История, о которой пойдёт рассказ ниже, имела быть место, за исключением как: перемещены временные рамки и выдуманы имена...
CREMLIN IN FLAME
Но была одна нация, которая совсем не поддалась психологии покорности, - не одиночки, не бунтари, а вся нация целиком. Это - чеченцы".
А. И. Солженицын, "Архипелаг ГУЛАГ"
1
Октябрь 2002 года в Москве выдался как никогда дождливым. Временами, столицу, накрывал снежный ковёр, - из-за обилия выхлопных газов он становился серым и, превратившись в грязные ручейки, сползал в Москву-реку, по которой плавали полиэтиленовые бутылки, брёвна, пакеты из-под чипсов и бог весть, какой мусор, иногда и белые животы вздувшихся трупов...
В Кремлёвском Дворце съездов давали мюзикл Сергея Сергеевича Прокофьева "Жизнь за Царя" в постановке модного столичного режиссёра Романа Виктюка и открывать его должен был президент. За месяц до начала представления все бегали с разинутыми ртами, искали билеты. Но разве можно такое? Только по блату. Начальник ФСО товарищ Будённый получил "верхушку" за проданные билеты сто тысяч евро! Фантастическую по его меркам сумму!
-Если Козленок, - считал он, - снёс в Америку половину российской казны, то почему бы и ему не нагреться? - Семён Михайлович видел его недавно среди экскурсантов в Оружейной палате. Затем, видел, как они с Чубайсом ошиваются возле Патриаршей ризницы и о чём-то оживлённо говорят на своём языке.
И он, как патриот, позвонил Бородину и сообщил об этом. Но Бородину было не до него: он недавно вернулся из Лозанской тюрьмы, куда был направлен властями США за связи с мафиозными структурами. Но спасибо президенту, не забыл, кто привёл его в Кремль, и генпрокурору товарищу Устинову спасибо - отказался направить в Швейцарию документы, затребованные местным правосудием. И Россия, внеся, за своего гражданина залог в сумме пять миллионов евро, выкупила бедолагу.
-Пал Палыч, я требую! - настоял Будённый, и Бородину пришлось согласиться, и он забил ему стрелку.
В пять пополудни они встретились возле Успенского собора в Кремле.
-Сеня, да стоит ли из-за этого расстраиваться? - сказал заметно похудевший Бородин и, раскрыв золотой портсигар, работы Карла Фаберже, протянул Будённому закурить. - Лучше скажи, как внучка-то?
-Которая? - спросил Будённый. Он был в чёрных очках "Рейбан-макнамара".
-Да та, что в Лос-Анжелесе.
-Перебивается кой-как. Денег просит. Сказала, разговаривал с ней давеча, что выйдет на Сансет бульвар. Прямо таки и не знаю, что делать, помоги! - Он бросил недокуренную папироску на кремлёвскую брусчатку и растоптал хромовым сапогом.
-А должность твоя, на что, Сеня? Проведи в Кремлевском Дворце съездов пару-тройку концертов, и нет проблем! Не унывай, старик, я тебя познакомлю с одним промоутором. Мишкой зовут, Лесин. Купишь себе часы за полторушку... вставишь золотую челюсть и прочее. Не всё им. - Разговор состоялся в начале душного августа за два месяца до описываемых событий...
В 20.00 на сцене появились актёры, хотя в программках чёрным по белому стояло: начало спектакля в 19.00. Публика приготовилась петь гимн, незаметно посматривая с листка со стихотворением Никиты Михалкова на президентскую ложу, в глубине которой мелькали две крупные фигуры, одна женская, другая мужская, но президента, его бы сразу узнали - он был щуплым, не было. Многие и пришли на этот никчемный спектакль в надежде хоть глазком увидеть его, чтобы потом, с гордостью, рассказывать друзьям, каков он - "северный олень"! Добрый и в нужное время суровый! Мочит в сортире! Джибонс! Джибонс! Штинга!
Что ж, делать нечего... так и остались они с раскрытыми ртами: деньги перекупщикам в десятикратном размере уплачены, и уйти никак нельзя, пол-Москвы перекрыто, а станции метро "Библиотека Ленина" и "Александровский сад", что в трёх шагах, на профилактическом обслуживании. Надо ждать окончания спектакля и на спецавтобусах их вывезут за пределы Садового кольца. Вот и уставилась обманутая в своих ожиданиях публика на длиннобородых актёров и ярко напомаженных актрис в ветхих шушунах до пола...
В тот день на президента пала тоска. Он был удручённым, - совсем не работалось. А за несколько часов до начала мюзикла, почувствовал себя ещё хуже. Доктор Ринат Акачурин поставил ему градусник и стал искать пульс, - еле прослушивался. Через пять минут он достал из подмышки стеклянную трубочку и, посмотрев на неё, молча передал президенту. Безвольная ртуть оставалась на проклятущей цифре 36 и 1 - третий день кряду. По совету доктора он принял двойную дозу адельфанта, и сказал с грустью своему министру обороны, что был всегда рядом с "чёрным чемоданчиком":
-Никто не живёт вечно, Серый.
-Но все к этому стремятся, - в голосе министра сквозило участие и сожаление, но в зелёных глазах поблёскивал огонёк насмешки, - ты не замечал этого?
-Да, замечал... Холодно мне. - Маленькое лицо президента было мертвецки бледным. Подбородок у него тоже был маленьким, зато лоб и нос большими.
-Крови нет - дерьмо не греет! - поставил свой диагноз Иванов.
-Не слушайте его, - сказал доктор. - Съешьте, гематогену, - и он протянул президенту плитку концентрированной бычьей крови. Больной развернул наподобие губной гармошки гематоген и медленно стал жевать его.
-Вован, да брось ты его в урну! Попаримся? Пар костей не ломит, пар кости правит! - от министра сильно пахло можжевеловым вином.
-Так в семь надо быть на мюзикле, - сказал вяло президент. - Люди ждут.
-Люди - хрен на блюде! Обойдутся и без тебя. Давай, вызовем Кадырова?
-Опять? - застыл в немом вопросе Акачурин. Ему не нравился этот необразованный челдон, окончивший саратовское ПТУ по специальности тракторист и имевший на президента какое-то непонятное воздействие.
-Опять и опять! - сказал раздражённо президент. Он был внебрачным сыном внебрачной дочери Николая Второго - qhyottalgh dhyna qhyott. Его бабушка подавала в пять утра первый английский завтрак в царскую постель, и он, как и дед, считал более чем нормальным иметь врача нетрадиционной ориентации и был напичкан всякими предосудительными убеждениями и суевериями - принимал на веру газетные предсказания погоды и всевозможные слухи. Кадыров был ему вроде Распутина, почище слепой Ванды! - От тебя нет проку! - сказал он Акачурину. - Ты не можешь остановить тоненькую струйку песочных часов! А Ахмедик - может! Он всё может! Серый, - приказал он своему министру, - скажи Волошину, пусть пошлёт за ним мой самолёт и авиаполк Ивана Кожедуба для прикрытия.
-Ахмад нормальный чувак, - сказал про Кадырова министр. - И его не заносит, как некоторых, - он имел в виду Березовского, который вытащил Путина из ленинградских трущоб, хотя президент и говорил: "А кто такой Березовский? Я его не знаю. А, это тот, который всех на работу устраивает!"
Президент при одной мысли о предстоящей встрече - приободрился, голубые глаза стали как уголь чёрными.
-Без него баня - не баня, - сказал он, потирая руки. - Так, одна видимость, синий туман. Да и биополе его не сравнить с Джуниным... куда этой бабе в адмиральском мундире! Пора её выслать за сто первый километр.
2
В 19.03 бетонной полосы аэропорта "Внуково-2" коснулись мягко колёса лайнера с надписью на бортах "Россия". Пробежав тысячу метров, он, как вкопанный, стал. К нему тотчас подъехал трап, и аэродромный персонал раскатал красную ковровую дорожку от самолёта до автомобильного кортежа - метров триста.
Небольшого роста товарищ с глазами змеи и рыжими баками, приподнялся из президентского кресла и сплюнул три раза через левое плечо, - чтобы его никто не сглазил. Спрятал в карман узбекского халата чётки, - они были из японского жемчуга, и позвал стюардессу, что стояла в дверном проёме.
-Иди ко мне, крошка.
Стюардесса подошла и подала ему каракулевую папаху с белой лентой, знак, что хозяин неоднократно побывал в Мекке; Кадыров надел папаху - теперь он был вровень с глубоким декольте, из которого выглядывали упругие груди.
-А где мой туфли? - Он стоял посреди лайнера в белых шерстяных носках, в которые были заправлены атласные шальвары. Стюардесса подтолкнула ему островерхие чувяки. Он уставился на неё, мол, - обуй. - Но та не понимала байских манер. - Жаль, - подумал Кадыров, - надо было взять жену, она бы обула. - Пришлось наклониться самому. Он разогнулся... кровь сильно ударила в виски: сказывалось повышенное артериальное давление, хотя ему и не было сорока пяти. Перед глазами поплыли белые чёртики и они, говорили:
-Хороша тёлка! Действуй, Кадыров! - и он, вроде бы невзначай, коснулся своей папахой буферов в белом ажуре.
-Фу! - отшатнулась стюардесса. - Ты когда в бане был?
-Туда направляюсь! - сказал Кадыров, и чтобы прибавить себе в весе, значительно добавил. - Пирзидент иждёт!
-Пусть хоть кто ждёт, но шею мыть надо.
-Сейчас отмоем! - сказал ещё значительнее Кадыров.
-А на Ханкале - не мог отмыться? Зачем в Москву-то грязь везти? Нам своей девать некуда! - и она качнула бёдрами в синем габардине. Кадыров перевёл жадные до всего глаза на длинные ноги в чёрных чулках.
-Действуй, старик! - говорили ему черти. - Не упусти момент, может клюнуть! - И он протянул к ней в золотых перстнях руку. Стюардесса сделала шаг назад, - мохнатая лапа поймала пустоту. Владычица неба, чтобы более раздразнить нахала, оттянула кружево бюстгальтера и показала ему налитый молоком буфер. Кадыров сделал новую попытку, но она отпустила бретельку и ударила, несмотря на высокое положение нахала, коленкой промеж ног. Кадыров ойкнул и согнулся.
-Будь ты моим мужем, - сказала она, - я бы сыпанула тебе в кофе яду!
-А я, будь ты моей женой, его выпил! - Умный ответ мог дать только умный человек. Кадыров, в свою бытность председателем "шариатского" суда, разбирая один и тот же конфликт, умудрялся получать взятки с обеих сторон - и с миром их разводил. И был не такой тупой, как думала стюардесса.
-Двигай, мурзилка! - сказала она ему. - Да смотри под ноги - не упади! - и щёлкнула по маленькому, как у грудного ребёнка носу, синему от выпитого "Амаретто".
Загадочный религиозный деятель, постукивая перед собой посохом, как слепой, осторожно сошёл с трапа на гостеприимную русскую землю.
-Смирно! - прорезал сырой воздух аэродрома голос военного в шапке времён Бородинской битвы. Чеканным шагом, высоко откидывая носки и, махая саблей "наголо", ступал начальник по встрече и проводам высоких гостей генерал-полковник Виктор Казанцев. За ним, нёс хоругвь, уже немолодой председатель Верхней Палаты Сергей Миронов. Восемь гвардейцев в голубых мундирах придерживали золочёные фалды. Бригада направилась к идущему неровной походкой коротышке.
-Товарищ Кадыров! - заорал Казанцев. - Почётный караул к вашей встрече построен! Сергей Михалыч! - махнул он саблей Миронову. - Начинай что ли!
Миронов с растопыренными ушами развернул тяжёлое знамя в сторону барабанщиков, которые зябли на ветру, втянув головы от мокрого снега в поднятые воротники серых шинелей.
Зазвучал барабанный гимн:
-Дурум-дум-дум! Дум-дум-дурум! Союз нерушимый республик свободных!
Жирный баран в каракулевой папахе ковылял по ковровой дорожке и махал посохом в такт гимна. На последней ноте он подошёл к пятиярусному Иконостасу, который держали Жириновский с Митрофановым. Норд-ост делал отчаянные попытки вырвать, освободить его, но куда ему - несчастному!
Кадыров снял папаху и стал на колени и ударился лбом об асфальт и троекратно перекрестился. С непокрытой головой он смотрел на высокое сооружение из картинок на религиозные темы. На нижнем ярусе, супротив цепких глаз, стояли Царские Врата, символизирующие вход в Царствие Небесное, справа от них - икона Христа Спасителя, слева - Божией Матери. Изучив первый ярус, Кадыров стал изучать второй - Деисусный. В центре был образ Христа "Спас в Силах". Справа и слева от него - Иоанн Креститель и Богородица с апостолами-евангелистами, молящими Иисуса Христа о спасении рода человеческого. На третьем ярусе были иконы изображающие двунадесятые праздники Православной Церкви. На четвёртом - Богородица с младенцем Христом на троне. Справа и слева от неё ветхозаветные пророки со свитками в руках, свидетельствующие о грядущем пришествии в мир Христа. Ещё выше - Иконостас Праотеческий с библейскими патриархами, и завершал это сооружение - Иконостас Распятие в виде белого голубя - символа Святого Духа.
-Да, - подумал Кадыров, - бренен мир, - и ещё раз перекрестился. Встав с колен, он оттряхнул с шальваров невидимую пыль, и натянул по самые глаза папаху.
-Как дела, Владимир Вольфович? - спросил он у Жириновского.
-Какие? - спросил, пучась, лидер ЛДПР.
-Известно какие... Не посадили?
-За что?
-Ты схватил бабу на улице и затащил в свой "Кадилак".
-Пусть только попробуют! - сказал Жириновский и шмыгнул носом, но Кадыров не стал слушать столь мелкую сошку и направился к чёрному "Брабусу". Прежде, чем в него сесть, он посмотрел назад: стюардесса махала ему белой перчаткой.
-Шайтан-баба! - сказал Кадыров, и с трудом уселся в авто. Медленно, в сопровождении трёх десятков таких же дорогих машин, он тронулся в путь.
Вся Москва была ему перекрыта! Кайф!
Ахмад развалился на заднем сидении и при помощи пульта менял конфигурацию кожаного дивана, заставляя "немецкое чудо" принимать для своего cour dyagh различные удобные положения. Диван двигался, как живой - и так и сяк. Попивая из горла пивко "Тинькофф", марка была ему неизвестной, но била по шарам, - Кадыров с удовольствием вспоминал недавно виденный буфер и с неудовольствием тщедушные телеса, которые его могучим пальцам предстояло разминать, и проклинал судьбу-злодейку.
В 20.30 кортеж подъезжал к загородной резиденции главы государства - Барвихе. Въехав за автоматические ворота, "Мерседесы" рассеялись по огромной территории, а кадыровский, плавно шурша шинами по гаревой дорожке, подчалил к порталу шикарного дворца в стиле барокко.
Дюжий молодец в гусарской форме принял лакейскую позу и открыл ему тяжёлую дверь бронированного лимузина, но Кадыров не выходил, он внимательно слушал радио. Известный не только в России, но и далеко за её пределами диктор Юрий Левитан, срывающимся голосом, говорил:
-Московский Кремль - символ российской государственности, один из крупнейших архитектурных ансамблей мира, богатейшая сокровищница исторических реликвий, памятников культуры и искусства, расположенный на Боровицком холме, где на рубеже XI-XII веков возникло славянское поселение, давшее начало городу - захвачен неизвестными. К концу XV столетия Кремль был резиденцией государственной и духовной власти страны, в XVIII-XIX веках, когда столица была перенесена в Санкт-Петербург, Москва сохраняла значение первопрестольной. В 1918 году она вновь стала столицей, а Кремль - местом работы высших органов власти. Сегодня в Московском Кремле располагаются вооружённые до зубов огнестрельным оружием и взрывчатыми веществами неизвестные в чёрных масках. Архитектурно-градостроительный ансамбль Московского Кремля складывался на протяжении столетий. К концу XVII столетия Кремль представлял собой целый город с развитой планировкой, сложной системой площадей, улиц, переулков, "верховых" и "набережных" садов. Сегодня, - повторился диктор, - Московский Кремль и находящиеся в Государственном Кремлёвском Дворце съездов шесть тысяч зрителей удерживается вооружёнными людьми. Кто они и каковы их требования пока не ясны. Кремль, сердце России, символ российской государственности в беде. - Левитан, ни с того ни с сего, затянул тяжёлым басом. - Вставай страна огромная, вставай на смертный бой!
-Надо же! Из огня в полымя! - заёрзал Кадыров. - Вечно не везёт! - и хотел спросить по переговорному устройству шофёра в белых перчатках. - Что произошло, товарищ майор? - но язык разбух, как балда, и он так ничего и не спросил. Ладони у него вспотели, и под мышками стало влажно. В салоне запахло тухлыми щами и он оторвал свой толстый ass от сиденья.
-За восемь веков своего существования, - продолжал Левитан, - у стен Кремля гремели вражеские пушки, на площадях шумели праздники и клокотали бунты. Кремль был свидетелем многих славных и трагических событий нашей истории. Сейчас башни, златоверхие храмы, древние терема и дворцы охвачены синим пламенем... Слава Богу! Это божье провидение, что президента там нету - у него важная встреча с высокопоставленным товарищем из Камбоджи. Московский Кремль - один из самых больших музеев мира. В кремлевских палатах и соборах хранятся государственные регалии России, бесценные иконы, сокровища русских царей... - Военные, освобождая Кремль, со словами: "Если не мы - кто?" - разворуют то, что Козленку было лень нести.
Кадыров стоял в замешательстве, упёршись стриженной головой в мягкую крышу. Но беспокойство скоро прошло и он, не дослушав пренеприятную новость, по красному ковру, на этот раз брошенному ему скомкано, юзом проследовал во дворец. В огромном холле, облицованном уральским мрамором, его ждали президент и министр обороны. Они были озабочены, но, увидев Кадырова, расцвели, как майские розы...
-Здравствуй, моя мурка, здравствуй, дорогая! - замурлыкал президент, как Леонов в фильме "Джентельмены удачи" и также развёл ладонями рук. Локти были прижаты к бокам, а живот - выпяченным, как у великого мастера кино.
-Здорово, коли, не шутишь, - сказал Кадыров и крепко обнял его.
-Ты на что наступил? - спросил у него президент.
-Ни на что, - сказал Кадыров и посмотрел на чувяк. - А, мелочи, с кем не бывает... Что за дела, Владимир Владимирович? Стоит мне в кои веки собраться в Москву, как здесь что-то да происходит. Не твоя работа, Серый? - спросил он министра обороны.
-Нет, - сказал Иванов. - На этот раз - кто-то опередил ФСБ. - У него был чубчик, словно корова лизнула и аккуратно стриженная бородка а ля Генрих Четвёртый.
-Конечно, - упрекнул их Кадыров, - вы вместо того, чтобы работать - всё по баням да по саунам шляетесь.
-Ну будя! - сказал незлобно президент сквозь рыжеватые усы. - Будя! Можно подумать, ты - заработался! Знаешь себе, как только по меккам разъезжаться. Там, что, всех пускают?
-Треба деньги иметь, - сказал Кадыров. - Деньги есть - Иван Иваныч! Денег нет, сам знаешь, кто... Ну, как вы тут без меня?
3
На театральной сцене Кремлёвского Дворца съездов, самой большой в мире, шёл первый акт мюзикла "Жизнь за царя" в постановке модного столичного режиссёра Романа Виктюка. Из зала, на сцену, пантерой взобрался человек. Он был одет модно, в "Версачи", но почему-то на голове у него была маска. Такие продаются в любом Военторге. В руках у него был небольшой кейс-аташе. Он раздвинул рукой с царского стола пергаменты с сургучовыми печатями и раскрыл на нём с поролоновым подбоем чемоданчик и спокойно стал собирать короткий штурмовой автомат "Гроза". Он установил на него дополнительную переднюю рукоятку, позволяющую повысить точность стрельбы без упора, оптический прицел, лазерный целеуказатель, и передёрнул затвором - клац!
-Ша! Немцы в городе! - сказал он. У всех дверей и окон, словно снег летом, возникли в чёрном, как пасторы, вооружённые автоматами и навешанные взрывчаткой, способной разнести вдребезги не только этот Дворец, но и все кремлёвские дворцы - молодые люди. И они были в чёрных масках. Актёры не обращали на них никакого внимания, - в забвении продолжали игру. - Вася, ты чего? - схватил "Версачи" одного из актёров за бороду. - По-русски не бельмес? - и чтобы развеять сомнения относительно серьёзности своих намерений, выпустил по одной из люстр пол-обоймы. Тяжёлый хрусталь заискрился алмазной пылью - каскадами. Зрители съёжились, а актёры, сбившись в стайку, словно воробьи, щурясь от неожиданных белых молний, возникших из богемского стекла, смотрели, как твёрдое становится газообразным.
В пурпурном бархате президентской ложи были театральный критик Алина Саликашвили и справа от неё крючконосый тип - они заняли богато убранную президентскую ложу первыми, как только узнали, что президент болен. И никого туда не пускали, закрывшись на швабру, и открывали дверь только лоточнице в белом фартуке с мороженным и барбарисками. О болезни президента им сообщил Зураб Циратели, а тому - мэр Москвы Юрий Лужков.
-Бичо, ты не находишь, - сказала мужским голосом Алина в большое ухо, поросшее курчавой волоснёй, - что Ромка большой оригинал? - Она была в вечернем платье, а сосед в белом смокинге с алой гвоздикой в петлице; под гвоздикой, на лацкане из белого атласа, сверкала начищенная зубным порошком Звезда Героя России.
-Да, - ответил сосед, ковыряясь в большом носу, - весьма большой,
-Тихо, мужик! - сказал ему человек в маске. - Палец сломаешь. Кто здесь директор? Или главный из вас? Выйдите ко мне!
Из первого ряда тихо поднялась молодая женщина - лет тридцати пяти, не больше, шатенка, её лицо обрамляла причёска каро. На плечах у неё была шаль из тонкого кашемира.
-Я... директор труппы, - сказала она официально, но в её глазах читались страх и испуг.
-Не бойтесь, мадам! Происходящее здесь - диверсия. У нас к вам нет никакого дела, и с вашей головы не упадёт ни один волос по причине, что мы захватили Кремль. Если с вами что-то и случится, то это будет из-за неосторожного обращения к другим со стороны руководства вашей страны.
-Так вы... там стелется в пляске и плачет, пыль вьётся и стонет зурна...
-Да, мадам, совершенно правильно, мы те, о ком писал Блок, - и считаем за честь, что его перо упомянуло и нас. Теперь, прошу внимания, это касается всех, - до тех пор, пока я не увижу вашего президента, здесь устанавливается Чрезвычайное Положение - никаких самовольных передвижений и прочее. Фирштейн? Вас спасёт либо явление Путина своему народу, либо Святое пришествие.
-Он должен был здесь быть, но не пришёл, - сказала жалобно директриса. - Ему до нас нет, и не было дела. Мы час его ждали... Мы за него не голосовали, - черты её лица заострились, и она говорила в холодном рассеянии. - По крайней мере, ни один порядочный человек. Александр Вешняков манипулирует на выборах - избирательные урны появляются или исчезают в неизвестном направлении. Ну и что вы с ним сделаете? Убьёте? Он гражданское лицо...
-Он не гражданское лицо - он Главнокомандующий, и мы с ним ничего не сделаем... я с ним немножко поговорю и всё. Задам один вопрос - и вы уходите домой. И ещё, я ему скажу сменить начальника охраны Кремля товарища Коржакова.
Из глубины президентской ложи крикнули:
-Коржакова выгнали за действия, порочащие звание офицера! Подарил Майклу Джексону саблю из Гохрана! Вместо того чтобы принесть - унёс! - это был генерал-полковник Гвишиани. - Теперь мафия в Госдуме штаны протирает. - Он говорил с явным кавказским акцентом.
-Кацо, - сказал ему с места какой-то театрал скептически, - ты что, сам хочешь стать начальником охраны? Имей в виду, нацмена на это место никак не пропустят.
-Пропустят, - сказал сиплым рокочущем басом Гвишиани. - Как только диаспора соберёт достаточную сумму - пропустят.
-Ну, вы даёте! - сказала директриса. - Кремль вам что, магазин уценённых товаров?
-Пропустят, - Гвишиани, словно ужаленный, забегал по балкону. - Коба банк взял и стал хозяином! А я такое сделал! Такое! Пусть только попробуют не пропустить!
-Прекратить базар! - диверсант открыл автоматную очередь по другой люстре - Дворец замер.
Тишину нарушила директриса:
-Здесь столько людей... и у всех семьи, дети... нам домой нужно, отпустите нас, пожалуйста! И что это за вопрос вы хотите задать нашему президенту? - её разбирало женское любопытство.
-Вопрос? Конечно... Зачем ваши военные мостят себе путь надгробными плитами моих предков?
На кладбище Уш-Калой покоился его род, восходящий к девятому веку. Теперь, памятники, лежали в дорожной грязи, а души умерших витали в воздухе. Он в задумчивости провёл кончиками пальцев по надгробному камню, испещрённому арабской вязью, пальцы читали: "Здесь покоится сын такого-то гражданина". Он перевёл руку на другой камень. Ветер, такой тёплый, обдал вдруг февральским холодом...
-Marsho voghyla, dada! - сказал он, осторожно трогая пальцами надгробную плиту, а листья кружились в осеннем небе - красные. Он поднял из дороги первым не камень своего предка, а незнакомый... они заслужили покой.
-Я вас не понимаю, как это мостят? - директриса прервала его недавние воспоминания. - Это не придёт в голову никому... и в дурном сне. - Она незаметно повела плечами, поправляя бельё.
-Зато приходит в голову Путину!
-Знаете, быть русским, - ответила ему директриса, - в известной степени быть безнаказанным, и ожидать от нашего президента нормального - не вполне ненормально. Les moujiks обламывают кресты на дрова, а то, что они творят у вас - дико! Самашки, Серноводск... Россия преступила порог нравственного одичания, ставит под вопрос саму идею цивилизации. - Она провела рукой, поправляя причёску, разгладила ворот белой блузки и задала диверсанту неожиданный вопрос. - А почему я не вижу вашего лица? Вы мужчина?
-На этот счёт можете не беспокоиться - при первом удобном случае я вам кое-что расскажу.
-У вас будут проблемы - я замужем, - сказала классически безупречная женщина, хотя это было не так. - Снимите маску!
-Зачем? Моё лицо не очень привлекательно.
-Нашли, чем бабу пугать! Мне неудобно с вами разговаривать, пожалуйста! - Слушаться красивую женщину диверсанту было приятно, и он снял маску. Это был восемнадцатилетний юноша, высокий, ширококостный. - Я вам в матери гожусь! - возмутилась директриса. - Как вам не стыдно! И запомните, случай, на который вы только что намекали, никогда вам не представится! Как вас зовут?
-Captain Бараев... Мовсар...
Внеочередное воинское звание он получил в ноябре прошлого года за взятие в плен полуроты спецназа ГРУ, спустившейся на парашютах вблизи селения Галанчож. Сорок девять отлично экипированных клонов, имевших задание вырезать горное селение, и затем устроить бойню под видом чеченцев в соседнем Дагестане, были захвачены его людьми. В неофициальном телефонном разговоре, президент России, попросил А. Масхадова освободить эту группу, и обещал, впредь, вести войну, подобающую мужчинам. Пленные были переданы российской стороне, но слово В. Путина, как и слово П. Грачёва, оказалось "ей-богу" базарной торговки: 27 февраля 2002 года, другим специальным подразделением из Москвы под командованием полковника Гвишиани - были вырезаны 700 жителей высокогорного чеченского селения Хайбах. Это зверство было не только крайне жестоким, но и крайне подлым, ибо среди жителей в этот момент не было боеспособных мужчин. Вырезаны были больные, престарелые, женщины и дети. Самому старому было 110 лет, а самому маленькому - около 15 часов! За эту операцию Гвишиани был удостоен Правительственной награды и повышен в звании до генерал-полковника.
-Я никогда не слышала имени Мовсар, - ей нравился такой тип людей, и она его ничуть не боялась.
-А как зовут вас?
-Сорокина... Светлана Викторовна.
-Могу я вас называть без отчества? - Между ними проскочил невидимый электрический заряд.
-Попробуйте, ведь вы такое совершили... под носом легендарной и гениальной ФСБ! Они только и могут, как гексогены подкладывать под наши дома. Их стиль - дерзость, изобретательность, масштабность! И их не стесняют оставленные ими улики или свидетели. - Она поёжилась, вспомнив, груды кирпичей на Каширском шоссе, где жила её подруга, и стала кутаться в шаль, хотя было и не холодно. - Но вы - дали им фору! Называйте меня, как вам заблагорассудится...
4
Друзья, после расспросов о здоровье и "как ваше ничего", похлопывая друг друга по спине, направилась в русскую баню. Они шли налегке, а позади, мэр Москвы, шлёпая китайскими сланцами по мраморному полу, нёс им в шайке банные принадлежности: берёзовые веники и фетровые шляпы с обрезанными полями. Рядом, шла его жена, Елена Бандурина. По мрамору цокали, словно копытца ослика, её звонкие каблучки. Она была чистенькая, как служанка, и толкала перед собой бочку мёда с пасеки мужа; бочка то и дело съезжала в сторону - мэру приходилось ногой корректировать её курс.
-Мужу жена дорога! - говорил мэр, то и дело, проверяя мягкое место, что Елене не могло не нравится. Она громко хохотала, с завыванием. - У неё парча на подкладке! - говорил мэр. - Клад девушка!
Новость о захвате Кремля и тревожила и была друзьям божьей милостью: делала встречу куда интересней, чем изначально предполагалось - адреналин так и лил через них. Они смотрели за событиями в Кремле с экрана плазменного телевизора, не упуская ни один штрих, и лущили семечки прямо на толстый ковер, в котором приятно утопали ноги. Постепенно страх переходил в азарт, и чувствовали они себя комфортно, куда комфортнее, чем в сентябре две тысячи первого, когда в Баренцевом море затонул по вине дагестанского Мехмеда атомоход "Курск". В той подлодке было сто восемнадцать моряков. Маринеры задыхались от нехватки кислорода и кричали: "Спасите наши души", а они, в санатории "Бочаров ручей" преспокойненько махали друг перед дружкой эвкалиптовыми вениками и тыкали пальцами в животы. Теперь, потенциальных смертников было шесть тысяч. Это будоражило и они ныряли остыть в холодный бассейн... из него - забегали в адово пекло сауны.
-Здорово, что ты приехал, Кадырушка, - говорил президент, как будто тот мог и не приехать, подставляя колесом спину с выпятившими рёбрами под берёзовый веник. - А то, пришлось бы мне врать со сцены, чего сам знаешь, я не люблю... рахмат, дорогой! - Президент получал тонкие ощущения и сторицей возвращал их Кадырову, - повышая после каждой бани и сеанса психотерапии - в табеле о рангах. Получался этакий симбиоз - perpetuum mobile.
-Мерси, - сказал Кадыров. - Служу России! - он вытянулся и приложил руку к большой голове. Был он маленького роста, но с атлетическими плечами и рыжий, как огонь. Его веснушчатое тело исподволь украшали пороховые наколки - какой-то якудза. На них стоило посмотреть! Одна занимала всю грудь - "НИ ЗАБУДУ РАДНОВА БРАТА ЯМАДУ, КАТОРЫЙ ПАГИБ ЗА АДИН РУССКУЮ БАБУ!" Другая, на левом плече гласила - "НЮРА", хотя его жену звали Хавроньей. Их делал на зоне товарищ Бислан: вначале он слюнявил химический карандаш и аккуратно выводил надписи, изредка заглядывая в словарь С. Ожегова, потом, обкладывал писанину пороховыми крупинками и поджигал спичкой. Кадыров обращался к лучшим косметологам убрать ошибки молодости, но они так сильно въелись в кожу, что не убирались, порох был дымным. Причудливый шрам на шее - это память о гармошке, которую он украл у соседа по нарам - делали его мужественным. Он вылил на президентскую спину немного оливкового масла из пол-литровой бутылки и "восьмёрками" стал втирать в кожу.
-Ниже... ещё ниже... хорошо! - говорил президент. Руки Кадырова обладали чудесным свойством, - приятно охлаждали разгорячённое тело. - Всё идёт само по себе - по накатанной! Теперь-то, я возьму из бюджета три миллиарда! Почеши за ушком... ой как хорошо! - на глазах происходила метаморфоза - президент из цвета сырого теста становился розовым поросёночком.
Кадыров осторожно поинтересовался:
-Рублей, шеф?
-Долларов, Ахмад, долларов! Дума будет сговорчивей.
-Я думал рублей.
-Тебе это почему-нибудь не нравится? Зачем сеанс портишь? - президент сделался нервным. Затряс головой. Но через минуту, успокоившись, сказал. - И надо ещё сказать "спасибо", что всё это нам обходится даром.
-Понимаю, понимаю... - умная складка обозначилась у губ Кадырова и он потянулся за пивом.
Министр обороны расхаживался рядом в длинной холщовой рубахе и что-то себе напевал. На его вечно ехидном лице мелькнула странная улыбка.
-Юрь Михалыч, - сказал он мэру, - подай и мне что ли пивка для рывка! - он открыл зубами протянутую запотевшую бутылку "Балтики" и засосав всю, половину тут же отфонтанировал на Лужкова. - Прости, Юрчик, - сказал он и широким рукавом вытер тому лысину. - Вован, - сказал он президенту, - может, на меня деньги-то пустим, армию укрепим? Ведь каждый - раздет, разут! Переведём братков на контрактные рельсы!
Кадыров с размаху хлопнул себя по голове и засипел:
-Не вздумай, Владимир Владимирович! Отдай ФСБ! А ну, повернись! - сказал он ему. - Стой ровно и не моргай. Начинаем концерт!
Кадыров замахал перед ним рукой, - так он разгонял сглаз; другой рукой он втягивал в себя болячки президента, - они проходили через печень и почки целителя и через правый глаз капали на деревянный пол. Смоляные доски дымились, словно это были не слёзы, а раствор царской водки. Кадыров странно открывал рот и вдыхал едкий дым, - при этом обнажались гнилые корешки зубов. Когда все болезни вышли, знахарь сказал:
-Теперь надо закрепить лечение - я тебе новую zheynou сделаю. Пока не сделаю, стой так. - И он ушёл в раздевалку за своей котомкой, в которой были туалетная бумага, роговая гребёнка с поломанными зубьями, засушенная лапа курицы и прочий цыганский инвентарь. Президент тем временем стоял неподвижно, хотя и Сергей Иванович строил ему рожицы. Кадыров раскрутил рулон туалетной бумаги и автоматической ручкой "Паркер" - золотым пером вывел каракулями смышлёного первоклашки на одной секции: "СВАБОДЕН, КАК МУХА В ПАЛЁТЕ". Он достал из котомки обрезок чёрной кожи и ножницами, у которых один конец был отломан, скроил два одинаковых треугольника; снял с головы папаху и, отогнув мерлушку, раскрутил капроновую нитку с иголки и толстыми пальцами, проворно зашил в них бумажку и приспособил к талисману шнурок от старого ботинка. Кадыров завязал новую zheynou на президентской шее и сказал. - Воаля! Смотри, не снимай - всю малину испортишь!
-Конечно-конечно! - светился тот благопристойностью. Больше в его глазах не было скорби, они выражали благодарность.
После таких сеансов Кадырова нельзя было беспокоить два месяца. Dhella moasthagh плохо видел и нёс какую-то абдакадабру, вроде: "Гр-р! Завгаева не видели?"
-Я вот чего, Ахмедик, - сказал ему ласково президент, - лайнер за тобой посылал: приятное совместить с полезным. Как тебе нравится стать Главой Православия, не слабо?
Услышав такую новость, министр обороны поперхнулся подпорченной червями таранью, это придаёт ей особый привкус, и он стал задыхаться. Кадыров стукнул его по загривку так, что рыбья кость вылетела, как срочная телеграмма и прилипла на лбу Лужкова.
-А мне не предлагал! - сказал Сергей Иванович, откашлявшись. - Всё ему да ему! Не отказывайся, Кадыр-душа, что тебе, что мне - всё одинаково, - зелёные глаза вперились в банщика в упор. - Это лучше, чем караулить ветер в горах, поверь корешу! Там столько хорошего! Уй-ё-ёй! - тот должен был и ему сделать новую zheynou.
-А как быть с конфирмацией, а? Или как называется, когда синод станет проверять мою "наличность"? Посмотрят, потрогают, да и не пропустят! Может, Серому отдадим, шеф? А меня в Танзанию послом.
-Пусть только потрогают! Я им такое обрезание сделаю! Такое! До самых помидоров! - президенту априори не нравилась даже сама такая мысль. - Мамашу их за ноги! Знаешь, они где у меня? Все до одного чекисты! А у Серёжки - нет религиозного опыта, тут нужен товарищ с лампочкой в голове... - Президент устало полулежал в красном дерматиновом кресле - руки, свисали на пол.
На небе погасли последние звёздочки и стали появляться первые отблески зари. Было около пяти утра. Наступал новый день.
-Подай-ка, Серёга, телефон, - попросил президент, открыв глаза. Взяв трубку, он сказал Сергею Ивановичу. - Дружочек, не дыши на меня пивом, отойди на полметра. Раз, раз... Колян, - говорил он тихо в микрофон своему тайному советнику. - Раз, раз... Как слышно? - Тайный советник находился на крыше Успенского собора. - Всё нормалды?
-Всё нормалды! - сказал Патрушев - нижняя губа у него была отвислой. Он был в чёрной кожанке и в заднем кармане джинсовых брюк был наган системы "Макаров". - Когда штурмовать? - он притронулся к воронёной стали.
-Погоди! Из этого пользу надо извлечь. Такое бывает не каждый день, ты со мной согласен? Так вот, побольше шуму! Где пся кревь?
-Пан Ястржембский? На Зубовском! - и он оскалил весело сверкающие зубы из белого металла.
-Ну, я спокоен, он и с гамна сливки снимет, мамашу его за ноги! Как скажу, так и начинайте. Понял?
-Так точно! - сказал тайный советник на хорошем немецком, по чему можно было судить, что он был агентом БНД. Стоит ли этому удивляться, когда и Ленин состоял в той службе, и печатал "Искру" на их поганые марки?
-Вольно, Канарис! - сказал ему президент. - Не перепутай, смотри, - а то Кадыр нам бошки поотрывает.
А Кадыров обвил кривые ноги вокруг ножки венского стула и водил пальцем по Библии - читал на древнеславянском, как пророк Моисей сорок лет водил израильтян по замкнутому пространству. Захлопнув книгу, Кадыров сказал:
-Шеф, вставай! Надо закрепить сеанс, - и они из бани пошли в столовую комнату. На стенах были огромные зеркала, а на полу вьетнамские циновки из бамбуковых волокон. В кованных медью старинных сундуках лежали круги ливерных и краковских колбас, шматки сала, - от них исходил дурманящий запах. В сервантах на стеклянных полках стояли бутылки армянского коньяка "Ахтамар" и в хрустальных флаконах - азербайджанский портвейн "Агдам", но друзья их не тронули, взяли штоф "Смирновской" и пошли за большой стол из морёного дуба. Они попробовали для старта хаш из свиных ножек, заедая кровяной кашей, затем, блинчики с чёрной икрой. Попробовали и холодные мозги, сдобренные постным маслом. На десерт им подали засахаренный инжир и виноград "дамский пальчик".
Все наелись до отвала и потянулись за папиросками "Герцеговина Флор". А Кадыров, подозвал толстым пальцем в мини-юбке официантку и что-то ей сказал. Она засмеялась и ушла. Скоро пришёл в огромном белом колпаке толстый повар, на поворотах он тяжело дышал, и поставил перед Кадыровым дымящийся противень, - под капустными листьями лежал васильевский поросёнок - как живой. Кадыров понюхал деликатес, и его ноздри вздулись, как у першерона, которому поднесли добрую торбу с комбикормом. От удовольствия он захрюкал: "Хрю-хрю". В руке у него был фруктовый нож, не выпуская его, он перекрестился на образ Данилы Великомученика, перекрестил и поросёнка в розовой корочке. Поперчил его кайенским перцем, откашлялся и не спеша, смакуя, лишь изредка произнося: "У-у", стал есть. Повар от него не отходил, смотрел, не понадобится ли ещё чего этому челдону.
-Человек, - сказал ему Кадыров, когда очистил противень, - принеси кофейку. И смотри, сигару не забудь... Самую толстую, - крикнул он ему вдогонку. Вытер руки о коричневую скатерть, и стал ждать, пыхтя как паровоз.
Кадыров попивал кофеёк и курил кубинской сигарой в сторону президента. Такие курит Фидель Кастро.
-Фу! Ну и вонища! - сказал президент, глотая сизый дым и закашлялся. Зрачки у него сузились до размера булавочной головки.
-Может чайку? - спросил у него мэр.
-Неплохо бы, - сказал президент, и они приступили к чаепитию. Елена только и знала, как подносить расписанные портретом улыбающегося мужа фарфоровые чайники.
Они напились чаю. Кадыров выпил больше всех - четырнадцать стаканов и сидел красный, как рак. Он снял с головы папаху и пальцем снимал пот, обильно тёкший со лба. Мэр принёс полиэтиленовый пакет с надписью "850 лет Москвы" и, достав оттуда косоворотку, в неё вырядился и перепоясался бечёвкой с распустившейся на концах бахромой. Потом он достал маракасы и с ними в руках так и стоял.
-Чего стоишь, скинхэд? - яростно сверкнул глазами в его сторону президент. - Начинай, что ли во.
-Русская народная, - объявил номер Лужок. - "На заставе богатырской". Солист Ахмад Кадыров. Аккомпанирует Лужков! - Фальшиво запиликала бумажная гармоника, и он застучал маракасами.
Президент считал мух на потолке и поигрывал ложечкой в стакане с остывшим чаем и у него был вид самого скучающего создания во всей вселенной.
Зазвонил телефон. Мэр вытянул руку и, не переставая постукивать, но тише, взял трубку высокочастотной связи.
-Шеф, докладываю обстановку на десять ноль-ноль, - тайный советник не разобрал кто у аппарата. - Террористы вас требуют.
-Чего? Меня? А я-то причём? Я бы с ними договорился, - зарыл бы топор войны и раскурил трубку мира. Чего лучше? И волки сыты и Кремль целёхонек!
-Кто на проводе? - засомневался Патрушев.
-Мэр Москвы...
-Живым в землю хочешь закопать? - заорал тайный советник. - Положи трубку, чёрт лысый! Такой куш, и отпустить?
-Знаю тебя, - сказал Лужков. - Ты как слон в фарфоровой лавке! Столько дров наломаешь! Придётся Кремль заново отстраивать. Подойди, Лендоз! - позвал мэр супругу. Она павой подплыла к нему. - Действуй, как знаешь, - сказал он, - а моя маленькая Москва при мне! - и обхватил необъятное.
-Ну, я до тебя доберусь! - ругался Патрушев. - Пусть только Ельцин сандалии откинет!
Президент, не спеша, подошёл к аппарату и уселся в кожаное сиденье, взял трубку.
-Да, - сказал он. - Ну и что? Меня? Может, пошлём Котенкова? Дай ему мой прикид...
-Нет, - задребезжала мембрана, - они сказали никаких двойников.
-Вздор! Как узнают? Проверят? - он задёргал щекой и вскочил. - Нет и нет! Я не пойду к ним ни за какие коврижки! Я знаю, они хотят устроить Нюрнбергский процесс! - Он стоял, как поверженная статуя. Через минуту-две выдавил. - Слушай, Коля, усилить Барвиху верными правительству воинскими соединениями. Вызови Софринскую бригаду, Рязанский и Псковский воздушно-десантные полки. Пятьдесят восьмую армию поднять "в ружьё". Ханты-Мансийский ОМОН поставить у въезда на Рублёво-Успенское шоссе. Ты меня хорошо слышишь? Назначь командующим Кантемировской дивизией Сергея Кириенко, - я его проверил - наш товар.
Тем временем Кадыров разводил перед минобороны руками, - снимал порчу и с него, напущенную Валентиной Матвиенко и в пол-уха слушал президента. Когда он узнал, что вора с глазами ягнёнка назначат командующим кремлёвской дивизией, он встал на цыпочки, и заговорил, быстро, в самое ухо министра, щекоча его жарким дыханием:
-Сергун, помоги другу перебраться! Век не забуду! Каждый понедельник твой! Клянусь двоюродным братом! - Он отодвинул неубранную посуду на край стола и, уложив на середину Иванова, словно пушинку, стал делать из него отбивную: стучал рёбрами ладоней по икрам ног и спине. Гладил живот. Потом стал по нему ходить ногами, - да так, что минобороны превратился в мочалку. Кадырову чрезвычайно хотелось вернуться в Москву, или на крайний случай послом в какую-нибудь страну, его мучило, что обещанное место президент позабыл. Ему казалось, и вполне заслуженно, что за пост Главы церкви будет идти оживлённейшая торговля, а он, так и не накопил достаточно средств, - промотал в карты - и жалел об этом. И правильно делал, любое дело на Кремль проливалось долларовым дождём.
Глава государства положил трубку и стал тереть вогнутую переносицу.
-Когда отзовёте? - вопросил к нему Кадыров. Правый глаз у него сильно опух и стал синим, как баклажан. Он хотел призвать в помощь Сергея Ивановича, но тот ускользнул из-под рук вместе с мэром неизвестно где. - Вот и дружи с такими, - подумал Кадыров и, раскрутив "Паркер" с золотым пером, молча написал арабскими буквами в Ивановском талисмане: "Чтоб ты издох, предатель!" и зашил его в чёрное шевро.
Президент взял коробочку и кончиком пальца стал втирать в шею привезённый знахарем жирный крем, чтобы не было морщин. Затем он снял со спинки стула коричневое полотенце и замахал им, как пропеллером. Он о чём-то озабоченно думал.
-Я не забыл, - сказал он, прочитав мысли Кадырова. - Лады, считай дело слажено, пошлю в Танзанию, а теперь, уезжай! Не хочу снимать тебя с дыбы! Ехай, мы без тебя разберёмся.
Провожали Кадырова без апофеоза - тихо и скромно.
Не успел президентский лайнер "мишленовскими" шинами коснуться взлётно-посадочной полосы Ханкалинской военной базы, как мэр накручивал диск, звонил.
-Слышь, ты, Дроздов! - кричал он Алексию Второму. Тот "освящал" в Астрахани спуск нового эсминца на воды Каспия бутылкой шампанского. - Сколько верёвочке не виться, а конец-то есть - готовься!
-Куда? - спросил охрипшим голосом Алексий.
-На тот свет! - Наступило гробовое молчание.
-Куда-куда?
-Кадыров заместо тебя будет! - Мэр услышал, как сто пятидесяти килограммовая туша глухо шлёпнулась о палубу. - Пошутил-пошутил, - засмеялся он. - Его в Танзанию послали - негров разводить! - Но Лужкова никто не слушал.
-Воздух! - сказал поп и провёл рукой по давно нечёсаной бороде. Зенитчики, не поняв, открыли беспорядочную стрельбу из противолодочных орудий и сбили самолёт президента Армении Роберта Кочаряна.
5
Первым осудил события в Кремле Саддам Хусен и в телефонном разговоре рекомендовал "русскому другу" применить против "захватчиков" споры сибирской язвы или горчичный газ.
-Смотри, если нет, - говорил он, тихо, - пришлю через Жириновского! - ЦРУ зафиксировали эту часть беседы.
-Ты о чём, дружочек! - также тихо сказал русский президент. - Кто тебе их дал, забыл? - эту часть беседы американцы не смогли расшифровать.
-Да, да! - сказал Саддам. - Вспомнил. Шукран, эфенди! - и осторожно положил трубку.
-Bastard! - обозвал его президент. - Душегуб!
Потом в Барвиху позвонил некий Ким Чен Ир, и предложил сбросить на Дворец Съездов атомную бомбу.
-Если нет, то запущу свою, - предложил он.
-Narrow-eyed monkey! - закричал на него президент. - Вспомни, кто тебе дал двести комплектов "СС-22" с разделяющимися боеголовками, а? - в ярости он ткнул папироску мимо пепельницы - на скатерть.
-Спомниль-спомниль, - залепетал Ким Чен Ир. - Пасибо, товались! - и осторожно положил трубку.
Положили трубку и в Барвихе, вернее, бросили. Скатерть дымила от не затушенного окурка, но президент этого не замечал, он впал в отчаяние и злобу, и с багровой физиономией кричал:
-Я не продавец змеиного жира! Кто им это дал? Забываются! После одиннадцатого сентября от них ничего путного! Тупицы! - Он нервно расхаживался по кабинету. На нём был серый костюмчик английского покроя и галстук-селёдка. В глазу он зажал монокль, от которого вниз спускался шёлковый шнурок. - Кыш, кыш! Проклятущая! - согнал он с президентского штурвала чёрную ворону и пнул, оказавшегося под ногой, шелудивого пса Фила. Президент крушил всё: опрокинул стол, стулья, скинул с тумбочки телефоны.
Он строго посмотрел на тайного советника, стоявшего по струнке у входной двери: длинный нос, выпирающие надбровные дуги и лохматые брови делали того похожим на неандертальца.
-Ну и рожа, - подумал президент. Колотушку - и вылитый Джек Потрошитель. - Доложи обстановку... что там и как. Бандюги только Дворец захватили, или ещё чего?
-Только его - остальная территория под нашим наблюдением! Можете спать спокойно-преспокойно.
-Знаю я твоё "спокойно". Говори конкретнее, чего и сколько.
-На Сенатской площади сто четырнадцать установок залпового огня "Град", на Спасской башне и на Успенском соборе находятся снайперы - по два полка. По всему периметру кремлёвской стены сидят десантники, - подмога не пройдёт. Соборную площадь охраняют войска МВД под командованием маршала Ворошилова.
-А что на Дворцовой, Ивановской и Троицкой площадях - пусто?
-Никак нет! Там находится более семи тысяч единиц бронетехники, включая тяжёлые танки "Т-117" - яблоку упасть негде и отборные войска под командованием товарища Квашнина. Одна беда - воруют гады! Всё растаскивают! Разве приставишь к каждому. Владимир Владимирович, надо увеличить бы штат четырнадцатого управления.
-Да они сами всё до них и разворовали! - крикнул президент. - А что, на Кремлёвской и Кадашевской набережной пусто? Оттуда удобно вести прицельную стрельбу из "Градов"!
-И "Грады" там стоят с утречка, и "САУ", и тактические ракеты малой дальности. И на Манежной и на Пушкинской и в Китай-городе - везде стоят! И в воздухе непрестанно баражируют "Чёрные акулы". Разнесём Дворец к чёртой матери, мой фюрер!
-Погоди, дружочек, это мы всегда успеем. Посмотрим, как они будут петь, когда мы им воду, газ и электричество отключим!
-Уже отключили! - щёлкнул каблуками неандерталец.
-Отлично! Поморозим их! А канализацию? - сказал машинально президент и плюхнулся в глубокое велюровое кресло, работы московских мастеров начала восемнадцатого века. У него были воспалённые красные глаза, испещрённые как у Дракулы синими капиллярами. Вдруг он вскочил из кресла, как ужаленный. - Батенька! Ведь это главная подлянка! Это здорово! Посмотрим, как они будут! Скажи Бороде...
Патрушев щёлкнул тумблером рации.
-Пал Палыч! Как слышишь? Приём-приём!
-Слышу хорошо, - ответил упавкремлёвделами. Его кабинет и все кремлёвские службы находились теперь в гостинице "Россия".
-Всё перекрыли?
-Как велели...
-Закрой задвижки и на канализацию - немедленно!
-Как это "закрой"? Обалдели? - у Бородина отвисла челюсть.
-Президент велел.
-А как люди будут?
-Перекрой - не твоя забота!
-Уволь, я этого не могу... это чересчур!
-Позови Будённого! Ты уволен! Семён Михалыч, - сказал он начальнику ФСО, - назначаю тебя заместо Бородина! Перекрой задвижки на канализации! Понял?
-Слушаюсь! - закричал Будённый. - А кислород?
-Что, можно? - удивился Патрушев.
-Можно, - сказал Будённый. У него было загнанное выражение усталых глаз.
Наступила на какое-то время тишина. Президент взял рацию.
-И ты полагаешь, что это реально? - он развалился в кресле и положил одну ногу на подлокотник. - Как?
-Элементарно, - сказал Будённый. Он хотел загладить свою вину. - Клин клином вышибают! Что, не знали?
-Газом, что ли? - президент посмотрел на Патрушева через монокль
-Так точно! Это вы? Хайль Гитлер! - гаркнул Будённый.
Президент, не вставая из кресла, вскинул левую ладошку.
-Зиг хайль! - и дёрнул головой. Монокль выпал из глаза и покатился в сторону тайного советника. - Семён Михалыч, - сказал он новому управляющему, и начал шарить по полу руками, - приступай к исполнению своих прямых служебных обязанностей! Понял? Умница! - и выключил рацию. - Болван, - сказал он Патрушеву, - старый дед умнее тебя.
-Исправлюсь! - сказал бровастый Патрушев и незаметно наступил каучуком на стёклышко. Пока президент близоруко искал монокль под столом, он поднял его за верёвочку и неслышно сбросил вещицу, принадлежавшую когда-то фельдмаршалу Паулюсу, в свой глубокий карман.
-Не видел? - обернулся к нему президент.
-Чего? - пошёл в отказ Патрушев. - Не видел.
-Раз не видел, чего дурнем стоишь? Иди!
Тайный советник, прихватив с сандаловой этажерки и пасхальное яйцо Фаберже, гуттаперчевой походкой направился к выходу.