Аннотация: Осень 2003,Москва. Размышления туриста - Израиль и Россия.
Шагая по Москве
Известный советский анекдот о двух червячках, папе и сыне, выбравшихся из навозной кучи на свежий воздух ("Зато, сынок, это наша Родина!") у израильтян, как ни странно вызывает не саркастический хохот, а грустно-горделивую констатацию - проверено неоднократно. И для этого, как стало ясно и мне, есть свои веские причины.
Все познается в сравнении, а с чем не сравнивать как со страной исхода и ее наиболее ярким образцом - Москвой? Первое сравнение, как, впрочем, и второе нам, увы, не в пользу: за прошедший год Москва стала еще краше и чище, в то время как Иерусалим все больше становится похож на захолустное замызганное местечко, Б-жьим промыслом перенесенное в Иудейские горы. Как и следовало ожидать, чисто не там, где не сорят, а там, где убирают. Но внедрить эту нехитрую максиму в сознание рядового израильтянина вообще, или мэра в частности, не удается. Москва становится все более разноцветной и ухоженной, восстанавливаются старинные особнячки, облагораживаются узенькие переулки.
Подумалось даже, что, наверно, стоит пригласить в Иерусалим Лужкова - уж он-то обустроит Святой город, а там, глядишь, и Храм восстановит, и кольцевую отгрохает - ему не впервой. Лучше уж мэр с размахом, чем наши доморощенные "альхены".
Не меньшее, если не большее, впечатление производит Международная книжная выставка-ярмарка - в этом году вышедшая на второе место в мире по величине после Франкфуртской. Прошедшая летом этого года Иерусалимская меня лично заставила усомниться в том набившем оскомину факте, что евреи - народ Книги; представителей издательств было едва ли не больше, чем посетителей и вся обстановка напоминала скорее похороны, чем праздник. В очередях же за билетами в павильоны ВДНХ, в которых проходила московская ярмарка, приходилось стоять по полчаса и сами павильоны при этом напоминали муравейники - люди пришли не только посмотреть на книги, но и покупать их. На вопрос о том, где живет самый читающий народ в мире, был дан, кажется, окончательный ответ. Важно, конечно, что именно этот народ читает, но ведь и остальные-то не классикой единой живы.
При этом существенно, что наибольший интерес вызывали российские павильоны, а не зарубежные издательства. Вдвойне приятным исключением из этого правила стал стенд израильского издательства "Гешарим", выпускающего книги на русском языке.
Но москвичи покупают книги не только на ярмарке - не меньший ажиотаж царит и в крупнейших книжных магазинах - "Доме книги" на Арбате, "Москве", "Библио-глобусе". Да еще и новые книжные супермаркеты открываются.
На этом фоне слухи о смерти российской культуры представляются, прямо скажем, несколько преувеличенными. И становится ясно, что раздающиеся крики о смерти культуры израильской и вовсе не имеют никакого отношения к реальности: не может умереть то, что и до того практически не жило, а лишь имитировало существование - чтоб все было как у больших, наряду с преступниками и проститутками. Вот только ведь и последних пришлось импортировать. Одним словом, нам бы да их российский кризис...
Но, конечно же, самой больной графой сравнения становится сервис. И тут нам есть, чем похвастаться: такого наивно-наглого хамства действительно нет нигде, кроме Земли Обетованной. Причем, что характерно, оно встречает и провожает тебя в самолете "Эль Аля", так что, боюсь, утраты именно этой национальной особенности страшатся противники приватизации компании. Вообще, если проанализировать формулу "хуцпы", то выяснится, что это сумма беззастенчивого нахальства и целинного невежества, помноженная на непоколебимую уверенность в своем праве. Все это, впрочем, не исключает и внезапной перемены участи - сегодня ты, а завтра - тебя. Но израильтянин и тут не унывает: как говорится, "лефахот нисити", или, в вольном переводе, "попытка не пытка". Все в целом выдается за достойное зависти проявление нашей легендарной раскованности и раскрепощенности.
Российский сервис, как ни странно, правопреемником советского не является. Безусловно, речь не идет о госсекторе, где, кажется, благоденствуют клоны тех существ, которых я в последний раз видел еще в 90-м в ОВИРе. Но тут уж ничего не поделаешь - какова зарплата, таковы и работники - что опять же верно и по отношению к Израилю. Частный же российский сервис по вышколенности достиг уровня "лучших домов Филадельфии", а иногда, причем не в самых дорогих и шикарных местах, радует даже совершенно неожиданной сердечностью. Правда, при всей своей безупречности, российская сфера обслуживания временами представляется полностью роботизированной. Людей научили улыбаться, произносить заученные формулы и т.п., но зато малейшее отклонение от программы вызывает неуверенность и панику. Видимо, автоматизированность сознания выполняет еще одну, уже чисто социально-психологическую функцию - находясь "при исполнении" человек, в качестве винтика системы, уже не терзаем мыслями о своем статусе. Главное - этот статус удержать.
Израильский сервис дает клиенту понять, если не говорит открыто: "Я здесь временно!". До, во время или после - службы в армии, учебы - но, в любом случае, ненадолго, пока не блеснет звезда удачи и обслуживающий персонал не выйдет в начальники. Мне иногда кажется, что если задать вопрос "Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?" израильтянину младшего призывного возраста, он, не задумываясь, ответит: "Начальником". И, надо признаться, у многих эта мечта сбывается. О том, как это происходит - в отсутствие полузабытого блата и при наличии незабываемой протекции - распространяться не буду: кому нужно, тот и сам знает, а остальным зачем же портить настроение?
Работа в сфере обслуживания для израильтянина маргинальна, потому и качеством сервис не страдает. Это, разумеется, нехорошо. Но, с другой стороны, этот факт свидетельствует о высокой социальной подвижности в обществе - как реальной, так и воображаемой. Израильтяне знают, что преуспеть, продвинуться в обществе можно; жаль только, конечно, что иногда им кажется, что для преуспеяния достаточно лишь вышеописанных наглости и протекции. В российской сфере обслуживания положение категорически иное. Сверчок, с большим трудом вскарабкавшийся на свой шесток (меня потрясла надпись на бэджике: "кассир-стажер" - в супермаркете), держится за него всеми своими многочисленными конечностями и более всего боится сорваться. Человек как будто сам себя прибивает к кресту своей должности. Потерять работу - значит, лишиться пусть даже минимального доступа к столь многочисленным дарам материального мира. Большая и лучшая их часть, разумеется, предназначена для неведомых избранных, но можно хотя бы полюбоваться товарами.
Здесь мне показалось крайне уместным привести описание весьма распространенного в бассейне Тихого океана культа, как ни странно схожего с воззрениями многих из тех россиян, кому не повезло родиться в пределах МКАД:
Папуасы Новой Гвинеи всегда с восторгом принимали все, что приносили с собой чужеземцы: ткани, инструменты, посуду. Но одолеть путь, пройденный цивилизацией за тысячи лет, оказалось для них непреодолимой задачей. Все западные представления, попадая в наивное сознание принимали порой самые неожиданные формы, как например культ карго.
В традиционных верованиях папуасов никогда не было загробной жизни. Когда человек умирал, он возрождался в детях, и новорожденному давали имя умершего. Если детей рождалось меньше, чем умерло людей, значит, предок вновь родился в соседней деревне, и наоборот. Таким образом, вся жизнь папуаса протекала только здесь и сейчас.
Знакомя аборигенов с христианством, миссионеры рассказывали, прежде всего, о загробном мире и о прекрасной жизни в раю. Для папуасов, несомненно, это был лучший мир - мир свободный от тяжелого физического труда, полуголодного существования и болезней. Правда, папуасы не восприняли, что надо вести определенную жизнь, что бы попасть туда. Ад же их не пугал - очень уж христианский ад был похож на их реальную жизнь. В результате целые деревни забрасывали свои огороды и оказывались на гране вымирания: раз после смерти все будут жить в лучшем мире, то сейчас можно ничего не делать. При этом папуасы видели, что белые хозяева тоже /в их понимании/ ничего не делают: не охотятся, не пашут, не сеют. Но при этом всегда сыты, одеты, живут в прекрасных домах, им принадлежат самолеты, корабли, банки, отели, магазины, автомобили. И каждый день в порты прибывали тысячи больших ящиков и контейнеров /карго/, в которых находилось множество полезных и интересных вещей: откуда же все это берется? Кто посылает белым бездельникам все эти нужные предметы?
И в головах людей, считавших свою деревню центром мироздания, и не представлявших, что в мире существует еще что-либо, родился единственно правильный ответ. Раз умершие папуасы попадают в лучший мир, где у них полное изобилие, то они и заботятся о папуасах живых, присылая им подарки с того света. А злые белые, которым принадлежит все в этой стране, перехватывают чужие грузы, переклеивают бирки, на которых написано имя получателя и все забирают себе!
В ожидании, когда белые отдадут их грузы, папуасы, и так не желавшие "пахать" на незваных пришельцев, совсем забрасывали работу на плантациях, немногочисленных заводах и фабриках. В результате целые деревни и даже города умирали с голода. Когда же ООН, обеспокоенная таким положением дел, посылала в Папуа - Новую Гвинею гуманитарную помощь, то папуасы, получив ее, еще больше утверждались в правильности своих действий. Еще бы. Желанные ящики, наконец-то, дошли до них. Так, этот странный культ захватывал все новых и новых сторонников. А ситуация от этого становилась только хуже. В результате, культ карго истребил больше папуасов, чем болезни и войны. Трудно поверить, но все это происходило совсем недавно, во второй половине двадцатого века. Впрочем, в горных труднодоступных районах культ карго процветает и сегодня. До сих пор находятся авантюристы, собирающие последние деньги с нищих деревень для строительства порта на необитаемом острове для получения грузов с того света.
Журналист, посетивший Папуа-Новую Гвинею даже и не подозревал, что нечто подобное можно обнаружить и на родине. Безусловно, потребительство - далеко не худшая цель для посттоталитарного общества. В том случае, когда соблюдаются некие основные законы игры. Проблема в том, что российский капитализм настолько же соотносим с классическим, насколько социализм - с социал-демократией; ряд сравнений можно легко продолжить. Любому капиталистическому обществу, что на частном, что на государственном уровне, выгодно, чтобы его граждане работали, т.е. производили, а, как следствие и приобретали товары и услуги. В России капитализм был воспринят как экспроприация наоборот, а общественное сознание как-то навязчиво зациклилось на формуле про "грабительскую фазу". На сегодняшний день массовый передел собственности завершен; кто не успел - а таких большинство населения - тот опоздал, причем, вероятнее всего, навсегда. От борьбы с олигархами остальному народу не будет ни холодно, ни жарко - какая разница кому будет принадлежать "ЮКОС" - бизнесменам или чекистам? С тем же успехом на жизни скажется смена прав собственности на заполярные льдины - от белого медведя к борзым легавым. Так что испытываемое облегчение носит сугубо психологический аутотренинговый характер.
При кажущихся подвижках на верхушке общественной пирамиды, основание ее незыблемо и недвижно. Нынешний режим подморозил Россию, создав, с одной стороны, иллюзию стабильности, а с другой, лишив большую часть населения даже призрака надежд на перемены к лучшему. Российский капитализм - не для всех. Он хорошо и привольно чувствует себя в пределах МКАД, но на остальных просторах и выглядит, и воспринимается не лучше татаро-монгольского ига, крепостного права и ГУЛАГа вместе взятых. Москва же живет совершенно самодостаточно, как государство в государстве, предсказанное еще Войновичем в "Москве 2042". Город, аккумулировавший почти 10% населения огромной вымирающей страны, живет так, будто за запатентованной Лужковым Кольцевой, начинается если не какой-нибудь Бенилюкс, то уж, на худой конец, Словения.
Собственно говоря, без притока рабочей силы извне, Москва не выжила бы, как и вся остальная Россия. Очко в пользу Израиля - даже самые тяжелые времена, такие как весна 2002 года в целом мало сказались на уровне рождаемости в неарабском секторе. Привычный израильтянин удивляется тому, что на улицах Москвы практически не видны мамы с младенцами, да и детских магазинов сравнительно немного. Справедливости ради замечу, что и стариков на улицах опять же немного - выживает только тот, кто может прокормить себя. Временами кажется, что город населяют люди исключительно трудоспособного возраста и, как уже, было сказано, все они четко расположены в соответствии с социальным статусом.
И не только им. Как известно, даже среди животных есть те, кто равно более остальных. Вполне интеллигентный, преуспевающий зубной врач, много лет назад уехавший из Азербайджана в Москву, ежится, когда мимо его лимузина проходит представитель правоохранительных органов. Всем кричащим о зверствах израильской полиции во время событий октября 2000 - как международным журналистам, так и профессиональным арабским демократам - настоятельно рекомендую ознакомиться с опытом российского МВД. И пусть кто-нибудь в Москве только подумает заикнуться о притеснениях на этнической почве! Для тех, кто жизни не знает, страшнее кошки зверя нет. Быть "кавказцем" в Москве куда менее приятно, чем, скажем, арабом в Назарете или Акко.
Милиция, в воспринятой примитивной социал-дарвинистской схеме выступает в роли санитаров природы: не столько защита порядка, сколько защита власти от всех остальных, по всеобщей молчаливой договоренности почему-то именуемых "обществом". Если одной лапой российский двуглавый сжимает милицейскую дубинку, то другой, по словам сведущего С. Доренко, пытается контролировать электронно-лучевую трубку. Но это все лишь достаточные условия существования нынешнего российского режима регулируемой демократии. Необходимым же, как это ни банально, является наличие нефти и сохранение цен на нее.
По меткому выражению де Кюстина, российскому императору не стали бы сообщать о конце света - из опасения, что это может его расстроить. Думаю, что о подобной безделице не стали бы сообщать и нынешнему российскому президенту - если бы только не сочли это хорошим пиаровским поводом для проведения пресс-конференции о новом этапе борьбы с чеченскими сепаратистами, непатриотичными олигархами и оборотнями в милицейских мундирах. А вот цены на нефть... Думается, что президент ясно отдает себе отчет в том, что более-менее безболезненное пребывание на посту во время второго срока (а там, глядишь, и третьего, если не надоест) зависит именно от них. вообще, действия гаранта конституции сходны с поведением врача, вскрывшего безнадежного больного и сразу же торопливо зашившего: если и умрет, то пусть уж не у меня на столе. Нынешняя внутренняя политика свидетельствует о том, что государство признало страну бесперспективной и попросту тянет время пока это еще возможно - чтоб заработать себе на "пензию" и детишкам на молочишко, желательно, птичье. Чего больше в этом самоустранении - лени, безразличия, преступного умысла - решать будущим историкам.
Иногда мне кажется, что нечто подобное происходит и в Израиле, с той существенной разницей, что местное общество умирать пока явно не готово - ни по левому рецепту, ни по правому. Запасы материальных благ, подлежащих дальнейшему расхищению, в России все же существеннее израильских, потому и осваиваются куда более интенсивно. Что роднит и тех, и других начальников - это то, что они не говорят: "После нас хоть потоп" - ведь и так ясно, что после них потоп непременно случится. Зато им останется живописать ужасы потопа в каком-нибудь тихом и уютном месте, вроде Швейцарии или Новой Зеландии. Впрочем, довольно о власти; жаль, конечно, что лучшего мы не достойны, но всегда есть те, кому не повезло еще больше - взгляните на палестинцев, белорусов или хотя бы американцев - и утешьтесь!
"У нас ненависть к кому-либо является самым точным обозначением собственной гражданской позиции. И, пожалуй, единственным содержанием этой самой позиции. Таким образом, наше гражданское общество - это общество взаимной ненависти", - пишет Андрей Агафонов. Ему, российскому журналисту, виднее. Другой знаток, У. Черчилль, утверждал, что начало войны не зависит от воли народов. Правда, этой воли вполне хватает для того, чтобы начать революцию или бунт, что, исходя как из российской, так и из еврейской истории, хуже любой войны. Обстановка в нынешней Москве своей квазистабильностью напоминает веймарскую Германию с 1924 по 1929 год. При всей капсулированности, атомизации московской толпы - каждый сам по себе, замкнут в собственной "privacy", не хуже, чем житель Нью-Йорка - общий уровень агрессивности существенно выше и после Израиля воспринимается как неприкрытая враждебность.
Ко всему прочему, былая водочная алкоголизация общества постепенно и настойчиво сменяется алкоголизацией пивной, в авангарде которой естественным образом находится молодежь. Человек с бутылкой пива на улицах Москвы - картина столь же частая, сколь и человек с бутылкой "колы" на улицах Иерусалима. Пиво стало выполнять роль всего сразу - и утренней чашечки кофе, и вечернего чая, и обеденного компота. Интересно, что в истории России многие перемены шли рука об руку с теми или иными напитками - шампанское гвардейцев Елизаветы Петровны, мальвазия братьев Орловых, убивших Петра Третьего, лафит, любимый убийцами его сына Павла. Революция 17-го года также шла на фоне введенного во время Первой мировой войны сухого закона... Понятно желание властей во всех смыслах "снизить градус", недаром в День города во всех ларьках в центре запретили продавать напитки в стеклянной таре - дабы не давать толпе оружия - вот только и от пивного путча Россия абсолютно не гарантирована. Пока масса подавлена, но лишь до тех пор, пока новый кризис (а дефолт 98-го еще свеж в памяти) - будь то биржевой или нефтяной, не разразится.
Власть не смогла выполнить то, что от нее ожидали (и чем она традиционно в России занималась) - дать цель, указать на возможность света в конце тоннеля. Для того чтобы научиться жить без идеологической цели - построение коммунизма, воссоздание Империи и т.п. - общество должно быть или чрезвычайно свободно - при этом свобода должна быть равномерной и юридически гарантированной всем без изъятия (как при развитии капитализма в США), или лишено всех иллюзий самым жестоким и безвозвратным способом (как это случилось с Германией и Японией). России и здесь удалось найти тот самый особенный путь, о котором обычно говорят "ни Б-гу свечка, ни черту кочерга". И свободы нет, и иллюзии, к сожалению, не добиты. Нет соломинки тяжелее, чем груз былого и окончательно утраченного величия, и иногда жить без этого груза куда сложнее, чем с ним, ибо, по словам Пиранделло, героем довольно быть однажды, а порядочным человеком нужно быть всю жизнь.
Молодежи ближе героизм. Остальному обездоленному меньшинству, живущему день за днем благодаря спасительной силе инерции все равно, ибо терять попросту нечего, если, конечно, не считать жизни. На самом деле миллионам людей в России удается жить и после того, как умерла надежда. Для израильтян необходимо это осознавать хотя бы потому, что среди этих недопосчитанных миллионов есть и евреи, о которых в последнее время стало так модно забывать. "Все, кто хотел, уже уехали" - безапелляционно вещают упитанные сохнутовские бонзы и тщательно разыскивают тех, кто нашей синагоге троюродная корчма. Я все понимаю - план есть план, сионизм должен быть сионистическим, потом все всё равно переварятся. "Да и теперь ведь основное ожидание репатриантов не с равнин СНГ", - умильно щурятся сохнутовцы, - "а с американских прерий. Вот только разразится первый погром на Беверли-Хиллс и хлынут к нам Спилберги с Филиппами Ротами...". Щас! Я, конечно, и это понимаю: командировка к страждущему еврейству Лонг-Айленда поинтересней повседневной работы в этой дикой России, но только не надо выдавать собственные шкурные интересы, бездарность, лень и наплевательство за смену приоритетов. Пока толстые евреи в Америке похудеют, тощие в России (а, как это ни странно, есть и такие, и их немало) могут просто не дожить. Так что все желающие профессионально рассуждать о национальном предательстве могут переключиться на политику в отношении еврейства СНГ. Одна надежда на то, что руководство Сохнута в Москве поменялось и, возможно, пересмотрит основные направления своей деятельности.
Уровень информированности среднего российского еврея (да и нееврея тоже) о том, что происходит в Израиле, несмотря на все информационные революции, родственников и полуоткрытые границы остается на уровне легендарного "А у вас негров вешают": "А у вас взрывают!" Тут, кстати, кто-то прочувствованно говорил о провале израильской конртпропаганды? Ау?! Господа, зарубите на своем еврейском носу - провалиться может то, что как минимум существует. Израильской контрпропаганды - да и просто пропаганды - в России нет. Возможно, на нее отпускались средства, выписывались фонды и проводилась большая, серьезная работа, включающая семинары, фуршеты и прочие сауны. Но нет ничего, и даже самой элементарной информации - НЕТ! Заранее оговорюсь, что под информацией не имею в виду сохнутовские лакированные ура-патриотические издания - зачем же изначально держать читателя за идиота и пытаться вдолбить ему то, во что и сам-то не веришь? Информационная кампания в пользу Израиля в СНГ не проиграна, она даже не начиналась. Надо ли объяснять насколько эта кампания важна и для тех - пусть не очень многих - кто никак не может решиться в России, и для всего образа Израиля на пространстве, которое, как там ни старайся, все равно занимает одну шестую часть света?
При том, как бы объективно или субъективно ни была бы плоха обстановка в Израиле, в бездну безнадежности, подобной российской, мы еще не упали - может быть, в силу национального израильского легкомыслия. Если наши собственные преимущества видны нам лучше со стороны, то может просто надо почаще выезжать за границу?