Ты перешел грань. Не стаканную. Может по бухалову или с похмела. Не имеет значения содействующий экстрим. Теперь стой и смотри. Заднюю не врубить, и на кривой козе не отъехать. Стой. Смотри. Плачь. Прощайся. Про себя. Тишина связала рот. Руки-ноги завязли в предрассветной трясине. Сердце бух
Бух
Бух
Забыл когда в последний раз слышал его стук. Такой не спортивный не музыкальный не рулеточный. Мерять нечего. Просто стой и смотри. Двадцать первый век. Ёб твою мать. Абстрактную. Всеобщую. Сволочную тещу ёб. Ни шагу назад. Позади не Москва - могила. Мазоли свежие зудят. Ещё зарывать. Лопата говно производства страны известно какой. Хорошо хоть луна без рекламы бела словно лица людей смотрящих так пристально. Друг на Друга. Друзья. Почему? Нет неважно почему они, но почему я стою на краю. За гранью. Молча. Всё просто я тоже друг. Третий не лишний. Судья. Секундант. Ну что же пора. Поднимаю платок. Будто баба в какошнике сейчас сапожком по деревяшкам клубной сцены. И частушку крамольную, алкагольную, предрассветную. Сходитесь. Ебись оно всё конем. Сходитесь уроды. Кидайтесь, плюйтесь друг в друга смертью барабанов. По шесть навозных мух в каждом. Наверное выстрелы взрежут слух. Сколько их будет? Будет труп?
Договаривались до трупа. Как глупо.
Пошли. Глаза в глаза. Фалосы стволов уперты в луну. Кто первый? Спустит. Ляжет. Ярче и медленнее все вокруг. Прощай мой друг. Не знаю который. Может оба.
Ну же! Блин. Господи. Скорей бы конец. Любой. Лишь бы домой. В водку, в бабу, в интернет. Ну же!
Так не шутят. Так теряют друзей. Уперли кольты. Как дети. Ребра друг другу щекотят. Могли бы и в лбы. Маслом отметить. Как в индусском кино в танец да с песней и мир во всём мире.
Ну!
Кто порвет целку и аду привет передаст. С другом.
И тут мне становится страшно. Совсем по другому. До судорог жопных. До белых снежинок в глазах. Первый реальный животный страх.
Они улыбаются. Всё рационально. Меня не надо ташить. Жерла стволов распухают. Их чернота заполяет мой мир. Стою. Смотрю. Улыбаюсь.