Гальперин был хорошо осведомлен о криминальном прошлом бизнесмена Быкова. Из достоверного источника он знал, что Быков любит девочек по сопровождению. Иначе бы он не осмелился предложить ему свой проект. Получить прием у него было трудно, но Гальперин его получил.
Прием был назначен на двенадцать часов дня. Массивная дубовая дверь под старину и до блеска начищенный колокольчик гармонично вписывались в оригинальный фасад виллы.
Ровно в двенадцать он позвонил. Дверь открылась сразу: на пороге стояла молодая красивая девушка.
- Здравствуйте. Вы господин Гальперин?
- Да.
- Проходите, Геннадий Соломонович вас ждет.
Они прошли через большую гостиную. Девушка постучала.
За дверью раздался сиплый прокуренный голос.
- Войдите.
Она приоткрыла дверь и пропустила Гальперина вперед. Просторный кабинет. Ничего лишнего. Сбоку от письменного стола - небольшой столик и два удобных кресла. В одном из них сидел Геннадий Соломонович Быков. Он в упор, не мигая, смотрел на Гальперина. От этого взгляда у Гальперина похолодело в груди и пересохло во рту. Быков жестом указал на свободное кресло:
- Прошу.
Продолжая в упор смотреть на Гальперина, он заговорил:
- Прежде чем пригласить человека на собеседование, я всегда навожу о нем справки. Так что вашу биографию я знаю лучше, чем вы ее сами. Вы отказались прислать мне ваш бизнес-проект, сославшись на дискретность. Я слушаю вас.
Гальперин отпил немного воды.
- Я полагаю, вам известно, что в Израиле я прожил тридцать лет. На протяжении всех этих лет занимал высокие административные должности. И совсем недавно вышел на пенсию. Играть в домино в парке или торчать с утра до ночи у телевизора - не в моем характере, поэтому я стал интенсивно подыскивать себе должное применение. И в моем криминальном мозгу, который я унаследовал от отца, возникла идея. Моим мыслям способствовало еще одно важное обстоятельство. Муж моей сестры получил должность в министерстве внутренних дел. Я с ним дружу много лет, между нами нет секретов. Как-то раз, за рюмкой, он рассказал мне, что делает хорошие деньги на израильских паспортах для нелегально прибывших в страну проституток. Это натолкнуло меня на мысль поставить дело на широкую ногу.
Но осуществить мой проект можно, только имея в наличии свободный капитал. Я предлагаю построить фабрику детских игрушек. Молодые работницы фабрики будут совмещать работу на ней с работой в публичном доме. Таким образом, работа на фабрике будет служить надежной ширмой. На производстве будут заняты до трехсот женщин в возрасте не старше тридцати лет. Их можно привезти нелегально из Молдавии. У меня есть связи. Трафик на этой линии налажен и работает без проколов. Есть еще запасной вариант. На данный момент в Израиле до десяти тысяч безработных матерей одиночек - репатриантки из России. Они готовы выполнять любую работу. Положение у них незавидное: пособие, что они получают по социальному обеспечению, мизерное. А детей надо одевать, кормить, учить в школе. Ради этого они идут на самую трудоемкую, грязную работу. И работают с утра до ночи, буквально за копейки. В надежде, что завтра найдут что-либо лучше.
Мы предложим им чистую легкую работу, хороший заработок. Все социальные условия. Доставку на работу и с работы фабричным транспортом. Будущих работниц, любящих "это" дело, мы будем тщательно отбирать и проверять.
Я нашел место в промышленной зоне Бат-Яма - небольшой, давно обанкротившийся заводик. Его можно выкупить и переделать. Вниз пойдут два этажа, они будут оформлены под фешенебельный бордель. Вход для клиентов запланирован у меня за пределами фабрики. Он будет проходить под землей. Платную закрытую стоянку для машин соединит с фабрикой туннель. На стоянке одновременно можно будет парковать до ста машин. Эта общая стоянка не вызовет ни у кого подозрений.
У меня все продумано. Что касается вас, то официально вы нигде фигурировать не будете. Вами поставленные люди будут контролировать всё на местах. По моим подсчетам, через полгода вы окупите все расходы. И чистая, не малая, прибыль пойдет на ваш счет.
Дело за вами. Если вы даете согласие финансировать мой проект, то через неделю у вас на столе будет полная смета всех расходов. Подробный план работ, список должностей. На эти должности вы ставите своих людей. Но по работе они должны подчиняться мне. В общих чертах - всё.
Наступила пауза. Быков сделал глубокую затяжку и задумался на несколько секунд. Затем произнес:
- Вы можете назвать примерную сумму?
- Да. Около двадцати миллионов долларов.
- О'кей. Начинайте официально оформлять документы, за деньгами дело не станет. Я свяжу вас с моим бухгалтером, через него вы будете получать переводы или любые суммы наличными. Я знаю, у вас в Израиле широко в ходу рассчитываться наличными, по-черному, обходя подоходные налоги. - Он нажал кнопку на телефоне. Вошла девушка, которая встречала Гальперина.
- Оксана, фирменный набор. - Она моментально вернулась. Набор давно был готов. В него входил французский выдержанный коньяк 'Курвазье', тонко нарезанные ломтики хлеба с лососиной, а сверху аккуратно желтели лимонные дольки.
Секретарша разлила в изящные рюмки коньяк. В маленькие фарфоровые чашечки - ароматно пахнущий кофе. И, соблазнительно покачивая бедрами, удалилась. Геннадий Соломонович поднял рюмку.
- За удачу, господин генеральный директор.
К машине Гальперин не шел, а летел, как на крыльях. Положение и деньги - вот, что делает человека. Плевать он хотел на мешки под глазами. На обрюзгшие щеки, свисающие у подбородка, на крючковатый пористый нос. На большой живот и лысину. Плевать он теперь хотел на все - самые красивые девочки Молдовы будут ползать перед ним на коленках.
Как он их ненавидел, этих молодых красивых девчонок, которые с брезгливой усмешкой отвечали на его откровенные липкие взгляды.
Трудолюбивый, умный, изворотливый, он ставил в жизни на первое место карьеру и деньги. Трусливый, он боялся заниматься 'левыми' делами. Но всегда и везде выжимал максимум из своей работы. Чревоугодник, он любил вкусно и много поесть. В сексе он был так же жаден и не знал меры. Часто менял любовниц и постоянно искал новые связи. Женился по расчету и быстро потерял к жене всякий интерес, а она, в свою очередь, к жизни. Соня и в молодости не имела товарного вида, а уж тем более с годами. Зато она прекрасно готовила. С утра до вечера вылизывала весь дом. Ежедневно крахмалила и гладила мужу рубашки. Она никогда не спрашивала, почему он поздно приходит домой. Или почему у него так часто командировки выпадают на субботу и воскресенье.
Он старался всегда и со всеми быть строгим. Не улыбался и не шутил, никогда не повышал голос. Но на работе подчиненных умел держать в ежовых рукавицах. Перед высшим начальством выслуживался. Несмотря на невзрачную внешность, выглядел солидно. Одет всегда был с иголочки. Внутри же был весь ржавый. Ничего святого. Эгоист высшей лиги - жил только для себя и своего удовольствия. На эти удовольствия он не жалел денег. Разврат привёл его к пятидесяти годам к стойкой импотенции. Несмотря на это он, по-прежнему, был сексуально озабочен и часто подсаживал к себе в машину "ночных бабочек".
Увлекшись фантазиями о будущей, самой блестящей, странице из своей жизни, он вылетел на красный свет. Вой сигналов сразу нескольких машин прервал на минуту его сладкие мечты. Чертыхнувшись, он продолжил мечтать. Его извращенный мозг полыхал. Даже саудовские короли, сидящие на золотых тронах, не имеют такого гарема. Только подумать: около трехсот бесплатных, отборных, красивых молодых тёлок. И он у них бог и царь!..
Работать! Он будет работать двадцать четыре часа в сутки. Первым делом к Лёве. Он набрал номер его телефона.
- Лёвчик, привет. Изя говорит, узнал? У меня к тебе дело. Нет, не по телефону. Я через час буду у тебя в Иерусалиме. Пропуск мне не нужен. Я подъеду и перезвоню. Спустишься на пару минут вниз, посидим в кафе. Пока.
Через час они сидели в кафе напротив министерства внутренних дел. Там работал Лёва, муж его родной сестры.
Заняв дальний угол, отгородившись от немногочисленных в это время посетителей, они вполголоса вели беседу.
- Лёва, серьезное дело у нас на горизонте. Надо оформить документы на триста нелегалок, - и он коротко рассказал ему о своем проекте.
- Ты гений, Изя! Я всегда говорил: с твоими талантами ты и на необитаемом острове не пропадешь. Цену ты знаешь?
- Знаю.
- Тогда по рукам.
Они выпили по рюмке конька и разошлись.
Надо отдать должное: Гальперин был великолепным администратором. Запущенный заводик он осветил мощными прожекторами. Процесс не прекращался ни на минуту, одновременно по всем направлениям, как хорошо отлаженный механизм. Один подрядчик сменял другого. Двадцать четыре часа в сутки шла работа. Изя спал четыре, от силы пять часов. Он не доверял никому.
С Гришей Изя встретился на второй день в бухарском ресторане. Возраст Гриши трудно было определить. Весь кругленький, как шарик, низкорослый, с небольшим круглым животиком и таким же круглым лицом. Он всегда улыбался. В прошлом мелкий жулик, фарцовщик из славного города Одесса. Чья только кровь не текла в его венах - румыны, евреи, поляки и даже армяне были в его роду. Но фамилия его ни у кого не вызывала сомнения - Зильберман Григорий Абрамович.
В Израиле Гриша сел на золотую жилу. Вначале он возил в Молдавию и на Украину то, что можно было дешево купить в Израиле и дорого продать там. Он умел щедро делиться, и с годами у него по обе стороны были куплены все, кто мог бы помешать или, наоборот, помочь в его хлопотливом бизнесе.
Когда в Израиле была открыта 'зеленая улица' для русских репатриантов, большое количество уголовников воспользовалось этим немедленно. Те, кто не имел ничего общего с евреями, покупали документы на "своих" еврейских бабушек. Поговаривали, что на уголовный элемент ОВИР закрывал глаза. Была, якобы, даже директива не чинить им препятствий и отправлять только в одну сторону. Прибыв в Израиль, они быстро объединились и вытеснили местных сутенеров из так называемого секс-бизнеса. Было пролито немного крови, и местные полностью уступили. Сначала в Израиль пошел легальный поток проституток под видом домработниц, а когда полиция раскусила, где оседают молодые красивые "домработницы", их стали заворачивать обратно прямо в аэропорту. Тогда и был открыт нелегальный канал через Египет. Гриша одним из первых начал обкатывать этот надежный трафик. Гриша был каким-то дальним родственником Гальперина. Гальперин всегда любил повторять: "Главное в жизни -иметь нужных родственников".
Бухарский ресторан славился восточной кухней и богатым уголовным прошлым постоянных клиентов. Они встретились в обед, Изя заказал мясо, салаты, водку и оба, любящие вкусно поесть, принялись за еду.
- Мясо надо кушать, пока оно горячее, - со значением сказал Изя.
- Кто с тобой спорит, - уплетая шашлык из молодого барашка, промычал Гриша.
Окончив трапезу, Гриша произнес: любовно поглаживая свой животик.
- Изя, я кладу тысячу долларов на стол, если ты меня пригласил просто вкусно покушать.
- Люблю догадливых людей. Короче, Гершале, надо привезти в Израиль около трехсот телок определенной ориентации.
Гриша даже глазом не моргнул:
- Нет проблем, были бы деньги.
- Деньги есть. Но мне нужен особый товар. Первое: никакой принудиловки, я знаю ваши номера. Возраст от восемнадцати до тридцати. Второе: они должны быть профессионалками. Желательно интеллект и высшее образование. И, не дай тебе Бог, малолетки. В Израиле я лично буду проверять каждую. Платить буду только за товар, что мне подходит. Забракованных можешь сплавлять, куда хочешь - не мои проблемы. Времени у тебя на все два месяца.
- В пятницу у меня рейс в Кишинев, - как бы про себя сказал Гриша, - затем, подумав немного, добавил:
- Мне и месяца хватит.
- Тогда за дело, Гершале.
* * *
Шесть месяцев пролетели быстро. Через полгода Катя довольно сносно могла говорить на иврите. Рина, по ее просьбе, помогла ей получить курс вооруженных охранников. Рина была очень доброй, отзывчивой девушкой. В Израиль она приехала годовалым ребенком. В армии служила офицером. После демобилизации прошла курсы социальных работников и работала в центре абсорбции с новыми репатриантами из республик бывшего Союза. Она хорошо знала русский язык. Мама Рины, уроженка Саратова, была учительницей русского языка и литературы, и с детства привила ей любовь к русскому языку. Рина постоянно много читала на русском. Не в пример некоторым своим подружкам, которые вообще ничего не читали.
Курс для Кати стоил дорого, но Рина добилась, чтобы оплата была за счет министерства абсорбции. Трехмесячный курс был интересный и интенсивный. Занимались каждый день по восемь часов. Из них на практическую стрельбу уходило ежедневно четыре часа. Инструктором по стрельбе была уже немолодая женщина. Ее звали Доррит. Она в совершенстве стреляла из любого пистолета.
Практическая стрельба сильно отличается от стрельбы по мишени. Доррит любила повторять:
- Быстрота - это залог вашей жизни. Первая пуля в грудь, вторая - в голову.
Окончив курс, Катя могла стрелять с закрытыми глазами. Доррит всегда ставила Катю в пример и стыдила бестолковых мужиков. Почти сразу по окончании курса Катя начала работать в фирме по охране стратегических объектов. В этом помогла ей Доррит, у неё были большие связи в охранных фирмах.
К стратегическим объектам относились и больницы. Катя выбрала ночную смену: с двенадцати ночи до восьми утра. Больница была частная, небольшая. Ночью никаких посетителей. В ее смену почти постоянно дежурили две медсестры. Галя и Зина, как и большинство младшего медперсонала в больницах Израиля, были репатриантками из России. Узнав о трагедии Кати, они относились к ней, как только может отнестись русская душа к чужой беде. Больные плохо кушали, да и родные приносили им целые корзины с домашней едой. К концу дня на кухне оставалось много еды. Зина и Галя ежедневно набивали полную сумку Кати продуктами.
Ночью они часто варили кофе и приглашали ее посидеть с ними. И еще они любили выпить. Выпивку им приносили любовники. Галя с Зиной были замужем, но не считали за грех наставить нерадивым мужьям рога. Кате это не нравилось, но не ей же было их учить: Галя была старше Кати на десять лет, а Зина на двенадцать.
В одну из ночей Ролан и Леня приехали на БМВ. За рулем сидел незнакомый Кате молодой мужчина. Она открыла им дверь. Незнакомца звали Алик. Зина с Галей всегда приглашали Катю посидеть с ними, но она отказывалась. Иногда, когда у нее сильнее обычного на душе скребли кошки, Катя соглашалась немного выпить с ними, но только после того как парни уходили. Вот и на этот раз все стали приглашать Катю присоединиться. Она, сама себе на удивление, согласилась. Ролан был грузин по национальности и, как все грузины, любил произносить длинные тосты. Не выпить после них было невозможно. Все пили, шутили.
Галя вышла первая. За ней сразу ушел горячий на это дело Ролан. Затем поднялась Зина вместе с Леонидом. Катя осталась вдвоем с Аликом.
У него было очень красивое, типично восточное лицо. Родом он был из Ташкента. Еще в его лице была таинственная загадочность и лишь на долю секунды в нем проглядывала жесткость. Такое выражение лица можно наблюдать у профессиональных спортсменов или кадровых военных.
Кате он понравился. Алик не говорил пошлостей и не приставал к ней. Через час, насытившись любовью, вернулись остальные и вскоре все уехали. На прощанье Алик пожал Кате руку: "Всего хорошего. Спасибо вам за компанию".
Прошло три недели. Три раза за это время приезжали Ролан с Леонидом. Как всегда, в субботу ночью. Алика с ними не было. Катя поймала себя на мысли, что хотела бы снова увидеть его.
Время лечит самые сильные раны. Особенно если ты молода и тебе всего двадцать восемь лет. Часто, сидя ночью в тишине, вновь и вновь прокручивала Катя в мыслях трагическую киноленту последних лет.
Вначале у нее еще была какая-то надежда на Кирилла, но ей не суждено было сбыться. Кирилл должен был прилететь в Израиль, но его убили. И у Кати, кроме Антошки, не осталось на всем белом свете никого и ничего. Только одни воспоминания. C ними она не расставалась ни на один день.
...С Робертом они познакомились на дне рождении у Люси. Первым, кого она увидела, войдя в комнату, был он. Он так резко отличался от других, что сразу бросался в глаза: Роберт был выше всех на голову. Высокие парни всегда нравились ей. Густые, сросшиеся брови, прямые черные, как смоль, волосы. И карие глаза миндалевидной формы. Прямой небольшой нос. Очень красивый овал мужественного лица, белоснежные зубы. И улыбка - она зачаровывала. В ней было много доброты. Невозможно было не влюбиться в этого парня. А с той минуты, когда он заиграл на гитаре и запел низким приятным баритоном, сердца всех девушек принадлежали ему. Она смотрела на него и не могла оторвать глаз. Такого с ней никогда раньше не случалось. Сердце вдруг сильно забилось в груди. Ей казалось, что все слышат, как оно бьется. Кате было 23 года, она заканчивала институт. Будущий инженер, она была романтиком в душе, писала стихи. Многие находили их талантливыми и прочили ей будущее великой поэтессы. Ни один мужчина не оставался к ней равнодушен, и она часто ловила на себе их недвусмысленные взгляды. Волевая, с сильным характером, она не могла без любви, просто так, секса ради, отдаться мужчине. Подружки смеялись:
- Трудно будет твоему первооткрывателю.
- Не волнуйтесь, хлюпиком он не будет. Откроет, - отвечала она, тоже смеясь.
Роберт пришёл на день рождения с девушкой. Познакомился он с ней недавно. И сильно пожалел, что взял ее с собою. Она и раньше была непредсказуема, а тут оторвалась на полную катушку. Быстро опьянела и по любому поводу громко смеялась. Все смотрели на нее с недоумением. Роберт пытался ее урезонить, но она еще больше распалялась. Пока Люся не увела ее в другую комнату и уговорила прилечь. Ее она послушалась, легла на кровать и сразу отключилась. Роберту было явно не по себе. Его просили еще спеть, но он отказался. Девушки, понимая его неловкое положение, отстали от него. Ближе к часу ночи стали расходиться.
Все, кроме Кати, пришли парами. От Люси не ускользнуло, что Кате понравился Роберт - у женщин на это автоматически срабатывает интуиция. Она обратилась к Роберту, а в глазах ее играла хитринка:
- По-моему, тебе не стоит будить свою подругу, пусть спит у меня. Ты лучше Катю проводи. А то еще украдут красивую девушку, и это будет на нашей совести.
- С удовольствием, - ответил Роберт. Они вышли на улицу. Было по-весеннему тепло.
- Я живу недалеко, пешком пятнадцать минут. Так что вам повезло.
- Как сказать. В такую погоду можно всю ночь гулять. Завтра воскресенье и можно выспаться.
- Это предложение или мысли вслух?
- И то, и другое.
- Я принимаю.
- Спасибо.
- Не за что. Может, это телепатия, но я только что об этом подумала, а вы высказали мою мысль вслух.
- Я рад, что наши мысли совпадают. Давай перейдем на ты. Меня зовут Роберт, - он протянул руку. Его ладонь была большая, теплая и сильная.
- Катя.
Они долго шли молча, разговор сначала не клеился.
- Если не секрет, чем ты занимаешься? - спросила Катя.
- Работаю. По специальности я программист. Но в наше время мало кто работает по специальности. Мы с другом открыли фирму по экспорту продуктов питания. Дело процветает. Недавно взяли в аренду второй склад с промышленными холодильными установками. У моего друга большие связи в Израиле. Мы сейчас полностью переключились на экспорт. В Израиле больше миллиона репатриантов из России. И наша продукция пользуется большим спросом. А чем занимаешься ты, Катя?
- У меня все намного скромнее. Я заканчиваю политехнический. Из родных у меня никого нет. Выросла в детском доме. Сейчас живу у подруги, она на три года меня старше. Мы с ней из одного детдома. Она очень добрая, но немного легкомысленная. Учиться не захотела. В восемнадцать лет вышла замуж за геолога. Он часто уезжал в экспедиции. Из одной такой экспедиции не вернулся: был обвал в горах, и он погиб. Когда я поступила в институт, она забрала меня к себе. Вот так мы вдвоем и живем.
Они еще долго ходили по улицам. Много говорили о поэзии. Затем читали вслух любимых поэтов, перебивая друг друга.
- Могу поспорить, стихов этой поэтессы ты не знаешь. - И Катя прочла ему свои стихи.
- Очень хорошие стихи.
- Мои, - смущенно призналась она.
Роберт без лести, искренне, от всей души, похвалил их. Расстались почти под утро. После этого они встретились еще пару раз. И каждый раз им не хотелось расставаться друг с другом. А потом у нее началась сессия. У Роберта тоже была горячая пора. Так вышло, что больше месяца они не виделись. Оба очень соскучились и почти каждый день говорили по телефону.
Этот день до конца жизни останется для Кати самым светлым днем в ее жизни. Роберт позвонил и предложил отметить окончание сессии. Они пошли в ресторан. Она выпила шампанского и немного опьянела. Они много танцевали в этот вечер. Чувства переполняли друг друга. У Роберта была трехкомнатная квартира в центре Москвы. Он взял такси, и они поехали к нему домой. Все было как, во сне. Они много целовались. Катя была чуть пьяна, однако совсем не могла вспомнить, как они оказались в постели. Она дрожала всем телом.
- Роберт, я боюсь. Это будет больно?
- Ты не думай об этом и тогда больно не будет.
Он был богом, настоящим богом в постели. Боли она не почувствовала. Несколько раз, на доли секунды, она теряла сознание от переполнявших ее чувств. А в момент оргазма она застонала. И потом все три года их совместной жизни она каждый раз стонала. Роберту этот особенный, приглушенный стон очень нравился. Это льстило его мужскому самолюбию.
Через месяц они поженились. А через девять месяцев, если считать от первой их ночи, родился Антон.
Катя, кормя его грудью, говорила:
- Ты будешь самым счастливым человеком на земле, потому что зачат в первый день очень сильной, чистой и красивой любви.
Как безжалостна иногда бывает судьба к хорошим людям.
Институт Катя закончила с отличием. Роберт, используя свои связи, устроил ее на работу в конструкторское бюро. Работа была интересная. Катя быстро сработалась с коллективом. Все складывалось как нельзя лучше. До того дня, когда в Роберта стреляли. Шофер был убит, Роберт легко ранен. Вечером он сказал взволнованной Кате:
- Нам надо срочно, хотя бы на время, переехать в Израиль. Я буду там руководить филиалом нашей фирмы. Кирилл останется в Москве. Ему одному легче скрываться от бандюг. На нас наехала конкурирующая с нами фирма. Ею руководят криминальные авторитеты. Кирилл сейчас ищет солидную 'крышу'. Ему обещали надежную 'крышу' в органах милиции. Последнее время милиция занимается, помимо своей работы, этим бизнесом. За хорошие деньги они защищают интересы небольших фирм и предприятий, которые заняты в легальном бизнесе и не имеют ничего общего с криминалом. Но пока они возьмут наше дело под свой контроль, пройдет время. А бандиты ждать не будут. Они могут убить тебя и Антона. Вы сегодня с мамой переезжаете в поселок под Москвой, пока я не оформлю все документы. Там вы будете в безопасности.
- А ты?
- За меня не волнуйся. Я буду предельно осторожен. Одного меня им будет тяжело взять.
Роберт отвез их на дачу. Вездесущий Кирилл арендовал дачу под Москвой на два месяца. Было лето. И погода стояла на редкость хорошая. Иногда вечерами шел дождь, но он только освежал и без того живописный пейзаж Подмосковья.
Роберт был единственным сыном. Его мама, Роза Яковлевна, безумно любила его еще и потому, что он был точной копией своего отца. Отец Роберта в сорок восемь лет умер от разрыва сердца. Высокий, здоровый красивый мужчина. Почти никогда не болел. Чрезмерно импульсивный, одержимый в работе, он иногда сутками не выходил с завода. Там же, на заводе, он получил инфаркт и скончался на месте.
Роза Яковлевна была красивой и умной женщиной. После смерти мужа солидные мужчины часто делали ей серьезные предложения, но она всегда всем отказывала. Она сильно переживала за Роберта и больше всего в жизни боялась его потерять, но внешне старалась не подавать вида. Дипломат в общении, она со всеми умела ладить. Катю она называла не иначе как "доченька". Катя отвечала ей взаимностью. Роберт задействовал все связи, свои и Кирилла. Через полтора месяца они благополучно приземлились в Тель-Авиве.
Из аэропорта их отвезли в центр абсорбции города Бат-Ям. Уже на второй день в холле вывесили объявление: "Все, кто желает поехать на экскурсию в Иерусалим, могут записаться". Роза Яковлевна плохо себя чувствовала, у нее сильно поднялось давление. Шестьдесят три года давали о себе знать. Волнения последнего месяца, перелет и резкая смена климата уложили ее в постель.
- Дети, поезжайте, а я останусь с Антоном.
Малышей на экскурсию брать не разрешили, и Катя сказала мужу:
- Роберт, ты поезжай, а я останусь с мамой. Антон - пассажир нелегкий, а мама себя неважно чувствует. Я еще успею побывать в Иерусалиме.
- Так дело не пойдет, я тоже могу остаться с мамой. Бросим жребий, - Роберт взял монету, - орел или решка?
- Решка, - ответила Катя.
Монета взлетела в воздух и со звоном упала на пол.
- Орел.
- А ты хотел спорить. Все честно: судьба решила, что ты первый из нашей семьи побываешь в Иерусалиме.
Какой злой шуткой порой оборачивается невинное решение судьбы!
Через два часа по всем израильским телеканалам передали экстренное сообщение: "Террорист-смертник взорвал себя в толпе новых репатриантов. Девять человек убитых, шестнадцать раненых, из них тяжело раненых - четверо".
Весть мгновенно облетела центр абсорбции. Захлопали двери, забегали люди. Служащие сидели на телефонах. Дозвониться было невозможно. Одна из работниц переводила на русский язык телевизионные сообщения. Люди столпились у большого телевизионного экрана. Вскоре без конца стали показывать одни и те же кадры с места происшествия. Подъезжали и уезжали машины скорой помощи. Вокруг машин суетились люди. Корреспонденты брали интервью у очевидцев. Вдруг одна девушка закричала:
- Бабушка, посмотри! Это Боря! Он живой!
- Где, где ты видишь Борю?
Но с экрана уже показывали другие сцены этой жуткой картины. И лужи крови. Девушка села прямо на пол, она плакала и все время повторяла: "Я видела Борю, он живой..."
Сильная боль предчувствия сжимала Кате сердце. К ней подошла Роза Яковлевна и обняла ее.
- Мама, зачем вы встали?
- Все будет хорошо, доченька.
Они так и стояли, обняв друг друга, и не отрывали глаз от экрана телевизора. Притихший Антон держал Катю за юбку. Они не замечали времени. Вокруг них стоял шум.
В фойе учебного центра абсорбции возле телевизора собралось больше трехсот человек - все, кто по разным причинам не поехал на экскурсию. Было много маленьких детей, некоторые из них громко плакали.
- Тише! Я прошу у всех тишины. - Директор Центра держал в руках лист бумаги. В одно мгновение стало тихо. Даже дети перестали плакать. - Только что я получил точный список погибших и тяжело раненых. Мне трудно зачитывать эти фамилии, но я обязан это сделать.
Последним в списке убитых был Вайсман Роберт Павлович. Роза Яковлевна медленно стала оседать. Катя успела подхватить ее. Доктор, постоянно работающий в центре абсорбции, стоял с ними рядом. Он аккуратно положил Розу Яковлевну на пол и начал осматривать ее.
- Вызывайте неотложку, - крикнул он. - Кто вы ей будете? - спросил он у Кати.
- Дочь.
- Ее нельзя трогать. Сейчас приедет скорая помощь, ее отвезут в больницу. Все признаки кровоизлияния в мозг налицо. Другими словами, инсульт. Только после специального рентгена можно будет узнать, насколько он обширный.
Меньше чем через десять минут прибыла скорая помощь. С Катей поехала Рина. Антона Катя взяла с собой. Она не плакала. Она как бы застыла в недоумении. "Что же это такое? Может, это сон? Разве такое может быть?", - она задавала себе эти вопросы и не могла на них ответить. Рина еле сдерживала слезы. Она держала холодные, как лед, руки Кати и пыталась их согреть. Без конца повторяла одну и ту же фразу:
- Ты должна держаться, у тебя сын. Он маленький и может испугаться.
Антону было три года. Он был шустрый, смышленый малыш и, смутно понимая, что происходит, он понял одно: шалить сейчас нельзя.
Розу Яковлевну сразу повезли в реанимацию. Они остались сидеть в коридоре. Через полчаса вышел врач. Пряча глаза, сказал:
- Больную переводят в палату. В сознание она не пришла. И надежд, что придет - мало.
Они поднялись в палату. Роза Яковлевна словно спала. Последние годы она часто бывала бледной, а сейчас лежала румяная. Лицо ее было спокойным.
- А почему бабушка спит, ведь сейчас не ночь? - спросил Антон.
- Она очень устала, ей надо отдохнуть, - ответила Рина. - Катя, я заберу Антона, его надо покормить. Оставлю его с воспитательницей и вернусь за тобой.
Вскоре она вернулась. Катя отрешенно сидела у окна. Глядя на нее, можно было подумать, что она не в себе. В принципе, так оно и было. Видимо, сработали защитные системы организма. Все жизненные процессы восприятия у нее были заторможены. Рине пришлось ее буквально трясти, чтобы хоть немного привести в себя. Есть она не могла, только пила воду. Рина уговорила Катю поехать в центр абсорбции.
- Тебе надо выспаться. Завтра похороны. - Рина напоила ее цветочным чаем. Заставила выпить успокоительные капли и дала сильно действующее снотворное.
Катя, не раздеваясь, легла на кровать. Вскоре она уснула. Рина потушила свет и вышла из комнаты.
Утром хоронили сразу семерых погибших в этом теракте. На кладбище в Холоне было огромное количество людей. Катя ничего не видела, ее глаза были наполнены слезами.
А через три дня похоронили Розу Яковлевну. Она так и не пришла в сознание.
Рина не отходила от Кати. Первые две недели Катя ходила, как во сне. Постепенно сознание стало возвращаться к ней. На занятиях она просто сидела и ничего не слышала, о чем там говорят. Рина рассказала преподавателю, что перенесла Катя за последнее время, и он ее не трогал. Однажды после занятий Рина пришла к Кате с большой бутылкой хорошего вина.
- Давай выпьем, Катюша. Мудрые люди говорят, что вино открывает душу.
Они выпили почти литр вина. Вдруг лицо Кати дрогнуло, и она зарыдала громко, с надрывом. Рыдания разрывали ей душу и одновременно дикая боль, которая занозой сидела у Кати все это время в сердце, стала уходить. Рина плакала вместе с ней, она чувствовала своим добрым сердцем всю боль, которая исходила от Кати. Наревевшись, они умыли вымазанные тушью лица, подкрасили глаза. Надо было забирать Антона из детского садика, который находился тут же, на территории центра.
- Пойдем к морю, - предложила Рина. Они взяли Антона и пошли к морю. Оно было совсем близко.
- Ты знаешь, как переводится "Бат-Ям" на русский язык?
- Нет.
- Дочь моря.
- Бат-Ям - Дочь моря, - повторила Катя. Это было первое слово, которое она выучила на иврите.
Часто вспоминая эти горькие страницы, своей жизни Катя, сидя в углу недалеко от входной двери, не замечала, как по ее щекам катились слезы. Девчонки видели это и не утешали ее. Утешать в таких случаях - только травить душу. В другие дни они старались, как могли, отвлекать Катю, приглашая ее на свои посиделки. Веселые и жизнерадостные по натуре, они заряжали Катю своим неисчерпаемым оптимизмом. За это Катя прощала им их легкомысленное отношение к жизни.
Как женщина, она понимала их, но в силу своей порядочности не оправдывала их поведения. У одной муж был полным импотентом, у другой алкоголик. Они же были здоровые, темпераментные женщины в самом соку.
А сегодня она поймала себя на мысли, что хотела бы снова увидеть Алика. Жизнь брала свое.
Он приехал один, и не в субботу, а в воскресенье. Катя только заступила на дежурство. В руках у него был шикарный букет алых роз.
- Это тебе.
Катя покраснела. Алик продолжил, с улыбкой глядя на нее:
- Катя, я купил билеты на концерт Филиппа Киркорова, концерт в среду, начало в восемь часов. Если ты не возражаешь и дашь мне твой адрес, я заеду за тобой. - Катя дала Алику адрес и домашний телефон. - Спасибо, что не отказала. Не буду тебе мешать. Работа есть работа, вдруг придут тебя проверять. Так что до среды.
В среду в семь часов Алик позвонил:
- Через полчаса я за тобой заеду.
...После концерта он предложил погулять. Гуляя, зашли в кафе.
- Ты любишь мороженое?
- Очень, - ответила Катя. Мороженое было очень вкусное. Алик, глядя на Катю, сказал:
- Ты очень красива, наверное, тебе многие об этом говорят?
- Не родись красивой, а родись счастливой, - с горечью ответила Катя.
- Ты молода, у тебя все впереди. Я уверен, ты еще будешь счастлива.
Он положил свою ладонь на ее сжатый кулачок. И тепло от его руки потекло прямо в ее израненное сердце. Оно таяло, как тает снег под лучами весеннего солнца. Много ли нужно женщине для счастья? Совсем немного. Внимание. Ласковый взгляд. Красивые манеры. Нежность. Деликатность. И сердце женщины тает. Особенно если ей не хватает этого. И тем более, если ей нравится мужчина.
Они стали встречаться. Он был предельно тактичен, вежлив. Есть тип мужчин, перед которыми не может устоять ни одна женщина. Алик принадлежал именно к такому типу. В артистическом мире о них говорят "герой- любовник".
Работал он психотерапевтом в частной клинике. В ней работали известные доктора различных специальностей: гинекологи, урологи, хирурги, гомеопаты. Алик лечил больных от алкогольной зависимости, от наркомании, лечил злостных курильщиков. Негласно во всех своих лечебных сеансах он применял гипноз. Гипнозом он начал заниматься еще в студенческие годы. Окончив мединститут в Ташкенте, он прошел специальный курс гипноза в Москве. Вернувшись в Ташкент, открыл частную клинику и стал практиковать врачебный гипноз.
Приехав в Израиль, он не стал афишировать свои знания, а применял их тайно. Он также самостоятельно изучил все способы и тайны зомбирования. Свое мастерство он довел до совершенства и, действительно, стал гением в этой области. К сожалению, злым гением. Полностью владеть психикой любого человека, делать его послушной игрушкой в своих руках... Безжалостный, коварный, фанатичный, он всего себя до конца посвятил этой цели. Нет страшнее человека, который под маской добропорядочности скрывает гнусную личину негодяя и подонка. У таких людей нет ничего святого. У них нет жалости. Для них человек - подопытный кролик.
Алик не резал на части детей, как это делают по всему миру некоторые моральные уроды-хирурги. Женские души - вот что было его основной специализацией. Их он уродовал, калечил и разрывал на части. Оставляя неизлечимую боль, отчаяние и пустоту.
Он работал в команде Гальперина на официальной должности психолога. Используя свои обширные связи, Гальперин провел его через министерство абсорбции консультантом-психологом. Эту должность Алик и занимал на фабрике игрушек, которой руководил Гальперин.
На фабрике к тому времени работало около трехсот женщин, все как одна из республик бывшего Советского Союза. Как гуманно выглядело это со стороны! Об этом даже писали в газетах: "Молодой специалист-психолог постоянно занимается всеми проблемами новоприбывших репатрианток". Он получал постоянный оклад от министерства абсорбции. И специальный, который был в десять раз больше официального - от Гальперина. А на деле вся его психологическая "опека" мало чем отличалась от опытов известного нациста доктора Менгале. Он применял к бедным девушкам новейшие методы зомбирования. И если у какой-нибудь "работницы" "ехала крыша", он быстро и эффективно возвращал ее в строй. А еще он поставлял Гальперину новых работниц, предварительно "обработав" их по своей безотказной схеме. И ни одна из них не могла устоять перед его злодейской гениальностью и богатейшим опытом.
Ничего этого Катя не знала. И даже в самом страшном сне не могла представить, с кем имеет дело. Изболевшись душой и настрадавшись, тянулась она к теплу, которое он так искусно умел излучать. Очень быстро Катя попалась в его ловко расставленные коварные сети. Да и было отчего: молодой, необычайно красивый, богатый, элегантный и неженатый. Она не строила никаких планов на будущее, просто была по-женски счастлива каждую минуту, проведенную с Аликом. Он внушал, даже не применяя гипноза, абсолютное доверие всем окружающим. И, используя это доверие, шаг за шагом делал свое гнусное дело.
На левой руке у него был массивный золотой перстень с красивым узорным орнаментом по бокам, сверху перстень украшал крупный рубин. Внутри перстень был полый, и в нем всегда находилась доза специального психотропного препарата или сильно действующего снотворного - в зависимости от цели, которую он преследовал в том или ином случае. В крышечку перстня была вмонтирована кнопочка, при нажатии на которую он открывался, и его содержимое Алик высыпал в чай, сок, воду или вино... Причем делал он это не хуже фокусника, глядя прямо в глаза своей жертве, словно кобра, привораживая ее своим магнетическим взглядом.
В этот вечер он подсыпал Кате в чай снотворное, которое действовало моментально. Действие снотворного было рассчитано на полчаса, этого было достаточно, чтобы сделать соответствующую установку. С того дня и с каждым повторным сеансом Катя все быстрее и глубже входила в состояние гипноза. Пришло время, когда Алик, глядя ей в глаза, звонко щелкал пальцами и произносил лишь одну фразу: "Спать!" И Катя погружалась в глубокий гипнотический сон. Затем он просил ее открыть глаза и заставлял делать все, что он хочет. Она послушно выполняла все указания и совершенно не помнила ничего потом. Катя могла выйти на улицу, зайти в магазин, купить необходимые продукты и вернуться домой. Никто не подозревал, что она находится в состоянии гипноза. С Антоном было еще проще. Погруженный в наркотическое состояние, мальчик, по команде Алика, открывал глаза и мог часами играть с заводными машинками, которые очень любил.
Убедившись, что Катя с сыном находятся в полной его зависимости, Алик привез на съемку доверенных людей Гальперина. Один из них, Слава, постоянно снимал на профессиональную видеокамеру свадьбы, дни рождения и встречи земляков в знаменитом бухарском ресторане. Эту постоянную работу он совмещал со съемками порнофильмов для подофилов. Делом этим, опять же, заправлял Алик - он зомбировал детей для съемок. С этого оба имели солидный навар. Кассеты пользовались постоянным спросом, распространялись по всему миру и стоили для подофилов немалые деньги.
Всюду, где только можно было делать деньги, участвовал, а то и руководил Алик. Он также был главным звеном в цепочке по продаже таблеток "Экстази"; являлся посредником в перепродаже больших партий различного вида наркотических препаратов; через его руки проходили сотни килограммов гашиша. Успешно торговал он и необработанными ювелирными алмазами.
В команде Гальперина он работал не из-за денег - для его размаха это были мелкие суммы. Работая с женщинами, он приобретал бесценный для себя опыт.
...Трое сидели в машине и ждали. Алик поднялся в квартиру и через несколько минут позвонил: "Поднимайтесь, четвертая квартира". Он открыл им дверь, и они зашли. Участвовать в подобных съемках им приходилось не впервые. К их приходу Катя уже находилась в состоянии глубокого гипноза.
- Раздевайся, - отдал указание Алик. Катя стала послушно раздеваться. Загипнотизированный Антон продолжал играться с заводными машинками.
Двое мужиков с уголовными рожами, небритые, разукрашенные татуировками, с явным удовольствием принялись за дело. По ходу съемки Алик давал Кате дополнительные указания типа:
- Начинай стонать. Широко открой глаза.
Даже самые опытные следователи не смогли бы доказать, что съемка эта велась без добровольного на то согласия всех ее участников. Но главным контрастом, безусловно, служил Антон, который беспечно играл у них под ногами, периодически поднимая глаза и заразительно смеясь - по команде Алика...
Закончив съемку, мужики удалились. Алик велел Кате принять душ. Затем он сделал внушение, и Катя все забыла. Щелкнул пальцами, и она села пить чай. За столом Алик рассказал, что по совместительству он работает на игрушечной фабрике, что в пяти минутах ходьбы от ее дома.
- Там легкая интересная работа, и заработать ты сможешь в два раза больше, - добавил он.
Катя сразу согласилась. Слепо доверяя любимому, она нисколько не сомневалась, что он может предложить ей только хорошее.
Так Катя начала работать на знаменитой фабрике игрушек, где постоянно параллельно шла двойная работа. Причем вторая, нелегальная, была так искусно замаскирована, что не посвященные могли работать в цехах годами и так никогда не догадаться, что происходит в подвальных этажах фабрики. Попасть туда можно было только через тщательно замаскированный под стеклянный шкаф вход в лифт. Для маскировки в шкафу располагались приклеенные к полкам образцы игрушек, выпускаемых фабрикой. Один такой вход был в кабинете Гальперина, второй - у его зама Родиона. Шкаф уходил в сторону и открывал дверь в лифт, на котором можно было попасть в тщательно скрытые нижние этажи здания.
Заместитель по производству, Родион был доверенным лицом Быкова. Административно он подчинялся Гальперину. На самом же деле он был глазами и ушами Быкова. И все финансы проходили через его руки. Родиону было сорок восемь лет и за его плечами было богатое уголовное прошлое. В Израиле, под руководством Быкова, он начал свою жизнь с чистого листа. Ему была сделана пластическая операция. Волосы он постоянно брил, несмотря на свой уродливый, вытянутый, как огурец, череп. С Быковым они были знакомы с детства - жили в одном дворе. И не теряли связь друг с другом на протяжении всей жизни. Во время отсидок Родион постоянно получал от Быкова посылки-передачи. Используя свои связи, Быков без проблем создавал для приятеля детства сытую беззаботную жизнь в местах отдаленных. Родион, вор в законе, и сам пользовался немалым авторитетом в зонах. Но все это теперь было в прошлом.
В кабинете Родиона через специальную малогабаритную телефонную станцию шла постоянная связь с нижними этажами фабрики и охраной. Он отправлял девочек с производства вниз к клиентам. Отработав, они возвращались назад также через его кабинет. Главный вход для клиентов был через платную стоянку, там круглосуточно дежурили два охранника.
Новых клиентов строго отбирали. И только по рекомендации постоянного, проверенного завсегдатая можно было попасть в этот шикарный эксклюзивный бордель. На первом подпольном этаже фабрики располагался большой современный бар, в котором были все виды алкоголя и легкие изысканные закуски. Рядом с баром находились казино, биллиардная, отдельные комнаты для карточной игры, сауна, бассейн, джакузи и многочисленные кабинеты, где клиентов принимали и обслуживали "работницы" - безотказные на все виды извращенного секса. Нового клиента оформляли и, по желанию, он мог стать постоянным членом клуба, заплатив солидный взнос. После необходимого инструктажа клиент имел право привозить с собой друзей, которых, в свою очередь, также оформляли и заводили на них анкеты. За рекомендованных новых посетителей отвечали головой их друзья, так как конспирация была наиважнейшим условием. Каждый новый клиент знал, чем рискует, если по его беспечности в клуб проникнет "крот" или несолидный господин.
Мужчины, посещавшие это заведение, не отличались высокой моралью: под одной крышей мирно уживались высокопоставленные чиновники разных рангов, уголовные элементы различных специализаций, очень богатые строительные подрядчики и многие другие. Всех их объединяло одно: левые доходы в обход государственных налогов, которыми они не могли светиться в обществе. Зато здесь охотно спускали колоссальные суммы в казино или за карточным столом. К тому же все они были одержимы страстью к острым ощущениям и изощренному сексу. Круговая порука служила заключительным объединяющим звеном. Среди постоянных посетителей были видные политики и старшие армейские офицеры, а также "неподкупные" полицейские, занимавшие высокие должности; немало было среди гостей и отставных генералов. У Гальперина в сейфе находилась подробная картотека на всех, хоть раз посетивших его подпольное заведение. Внештатно у него трудились два агента, которые имели возможность проверить любого, будь то гражданин Государства Израиль или турист, прибывший в страну на пару дней.
В одном из самых эксклюзивных номеров через специальное огромное зеркало постоянно велась видеосъемка особо значимых посетителей. Часто на съемку приезжал сам Быков - это было его хобби, и он не упускал случая лично снять компромат на нужных ему людей. Сразу после съемки он забирал кассету и увозил ее с собой.
На самом нижнем этаже находилась потайная комната "шоковой терапии". У нее были двойные двери со специальной звуковой изоляцией. Стены и потолок также были звуконепроницаемые. Любые душераздирающие крики или оглушающая, до боли в ушах, музыка совершенно не были слышны снаружи. Именно туда приводили "дорабатывать" обманутых жертв доктора Алика. Там избивали девушек за малейшую провинность.
... Алик зашел в цех и подошел к Кате.
- Пойдем, тебе надо пройти медосмотр. - Он был в белом халате, со стетоскопом на шее. Катя уже неделю работала на фабрике. Они зашли к Гальперину. С ним Катя была знакома - после того, как ее оформили на работу, Алик завел ее в кабинет Гальперина и представил:
- Будь знакома - это директор фабрики господин Гальперин. Он мой друг и в обиду тебя не даст.
Катя не могла понять, чем именно, но директор ей не понравился. Может, липкий взгляд? А, может, вся его внешность?
Войдя в кабинет, Катя поздоровалась с ним. Он любезно кивнул, продолжая сидеть за столом. Вход в лифт был открыт, и Катя, не подозревая ничего, не обратила внимания, что в прошлый раз шкаф закрывал вход в лифт. Они спустились вниз и вошли в комнату "шоковой терапии". Дверь закрылась. В комнате были Виктор и Денис. Виктора она видела несколько раз у входа на фабрику, он был в форме охранника, а Денис работал мастером в цеху. Войдя, Катя недоуменно стала осматривать комнату.
На стене висел огромный плазменный экран, на тумбочке рядом стоял видеомагнитофон. Несколько небольших кресел, а в дальнем углу, непонятно для чего, находился прямо на полу огромный матрац. В стороне стояло кожаное кресло.
Алик щелкнул двумя пальцами, Катя подняла голову.
- Спать! - приказал он, и она моментально погрузилась в глубокий сон.
- Раздевайся! - прозвучал следующий приказ.
Катя разделась, и Алик, усадив ее в кресло, пристегнул специальными ремнями. Он снова щелкнул пальцами и потребовал:
- Проснись!
Катя открыла глаза, и лицо ее побелело. Ничего не понимая, несколько секунд она с ужасом рассматривала себя и всех, кто находился в комнате. Мужчины цинично осматривали ее с ног до головы.
Лицо Алика было бесстрастным, как и голос.
- Я вижу, ты не понимаешь, как это вдруг, голая, ты оказалась в этом кресле. Все очень просто. Я ввел тебя в состояние гипноза, заставил раздеться. Затем привязал тебя к этому креслу, на всякий случай, если ты вдруг начнешь буянить. Сейчас тебе покажут фильм, который был снят у тебя дома. Ты в нем играешь главную роль. Сыграла ты, надо отметить, великолепно, как не сыграла бы, наверное, самая опытная порно-актриса. Во время съемок ты, естественно, была в состоянии гипноза. Но кто бы ни посмотрел этот фильм, даже самый опытный эксперт, не сможет доказать, что ты проделала все это не по своей доброй воле.
После просмотра ты пройдешь практический инструктаж твоей настоящей работы, которую ты должны выполнять с сегодняшнего дня. Учти: выполнять с любовью и пониманием. В противном случае эта пленка будет передана в полицию. Кстати, нашим людям, которые там работают. Тебя никто не будет слушать, что бы ты ни говорила. Ты посидишь неделю-другую в тюрьме, а затем тебя вышлют из страны. Антона за это время официально оформят как ребенка, мать которого за разврат лишили материнских прав и продадут в Штаты или Европу, а может, в Австралию. И ты никогда не сможешь найти и вернуть сына. Если же ты будешь хорошо работать, то через три года выкупишь себя, и тебя отпустят на все четыре стороны. Но до конца жизни, где бы ты ни была, тебе запрещено посвящать кого бы то ни было в наши тайны. У нас очень длинные руки, и мы достанем тебя и сына даже на краю света. А теперь смотри кино. Учись, так тебе придется работать.
И он вышел, плотно закрыв за собою дверь. Все это было настолько чудовищно, что Катя и месяц спустя не могла понять: как она выдержала все это и не сошла с ума?
Ее спас инстинкт матери. Находясь в шоковом состоянии, она все время думала о сыне. "Я должна его спасти, я обязана его спасти. Я сделаю все, чтобы его спасти", - твердила она себе. Ее мозг лихорадочно искал способы, как это сделать. Все это время, пока она, как в тумане смотрела кино, а затем Виктор и Денис, развязав ее, повалили на матрац и стали изощренно издеваться над ней, проделывая наяву то, что она только что видела в кино. Физически она не чувствовала ничего. Она не сопротивлялась, покорно выполняя все, что требовали от нее Виктор и Денис. Издеваясь над ней, Виктор все время повторял одну и ту же фразу: 'Главное в нашем деле - это не оставлять следов'. Натешившись, они снова усадили ее в кресло.
Гальперин, который до этого наслаждался "живым" порно, как он называл подобные сцены, подошел к ней и расстегнул ширинку. Катю как будто ударило током. Она пришла в себя. Она знала, что ей надо делать. На данный момент любое сопротивление бесполезно. Обращение в полицию, где у них все схвачено, тоже ни к чему не приведет. Она должна взять правосудие в свои руки и уничтожить этих нелюдей. Но сейчас ей нужно постараться собрать всю свою волю и притвориться согласной на все. Она обязана обмануть их, войти к ним в доверие. Это сейчас главное. Только так она сможет спасти Антона. Неожиданно для всех она улыбнулась Гальперину. Он не верил своим глазам: неужели Алик сумел так глубоко зомбировать Катю? В глазах ее было неподдельное желание секса. Она взяла в руки его гениталии и стала выполнять все приемы орального секса, которые только, что видела на экране. "Только так я спасу себя и Антона", - мысленно повторяла она. У нее еще не было никакого плана. Все это потом. Гальперин должен поверить в чудо ее перевоплощения. И он поверил. От счастья он был на седьмом небе. Когда он кончил, Катя, продолжая играть начатую роль, спросила у него, преданно заглядывая ему в глаза:
- Я надеюсь, что за эту работу я буду получать премиальные, не так ли, господин Гальперин?
- Доченька, да я тебя озолочу! Ты у меня будешь на особом положении. С сегодняшнего дня ты будешь принадлежать только мне. Кроме меня никто до тебя не дотронется. - Он вынул из кармана бумажник, отсчитал пятьсот шекелей. - Держи, сладкая, это тебе на молоко. За вредность. - И, довольный своей шуткой, разразился смехом.
Его поддержали Виктор и Денис, и впервые в комнате "шоковой терапии" долго не смолкал хохот.
С этого дня Катя стала доверенным лицом Гальперина. Разобравшись в тонкостях производства, она давала ему советы, как усовершенствовать различные игрушки. И придумывала новые. В ее обязанности входило встречать самых почетных гостей. А он, будучи законченным эгоистом, никогда не давал ее другим, хотя многие просили его об этом.
Катя довольно быстро освоила разговорный иврит. Языки всегда давались ей легко. Она выполняла много различных поручений за пределами фабрики. Гальперин доверял ей приносить от Алика партии таблеток "Экстази" для клиентов. Иногда, в качестве поощрения, Гальперин давал их лучшим "работницам" производства. Катя вошла в руководство фабрикой и каждую пятницу присутствовала на летучке, где директор подводил итоги за неделю и выдавал премиальные.
В его сейфе постоянно лежали аккуратно упакованные в пачки стодолларовые купюры.
Все это время с того злополучного дня, не переставая, Катя обдумывала, как уничтожить это осиное гнездо.
Она вспомнила, что, еще занимаясь на курсах вооруженных охранников, слышала, как один из сокурсников хвалился, что за пять тысяч шекелей свободно может купить у арабов в Лоде нелегально любой пистолет. Там, в знаменитом районе "железки", двадцать четыре часа в сутки идет торговля оружием и наркотиками. Часто над районом кружит дежурный полицейский вертолет, иногда слышны выстрелы. Полиция делает проверки, но безуспешно: ловит одних, выпускает других, и дело продолжает процветать. Посредниками в этом бизнесе служат арабы-таксисты, которые паркуются на центральной автостанции. Катя вспомнила, что к Зине одно время приезжал на такси симпатичный молодой араб. Он работал таксистом и всегда ночью. Многие старые таксисты имели по две-три машины и сдавали их в аренду. На постоянной работе у них было несколько водителей. Эли, так звали араба, работал по найму давно. Ночью работать было небезопасно. Эли - это было его второе имя: арабы часто называли себя еврейскими именами, чтобы не выделяться в еврейской среде. Их порой трудно отличить от евреев Марокко, Ирака, Ирана или выходцев из других арабских стран. На иврите они говорят без акцента. К таким арабам относился Эли.
Зина не стала расспрашивать Катю, для чего он ей понадобился. Она связала ее по сотовому телефону с Эли, упрекнув его, что он стал редко появляться. Затем отрекомендовала Катю как свою лучшую подругу, которой можно доверять во всем с закрытыми глазами, и передала ей телефон. Катя договорилась с ним о встрече в субботу, в шесть утра. Они должны успеть съездить в Лод и обратно. У нее есть там дела. Добавив, что оплатит все по субботнему тарифу, Катя назвала свой адрес и дала ему домашний телефон.
В шесть часов утра Эли подъехал к ее дому. Было еще темно. По дороге в Лод Катя спросила, может ли он ей помочь связаться с арабскими таксистами в Лоде? Она хочет приобрести пистолет "Беретта" с глушителем и две обоймы с патронами. Если "да", то она отдельно заплатит ему за услугу.
- Сколько? - спросил Эли.
- Тысяча шекелей.
- Нет проблем. Вся сделка обойдется тебе в семь тысяч шекелей.
Катя отсчитала деньги и протянула пачку Эли. Шоссе было пустым, машина шла на хорошей скорости, и они очень быстро доехали до центральной автобусной станции Лода. Эли вышел переговорить с таксистами. Сидя в машине, Катя видела, как Эли отсчитал одному арабу деньги. Тот набрал номер на сотовом телефоне, коротко переговорил с кем-то, видимо, сделал заказ, и они поехали в район "железки". Вскоре они съехали с шоссе, в самом районе ни дорог, ни тротуаров не было. Подъехав к длинному высокому, выложенному из блоков забору, Эли остановил машину в десяти метрах от такси, в котором ехал таксист-посредник. Тот вышел из машины, снова позвонил, сказав пару слов. Затем подошел к забору, нагнулся, и Катя увидела, как кто-то вынул из забора с той стороны блок, и таксист, просунув руку в образовавшееся отверстие, вытащил аккуратный бумажный сверток. После чего положил в отверстие деньги. Блок с другой стороны вставили обратно. Как отметила про себя Катя, операция не заняла и минуты. Таксист, оглядываясь по сторонам, подошел к машине и передал Эли пакет. Что-то сказал по-арабски, Эли ответил ему, они пожали руки и разъехались. Выезжал Эли уже другой дорогой, через десять минут они уже мчались по центральному шоссе, а через полчаса Катя была дома.
Дрожащими руками она развернула сверток. Все это время от волнения ее била мелкая дрожь. В пакете лежала совершенно новая "Беретта" еще в заводской смазке, две обоймы с патронами и отдельно - глушитель. Катя взяла в руки пистолет, и рука перестала дрожать - на занятиях у нее был точно такой же пистолет. Успокоившись, Катя разобрала его и тщательно почистила. Занимаясь на курсе, она отстреляла около пяти тысячи патронов. Работая в охране, она получила такую же "Беретту" и раз в месяц приходила в тир, где ее хорошо знали все инструктора и очень уважали за профессиональное владение пистолетом и снайперскую стрельбу. Каждый раз она отстреливала сто патронов, чтобы не терять квалификацию.
Наконец в ее руках было грозное оружие мести. 'Главное - не спешить, - уговаривала она себя, - Я столько терпела, у меня хватит сил потерпеть еще немного'.
Катя снимала трехкомнатную квартиру с Розой. С ней она познакомилась еще в центре абсорбции, а затем они вместе учились на курсе. Роза и сейчас продолжала работать в охране. У нее был удобный график работы, и она могла забирать из садика свою дочь и Антона. Женщины всячески поддерживали друг друга, питались в складчину, вели общее хозяйство. Розу судьба тоже не баловала. Она приехала в Израиль с мужем. Буквально с первых же дней знакомые помогли ему устроиться на работу. Работа была тяжелой и вредной. От неудовлетворенности он стал пить. А однажды, не говоря никому ни слова, тихо покинул Израиль, оставив жене дочку и долги по кредитам, которые они взяли у государства.
Накануне Катя, не посвящая Розу в подробности, сказала, что она уезжает навсегда обратно в Москву.
Весь последний месяц Катя оформляла нужные для выезда документы. Билеты у нее были на руках, один новенький, вместительный чемодан на колесиках и небольшая ручная спортивная сумка стояли у двери, готовые в дорогу. Катя попросила Розу забрать Антона из садика и добавила, что на работе никто не знает, что она уезжает - так лучше. Роза, к слову, не догадывалась о той, другой, страшной стороне жизни своей соседки. Катя решила, что чем меньше будут о ней знать, тем лучше будет для всех.
Позвонив Гальперину, Катя предупредила его, что опоздает. С утра ей надо было забрать у Алика очередную партию таблеток "Экстази", но она постарается к десяти часам быть на совещании директоров. Так Гальперин не то в шутку, не то всерьез называл их летучку по пятницам. Она взяла такси и к девяти часам была в клинике у Алика. Он вышел ей навстречу, радужно улыбаясь своей коварной, очаровательной, для непосвященных, улыбкой. Он хотел ее обнять, но Катя остановила его взглядом.
- К делу. У меня нет времени, Гальперин ждет.
Они спустились в подвал. Там находился личный склад Алика.
В складе у него хранились наркотики. Подвальное помещение было предназначено для бомбоубежища во время войны. Он открыл дверь и они зашли в помещение склада. Катя не стала ждать. Как только дверь закрылась, она выстрелила ему в затылок. Он рухнул на каменный пол. Она подняла ключи, выпавшие из его рук. Затем взяла большую канистру с чистым спиртом облила все полки и зажгла смоченный в спирте бинт. Его она бросила в самый дальний угол.
Пламя мгновенно охватило полки. Выйдя на улицу, бросила в мусорную урну ключи. Остановила такси и поехала на фабрику. Пройдет немало недель, пока кто-нибудь догадается взломать помещение. Все это заранее спланировала, рассчитала и предвидела Катя. Склад закрывался абсолютно герметично, не хуже чем на подводных лодках - никому и в голову не придет, что в нем бушует пожар.
Ровно в десять Катя зашла в кабинет к Гальперину, кроме него в кабинете были Денис и Родион, и у них было личное оружие. Катя это знала. Пистолет у нее был сзади, его скрывала кофточка навыпуск. Отработанным движением в считанные секунды она направила его на Родиона. Выстрела почти не было слышно. Родион грузно завалился на бок и упал со стула. Катя стреляла как в тире: спокойно, не спеша. Выстрел в грудь, выстрел в голову. Денис был вторым. Он сделал движение по направлению к кобуре, но не успел. В считанные секунды все было кончено. Гальперин сидел за большим письменным столом. Его голова откинулась на высокую спинку кожаного кресла. Он боялся пошевелиться и почти не дышал. Он так и остался сидеть в своем директорском кресле - только уже мертвый, с маленькой аккуратной дырочкой во лбу. Ключи от сейфа были на столе. Катя выбрала папки и бросила их на стол. Забрала аккуратно сложенные в пачках деньги. Серая коробочка электронного пульта управления лежала на столе. Катя была в женских модных перчатках, доходящих до локтя. Она нажала на кнопку пульта, не оставляя после себя следов. Шкаф бесшумно поехал в сторону. У Гальперина, в отличие от Родиона, лифт выходил прямо в туннель.
Катя пошла по туннелю на выход. Навстречу Виктор вел клиента.