Лжет всякий, утверждающий, что магия ему нужна для чего-нибудь
кроме достижения личной власти.
Антон Ла Вей.
Победа! А мы говорили - горе.
Ниенна.
Сизая лента старого шоссе убегала вдаль. Саринэль улыбалась весело и чуть нетерпеливо. Последнее время у неё, как и у многих, была какая-то эйфория, она не верила, что все это взаправду, а потому творила все, что хотела. Прекрасное состояние, когда жизнь как будто в полусне, не явь и не глюк, и постоянно кружится голова. Существование тогда воспринимается совсем по-детски, кажется каким-то чистым и радостным.
... Лошади никогда не любили Хёгни, как, впрочем, и он их. Тщетно попытавшись оседлать подаренного властелином коня, он, рискую навлечь на себя гнев королевы Саринэль, шагнул к гаражу. У нее-то, как и у всех эльфов, с животными отношения были прекрасные. Увидев старенький "Москвич", Саринэль поморщилось, но попасть в замок графа Мерлина ей хотелось больше, чем спорить с Хёгни. Тем более, он стал её другом еще тогда, когда Саринэль не могла найти по городским библиотекам "Сильмариллион". Саринэлью она тогда, собственно, еще не была. И не стала бы, если бы не Хёгни.
А посему она добилась для Хегни двух совершенно особых привелегий - права оставить себе машину и компьютер (на который все потихоньку бегали играть). И все же Хегни рисковал головой, когда, один выступал против полного уничтожения электросети. Саринэль с трудом тогда спасла друга детства от доски, в которую стреляют из луков и от сырых казематов крепости. Но все же спасла - властелин Лоттир любил свою невесту-эльфийку больше всего, что у него было. Еще с тех давних пор, когда он был простым студентом - медиком. Вообще не понятно, как он отпустил её одну к Мерлину, разве что она не спрашивала.
Между тем привели рабов. Им предстояло послужить подарком Мерлину, никаких других ценностей у королевы не было. Зато рабов - сколько душе угодно, даже больше, чем требует безопасность. Их привязали к машине, и Хёгни неуклюже - мешал меч - забрался за руль. Тяжелый стальной клинок (прежнее ковырло Хёгни весило примерно столько же, сколько ножны нынешнего) не давал нормально устроиться на месте шофера, но снять меч нельзя: только рабы ходят без мечей. Рабы не умеют пользоваться ни холодным оружием, ни магией. Потому их и удалось сделать рабами, когда власть сменилась.
Хёгни было их жаль - это жалкая доля, когда в тебя играют. А они ведь наверняка и не понимали... м-м... специфики своего положения. Наконец, Хегни вырулил за ворота. На машину все пялились как на артефакт, уже успели отвыкнуть. Сам асфальт дороги так давно не видел автомобильных колес, что принимал их как родных, все время искушая разогнаться. Но Саринель надо было вручить свой дар Мерлину живым, поэтому еще даже останавливаться придется, может быть.
Саринель очень надеялась, что Мерлин не будет вспоминать старые полудетские обиды сейчас, когда из-за того проклятого землятресения в нашем мире сместилось что-то типа стержня, и появились все условия для развития цевилизации не техногенной, а магической. В принципе, это одно и тоже - трепаться с друзьями по телефону или телепатически, смотреть телевизор, когда нечего делать, или отправлять своё астральное тело погулять, не отрываясь от завтрака. Но лишними оказались уже не те люди, которые были созданы для жизни в магической цивилизации и испокон веков были страдальцами на Земле, а наоборот, те кто был приспособлен для такой жизни. Наверное, это и был конец света.
Они проиграли. Проиграли горстке молодежи, которая не понимала ровным счетом ничего, кроме того, что теперь пули не могут пробить простейшего магического щита, и это - рулез! А если спеть четыре специальных заклинания над полоской текстолита, то меч из нее уже вполне резал вражескую плоть, и чаще всего пополам. От прошлого осталось немного: из книг и музыки пощадили даже классику, но всего два компьютера на весь двор. И один придворный программист - Хёгни.
Главное теперь было - не поцапаться между собой. А именно этим уже и начали заниматься господа бывшие неформалы. А что будет с их детьми, не помнящими прокуренных кухонь?
Башни замка Мерлина закрывали солнце. Ветер дул теплый и несильный, что-то было веселое в чистеньком пустом замковом дворике, начинавшемся за перекинутым через ров подъемный мостом и приветливо распахнутыми воротами. Замок был на самом деле очень старым - Мерлин его просто отцапал и чуть-чуть переделал, починил...
Встречать Саринэль хозяин не вышел, но, когда она сама вошла в замок, он уже ждал её в трапезной. Это был огромный зал, наверное, даже с эхом. Мостки, заграждение для менестрелей, длинный стол, рассчитанный если не на армию, то на дружину и двор точно. Во главе стола, на некотором возвышение вроде трона, сидел сам Мерлин. Выглядело это все вполне величественно (больше в зале не было не души), хотя, когда эльфийка вошла в зал, маг смутился и в конце даже встал ей на встречу. Саринэль мысленно поздравила себя с первой победой, и её осанка стала неестественно стройной.
- Ваше Величество, Саринель! Извольте пройти в мой кабинет. Как ни странно, вас там ждет ужин.
- Цианистый калий или что-нибудь более колоритно-средневековое?
- Макороны с кетчупом. И то, и другое мой повар сам сделал специально для вас. Бывший химик...
Саринэль поднялась вслед за колдуном по деревянной лестнице. За ней начался коридор с щербатым паркетом и крашеными масляной краской стенами - наверняка бывшее служебное помещение музея. Через него они черным ходом пришли к железной лестнице, ведущей на верх одной из башен. Лестница вилась вдоль стен, но её внешние перила были укреплены, и весь обзор наглухо завешан ворсовыми коврами. Из неизмеримо далеких времен пришла память, что Мерлин боится высоты. Кабинет оказался просторным, светлым, но каким-то несуразным - стены задрапированы старинными гобеленами, на трех окнах тюль, резная ширма красного дерева, три стола, на всех трех - творческий бардак, в углу маленькая алхимическая лаборатория (на всех колбах сантиметровый слой пыли), по стенам развешано оружие - старинное, а не то, что куют кузнецы после Победы. Мерлин усадил Саринель на кресло у окна - для этого ей пришлось обойти стол, и выбраться так просто она не могла. На уголке стола перед ней был на самом деле накрыт ужин - как и обещал Мерлин, длинные макароны и томатный соус в керамических горшочках. Тут же стояли красная икра и салаты в золотом сервизе, есть предлагалось троим, из тарелок мейсоновского фарфора. Из напитков были красное вино, коньяк из старых запасов и яблочный сок. Когда-то, когда для сохранения крупиц магического дара требовалось ограничивать себя во всех мирских радостях, Мерлин ничего другого не пил.
Хозяин учтиво поклонился и испросил разрешения сесть.
- Светка, зря ты так... - неожиданно сказал он, усаживаясь на противоположенном подоконнике.
- Что - зря?
- Все. Лоттира водишь за нос... Чего ты хочешь?
- Мерлин, честно - я не знаю, чего хочу, но я не хочу войны. Сомневаюсь, что лишняя кровь нужна тебе. Причем тут Лоттир?
- Хегни.
- Не говори загадками.
- Пожалуйста, отгадка: я не хочу быть вассалом твоего рогатого мужа.
- Не мужа, а жениха... Но Мерлин, подумай - какая тебе разница, будет эта земля относиться к королевству Лоттара, или нет - для тебя это только лишняя гарантия безопасности от внешних врагов...
- А так же налоги, пошлины и приказы сверху... Кстати, о какой внешней угрозе ты говоришь?
- Не прикидывайся дурачком, Мерлин. Я говорю обо всех этих маленьких княжествах, которые начинаются едва ли не сразу за твоим лесом. Когда-нибудь они все объединяться, но до этого прольется море крови. А ее за последние три года и так был океан...
- И будет феодальный строй, средневековье из учебника для седьмого класса...
- Да, это лучше анархии.
- А где здесь будет прекрасная сказка? Саринель? Вместо пистолетов - файрболы, вместо бомб - смерчи, вместо бактериологического оружия можно наслать усовершенствованную чуму... Разве мир стал от этого лучше? Особенно он стал лучше для рабов - кстати, спасибо за подарок, я его даже принимаю.
- Не говори глупостей, Максим. - Саринель не без труда вспомнила, как звала Мерлина к телефону, когда еще были нужны телефоны. - Мир не стал лучше. Он просто изменился. Пойми это.
- Саринель, ты конечно не поверишь, но не только у одной тебя есть голова на плечах.
- Что?
- Да так... Селанель...
Легко отодвинув ширму, на середину комнаты вышла Яна. Волнистые светлые волосы неопрятно лежали на ее клетчатой рубахе с глубоким вырезом, они даже не были перетянуты на лбу ремешком или тесемкой - атрибутом любого свободного существа. Зеленые глаза смотрели чуть насмешливо и радостно. На ногах были расклешенные джинсы и кроссовки. Отрощенные ногти некрасивых узловатых рук были выкрашены в фиолетовый цвет.
- Здравствуй, сестра. - поздоровалась Селанель.
- Янка, привет... - Мерлин мог бы быть доволен, королева Саринель растерялась. Она очень давно ничего не слышала о Силанели - просто потому, что не могла думать о тех, кого пришлось вычеркнуть из своей жизни.
Ну да, графиня де Люр. Гордая хозяйка самого богатого из тех мелких княжеств. Слывет ведьмой, прекрасно смыслит в торговле, блестящий дипломат, красавица... Можно было и раньше догадаться, что это Яна, хотя бы просто потому, что повесть о приключениях веселой Мадлен де Люр писали вместе, под партой на уроках. Но для этого пришлось бы вспоминать о ней - а этого не хотелось.
- Мерлин, дело, я смею надеяться, не только в твоей ревности?
- Ха. Политика, Светочка. Вся эта романтика - это там у вас, это ты не можешь выбрать между могущественным некромантом властелином Лоттаром, которому без труда удается овладевать тайнами древнеегипетской и шумерской магии, и программистом Хегни, который ничего в жизни не добьется, поелику ни в чем, кроме компьютеров, не разбирается.
- За..
- Подожди. А у нас политика. И я прекрасно понимаю, что, что бы мне не мешали заниматься тем искусством, которому я хочу посвятить всю свою жизнь - то есть магией, мне обязательно надо дружить с кем-то из соседей. Что бы не было вопросов ко мне - разбирайтесь сами.
Мерлин сделал шаг в сторону. Саринель и Силанель молчали.
- Ты сейчас с Хегни?- наконец негромко спросила Яна.
- Да какая тебе разница, с кем она? - Мерлин наполнил вином три фужера. - Такое вино есть только в подвале этого замка - из здешнего редкого сорта винограда.
- Да, у него немного специфический вкус. Но мне нравится. - эльфийка старалась поддержать светскую беседу.
- Ну, не удивительно. Тебе, сестрица, всегда было плевать, какую бормотуху пить. - сама Яна пила яблочный сок.
- Мерлин, долго твоя любовница будет меня оскорблять? - мило, но с нотками металла - специальный королевский тон - улыбнулась Саринель. Голова у нее начинала приятно кружиться всего от нескольких глотков вина.
- Знаешь...
Хозяин залпом осушил свой фуужер.
- Прекрасные дамы! Поговорим о деле. Её эльфийское Величество Саринель права в одном - если уж мы, совершенно к этому не готовые, вдруг оказались хозяевами сего тусклого мира, то процессом его раскрашивания должен руководить кто-то один. У нас, между нами, во главе должена стоять единая и твердая власть. Сейчас я вижу такую картину: с годной стороны разрастающаяся империя Саринель и Лоттира, которые, конечно, лапоньки, но все до сих пор играются. Когда эта мандражка пройдет, ну лет так через сто, все начнет разваливаться, будет сдерживаться только силой, короче, загибающийся феодализм это называется. Но зато романтично.
С другой стороны, возникают торговые города и крупные фермерские хозяйства. Пусть у них в сто раз меньше магов, зато есть рабочая сила, и не только рабы. Это те люди, которые большей частью попали не в сказку после землятресения...
-Ты считаешь, что даже при магической цивилизации единственная форма правления - демократия? - прервала его спитч Саринель.
- Я ничего не считаю. Всю жизнь я мечтал просто быть мудрым магом, который все знает, все может, но ни во что не вмешивается без крайней необходимости. Да и то лишь в те дела, от которых зависят судьбы мира... Смысл в том, что вам, девочки, вот сейчас предстоит договариваться. Как хотите.
Волшебник отступил на шаг, споткнулся о ковер и едва не опрокинул стол, в который вцепился, падая. Все же он почти тут же выпрямился (не без помощи магии, скорее всего) и сложил руки на груди, как Наполеон.
Яна и Света молча смотрели друг на друга.
- Поединок?.. - негромко спросил кто-то из них.
- Ладно, на полуторниках...
- Одноручниках...
- Нет, полуторник удобнее...
- Выбирайте - выбирайте. - Мерлин кивнул в сторону стены с мечами.
Девушки подошли к стене и, почти не глядя на клинки, сняли два полуторника. Сравнили длину - у Саринели был чуть короче, но менять не стали.
Мерлин заботливо отодвинул стол. Ему было на самом деле очень интересно. Он никогда не был ролевиком - в честь чего считал себя серьезным магом. Но отчего же не поиграть после того проклятого землятрясения...
Саринель и Силанель приняли боевую стойку - то есть какое-то подобие стойки у Светы, а графиня де Люр едва ли не в фас. На первые её удары Саринель поставила блоки шутя - как на тренировке, правый верхний, левый верхний, правый нижний, левый нижний. Потом перехватила инициативу и, закрутив неполную восьмерку над головой Силанели, ударила её по ногам и прорезала джинсы. На ноге осталась лишь почти незаметная царапина, но поединок как то сам собой приостоновился. Мерлин сказал вису:
Напрасно ива пива
Дружила с Нанной ниток.
Между ними ныне
Только спор льдин крови.
Радость Тора скоро
Воронов обрадует.
Слушай вису мага,
Ты, золото дарящая.
- Аллитерации...
- Лучше уж не "вису мага", а по-нормальному, "вису скальда".
Обе сестры искренне радовались отсрочке. Но не успела графиня де Люр присесть и заняться своей раной, то есть дыркой на джинсах, как дверь ногой распахнули настежь. В кабинет мага ввалились шесть человек в черном.
На самом деле "в черном" - это приувеличение. Двое из них были по пояс голые, а остальные, за исключением одного, в таком рванье... Тот единственный приличный (впрчем, только по допобедным меркам) господин встал в стороне и медленно достал автомат. Сначала Мерлина это удивило - от глупой идеи лезть на магов с огнестрельным оружием давным-давно пора было бы отказаться. Сплел пальцы в защищающей мудре, и все пули обошли его стороной, но потом вместо луча испепеляющей энегрии у Мерлина просто закружилась голова. Последний раз такое было очень давно, возмжно, при землетрясении. Только сейчас маг понял, откуда такой специфический вкус был у вина. В нем не было яда - на что-то же носил Мерлин защитный перстень. В вино было добавлено нечто поэкзотичнее - несильное наркотическое вещество, не дающее несколько часов сосредоточиться и, соответственно, лишающее возможности колдовать. Пуль нападавшие больше не расходовали, но целеустремленно оттесняли его к двери. Последним, что заметил Мерлин в комнате, был полупустой фужер Саринели.
На девушек захватчики внимания покамест не обращали. Они так и стояли, сжимая рукояти тяжелых клинков. Салинель, бледнея, держалась за левое плечо, и Саринель с ужасом поняла, что магический щит поставила только себе, а графиня де Люр, как существо в магии не искушенное, осталась беззащитной. В комнате вдруг стало пусто - и Саринель изо всех сил рванула названную сестру за правую руку, потащила к выходу. Салинель постепенно вышла из оцепенения, и они уже вместе бежали по пустой винтовой лестнице - хозяина загнали на верхнюю площадку башни. Тот, кто руководил дворцовым восстанием, откуда-то знал, что грозный маг Мерлин панически боится высоты.
В одном из длинных полутемных коридоров замка, когда сестры уже в общем-то заблудились, им на встречу выбежал Хегни. Схватив Саринель за руку - раненую Силанель он то ли не заметил, то ли не узнал - Хегни куда-то повел её быстрым шагом. Люди, попадавшиеся им на пути, были так увлечены пленением мага, что и не смотрели в их сторону. Саринель поймала себя на том, что ей жалко этих людей: ведь через часа три - четыре Мерлин протрезвеет и просто уничтожит несчастных, даже со связанными руками.
Между тем Хегни спустился в полуподвал - сухой и теплый, но пронизанный множеством никому не нужных пустующих труб, и на ходу достал из кормана ключ.
- Подземный ход. - пояснил он.
- Где? - спросила Саринель, озираясь в темноте. Из маленького осветительно-вентеляционного окошка-бойцы смутный вечерний свет падал на самую обычную дверь с музейной надписью "Посторонним вход воспрещен". Вокруг были гладкие каменные стены.
- Прямо перед тобой. В последний год своего существования музей накопил наконец деньги на реставрацию подземелий. В тюрьме и в пыточном застенке уже готовили первую экспозицию... Они же не знали, что скоро все будет использоваться по прямому назначению. В этой части косметического ремонта еще не было.
Хегни наконец-то подобрал нужный код для цифрового замка.
- Откуда ты все знаешь?
- Да так... С экскурсоводом познакомился. Идите!
- Стоп! А ты?
- Я же говорю: с экскурсоводом познакомился. С другой стороны код 478 и за дужку дернуть.
- Подожди!
- Выйдете в лесу, найдете речку. Вверх по течению недалеко поселок, в тамошнем трактире меня и ждите... Ну все.
- Когда?..
- Я что, Толкин что ли? Ну откуда я знаю?! Ждите. Все, быстрее. Света, прощай.
Пол туннеля был из нового кирпича, гладким. Иначе бы в кромешной темноте Саринель, на которой ко всему прочему висела раненая Яна, кровь у которой все продолжала сочиться из обоих царапин, а эльфийка заниматься целительством не могла из-за темной энергии, которая помогала далеко не всегда и совсем не всем, обязательно бы споткнулась.
Внезапно её нога столкнулась с чем-то, судя по звуку, деревянным. Девушки ощупью нашли на двери кодовый замок и, вспоминая свой опыт открывания чужих подъездов, со второй- или третей попытки набрали-таки комбинацию 478. Дверь, разумеется, не открывалась, пока Силанель не вспомнила про дужку.
В лицо им пахнул свежий лесной ветерок; за макушками елей и осин виднелось глубокое синее небо с теплыми зелено-серебристыми, как электрическими, лампочками звезд, дорога к мирам, скрывающимся за которыми, стала после землятрясения (скоро оно будет писаться с большой буквы) так проста. Но между этими небесами и Светой с Яной темнела стилизованная под старинную, но с неровностями и застывшими брызгами сварки, фигурная решетка. Хегни о ней и не упоминал.
Впрочем, она оказалась открыта. Речка, почти ручеек, журчала рядом и загадочно мерцала в звездном свете. Замка видно не было. Силанель на каком-то нервном подъеме забыла про боль, и, прежде чем она начала наваливаться на сестру всей тяжестью тела, они успели пройти полкилометра. Саринель забрала у неё меч. Еще метров через сто графиня де Люр потеряла сознание.
Саринель аккуратно положила ее и села рядом. Попыталась телепатически связаться с Лоттиром, но проклятое зелье мешало. Ведь подсказывала же почти абсолютная интуиция, что - дрянь. А из-за вежливости, то есть этикета, пришлось пить.
- Янка, не умирай... - попросила она. Издала звук, напоминающий рыдание, но слез не было. Тогда Саринель подтащила сестру ближе к воде и облила ей из пригорошни лицо. Умылась сама и облила еще раз. Вода была нехолодной и чуть солоноватой на вкус. Пахла травами и, чуть-чуть, серо-водородом.
Яна открыла глаза и улыбнулась. Никаких вопросов задавать не стала, на самом деле у нее был не обморок, а оцепенение. Саринель промыла рану на ее плече и перевязала забрызганной полой ее же рубашки. Рана была неглубокой, если дойти-таки до людей, то и не опасной.
Молча, крепко держась за руки, сестры пошли по берегу, огибая большой холм. Саринель несла два меча.
Около дороги, которая пересекала реку на небольшой излучине, девушки устроили привал. Река под дорогой когда-то была загнана в трубу и образовалась небольшая заводь, в которую низвергался шумный водопад. Стояла глухая ночь. Где-то далеко, за холмом, на том конце дороги, приветливо горели огни замка Мерлина. Или уже не Мерлина.
- Янка, а ты поняла, что произошло?
Та отрицательно покачала головой.
- Ну ладно.
До поселка они добрались затемно. Деревня начиналась с кладбища, никакой охраны не было в помине. Единственное тускло светящееся окно обозначало трактир.
Туда они и направились. А улицы были пусты и безжизненны - не просто спящие дома, а по-настоящему пустые... Вдруг почти изо всех дворов послышались вопли петухов.
В зале трактира, освещенном самой настоящей лучиной, укрепленной в черном светце заводского вида, на первый взгляд никого не было. Но когда глаза привыкли к чаду, девушки увидили спящего за стойкой трактирщика.
- Добрый господин, - обратилась к нему Саринель. - здесь есть доктор? Врач, лекарь, знахарь...
- Что?
- Лекарь есть?
- В деревне? Да-да... Есть. Сашка!
Никто не отозвался, и трактирщик исчез за закрытой циновкой дверью. На Селанель он так и не посмотрел.
Сестры сели на первый попавшийся более-менее чистый стол. Лишь сейчас Саринель заметила, что тихий и печальный струнный перебор звучит не только у нее в голове - в уголке сидел менестрель с лютней и не проявлял к ним не малейшего интереса. Осмотревшись повнимательней, королева поняла, что компания последних полуночников, из-за которой трактир до сих пор и не закрылся, вовсе никуда не ушла, а просто переместилась под стол. Да и то мертвецки пьяны были не все.
Саринель всегда интересовало, почему в дэнженах никогда и никто не пристает к красивым одиноким девушкам, когда те заходят в трактир, на постоялый двор или куда похуже. Сейчас ей щерился какой-то тип, стоящий на ногах нетвердо, но, увы, не храпящий на полу. В какое-то мгновение лучик лучины отразился на ноже в его левой руке, которую он, приближаясь, старался держать за спиной.
Саринель взяла меч, встала, заслонив собою раненую, и поняла, что голова ее идет кругом от голода. Но кто-то ее отстранил и встал на ее место. Эльфийка даже не сразу поняла, что это был менестрель - треньканье исчезло.
- Ну, подходи. - спокойно сказал менестрель.
- Да ладно... - пьяный, судя по одежде, ученик ведьмака-инквизитора (эту сецслужбу придумал Лоттир при поддержке Саринель и Хегни для наведения какого-то порядка год назад. Служили они, в основном, для устрашения всевозможных энергуев в области создания неведомо кого и, в проекте, как тайная концелярия, но пока состояли из двух мастеров и полутора десятка учеников), на рожон лезть не стал.
Менестрель пел. Старые песни. Русский рок. Янку Дягелеву в перемешку с Сергеем Калугиным.
Лекарем оказалась женщина лет пятидесяти, в синеньком платочке, из под которого выбивалась прядка седых волос. Скорее всего, чья-то мать. Её высокий лоб перечеркивали лишь три неглубокие морщины.
- Царапины это все. Будешь жить, девочка...
- Это я уже поняла. Только я вам не девочка. - Селанель неестественно выпрямилась. - Я... Я графиня де Люр.
Последнюю фразу Селанель произнесла по-теотральному четко. Менестрель взял несколько крайне торжественных и громких аккордов, отложил лютню.
- Её светлость благодорит вас и вечно будет помнить, чем вам обязана. - оттесняя к дверям лекаря, певец снял перстень с пальца. Все гуляки спали. На их лицах с покрасневшими носами застыли детские улыбки.
- Селанель де Люр... Какова судьба Мерлина?
Обе девушки такого не ожидали.
- Я хочу узнать новости из замка. Очень хочу узнать. Как вы оттуда сбежали?
- Что ты себе позволяешь!
- Успокойся, Селанель. Ты мне и не была нужна. Ведь без Мерлина ты - так... Натравим на тебя твоих же бывших друзей, то есть этих чокнутых эльфов. Как известно...
Саринель сделала простой вывод, что её не узнали. Это вселяло надежду. Она отступила на полшага назад, сосредоточилась - действие подмешанной в вино дряни уже почти прошло - и поставилка блок на Аджначакру менестреля. Тот мгновенно уставился на нее. Недоумение в его глазах тут же сменилось колдовским прищуром. Эльфийка начала концентрирвать свою энергию в огненый шар, но, еще до того, как она успела придать ей отрицательную силу, сгусток энергии выскользнул из её ладоний. У Саринели закружилась голова - вместе с недоделанным огненным шаром менестрель забрал и значительную часть ее силы.
- Все. Хватит. Кто ты?
- А тебе какое дело... - ответила Саринель, вспоминая латинскую формулу, которой не пользовалась давно, очень давно...
- Есть. Так, я же сказал, что хватит. Ты явно недооцениваишь свои магические способности, если полагаешь, что я не замечу, как на мне визуализируют всякую гадость. Я всегда полагал, что при этой дурочке де Люр есть чародеи. Сама-то она даже телепатией пользоваться не умеет. А так сейчас не живут. Я рад познакомиться с вами, госпожа, но буду считать свое счастье не полным, покуда не узнаю вашего имени.
Повисла тишина.
- Представься сначала сам.
- С какой стати?
Опять тишина.
- Ладно, хорошо. Я - Темный Властелин, только какая вам разница?
- Никакой. Оставь нас. Мы благодарны тебе...
- Не, знаешь, где-то я все же видел тебя... Имя?..
- Сначала - твое имя.
- Я уже, по-моему, дал тебе ясно понять, что предпочитаю остаться так сказать инкогнито. То есть безымянным. А вот некоторые вполне обойдутся без такой роскоши.
- Идентично. То есть - наоборот.
Саринель тянула время. И не зря. Дверь-таки распахнулась и в трактир влетел Хегни.
- Светка, быстро в церковь. - он это сказал не громко, но странный менестрель вполне услышал.
- А что вам в церкви?.. - спросил он совсем другим тоном, чем разговаривал с королевой.
Хегни ответил взглядом. Соответствующим.
- Ну ладно, ладно. Я с вами пойду.
- Ни фига. - буркнул порограммист не оборачиваясь. Он негромко говорил с Янкой. - Оставим ее тоже здесь, надо бысто.
Саринель бросила быстрый взгляд на так называемого Темного Властелина.
- Нет.
- Ну, как хотите, Ваше Величество.
Менестрель рассмеялся. Его смех длился чуть дольше, чем стоило бы.
- Да я над собой смеюсь же... Нет, теперь не хватало только, что бы ты Мерлином оказался. Тогда все будут в сборе. А под окном - особая команда для ареста непокорного Владислава. Нет, надо же всерьез было поверить, что графиня де Люр и эльфийская королева Саринель кровные враги. Что ж вы стоите? Убейте меня! А зачем вам надо было в церковь? Да, это я приказал привести туда Мерлина, но зачем вам надо было в церковь, и так быстро? Или это спектакль, я спрашиваю? Я спрашиваю?!
Никакого ответа не последовало, если не считать за ответ тяжелую пивную кружку, запущенную в него трактирщиком. Менестрель поскользнулся на луже пива и упал, во весь рост растянувшись на плитах нечистого пола.
- Вяжите! - скомандовала Саринель. Но не успели, менестрель Владислав начал подниматься. Эльфийка успела сконцентрироваться и накинуть на него таки Сеть Рильи, он замер в совершенно неестественном положении, выгнувшись сантиметров на 15 от пола. Долго ли продержиться ее заклятье, Саринель не знала...
- Хегни, узлы проверь... Угу, усе, можешь не суетиться.
- Если бы. Пошли в церковь.
- Зачем? Мерлин там? Ну и веди его сюда.
- Саринель, нас - трое с Мэлтом. Четверо с де Люр, если только она, когда оправиться, будет на нашей стороне.
- То есть... - вмешалась Селанель.
- Один раз она тебя уже предала. Я помню, скольких нервов тебе это стоило...
- Ты что?
- Сейчас дело не в этом. - Хегни присел на уголок стола. - Мерлин находиться в местной церкви, в руках молодчиков вот этого типа. - он не удержался и пнул Владислава. Саринель совсем не была уверена, что заклятие от этого не снимется, хотя бы просто потому, что она не знала силы самого менестреля, но ничего не произошло. - Там же Мэлт, его ученик. С ним несколько верных людей, в том числе сын повара. А теперь подумайте, Ваше Величество, сколько всего могло произойти там за это время.
Не договорив последней фразы, Хегни соскользнул со стола и, увлекая за собой Саринель, вылетел за дверь.
Света так и не смогла понять его планов, впрочем, никто и никогда не считал нужным посвящать ее. А церковь приветливо светилась свежей побелкой - старинное крестово-купольное здание, трехнефное, с тремя пределами, фигурными лопатками и одним куполом, крытом лакированными лемехами. Странно, что Мерлин в своей деревне терпит церковь - хотя именно от него услышала Света в свое время о клирикальной магии. Он не считал ее Истинной - хоть Демиург (а Землятресение, кстати, его отнюдь не отменило) был в его картине мира Творцом только этого физического мира, с которым Высшая магия не имела ничего общего, но он считал ее вполне могущественной.
Любую клирикальную магию, хоть друидическую, хоть инферналов. Не от хорошей жизни храм перебелили - никакая краска не могла скрыть намалеваный на центральной апсиде нехристианский крест.
Ну да, разумеется, темных в числе победителей было больше. Не была бы эта церквушка под личной защитой Мерлина - совершались бы и в ней ритуалы Леди Хабондии в аспекте Ноктикула.
Из зарослей сирени вышли две фигуры в черном.
- Мэлт!
- Тихо ты! - ученик Мерлина привел их на маленькую полянку в центре сиреневых кустов. Его спутник в толстом шерстяном подряснике и с длинным светлым хвостом, совсем молодой красивый парень в очках, оказался местным диаконом отцом Тихоном.
- Колдун в церкви.
Хегни бросил обеспокоиный взгляд на Саринель.
- Ничего с ним не случится, не настолько уж у него темная энергетика.
- Да мы тоже не собираемся храм заново освящать. - рассмеялся отец Тихон. - Мы вас ждали здесь. Видите, каков обзор! Так, охрана там человек двадцать, не больше. Они пьют кофе и ждут какого-то своего Темного Властелина. Пока его нет, нам надо освободить Мерлина и отца Серафима. Как можно быстрее.
- Пордземного хода в церковь нет? Вход только один? - спросил Хегни.
Диакон кивнул.
Саринель молчала. Ей очень хотелось кофе, вернее, даже лучше не кофе, а спать. Вокруг сидели парни Мэлта, сам Мэлт курил что-то очень ароматное в покрытой рунами трубке.
- Покурить есть? - Хегни на трубку так и не перешел, отшучивался, что сэр Макс - его любимый герой, так что по его примеру, курево из ближайшего техногенного мира. Только Хегни, в отличии от сэра Макса, сам делать этого не умел - зато любой маг знал, как к нему подлизаться.
Мэлт протянул ему коробку серых папирос.
- Чикфайр. - отец Тихон улыбнулся и достал самую настоящую зажигалку. - Да бери себе, я уже не курю давно.
Саринель чувствовала себя муторно, ее слегка подташнивало.
- Ну давайте усыпим этих стражников и...
Мэлт горестно вздохнул:
- На них защита зеркальная. Я уже пробовал там магичить.
- Можно заставить Владислава приказать им убраться...
Саринель тихонько цикнула на него. То, что этот несколько нервный Темный Властелин у нее, она считала своим козырем.
- Они, стражники то есть, сами маги? - спросил отец Тихон.
- Нет, цивики. Вольноотпущенные. Над ними кто-то серьезно поработал. Кто-то сильнее меня.
- Так, что делать?
- Что ты, Хегни, вспоминал про кого-то там, кому можно что-то приказать?
Хегни молча опустил голову.
- Понимаешь ли, Мэлт... - начала Саринель и задумалась, как бы не говорить о графине де Люр - вот уж о ком ученику Мерлина пологалось знать поменьше. - Похоже, что Темный Властелин уже у нас в плену...
- Настоящий?!
- Настоящий? Настоящий Деструктор? Ой, нет, не тянет. Самозванец.
- Атеист?..
- Вряд ли иначе...
- Для некоторых людей магия сейчас стала просто неким делом, способом выжить и обеспечить себе хлеб плюс некие примитивные развлечения. Ну и власть. Их способности, потенциал, личная сила - все это просто счастливый случай, спасший их от рабства или смерти. Ума и желания достигнуть хоть чего-то, кроме элементарных земных благ, не прибавилось, просто средства изменились...
- А ты ждала чего-то иного?
- Я вообще ничего не ждала. Ну да, после Землятрясения надеялась...
- Короче, церковь надо брать штурмом?
- Нет...
- Господа, ремонт же был!
- Я бы хотел поподробнее услышать об этом... не буду сквернословить при Её Величестыве и священнослужителе. - вернулся к делу Мэлт.
- Спасибо! Но мог бы и не стесняться, сами мы думаем еще хуже.
Прогремел взрыв, наступила гулкая тишина. Еще один. Все они вышли из-за сирени. Было необычайно светло, но холодно. Владислав и Яна стояли на коленях, прижавшись лбами к боковой апсиде. Двери храма были распахнуты настежь. Отец Серафим, Мерлин, еще какие-то люди в черном сидели на церковном крыльце. Куранты на ратуше - любой город управлялся, разумеется, ратушей, а эта деревенька имела, очевидно, статус городка, - пробили одинадцать.
Есть что-то бесконечно хорошее в этом - фиолетовый рододендрон, плющ ворсистым ковром вместо травы на газоне, цветы, цветы, алоэ, чашка зеленого чаю и немного свободного времени. Чай на солнце - как подсолнечное масло или яблочный сок. Глаз скользит по абзацам, почти не читая.
- "После этого Алиса поведала ему, какого она рода, сказав так:
- Сэр, да будет ведомо вам, что я из рода короля Бана, который был отцом сэра Ланселота.
- Истинно так, прекрасная дама, - сказал сэр Александр. А моя мать мне говорила, что отец мой был брат короля и я - в близком родстве с сэром Тристрамом. Вскоре после этого прибыли туда три рыцаря: одного звали сэр Вейн, другому имя было сэр Харвис, а третьему - сэр Перин де ла Монтань. И сэр Александр одним копьем поверг их наземь всех троих, и они так расшиблись, что уж не было у них охоты биться дальше пешими. И он заставил их поклясться на перекрестьи меча не носить оружия целый год.
Когда они уехали, сэр Александр, не слезая с коня, поглядел на свою возлюбленную Алису, стоящую у входа в шатер и от любви к ней совсем потерял рассудок, так что не знал даже, на коне он или на земле. А тут как раз прискакал туда коварный рыцарь сэр Мордред и, увидев, что сэр Александр от любви совсем обеспамятел, он взял под уздцы его коня и повел за собой, думая увести его с назначенного места и тем опозхорить.
Но девица, что вызволила его из замка, увидела какой грозит ему позор и повелела тут же облачить себя в доспехи и навесила щит через плечо. И сев на коня, она с обнаженным мечом в руке налетела на сэра Александра и со всею силой и так ударила его по шлему, что "у него словно огонь из глаз выбился..." ! громко прочитал Хегни через Янино плечо. - Le Morte Darture? - поинтересовался он несколько манерно.
Яна не поняла.
- Рыцарь сэр Томас Мэлори?
Янка кивнула.
- Замечательная книжка...
- Забавная. Только есть у меня некоторые сомнения насчет ориентации сэра Ланселота.
- Вот дочитаешь до подвига Святого Грааля - и все сомнения испарятся. Если поймешь, конечно. - Саринель было противно слушать этот разговор. Она и так знала, что хотел исказать Хнегни - что это сумасшедший дом был тогда, иначе быть не может, очень глупо пытаться его воссоздать и надо бы понять первый урок. Короче, несколько очень правильных истин. С детства Хегни любил только одного героя в "Артуровском цикле" - сэра Динадана.
Только ни Хегни, ни тем более Янка не понимали главного. Они не помнили - ну не прошли они через это - двух девушек на лестничной площадке, без хайратников и без фенечек, только часики на руках, и гитара. И с необыкновенной чистотой - восприятия? - "Заклинаю тебя, Крылатый, не возвращайся!" Света тогда могла ненавидеть их, ненавидела Янку, тем более ненавидела Максима, потому, что была влюблена в него и знала, что сама от безвыходности придумала это чувство. Сама - от безысходности. И в отчаянии повторять про себя: "Бросить все. Все бросить. Уйти. И пошло оно..." И - только "Серым станет день, но лишь не изменит цвета Кровь на черном и пламя костра, летящее в небо". Да и уходить - некуда...
Было и другое. Была замечательная возможность не думать ни о чем - ведь если можно идти вперед и вперед по мягкому глубокому снегу, то уже и не так важно, кто ведет. Тишина, единственный цвет, кроме белого, - черный, плащи. Вместо тропы - запорошенная лыжня. Совсем белые ели, пушистые сосны - разница лишь в форме стволов. Такой лес и сам по себе завораживает.
А под деревьями ютились маленькие холмики, снег сглаживал очертания грабительских ям и превращал отвалы в почтенные могильники.
Было достаточно одиноко. Одиноко и уютно. Очень хотелось, что бы кто-нибудь подошел и сказал что-нибудь хорошее. Хотя в ответ бы огрызнулась.
И, подавив в себе эту глупую тоску, с завистью уставиться на лыжню. Вряд ли когда-нибудь выпадет простое цивильное счастье - покататься на лыжах.
А что бы не закоченеть, сидя на гранитной могильной плите, приходилось пить водку.
Это была дорога в никуда. Подчеркнуто асоциальное движение, осознанный регресс. Хипповская борьба со всеобщей бездуховностью? Красивое значение слова маргиналы - "люди, которые ничего не производят, но без которых невозможно движение общества вперед". Анархия, пацифизм, непроходимое язычество, восстание против глобализации и экуменизма. При чем - для кого-то не как самоцель, а лишь как средство, как инструмент, для других - как повод потусоваться вместе и нажраться в дунадан.
Саринель случайно услышала фразу общего разговора, фразу без начала и конца:
- Я в молодости был панком...
Кто это сказал? Мерлин и Хегни панками не были, Владислав молчал, Мэлт спал. Отец Тихон или отец Серафим?
И где, провались он в Удгард, Лоттир?
После утомительного путешествия по телепортам - перетащить на себе такую ораву было бы тяжело и кому-нибудь посильнее Саринели, ей пришлось еще и разыгрывать из себя добрую хозяйку. А потом, уже вечером, когда все гости (да и весь остальной замок) улегся почивать, Светке впервые за многие годы захотелось плакать. Устроить истерику, разбить что-нибудь...
Синие иконогафические глаза. Усталые, равнодушные... Год, два, пять...
Сеанель - зеленоглазая курящая блондинка. В прошлом она, как и это все...