Дрова едва тлели. Граф потыкал веткой в кострище, пытаясь хоть как-то его раскочегарить. Бесполезно. Дрон медленно и задумчиво отрывал куски бересты от относительно сухого полена и раскладывал их на железной решетке кострища - сушиться. Лица наемников были скрыты за маскировочными сетками, служившими небольшой, но всё-таки защитой от туч комаров, настырно пробивавшимися в самые мелкие щели между одеждой. Некоторые умудрялись прокусывать даже плотные ветровки, натянутые поверх свитеров. Лошадям, прикрытым лишь попонами, приходилось куда хуже.
- Слушай, Граф, зачем ты приволокся к этому болоту? Здесь же комарья выше крыши?
- В этой степи комарья везде хватает, - меланхолично ответил Граф. - А вот нормальная стоянка только здесь. Вот, даже место для кострища окопано, и решетка... уж не наших ли археологов? Лагерь раньше здесь стоял, да, чуть подальше от реки.
- Да брось ты везде вешки из прошлого искать... Что в Питере нудил, что сейчас.
- А что, началось-то летом, аккурат в середине сезона. Не думаю, что кто-то думал о том, чтобы забирать всякое железо. А деревенским эта штука вообще не нужна, в отличие от палаток...
Дрон смачным шлепком прихлопнул особо надоедливого комара.
- Да проржавела бы твоя решетка за шесть лет под открытым небом. В труху.
- Ну что ты на меня так взъелся? - разозлился Граф. - Не у брода же ночевать, туда всё окрестное зверье рыбачить ходит по ночам. И комаров там уж точно - не меньше.
Под вялое ворчание Графа наступило утро. Наемники оседлали коней и выехали на широкую дорогу, засыпанную белым гравием.
- Свидимся, брат?
- Свидимся, Эндрю. Когда-нибудь. Сам знаешь, мне дальше дороги нет. Навести моих стариков, они где-то у Монастырских рудников сейчас живут. А Президенту передай...
Граф оборвал себя на полуслове.
- Черт с ним, с Президентом. Пусть он просто знает, что я жив и ползаю вдоль его границ. Сочтемся при встрече. Удачи, брат. Солдаты живут.
- Солдаты живут, - эхом откликнулся Дрон, поворачивая к холмам.
Граф погнал лошадь прямо, к броду.
Тогда, четыре года назад, он был одним из тех офицеров, кто демонстративно сдал оружие и удостоверения лично Президенту. Нет, Граф не имел большого политического веса среди правителей новоявленной Республики. Он просто считал, что старая, довоенная дружба позволяет ему быть кем-то большим, чем просто исполнителем приказов.
Арест, суд, зачитывание надуманных обвинений... Граф принял это холодно и равнодушно. Он даже не пытался защищаться, не зачитывал длинных речей, подобно другим обвиняемым. Просто буркнул в ответ на речь прокурора - "Виновным себя не признаю". И, неожиданно мягкий приговор - изгнание из пределов Республики. Его вывезли по этой же дороге, и бросили под "Чикаго". Меткое название мотеля для дальнобойщиков вытеснило из обихода местное название городка еще до войны, даром что город считался негласной крышей для всех, имеющих нелады с законом в пределах двух пограничных областей. Там он и прибился к очередной наемной банде.
До Чикаго оставалось около километра. Граф спешился и повел лошадь в поводу. И тут навстречу ему выехала группа кемеровских военных. Граф искренне понадеялся, что среди них не окажется знакомых лиц, но по мере приближения, надежда улетучивалась. Слишком уж похож был грузный мужчина в полковничьей форме на еще одного старого знакомого...
- Привет, Бабейко... - ехидно ухмыльнулся наемник, поравнявшись с колонной. - Не узнал?
- Штабс-капитан Ефимов? - встречный полковник быстро справился с удивлением.
- Я вижу, после моего ареста ты быстро пошел в рост?
- Чего? - Бабейко побагровел.
- Расслабься. Сам знаешь, мне уже давно плевать на то, что Президент выводит друзей из поручиков в полковники за четыре года. Только вспомни, где сейчас его бывшие друзья.
- А я бы на твоем месте вспомнил, что на всех пограничных кордонах еще висят твои портреты с указанием цены. И, судя по тому, что ты едешь со стороны Республики, я могу получить всю сумму.
- А граница то где? - вкрадчиво спросил Граф. - Она хоть на картах то проведена, или руки не дошли до сих пор? Лично я в данный момент нахожусь на территории суверенного государства Чикаго. В пятистах метрах от ближайшего дома. Попытаешься меня арестовать или убить - создашь прецедент, и не думаю, что наёмники обрадуются такому "разграничению полномочий". И тогда посмотрим, во сколько Президент оценит тебя. Давай?
Бабейко побагровел еще больше, и нервно сжал поводья. Солдаты нерешительно поглядывали на полковника.
- Вот и договорились, - удовлетворенно отметил Граф, трогаясь вперед. - Привет от меня Константину. Пусть в гости приезжает, я тут, в Чикаго недельку поболтаюсь. Очень мне хочется ему в рожу плюнуть.
- А ведь ты завидуешь ему, Ефимов. Тому, что у него есть умение убеждать других поступать по его воле, - крикнул вслед полковник. - Ведь ты поэтому ушел. Быть ведомым не позволило самомнение, а ведущим - бездарность.
Граф поднял руку над плечом и оттопырил средний палец.
- Вот за это вечное сопротивление тебя и послали на все четыре стороны, - констатировал Бабейко.
Наемник молча уходил по дороге в Чикаго. На центральной улице гуляла пьяная толпа. Местные торговцы шашлыком удачно объединили бизнес, закрепив его свадьбой детей, и теперь проставлялись всем желающим. А Граф собирался воспользоваться этой возможностью на всю катушку.