочувствие", конечно же. Поэтому крошечный указик мой проскочил на этом фоне вообще незамеченным. Указ о процедуре банкротства предприятий...
Однако все хорошее когда-нибудь заканчивается. Впрочем, заканчивается когда-нибудь и все плохое, но хорошего-то жалко!
Хорошее начало заканчиваться, что естественно, в Америке. Когда в большинстве городов имеются лишь магазины нескольких торговых сетей, то обязательно кто-то задумается почему оно так - и додумается ведь, что сети, получающие копеечные прибыли с каждого покупателя, с многих миллионов покупателей загребают уже совсем не копейки. А туда, где лежит много денежек, обязательно набегает много разных человечков с лопатами - с целью эти денежки загрести.
В Детройте какой-то ушлый мужик по фамилии Кресге открыл сразу десяток магазинчиков, торгующих всякой мелочевкой - по пять и по десять центов. И заметно подкосил бизнес "почти миллиардера" по имени Билл Гейтс. Василий Васильевич Воротов как раз держал сети магазинов "Nickel Tree" и "Dime Splendour", но Крегсе почти сразу переплюнул "моего" мультимиллионера ассортиментом. Даже не так: у Гейтса постоянно было в продаже порядка полутора тысяч разных "мелочей", причем каждая из них была всегда - но ассортимент практически не менялся. А Кресге торговал большей частью товарами случайными, но вероятно именно из-за этого у него все время было "что-то новенькое". Поэтому покупатель к нему тянулся, денежек приносил немало - и Крегсе начал активно свои магазинчики и в других городах открывать.
Вообще-то подобных магазинчиков и без этого мужичка было множество, на них мои сети внимания не обращали - и вполне заслуженно. Вот только Кресге, открыв сразу сеть, получил возможность брать товары у поставщиков крупными партиями, с существенными скидками - и на него внимания не обращать стало уже невозможно.
Вдобавок и фермеры, поставляющие сетям продукты, составляли довольно незначительную часть американского крестьянства, и не сподобившиеся прильнуть к сетевым оптовикам начали - практически на одной интуиции - организовывать свои собственные "оптово-сбытовые" компании. Пока процессом руководила только интуиция, особых успехов они не достигли, но стоило этим заинтересоваться серьезным бизнесменам...
Понятно, что "серьезные" пошли по пути примитивного демпинга, и оплачивать демпинговые скидки пришлось как раз "неосчастливленным фермерам" - но "процесс пошел". Пока - потихоньку: "мои" оптовики в очередном квартальном отчете показали снижение объемов продаж где-то на полпроцента всего. Но я, опыт в подобных делах уже получивший и чего-то подобного постоянно ожидавший, в этих цифрах смог заметить весьма специфическую тенденцию: "независимые" розничные торговцы снизили закупки у "моих" оптовиков уже почти на четыре процента. Тоже вроде немного - но ведь они-то эти четыре процента товаров стали брать в каком-то другом месте, а пошли они на такую подлость (по отношению к моему карману) потому, что в этом "другом" месте они то же самое получали дешевле. И это при том, что у "моих" оптовиков прибыль составляла всего три с половиной процента, цены снижать уже просто некуда...
Вообще-то подобный торговый бизнес хорошо работает лишь до тех пор, пока никто толком не понимает как именно он работает. А когда ширнармассы проникаются сутью процесса, на рынок выходит его невидимая рука, причем держащая грязную метлу - и выметает с него тех, кто не желает пачкаться. Конечно, мои сети могли додавить поставщиков и заставить их снизить цены. Часть поставщиков при этом разорилась бы, часть - придавила бы тех, кто на них работает. Но при этом во-первых возникают существенные репутационные издержки... и хрен бы с ней, репутацией - но это приводит к снижению количества поставщиков, падению ассортимента, сокращению продаж - в общем, выжить сети в таких условиях можно, но прибылей несколько лет не будет точно. А вот убытки - просто на поддержание сети в рабочем состоянии - будут неизбежными, так что при подобных наездах лучше - по крайней мере для меня - с бизнеса быстренько соскакивать.
Жалко... однако планы "соскока" были давно уже подготовлены. "Почти миллиардер" Гейтс провел молниеносную операцию, продав все шесть с лишним тысяч магазинчиков сети (и выручив за это почти пятнадцать миллионов долларов). Магазины были куплены управляющими этих заведений, причем от покупки не отказался ни один из них. Оно и понятно: один магазинчик сети "Пятицентового дерева" в день продавал всякой мелочи долларов на полтораста, и каких-нибудь полторы тысячи, которые приходилось платить за "точку", могли окупиться даже при доходности около трех процентов меньше чем за год. Конечно, в разных местах продажи сильно отличались - но и цены магазинчиков соответствовали продажам. "Десятицентовая роскошь" держала средние обороты уже под три сотни - а при продаже магазины отдавались "с контрактом от оптовика", так что прибыли казались гарантированными. А если еще и ассортимент расширить...
Пятнадцать миллионов - немного, однако новые владельцы - по тому же "контракту от оптовика" - обязывались товаров продать уже тысяч на тридцать-пятьдесят за год, да и просто уже имеющиеся товары оплатить в размере тысяч по десять каждый, так что реально к следующему лету я со сделки должен был получить чистой прибыли больше ста двадцати миллионов - поскольку торговались в основном все же российские изделия. Жалко было лишь то, что прибыль эту я и так бы получил - если бы не "невидимая рука с метлой"...
Истману было соскакивать труднее, но процедура тоже была отработана - теоретически, конечно же. "Севен-Иллевен" была преобразована в акционерное общество - "для привлечения нового капитала под расширение деятельности". И теперь Истомин потихоньку сливал свою долю акций через биржи - благо, Нью-Йоркская фондовая биржа уже три года как работать начала.
Оптовые компании были быстренько разделены на много мелких, каждая из которых занималась теперь лишь одной группой товаров одном-двух штатах, и они-то уже продавались целиком - как правило, местным "финансовым воротилам". Но этот процесс шел потихоньку, я - посоветовавшись с номинальными владельцами - пришел к выводу, что хорошо если лет за пять получится все распродать. Но в любом случае до конца года ожидалось с Америки вытащить где-то под миллиард долларов, причем вытащить было удобнее всего в виде разных станков, так что в конечном итоге это было российской индустриализации в плюс.
В минус было другое: сколько денег в станки не вкладывай, сами они работать не будут. А людей, которые на них могли бы работать, просто уже не было. Коля Скоробогатов, например, уже выстроил в Коврове новенький экскаваторный завод - но пока смог найти для него десятка два рабочих, способных хотя бы тот же болт на станке выточить, да и то в основном из числа выпускников моих школ. Так что пока он занимался вовсе не производством землекопалок, а обучением - прямо на заводе - новых рабочих из числа переманенных с соседней ткацкой фабрики Треумова. Хорошо еще, что "в этот раз" ковровские власти против меня переть побоялись: завод изначально ставился как "принадлежащий канцлеру". Тем не менее работать было там пока некому...
Вот железные дороги строить легко и удобно: нанял мужиков с лопатами, они земли нарыли, насыпи отсыпали. Потом другие мужики - с ломами и кайлами - накрошили щебня, подушку насыпали. Намесили бетона, шпалы отлили... нет, еще не отлили, хотя цемента вроде бы хватает. Но не хватает арматуры, тех же анкеров и клемм - их же рабочие на работе сделать должны... ладно, костылей накуем, шпалы деревянные пока поставим - и ура! Дорога готова!
Красивая такая дорога, рельсы блестят... некоторое время. А потом ржаветь начинают, ведь если по рельсам никто не ездит... Но - не ездит, потому что локомотивов нет, вагонов нет, машинистов - и тех нет. Локомотивы не сделали - некому и негде. Вагоны - по той же причине. И машинистов не выучили, потому что нет людей достаточно грамотных, чтобы быстро выучиться. Нет!
В стране - больше тридцати миллионов детишек вполне себе школьного возраста, из которых в городах хорошо если миллион. А остальные - в деревнях, аулах, кишлаках и прочих вёсках. И даже если там школ понастроить, то учиться они не пойдут. То есть одну зиму-то поучатся, чтобы буквы разбирать и копейки до рубля верно складывать - а потом учиться не будут, так как крестьяне их к другим делам постараются пристроить. И добро бы навоз таскать - хоть урожаи бы поднимали, так нет. Будут лебеду молоть, "в кусочки" отправятся...
И это - если школы построить. А сколько же их строить-то нужно?
Ладно, в стране ежегодно рождается пять миллионов детишек. Опять ладно, вычтем пока тех, кто до школы не доживет - останется три миллиона. В класс - человек тридцать надо, то есть... сто тысяч первых классов. А это - сто тысяч учителей... если всего-то четыре класса держать, то уже четыреста тысяч только преподавательского состава. В деревнях школы большие строить не для кого, вот и выходит - сто тысяч школ. Ладно, сейчас двадцать шесть тысяч кое-как где-то по избам распиханы... семьдесят пять тысяч.
От мысли строить школы "в стиле баракко" я отказался сразу: выстроить их недорого, а вот потом содержать в рабочем состоянии - сплошное разорение выйдет. Тем более что Валентин Павлович предложил неплохой такой проект землебитного здания, по цене от барака почти не отличающегося. Зато - "с перспективой развития": позже можно будет довольно легко здание "поднять" до двух этажей, а при необходимости и лишь немного посложнее - то и до трех. Вдобавок школа получалась именно "типовой", стандартной - со стандартными же дверями, окнами, отопительными системами - и только за счет изготовления всего нужного в заводских условиях стоимость всей столярки снижалась раза в три. Но опять же: для постройки всего этого нужно было где-то изыскать на разовые работы миллиона два человек...
Эти проблемы настолько плотно сидели в голове, что я не удержался и пожаловался Димке. То есть Дмитрию Васильевичу, приехавшему в супругой в Москву, и не то чтобы именно пожаловался... То есть в столицу как раз супруга и пожаловала, а Димка ее сопровождал.
Мне кажется, что Димка положил глаз на Павлу еще до моего появления: в этот раз он ее сам "выкупил" у отца-алкоголика сразу после того, как получил должность председателя колхоза. Ну а то, что Павла буквально "с рождения тянулась к тракторам"... Девочка была не забитая, как большинство нынешних деревенских баб, потому что отец ее не "забивал" - ему просто некогда было. И она очень быстро сообразила, что богатенький господин к ее супругу испытывает особую благодарность. В городках и так каждый ребенок знал, что к господину Волкову можно обращаться с любым вопросом - но все же "блюли дистанцию" и обращались по самым важным делам. Ну а Павла, вероятно, просто все дела считала "самыми важными".
В "колхозе номер один", где Димка председательствовал, она работать не стала - сразу пошла трактористкой на МТС. А там же "соцсоревнование", с "ценными призами"... Так что именно Павла первой получала новейшие трактора, на заводах именно ее трактора использовались для проверки всяческих улучшений - вот и сейчас она приехала "к Александру Владимирычу" чтобы в посевную заполучить новенький Павлодарский трактор, но не простой, а с восьмицилиндровым мотором на восемьдесят сил. То есть трактор у нее уже был - обычный, шестидесятисильный, но на моторном уже сделали целых два мотора на восемьдесят - и Павла отправилась в Москву чтобы я приказал ей один из них поставить.
Ну, для Димки у меня время всегда есть, так что посидели, пирогов Дарьиных умяли немало. Заодно Павле объяснили, что новый мотор просто в старый трактор не влезет, путь ждет пока и сам трактор новый сделают - а сейчас "пусть соревнуется честно". Это была уже довольно старая шутка, так как ни я, ни Димка, ни даже сама Павла не сомневались в ее очередной уже победе. Настолько, что в личный зачет ее результаты даже не вносились, а в бригадном соревновании результат бригады Павлы подсчитывался за вычетом ее личных достижений. Так что ей хоть "Кировец" давай - на соревнование это не влияло...
- Ну что, Павла, снова готовить мопеды на всю бригаду?
- Готовьте, в этот год снова мы выиграем.
- Мне не жалко, но зачем твоим трактористам столько мопедов? Третий год, небось, с призами?
- Год-то третий, а люди в бригаде опять все новые. Вы же их все время забираете...
- И где же ты каждый год опять таких учеников находишь? Я не знаю, как детишек просто в школы ходить заставить...
- А чё так? В школе-то, поди, хорошо...
- Детишкам, может, и хорошо, а вот родители им иные занятия находят. Не хотят, чтобы их дети в школе время теряли...
- Ну дык это, в Лапте-то все знают, что Павла в бригаду лучших школьников забирает. Там Мишка как раз учительствует, говорит, что мужики-то сынов своих, да и дочек тоже, за плохую учебу вожжами так охаживают, что те порой днями в школе стоя учатся, поскольку сесть не могут - поделился ценной информацией Димка. - Все же знают, сколько механизатор получает.
- Мишка? Ему же лет-то всего четырнадцать, какой из него учитель?
- Это он про брата моего - как-то неуверенно уточнила Павла.
- Я понял, старший... Или это Васе четырнадцать, а Мишке уже сколько тогда?
- Мишке четырнадцать... просто в Лапте учитель один на школу, а школьников много стало, вот он и попросил парней из вашей седьмой школы помочь. Они раз в неделю туда ездят, в первых и вторых классах учат. А Васька тоже хотел, но мал еще... да и отец его не пускает.
- А что, кстати, Глеб Петрович сейчас делает? Пить-то бросил?
- А он нынче в шестом колхозе, коневодческом. И не пьет боле, помогло ваше леченье, спасибо... Александр Владимирыч, а вы в самом деле про всех в городках всё знаете и помните?
Эту легенду я уже слышал, мне Машка рассказала. А всё - качественная работа секретариата: перед каждой "встречей с народом" они собирали всю информацию о посетителе и мне вкратце излагали. Вот детишки легенду и придумали - а что до Павлы, то всю семейку "выкупленной сестры" я еще в первый раз очень хорошо запомнил. Особенно Мишку, за героизм: когда пьяный шорник принимался отпрысков колотить, он - а тогда ему лет семь было - всегда собой младшего брата закрывал.
Что же до "моего лечения" - мне лет еще пять назад Африканыч пожаловался, что как рабочий мастерства поднакопит, денег станет "много" получать - так сразу пьянствовать начинает. Ну а я вдруг вспомнил про полезный гриб-навозник, поделился воспоминанием с Ястребцевым - и тот, проведя опрос бабок-травниц и учинив "клинические исследования", проблему враз решил. На заводах-то рабочие у меня в столовых кормились, и в обед им немного навозников и подкладывали - как раз пару дней перед зарплатой. В общем, пить народ резко переставал, ну а когда Димка на тестя пожаловался - отправил его как раз к Александру Александровичу... В целом, способ оказался настолько могучим, что у моей "медицины" теперь был отдельный "навозниковый колхоз": небольшая ферма где-то в Нижегородской губернии, занимающаяся исключительно выращиванием этих ценных грибочков.
Ну что же, за семью Павлы остается лишь порадоваться... А вообще-то мысль насчет просвещения крестьян о личной пользе от учебы интересная:
- Дим, а вот как всем крестьянам о такой пользе учения рассказать? Всех-то крестьян много, а у нас вот даже в Лапте учителей не хватает. Кто рассказывать будет?
- Тык, по радио и рассказать. Анна Петровна пусть расскажет, ну и сами трактористы. По радио люди поверят, все знают что Анна Петровна врать не станет.
- Ну в городках-то знают, а в других местах?
- И в других местах тоже. Радио - штука дорогая, кто же на враки-то тратить будет такие деньжищи?
Интересное логическое заключение... Впрочем, насчет радио Димка прав, собственно для этого я всю радиокухню и организовывал. Вот только к школам пока не идея не применилась - ну не было этих школ. И учителей не было... а вот старшеклассники - они были. Первый-второй класс эти мои школьники вести потянут - по знаниям потянут. И если в школах как раз к концу учебного года ввести курс что-то вроде "основы педагогики в младших классах деревенских школ", то...
Да, за пару недель курс педучилища детишкам не впихнуть, но базовые навыки - почему бы и нет? Ведь все эти детишки сами деревенские, нормам общения их учить не нужно, а как подавать материал - у меня специалисты имелись. Прежде всего - Ольга Михайловна Мельникова - дочка Царицынского Предводителя. Дама молодая, амбициозная. Вот не пожелала выходить замуж за избранника папаши - и свалила ко мне в городок. Сначала - учителем словесности, через полгода стала - хотя и вынужденно, из-за "декрета" предшественницы - завучем третьей школы. И вот уже три года - директор Векшинского департамента школ: талант педагога у нее прорезался сам, а талант руководителя от отца, видать, унаследовался. А всего-то: пожелала девушка найти приличного супруга в городке с избытком образованных мужчин...
Правда самый образованный был уже женат - что целиком было заслугой Камиллы. Не в смысле "женат" заслугой, а что "был". Потому что именно она перетащила из родного Воронежа во второй городок Андрея Петровича Киселева. Вот уж неутомимый труженик: он и в школе преподавал, и в Векшинском пединституте, и тут же учебники писал. Камилла его хитро сманила: сначала просто пригласила знаменитого земляка "посмотреть и дать полезные советы", а затем, когда земляк этот пришел в экстаз от количества школьников, специально для него учредила этот самый пединститут - и Киселев не смог не остаться. Я попросил его - вместе с Ольгой - быстренько подготовить курс для будущих "педагогов", до лета его детишкам прочитать...
Сам тоже приготовил "курс", и сам же его - по трансляции, конечно - будущим выпускникам и прочитал. Так что в начале июня по деревням российским разъехались из моих городков почти двадцать две тысячи свежеиспеченных учителей, и еще тысяч пятнадцать пришлось мобилизовать из выпускников прошлых лет. Что существенно подкосило уже заводы, с которых молодые рабочие выгребались - но сейчас образование важнее всего. А за год - на который они выгребались - подучим уже и "штатный состав". Потому что всем существующим педучилищам России был изрядно прибавлен бюджет, разверстаны планы небывалые... но отнюдь не несбыточные: после того, как я ввел новую тарифную сетку специально для деревенских учителей (семьдесят пять рублей в месяц на бесплатном жилье плюс двухмесячный оплачиваемый отпуск), в них ринулись буквально толпы будущих педагогинь. И будущих педагогов: три года преподавания в сельской школе для парней засчитывались за "обязательный военный стаж".
Правда, оставалась мелкая мелочь: школы ведь еще выстроить требовалось. Но в этом деле полезный совет дала мне Машка, приехавшая по своим делам в Москву на пару дней:
- Саш, вот ты сколько-то заводов специально запустил чтобы окна-двери для школ этих делать.
- Запустил, но согласись, что без окон и дверей школу выстроить не выйдет?
- Соглашаюсь, но я вообще не про это. Я вот что думаю: если мужики будут знать, что эти окна и двери им все равно поставят, то сами они будут сидеть на завалинке и ждать когда ты все это им сделаешь. А если окна и двери, ну и печки с трубами, которые на моих заводах делаются, всем давать не будут?
- То есть предлагаешь школы строить без окон и дверей все же?
- Если их будут давать только в те деревни, которые успели саму коробку поднять... ты не говори, что всем хватит. А я... ну, Анна Петровна или еще кто - пустят слух, что всем как раз не хватит и кто первый встал, того и тапки, и как ты думаешь, за сколько времени мужики в селе землебитную школу подымут?
- Я не думаю...
- А зря, между прочим. Мне вот в Можайск тоже люди грамотные нужны. Так я объявила, что окна-двери-печки дадут в первые выстроенные школы, в три первых. А в прочие уже если и дадут, то в следующем году.
- И что?
- И то, что во всех трех деревнях, где я это объявила, мужики сами школы отстроили меньше чем за неделю!
- Не понял...
- Я объявила, что только три первые школы - из тех трех, что мне нужны были - будут достроены за мой счет в этом году. Ну они уже и достроены - засмеялась дочь наша, - а я лишь не сказала что мне только три и нужны. Вот только мужики уже по своей воле школы выстроили еще в семи деревнях... я за учителями в город приехала. В Можайске только на две дополнительные учителей нашла...
- Ну ты мудра не по годам! Возьми с полки пирожок. И, кстати, огромное спасибо - я именно так и сделаю. Постой, ты из Москвы учителей теперь сманиваешь? Так, и сколько ты им платишь?
- Плачу по указу, не волнуйся. И не учителей сманиваю, а гимназистов бывших. В Можайске-то даже школы не было, пока я не выстроила, я туда как раз таких гимназистов из Москвы и набрала. А теперь еще набираю... только уж не гимназистов, а девочек, что женские школы позаканчивали. Кстати, ты мне обещал новый автомобиль подарить...
- Обещал, можешь пойти в гараж и любой забрать. Там сейчас как раз привезли, для министров.
- Мне три нужно: учителки эти в Можайске жить будут... ну, пока будут. Их в деревни возить надо, а там верст десять, а то и пятнадцать. Не на лошадях же их каждый день гонять!
- Пойди в гараж и возьми любой автомобиль. Один возьми - министрам тоже транспорт нужен персональный. А еще два... позвони в Векшин, пусть они для тебя специально сделают. Два фургончика, будут в Можайске два авто для медицинской скорой помощи заодно...
Да, у Машки ценных идей оказалось море. Именно она - в своих, понятное дело, "корыстных" интересах договорилась с московским торговцем с веселой фамилией Чичкин о постройке в городе целого завода по переработке молока: Александр Васильевич как раз молочной торговлей в городе и занялся недавно. И теперь Машкины "подшефные" колхозы молоко это во все возрастающих количествах Чичкину на завод и отправляли - с изрядной для колхозов выгодой. Конечно, колхозникам теперь и работы прибавилось: все же "датские красные" коровки море молока отдавали взамен очень тщательного ухода - но результат - по мнению самих крестьян - того стоил. Вот только для "результата" дочь наша отъела сразу три десятка "больших" грузовиков, на которые поставила цистерны из нержавейки, чтобы молоко быстро на завод доставлять...
Еще - для перевозки молока из деревень на три выстроенных - опять же с подачи Машки - Юрой Луховицким "пастеризационных завода" она "оторвала от народного хозяйства" и три дюжины "глазастиков". Правда эти машины ей в городке у меня "сверх плана" изготовили - но я-то, может, и получше им применение нашел бы. Хотя все же вряд ли: мне их скорее всего и не сделали бы, потому что дочь наша в городках среди "детской части населения" пользовалась не просто уважением, но и искренней любовью...
Да, надо бы автомобилей вообще побольше делать, все же не гоже канцлеру каждую машину личным указом распределять. И лучше начать строительство автозаводов уже в этом году - следующий-то уж больно коротким выходит. Потому что в середине апреля Император издал указ... то есть после некоторой перебранки согласился его подписать. Указ гласил, что год тысяча девятьсот седьмой будет коротким, так как все месяцы с мая по сентябрь будут всего по двадцать восемь дней. Зато уже со следующего, с тысяча девятьсот восьмого, Россия будет годы считать одновременно с Европой.
Там еще приписка была - мне Машка подсказала, когда я дома текст обсуждал - что хотя Рождество в результате будет праздноваться уже шестого января, зато все получат еще один новый праздник - Старый Новый год, который объявляется дополнительным выходным днем. Лишний праздник - народу в радость, так что им все недовольство "замшелых крестьян" будет подавлено... ну, может быть. Все равно народ зимой на работе особо не надрывался, тем более в деревне, так что большого убытка экономике не будет. Правда, имелся шанс, что разнообразные церковники взвоют...
Не взвыли. Все же я заранее съездил в Уфу, обсудил вопрос с Мухамедьяром Султановым, который работал российским муфтием. Веселый оказался старик: когда я ему объяснил мучающие меня проблемы, он ответил просто:
- Если вы считаете, что так будет удобнее, делайте. Нам, магометанам, христианский календарь всяко безразличен - а потом, подумав, спросил:
- Вот вы, человек, несомненно, весьма занятой, сочли необходимым приехать ко мне и узнать мнение магометан и это приятно. Не мне, всем нам. Вы собираетесь посетить наставников всех религий?
- Надо еще в Читу съездить, обсудить новый календарь с Пандито хамбо-ламой: последователей учения Будды в России тоже немало. Собственно, поэтому я и вынужден отклонить ваше приглашение погостить еще несколько дней...
- А с иудеями вы уже обсудили?
- И не собираюсь. У них своя свадьба, у нас - своя.
- То есть вы ко мне приехали первым? Магометане России ответят на ваше уважение своим - я знаю, что вы лично ни к какой религии себя не относите, но то, что уважаете многие...
Ну да, уважаю. Многие уважаю, верно. Когда Николай подписал указ "О равенстве религий", объяснить, какие у этих религий теперь "равные права" мне пришлось и Султанову, и Иролтуеву (то есть Пандито Хамбо-ламе), и вот они-то как раз у меня уважением и запользовались - за понятливость. Поняли, что иметь представительство в Священном Синоде и исполнять его указания, "не противоречащие религиозным убеждениям", гораздо лучше, чем рассматриваться законом как "коммерческие организации". Протестанты вообще предложению обрадовались, ведь статус протестантских церквей даже повышался, а католики и иудеи от предложения отказались. Впрочем, Александр Каковский - Варшавский архиепископ - уже начал задумываться, а не погорячился ли он - после того, как ему был выслан счет на уплату налогов с доходов католических церквей... Ну да ладно, Синоду (переименованному в Министерство по делам религий) это было не к спеху. А мне - тем более.
Кстати, первым законом, прошедшим через новое Министерство, стал закон о браке: теперь браки лишь "освящались" церквями, а регистрировались они отныне сугубо светскими учреждениями, именуемыми "Департаментами записи актов гражданского состояния". Ну да, я слегка тут не удержался... но ведь не только в моих "городках" межконфессиональные браки становились все более распространенными, а регистрировать их по всей стране в церквях, скажем, православных было бы "идеологически неправильно".
В конце мая ко мне в Москву приехал гость из категории "легок на помине". Отец Питирим, Кирилл Константинович, между прочим тоже уже епископ - Векшинский. Ну да, не у каждого священника в приходе сразу два Казанских собора имеется и царь в прихожанах...
Сначала я подумал, что он приехал по поручению церковных иерархов поругаться насчет нового календаря, на худой конец по поводу ЗАГСов - но ошибся. С ним я в этой жизни почти и не общался - точек пересечения особых не было. А те, что были, уместнее назвать "точками конфликтов". Первый такой конфликт вышел как раз по поводу заключения браков. В городке-то детишки и православные были, и магометане, и калмыки - а как их между собой женить-то? А поскольку в России признавались лишь церковные браки, возникало множество проблем. Я предложил всех молодоженов в городках женить как раз в "Казанских соборах", а Кириллу Константиновичу я и посоветовал "быстренько придумать процедуру временного принятия православия" исключительно на момент заключения брака. Поп оказался воспитанным, матерно не ругался... но на мозги я капать давно научился, так что он обряд придумал. Став канцлером, я издал отдельный указ "О межконфессиональных браках", по которому православным попам вменялось уже в обязанность таковые регистрировать даже если он заключался между мусульманами и, скажем, буддистами или протестантами, или вообще между атеистами. Указывать-то просто было, поскольку именно Православная церковь управлялась Священным Синодом, и батюшки возразить не могли. Хотя я и тогда понимал, что это как-то неправильно - и когда смог, то постарался "исправиться".
Второй случился по поводу отсутствия в моих школах Закона Божия - то есть это он со мной конфликтовал, а я просто не обращал на него внимания... И тут он сам приехал в Москву. Причем, как оказалось, с подарочком - от Ольги Александровны. Правда подарок был не мне, а самому Кириллу Константиновичу, но он и меня порадовал. Я когда-то почти вскользь вспомнил про обилие очень из себя "золотых" предметов быта, окружающих меня в детстве, и упомянул - как раз в присутствии этой славной женщины - про нитрид титана. И вот она, оказывается, не только сам нитрид сделала (я его видел - какой-то порошок цвета детской неожиданности), а придумала, как сталь им покрывать. Способ оказался простой - окись титана на сталь насыпалась, а потом все это при температуре высокой обрабатывалось безводным аммиаком. Ну, по крайней мере я так понял процесс в пересказе священника. Но он "уроком прикладной химии" не ограничился, а, покончив с рассказом (долженствовавшим подчеркнуть дешевизну получаемых изделий), перешел, наконец, к существу своего дела:
- Я, Александр Владимирович, пришел к вам с просьбой. Вот Евдокия Петровна уважаемая затеяла из своих средств Гераськинскую церковь в Ерзовке вновь отстроить...
- Не вижу препятствий.
- Что, извините?
- Пусть отстраивает. Деньги - ее, церковь эту, если я не забыл, ее дед родной и поставил. Имеет полное право в память о деде ее обновить. Или у вас какие-то возражения?
- Да нет, что вы! Но я не об этом попросить пришел. Видите ли, Ольга Александровна по просьбе Евдокии Петровны вот такие лемеха выделала...
- В лаборатории отковала? - удивился я.
- Нет, сами лемеха как раз для Евдокии Петровны на механическом выделали, Ольга Александровна их позолотила этим нитридом. Но и механический завод, и химический институт более таких лемехов выделывать не желают.
- И правильно делают, между прочим. У них занятий и без того невпроворот. Так что поручать им выделку лемехов для церковных куполов я уж точно не буду, и не просите.
- Я о другом попросить хочу. Церквей в России многие тысячи чинить потребно, и нынче благодаря вашей... индустриализации, да, и железо на кровли есть, и камень для стен. Но душу в храм все же люди вкладывают, а красота душам возвышенность дает...
- Кирилл Константинович, мы с вами уже вроде давно знакомы, а вы опять с проповедью. Говорите по существу.
- Хорошо, по существу так по существу. Церковь из своих средств завод выстроит по производству лемехов таких, господин Антоневич проект нам дал, а станки - шведская епархия Православной церкви уже заказала. И железо купить будет несложно, но вот этот самый аммиак безводный мало где есть и дорог, и еще окись титана потребного качества изыскать мы не смогли. А у вас и аммиак дешев, и окись титана в избытке... то есть нам-то малость нужна будет. И посему я прошу вас включить в ваш, как Мария Иннокентьевна назвала, если я не перепутал, план снабжения и наши невеликие потребности.
- Зачем?
- Я же сказал, изрядно церквей чинить... Извините, не сразу сообразил. Мужики - они же как дети, причем дети капризные. Им хочется и рубаху малиновую, и штаны в полоску, и сапоги со скрипом. И церковь с золотыми куполами - тоже, чтоб перед соседними селами хвалиться. А завод - он же на многие годы работ строиться будет, все церквы враз золотом не покроет. И настоятели будут - это я вам обещаю, будут - паству свою призывать и увещевать способствовать вам в делах ваших.
- Это, конечно, приятно...
- Я же, как вы только что сами сказали, не первый год с вами знаком. И вижу, сколь облегчают жизнь люду колхозы ваши, как дети крестьянские в городах ваших растут, знаниями напоённые. На благо народа то, что вы делаете - но народ недоверчив, да и недалек. И, что уж греха таить, ленив. Но если настоятель будет в каждой проповеди хвалить колхозы - от души хвалить, учить гигиене, вразумлять недалеких, что детишек от школы отваживают, что дело сие богоугодное...
- Понял, и скажу сразу: в целом мне идея нравится. Но есть ли какие-то минимальные гарантии? То что вы сами готовы образумлять и наставлять, я не сомневаюсь...
- Думаю, что в слове моем у вас сомнений нет, хотя и спорим мы иногда изрядно. А иные гарантии... Завод по решению иерархов мне в управление отдается, ну а я лемеха буду лишь в те села направлять, что школу выстроят и детей не менее, скажем, трех четвертей в нее определят. А если в селе или деревнях окрестных мужики колхоз организуют, то и саму церкву можно будет каменной под куполами теми поставить...
- Ну что, можно считать что почти договорились. А чтобы совсем уже договориться, я попрошу опять же церковь артелей подобрать, которые для школ фундаменты сделают и домики для учителей поставят. У меня-то таких бригад хорошо если с сотню имеется, а школ за год, ну за два хотя бы нужно выстроить больше семидесяти тысяч. У меня просто людей нет не то что в артельщики, а даже для управления таким числом артелей. Ну а вы, церковь в смысле, если поручите каждому епископу в своей епархии только процесс наладить... опять же, по монастырям сколько послушников да монахов баклуши бьет? А школы - сами же говорите, что дело это богоугодное, посему государство будет готово для монахов работу эту за службу в армии зачесть.
Отец Питирим только что в голос не рассмеялся:
- Матушка моя так и предвещала, что вы и монасей постараетесь к делу своему пристроить. Но дело действительно богоугодное, так что не пообещаю, но старания приложу подобным образом устроить не в одной моей епархии. Однако попрошу и о взаимности: пусть и ваши артели в селах, где школы ставят, не откажутся и церковь поднять при потребности. За деньги, конечно, но чтобы без запроса...
- Договорились. Когда ваш завод заработает? Ну, чтобы в план включить поставки сырья.
- Александр Андреевич посчитал, что завод выстроить до зимы получится. А потому я попрошу вас выделку лемехов на механическом заводе пока не запрещать. Много поначалу нам не понадобится, но с дюжину церквей золотыми главами украсить - сугубо для почину, в пример прочим - было бы правильно.
- Скажите честно, Кирилл Константинович, у вас в роду точно евреев не было? А то вы торгуетесь как...
- Так торгуюсь-то я к выгоде взаимной, а не дабы обмануть. Как и вы сами, кстати. Ну как, договорились?
Я взял в руки принесенный попом лемех. Вроде бы ничего сложного, но все же видно, что вещь делали не абы как. Края листа аккуратно подогнуты, "позолота" и на подгибе на сантиметр нанесена. Обратная сторона листа прокрашена глифталевой эмалью (другой-то пока нет, по крайней мере на механическом точно нет). В крепежных отверстиях вставлены втулки полиэтиленовые: хочешь - гвоздями в дерево прибивай, хочешь - винтами на железный каркас крепи - покрытие не повредится. Опять, же изнутри наварены "ребра жесткости", точечной сваркой, а снаружи - гладкая блестящая поверхность - то есть после сварки еще и шлифовка была. Не простая это штамповка, труда много вложено... так что обманули заводчане попика, не в два рубля лемех заводу встал. Его обманули, а скорее - Евдокию (которую и называли в городках не иначе как "Евдокия-кормилица"), от которой поп цену и узнал: сам он врать точно не стал бы. Но в одном Кирилл Константинович прав: с помощью церкви школы будут быстрее строиться, и народ в них потянется. В смысле, батогами крестьяне детишек своих будут загонять. Или хотя бы не препятствовать детишкам учиться.
Я вспомнил, что бабушка рассказывала про своих уже дедов. Мой пра-прадед в селе рос, большом селе, где школа стояла. В институт поступил уже после революции, сам учителем стал. Сначала - в школе, позже - в университете преподавал, до профессора вырос. Из девяти его братьев и сестер, не померших в детстве, выросли два главных инженера крупных заводов, один капитан речного парохода, один агроном. Двое учителей, хоть и начальных школ. И это - благодаря единственной в губернии сельской школы-четырехлетке.
А пра-прабабушка закончила педучилище, и уже потом, заочно, пединститут. И она была "до войны" - то есть до Великой Отечественной - единственным человеком из всего уезда с высшим образованием - если "из простонародья" считать. Потому что ее семья переехала в город, а в селах и деревнях нормальных школ не было. Я еще запомнил из бабушкиных рассказов, что "двухклассная" школа - это как правило с одним годом обучения, только там учили лишь читать "по печатному". А "четырехклассная" - в них учили детишек чаще два года, и не только читать, но и писать, а еще считать до сотни...
Бабушка мне тогда на примере моих предков по сути дела поясняла: как "всеобщее четырехлетнее" в СССР ввели, то чистый выхлоп от затеи получался очень простым: одна деревня со школой - один инженер, врач или учитель в год. В стране - под сотню тысяч деревень, так что считать выходит просто. Но мне-то нужны миллионы специалистов!
Да, я жадный. Но - расчетливый. И если мне получить эти миллионы будет помогать церковь - то пусть помогает. Если будет помогать черт лысый - и ему скажу спасибо. Потому что в одном я уверен точно: заграница нам не поможет. Потому что она, глядя на Россию, все чаще вспоминает Парагвай...