Лунин Артём Васильевич : другие произведения.

Башня Близнецов 2к 1ч

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 4.43*25  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая книга "Башни Близнецов". Старые и новые герои, опасности, тайны и магические приключения прилагаются. Ей не повезло оказаться под заклинанием Тьмы - но девушка выжила и теперь пытается освоиться со своей новой странно изменившейся магией... Он был похищен чудовищами - и изменился, сам став монстром, но ухитрился при этом остаться человеком...

   Башня Близнецов 2-1
  
   Пролог
   Мир был двухцветным - рыжим и чёрным. Факел рассыпал трескучие искры, больше чадил, чем горел, неверный свет создавал тени, что жутчее ночной темноты.
   Одно из многих затерянных в этом Лесу поселений. Имени у него нет, зато есть частокол с башнями-вышками, сделавшими бы честь и городку впятеро крупнее.
   Частокол приходится подновлять почти каждый год, хотя сложен он из вечной лиственницы, которую не берут ни гниль, ни жуки-древоточцы.
   Терем - башня над воротами, оборудована бойницами для стрельбы. Кое-где в брёвна врезаны магически обработанные пластины стекла, позволяющие видеть сквозь ночь и деревья странных существ. Дома Искусников и Вечно Живых немало берут за свою работу, но оно того стоит.
   Игвар наклонился вперёд и плюнул в бойницу. Парень храбрился. Скрывшись в темноте, он посматривал в сторону освещённого участка дороги. Не впервые на тереме дозор несёт, но всё равно жутко. Лес прячет чудовищ.
   Давным-давно повержен Дом Матери Зверей, но странные твари всё ещё рождаются в Лесу, бродят, жрут друг друга и людей. Старики твердят своё о недобрых приметах.
   Этой весной стенолом утащил зазевавшегося лесоруба, да саблерукие двух баб на пристани посекли. Упыри убили двух оборотней и ребёнка из соседней деревни.
   Многовато для лета. Обычно Стая в тёплое время года отдыхает, нападает же зимой. Может быть, и вправду "скверные времена грядут", как бают старики?
   Игвар вздохнул и погладил приклад арбалета. Скорей бы смена, глаза слипаются, несмотря на страх. Парень бросил ещё один взгляд через пластину...
   И замер.
   Неверное движение на самой границе вырубки - почудилось или нет? Как будто некая тень проскользнула в кустах, почти не тревожа веточки.
   Вот, опять!..
   От мрака отделилась его часть, лохматый бесформенный клок ночи. Лютой зеленью вспыхнули глаза. Чудовище с неторопливой уверенностью направилось к частоколу.
   Волк!..
   Игвар сглотнул, разглядывая тварь. У страха глаза велики, в первое мгновение волк показался ему гигантом, но потом страж понял, что зверь не лишь чуть больше обычных здешних "лесных братьев". Так, примерно до пояса взрослому человеку в холке.
   Тварь остановилась прямо напротив него и рыкнула - негромко, но голос сотряс даже кости.
   - Джерф, скотина серая. То есть чёрная.
   - Испугался? - с усмешкой прорычал волк.
   - Есть немного, - притворяться нет смысла, оборотень, конечно, учуял его испуг.
   - Сейчас испугаю ещё больше. Стая идёт.
   Игвар сглотнул и потянулся к переговорному барабанчику. Чуть пристукнул пальцами, пробуждая магию, связывающую тонко выделанную кожу с такой же в караулке.
   - Лестницу сбросить? Или так залезешь?
   Джерф пропетлял между кольями и ямами, усеивающими подходы к стене, подошёл к частоколу вплотную и буквально пошёл вверх, запуская когти в дерево.
   - Слухам, - ответили наконец на караулке.
   - Джерф вернулся. Говорит, Стая идёт.
   - Чичас будем, - отозвался барабанчик. Джерф долез до бойницы, казалось, слишком узкой для того, чтобы туда пролезла даже деревенская шавка, но огромный оборотень как-то просочился. Встряхнулся и сгорбился, морда его поплыла, как глина в руках малого, шерсть начала втягиваться, тихо заскрипели кости...
   Игвар отвернулся, чтобы убедиться, что Джерф не притащил Стаю на пятках - да и смотреть на превращающегося оборотня удовольствие невеликое.
   - Шо трапылося? - поинтересовались со спины, и Игвар с перепугу едва не выпал из бойницы. Дядька Елец удержал железной дланью, сам изучил пространство около крепости и повернулся к оборотню, который уже принял свой человеческий облик.
   Джерф, коренастый черноволосый парень с зеленью в глазах, одёрнул свою шкурку - волшебную одежду, которая превращалась вместе с ним. Переступил босыми ногами по холодным брёвнам, пошевелил челюстью, несколько раз клацнул зубами.
   - Ну, олюдел? - поинтересовался Елец. - Давай, сказывай - что, где.
   - Стая идёт, - хриплым рыкающим голосом сообщил Джерф. - Упырей десятка три, стеноломы, лешие, саблеруких не видел. Зато есть харкуны и блазни.
   Игвар понял, что его трясёт от волнения и страха. Бой!.. Стая не болтается зазря такими крупными силами. А харкуны и стеноломы - это осада. А блазни - знак того, что осада лёгкой не будет.
   Елец, невозмутимый и неколебимый, уже бормотал в барабанчик.
   - Труби, - буркнул он, оторвавшись от переговорного устройства. Игвар шагнул к вделанной в стену трубе, наклонился к мундштуку, губы обожгло холодом металла, или, может, магией.
   Раздавшийся глас трубы был жалок и невнятен и ясно давал понять, что дующий в неё, гм, испугался. Игвар отпрянул, беззвучно выругался, облизал горящие губы - всё-таки магия!.. - и, набрав полную грудь воздуха, как следует дунул.
   Рёв прокатился по деревне, волной перехлёстывал через крыши, пробегал переулками. Тряхнул опоры крыльца дома старосты и обратил в пыль веники трав, повешенные сушиться под стрехой ведьминой избушки.
   Взвыли собаки, закаркали зобаны, лошади тревожно захрапели в конюшнях. Заполыхали факелы, обычные и магические. Послышались тревожные голоса.
   Факелы шатнулись и потекли по улицам, складываясь в огненные реки, распадаясь на потоки и ручейки. Деревенские мужики расходились по стенам, шевеля могучими плечами, облитыми металлической чешуёй, вскидывая мечи и секиры. Женщины прятались в подвалах, визгливыми пресекающимися голосами сзывали детей. Другие, препоручив чад подругам, вздевали защитные куртки из лёгкого зачарованного дерева, тягали тетивы арбалетов и проверяли обоймы быстрострелов. Парубки отчаянно храбрились, скрывая дрожь, девушки визжали, суетились... тоже не все. Некоторые поглядывали на сверстниц с превосходством да знай оправляли брони, туже укладывали косы вокруг голов - такой "шлем" может и от несильного удара защитить, если что.
   Рядом возникла Хетти. Управившись с косами, раскрыла чехол, освобождая крутые деревянные дуги, оклеенные тонкой кожей. Чуть присела, налегая на плечо лука, согнула и бросила петельку тетивы на зацеп.
   - Так и думала, что это ты, братец!.. Скоро там?
   Джерф потянул носом.
   - Арф-вурф... То есть вот уже почти совсем.
   Девушка открыла крышку колчана. Тонкие пальцы погладили оперения стрел и проворно забегали, как-то по-хитрому сортируя пернатую смерть. Игвар засмотрелся на стремительные точные движения. Девушка задорно подмигнула парню. Тот отвернулся, чувствуя, как заполыхали щёки. Джерф зашёлся негромким гавкающим смехом и вдруг замолчал. Вскинул голову.
   Хетти тоже насторожилась и даже, кажется, пряднула ушами. Тонкие крылья носа дрогнули - почуяла что-то?.. Кровь волков в ней не такая сильная, как в Джерфе, её дальнем родиче. Так, какие-то капли, только и преимуществ даёт, что зелёные глаза, да ведьмовство слабое, да силу и ловкость. Оборотнем она стать... может, но шансы невелики. Гораздо вероятнее, что умрёт в процессе превращения или превратится в неразумную тварь.
   Однако для нечеловеческого чутья достаточно. Хетти и Джерф переглянулись, и оборотень направился к дядьке Ельцу, который уже вполголоса втолковывал что-то подошедшим мужикам. Те внимали с почтением, хотя из каждого двух Ельцов сделать можно.
   Дядька обернулся к Джерфу, они перекинулись парой фраз. Хетти повернула на пальце кольцо лучника, натянула на левую руку трёхпалую рукавицу. Елец щурился в темноту, оглядывался на посёлок. Его глаза остановились на Игваре.
   - Шелом надень на дурную бошку!.. - велел. Игвар торопливо повиновался, скрывая горящие уши. Стражу полагалась защита, кожаная куртка с нашитыми бляхами из копыта или железного дуба, и кожаная шапка, но её обычно не надевали - мешает слушать ночь. Ремешок больно впился в подбородок, пряжка зажала кожу и щетину. Игвар дёрнул нетерпеливо и аж зашипел, чувствуя, как выдираются волоски. Стоящие рядом обернулись, он торопливо состроил героическую физиономию. Люди хмыкнули, отвернулись. Игвар поискал глазами отца. Наверное, на другой стороне стены. Ему захотелось, чтобы отец был рядом.
   А ещё - чтобы мачеха благополучно заперлась в погребе. Вместе с малым. Тот был славен умением оказываться в неподходящее время в неподходящем месте.
   Игвар всё оглядывался, стоя посреди прохода, кто-то пихнул его в бок, кто-то обругал. Могучая лапища взяла его за шиворот и поставила рядом с треножником, на который установили чашу.
   - Стой здесь, - прорычал Варута, тяжёлый и мощный мужик, которого в темноте со спины можно было перепутать со стеноломом. - И смотри за огнём.
   Пробегавший мимо сверстник щедро плеснул в чашу крови земли. Резкий запах щекотнул ноздри, Варута смачно чихнул, и тут же раздался треск ткани. Варута вполголоса забранился, выворачивая шею, чтобы разглядеть порванную от неловкого движения рубаху. Посопел и снял вовсе, швырнул в угол. Разулся.
   Игвар ощутил настоятельную потребность посетить домик у основания стены. Ой-ёй... и ведь ему придётся стоять рядом с этим!..
   - Не боись, не укушу, - насмешливо прорычал Варута и оскалил в ухмылке зубы, уже великоватые для человеческого рта. - Зажигай давай.
   Игвар отвернулся и прищёлкнул пальцами, вызывая искру. От волнения получилось не сразу, он попробовал ещё, и пламя полыхнуло до самого невысокого потолка. Варута отдёрнул голову с бранным возгласом, Хетти отвернулась, болезненно моргая.
   Игвар виновато сжался. Если у самого в глазах солнечные зайчики, то этим-то каково?
   Впрочем, его оплошка тут же была забыта. Джерф снова превратился, притащил в пасти ременную упряжь и выплюнул ему под ноги.
   - Ну и спускался бы как забрался!.. - Игвар вполголоса бранился, распутывая.
   - Я не рысь, чтобы вниз головой по брёвнам спускаться!.. - огрызнулся тот. Наконец Игвар с помощью Хетти управился, и Варута спустил Джерфа вниз, за стену. Оборотень убежал на разведку.
  
   Странное место.
   Пузырь - огромный, несколько лиг в диаметре, словно выдутый безумным богом-стеклодувом из дымчатого стекла. На поверхности пузыря стремительно бегут облака, серые и чёрные. В середине плывёт остров тверди.
   Всё это, камни, почва, трава на ней - разных оттенков серого.
   В центре островка возвышался дом, тоже серый. Богатое поместье, несколько этажей, два крыла, башенки. Светло-серый камень, колонны, высокие окна с витражами - не из цветного стекла, а из серого разных оттенков, от почти белого до почти чёрного. Сад с такими же серыми деревьями, чьи листья дребезжали, словно жесть, под порывами мёртвого ветерка, с серой колючей травой.
   Посреди сада стояла девушка в странной одежде, в какой уроженцы другого мира признали бы больничную пижаму с завязками на спине. Этот нелепый мешок еле скрывал её болезненную худобу. Мёртвый ветер играл короткими прядями волос, обрамляющими бледное истощённое лицо. В глазах девушки была бесконечная темнота.
   Странный мир - всё серо или черно, ни запахов, ни звуков. И гостья этого мира сама себе тоже казалась серой, то прозрачной, как виражи стрельчатых окон, то рассыпчатой, как здешняя почва. Она не знала, где находится, и даже о самой себе имела лишь смутное представление.
   Что лучше - Тьма или Серость?
   Гостья оглядела себя. Странная одежда привела её в недоумение. Тапочки в виде пушистых зайчиков с глазами-пуговицами, носами и ушами из клочков меха, вызвали кривую улыбку - она словно забыла, как правильно улыбаться.
   Напрасно ты
   сюда пришла
   Ветер, казалось, шептал угрозы.
   Ты больше не поднимаешься наверх,
   ты останешься здесь навсегда и умрёшь
   Наверх?
   Девушка запрокинула голову, глядя на разрезы в небе. Восемь длинных полос, из которых в серый шарообразный мир медленно падал Свет. Смотреть на Свет было неприятно, он резал глаза, гостья отвернулась.
   - Наверх? Я и не собиралась?.. - начала она и умолкла, услышав собственный голос - глухой, безжизненный. Как у автомата...
   У кого?
   Человекоподобный механизм, тяжёлая поступь, блеск металлических сочленений, клинок в одной руке, быстрострел в другой, на передней части головы, "лице", решётка звуковода, из которой исходит примерно такой же глас...
   Память начинает возвращаться, подумала девушка. В прошлой жизни я имела дело с такими устройствами.
   Тут она обнуружила, что не только мёртвый ветер слышал её слова. Растения, странные, уродливо искажённые, поворачивали ломаные венчики, неприятно похожие на пасти.
   Напрасно ты
   сюда пришла
   Ветви деревьев скрипели, изгибаясь. Из-под жестяных листьев показались сверкающие шипы.
   Девушка попятилась.
   И вскрикнула. Трава под ногами ощетинилась.
   Напрасно ты
   сюда пришла
   Гостья выпрыгнула на тропинку. Наклонилась - нет, не показалось. Ушастые тапочки оказались изрезаны лезвиями травы.
   - Кажется, мне здесь не рады, - глубокомысленно сказала девушка, с подозрением оглядываясь на сад. Деревья зло шумели, пытаясь достать нарушительницу. Трава волновалась.
   Гостья подумала.
   Потом показала язык агрессивной флоре и пошла вперёд по между серых колонн по дорожке серого гравия.
   Широкое крыльцо из серого мрамора сторожили каменные мантикоры. Они стояли на перилах, твари с головой и телом льва, крокодильими лапами, огромными крыльями и длинными скорпионьими хвостами.
   - Можно мне пройти? - поинтересовалась девушка.
   Статуя слева дёрнула хвостом.
   - Кажется, нельзя, - заключила гостья.
   Один каменный зверь повернул морду. Зевнул - из каменной пасти пахнуло отчего-то пеплом, - и заворчал. Точки зрачков каменных глаз налились тьмой.
  
   Игвар не понял, что его насторожило. Потом сообразил - на тереме, на стенах прекратились негромкие разговоры и деловитая суета. Все смотрели на лес. Ничего...
   Ток-ток-ток. Уоу, уоу...
   Игвара мгновенно обсыпало морозцем. Несвычному человеку ночные звуки северного леса покажутся страшными. Вопль медной птицы, вой гигантского волка, хриплый рёв шестирогого тура, на которого тот охотится... Северяне посмеиваются над трусами. Бояться надо не шума, а молчания.
   Или вот этого деловитого негромкого птичьего посвистывания и пощёлкивания. Так переговариваются твари Стаи.
   Парень вытер вспотевшие ладони. Покосился влево, вправо. Хетти вперила отстранённый взгляд в темноту, глаза её горели лютой зеленью, красивые губы изуродовала гримаса - наследница волчьей крови как будто беззвучно рычала.
   - Где же Джерф, - прошептала.
   Варута стоял, ссутулив широченные плечи, сгорбившись, висящие руки его почти доствали колени. Мускулы бугрились, жилы и вены выделялись на смуглой коже. Под кожей словно черви ползали, неестественные волны прокатывались под ней, лицо кривилось - оборотень сдерживал превращение.
   - Сейчас, - тихо сказал дядька Елец, и из тьмы хлынул мрак.
   Именно на это и было похоже. Как будто обычная ночная темнота выпустила из себя нечто ещё более тёмное, бесформенное, ужасающее в своей мощи и чуждости людям.
   Люди стояли, оцепенев, глядели, как ползучий мрак находит на вырубку близ частокола. Кто-то вскрикнул, как придушенный котом шуршавчик, кто-то с грохотом уронил щит.
   - Свет!.. - выкрикнул дядька Елец, и полыхнуло солнце.
   Игвар не сразу понял, что он не вызвал светило, как когда-то Творец, а всего лишь выпустил из лука стрелу с магией Света и Огня.
   И миражи рассеялись, расточились чёрным дымом.
   - Слабаки!.. - Елец огляделся презрительно. - Вас ещё грызть не начали, всего лишь блазни морок бросили, а вы уже штаны полные наложили. Хорошо воинство!..
   Люди отводили глаза стыдливо, вытирали холодный пот, слышался металлический звон и костяной стук - многих потряхивало. Кто-то метнулся в сторону и освободил желудок. Игвар тоже ощутил позывы к рвоте. Он тряхнул головой, поднял руки, приложившись щеками к холодному металлу боевых рукавиц. Едва не поцарапался о жёсткие пластины, кожу кольнула вплетённая в сталь магия.
   - Молодец, - Хетти ободряюще улыбнулась ему и снова уставилась в темноту. - Где же... Тс-с-с!.. Сейчас будет!..
   Она огладила оперение на стреле.
   Видимо, блазни поняли, что теперь их миражи людей не напугают. Из леса выхлестнулась очередная чёрная волна... Ей дали добраться почти до частокола, а потом по команде Ельца люди высунулись из бойниц и прищёлкнули пальцами.
   Почти каждый может подобным образом сотворить крохотный огонёк. Объединённого удара, сотни лёгких искорок хватило, чтобы рассеять миражи.
   - Хуже всего, - прорычал Варута.
   - Что? - не понял Игвар.
   - Стоять вот так и ждать, - буркнул мужчина. - Хуже любого боя.
   - Ой-ёй-ёй!.. - завопил кто-то, Игвар подскочил и обернулся, воображение мгновенно нарисовало страшную картину - твари Стаи уже в поселении, жрут жителей, и все, кого он должен был защитить, мертвы - отец, мачеха, малой...
   Малой!..
   Именно его удерживал за ухо Джерф. Хегор поскуливал, неловко вывернув шею, но громко протестовать не решался. Или не мог.
   - Как ты здесь оказался? - Игвар даже не понял, кого Хетти спрашивала - своего родича или его брата.
   - Ты! Сопляк! - прорычал Варута. - Живо! Исчез!! Отсюда!!!
   Джерф напоследок тряхнул добычу и отпустил, Хегор обвалился на пол, словно у него выдернули все кости. Игвар посмотрел на когти приятеля - на пять коротких острейших лезвий, и подивился, как ухо мальчишки не превратилось в кружевную салфетку.
   - Вставай!..
   Хегор всхлипнул. Игвар застонал, поняв, что воспоследует. Мальчишка вздрагивал всем телом и сопел.
   - Игвар. Твой? Уведи его отсюда вон!.. - рыкнул Варута и отвернулся. Игвар был в таком отчаянии, что чуть было не принялся спорить. Оказаться изгнанным со стены перед самым нападением Стаи - хуже не придумаешь, из-за сводного брата!..
   Он мстительно ухватил сопляка за второе ухо. Тот дышал тяжело, всхлипывал.
   И ведь не оставишь просто так где-то, не отвесишь затрещину, веля идти домой. Жестокая лёгочная немощь может оказать себя в любой момент, мальчишка свалится, ничего не воспринимая вокруг, перед нападением Стаи не самое подходящее поведение.
   - Какого рожна ты тут делаешь?!. - прорычал Игвар, сам себе напомнив какую-то тварь Стаи.
   - Хотел... хотел посмотреть... - хлюпая носом, ответил малой.
   Да будь оно неладно, детское любопытство!.. Парой-тройкой выражений Игвар дал понять, что он думает о сводном брате. Тот и сам чувствовал свою вину и покорно волочился за ухо. И уже начинал пыхтеть.
   - Не вздумай!.. - почти взмолился Игвар. Чтоб тебя, придурка, Стая сожрала!
   Юноша тут же испуганно прикусил язык, хотя и не произнёс пожелание вслух.
   - Где мать?
   Малой указал рукой куда-то в пространство.
   - Дома?
   Малой попытался что-то сказать. Замотал головой.
   - Что, в подвале?
   Кивок. Да ведь он уже говорить не может!..
   Бормоча ругательства, Игвар отпустил брата, давая тому возможность спуститься по лестнице. Юноше казалось, что все вокруг смотрят на него.
   - Вперёд, ети тя блазень!..
   Хегор едва не слетел с лестницы, обнял руками себя за плечи. Его встряхивало. Ну куда лезет, знает же, что его опять скрючит!.. Игвар цепко схватил малого за плечо и поволок.
   Кажется, за время пути мальчишку немного отпустило. Но не настолько, чтобы он снова пустился на поиски приключений. Вот и подвал, устроенный под стеной, не будет беды, если Игвар отпустит брата, позволяя самому дойти.
   - Ну всё, иди, - парень проследил, как сводный брат ковыляет, задыхаясь и хватаясь за грудь, повернулся и поспешил на стену. Надо было ещё матери сказать... ладно, успеется.
  
   Хегор поглядел ему вслед, остановившись у сруба, ведущего к подвалам. Потёр плечо - синяк будет, не пожалел братец... ладно, оно и к лучшему. Хегор давно заметил, что боль может преодолеть лёгочную немочь. Родителям на всякий случай не говорил, мало ли что могут удумать.
   Маленький калека ещё подышал, опираясь на сруб. Оценивающе посмотрел на срубленные "в лапу" брёвна. Мать, наверно, с ума сходит. Отчим тоже... недоволен. А уж братец явно в бешенстве, и только из-за нехватки времени не оборвал ему уши. Хегор потёр их, наверное, на вареники сейчас похожи, и такие же горячие. Джерф, зверюга такой... братец тоже хорош...
   Наверное, именно уши-вареники были последней соломинкой, сломавшей спину возуну.
   Он должен увидеть тварей Стаи.
   И он их увидит!..
   Торцы брёвен торчали этакой лесенкой. Подниматься по ним было просто, Хегор цеплялся за щели, морщил нос, когда сухой мох крошился в порошок под его пальцами. Сейчас чихну и рухну вниз. Выше, выше...
   - Вперёд... нет, не так, - пробормотал мальчик. - Черёд. Ну что ж, друзья, коль наш черёд, да будет сталь крепка, пусть наше сердце не соврёт, не задрожит рука...
   Ему очень нравилось, как Джерф глуховатым "волчьим" голосом пел эту песню, которую вместе с некоторыми другими диковинами привёз из Шестама.
   Мох очередной раз запорошил лицо пахучей пылью. Хегор остановился и сильно прикусил губу, чтобы не чихнуть, чувствуя в груди знакомое стеснение. Ну уж нет...
   Воля первична. Тело следует за разумом, и не иначе. Джерф как-то застал маленького калеку на привратной башне, в проёме бойницы. Хегор смотрел на далёкую землю и думал, что всё же высоты не хватит, чтобы наверняка убиться. Останется жив, и будет ещё хуже.
   Ох и наорал же на него Джерф, волчьим чутьём поняв, в чём дело!..
   А потом рассказал о нескольких упражнениях, которым научили его в Башне. Контроль второго облика - дело серьёзное, оступишься и навсегда останешься... нет, не зверем даже, а чудовищем. Оказывается, упражнения эти могли помочь не только оборотню, но и мальчишке, которого когда-то давным-давно, чуть ли не во младенчестве, напугали твари Стаи, оставив на память вечную одышку.
   Хегор потянулся к точке внутри себя, задержал дыхание. Воля первична. Визуализация - смешное слово, само как заклинание.
   - Да будет сталь крепка... да будет...
   Не хуже мысленных упражнений помогала песня. Надо только считать, неторопливо произнося слова, на вдохе мысленно считать, на выдохе шептать, сосредоточиться на ритме, раз-два-три, раз-два-три...
   Восстановив дыхание, он малость отдохнул и полез наверх.
   Может быть, если он увидит тварей Стаи, лёгочная немочь пройдёт так, как возникла когда-то. Лечат же икоту испугом, вдруг и ему поможет "клин клином".
   Рука провалилась в пустоту, и Хегор обнаружил, что за всеми этими размышлениями даже не заметил, что долез до самого верха. Теперь главное, чтобы его не заметили. Хоть бы на этой башне не было оборотней...
   Маленький калека скользнул внутрь через проём под крышей. Зачем оставили? Надо сказать взрослым, некоторые твари Стаи очень ловко лазят. Конечно, он со стороны посёлка влез, но мало ли... Если заметят, надо вовремя подать голос - иначе воители утыкают копьями прежде чем поймут, кто перед ними.
   Он пробрался между бочками, остро пахнущими какой-то алхимической дрянью. Вторая линия обороны - если Стая прорвётся, люди отступят сюда, и тогда первая линия превратится в ловушку. Все эти бочки можно поджигать, катить на противника...
   Сегодня это не понадобится. Не так уж много тварей Стаи, если верить зверюге Джерфу. Мужчины справятся. Должны справиться.
   А ему можно посидеть здесь.
   Хегор прислонился спиной к бочкам, сложенным на подставку. Ну и воняет здесь... снова закололо в лёгких.
   Мальчик вдруг понял, что не один в этом помещении башни. Едва слышный шорох, скрип половиц под чьей-то ногой, шуршание, будто краем кольчуги задели стену.
   Он задержал дыхание... с сипом втянул в себя воздух и смачно чихнул.
   Хегор ожидал испуганного вопля, ругани и требований показаться. Но вместо того услышал посвистывание и дробный треск. Словно птица чирикает и клювом щёлкает.
   Дыхание запечатало первобытным ужасом. Страшно было - как в детстве, когда болезнь представлялась ему неким чудовищем, прячущимся в тенях.
   Заскрипели жерди под чьими-то шагами, на стену легла уродливая тень. Калека удивился - откуда свет. Он всё ещё не мог вдохнуть и решил, что уже умирает. Наверное, это и к лучшему, ведь...
   Башня дрогнула, из щелей потолка посыпался мусор. Бочки раскатились, у одной вылетело днище, и ядовитая жижа выплеснулась на доски. Другая едва не придавила Хегора.
   Раздался деревянный звон - как будто колуном вдарили по сучковатой колоде. Хегор выглянул из-за подставки под бочки и увидел чудовище.
   Тварь была похожа на гигантскую еловую шишку, которая обзавелась короткими кривыми ногами и длинными сучковатыми руками. Была у неё и голова, наверняка преотвратная - но сейчас "шишка" стояла спиной к Хегору, и тот видел лишь раздвоенный затылок с какими-то гребнями.
   Леший!..
   Эта тварь чудовищно сильна, но и медлительна, неповоротлива. Он без труда бы убежал, если бы мог сдвинуться с места.
   В дверном проёме возникла кошмарная фигура, чешуйчатое тулово, шишковатая башка, две непомерно длинных руки, правая была заострена, на левой плясал огненный цветок.
   Новое чудовище напало на лешего, крича и разя поочерёдно... мечом и факелом. Маленький калека не сразу понял, что принял за тварь Стаи человека, воина в глухом шлеме и куртке из деревянных чешуй. Он попытался вдохнуть, чтобы предупредить - здесь нельзя махать факелом, бочки могут загореться, а то и взорваться...
   Отползая, Хегор угодил ладонью в мерзкую массу, рука скользнула, и он гулко врезался лбом в пол. От удара в голове прояснилось, мальчик подхватил кувшин с горючкой и швырнул в лешего.
   Тот уже загнал противника в угол. Меч оставлял зарубки на чешуе, откалывал тонкие пластины, но чудовище только взрёвывало недовольно, норовя достать человека. Кувшин разбился о его спину, леший остановился, лапнул плечо и рявкнул недовольно. Из-за короткой толстенной шеи он не мог оглянуться и принялся поворачиваться всем телом к новому обидчику, забыв о противнике.
   Тот ударил.
   Меч застрял меж чешуями, не особо повредив. Зато факел хлестнул прямо по плечу.
   Полыхнуло.
   Леший взвыл на непереносимо высокой ноте и побежал, рассыпая искры. Едва не наступил на Хегора, сунулся в дверной проём и налетел на кого-то ещё. Удар был страшен, из спины лешего, раздвинув и подняв чешую, высунулось синеватое лезвие копья.
   Варута пинком сбросил лешего со своего оружия и оскалился, показывая уже совершенно нечеловеческие зубы.
   - Опять ты!.. - прорычал глухим утробным голосом, похожим на рёв медведя. - Здесь без сопливых скользко!..
   И немедленно подтвердил сказанное, подкатившись на измазанных горючкой половицах, извернулся со звериной ловкостью, удержавшись на ногах.
   - Кажется, он спас мне жизнь, - второй воин стянул шлем, явив миру потное лицо, заросшее неряшливой медной бородкой. Пришлый друид, гость нашей волшебницы, вспомнил Хегор. А зовут его...
   - Данис, - проговорил Варута, щурясь подозрительно. - Что, всамделе спас?
   - Точно. Эта тварь меня бы по стенке размазала, если бы ты не вмешался вовремя. Эй, парень, встать можешь?
   Хегор покачал головой, кусая воздух. Какой же ты волшебник, если даже не можешь понять, что я умираю!.. Он перевернулся и накрыл ладонью огонёк, который уронил леший со своей шкуры.
   - Здравая мысль, - волшебник наступил на искру у себя под ногами, потом сложил ладонь чашечкой, повернул, словно подбрасывая горсть воды. Тлеющие повсюду искры испустили вонючий дымок, остался лишь факел в руке волшебника.
   - Твой? - Варута вывернул меч из спины лешего. Отдавать не спешил, хмуро глядя на волшебника, хотя тот уже протянул руку. - И вообще, что ты здесь делаешь?
   - Я был поблизости, - волшебник ткнул пальцем куда-то за стену. - И почувствовал неладное.
   - С кем неладное? - сердито переспросил Варута.
   - Вот с ним, - волшебник кивнул на Хегора. - И с ним по-прежнему неладно...
   Он встал на колени около мальчика.
   - Да что с тобой?
   Хегор хрюкнул, когда ему удалось ухватить немного воздуха.
   - Астма, - определил волшебник. - Похоже, психогенная.
   - Чего? - озадаченно переспросил Варута. Волшебник, не отвечая, положил руку на грудь Хегора, качнул энергию. Мальчик почувствовал, как обручи, сдавливающие рёбра, чуть ослабили железную хватку.
   - Так лучше?
   Говорить он всё же не рискнул и только дёрнул головой. Данис легко вздёрнул Хегора на ноги.
   - Как сюда попала эта тварь? - Варута катал желваки.
   - Чтоб я знал!..
   Хегор указал пальцем. Волшебник поднял факел повыше, повёл вдоль щелей под стрехами.
   - Это ещё что?
   - Ерунда!.. Леший туда просто не пролезет, - прорычал Варута.
   - Пролезет. Они умеют сплющиваться. Другое дело, что подняться сюда по внешней стене способен разве что ползун.
   - Заделаем, - буркнул Варута и, что-то для себя решив, всё же вернул волшебнику меч. Факел отобрал и изучил проём. - Ладно, пошли. Надо поглядеть вокруг. Воняет.
   Волшебник сопнул и кивнул согласно.
   - Да не этими соплями воняет, - Варута опасно махнул факелом в сторону бочек. - Тварями воняет. Как будто их больше, чем сказал Джерф. И Стая всё не нападает, блазни мороки пускают. Меня Елец и послал поглядеть. И понюхать.
   Следуя сказанному, он закрутился, сопя и чихая от резкой вони горючки. Лицо Варуты гротескно исказилось, челюсти выдались вперёд, уши заострились, борода наползла на всё лицо. Он пошёл куда-то вбок, и волшебник отправился следом, волоча Хегора.
   - Здесь!.. - рыкнул Варута.
   - А твари становятся умнее, - волшебник наклонился, подсвечивая себе волшебным огоньком. Основание стен было углублено под землю, и за проломом зияла чернота. - Подкоп. Вот отсюда он пришёл.
   Данис шевельнул пальцами, отправляя свой магический огонь в черноту.
   - Зачем? - заикнулся было Варута, волшебник усмехнулся:
   - Вот зачем, - и подкоп осел, оттуда потянуло холодным пахнущим тленом воздухом, земля сдвинулась и закрылась.
   Варута мотнул головой, возвращая лицу человечий облик.
   - Кто здесь? - окликнули их с какого-то поста. Варута отозвался, они прошли дальше и вдруг оказались на стене, среди людей. Оборотень протолкался между ними и взобрался на башню, заговорил с Ельцом. Лучник сначала выпучил глаза, слушая, недоверчиво переспрашивая, потом обратился к волшебнику. Тот кивал, мотал головой, пожимал плечами.
   Хегор не слышал их разговора, сосредоточившись на дыхании. Вокруг было слишком много людей, их общий испуг и возбуждение ожидания боя как-то воздействовали на него.
   Загремел магически усиленный голос Ельца, предупреждающий о возможных окопах под башнями и стенами.
   И тут Стая напала.
  
   Тварь соступила с постамента и легко и совершенно бесшумно спрыгнула вниз - но земля дрогнула. Девушка попятилась.
   Замерла. Бежать нельзя, зверь нападёт, увидев спину. Драться?..
   Опять картинка из прошлой жизни. Огромная дверь тёмной бронзы, ручки отсутствуют, вместо них - головы псов. Она знает, что звери её не тронут, но суёт руку к оскаленной пасти не без трепета. Бронзовые ноздри шевелятся, вздрагивают, когда пёс изучает запах её магии.
   В котором ему что-то не нравится, и зверь проходится по её руке холодным языком. Распробовав, замирает, и дверь чуть приоткрывается.
   Твари не причинят мне вреда.
   Каменная мантикора внимательно обнюхала ноги гостьи и... ткнулась ей в колени, едва не уронив.
   - Признал? - осмелев, гостья потрепала гриву. Странное ощущение - словно нити из камня погладила. Мантикора повернулась и, словно кошка, прошлась перед ней, потираясь боками и едва не сшибая с ног.
   Гостья вспомнила ещё кое что. Кошка, серая полосатая мурлыка. Она любила кошек... а потом ей пришлось убить ту, свою. Зачем? Так было нужно. Чтобы создать что-то.
   Мантикора в последний раз подтолкнула её и убралась на свой постамент. Гостья ступила на крыльцо, прошла прямо между ними и стала подниматься к очередной паре каменных зверей. Те лишь проследили, поворачивая гривастые головы, ни один не пожелал сойти и познакомиться ближе. Девушка на всякий случай поприветствовала их.
   С дверей скалились их же морды, только маленькие и с кольцами в пастях. По обе стороны от входа сидели горгульи, похожие на тех, что ютились на карнизах Башни днём и летали вокруг неё ночью. Морды тварей были скорее печальны, чем свирепы. Гостья приостановилась, с интересом разглядывая. Свою первую горгулью она уже изготовила, и мастер даже похвалил...
   Так. Опять из пустой, казалось бы, памяти явились картинки и понятия!.. Резцы и магические приспособы. Пламя горелок, жидкости в колбах, ретортах, цветной туман по прозрачным трубам...
   Искусство. Магия. Вот чем я занималась раньше.
   Возможно, если я пройду дальше, вспомню ещё что-то.
   Миновав крылатых тварей, девушка потянула на себя кольца в пастях львов, и тяжёлые двери бесшумно открылись в холл.
   На полу холла была мозаика из чёрного и серого мрамора. Очень строгая, безупречно геометрическая и гармоничная, но...
   Гостья заморгала.
   Среди элементов сложной мозаики, нарушая её гармонию, располагались белые вставки, изображающие отпечатки девичьих ног. Причём... девушка сбросила смешные тапочки и примерила босую стопу к силуэту, - её собственных.
   Отпечатки вели куда-то вбок. Девушка вдохнула, выдохнула... и сделала шаг, следуя им.
   Ничего не случилось. Только гулкое эхо отозвалось и тут же затихло. Она шагнула снова... и поняла, что цепочка следов тянет её за собой. Ради интереса она попыталась вырваться, нелепо шагнула в бок и чуть не растянулась на полу. Снова ничего не случилось. Отпечатки предлагали, но не приказывали идти, следуя им, вон к той двери слева.
   Девушка подумала и пошла.
   - Оружейный зал? - вслух прочла серебряные буквы на чёрной поверхности двери. Поколебавшись, протянула руку к дверной ручке, которая представляла собой рукоять меча, как будто вбитого в серое дерево. Дверь была украшена силуэтами разнообразного оружия - мечей, топоров, скрещенных копий.
   Гостья потянула за рукоять и оказывалась в большом зале.
   Очень знакомом зале...
   Пол зала был расчерчен линиями, стрелками, полосами. На стенах висело оружие. Чёрная сталь тускло сверкала, внутри лезвий клубилась Тьма.
   Мечи. Гигантские прямые или лёгкие изогнутые, простые и вычурные, с перпендикулярными и боковыми рукоятями. Топоры. Небольшие метательные и бердыши с широченными лезвиями, алебарды длиннее роста человека. Копья. Короткие, с гранёными узкими наконечниками или с широкими, длиной в треть древка, пригодными для уколов и рубящих ударов, или двухсторонние.
   И совсем странное оружие. Секира, как будто скованная из голубого льда. Меч с лезвием из дымного стекла. Копьё с языком пламени вместо наконечника.
   Но внимательно изучить образцы ей не дали.
   - Напрасно ты сюда пришла, - сказал кто-то.
   Гостья вихрем обернулась. Напротив неё стояла девушка.
   Невысокая, худощавая, не слишком красивая, она выглядела так, как будто недавно тяжело переболела. Заострённые черты лица, сероватая кожа, короткие волосы. Одежда из струек серого дыма. Глаза - озёра Тьмы.
   Она казалась эндемиком этого места, исконным обитателем мира дымной сферы.
   - Ты больше не поднимешься наверх, ты останешься здесь навсегда и умрёшь, - теневая девушка не угрожала. Она сообщала. Ставила в известность.
   - Кто ты? - прошептала гостья, пятясь.
   - Не узнаёшь? - теневая усмехнулась, как-то очень знакомо. И голос её она определённо слышала раньше, но... Гостья покачала головой.
   - Не важно, - теневая медленно подняла руку, подогнула пальцы, словно сжимая невидимую рукоять, повернула голову.
   Гостья посмотрела туда же, на меч с лезвием из стекла и дыма.
   - Приди!.. - велела теневая, и оружие вдруг распалось на дымные струи, растворяясь в воздухе, словно иллюзия...
   Гостья отпрянула. Тело среагировало раньше, чем разум, избежав удара меча, который возник в руке теневой.
   Его лезвие как будто было выковано из прозрачного стекла, внутри которого клубился чёрный дым. Клинок казался невесомой игрушкой, пустой причудой искуссника, глупой и хрупкой.
   Но девушка вовсе не хотела проверить, насколько он опасен на самом деле.
   - Просто не сопротивляйся и я сделаю всё быстро и почти не больно... - прошептала теневая, безумно улыбаясь. Глаза её горели тьмой.
   Меч взлетел.
   И всё остановилось.
   Зал вдруг озарился ярчайшим светом, и за спиной теневой возник человек.
   Нет, не человек - какой-то аним, у людей ведь не может быть крыльев, а байки светляков о посланниках, которые водят души умерших, только байки и есть. К тому же этот парень вовсе не походил на некое неземное существо. Тёмно-рыжий, крепкий, с грубоватым лицом, заросшим рыжей бородой, в какой-то странной одежде из голубой плотной ткани. Но... крылья за его спиной были ярче разрезов в небе этого мира.
   Посланник, или кто это был, расправил крылья. Свет был ослепляющ, гостья хотела зажмуриться, но обнаружила, что не может пошевелиться.
   Посланник протянул руку...
   И выдернул из своего крыла здоровенное маховое перо. Бросил перед собой, и перо зависло в воздухе. Губы крылатого шевельнулись.
   Приди, прочла гостья.
   А в следующий момент посланник исчез, и время возобновило ход. Меч теневой пошёл вниз, удар неминуемо должен был рассечь её пополам... Гостья закрылась рукой:
   - Приди!.. - отчаянно выкрикнула.
  
   Из Леса выхлестнулась чёрная волна, под прикрытием которой шли упыри. Они волочили связки хвороста, сбрасывая его в ров. За упырями шли оплетаи, странные создания, похожие на чучела, сплетённые из колючих прутьев. Добегая до рва, они падали в него - и распускались, словно отрезы полотна, растягиваясь между краями, врастая в землю, в дерево частокола, становились мостками. Другие, пробежав по деревянному плетению, которое только что было их собратьями, впивались в частокол и лезли наверх, оставляя свои "ноги" внизу - получалась этакая верёвочная лестница, только не из пеньки, а из жёстких прутьев, гибких, вполне способных выдержать вес взрослого человека.
   Следом тяжело бежали стеноломы. Чудовища, достигнув частокола, доставали из-за спины громадные топоры и принимались рубить стены. На них сверху посыпались камни, стрелы, хлынул кипяток, но твари только недовольно лопотали, броню их не всяким копьём пробъёшь. Люди на башнях рубили оплетаев, но не успевали, упыри карабкались вверх и в нескольких местах уже достигли стены.
   - Это отвлечение!.. - закричал волшебник. - Подкопы, с другой стороны!..
   Елец зарычал не хуже оборотня.
   - Паш-шёл!.. И Варуту с собой возьми!..
   Данис метнул что-то огненное в показавшуюся над частоколом харю.
   - Я могу работать и отсюда! Только прикройте меня!..
   Варута взревел, вышвыривая попавшегося под руку упыря вниз, и встал рядом, по знаку Ельца ещё несколько воинов присоединились к нему.
   Тем временем за частоколом худяки, шедшие за упырями, приостановились и потащили из наспинных мешков дротики.
   - Берегись!.. - закричал Елец, и люди у частокола пригнулись, скрываясь за брёвнами.
   Успели не все.
   Дротики, брошенные худяками, нашли свои жертвы. Шиловидные наконечники, к концу сплющенные и расширенные, пробивали броню, наносили страшные раны. Кто-то орал от боли, а кто-то уже молчал.
   Хегор в ужасе посмотрел на брата - нет, цел, а вот рядом с ним валялось тело.
   Ррорк!.. - послышалось характерное рычание, и башня содрогнулась. Ррорк, ррорк!..
   Хегор скорчился, зажав руками уши. Не помогало - рычание, казалось, проникало через кости. Воины морщились, артные шлемы лишь отчасти защищали от звуковой атаки. Ррорк!.. С потолка сыпалась древесная пыль, в глазах мутилось.
   Басовитое рыканье ревунов наконец прекратилось, и Хегор выпрямился, отнял ладони от ушей и удивлённо посмотрел на окровавленные пальцы. Мир стал тихим, звуки слышались как будто из-под воды. Мальчик сплюнул кровью и медленно сполз по стене.
   Снаружи раздался дикий рёв, но по сравнению с разрушительным ворчанием рорков он показался нежным шёпотом. Стена вздрагивала от ударов стеноломов, из щелей потолка сыпался мусор.
   Ликующий стрёкот, щёлканье, речь Стаи бьёт по ушам. Лёгкие словно песком набиты. Люди вопили, а те, другие, глухо лопотали, взрёвывали и чирикали. Где-то совсем близко, за стеной...
   Они уже здесь, понял Хегор за миг до того, как стена рухнула, и в пролом полезли нечеловеческие фигуры.
   Из пола выхлестнулись зелёные побеги, сцапали первую, обмотали, превращая в подобие мухи в паутинном коконе мизгиря.
   Друид вступил в бой.
   Второй враг, не замедляя шага, перепрыгнул добычу волшебника и ударил коротким клинком, разрубая оказавшегося на пути дружинника, тот свалился двумя половинками. Пропели тетивы, и упырь стал похож на дикобраза. Вот только ему это ничуть не повредило - в голову ни одна стрела не попала, а больше это создание уязвимых мест не имеет. Изруби его хоть в капусту, но если "кочерыжка" - голова и позвоночник целы, он всё ещё будет шевелиться.
   Упырь одним прыжком одолел расстояние до стрелков, замахиваясь клинком, и...
   Пошатнулся и сел на пол. В горле его торчала стрела, видимо, угодившая между позвонков. Из раны рвался свет, упырь дёргался и хрипел. Кто-то бросился вперёд, с нечленораздельным рёвом, сделавшим бы честь любому стенолому, прыгнул вперёд и обрушил секиру, развалив и шлем, и голову упыря.
   И тут же идущий следом за упырём леший вырвал оружие - вместе с рукой. Соратники утащили воина за шиворот, и люди сбились в подобие строя, выставив горящие недобрым огнём копья и мечи, прикрываясь щитами. Волшебник за их спинами что-то мимоходом начаровал, отчего железо засияло вовсе уж нестерпимо, и продолжил заращивать зелёными ветвями пролом в стене.
   Леший обернулся к волшебнику, безошибочно определив в нём самого опасного врага. Пока чудовище отвлеклось, Елец ударил копьём. Седой худощавый старик как-то хитро угодил меж чешуй, и леший заревел в агории. Получив оплеуху, Елец кубарем укатился в угол, другого после такого приветствия из стены пришлось бы выковыривать, но старик вскочил и что-то скомандовал.
   Варута прыгнул вперёд, ударил копьём стенолома, проткнув насквозь, опрокинул, приземлился...
   ...Уже зверем. Перед тварями Стаи стоял громадный беролак, сильный, как стенолом, и быстрый, как горная кошка аргаран. Твари опешили. Варута ударил упыря, сграбастал, подмял и раздавил голову. Джерф бросился вперёд, в полёте превращаясь в волка, полоснул кого-то клыками, уклонился от ответного удара, оказавшись в задних рядах чужого строя, леший стал разворачиваться, подставив людям спину.
   Те не заставили себя ждать и утыкали копьями. Леший тяжело упал, загромоздив проход и едва не подмяв волка. Джерф рванул кого-то ещё, на мгновение скрылся за коричневыми телами упырей...
   И вырвался, бросился прямо на копья и щиты. Оружие поднялось, щиты раздвинулись, Джерф впрыгнул внутрь строя и брезгливо выплюнул откушенную лапу упыря.
   - Ррорк?.. - с вопросительной интонацией донеслось. Защитные знаки на щитах вспыхнули, гася звуковую атаку, и невидимый удар расплескался по стенам. Хегор охнул, ощутив, что его голову как будто тисками сдавили.
   В строю появилась ведьма, разбросала какой-то рыжий порошок. Вроде ничего особенного не произошло, но чудовища залопотали недовольно.
   Хегор понял, что на самом деле их не так уж много. Волшебник заплёл пролом, в центре живой преграды виднелось чьё-то тело, зелень запеленала его так, что вид чудовища определить не представлялось возможным. Листва приобрела бритвенную остроту и резала тварь, прожилки и стебли растения наливались красным, побеги тянулись по полу, цепляли остальных чудовищ за ноги. Друиды не самые сильные из волшебников, как боевые маги вообще всем уступают, но стоит дать им немного времени...
   У друида это время было. Закончив чарование, он пошатнулся и осел на руки соседей. Те аккуратно прислонили его к стенке и всерьёз принялись за тварей Стаи. Лешим и стеноломам на стене было не развернуться, они мешали своим же, упыри бестолково суетились, для худых не хватало места для замаха дротиком. Люди же действовали слаженно, поочерёдно делая выпады копьями и мечами, прикрываясь щитами, из задних рядов стреляли из луков, арбалетов и быстрострелов, те, кто умел хоть немного колдовать, вносили свою лепту в бой, прорваться в строй мешали оборотни. Поселяне следовали отработанной веками тактике, и скоро разобрались с вторженцами.
   Хегор это почти не видел. В его ушах бешено колотился пульс, воздух был горяч и комковат. Калека тонул в собственном поту, кровь не переставала идти из ушей и носа, он задыхался и хрипел и почти жалел, что ни одно из чудовищ так и не добралось до него.
   Кто-то пробежал мимо со связкой стрел, споткнулся об него и обругал. Хегор кое-как отполз дальше в угол, с тоской глядя на волшебника, тот, похоже, чувствовал себя не лучше чем сам мальчишка, и помочь ему не мог.
   Хегор опёрся о стену... и ощутил вдруг, как она поддаётся под нажимом. К плечу как будто нагретый на солнце камень приложили, подросток испуганно вскинулся и попытался выговорить слово, но за него это сделал другой:
   - Харкуны!.. - испуганно закричал Джерф, потянув госом и оглянувшись в сторону Хегора.
   Словно от этого вопля стена, выглядевшая совершенно целый, осыпалась гнилой трухой. В пролом выглянула чудовищная харя харкуна, эта тварь была похоже на гигантскую ящерицу со щупальцами вместо морды.
   Глаза твари были на загривке, что было у него под ногами, харкун не видел и едва не наступил на Хегора.
   Щупальца неприятно пульсировали, готовые харкнуть. Повернулись, выцеливая воинов... Сейчас полетит ядовитая слизь, или парящая кислота, ещё какая гадость, и люди, здоровые и сильные, превратятся в вопящие куски плоти...
   Хегор привстал и сграбастал в обнимку мясистые отростки.
   И заорал, когда на него пролился огонь.
   Харкун завизжал тоже, глотнув собственной мерзости, отшатнулся, расширяя пролом в стене, повалился на пол...
   И пол не выдержал. Дерево затрещало, разламываясь, Хегор вцепился то ли в плети растений, заплетающих башню, то ли в те самые хоботы харкуна, повис, запутавшись, с размаху ударился сначала о стену, потом о пол уровнем ниже. Угодил на какие-то бочки, и удар вышиб из него дух.
   Мальчик залюбовался цветными разводами перед глазами. Эти узоры были невероятно красивы, вместо грохота падающих кусков дерева в ушах слышалось пение ангелов, боли он уже не ощущал и с радостью понял, что умирает.
  
   Возьмите длинный прямой обоюдоострый меч. Передвиньте его крестовину на середину, так, чтобы клинок и рукоять были одинаковы по длине. С одной стороны "палку" крестовины превратите в ещё одну рукоять, отходящую от основной под прямым углом, а клинок расплющите в виде лепестка, скажем, ромашки - широкое у основания, сужающееся к концу лезвие.
   Лепесток. Пёрышко. Каково прозвище для типа меча!.. Тем более что он был распостранён в основном... среди аколитов Башни Чёрной Луны!..
   Память продолжала возвращаться. Вспышки, озарения, вдруг возникающие ощущения дежа-вю. Это было совсем некстати, потому что гостья сейчас отчаянно защищалась от бешеного натиска теневой.
   Приходилось укрощать одновременно бунтующий рассудок и собственный своенравный меч. Она никогда не училась владеть подобным несуразным оружием. Но лишь оно отозвалось на её отчаянный призыв, и теперь приходилось осваиваться на ходу.
   Меч явился, возникнув в руке так, что короткая боковая рукоять оказалась в ладони, а длинная прикрыла предплечье и отбила смертельный удар, махнула неловко. Теневая отскочила, обалдело глядя на "пёрышко". Тонкие черты некрасивого лица исказились гневом.
   - Ты... ты... против меня?.. Как ты смеешь?!.
   Гостья не сразу поняла, что теневая обращается не к ней, а к оружию.
   - Меч!.. - держа туманный меч в левой наотлёт, девушка требовательно вытянула правую руку: - Знай свою хозяйку!..
   Будь это обычная рукоять, гостья не удержала бы меч, поспешивший на зов хозяйки. А так она лишь упала, когда рывок едва не выдрал кисть из сустава, бросил её под ноги теневой.
   Извернувшись, гостья ухитрилась избежать первого удара теневого, перекатилась на спину и отбила второй, рубанула с пола на уровне колен, вынудив противницу отпрыгнуть...
   Раздался какой-то неопределённый шум.
   Откуда я знала, что этот удар дурацкий?
   С чего я взяла, что не удержала бы прямую рукоять?
   И почему я не укрощу этот меч, ведь это же очень просто - вот так!..
   Гостья расслабила судорожную хватку на рукояти - и охватила его своей волей, привычно совершая магическое действие.
   Я - воин-маг!..
   - Меч!.. Знай свою хозяйку!.. - прошептала гостья, и клинок перестал дёргаться.
   Она встала. Теневая не пыталась препятствовать.
   - Что ж... Тем интереснее, - сказала и обрушила град ударов.
   Девушки двигались по залу, одна наступала, атаковала яростно, другая задыхалась и отступала, защищаясь.
   Она, воин, разобралась бы с мечом.
   Она, маг, смогла бы укротить собственную память.
   Но не всё вместе.
   Это не могло продолжаться долго, и это закончилось - совершенно глупо.
   Теневая теснила гостью. Та после серии ударов потеряла равновесие и... споткнулась на неровном полу. Вспомнилось некстати, плитки положены нарочито неровно, для тренировки, ведь бой редко идёт на гладком, обычно как раз наоборот...
   Гостья не упала. Но рисунок боя был сбит, и теневая вышибла у неё меч, а потом просто и без затей пнула в живот.
   Удар был такой силы, что девушку подняло в воздух и швырнуло на пол. Дыхание прервалось, сквозь искры в глазах гостья различила приближающуюся теневую, высоко занесённый дымный меч...
   Гостья не закрыла глаза.
   Меч сверкнул и опустился.
  
   Смерть отчего-то не спешила.
   Возможно, её смущала толпа. Вокруг бегали, шумели, Хегор хотел попросить их перестать - из-за всей этой суеты до него не может добраться Освободительница.
   Тут чьи-то длинные руки выдернули его из-за бочек, как морковку из грядки. Хегор устало открыл глаза и увидел стенолома.
   Он даже не закричал - лёгкие, как обычно, подвели, сжались болезненно, и ужас перед удушьем затмил ужас происходящего. Тварь держала его с лёгкостью, как будто весу в нём было не больше, чем в той же морковке. Он тяжело мотался, приложился затылком о бревно, рука оказалась больно зажата между его телом и костяной мозолью на загривке стенолома. Вот и разглядел тварь, и гораздо ближе, чем собирался.
   Его встряхнули, передали из рук в руки. Мелькнули какие-то неправдоподобные твари - миражи, понял он. А потом Хегор как-то оказался снаружи и увидел их хозяина.
   Стенолом встряхнул его и сбросил с плеча. Хегор повис на руках, слыша, как трещат кости, но почти не обращая внимания на боль.
   Блазень. Яйцеголовый. Создатель мороков. Невысокая костлявая фигура с непропорционально огромной головой, чернущие глаза - пятна на сером лице, складка носа, безгубый рот. Блазень носил одежду, и довольно приличную, с изумлением заметил Хегор. В свите у яйцеголового был леший и два упыря.
   Стенолом что-то довольно залопотал, потрясая Хегором, словно добычей хвастался. Блазень кивнул благосклонно своей нелепой башкой, и чёрные зенки впились в лицо мальчишки.
   Тому показалось, что под кожей у него забегали муравьи. В голове замелькали какие-то невнятные картинки, синее небо, зелёный лес, отражения в реке, лица родных, голоса.
   Блазень прищурился, и одышка отпустила Хегора. Впервые за время нападения он смог полностью наполнить лёгкие воздухом. И воспользовался этим, чтобы закричать.
   Яйцеголовый дёрнулся от неожиданности. Стенолом тоже, и Хегор ударился о его грудь, словно в каменный валун врезался. Одышка тут же вернулась, блазень поморщился и отвернулся, что-то недовольно лопоча и чирикая.
   Стенолом заворчал. Потом раздался гулкий медвежий рёв, и явился огромный беролак. Варута отшвырнул в сторону худого, ещё одного насадил на его же дротик. Стенолом уронил Хегора и выпрямился, растопырив лапы, загораживая собой блазня. Варута же, наоборот, опустился на все четыре и сжался, как кошка перед прыжком. Ага, вот и стрелки - запели тетивы, и морда стенолома оказалась утыкана стрелами. Но если упыря можно было пронять таким образом, то стенолом лишь разъярился.
   Вырвав стрелу, угодившую в глаз, он проигнорировал остальные и с рычанием бросился на Варуту. Беролак прыгнул, и два чудовища покатились, ревя и награждая друг друга увесистыми тумаками, полосуя когтями и пытаясь загрызть.
   Джерф ловко миновал дерущихся, прошёл через чёрную паутину мороков и обрушился на блазня, одно движение челюстей - и яйцевидная голова повисла на клоке плоти и кожи, почти откушенная. Страшная пасть схватила Хегора за одежду и поволокла.
   Рывок.
   Рубаха Хегора осталась у Джерфа в пасти. Оборотень досадливо мотнул мордой, выплёвывая, и зарычал на упыря, отобравшего добычу. Упырь, держа Хегора за руку, посчитал ниже своего достоинства разговаривать с оборотнем, вместо него подал голос стоящий рядом рорк.
   Звуковой удар подшиб Джерфа в прыжке, оборотень покатился, по его телу прошла волна изменений, шерсть втягивалась и снова исходила из кожи, кости выламывались, скрипели, мускулы дёргало судорогами. Рорк, не делая пауз, чтобы набрать в грудь воздуха, продолжал своё чудовищное пение, Хегор валялся прямо перед ним, зажимая уши руками.
   Хегор ударил ногой рорка в пах.
   Похоже, у чудовищ Стаи там не было ничего важного, но рорк всё же отвлёкся, перевёл взгляд на мелкую добычу. Петь при этом не перестал, и звук вмял Хегора в пол. Он ощутил, как дробятся кости, а внутренности заполняются колотым льдом. Глаза вылезали из орбит, что-то рвалось в лёгких, но он всё ещё оставался в сознании.
   Рорк замолчал.
   Хегор слепнущими глазами увидел Даниса, ему показалось, что у друида за спиной огромные сияющие белые крылья. Вот волшебник взмахнул ими... и чуть зацепил мальчика.
   Земля дрогнула, когда подошёл кто-то крупный. То ли руки, то ли лапы сгребли бесчувственное тело, вскинули вверх. Мир двигался, пыхтел и шевелился, слышались трели и щелчки, эти звуки что-то обозначали, что-то неприятное, но он не мог вспомнить...
   Путешествие продолжалось целую вечность, но всё же закончилось. Он упал в грязь, удар был довольно мягким, запах болота и багульника проник в ноздри, запечатал лёгкие очередной судорогой. В глазах потемнело, он был готов молить о помощи обступивших упырей.
   Нет, не упырей... Над ним стояли блазни, высоколобые, с огромными тёмными глазами.
   Захвачено особей людей и модифицированных людей... Живых семь единиц... неживых девять единиц... неживых в плохом состоянии четырнадцать единиц... подсчёты всё ещё идут. Посёлок не захвачен. Тактическая схема - признать удачной, неудачной? Мало данных. Ожидание рапортов прочих команд.
   Сухие гулкие слова звучали как будто внутри его головы. Один из блазней шагнул вперёд, Хегор подумал о хищнике, который спокойно и уверенно приближается к уже загнанной истекающей кровью жертве. Фигура наклонилась. Шишковатый лоб, вытянутая макушка, блестящие чёрные глаза без зрачков - не поймёшь, куда смотрит.
   Хегор окаменел от ужаса перед чужой непостижимой жизнью. Жёсткая холодная рука ухватила его за подбородок, повернула голову туда, сюда, пробежалась по телу, ощупала руки, ноги, бесцеремонно ухватила за пах.
   Боль - такое бывало и раньше - оборвала спазм, и Хегор заорал. Блазень шарахнулся.
   Сканирование... Возраст - граница полового созревания. Пол - мужской. Физическое состояние - с высокой вероятностью смерть в ближайшее время. Причина - астма, усугублённая психологическим шоком, раны, повреждения внутренних органов. Психическое состояние - на грани коллапса.
   Слова падали, отрывистые, бездушные, словно говорила машина искусников, а не живое существо, хоть и чудовищное.
   Возможность использования мутагена класса "пехотинец". Вероятность отторжения и смерти объекта - 94 процента.
   Мутаген класса "лучник". Вероятность отторжения и смерти объекта - 9 процент.
   Мутаген класса "владыка" Вероятность отторжения и смерти объекта - 98 процентов.
   Отрицательно. Отрицательно. Отрицательно. Высокая вероятность смерти объекта. Расход производства мутагена, транспортировка и защита "куколки"... Введение мутагенов класса "П", "Л", "В" - не оправдано.
   Поиск оптимальных решений. Варианты ответа. Убить объект. Оставить объект на месте. Оптимальное решение найдено. Использовать объект в качестве пищи на месте.
  
   Часть четвёртая. Зверь в сердце
   Зверь в сердце моём, и он жаждет свободы,
   Днём дремлет во мне, словно в логове, ночью
   Багровых потоков солёные воды
   Лакает, когтями из тьмы душу точит.
  
   Зверь в сердце рычит, его когти остры и
   Глаза адским сполохом алым пылают.
   У храбрых воителей кровь в жилах стынет,
   Лишь только они гласу ночи внимают.
  
   Зверь в сердце, ты заперт во мне поневоле,
   И клетка грудная моя - как темница.
   Ты связан, закрыт на замок моей воли,
   Пусть вечно твоё заключение длится.
  
   Факел рассыпал трескучие искры, больше чадил, чем горел, неверный свет создавал жуткие тени.
   И такие же тени были среди запахов. От факелов дым, гарь и копоть, от новых построек - смола, сырой мох, дёготь, пропитка от гнили. Всё это забивало ароматы ночи, делая практически бесполезным нюх оборотня.
   Джерф наклонился вперёд и плюнул через частокол, при этом неловко опёрся ладонями о дерево и немедленно прилип к выступившей смоле. После нападения многое пришлось отстраивать заново. Четыре одновременных атаки на четыре посёлка.
   Им повезло. У них оказался друид, который сумел засечь холодные дыры в чреве земли и закрыть их своей магией, заплести корнями растений, обрушить своды подкопов...
   Второй сосед тоже управился самостоятельно, там оборотней чуть ли не четверть, одолели супостата. От третьего посёлка остались только женщины, дети, немощные старики. От четвёртого посёлка не осталось ничего, только орали кошки над развалинами да приручённые шуршавчики жалобно стрекотали.
   Джерф поёжился. Он был там и помогал вынюхивать ушедших с трофеями тварей. След ожидаемо потерялся в чаще Леса, куда разве что армией можно идти...
   Друг ходил потрясённый. Джерфу он ни слова не сказал, но тот не мог себя простить - ведь держал же в зубах рубаху его брата... видимо, вышитые на ней обереги оказались слабы.
   Люди горевали. Орда, привычная напасть, на этот раз взяла слишком большой оброк. Люди ставили башни, разрушенные пением рорков и слюной харкунов, люди выжигали отравную магию, палили трупы тварей, помогали друг другу и соседям...
   Джерф прошёлся туда-сюда. Ветер летней ночи холоден, колышет траву, деревья, шелест скрадывает шаги. Волчье зрение здесь не поможет, и нюх тоже бесполезен. Возможно, там, за кругом света, кто-то сейчас высматривает его, щурит нечеловеческие зенки...
   Впрочем, как раз глаза почти у всех тварей так и оставались человеческими. Кое-кто даже врал, мол, по взгляду узнавал в чудовищах тех, кем они были раньше... Лучше уж в бою сдохнуть, чем упырём проклятым стать, кому Солнце Мёртвых светит. Бр-р-р!.. - молодой оборотень нервно передёрнул плечами и облизнулся, ему до сих пор мстился запах и вкус гнилого мяса тварей. Тогда он бежал, бежал вместе со всеми, стремясь настигнуть уходящих тварей, если не выручить пленников, то убить хотя бы, чтобы не превратились люди в... вот это самое!..
   Запах ему не примерещился. Неужели опять нападение? Джерф потянулся за билом, но тут сообразил, что вышедшая на очищенную землю тварь одна-единственная, и стукнул не в гонг, а в барабанчик.
   И с несноровки продырявил насквозь. Звук получился тихий, в караулке, понятно, дрыхнут, самому бежать?.. - так ведь и розог можно отведать за оставление поста, бить в гонг? - но и за сполох дурной тоже берёзовой каши насыплют, эка невидаль - подошла тварь к частоколу...
   - Тцыть!.. - шикнул он на тварь, словно на собаку. Ноль внимания.
   Рядом колыхнулась тьма, и оборотень едва не сиганул через частокол. Чья-то крепкая рука удержала.
   - Ага, - довольно произнёс голос. - Недоделка припёрся.
   Дядька Елец! Услышал всё-таки!..
   Худой и какой-то высохший мужичок был лучшим стрелком деревни. Казалось, в чём-только душа держится, а лук натягивает и стрелу шлёт дальше всех молодых-быкастых.
   - Недоделка?.. - прошептал Джерф. Это ещё что за ерунда, он, конечно, не опытный вой, но тварей Стаи даже дети назубок знают!..
   - Сцыш, щенок? - дядька остро смотрел на "недоделка". - Не видел никогда? Это, вишь ты, безобидная самая тварь в Стае. И даже не в Стае, так, сбоку... Чтой-то там у них в логовищах делают из людей украденных, кого в жуткую монстру перекуют, а из кого и не получится ничего, кроме вот энтакого недоразумевания... даже мозги им не исправляют, и человечьи повадки да память остаются. Так что оно может и прийти домой. Одно.
   "Недоразумевание" стояло у границы света, и лишь сейчас парень разглядел, что тварь действительно не очень страшная и даже где-то смешная. Похожа на куклу, что мастерят себе деревенские девчонки. Голова большая, волосы нечёсаными патлами конопляными, ручки-ножки щепочками, лоскут на платье, да углём уши-нос-глаза...
   Глаза!..
   - Недоделка - ерунда, а вот хуже, когда в какое-нибудь древнее паскудство человека превратить захотят. Таких не вдруг отличишь, и вроде бы слабаки, а потом вдруг оказывается, что деревни десятками обезлюдили... Сейчас проверим... - Елец ловко натянул тетиву, тронул, вервие тихо загудело. Кукла встрепенулась. Кукла с пугающе живыми глазами...
   Свистнуло, и из левого как выросла оперённая палочка. Тварь покачнулась, вскинула руки, потрогав стрелу. Посмотрела укоризненно уцелевшим глазом, стала поворачиваться и боком упала за границей света.
   - Ишь ты, крепкая, - пробормотал Елец. - Ничо, скоро соберёмся да проредим вас как следовает. Или Дома договорятся наконец, тогда вам вообще кирдык. Друид обещал со своими... Утром стрелу заберёшь. И барабан ведьме отнесёшь, понял?
   Но ни убитой твари, ни стрелы не нашли. Жарким днём Джерф обтягивал барабанчик новой зачарованной кожей и снова вздрагивал от озноба, вспоминая нелепую куклу с человеческими глазами, глазами мальчишки, брата своего друга.
  
   Существо шло по лесу.
   Оно с трудом припоминало, что не появилось тут, среди деревьев. До леса была ещё какая-то жизнь, важная и полная боли. Да, боль...
   Кто-то внутри искушал забыть о прошлом, полном боли, и стать весёлым и бессмысленным животным, просто жить, питаться, множить себя.
   Существо мотнуло головой. Мысли постепенно выстраивались в ряд, восстанавливались логические цепочки причинно-следственных связей. Существо не знало этих терминов, но оно умело мыслить так.
   Человек, вспомнило оно. Вот кем я было раньше, до смерти.
   Человек.
   Мальчишка, - пришло ещё одно слово.
   Калека.
   Последнее слово ему не понравилось. Оно несло отрицательное значение. Существо взмахнуло рукой, как бы отталкивая понятие от себя, споткнулось и упало.
   Повозилось, пытаясь встать, и замерло, разглядывая что-то перед собой.
   Грибы.
   Протянув дрожащую руку, оно сокрушило сырые шляпки сыроежек, сломало, искрошило. Не так. Поднести ко рту. Жевать.
   Оно поняло, что с ним происходит - голод. Когда происходящему нашлось имя, существо наконец-то обратило внимание на мир.
   Мир можно есть. Тогда мира станет меньше, а тебя - больше, пояснил ему кто-то внутри. В мире всё съедобно.
   Существо разорило гробницу, пощипало мох, траву, но зелень не пришлась ему по вкусу. С трудом встало, опираясь на дерево, действуя обломанными ногтями, отколупнуло чешуйку жёсткой коры, сорвало колючие пахучие хвоинки.
   Кто-то внутри оказался неправ - мир съедобен отнюдь не весь. Существо всё же проглотило, давясь. Польза, полученная из еды, и энергия, затраченная на её переработку... Какое-то время существо удивлённо разглядывало вдруг появившиеся в его разуме комплексы чуждых понятий и категорий.
   Чуждых... а какие "свои"?
   Так думает кто-то внутри, поняло существо. А "своими" мыслями думаю я!
   Что такое "Я"?
   Субъект наблюдения. Совокупность личностных характеристик. Разум, сознание, душа...
   Всё это - "Я". Человек.
   Человек ли?..
   В пустоте возникло слово. Хегор. Имя того, кем он был раньше.
   Как только появилось слово, обозначающее себя самого, всё стало гораздо легче. Хегор даже издал какие-то звуки, долженствующие обозначать удовольствие, и сам удивился получившемуся глухому уханью. Кажется, это должно быть не так.
   Он отпустил цепочки рассуждений, потому что мир снова напомнил о себе. Нет, то был не уже испытываемый голод. Голод - призыв восполнить убыток себя внешними источниками. Причина для действия.
   Но здесь было другое. Желание восприпятствовать убытку себя, инициируемому внешними источниками с целью нанести повреждения.
   Ещё одно понятие, вынуждающее действовать - страх.
   Необходимо избегать урона, препятствовать желающим нанести повреждения. Как? Уничтожить угрожающих... обрести броню, замаскироваться...
   Убежать. Защититься расстоянием.
   И Хегор снова пошёл, с трудом переставляя негнущиеся ноги, спотыкался. Иногда покашливал по привычке - лёгочная немочь осталась в прошлом, когда он был ещё жив. Теперь же он иногда и вовсе забывал дышать. Кажется, раньше было иначе. Вспомнились судороги, комковатый воздух, входящий в горло...
   Задумавшись, он опять свалился, поднялся, завертел головой. Окружающее виделось как-то странно. Задумавшись, он понял причину неуверенности движений. У него был лишь один глаз. А должно было быть два. Почему всего два, возразил кто-то. Ведь чем больше, тем лучше?..
   Неловкой рукой он поднял руку к голове и наткнулся на что-то... этого не должно быть здесь... Как следует ощупать нельзя, пальцы совсем ничего не чувствуют.
   Позже, сказал кто-то внутри, и Хегор согласился, что глаз может подождать. Побрёл дальше, на ходу срывал нежные листья, незрелые ягоды, жевал вместе с черенками, прихватывал подвернувшихся насекомых. Почти не обращал внимания на то, что делало его тело, ноги, руки и челюсти двигались сами.
   Что-то преградило путь. Длинная медленно текущая масса воды. Река.
   От этого имени пахнуло опасностью, запретом. Но кто-то уверил, что теперь река не угрожает существованию. Напротив, совершенно необходима.
   Хегор шагнул на берег, словно дикий зверь, с оглядкой, прислушиваясь и присматриваясь единственным глазом. Осторожно вошёл в воду по колено, напился и встал, глядя на собственное отражение.
   Нет, на человека Хегор был не очень-то похож. Особенно с вот этим украшением. Нечто лишнее. Следует убрать.
   Ухватившись обеими руками за обломок стрелы, он попытался вытащить её из глазницы. Оказалось, это больно. Врут байки, что мёртвые ничего не чувствуют.
   В конце концов сломал оперенье, нащупал и отломил наконечник, торчащий из затылка. Осколок выглядывал из глазницы, древко было словно источено огнём. Кто-то обещал убрать чужеродное тело, сделать его материю своей. Чужое уничтожается, скоро полностью исчезнет, а потом и глаз вырастет. Сейчас я ускорю процесс, предупредил кто-то внутри, и в голове забилась странная тупая боль, подобная той, какая бывает при режущихся зубах.
   Тут Хегор единственным пока глазом увидел рыбу. Ленивая волна облизывала берег, покачивала большую, с локоть, тушку. Вокруг суетились мальки, поклёвывали.
   Вперёд, велел кто-то. Необходима биомасса!..
   Хегор зарычал, человеческий разум погас в нём. Бросился в воду, окунувшись с головой, склизкое тело сначала ускользнуло из пальцев, он вцепился, обламывая ногти, порезался о жабры. Выволок рыбину на берег и принялся яростно рвать пальцами, давился костями и сплёвывал, кашлял, икал.
   Наконец остались только голова, шкурка да кости. Хегор сыто икнул и повалился ничком.
  
   . Хегор
   Проснувшись, Хегор сделал сразу несколько открытий. Во-первых, открыл глаза. Во-вторых, обнаружил, что недавно выросший левый страшно чешется и плохо видит. Хегор осторожно пощупал затылок - бугорок затянулся тонкой кожицей, и на ней росла короткая щетина волос.
   В-третьих, он понял, что может нормально соображать. Чужой кто-то исчез, покрывающая разум дымка раздёрнулась, Хегор чувствовал себя так, словно очнулся после тяжёлой болезни.
   Он смутно вспомнил, как всё произошло.
   Посмотреть на тварь Стаи. Давняя очень навязчивая идея, что это исправит его ущебность, избавит от болезни. Брат, едва не оборвавший ему уши, отвёл к убежищу. Спазм, стиснувший лёгкие, друида не попросишь о помощи. Забиться в угол, хватая спёртый воздух посиневшими губами.
   Плен. Стеноломы и блазни...
   Хегор передёрнулся от воспоминаний. Дальше всё распадалось, память зияла пустотами.
   Он встал, прошёлся по берегу, снова привыкая смотреть двумя глазами.
   Тело перестало казаться одеревеневшим, кожа вернула чувствительность, все суставы гнулись нормально. Хегор с удивлением понял, что стал действительно больше походить на того, кем был раньше - на человека, обычного мальчишку. На всякий случай он суеверно решил не спешить называть себя снова человеком. И, как оказалось, правильно сделал.
   Странное ощущение по телу вызывалось тем, что рыбьи кости и лоскутки шкуры, на которых он спал, прилипли к коже, образуя странный орнамент, и теперь медленно погружались в неё.
   Хегор подцепил ногтём косточку, она оторвалась неохотно, потянулись нити слизи. Кость оказалась странно размягчённой. Хегор с ужасом уронил, кость закачалась на каких-то соплях. Оторвав, он отбросил в сторону, стал скрести грудь и живот ногтями. Откуда?.. вспомнил, как ел падаль, рвал пальцами и зубами... Упал на колени, чувствуя, как выворачивает нутро, но лишь рот наполнился вкусом гнили, а через мгновение пропал и позыв к рвоте. Странно и страшно изменившееся тело не собиралось расставаться с тем, что в него попало, так или иначе.
   Косточки стали совсем прозрачными, утонули в коже, а вот лоскуты чешуи подсохли. Хегор ткнул её пальцем и почувствовал, что чешуйки его собственные. Странное ощущение - как будто на груди выросли ногти.
   Всё тело вдруг страшно зазудело. Хегор в ужасе метнулся туда-сюда, заорал, стал рвать с себя лохмотья одежды, жёгшие огнём. Та же самая слизь тянулась за лоскутами, парень разбрасывал их в разные стороны. Боль вдруг пропала, он вертелся на месте, орал. Враг не рядом, он внутри, и что ты с ним можешь сделать?..
   Безумно блуждающий взгляд вдруг упал на реку. Хегор задохнулся от внезапной мысли. Не дав себе времени поразмыслить, бросился в воду.
   Когда холодная вода, - Хегор думал, что холодная, но не чувствовал этого, - сомкнулась над ним, он широко раскрыл рот и полной грудью втянул её.
   Мрак.
  
   . Хегор
   Он неотчётливо помнил, что карабкался на крутой берег, ломая ногти о торчащие корни деревьев, потом извергал из себя воду, её было ужасно много...
   Но ещё больше, оказывается, осталось внутри. Теперь никто не сказал бы, что он похож на человека.
   Его разнесло, пропитало водой, кожа казалась полупрозрачной, колыхалась, как студень. Хегор попытался застонать - из горла вырвалось жирное бульканье.
   С трудом вздёрнув себя на ноги, он рассмотрел берег реки, куда залез, - высоко, и поплёлся вдоль реки. Вышел туда, где берег спускался к воде, подошёл к воде и вгляделся в своё отражение.
   Теперь он был необыкновенно жирен, кожа напряглась, истончилась, при движении под ней словно волны пробегали. Остатки одежды куда-то исчезли.
   Хегор всхлипнул, получилось кваканье. Он заметался по берегу, нашёл острый камень, он с силой полоснул себя по руке. Всё-таки больно, но не так, чтобы слишком уж... Кожа поддалась легко, но ни капли крови не возникло из рассечённой мёртвой плоти. Рана раскрылась, как бы выходя наверх, и очень быстро затянулась новой кожей. Чиркни по воде прутом - "разрез" так же закроется.
   Примерившись, парень ударил глубже, словно пронзая. Кровь всё-таки наполнила получившуюся выбоинку, но через край не потекла. Быстро светлела, становилась прозрачной, потом помутнела, в ней возникали какие-то нити, поверх наросла кожа.
   Мертвец отбросил бесполезный камень, заквакал, горло не повиновалось. Снова бросился в воду, лёжа лицом вниз, попытался вдохнуть и понял, что со времени пробуждения вовсе не дышал.
   Грудь и спину вдруг полоснуло болью, чистая холодная вода хлынула внутрь, и Хегор снова потерял сознание.
   Очнулся на мелководье. С трудом двигаясь, выбрался на каменный берег. Галичник далеко тянулся, сухие водоросли облепили камни, на кустах топорщилась бахрома сухой травы, принесённые паводком коряги уже обсохли и белели, словно кости.
   Хегор принялся изучать себя, стараясь не поддаваться ужасу и отвращению.
   На руках у него меж пальцев появились перепонки. Ноги как будто не изменились, только удлиннились и расплющились, пальцы на ногах срослись. Кожа стала холодной и склизкой, как у лягушки. Тело по-прежнему пропитано водой, но на этот раз не жирное, словно вся влага ушла внутрь. Кажется, он стал ещё более тощим, чем обычно.
   Хегор внимательно ощупал грудь, торчащие рёбра. Подцепил пальцами какую-то подозрительную складку, потянул... под рёбрами возник длинный разрез, оттуда хлынула вода. Хегор отпустил, с глухим шлепком рёбра встали на место. Хегор снова нашарил пальцами, оттянул, с трудом вытягивая шею, заглянул внутрь. Какое-то бледное розовое мясо, бахрома... и вдруг он понял, что это такое.
   Отпустил, жабры пришлёпнули, пару раз непроизвольно дёрнулись и успокоились. Прилегали очень плотно, не вглядываться, так и не заметишь. Хегор забросил руку за спину, без особого удивления отметил, что суставы гнутся совсем не по-человечески. На спине тоже были жабры. Хегор с силой вдохнул. Дышалось легко, он не собирался задыхаться, как рыба на берегу.
   Похоже, я превращаюсь в водяного, подумал. Щука не может утонуть в реке, мне бесполезно пытаться утопиться...
   Он медленно пошёл вдоль берега и скоро набрёл на нужное ему. Корявый, словно ломаный рыжий ствол, мосластые ветки. Выбрав камень потяжелее, Хегор с размаху ударил о ветвь дерева. Не удержал отскока, угодил себе по ноге, что-то хрупнуло, но не почувствовал боли - вообще ничего не почувствовал. Вновь занёс камень.
   И снова, пока дерево не сдалось.
   Отбросив камень, Хегор ощупал неровный скол ветки, пошатал. Забавно - камень на ногу уронил, даже внимания не обратил, а здесь всего лишь касание - и руку пробивает болью до самых костей...
   Он отошёл подальше и забормотал:
   - Матушка осина... людей заступа, нечистым тварям погибель... Спаси меня... Защити меня... - знакомый с детства наговор не шёл, что-то было неправильно. - Нет, не так. Матушка осина, защити людей от меня...
   И, разбежавшись, с размаху нанизался на острый сук дерева.
  
   . Хегор
   Хегор сидел на коряге, захватив горсть камешков, бездумно бросал в воду. Иногда поглядывал на сук, торчащий в груди. Тот подёргивался, словно кто-то изнутри шевелил его.
   - Без толку, - сообщил Хегор самому себе. Потрогал сук - и торчащая часть отвалилась, хрупнув. Рана стала быстро затягиваться серой массой. Дерево, которым убивают нечисть, сначала страшно жгло, он орал, катался по берегу...
   А потом боль ушла, и тело принялось растворять в себе "занозу".
   Передёрнувшись от отвращения, мёртвый отвёл взгляд. Набрав камешков, принялся по одному кидать в реку.
   - Что же я за нечисть такая... ведь осина - людей заступа, любой нечистой твари погибель...
   ...Шаги, сопение, лопотание, смрад. Лёгкие, запечатанные удушьем. Костяная мозоль на горбу стенолома. Миражи и их хозяин, блазень, тварь смотрит чернущими глазами, и судорога отпускает, и Хегор кричит...
   Хегор понял, что кричит на самом деле - долго, страшно. Очередное прояснение памяти не прошло даром, он вспомнил всё даже слишком ярко.
   Боль ударила в руку, скрутило судорогой. Он раскрыл ладонь, стряхнув камешки. Влажный песок прилип, исчезал, погружаясь под кожу, какое-то время песчинки ещё можно было увидеть, потом они исчезли. Боль прошла и тут же вернулась, ударила в пятки.
   Хегор зашипел, подскочил, глядя себе под ноги. Его ступни принялись втягивать в себя то, на чём стояли!..
   Опасность!.. Защитить!.. Материал - силикаты. Броня, оружие...
   - Не надо!.. - закричал Хегор на того-кто-внутри. Воспоминания и испуг спровоцировали тварь на какие-то действия. - Мне не угрожает опасность сейчас!..
   Тварь внутри мгновенно зацепилась за это сейчас и резонно предположила, что потом обязательно будут какие-то опасности, и их лучше встретить во всеоружии. Хегор метнулся туда-сюда, наконец снова прыгнул в воду, ударился о мелководье, елозя брюхом по камням, выбрался на глубину.
   Какое-то время плыл лицом вниз, перевернулся. Странное ощущение, можно дышать и носом, и спиной. Холодная вода текла внутри него, но тело не тонуло.
   Тварь поуспокоилась, постепенно поняв, что необходимости спешить нет, опасность была не реальной, а вспомянутой. Хегор прислушался к её возне внутри него, похожей на шуршание мышей в подполе, раздражающее, но безобидное. Постепенно это ощущение сошло на нет.
   А хорошо так плыть, подумал Хегор. Отдавшись течению, бездумно смотреть в небо... двигаться было лениво. Он сплёл руки и ноги, погрузился глубже в воду и в полудрёму. Тело щекотали быстрые струи, но он не мог понять, снаружи приходит это ощущение или же изнутри, от твари.
   Его разбудил близкий шум переката. Хегор резко перевернулся на живот, но больше сделать ничего не успел, его выволокло на камни, больно ударяя. Сносимый яростной водой, он кое-как встал и, шатаясь, побрёл к берегу. Поток то и дело сшибал его с ног, окунал, бросал о камни.
   Наконец он выбрался и тут увидел идущую через перекат рыбу.
   Изнутри пришёл знакомый требовательный толчок. Тварь напомнила о себе. На этот раз сознание не потухло. Хегор всё видел и чувствовал, но его движениями управляло существо, делящее с ним тело, сам он остался наблюдателем.
   Тварь бросила его тело обратно в перекат. Хегор схватил рыбу, воткнул пальцы под жабры. Крупная щука затрепыхалась вяло, но каждое её движение мотало мертвеца, едва не сбивая с ног. Оскальзываясь и падая, но не выпуская добычи, Хегор выскочил на берег и тут же вцепился зубами рыбине в загривок, рванул. Что-то хрустнуло, рот наполнился солоноватым - то ли рыбьей слизью, то ли его собственной кровью. Щука дёрнулась и успокоилась.
   Хегор растерзал добычу, жевал сырое мясо, обсосал плавники. Наконец остался лишь скелет и голова, водяной мертвец откинулся на камни, сыто икнул. Его живот вздулся, на пузе прилипла чешуйка. Хегор потянулся её отколупнуть, но чешуйка ушла под кожу.
   Теперь он не удивился и не испугался. Наоборот, это показалось ему ужасно забавным. Хихикнув, он пошарил вокруг, собирал остатки своего пиршества, пёрышки плавников, хвост, какие-то кишки, бросал мусор на живот и с интересом наблюдал, как всё это богатство "тонет".
   А потом уснул, и во сне ему снилась удачная рыбалка на длинных перекатах.
  
   Хегор проснулся.
   И с удивлением понял, что никогда не чувствовал себя так хорошо. И настроение было отличным, даже новые перемены с телом его не напугали.
   Из живота что-то самую малость выпирало, Хегор ощупал и узнал. Ну да, перед тем, как заснуть, он положил на живот рыбью голову и даже видел, как она стала "тонуть". Изнутри доносилось довольное ворчание твари, переваривающей добычу.
   На груди слева проклюнулись ровные рядки нежной чешуи. Справа же была какая-то шероховатость, Хегор долго разглядывал её, но так и не понял, что это такое.
   Он встал, ощупал спину, усеянную какими-то буграми. По рукам тоже шли бугорки, и Хегор понял, что в него вросли камни, на которых он лежал. Вросли... и стали растворяться, под кожей словно был песок.
   Сами руки избавились от перепонок, а вот ноги так и остались похожи на хвосты русалок. Хегор ощупал рёбра - жабры заросли, но складка осталась. Стоит войти в воду, и снова возникнут.
   Кожа чесалась. Чешуйки лезли на глазах. Пятно шероховатости тоже росло, и Хегор наконец узнал полотняную ткань. Вот куда делась одежда. Он сорвал не всю, остаток лохмотьев поглотила тварь. А потом повторила. Зачем?
   Раньше он не подумал бы об этом, но теперь решил, что в происходящем с ним есть какая-то логика.
   - Ничто не происходит просто так, - сказал Хегор вслух. И поразился звуку собственного голоса.
   Он запустил пальцы в рот. Зубы исчезли. Последние при его прикосновении скрошились, словно угольки, и крошки сразу впитались в щёки изнутри, в нёбо и язык.
   Сам язык в задней части покрылся твёрдыми загнутыми колючками. Хегор наколол на них палец и удивлённо разглядывал выступившую каплю крови. Щука!..
   У щуки такой язык, она не может выплюнуть то, что попало ей в глотку!
   Хегор почувствовал, что приближается к разгадке. Щука... чешуя, жабры, склизкая кожа... ну конечно!.. Что ешь, тем и становишься, так, что ли?.. Но я не хочу становиться рыбой!..
   Он тупо уставился на правую руку. Под его взглядом на ладони возник тонкий рисунок, повторяющий нежные пёрышки рыбьих плавников, пальцы стали срастаться... Хегор зажмурился, отвернулся.
   Когда рискнул посмотреть снова, пёрышки пропали, но зато срослись безымянный и мизинец.
   Отвлекла тупая боль во рту. Хегор ощупал чешущиеся дёсны. Скоро проклюнулись новые зубы, все сплошь острые и загнутые... не рыбьи. Скорее нечто среднее между рыбьими иголками и человечьими клыками. Задние зубы пёрли плоские, как обычные коренные, но ровные.
   Хегор сел на валун, чувствуя, как тело его меняется. На груди пятна чешуи и кожи-ткани соединились и как будто принялись воевать, кожа то быстро покрывалась чем-то похожим на плесень, то каменела. Здесь и там возникали всплески боли. Хегор разглядывал четырёхпалую руку и подумал, что это пустяки по сравнению со всем остальным.
   Вспомнились глиняные игрушки, которые он лепил от скуки. Человеческие фигурки у него всегда получались четырёхпалыми, неудобно пять пальцев лепить. Девчоночье занятие, конечно, но в доброй работе от него, задохлика, толку не было. А лепить научился хорошо, хоть на ярмарке продавай, сказал однажды Данис. Шутил, верно, кому нужны пустые игрушки. Если бы миски да кувшины, а то так, птички-свистульки, мужики с топорами да бабы с коромыслами...
   Пальцы сами вспомнили движение. Хегор открыл глаза и увидел, что левая рука тоже стала четырёхпалой.
   Он смотрел, чувствуя, что вот-вот поймёт что-то важное... А если... Старательно ощупав левую правой, он и представил, будто мнёт глину и тщательно вылепляет...
   Кожа поддалась. Хегор в панике глянул...
   Последний палец всё ещё был "двойным", но по коже уже появилось разделение, как на мягкой глине. Не переставая "лепить" в своём воображении, он смотрел, и канавка становилась всё глубже, кости чётко вырисовывались под кожей.
   Хегор с силой развёл пальцы... они легко разделились, между повисли нити слизи.
   - Такими и оставайтесь, - строго сказал Хегор и представил, как ставит заготовку в устье печи, запекая натвердо.
   Получилось.
   Хегор откинулся на спину и засмеялся с оттенком истерики.
   И снова заснул.
  
   Хегор.
   Запах багульника.
   Чудовища вокруг.
   Захвачено особей... Живых... неживых...
   Один из высоколобых силуэтов с сияющими глазами приблизился, то было неспешное движение хищника, знающего, что жертва никуда не денется...
   Содрогнувшись, Хегор проснулся. В мозаику добавился ещё один кусочек. Память постепенно восстанавливалась. Блазни. Что они с ним сделали?
   Пройдёт время, и я вспомню всё, подумал Хегор. Разум будет мне повиноваться так же, как и тело.
   Кстати, о теле. Тварь, снова приняв его воспоминания за опасность, принялась что-то делать, но Хегор одной мыслью пресёк это - словно окликнул Сэра Шаррика, и тот виновато поджал пушистый хвост: "ну что ты, хозяин, я просто так гуляю, я и не думал...".
   Гудение в мыщцах постепенно сошло на нет. Хегор вдохнул, выдохнул, опять наслаждаясь ощущением невиданной свободы. Он до сих пор не привык к этому.
   Ну-ка...
   Под его взглядом кожа на груди непотребно вскипела. Сильнее контролируй мысли, визуализация!.. Так, чешую - растворить.
   Получилось!..
   На коже возникла тончайшая сетка. В такие рубахи он наряжал слепленных мужиков - плотно прижимал кусочек ткани, и получался отпечаток.
   - Нет, отделить от тела, - прошептал Хегор.
   Кожа-ткань принялась отслаиваться. И порвалась, слишком тонкая, почти прозрачная, как верхняя нежная шкурка берёзовой коры... Хегор велел твари впитать её и сделать снова, уже прочнее и толще.
   С третьего раза у него получился кусок почти настоящей ткани размером с ладонь. Получилось что-то вроде кармана на груди. И тут же страшно захотелось есть.
   - Стой на месте, никуда не уходи, - он представил закрепляющий огонь, и кожа перестала зудеть, затвердела. Хегор закрутился на месте, разглядывая берега рек, вгляделся в воду. Кислица ещё не поспела... грибы... но больше никакой падали!..
   Он сорвал пучок листьев и нерешительно сунул в рот. Не свои зубы мешались, попробовать исправить?..
   Вторую горсть листьев он просто задержал в руке, и зелень впиталась в кожу.
   Хегор пошёл вдоль реки, срывая листья, попавшиеся ягоды. Задержался у колючего куста и выломал себе крючок. При этом поймал несколько небольших шипов, но выдернуть их не успел - утонули в коже.
   Интересно, подумалось вдруг. От щуки чешуя, от кустов - шипы, получится ли шипастая чешуя... Эй, убери немедленно!..
   Прорастающее на тыльной стороне рук безобразие вновь спряталось под кожу. Вертя в пальцах крючок, чтобы тело не забрало и его, Хегор думал, из чего сделать леску. Ага, волосяная ползучка, очень кстати она здесь растёт... он сорвал плети ползучего растения и сплёл косичкой. Пойдёт.
   Хегор привязал крючок. Оглянулся в поисках подходящей наживки. Серая кобылка вовремя прыгнула на камешник, он поймал...
   Руки оказались пусты, только нога кузнечика дрыгалась посреди ладони, быстро погружаясь. Ладно. На юге кузнечиков едят, чуть поджарив. Это ж сколько надо съесть, чтоб насытиться?
   Кажется, тварь приняла этот довод, идея пожертвовать малым, чтобы получить нечто большее, ей понравилась. Хегор поймал второго и насадил на крючок, выбрал подходящее дерево, зависающее над заводью.
   Клюнуло нескоро, первая добыча сорвалась. Вторая тоже бы ушла, если бы Хегор не свалился в воду, вцепившись пальцами. Небольшой елец бился, как ленок. Хегор сдавил его, почти сплющив, выбрался на берег. Раскрыл ладони.
   На руках росли те самые чешуйчатые шипы или шипастые чешуйки, это они позволили так ловко ухватить скользкого ельца. Хегор страшно заспешил, выдрал крючок и откусил рыбке голову, проглотил не жуя, чуть ли не целиком заглотил остаток.
   Мало, решил, задумчиво облизываясь.
   Крючок был в крови и части рыбьих потрохов. Хегор решил, что это сойдёт за наживку и полез на дерево.
   К вечеру он поймал с полудесяток рыбок и тут же съедал их с чешуёй и со всеми потрохами. Каждый раз оставлял только маленький кусочек на наживку.
   - Ну, ещё ловить или хватит? - Хегор слез с дерева, сунул последнюю в "карман" на груди. Сел у дерева, смотрел, как крючок и леска ушли в ладонь.
   Над рекой носилась очумелая мошкара, рыбка выпрыгивала, хватала. Хорошо, меня не кусают, подумал Хегор, чувствуя, как наваливается сытая дрёма.
   Её прервал укол.
   Хегор подскочил и хлопнул по плечу, размазав комара. Тут же другой сел на колено. Хегор удержал руку, присмотрелся.
   Комар попробовал хоботком прочность кожи, нашарил место, воткнул.
   И взлетел... попытался взлететь. Хоботок не выдёргивался, а заходил всё глубже, словно кто-то там тянул за него. А потом и сам комар стал погружаться. На поверхности кожи остались только крылья, они позвенели и втянулись внутрь.
   Это ты неплохо придумала, тварь, похвалил Хегор и вообразил, что гладит по загривку нечто неопределённое, мохнато-чёрное.
   И тварь... да, точно!.. она махнула хвостом, поняв одобрение человека!..
   В деревенских избах хищное растение держат в горшках, чтобы ловило мух и комаров. В его семье, правда, такого не было, запах почти всех цветов заставлял его чихать и задыхаться. Сейчас Хегор сам себе напоминал кусачую росянку, жрущую насекомых. Не домашнюю мелкую, а дикую, возросшую на жирном летнем гнусе и способной даже и мышь сожрать запросто.
   Он отстранённо наблюдал, как комары уходят под кожу. Интересно, подумал, глядя на блистающие на поверхности кожи крылышки, если меня комары укусят со всех сторон и влипнут, и все сразу замашут крылышками, - смогут ли они меня поднять?..
   Он засмеялся, не чувствуя укусов крылатой мелочи. Его тело продолжало питаться теми, кто прилетел питаться им. И рыба в "кармане" почти совсем растворилась.
   Тварь отправила ощущение удовольствия. Падаль лучше, сказала она, рыба хуже - приходится прилагать усилия, чтобы её поймать, а тут сиди себе, пища прилетает сама.
   Никакой падали, строго сказал Хегор.
   Он откинулся назад, опираясь о ствол дерева, и сосредоточился на "лепке". Постепенно ткань ширилась, он определённо наловчился находить общий язык с тварью!.. Так и с игрушками - первую лепишь полдня, а потом уже по десятку за то же время.
   Скоро он оказался "одетым" в длинную рубашку. На плечах и боках она прирастала к телу, но это были мелочи. Комары и мошкара отстали, то ли время их вышло, то ли испугались наконец, то ли он перестал их притягивать.
   То ли заняться штанами, то ли ещё порыбачить, подумал он, но напряжённая "лепка" не прошла даром - уснул, сидя в неудобной позе.
  
   Проснулся задолго до рассвета. Туман обвивал стволы деревьев, полз по реке, луна, Солнце Мёртвых, светила тускло. В такие ночи хорошо бродить чудовищам Матери Зверей.
   Древний страх коснулся Хегора, он засмеялся, мотнул головой. Встал, не чувствуя холода.
   - Я здесь самое страшное чудовище, - доверительно поведал реке и туману. - И я пойду бродить в страшной ночи.
   Ветер согласно вздохнул, всколыхнул туман. Хегор увидел, что спина, которой он прижимался к стволу, "выела" в коре углубление. Рубашка растворилась бесследно, но стоило ему подумать о ней, как ткань тут же восстановилась, отслоилась от кожи.
   - Пошли, чудовище, - буркнул Хегор. - Страшный Пожиратель Деревьев.
   Он шёл вдоль реки. Когда идти становилось неудобно, заходил в воду и сплавлялся вниз. Луна то и дело скрывалась за тучами, но Хегор по-прежнему всё видел.
   Спать ему не хотелось. И есть пока не хотелось тоже, но он не упускал случая подхватить ягоду с куста, сорвать найденный гриб. Если пища не лезла в рот, он помещал её за пазуху рубахи, и очень скоро биомасса, как называла это тварь, растворялась.
   Восход солнца застал его у реки. Хегор сел на камень и принялся за "лепку", и очень скоро на ногах его возникли самые обычные порты.
   - Вот так-то лучше, - оценил Хегор, разглядывая своё отражение. - Хоть на человека стал похож...
   Он часто разговаривал сам с собой, напоминая, что он человек. Говорил и с тварью, пытаясь понять, как мыслит то, что нашло приют внутри него. К сожалению, оно общалось чаще всего требовательными импульсами типа "хочу жрать!". Вот как сейчас.
   Хегор принялся выискивать крючок для рыбалки и увидел змею, выползшую погреться на камни. Прежде чем узнал в ней гадюку, как мысли исчезли, и он бросился на добычу.
   И змея, конечно, его ужалила.
  
   Очнулся Хегор нескоро. Солнце вовсю палило с высоты. От гадюки осталась только шкурка, кости и какие-то потроха, видимо, в помутнении сознания он съел всю змею сырой.
   Хегор с трудом поднялся. Мир шатался вокруг. Хотелось пить, он зашёл в воду и жадно глотал, а потом уснул прямо в ней, уткнувшись лицом в ил. На спине разомкнулись дыхательные щели.
   В следующий раз он проснулся от голода столь нестерпимого, что остатки змеи, вокруг которых вились мухи, показались лучшей пищей.
   - На, жри!.. - Хегор смыкал ладони на костях, на склизких внутренностях, всё проваливалось в его тело, тварь посылала импульсы нетерпения, голода...
   - Змейский яд меня не берёт, - пробормотал Хегор, дёргаясь от накатывающих волн чужих эмоций. - Как же там?.. что не убивает, то делает сильнее, заумно...
   Он уставился на свои руки. Пальцев всё ещё пять на каждой, только заканчивается не ногтём. Коготь... или зуб?
   - Что ем, тем и становлюсь, ну да. У змей, правда, нет зубов на руках. У них и рук-то нет...
   Спохватившись, Хегор вызвал рубаху и штаны, но думал в это время о змеях, и одежда оказалась чешуйчатой, с пёстрым узором. Исправил, стал убирать ядовитые когти-зубы... передумал и оставил, только спрятал, нарастив поверх них обычные ногти.
   Теперь ноговицы...
   Как следует вообразить не получилось. Пальцы на ногах срослись, кожа подошвы выпрямилась, потемнела и затвердела. Ладно, пока так сойдёт...
   Снова захотелось есть.
   Хегор покрутился по берегу и отправился в прибрежный тростник. Повезло - чуть не наступил в гнездо птицы с полудюжиной крапчатых яиц, съел вместе со скорлупой и чуть ли не с гнездом. Срывал травинки с какими-то личинками, улитками, глотал со скорлупой и травой. Какая разница, вкуса всё равно не чувствую...
   Хегор углубился в лес, тут же сверху затрещало, зацокало, посыпался мусор. Он увидел белку и примерился, как бы её достать. На кончиках пальцев уже отрастали крючки, белка, словно осознав опасность, легко порхнула с дерева на дерево. Нет, не поймать, разочарованно вздохнул Хегор, убирая крючки.
   Он опять шёл вдоль реки, прихватывая то, что было рядом, и постепенно наедался. Даже смог проводить бесстрастным взглядом удирающего зайца.
  
   Использовать объект в качестве пищи на месте...
   Отмена!..
   Приближающаяся пасть захлопнулась со стуком, как будто упали створки подъёмных врат. Саблерукий чуть отстранился, изучая его с каким-то новым выражением, его почти физически ощутимый жестокий голод внезапно сошёл на нет. Глаза, недавно бессмысленно пустые, наполнились ещё более пугающим хищным разумом.
   Саблерукий с костяным стуком сложил свою костяную саблю, пошевелил короткими пальцами на другой руке, превращённой в щит, с неудовольствием посмотрел на них и отпустил Хегора, деревянно ступая, отошёл в сторонку и... расслабился.
   Вместо него приблизился блазень. Хегору показалось, что некая сущность, вселённая в саблерукого, перешла в блазня.
   Жёсткая холодная рука ухватила Хегора за подбородок, заставила открыть рот, повернула голову туда, сюда. Пробежалась по телу, ощупала руки, ноги, бесцеремонно ухватила за пах.
   Боль - такое бывало и раньше - оборвала спазм, и Хегор заорал.
   Этот образец может пригодиться. Берите его.
   И огр снова взметнул худое тело на бронированное плечо...
   Содрогнувшись всем телом, Хегор проснулся. С рёвом бросился вперёд, разя когтями... ствол дерева.
   - Тьфу ты!.. - всего лишь очередной привет из памяти. Чем дальше, тем страньше. И страшнее.
   Он выдернул когти, глубоко увязшие в древесине. Призвал тварь, и та спрятала их, восстановила изначальную форму рук. Наловчился понимать и приказывать, однако...
   Хегор повертел головой, оглядываясь. Сейчас он выглядел как обычный деревенский мальчишка. Чуть лопоухий, светловолосый. Непримечательное лицо, торчащие локти и коленки, грубая одежда...
   Зная, что обратной дороги нет, он всё же старательно поддерживал человеческий облик. Даже внимательный взгляд не сразу различил бы чуждость существа. Разве что видящие внутреннюю суть догадаются. Иные же посчитают тем, кем он и выглядит...
   Резкие угловатые движения, следствие многократно возросшей силы, можно списать на болезнь. При разговоре и улыбке видно только передние, вполне человеческие зубы, крючки на языке и нёбе, ядовитые змеиные клыки незаметны. Их Хегор не убирал - слишком неприятные ощущения вызывала тварь, хозяйничающая во рту, и яд может понадобиться мгновенно.
   А в остальном...
   Кто увидит, что потрёпанная рубаха не накинута на плечи, а вырастает из них, и вовсе это не рубаха, а отслоившаяся кожа? Кто заметит, что штаны так же приросли к поясу? Грубые ноговицы, на самом деле единое целое с ногами, попирали прошлогоднюю хвою, мох, серую лесную землю.
   Хегор остановился резко, почувствовав недалеко живое существо. Не увидел, не услышал, не унюхал - ощутил как-то иначе.
   - Пойдём посмотрим? - предложил себе. Тварь не возражала. По её мнению, любопытство не порок, узнавая новое, повышаешь возможность выживание.
   Именно это было для твари главным. Выживание.
   - Ладно, посмотрим. Яд - есть. Когти - вот они. Уже недалеко, я чую, - продолжая говорить вслух, Хегор поднялся на небольшой склон и наткнулся на медведя.
   Мишка стоял в кустах и был похож на садовода, вышедшего поглядеть на цветки и завязи и помечтать о будущем урожае.
   Завидев Хегора, "садовод" опустился на все четыре и недоумённо уставился на него. Тот не остался в долгу, пялясь на медведя. Он и раньше часто видел лесных хозяев, но так близко - никогда.
   - Какой-то ты мелкий, - ему показалось, что медведь как раз довольно большой. Не матёрый "хозяин", скорее скорее медвежий "подросток", недавно начавший ходить отдельно от матери.
   Медведь недоумённо заворчал, внимая критике. Хегор невольно попятился, но пересилил себя и шагнул вперёд.
   Медведь взревел, но... как-то нерешительно.
   - Ну, давай, - думая спровоцировать на нападение, Хегор пошёл прямо на зверя. Тот встал на задние лапы, заревел... Тут ветерок поменял направление, и ноздрей медведя коснулся незнакомый, но явно опасный запах.
   Медведь, казалось, взвизгнул. Изящно повернувшись, - такой пируэт сделал бы честь любому танцору солнечной Вистры, - он опустился на все четыре и дал дёру.
   Хегор опешил.
   - Стой, трус! - бросился следом и немедленно вляпался в свежайшую "лепёшку". - Ах, чтоб тебя!..
   Но медведь, избавившись от лишней тяжести, был уже далеко. Взбешённый Хегор проломился через кусты, выругался ему вслед и принялся ожесточённо отирать ноги о траву. Хотя это уже не было нужно.
   Твари на человеческие понятия чистоты и нечистоты было глубоко плевать. В медвежьем дерьме оказались какие-то нужные вещества - и она, не мудрствуя лукаво, впитала через кожу. Хегор уже и внимания не обращал, что тварь жрёт траву, на которой он лежит, кору деревьев, на которые опирается, насекомых, что садятся на него.
   - Плохо, - искренне сказал сам себе. Он расчитывал, что медведь нападёт и убъёт его. Не исключён был и другой вариант - что он сам убъёт медведя. И сожрёт. Целиком. В последнее время такого не было, но Хегор хорошо запомнил, что тварь может заставить его драться и жрать, погасив сознание, забыв обо всём.
   Но вот что сам медведь его испугается - такого он не ожидал.
   Снова хотелось есть. Хегор с хрустом выломал палку и пошёл следом за медведем.
   За прошедшие дни Хегор достиг с существом, гнездившимся внутри, не мира, но перемирия. Нутро указывало, что нужно, и за эти дни ему случалось глодать древесную кору, слизней, со скорлупой глотать птичьи яйца, траву. Голод отступал, но никогда не уходил полностью.
   Зато потребность во сне и отдыхе почти исчезла. Хегор просто садился на землю и отдыхал. Иногда к нему приходили видения памяти, но чаще он просто погружался в оцепенение, подобное тому, что охватывает в холоде змей, ящерок. И через час-другой снова шёл, подбирая этих самых пресмыкающихся, вялых по ночной поре.
   Ему стало казаться, что быть мёртвым не так уж плохо...
   Гоня мысль - смириться, принять то, что случилось, - Хегор упорно шёл на север.
   Лесная живность разбегалась с его дороги, хищники обходили стороной. Может быть, будь сейчас лютая зима, волчьи стаи соблазнились бы попробовать на зуб непонятно пахнущего человечка... но летом пищи в лесах вдоволь.
   Интересно, а замёрзнуть я могу? - Хегор ярко представил белую вьюгу, секущий льдинками ветер, пронизывающий до костей...
   Даже озноб пробил. Хегор помотал головой, отбрасывая мысли о зиме. Что же случится с ним в холодное время? Придётся в спячку завалиться, как делают медведи и некоторые чудовища?..
   Скоро всё тело болезненно зачесалось, и Хегор с удивлением обнаружил, что из-под кожи лезет густая и длинная светлая шерсть. Как будто обычные человеческие волосы, но повсюду...
   - Стой, дурак, я всего лишь вообразил!..
   Тварь, помедлив, обратила происходящее вспять. Ощущение "залезающих" в тело волос оказалось не из приятных. Хегор знал, что может попросить, и боль будет неощутима, но предпочитал её тупому онемению по всей коже.
   - Так-то лучше. Хотя... - он с неудовольствием ощупал голую голову. - Давай обратно... да не по всей голове!..
   Тварь послушалась, но потом...
   - Нет, опять!.. - взмолился Хегор, ощутив пока ещё лёгкие позывы голода.
   Да, сурово ответили изнутри. Худо-бедно научившись приказывать твари, Хегор расплачивался за "лепку" чувством непреходящего голода. Смирившись, он пошёл быстрее, поглядывая по сторонам. Он мечтал о встрече с каким-нибудь крупным зверем. В этих краях мальчишки охотятся с самого детства, но он, задохлик, ни разу не брал утку-гуся на стрелу, не ночевал на солончаках... Наверное, было бы легче...
   И сейчас ему доставалась самая неприглядная добыча.
   Ежи воняют. Он знал это с прошлой жизни, но в этой ощущал лишь благоухание съедобной плоти. Единственное, что плохо - колючки. Жевать неудобно.
   Гадюки болезненно кусаются. Но в последнее время он навострился убивать сразу или ловить в выпаде за шею. Хотя змеи тоже спешат убраться с пути, не любят они человека.
   Мыши...
   А вот мелких грызунов тварь не одобряла. На ловлю одного шустрого комочка жизни требуется сил больше, чем получишь, сожрав вместе с шубкой и длинным хвостом. Разве что прыгучие зайцы хоть немного "окупают затраты"...
   Подпрыгнув, Хегор отломил с дерева грибок-чагу, откусил жёсткий пахучий край. Нет, не по вкусу... Отбросил. Растопыренной пятернёй выхватил рыжик, едва выставивший шляпку из прелой земли. Сунул в рот, давясь, вместе с крошками мусора.
   Мало, мало... Всякие ягоды-грибы не утоляют голод. Нужно мясо.
   Одолев подъём, он направился вниз. Необыкновенно обострившимся слухом поймал звон воды.
   И что-то ещё...
   Сначала он не понял, что заставило его круто остановиться и припасть к земле. Осторожно выглянул из-за кустов...
   Интересно, можно ли мне, мертвецу, вознести молитву?.. - подумал. Поблагодарить Дарная...
   Ручей звенел, прыгал по камням. У крутого спуска к воде суетились кабаны.
   Матка с поросятами.
   Неслышной тенью Хегор скользнул в кустах. Мир стал ярким и неторопливым, видимым как бы со всех сторон.
   За добрую добычу!..
   Полосатые поросята с визгом порскнули в разные стороны. Мать издала истошный звук - нечто среднее между визгом и рёвом, - и обратила клыки в сторону Хегора. Левый нижний был обломан, с рыла капала вода...
   Хегор уклонился от стремительного выпада, подпрыгнул и полоснул когтями толстый загривок. Интересно, подействует ли его яд?.. Свиньи редко умирают от укусов змей, клыки коротки добраться через сало до живой плоти, до кровотока...
   Разогнавшаяся матка пролетела под Хегором, и тот обрушился на поросят. Первого лишь зацепил когтем, второго подмял всем телом и мгновенно перервал жилу жизни.
   Матка развернулась и с визгом атаковала снова. Хегор увернулся, опять ударил, кабаниха с маху стоптала, расплющила собственного детёныша...
   И, видимо, решила, что с неё довольно. Поспешила за остальным выводком, припустившим вниз по течению ручья. Отравленный поросёнок, жалобно визжа, пытался бежать следом, ноги его заплетались, и он ткнулся пятачком в воду.
   Чтя заповедь охотника, - не мучай понапрасну, - Хегор поспешил его добить. Разделывать пришлось когтями. Тварь нетерпеливо поскуливала изнутри, искренне недоумевая - зачем, если можно сожрать целиком. Но Хегор всё-таки вытряхнул требуху, хотел и шкурку снять, но навалилось безразличие. Перед кем он тут притворяется человеком?..
   Говорят, в жарких странах есть животные, которые носят детёнышей в сумках, растущих на животе. Лениво воображая, Хегор почесал брюхо, вонзил когти и потянул. Где там желудок у человека?.. Теперь будет здесь. Лоскут кожи отделился с противным треском, тут же стал подживать. Хегор запихнул поросёнка в получившуюся сумку, вошёл не весь.
   Откусывая по кусочку от другого поросёнка, он с хмурой весёлостью подумал о том, какой ужас внушил бы случайному встречнику. По виду мальчишка, в когтистых лапищах - кровавый кус, из тела торчат копытца...
   Впрочем, непорядок был недолгим. Засунутый в сумку поросёнок постепенно сходил на нет, скрылись и копыта. Мешкобрюхи, вспомнил Хегор. Эти твари Стаи похожи на чудовищных толстяков... на самом деле на пузе у них сумка, такой же "вывернутый желудок" вроде его сумки
   Они и есть ходячие желудки Стаи. У прочих её тварей, кроме разве что блазней, пищеварительная система самая примитивная и предназначена для жидкой пищи, вроде крови, которую они выпивают из жертв. Мешкобрюхи же жрут всё подряд, траву, листву, дерево, падаль, убитых товарищей и людей, переваривают всё это, а потом кормят товарищей...
   Хегор почувствовал, что его затошнило.
   Он с трудом помнил, что с ним происходило в логовище Стаи, но с недавних пор в памяти прорезались кусочки странных знаний, вроде того, что он "вспомнил" только что.
   Мотнув головой, Хегор вытряхнул из неё посторонние мысли. Надо торопиться, пока тварь сыта...
   Изнутри пришёл импульс.
   - Да уж знаю, что "временно", на тебя, проглота, не напасёшься, - буркнул вслух. Тварь не ответила, скрылась куда-то. В мешке бултыхался полурастворённый поросёнок.
   Лес потихоньку сошёл на нет, лишь кое-где цеплялись за камни колючие кусты. Солнце палило весь день. На руках для восхождения приходилось отращивать короткие шипы, кривые когти, помогающие карабкаться, удлиннять пальцы.
   Чем выше, тем путь был труднее. Хегор однажды сорвался, сломал ногу и что-то в теле и почти час валялся на камнях, пока тварь всё починила. От поросёнка в мешке и костей не осталось. Он вытащил себя на относительно ровную площадку, запихнул в мешок второго, - нёс на плече, насадив на отрощенные крючки. Забился в какую-то щель и впал в оцепенение, чтобы с первыми лучами солнца продолжить восхождение.
  
   След Хегор засёк случайно. Запуская когти в щель, заметил вдруг царапины... точно такие же, какие остаются после него самого. Повис на руках, ошарашенно изучая.
   Какое-то существо, подобное ему самому - или, по крайней мере, тоже оснащённое когтями, прошло здесь ранее. Царапины нельзя сказать чтобы свежие, но и не отшлифованные дождями и ветрами. Месяц назад, раньше? Он проследил следы взглядом. Вот царапки, словно кошка по скале лапой... кошка размером со стенолома... вот слом... вот сюда словно клин забивали. Хегор принюхался, приникнув ко скале. Ничего. То ли запах успел выветриться, то ли его и не было.
   Он вдруг ощутил, как поднимаются волосы на загривке. Тварь, прошедшая здесь, могла быть опасным врагом.
   Поколебавшись, Хегор полез дальше, держался тропы неведомого скалолаза. Признаться, тот выбирал наилучшую дорогу.
   Когда Хегор долез до вершины, он был настороже... и потому шарахнулся, чуть не кувыркнулся в пропасть, заслышав страшный скрежещущий визг. Сдуру оглянулся через плечо...
   Ужас перед высотой словно укусил за пятки, и Хегор выскочил на площадку, выскаливая зубы и выбрасывая когти, готовый бить-рвать-кусать...
   Страшный враг заверещал снова. Хегор выругался коряво, по-взрослому. Чудовище было похоже на обычного цыплёнка пеструшки. Куцые крылья, тонкие лапы. Только голова большая и с кривым клювом.
   Птенец смотрел на него жёлтым глазом. Повернул голову, глянул другим. Раззявил клюв и снова требовательно заорал.
   Гнездо из сучковатых палок под карнизом скалы было устроено так, что Хегор его заметил, только почти наткнувшись.
   - Жаль, что ты такой махонький, - сообщил единственному жителю гнезда. Едва оперившийся комочек жизни верещал. Можно одним глотком... Нет уж, это есть не буду!..
   Тварь как будто смирилась с заскоками носителя, но указала, что вокруг гнезда разбросано довольно костей, и, кажется, довольно вкусных.
   - Да заткнись ты... И ты тоже, - Хегор пошарил в сумке, отщипнул полупереваренный шматок мясца, бросил перед птенцом. - Не для того я сюда пришёл, чтобы кости глодать... или глотать...
   Птенец удивлённо поглядел на омерзительно выглядевший и пахнущий дар. Неуверенно клюнул и заверещал ещё пуще.
   - И не для того, чтобы с тобой нянькаться, - буркнул Хегор, отворачиваясь. Зарастил почти опустевший мешок, велев запомнить телу удачную находку и при необходимости восстановить. Посмеялся своей предусмотрительности - хотя кто знает, удастся ли ему задуманное.
   Совсем чуть-чуть осталось... он запрокинул голову, придирчиво изучая вершину, и понял, что нарочно медлит, судорожно подыскивая предлоги остаться, отсрочить... решительно бросился на штурм.
   Взбираться было легко. Набил руку... и ногу, если уж на то пошло. Тело приспособилось, приникало тесно, цеплялось крепко, пресмыкалось змеёй по камням, пружинило, оно очень легко ко всему привыкало, это тело...
   А ещё оно хотело есть.
   Восхождение кончилось очень быстро. Слишком быстро, по мнению Хегора. Когда он забирался по скале, не было времени вертеть головой, но сейчас бездна, лежащая под ним, обрушилась на плечи и вжала в камень. Он лежал на вершине, водя пальцем по неровностям холодного гранита.
   Слишком уж прямым ровным неровностям...
   Мир плясал и качался, но Хегор сделал усилие и выпрямился, цепляясь когтями за камень. Поморгал и вытаращил глаза.
   - На-ре... нарекаю?.. сию скалу?.. Пик Сво-бо-ды... - растерянно прочтитал глубоко вырезанные в камне буквы. - Фи-ал-ка...
   И подпись в виде цветка.
   Хегор засмеялся растерянно, примеряя свои когти к буквам. Его воображение спасовало. Чудовище, лезущее на скалу, чтобы оставить на вершине несколько слов, оказалось ему не под силу. И какой монстр назовёт себя цветочным именем?..
   - Фиалка. Фиалка... - он потянул ноздрями. Пахло камнем и... должно быть, показалось. Да, слабый цветочный аромат ему померещился. Хегор погладил буквы, воображая, как автор выцарапывал их. Почему-то ему представилась худощавая невысокая девушка с когтями на руке, в серебристом плаще и с разными глазами.
   Сколько десятилетий или веков пройдёт, прежде чем глубокие черты сотрут солнце, дождь и ветер? Может быть, тоже что-нибудь написать?
   Меня зовут Хегор. Я хочу быть человеком. Если это невозможно, я хочу хотя бы умереть им.
   Исчерпав последний повод для задержки, он сделал над собой усилие и наконец встал на вершине. Всё закружилось перед взором, Хегор зажмурился, пережидая приступ страха высоты, снова открыл глаза. Мельтешение прекратилось, спазм, впервые за столько дней пресёкший дыхание, исчез. Хегор бесстрастным взглядом окинул мир под ним. Зелёные пространства лугов, леса поднимаются уступами по возвышенностям, блистающие реки. Прямо под ним - клыки камней.
   Кто-то стоял так же, глядя на всю эту красоту. Должно быть, тот, другой, не боялся высоты и с радостью принимал свежесть мира, его простор...
   Но красота - не для Хегора. Я мёртв, напомнил он себе.
   Пик Свободы... Здесь я стану свободным.
   Наверное.
   Страха уже не было. Но и умирать очень не хотелось. Хегор отодвинулся от края, насколько смог, покачался с носка на пятку. Разбежался и прыгнул вниз.
  
   - Идиоты!..
   Лезвие сверкнуло и глубоко вонзилась в пол, так близко к её лицу, что она почувствовала кожей запах пепла и горячего металла, исходящие от дымного клинка.
   - И ты - дура!..
   Пинок. Несильный. Рычание, вскоре перешедшее во что-то похожее на всхлип. Гостья подняла голову и недоумённо уставилась на врага.
   Теневая девушка... рыдала, размазывая по щекам слёзы. Как очень обиженная маленькая девочка.
   - Так... так нечестно!.. - вскрикнула. - Я не хочу, это неправильно!..
   - Что?.. - прошептала гостья.
   - Что?!. - наклонившись, теневая цапнула её за ворот и вздёрнула на ноги. - Ты меня спрашиваешь - что?!. Да ты хоть представляешь, что затевают эти ублюдки?!.
   - Какие? - лицо теневой девушки оказалось совсем близко, по серой коже её щёк бежали слёзы - капельки темноты, они испарялись, падая с подбородка.
   - Так нечестно... - прошептала теневая. - Ведь я так хотела тебя убить...
   Она всхлипнула, кулаком вытерла слёзы и с недевичьей силой поволокла её за собой. Топнула ногой, и перед девушками возникла дверь, висящая в воздухе. Сначала как будто нарисованная люминисцентной тушью, она быстро "проявлялась", становилась материальной. Ручка двери была выполнена в виде двух крылатых тварей - сокола и летучей мыши.
   Вижу и слышу, привычно перевела для себя гостья знакомые символы.
   - Шпионская комната? - прочла вслух написанное на двери.
   Теневая потянула сокола за крыло, и дверь открылась, за ней оказалось довольно тесное пустое помещение - низкий потолок, деревянные панели стен, покрытые резьбой. Из-под резьбы пробивался свет и какие-то звуки - как будто в соседней комнате кто-то говорил. Теневая подтащила гостью к самой стене, и световые пятна проскользнули по лицу девушек. Голоса вдруг стали отчётливы:
   - ...Если она не очнётся в скором времени, она не очнётся вовсе, - сказал кто-то. Голос был женский, усталый. - Или очнётся, но это будет уже совсем не она. И нам действительно останется только...
   - Да, возможно, это единственный вариант, - отозвался мужской голос.
   И повисло молчание. Кажется, единственный вариант никому не нравился.
   - А что с ней вообще случилось-то? - тихо спросил девичий голос.
   - То же, что и со всей Башней, - неохотно ответил мужчина. - С ней случилась Сара.
   При звучании этого имени Тьма, заполняющая комнату, колыхнулась тяжело. Девушки невольно вздрогнули.
   - Кто это - Сара? - начала гостья, теневая грубо притиснула её к стенке:
   - Молчи и слушай!.. - прорычала так, что за стеной неминуемо должны были её услышать, но там продолжили говорить как ни в чём не бывало:
   - При побеге наша мятежная кукла несколько раз ударила Тьмой, - мужчина. - И все носители этой силы ощутили неладное. А ей пришлось хуже других, и неудивительно, что она лишилась чувств так надолго.
   - Сейчас состояние более-менее стабильно, - сказал усталый женский голос. - Но она... превращается. Если она не сможет одолеть Тьму в себе, нам действительно останется только убить её.
   - Убить Вейтлинь? - переспросил девичий голос.
   Гостья вздрогнула, отшатнулась от стены, и голоса слились в невнятный бубнёж.
   - Вейтлинь, - произнесла она вслух собственное имя.
   - Дарнай побери меня и тебя и всю Башню. Чёрт... чёрт, дьявол, симатта, джодер, каррамба!.. - с каждым непонятным, но знакомым словом, связанным с тем именем - Сара, - теневая мерно билась головой о резные панели. На этот раз в соседней комнате не могли не слышать, но разговор об убийстве продолжился.
   Теневая ударилась особо сильно, сползла по стене и заплакала - безнадёжно, как маленький ребёнок, обиженный несправедливостью мира. Вейтлинь приблизилась нерешительно и тронула теневую за плечо.
   Удара она даже не заметила - в глазах полыхнули искры, и девушка прокатилась по комнате, врезалась в стену.
   - Не прикасайся ко мне, ты, воровка!.. - взревела теневая, приближаясь. Остановилась над Вейтлинь, дыша тяжело, удивлённо посмотрела на меч, который снова оказался в её руке, фыркнула и отбросила - оружие истаяло, превратившись в клочок дыма и исчезнув ещё в воздухе.
   Теневая подхватила её за ворот.
   - Кажется, у меня нет выбора, - прорычала она, рывком подняла, без труда удерживая в одной руке над собой.
   И, широко размахнувшись, швырнула о резные панели.
   Вейтлинь ударилась... о ствол дерева, прокатилась по острой режущей траве и вломилась в колючий кустарник.
   Какого чёрта, где я?!.
   Бросок теневой каким-то образом отправил её в серый сад, откуда начался её путь в этом самом мире. Девушка попыталась встать, но растения не пустили, вцепились в одежду, в кожу, проросли...
   Вейтлинь закричала.
   Пространство над гравийной дорожкой исказилось, и из туманного пятна, повисшего в воздухе, шагнула теневая.
   - Нравится мой сад? - поинтересовалась светским тоном, как будто не было ни безумного боя, ни детских рыданий.
   Вейтлинь дёргалась в путах растений. Однажды ей довелось попасться в ловчие силки друида, но то, что происходило сейчас, не слишком походило на тот случай. Друидские лианы были всего лишь хищными агрессивными растениями, оживлёнными зелёной магией.
   Эти же лишь притворялись растениями. Страшные создания тёмной магии. Вейтлинь чувствовала их голод, но отчего-то растения не смели пить из неё жизнь.
   Их сдерживала хозяйка, теневая.
   - Офигенные, правда? - снова воспользовавшись тепичным речевым оборотом Сары, спросила она. - Я долго их пестовала. От скуки даже ботаникой занялась, кто бы мог подумать.
   Теневая повела рукой, и растения поставили Вейтлинь прямо. Одна лиана оказалась перед её лицом, хищно поводя шипом на верхушке, примеривалась. От шипа исходил запах тёмной магии.
   Вейтлинь задёргалась, но путы лишь стиснули её сильнее. Лиана хлестнула и вонзилась ей в лицо.
  
   Вейтлинь кричала.
   Потом мычала, когда лоза, несколько раз проколов ей губу, стала жёстко сшивать губы тонким побегом. Теневая кривилась, глядя на неё.
   - Не дёргайся, ты ещё больше себя ранишь.
   "Нить" с треском порвалась. Вейтлинь дёргалась, гримасничала... и вдруг обнаружила, что жёсткий побег куда-то исчез.
   Она мгновенно воспользовалась этим обстоятельством, чтобы озвучить несколько выражений Сары. Теневая с усмешкой выслушала и повела рукой.
   Растения отпустили Вейтлинь, без излишней нежности стряхнув девушку на каменную дорожку. Та тут же вскочила и, пылая праведным гневом, бросилась на теневую.
   Та посторонилась и лениво дала подножку. Вейтлинь укатилась в колючие кусты, которые, впрочем, на этот раз не собирались её "хватать и не пущать".
   Выдравшись из терновника, она снова ринулась в атаку, столь же яростную и безобидную. В лучшем стиле учителя Тьярми теневая небрежно подсекла, повернула, придерживая за локоть, и приложила о камень, используя инерцию нападающей.
   - Нет уж... сестричка, - пробормотала она. - Я могу развлекаться так целый день, но...
   Вейтлинь, снова вскочившая, обнаружила, что её рука взята на жёсткий залом.
   - ...вовсе не хочу проверять, что станется с этим миром и со мной, если тебя всё-таки убьют.
   Грубая ладонь ухватила Вейтлинь за волосы на затылке, дёрнула, вынудив запрокинуть голову. Глаза мгновенно заслезились, восемь разрезов в небе источали Свет.
   Подул мёртвый ветер, почему-то поднимаясь от земли.
   - Так что вали в свою реальность, реальность и не вздумай вернуться сюда, - нежно прошептал девичий голос на ухо Вейтлинь. - Иначе я всё же не сдержусь и убью тебя сама.
   Теневая вскинула Вейтлинь над собой, шутя удерживая её одной рукой.
   - Смотри туда!.. - потребовала. - Смотри в небо!..
   - Да кто же ты такая? - закричала Вейтлинь, голова уже раскалывалась от боли, порезанное небо ужасало.
   - Не узнаёшь? - короткий хриплый хохот. - Ты видела меня раньше... в зеркале!..
   Бросок. Вейтлинь взлетела к небесам словно ей выстрелили из магномёта, и мгновенно была испепелена Светом.
  
   И проснулась.
   Вейтлинь лежала на кровати. Рядом бур-бур-бур, она попыталась прислушаться, и невнятный бубнёж превратился в слова:
   - ...Стойте, да она, кажется, очнулась!.. - магнус, прервав рассуждение о том, что Вейтлинь стоило бы "во избежание" убивать где-нибудь подальше от Башни, наклонился над девушкой.
   Она с усилием разомкнула веки... и прежде всего увидела шрам.
   Совсем небольшая и незаметная черта на щеке, но от неё отчётливо несло Тьмой. Ранка была нанесена тёмным оружием. Что это? Вроде бы не было раньше.
   - Мой магнус, - голос сорвался.
   - Как ты себя чувствуешь? - поинтересовались заботливо с другой стороны постели. Вейтлинь покосилась туда и с болезненным стоном зажмурилась - светлая сила целительницы прямо-таки обожгла глаза.
   - Отойдите, - магнус первым понял, что происходит. К сожалению, целительница вняла не сразу и попыталась оказать помощь Вейтлинь.
   - Ну и как мне тогда её лечить? - спросила растерянно волшебница, поняв, что само её присутствие причиняет девушке боль.
   - Я сам буду её лечить, - сказал Хаар Ланде, магнус Дома Искусников. - Впрочем, если я всё правильно понимаю... эй, там, принесите крови, свежей, всё равно какой, но от хищника!.. если я ничего не путаю, она сама постепенно оклемается, раз уж очнулась. Вейтлинь, слышишь меня?
   Девушка чуть качнула ресницами. Тело словно свинцом налили, оно казалось чужим. Интересно, сколько она провалялась? Надо обязательно спросить.
   Потом. Сейчас будут расспрашивать её.
   Она окинула взглядом присутствующих. Теневое зрение заставляло прежде всего примечать людей начала противоположного тому, что в ней. Целительница светила издалека, Вариша сияла мягко, холодный свет Арайны почему-то почти не причинял боли. В магнусе сплелись Тьма и Свет то ли в схватке, то ли в танце. В Харинь Свет мирно дремал в объятиях Тьмы.
   - Расскажи, что случилось тогда.
   Вейтлинь пожала плечами. Магнус смотрел на неё тепло и сочувственно... так, что сразу становилось понятно - глотку он ей перережет с величайшим сожалением.
   А вот и причина изменений его характера. Стоит себе рядом с Хааром, ближе, чем следовало бы стоять ученице. Кто бы мог подумать, что этот сухарь способен на искреннее глубокое чувство. Впрочем, по Башне ходили слухи о его прошлой пассии, блистательной волшебнице с совершенно невыразительной внешностью...
   Ум - это сексуально, не так ли?..
   Стоп... а с чего это я взяла, что его ученица - любимая, а не просто любовница?..
   Вейтлинь внимательно посмотрела на магнуса, на ученицу, и ответ пришёл сам по себе. Свет из темноты виднее.
   - Собственно, я мало что помню, - начала Вейтлинь, поняв, что слишком долго молчит, собираясь с мыслями. - В Башне началась суета, стала твориться какая-то магия, и мне стало плохо. Я потеряла сознание, да? Что это было?
   - Магическая кома, - сказал магнус. - Такое бывает... в определённых условиях. Носить Тьму в себе - занятие не из простых.
   - Меня опять спасла Сара? - поинтересовалась Вейтлинь. - Я бы хотела поблагодарить... Конечно, она всего лишь анима, но всё-таки. И, потом, эти магические обмороки меня пугают. Я хотела бы побыстрее приступить к моим урокам у неё, чтобы научиться контролировать Тьму...
   Магнус поморщился, словно лимон укусил:
   - Сара не будет тебя обучать. Я сам этим займусь.
   Вейтлинь изобразила положенные потрясение и благодарность, но спросила:
   - А что же Сара?
   - О Саре потом, - отрезал майнус, и Вейтлинь сочла за благо оставить неудобные вопросы. Хаар принялся расспрашивать о самочувствии, об ощущениях во время комы, о первых воспоминаниях, когда она очнулась. Девушка отвечала просто - не помню, не было ничего, словно в темноту провалилась. Ланде кивал, постепенно теряя интерес к разговору.
   Принесли серебряный кубок, магнус поводил над ним рукой, творя какие-то заклинания.
   - Держи. Выпей всё.
   Жидкость не походила на кровь, казалось, в кубок был налит золотистый туман.
   Харинь, за всё время не проронившая не слова и держащая руку наотлёт, словно готовая пустить в ход какое-нибудь из встроенного в неё оружие, расслабилась и даже чуть улыбнулась, когда Вейтлинь проглотила зелье.
   - Клинок призвать сможешь? - спросил магнус.
   Вейтлинь кивнула, морщась - здесь, в покоях исцеления, наполненных Светом, манипуляции с Тьмой были неудобны и болезненны.
   Тем не менее она сунула руку под одеяло и сосредоточилась.
   Вейтлинь не понимала, почему тот нож, призванный в беспамятстве, так всполошил магнуса и грандов Башни. После того она втихомолку несколько раз пыталась повторить этот трюк, но получалось коряво.
   Сейчас... не выходит что-то... А если вспомнить, какое оружие висело на стенах в Оружейном Зале?..
   Булавки укололи в подушечки пальцев, в руке вдруг возникла тяжесть, и девушка предьявила небольшой клинок, сделанный как будто из серого стекла.
   - Знаете, а сейчас легче, - да и кинжал вышел посимпатичнее, в прошлые разы она призывала что-то корявое и хрупкое.
   - Отпусти.
   Вейтлинь положила кинжал на столик у кровати, и трое принялись смотреть, как он истаивает... медленнее, чем обычно. Магнус поводил руками, творя какие-то заклинания.
   - Что ж, я думаю, что тебя можно уже забрать отсюда, - заключил.
   - Хвала Дарнаю!.. - вырвалось у Вейтлинь. - То есть... я хотела сказать...
   - Неприятно тут, да? - усмехнулся магнус. - Свет давит. В моих покоях тебе будет полегче.
   Вариша всю беседу молчала и пыталась изобразить холодное безразличие, но получалось не очень. Магнус и гранды распрощались и ушли, ученица Хаара обернулась от порога и посмотрела с сочувствием и чем-то похожим на ревность.
  
   . Вейтлинь
   Арайна водрузила принесённый с собой предмет на стол. Магнус внимательно изучил предложенное, потом жестом предложил Арайне сесть и сел сам - на стол. Женщина чинно устроилась в кресле, положив руки на колени, и смотрела на череп. Череп смотрел на неё.
   - Что скажете? - поинтересовалась Арайна.
   - Что скажешь? - переадресовал Хаар вопрос ученице.
   Вариша как раз смотрела на него и думала, насколько же прилипчивы привычки Сары. Вот и учитель туда же, он так забавно смотрится на этом столе... Девушка почувствовала, что краснеет, мотнула головой, выбрасывая из неё воспоминания о последней шуточке беглой анимы, где фигурировал этот самый стол.
   Сосредоточилась:
   - М-м-м, женщина, - сказала.
   Неудачное начало. Хаар хмыкнул, Арайна дрогнула бровями. Даже Вейтлинь чуть улыбнулась. Носительницу Тьмы только что доставили автоматы, но пересекать порог покоев магнуса им было запрещено, и девушке пришлось самой кое-как ковылять от двери до кресла, в котором она явно нацелилась подремать...
   - Пожилая. Умная, - заторопилась Вариша. - И волшебница... нет, не разберу, какая. Узкоспециализированная, но точно не скажу.
   Хаар хмыкнул на этот раз одобрительно.
   - Ещё?
   - Кость "чистая", - поведала Вариша. - Из неё нельзя добыть никаких сведений о хозяйке, кроме этих, самых общих немагических. И арта из кости не выйдет, разве что в качестве инкрустации.
   Магнус посмотрел на Вейтлинь.
   - Добавишь что-нибудь?
   Та уставилась в глазницы черепа, прищурилась. Повисла тишина, магнус уже уверился, что ответа не дождётся, но тут девушка заговорила:
   - Плохо умерла.
   Что, это всё? Вариша усмехнулась, но её насмешливая улыбка увяла. Магнус смотрел на новую ученицу... странно.
   - И зачем ты мне принесла череп бывшей менталистки? - повернулся к Арайне.
   - Когда погибла моя предшественница, я выпросила у тебя её череп, чтобы создать из него учебное пособие - как выглядит смерть от превышения интенсивности потока передачи знаний.
   Арайна улыбнулась, и Вейтлинь вдруг подумала, что волшебницей двигала не только названная причина. Ей было просто приятно держать на полке череп прежней менталистки.
   - И тогда я как раз закончила с обработкой кости... и пришла к тебе, чтобы поделиться своими... не подозрениями даже, а ощущением неправильности. Старуха умерла, несомненно, той самой смертью, которую уготовила для Сары. Но где-то здесь, - Арайна указала тонким пальцем на "пособие", - есть следы, которые указывают на активацию защитных плетений.
   Магнус катнул желваки. Помедлил, глядя черепу в глазницы, потом осторожно взял его. Вариша непроизвольно поёжилась, покосилась на Вейтлинь - та недоумевающе приподняла бровь.
   - Объясни им, - уронил Хаар, мягкими касаниями магии прощупывая кость. Арайна поглядела недоверчиво, но всё-таки стала рассказывать:
   - Этот череп был вместилищем многих секретов Дома. Некоторые из них могли быть выданы лишь немногим людям. Даже сама менталистка не могла записать их кому попало. Эти знания охраняются смертельными Ритуалами Молчания, в случае, если человек или иное существо пытается получить к ним доступ без разрешения, оба сопряжённых мозга сгорают.
   Вопрос в том, отчего сгорел мозг менталистки. От перегрузки или от задействования тех самых заклинаний.
   - Причины обе, - сказал Хаар, закончив исследовать череп. - Что рождает ещё два вопроса. Была ли интенсивность потока передачи знаний достаточна, чтобы архив запретных знаний всё-таки прорвался через барьеры?.. И была ли старуха ещё жива тогда, когда - если, - это случилось?
   Потому что если ответ на оба вопроса - да, это означает, что наша беглая анима получила архив запретных знаний.
   Магнус покачал головой и засмеялся.
   - Давно ты это обнаружила? - поинтересовался, кивнув на череп.
   - Как раз в день побега. Тогда я как раз шла к тебе и встретила лицедейку. Спросила, не видела ли она магнуса...
   - А та как раз таки-видела, - продолжил Хаар. - Сару, не меня - и смогла понять, что магнус фальшивый.
   - Ну, она не была уверена, и поделилась со мной своими подозрениями.
   - Которые оправдались, - магнус покачал головой и невесело засмеялся. - До чего везуча девчонка!.. В тот день и Пятая, и ты подошли вплотную к её тайне, ещё немного - и мы бы смогли её схватить, но она всё-таки смогла удрать!..
   - Ты как будто восхищаешься ей, - строго сказала Арайна.
   - А я восхищаюсь, - ответил Хаар. - Даже если...
   Тут он дёрнул рукой и сложил мудру разговора - кулак, большой и мизинец оттопырены.
   - Да, что там? Ах, вот как? - пробормотал себе под нос. - Что ж, возможно, это будет интересно... Гранд, прошу за мной. Ученицы, - он кивнул им. - Вейтлинь, отдыхай, устраивайся, Вариша, помоги ей.
   И женщина и мужчина стремительно вышли.
   Повисла неловкая тишина. Вейтлинь смотрела на забытый на столе череп, Вариша не спешила выполнять приказ магнуса.
   - Значит, вот как это было, - гладкая, почти светящаяся кость... и чёрная метка боли, которая осталась на ней навечно. Знак плохой смерти. - Если Сара действительно украла знания, неудивительно, что она смогла сбежать.
   - Надеюсь, ты понимаешь, что всё, что ты здесь услышишь, не должно выйти за пределы этой комнаты? - спросила Вариша холодно, стараясь подделаться под характерный тон магнуса. Кажется, не получилось, Вейтлинь посмотрела на неё с улыбкой, как на ребёнка, который строит из себя взрослого.
   - Разумеется, - обронила, и снова воцарилась тишина. Вариша поёрзала. Соученица её раздражала и даже немного пугала. К тому же после той недоброй шутки они не разговаривали друг с другом.
   - Ну что ж, - наконец сказала первая ученица. - Добро пожаловать... давай устраиваться.
   Вейтлинь благодарно опустила ресницы и медленно, словно старуха, поднялась из кресла. Вариша смягчилась. В конце концов, девушка не виновата, что стала такой... Может быть, они ещё и поладят.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Спасибо, паршиво.
   - Может, тебе стоит... отлежаться? Я провожу, если хочешь, магнус определил тебе покои рядом с моими...
   - Разве ты не живёшь в его покоях? - спросила Вейтлинь и прикусила язык.
   Вариша покраснела и вскинула подбородок.
   Молодец, наладила контакт, - подумала Вейтлинь.
   - Я сама схожу за твоими инструментами и артами...
   Вейтлинь покачала головой, чувствуя раздражение из-за её доброты и глупости.
   - Мне не понадобятся инструменты, - терпеливо, словно ребёнку из младшей группы, сказала Вейтлинь. - А мои арты вовсе меня не узнают. Потому что профиль моей силы изменился.
   Девушка непонимающе захлопала ресницами. И это ученица магнуса? Нет, поняла-таки. И покраснела, сообразив, что зевнула элементарное.
   ...Бомба. Тёмное устройство, только таким и можно пробить стены замка светляков. Бой начался его взрывом, и тут же закончился для Вейтлинь. Она очнулась в лазарете, и над ней стояла Сара с темнотой, капающей с её когтей.
   Когда Льет навестила её, медленно выздоравливающую, Вейтлинь прошлась насчёт изменившейся внешности подруги. Та с охотой поддержала шутку, рассказала о перепитиях боя, о том, как ей удалось заполучить магические ожоги, а потом сообщила о тех, кому повезло меньше. Погибшие друзья, приятели, те, с кем случалось лишь словом однажды перемолвиться, даже те, кого она считала соперниками.
   Вейтлинь выслушала имена и удивилась своему черствосердечию. Она как будто разучилась испытывать горечь и боль, плакать.
   Никто и не подумал обвинить её ни в холодности, ни даже в преступной глупости, с которой она ухитрилась подставиться под взрыв. Если бы ломщик команды "Северо-восток" не вышла из боя в самом его начале, череда смертей, возможно, была бы короче.
   Вечером она отпросилась из лазарета, спустилась в комнату свою и Льет. Подруга где-то бродила. Вейтлинь вошла в лаборатории, привычно открыла свой шкаф, набрав код - в замках здесь использовалась не магия, а простейшая механика, чтобы в случае чего учителям можно было заглянуть в ученические вещи.
   Девушка перебрала безделушки и достала с нижней полки металлическую птичку, над которой работала не один десяток дней. И тогда любовно расчитанная и старательно вложенная магия расточилась прямо у неё в руках, не узнав создательницу...
   Вот тогда она заплакала. Упав на колени около своего шкафа, разрыдалась от невыносимой боли осознания - люди, которых она знала, с которыми дружила и соперничала, ушли. Их больше нет. Вообще нигде, как вот этой магии, что просыпалась песком сквозь пальцы...
   ...Вейтлинь покачала головой, вырываясь из плена воспоминаний, и удивлённо посмотрела на Варишу, о которой уже успела забыть.
   - Но тогда с твоими вещами надо что-то?.. - робко сказала ученица магнуса.
   - Я уже сказала Льет, чтобы забрала моё барахло, - небрежно бросила Вейтлинь. - Не стоит беспокоиться.
   - А... гм, хорошо, - пролепетала Вариша, она всё ещё была красной.
   - И я, пожалуй, действительно бы вздремнула.
   Вариша проводила её до покоев.
   - Ничего себе!.. - присвистнула девушка, оглядываясь по сторонам.
   - Да, просторно, - согласилась Вариша. - Я до сих пор привыкнуть не могу. Держи, Харинь велела тебе выпить.
   - Угу, - Вейтлинь приняла стеклянную бутыль, в которой плескалось знакомое туманное вино.
   Эта штука бодрит не хуже кофе. А я бы сейчас хотела расслабиться и уснуть.
   - Тебе что-нибудь ещё надо? Я могла бы принести поесть, если хочешь...
   Единственное, что мне надо - это чтобы ты ушла. Вейтлинь зевнула с подвыванием.
   - Нет, спасибо.
   - Ну... хорошо, - Вариша задала ещё несколько необязательных вопросов о самочувствии, всё-таки поняла намёк и соизволила выйти.
   Чтобы тут же явиться вновь. Вейтлинь как раз пыталась сесть в позу для медитации, подскочила от неожиданности, какого чёрта?!.
   А, мы же обладаем высшим приоритетом. Камень в черепе делает её магическим двойником магнуса, и защитные системы Башни запросто путают ученицу и ученика.
   - Ой, что это ты делаешь? - Вариша удивлённо смотрела на неё.
   - Слушай, - стараясь оставаться спокойной, сказала Вейтлинь, - может быть, переехав на этот этаж, ты уже забыла, каково в общежитиях, но у нас даже учителя вот так не вламываются.
   Вариша покраснела.
   - Гм, да, извини. И не так уж я давно сюда переехала, чтобы забывать!..
   - А непохоже!.. - ядовито бросила Вейтлинь.
   Ученица магнуса не глядя на неё, быстро показала некую последовательность жестов.
   - Запомнила?
   Вейтлинь кивнула и повторила.
   - Это ключи от автоматов на этом этаже, - поведала Вариша. - Если что, обращайся к ним.
   И вышла. Вейтлинь вздохнула и мысленно произнесла несколько ругательств, адресованных и ученице магнуса, и себе самой. Молодец, навела мосты, подружилась, называется...
   Бросив попытки медитировать, она просто легла и уставилась в потолок.
  
   Боль.
   Существо перевернулось на спину и застонало.
   От боли, но в большей степени от досады. Собственно, оно подозревало, что так и будет.
   Смерть от падения с высоты - слишком просто.
   Перевёрнутый мир болтался, перед глазами ходуном ходило - камень, небо, облака, снова камень, вода... Нашарив голову непослушными руками, существо пристроило её на место и подождало, пока сломанные позвонки прихватятся. Всё тело жгло огнём, медленное болезненное восстановление шло своим чередом. Сломанные кости срастались. Рваные раны, нанесённые камнями, потихоньку закрывались.
   Боль утишалась - но так же мерк разум, и разгорался лютый голод. Новая плоть требовала пищи.
   Только бы не человека, подумало существо, прежде чем упасть во тьму, только бы не человека, пожалуйста!..
  
   Не человек, с облегчением понял Хегор, открыв глаза и обнаружив перед собой рыло в короткой жёсткой щетине. Всё-таки сдохла от его яда... Бока поедены, видимо, свалилась в ручье, и кто-то её пообкусал - может быть, свои же кабаны. А потом она счастливо попалась Хегору.
   Лениво ковыряя давно остывшее, но не успевшее в ледяной воде испортиться мясо, он прислушивался к своему телу. Тварь прилежно штопала повреждения. Она не была в обиде на хозяина. Прыгнул - значит, так надо было, а её задача проста - обеспечить жизнь.
   Жизнь...
   Хегор погрузился в чуткую дрёму, ощущая, как его тело постепенно восстанавливается. Не превратиться бы в кабана...
   К вечеру он смог встать. Прошёлся туда-сюда, не отходя далеко от мяса. Нутро терзал голод. В чём дело, спросил тварь. Вроде бы всё в порядке?..
   Ответа не было. Хегор постарался восстановить вчерашний ход мыслей.
   Жизнь...
   Если тварь решила, что Хегор теперь время от времени будет сигать со скал...
   Хегор ущипнул себя за руку. То, что выглядело как обычная человеческая кожа, поддалось с трудом, - словно толстый войлок щипать. Ощупав кости, он убедился, что суставы стали толще. Покрутив головой, понял, - теперь для того чтобы свернуть шею, ему придётся сигать вниз головой со скалы повыше.
   ...То она, тварь, вздумала укрепить ему кости, суставы, мыщцы, кожу... вообще всё, чтобы в следующий раз падение обернулось меньшими проблемами.
   Хегор прошёлся туда-сюда по берегу ручья, внимательно разглядел следы. Такие глубокие не каждый взрослый мужчина оставит. Тело стало тяжелее. По ощущениям, конечно, незаметно, - мертвецкая сила в пословицы вошла.
   А теперь и камни на дне ручья кажутся такими аппетитными...
   - На, жри, - набрав горсть гальки, Хегор сомкнул ладони, чувствуя, как под кожей что-то движется, змеится, жадно заглатывая предложенное. Ещё горсть он высыпал в мешок. Интересно, у него теперь каменные кости будут?.. или, может быть, кожа?..
   Развалившись на берегу, он предоставил твари делать с его телом всё, что взбредёт в её куцый чужицкий разум.
   Только чтобы я по-прежнему походил на человека!.. - воззвал, и чуть ли не впервые понял ответ:
   Будет сделано, - заверила хозяина тварь.
   - Ну, пошли назад? - предложил Хегор сам себе, задумчиво перемалывая коренными зубами кость. - Попробуем ещё раз или поищем другую горушку, повыше?
   Вспомнился птенец на круче. Интересно, если бы он его сожрал, смог бы сам летать?.. ох, вряд ли. У лёгких орлов гигантские крылья, какие же нужны тяжёлому неуклюжему человеку?
   - Надеюсь, он не сдохнет от моего угощения... - Хегор со скрежетом раскусил кость, поглядел на оголённый костяк, но решил, что брать его с собой будет уже чересчур. Выломал какой-то хрящик и двинулся вниз по руслу ручья.
  
   Несколькими днями позже он выбрался из предгорий и спустился в долину. Опасность неожиданной встречи с людьми возросла, и Хегор старательно пробирался самыми глухими дебрями. Он решил идти на север и...
   И - что? Попытаешься замёрзнуть насмерть в ледяных пустынях?
   Хегор пожал плечами, мол, поживём-увидим... и засмеялся, пословица удивительно не подходила ему, мёртвому.
   Сначала он не понял, что его насторожило. Идти через дремучий лес стало легко - пожалуй, слишком.
   Поняв, что не так, он остановился, преклонил колени на тропе, отрастил когти подлинней и принялся кромсать лесной дёрн. Так и есть - когда-то очень давно здесь проходила древняя дорога. И сейчас во многих местах можно встретить эти ровно уложенные плиты, мало подвластные времени.
   Сначала Хегор хотел свернуть в дебри, передумал. Оказаться на дороге древних было плохой приметой, но ему ли придерживаться верований? Ведь они придуманы живыми и для живых...
   Из чувства противоречия Хегор вернулся назад и снова отправился к горам, куда вела дорога. Может быть, в конце древнего пути найдётся что-нибудь интересное?.. За дни бесцельного путешествия он впервые почувствовал что-то.
   Любопытство.
   Мечта исполнилась, невесело усмехнулся Хегор. Больше всего на свете ему хотелось быть сильным и свободным - и от своей болезни, от размеренной и скучной деревенской жизни, от лютого страха, когда эта обыденность разбавляется смертельной опасностью налёта Стаи. Ему хотелось путешествовать, бродить странными путями, видеть чудесное, узнавать новое...
   Воистину, бойтесь своих желаний, однажды они могут исполниться.
   Хегор шёл, иногда срывался в бег - дурная сила требовала её истратить. Прихватывая попадающих на пути зверей, чудовище тут же возобновляло энергию.
   И сейчас бывший человек был как нельзя близок к старательно восстановленному облику - потому что его вело неистребимое мальчишеское любопытство.
  
   Чем выше в горы, тем чище становилась дорога. Внизу пожёванная лесом, здесь она лишь поросла неистребимыми ползучими растениями. Хегор равнодушно ломился сквозь кустарник, одевшись непробиваемой чешуёй. И за очередным поворотом увидел то, что сначала принял за причудливые скалы, над которыми поработали ветер, дождь и время.
   Приглядевшись, всё же решил, что камнерезов здесь было поболее, и ходили они на двух ногах.
   Развалины древнего строения поражали размером. В них, пожалуй, могла разместиться вся родная деревня Хегора, и ещё место бы осталось. Замок примыкал к скалам, дорога вела к нему - и дальше. Поднявшись немного выше, Хегор уверился в догадке, - замок защищал перевал. Вход в расщелину был наполовину завален камнем. Хегор присмотрелся к стенам ущелья - они были странно ровными, как будто отшлифованными сотней великанов.
   Интересно...
   - Чёрная Луна? - пробормотал Хегор. - Или Матерь Зверей?..
   Нахлынули давным давно не испытываемые - он наивно думал, вовсе изжитые, - чувства. Дети и молодёжь любят травить и слушать страшные байки, в том числе и о двух павших магических Домах. Обычно Хегора гнали вон, зная, что испуг мог спровоцировать удушье. Но он всё же подкрадывался и, млея, слушал истории, от которых сладкая дрожь ужаса ползла по коже.
   И сейчас эта ребячья тяга к "страшилкам" толкала его к замку.
   Возможно, там найдётся что-то, что поможет мне понять, кто я есть... или, в крайнем случае, то, что сможет меня убить...
   Он спустился в ручей в небольшом распадке, лишь потом понял, что здесь был ров, сейчас полузасыпанный. Пояс зубчатых стен раньше был явно выше. Ближний к стене берег ручья-рва был круче, и пришлось выбирать, куда ставить ногу, цепляться отросшими когтями.
   Хегор выпрямился и тут же с воплем скатился вниз, когда из травы на краю рва на него оскалилось неведомое чудовище. Ударил его обеими руками, камень под ногой провернулся, и Хегор полетел в ручей, продолжая прижимать к себе...
   Безобидный череп.
   Хегор спиной рухнул в воду, подняв сноп брызг. Мир замедлился, как и раньше бывало в минуты опасности, капли воды взлетали неторопливо, и в каждой сверкала маленькая радуга.
   Потом дождь обрушился вниз, и водяные искры засверкали на белой кости.
   Хегор встал, разглядывая насаженный на когти череп. Раньше он принадлежал животному явно не безобидному. Тяжёлый, вытянутый, похож немного на конский, но с великолепным набором клыков, торчащих из верхней челюсти - нижней не было.
   - Что ты за тварь? - поинтересовался Хегор у черепа. Попытался вынуть когти из кости, те не поддавались. По рукам пробежала дрожь, ладони вдруг налились огнём. Перед глазами засверкали искры.
   Кожа на руках пошла волнами, как будто через плоть под ней пробуравливались черви. Хегор попытался отбросить череп, но тут чёрные блестящие плети вырвались из-под кожи и вгрызлись в кость. Хегор закричал.
   - Стой!.. перестань!..
   Кость от прикосновения мгновенно размягчалась, истаивала, её куски уходили в плоть Хегора, по чёрным червям прокатывались волны, они судорожно жрали. С ужасом глядя на это чудовищное пиршество, Хегор снова попытался приказать твари, но та его проигнорировала. Более того, он и сам потихоньку стал ощущать сумасшедший восторг - чувства чудовища, которое жило в нём.
   - Перестань!.. что ты делаешь?!.
   Тварь соизволила ответить. Странные образы - цветные полоски и шарики бешено несутся во тьме, сплетаются и сцепляются, образуя гармоничные узоры, распадаются на невнятные обрывки, а потом вдруг заплетают всё пространство гигантской паутиной.
   Нулевые клетки. Химерный генотип. Информационные вставки, - выплёвывал непонятные слова зверь, ворочающийся в груди, в руках, рвущий на клочки череп.
   - Да прекрати ты!..
   Череп раскололся пополам, надрезанный жадно жрущими червями. Кость впиталась в его руки.
   И всё кончилось.
   Хегор свалился в ручей. Его трясло от напряжения и страха, твари случалось управлять его телом, но такого никогда не происходило.
   - Что... что это было? - прошептал он, разглядывая червей, убирающихся под кожу. В ответ пришла эмоция удовольствия - словно кот на печке мурлыкнул.
   Хегор встал. Изучил себя. Как будто ничего не изменилось, но...
   Он попытался ещё раз пообщаться с тварью, и снова перед внутренним взором встали цветные полоски и шарики, мелькнули в пространстве, сплелись.
   В его теле происходили какие-то процессы, символизируемые этой пляской непонятных цветных узоров.
   Ожидание раскодировки информационных вставок, подбор цепочек кода.
   - А, конечно!.. - заорал Хегор на весь замок. - Всё понятно!.. цепочки кода!..
   Эхо отозвалось, блуждая между каменных стен, превратилось в зловещий хохот. Хегор замолчал, и над павшей цитаделью снова воцарилась сонная тишина. Во дворе замка было солнечно, от нагретых камней поднималось ровное тепло.
   Бормоча ругательства, Хегор вылез из ручья, далеко обошёл скелет. Кажется, то было некое ездовое животное. Вроде лошади, но с клыками.
   Хочешь?..
   Тварь отнеслась одобрительно к идее доесть кости.
   - А вот храй тебе во всё твоё рыло, - сказал Хегор злорадно и отвернулся от белеющего костяка. Пошёл к замку. Из-под ног разбегались ящерки, из редких трав, пронизавших камни двора, вспархивали птицы.
   Хегор не сразу распознал в груде камней посередине двора колодец. Заглянул.
   Камни поехали под ногами, обрушились. Хегор попятился от вдруг открывшегося провала колодца. Пахнуло холодом, стенки колодца были такими же ровными, как края ущелья, и чуть оплавленными. Ему вспомнились куклы - поставленные в устье печи глиняные фигурки становились сухими, звонкими, поверхность их словно бы оплывала...
   Какой инструмент может идти через камень, словно горячий нож через кусок масла? Каким заклинанием можно отшлифовать камни так, что они оплавились?..
   Хегор попытался осторожно заглянуть в провал, и показалось, что ровный круглый колодец ведёт через всю твердь, упадёшь - и будешь лететь, пока не вывалишься с другой стороны...
   Он опасливо попятился. Подобрав камешек, бросил в колодец, прислушался к звуку падения... да, глубокий... колодезь в высоко расположенном замке и должен быть таким. Хегор подобрал ещё один камешек... и уронил, когда пальцы знакомо кольнуло.
   Магия!..
   То же самое он чувствовал, когда брал в руки инструменты деревенской ведьмы или нож с рукоятью из кости огра - был такой у Хетти. Он тревожно завертелся на месте. Ага... привстал на цыпочки, сощурился, расфокусировав взгляд. И как будто однотонные серые плитки двора сложились в узор.
   Какая-то сложная ломаная спираль, вписанная в звезду... Хегор попытался проследить очертания фигур и почувствовал, что у него кружится голова. Торопливо торопливо отвёл взгляд. Перед глазами плыла, раскручиваясь, сложенная из кусочков камня лента.
   Когда себе всё это было разрушено и предано огню, а вот поди ж ты - до сих пор что-то работает... И колет руку, и кружит голову.
   Хегор, словно провоцируя древнюю магию, нагло прошёл вперёд и вступил на мозаику. Возникло ощущение, будто к нему кто-то принюхивается... а потом отдёргивается испуганно. Внутри завозилась тварь - магия ей тоже не понравилась.
   Интересно, что всё это значит...
   Он потоптался на звезде, никакой реакции не дождался. Магия "затаилась".
   - Ну, что же ты? - Хегор, отрастив когти на ногах, скребнул по мозаике. Ничего.
   Коряво, неумело выругавшись, Хегор пошёл к замку.
   Строение неприветливо следило узкими бойницами. Кое-где заплетённые вьюнами стены обрушились, открывая проходы внутрь. Провал входа скалился остатками дверей. Дерево истлело, металл, скрепляющий толстые доски, сожрала ржа.
   Хегор протянул руку и обломал торчащий штырь.
   Железо!.. - оживилась тварь.
   Руку пронзило болью. Хегор дёрнулся, разомкнул ладонь... и проследил, как рыжина, оставшаяся от металла, впитывается в ладонь, утаскиваемая чёрными жгутами.
   Железо!.. ещё!..
   - Иди нах!.. - огрызнулся Хегор, пятясь. Тварь металась внутри.
   Железо!..
   - Перебьёшься, - он почувствовал, как его шатнуло к остаткам двери, тварь рычала и ярилась. - Нет!..
   Нет!..
   Я сказал - нет!..
   И вдруг всё кончилось.
   Хегор потоптался на месте. Ничего. Тварь не заставляла его есть металл.
   Он бросился вперёд, под своды.
   Когда-то здесь жили воины-маги, держащие оборону против диких чудовищ с помощью чудовищ других, выводимых в подвалах. Волшебников давно нет, и замок заброшен, лишь забредшее чудовище ковыляет его коридорами, тешит детское любопытство.
   И вспомнилось, как однажды отчим взял мальчишку с собой в город. Тогда он ещё верил, что грудную болезнь можно излечить, и возил пасынка по деревенским знахаркам, а однажды, отчаявшись, заехал в один из храмов Белого Ордена.
   Тогда мальчишку тут же скрючило - волнение обострило запахи, и он задохнулся от странного едкого духа воскурений. "Светляк" решил, что малец одержим злым духом, раз так корчит от ладана, и предложил сначала экзорцизм, потом потребовал, чтобы мальчишка остался в Ордене...
   Но отец резко отказал. Человек шипел вслед, но здесь, на севере, Орден был не слишком силён, и исповедуемая им вера не слишком крепка в сердцах людей. Селянин - еретик, конечно, посмел противиться воле адепта Ордена!.. - безнаказанно увёз сына домой.
   В храме мальчику запомнились высокие своды, ощущение громадья гулкого пространства, запахи курений...
   И сейчас, входя в замок неведомого Дома, он ожидал эха, высоких сводов, может быть, рисунков на них... но ничего такого не было. Вместо ладана - запах пыли и прогретых солнцем камней, фрески, если они и были здесь, давно осыпались.
   - Забавно, - осторожно войдя внутрь, Хегор покрутился у двери, пробовал ногой пол. Даже камень казался дряхлым. Вдруг провалится под ногой, и улетишь прямо в подземелья замка?..
   Как раз туда, где делали похожих на него существ.
   Хегор снова вспомнил страшилки, повествующие о таких замках. Его воображение мгновенно населило подвалы сторожевыми скелетами, чудовищами и спящими демонами, только и ждущими, чтобы их разбудили...
   Тварь задёргалась внутри. Её дело маленькое - обеспечить безопасность. А раз хозяин чего-то боится, значит, надо принять меры...
   Тело стало лёгким, а мир вокруг - неторопливым. Он заполнился звуками и запахами, глаза вдруг стали различать мельчайшие оттенки цветов, тепло и холод, и даже... магию?..
   Неровным сиреневым светом мерцала звезда. Тёмные искорки исходили от стен замка. Металлические скрепы тоже светились.
   Хегор моргнул, и всё прошло. И вернулось, едва он захотел.
   - А вот за это спасибо, - пробормотал он, разглядывая магию - древнюю, умирающую. Прогулялся вдоль стен, нашёл ведущие вниз лестницы.
   Против ожидания, в первом подвале оказались не зловещие камеры, а груда истлевшего дерева. Хегор мгновенно поднял тучу пыли и расчихался, торопливо попятился назад, к лестнице.
   И засмеялся. Привычка сторониться пыли осталась с прошлой жизни. Чих тоже он лишь имитировал, на самом деле потребности прочищать нос не было...
   - Мне и дышать теперь необязательно, - сообщил Хегор пыльной темноте. - По крайней мере, не слишком часто...
   Древесная пыль пахла чем-то хмельным. Гм, брагу здесь держали? Или что там пьют волшебники?
   Окон в этом подвале не было, чудовище видело всё в чёрно-белых тонах.
   Но второй подвал оправдал все ожидания. Здесь было светлее... и страшнее. Дневной свет проникал через узкие оконца. Камеры с остатками деревянных лежаков, с истлевшей в пыль соломой. На каменном полу, засыпанном трухой, нашлись ржавые дорожки, следы истлевших цепей. Некоторые казематы были предназначены явно не для содержания людей. Толстенные цепи из чёрного металла, мало поддавшиеся рже, глубоко вырезанные в камне знаки, от которых пахло магией - недоброй, сдерживающей.
   И всё вокруг было пропитано болью.
   Поёживаясь, Хегор прошёлся чуть дальше, далеко обошёл ряд каменных столов с канавками для стока крови, оснащённых цепями. Столы источали магию, из-под слоя пыли рвалось нечто демоническое. Тварь внутри Хегора дёргалась, нервничала, как будто чувствовала сродство с заключённой в камнях-алтарях силой - но и боялась её.
   Хегор попытался успокоить тварь, вообразил Сэра Шаррика - и примял ладонью вздыбленную шерсть на его загривке. Сосредоточившись на внутренних ощущениях, он едва не свалился в яму в конце недлинного коридора. Оттуда пахнуло подземельем.
   Напомнив себе, что он здесь самое страшное чудовище, он спрыгнул вниз... и нашёл в забранных толстыми решётками камерах лишь несколько костей, при виде которых тот-что-внутри оживился. Хегор поёжился, представив, какова была смерть тварей, оставленных хозяевами в заключении.
   Он обошёл подземелье и поднялся наверх, сломав дверь. В одной из комнат на вершине полуразрушенной башни обнаружил тайник. Камни в одном месте не были скреплены раствором, и оттуда отчётливо тянуло ветерком. Пододвинув груду дров, в которые время превратило постель, Хегор запустил когти в стену, вытащил несколько камней.
   Окованный железными полосками сундучок в потайной нише казался целым, но едва Хегор потащил его к себе, дерево рассыпалось, и на камни хлынул поток монет. Хегор отпрянул, ему показалось, что руку обожгло раскалёнными угольками. Пригляделся.
   Жёлтые неровные кругляши тускло сияли, но внимание Хегора привлекли непримечательные серые монетки. Подобрав одну из них, он положил на ладонь.
   Снова обожгло, потом от касания стал распостраняться нехороший холодок. Он стряхнул серебряную монетку, разглядел пострадавшее место. Тёмное пятно на коже постепенно пропадало.
   Опасаясь передумать, Хегор загрёб сразу несколько серебряных монет, бросил в рот и с усилием проглотил.
   Сначала как будто жадно хватил не прожевав кусочек принесённого со льда сала. Потом нутро рванула ослепляющая боль, бросила его на пол, заставила выть и корчиться, пока свет не погас...
  
  
   - Итак, ты посмела.
   Вейтлинь медленно развернулась.
   - Я же велела тебе не возвращаться!..
   Две совершенно одинаковых девушки стояли под разрезанным небом на гравийной дорожке сада искажённых деревьев. Теневая медленно вытянула руку перед собой.
   - Приди!.. - отчаянно выкрикнула Вейтлинь, и призванный дымный клинок наткнулся на "пёрышко".
   - Мы это уже проходили, - прорычала теневая близняшка. - Тогда я тебя побила, побью и сейчас!..
   - Нет, ответь мне... - начала Вейтлинь, но пришлось проглотить вопросы и сосредоточиться на бое. Теневая атаковала яростно... но всё же не так, как в первый раз. Вейтлинь поняла, что на этот раз её не стараются убить.
   - Убирайся!.. - теневая резанула её по бицепсу, показалась кровь.
   - Нет!.. - пришлось торопливо отступать.
   - Пошла-вон!.. - обрушивая удары, кричала теневая.
   - Ни за что!.. - она споткнулась на неровной дорожке и заполучила ещё одну царапину.
   - Прочь, или умрёшь!..
   - Я не уйду, пока...
   Удар бросил её на дорожку. Девушка перекатилась, едва не зацепив себя собственным неудобным клинком. Теневая ударила наотмашь, явно намереваясь вышибить у неё "пёрышко".
   - Убирайся прочь, или я тебя...
   - Ты меня - что? - Вейтлинь, извернувшись, вскочила на ноги. Отбросила клинок. - Давай, рази!..
   Дымный меч метнулся вперёд в уколе - и остановился, замерев у её груди.
   - Что? - спросила теневая очень тихо. - Ты думаешь, у меня есть какие-то особые причины, чтобы оставить тебе жизнь?
   Верно, причины есть. Но знала бы ты, как я жажду тебя убить!..
   Меч пробил её грудь - и расточился дымом. Вейтлинь села. Неверяще изучила рану... нет, ранку, даже царапину - острие лишь кожу прокололо.
   Теневая отвернулась, сложила руки перед собой. Земля затряслась, когда деревья двинулись на дорожку, камни раскатились, пробитые растущей зеленью. Мгновение - и Вейтлинь оказалась сцапана растительностью, ветви запеленали её и потащили всё выше, к небу, к разрезам на нём.
   - Постой, нам надо поговорить!..
   Но теневая близняшка говорить не пожелала.
   - Уходи. И не смей возвращаться.
   Разрезанное небо было всё ближе. Тёмные растения от близости Света корчились и дымились, но упорно волокли её вверх.
   - Прекрати, тебе же больно!.. - Вейтлинь сама не знала, откуда взялась эта уверенность, что мучения испытывают не только теневые растения, но и её близняшка.
   - Убирайся, - чудовищная ветвь, сплетённая из многих, изогнулась, словно размахиваясь, и швырнула её через разрезы.
   Вейтлинь полетела и
  
   грохнулась с кровати.
   - Какого... ох, - встав с пола - надо же, тёплый, - она с силой потерла лицо. - Значит, не договорились. Она была настолько зла, что могла и убить...
   Нет уж, я всё равно узнаю - кто она такая, что она такое!..
   Не озаботясь даже набросить на плечи шкурку, вторая ученица магнуса побрела в свою лабораторию. Собственно, лаборатория ещё не стала её. Вейтлинь здесь и дня не работала. Слишком большая, она казалась запустелой от отсутствия алхимических приборов и магических устройств. Девушка села на стол, взмахнула рукой, и перед ней соткался туманный образ - иллюзия Хаара.
   - Мой магнус, - заговорила Вейтлинь так, словно голограмма была настоящим человеком. - Я должна сообщить вам...
   Её горло перехватило.
   - Я должна сказать... - голос сорвался в сипение и умолк. Вейтлинь покашляла и попробовала в третий раз.
   - Мой магнус, мне необходимо поговорить... ить... ить... храйбе!.. шхасса!.. мерде, буллщит, доннерветтер!..
   Ритуал Молчания, вот что это такое было. И какой сильный. Я даже простому образу магнуса не могу поведать свои печали. Начинаю заикаться, и горло сжимает запрет. Я даже просто сама с собой вслух не могу поговорить о дымной сфере и своей близняшке. Эта стерва зашила мне рот, чтобы я не протрепалась!..
   В припадке бешенства Вейтлинь ударила ладонями вниз. Хруст, скрежет, треск, и она обнаружила себя сидящей на полу в щепках разбитого стола.
   - Неплохо, - пробормотала, вставая и наощупь изучая спину и попу. Убедившись, что ей повезло не схватить занозу, щелчком пальцев развеяла магнуса.
   Чёрта с два я теперь усну...
   Накинув на плечи шкурку и надев сапоги, Вейтлинь отправилась болтаться по Башне.
   Оружейный зал. В точности повторяет тот. Нет, наоборот, это оружейный зал дымной сферы скопирован с этого. Точно такой же пол, нарочито неровный, оружие на стенах... нет, другое. В дымной сфере были лишь копии. Вейтлинь взяла тренировочные клинки, выполнила несколько упражнений и вернула на место. Если бы она находилась в своей прежней форме...
   Так, а это ещё что?
   Лепесток. Ну, или пёрышко. Меч, последний клинок Дома Чёрной Луны, висел на специальной подставке в одиночестве, как будто прочие орудия убийства отступили вежливо, давая пространство наиболее смертоносному из них.
   Меч, казалось, звал.
   Если бы Вейтлинь не пошла по стезе боевого мага, она стала бы ломщиком заклинаний. И сейчас девушка с чисто профессиональным, кто бы спорил, интересом, присмотрелась к защитной магии.
   Страх глянуть, сколько заклинаний понаверчено вокруг него. Но первый барьер безобиден, Вейтлинь подошла и погладила, он лишь чуть колол предупреждающе и отталкивал руку. Ну-ка, что там дальше?
   Она с удивлением увидела на втором и третьем барьере трещины. Эти отметки сочились Тьмой, так, как будто сюда врезалось некое тёмное заклинание. Кто-то задурно, по принципу "сила есть - ума не надо", - пытался проломить барьеры голой силой. Ай-яй-яй, почему же не починили, надо сказать...
   Или нет.
   Вейтлинь присмотрелась теперь к самому "пёрышку". Да, в руках она, несомненно, держала его копию.
   - Привет, оружие, - тихо сказала.
   Тихий звон. Должно быть, эхо так отозвалось в пустом зале.
   - Почему ты такое дурацкое? - обиженно вопросила девушка. - Меня с тобой едва не нашинковали в...
   Запрет стиснул горло. Надо же, даже в таких мелочах действует... Вейтлинь осторожно представила себя в этом зале с "пёрышком". Получилось вполне.
   - Я буду тренироваться здесь с таким оружием, - сообщила она вслух. Ничего не произошло. Ритуал Молчания не возражал. Оружие тоже ничего не сказало.
   Вот и хорошо. Она выбрала.
   Магнус ещё не взялся всерьёз за свою вторую ученицу, предоставляя ей восстановиться. Простейшие тёмные заклинания и её коронное извлечение оружия из неоткуда. Вейтлинь тренировалась через силу, по обязанности, не испытывая особого интереса к учёбе. Но сейчас ей впервые после выхода из лазарета что-то захотелось делать.
   Гм, это будет... странно. Отчего же не попытаться? Традиционная магия искуссников теперь не для меня, но тёмные пути представляют богатые возможности для самосовершенствования. Своему Дому она может быть полезна и в таком качестве.
   Начнём с самого начала.
   Так, кто был свидетелем её "ранения"? Многие. Но кто понял, что именно произошло, как концентрированная тьма среагировала с живой плотью, магией и душой?
   Никто, разве что... Но Сару не спросишь.
   Второй пункт. Вейтлинь поёжилась, идти в исполненное Света место не хотелось.
   Мало ли чего нам не хочется. А делать приходится!.. и посещения лазарета, в котором наверняка делали какие-нибудь записи, тебе, дорогуша, не избежать. Так что вперёд и с песней...
   Но петь Вейтлинь не стала. Бормоча проклятья и подхваченные у Сары словечки, направилась к перемещательной звезде.
   Звезда, звезда...
   В последнее время изменились ощущения от телепортации. Раньше миг перемещения выглядел как временная вспышка темноты - раз, и ты уже там, окружающее сменилось. Сейчас магия звезды представлялась ей иначе. Всё тот же миг, но прибавилось ощущение движения куда-то. Ещё одна загадка, напоминание о произощедшем, о странно исказившейся в ней магии.
   Вейтлинь представила себе ключ этажа, на котором был расположен лазарет, мгновение, и оказалась там. Шугнула из-под ног автомата-уборщика, остановилась около дверей, из-за которых сочилась светлая сила, и неторопливо, со вкусом обругала себя дурой. Разумеется, целители в середине ночи просто-напросто жаждут представить ей эти записи.
   К тому же наверняка, чтобы взглянуть на них - на записи, не целителей, - потребуется разрешение магнуса. Вот незадача.
   Ладно. В конце концов, раз уж я здесь, могу лишний раз сделать то, что мне не нравится. Вейтлинь взялась за ручку, поморщилась от мимолётного ожога и потянула на себя, решительно шагнула через порог.
   Тут было темно, а ей казалось, что стоит открыть дверь, из неё хлынет Свет.
   - Ну, привет, - бросила в пространство Вейтлинь и щёлкнула пальцами, приказывая магическим светильникам.
   - Привет, - ответила темнота.
   - Шхасса!.. - от неожиданности девушка щёлкнула пальцами сильнее, чем следовало, и светильники аж полыхнули. С болезненным возгласом Вейтлинь отвернулась. Кто-то вскрикнул точно так же.
   - А, Сапфир, - пробормотала она, проморгавшись. - Напугал. Ты чего здесь?.. Ага, глупый вопрос.
   Аним ссутулил могучие плечи и расправил куцые крылья. На одном из них белела повязка.
   Сапфир был созданием магнуса. Человекоподобная фигура, широченные плечи, мощные руки, не лапы. Ноги длинные, львиные, с длинными кривыми когтями на пальцах. Голова - круглая, почти человеческая, но лицо львиное, обрамлённое ржавой гривой. Глаза ярко-ярко-синие, сапфировые.
   И за спиной...
   Цыплячьи куцые крылышки, оперившиеся нежно-рыжим.
   Торс, кое-где покрытый полосами меха, был перехвачен белыми повязками. Повязка на руке, на крыльях... работа несостоявшейся наставницы.
   - Досталось тебе, бедняга, - вслух сказала Вейтлинь.
   - Досталось, - гулким голосом подтвердил Сапфир.
   - Хорошо, что жив остался...
   - Плохо.
   - Что? - встрепенулась девушка.
   - Умереть - хорошо. Жить - плохо, - сообщил Сапфир. Когти анима скрежетнули по полу, оставив в камне глубокие царапины. Тут только Вейтлинь заметила, что создание магнуса выглядит как-то странно.
   - Что с тобой? - спросила она глупо. Как будто аним может сам определить, что именно с ним неладно. Ну-ка, надо глянуть...
   - Не могу уснуть, - сообщил Сапфир.
   Вейтлинь опустила руку, уже сложенная в её разуме формула диагностического заклинания, нацеленного в анима, распалась.
   - Ты... что?..
   Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Бессонница - атрибут человеческого сознания!..
   - Давно это у тебя? - поинтересовалась девушка.
   - После того боя...
   Могла Сара как-нибудь разладить тонкие магические связи в теле анима? Если вспомнить, она запросто ломала арты, просто взяв их в руки, взорвала телепортационную звезду, выпивала за один присест огромные объёмы магической силы...
   Или дело в её оружии, столь же непростом, как и она сама?..
   Нет, чепуха. Сапфиру, безусловно, туго пришлось, но как его тело восстанавливается, залечивая раны, так и создавшая и поддерживающая это существо магия воссоздаст сама себя.
   - Сапфир, почему ты сказал, что хочешь умереть?
   - Я не говорил так.
   - Умереть - хорошо. Жить плохо, вот так ты сказал. Что это значит?
   - Это... - Сапфир странно трепыхнул крыльями. - Это... Жить больно потому что... не знаю... не знаю... смерть - это покой...
   Его лицо-морда вдруг перекривилась, руки и крылья подёргивались.
   - Стоп. Не думай об этом!.. - вид у анима был такой, точно он вот-вот собрался грохнуться в припадке. - Сброс!.. Отход к первичному логическому контуру, моторика минус два, гиперкинетические эффекты подавить!..
   Сапфир среагировал... никак. Проклятье. Создатели уникальных штучных кукол обычно ставят на свои произведения особые команды. Это тебе не примитивная "хрюшка", не первоуровневый слуга, у которых все приказы стандартизированы... Аним трясся, обхватив себя руками и крыльями.
   Вейтлинь сделала величайшую глупость - отвесила ему затрещину, словно сверстнице, впавшей в истерику.
   Вот тут-то мне и конец, подумала отстранённо. Такой аним может ответить обидчику на физическую агрессию соответствующим образом. Тем более если за врага примут - ведь метку Башни на мне не вдруг разглядишь из-за той самой Тьмы.
   Сапфир вскинул голову, выражение светящихся голубым нечеловеческих глаз было пугающе человеческим. Потрясение. Боль. Страх.
   - Что? Что со мной?.. - прошептал аним. - Почему так... больно?
   Он согнулся, со стоном хватаясь когтистыми руками за голову, едва не скальпировав себя. Осел на пол, всхлипывая и тихо поскуливая. Вейтлинь бестолково заметалась вокруг него, в разуме её вспыхивали разнообразные заклинания проверки состояния кукол. К сожалению, в живых созданиях она разбиралась слабо.
   - Ох, Сапфир, не умирай!.. Сейчас я позову кого-нибудь!.. - метнулась было прочь...
   Удар.
   Под ноги попалось что-то длинное, мохнатое, рыжее... Вейтлинь покатилась, больно ушибившись, села, мотая головой. Что это было?
   Сапфир только что дал ей подножку. Крылом.
   Она вскочила...
   - Не надо, - аним протянул руку и сцапал девушку за ногу, та снова упала, с ужасом ожидая скрипа взрезаемой кожи и плоти, хруста костей. Но Сапфир не спешил пускать в ход свою чудовищную силу.
   - Отпусти!.. - взвизгнула Вейтлинь. - Я позову магнуса...
   - Не надо!.. Я... я уже в порядке.
   Сапфир всё же отпустил её, тяжело дыша, сел, поднялся, опираясь на стену, словно раненый. Морда его гротескно исказилась, Вейтлинь едва не заорала от ужаса... а потом поняла, что аним пытается улыбнуться.
   Кукла наклонилась, подхватила её подмышки и легко поставила на ноги.
   - Нет нужды кому-нибудь сообщать. Я уже в порядке. Справлюсь сама - всегда справлялась.
   - Сама? - тихо переспросила Вейтлинь. - Справлялась?
  
   Свет погас.
   И снова разгорелся.
   Хегор смотрел, как медленно путешествует по стене красный закатный луч. Своего тела он не ощущал. Мысли были лёгкими и полными безразличия.
   Что, это и есть смерть?
   Он попробовал шевельнуться, и мгновенно перестал ощущать себя бесплотным облачком духа, вернулось ощущение тела.
   И мало того.
   Сознание Хегора погребло под множеством впечатлений. Он вдруг стал чувствовать и понимать всё - и изменения в своём теле, давшие возможность переварить смертельную для любой нежити дозу серебра, и недавние хрящевые и мускульные вставки, укрепившие скелет, и запасы чёрной жидкости под кожей, которую можно модифицировать усилием воли, и способ мышления своего метаморфа...
   И вовне - Хегор видел сотни оттёнков сотен цветов, и невидимую часть спектра, электромагнитные лучи и радиоволны...
   Слышал, как падают пылинки, как внизу, во дворе, ползёт гусеница по травинке, как потрескивают, остывая, стены старого замка, слышал, как работает его собственное тело...
   Обонял камень, впитавший в себя запахи людей, и почти видел, как многие лета назад эта комната и весь замок были полны жизни.
   Чувствовал едва заметное движение воздуха, чувствовал чеканку монет, на которых лежал, - некоторые уже вплавились в его плоть.
   Мгновение - и пугающее ощущение всезнания пропало. Хегор подхватился с пола, сел, ошарашенно мотая головой. Несколько раз судорожно зевнул. В желудке ощущался комочек золотой монеты, - ненароком проглотил с остальными серебряными. Монета постепенно переваривалась.
   Хотелось есть.
   Хегор с отвращением покидал старинные монеты обратно в остатки сундука. Серебро теперь лишь чуть покалывало. Хегор воткнул камни обратно, растёр в ладонях грязи, замесил на слюне, пытаясь замаскировать следы вторжения, набросал древесной трухи. Подобрал какую-то истлевшую тряпку и долго ею махал, подняв тучу пыли. Осядет, и следы будут незаметны...
   - Ну и зачем я это делаю? - спросил себя. - Расчитываю, что ли, вернуться?..
   Он попятился к выходу из башни, но замешкался у двери.
   Можно? - спросил.
   Можно, ответил тот-кто-внутри, и Хегор подошёл к окну. Высоко...
   Не давая себе возможности передумать, встал на подоконник, протиснулся, - даже здесь, на самом верху башни, окна были словно бойницы, - и шагнул вниз.
   Свистнул воздух, камни двора больно ударили по ногам. Хегор сложился вдвое, спружинил, при этом угодил коленями себе в подбородок и... сильно прикусил язык, едва вовсе не отхватив острыми зубами.
   Неловко завалился на бок, прислушался к телу, - оно быстро залечивало повреждения от удара. Их было немного, больше всего пострадал язык.
   Впрочем, он уже зарос.
   Хегор потянулся, с удовольствием ощущая лёгкость и необыкновенную свободу. Не в первый раз подумалось, что быть мёртвым не так уж плохо - и на этот раз Хегор не спешил гнать крамольную мысль.
   Перекусив тем, что нашлось под ногами, Хегор зашагал прочь из замка.
  
   Несколько дней он бесцельно скитался по горам и долинам. Осина бессильна. Высота скал оказалась недостаточной, - а теперь и хватит ли величайших вершин? - слишком прочным сделал его тот-кто-внутри. Серебро не оказало действия.
   Что же может прервать эту странную не-жизнь?..
   Возможно, его могут убить люди. Но Хегор не собирался это проверять, зная, что тот-кто-внутри в опасной ситуации может погасить его рассудок и действовать сам. С его-то скоростью, защитой и мощью сколько воинов и даже магов он порвёт в клочья перед тем, как его сделают окончательно мёртвым?
   Голодом уморить себя тоже нельзя было. Стоило хотя бы несколько часов ничего не есть, настроение портилось, потом мутилось сознание, всё вокруг представлялось лишь пищей... Хегор знал, если он и дальше будет игнорировать настойчивый голод, мир погаснет. Останется только стремительное движение, предсмертный писк жертвы, а потом он очнётся, перепачканный кровью, рядом со зверем с выеденными внутренностями.
   Стараясь не доводить себя до такого состояния, Хегор практиковался в охоте, в рыбной ловле. Ел все найденные грибы и ягоды, и ядовитые тоже, - давным-давно убедился, что и они не могут нанести ему вред.
   Ещё он учился лепить, - управлять своим телом. Отращивал чешую, шерсть, когти, чуть ли не копыта, по своему разумению распределял ресурсы внутри себя, чтобы всё происходило быстрее. Иногда тот-кто-внутри не слушался или просто не понимал его, но часто всё получалось, и Хегор чувствовал, что ему начинают нравится такие превращения. Раскаивался, обещал, что больше никогда... А потом снова ловил себя на "лепке".
  
   Косуля, пугливо прядая ушами, наклонилась к воде. Хегор примерился, готовясь сигануть с дерева, но тут вниз порхнула чешуйка коры и вспугнутая добыча, не тратя времени на оглядки, тут же сорвалась с места.
   Хегор проводил её разочарованным взглядом, тихо ругнулся. Ничего не поделаешь, придётся...
   Но тут из-за поворота тропы раздался предсмертный вскрик. Хегор спрыгнул с дерева и поспешил в ту сторону. Охотник он был не слишком удачливый, и время от времени приходилось отбивать честную добычу у небольших хищников. Было достаточно угрожающего рычания и неспешного наступления. Как правило, хищники сторонились его, и очень редко нападали. Ну а кто совершал такую глупость, очень быстро присоединялся к добыче.
   Нет, это, пожалуй, не отступится, оценил Хегор, вылетая из-за поворота. И, понятно, будет возражать, если его попытаются ограбить. И даже если Хегор одолеет, есть это он всё равно не будет...
   Все эти мысли промелькнули во мгновение ока, ужас ударил, словно боевое заклинание, но на смену ему тут же пришла ослепляющая ярость.
   Хегор одолел последние метры и в прыжке сшиб с ног громадного стенолома.
  
   Сцепившись, они покатились и врезались в кусты по бокам тропы. Лёгкий Хегор оказался снизу, стенолом вдавил в землю, с рёвом попытался расплющить... и отпрянул, рявкнул озадаченно, когда хлипкий с виду противник стал выжимать все без малого два центнера его веса.
   Тот-кто-внутри торопливо штопал повреждения. Хегор ощутил, как хрустят рёбра, мускулы рук и ног наливаются едким огнём. Накатило уже привычное ощущение неторопливости мира. Воздух взвыл в ушах, Хегор отшвырнул стенолома, прыгнул и навалился сам. Длины рук не хватило, чтобы полностью обхватить грудную клетку огра.
   Стенолом завыл от боли. Когти нападающего с лёгкостью просадили броневую толстую шкуру, тонкие руки сдавили так, что не вздохнуть... дёрнувшись, он стряхнул с себя непонятного зверя, высвободился и бросился в сторону.
   Серебро!
   Боль пронзила правую руку - тот-кто-внутри торопился выполнить приказ.
   Стенолом стоял, пошатываясь, мотая головой. Маленькие глазки нашли противника и расширились от удивления. Огр недоумённо рявкнул. Если бы он мог ругаться, то непременно выразил бы чувства простыми короткими словами.
   На него посмела напасть добыча!
   Взревев, оскорблённый стенолом бросился в атаку.
   Хегор уклонился от широченной лапищи человекоподобного чудовища, тут же получил с другой руки - удар снёс бы голову быку, но он лишь оказался отброшен в сторону. Успел полоснуть когтями - левой руки, правую всё ещё корёжило...
   Скорее!
   Под кожей ткани рвались с треском, перестраивались, прорастали друг в друга. По возникающим пустотам устремлялись жидкости, нёсшие крохотных строителей и материалы.
   Когти скользнули в пальцы, оплавились, распадаясь, растворяясь в теле... и тут же возникли снова - на этот раз не чёрные, сочащиеся ядом, а тускло блестящие металлом.
   Стенолом с рёвом налетел, Хегор пару раз уклонился, уходя в сторону, словно вистранец в традиционном танце с быком, потом позволил чудовищу подмять себя и с силой ударил в бок.
   Победный рёв превратился в короткий недоумённо обиженный стон-взвизг. Огр попытался отпрянуть от противника, больно жалящего священным металлом, но теперь уже Хегор не отпустил его, продолжая полосовать серебристо-серыми когтями. Руки и плечи чудовища покрылись глубокими кровоточащими ранами. И они не закрывались, как обычно.
   Стенолом завизжал обречённо, отмахиваясь одной рукой, другой пытался поймать. Но огненные касания приходили отовсюду, маленький вёрткий зверёк маячил перед ним, не даваясь в лапы, танцевал и жалил, жалил...
   И вдруг замер.
   Огр в последней попытке уловить врага широко развёл лапы... проскользнув между ними, Хегор с огромной силой ударил в живот. Хрустнули проламываемые костяные щитки, стенолом взревел и повалился, придавив телом своего убийцу.
  
   Извиваясь как змея и ругаясь самыми чёрными словами, Хегор еле-еле выбрался из-под него. С неудовольствием посмотрел на обломки кости, торчащие из культяпки правой. Руку пришлось отделить и оставить под тушей - слишком глубоко увязла в стеноломе...
   Поднатужившись, Хегор перевернул труп на спину. Труп ли?.. Чудовища Стаи славны тем, что просто так не умирают. Хегор внимательно изучил тело, попинал, потыкал обломком кости. Вытянул перед собой руку и принялся воображать.
   Плоть стекла с костей, заворачиваясь, как рукав, сами кости вытянулись, сплавились, завернулись винтом, заострились. Скоро правая рука Хегор превратилась в короткий толстый клинок.
   Несколькими сильными ударами Хегор отделил стенолому голову, пинком отбросил подальше, и лишь тогда с усилием вырвал свою руку из его тела. Хотел выкинуть, но передумал и насадил на клинок, торчащий из кисти. Повелел, и тот-кто-внутри начал работу.
   Хегор отвернулся, задумчиво уставился на тело. При собственном проворстве и неуклюжести стенолома ему не составило бы труда скрыться от твари Стаи, но почему-то у него даже сомнений не возникло - драться или нет.
   Но ведь нежить на нежить не нападает. Стая всегда контролирует своих.
   Нежить ли я? Хегор посмотрел на свою "отчуждённую" руку. В уже начавшую умирать плоть проросли новые нервы, сосуды, словно могильные черви, ввинчивались в кисть...
   Нежить...
   Не-жить... с одной стороны, он явно умер. С другой, продолжает мыслить и двигаться. Волшебник Данис непременно сказал бы по этому поводу что-нибудь высокомудрое...
   Кисть приросла, кожу морщило, раздавался тихий скрежет - шла перестройка костей. Хегор пошевелил пальцами, слушались они ещё плохо. Тёмная кровь стенолома, сплошь покрывающая руку, парила, исчезала, - то ли испарялась, то ли уходила под кожу...
   Хотелось есть. Хегор посмотрел на труп стенолома. Не-е-е, этого ты не дождёшься, - плюнул на тело и отправился искать что-нибудь более подходящее. Тот-кто-внутри, похоже, искренне не понимал, почему нельзя оприходовать это обилие съедобной плоти, но хозяину не возражал.
   Косуля нашлась в кустах. Видимо, спугнутая Хегором, она на всём скаку налетела на стенолома, и тот ударом лапы отбросил, сломав бедняжке шею. К тому же за время драки двое чудовищ как следует потоптались по добыче, выпачкали шкуру, поломали рога - один из них так и торчал в боку стенолома, тот ненароком напоролся во время падения, удачно произошло.
   Ладно, нам ни к лицу привередничать и воротить нос от топтанного мяса, верно, тот?..
   Тот-кто-внутри ответил одобрительно, но Хегор всё-таки пробежался к ручью, умылся сам, отрастил когти и по всем правилам выпотрошил добычу. Перехватил несколько кусков, завернул мясо в шкуру и кинул на плечо.
   Проходя мимо стенолома, ощутил идущее от него тепло и тяжёлую вонь. Через несколько часов тело, - мёртвое уже окончательной смертью, - сгорит, истлеет до костей под лучами солнца, а потом и кости рассыплются прахом.
   Смерть может запоздать, но она всегда берёт своё... когда-нибудь и его ждёт нечто подобное. Хегор постоял над телом огра и отправился дальше по тропе. Хмуро задумался, между делом достав кровавый шмат мяса и понемногу откусывая от него мелкими острыми зубами.
   Косули ему хватит надолго. А там решим, что делать...
  
   Несколькими днями позже он шёл вдоль первой попавшейся реки. Почти не надеялся когда-нибудь увидеть людей и только гадал, хорошо это или плохо. Ловил зверей, рыбачил на отмелях, гонял рыб и вытаскивал запутавшихся в траве...
   Но эта рыба уже была в ловушке. В небольшой искуссно сплетённой из прутьев верше.
   И тогда он понял, что добрался до обитаемых областей, и все те вопросы, которые он себе задавал, разрешатся, и все предположения очень скоро можно будет проверить на деле.
   Он поглядывал на рыбу, - в последний раз ел давненько, но терпеливо обуздывал голод - с каждым днём это получалось всё лучше и лучше.
   Послышались шаги. Раньше донёсся запах. Хегор стоял над обрывом и ждал человека.
  
  
   Мечи звенели. Двигались в танце боя, описывали петли и углы, падали и взлетали, сталкивались, выпевая неповторимую песнь боя, исполненную понятной немногим гармонии.
   И, кажется, я знаю, кто первым сфальшивит... - Вейтлинь отчаянно оборонялась, пятилась, чужой меч грозил отовсюду, целился скупыми уколами в тело или ударял наотмашь, стремясь сбить равновесие. Соперник мгновенно менял рисунок боя, не давая приспособиться, наступал неостановимо. Она давно ушла в глухую оборону, отводя грозящий клинок скупыми экономными движениями.
   Но вечно так продолжаться не могло.
   Интересно, насколько больно это будет, подумала она с отстранённым любопытством. Всё зависит от регулировки меча.
   Не думать!.. Мысли о проигрыше - уже половина поражения!.. Сосредоточься на победе.
   В усталой свинцовой безнадёжности, затмевающей рассудок, вдруг сверкнула золотая искра. А что, если...
   Удар.
   Удар.
   Удар.
   Отступая, она чуть споткнулась на неровности пола. Меч противника скользнул под её клинок, и...
   - Приди!.. - выкрикнула Вейтлинь и прежде чем рукоять ножа, появившаяся в руке, стала полностью материальной, бросила его.
   - Что?..
   Соперник уклонился, и меч рубанул её поперёк груди.
   Лёжа на спине и глядя в потолок, она была готова разрыдаться. Проклятье, уж от учителя-то я такого не ожидала!.. Удар был нанесён словно мягким диванным валиком, об пол она ударилась куда больнее!.. Я, безусловно, подрастеряла форму за время исцеления, но он настолько меня не уважает, что поставил учебный меч на единицу?
   Тьярми встал над ней.
   - Ты сейчас точь-в-точь маленькая девочка, которой не досталось леденцов.
   Повернул клинок рукоятью к её лицу, и Вейтлинь заморгала, глядя на цифру на гарде.
   - Но?.. девять? - предпоследний уровень. Касание учебного меча, отрегулированного на десятку, даёт полную болевую иллюзию, если рана предполагалась смертельная, то нефорсированного человека удар может и убить...
   Тьярми ухмыльнулся и продемонстрировал ей на этот раз лезвие:
   - Ты прямо как Сара.
   - Что?.. - клинок явно вышел из фазы, тонко дрожал и размывался, хотя по идее создателей должен был давать полную иллюзию стального.
   - Уничтожила магию меча. Она раньше так развлекалась, я об неё десятков пять мечей подобрым образом затупил, стоило её коснуться и - фьють!..
   Меч, словно отзываясь на слова, пыхнул дымком, и клинок окончательно погас.
   - Да, именно так. Говорила, что не нарочно, хотя кто её знает. Пока Вариша не сделала меч, который способен её пронять. Ты долго намерена валяться?
   Вейтлинь торопливо подхватилась с пола.
   - С ножом получилось неплохо, - Тьярми вручил рукоять меча подошедшему автомату. - Чуть не достала меня.
   Стукнул по знаку на запястье, выключая учебный доспех - система из кожаных ремней и тонких магических пластин свалилась с него, сложившись в компактный свёрток - довольно весомый, впрочем.
   - Вы мне льстите, учитель, - Вейтлинь тоже разделась и препоручила оборудование автомату-слуге.
   - Я похож на человека, который обманывает, чтобы потешить чьё-то там честолюбие? - хмыкнул учитель.
   Гранд Тьярми Бошо был похож на пекаря или колбасника, или лавочника средней руки. Этот полный мужчина со слегка обрюзгшим добродушным лицом на самом же деле был одним из сильнейших боевых магов мира и грандом Дома Искусников.
   - Я подумала, что это может быть хорошей идеей, - Вейтлинь пожала плечами и тут же скривилась от прострелившей мускулы боли. Спарринг с грандом потребовал от неё предельного напряжения сил. Даже потихоньку заливая Тьму в мускулы, она не слишком преуспела.
   - Так ты решила?
   - М-м-м, нет ещё. Как раз хотела посоветоваться с вами.
   Тьярми улыбнулся.
   - Почему бы и нет?
   Из-за сменившегося профиля силы Вейтлинь больше не могла пользоваться мечами Дома Искусников. То есть могла, но именно лишь как мечами - в её руках они становились обычными клинками, очень хорошими, но ни капли не волшебными. Собственному потайному оружию, которое вызывало такой интерес у магнуса, она не доверяла, к тому же ещё не научилась вызывать его достаточно быстро и удерживать сколь-либо долго.
   Ученица магнуса не может ходить безоружной или носить что попало. Потому стал вопрос о мече.
   - ...Необязательно это должен быть меч. С твоим уровнем форсирования и твоей новой силой ты можешь попробовать что-нибудь вроде этого. К тому же почему бы тебе не сделать оборотня? - Тьярми вслед за ней обходил стены, постепенно приближаясь к тому самому месту.
   - Оборотень - это хорошо, - рассеянно пробормотала Вейтлинь, спохватилась: - Но разве это не слишком трудно и утомительно? Я не хотела бы вас затруднять, вы ведь совсем недавно создали полиморфный меч...
   Тьярми засмеялся:
   - ...Который до сих пор так и торчит в разбитой флейте, потому что никто не осмелился взять его. Шедевр... и мой, и Сары в равной степени. Я изучал его... издалека, я точно так же струсил поднять его. Но и так кое-что понял, теперь хочу проверить, что именно понял. Я изготовлю полиморф...
   Тут он увидел, напротив какого меча остановилась Вейтлинь.
   - Нет. Ты серьёзно?
   Девушка робко кивнула. Тьярми задумчиво потёр подбородок.
   - Что ж, это может быть интересно, - промолвил задумчиво. - У нас как раз есть... Ага, нужно оформить заказ... и, конечно, не забыть...
   Он почти ткнулся носом в защитное плетение, бормотал и фыркал себе под нос.
   - Учитель? - робко позвала Вейтлинь.
   - Ты уверена? - Тьярми обернулся к ней. - Это непростое оружие. Тебе придётся заново воссоздать стиль обращения с ним.
   - Я готова.
   - Что ж, не буду отговаривать. Кстати, тот полиморф может принимать и такую форму, - Тьярми кивнул на клинок. - Ладно, ступай. Мне надо подумать, посчитать на пальцах...
   - Учитель, - девушка поклонилась и отступила. Тьярми, похоже, мгновенно забыл о ней, увлечённый новой нетривиальной задачей.
   Пожалуй, следовало поискать в библиотеке книги о Доме Чёрной Луны, есть небольшая вероятность того, что там будет что-нибудь про их оружие и технику боя. Но Вейтлинь пошла сначала в другую сторону.
  
   Псы на дверях скалились очень неприветливо.
   - Притворяетесь? - Вейтлинь бесцеремонно щёлкнула одного из них по носу. Бронза лишь выглядела старой, но ощущения недоброй магии в ней не было. Эти двери отлили и установили всего несколько дней назад и ещё не успели заклясть. Сара, убегая из башни, была вынуждена прорываться на Лестницу. Заклинание, опознающее своих и "не пущающее" чужаков, попыталось её не пустить.
   Вейтлинь вышла на Лестницу.
   Огромная труба по центру Башни была предназначена не только и не сколько для передвижения по этажам - куда удобнее телепортационные звёзды.
   Лестница была концентратором энергии. Осью Башни, которая сама представляла собой арт, гиганский комплекс взаимосвязанных заклинаний. Здесь чувствовались токи невероятных магических энергий.
   Сейчас незримый магический ветер был сильнее, чем обычно. То ли её чувствительность возрасла, что вряд ли, то ли... ну да. Сара. Именно бегство мятежной анимы было причиной этих возмущений.
   Перила на Лестнице не предусматривались, Вейтлинь подошла вплотную к краю, встала так, что набойки на носах её сапог повисли над бездной. Отчего в таких местах человека охватывает мгновенное искушение броситься вниз? Труба словно вела в бесконечность, Вейтлинь всегда казалось, что по ней можно спускаться вечно, но в конце концов она вышла в холл.
   Огромное помещение с высоким потолком, строгая мозаика из черного и серого камня, вставки - красные руны размером в несколько шагов, выполненные из кровавого мрамора, железа и красного золота.
   У стен стоят тролли, антропоморфные статуи с головами зверей, высотой в полтора-два человеческих роста. В три опустевшие ниши уже поставили новые статуи. Они сразу бросались в глаза своей новизной, казались очень не на месте. Обитатели остальных ниш выглядели как-то жалко и пришибленно, словно и тролли никак не могли поверить, что за много десятков лет в их рядах произошла убыль.
   Сара повредила магопроводы, и во время тревоги в холле из всей этой армии ожили лишь три тролля, которые не составили ей проблемы.
   Вейтлинь затаённо улыбнулась. Ей никогда не нравился Шакал и Обезьяна, ещё будучи сопливой малолеткой она, проходя через холл, старалась побыстрее миновать этих троллей, которые как будто провожали недобрыми взглядами. Сокол был ничего...
   Девушка вышла во двор. Разумеется, здесь давным-давно всё убрали, заменили разбитые и размолотые в песок плиты двора. Большая звезда тоже была восстановлена. Интересно, куда же она отправила частицы того тролля, и подлежит ли он ремонту?..
   Ну-ка, прикинем расклад сил...
   Тренированный разум ломщика принялся перебирать варианты один за одним. Так, звезда-телепорт сопряжена с другими такими же звёздами в замках Дома, значит, значит... материя, вырванная пространственным искажением из тела тролля, может оказаться на линиях, соединяющих эти телепорты. А линии эти будут прямыми или станут следовать кривизне поверхности планеты?
   Да фиг их знает...
   Размышляя, она нырнула в полумрак коридора, ведущего внутри толстенной стены, огораживающей Башню. Кивнула стражу, - металлическая статуя и не пошевелилась, - и взбежала по длинной лестнице.
   Вышла на стену. Вот оно, то место, откуда не так давно обстреливали Сару. Ну, и она не осталась в ответе.
   Как и говорил Тьярми. Никто не посмел тронуть оружие, оно и торчало во флейте, успешно притворяясь обычным копьём.
   Страшно представить, с какой силой брошенным. Поворотную станину чуть сдвинуло с места и заклинило, сама звуковая пушка была смята и перекорежена. Когда копьё угодило в звуковую пушку, стрелок был ранен и контужен взрывом. Всего лишь.
   И это - последний пострадавший от рук мятежной анимы.
   Сара ухитрилась никого не убить.
   Пощёчина всему Дому. Насмешка над самодовольными волшебниками, чья мощь велика, но всё же не соответствует их непомерному самомнению, а многие знания - закостенелому разуму, не способному воспользоваться ими должным образом.
   Всё должно измениться, с надеждой подумала Вейтлинь, изучая царапины на полу и стенах. Кажется, это почерк Тьярми, он что-то вычислял, набрасывал формулы прямо на месте. А вот от этой росписи на стене тянет сутью магнуса, какое-то изучающее заклинание, присматривающее за копьём. Хаар явно планирует неторопливую вдумчивую осаду арта. Девушка изучила чертёж, охватывающий флейту, и восхитилась мастерством. Сама она, впрочем, сделала бы кое-что иначе...
   Девушка неосознанно материализовала кинжал и принялась черкать прямо на полу, рядом с расчётами Тьярми.
   Она отвлеклась только тогда, когда поняла, что её клинок почти сошёл на нет в солнечных лучах. Девушка встала, запрокинула голову и сощурилась болезненно. Внутри недовольно колыхалась Тьма, но Вейтлинь продолжала смотреть в небо.
   Она не единожды наблюдала парящих в воздухе адептов Дома Ветра, с интересом следила за горгульями, жителями карнизов Башни, завистливым взглядом провожала Сапфира.
   Жаль, я не видела Сару во время её бегства... Записи наблюдательных артов не передали и части хаоса, что воцарился тогда. Бой во дворе, невероятный полёт анимы - Вейтлинь просматривала их снова и снова, вызывая световые картинки из хрустальных кубиков-записей. Сара, её спасительница, её несостоявшаяся наставница, её несбывшаяся убийца.
   Ведь магия, задействованная Сарой, отправила Вейтлинь в магическую кому, едва не перешедшую в смерть. Или, что ещё хуже, превращение в какого-нибудь монстра.
   Девушка передёрнула плечами. Она справилась. Под руководством магнуса постепенно училась контролировать Тьму в себе.
   Под руководством... Вейтлинь усмехнулась.
   Хаар опытен и силён, он привык иметь дело с тёмной Силой, но даже он не знает всего. Она всё-таки смогла не сказать магнусу.
   Ритуал Молчания.
   Тень от облака скользнула по земле, по рву, заполненному неподвижной водой. Прошлась по стене, и Вейтлинь зажмурилась, дёрнула головой, сбрасывая на нос тёмные очки, защищающие от действия солнца. Даже такой свет причиняет неудобства, и Вейтлинь выходила на прогулку лишь вечером и ночью, избегая прямого солнечного света. Ещё глаза изменятся, станут кошачьими, как у представителей самых древних родов Дома Вечно Живых.
  
   Когда Вейтлинь добралась наконец до библиотеки, работник уставился на неё ошарашено:
   - Книги о Доме Чёрной Луны?
   Даже библиотечный автомат был, казалось, удивлён, шелест механизмов памяти внутри цилиндрического корпуса звучал как-то растерянно.
   - Имеется семнадцать книг. Из них вы можете получить тринадцать, доступ к остальным ограничен, - прохрипел он, сверившись с банками данных.
   Интересно, подумала Вейтлинь, даст ли магнус мне разрешение прочесть эти книги?
   - Давай, - сказала вслух, и автомат поехал вдоль стеллажей.
   - И прихватите, пожалуйста, книгу о создании анимов, - попросила девушка.
   - Изготовление анимов, углублённый курс?
   - Да, эта меня вполне устроит.
   Пришлось остановить и призвать на службу уборщика, потому что тяжёлые тома она одна была не в состоянии утащить. Вообще-то круг обязанностей таких автоматов не включал в себя помощь аколитам в переноске тяжестей, но разве ж мы не ломщики?..
   Листая на ходу "Углублённый курс" и понимая хорошо если каждую пятую прочитанную фразу, она привычно направилась к общежитию.
   Что же произошло с Сапфиром? Вейтлинь сама не понимала, отчего она не сообщила учителю о странностях поведения куклы. В конце концов, магнус, будь что сильно неладно, заметил бы сам...
   Читая и размышляя, Вейтлинь наткнулась на удивлённую Льет и только сейчас поняла, что пришла не туда.
   - Привет, ты в гости? - голос подруги звучал неприветливо.
   - Нет, по рассеянности забрела, забыла, что уже не живу здесь.
   - Угу. Я вообще-то уже ухожу, - подруга заперла дверь и подбросила в руке пластинку ключа, холодно кивнула её.
   Странная она какая-то. Впрочем, они уже несколько дней не виделись, может быть, у неё дела-заботы не меньше, чем у самой Вейтлинь.
   - Угу, пока, увидимся, - рассеянно пробормотала Вейтлинь, снова углубляясь в чтение.
  
  
   С самого раннего утра старик садился с удочкой. Днём отправлялся проверять поставленные верши и возвращался как раз к тому времени, когда из деревеньки кто-то из его дочерей, невесток, внучек или жён внуков приносили ему обед, получая взамен улов. Старик обедал и снова усаживался рыбачить или налаживать снасти. Ввечеру ставил их в многочисленных протоках, затонах, или ходил с топором по медленно зараставшей дороге. Срубал подросший тальник, срезал ветки, протянутые поперёк дороги, выпалывал шуршавки. Собирал прутья, драл лыко и плёл корзины, верши, отдавал семье, те продавали или выменивали что-нибудь для себя, для старика.
   В этот раз старик отправился проверять верши пораньше. Память стала не та - уже выложив всё около сторожки, вспомнил про ещё одну вершу. Эту ловушку он поставил совсем недалеко. Вряд ли в неё попадётся что, подумал старик и пошёл пешком вдоль берега, не на лодке.
   Однако в переплетенье прутьев билась рыба. А на высоком берегу над ней стоял светловолосый мальчишка.
   - Эй! - окликнул старик, задыхаясь от ярости. Ох уж эта деревенская мелкотня, опять норовят не стащить, так посмеяться!..
   Мальчишка неторопливо повернулся, спокойно смотрел на поспешавшего старика.
   Тот уже понял свою ошибку, мальчишка был незнакомый, не деревенский. Ну да дети все одинаковы!..
   Светловолосый паренёк попятился.
   - Что, думаешь выташшыть? - скрипуче осведомился старик, остановившись напротив ловушки. Мальчишка открыл рот, облизнул растресканные губы. Пошевелил челюстью, словно вспоминая, как говорить.
   - Нет, - голос у него был тихий и сиплый.
   - Я вас насквозь вижу, как эту воду, мелких пакостников! - завизжал старик. - Только и думаете, что...
   Он замолчал, удивлённый тем, что мальчишка не пугается, не удирает со смехом, а всё так же странно смотрит на него. Серые голодные глаза, узкое осунувшееся лицо, худые плечи. Лет двенадцать, пожалуй.
   Мальчишка отвернулся и пошёл прочь - не побежал. Старик замолчал, растерянно глядя вслед. Странный пацан... Идёт как-то боком, подпрыгивает, дёргается, плечи на разном уровне. Похоже, долго болел, да так, что потом приходилось заново учиться ходить. Или магией был исцелён. И худющий до невозможности. Под редкой грубой тканью ходили лопатки.
   - Стой, - окликнул он. Мальчишка остановился, глянул через плечо.
   - Ты кто такой?
   - Никто, - буркнул мальчишка.
   Старик смущённо заскрипел-засмеялся.
   - А родился ты в Нигде?
   - Да. Там.
   - Никто из Нигде. Ты есть хочешь?
   Мальчишка обдумал вопрос и растерянно пожал плечами.
   - Всегда.
   - Тогда... побудь здесь, пока я лодку пригоню. Вытащим, поджарим...
   Мальчишка перевёл взгляд на реку. И свалился с берега.
  
   Русло реки Стрелы на протяжении нескольких десятков дневных переходовсловно выкопано по линейке. Легенды гласят, что в стародавние времена Дарнай бросил молнию, оставившую ровный след в земле, который потом наполнился водой.
   Именно по этой необыкновенной прямизне русла Хегор понял, где именно находится. Из любопытства нырнул и внимательно изучил дно реки.
   Да.
   Дорога в горах и замок, где он пытался отравиться серебром, несли на себе следы того же воздействия магии, или некоего устройства, способного резать камень.
   На Стреле мало кто живёт, но сейчас Хегор разглядывал в воде рыбную вершу и боролся с желанием броситься, разломать тонкие прутья, разорвать рыбу и сожрать.
   - У меня получается, - тихо прошептал.
   У него получалось. И это было трудно, как вылепить что-то хитрое, или расщёлкнуть загадку ведьмы. Свирепый голод ворочался внутри мёртвого тела, но то, что осталось от разума человека, возобладало над ним.
   А потом он услышал шаги. Но раньше пришёл запах.
   Человек...
   Он испугался - сначала, по привычке, того, что незнакомый взрослый человек может сделать с ним. А потом и наоборот, того, что он сам может сотворить со взрослым.
   Потом вздохнул с облегчением. То, что давало видимость жизни его мёртвому телу, не изъявило желания немедленно броситься и растерзать. Может быть, потому что иссохший старик не вдохновил бы и самую голодную нежить.
   Страшный дед бесился и брызгал слюной, но не имеющему пока имени было всё равно. Наоборот, в нём росло раздражение и желание одним коротким касанием разобраться с досадной помехой.
   Почувствовав это, он хотел уйти, чтобы не подвергать искушению того, что живёт в нём. Верная собака может броситься на знакомого, который повысил голос на хозяина или замахнулся рукой. Вдруг тот, внутри, подумает, что старик хочет причинить вред, и бросится?..
   Мальчик передёрнул плечами. Закрыл глаза, представил Сэра Шаррика, и мысленно погладил вздыбленную шерсть. Зверь внутри него стал успокаиваться.
   Старик уже не ругался. Наоборот, почувствовал жалость. Он не любил, когда его жалели, но привык и научился использовать это чувство.
   Может быть, старший единокровный брат ненавидел его ещё и за это...
   - ...Я лодку пригоню. Вытащим, поджарим...
   При мысли о еде тот-кто-внутри оживился. Пожрать он был всегда готов. Хегор посмотрел на рыбину. А крупная... он с расчётом переступил с ноги на ногу, берег поехал под ногами, и он оказался в воде.
   Хегор окунулся с головой, вынырнул, отфыркиваясь, - играя для зрителя. Наполовину плывя, наполовину шагая по дну, добрался до ловушки. На берегу суетился старик, причитал, он крикнул ему, что всё в порядке. Поднял вершу и добрался до берега.
   Старик только глаза пучил. Руки его явственно тряслись, принимая вершу. Пару раз открывал рот, но так и не вымолвив ни слова, дёрнул головой, - пойдём, и заторопился через кусты к своей сторожке. Хегор пошёл следом.
  
   - ...Сымай свои лохмотья, - но мальчишка замотал головой:
   - Так обсохну, - и подвинулся ближе к костру. От него тут же запарило густо. Старик, пожёвывая губами, принёс из сторожки и попытался накинуть ему на плечи старый плащ, но Никто отказался. Тогда старик принялся чистить рыбу.
   Мальчишка буравил взглядом костёр, где под отодвинутыми в сторонку углями пеклось с полдюжины завёрнутых в листья окушков. Как же он голоден, подумал старик. Принёс ещё один нож. Никто осторожно принял, как что-то совсем незнакомое, осмотрел внимательно, вертел в руках, ощупывал со всех сторон. Старик уже стал сомневаться, умеет ли он вообще чистить рыбу. Наконец мальчишка потянулся к быстро тающей кучке. Выбрал щучку, привычным движением вспорол, ловко вытряхнул потроха себе под ноги.
   Вдвоём управились быстро.
   - Ну... - старик оглядел кучку чищеной рыбы, - теперь и поесть...
   Он не успел закончить фразу, мальчишка едва не сунулся в угли голой рукой. Спохватился, вытянул какой-то веткой.
   Они разломали аппетитные свёртки, вдохнули аромат и поверх костра улыбнулись друг другу. Старик не торопясь очищал обгорелые листья вместе с чешуёй рыбы, жевал с достоинством, он сохранил при себе почти все "жубы". Мальчишка тоже ел аккуратно и неторопливо, как будто знал, что после голодухи объедаться нельзя. Старику показалось, что он съел окушка прямо с потрохами, только чистенький скелетик отложил. Взял второго.
   - Спасибо... - сказал вдруг, глядя в огонь. Шмыгнул носом.
   - Ешь на здоровье, - удивлённо ответил старик.
   - Я, наверное, пойду, - мальчишка прикончил очередного окуня.
   - Что так? - удивился старик.
   - Идёт кто-то.
   - Ну и что? - старик оглянулся, глядя на ведущую к деревеньке дорогу. Тонкий у парнишки слух, однако... - Не съест же этот кто-то тебя.
   Никто странно улыбнулся.
  
   Хегор не смог удержить насмешливую гримасу. Съест... Я боюсь, что сам могу съесть этого кого-то, мысленно ответил.
   Старик смотрел в сторону деревни, Хегор передвинулся, наступил на кости и потроха, которые бросал у костра. Когда поднял ногу, на земле ничего не осталось.
   Мало, я всё ещё хочу есть. И, кажется, сырое было вкуснее, наверное, жареная рыба не по нутру тому, что внутри... Он чуть не засмеялся. "Каламбур", так, кажется, называл такие выражения друид Данис.
   На дороге показалась девочка лет восьми.
   Хегор почувствовал, как на него накатывает уже знакомое чувство. Рот пересох, звуки оглушали, все запахи болезненно обострились, а мир стал каким-то неторопливым. Он запаниковал было, но почти сразу же понял - тот-кто-внутри оживился не при виде крохотной девочки, а при запахе съестного из огромной корзины, что она несла.
   - Здрасти, деда, - пискнула малявка, любопытно глядя на неожиданного гостя.
   - Здравствуй, маленькая, - улыбнулся старик, забирая у неё корзину. - Правнучка, - пояснил. - Ну-ка, посмотрим, что там нам собрали...
   Хегор сглотнул слюну, слово "нам" прозвучало музыкой для него. Забери меня Дарнай, смятенно подумал он, неужели я теперь всегда так буду жрать?!.
   - Это Никто, - представил его старик. - Моя внучка Делия.
   Хегор кивнул, стараясь не смотреть на девочку. Старик нетерпеливо разворачивал пироги, разломил, протянул ему кусок. Никто принял и впился зубами, почти не прожевав, глотал вместе с костями. Делия наблюдала за ним, открыв рот.
   - А что же не пришёл кто-то постарше? - спросил старик.
   - Тятя сказал, что ты рыбы ловишь чуть, так что нечего зазря взрослым таскаться, - ответила девчонка с детской прямотой. Старик засопел и насупился.
   - Сейчас-то нормально поймали, - сказал он с обидой. - Так что пусть приходят, забирают...
   - Угу. Я скажу тяте, что ты не бесполезный.
   Старик закряхтел и зажевал губами.
   Хегор, уловив момент, когда на него никто не смотрел, засунул в рот остатки куска и с усилием проглотил. Тяжёлый ком прошёл по горлу. Живот забурчал, что-то внутри заворочалось, как будто сам желудок отрастил зубы и принялся пережёвывать пищу. Возможно, так оно и было. Хегор украдкой ущипнул себя в бок, дескать, прекрати, но предатель снова разразился долгим басом. Девочка хихикнула.
   - Ешь, ешь, - подбодрил старик. - Вот, давай ещё парочку запечём... Раз дома мой улов не ценят совсем.
   - Мы ценим, - возразила Делия. - Просто его бывает то много, то мало...
  
   - Нет, - мальчишка замотал головой.
   - Послушай, парень. Нынче на улице не так уж и тепло...
   Хегор передёрнул плечами. Он давно не чувствовал холода... нет, не так. Он знал, когда холодно, когда тепло, но это никаких неприятностей ему не причиняло.
   - Я буду спать снаружи, - упорно твердил он, и старик в конце концов махнул рукой - "как знаешь".
   Вечером Хегор плавал со стариком, ставил верши. Вернувшись к сторожке, они продымили небольшую щелястую избушку, чтобы выгнать из неё комаров, потом поспорили насчёт ночёвки. Мальчишка лишь согласился прихватить какую-то дырявую шаль и ушёл.
   - Во, шатун, - старик только головой покачал, глядя, как Никто устраивается у костра.
   Небо рассыпало звёзды. Мальчишка смотрел на них, перечисляя самому себе знакомые созвездия. Вот хвостатая звезда не спеша ковыляет через Гроздь Винограда. Старики говорят, не к добру. И Арис что-то зловеще красноват.
   Спать не хотелось. Хегор дождался, пока в сторожке захрапит старик, и бесшумно встал, свернув шаль, оставил у погасшего костра.
   Ночная роса выседила луг. Мальчик спустился к реке, пошёл вдоль к старице. Пели лягушки. Одна прыгнула прямо из-под ног, и Хегор подскочил от неожиданности. В отместку за испуг поймал, ткнул пальцем. Лягушка судорожно дёрнула лапками и затихла.
   С добычей он спустился к воде. Старица густо заросла водяной травой. Хегор сел на берегу, свесив ноги в воду. Тёплая с вечера, хоть купайся. Впрочем, ему уже всё равно, в какой воде купаться.
   - Надеюсь, ты не заколдованная княжна, - пробормотал Хегор, откусывая лягушке голову. С усилием проглотил, кривясь, выдернул потроха и запихнул в рот остальное. Прожевал, давясь, вытер слизь с губ и запил речной водой. Недаром говорят, что человек - это такая тварь, что жрёт всё. Может быть, где-то лягушки сойдут за энтот, как его... деликатес!..
   Хегор вытянул перед собой ногу, внимательно разглядев зацепившуюся водоросль. Сильно ущипнул себя за бедро и принялся старательно мять, как глину. Ткань одежды, кожа и плоть остались синюшным бугром. Мальчишка с отвращением посмотрел на него, положил руки на колени и долго сидел неподвижно. Только морщился иногда, и пальцы вздрагивали, да над неестественным образованием на ноге ходила кожа. Один раз дёрнулась особенно сильно, Хегор вздрогнул и принялся ожесточённо чесаться.
   Вдруг нога раскрылась словно разрезанная. Не вытекло ни капли крови. Из глубин тела поднимался нож, копия того, который был у старика, но весь из белой сияющей в полутьме кости.
   Мальчишка дождался, пока нож окончательно "дозреет", запустил пальцы в тело и с чавканьем выдернул. Изучил, морщась и потирая разрез. Тот быстро затягивался, восстановилась фактура ткани. Хегор простучал лезвие пальцем, испытал остроту, чиркнув по запястью - выступила чёрная в свете луны жидкость, рана тут же затянулась. Немного поиграв ножом, мальчишка опустил руку с ним к бедру, ткань раздалась, образуя что-то вроде кармана. Хегор спрятал клинок в эти ножны и поднялся, вошёл в воду.
   - Опять хочется есть, - пробормотал, пробираясь сквозь водоросли, подминая их под себя. Вылез на глубину и застрял, принялся проталкиваться и медленно утонул.
   Через несколько минут сплошная сеть водорослей у другого берега взволновалась. Поднялась страшная облепленная зеленью фигура. Хегор вышел на берег, отряхнулся, словно пёс, дёргал с себя плети водорослей. И канул в лес.
  
   Старик проснулся ранним утром, и первая его мысль была о госте. Выйдя из сторожки, он прищурился в ослепительно-белый туман.
   На поляне перед сторожкой мальчишки не было. Кряхтя, старик раскопал вчерашние угли, разжёг костёр. Что-то не давало ему покоя... старик походил вокруг и не нашёл следов, кроме своих собственных. Неужели Никто ушёл раньше, чем выпала утренняя роса?
   Или попросту удрал ночью?
   Старик почесал в затылке и бросился к сторожке. Проверил свои немногочисленные вещи. Всё было на месте.
   - Недоверчивый ты человек, - укорил он себя. - Если мальчишка и удрал, то ничего чужого с собой не прихватил... или верши, что вчера ставили?..
   Устроившись у костра, он подскакивал от малейшего шороха просыпающегося леса, оглядывался, пару раз неуверенно аукнул. Пристроенные на углях прутики с ломтями рыбы пережглись и упали в костёр. Чертыхаясь, старик бросился спасать завтрак.
   - Доброе утро, - от далеко разнёсшегося голоса он подскочил. Обернулся, в лохмотьях тумана к нему шёл Никто.
   - Ты где был?!. - пресекающимся от возмущения голосом завизжал старик. - Я тут, понимаешь, волнуюсь, а он бродит где-то!.. А ну, подь сюда, я тебя за ухо!..
   Мальчишка попятился.
   - Не-тронь-меня!.. - прошипел он.
   - Да я тебя так!.. - старик воздел палку. - Я тя... что у тебя с голосом? - встревожился вдруг. - Никак простыл?!.
   - Нет, - сипло ответил мальчишка. Старик охнул.
   - Верно, простыл, шляясь!.. А ну...
   Никто ссутулился, наклонился к земле, как будто приготовился бежать прочь на четвереньках.
   - Не надо меня трогать, - почти прорычал он. Старик шагнул и мальчишка бросился прочь. Старик растерянно остановился.
   - Да стой ты, дурень!.. - прокричал беспомощно. - Не буду я тебя трогать!.. Эх!..
   Он неразборчиво выругался, вернулся к костру. Ещё посидел, бормоча, то укоряя себя, то ругая мальчишку. Наконец туман рассеялся и окончательно просветлело. Старик собрался за рыбой.
   У лодки он встретил мальчишку, тот сидел на камне.
   - Я не простыл, - сообщил Никто.
   - Рыбу ловить бум? - спросил хмуро старик.
   - Вы трогать меня не будете?
   - Не буду.
  
   Хегор остался у старика на несколько дней. Научился плести ловушки и корзины, вязать сети. Помогал ловить рыбу и безошибочно указывал богатые места. Старик бормотал что-то недоверчивое, но согласился поставить верши там, где не ставил никогда. Правнучка Делия, приносившая домашнюю снедь, убегала и звала ленивого отца, чтобы тот унёс всю добычу. Являлся хмурый заросший мужик, небрежно кивал деду жены, с подозрением смотрел на Хегора.
   - Ишь ты, таращится... - буркнул однажды старик, провожая недобрым взглядом. - Правильно его прозвали - Бирюк...
   - За что его так?.. - спросил его Хегор, но старик только фыркал и ожесточённо скрёб ножом рыбу. Мальчишка внимательно провожал взглядом разлетающуюся чешую, рыбьи потроха и головы, сглатывал. Он опять хотел есть.
   Хорошо, здесь не было собаки... похоже, умерла недавно. Хегор видел клочки рыжеватой шерсти, старые кости со следами зубов. Да и старик, потроша рыбу, оглядывался так, как будто ждал, что сейчас выскочит четвероногий приятель... а потом вздыхал тяжело - некому уже подъедать остатки. Впрочем, лесное зверьё к утру ничего не оставит.
   Мальчишка наклонил голову, пряча улыбку. Ночному зверью здесь нечего ловить. Он сам съедал все потроха. И кстати, про кости...
   Когда настала ночь, он ушёл в лес - старик уже привык и на очередной отказ ночевать в доме только ворчал, ругая шатунёнком. К середине ночи вернулся, бесшумно подошёл к избушке. Словно тварь Стаи, готовая обрушиться на мирно спящих людей.
   Хегор обошёл избушку. В мертвенном свете Луны белели кости, коровьи мослы, лопатки, тяжёлые ребристые позвонки. Чувствуя изменившимся обонянием запах гнильцы, мальчишка передёрнулся от отвращения... чувства, которого у него давным-давно не было. Закрыв глаза, он опять представил себе живущего в нём Зверя.
   Хочешь? - предложил.
   Зверь хотел.
  
   - Надо завести собаку, - сказал поутру старик.
   - Зачем? - Хегор аж вздрогнул.
   - Так... скушно без неё.
   Хегор помолчал. Если здесь появится собака, ему придётся уйти. Людей он ещё может обмануть, но бессловесные твари чуют внутреннюю суть.
   Они порыбачили, за уловом пришёл тот же Бирюк. Старик сопел и хмурил кустистые брови.
   - Недобрый ты человек!.. - взорвался вдруг. - Вишь, малец один совсем, а ты на него таращишься, будто съесть желаешь!..
   Бирюк втянул голову в плечи и как будто стал меньше размером. Старших рода уважали, а уж бывших воинов - тем более.
   - Зима будет злая, - сообщил. - Еды немного... Не желаю, чтобы чужой съел мою семью!
   - Да много ли ему надо!
   Бирюк смотрел набирючившись.
   - А ну тебя! - старик махнул на него высохшей дланью. - Скройся с глаз моих!..
   И мужик скрылся, не забыв прихватить корзины с уловом.
   - Куда угодно, но только не к нам, - буркнул напоследок. Хегор сидел как на иголках, готовый пуститься наутёк, он ничего не понял из разговора. Чужой... съесть семью... они что, поняли, кто он такой?.. и почему ещё не бегут с осиновыми колами? И эта реплика старика, много ли, мол, надо - он что, согласен скормить ему часть своей слишком многочисленной семьи?..
   В голове щёлкнуло, словно сцепились и завертелись зубчатые колёсики хитрого механизма искусников. Говоря о чужом, Бирюк чужого и имел в виду. Приблудного мальчишку, не мертвеца. "Съесть семью" - в смысле, объесть. Зима будет злой, и лишний рот в семье вовсе не к чему. Пусть даже ему много не надо. Хегор усмехнулся, старик мог убедиться, что ему надо как раз много. А потом ему стало не до смеха.
   Старик хотел куда-то пристроить бесприютного мальчишку.
   Пора мотать.
   Возможно, Бирюк упрётся рогом и никогда не примет чужого мальчишку, но ведь не все такие жестокосердные. Кто-то послушается главу рода, или просто пожалеет беспризорника. И тогда...
   Мальчишка вздрогнул, замотал головой. Нельзя. Стоит забыть, что ты лишь притворяешься человеком, как твоя нечеловеческая часть сразу возьмёт верх.
   Хегор украдкой оглянулся. Старик сопел, кряхтел, кашлял.
   - Зимой-то я живу в посёлке, - сообщил ворчливо. - Избушка там не больше этой, но ладно сделанная, тёплая... Как, пойдёшь ко мне зимовать? Рыбы наловим, засолим...
   Убегу прямо завтра, решил мальчишка.
   Но завтра пропала Делия.
  
   Как то слишком часто меня в последнее время бьют.
   Вариша смотрела виновато, но пойди пойми, притворяется она или в самом деле расстроена. Равно как и не узнаешь, нарочно она или нет.
   - Воину не пристало жаловаться на остроту собственного меча или клинка врага, - пробормотала Вейтлинь и попыталась встать.
   Вариша бросилась к ней, Вейтлинь дёрнула плечами, давая понять, что не нуждается в помощи, первая ученица отошла.
   ...Несколько дней девушки были предоставлены самим себе и редко видели учителя. Разве что по ночам магнус, как подозревала Вейтлинь, учил Варишу немного не тому, что в представлении магов должно обучать учеников.
   Но потом он малость разгрёбся с делами и взялся за них всерьёз.
   Вейтлинь была очарована. Тайные знания, уникальные приёмы волшебства, доступ к редчайшим книгам. И ведь это лишь начало!.. Магнус, похоже, не придерживался какой-то определённой системы в обучении, а предлагал всего понемногу и смотрел, в какой области проявятся таланты учениц.
   Умения Вейтлинь лежали в области боевой разрушительной магии. Вариша в будущем обещала стать величайшим мастером-искусником, создательницей множества великолепных артов и кукол.
   Тьярми ради практики предложил первой ученице магнуса создать учебный меч, способный пронять нервную систему Вейтлинь.
   И меч этот оказался слишком уж хорош, и сама Вариша неожиданно предстала отменной рубакой. Её боевое умение было невероятно для такой юной девушки. Когда Тьярми сказал: "ты его сделала, ты его и опробуешь", Вейтлинь не ожидала чего-то выдающегося. Едва ли Вариша сможет хоть раз коснуться её новосотворённым клинком. Даже сейчас, после болезни и изменения профиля силы, она, несомненно, круче во много раз...
   И почти сразу же Вейтлинь расплатилась за самомнение. Вариша двигалась внешне неуклюже, однако впечатление неопытности и скованности было ложным. Странный стиль боя, хаотичный, с ломаным ритмом... ритмом... который...
   Предназначен для того, чтобы сбить с толку или даже загипнотизировать противника-человека!..
   Вейтлинь поняла, что определённо где-то видела подобный стиль раньше. И что останься она прежней, её разум определённо "завяз" бы в этом ритме.
   Заполучив длинную царапину на предплечье и ушиб на голени, она отступила, приглядываясь и причувствываясь к Варише.
   Что-то было не так.
   Но пока она с этим разбиралась, получила "рану" средней тяжести, хотя и сама ухитрилась слегка ранить неожиданно серьёзную соперницу. Они отпрыгнули друг от друга, сигнала о завершении боя не было, и они продолжили.
   Ладно, хватит нежничать. Вейтлинь пошла в атаку, бешено тесня первую ученицу магнуса.
   Вариша... тормозила.
   Странно это. Вейтлинь показалось, что она сражается с автоматом, который медлит, переключаясь на другой стиль боя. Она сама приостановилась... и не уловила момента, когда Вариша приспособилась к изменившемуся рисунку боя и сама стала атаковать.
   Проклятье!..
   Удар. Удар. Магия, вложенная в меч, гудела, глаза Вариши сияли восторгом, как будто она не вполне верила тому, что творила всё сама. Вейтлинь разозлилась, и...
   Потеряла концентрацию.
   ...Ну ладно, взаимное уничтожение можно посчитать ничьёй. Вот только Вариша, получив "смертельный" удар, всего-навсего свалилась и немного поорала от боли, а вот Вейтлинь действительно чуть не умерла.
   Слишком хороший клинок изготовила Вариша.
   Немного подышав, Вейтлинь попыталась встать. Харинь, которая здесь же следила за боем, помогла, девушка с благодарностью оперлась на её железную длань, встала, осторожно помотала головой. Тело казалось чужим, неловким - после удара Железнорукая вовремя запустила в неё каким-то заклинанием, снизившим интенсивность наведённой боли.
   Арайна, тоже присутствовавшая здесь, задумчиво разглядывала небольшой хрустальный кубик. Вейтлинь запоздало сообразила, что их бой был записан. Интересно, на фига?..
   - Вы шутите? - недоверчиво произнесла Вейтлинь. - Разве такое возможно?
   Магнус, негромко беседующий с Тьярми, обернулся к ней.
   - Возможно - что? - переспросил.
   - Это. Ну... да нет, быть не может. Моторные навыки нельзя запросто взять и передать, словно знания!.. - Вейтлинь забормотала лихорадочно, не обращая никакого внимания на присутствующих грандов и магнуса. - Это противоречит всем принципам компоновки информации!.. Каждый по-разному управляет своими мускулами, двух равных людей не сыскать, и если с одного снять двигательную матрицу и наложить на другого, то... то...
   Прохождение такого уровня знаний через мозг полностью расстроит моторику, и ему придётся заново учиться ходить!.. - Вейтлинь прищёлкнула пальцами и тут только обратила внимание, что все с интересом смотрят на неё.
   - Э-э-э... прошу меня простить, - проговорила девушка.
   - Что ты делала среди боевиков? - поинтересовалась Арайна после долгой паузы, полной вдумчивого разглядывания. - С твоим умом ты была бы куда более уместна среди менталистов.
   - Или среди кукольников и изготовителей артов, - продолжил магнус.
   - Хотите сказать, что воинам мозги ни к чему? - поинтересовалась Очень Вежливо Харинь.
   - Нет, я... - магнус со стуком захлопнул рот.
   - Я не имела в виду... - Арайна моргала, поняв, что сейчас сказала.
   Видеть смутившимися двух могущественных людей Башни было чрезвыйчайно забавно.
   - Не уверена, что правильно понял, - и Тьярми принял нарочито придурковатый вид и по-простецки заскрёб в затылке. - Ты не мог бы как-нибудь... несложно? Недлинными немудрёными словами.
   Вариша и Вейтлинь переглянулись, каждая старалась спрятать улыбку.
   - И всё-таки, боевой маг, - магнус обернулся к Вейтлинь, - откуда ты так хорошо разбираешься в таких далёких от твоей специализации нюансов?
   - Не уверена, что вы правильно меня поймёте, - начала девушка и задохнулась от ужаса, почувствовала, как ужас стиснул сердце когтистой лапой. Я в самом деле это сказала?.. Прилюдно усомнилась в уме магнуса?
   Народ тоже был впечатлён. Вариша округлила глаза и прикусила губу, Тьярми зачесал затылок уже в самом деле, Харинь растерянно пощёлкивала протезом, и даже Арайна чуть приподняла брови.
   Хаар смотрел на ученицу с интересом.
   - Ты всё же попробуй объяснить. Как-нибудь... несложно, - попросил. - Я буду изо всех сил стараться понять. Но только недлинными немудрёными словами.
   Вейтлинь сглотнула.
   - Моя вторая специальность - ломщик.
   - По-твоему, мне это неизвестно? - усмехнулся магнус. - Но ломщик не ближе к менталистам, чем...
   Он вдруг замолчал.
   - ...боевой маг, - медленно продолжил. - Ага!.. Кажется, я понимаю. У ломщика должно быть... особое мировоззрение, что ли?.. Как, почему и откуда. Выяснить причину. Прорваться к истине.
   - Мой магнус, - робко пискнула Вейтлинь. - Я хочу смиренно...
   Магнус вскинул руку, и она замолчала. Всё, сейчас её выгонят за её невероятную дерзость...
   - Так расскажи же нам.
   - Что? - прошептала Вейтлинь, вдруг осипнув.
   - То, что поняла. Я думал, мы сгладили остаточные явления этой... записи, а какая-то девчонка со второго взгляда расколола все наши ухищрения!.. Никуда не годится.
   Так что выкладывай.
   Вейтлинь села, уставилась в пол и материализовала кинжал прежде чем поняла, что снова творит что-то не то.
   - Ох, извините!.. - попыталась вскочить, и её повело в сторону. Тьярми подхватил:
   - Ничего. И рисуй, если тебе так удобнее.
   - Ага, спасибо, - Вейтлинь всё же рисовать не стала, убрала оружие и принялась загибать пальцы. - Во-первых, походка. Она изменилась. Манера двигаться стала чуть-чуть другой...
   Сначала спотыкаясь и мучительно подбирая слова, потом всё более и более увлекаясь, она расказывала высшим чинам Дома о пути своих догадок. Те только переглядывались, поощряюще хмыкали и не спешили перебивать.
   - Потрясающе, - сказал наконец магнус. - Может быть, ты и скажешь, как это было, и что это было?
   Вейтлинь пожала плечами.
   - Ну, так далеко моя проницательность не простирается, - заявила и сильно прикусила язык - да что это сегодня с ним?!.
   - Ну, хотя бы предположи, - настаивал Хаар.
   Вейтлинь задумалась.
   - Пожалуй, всё началось с того момента, как Вариша притворилась мной в команде, - не преминула подколоть её, первая ученица магнуса смутилась. - Охота на вампиров в канализации оказалась слишком опасна, и Вариша там, возможно, едва не погибла. Что заставило вас задуматься о её несостоятельности как боевика.
   Вы разработали новую теорию и проделали опыт над своей ученицей. Возможно, ещё и в качестве наказания за ослушание... - Вейтлинь осеклась. Повисло ужасающее молчание, потом магнус вдруг проговорил резко и чётко:
   - Тьярми, Арайна, Харинь!..
   Магнусы подступили к ней, Тьярми повернул кольцо на пальце и подхватил тяжёлую дагу, менталистка зажгла на ладони что-то нехорошее, Железнорукая двинула своей железной рукой, и на Вейтлинь уставилось холодное голубое око встроенного лучемёта.
   Магнус же стремительно шагнул вперёд и жёстко взял её за подбородок. Его глаза впились в лицо Вейтлинь, и девушка словно провалилась в зрачки - два тоннеля тьмы.
  
  
   Землянику тварь не одобряла.
   Но Хегор упрямо сидел на поляне и прореживал специально отрощенными когтями обилие крохотных ярких ягодок. Полянку он нашёл неожиданно близко к деревеньке, когда собирался уходить от слишком гостеприимного старика. Надо бы навести сюда Делию, подумал, а потом вспомнил, что вообще-то намерен удирать.
   Он развалился в середине поляны, на самом солнцепёке. Вообще-то твари Стаи с трудом переносят солнце, и Хегор удивился и обрадовался тому, что ему светило не причиняет ни малейшего вреда. Более того, ему казалось, жар лучей - такая же пища, не очень сытная, как... например, эта земляника.
   Хотя кто его, монстра-живущего-внутри, знает... Может быть, он и светом способен питаться в той же мере, что и обычной едой.
   - Делию не видели?
   Голос раздался так близко, будто женщина стояла от него в паре шагов. Мальчишка вскинулся.
   - Сегодня? Нет, - ответил, оглядываясь.
   - Нет. А что? - проскрипел дед совсем рядом. Хегор завертел головой и разглядел наконец там, внизу, у сторожки, молодую обеспокоенную женщину и старика.
   - Вчера побежала куда-то... я думала - к вам, и заночевала.
   Старик крякнул, заоглядывался беспокойно.
   - ...И мой куда-то пропал... Может, видел?.. Крикни их, у тебя голос громче.
   Женщина крикнула Делию.
   - А как мальчишку звать?
   - Не знаю. Вот, прилепился... даже имени не сказал. Бирюк-то озлился на него... и на меня тоже.
   - Он о своих заботится, - неуверенно сказала женщина. Старик отвернулся от неё, она ещё несколько раз кричала.
   - Да что же это такое, - бормотала расстроено. - А он-то говорил, что сама придёт, что от работы отвлекать не годиться...
   - Бирюк!.. - старик свирепо выругался. - Ужо я ему!.. а ну, пошли!..
   Хегор зажмурился.
   - Не моё дело, - сказал очень решительно и встал.
   Сошёл с холма и заторопился к селу. Он шёл вдоль дороги, скрываясь в зарослях от людей. Обострённый слух и обоняние заранее предупреждали его, и мальчишку не видели.
   У самого села Хегор ощутил запах девочки. Жалея, что не может встать на корточки и так идти по следу - хорош он будет, если кто увидит, Хегор медленно пошёл по направлению к дедовой сторожке.
   И на полпути наткнулся на них.
   Сосредоточившись на запахе, он заметил мальчишку, когда попытался пройти через него.
   - Ты!.. - начал парень лет двенадцати, на голову его выше. - Это ты живёшь у старика?
   - Ну? - буркнул Хегор, пытаясь обойти. Парень преградил ему путь. Лицо знакомое...
   - Убирайся оттуда, понял? - выпячивая челюсть, процедил он, и тут Хегор узнал. Лет через тридцать будет копией Бирюка. Двое парней за его спиной в предвкушении потехи подталкивали друг друга локтями и пересмеивались.
   - Уберусь, уберусь, понял, - миролюбиво сказал Хегор. Надо бы притвориться, что испугался, но он не был уверен, что сможет.
   - Уберёшься, - заверил парень.
   Словно молния сверкнула. Хегор пошатнулся, отступил на шаг, покрутил головой.
   Двое сопровождающих захохотали.
   - Вот так, - довольно сказал младший Бирюк, но вид у него был озадаченный. Бил хорошо, но мелкий мальчишка перед ним не упал, не заревел, размазывая сопли, просто смотрел удивлённо. И что же кулак так болит?
   - Ты чего? - сказал мелкий, почёсывая скулу. - Я же сказал, что уберусь!..
   - А это чтобы ты лучше понял... - Бирючонок снова замахнулся. И провалился.
   Хегор видел, как медленно-медленно наплывает на него кулак. Чуть посторонившись, он пропустил удар мимо. Бирючонок охнул, оборачиваясь, снова постарался достать. Хегор увернулся, чувствуя, что кончики пальцев начали нестерпимо чесаться, спрятал руки за спину. Парень взревел, приняв за издевательство - мол, чтобы тебе было легче, я даже руки уберу, но ты всё равно меня не достанешь!..
   - Взять его! - крикнул сопровождающим. Хегор отвлёкся - те двое оказались у него за спиной, - и пропустил удар, покатился. Бирючонок захохотал торжествующе, но смех превратился в стон. Парень непонимающе уставился на свой разбитый в кровь кулак. Хегор свалился прямо под ноги сопровождающим, подсёк, уронив обоих, вскочил. Бирючонок ударил, Хегор уже привычно уклонился, пропуская мимо.
   Парень провалился всей массой, Хегор увидел очень близко лицо в оспинках, дурные глаза, ощеренные в предвкушении зубы, слюнявые губы.
   Туда он и ударил. Основанием ладони, коротко и хлёстко.
   Бирючонок взвыл и упал на колени. Хегор вдохнул сладкий запах крови и примерился нанести один-единственный удар.
   В следующий момент он ужё бежал через лес, всхлипывая от ужаса перед тем, что могло случиться.
   Остановившись у какого-то бурелома, поднял трясущуюся руку, уставился на ладонь. Длинные тонкие когти, вылезшие из-под ногтей, никак не желали прятаться обратно.
  
   О Делии он вспомнил нескоро. Снова побежал и остановился только через несколько вёрст, поняв, что не сможет загнать себя, сделает только хуже - тело потребует есть, и разум погаснет...
   Вовремя подвернулся бурундук. Хегор мгновенным движением сграбастал и сожрал целиком вместе со всеми потрохами. Очнулся уже у заводи, перепачканный кровью, выплюнул клочки шерсти и вяло поздравил себя, что во время выключения не убил не одного человека.
   - Всё-то ты притворяешься человеком, хочешь быть среди людей, - умывшись и напившись, испросил ответа у своего отражения. - А эти самые люди плевать на тебя хотели. Бирюк вот, сына послал, чтобы неизвестного мальчишку отвадить от дома. Боится, что я его семью съем, ххе... а ведь я могу. Не объесть, а именно съесть... И против меня надо высылать охотников и воинов, и не отваживать меня надо, а сразу протыкать серебром или осиновыми колами. Впрочем, это мы уже проходили...
   Так как же всё-таки быть с девочкой? Я буду притворяться человеком... и, значит, должен помогать другим людям. Тем более, что я смогу это сделать получше всяких там героев. Кто смог бы в битве один на один одолеть стенолома?..
   Ха! Получается, сама Стая вручила мне оружие, а я могу использовать его на пользу людям!..
   В совершеннейшем восторге он вскочил, ударил по воздуху перед собой когтистой лапой.
   - Да!.. - и замер, уставившись на реку. У противоположного берега возвышался остров, образованный переплетёнными толстыми ветвями и обмазанными глиной сучьями, поросший нежной зеленью.
   Обратно Хегор бежал ещё быстрее.
  
   Старик ругательствами, его внучка причитаниями собрали селян и отправили на поиски девчонки. Сам старик тоже рвался, но его оставили у сторожки - на случай, если Делия вдруг вернётся, или один из поисковых отрядов найдёт её.
   Он сидел у костра, с тревогой прислушивался. Как будто медведь ломится через кустарник, решил, и подскочил, выругался, когда из зарослей с треском вылетел мальчишка.
   - Нашлась?.. - задыхаясь, спросил Хегор. Старик покачал головой.
   - Её пошли искать... Погодь, откуда знаешь?.. - спохватился.
   - Слышал ваш разговор... - мальчишка пыхтел и булькал, как закипающий котелок, но был всё так же бледен. - Водяной!..
   - Чего?
   - Я видел старый дом водяного!
   - Ну да, - сказал старик. - Есть такое, живёт на наших речках водяной. Да он старый, безобидный, если его не беспокоить.
   - А новый, новый дом где, где водяной сейчас живёт?
   - Новый?.. - старик задумался. - Он... погоди, эт чего это ты затеял?
   - Ничего, - мальчишка старательно замотал головой. - Просто гляну...
   - Ты думаешь?.. Да знает она, что к водяному в гости нельзя ходить!..
   - Всё равно надо проверить!
   Старик пожевал губами.
   - Бирюк-то сообразит, наверное...
   - Пока сообразит, пока доберётся!..
   - Схожу с тобой, - решил старик.
   - Не надо! Просто объясните!
   - Схожу.
   Мальчишка то ли застонал, то ли зарычал.
   - Некогда!.. Ждать вас ещё!..
   Старик вовсе разобиделся. Вот и сейчас, когда оружные мужчины бродят по лесу, аукают Делию, его оставили здесь - как будто на такой и такой-то случай, но на самом деле чтобы не задерживал!..
   - Я очень быстро бегаю, - сказал Хегор.
   Что правда, то правда, подумал старик. Даже через густые кусты словно молодой лось.
   - ...Быстро туда и обратно, - пробурчал он, сдаваясь. Мальчишка нетерпеливо кивнул, и старик объяснил ему, на каком притоке Гарьки старый водяной сляпал себе новый дом.
   - Не вздумай... - начал напоследок, но мальчишка не изволил выслушать, тут же умчался. Только потом старик вспомнил ещё одну странность. На постреле не было ни одной ссадины, ни одной прорехи на ветхой одежонке, а ведь через густые кусты бежал...
  
  
   - Возможно, я не очень хороший человек. Но я никогда не буду пробовать неотлаженную магию на принадлежащем к Дому человеке. Вот на человеке, принадлежащем Дому - запросто. Рабов в подвалах предостаточно, есть пленники.
   Магнус по своей новообретённой привычке сидел на столе. Вариша стояла у кресла, глядела перед собой, её лицо было пустым, застывшим. Вейтлинь осторожно пошевелилась и с удивлением обнаружила, что не прикована.
   ...Она очнулась здесь, в лаборатории магнуса, на каком-то стуле, на редкость неудобном, похоже, предназначенным для каких-то операций. Должно быть, её притащили сюда после того, как... после чего?
   Вейтлинь чувствовала на себе чужую магию. Страх, гнев, стыд...
   Вини себя. Распустила язык с магнусом и грандами, словно с подружками да сверстниками заболталась... непростительно!.. Ещё повезёт, если её просто выгонят.
   - Встань. Пройдись.
   Вейтлинь неуверенно поднялась. Потопталась около стула, прошлась туда, сюда.
   - Быстро ты восстанавливаешься, - буркнул магнус.
   - Я... - а что - "я"? Хотела бы знать, что со мной сотворили? Валяй, задай этот вопрос.
   Вариша наконец подняла голову, наблюдая за эволюциями соученицы - бывшей соученицы? - вокруг стола.
   - Грубая и невоспитанная... - сказала.
   Вейтлинь остановилась, глядя на неё исподлобья.
   - ...Нетактичная, острая на язык... - продолжила Вариша.
   Вейтлинь прищурилась нехорошо. Одно дело - магнус, но она не обязана терпеть такое от той, которая однажды сшутила с ней ту ещё шуточку...
   - ...Сара, - закончила Вариша, ткнув в неё пальцем.
   Вейтлинь вытаращила глаза.
   - Чего? - переспросила недоверчиво. - Вы думаете, что я - Сара?
   - Нет, - фыркнул магнус. - Но твоя манера с равнодушной миной говорить гадости и безосновательно грубить вышестоящим здорово напомнила её, и я даже решил, что она вернулась в Башню... глупости, конечно. Однако я бы во избежание недоразумений советую впредь сдерживать язык. Иначе тебя действительно перепутают с Сарой.
   Вейтлинь вжала голову в плечи, всем своим видом показывая раскаяние. Хотела ещё пошаркать ножкой пол, но потом решила, что это всё же перебор. К тому же это типичный жест Сары.
   Интересно, что они нашли в ней, подумала Вейтлинь. Те заклинания - явно диагностические. Не будет ли дерзостью спросить?.. нет, лучше не надо.
   - Спасибо, учитель, - почтительно произнесла и чуть поклонилась. - Я со всем почтением приму ваше наказание.
   - Откуда ты знаешь?.. - магнус чуть приподнял брови.
   - Это очевидно, - Вейтлинь указала глазами на меч, лежащий на столе рядом с магнусом.
   - Может быть, я просто хотел исследовать арт, что сотворила моя ученица.
   - Может быть, - не стала спорить Вейтлинь. - Но меч лежит так, словно вы готовы пустить его в ход. К тому же Вариша посматривает на него с этаким... ужасом, сказала бы я, если бы предположила, что доблестная победительница вампиров может испытывать такие низменные эмоции. А на меня с чем-то похожим на сочувствие.
   Вариша посмотрела сердито, она не понимала, зачем соученица дразнит магнуса и снова демонстрирует свою остроязыкость. Впрочем, Хаар не обиделся.
   - Да ты прямо... Шерлок Холмс? - неуверенно произнёс. - Всё-таки удивительно, как манера речи Сары и её специфические выражения проникли... Да, действительно, я принёс его сюда специально, чтобы наказать тебя.
   Он взял со стола рукоять меча, включил его - из торца рукояти выметнулся голубой слабо светящийся клинок. Собственно, это было заклинание, сохраняющее форму и структуру твёрдого тела и имеющее вес, при касании ученический меч оставлял порез на коже и воздействовал на нервную систему. Магнус отрегулировал меч, с того места, где Вейтлинь стояла, не видно было, как именно, на повышение или понижение интенсивности. Лезвие чуть дрогнуло, на миг потеряло форму и засветилось иначе.
   Девушка стиснула зубы. Вариша положила под себя ладони и съёжилась на кресле.
   Магнус не стал подходить к ней, даже со стола слезть не соизволил, он просто вскинул меч и проделал быстрое движение, как будто стряхнул с него кровь. Клинок плеснул в неё голубым.
   Боль.
   Надо же, а я и не знала, что можно так делать, подумала Вейтлинь отстранённо. Она поняла, что до крови прикусила губу, но, в общем-то, боль была не такой сильной, как она ожидала, зато нахлынула по всему телу.
   Магнус снова занёс клинок и ударил.
   Вейтлинь закрыла глаза.
   Шорох воздуха, рассекаемого клинком, ещё какой-то звук, и...
   - Какого храя?!.
   Девушка приподняла веки - и вытаращила глаза, став, должно быть, копией магнуса. Магнус и вторая ученица с удивлением смотрели на первую, Вариша скорчилась у стола, баюкая свою руку, на щеках её блестели слёзы. Она голой ладонью перехватила клинок.
   - Что ты сделала? - холодно спросил магнус.
   - Я... - всхлипнула Вариша. - Извини. У меня нет объяснений. Я... готова принять наказание.
   Магнус повертел в руках рукоять меча. Небрежно бросил на стол:
   - Сломался.
   - Это я его сломала. Отозвала свою силу... Я не хотела... чтобы его использовали таким образом, - прошептала Вариша, вжимая голову в плечи. - Это ведь оружие, хоть и учебное...
   Вейтлинь фыркнула. Она никогда не была хороша в изготовлении артов, и зачастую не понимала, что за ритуалы городят вокруг своих изделий мастера.
   Может быть, поэтому и не была хороша?
   А вот магнус, видимо, понял, и даже чуть улыбнулся виновато. Ещё немного, и извиняться начнёт...
   - Сделаешь ещё два, - приказал холодно, улыбки как не бывало, Вейтлинь даже подумала, не почудилось ли ей. - Я не буду использовать их так.
   Да, и вот ещё что, - он прищурился, и Вариша покачнулась, схватилась за камень в черепе. - Приказ ясен?
   Вариша кивнула.
   - Наказание тебе я определю после, - добавил мужчина и вышел.
   Девушки не глядели друг на друга.
   - Ну и что это было? - поинтересовалась наконец Вейтлинь.
   - Я... ты... извини меня!.. - выпалила Вариша.
   - За что?
   Вариша потянулась к мечу - и отдёрнула руку.
   - Похоже, тебе не слишком часто доставались телесные наказания, - сказала Вейтлинь, промолчав. - Ты придаёшь им слишком большое значение.
   - Ну... может быть.
   - Не произошло ничего особенного, - заявила Вейтлинь. - И я не нуждалась в твоём милосердии. Чем ты думала - возражать магнусу?
   - А ты чем думала, дерзить ему? - резко спросила Вариша.
   - Твой проступок более тяжкий. Я - словом, ты же - действием. Или ты считаешь своё положение привелигированным, потому что вы с ним спите?..
   - А ты что же, завидуешь? - прошипела Вариша, краснея.
   - Я думаю, что карьерный рост должен зависеть от того, что между плеч, а не от того, что между ног!.. - отчеканила Вейтлинь.
   Две девушки стояли друг напротив друга, меняясь угрожающими взглядами, сжимали кулаки. Наконец Вариша фыркнула и повернулась, схватила со стола рукоять меча. Она что, ударить меня собирается? - Вейтлинь оглянулась в поисках того, что сошло бы за оружие. Первая ученица коснулась лба, её пальцы привычно огладили камень.
   - Мой магнус, - из стенной ниши ступил автомат. Вейтлинь после некоторого колебания определила его как среднеуровневого модифицированного слугу-воина. Не врут слухи, куклы действительно путают магнуса и его ученицу.
   - Лови, - Вариша перебросила автомату рукоять меча, тот словил. - Принеси две таких заготовки. Эту - в фиолетовое пламя.
   Снова быстрое касание камня. Явился другой слуга.
   - Принеси силовые карты, - велела ему Вариша. Вскоре на столе засверкали хрустальные кубики.
   - Может, ты наконец подойдёшь? - Вариша вбросила частичку силы, оживляя кристаллы. - У нас задание.
   - Какое? - Вейтлинь подошла. Над столом вспыхнули голограммы - географические карты, на которых звёздами были отмечены башни Дома Искусников.
   - Итак, наше задание, - первая ученица сделала ещё один жест, и карты раскрасились всеми цветами, помечая зоны разнообразных магических сил.
   - Послушай, Вариша, я...
   Девушка уже покрывала лист бумаги какими-то расчётами. Подняла глаза, камень во лбу мягко сиял:
   - Да, ученица Вейтлинь? Если это что-то неважное, то лучше скажите после, у нас дела.
   Вейтлинь стиснула зубы и в меру своих актёрских способностей изобразила преувеличенное внимание. Вариша стала излагать.
  
   Водяной не ходит в Стае. Говорят, это просто утонувший и не обретший покоя человек. Ещё бают, что это изгнанник Стаи, чьё превращение в водного монстра сделало его бесполезным для боя на суше. Ещё есть легенда, что водяные появляются из проживших сотню лет лягушек.
   Много есть всякой басни, и попробуй разбери, где здесь правда, где ложь.
   Только много поживший водяной начинает что-то соображать. Роет себе пещеры под берегом, строит похожий на бобровую хатку дом, не трогает без необходимости людей.
   До этого своеобразного "совершеннолетия" водяной - просто опасный зверь, речной волк. Он ест рыбу, охотится на сомов, может утащить зверя с водопоя и даже зазевавшегося человека.
   С кем хуже иметь дело - с тем мокрокожим, который что-то соображает, или с безмозглой кровожадной тварью?..
   Хегор не знал ответа, но чем дальше он шёл, тем лучше понимал, что дело всё-таки придётся иметь. Старый водяной может далеко уходить от воды, даже переходить из реки в реку по суше, прячась от солнца в лесу, в сырых местах.
   Он запросто мог наткнуться на собирающую ягоды девочку. Лёгкая добыча...
   Неужели никто не подумал об этом?
   Мальчишка бежал. Вдоль реки, по каменистым отмелям, по завалам, перемахивая их поверху или стелясь змеёй у самой земли, протискиваясь между поваленными стволами. Если река вгрызалась в берег этаким озерцом или болотиной, Хегор не обходил, рвал напрямую.
   Вот и приток... старица...
   Через какое-то время мальчишка резко остановился. Он был у цели.
   У противоположного берега громоздилась куча сучьев. Хегор тихо соскользнул в воду, поплыл, стараясь не плескать.
   Выйдя, он тут же ощутил запах Делии, смешанный с густой вонью тухлой рыбы. Отслеживая след, Хегор прошёлся по берегу. Недалеко от хаты водяного след уходил в воду.
   Не успел...
   Мальчишка упал на колени, запрокинул голову, тоскливо взвыл, пытаясь сделать то, что хорошо умел когда-то.
   Но метаморфоза отняла у него это умение. Плакать могут лишь люди... ну, и некоторые звери, а он - не то и не другое.
  
   - ...А я говорил, что это он виноват! Оборотень он, бейте его, люди, он же превращаться сейчас будет!..
   Хегор открыл глаза, удивлённо уставившись на невесть откуда возникшего Бирюка. Мужик смотрел на него со злобой. И сынок тоже смотрел... одним глазом, другой здорово заплыл.
   Из леса выходили мужики, смотрели на мальчишку с подозрением, со страхом.
   - Вы чего? - неуверенно поинтересовался Хегор, поднимаясь с колен. Ну, оборотень, ну и что? В чём-дело-то, как будто нельзя быть оборотнем...
   Ага!.. Так он же далеко забрался от родных мест, здесь оборотни - не подмога при нападениях Стаи. Люд считает двуликих опасными кровожадными чудовищами... ха, не видели они на самом деле опасных. Заступой этим местам - деревни в родном краю Хегора, сюда Стая просто не добирается. Мальчишка вспомнил пренебрежение, с которым взрослые говорили о поселениях там, вдалеке от становищ Стаи.
   Бирюк ударил древком копья, Хегор уклонился, ловко извернувшись.
   - Видал?!. - охнул кто-то сдавленным голосом.
   - Нет, не видал, - спрошённый моргал, мотал головой. - Ишь, ровно змей вертится!
   Бирюк торопливо повернул копьё жалом. Оборотень, действительно настоящий оборотень - он и не знал, что они такими мелкими бывают. Сына избил, по виду тот его одним щелчком опрокинуть мог. Но не растерзал, даже не покусал... Он быстрый, необыкновенно быстрый... он не кусал, видимо, не был голодным... значит, ел недавно... Что ел?!.
   - Ответствуй! - спросил невысокий кряжистый мужик с сивой гривой. - Кто ты есть, оборотень, волкодлак или беорн? Или, может быть, леший?!.
   Хегор ушам своим не поверил. Во-первых, лешие - вообще не оборотни,
   - Да оборотень он!.. - Бирюк сам взвыл не хуже лесного разбойника. - Только не волк и не медведь!
   - А кто ещё бывает? - растерянно спросил кто-то.
   - Как ты его назвал. Змей он и есть! - вернее, змеёныш!..
   Народ отпрянул, с ужасом глядя на мальчишку.
   - А, змеёныш! Бей, сейчас превратится! - бесновался Бирюк. - Сговорился с водяным! Куда дели дочку, сожрали?!.
   Видимо, ответ его не очень интересовал, потому что он тут же ударил, пытаясь насадить мальчишку на копьё.
   - Я не оборотень! - закричал Хегор, уклоняясь.
   - А ну, кажи кровь!.. - закричал Сивый. - Глянем, красная ли!
   Что за идиоты, конечно, у оборотней тоже красная кровь!.. Но идея пришлась мужикам по вкусу. Уже несколько копий грозило сверкающими наконечниками. Его оттеснили к самой воде. Хорошо, не догадались окружить, подумал мальчишка.
   - Кажи, кажи кровь!.. Не хочешь? Да мы...
   Хегор смотрел на людей и не видел их. Толпа представлялась ему одним многоголовым чудовищем, наподобие болотной гидры, готовым броситься, растерзать... так ли он отличен?..
   Всё изменилось во мгновение ока.
   Люди видели всего лишь маленького запуганного волчонка - или, может быть, змеёныша, и вдруг он присел, раскинув когтистые руки, распахнул пасть, куда уместился бы кулак мужчины, и выдал такой рык, что посрамлённый огр попросился бы в ученики.
   Толпа отшатнулась. Кто выронил копьё, кто оступился на камнях и грохнулся, кто был напуган вовсе до стыдного дела.
   Хегор повернулся и бросился в воду.
   Народ ахнул. Мальчишка - змеёныш, вне всякого сомнения, плыл неловкими саженками, довольно быстро пересекая старицу. А за ним от хатки водяного вдруг потянулась расширяющаяся дорожка ряби.
   - Водяной! - завопил кто-то. - Берегись, парень!..
   Голос растерянно пресёкся.
   - Берегись, Змеёныш! - закричал Сивый. - Давай сюда, не тронем!..
   - Мы тебя потом убьём - сначала водяного! - идея нашла поддержку, но Змеёныш не думал поворачивать. Рябь настигла его, и - словно столетний сом грохнул плавником по воде. Взметнулись брызги, донёсся неразборчивый рык, как будто оборотень превращался.
   - Хана ему, - сказал Сивый, выразив общее мнение. - Змеёныш силён, но водяного у себя дома никого не одолеет...
   Волнение улеглось, и по воде стала расплываться кровь - обычная, красная.
   - А, может быть, он, змеёныш, тоже порвал водяного, - робко предположил другой.
   - Скажешь тоже. Змеёныши все шибко быстрые, но в воде-то какой от быстроты прок?.. Не, водяной заел его, и...
   И все дружно ахнули, отпрянули от берега, когда вынырнул безобразно раздутый труп. Зелёный, похожий на жабу - тело пузатое, а руки и ноги тонкие, с длинными перепончатыми пальцами.
   - Хватай!.. - выдохнул кто-то. Смелый забрёл в воду, ткнул копьём, подтягивая ближе. Водяной не трепыхнулся, вяло переворачиваясь в струях воды. Из многочисленных ран его текла бледно-розовая жидкость, похожая на сильно разбавленную водой и слизью кровь.
   - Когти, зубы... - замечал кто-то раны. - А это?.. никак нож!
   - Радуйся, паря, - Бирюк на всякий случай отвесил подзатыльник сынку. - На змеёныша лаял, так он тебя не сожрал, только по морде стукнул разок!..
   Мальчишка открыл рот, собираясь напомнить отцу, кто дал ему такое задание... но вместо этого сказал другое:
   - А если он жив? - голос дал петуха, сорвавшись в постыдный сип, но никто и не подумал смеяться.
   - Успокойся, мёртв он, - сказал уверенно Сивый. - Водяного в реке никто не одолеет...
   - Но одолел же!.. - Бирючонок ткнул пальцем в труп, который уже выкатили на мелководье. Люди орудовали копьями, избегая прикасаться к ядовитой слизи. Тяжело пахло тухлой рыбой. Толчок - туша перевалилась, оскаленная пасть, похожа на лягушачью, огромные выпученные глаза... Парень торопливо отвернулся.
   - Змеёныш плавает, как человек, видал?.. и не умеет дышать водой, как водяной, - обстоятельно разъяснил знаток. - Чешуёй он, змеёныш, покрыться не успел, так что яду-то хватил. К тому же они кусали друг друга. Так что понимать надо!.. - утоп он.
   Бирючонок с облегчением выдохнул.
   - Тело спалить надо, - сказал Бирюк. - А ну, мужики, вон ту сосенку...
   Ему предложили самому заняться сосенкой, но Бирюк принялся раздеваться.
   - С ума сошёл?..
   - Я прорублюсь, - он кивнул в сторону хатки водяного. - Вдруг как бобры живут... ну, воздух есть... она, наверное, там...
   - Да мертва она, - заверил Сивый. - Если не захлебнулась, водяной-то её, вестимо, трогал, так что отравил!..
   Бирюк зыркнул на доброхота не хуже змеёныша и водяного вместе взятых.
   - Хоть похороню...
   Держа топор над головой, вошёл в воду, поплыл неловко. Пару раз погрузился по ноздри, достиг хатки и взгромоздился на неё. Откашлялся и принялся прорубать верхушку.
   Люди на берегу собирали хворост, сухостой. Кто-то полез в воду, стирать испакощенные порты. Над такими не смеялись.
   Наконец взгромоздили воняющую тушу, подожгли. Горело неохотно, костёр парил. В мареве казалось, что водяной тщится встать. Мерзкий запах затопил берег.
   Ещё один человек поплыл к Бирюку, взламывающему крышу хаты водяного, вдвоём дело пошло лучше. Третий сунулся было в воду, его погнали - просто не уместился бы с остальными на крохотном островке.
   Наконец открылось логово твари.
   Бирюк сунулся внутрь, застрял, напарник выдернул его, как пробку из кувшина. С рёвом мужик обколол края дыры, пролез. Изнутри донеслись ухающие завывания.
   - Страдает, - заметили на берегу.
   Чуть не развалив осиротевшее логово, Бирюк выметнулся наверх с девочкой на руках. Ухнул в воду, доплыл-добрёл до берега, бережно положил на камни.
   - Держись, друг, - сочувственно сказал кто-то. - На вот, выпей...
   Бирюк схватил мех, поднял голову дочери и прижал горлышко к губам. Девочка хлюпнула и закашляла, села, очумело вертя головой. Бирюк глухо, без слёз, зарыдал.
   - Вот так горилка у ведьмы Агафьи! - восхитились люди. - Живая вода - мёртвого подымет!..
   Делия невнятно пробормотала.
   - Что? Что, родная? - горячечно переспросил Бирюк.
   - Никто... где он?
   - Бредит, видать... - Слышь, ты её раздень и умой!..
   - Пшёл, умник! - взревел Бирюк, обнимая дочку так, что та только пискнула.
   - Да, я умник, - не стал спорить Сивый. - А ты дурак. Сам глянь - у тебя руки уже погорели от яда, а девчонка-то в его логове была!
   Бирюк неохотно отпустил девочку и уставился на свои ладони - воспалённая кожа, раздутые пальцы. Делия тоже была обожжена, но не слишком.
   - Никто, - повторила она. - Где Никто?
   - Кто?..
   - Да Никто же! Мальчишка, который жил у дедушки!.. он меня спас.
   Народ молчал.
   - Ну... в общем-то, если подумать, он её на самом деле спас, - пробормотал Сивый. Бирюк понёс девочку мыться.
   - Я очень боялась, - рассказывала она. - Водяной поймал меня в лесу около ручья. Унёс в свою реку, у него там домик. Там так страшно... Вход под водой, стены светятся... и ещё пахнет плохо... а потом Никто...
   - Да ты успокойся, девочка, всё хорошо, - бормотал Бирюк, неловко отирая её огромными загрубелыми ладонями.
   - И он так же сказал, - Делия погрузилась в беспамятство, время от времени поминая спасителя. - Что всё будет хорошо...
   Костёр на берегу наконец разгорелся.
  
  
   - Неплохо.
   Две ученицы сидели на столе в лаборатории магнуса, прямо над картой. Голограмма показывала Башню и окрестности - огромный город Шестам, реки, равнины, леса и преддверие того самого Леса.
   Карту во всех направлениях пересекали линии, складывающиеся в огромную паутину с центром в Башне.
   - ...Даже хорошо, но ты забыла пару вещей... - Вейтлинь показала свою насмешливую улыбку, которая так раздражала Варишу.
   За эти несколько дней соученицы поняли, что отнюдь не в восторге друг от друга. Трудно было представить себе двух более разных девушек. Боевик и ломщик Вейтлинь была старше, опытнее во всех отношениях, сильнее и циничнее. Создатель артов и кукол Вариша не отличалась особой магической силой, но учителя ценили её за ум, усидчивость и способность анализировать.
   А вот теперь Вейтлинь, обычная маг-боевик, делает всё, чтобы она почувствовала себя дурой!..
   Вариша ещё раз изучила паутину. Она очень гордилась своими расчётами, она учла всё, но Вейтлинь утверждает, что забыла пару вещей!..
   - Я сделала расчёт для всех порталов, сходных по калибру, - сказала Вариша тусклым голосом.
   - Да, для всех, - кивнула Вейтлинь. Ну и что тебе ещё надо?..
   - Для всех наших порталов, - подчеркнула голосом Вейтлинь.
   Первая ученица выдохнула.
   - Ты думаешь?..
   - Думаю. В отличие от.
   Вариша постаралась не обращать внимания на шпильки, по сравнению с беглой анимой Вейтлинь всё же просто образец тактичности и вежливости. Первая ученица резко стукнула по одной из книг на столе, и та распахнулась, зашелестев страницами, самостоятельно открылась на нужном месте. Вариша принялась считать, подставляя параметры в формулу заклинания. Вейтлинь и не подумала ей помочь.
   - Необходимо проверить линии, ведущие к порталам Дома Ветра, - произнесла Вариша, закончив одну цепочку расчётов.
   - Допустим, - кивнула вторая девушка. - С этим проблем не будет.
   Дом Ветра по силе входил в первую десятку... с конца.
   - Надеюсь на то, - с некоторым сомнением согласилась Вариша. - Дальше, Дом Вечной Жизни, ого!..
   А этот - с начала.
   - Крутые ребята, - сказала Вейтлинь. - Но сейчас у нас с ними как будто мир-дружба-жвачка? Ну, взаимовыгодное сотрудничество то есть.
   - Что-то где-то типа так, - согласилась Вариша, тоже воспользовавшись одним из выражений Сары. - Итак, мы закончили расчёты?
   - Вообще-то я тогда сказала - пару вещей.
   Вариша засопела и принялась ожесточённо листать книгу. Нет уж, она не позволит соученице получить удовольствие, прося подсказки!.. Девушка промахнула главу, замерла, глядя перед собой остановившимся взором. Принялась медленно листать назад.
   - Догадалась, - сказала Вейтлинь.
   - ...Переход мог замкнуться и на один из чужих неработающих порталов мёртвых Домов, - проговорила Вариша и даже поёжилась, видимо, представив себя пробирающейся через развалины древних замков.
   - Считай, - предложила ей Вейтлинь. - Хотя Дарнай знает все эти прикидки. У нас нет параметров заклинаний перехода для тех давно павших Домов.
   - Ну, у тебя, может быть, и нет, - согласилась Вариша. - А вот у меня... то есть у магнуса... что почти одно и тоже в магическом смысле...
   Вейтлинь настороженно следила, как её соученица встала и прошлась вдоль книжной полки.
   - Нет, не тро... - осеклась в ужасе, когда тонкие пальцы огладили переплёт книги, от одного взгляда на обложку которой у неё закружилась голова и заболели глаза.
   - Всё нормально, - сказала Вариша.
   - Какое там!.. А если бы она тебя сожрала?!. - завопила Вейтлинь.
   - Ну, не сожрала же, - явно рисуясь, Вариша помахала здоровенным фолиантом и уселась с ним за стол.
   - Ты, ты, чокнутая, психованная... - Вейтлинь попыталась отодвинуться насколько это было возможно. Чуть не упала со стула, когда книга, отзываясь на прикосновение Вариши, распахнулась. Со страниц исходило зловещее мерцание.
   - Злоупотребляешь положением, - тихо сказала Вейтлинь. Вариша глянула на неё поверх густого сияния - из-под чёлки блеснули глаза и камень, вделанный в череп, в середину лба. Девушка холодно улыбнулась.
   И принялась читать.
   По мере чтения её лицо вытягивалось. Взяв клочок бумаги, она написала несколько формул и уравнений, потом буркнула:
   - Ну-ка, проверь меня, - и принялась диктовать. Что-то в её голосе заставило Вейтлинь забыть о грубой форме требования, и девушка зачеркала на листочке бумаги.
   - В параметры укладываемся, - сообщила через несколько минут. - Даже, я бы сказала, хорошо укладываемся.
   - То есть переброска между порталами нашими и ихними вполне возможна?.. - уточнила Вариша.
   - Не только возможна. Очень вероятна. Кстати, чей это - ихний?..
   - Дома Матери Зверей, - отозвалась Вариша и почти испуганно уставилась на соученицу. Вейтлинь неторопливо моргнула.
   - Что ж, это лучше, чем Дом Чёрной Луны. Хотя и ненамного.
   Она старалась не показывать, что ей тоже не по себе.
   ...Во время оно несколько Домов объединились и совместными усилиями сокрушили Дом Матери Зверей. Разумеется, некоторые секреты магии "зверских" стали достоянием Домов-участников той войны, так же как и разделили между собой территорию, контролируемую "зверскими". Но самые одиозные, тёмные и жуткие тайны негласно оставили в забвении, и точно так же не тронули Лес. Все Дома пристально следили, чтобы никто не посягал на эти знания и на мёртвое сердце "зверских" земель.
   Мёртвое ли? Или всё же спящее? Ведь существует Стая...
   Тамошний ничейный люд крепко держится за свою свободу, закалённые в схватках с тварями поселяне, объединившись, могут дать отпор и магическому Дому... какому-нибудь заштатному, вроде того же Ветра.
   Итак, всё сначала.
   Во время побега Сара умудрилась убить - непонятно пока, навсегда или обратимо, - одного из сильнейших троллей Башни, гигантскую Обезьяну. Причём убила особо хитроумным способом - заманила на отключённый телепорт, который сработал и выхватил из каменного тела тролля какую-то часть массы, телепортировал далеко-далеко. Вместе с переброшенной невесть куда материей отправился и носитель души, давным-давно вселённой в Обезьяну.
   И теперь Вариша по заданию магнуса и при помощи - хотя следовало бы сказать - при ехидных комментариях Вейтлинь пытается понять, куда мог подеваться Камень Душ.
   Во-первых, его могло выбросить в любом телепорте Дома Искусников. Но арт в других замках Дома не появлялся.
   Во-вторых, искомое могло оказаться где угодно на прямой линии... нет, не математической прямой, а географической, то есть следующей кривизне поверхности земли... на прямой линии между двумя сходными по калибру телепортами Дома. Искусники имели тринадцать крупных телепортов, и следовало пройти по всем линиям, соединяющим телепорт Башни с остальными телепортами больших замков Дома. Частично это уже было сделано.
   В-третьих, перемещение могло замкнуться на телепорты чужих Домов, использующих сходную перемещательную магию. Это, как Вариша только что прочитала, Дом Ветра. Проверить его четыре крупных телепорта не составит труда. Дом возражать не будет - по сравнению с искусниками они слабы.
   Дом Вечно Живых силён, однако теперь он союзник Дома Искусников. К тому же "скелетики" не используют троллей, и Камень Душ для них бесполезен. Они с охотой отдадут потерянный арт, тем более за ними сходный должок.
   Но есть ещё один давно разгромленный Дом, оставивший по себе недобрую славу - и чудовищ Леса.
   Дом Матери Зверей.
  
   Колыхнулись прибрежные заросли. Бесшумно ступая на мягких лапах, из леса вышел старый волк-одинец.
   Это был небольшой, но сильный зверь, с серо-рыжей шерстью, с вытянутой наполовину седой мордой, покрытой давними шрамами.
   Волк повёл носом вдоль реки, спустился к воде и стал аккуратно лакать. Двинул порванным ухом, услышав дальний звук.
   Кто-то шёл по каменному руслу реки. Ветер донёс стук камней, бормотание и плеск. Ветерок донёс странный, чужой запах. Волк невольно ощетинился, показав клыки, но остался на месте. Природная осторожность боролась с любопытством.
   Из-за поворота русла показалась странная фигура. Волк решил бы, что это человечий щенок, если бы не запах. Люди пахли иначе.
   А так вообще никто не пах.
   Фигура резко остановилась, тихо засмеялась.
   - Привет, волк, - произнёс человеческий голос.
   Одинец предостерегающе заворчал и попятился. Развернулся и одним прыжком скрылся в зарослях.
  
   Джерф вышел встречать друга.
   Он почуял его издалека. Не носом - просто ощутил тревогу, даже страх. Одинец бежал, спеша предупредить. В лес пришло зло.
   - Привет, старший брат, - присев на крыльцо, он подставил руки, и Одинец ткнулся мордой в ладони, сопел, поскуливал, несолидно подтявкивал.
   - Чужак? - переспросил Джерф, поднимаясь во весь рост. - Не тварь Стаи, не человек, что-то третье? Интересно будет посмотреть...
   Он повёл носом, ничего не почувствовал, но брат мог чуять гораздо лучше.
   Чужака - кто бы он ни был, - на берегу не оказалось. Джерф тщательно принюхался и нашёл следы.
   Нет хуже твари, что оставляет следы человека, а пахнет по-чужицки. Джерф тяжело выругался.
   - Плохо, Одинец, - волк сунулся утешать, человек потрепал его за уши. - Очень плохо. Знаешь, что это такое? И я не знаю точно, но очень похоже, что он из Стаи.
   Волк возмущённо рявкнул.
   - Знаю, что ты знаешь этих тварей. Но бывают недоделки, а иногда создаются новые твари - редко, но всё же... как же там в Башне Дома Искусников мне... во, мутации!..
   Если это кто-то новенький, плохо.
   Джерф присматривался к следам.
   - Да, маловат он для ордынца - может быть, разведчик?.. Сколько раз мы таких ловили? Кто знает, куда эта тварь подастся? - следы дальше размывались водой.
   Какое-то время Джерф сидел на камне, повесив голову. Потом решительно встряхнулся, запрокинул голову, и тишину леса прорезал тоскливый волчий вой.
   И со всех сторон ему отозвались волки.
   Джерф махнул вниз по реке, бесшумно ступал по гулкой гальке, тенью просачивался через трескучие тростники, не колыхнув ни единой веточки проходил через кустарники. Сзади нёсся верный Одинец.
  
   После битвы Хегор отсиживался на дне и почти всерьёз жалел, что мужики удумали спалить водяного. Ведь это же гора съедобной плоти. Но потом решил, что водяных есть нельзя - в конце концов, это превращённые люди. Хегор разгадал эту загадку, понял по запаху, да и Делия говорила, что речной хозяин пытался с ней говорить, значит, он сберёг в себе что-то человеческое... пусть совсем мало, не как Хегор...
   Отсыпался он в воде - после драки требовалось восстановить силы. Рыбы рядом с хатой водяного не было, зверьё тоже избегало его владений. Выбравшись, Хегор придушил пару зайцев, да поймал гадюку - выползла на камни погреться. На сей раз обошлось без укушения.
   Кое-как подкрепившись, он снова залёг спать до ночи. В темноте подкрался к деревне и тут-то узнал, что собаки, в отличие от людей, легко определяют его нелюдскую сущность.
   - Да, повезло, что на поиск никто не додумался прихватить кабыздоха... или не успели.
   Несмотря на собак, он ухитрился подобраться ближе к дому Бирюка и убедился, что Делия в порядке. Знать бы ещё, как ему удалось исцелить девочку от действия слизи водяного. Просто прикоснулся, желая помочь, и отёк спал, она снова смогла дышать.
   - Колдун, - хихикнул Хегор. - Исцеляю прикосновением.
   Потом он прокрался к дому старика и нашёл рядом с костром котомку с пирогами и рыбой. Ещё там лежал нож, но Хегор его оставил, тихо попрощался, спустился к реке и пошёл по берегу - обратно к своим землям.
   Он двигался несколько дней, с короткими перерывами на охоту, делал петли и убивал попавшихся чудовищ, один раз даже гидру небольшую порубил.
   А через день увидел волка.
  
   Хегор остановился от неожиданности, потом тихонько рассмеялся своему испугу.
   - Привет, волк, - сказал.
   Седомордый волчара, невысокий в холке, но широкий, зарычал и попятился, прыгнул в кусты и только его и видели.
   - Вот и поговорили. Неужели я так страшно выгляжу?.. - впрочем, он знал ответ на вопрос. Выглядит нормально - пахнет странно!
   Хегор подошёл к тому месту, где видел волка. Принюхался. Пожалуй, он смог бы преследовать зверя по запаху - резкий дух, сходный с собачьим, но всё же не совсем такой, отчётливо чувствовался.
   - Интересно, как у змей с носом. В смысле, с нюхом, - пробормотал вслух. Селяне подали ему забавную идею. Можно притвориться каким-нибудь редким оборотнем, тем же змеелаком. - Ну, ноздри-то у них есть, а вот хорошо ли они чуют?
   Он вытянул перед собой руку и уставился на неё. По тыльной стороне ладони прошла дрожь, и будто бы чешуйки стали проступать из-под кожи. Сойдёт для тех, кто никогда не видел змеёнышей.
   Через какое-то время Хегор услышал волчий вой. Посреди дня? Чудеса.
   - Сдаётся мне, что мой знакомец как-то к этому причастен, - пробормотал мальчишка, прислушиваясь к сложным переливам. - Эк рулады выводит, словно ночью зимней...
   Певцу отозвались другие волки и, как в самую лютую зимнюю ночь, мальчишке стало не по себе. Он передёрнул плечами и ещё раз напомнил себе, в чём убедился недавно, после победы над матёрым водяным:
   - В окрестных лесах нет чудовища чудовищней тебя, - громко провозгласил. - Ты любого волка загрызёшь. Так что не бзди.
   Любого волка... а если их будет двое, трое, пятеро, дюжина? А если это будут не совсем волки?
   Хегор обратился к тому-кто-внутри, - но тварь не ответила. Она не знала волков и представления не имела, насколько они опасны.
   - Лучше не рисковать, - пройдя какое-то время вдоль берега, Хегор погрузился в воду и поплыл.
  
   Джерф бежал, безошибочно находя дорогу в лесу, с лёгкостью уклонялся от хлещущих веток. Тяжёлое копьё в руках хищно целило наконечником в просветы деревьев.
   По сторонам от бегущего оборотня стелились серо-рыжие тени. Но они не преследовали двуногого брата, они бежали вместе с ним. Так, как будто он был в их стае... как будто он был вожаком. Время от времени тени издавали короткий взвой, как будто тающий в сумраке леса.
   И Джерф отвечал им тем же, указывая направление бега.
   ...После нападения жизнь немного устаканилась, и он вместе с прочими добровольцами вызвался пройтись по лесу, посмотреть, что да как. Было невыносимо общаться с Игваром, с семьёй Хегора, и вдвойне невыносимо оттого, что они ни в чём его не обвиняли. Сказать другу о недоделке он так и не осмелился.
   И, едва представилась возможность, трусливо удрал.
   Быстроногий оборотень может быстро обернуться туда, куда человек добирался бы десятками дней, ему не нужна торная дорога, ему ни к чему припасы - в летнем лесу у волка везде стол. В случае чего он может пообщаться с лесными братьями, поспрашивать, даже помощи испросить, вот как сейчас...
   Компанию приятелю составил старый волк. Не желая быть убитым при смещении с должности вожака стаи, он ушёл непобеждённым, дав дорогу молодняку, и решил на старости лет повидать мир...
   В очередной раз остановившись, Джерф склонился к следам. Ага, здесь кого-то растерзали... белку никак?.. А и быстрый же этот неведомый враг... Тут снова свернул к реке...
   И вошёл в неё.
   Джерф сунулся тоже, прошёлся, баламутя ил. С того берега подтявкивали возбуждённо молодые волки. Джерф рявкнул на них, молодняк притих и засновал по берегу. Ответили - нет, следов не обнаружено, чужак не переплывал реку, поплыл вниз по течению.
   Волки по обеим берегам развернулись широкой цепью. Наверное, впервые стаи объединились, преследуя добычу для общего вожака.
   И нагнали её.
  
   - Стой!
   Тварь брела по воде. Река здесь широко разливалась, и каменные отмели тянулись на целое поприще. На окрик тварь обернулась. О Лунный Зверь, чем я провинился перед тобой, мысленно возопил Джерф. За что ты так жестоко шутишь надо мной?
   Он побежал по мелководью, вздымая тучи брызг. Кажется, тварь не собиралась убегать. Оглянулась по сторонам - волки выстроились по берегам, словно гвардия какого-нибудь Дома, наблюдали за своим двуногим вожаком... готовы загонять...
   Вот только загонять не потребовалось. Тварь сама пошла навстречу.
   Они встали друг против друга. Издалека обоих можно было принять за людей. Молодой мужчина. Ребёнок. Человеческий щенок лет двенадцати, мокрый, жалкий, с худым голодным лицом, свалявшимися мокрыми прядями волосами.
   Зачем-то напяливший обтягивающее трико с рисунком чешуи. Где очи врут - нос не подведёт. Мальчишке не положено пахнуть, как целая лаборатория магнуса Башни Дома Искусников.
   Рыба. Змея. Птица. Млекопитающее. Кровь человеческая, но холодная, с оттёнком гнили и почему-то земляного масла. Какая-то химия, от которой свербит в носу.
   Да кто же ты такой? Мокрец, зомби, недоделок? Нечто совершенно новое? На неподвижном белом лице жили невероятно человеческие глаза.
   Знакомые глаза...
   И знакомая кровь.
   - Джерф, - сказало вдруг непонятное создание.
   Оборотень чуть копьё себе на ногу не уронил.
   - Что... как... кто ты?
   - Это же я.
   - Хегор? - прошептал Джерф, задыхаясь. - Нет, нет, не может быть!.. Ты всего лишь сожрал его!..
   - Нет. Я он и есть.
   - Этого не может быть!..
   - Ты врёшь, ты... всего лишь сохранил его память!..
   Не в силах вынести взгляда этих пугающе человеческих глаз, Джерф ударил копьём.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 4.43*25  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"