Аннотация: Февраль 2004, конкурс День-Всех- Влюбленных-2, не слишком заслуженное, но все же второе место
Голова соскользнула с рук и Юля проснулась. Неудобно все-таки спать за пианино, но сон сморил мгновенно, и необходимо было отключиться хотя бы на пять минут. Она протерла глаза и опять взялась за Бетховена. Сегодня, да и всю неделю, шло туго.
Когда Юля впервые попала во Франкфурскую высшую школу Музыки и Театрального искусства, ей показалось, что учатся там только японцы и корейцы. Потом, конечно, она увидела, что есть и немцы и очень много русских. Причем, и среди преподавателей - тоже. Дома ей часто говорили - зачем тебе, с Гнесинским институтом, ехать во Франкфурт на мастер-класс? В России намного больше именитых пианистов, у которых точно так же можно брать уроки мастерства. Однако теперь, проучившись во Франкфурте семестр, она поняла, что разница огромна. Хотя бы даже в том, что те же именитые преподаватели предпочитают работать за границей и в родной Москве их можно застать очень редко. Юля попала в класс к замечательному педагогу из Москвы, и дома она могла бы только мечтать об этом. Правда, приходилось снимать комнатку, искать учеников и подрабатывать вечером в кафе и ресторанчиках, благо, добрые люди подсказали, где можно "поигрывать" за деньги, но и в Москве приходилось бы зарабатывать на жизнь.
Много интересного было во Франкфуртской школе. Частенько в фойе можно было увидеть прогон пьесы театрального класса или просто открытый урок. Все время проходили концерты: сольные, отчетные, зачетные, вокальные и инструментальные, конкурсные, отборочные... Очень запали в душу приспособления для инвалидов: инвалидная коляска могла проехать практически всюду. Такого люкса в Гнесинке не было. Юля даже видела одного мальчика, кажется, флейтиста, передвигающегося на таком кресле.
И, конечно, немаловажны были замечательные классы для самостоятельных занятий. Рояли Стейнвей и Бекштейн, Блютнер и Зайлер - все для учеников, играй-не хочу. Юля облюбовала себе один класс с замечательным Зайлером и старалась успеть записать свою фамилию на листочке, каждый вечер сменяемом на двери дежурным. Еще одна интересная деталь - никто не посягал на твою очередь и не срывал листок. Обычно она записывала себя с двух до шести. Рано вставать тяжело, а вечера заняты подработкой.
Но сегодня Юля не могла толком играть. Ее мысли были заняты маленьким бумажным квадратиком, записочкой, которую обнаружила между клавишами ми и фа первой октавы. Прервав сонату, она снова достала его. Немецкий Юля только начинала учить, да и то не слишком усердно, но написанное разобрала. "Добрый день, Юлия. Мне очень нравится, как ты играешь. Спасибо". Подписи не было. Почему-то записка очень взволновала Юлю. Она нацарапала на обороте "Спасибо" и, засунув сложенный листочек опять между ми и фа, решила сегодня больше не заниматься.
На улице она вознаградила себя за неусидчивость вкуснейшей сдобной булочкой из кондитерской. Сегодня играть в кафе, но это еще нескоро, а сначала надо выбрать себе платье. Скоро концерт, а ее длинная черная юбка уже так примелькалась!
Магазин выбрала подешевле, молодежный. Качество продаваемых там вещей было сомнительным, но, если не приглядываться к плохо выделанным швам и не обращать внимание на состав ткани, выглядело это вполне прилично. Перебрав несколько платьев, она никак не могла решить, какое же из них лучше, а спросить у девчонок-продавщиц постеснялась из-за плохого немецкого. В конце концов из двух более-менее одинаково подходящих выбрала то что подешевле, синее. Бордовое отправилось обратно на вешалку. Размахивая цветным пакетиком, она прогулялась мимо витрин по Цайлю, улице с большими магазинами в самом центре Франкфурта, и поехала на работу.
Назавтра, открыв крышку любимого Зайлера, Юля вздрогнула. На всех белых клавишах, по букве на каждой, выведено карандашом: "Бордовое шло тебе больше". Она засмеялась, и сердце забилось в сладком предчувствии какого-то приключения. Она вытерла клавиши платком и, отзанимавшись долгих три с половиной часа, нацарапала на этих же клавишах ответ помадой: "У меня не хватило денег". Надо придти пораньше, посмотреть, кто это тут пишет, подумала она, выходя из здания школы. Настроение было отличным, и Юля побежала к желтому телефону-автомату, позвонить маме в Москву. К сожалению, карточка быстро закончилась, и Юля оставила ее на полочке в автомате.
Она действительно пришла на десять минут раньше. В классе уже никого. Юля сразу же подняла крышку рояля. Глаза ее расширились. На клавишах - ее вчерашняя телефонная карточка. На обратной стороне - маленький желтый, косо приклеенный листочек. Она с трудом разобрала: "Кто же оставляет действующие карточки просто так?" Юля опешила: карточка-то было пустая, она точно помнила, разговор просто прервался! Не выдержав, она сорвалась и выбежала на улицу, к автомату. Вставленная в автомат карточка показала полные шесть евро! Возвращаясь, Юля решила, что это довольно легкий трюк. Похожие карточки продавались где угодно. Но кто же это следит за ней?
На следующий день она нашла под крышкой две виноградинки, соединенные зубочисткой и записку, нанизанную на ту же зубочистку между ягодками: "Тебе нужен виноград, в нем много глюкозы. Ты тратишь много энергии и худеешь, а тебе ведь скоро играть большой концерт, ты должна быть в форме". Кто-то заботится обо мне, удивлялась она, кто-то следит за моей жизнью. И написала в ответ: "Кто ты?" На следующий день она ничего не нашла под крышкой рояля. Заглянула на всякий случай даже под деку со струнами, но действительно не было ничего. Она расстроилась и загрустила. Концерт надвигался неумолимо, учитель требовал все строже и строже, времени на подработку было все меньше, и вот даже свой секрет она спугнула.
Удрученная, она направилась после занятий пройтись по Зеленому парку. Проходя по узким улочкам, она с интересом заглядывала в освещенные окна, где била ключом настоящая жизнь - бегали дети, ужинали взрослые, смотрела телевизор молодежь... Ей стало ужасно жалко себя. Что, собственно, произошло за эти полгода? Да, она набирается мастерства, есть шанс, что будет участвовать в конкурсе в Италии, у нее замечательный учитель... Но она все равно бесконечно одинока. Ей хотелось бы иметь хотя бы просто приятеля или подругу, с которыми можно поговорить, пообщаться, сходить в кафе, может быть, даже на дискотеку... Да просто побродить вот так, по парку вдвоем! Но у русских студентов уже своя компания, а с немецкими да и с иностранцами общаться тяжело из-за языка. У музыкантов очень мало свободного времени. Вот если бы тот, кто подкладывает записочки, оказался бы симпатичным, умным, интересным юношей... В голову вдруг пришло, а вдруг это кто-то из учителей? Нет, она даже помотала головой. Исключено. Им не до студентов. Тогда кто же?..
За этими мыслями она совсем забыла записаться на бумажку. Когда на следующий день она пришла к двери своего излюбленного класса, он был занят какой-то японкой. Юля расстроилась. Не из-за рояля. Хороший рояль стоял и в соседнем свободном классе. Но вдруг японка нашла ей предназначенную записку? Юля побрела в свободный класс, со вздохом открыла крышку инструмента и..... У нее захватило дыхание и застучало в висках. Клавиши были усыпаны лепестками красных роз, а на них лежала полоска бумаги: "Ты стала рассеянной. Пришлось тебя записать куда успел. Для тебя важен сейчас только концерт. От него зависит, поедешь ли ты в Италию". Камень с сердца скатился и разбился мелкими, весело звенящими хрустальными осколочками у ног счастливой пианистки. Ее не забыли! Ее концерта ждут!
Вечером Юля записала вымышленную фамилию с двенадцати до двух и свою с двух до шести, как обычно, и явилась назавтра в двенадцать. Где-то в полвторого дверь открылась и на пороге показался высокий, красивый молодой человек с чехлом от кларнета.
- А, занято, - равнодушно сказал он и прикрыл за собой дверь.
Юля подскочила и выглянула в коридор. Молодой человек заглянул в соседний класс, потом еще в один и остался там. Значит, вот он какой! Юля размечталась... Да она видела его и раньше - в студенческой столовой, он с духового отделения! И на концертах ее он бывал. Правда, это ничего не значит, все ходят на концерты других студентов, учатся на чужих удачах и неудачах... Что и говорить, в этот день под крышкой рояля, конечно, ничего не появилось. Но на следующий Юля пришла в обычное время, ведь ей хотелось найти что-нибудь интересное. И она нашла. Упаковочка печенья и записка.
"Ты, оказывается, хитрая. Но и я тоже. Не пытайся увидеть меня до концерта, сначала дело, потом отдых. Сконцентрируйся, это очень важно!" Значит, это был не он?! Или это отводной маневр?
Всю неделю Юля не получала никаких весточек и смирилась, решив, что нарушила какую-то нить этого странного романа в записках. Тем более, концерт действительно был назначен на четверг.
Юля волновалась. Ее учитель тоже, хотя и подбадривал ее всячески, внушая, что серьезных конкурентов, кроме японки, у Юли нет. И тем не менее, отборочный концерт - это испытание. В большом зале собрались студенты, преподаватели, приятели студентов и приятели преподавателей, приглашенные местные музыкальные светила, да и просто любители музыки: афиши расклеены по всему Франкфурту. Юля в синем платье маялась за сценой, разглядывая публику. Результатов сегодня объявлять не будут. Надо просто хорошо сыграть. Для всех этих людей, чтобы они просто получили удовольствие.
Когда она вышла на сцену, публика ее уже не интересовала. Она вытерла руки платочком, положила его на деку рояля, деловито подкрутила стул. Села... Задать правильный темп. Чуть быстрее, чем положено. Динамика. С Богом!
Пальцы пробежали по клавишам, приветствуя их. В ответ пролился серебристый дождь. Пальцы проявили настойчивость - инструмент ответил яркими аккордами. Пальцы спросили - рояль ответил. И начал рассказывать. Удивление, повествование, восклицание, вопрос... Как похож Бетховен на ее историю! Да и Рахманинов... Прямо на сцене она находила вдруг новые оттенки давно известного произведения и вместе с ними ответы на каверзные вопросы. С музыкой намного проще и ясней!
Игралось на удивление легко и хорошо. Юля была довольна собой. Она раскланялась и собралась уже уходить со сцены, но вернулась за платком, оставленным на рояле. Подняв его, она увидела записку. За сценой она судорожно развернула ее и прочитала: "Я так и знал! Это было замечательно! Ты просто гениальная пианистка! Правду говорят, русская школа лучшая в мире. Поздравляю тебя от души. Не ищи меня. Моя задача выполнена - я помог тебе перебороть кризис, теперь тебе нужно готовиться к конкурсу в Италии. Тебя ждет великое будущее". Юля от неожиданности аж взвыла. Не может быть! Она уже почти влюбилась в своего заочного покровителя и тут - такое! Слезы застилали ее глаза и, ничего не видя, она двинулась к занавесу...
- Юлия, тебе же хлопают, выйди на поклон! - укоризненно сказала скрипачка Анжела.
Юля как во сне вышла поклониться, и увидела двух человек у сцены с цветами. Она подошла к краю, чтобы принять цветы у пожилого профессора Штейна, известного пианиста, и у молодого юноши, подъехавшего на кресле-коляске. Признание профессора было лестным и могло очень выгодно повлиять на решение жюри, а цветы флейтиста-инвалида подкупали неожиданностью и искренностью. Юля улыбнулась обоим, сказала "данке" и, с устремившимися из глаз на щеки и шею слезами, под не утихающие аплодисменты, ушла со сцены.
Уже дома, наревевшись вволю, она поставила цветы в воду и из одного букета выпала записка. В ней стояло: "Не расстраивайся. Ты молода, красива, тебе не нужно связываться со мной. Ты придумала себе принца в лице незнакомца, а это далеко не так. Отдыхай. С утра ты увидишь все совсем в другом свете." Из какого же букета она выпала? Розы? Лилии? А кто преподнес розы? Профессор? Студент?!
Юля не могла просто так лечь спать. Она была слишком возбуждена. Пойти ей некуда, позвонить тоже: в Москве уже два часа ночи. Джинсы, куртка, кроссовки - на улицу! Просто на улицу, просто не быть одной!
Франкфурт спал. Машин мало, освещение тусклое, и Юля побрела в центр. Может, зайти в какое-нибудь кафе, посидеть за стойкой с бокалом вина. Она совершенно не помнила, какой букет подарил профессор, а какой - флейтист. Чья это записка? Содержание подходило к обоим. Но при мысли о профессоре у Юли не возникало никаких эмоций, а как только она вспоминала юношу-флейтиста, сердце сжималось. Неужели это он?! Все время следил за ней, удивлял и давал силы для тяжелых занятий? Но ведь это невозможно, на кресле-коляске намного труднее оставаться незаметным! Как жалко его, такой милый, скромный. Юля никогда не слышала, как он играет. Нужно посмотреть расписание концертов... Но она даже не знает его фамилии!
С этими мыслями она зашла в бар "Денкмаль". Туда часто заглядывали ребята из школы: уютно, стоит рояль. Юля заказала красного вина и села за пустующий инструмент. Она импровизировала, то переходя на джаз, то возвращаясь к классике. Музыка лилась легко, посетители бара слушали, перекидываясь фразами. Когда Юля перешла на вальсовый ритм, одна пара даже покружилась между столиками. Все зааплодировали. Официант принес Юле бокал и положил перед ней не счет, а свернутую салфетку. Машинально развернув ее, Юля обнаружила, что на ней что-то написано. Она уже устала от смены эмоций, рука сама собой отложила салфетку в сторону. Официант, укоризненно глянув сверху вниз, настойчиво вдвинул салфетку ей в ладонь. Она прочитала: "Делай, как подсказывает сердце". Почему-то Юля засмеялась и с облегчением откинулась на спинку стула. Она уже знала, что предпринять.
С утра побежала в школу, посмотрела расписание ближайших концертов. Флейтистов всего двое - здорово! - записала фамилии и побежала в классы для занятий. Ей пришлось обойти три этажа, чтобы найти те классы, на которых были записаны фамилии флейтистов. "А если он играет дома?" - спрашивала она себя во время поисков. Но все-таки редко кто мог позволить себе заниматься вне стен школы: по закону в Германии в частных домах, где и снимают по большей части комнаты студенты, играть можно только в определенные часы, и они весьма редко совпадают с действительно отведенным на занятия временем.
Дождавшись двенадцати, Юля заглянула в один из классов. В нем занимался юноша-инвалид. Он сидел лицом к окну и репетировал Моцарта. Ноты стояли на пюпитре, но он смотрел в окно. Юля быстро закрыла дверь. Она написала записку, наверное, с немыслимыми грамматическими ошибками: "Если хочешь меня в аккомпаниаторы, выгляни из класса". Просунув ее под дверь, она села на пол и стала ждать. Минут через двадцать звуконепроницаемая дверь раскрылась и из нее выглянул юноша с явными признаками волнения на лице: красные пятна на щеках и радостно-удивленные блестящие глаза. Ударившись взглядом о Юлю, он покраснел еще больше, смутился и, не выдержав, хлопнул себя по колену. Юля все еще сидела на полу. Юноша подъехал к ней. Он держал записку в руках и улыбался. Юля тоже улыбалась.
- Откуда ты узнала? - хитро прищурившись, спросил он.
- Что ты ищешь аккомпаниатора? Я догадалась. - Она улыбнулась и отвернулась. - Спасибо за записки.