Лунин Артём Васильевич : другие произведения.

Игра

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что такое человек? Что такое душа? Участник жестокого "реалити-шоу" размышляет о жизни в промежутках между нажатиями спускового крючка... или гашетки ракетомёта... или кнопки плазменной винтовки. PS Рассказ написан по мотивам одной компьютерной игры и одной книги. Ему рассказу лет двенадцать, я решил, что переделывать не буду. Пусть остаётся как есть.
  Unreal Tournament
  Ненавижу свою работу...
  Вы, люди, жители Системы или Внешнего пространства, Республики Скал или Независимых Колоний, когда-нибудь задумывались об обратной стороне того зрелища, что каждую неделю собирает огромные толпы у головизоров?
  Серые камни под ногами, сотней километров ниже плывет поверхность планеты...
  А над головой пылает звездный костер.
  С планеты такого не увидишь, отравленная атмосфера не пускает звездный свет. Но никто не замечает, что звезды перестали светить людям. Кому придет в голову смотреть вверх, когда надо смотреть под ноги?
  Только мне. Я могу быть сентиментальным и странным. Даже не могу - обязан.
  Моя работа. Ненавижу ее. Ненавижу притворяться.
  Но сейчас я в самом деле застыл на месте от восхищения, любуясь звездной панорамой. Никакой головизор не может отразить это прекрасное зрелище. Только здесь - ослепительные точки, солнца других планет... Млечный Путь, величественный и прекрасный... туманности, рождающие новые звезды...
  После такого зрелища чувствуешь, как спокойствие и одиночество как бы одевает тебя добавочной броней. Хочется снять шлем, вдохнуть полной грудью морозный воздух...
  Ага. Счас. Уже снял. На Астероиде нет воздуха, так что можно только вдохнуть полной грудью морозный вакуум.
  Нет уж, предпочитаю сухой безвкусный воздух системы жизнеобеспечения боевого скафа.
  Моему оснащению может позавидовать любой космодесантник. Активная броня, мускульные усилители, биокомплекс. И - оружие!..
  Ракетомет с системой автоматического захвата цели, двенадцать "свечек" к нему. Плазменная винтовка, стреляющая и лучевыми, и шаровыми потоками гальванизированных частиц. Лазерная винтовка, пули со смещенным центром тяжести, с сердечником из обедненного урана, надпиленная оболочка из молекулярно измененного стекла. Два стандартных пистолета, могущих пробить насквозь двухмиллиметровый лист стилкретовой стали, считаются легким, несерьезным оружием.
  Я кидаю прощальный взгляд на звезды и "походкой космонавта", тщательно соизмеряя шаг с половинной силой тяжести, царящей на астероиде, бегу по узкому мосту над бездной и ныряю в расселину.
  Астероид внутри полый. Несколько квадратных миль головоломных переходов, узких мостов над бездонными пропастями, путаных коридоров. Все эти чертовы лабиринты то и дело перестраиваются. Я однажды заблудился в каменном мешке, минут десять тыкался во все стены, представляю, как зрители животики надорвали.
  Но Трубы - моя территория.
  Из любого лабиринта найдется выход.
  Дыра на месте. Остается надеяться, что она ведет туда же, что и в прошлой игре. Ход изнутри покрыт слизью, стараясь не задумываться, что это такое, я прыгаю и скользю... скольжу...
  Я вылетаю из трубы, как "свечка" из ракетомета, и качусь кубарем к пропасти. В последний момент растопыриваю руки - ноги, цепляюсь за край.
  Этот рискованный трюк может поднять мой рейтинг в Игре...
  Подтягиваюсь, оглядываюсь и соображаю, что я там, где надо. В тылу врага.
  Вот и отлично.
  Скажу без хвастовства, что никто из нашей команды не знает вражеский сектор этого игрового уровня, как знаю я. Новички обычно рвутся бежать, стрелять, и только через пару месяцев соображают, что Игра - это долгое выслеживание, сидение в засаде, увертывание и прочее выдрючивание. И, конечно, постоянное взаимодействие с остальными игроками. Одиночкам и эгоистам в Игре не место.
  Но я - исключение.
  Меня зовут Соло.
  Соло - всегда один. Игра начинается, и я тут же исчезаю. Команда переговаривается, но мой сот настроен так, что я слышу только слова, впрямую обращенные ко мне. Меня нет. Я в вольном поиске.
  Для космиков поясняю: вольный поиск - это когда идешь по враждебной территории и стреляешь всех, кто подвернется. На связь не отвечаешь, в рейды на флаг не участвуешь. Я - Соло. Меня боятся все без исключения.
  Я один.
  
  Вопрос - как вы поступите, если на вас вылетает из-за угла недружелюбно настроенный парень?
  Ответ - нажимаете курок.
  Вопрос - а если вы и представить себе не можете, что здесь, в самом сердце Синей Территории, есть недружелюбно настроенные Красные парни?
  Ответ - все равно нажимаете курок. Но с запозданием на долю секунды.
  Запоздать на долю секунды - значит фатально ошибиться. Плазменный шар сшибает врага с астероида. Он еще жив, но уже мертв.
  Я ругаю себя за сентиментальность, но перевешиваюсь вниз и стреляю еще, на этот раз лучом. Это не жестокость, это милосердие. Парню не придется минуту умирать в ледяной бездне.
  Тайник. Где-то здесь был тайник.
  Нахожу оружие. Миниган - это вещь. У каждого игрока есть свое любимое оружие. Винтовку приходится оставить, не жалко.
  Вот теперь держитесь, Синенькие!
  Я подстрелил еще двух. Один явный новичок, второй... уж не сам ли Флайм? Уж больно шустрый. Был.
  - Соло!
  За угол. В нору.
  - Соло!! - голос Капа теряется, имплантированный сот барахлит, стены глушат сигнал.
  Видеокамера парит прямо надо мной. Можно скорчить рожу многочисленным зрителям...
  - Соло!!!
  - Фигли надо?
  - Мы на прорыв, вариант "мэтдог"!
  Я скривился. Вариант "бешеный пес" заключается в том, что один из команды идет напролом во вражескую территорию, паля из всего, что у него при себе.
  И угадайте, кому всегда достается роль "бешеного пса?"
  - Я тут маленько занят, - я сжал зубы до хруста. - Вы не могли бы...
  - Соло!
  - Иду, блин! Буду через пять минут.
  - Через скоко?
  - Через пять минут. Я в тылу.
  - В тылу?
  - В тылу. В глубоком.
  - Насколько глубоком?
  - Глубже просто некуда.
  Перебивая друг друга, заговорили сразу несколько голосов, но Кап переорал всех:
  - Заткнитесь! Красный-5, оставайся на месте, через минуту - на сближение. В Перекресток.
  - Понял вас.
  Через минуту мой счет увеличился еще на одного. А потом я разглядел внизу Красных.
  Массированной атакой мы вышибли с Перекрестка Синих и пошли в наступление. Я провел своих через катакомбы и остался с одним новичком возле Черного Ящика.
  Ящик недаром назван так. Здесь одиночка может устроить засаду всей команде противника. Но дело в том, что выбраться из него нельзя.
  Выражение "Сыграть в Ящик" на Астероиде приобрело новый смысл.
  Новичок смотрит на меня. Интересно, о чем думает? Может быть, трепещет от осознания того, что перед ним - сам Соло, Железный Герой, Пять Смертей... много эпитетов придумала мне пресса. Что-то непохоже, что он тает от восторга...
  Скорее всего, гадает, кого из нас Кап оставит в Ящике прикрывать отход. Умирать - это всегда больно.
  Идут...
  
  Я бегу в последних рядах, а новичок остался прикрывать отход. Чего и следовало ожидать.
  Взмах руки. Я бросаюсь в боковой коридор, кто-то бежит за мной и, кажется, попадает не туда. Коридоры лабиринта прихотливы, как извилины мозгов людей, которые все это сочинили. Одна из их милых придумок - дыры сквозь Астероид.
  Я высовываюсь над перекрестком и вжимаю спуск ракетомета.
  Щелк.
  Из коридора вылетают трое Красных. У капитана в руках флаг.
  Щелк.
  Визг рикошета. Капитан падает, перекатывается, поднимается, он легко ранен...
  Щелк.
  Я отпускаю спуск ракетомета и три "свечки" расходящимся веером летят в Красных.
  - Сейчас!
  Все трое падают, как срезанные лазерным лучом. Из туннеля выскакивают Синие, и первое, что они видят - это распластавшихся врагов. Они теряются на миг...
  А потом они видят ракеты.
  Я отворачиваюсь, когда из туннеля выплескивается струя алого огня, в которой исчезают силуэты.
  - Хорошая работа, Соло.
  Я не отвечаю. Я иду к выжженному туннелю.
  - Ты куда?
  - Попробую забрать... мальчишку.
  - Соло, не сходи с ума...
  Под сапогами хрустит лед. Черный лед.
  Ненавижу свою работу.
  Я почти дошел. Пол вдруг встал дыбом и ударил меня вбок, а туннель заполнился красным дымом. Сквозь алое проступил силуэт. Словно процесс сгорания людей там, в тоннеле, запустили обратно.
  - Хорошая работа, Соло, - говорит враг, наклоняясь ко мне. Моя левая рука ему не видна, и я тянусь...
  Это Флайм. Один из лучших.
  Но я - Соло.
  Я никогда не сдаюсь.
  Под палец попала гашетка ракетомета. Я знаю, что ствол направлен в стену. Это в метре от меня.
  Кажется, я заметил изумление на лице Флайма. И почувствовал тепло за спиной.
  А потом я умер.
  
  Когда я воскрес, шла десятая минута Игры. Мы лидировали со счетом два - один. Оставался всего один флаг.
  Капитан приказал-таки вариант "мэтдог" и я боевым роботом с отключенной системой самосохранения ломанулся на Синюю территорию. Трансформируя ярость в оружие, я шел и стрелял, сам себя представляя клубом огня, который выжигает сумрачные коридоры...
  Меня несколько раз подстрелили, но комбинезон зажимал раны, а биокомплекс всаживал в кровь нанохилеров, и крошечные роботы восстанавливали мое тело...
  Я даже побывал в Синем Зале. Синие сопротивлялись ожесточенно, но мы были злее.
  Умирать всегда больно. Капитан взял флаг, его тут же убили, флаг перехватил я. Успел дойти до Перекрестка и меня подстрелили в третий раз за сегодняшнюю Игру. Вновь воскресший Кап вырвал флаг из моих пальцев.
  Когда я воскрес, все было уже кончено. Над головой прошел эвакуатор, заходя на посадку, сиреневое пламя выхлопа раскалило камни.
  Затейники, спроектировавшие Астероид, придумали еще одно правило: выигравшая команда уходит первой. Синие смотрят мрачно. Они вооружены, но нам ничего не грозит.
  Один выстрел вне Игры, и тебя из нее вышвырнут навсегда. Остаться без Игры - нет страшнее наказания для игрока.
  Дверь щелкнула, можно снять кислородные маски. Я глубоко вдыхаю безвкусный воздух.
  - Отличная партия, - шепчет капитан, в процессе Игры он охрип. Киваю. Игра хорошая. Заводная. Наверняка поднимет рейтинг. Но сейчас мы об Игре говорить не будем. Нет, только не сейчас.
  Разборка Игры начнется позже. Когда мы перестанем просыпаться по ночам в холодном поту, видя себя снова в этом порочном кругу - смерть-воскрешение, смерть-воскрешение...
  Лучшие курорты Галактики для нас. Специальным распоряжением Совета Игры нам расширили круг разрешенных наркотиков. Зеленый сектор - весь, большая часть желтого и чуть-чуть красного.
  И все это для того, чтобы мы не ушли из Игры.
  И мы не уйдем. Никуда мы не денемся.
  О, это сладостное чувство, что ты выше людей!.. когда бежишь с шестиствольником, а над головой - звездный костер, а в голове - только ярость боя. Уютная, спокойная домашняя ярость, привычная такая. Ты бессмертен, а ярость - оружие умирающих.
  Раньше это было последнее приключение, дорога без возврата. А теперь? Люди умирают многократно. Хочешь жить вечно? Плати и живи! Хочешь острых ощущений? Смотри Игру!
  Но ничто не сравнимо с чувством, которое знакомо лишь игроку.
  Осознание, что ты бессмертен.
  И враг тоже.
  А что еще нужно для вечной Игры?
  Враг, нажавший курок отправившего тебя в кратковременное небытие гранатомета, бежит где-то коридорами Астероида и думает, небось, как он ловко шлепнул тебя.
  И голову туманит ярость. И сквозь перчатку чувствуешь жар ребристой рукояти пистолета, только что сотворенного молекулярным репликатором. Плевать, что враг в броне и в силовой сетке, плевать, что у него полный аптечный комплект, плевать, что у него комбогранатомет с осколочными снарядами.
  У меня на броне серебрится знак за Лучшее Убийство Сезона. Позапрошлая Игра, сороковая минута, северный синий коридор. Краш, застреленный в упор из обычного пистолета, презрительно называемого в обиходе "шприцом".
  Смерть за смерть, смерть за смертью, бесконечная спираль смертей.
  Усталость...
  Я нажимаю кнопки комбинезона, и несколько игл вонзаются в кожу.
  Мы говорим о том, как славно отдохнем на поверхности. Обсуждаем праздники и старые политические сплетни. Наркотик уже действует, двойная доза, мой язык заплетается, в голове с феерической скоростью проносятся картинки минувшего боя.
  Вот я поднимаюсь с ложа, которое только что воссоздало мое тело до мельчайшей детали и, как всегда, ударяюсь головой об ажурную решетку, миллисекунду назад вколотившую мое сознание в эту самую голову.
  Так положено, зрители ждут от меня, чтобы я ударился о чертову решетку. Я - Соло! Я круче всех, круче самого капитана, я долгожитель, сочетающий четвертьвековой опыт с силой и ловкостью двадцативосьмилетнего мужчины. В меня влюбляются молоденькие дуры, новые игроки хотят быть похожими на меня, пока им вежливо не объясняют, что место занято. Я - Соло! Великий игрок.
  Идеал неинтересен. А я не могу позволить себе роскошь быть неинтересным.
  Иначе рейтинг упадет.
  И у меня должен быть какой-нибудь недостаток, черточка, над которой зрители могут смеяться, не подозревая, что мой удар головой об эту решетку многократно отрепетирован. Времени у меня было достаточно.
  Завтра мне стукнет шестьдесят девять лет.
  И двадцать пять из них я провел в Игре.
  
  Из капсулы нас вынесли на руках. Смешно, нам не требуются телохранители, но вокруг смыкается кольцо людей в бронекостюмах похуже, чем у нас. У этих ребят нет бессмертия, если какой-нибудь фанатик вздумает чудить, они не воскреснут.
  Мы обходим подпалину на сверхпрочных титановых плитах. В позапрошлую Игру сюда плеснули напалмом. Погибли все телохранители. Конечно, мы, игроки, погибли тоже, но тут же воскресли на станции, не сообразив даже, что случилось, и два часа ждали, пока нас оттуда заберут.
  В суде это дело проходило как "порча имущества Игровой Корпорации".
  На этот раз обошлось без эксцессов. Вокруг бесится толпа. Фанатики - антииммортисты потрясают голоплакатиками. Их очень мало.
   "Запретить Игру!"
  "Долой бессмертие!"
  "Игровая Корпорация - посланцы Сатаны!"
  "Вмешатильство в Божий промысел - канщунство!"
  Грамотеи кричат, пытаются хором скандировать, но их вопли тонут в восторженном вое поклонников. Замечаю группу своих фанатов. В лица тычут микрофоны, отовсюду вспышки камер. Игра уже признана лучшей в своем сезоне.
  Нас ждет корабль и - Земля!
  
  Столица Земли, огромный мегаполис, ночью столь же прекрасен, сколь уродлив днем. В темное время суток Иркутск блистал всеми красками, оглушал немыслимым сочетанием колеров, сиял неоновыми и голографическими вывесками. Сотнеэтажные дома вонзались в грязное небо столицы, где изредка проносились коптеры граждан класса А и гораздо чаще полицейские и пожарные машины. Аэробусы и бегущие дорожки для остальных, бесплатные городские подземки и надземки для бедноты, жителей нижних уровней, деклассированных.
  На пересечении улицы имени Последнего Победителя и проспекта Мечты я сошел с бегущей дорожки и поймал такси. Назвал адрес рядом с главным офисом Игровой Корпорации. В прошлом году меня узнали в такси и попытались застрелить только чтобы проверить, воскресну ли я. В результате такси попало в аварию, я-то воскрес, а вот водитель...
  Здание Корпорации возвышалось над остальными. Увенчанное четырьмя тонкими шпилями, "рогами", освещенное мощными разноволновыми прожекторами. Лучи, накладываясь на серый камень, пересекаясь, создавали причудливые миражи. Это тринадцатое чудо света - система ночной иллюминации, каждый год собирает миллиарды туристов со всей Федерации.
  Машина шла на компьютере, и водитель не упустил случая поболтать с клиентом:
  - Смотрели прошлую Игру?
  - Нет, - кратко ответил я. Таксист оглянулся с таким удивлением в глазах, словно раньше возил лишь фанатов Игры:
  - Чего так?
  - Неинтересно.
  Похоже, в его мозгу, едва ли более сложном, чем сервпроцессор, управляющий сейчас автомобилем, никак не укладывалась мысль, что Игра может быть неинтересной. Он смотрел с брезгливым интересом: надо же, какие люди еще дикие встречаются.
  - Вы, наверное, из провинции?
  - Ага, - сказал я.
  - Я почему-то так и подумал. Вы все-таки посмотрите...
  - Посмотрю обязательно.
  - Я болею за Соло, - сказал он. - Железный Герой - лучший игрок, когда-либо игравший в Игру. Он просто супер...
  Я перестал слушать. Когда подъехали к месту, таксист попытался содрать с "провинциала" втридорога, пришлось сунуть ему под нос паспорт гражданина класса Б. Водила стушевался и даже не возмутился малыми чаевыми.
  
  Лифт идет до сотого этажа четырнадцать секунд. Потом полторы минуты езды на мобиле, и я на месте.
  Зал для брифинга по размеру сравним с не самым большим стадионом. На другом конце я увидел тощую фигуру Садайновича в окружении немногочисленной свиты.
  Садайнович, высокий благообразный господин с пронзительным взором, кивнул мне, сделал знак остальным, и свита удалилась, с почтением пялясь на меня.
  - Поздравляю, гражданин Привалов, с блестящим матчем, - загудел он, глядя сверху вниз своими глазами-буравчиками. Я кивнул, оценив то, что он назвал меня по фамилии. Прозвища используются только для Игры.
  - Игра уже номинирована на несколько наград, - продолжал он. - В частности, споры идут за лучший момент.
  Мнения разделились. Одни считают, что таковым следует признать ситуацию, когда вы покончили с собой и с Флаймом, выстрелив в стену. Другие же считают это неспортивным...
  Садайнович улыбнулся краем губ - Игра не просто спорт, обычные понятия здесь неприменимы.
  - Другой вариант - возвращение за молодым игроком в Ящик. Я, наверное, буду единственным, кто отдаст свой голос за этот опромечивый, по мнению других, шаг.
  - Остальные считают, что я поступил глупо?
  - Я тоже так считаю. Но тем не менее я буду голосовать за признание этого лучшим моментом Игры.
  Представитель помолчал.
  - Остальные восхищены вашим поступком, когда вы убили упавшего вниз человека. Вы избавили его от долгих минут ожидания смерти и вернули игрока в команду противника. Все думают, что это очень благородно.
  Я сглотнул. Во рту был привкус дешевого мыла.
  - Знаешь, что это означает? - спросил Садайнович.
  - Что весь мир - дерьмо, ваш Совет - дерьмо, и Игра тоже дерьмо.
  Садайнович даже не обиделся. А чего ему обижаться. Я всего лишь повторил, сильно при этом смягчив, его слова, сказанные однажды юному восторженному игроку, которого только приняли в Игровую Лигу...
  - Да, это так. Ну а помимо того? Игра подняла рейтинги до звезд. И спорят за три момента. За три твоих момента. Твоих, - подчеркнул голосом.
  - И что?
  Садайнович полез в карман и достал паспорт.
  - Поздравляю, гражданин Привалов. За отличную службу на благо общества вам присвоен класс А.
  Я был ошарашен. Граждан класса А даже на Земле, даже в Иркутске не больше процента от процента. Они заслужили право на полное социальное обеспечение, бесплатные отпуска на лучших курортах Федерации, пользование коптерами в черте города, полицейскую неприкосновенность, свободный доступ к информации любого уровня и - самое главное - бесплатное бессмертие. Ученые, писатели, общественные деятели, советники президента, врачи, журналисты, которые много и долго трудились на благо общества, сделали мир чуть-чуть лучше.
  А мне присвоили класс А, за то, что я стрелял и бежал.
  - Почему?.. - беспомощно спросил я.
  - Считай это подарком на день рождения.
  Фига себе подарок!
  - Наверху, - бровь Садайновича многозначительно поднялась, - решили, что вы достойны.
  - Гражданин Садайнович... но я не могу...
  - Решение вынесено, и присвоение не имеет обратной силы.
  Что правда, то правда. Гражданин класса А избавлен от страха, что его деклассируют.
  Я тронул поверхность паспорта, узнав того, кому предназначен, пластик слегка нагрелся. В кармане запищал старый паспорт, его теперь можно было выкинуть, вся информация обнулилась, осталось только фото.
  Проекционный пол, демонстрирующий вид ночного Иркутска сверху, дрогнул и поплыл. Потом в глаза ударил белый свет. Мы шли на вершине горы, внизу плыли огромные облака.
  - Сколько раз ты умирал?
  - Не знаю, - зато помню, сколько на моем счету побежденных врагов.
  - Я знаю. Сто девяносто шесть раз. Ты абсолютный рекордсмен.
  Молчим.
  - А я умирал всего лишь четырежды. И знаешь, что страшно?
  Я мотнул головой.
  - Я никогда не видел этого... - Садайнович пошевелил пальцами, пытаясь выразить невыразимое. - Ну света в конце тоннеля, присутствия чего-то великого и доброго. А ты? Ты видел?
  Качаю головой. Ни разу. Смерть - это всегда больно. Воскрешение похоже на обычное пробуждение.
  - Тебе не кажется, что все это, - Садайнович широким жестом обвел гигантский зал, - неправильно? Что это должно быть другим? Не коммерческим предприятием, не шоу бесконечных смертей?.. Чего молчишь?
  - Я не знаю, что сказать... - промямлил я.
  - Неужели? - Садайнович резко засмеялся. - А мне кажется, что есть что...
  Он протянул мне лист. Я нажал на край, высвечивая текст, и ощутил, как кровь прилила к лицу.
  - Покраснел, - с удовольствием отметил старик.
  - У вас нет доказательств, - брякнул я, понимая, как глупо это звучит.
  - Думаешь, они мне нужны?
  На листе электронной бумаги были файлы. Девять больших статей, два очерка и с дюжину мелких публикаций. Все подписаны разными псевдонимами.
  - Как же там... В то время, как жители небоскребов развлекаются, наблюдая, как гладиаторы двадцать второго века понарошку убивают друг друга, нижний уровень городов задыхается от перенаселения. Болезни, войны кварталов... что еще?
  - Бесчинства банд деклассированных, тех, кому нечего терять, притеснения властей, - автоматически подсказал я.
  - Хорошие статьи. Злые, - одобрил Садайнович. - это все?
  - Нет... есть еще немного. А вот эти две статейки не мои.
  - Надо же, - удивился старик. - Похоже на тебя как реплика на оригинал... Кое-кто из руководства потребовал, чтобы газетчик, пишущий эти материалы, исчез. Считай это высшей степенью похвалы.
  Впору даже загордиться...
  Но уши мои по прежнему горели, как у мальчишки, попавшемся на мелкой проказе. Садайнович не злился. Он еще немного позлорадствовал и сказал:
  - Тебе положен полугодовой отпуск, но я знаю твой шебутной нрав... то есть я хотел сказать, твою деятельную натуру. Надеюсь, ты накропаешь пару-тройку работ вроде этой твоей "Войны Бессмертных" или "Комедии Железных Героев". Отсылай работы мне, я буду твоим редактором. Может быть, подскажу, подкину сведений. Молодость моя тоже прошла под знаком протеста...
  Садайнович казался явно довольным моими работами... беспощадно критикующими Игровую Корпорацию и собственно Игру.
  - Мы тратим громадные деньги, чтобы контролировать СМИ, но мы нуждаемся и в тех, кто нас хает. Форма правления может быть сколь угодно справедлива, но всегда найдутся люди, которые будут против. Это в самой природе человеческой. И лучше будет, если оппозиция будет домашней, прикормленной.
  Садайнович подмигнул мне. Я поразмыслил и решил не обижаться. Чтобы двадцать пять лет играть в Игру, нужно обладать огромным запасом цинизма.
  - Олигархия, форма правления мегакорпораций, оказалась наиболее сильной и живучей формой правления, прежде всего, потому что основывалась на воззвании к темным сторонам человеческой души - стремлению к наживе, стремлению доминировать над остальными членами стада...
  Садайнович замолчал, и я осмелился заговорить:
  - Что происходит?
  Старик покосился:
  - А что происходит? Жизнь идет своим чередом и на верхних и на нижних уровнях, кого-то повышают, кого-то деклассируют. Люди живут и умирают, кто-то воскресает, кто-то нет...
  - Что происходит в Корпорации?
  - Не припомню, что ты вошел в Совет Директоров, - отрезал Садайнович.
  - Хорошо. Тогда - что требуется от меня?
  - Полетишь в отпуск. Все расходы несет Федерация, так что не стесняйся. Скажем, Алмазная Пыль, Иней... Приятный климат, интересные люди... Наслаждайся жизнью, пиши свои статьи, просто отдыхай.
  Старик окончательно потерял ко мне интерес и пошел по краю облака. Он был похож на слегка побритого усталого Зевса, прогуливающегося в небе близ вершины Олимпа.
  - Иди, - тихо сказал самый старый человек мира. - Ступай, мальчик.
  Я пошел.
  - А когда вернешься... - продолжил Садайнович, - тебя будет ждать звание советника и особый допуск к файлам Исторической библиотеки.
  Я споткнулся, показалось, что видеопол вдруг обрел глубину, и я сейчас скувыркнусь вниз.
  Запрет на занятия историей прописан в Конституции. Наказание - полное деклассирование. Лишь немногие специалисты получают особое соизволение на то, чтобы изучать исторические материалы. Это информация вне уровня.
  - После того, как ты пройдешь историю человечества, займешься Игрой. Создание корпорации "Бессмертие", седьмое доказательство существования Бога. Ты должен знать об Игре все - вообще все.
  - Зачем? - спросил я, с трудом обретая почву под ногами.
  И Садайнович сказал - зачем.
  
  В этой части Иркутска шел дождь. Я нажал кнопку на своем новом паспорте, через несколько минут на крышу приземлился миниатюрный "Птах-4". Я забрался в теплую кабину, выставил параметры полета и задумался над тем, куда податься на отпуск.
  Новый Крым, где отдыхают главы мегакорпораций? Опасный и непредсказуемый Джангл, ставший в последнее время модным среди класса "А"?
  Или Марсополь, который я посещал каждый год вот уже девять лет? Или, может быть, Океанум Венеры?
  Рекомендованный Садайновичем Иней?
  Любопытные взгляды, вопросы о творческих планах, просьбы дать автограф...
  Не хочу.
  Я улыбнулся, вводя новые координаты в компьютер коптера.
  Байкал.
  Когда душа неспокойна, я отправляюсь к древнему озеру. Корпорации принадлежит шестьдесят километров береговой линии. Обычно там никого нет - даже рядовой сотрудник Игровой Корпорации может позволить себе дважды в год слетать в Марсополь. В распоряжении игроков и руководящего состава все планеты Галактики. Но мне нравится здесь.
  Белые пляжи и холодные глубины ждали меня. Одиночество. Мысли. Сказанное директором следовало как следует обдумать. Хватит ли полгода...
  Кто лучше знает Игру, чем я? Восемьсот двадцать два убийства. Сто девяносто шесть смертей. Ни один человек не умирал столько раз. Двадцать пять лет я бежал и стрелял. У меня было время изучить Игру изнутри.
  Теперь я изучу историю человечества. Изучу Игру снаружи.
  И потом я выполню приказ директора.
  За четверть века у меня наконец-то появился достойный соперник.
  Я придумаю, как тебя уничтожить, Игра.
  
  Глоссарий
  Антииммортисты (от immortal - бессмертный) - партия, ратующая за запрещение использования молекулярного репликатора для воскрешения людей
  Внешнее Пространство - весь освоенный космос, кроме Солнечной системы
  Деклассирование - лишение гражданина класса, прав, гражданства и защиты Федерации
  Доказательство существования Бога седьмое - возможность воскрешения человека с помощью молекулярного репликатора. Человеческое тело, воссозданное молекулярным репликатором при живом оригинале, остается мертвым. Воссозданный в момент смерти заранее записанный образ тела человека оживает, при этом воскрешенный помнит все, что происходило с ним между записью тела и моментом смерти, то есть информация каким-то образом переносится из погибшего мозга в новый. Если есть нематериальный носитель информации - душа, значит, есть и Бог
  Класс - принятое в Федерации и в некоторых других мирах определение степени полезности гражданина для общества и, соответственно, степень защищенности прав, свобод и социального обеспечения гражданина
  Космики - жаргонное презрительное название жителей космических станций. Считаются образцом тупости
  Молекулярный репликатор - установка активации кварковых процессов, в точности воссоздающая копируемый объект или его записанный образ. Репликация - крайне энергоемкий процесс
  Независимые миры, независимые колонии - тридцать пять независимых от Федерации государств во Внешнем Пространстве
  Олигархия - политический строй, при котором верховная власть сосредоточена в руках больших корпораций
  Реплика - копия чего-либо, созданная с помощью молекулярного репликатора
  Репликация - процесс создания материи из энергии с помощью молекулярного репликатора. Но: в отношении человека всегда используется термин "воскрешение"
  Республика Скал - автономная шахтерская область на Поясе Астероидов
  Система - Солнечная система
  Федерация - олигархическое государство с классовым строем. Общее руководство осуществляется главами одиннадцати сверхкорпораций, чьи штаб-квартиры находятся на Земле
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"