|
|
||
Пантографы в изнеможении упали на крыши вагонов электрички. Последние пассажиры, цепляясь тюками и колясками за двери, вырвались на перрон. Поезд заснул на полтора часа. Спали скамьи и полки, уставшие от пассажиров и багажа. Спали пивные и водочные бутылки, оставленные под сидениями и в тамбурах. Беззвучно храпел мусор. Только забытые вещи ворочались в бессоннице - их беспокоило неопределенное будущее. Под сидениями остывали электропечки, и мороз, сначала робко и с опаской, а потом весело, с бесшумным гиканьем и восторгом, заполнял вагоны.
Но вот появились первые пассажиры. Продрогшие, посиневшие или покрасневшие от Рождественского мороза, они учуяли остатки тепла и, не обращая внимания на пар от дыхания, стали скидывать с себя шубы и куртки, чтобы через пять минут одеть их снова.
Вагоны заполнялись народом. Пассажиры, готовясь к дальней и нудной дороге, пытались расположиться со всеми возможными при данных обстоятельствах удобствами. Наиболее голодные, и не очень голодные, обедали прямо на скамьях. Наиболее замерзшие, и совсем не замерзшие, пили водку. Одержимые жаждой спасались пивом. Но больше было таких, которые объединяли обед, пиво, водку и задушевный разговор. Компания хохлов, шумных и пьяных, заняла целое купе. Народ прибывал. Тюки, тележки, рюкзаки, бабки, дети, мужики, - все слилось в одну серо-пеструю массу.
"Московский Комсомолец! Сегодняшний выпуск! Только в розницу. Программа на неделю. Павел Грачев... Борис Ельцин... Чечня...".
"Скандалы! В Москве снова объявился маньяк! Тамара Глоба предупреждает."
"Сборники анекдотов! Анекдоты про Петьку и Василь Ваныча, про Штирлица и Винни Пуха, о сексе и о Вовочке! Лучший способ сократить дорогу!"
"Граждане! Мы беженцы. Нас несколько семей живет на вокзале. Есть договоренность с сельхозуправлением о нашем расселении, но пока готовятся документы, нам нечего есть. Помогите, кто чем может."
"Мороженое! Тысяча четыреста в шоколаде!"
По переполненным вагонам продираются беженцы, погорельцы, больные, которым не хватает пяти долларов на лечение в Канаде, просто нищие, торговцы газетами и книгами, конфетами и мороженым. Деньги - сотни и тысячи - кочуют из рук в руки, превращаются в газеты и брошюры, зонтики и клей, исчезают в сумочках, шапках и грязных руках благородных нищих. Удовольствия в дороге и спасение в Раю обещают берущие дающим.
"Граждане пассажиры, наш поезд следует до станции Калуга-2, остановки...".
"Будьте осторожны - двери закрываются."
Зашипели двери. Минутная пауза и перрон поплыл за окнами вагона.
"У вас свободно?" "Занято. Курят." "Как же так! Он курит там, а я стою здесь! Передо мной пустое место, а я не могу сесть!"
В вагон вошла невысокая полноватая женщина евреистого типа. На длинное зеленое платье накинут черный платок с яркими разноцветными цветами. Из-под рукавов торчит мех шубы, на которую надето платье. В руках женщина держит гитару.
"Господа, я зарабатываю тем, что пою старинные русские романсы в пригородных электропоездах",
"Нет, не любил он..." зазвучало заученным голосом в вагоне. Масса чувств и переживаний нежной струйкой переливались в коробочку для денег. Певица достигла экстаза, когда пятитысячная купюра осенним листом упала на сто- и двухсотрублевки. "Отвори потихо-о-о-ооо-ньку калитку..." позвала он мецената с Кавказа.
А в тамбуре шла драка. Кто-то сшиб ногой поставленную на пол недопитую бутылку пива...
"Спасибо, господа. Так отрадно видеть, что дух русского романса при наших тяжелых временах способен тронуть чье-то нежное сердце." Певица поклонилась и направилась в следующий вагон.
"Живет моя отрада!..." - совершенно без паузы сменил певицу мужик без возраста. Гармонь в его руках ревела сама по себе, совершенно не следя за мелодией. В песне были знакомы только слова. Мелодия была народной, поскольку мужик тоже был частью народа. Правда, остальной народ пел эту песню совершенно по-другому. Но это не важно.
"Была бы только ночка... поручик Голицын...". Перехода между песнями не было. Но это тоже не важно. Глаза мужика счастливо блестели, гармонь звенела и визжала, деньги сыпались в сумку, а три единственных, но золотых зуба отражали солнечный свет. "Мне весело, тебе весело, нам весело, мы счастливы, нам хорошо! "- говорили глаза мужика. - "А это главное! Именно это важно!"
А электричка продолжает свой путь. Народу становится все меньше, торговцы, нищие и музыканты больше не беспокоят пассажиров. Чем дальше от Москвы, тем тише и спокойнее становится в вагонах. Кто-то засыпает, немногие бросают друг другу редкие реплики, а большинство просто молчит, погрузившись в собственные мысли. Кажется, что чем дальше от Москвы, тем спокойнее и незаметней становится жизнь во всех ее проявлениях и, в конце концов, затихает вовсе, оставаясь лишь только в чьих-то затаенных мыслях.
А на станциях висело объявление: "Рядом со станцией Лесной Городок найден труп мужчины...", когда найден, приметы и куда сообщить, если...
|