Несмотря на сложившееся мнение, пишу я не о книгах и авторах, а об явлениях, имеющих место в литературной или окололитературной среде. Порой хочется говорить очень и очень много, выплескивать желчь на бессловесную клавиатуру, давиться злобой и слюной, да дело это неблагодарное. Надо дать мнению выстояться, приобрести логический вид и только дать ход процессу.
В третьем моем очерке речь пойдет о критике. О да, именно о ней, которую так часто можно видеть на просторах всемирной паутины. О мнениях и рецензиях, чьи авторы твердо уверенно в том, что именно они знают единственно верное устройство коллиматорного прицела и как лучше стрелять с АК: с одинарным магазином или с двойным. Да, на этом поле сломано немало копий, танки разобраны по деталям, а знаниям тактики и стратегии, идеям, выдвинутым в обсуждениях, может позавидовать даже генералы с боевым опытом. А автор читает сии откровения и радуется, понимая, что он правильно описал принцип устройства затвора полковой пушки калибра 72 мм, и огорчается прискорбному неведению основ генетики и трех законов Менделя. Бедный, бедный автор! И снова он лезет в поисковик, с жадностью впитывая новые знания, исправляя ошибки, допущенные в своем шедевре, или, что бывает также не редко, с пеной у рта доказывает, что ошибка эта всего лишь фантастическое допущение и вообще не марайте грязными лапами святые откровения!
Кто же прав? Закономерный вопрос, да только ответ на него незакономерный: никто.
Да, именно никто. Пусть автор с уверенностью пишет, что на "люггере" устанавливается оптический прицел, а читатель доказывает обратное, да только не важно все это, а важно то, чтобы я, человек среднего уровня эрудиции поверил в то, что оптический прицел все же имеет место.
Важно то, чтобы главный герой вызывал чувства и сопереживание, чтобы, читая предложения и абзацы, стреляли не буквы со словами, а настоящие автоматы, чтобы со страниц несло пороховой гарью и запекшейся кровью, чтобы обжигал пальцы раскалившийся ствол пулемета мне, читателю, никогда не нюхавшего пороха и не державшего в руках пулемета. Что? Вы скажите, откуда мне знать, как пахнет порох? Ха, смешные: автор сунет под нос. Что опять? Порох не так пахнет? Ну и что - автор уверен в обратном, и меня убедил, что он пахнет именно так. И поверьте мне, уж лучше вам не знать, как воняет порох по-настоящему, как несет дерьмом от кишок, выпавших из распоротого живота.
Важно то, чтобы я с замиранием сердца следил за перипетиями сюжета, чтобы я падал вместе с героем в бездонную пропасть, взбирался на заснеженные вершины, сражался с мутантами и целовал девушек. То, каким именно оружием он бился с нелюдьми, автоматом или каменной дубиной, каким именно образом и в каких позах он целует девушек, меня интересует мало. Главное, чтобы я чуял тяжесть оружия в руках героя, чувствовал, как колотиться сердце в груди от прилива адреналина, и ощущал яростное пламя страсти. Чтобы вместе с ГГ я ронял скупую слезу над павшим товарищем и, закусив седой ус, пробивался сквозь врагов в безнадежной битве.
Важно то, чтобы я каждую фразу пробовал, как хороший кофе. Катал на языке и, зажмурившись от удовольствия, проглатывал. Чтобы текст шел лучше свежей сдобы, чтобы мясцо глав подавалась со специями и острым соусом. Зачем мне серая безвкусная каша однотипных боевиков? Мне давай вкуснятинку! А кашку, пожалте, беднякам!
Да, странная эта вещь - литература. Мне бы с такими вкусами, да мейнстрим, да вот беда - не идет. А хочется, ой, как хочется, чтобы и Госпожу Фантастику уважали и любили, обряжали в лучшие одежды и драгоценности, а не дерюгу одинаковости и подобия.
И читателя, да, читателя поумнее и поспокойнее, чтобы замечал он не оптический прицел у "люггера", а оригинальный сюжетный ход и острое словцо, придавшее тексту новый смысл. Богатого читателя! Но, как заведено с начала времен, богачей мало, а бедняков - пруд пруди.