В наши дни каждый зарабатывает, как может. Те, что попроворней занимаются коммерцией, те, что воспитаны на советских идеалах работают на тех, кто попроворней и постоянно жалуются на судьбу и низкое жалование. Я не отношу себя ни к тем, ни к другим. Многие назовут меня просто мошенником и вымогателем, наживающимся на чужом горе, но я себя таковым не считаю. Я своего рода творец и художник, мастер своего ремесла, можно сказать магистр. Это слово пришло мне в голову не случайно. Магов огромное количество. Маг - это вроде как волшебник: нечистая сила, заклинания, приворотные зелья, заговоры и прочая ерунда. Я выше всего этого. Конечно же, нет у меня никаких сверхъестественных способностей, я просто бывший безработный актёр, уставший от нищеты.
Я именую себя магистром высших материй. За приличное вознаграждение я помогаю людям решить семейные проблемы, разыскать пропавших родственников, вернуть в семью сбежавшего мужа-кобеля, насолить разлучнице, ну сами понимаете. Спросите: как я это делаю? Да очень просто: моё вмешательство в жизнь этих страждущих почти не требуется, они сами решают свои проблемы. Как известно, время - лучший лекарь от всех невзгод, я понял это ещё в юности. Я, со своей стороны, просто даю этим людям надежду и веру. Когда они уходят от меня после сеанса им кажется, будто мир преобразился и теперь всё пойдёт иначе. Бывает так и случается, ну а если не случается - извините, магия тоже не всесильна. Есть, конечно, у меня ряд своих методов, магических штучек, но всё это ничего общего не имеет с настоящим волшебством, если таковое вообще существует.
Тут всё просто. Первое: нужно найти клиента. Я регулярно помещаю несколько объявлений в разных газетёнках. Текст объявления всегда отличается от подобных предложений конкурентов. Например, вместо банального "снимаем порчу, сглаз, решим финансовые проблемы, сто процентов гарантия" я пишу: "Эффективные сеансы сверхматериальной терапии. Помощь в становлении защитной ауры от недоброжелателей, установка ориентации на успех". Иногда мои объявления выглядят совсем просто: "Магистр Аскольд. Постараюсь помочь в любом вопросе. Консультация бесплатно". Кстати, бесплатная консультация - часть моего замысла. Со мной работают две женщины. Одна из них принимает звонки потенциальных клиентов. Людмиле пятьдесят пять, пожилая степенная женщина. Я выбрал её из-за голоса. Он уверенный, бархатистый и глубокий. У меня у самого порой мурашки по спине бегут, когда я звоню в приёмную и слышу её "Добрый вечер, приёмная магистра Аскольда". Так уж сложилось, что все мои клиенты женщины. Мужчины недоверчивы, с ними работать нет никакого смысла. Женщины, услышав такой голос, думаю, дрожат от страха и любопытства. Людмила собирает предварительную информацию о клиенте. Она записывает суть проблемы с которой клиент обращается и невзначай задаёт несколько вопросов: возраст, работа, есть ли дети и так далее. Я специально для неё распечатал на принтере форму со списком необходимых вопросов. Эта форма - первая часть личного дела моих клиентов. Прочитав её, я получаю общее представление о человеке и решаю браться за это дело или нет.
Если мой ответ положительный - Людмила перезванивает клиенту, конечно же, не раньше чем через день, и назначает встречу. Тут вступает в работу вторая женщина.
Надюшка, так я её называю, - полная противоположность Людмиле. Она студентка какого-то технического богом забытого института, аббревиатуру которого мне никак не удаётся запомнить. У неё вечно грязные обтягивающие джинсы и обгрызенные ногти. Голосок у неё тонкий и писклявый, и, если уж она начинает болтать, то остановить её может разве что удар сковородой по столу. Я правда к таким мерам стараюсь не прибегать. Надюшка - моя поддержка и опора. Она собирает для меня всю возможную информацию о клиентке, или, если хотите о пациентке. Может быть, это звучит немного цинично, но часть приходящих ко мне женщин, на мой взгляд, нуждается в тщательном медицинском обследовании у психиатра. Эти для меня наиболее сложный материал, их надуть не так-то просто. Другие женщины, напротив, вызывают жалость. Тут моя работа сводится к успокаиванию и заверению, что всё наладится, но нужно будет немного подождать.
Надюшка звонит попавшейся на крючок пациентке и задаёт ей несколько вопросов под видом сотрудника, проводящего социологический опрос. Потом по номеру телефона как-то узнаёт адрес через Интернет. Это окончательный этап сбора сведений. Надюшка берёт большую сумку, блокнот, кучу квитанций и бланков и отправляется по найденному адресу. Она представляется работником жилищного хозяйства или ещё какой-нибудь коммунальной службы, заходит в квартиру, чтобы осмотреть санузел или проводку, делает заметки в блокноте, перебирает квитанции. В силу своей болтливости, она, как правило, располагает к себе людей и успевает перекинуться с ними парой слов, а иногда даже напроситься на чай. После визита она подробно записывает все детали встречи, вплоть до мелочей, таких, как цвет обоев в комнате и наличие ёршика в уборной. Перед сеансом у меня на столе лежит подробный отчёт о моей пациентке.
В тот день я проснулся с трудом: вчерашняя попойка с друзьями подпортила мне утро. Голова тяжёлая, веки слипаются, тошнота подступила к горлу. Так всегда. Наша жизнь контрастна, точно зад зебры: за белой полосой веселья и удовольствия непременно идёт чёрная полоса похмелья. В ванной на меня из зеркала посмотрел опухший, небритый мини-орангутанг. Разумеется, я не похож на мага. Во-первых, для мага я слишком молод, а во-вторых, щуплый, небритый, волосатый мужичок с тёмно-синими кругами под глазами вряд ли внушит доверие отчаявшейся женщине. Поэтому я и не открываю им своего лица. Так вот, то утро для меня было не из лёгких, а на два часа дня у меня назначена встреча с пациенткой.
Я умылся, бриться не стал, наскоро перекусил бутербродами и поехал в свой магический кабинет. Я снимаю небольшую однокомнатную квартиру в центре. Её я и оборудовал под свою приёмную. На двери я приделал золочёную табличку, наподобие тех, что делают в офисах, вот только надписи я не придумал и решил, что пустая табличка будет выглядеть даже лучше, загадочней. В прихожей стол, компьютер и вешалка для одежды, больше ничего. Я считаю, что ничего лишнего тут быть не должно. Каждый предмет имеет своё значение, а незначимые предметы я отношу к категории ненужный хлам. За столом сидит Людмила в чёрном строгом деловом костюме и круглых очках. Вид у неё как у коршуна, нацелившегося на добычу, а на самом деле она добрейшей души человек.
- Вам больше отдыхать надо, Юрий Павлович! Выглядите не очень.
- Спасибо за комплимент, я сам себе не очень нравлюсь сегодня. Там личное дело-то готово?
Людмила протянула мне пластиковую папку. Раньше я изучал дела клиентов заранее, записывал целый список своих таинственных магических замечаний относительно их жизни, которые приводили клиентов в недоумение и заставляли поверить в моё ясновидение. Ещё бы! Представьте себе, что человек, который видит вас первый раз в жизни, расскажет, что вы ели вчера на завтрак, как выглядят ваши дети и какой породы ваша собака. Невольно поверишь в сверхъестественные способности! Теперь я обленился и читаю личные дела за полчаса до сеанса, так что получается почти экспромт.
Я прошёл в кабинет. Он разделён на две части: первая - для пациентки. В центре большой деревянный стул. Он жутко неудобный, на нём больше получаса высидеть невозможно. Я специально выбрал такой. В удобном кресле пациентка может расслабиться, а сидя на таком стуле, она всё время будет в напряжении. Кроме стула нет ничего. Стены тёмно-зелёные однотонные, в плинтус встроены маленькие светильники. Таким образом, тусклый свет не падает с потолка, как принято, а, будто ползёт по стенам снизу. Полумрак и тайна. Моя половина отгорожена матовой занавеской. За ней кресло, крохотный косолапый столик и несколько свечей на высоких подставках. В стену встроен небольшой монитор, дающий возможность увидеть, что происходит по ту сторону завесы. Пациентка сидит на стуле и видит мой силуэт в профиль, окружённый горящими свечами. Складывается впечатление, что она меня видит, а я её нет. В реальности же всё наоборот. Я внимательно слежу за каждым её движением на мониторе, вижу, как дрожат её руки и подёргиваются веки. Ну, и, наконец, главное - голос. Я говорю тихо в маленький микрофон, и мои слова разлетаются в пустоте комнаты глухим эхом. Представьте себя на месте пациентки. Впечатляет?
Я зажёг свечи, потушил свет, сел в кресло и открыл папку. Елизавета Сергеевна, 32 года, восьмилетний сын Юрка, тихий и инфантильный. В школе плохо ладит с одноклассниками. Живёт одна. С мужем нелады, он живёт отдельно с родителями. В квартире чисто, светлые обои, светло-бежевая мебель, есть рыжий пушистый кот. Елизавета готовит яблочные пироги, на вкус так себе, сильно пересушены и почти без сахара. Чай тоже пьёт без сахара и очень горячий. На личные вопросы отвечает неохотно. Постоянно оборачивается, как будто за спиной кто-то есть. Работает фотографом одного из толстых глянцевых журналов. Ну и так далее. А ищет Елизавета своего бывшего друга, моего однофамильца, Сергеева Юрия. Кстати, и зовут его также. Как же я сразу не обратил внимания? Ну не может же это быть та самая Лиза. Да и фамилия не та, хотя фамилию можно поменять, конечно. О, да она и фотографию его принесла! Я оторопел. С желтоватой чёрно-белой карточки на меня смотрел длинноволосый парень десятилетней давности. Это ж я! Это моя студенческая фотография. Надо ж так влипнуть!
Я, было, встал со своего кресла и направился к Людмиле, но услышал за дверью голоса. Поздно. Я вернулся на своё место. Теперь отступать некуда. Сейчас Лиза рассчитывается с Людмилой за предстоящий сеанс. Через минуту она сядет на неудобный стул по ту сторону занавеса и начнётся представление.
Она очень изменилась. Под глазами проступили морщинки, волосы она перекрасила в тёмно-рыжий цвет с красноватым отливом. Короткая стрижка ей не идёт. Раньше у неё волосы были чуть ли не до пояса, зачем она их остригла? Я весь дрожал, хотя в комнате было тепло. С одной стороны я понимал, что запудрить Лизе мозги будет гораздо проще, чем любой другой пациентке, с другой - всё таки я любил её когда-то, мне было страшновато, вдруг она меня узнает. Хотя, как она сможет узнать?
- Приветствую, - медленно проговорил я в микрофон. Мне показалось, что голос мой дрожит, в действительности же вздрогнула Лиза. Она чуть не подскочила на стуле. Это нормальная реакция всех моих пациенток, вот только видеть Лизу на этом стуле через столько лет как-то совсем непривычно.
- Здравствуйте, - пролепетала она совсем тихо. - Я к вам по такому делу. Может быть, вы поможете мне.
- Помогать - моя работа. У вас с мужем не ладится, это видно сразу. У сына в школе не получается с товарищами общий язык найти. Он у вас очень инфантильный. Тут я постараюсь помочь.
Лиза подняла брови от удивления, а у меня по телу разлилось приятное тепло. Ну всё. Теперь она в моей власти. Ну и что ж, что старая подруга, - тем интересней эксперимент.
- Вы, правда, очень мудрый, мне о Вас знакомая рассказала. Только я с сыном сама справлюсь, а с мужем и подавно. Я бы хотела к вам по другому вопросу обратиться. У меня был друг, давно очень. Я разыскать его хочу. Я слышала, вы помогаете людей разыскать.
- Расскажите всё по порядку. Я сделаю всё, что в моих силах.
- Мне тогда было двадцать три. Я училась с ним в одной группе в университете.
- Он был актёром?
- Откуда вы знаете? Хотя мне сказали, что вы всё про всех знаете. Да, мы учились вместе, я до конца доучилась, а он вылетел с четвёртого курса. Актрисой я, правда, так и не стала, а очень хотелось. Нет у меня к этому призвания, как оказалось. А он очень талантливый. Он и вылетел-то из института по дурости.
- Из-за благородства? Взял на себя чужую вину?
Лиза опять вздрогнула. Она всегда ковыряла ногтями заусенцы на пальцах, когда волновалась. Вот и сейчас то же самое. Она всматривалась в занавес, но, конечно же, не могла разглядеть моего лица.
- Вы, наверное, и так всё знаете. Что я буду рассказывать?
- Нет, я хочу Вас выслушать. Это необходимо. Доверьтесь мне.
- Ну, в общем, он из-за меня вылетел, потом мы поссорились, он ушёл. Просто сейчас мне очень плохо и я понимаю, что в жизни моей только этот человек был настоящим, только с ним мне было хорошо. Я ему доверяла всё. Он всегда выслушивал до конца и советовал, как поступить. Он меня тоже любил, как мне кажется. Просто из-за этого дурацкого случая в институте у нас всё пошло кувырком.
- Ваши родители, к тому же, были настроены против этого юноши.
- Да, вы правы, но не только в этом дело. Конечно, моя мать недолюбливала Юрку, но я думаю, что со временем бы она смирилась. Скорее всего, он просто сам испугался. Мы поругались из-за такого пустяка!
Конечно же, теперь легко говорить, что поругались мы из-за пустяка, а вот тогда мне пустяком это не казалось. Мало того, что меня вышвырнули из института из-за Лизы и её подруг, которым просто вздумалось подшутить над деканом. Ко всему прочему её мать просто выставила меня за дверь и швырнула мне вслед мой же букет. Конечно, легко теперь говорить о пустячных ссорах.
- Я чувствую, что ваша мать сильно обидела этого юношу. Вы мне что-то недоговариваете. Со мной нужно быть откровенным. Это одно из правил. Иначе я вам помочь не смогу.
Что-то я разошёлся. В чём она-то виновата? Ей плохо, она отчаялась, пришла к лжеволшебнику за помощью, а я ещё над ней издеваюсь. Я и не думал, что она помнит меня. Я-то её уж давно позабыл. Столько лет прошло, а, выходит, я был лучший мужчина в её жизни. Надо же! Мне это льстит, а тщеславие - моя слабость. Вообще лучший способ обезоружить врага - сделать ему комплимент. Человек, по сути, - эгоист. Стоит ему указать, как он хорош, умён и прекрасен и он сразу слепнет от самодовольства. Опытный психолог непременно этим воспользуется.
- Ну конечно мать моя была не права. Она его за мужчину-то не считала, говорила, что он тряпка. Она же его совсем не знала. У неё характер такой деспотичный. Она до сих пор меня жизни учить пытается. Это из-за неё мы и расстались. Но мне-то от этого не легче. Я его ребёнка воспитываю.
Вот теперь мне стало совсем жутко. Я начал судорожно считать годы. Заглянул в досье - сыну восемь. Неужели правда? Я живу и не знаю даже, что у меня сын уже взрослый. Я-то ведь так и не женился, всё свободу боялся потерять, а теперь уж привык жить бобылём. Надо же. Сын. Я выдержал паузу, не оттого, что мне нечего было сказать, просто дышать стало тяжело, будто мне парикмахер пеньюар на шее слишком сильно затянул. Я расстегнул ворот рубашки, взял со столика набитую трубку и закурил. Я всегда курю при пациентках. Аромат вишнёвого табака придаёт таинственности обряду. Но сейчас я закурил, потому что мне просто захотелось курить.
- Мой Юрка на него похож очень. Он только кажется таким забитым, а на самом деле он ещё покажет всем, где раки зимуют. Он просто маленький пока. Для своих лет он очень сообразительный. Моя мать как узнала, что я беременна, сразу к врачу меня повела, а я наотрез отказалась. Я его любила очень. А он исчез вскоре, он даже и не знает, что у него сын-то есть. Он уехал куда-то на заработки, не то в Норильск, не то в Новосибирск. А тут на днях мне показалось, что я видела его в машине на улице. Может быть, мне показалось, да вот только ощущение такое, что он где-то рядом. Вот сейчас мне кажется, будто он где-то тут со мной, только не знает, как он мне нужен.
Она замолчала. Молчал и я. В голове моей сражались два непримиримых борца сумо. Один пытался вытолкнуть меня из-за занавеси в комнату с неудобным стулом, броситься к ней в ноги, а другой толкал своим жирным животом назад, приговаривая, мол, нечего тебе соваться во всё это. Раньше надо было думать. Теперь поздно, мы уже не дети. Я понял, что пауза затянулась. Лиза ёрзала на стуле и вертела головой по сторонам, будто сзади кто-то был.
- Опишите мне его внешность, - наконец прошептал я.
- Я его уже почти девять лет не видела. Он очень обаятельный, глаза у него светло-серые, почти голубые, волосы длинные, до плеч, пушистые такие, торчат во все стороны. У него всегда волос много было. Ему девчонки завидовали. Роста среднего, я всегда чуть-чуть выше него была, он злился, когда я ему об этом говорила.
Мне показалось, что она улыбнулась, будто вспомнила момент какой-то приятный. И тут я чётко увидел на мониторе, как по щеке её скользнула на кофточку слеза. Маленькая такая слезинка, едва заметная.
- Не плачьте, вы обязательно встретитесь. Я чувствую, что он где-то рядом. Я помогу вам. Верьте мне. Теперь Вам нужно только поверить!
Голос мой грохотал по комнате, как старая колымага. Я включил вспышку. Это финальный аккорд всех моих сеансов. За занавесью что-то сверкает ярчайшим светом и потом всё гаснет. Старая вспышка для фотоаппарата, принадлежащая ещё моему деду теперь служит мне волшебным средством одурачивания наивных женщин. Я погасил свечи и погас для Лизы за занавеской мой силуэт. Лиза вытерла слёзы платком и вышла из комнаты.
Я сидел в кресле и курил. Теперь уже не трубку, а сигарету, крепкую горьковатую сигарету. Длинноволосый обаятельный юноша с голубыми глазами! Я посмотрелся в потухший монитор, зеркала в комнате не было, потом взглянул на свою фотографию. Неужели это я? А ведь она меня и не узнала бы ни за что на свете. Я ведь её обманул, обманул подло и гадко. Ведь юноша, которого она до сих пор любит, давно уже умер, умер не только душой, но и телом. Вместо него живёт на свете щуплый небритый спившийся магистр.
Я вышел в прихожую. Людмила с невозмутимым видом сидела за компьютером и раскладывала пасьянс.
- Ну что, как прошло? Всё гладко?
- Да так, не важно что-то...
- Вот, гонорар. - и она протянула мне несколько гладких зелёных бумажек.