Аннотация: Статья Семена Гольдберга была опубликована к 105-й годовщине со дня рождения Нотэ Лурье.
Жизнь и судьба "еврейского Шолохова"
Об этом человеке впервые узнал я, прочитав в четвертом томе "Краткой литературной энциклопедии" небольшую статью-справку о нем.
Позже эти знания дополнил сайт Интернета. И совсем неожиданно самые существенные подробности о нем я узнал совсем недавно, побывав за рубежом, где, как оказалось, живут его родственники, с которым я разговаривал по телефону и встретился.
Кто же он, этот человек? Чем вызван интерес к нему?
Прежде, чем рассказывать об этом, давайте представим себе край, в котором мы живем, не такие уж дальние окрестности нашего города Мариуполя в XVIII-XIX столетиях, те места, которые когда-то называл Диким полем.
В то время на широких южно-российских ланах, на щедрой земле малороссийской, в украинских селах стояли неказистые беленькие саманные хаты, крытые соломой или камышом. Назывались они по-старинному куренями. Селяне пахали землю, выращивали пшеницу, по праздникам молились в церкви, и если лето выпадало знойное и засушливое - просили Бога послать дождь, иначе - беда.
Неподалеку от украинских сел - аккуратно застроенные, ухоженные, чистые хутора и экономии немецких переселенцев.
А еще были там и села греков, переселившихся из Крыма, и болгарские поселения.
Щедра была эта земля, широкие просторы которой во многих местах еще не касался плуг, на них, словно волны морские, колыхались под ветром седые ковыли, там пролег чумацкий шлях, по которому невозмутимо-медлительные волы неторопливо тянули повозки с солью из азовских лиманов и Крыма.
Полтораста лет тому назад в этих местах стали строить хаты и обживаться и евреи-переселенцы из западных губерний России. Так рядом с украинскими селами и немецкими хозяйствами появились и еврейские земледельческие колонии.
Одну из них, небольшую и бедную деревеньку в трех десятках километров от Гуляйполя в Екатеринославской губернии (ныне это место относится к Запорожской области) поселенцы, мечтая о будущей счастливой жизни здесь, назвали Роскошное.
В этой колонии в бедной семье раввина Лурье, сына раввина из литовского Паневежиса в январе 1906 года родился еще один ребенок - мальчик Натан.
Семья раввина жила от своего скудного хозяйства, земли у них не было, имели только огород, корову и птицу. Один год маленький Натан учился в хедере, начальной школе. На этом учеба его прервалась - началась махновщина, с ее грабежами и погромами. Спасаясь от погромов, не одна семья покинула деревню и подалась в ближайшие города. Так семья раввина Лурье, в которой было шестеро детей - мал мала меньше - оказалась в Ростове-на-Дону. Еще немного проучившись, рослый и бойкий парень Натан, в тринадцать лет стал трудиться, зарабатывать на кусок хлеба, помогать семье - его приняли работать на мыловаренный завод на подсобные работы. Рано началась его самостоятельная жизнь, рано пришлось покинуть семью. В Александровске (Запорожье) чернорабочим трудился на маслобойке. Но случилась засуха - и маслобойку закрыли. Полубеспризорник, не от хорошей жизни странствуя по городам и весям, в поисках работы оказался в Белоруссии, в Минске.
Спустя годы и годы, писал он о том времени:
"Меня определили на сельскохозяйственную ферму "Курасовщина". На ферме была комсомольская ячейка. Проводилась воспитательная работа. Передо мной открылся новый мир. В мае 1922 года я вступил в комсомол и стал активным участником бурной комсомольской работы. Выполнял разные нагрузки, состоял в ЧОНе, писал в стенную газету. Днем мы, ферменники, работали, вечером учились.
Осенью 1923 года комсомол направил меня на подготовительный курс в Минский еврейский педагогический техникум".
На занятиях он с огромным интересом окунается в мир знаний. Вскоре начинает пробовать писать, и в 1925 году увидел свет его первый литературный опыт - посвященный Ленину рассказ "Кто он?".
Можно предположить, что первый литературный опыт, скорее всего, не был свободен от недостатков и что о них кто-то из внимательных и заботливых критиков доброжелательно сказал начинающему автору. Да, собственно, он и сам понимал, что ему недостает ни общей культуры, ни литературного и жизненного опыта. И он много читает, занимается, старается наверстать упущенное в годы голодной беспризорности.
Едет в Москву и поступает во 2-й государственный университет на еврейское отделение педагогического факультета.
Обучаясь в университете, в тоже время работает ответственным секретарем журналов "Пионер" и "Юнгвальд" ("Молодняк" - органе ЦК ВЛКСМ на еврейском языке), затем выпускающим газеты "Эмес" ("Правда"). Пишет и печатается. В то время также идет его напряженная работа над большим художественным произведением - романом о перестройке на социалистической основе в деревне на Украине. Первая часть этого романа "Степь зовет" ("Дер степ руфт") вышла в Москве в 1932 году. Вот как представляли это произведение издатели:
"Роман "Степь зовет" - одно из лучших произведений еврейской советской литературы тридцатых годов. Он посвящен рождению и становлению колхоза. Автор вывел в романе галерею образов необычайной сочности, очень тонко показав психологию собственников и ломку этой психологии. Книга написан правдиво, с большим знанием людей и отражаемых событий. Роман проникнут духом интернационализма".
О романе заговорили, в печати появились отзывы о нем и рецензии. В частности, центральная газета "Правда" писала: "Нельзя не отметить, что одно из лучших произведений, посвященных социалистическому строительству в деревне, написал молодой еврейский писатель, который живет на Украине. Это "Степь зовет" Нотэ Лурье".
Закончив учебы в университете, Нотэ Лурье (это его литературное имя) возвратился на Украину, в Одессу. Преподавал в техникуме, был собственным корреспондентом газеты "Эмес" по Одесской области, заведовал отделом еврейских литературно-художественных передач областного радио.
В 1934 году "Степь зовет" выходит в переводе на украинский язык. Говоря о популярности этого произведения, много позже классик украинской литературы Олесь Гончар отмечал: "Роман Нотэ Лурье "Степь зовет" написан рукой настоящего мастера художественной позы. Умением создавать колоритные народные характеры обладает не каждый из пишущих. Нотэ Лурье дано это высокое искусство, делающее честь романисту".
Этот роман, опубликованный на идиш, не раз переиздавался в переводах на русский и другие языки народов СССР и принес автору славу "еврейского Шолохова".
Одесса стала тем городом, с которым связана вся его дальнейшая творческая жизнь. В этом украинском многонациональном городе создает он книги рассказов "Пассажир" (она выходит в свет в 1937 году), "Три брата" (1938 г.), повесть "Дорога к счастью" (1950 г.). они тоже нашли своего читателя, получили доброжелательные отзывы критики, переведены не только на языки народов СССР, но и на французский, немецкий, английский и испанский языки.
Нотэ Лурье принят в Союз советских писателей, он избран делегатом Первого всесоюзного съезда советских писателей, на котором выступил с речью о молодой советской еврейской литературе. Был также делегатом Первого и Второго съездов советских писателей Украины, где его избрали членом ревизионной комиссии. Он также член редколлегии журналов: одесского - "Литературный Жовтень" и киевского - "Штерн" ("Звезда"), член секретариата Одесской областной писательской организации. "Я жил все время интересами страны, - позже вспоминал он, - всей душой радовался колоссальным успехам социалистического строительства и стремился ярко отображать в своих произведениях героизм советских людей". Продолжал работать над своим романом, и в 1941 году вышла в свет вторая его часть "Небо и земля", которая также была встречена доброжелательно и переводилась.
Как в жизни многих советских литераторов, и в биографии Нотэ Лурье особое место занимает Великая Отечественная война. Он прошел ее в армейских рядах, сначала рядовым солдатом, затем ответсекретарем дивизионной газеты "Советский воин".
После войны возвращается в Одессу, к мирному литературному труду.
Очень драматичными оказались для него - и для него ли только! - пятидесятые годы. В стране началась новая, послевоенная волна репрессий. На этот раз она захлестнула лучших представителей еврейской национальности. Вскоре после расправы в Москве над Еврейским антифашистским комитетом арестовали и группу еврейских писателей Одессы. Натана Михайловича Лурье сняли прямо с поезда, когда он возвращался из поездки в один из колхозов области. Его обвиняли в связи с украинскими буржуазными националистами и, якобы, еврейским националистическим движением, а так же с членами некоей контрреволюционно-террористической организации, в антисоветской пропаганде и агитации, в шпионаже в пользу некоторых зарубежных государств. Разумеется, ни о чем подобном он и понятия не имел. Какая вопиющая несправедливость: его, пропагандировавшего в своих произведениях интернационализм, обвиняли в национализме!
Судя по публикациям одесской исследовательницы Лилии Мельниченко об этом деле, среди своих подельников - одесских писателей - Нотэ Лурье выделялся тем, что не соглашался признать себя "американским шпионом", никого не оговаривал и в тех обращениях, которые писал из тюрьмы в самые высокие инстанции, видна его искренняя вера в то, что "в верхах" допущена какая-то ошибка и там обязательно во всем разберутся.
"Разобрались": осудили его на десять лет и отправили в СевГулаг на Колыму.
Полной мерой довелось ему хлебнуть там тяжелейшие испытания, которые уготовили тысячам узников, неправедно осужденным по политическим статьям. И кто знает, как сложилась бы их жизнь, уцелели бы они на той каторге, если бы не кончина "великого кормчего".
"Никогда и никому, - пишет профессор Одесского университета Иван Дузь, - Натан Михайлович не рассказывал о трагических днях своей жизни. А однажды, когда я попросил его хотя бы вкратце поведать мне свою лагерную муку, он ответил:
- Я дам вам рукопись моего романа "Перед грозой", там вы найдете...
- Но я читал ваш роман, - ответил я писателю.
- В печатном варианте ничего этого нет. Цензура сняла. А в рукописи найдете то, что вас интересует.
И я нашел. 28 страниц текста - исповедь души - поразили мое воображение...
В начале 1956 года Натан Михайлович вернулся в Одессу. По разному встретили его и писатели, и бывшие друзья, и отъявленные недруги, одни сочувствовали, другие отворачивались, третьи устраивали слежку. И совсем необыкновенным в этой ситуации оказался прославленный вожак колхозного крестьянства Макар Анисимович Посмитный. При случайной встрече он сказал:
- Когда-то я читал твою книгу "Степь зовет". Давно это было. Но помню. Она понравилась мне. Я тебя стал уважать, потом, помнишь, я пригласил тебя в наш колхоз. Ты полюбился нашим людям, и верю, ты полюбил их. Ты написал о нас книгу - "Дорога к счастью". Печальная ее судьба. Но мы тебя любим и уважаем. Однако сегодня тебе уважения мало. Нужно дело. Вот я снова предлагаю. Переезжай в наш колхоз. Дарю тебе дом, беру на довольствие. Живи и работай.
Это был выход из тупиковой ситуации. Натан Михайлович принимает предложение, едет в "Рассвет", сходится с людьми, изучает их жизнь, и пишет очерки. С какой любовью к Посмитному и его односельчанам они написаны!"
В том же 1956 году тогдашний заместитель председателя правления Союза писателей Украины Олесь Гончар прислал Натану Лурье сообщение о восстановлении его членства в Союзе писателей.
Последовавшие затем семидесятые и восьмидесятые годы были для писателя очень насыщенными. Написаны и напечатаны романы "Перед грозой", "История одной любви", "Лишь море да небо", "В дороге", сборники рассказов, мемуарные записи. Работает над переводами. За активную литературную деятельность и вклад в развитие советской культуры награжден Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Украины.
Известен такой факт. Во время Великой Отечественной войны единственным случаем, когда восстание узников нацистского концлагеря закончилось победой, было восстание в Собиборе. Но долгое время, ни в одной публикации об этом не говорилось, что тот лагерь был специально для евреев и что руководитель восстания советский военнопленный лейтенант Александр Печерский - еврей. После войны он написал воспоминания о том героическом восстании, о том, как узники перебили охрану и, погибая, вырвались на волю. Написал он воспоминания на своем родном языке - на идиш. И, как теперь стало известно, перевел этот труд на русский язык Нотэ Лурье. За что ему огромная благодарность.
По воспоминаниям хорошо знавших Натана Михайловича людей, смолоду он был высокого роста светловолосым богатырем, добрым и трудолюбивым. Слов нет, тюрьма, допросы и лагеря Колымы не могли не сказаться на нем, его здоровье, самоощущении. Но только не на его доброте и трудолюбии. Он был добр к людям, его садовый участок в писательском кооперативе в прибрежной зоне Одессы был одним из самых красивых и ухоженных - наверное, сказывалось происхождение хозяина из земледельческой колонии, крепкие семейные корни жизнестойкости. И - порядочности.
Как пишет журналист, литератор Белла Кердман, Нотэ Лурье выстоял в мерзостях следствия "по делу", которого, по сути, не было, и не предал никого, потому, что он себя не предавал. Его колхозный еврейский роман не был просто заказной поделкой: он так видел и беззаветно верил советской власти. Этот бохер из черты оседлости не был циником, он даже скептиком не был. И роман "еврейского Шолохова", по ее мнению следует сегодня воспринимать не как литературную "нетленку", а как документ своего времени. Причем документ, касающийся не только истории коллективизации, но и истории советского писательства.
Известный российский поэт Анатолий Жигулин, за свои убеждения прошедший тюрьму, сибирские и колымские лагеря, в автобиографической книге "Черные камни" (1989 г.) вспоминает: "На Кочугане я познакомился с двумя еврейскими писателями: Натаном Михайловичем Лурье из Одессы и Яковом Иосифовичем Якиром из Молдавии". И далее о времени после освобождения из лагерей и реабилитации: "Ежегодно, бывая в Москве, заходил ко мне большой, радостный и радушный Нотэ Лурье. И мы беседовали с ним о Бутугычаге, о Якове Иосифовиче Якире, который в 70-х годах уехал и уже умер там, в Израиле. Недавно пришло печальное известие из Одессы - не стало и Натана Михайловича".
Он умер в ноябре 1987 года на 81 году жизни.
Писательский архив отца его сын Давид, уезжая в Израиль, передал в Одесский литературный музей.
Осенью 2010 года автор этого очерка побывал в Германии в гостях у родственников, которые познакомили меня с Лидией Шубинской, двоюродной сестрой жены Давида - сына писателя. Конечно, она хорошо помнит Натана Михайловича, доброго, жизнерадостного, несмотря на произошедшее с ним в те годы, работящего человека.
Оказалось в Германии, в Вюрцбурге живет и внук писателя - Алекс Лурье, тоже человек пишущий. Лидия сообщила мне номер его телефона. Звоню в Вюрцбург, разговариваем с Алексом и он рассказывает о своем дедушке.
- Натан Михайлович, - говорит он, - был жизнерадостным, дружеским, мягким, семейным человеком. Но не очень открытым. На всю оставшуюся жизнь он был душевно ранен арестом и неправедными обвинениями. О том не любил вспоминать и говорить. Но, несмотря на случившееся с ним, он не стал хулить советскую власть.
Дед не был ни циником, ни скептиком, он был очень благодарен советской власти за все те возможности, которые она перед ним открыла. Никогда не участвовал в каких-то кампаниях по осуждению тех или иных персон, а тем более в доносах. Не сдать кого-то на допросах - э то, конечно, не самый высший уровень гражданской смелости, но многих - большинство - и на это не хватало. Недеяние не есть противодействие, но оно куда достойнее прямого пособничества.
Думаю, что этими же соображениями обусловлено и его литературное молчание в последние годы жизни. О недавнем минувшем он не хотел вспоминать публично, ибо это должно было привести к неутешительному анализу и, следовательно, к каким-то выводам, на которые никаких сил уже не было... Ну и, конечно, страх. Кого-кого, а это поколение напугали более чем основательно...
Что и говорить, после того, что с ним произошло, страх не отпускал этого человека до конца его дней. Если с ним хотел встретиться кто-либо из посещавших Одессу иностранцев, Натан Михайлович уходил из дому. Даже если такую встречу официально рекомендовало партийное начальство Одессы или Киева. Он всегда хорошо помнил, как ему и другим фигурантам того самого пресловутого "дела N 5025" инкриминировали не больше, не меньше как шпионаж в пользу заграницы.
Алекс Лурье открыл сайт в честь столетия со дня рождения своего деда и на нем поместил "Необходимое предисловие публикатора":
"Я любил и люблю своего деда и твердо убежден, что интернет-публикация будет лучшим памятником ему и его творчеству - чтобы помнили".
Публикация этого очерка о жизни, судьбе и литературном творчестве "еврейского Шолохова" Нотэ Лурье - еще одно свидетельство того, что он не забыт, что мы помним о нем.