Луженский Денис Андреевич : другие произведения.

6. За час до рассвета

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сплит Боннерок, Ночь Гнева - праздник, который отмечают во множестве городов Эсмагеи. 303 года назад в эту ночь человечество не сгинуло в горниле планетарной войны. Чем не повод радоваться торжеству жизни? Вот только сегодня троим людям будет не до веселья: у чёрного пастыря и двоих вольных чистильщиков есть срочное дело. И они даже не подозревают, с чем столкнутся за час до рассвета...

   Сегодня мы веселимся, пьём вино и пускаем в небо фейерверки. Сегодня мы пляшем и любим друг друга. Сегодня... Именно сегодня - так! Потому, что ровно сто лет назад человечество не сгинуло во мраке небытия. Потому, что миллиарды потеряны, но мы - всё ещё живы. Судьба дала нам шанс начать новую жизнь - разве это не достойный повод для праздника?
  

"Абель Вендел. Избранные речи",
100 г. Эры Возрождения, Нойнштау, Главный архив

  
  
   За час до рассвета
  
  
   1.
  
   Ворота, за которыми начиналась аллея имени Первого ректора, господина Фенгуса Морли, выглядели очень большими и при этом обманчиво хрупкими. Просто удивительно, насколько хрупким может казаться ажурное переплетение кованых чугунных прутьев высотой в добрую дюжину футов. Человек вышел со стороны безлюдного в этот час Аптекарского переулка и остановился перед ними. Несмотря на тёплую погоду, он кутался в длинный чёрный плащ, и со стороны можно было разглядеть разве что его коротко остриженные тёмные волосы, да наполовину скрытые высоким воротником черты лица. Черты вполне привлекательные для мужчины, но необычно заострённые, как если бы их обладатель долго голодал или недавно пережил тяжёлый недуг.
   Несколько секунд человек разглядывал затейливое литьё, выкрашенное в тёмно-зелёный цвет; было похоже, что он пребывает в некотором затруднении. Но вот пришелец из Аптекарского решился: быстро шагнул вперёд и полез наверх. Прямо на глазах у молодой пары, целующейся неподалёку под погасшим уличным фонарём. Верхняя часть ворот щетинилась остриями декоративных копий, но обладателя плаща это обстоятельство не смутило - он ухватился за железные прутья, сильно толкнулся ногами и рывком перемахнул через опасную преграду. Лишь хлопнула в ночном воздухе чёрная ткань, и миг спустя человек уже мягко приземлился на мощёную дорожку по ту сторону решётки.
   - Во даёт! - восхитился кульбиту юноша под фонарём - даже о своей спутнице на миг позабыл. - Эй, господин прыгун! Тебе под этой тряпкой не жарко?!
   Но человек в плаще как будто не услышал окрика - не обернувшись, он двинулся в темноту аллеи и через несколько секунд уже затерялся среди густых теней.
   В саду Глетского университета царили тьма и тишина. На площади перед ратушей давно зажгли масляные фонари, острые шпили можжевельников словно светились на фоне наливающегося чернотой неба. Сквозь саму живую изгородь уличный свет почти не пробивался, оставаясь там, за высокой и колючей стеной - где бурлила ночная жизнь города, гуляли празднично одетые парочки, пенилось в кружках холодное пиво и звучала весёлая музыка, перекрывая смех зрителей у маленького циркового балаганчика. Странное дело: казалось, эта музыка и этот смех никак не могли потревожить стоячего болотца тишины в саду. Ближе к стенам самого Университета тишина сгущалась настолько, что её можно было едва ли не пальцами пощупать. Здесь она сплавлялась с темнотой в нечто единое, вязкое, засасывающее как трясина, обволакивающее сознание и приводящее в смятение чувства. Здесь притаился страх.
   Именно сюда направился перебравшийся через ворота человек. Он остановился перед трёхэтажной громадой главного учебного корпуса, посмотрел вверх - на каменные башенки, украшающие фасад.
   Университет. Настоящая гордость Глета. Новое здание закончили строить всего девять лет назад. Днём здесь всё наполнялось движением, десятки людей куда-то спешили, разговаривали друг с другом, спорили, ссорились, или же просто читали, устроившись в тени под яблонями. Со дня на день должны начаться занятия первого семестра и вернувшиеся с каникул студиозусы уже превращали Университет в шумный и немного сумасшедший муравейник. Но то днём. С наступлением темноты возле учебных корпусов редко кто появлялся. Студенческие легенды не отличались разнообразием, населяя здешний сад ночными кошмарами. Легенды эти любили рассказывать в компаниях за кружкой грога, смакуя неудобоваримые подробности перед впечатлительными сокурсниками. Всего лишь невинные байки, ничего более... Вот только иногда кошмары обретают плоть и кровь.
   Человек в чёрном плаще прислушался.
   "Где?"
   Ни звука не сорвалось с его губ, но ответ он расслышал отчётливо, как если бы говоривший стоял прямо у него за спиной:
   "Справа, у гимнастического зала".
   "Так и думал".
   Он распустил завязки на груди и позволил плащу свободно упасть на каменные плиты двора. Если бы давешний юноша увидел сейчас странного незнакомца, то сразу понял бы, зачем тот оделся не по погоде - за спиной у "прыгуна" обнаружились ножны с длинным уэфским сейдом. А слева подмышкой оттягивал кобуру тяжёлый револьвер. Чёрные ножны и чёрная кобура поверх чёрной одежды - без своего плаща ночной визитёр оказался ничуть не светлее, чем с ним.
   Переместив саблю со спины на пояс, человек двинулся вдоль северной стены здания. Шёл не очень быстро, зато бесшумно, ступая по брусчатке с кошачьей мягкостью. И чем ближе подходил к тесному проулку между гимнастическим залом и вторым университетским корпусом, тем явственнее ощущал тот страх, что скрывался там, в темноте.
   "Повернёшь, и он будет прямо перед тобой. Шагах в двадцати".
   "Что ж, там он и должен быть. Всё, теперь не отвлекай".
   К западу от здания раскинулся небольшой палисадник, в зарослях сирени и боярышника прятались запертые на ночь лаборатории и мастерские - рай здешних экспериментаторов, вечная головная боль для курирующих Университет легатов Бастиона. Прежде чем повернуть за угол, человек прижался к стене и осторожно выглянул.
   Все окна первого этажа были забраны ставнями, запиравшимися по вечерам, но с этой стороны корпуса одно из них оказалось открыто, а из-за штор сочился тусклый свет. Кто-то сегодня засиделся в кабинете, отгородившись от ночи лишь тонким стеклом и плотной тканью - для тьмы, что обосновалась нынче в саду, так себе преграда. Впрочем проникнуть внутрь она не решалась - её отпугивали свет и тепло человеческого жилья. Вместо этого тьма пыталась выманить жертву наружу. Из мрака вглубь здания тянулись нити напряжённого внимания - ищущие, тянущие, убеждающие не бояться...
   "Видишь его?"
   "Нет. Но чувствую".
   "Будь осторожен".
   Ненужное пожелание, излишнее. Он всегда осторожен.
   Человек в чёрном, уже не таясь, вышел из-за угла и позволил заметить себя. Чужое внимание тут же словно сжалось в комок, сосредоточившись где-то за разросшимися вдоль мощёной дорожки кустами боярышника; так улитка втягивает под раковину свои любопытные "рожки", если тронуть их пальцем. Но вот незримые нити осторожно коснулись пришельца, ощупали его... и жажда пересилила осторожность - в следующий миг человека захлестнула волна эмоций, неожиданных и бурных, как горный поток...
   Растерянность...
   Что? Кто здесь? В такое время...
   Удивление с острой приправой из стыдливого испуга...
   Ах, как невовремя!.. хотя, быть может...
   Интерес, нарастающий с каждой секундой...
   Ну, что же ты остановился там? Подойди... ближе...
   Разум человека наполнило любопытство. И в самом деле, почему бы не подойти? Он сдвинулся с места и медленно, неуверенно пошёл вперёд. Шаг... ещё один... За кустами боярышника определённо кто-то прятался... Кто? Человек остановился, вглядываясь.
   Нетерпение...
   Ну, что же ты замер, подойди ещё... ближе!.. Не хочешь? Боишься?
   Удивление... Обида... А потом, неожиданно до дрожи, - смех. Негромкий, но изумительно мелодичный женский смех! Через секунду она уже вышла к нему сама. Девушка. Стройная, хрупкая, светловолосая... и нагая! Её белая кожа будто светилась в темноте, капельки росы заманчиво поблёскивали на высокой груди. Тёмные глаза улыбались лукаво, бесстыдно, маняще. Звенел смех...
   Хочешь меня? Вижу, что хочешь... Иди сюда... ко мне!
   Желание против воли наполнило тело; жажда обладания, страсть голодного самца... Естество мужчины жадно потянулось к представшему его глазам прекрасному видению. Осторожность осыпалась прахом под ноги животному влечению. Уже не пытаясь противиться неизбежному, опьянённый собственными чувствами, человек шагнул вперёд...
   ...шагнул уверенно, широко и очень быстро. Делая второй шаг, он опустил руку к левому бедру. Пальцы обхватили удобную сабельную рукоять, сжались. И на третьем шаге рванули оружие из ножен. Вперёд и чуть наискось - вверх... Клинок с шипением рассёк ночь напополам, ударив точно под соблазнительную правую грудь незнакомки. Отвратительно хрустнуло, на листья боярышника щедро брызнула кровь.
   Девушка всхлипнула глухо и коротко, страшно булькнула горлом. Потом повалилась назад, оплывая в падении брошенной на горячие уголья свечой. То, что, судорожно дёрнувшись, вытянулось на траве, уже ничем не напоминало бесстыжую красотку. Скорее уж - порождение кошмарного сна: болезненно тощее костлявое тело, обтянутое тёмной кожей; безволосый череп; выпученные глаза с огромными белками и очень узким зрачком; в приоткрытом рту - мелкие острые зубы. Руки у твари были длинные, но ростом она оказалась на голову ниже собственной иллюзии, поэтому удар сабли пришёлся аккурат поперёк рахитичной шеи.
   "Всё! - выдохнул невидимый наблюдатель. - Готов! Вечная туча, до чего ж силён, ублюдок! Я чуть сам не "поплыл" от его атаки... Ты в порядке?"
   "Твоими стараниями... Ладно, Мал, на сегодня - всё. Жди меня в "Хмельном журавле", я скоро приду".
   "Не задерживайся", - чужое присутствие тут же ушло из головы, осталось только ощущение стороннего взгляда издалека - как и полагалось, ментат оставил тонкую ниточку внимания, приглядывая за напарником.
   Человек в чёрном достал из кармана тряпицу и тщательно вытер лезвие сейда, затем спрятал клинок обратно в ножны. Потянулся расслабленно... и громко позвал:
   - Выходите, декан, я закончил.
   Скрипнула массивная, окованная бронзой дверь, и из здания не то вышел, не то выкатился эдаким колобком-переростком маленький человечек в тёмно-синем кафтане, небрежно накинутом на покатые плечи. Двигался он странной подпрыгивающей походкой, его при каждом шаге словно пружина вверх подбрасывала.
   - Просто глазам не верю! - человечек с опаской уставился на чудовищный труп. - Что за наваждение... Знаете, когда я услышал шум и выглянул в окно, мне показалось, будто здесь стояла... э-э-э... женщина.
   - Если бы вышли наружу, её бы и увидели.
   - Я делал всё в точности так, как вы мне сказали, господин пастырь. Всячески противился желанию выйти. Признаться, хотелось... э-э-э... очень. Но, памятуя о ваших словах, я, конечно же, сдерживал себя. Разум человеческий - есть крепостные стены и меч закалённый, как говорил достославный Веблий.
   - Не обольщайтесь, он бы вас дожал. Час, самое большее - полтора, и вы бы перестали понимать, что делаете.
   - О, Небо... Я бы и правда... э-э-э... так быстро утратил контроль? Но как же... Ведь вы-то не поддались наваждению!
   - Мне помогли.
   - Ваш товарищ? О, тогда, разумеется, ясно. Я сразу подумал, что он... э-э-э... ментат.
   Коротышка декан с какой-то необычной жадностью рассматривал убитого выродка.
   - Женщина... Просто невероятно! Так это создание - мимик?!
   - Мимиков не существует, - человек в чёрном поморщился. - Обычный обморочник, на севере таких полно.
   - Хотите сказать, он... э-э-э... пришёл сюда, миновав ваши патрули?
   - Всяко может быть. У нас не так много людей, чтобы наглухо перекрыть сотни лиг Межи и Пограничье. Но равно возможно, что эта дрянь явилась с запада, с юга или с востока. Леса, болота, Мёртвые города - чтобы там всё вычистить, нужно ещё век-другой поработать.
   - Да-да-да! Вы правы, конечно... э-э-э... правы.
   - Ничего, когда-нибудь выловим всех.
   Пастырь наступил мыском сапога на тощее запястье твари, выворачивая кисть ладонью вверх. Скрюченные сухие пальцы были украшены короткими крючковатыми когтями. Маленького толстяка передёрнуло, но живой интерес в его глазах не угас.
   - Вы позволите мне изучить тело? Видите ли... э-э-э... вырожденные представители животного мира - моё давнее увлечение. Но доставать... э-э-э... образцы нынче не так-то просто.
   - Значит, мы хорошо делаем своё дело.
   - Так я могу...
   - Декан, - перебил его "чёрный", - не в моих правилах рисковать своей головой больше, чем необходимо. Вы хоть понимаете, почему я сегодня не стал стрелять?
   - Э-э-э... простите...
   - Вы сами не хотели лишнего шума вокруг этого дела. Вы сами вызвались побыть "наживкой", дабы не посвящать в случившееся других людей. Сами выказали желание, чтобы пропавший студент так и остался просто пропавшим.
   - Вы должны понять, репутация Университета...
   - Это я понимаю, - холодно отрезал человек в чёрном. - Я не понимаю, что вам всё-таки дороже - репутация Университета или "давнее увлечение"? Впрочем, дело ваше. Меня больше интересует наш уговор.
   - Да-да, разумеется, - маленький толстяк вздохнул. - Видите ли, господин пастырь, хоть Мейно и являлся моим родственником... э-э-э... дальним родственником... Дело в том, что я знаю о нём достаточно, чтобы не считать себя вправе осуждать того, кто...
   - Я знаю, в чьих руках было оружие, - в голосе "чёрного" прорвалось нетерпение. - Но не знаю почему.
   - Мейно, видите ли, многим успел досадить. И господин Ханнанд...
   - Мне не нужны многие, декан. Мне нужен кто-то один. И это - не Хан Кравиц. И не заплативший ему Вадлер. А тот, кто заплатил Вадлеру. Или приказал ему. Или, быть может, всего лишь намекнул.
   - Господин пастырь... э-э-э...
   - Послушайте, брат Ландэн. Три года назад я уже спрашивал вас об этом деле, но вы отказались отвечать, сказали, будто ничего не знаете. Вы солгали тогда и признали это позавчера, когда пришли просить меня о помощи. Хотите солгать мне снова? Я понимаю ваш страх, но учтите теперь, что новая попытка направить меня по ложному следу поставит вас на сторону наших врагов. Вы ведь не хотите стать нашим врагом, декан?
   - Я... - коротышка сглотнул. - Да-да-да, господин пастырь, это с моей стороны было бы весьма, весьма неразумно! Я всемерно уважаю Бастион и... э-э-э... безусловно, скажу всё, что знаю. Меня лишь беспокоит, что сведения мои не вполне проверены. Мне не хотелось бы кого-то... э-э-э... случайно оговорить.
   - Просто скажите то, что знаете. Проверка ваших сведений - уже моя забота.
   - Ну, хорошо...
   Вздохнув, маленький толстяк вдруг заговорил - сбивчиво, поспешно - будто с крутого обрыва в реку бросился. И когда, наконец, замолчал, человек в чёрном, не скрывая удивления, покрутил головой:
   - Да вы везунчик, декан. Три года об этом знаете и всё ещё живы. Знаете... Я посоветовал бы вам уехать из Глета. Хотя бы на время. У вас есть родственники в Пограничье?
   - Брат в Хеймборге... Господин пастырь, да как же я уеду?! Ведь первый семестр, столько дел! Зачем же вы пугаете меня, господин пастырь?! Это с вашей стороны, знаете ли, не слишком любезно! Я поделился с вами важными сведениями, и ваш долг - не запугивать меня, а... э-э-э... защитить! В конце концов, я...
   Декан поперхнулся невысказанным словом, на его круглом лбу под пронзительным взглядом человека в чёрном заблестели мелкие бисеринки пота.
   - Брат Ландэн, - медленно произнёс тот, - вы правы, я - человек долга. Однажды вы обманули меня, и всё-таки сегодня получили ту помощь, о которой просили. Ибо истребление выродков - мой долг. Более того, я оказал вам услугу - дал добрый совет. Но требовать от меня чего-либо большего - поступок довольно бессмысленный, не находите?
   - Простите, я высказал глупость... нервы, знаете ли...
   - Именно так. Нервы.
   Холодная вежливость "чёрного" пугала сильнее, чем его раздражение.
   - Вы не проявили благоразумие три года назад, так сделайте это сейчас. И советую всё же уничтожить тело. Дабы не рисковать репутацией понапрасну.
   Человек в чёрном повернулся и, не дожидаясь ответа, пошёл прочь, повторяя недавний свой путь в обратном направлении - ему нужно было найти брошенный плащ. Худощавая, чуть сутуловатая фигура быстро растворилась в темноте. И уже оттуда, из темноты, до растерянного толстяка донеслось прощальное:
   - Доброй вам ночи, декан. И Ясного Неба.
  
  
   2.
  
   - Считай, - Мюрано, солюстор Бастиона, высыпал на стол пригоршню серебряных монет десятилерового достоинства и начал по одной передвигать их к Андрису. Будто шашки по игровой доске. При этом вид у пастыря был такой, точно он расставался не с казённым имуществом, а с собственными сбережениями, нажитыми потом и кровью, и теперь утекающими прямиком в бездонный карман какого-то случайного проходимца.
   Проходимец же, не смущаясь хмурым видом солюстора, монеты аккуратно принимал и складывал в столбики по десятку в каждом. Таких серебряных колонн выросло перед ним ровно три - коренастых, осязаемо тяжёлых, с красующимися на вершинах чеканными зубчатыми башнями и Ликом небес.
   - Правильно? - осведомился Мюрано, глядя исподлобья.
   - Правильно, - чистильщик смахнул весело зазвеневшие столбики в раскрытый кошель. Солюстор проводил их тоскливым взглядом, выдохнул сквозь зубы... и вдруг расслабился, подобрел даже.
   - Стало быть, с делами кончено, - подвёл он итог, поднимаясь из-за стола, чтобы взять с массивной тумбы хрустальный графин и два бокала. В графине соблазнительно плескался жидкий янтарь.
   - За ваше счастливое возвращение.
   Андрис отказываться не стал и бокал принял.
   - Ясного Неба вам, любезный Мюрано.
   - Ясного Неба нам обоим.
   Вино оказалось вильенским, горько-сладким, с едва заметным вишнёвым привкусом.
   - Жаль, - протянул Мюрано, откидываясь на спинку кресла с видом человека, исполнившего нелёгкий, но исключительно священный долг. - Жаль всё-таки, что ты не полноправный пастырь. Много дел, людей не хватает. А ты... когда ещё поиздержишься, чтобы снова к нам заглянуть. Не завтра, небось?
   - Не завтра, - согласился Андрис. - И не послезавтра.
   - И не через месяц. Вот в том и беда. Живёшь сегодняшним днём, точно бабочка-однодневка, и прок от тебя такой же - сиюминутный. Хотя следопыт добрый, стрелкам нашим, говорят, не уступаешь.
   - Вы же знаете, Мюрано, я не "обожжённый", мне по Абсолютному праву дорога в Бастион закрыта.
   - Есть ещё Право лояльности.
   "Рваться в пастыри через хваткие руки бастионовских ментатов? - Андрис мысленно фыркнул. - Нет уж, благодарю покорно".
   - Всяк человек на своём месте хорош, - заметил он вслух. - Вы лучше новости какие-нибудь расскажите. Мы две недели в городе не появлялись, совсем одичали.
   - Новости... да какие там новости. Праздник на носу - вот сегодня главная новость. И она же единственная. Ничего интереснее не случалось за твои две недели.
   - А говорите, дел много.
   - Дел-то много, да интересного в них мало. Рутина. - Мюрано потянулся, разминая покатые плечи, и вздохнул: - Я бы лучше в патруль сходил, клянусь Ликом.
   Представить полнотелого, тяжёлого на подъём солюстора в седле и с винтовкой было сложновато. Андрис попробовал, хмыкнул и глотнул из бокала.
   - Доброе у вас вино.
   - Это-то? Дешёвка, - отмахнулся пастырь с пренебрежением, хотя похвала охотника ему наверняка пришлась по душе. - Вот из Анклава когда-то возили недурное винишко. Но потом тамошние ублюдки всё прахом пустили.
   - Разве с "винной сектой" ваши не разобрались в прошлом году?
   - Разобрались... - Мюрано поскрёб ногтем кончик мясистого носа и неприятно усмехнулся. - Правда, совсем по другому поводу. Вино - это уж так, побочный мотивчик.
   - Я слышал, там дело не мускатом пахло, а порохом.
   - Вот-вот. Заигрались господа культисты, страх потеряли. Решили, раз их не трогают, можно творить, что заблагорассудится. Я давно заметил, брат Андрис: люди не знают меры. Чем больше имеют, тем сильнее хотят иметь ещё - денег, женщин, славы. Если повезёт украсть и не попасться, они непременно попытаются проделать это ещё раз. Удачливые воры привыкают к безнаказанности и однажды попадаются на ерунде. Вот и эти - начали с вырубания благородной лозы, а закончили заговором против Бастиона. Одна беда: секта разгромлена, но погубленные виноградники уже не вернёшь. Так что пить нам галидское доведётся ещё не скоро.
   - Что ж... - опрокинув в себя последний глоток, Андрис встал. - Пойду я, любезный Мюрано. Признаться, чувствую себя загнанной конягой. Если позволите, завтра наведаюсь за припасом, а сегодня отдохну.
   - Завтра праздник, - качнул головой пастырь, - по всему городу пыль столбом стоять будет. Приходи лучше... дней через пару, не раньше. Да тебе и самому найдётся, чем себя занять в эти дни.
   Солюстор подмигнул вольнику со значением и не удержался, радостно хохотнул. Андрис ответил ему улыбкой, сладкой, как недозрелая слива.

* * *

   Сплит Боннерок. Ночь Гнева. Ночь, когда небеса разверзлись и пролились на прежний мир огненным ливнем. Ночь, предварившая Тёмный век и породившая Безлюдные земли. Праздник смерти, вечной памяти и... просто праздник, наконец. Величайшее на всём континенте празднество, если отбросить к бесам длинные словеса. В конце концов, триста три года назад эта ночь не стала последней для человечества. Мир новый пророс сквозь руины мира старого, пробился упрямым зелёным ростком, и в свой срок принёс сочные плоды.
   Так отчего же не праздновать сие замечательное событие, милостивые господа! Отчего не лить в кружки белое гесборгское, красное нисградское, глетское пиво или галидский сидр! Отчего не жечь факелы и костры, не петь, не плясать и не целоваться прилюдно с незнакомцами, забыв о стыде и приличиях!
   Гуляй, Дэйн, славный ремесленный град! До утра гуляй, до первого луча Лика над Курганом Дэйна! Пей допьяна, жри от пуза, пляши и люби - как в последний раз! Веселись от души - Сплит Боннерок всё спишет!
   Город гудел растревоженным ульем. До заветной ночи оставались ещё добрые сутки хлопот и приготовлений. Праздник пока не вступил на улицы, но уже заглядывал через городскую стену с нетерпеливым любопытством: "Ну, как? Как там у вас? Готовы уже к встрече?" Хмель предвкушения разливался по площадям, затекал в каждый дом, наполнял каждую голову. Люди не ходили - метались, не работали - суетились, не отдыхали... да просто не отдыхали, и всё! Выглядели они непривычно оживлёнными, радостно-озабоченными и слегка одуревшими.
   Среди них Андрис чувствовал себя неуютно. Ночь Гнева он никогда не любил, не понимал её смысла и душой отторгал праздничное предвкушение. Обычно дня за три, а то и за неделю до Сплит Боннерок Андрис старался оказаться подальше от городов и селений, где-нибудь в не слишком людном и тихом месте.
   Но в этом году всё у него сложилось не как обычно. Подписался он на разовый контракт в патруль по "рубежу три" - самой дальней от Межи линии, по какой ещё ходили регулярные патрульные отряды Бастиона. Не знаменитые десятки, как на "рубеже ноль", а всего лишь пятёрки из ментата, целителя и троих стрелков. Здесь пастырям вечно не хватало людей, потому и приходилось использовать вольников. Маршрут "третьего" пролегал по широкой дуге от Хеймборга через Дейн, затем по долине реки Быслы, а там дальше - до самых отрогов Командорского хребта и Борге, города старателей и рудокопов.
   Само собой, по всему "рубежу три" Андрису путешествовать не пришлось, его пятёрка пыталась охватить лишь часть дуги между Дэйном и Рагби - деревушкой, лежащей на полпути к Хеймборгу. За оговорённые контрактом два месяца и город, и деревня, и дорога между ними успели вольнику порядком надоесть. Сегодня, однако, истёк последний день беспокойной работы. Все пятеро прибыли в Дэйн около полудня, отметились у солюстора, попрощались, и разбрелась кто куда: трое "чёрных" - отдыхать перед следующим патрулём, а двое вольнонаёмных - тратить серебро.
   "Разумно тратить, - напомнил себе Андрис. - Так, чтобы следующие полгода ни о каких патрулях даже не думать. Мужики они, конечно, хорошие, эти пастыри, но два месяца рядом с ними - право же, многовато".
   - Господину чего-нибудь надо? - возле его стола задержался пробегавший мимо половой. На сухопаром лице тридцатилетнего усача светилась дежурная улыбка.
   Вместо ответа Андрис уставился на него снизу вверх взглядом, полным холодного недоумения. Разве он не позвал бы служителя сам, если бы захотел? Какого беса нужно лезть к человеку, желающему поужинать в относительной тишине и выбравшему для этого самый дальний в трапезной стол?
   Вслух он ни слова не произнёс, но улыбка полового быстро утратила предупредительность, став мучительно-принуждённой. Кажется, малый был бы рад исчезнуть уже с глаз долой, но опасался своим бегством оскорбить и без того неприветливого клиента.
   "Тьфу, Туча! - Андрису вдруг сделалось стыдно. - И что на меня нашло?"
   - Ещё пива, - нарушил он затянувшееся молчание. - Ячменного. С солью.
   Облегчённо моргнув, усач умчался выполнять заказ.
   "Вот-вот, - глядя ему вслед, мрачно подумал охотник. - Два месяца с "чёрными" - как есть, многовато".
   Он с опаской покосился на Юсмину. Если бы мышка увидела эту сцену, она бы, пожалуй, огорчилась. К счастью, девушка спала, удобно устроившись на широкой лавке и сунув под голову смятую пуховую кофту. Одеяло ей заменил серый андрисов плащ. Устала. Еду с тарелок смела, и тут же уснула.
   Сам Андрис спать не хотел, иначе уже поднялся бы в выкупленную на ночь комнату. Он сегодня же выехал бы из города, пусть даже и на ночь глядя... Взгляд его снова упал на спящую, из груди вырвался тихий вздох.
   "Пусть отдохнёт, - твёрдо решил он, потягивая из высокой деревянной кружки холодное пиво. - И бес с ним, с праздником этим. Пусть хоть в нынешнем году увидит, как Ночь Гнева отмечают у нас, на севере".
   Подумав так, Андрис собрался было расслабиться под вторую порцию хмельного, но тут его внимание привлёк появившийся в трапезной человек. Незнакомец спустился по лестнице, ведущей на второй этаж: высокий, худой и весь в чёрном, точно его гудроном облили. Пастырь. Стрелок.
   Он явно кого-то искал: жадно обшаривал взглядом полупустую залу. И никак не находил. Скоро внимание "чёрного" обратилось к отдыхающему вольнику, сосредоточилось на нём... и уже не отпустило. Будто наконец-то углядев знакомца, чудной стрелок уверенно направился к столу Андриса. Тот оглянулся: может, по-соседству расположился кто-то ещё? Нет, в этом углу трапезной последние полчаса он пьянствовал в гордом одиночестве. И это наверняка означало, что пастырю понадобился именно чистильщик Вельд.
  
  
   3.
  
   - Молодец, - сказал Даймир. - Не сомневался, что ты сможешь, и всё-таки... Молодец, братец.
   - Думал, вы не приедете.
   - Да брось. Такое я бы не пропустил.
   Маршал со значением поднял правую руку, повернув её тыльной стороной к Рэлеку, чтобы тот увидел нашивку на перчатке. Новоиспечённый пастырь ответил тем же жестом.
   - Брат стрелок, - Даймир усмехнулся. - Ну и ну... Как Посвящение прошло?
   - Да как-то... обыденно. Скучно даже.
   - А ты церемоний ожидал? Красивых речей?
   - Пожалуй. Комендант десять слов сказал. Мастер Фабен - пять. Остальные пятьсот - легат Юстель. Завтра праздновать будем. Придёте?
   - На дружескую попойку? Прости, через пару часов уже должен трястись в седле. Опаздываю... на одну неотложную встречу.
   Помолчали, глядя друг на друга, будто присматриваясь заново. Один за четыре, без малого, года совсем не изменился: высокий, худой, и возрасту непонятного - то ли тридцать человеку, то ли давно за сорок. Зато другой...
   Кем ты стал, приёмный сын деревенского ветеринара? Вроде, и тот же самый, а вроде и не узнать тебя. Ну, вырос, возмужал - это ладно, это само собой. Кое-чему научился - тоже понятно. Говорить стал иначе, смотреть, даже думать, наверное - иначе. Так что же в тебе осталось, от прежнего, Рэлька подкидыш? Кто ты теперь?
   "Чёрный пастырь он. Стрелок".
   - Наши наставники, комендант, даже брат Юстель - они тоже все говорят: "Молодцы, отлично потрудились, добро пожаловать в Бастион". Но никто... никто нам не сказал "поздравляю". Вот и вы не сказали.
   - Верно, не сказал. И ты знаешь... не скажу.
   - Почему?
   - А с чем тебя поздравить? Если повод хороший - я поздравлю.
   Рэлек молча стоял перед человеком, который когда-то спас ему жизнь и навсегда, безвозвратно изменил судьбу. Наверное, и впрямь пытался придумать повод для поздравлений самому себе.
   - Поздравляют с достижениями, - сказал Даймир, когда молчание слишком уж затянулось. - Чёрный пастырь - это человек без свободы выбора. Куда ему идти - решает Бастион. Что ему делать - решает Бастион. Всё его достояние - это вечный долг перед другими людьми. У него ожог в душе, поэтому он носит чёрную одежду. Его семья - это такие же, как он, несвободные люди с обожжённой душой. Стать чёрным пастырем - это не достижение. Не с чем тут поздравлять.
   - Да, - буркнул Рэлек. - Правда ваша. Не с чем...

* * *

   Он так и не уехал из лагеря через пару часов, остался ночевать. Только утром в путь тронулся, к месту встречи опоздал на сутки, Малеша в городе уже не застал. Хуже того - группа его вовсе не стала дожидаться и ушла ещё до оговорённого срока. Если бы Даймир прибыл вовремя, ему всё равно пришлось бы догонять остальных, но теперь, с этой задержкой...
   Найдя в здании миссии уединённое место, Даймир с полчаса пытался нащупать их обычную с ментатом "вязку". Ничего не вышло - видно, тот успел отъехать слишком далеко от Дэйна.
   "Надо было загодя "подвязать" себя к девчонке", - мелькнула досадливая мысль. Менталь наверняка смогла бы его услышать, да теперь чего уж сожалеть. Между тем, время шло, нужно было что-то решать. Остаться в городе и просто дождаться, пока группа вернётся? Плохой вариант - на эту вылазку и без того отправилось мало людей. Ехать на поиски? Он ведь знает примерное направление... очень примерное. Проклятье! Почему его не подождали?! Кому нужна была эта спешка?!
   Как назло, просто попросить помощи у местных пастырей он не мог - вылазку согласовали лишь с двумя консулами из руководства маршальской службы, и в суть её нельзя было посвящать сторонних людей, даже других братьев. Но полагаться сейчас на собственные силы - рисково, слишком рисково.
   Взвесив по десятому разу все "за" и "против", Даймир понял, что не справится в одиночку.

* * *

   Солюстор долго разглядывал белый жетон с чернёными литерами, наконец буркнул сухо:
   - Ну и? Надо чего?
   - Я не проверяющий, - сказал Даймир; он тут же понял, что промахнулся - взгляд у Мюрано стал совсем уж недружелюбным.
   - И с чего ты взял, маршал, будто меня должно это волновать?
   - Да бес его знает, меня почему-то везде первым делом за проверяющего принимают. Будто у нас только и забот, что всех проверять.
   - Угу. Не повезло тебе с работой. Так надо-то чего?
   Похоже, приятельский тон солюстор поддерживать не желал. Увы, Даймир никак не мог сообразить: это у толстяка настроение плохое или ему вся маршальская служба чем-то досадила. Персонально.
   - Здесь вчера побывали мой напарник и...
   - Видел их. Забрали из нашей конюшни трёх лучших лошадей.
   "Ага, - понял Даймир, - вот в чём загвоздка, похоже".
   Маршалы всегда получают то, что им нужно, не давая объяснений интендантским. Хозяйственные солюсторы, выполняя "капризы" заезжих стрелков и ментатов, часто приходили в сущее бешенство.
   - Я, брат Мюрано, если чего и попрошу, так только совета.
   - Совета? У меня? - толстяк саркастически пошевелил бровями. - Что-то новенькое.
   - С теми братьями, что обчистили ваши конюшни, я должен был встретиться здесь, в Дейне. Но они уехали, не дождавшись меня.
   - Ну, а я тут при чём? Мне они не рассказывали куда поскачут.
   - Я и сам знаю - куда, - Даймир поморщился. - Отсюда не слишком далеко. Беда в том, что это не точка на карте, скорее большая клякса, а я здесь бываю нечасто, места знаю плохо. Потому мне пригодился бы надёжный проводник. Из вольных.
   На губах солюстора появилась довольно-таки язвительная усмешка.
   - Эк ты хватился, маршал. Вольников в городе мало, да и люди они занятые. К тому же завтра праздник. Если ты и найдёшь в этой суете кого из охотников, так едва ли уговоришь его покинуть город сейчас.
   - Это уж моя забота, брат Мюрано. Просто подскажите, где искать.
   - Ну-ну... А собственно, почему же вольник? Почему не кто-нибудь из наших ребят?
   - Не хочу, чтобы мою оплошность исправляли братья. Едва ли у вас тут стрелки маются от безделья.
   - Твоя правда, забот у них хватает... Знаешь, маршал, ты либо первый из своей службы, кому не наплевать на всё, кроме собственных дел, либо попросту темнишь. Вольнику-то, между прочим, заплатить придётся.
   - Это тоже моя забота. Так подскажете, где искать и кого?
   Солюстор из хмурого сделался вдруг задумчивым.
   - Хороши были те лошадки, что увёл твой напарник. Кезийской породы, крепкие...
   - Обещаю, он их вернёт, - Даймир приветливо улыбнулся. - На обратном пути.
   - Ну, бес с тобой, маршал, считай ты меня...
   Мюрано осёкся и вновь нахмурился - потому, что человек перед ним внезапно вздрогнул и уставился в одну точку. Взгляд стрелка сделался отсутствующим, он как будто прислушивался к чему-то. Это продолжалось недолго - не более минуты, потом Даймир снова стал прежним.
   - Что, весточку получил?
   - Да, - ответил стрелок.
   - Планы изменились?
   - Нет. Мне по-прежнему нужен вольный охотник. Но теперь - как можно быстрее.
  
  
   4.
  
   - Ясного Неба, брат, - пастырь сел за стол, не дождавшись позволения, и Андрис смог разглядеть пришельца поближе. Нет, определённо он прежде его не видел. Черты тонкие, правильные, но худоба придаёт лицу вид болезненный и измождённый. Щетина тщательно уничтожена бритвой, а волосы пострижены коротко и аккуратно. Похоже, чистюля... и стрелок не из рядовых - вон, двойной круг красуется на перчатке. Тёмные глаза смотрят оценивающе и тревожно.
   - Ханнанд, - представился пастырь, - Ханнанд Кравиц из Вельены.
   Как ни странно, память Андриса откликнулась неуверенным узнаванием.
   - Из Вельены? Кажется, слышал о тебе, брат Ханнанд. Я - Андрис Вельд, вольный чистильщик.
   Он произнёс это нарочито вполголоса, и пастырь оказался человеком понятливым - бросив взгляд на спящую девушку, незваный гость продолжил уже тише:
   - О тебе я тоже наслышан. Мюрано говорит, ты отменный следопыт и опытный охотник.
   - Солюстор и правда ценит меня? - Андрис усмехнулся. - Мне показалось, он не слишком охотно отсчитывал нам леры.
   - Мюрано - человек хозяйственный, даже чересчур. В отличие от меня. Поэтому я заплачу ровно столько, сколько есть в кошеле.
   И затянутый шёлковым шнуром кожаный мешочек с глухим звяканьем лёг на стол между "чёрным" и оторопевшим вольником.
   - Здесь примерно сто сорок леров серебром.
   - Хорошие... деньги.
   Андриса прямо оторопь взяла. Его поразила даже не щедрость пастыря, а то, как быстро тот перешёл к разговору о деле. Этот Кравиц спешил, и даже не пытался факт сей скрыть.
   - Похоже, я тебе очень нужен, брат Ханнанд.
   - Так и есть, - согласился "чёрный". - И нужен прямо сейчас.
   Сомневаться, не шутит ли его собеседник, Андрис и не подумал - подобные шуточки не в обычаях пастырей.
   - Это ведь означает: "Прямо сейчас идём в конюшню?"
   - Вроде того.
   - Скверно, - вольник скорчил досадливую мину. - Мы только сегодня вернулись из патруля, Юсмина устала.
   - Твоя жена? - пастырь снова взглянул на девушку.
   - Да. Моя жена.
   - О ней я тоже слышал от Мюрано, - Кравиц выбил пальцами по столешнице нервную дробь, а затем вдруг наклонился вперёд и произнёс с проникновенными нотками в голосе: - Я понимаю, брат, отлично тебя понимаю. Но и ты должен понимать: будь дело заурядным, мне бы и в голову не пришло подходить к твоему столу. Ты ведь не дурак, сделай выводы сам.
   Ах, скрайтово семя! Сделать выводы, конечно же, было несложно. Пастыри - они не из торопыг, "спокойствие и расчёт" - вот их кредо; они не суетятся, поэтому опаздывают редко. И уж если человек вроде Ханнанда начинает спешить... то человека вроде Андриса такое, скажем прямо, немного пугает. Но и интерес вызывает нешуточный. Сказать по совести, торопливость стрелка оборачивалась для Андриса едва ли не большим соблазном, чем набитый серебром кошель. Если бы только не Юсминка...
   - Впрочем, - продолжил Кравиц, - девочка может подождать твоего возвращения здесь.
   - Не годится. Она нигде не остаётся без меня. Да и пользы от неё всегда больше, чем помехи.
   - Мюрано что-то такое рассказывал... Она, вроде бы, витал?
   - Интуитивный, - вспомнил Андрис мудрёное слово, услышанное от ментата патрульной пятёрки.
   - Что ж, целитель нам лишним не будет, - по всему видать, Ханнанд не был настроен спорить. - Значит, она привычна к походной жизни. И значит, умеет спать в седле.
   - Пока лошадь идёт галопом? Или всего лишь на рысях?
   - Значит, выспится позже, - стрелок словно не заметил иронии вольника, но нетерпение прорвалось, наконец, и в его голос. - Послушай, чем дольше мы пререкаемся, тем больше уходит времени, а сейчас время - это жизнь.
   - Чья ещё... - Андрис замолчал; у него на языке крутился добрый десяток возражений, весомых и разумных, но отчего-то язык не поворачивался продолжать. Он чувствовал себя немножко идиотом, когда сказал:
   - Туча... ладно, брат Ханнанд, мы с тобой. Но ты бы хоть в паре слов...
   - Все подробности - по пути. Нам всю ночь ещё ехать, наболтаемся. Ваши лошади в здешней конюшне?
   - Само собой.
   - Тогда жду вас там, - пастырь поднялся с решительным видом. - И прошу, поспешите.
   Кравиц ушёл, а вольник, вздохнув, стал будить жену. Та проснулась почти мгновенно - распахнула глаза во всю их карюю ширь, порывисто вскочила... и тут же обняла Андриса, прижалась к нему так крепко, будто они не виделись, самое меньшее, несколько лет. Привыкнуть к тому, что Юсмина так делает, за пять лет он не смог - каждый раз смущался, иногда даже ворчал на неё, корчил недовольные рожи. Но у него всегда дыхание перехватывало от нежности. Как жене не надоедало радоваться ему по пробуждении, так и Андрису не приедались эти бурные и по-детски искренние проявления чувств.
   - Прости, что разбудил, мышка. У нас срочное дело появилось.
   - Дело? - Юсмина отстранилась, пытливо посмотрела ему в глаза. - Ты встревожен.
   - Разве ж от тебя укроешься, - Андрис усмехнулся.
   - От меня и не нужно укрываться.
   - Знаю, мышка. Знаю.
   - Ты сказал, у нас дело?
   - Нам придётся уехать из города и кое-кому помочь.
   - Прямо сейчас? - брови Юсмины взлетели вверх, она была удивлена и, похоже, огорчена новостью. - Разве мы не посмотрим праздник?
   - Может статься, не посмотрим, - честно признал Андрис. - Пока ты спала, я тут с чёрным пастырем говорил. Если ему верить, речь о чьей-то жизни идёт, а ты ведь знаешь, какие они серьёзные, пастыри эти.
   Как обычно, ей хватило на раздумья лишь несколько секунд.
   - Жизнь важнее праздника. Если нужно помочь, мы поможем.
   Иного он от неё и не ждал.

* * *

   Собственно, собраться в путь оказалось легче лёгкого - все их вещи ещё лежали в тюках и дорожных сумках. А потому не прошло и получаса, как они уже выезжали с постоялого двора вместе с торопливым вильенским стрелком. Время было вечернее, погода стояла ясная, и народу на улицах оказалось немало. Люди вовсю готовились к завтрашним торжествам, повсюду звучали весёлые голоса, деловитыми муравьями сновали мальчишки-разносчики, с кухонь долетали умопомрачительные запахи. На фасадах домов, на дверях и калитках, даже на уличных фонарях - везде появлялись пёстрые венки из живых цветов.
   Юсмина только и делала, что вертела головой и восхищённо сверкала глазами.
   - А-андрис! Посмотри, как краси-иво! Ой, а вон там ещё!
   Несколько раз Ханнанд бросал на девушку недовольные взгляды. Его наверняка раздражало, что Юсмина привлекает внимание к их маленькому отряду, но та, увлечённая зрелищем праздничного города, больше ничего вокруг себя не замечала. Когда пастырь обернулся к Андрису; тот, отвечая на немой вопрос, пожал плечами и улыбнулся: "Она такая, какая есть. Терпи, брат стрелок".
   Наконец, остались позади городские ворота, пронеслись мимо пыльные улочки предместий, стих за спиной сердитый плеск разрезаемой опорами моста Роды. Вокруг развернулись расчерченные на участки поля. В десятке лиг впереди это жёлто-зелёное лоскутное одеяло выкатывалось к отвесной стене соснового бора. Тускнеющий Лик уже скрылся за лесными редутами, алое зарево выплеснулось в безоблачные небеса и теперь медленно стекало на запад, отступая перед накатывающейся с востока ночной синевою.
   Ханнанд уверенно держался чуть впереди. Сразу за рекой он прибавил ходу, понуждая спутников перейти на бодрую рысь. Дорога ввиду опускающихся сумерек опустела, и можно было, пожалуй, до леса даже галопом проскакать, но стрелок берёг животных перед долгим ночным переходом.
   Чуть пришпорив кобылу, Андрис заставил её поравняться с вороным пастыря.
   - Ждёшь пояснений? - буркнул Кравиц, не поворачивая головы; вопрос был из тех, что не требуют ответа, поэтому стрелок и не стал его дожидаться. - Что ж, ты в своём праве.
   - Для начала хоть узнать бы, куда мы так спешим.
   - Примерно ночь пути на запад, потом сойдём с дороги и двинемся на север. Лиг двадцать-тридцать... утром скажу точнее.
   - Ночь пути... - повторил Андрис, пытаясь представить себе карту. - Потом на север...
   Он два удержался, чтобы не натянуть поводья.
   - Ханнанд! Да мы, часом, не на Гнилушку ли собрались?!
   Стрелок, уловив в его голосе нервические нотки, хмыкнул. И спросил с едва заметной насмешкой:
   - Что это ты шумишь, брат чистильщик? Есть повод?
   О, да, повод у Андриса имелся. После далёких и страшных Безлюдных земель Гнилое урочище было последним местом, куда он хотел бы соваться. Стоило попробовать дважды, чтобы для третьего раза ни капли желания не осталось.
   - Я там бывал. И оба раза погибли люди.
   - Но не ты, - взгляд Ханнанда уколол интересом. - Выходит, ты лучший человек для моего дела.
   - Едва ли, - мрачно бросил Андрис. - Мало кто может сказать, что знаком с Гнилушкой накоротке. И я наверняка не из них. К тому же, оба раза заходил туда много севернее, со стороны Гезборга. Мерзкое место.
   - И гиблое. А всё же нам придётся туда заглянуть... может быть.
   Они разъехались с пустой телегой - сухонький бородатый мужичок часто щёлкал вожжами, подгоняя тянущего воз крепкого мула. Бородач надеялся поспеть в предместья Дэйна до темноты, и тем избежать перебранки со стражниками речной заставы, запиравшими проезд по мосту до утра.
   - Ладно, - снова заговорил Андрис, выравнивая ход лошади по правую руку от пастыря. - Если мы собираемся лезть на Гнилушку, хоть скажи, зачем нам это сдалось.
   Он почему-то думал, что Ханнанд снова предложит повременить с разговором или станет отвечать уклончиво, мешая правду и недомолвки так, как умеют лишь адепты Бастиона. Однако стрелок его удивил:
   - Затем, что туда до нас уже влезли трое моих собратьев. Искали логово гайфера, но им... немного не повезло. Теперь один из них убит, другой ранен, а третий пропал: погнался за выродком и до сих пор не вернулся. Возможно... разное возможно.
   Наконец-то Андрис связал с происходящим то странное отсутствующее выражение, что время от времени появлялось на лице пастыря. В эти мгновения тот, казалось, прислушивался к чему-то, слышному лишь ему одному.
   - Раненый - он ментат?
   - Ты не дурак, - уважительно кивнул Ханнанд. - Правильно, он ментат, и у него сломана нога. Прямо сейчас сидит в какой-то яме и страстно желает, чтобы мы его оттуда вытащили.
   - Ну, теперь-то всё ясно, - сказал Андрис, отчётливо понимая, что каждый ответ "чёрного" лишь прибавляет вопросов. - Выходит, у него к тебе "вязка" протянута?
   - Выходит, так. Я должен был идти с ними, но эти умники...
   Кравиц замолчал. Похоже, он злился на товарищей, и злился всерьёз, непритворно.
   - Значит, - подытожил Андрис, - нам нужно найти твоего калечного ментата, вынуть его из ямы и...
   - Найти пропавшего третьего. Если он сам, конечно, не найдётся.
   - И убить гайфера?
   Ханнанд секунду помедлил с ответом.
   - Уж как получится.
   - И это всё?
   - Всё.
   Последнее слово пастырь бросил с непреклонной уверенностью. Дескать, "сказал всё, что тебе положено было услышать, чистильщик". Стало быть, им предстоит "спасательная операция", как сие действо принято называть в Бастионе. Первое - найти людей, второе - спасти людей и третье - убить выродка... может быть. А чтобы дело не казалось слишком скучным, провернуть первое, второе и особенно третье придётся где-то поблизости от трижды проклятого Гнилого урочища. Ничего вам не напоминает, любезный господин Андрис?
   "Напоминает, - признался он себе очень неохотно. - И, к несчастью, не только этим".
   Они въехали в лес, сразу погрузившись в густые вечерние тени. Днём бор, насквозь пробиваемый лучами Лика, был светел и прозрачен, но сейчас, под сводами изумительно высоких и стройных сосен, тракт казался горным ущельем - узким, тёмным, суровым.
   Андрис оглянулся на жену. Юсмина, поднаторевшая в искусстве верховой езды, уверенно держалась позади мужчин. Поймав взгляд мужа, она улыбнулась ему, отчего на сердце вольника сразу потеплело. Совершенно некстати вспомнился отец. Благодаря Ноэлю он когда-то впервые увидел болота Гнилушки; благодаря Ноэлю же они оба тогда выбрались из Урочища живыми. Меньше всего на свете Андрису сейчас хотелось, чтобы по его неосмотрительности Юсмина оказалась в истории, подобной той, старой и мутной, как болотная вода.
   "Отлично, - подумал он. - Мне осталось только понять, почему я не доверяю рассказу нашего стрелка. Когда пойму это, просто верну кошель и увезу мою девочку обратно в Дэйн".
  
  
   5.
   Почему он соврал этому охотнику? Зачем назвался Ханом? Чужое имя горчило на губах, от него першило в горле. Ведь четыре года уж скоро... Зачем? Даймир призывал на помощь логику, и она подсказывала нужные слова, услужливо подавала правильные причины. А он всё равно не понимал собственных мотивов. Истинных мотивов. Отчасти помогала снедающая душу тревога - он прятался за ней от самого себя, как за спинами мечников стрелки прячутся от атакующего роя.
   Малеша всё ещё плохо было слышно, воля ментата с трудом одолевала расстояние в десятки лиг. Не хотелось даже думать о том, чего ему вообще стоило дотянуться по "ниточке" к напарнику. Всё-таки Мал сильный спирит, ничего не скажешь. Но вот тут-то и кроется большая загвоздка...
   "Как, как он мог подпустить к себе обычного прыгуна?! А ведь рядом с ним была ещё и девчонка..."
   Даймир удержался от соблазна, не стал лезть к чующему с расспросами. Пусть побережёт силы, они ему скоро пригодятся. Теперь, когда погиб Эрх... Туча!
   "Я не должен был застревать в Хельбе, когда Посвящение отложили... Проклятье, я вообще не должен был ехать к Рэлеку сейчас, не должен был рисковать успехом предприятия! И следовало наплевать на правила, убедить Малеша, чтобы кроме Эрха взял других ребят из Хищников! Если мы потеряем Рысь... Если мы уже её потеряли..."
   Он запретил себе думать об этом. Девчонка жива - вот единственное, что следует сейчас предполагать. Эта вспыльчивая, плохо управляемая, своенравная... Она просто не может умереть!
   Момент слабости, всего лишь один момент. Стоило снова взять себя в руки - и досаду сменил стыд. Девушка важна, очень важна для дела, но за неё отвечает не только он, но и Малеш, и другие. А вот Рэлек - это мера лично его ответственности, это бремя Даймиру разделить не с кем. И потому он не мог не поехать в Хельб, не мог пропустить важный для мальчика день. С этим пареньком приходится идти, точно по зарослям серой колючки - внимательно глядеть себе под ноги и вымерять каждый шаг. И ни на миг не забывать, чего ему стоило то решение, принятое четыре года назад.

* * *

   - Это не твой уровень.
   Под тяжёлым взглядом брата Корбена невольно хотелось сутулиться, голова опускалась сама собой. Легат в прошлом был мечником и, несмотря на почтенный уже возраст, по сей день не растерял телесной мощи - голова его серебрилась сединой, но мышцы вызывали зависть. Корбен Медведь расстался с верным клинком двенадцать лет назад, но в его присутствии Даймир не мог отделаться от чувства, будто разговаривает с вооружённым до зубов человеком. Тому не нужны сабли и огнестрелы, кто может убить одним лишь ударом кулака.
   Рядом с могучим и седовласым легатом Фейб Ю выглядел субтильным юношей. Он и был молод; пусть для Бастиона двадцать восемь лет - отнюдь не возраст невинности, но в свои годы Фейб успел стать стрелком первого круга и консулом чёрных маршалов. Возглавить всю маршальскую службу - такое не каждому ветерану по плечу, однако на "мальчишку" за пять лет его консульства отвыкли смотреть снисходительно.
   - Ты не можешь сам решать такие вопросы.
   Взгляд легата-мечника давил на плечи, пригибал к земле, но Даймир посмотрел прямо в тёмные глаза и сказал, изо всех сил стараясь, чтобы голос его звучал не дерзко, но почтительно:
   - Думал, у маршалов самостоятельность поощряется.
   Ю чуть слышно фыркнул, а Корбен угрожающе сдвинул брови:
   - Не играй словами, стрелок! Думал он! Мы поощряем ум, не скудоумие! Твоя "самостоятельность" может дороговато обойтись Бастиону! И в маршалах ты ходишь без году неделю, так что придержи гонор!
   - Ну-ну, Медведь, - консул поднял руку в примиряющем жесте. - Не так уж мало наш брат носит свой жетон. За три года он не провалил ни одного дела, да и в этом - заметь - действовал превосходно: защитил людей, уложил четырёх, ранее неизвестных тварей...
   - Трёх, с вашего позволения, - поправил Даймир. - Одного мимика убил чистильщик Ханнанд Кравиц.
   - И погиб, - не изменившись в лице, заметил Ю. - Ему повезло, он ушёл с честью.
   - Мне тоже повезло. Я выжил.
   Рука, стянутая тугим лубком, отозвалась ноющей болью. Будто почувствовав это, консул поморщился.
   - Ваше везение мне нравится больше. Выживайте всегда, брат Даймир, победы намного выгоднее поражений.
   - Ты его, похоже, одобряешь, - легат покачал головой. - После того, что он натворил...
   - Пока он не натворил ничего такого, что нельзя поправить.
   В серых, чуть раскосых глазах блеснула обнажённая сталь, по спине Даймира протянуло неприятным холодком. Про консула он за три года всякого наслушался. Обычно пастыри скрывают своё прошлое и не спрашивают о прежней жизни других братьев, но про Фейба в Нойнштау говорили много. Урождённый аристократ среди адептов Ясного Неба - редкость. А Ю к тому же был из редких аристократов - его предки когда-то, незадолго до Восьмичасовой войны, переселились на континент с Потерянного. Кожа желтоватого оттенка, тонкие черты лица, необычно узкий разрез глаз... На Эсмагее людей этой нации - некогда весьма многочисленной - жило даже меньше, чем эльмов.
   Прадед Фейба завоевал почёт, богатство и графский титул, сражаясь за Восточный Союз, дед приумножил родовое состояние удачными торговыми сделками, отцу оставалось лишь сберечь немалое наследство и в должный срок передать его сыновьям. Но судьба - дама капризная, она занесла главу семейства Ю и его старшего отпрыска в гости к соседу, одному из глетских баронов. Радушный хозяин по такому случаю устроил для дорогих гостей охоту. Леса возле Глета считаются безопасными, но... Травили лося, а наткнулись на стаю скрайтов. Барону-соседу повезло - его нога застряла в стремени и обезумевший конь выволок жестоко избитого, но живого хозяина навстречу спешащим на выручку егерям. Старший сын графа Ю тоже выжил, хотя в тот момент вряд ли радовался спасению - здоровый, полный сил семнадцатилетний парень встал с постели калекой. Одноруким, хромым, с обезображенным шрамами лицом.
   Собственно, этот калека и сейчас управлял делами семейства своей левой, но твёрдой рукой. А его средний брат сидел перед Даймиром в глубоком, обитом волчьими шкурами кресле и решал судьбу Рэльки Подкидыша. Ему и впрямь не стоило бы особых усилий "поправить" то, что Корбен считал ошибкой забывшегося новичка.
   - Я допустил много просчётов в этом деле, - признал Даймир. - Но не считаю своё решение насчёт мальчика ошибочным. Он может принести Бастиону много пользы.
   - Или много вреда, - тут же возразил упрямый легат. - Мы тут не понимаем ещё толком, с чем столкнулись, и рисковать нам нельзя. Если суть парня однажды возьмёт в нём верх, он станет нашим врагом. Хуже того - нами же обученным врагом.
   - Если мы его обучим, он нашим врагом не станет. У Рэлека уже была возможность выбрать сторону, и мальчик выбрал...
   - Мы этого не знаем наверняка, - серые глаз консула по-прежнему впивались в строптивого маршала, но Даймиру показалось, что их стальной блеск слега угас, сменившись задумчивостью. - Корбен прав, мы знаем пока слишком мало. Кто наши враги? Сколько их? Чего они хотят добиться?
   Он помолчал и продолжил с явной неохотой:
   - В Центральном капитуле полагают, что происшествие в Ривце - всего лишь трагическая случайность. Из которой рано делать выводы.
   - Что?! - Даймир не поверил своим ушам. - Но мимики...
   - Мимиков не существует. Вы столкнулись с разновидностью фельхов и двумя сильными менталями.
   - Душеловы?! Да за кого меня...
   - За человека, попавшего под ментальную атаку, - жёстко отрезал консул. - Две женщины - мать и дочь - вместе управляли жнецами, не имевшими ни разума, ни собственной воли. А вы, брат стрелок, подверглись их влиянию. По счастью, благодаря тренировкам не утратили рассудок и сумели победить, но всё же восприняли случившееся... в несколько искажённом виде.
   - Ловко, - ему удалось подавить вспыхнувший гнев, он лишь усмехнулся - криво и зло. - Выходит, фельхи и ментали... Это ж какими спиритами нужно быть, чтобы сутки напролёт держать под контролем трёх душеловов?
   - Очень сильными.
   - Немыслимо сильными. Не бывает таких. Вы... неужели, тоже в это верите?
   Брат Корбен раздражённо фыркнул, а Фейб Ю вдруг улыбнулся и пожал плечами:
   - Объяснение слишком удобно, а я привык не доверять удобным объяснениям. Но вот что делать с вашим пареньком... Всегда разумнее перестраховаться. Не согласны?
   - Сейчас Рэлек для нас не опасен, - упрямо возразил Даймир. - И я уверен - не станет опасен, если мы дадим ему шанс. Если просто избавимся от мальчика, это будет...
   Он проглотил слово "жестоко" - консул не тот человек, которого можно убедить, играя на его чувствах.
   - ...нерационально. Как чёрный пастырь он станет намного полезнее, чем как... бывший враг.
   - Да Небо с вами, брат стрелок! Никто не станет убивать ребёнка, кем бы он там ни был. Но ведь его можно просто запереть в безопасном месте и без помех изучать.
   - Отдать нашим умникам? По мне, тогда уж лучше пуля. Но главное, так мы наверняка потеряем всё, что Рэлек может дать Бастиону. Дать добровольно, по одному лишь велению души. Он пришёл к пастырям сам, по абсолютному праву. Разве это ничего для нас не значит?
   - Сильный довод, - буркнул Корбен.
   - Да, довод что надо, - Ю немного помолчал, раздумывая, Даймир с невольной тревогой ловил на лице консула отголоски мыслей. - Те твари, они Рэлека признавали за своего, я понял верно?
   - Я слышал лишь слова молодого мимика. Он выглядел, как мальчишка лет двенадцати или чуть старше. Рэлек был ему зачем-то нужен. Он убеждал его уйти, он паренёк отказался.
   - Читал ваш отчёт, брат стрелок. Там ещё написано, что брат Малеш чует в Рэлеке необычную эмоауру.
   - Она не так уж сильно отлична от вашей или моей. Малеш говорит, что если бы встретил парнишку случайно, то испытал бы разве что любопытство.
   - Этого мало. Он не должен бросаться в глаза. Можно его "необычность" скрыть?
   Об этом Даймир тоже спрашивал у напарника. Ответ Мала не слишком обнадёжил.
   - Можно научиться её маскировать. До какой-то степени...
   - Но? - Фейб легко уловил неуверенность в голосе стрелка.
   - Нужны тренировки с хорошим ментатом, регулярные упражнения. И даже если они у Рэлека будут, нет гарантий, что он сможет этому научиться... - поколебавшись, он добавил твёрдо: - Я готов отвечать за него.
   - Бросьте, брат стрелок. Корбен прав, это не ваш уровень ответственности. Вы, в конце концов, маршал, а он теперь - один из нойдов. Как намерены присматривать за ним? Пойдёте в Дицхольм наставником?
   - Если так будет нужно...
   - Не будет, - взгляд консула вновь похолодел. - У меня на вас совсем другие планы. А за мальчиком... найдётся кому приглядеть.

* * *

   Фейб Ю не соврал - за Рэлеком в Дицхольме и впрямь присмотрели. Да так умело, что оставалось лишь диву даваться, сколь ловко главный маршал обставил это дело. Четыре года минули, и теперь в мире стало на одного стрелка больше, полку чистильщиков прибыло.
   "А я по-прежнему не знаю, верно ли поступил".
   - Что твой приятель? - спросил подъехавший вольник.
   - Молчит. Отдыхает пока. Мы едем в нужную сторону - это главное. А через час-полтора Мал, если будет нужно, выправит нам маршрут.
   - Не уснёт?
   На лице охотника явственно читалось сомнение. Пастырь пожал плечами:
   - Вряд ли он сможет - в яме, да с переломом... Главное - чтоб не впал в забытьё, тогда не промахнёмся.
   - А если впадёт?
   - Мы с тобой оба следопыты.
   - Ночью от моих глаз проку мало.
   Даймир покосился на вольника. Нет, тот не боялся, и даже не намекал, что, мол, хорошо бы дождаться утра. Но этот Андрис определённо был обеспокоен... Интересно, чем?
  
  
   6.
  
   Реку они услышали раньше, чем смогли увидеть. Ровный шум пробился сквозь дробный топот копыт, быстро приблизился, и добрых две лиги речного ложа вдруг открылись перед ними - широкая полоса воды, катящейся с запада на восток. Даже пастырь, целеустремлённый, точно гончий пёс, придержал своего коня и целую минуту любовался видом. Юсмина восторженно ахнула, и Андрис мысленно её поддержал: зрелище стоило самого искреннего восхищения.
   В низине, куда плавно спускалась дорога, кипели расплавленное серебро и чёрный кезийский хрусталь. Вуаль лёгкой дымки плыла над бродом, под ней сверкали в лунном свете тысячи драгоценных граней - речной поток катился по мокрым камням, разбиваясь вдребезги бесконечное множество раз. Лишь там, где сосны и ели нависали над самой водой, бурлила и клокотала непроглядная ночная тьма.
   - Едем, - бросил, наконец, стрелок. Он тронул пятками конские бока и успел проехать несколько шагов, прежде чем его настиг окрик Андриса.
   - Постой, брат Ханнанд.
   Пастырь натянул поводья и обернулся.
   - Там мелко, - в голосе Кравица снова звучало нетерпение, - нет нужды мочить ноги.
   Но Андрис уже спешился и подхватывал на руки Юсмину.
   - Да говорю же, там... - стрелок вдруг осёкся; его взгляд буравил вольника из густой тени под капюшоном плаща, что Ханнанд накинул, защищаясь от ночной прохлады.
   - Вот как... Что ж, хорошо, - произнёс он внезапно изменившимся тоном и одним лёгким движением соскочил на землю.
   - Пока не договорим, дальше не поедем, - заявил Андрис, обнимая жену; руки у неё оказались ледяными - замёрзла, бедняжка.
   Он по-прежнему не видел глаз пастыря, но иногда улавливал в темноте их слабый блеск. Ханнанд не бранился, не требовал, не указывал на нехватку времени - просто молчал. Продолжения ожидал.
   - Только не ссорьтесь, - с тревогой шепнула Юсмина.
   - Ну, что ты, мышка, - Андрис погладил длинные мягкие волосы, - никаких ссор. Мы просто поговорим.
   Пастырь был само терпение и невозмутимость. Смотрел. Молчал. Ждал.
   - Мюрано, наш общий знакомец, - начал Андрис, - он сказал мне нынче днём, будто ничего интересного за две недели не случалось. Но гайфер... для Дэйна это новость, которой не грех поделиться. И которая мимо солюстора никак пройти не могла. Вот и первый вопрос: он правда ничего не знает или зачем-то решил меня оставить в неведении?
   Пастырь слушал, да покамест помалкивал.
   - В Дэйне нынче утром было, самое меньшее, трое ваших, свободных от дел, но ты предпочёл им меня и Юсмину. Почему?
   На это пастырь тоже не ответил, лишь кивнул - не то соглашался, не то предлагал продолжать.
   - Ты сказал, что связан с раненым ментатом. А после - что не знаешь, жив ли третий, погнавшийся за выродком. Я всегда полагал, ментат загодя "вяжет" себя с людьми в отряде. Тут же получается: он говорит с тобой за десятки лиг, но не с тем, кто находится, быть может, совсем близко от него. Как же так?
   - Неглупо, - произнёс Кравиц, и в его голосе Андрис к своему удивлению не услышал гнева. - Это всё?
   - Почти. Сто сорок леров серебром - совсем не пустяк.
   - Я и впрямь спешил, - пожал плечами пастырь. - Мне про вас рассказал Мюрано, но подготовиться я не успел, пришлось импровизировать.
   - Ну, главного-то ты добился - вытащил нас из города. Вот только лгать стал... Скажу прямо, брат стрелок, мне ложь не по душе. Я должен знать, во что влезаю и чем рискую. Мне есть, что терять.
   Горячее дыхание Юсмины обожгло его плечо.
   - Ты странный вольник, Андрис Вельд, - Кравиц хмыкнул не то с иронией, не то с уважением, - большинству чистильщиков не было бы дела до того, говорю я им правду или вру напропалую. Им бы хватило кошеля с лерами и того, что я - человек Бастиона.
   - Не будь ты пастырем, я бы из города шагу не ступил.
   Долгих полминуты стрелок молчал, потом протянул холодно:
   - Многие знания - многие беды. Слышал, небось?
   - Слышал. Но мне больше по нутру иное: дорога во тьме осветится истиной.
   - Если ты такой умный, брат чистильщик, где ж твои сундуки со златом? Ох, ладно, не отвечай. Я не всё рассказал - это так. Но и не лгал... почти. Прыгун и впрямь напал на моих друзей.
   - Но искали они не его?
   - Верно.
   - Кого?
   - О том позволь умолчать. Главное - эти трое влипли в беду, как муха в патоку, тут я тебе не соврал. И ментат в яме - тоже правда. И третий, что пропал, - правда.
   - А что твой ментат его не чует и не слышит?
   - И это правда, - нехотя подтвердил стрелок.
   - ...А почему - "о том позволь умолчать". Так?
   - Схватываешь на лету.
   Теперь пришла очередь Андриса думать и колебаться. Пастырь не торопил его.
   - Один вопрос, последний. Эти сто сорок леров не дают мне покоя... Я знаю, тот ментат со сломанной ногой - он твой друг, ты очень хочешь вытащить его из проклятой ямы, и всё-таки...
   - Да, - произнесла темнота под капюшоном, - ради него мне не пришлось бы раскошеливаться. Третий - вот кто важен. Его обязательно нужно отыскать. Любым возможным способом. Или любым невозможным.
   - Тогда и в самом деле нужно поспешать, - Андрис нежно, но настойчиво отстранил от себя Юсмину. - Согрелась немного, мышка?
   - Согрелась, - она снова потянулась к нему, но уже не в попытке обнять - тёплые губы быстро коснулись его подбородка и тут же отпрянули. - Колючий!
   Хихикнув, будто нашалившая девчонка, Юсмина ловко забралась в седло и крикнула уже оттуда, сверху:
   - Раз вы наговорились, едем дальше!
   - Чудная вы пара, однако... А я, видать, промахнулся, назвавшись Ханнандом?
   Андрис ответил усмешкой. Выходит, память его не подвела, он и впрямь слышал это имя раньше. И почти наверняка это случилось четыре года назад, когда вовсю обсуждались странные события, случившиеся где-то в Восточном Союзе. Слухи ходили один нелепее другого, но потом постепенно сошли на нет. Только имя погибшего вольника в памяти и зацепилось: Ханнанд Кравиц.
   - И как мне теперь тебя называть, брат стрелок?
   - Даймир. Так мне будет, пожалуй, привычнее.

* * *

   С дороги они свернули где-то под утро, когда ночная темнота превратилась в мутную серую пелену, насквозь сырую от росы и тумана. После реки не спешивались уже ни разу, и даже привычное к верховой езде седалище Андриса начало молить о пощаде. А ещё страшно хотелось спать, и он, несмотря на тряскую размеренную рысь, наверняка уснул бы, кабы не холод.
   - Может, привал? - предложил между двумя широченными зевками. - Хоть пару часов.
   Как и следовало ожидать, упрямец пастырь отдыхать отказался.
   - Обойдёмся. За эти пару часов мы уже найдём Малеша.
   Только и оставалось, что вздохнуть, да ехать следом, благо не шибко густые заросли пока ещё позволяли оставаться в сёдлах. Двигались они теперь втрое медленнее, но уснуть всё равно не выходило - ветви деревьев нет-нет, а попадали в лицо, обдавая брызгами холодной росы. И комарьё налетало тучами, ища поживу. Андрис натянул капюшон и плотнее укутался в плащ. Время от времени он сочувственно поглядывал на жену - та не жаловалась, но даже её извечная жизнерадостность потускнела. С отстранённым видом Юсмина смахивала липнущую к лицу паутину и грызла яблоко; в предрассветной серости и лицо её, и яблоко тоже казались серыми.
   Вокруг постепенно светлело, туман таял, лес просыпался с первыми трелями птиц. И вот уже лучи поднимающегося светила, пробившись сквозь полог сосновых крон, заставили сверкать влагу на мокрых листьях.
   ...И мир вокруг Андриса будто поплыл, закружился разноцветной каруселью, рассыпался звонким девичьим смехом... Обернувшись, он не увидел Юсмины. Девушка исчезла, лишь смех её звучал у него в ушах, золотыми монетками катился по траве, искрился в тянущихся меж древесными стволами паутинках...
   - А-андрис... - смеялся лес, вращаясь вокруг охотника. - А-андри-ис...
   - Андрис! - нетерпеливый возглас выдернул его из сверкающего и кружащегося разноцветья. - Брат чистильщик, ты что, уснул?
   Он вздрогнул, выпрямляясь в седле.
   - Я... ох... Да, вроде, задремал-таки... Где это мы?
   - На месте, - буркнул Даймир, сосредоточенно озираясь.
   Андрис тоже огляделся. Лес как лес. Пусто, тихо...
   - Э-эй! - крикнула вдруг Юсмина, заставив мужчин вздрогнуть от неожиданности. - Есть тут кто-о-о?!
   Стрелок резко повернулся, готовый бросить гневную тираду, но его остановил голос, слабым эхом отозвавшийся слева, из редкого ельника.
   - Здесь! Здесь я!
   Все трое дружно спешились и заторопились на голос, глухой и будто замогильный:
   - Осторожнее, умоляю! Под ноги, под ноги смотрите!
   Сперва Андрис увидел тело. Человек в чёрной одежде лежал на животе, перегнувшись через ствол повалившейся от старости сосны. Зад, обтянутый вытертой на бёдрах тканью, нелепо торчал вверх, точно у нерадивого ученика сельской школы, готового принимать порцию розог в наказание. На лишённом коры сером стволе вольник разглядел тёмные грязно-бурые потёки.
   - Я здесь!
   Голос доносился из круглой чёрной дыры, зияющей в земле. Слишком аккуратный провал, и похоже, что совсем ещё недавно его прикрывали ветки, замаскированные сверху мхом и травой. Волчья яма? Ментат Бастиона стал невольной жертвой неизвестного охотника?
   Они со стрелком осторожно заглянули внутрь.
   - Футов десять, - прикинул Даймир. - Основательно отрыто.
   - Если бы не нога, я давно выбрался бы сам, - проворчал сидящий на дне человек.
   - Тебе ещё повезло, что там не было кольев.
   - Да уж... - раненого передёрнуло. - Может, достанете меня отсюда?
   С задачей управились при помощи пары вожжей. Через несколько минут спасённый уже сидел возле упавшей сосны, а Юсмина деловито осматривала и ощупывала его раны. Малеш оказался человеком коренастым и отменно сложённым. Глядя на его длинные мускулистые руки, Андрис легко поверил, что этому крепышу помешала покинуть ловушку только лишь сломанная нога. Лет ему было не более сорока, жизненные соки с избытком наполняли сильное тело, но перелом и почти двадцать часов, проведённых в холодной сырой яме, не пошли пастырю на пользу. Смуглую кожу спирита тронула нездоровая бледность, голубые глаза лихорадочно блестели. Некогда опрятная одежда перепачкалась и измялась, а левую штанину украшала рваная прореха.
   - Мы здорово облажались, - ментат болезненно скривился.
   - Вижу. Но убей - не понимаю как.
   - Как-как... Самонадеянность подвела. Привыкли чувствовать себя охотниками, а тут вдруг сами стали дичью. Да ещё эта девчонка...
   - Когда она перестала тебе отвечать? - спросил стрелок, и до Андриса вдруг дошло.
   - Девчонка? Этот ваш третий - девчонка?!
  
  
   7.
  
   - Девушка, - поправил, слабо улыбнувшись, ментат.
   - Наказание бесовское, - буркнул Даймир. - Но нам нужно её отыскать, если только она жива. Как всё же вышло, что ты её потерял?
   - Сам толком... Ох, Предвестники! Нет-нет, милая девочка, продолжай, я потерплю. Так вот... когда та дрянь бросилась на нас, я отпрыгнул и угодил аккурат в эту... дыру. Гнусное невезение! Вниз грянулся так, что едва не убился; и если не обеспамятел, так только из-за боли, когда проклятая лодыжка хрустнула. А тут ещё Эрха тварь достала, и меня по "вязке" от него та-а-ак шарахнуло... В общем, я не сразу понял, что остался один. Прыгун, уложив Эрха, пустился наутёк, а девчонка бросилась в погоню. Она хотела прикончить выродка и упёрлась, когда я приказал вернуться.
   - Упёрлась? - Даймир глядел на товарища с недоверием.
   - Хуже того. Я попытался нажать на неё... Словом, она закрылась и оборвала "вязку". Больше я её не слышал.
   - Ми-ило... Бунт на корабле. Какой бес в неё вселился?
   - Клянусь, не знаю. Последним, что она позволила мне почувствовать, была необычайная ярость. Признаться, я и не предполагал, что наша девочка может испытывать подобное.
   - Может. Ты просто не видел её... тогда.
   В разговоре возникла тягостная пауза, и вольник воспользовался ей, чтобы вставить вопрос:
   - Выходит, ваша третья - тоже ментат?
   - Можно... - Малеш замялся. - Можно сказать, да.
   - И она погналась за гайфером? В одиночку?
   - Ты прав, звучит бредово. Но это правда.
   - И вы ещё надеетесь, что она жива?
   - Надеемся.
   Даймир вложил в это слово столько уверенности, сколько не испытывал сам. Андрис - единственный, на кого здесь можно сейчас положиться, но если не придать ему бодрости, как боец и следопыт он станет бесполезен. Сейчас нельзя сомневаться, сейчас надо действовать, и действовать быстро.
   - Тогда, - сказал вольник, - будем искать.
   - Мал, ты как?
   - Скверно. И проку от меня вам будет мало.
   Собственно, это Даймир уже понял. Та непрочная нить ментальной связи, что привела их сюда - даже она стоила Малешу отчаянного напряжения всех его сил и способностей спирита. Их троица провела в сёдлах бессонную ночь, но и он глаз не сомкнул, сидя в холодной яме.
   - Вам бы передохнуть, пастырь, - Андрис, очевидно думал о том же.
   - Он прав, Мал, отдыхай пока можно.
   - Шли бы вы оба... следы искать, - огрызнулся ментат. Он всё же прикрыл глаза и расслабился - Юсмина вытягивала из его тела боль и заставляла изувеченную плоть срастаться.
   Медлить и впрямь не стоило, но Даймир, так усердно подгонявший накануне своих спутников, сейчас сидел на корточках перед раненым товарищем, никак не решаясь встать. Он ощущал нетерпение и досаду, но ему нужен был план действий - надёжный план - и потому следовало ещё поговорить с Малешем... наедине. Но как избавиться от вольника хоть на пяток минут? Прямо попросить его отойти и не подслушивать? Обидится ещё...
   Андрис сам пришёл ему на выручку.
   - Я осмотрюсь, - бросил он, и, не ожидая ответа, подошёл к убитому пастырю, постоял над ним с полминуты, а потом перепрыгнул через поваленное дерево и исчез в зарослях лесной малины.
   - Спасибо, девочка, - Малеш благодарно улыбнулся Юсмине, - мне уже лучше. Ты тоже пойди, пригляди за другом, тут одному ходить опасно.
   Когда девушка ушла, ментат спросил довольно сухо:
   - Откуда ты их взял?
   - Мюрано сосватал.
   - Этот толстый скупец... Ну-ну... А ты вообще в своём уме, Дайм? Привлечь к нашему делу вольников...
   - Кого же ещё? Вы тут втроём слажали, так что один я навряд ли справлюсь. Или ты предпочёл бы, чтоб на выручку нам пришли здешние братья?
   Малеш сердито фыркнул, попытался усесться поудобнее и зашипел от боли. Потом нехотя признал:
   - Положим, ты прав. Положим, выбора у тебя и впрямь не было, а эта странная парочка - лучшее из возможных решений. Но вот вопрос: нам их хватит?
   - Других-то нет. Мюрано сказал: Андрис Вельд - отличный охотник, решительный, умелый. И с пастырями в команде работал не раз.
   - А его девчонка? С ней что-то не так, Дайм.
   - Знаю... Надеюсь, она помехой не станет. Если верить Мюрано, эти двое вместе уже несколько лет, и даже в патрули ходят парой, вообще не разлучаются надолго. Значит, сумели сыграться.
   - Мюрано, Мюрано... Не больно-то доверяй чужим словам.
   - Он хороший солюстор, Мал.
   - Может, и так. Но сам в патрули не ходит.
   Тут с Малешем трудно было поспорить, и всё же Даймир укоризненно качнул головой. Андрис и Юсмина ему нравились. Конечно, он не знает, как парочка покажет себя в деле, но охотник показался ему парнем надёжным, а девушка... она была будто продолжением мужа, его неотъемлемой частью.
   - Ладно, теперь-то скажи мне, почему вы меня не дождались.
   - Эрх настоял. Ты же знаешь, он связывался с Крайдоком, а тот подчиняется только Ю.
   - Вас торопил Фейб?
   - Он ответно телеграфировал нам, как только мы сообщили ему про Нибла и эту треклятую встречу. Сказал, что засаду нужно подготовить хотя бы за сутки, иначе впопыхах непременно упустим дичь.
   - Угу, - буркнул Даймир с досадой, - вы так боялись её не упустить, и никто даже не подумал про другую возможность.
   Малеш дёрнул щекой, лицо его вновь перекосила болезненная гримаса, но лодыжка была теперь ни при чём.
   - Думаешь, мы тут сами в западню угодили?
   - Не могу об этом не думать.
   - Дайм, этого быть не может. Даже если бы они как-то узнали про наши планы и захотели нас перехватить, как сумели бы понять, где мы появимся и когда? Ты их за кого принимаешь? За ясновидящих?
   - Нет. Всего лишь за очень умных и хитрых ублюдков, которые добрых три года опережали меня на шаг, - он вздохнул и провёл ладонью по лицу, будто пытаясь стереть с него усталость. - Мал, ты сам знаешь, какие ставки сейчас на кону. Игра идёт большая, и не все ещё поняли - насколько большая. С Крайдоком можешь связаться?
   - Безнадёжно, - проворчал ментат. - Эрх - этот мог, девчонка - тоже. А я... не те у меня силёнки, а сейчас даже их маловато осталось. Но надеюсь, он нащупает меня сам. По идее, раз с Эрхом "вязка" у него порвалась, наш Кейн уже должен со всех ног мчаться в Дэйн. Самое позднее, завтра к вечеру он будет достаточно близко, чтобы я смог поймать его зов и вывести прямиком на нас.
   Даймир помрачнел.
   - К вечеру? На горячие пирожки пусть тогда не рассчитывает.
   Кейн Крайдок командовал Хищниками - особой группой, экспериментом Фейба Ю и Центрального Капитула. Новый мобильный отряд - семь человек, новое оружие, новая тактика. Если парни докажут свою эффективность, через два-три года в Нойнштау начнут готовить и другие подобные группы. Новоиспечённые семёрки станут неплохим подспорьем на Меже, а со временем, возможно, полностью заменят нынешние десятки.
   Да, сейчас Крайдок и его ребятки очень пригодились бы Даймиру, но так уж случилось, что большая часть группы три дня назад оказалась за полторы сотни лиг от Дэйна, привлечь их к своей наспех устроенной охоте они с Малешем просто не смогли - времени не хватило. Под рукой оказались только Эрх и Рысь. "Управимся", - самоуверенно заявил Малеш. Вот и управились.
   - Ты должен её вернуть, Дайм! - в голосе ментата проявилась вдруг странная лихорадочная торопливость. - Не знаю как, но должен! Эрха жаль, он для нас большая потеря, но девчонка - это тот труд, который за пару лет не восполнить! Если Верхний Круг вообще даст согласие на вторую попытку!
   "Ну, конечно, убеждай меня, - мрачно подумал стрелок. - Сам притащил её сюда, а теперь я - расшибайся в лепёшку, чтобы всё исправить".
   Он не стал говорить это Малешу, в упрёках сейчас мало толку.
   - Давай, рассказывай, как вышло, что вас застали врасплох. Ты мне по "вязке" всё твердил: "гайфер, гайфер". Нипочём не поверю, будто два ментата подпустили к себе прыгуна. Что не так было с этой тварью?
   - Не знаю... Кажется, ничего необычного, прыгун как прыгун.
   - И вы его прозевали.
   - Да уж... Пока он не напал, ничего не чуяли. Девочка только тревожилась и носом крутила... Ну, ты видел, как она это делает. Но, опять же, ничего толком сказать не могла. "Воняет", мол. Спрашиваю: "Чем? Где?" А она: "Да везде. Тянет с севера мертвечиной".
   - А ты?
   - Говорю тебе, не чуял ни-че-го. Никаких покойников, ничего подобного. И потом, если кто из выродков и пахнет мертвечиной, так разве только падальщики. Гайфер - не падальщик, от него несёт... Ну, это трудно словами передать. Едкая такая вонь, как от кислоты.
   - Может, он спал? Помнишь тот случай с алой плетью? Мы тогда обшаривали древнюю помойку возле Эгельборга...
   - Старый береговой форт, - легко вспомнил ментат. - "Гнездо" с каким-то номером. Нет, тут у нас было иначе. Прежде всего, гайфер - не мелькурт, так крепко не спит. А потом - чтобы из глубокой спячки в бодрствование перейти, любой твари нужно время. Пусть даже секунд десять-пятнадцать - без них-то никак. Мы бы успели его почуять прежде, чем он напал.
   - И что это значит? Мал, мне сейчас идти по его следу. Есть хоть какие-то идеи?
   - Нет... Предвестники! Дайм, я ни в чём не уверен. Прости.
  
  
   8.
  
   Прежде всего, Андрис осмотрел убитого пастыря. На спине несчастного виднелись две глубоких прорехи - итог ударов страшных серповидных клешней; человека точно рубанули дважды саблей пониже лопаток. Прыгнувший гайфер вышиб "чёрного" из седла, тот упал поперёк древесного ствола и уже не поднялся. А выскочила тварь из...
   Андрис огляделся, прикидывая, откуда появился и как двигался выродок. На земле, на слежавшейся хвое, на ветвях поломанных кустов, точно на большом листе бумаги охотник читал летопись недавних событий, правдиво написанную тайнописью следов.
   "Ага! Вот ты где сидел!"
   Похоже, до последнего момента гайфер таился в густом малиннике. Оттуда он следил за людьми, которые приехали на трёх лошадях, ещё одну ведя в поводу. Перед старой сосной двое зачем-то спешились, третий остался в седле. А несколько секунд спустя тёмный прыгун сделал то, за что получил своё прозвище. Он прыгнул. Можно было лишь позавидовать реакции Малеша - ментат хоть и угодил в неведомо кем вырытую волчью яму, но от убийственного броска гайфера всё же увернулся. А вот сидевший на лошади Эрх оказался не столь ловок: вторым прыжком тварь не промахнулась...
   "Но почему он сбежал? Чем его достала эта "третья"? Пулей?"
   Внимание привлекло нечто необычное. Подойдя ближе, Андрис склонился над лежащим в траве обломком дерева, некогда бывшим частью ствола молодой ели. Великанша-сосна, рухнув однажды, сломала более хрупкую соседку. Останки дерева высохли, но не успели ещё превратиться в труху, сохранили и твёрдость, и тяжесть. А потом... потом ель-покойница ударилось в кого-то с такой силой, что прочная лесина разлетелась на куски. Впрочем, гадать в кого она угодила, долго не пришлось - кровь на деревянных обломках была не красной, а ядовито-жёлтой, и наверняка принадлежала не человеку.
   "Вот тебе и ментат, - подумал он с досадой. - Похоже, мне тут опять голову морочат..."
   За его спиной хрустнула ветка; Андрис резко обернулся, чувствуя жгучее раздражение, но сразу же успокоился. К нему подходила Юсмина. Рядом с ней у молодого вольника пропадало всяческое желание злиться, гнев остывал брошенным в воду углём.
   - Что, мышка?
   - У Малеша больше не болит, - она устало улыбнулась. - Почти не болит. И он, наверное, сможет ехать на лошади. Только ему спать очень хочется.
   Юсмина сладко зевнула и добавила смущённо:
   - Мне тоже.
   - Может, останешься здесь? - Андрис положил ей руки на плечи и постарался вложить в свои слова побольше убеждения. - Присмотришь за братом Малешем, подлечишь его. А мы с Даймиром по-быстрому сбегаем... тут недалеко.
   - Нет. Малеш пусть один подождёт, а я с тобой.
   И подтверждая сказанное, она потянулась к Андрису, как всегда - обнять, прижаться к груди, уткнуться носиком в жилистое плечо. Кажется, ей двигало одно лишь детское желание утвердить своё право обладать им: "Мой! Мой! Никому не отдам!"
   "Твой, - мысленно вздохнул вольник. - Конечно, твой. Чей же ещё".

* * *

   Больше он ничего интересного не нашёл. Раненый гайфер бежал с поля боя, таинственная "третья" последовала за ним. Двойная цепочка следов уводила на северо-запад, и Андрис, отправив жену заниматься лошадьми, немного прошёл по ней, дабы убедиться, что не ошибается. К сожалению, он оказался прав - беглец и его преследовательница исчезли в том самом направлении, которое вольнику больше всего не нравилось.
   Скоро Андрис вернулся к поваленной сосне. К его немалому удивлению, Даймир всё ещё сидел на корточках перед ментатом.
   - И что это значит? - спрашивал он со злым напряжением в голосе. - Мал, мне сейчас идти по его следу. Есть хоть какие-то идеи?
   - Нет... Предвестники! Дайм, я ни в чём не уверен. Прости.
   Ментат развёл руками, вид он имел виноватый.
   - Гадство, - Даймир глухо и неразборчиво выругался. - Если бы я не знал тебя, то решил бы, что ты ударился головой, когда падал.
   - Боюсь, это всё же моя вина. Меня беспокоила девочка, и я отвлёкся, наблюдая за ней.
   - Будь добр, обойдись без самоедства. Мы оба прекрасно знаем: вылазка была устроена наспех. Если бы Ю на ней не настоял...
   Ментат вдруг негромко фыркнул, а Даймир резко замолчал и повернул голову, уверенно отыскивая взглядом укрытого за кустами вольника. Андрис почувствовал, как краска стыда заливает его лицо - подслушивать он вовсе не собирался, всё вышло совершенно случайно.
   "Развели тайны на ровном месте!" - подумалось ему с досады.
   Скрывая неловкость и вызванный ею новый прилив раздражения, Андрис подошёл к примолкшим пастырям и поинтересовался нарочито грубо:
   - Долго мы ещё прохлаждаться тут будем?
   - Сейчас двинемся, - Даймир, наконец, поднялся и достал из-за пазухи сложенный вчетверо лист плотной бумаги. Карта. Такая же имелась и у Андриса, вот только эта пестрела непонятными значками, нанесёнными поверх знакомых силуэтов рек, дорог и холмов.
   - Что здесь? - он с опасливым любопытством ткнул пальцем в серый квадрат, вычерченный вплотную к южному контуру болот Гнилого урочища.
   - Мёртвый город.
   Ответ не то чтобы поразил, скорее озадачил.
   - А я слышал, будто город стоял там, где теперь самая глухая топь.
   - Байки, - отрезал стрелок. - На самом деле, город был здесь.
   - Что ж... Скоро сами убедимся - следы как раз туда уходят.
   Даймир хмурился, глядя на свою карту столь пристально, словно пытался разглядеть в сплетении линий и фигур пропавшую "третью".

* * *

   Полдень застал их возле лесного ручья. Маленький весельчак журчал меж замшелых камней, удобно устроившись на песчаном ложе. Присев, Юсмина осторожно, будто желая погладить пугливого зверька, протянула руки и зачерпнула пригоршню воды, прозрачной и холодной.
   - Вкусно! - воскликнула она, попробовав.
   - Наверное, где-то неподалёку родник, - Андрис снял с пояса жестяную флягу и наполнил её. Ручеёк бежал с запада на восток. Значит, не из Мёртвого города. Значит, воду можно пить.
   Склонился над чистым потоком и Даймир; пить не стал, только умылся торопливо. Он весь был, как натянутая струна: только тронь - зазвенит. Может, чувствует что-то? Определённо, пастырь не принадлежал к людям, у которых на привычном деле станут нервишки шалить. Выходит... нынешняя охота для него - нечто непривычное?
   Андрис поёжился. Ему сделалось вдруг холодно в разгар летнего полдня. И вовсе не потому, что рядом нервничал стрелок Даймир, по другой причине... Но вот по какой? Светлый сосновый бор давно уже сменился ельником, редким и мелким, а потому совсем не мрачным. Погода с самого утра выдалась ясная, над головой плыли невесомые лебединые перья облаков. Опять же, ручеёк ласково журчит, птички...
   Он замер, вслушиваясь, и ощутил новую волну колючего озноба. Птицы вокруг не пели. Если бы не весёлый плеск воды, тишина стояла бы поистине гробовая.
   Почувствовала что-то и Юсмина, она перестала пить и подняла голову, её лицо отразило тревогу.
   - Тихо как, - шепнул Андрис одними губами. Даймир медленно качнул головой:
   - Город близко.
   - Думаешь, дело в нём?
   - Не знаю. В этом я прежде не был.
   Андрис вспомнил тот единственный Мёртвый город, где довелось побывать ему самому. Заплывшие землёй и густо заросшие лесом бесформенные холмы, редкие останки рассыпающихся стен... нет, там не было подобной тишины. Там вообще не оказалось ничего интересного, даже выродков.
   - Идём дальше, - тихо бросил Даймир. - Что бы тут ни творилось, мне почему-то кажется - это творится здесь не последние три минуты.
   - Согласен. Я бы поставил на последние три века.
   - Плохое место, - голос Юсмины прозвучал неуверенно. - Какое-то... застоявшееся. Как болото.
   - Идём, - повторил стрелок.
   Он перешагнул через ручей и двинулся вверх по пологому склону, покрытому низкой густой травою. Следы совершенно терялись в этом зелёном ковре, но всё же охотники продолжали идти на северо-запад. Внимательный взгляд выхватывал из пейзажа то сломанную ветку, то содранную с дерева кору, то брызги жёлтой слизи на листьях. Гайфер как будто и не пытался раствориться в лесу, лишь бежал от своего настойчивого преследователя, теряя силы и кровь. "Третья" не отставала - подошва её сапога чётко отпечаталась на берегу ручья рядом с характерными ямками, что оставили ноги прыгуна. Андрис никак не мог понять, почему выродок убегает. Скрыться у него не получалось, значит раны были достаточно серьёзны. Но опасно раненый гайфер обычно не пускается наутёк, он бросается на врага.
   Между тем, журчание воды осталось за спиной, отдалилось и затихло. Тишина вокруг стала густой, тяжёлой, совсем неправильной. Выбравшись из низины, они углубились в низкорослый ельник. Шли цепочкой: первым стрелок, за ним Юсмина, Андрис держался в нескольких шагах позади жены.
   День перевалил за середину, начинало уже порядком припекать. Комары последовали примеру птиц и пропали начисто, что, впрочем, больше тревожило, чем радовало. Зато из травы поднялись тучи мелких кусачих мошек, которым до вечера вроде как бодрствовать совсем не полагалось. Едва заметные, но необычайно злые и голодные насекомыши пробирались даже под плотную ткань штанов. Спасая собственную кровушку, охотники непроизвольно ускорили шаг, и через четверть часа выскочили из негостеприимного ельника на большую поляну, круглую, как блюдо.
   Даймир внезапно застыл на месте, а через секунду Андрис сообразил почему. Поляна вовсе не была поляной. Перед ними лежало лесное болотце, на диво ровное и сплошь заросшее ярко-зелёным мхом, по которому во все стороны разбегались гибкие плети клюквы.
   - В обход? - Андрис подошёл к стрелку, тот отрицательно качнул головой:
   - Они его не обходили, пошли напрямик... Что это там?
   Прикрыв глаза от яркого света ладонью, Даймир всматривался в какую-то серую груду, лежащую посреди болотистой поляны. Андрис тоже пригляделся.
   - Сдаётся мне, там прыгун валяется.
   - Похоже на то, - процедил стрелок, мрачнея на глазах. - А больше ничего не видишь?
   Вопрос с двойным дном: если "третья" всё-таки настигла и прикончила выродка, ей давно следовало вернуться к Малешу. Раз не вернулась, значит... мертва? Утонула в этом вот самом болотце? Ведь раненую, они наверняка бы давно её нашли.
   - Нет, - ответил вольник, - не вижу.
   - Здесь постой, - Даймир попробовал ногой мшистое одеяло, его сапог ушёл в зелень по щиколотку. - Гляди в оба и слушай... тоже в оба.
   - Жердь бы выломал, - предложил Андрис, но стрелок, не слушая, уже шагал через заболоченную поляну к мёртвой твари.
   Выругавшись вполголоса, чистильщик присел, держа оружие наготове. Рядом опустилась на корточки Юсмина.
   - Он боится, - сказала девушка, и, подумав немного, добавила: - Только не за себя.
   Андрису оставалось лишь кивнуть. Жена чувствовала людей много лучше него, и даже лучше, чем иные из ментатов. Но и без Юмсины он был уверен: Даймира и пропавшую "третью" связывает нечто большее, чем обычное беспокойство за товарища.
   Пастырь удалялся. Свой плащ он оставил в седельной суме, а два часа назад снял и куртку, обязав её рукавами вокруг пояса; поверх чёрной рубашки болталась перевязь с кобурой, рукоять тяжёлого револьвера покачивалась в такт шагам, воронёный металл тускло блестел на свету.
   "И зачем ему эдакое чудовище? Им, верно, как чеканом можно драться, когда патроны кончатся. Всё равно перезаряжать слишком долго".
   Стрелок остановился, не дойдя до тела выродка какого-нибудь десятка футов, постоял с полминуты в неподвижности, затем пошёл обратно. Вольник ждал его, покусывая губу от нетерпения.
   - Гайфер, - подтвердил Даймир, выбравшись на берег. - Надо думать, тот самый.
   - Как она его прикончила?
   - Не мог тут никто утонуть, - пастырь пропустил вопрос Андриса мимо ушей. - Сильных дождей не было месяц, в этой луже только мох остался, вода вся высохла.
   - Тогда где она? Гуляет по лесу?
   - Придётся выяснить.
   - Как? Обыскать весь берег?
   - Вот именно об этом я и подумал.
   - Одно Небо знает, сколько мы на это времени убьём.
   - Если у тебя есть идея получше, брат чистильщик, тогда излагай её. Если же нет, то мы прямо сейчас разделимся и начнём искать. Уверен, наша девочка не зарылась здесь в мох, а где-то прошла по песочку на берегу или по мягкой земле.
   - А-андрис, - обеспокоено протянула Юсмина, прикасаясь к плечу мужа. Тот сдержал уже готовый вырваться на волю гнев и криво улыбнулся:
   - Мы не ссоримся, мышка. Не ссоримся.
   Положа руку на сердце, достойных идей у него и впрямь не имелось. На безрыбье изящных планов годилось и предложение Даймира. По крайней мере, след - не песчинка на дне морском, если он есть, его можно найти.
   И они действительно это сделали. Спустя добрых два часа безуспешных блужданий по опушке, стрелок приметил отпечаток знакомого сапога у подножия большого муравейника. Уложив гайфера, "третья" не стала возвращаться к Малешу, она продолжила путь на северо-запад. Туда, где триста с лишним лет назад жило и процветало несколько тысяч людей. В Мёртвый город.
   - Что за нелёгкая её туда погнала? - спросил Андрис, не ожидая, впрочем, на свой вопрос никакого внятного объяснения. Он его и не получил: Даймир промолчал, лишь вид у него сделался ещё более угрюмый, чем прежде.
  
  
   9.
  
   Прежние города умирали по-разному. Одни погибли сразу, разрушенные ударами оружия, перед мощью которого даже крепостные пушки Нойнштау были, что плевок в сравнении с винтовочной пулей. Другие пустели долго, их добивали уже не снаряды с Потерянного, а взбесившаяся природа, анархия, голод и быстро плодящиеся жнецы. Громадные человеческие муравейники - современные, великолепные, технологичные - были обречены без тепла и света. Те производства, что прежде снабжали всем необходимым тысячи домов, теперь превратились в источники смертоносной отравы, за считанные месяцы выжигавшей всё живое на десятки лиг окрест.
   Люди скоро убедились: выжить в городе, где разом перестали работать привычные машины, стало намного труднее, чем в самой глухой лесной чаще. Там хотя бы дрова всегда под рукой и можно охотиться не только на крыс и одичавших собак. Мегаполисы пустели, заливаемые дождями и засыпаемые снегом, превращались в огромные могильники, в логова выродков и охотничьи угодья мародёров. Кое-где горожане упорно сопротивлялись натиску хаоса, агония нескольких анклавов растянулась на долгие годы.
   В конечном итоге то здесь, то там по всему континенту стали возникать новые поселения - иначе обустроенные и много меньшие по размеру. Не миллионы жителей, всего лишь тысячи. Люди вспоминали опыт далёких предков, заново учились рубить камень и вручную обжигать кирпич, класть печи и возводить крепостные стены. На Эсмагее снова появились города - маленькие, едва сравнимые с пришедшими в запустение громадами из стекла и бетона, но... уже не вымирающие. Новые человейники росли, медленно и неуклонно. Старые - столь же медленно разрушались. Их обходили стороной - там всё ещё было чем поживиться, но даже для мародёров вылазки в Мёртвые города стали слишком опасными. И однажды окрепший Бастион вовсе запретил подобные экспедиции, ибо редкие из них обходились без потерь.
   А потом чёрные пастыри наконец-то укрепились на Меже и освободили себе руки для давно откладываемой работы. Большая команда стрелков и спиритов - почти две тысячи человек, целая армия по меркам Бастиона - осадила один из Мертвецов всего в сотне лиг от Нойнштау. Они действовали без лишней спешки, но планомерно и очень тщательно: осматривали дом за домом, закладывали в подвалы взрывчатку и превращали ветхие здания в груды строительного мусора. За пару месяцев город полностью сравняли его с землёй. Нитрикса не жалели, времени - тоже. Жалели только людей.
   По отработанному методу Бастион действовал и после. На производство одной лишь взрывчатки в Нойнштау непрерывно работали два завода. Самих чистильщиков теряли редко, к югу от Межи почти не попадалось крупных роев. Собственно, прежние города и сами по себе разрушались, пастыри лишь помогали им исчезнуть с лица мира побыстрее. Попутно они в меру своих сил и с фанатичным рвением истребляли логова жнецов в древних подвалах и канализационных коллекторах. Это была долгая, тяжёлая война, но Бастион её, в конечном итоге, выиграл. Спустя триста лет после Ночи гнева на обитаемых землях Эсмагеи осталось всего три Мертвеца, до которых по разным причинам не смогли дотянуться руки чёрных пастырей. Пока не смогли.
   Прошлой осенью Даймир побывал в одном из них... Впрочем, нет, не в самом городе, всего лишь на окраине, среди заросших лесом бывших предместий. Ему хватило и такого знакомства. С края опушки он долго разглядывал рукотворные горные пики, торчащие из большого и довольно живописного озера. Когда-то люди изменили здесь речное русло, отгородились от бурного потока высокой дамбой, уложили его в ложе из бетона. Но стоило реке остаться без присмотра, и она с лихвой отвоевала обратно давным-давно потерянную свободу. Даймир смотрел и смотрел на ржавые костяки балок, на бетонные скалы высотой в десятки этажей, на рваные ленты обрушившихся мостов... Он всё никак не мог оторвать взгляд. Верхушки покосившихся небоскрёбов курчавились зеленью, потускневшие стёкла отражали свет Лика, но картина никак не желала выглядеть мирной. От утонувших по пятые этажи зданий веяло угрозой - Мёртвый город будто сам смотрел на пастыря, холодно и недобро... Тяжкий, давящий и бесконечно чужой взгляд... В конце концов к Даймиру подошла обеспокоенная Меренга и увела его в лес - от греха подальше.
   В озере было полно болотников-дампилов. Выродки расплодились среди затопленных домов - как видно, место очень уж пришлось им по вкусу, ибо прежде стольких тварей сразу пастыри не встречали. Точное число подсчитать никто не брался, но навскидку выходило - там обитает несколько десятков взрослых дампилов, на целый рой хватит. Перебить всех? Вопрос регулярно всплывал на собраниях Западного капитула, время от времени кто-нибудь излагал очередной план по зачистке опасного озера. Предлагали использовать артиллерию, плавучие мины большой мощности, даже команды кинетиков. Пока что планы эти так и оставались планами - все они требовали немалых затрат и грозили потерями, а победы не гарантировали. Болотники - сильные ментаты, не слабее обморочников, любой из них даже волевого человека может заставить броситься в воду. В Капитуле не хотели рисковать. Пастыри перегородили реку выше по течению прочной стальной сетью и держали там несколько усиленных ментатами десяток. Ещё окололо полусотни патрулировали леса вокруг озера, стараясь не подходить к берегу ближе, чем на лигу.
   Даймир тоже не стал приближаться, лишь поглазел издалека на погружённые в зеркальную гладь руины. Мог, конечно, сильно не опасаться - с ним тогда была Меренга... сестра Лойза Меренга, одна из лучших менталей, что ходили под началом Ю.

* * *

   До города шли ещё час с гаком. Лес редел, навстречу всё чаще попадались мшистые "поляны". А потом впереди возник просвет, они одолели очередную полосу низкорослого ельника и вдруг увидели его...
   Даймир сразу понял: "Пришли!". И неважно, что ни один из виденных им раньше Мертвецов ничем не походил на это место. Как правило, были обычные холмы, поросшие деревьями и кустами, удивлявшие лишь странной симметрией своего расположения и особой аурой давнего запустения. Настолько давнего, что от него только аура и осталась.
   Здесь всё выглядело иначе. Холмы - да, но ни одного дерева не виднелось на их склонах, ни одного куста. Одна лишь жёсткая и чахлая трава, выгоревшая под солнцем до соломенной желтизны... а может, прямо такой и уродившаяся - жёлтой, мелкой и ломкой. Похоже, ничего выше и сочнее эта земля не рожала.
   - Ну и ну, - буркнул Андрис. - Хорошо, хоть не серая колючка.
   Даймир вспомнил дрянь, которой зарастали пустоши за Межой, поморщился и согласно кивнул.
   - Почти как степь, когда лето жаркое, - голос Юсмины звучал растерянно.
   - Значит, архивы не лгут, - обронил стрелок, и тут же подумал, что напрасно дал волю языку - его слова заставили вольника насторожиться:
   - Ты о чём?
   - Ну... Это место не Бастион разрушил. Сюда в Ночь гнева упала какая-то смертоносная дрянь.
   - Постой, города к югу от Межи не губили. Они в Восьмичасовой не участвовали.
   - Шальная пуля, - Даймир криво усмехнулся. - Рикошет. Когда стреляешь из "саранчи", пытаясь не попасть в одиночную цель, а накрыть весь сектор разом, потом свинец случается находить даже в собственном стрелковом бруствере.
   - Сила бесовская! И чем же сюда "отрикошетило", что здесь за три века не выросло ничего интереснее такой вот соломенной щетины?!
   - Поверь, брат чистильщик, лучше нам не знать.
   В тягостном молчании они прошли ещё около получаса. Следы петляли меж пологих холмов, бывших когда-то домами. Настроение, и без того не радужное, окончательно упало. Даже Юсмина, и та выглядела подавленной. А в душе Даймира с каждым шагом медленно разгорался гнев.
   "Ублюдки! - думал он. - Проклятые ублюдки! Спятившие от своего драного могущества полубожки!"
   Чудовищная мощь древнего оружия, оставившего на этой земле огромную незаживающую рану, не вызывала в нём ни капли благоговения. С сухим хрустом давя жёлтую выродившуюся траву, он испытывал одну только жгучую ненависть к далёким предкам ныне живущих людей. Правы, тысячу раз правы адепты Бастиона, не выпускающие из своих железных рук запретное знание! Пока для человечества есть хоть малейший шанс вновь оказаться на краю бездны, дело чёрных пастырей должно жить! Память - она непостояннее женщины: один раз мир сумел подняться из руин прошлого, но стоит лишь опустить руки и позволить людям вернуть себе былое мнимое величие, не пройдёт и пары веков, как небо над головой снова затянет непроницаемая туча. Вечная туча.
   Глаза немилосердно жгло, они слезились, а опухшие веки налились каменной тяжестью и норовили самовольно сомкнуться. То ли бессонная ночь была тому виной, то ли поднимающаяся из-под ног сухая пыль, то ли медленно клонящееся к горизонту светило... а скорее, всё это одновременно, да в придачу ещё окружающее пустынное однообразие. Сколько времени они уже провели в городе? Час? Два? Судя по положению Лика, вряд ли больше двух. Не так уж много для путешествия по останкам одного из древних человеческих муравейников, по сравнению с которым даже Гезборг показался бы жалким трущобным посёлком.
   Остановился он внезапно - даже для себя самого. Вдруг замер на полушаге и напрягся, прислушиваясь к чуть слышному шёпоту в голове.
   "Контакт... Дайм, контакт. Слышишь меня?"
   "Не очень хорошо. Как ты?"
   "Всё так же. Хуже не стало - и то ладно".
   - Что? - Андрис, похоже, встревожился его видом, но Юсмина тут же пояснила из-за спины:
   - Малеш проснулся.
   Вот именно. Проснулся - и первым делом проверил свои "вязки", точно рыбак оставленные на ночь снасти. Даймир вкратце рассказал напарнику что происходит, тот в ответ не удержался - бесов помянул.
   "Что она там забыла?! Куда её несёт?! Ну, попадётся мне эта..."
   Ментат длинно и заковыристо выругался. Даймир мысленно с ним согласился. На том разговор их иссяк, и три человека продолжили свой путь через безжизненные холмы.
   Хрусть... Хрусть... Ш-ш-шух...
   Над Мёртвым городом колыхалось жаркое душное марево, горло саднило от колючей пыли.
   - В Дейне уже, верно, празднуют.
   Несколько секунд Даймир смотрел на девушку с недоумением, потом, наконец, сообразил, о чём идёт речь.
   - Пожалуй, что так. Хотя самое веселье ближе к ночи пойдёт.
   - Жаль, - вздохнула она. - Не поспеем вернуться.
   - Дитя, - Андрис улыбнулся жене, во взгляде его светилась нежность. - Какое же ты у меня дитя, мышка.
   Даймир почувствовал слабый укол зависти. Когда глядишь на двух счастливых людей, поневоле думаешь: а у тебя-то кто есть, стрелок, кроме тебя самого...
   "Дайм! Дайм, скрайтова кровь!"
   ...и одного назойливого ментата.
   "Не ори, Мал, надорвёшься. Что стряслось?"
   "Я её слышал!"
   "Кого... Когда?!"
   "Только что! Я почти ничего не разобрал, только уловил отголосок зова - очень слабый. Мне показалось, она пыталась позвать на помощь!"
   "А что сейчас? Не слышишь её?"
   "Нет. Пропала так же вдруг, как объявилась... Дайм, мне думается... кто-то её заглушил. Блок поставил внешний".
   - Дрянь! - прошипел Даймир. - А ну, ребятки, прибавим ходу!
   Не оборачиваясь на спутников, он сделал несколько торопливых шагов, потом побежал. Нет, не рванулся прочь сломя голову, а потрусил размеренно, как на быстром марше. Силы следовало поберечь, они ещё пригодятся. Слышно было, как Андрис глухо выругался, но послушно припустил следом. Когда поравнялся с Даймиром, выдохнул:
   - Что?
   - Малеш услышал девчонку.
   - Как?!
   - Не слишком отчётливо. Говорит, ей нужна помощь.
   Он ещё немного ускорился, и обоим стало не до разговоров. Даймир сосредоточился на собственных ногах, двигающихся в привычном ритме. Левая... Правая... Левая... Правая... Юсмина легконогой косулей мчалась позади мужчин, без труда удерживая темп, но не стараясь вырываться вперёд. Так, друг за дружкой, точно на пробежке в учебном лагере, они обогнули очередную группу холмов и обнаружили, что Мертвец... закончился. Иссохший пустырь тянулся ещё примерно на лигу, а там вновь переходил в чахлое редколесье.
   "Вот тебе и город... Городишко! По меркам былых градов-исполинов - большая деревня, не более".
   - Туда! - он указал рукой направление. Следующие две сотни шагов ведомый им маленький отряд одолел в темпе быстрой ходьбы. Потом снова побежали.
   Левая... Правая... Левая... Правая... Уф!
  
  
   10.
  
   - Скверно, - произнёс Даймир. Слово это прозвучало после залпа неразборчивых проклятий, и, в отличие от последних, предназначалось ушам Андриса. Тот проследил за взглядом стрелка и мысленно кивнул. И в самом деле, скверно. Пастырь смотрел на заходящий Лик. Он ещё слепил глаза, но с каждой минутой всё заметнее остывал, тускнел, превращался из раскалённого шара в большое алое яблоко. Светлого времени оставалось немного - какой-нибудь час с небольшим. Потом на Гнилое урочище опустится ночь, и продолжать поиски станет невозможно. Даже если "третья" ещё жива, много ли у неё шансов встретить рассвет?
   - Больше бежать не могу, - признался Андрис, обмахиваясь шляпой. Он ожидал, что стрелок ему возразит, но Даймир промолчал - видать, и сам думал так же. При всей гнусности желтушного пустыря, бегать по тому было много легче, чем по заболоченному лесу.
   - Оно даже к лучшему, - вдруг заявил пастырь. - Ломимся, точно семейство кабанов сквозь бурелом. Надо бы дальше поосторожнее. Мне кажется, мы уже близко.
   Андрис посмотрел на него с сомнением, но тут заговорила Юсмина:
   - Мы близко.
   - Чуешь кого-то, девочка? - стрелок оживился, однако перед ним сейчас стояла не опытная менталь, потому ничего весомее смущённой, чуть виноватой улыбки он в ответ не получил.
   Прошли ещё пару лиг. Светило, бросив на вечернюю землю последний кроваво-красный взгляд, исчезло с небосвода, скрылось в полосе далёких облаков у самого горизонта. Пока что было светло, но тени уже густели, уже наливались темнотой. Стоило бы сойти со следа и подыскать место для ночного привала, но Даймир упрямо шагал через сумрачный лес, а за ним с не меньшим упрямством шли Андрис и Юсмина. Когда перед ними развернулась зелёным пористым блином очередная болотистая "поляна", они по следам "третьей" двинулись в обход. И через сотню шагов упёрлись... Андрис сперва подумал, что в обычные камни, но очень быстро понял: камней впереди слишком много, и расположены они для каприза природы в слишком правильном порядке.
   - Скрайтова кровь! Да здесь же дома стояли!
   От зданий остались только основания стен, осыпавшиеся, позеленевшие, утонувшие во мху. Высотой почти нигде не поднимаясь выше пояса, они походили на брустверы стрелкового полигона в Дицхольме.
   - Это уже не город, - тихо произнёс Даймир. - Возможно, здесь была деревня в пригороде. Наверное, её не задело тем, что там взорвалось, а может... это и не деревня вовсе.
   "А что тогда?" - хотел уже спросить Андрис, но тут стрелок вдруг вскинул сжатую в кулак руку. Красные молнии и круги на перчатке глянули чистильщику прямо в лицо. Недвусмысленный жест: "Внимание!" Вольник застыл, вслушиваясь в вечернюю тишину, и спустя несколько очень долгих секунд услышал...
   Слабый вскрик... Глухой звук удара... Смех... Смех?!
   Даймир повернул голову, одними губами выдохнул "Вперёд!" И, перехватив поудобнее винтовку, первым скользнул вглубь древних развалин.
   - Держись позади, мышка!
   Андрис, забыв про усталость, бросился следом за пастырем. Он знал: Юсмина не потеряет голову и не выкинет какую-нибудь самоубийственную глупость, даже рот откроет лишь в крайнем случае. Они, может, и странная пара, но выживать вдвоём за четыре года научились неплохо.
   Невдалеке снова послышался смех. Андрис крался вперёд, чувствуя, как нервное возбуждение превращает его кровь в кипяток. Что бы ни творилось в этом лесу, кем бы ни были пока ещё скрытые руинами люди, от всего происходящего явственно веяло чем-то очень недобрым.
   Между тем, впереди показалось нечто необычное: таинственные развалины жались к боку невысокого, но крутого холма, одиноко возвышающегося посреди леса. Даймир остановился у замшелой полуобвалившейся стены, присел за нею и уставился куда-то поверх старой кирпичной кладки. Через пару секунд Андрис пристроился рядом и тоже выглянул. Открывшаяся его взгляду картина заставила сердце сбиться с ритма, от избытка чувств он едва удержался, чтобы не прошипеть себе под нос крепкое витиеватое словцо.
   В косой срез холма врезались, исчезая под наплывами земли, две мощных, плавно изогнутых стены. Монолиты грязно-серого камня казались огромными лапищами, готовыми заграбастать любого, кто осмелится к ним приблизиться. Не иначе, здание внушительных размеров рухнуло здесь три века назад, рассыпалось кучей обломков, а со временем поросло травой и кустами, превратившись в холм, подобно многим другим сооружениям предков. Снаружи остались только стены-лапища, да наполовину засыпанные, бурые от ржавчины железные ворота, установленные между ними. Под ворота из руин тянулись два утопленных в мох чёрных троса, и Андрис вздрогнул от изумления, когда догадался, что это вовсе никакие не тросы. А миг спустя он понял, что и холм - вовсе не куча строительного мусора, а...
   - Бункер! - едва слышно обронил Даймир, пожирающий глазами удивительную картину. - Убежище класса "пять"! Военный завод! Лаборатория! Секретный рудник! Бес ведает, что это ещё может быть такое!
   В голосе пастыря благоговейное возбуждение плавилось в равной пропорции с ненавистью.
   А потом они, наконец, разглядели, что творится перед "холмом".

* * *

   Она стояла, почти касаясь спиною массивных ржавых створок, прямая и стройная, как тростинка. Определённо молодая, а вот красивая ли - при сумерках, да на расстоянии в полторы сотни шагов никак не разглядеть. Не фигуристая - это точно, издалека за девку и не примешь. Одета, как пастырь: чёрные высокие сапоги, чёрные брюки, в тон к ним и сорочка. Впрочем, "чёрный" при виде этой одежды легко заменялось на "грязный" - облачение девушки при близком знакомстве с болотом, травой и пылью пришло в полную неприглядность. Похоже, его изрядно поваляли по земле в разных местах леса.
   И "третья" перед бункером была не одна. Трое мужчин стояли в расслабленных позах шагов за тридцать-сорок от девушки; ещё один сидел на траве, сложив ноги крестом; последний облюбовал кусок стены высотой в десяток футов, где устроился, точно петух на насесте. Вот по этим пятерым Андрис никак не мог угадать род их занятий. Одеты неброско, но разнообразно, от сапог до шнурованных ботов, и от лёгких курток до красного шерстяного жилета, в коем щеголял сидящий на стене. Опять же, ножны с оружием имелись только у двоих, да ещё один держал в руках заряженный арбалет. Неизвестные не походили ни на охотников, ни на наёмных бойцов, ни на заурядных бандитов, наконец. Ремесленники? Лавочники? Мелкие городские чиновники или приказчики у богатых купцов? По одёжке - очень может быть... вот только что делать лавочникам и приказчикам вблизи Гнилого урочища, среди древних руин?
   Лиц никого из странной пятёрки видно не было - все они смотрели на девушку и как будто ждали чего-то. Чего именно, долго гадать не пришлось.
   - Ну! - нетерпеливо крикнул оседлавший стену. Отзываясь на возглас, владелец арбалета - высокий тип с щеголеватой жёлтой шляпой на голове - вдруг вскинул своё оружие и выстрелил... прямо в сжимающую кулаки "третью".
   Ни Андрис, ни Даймир никак не могли успеть. Обречённая девушка вскинула руки, пытаясь заслониться от неминуемой гибели... в вечерней тишине зло щёлкнула тетива, самострельный бельт сорвался в короткий стремительный полёт... и с глухим звоном отскочил от створки ворот, выбив при попадании облачко ржавой пыли.
   Промазал! С сорока-то шагов! Впрочем, злорадство Андриса тут же сгинуло без следа: нет, щёголь-арбалетчик не промахнулся, бельт наверняка пробил бы девичью грудь под чёрной сорочкой, если бы незримая сила не отклонила снаряд на добрый фут в сторону. "Третья" при этом не издала ни звука, и её выставленные вперёд ладони наверняка не означали жест отчаяния.
   "Кинетичка! Всё же кинетичка, не менталь!"
   Девица медленно выпрямилась, опуская руки. Безоружная? Вовсе нет! Она сама по себе была оружием, более мощным и смертоносным, нежели ружья в руках вольника и стрелка. Андрис невольно затаил дыхание, ожидая: вот сейчас вокруг хрупкой фигурки в перепачканной одежде взметнётся невидимый смерч, подхватит лежащие на земле камни, швырнёт их в цель и над руинами поднимутся крики ужаса и боли...
   Но руки опустились, а камни так и не полетели в пятёрку обидчиков. Да и демонстрация "третьей" вызвала у собравшихся перед холмом людей не крики, а смех. Довольный смех.
   - Лихо! - одобрительно бросил со стены парень в красной жилетке. - Эй, Виллет, а ну, повтори!
   - Пусть отдышится, - отозвался арбалетчик. - Наиграемся ещё.
   Трое из пятерых снова засмеялись. А девушка покачнулась и, подавшись назад, прислонилась спиною к ржавым воротам. На Андриса вдруг снова, как давеча при беседе со стрелком, нахлынуло чувство, будто нечто подобное с ним уже происходило. Четыре года назад он тоже смотрел из укрытия в спины людей, измывающихся над женщиной, и душа его переполнялась гневом. Потом была схватка, едва не стоившая ему жизни. Потом была та, ради кого он всё-таки выжил...
   В бок ему чувствительно ткнулся кулак Даймира. Едва пастырь убедился, что привлёк к себе внимание, как его руки и пальцы ожили. Стрелок пытался объясниться со своим спутником без слов, и делал это достаточно умело, чтобы тот смог его понять.
   "Обойду их справа, - перевёл Андрис с языка жестов. - Ты оставайся здесь. Возьми двоих, что стоят левее. Остальные - мои..."
   Заканчивая свою "тираду" Даймир указал на карабин в руках вольника, дважды стукнул себя указательным пальцем в середину лба и совсем уж недвусмысленно резанул по горлу ребром ладони.
   Вот, значит, как. Почему-то удивление Андриса не поразило, только где-то в области желудка возник неприятный холодок. И прежде, чем он успел осознать, что намерен сделать, голова его сама собой отрицательно качнулась. Лицо чёрного пастыря окаменело. Помедлив несколько секунд, Даймир повторил свой жест-приговор.
   - Нет, - одними губами шепнул ему Андрис.
   Глаза стрелка сделались страшными, в них полыхнула ярость - обжигающе холодная и безжалостная, как удар клинка. Он медленно и чётко повторил в третий раз: два пальца, ладонь поперёк горла... сжатый кулак. Приказ? Да какого...
   Не дожидаясь ответа, Даймир бесшумно убежал вдоль разрушенной стены. Туча! Андрис снова повернулся к холму, там арбалетчик неторопливо заряжал своё оружие - видать, готовился продолжать развлечение. Обычный ублюдок, достойный, как и его дружки, хорошей крепкой петли.
   "Да к бесам тебя, стрелок! Не знаю, во что ты тут играешь, а я в это играть не собираюсь! Кем я буду, если по одному твоему жесту зачеркну всё, чему меня три года учили в вашем Бастионе?!"
   Он положил левую руку на холодный камень, сверху пристроил карабин и тщательно прицелился в парня, сидящего на стене. Само собой, не голову на мушку взял, а правое плечо. Пусть пастырь поступает, как считает нужным, но он, Андрис Вельд, не станет убивать людей, пока эти люди его к тому не вынудят. Не станет, и точка.
   В опускающихся на руины сумерках красный жилет виделся ему отлично. Промахнуться он не боялся - на пятидесяти шагах человек представлял собой отличную мишень. Правда, продырявить одно плечико - мало, нужно ещё успеть всадить пулю во второго парня, прежде чем бандиты сообразят, что к чему, и постараются исчезнуть с открытого места.
   "Ничего, успею", - он мягко придавил пальцем спусковой крючок... В этот самый момент сидящий на стене обернулся. И уставился сузившимися глазами прямо на вольника, будто точно знал, где тот стоит. А может, и впрямь знал? Может... почуял?! Андрис увидел, как прищур незнакомца распахивается от ужаса, уловил движение губ, готовых исторгнуть тревожный крик...
   Слева бахнул винтовочный выстрел, и Андрис тут же спустил курок. Приклад карабина привычно толкнулся в плечо, человек на стене дёрнулся, взмахнул руками и повалился назад, скрывшись из виду. "Вендел" Даймира выпалил второй раз, и сразу, вдогон, - третий, но попал ли стрелок, Андрис не увидел. Он с изумлением и нарастающей тревогой водил стволом ружья, пытаясь отыскать для своих пуль другую цель, но целей перед ним больше не было. Перед холмом с воротами остались только девушка и тело арбалетчика, срезанного первым выстрелом пастыря. Девушка, пригнувшись, медленно отступала к руинам; её руки снова протянулись вперёд, будто удерживая нечто очень тяжёлое, а взгляд вперился туда, где, по расчётам Андриса, должен был лежать подстреленный им тип в жилетке. Арбалетчик конвульсивно подёргивался. Остальные же просто исчезли из поля зрения вольника.
   "Будь я проклят! Ну и скорость! Ну и реакция! Да кто они..."
   - А-а-андрис!
   Он крутнулся на месте и выстрелил навскидку, не целясь. Попал! Большое мохнатое тело, сломав стремительный бег, покатилось по траве, наступившую было тишину пронзил тонкий скулящий вой. Карабин выплюнул вторую пулю и вой оборвался.
   "Туча! Да откуда тут..."
   Второй скрайт вынырнул из кустов и пущенной стрелой метнулся к человеку. Бах! Бах! Ещё два выстрела - и ещё одно тело скребёт в агонии лапами, разрывая мох. С третьим волком-выродком, показавшимся со стороны болота, вышло не так гладко - последние две пули попали в цель обе, но тварь, рыча от боли, продолжала рваться вперёд, из последних сил пытаясь достать охотника. Выпустив из рук ставший бесполезным карабин, Андрис схватился за "хольд". Бах! ...и зверь беззвучно сунулся оскаленной мордой в траву.
   "Хорошо бы этот был последним", - успел подумать вольник, прежде чем все его инстинкты буквально взвыли: "Опасность!" Он доверился чувствам, как не доверялся даже матери в голоштанном детстве: не колеблясь и доли секунды, нырнул вперёд и перекатился вдоль стены. Позади что-то свистнуло, вспарывая вечернюю прохладу, древняя кладка брызнула каменной крошкой. Вскрикнула испуганно Юсмина.
   - Туча!
   Андрис ещё только поднимался и поворачивался лицом к новому противнику, а палец его уже давил на спусковой крючок пистолета. Он успел выпалить трижды - вслепую, надеясь больше на удачу, чем на своё мастерство... И снова попал! В уши ударил яростный вопль, а миг спустя оружие вырвало из руки и "хольд", кувыркаясь, улетел прочь. Наверное, не получи атакующий пулю в ногу, вместе с пистолетом улетела бы и рука вольника. Раздумывать было некогда; отскочив назад, Андрис выхватил из ножен саладу и замер в низкой стойке, разглядывая врага.

* * *

   А тот не спешил снова бросаться в бой, он с озабоченным видом изучал дыру в левом бедре. Будто до противника ему вовсе никакого дела не было. Опасный огнестрел из рук выбил, а сабля... ну, что такое сабля? Пустяк. Железка. Болезненно поморщившись, раненый поднял глаза на Андриса.
   Вольник вздохнул, поражённый. Незнакомец был молод и красив - броско, ярко, изумительно красив! Пропорции лица, изящность черт, вьющиеся каштановые волосы, даже румянец на щеках - всё в его облике прямо-таки кричало о физическом совершенстве. Стройное, мускулистое тело атлета, губы обольстителя, осанка урождённого аристократа. Взгляд... в этой тёмной глубине плескалось превосходство, порождённое осознанием собственной идеальности.
   Лишь одежда подкачала: сапоги из мягкой кожи, штаны, рубаха и охотничья куртка - всё крепкое, добротное, хорошо пригнанное, но вместе с тем обыденное и неброское. В руке красавец держал прямой клинок примерно двух футов длиной, тяжёлое клиновидное лезвие вряд ли предназначалось для уколов, зато им можно было, пожалуй, с успехом рубить даже двойные кольчуги. Если, конечно, силёнок для удара хватит.
   Точно прочитав мысли Андриса, парень крутнул своё оружие с непринуждённой лёгкостью. Меч описал свистящий круг и застыл, удерживаемый хозяином слегка на отлёте.
   "У этого-то наверняка хватит", - мрачно подумал вольник.
   Со стороны холма бешено залаяли выстрелы. Не винтовочные, револьверные. По какой-то причине Даймир бил из "воглера", и в этом Андрису не виделось ничего хорошего. Похоже, стрелок тоже нуждался в помощи.
   "Три, - считал он машинально. - Четыре. Пять..."
   Над руинами пронёсся вдруг страшный булькающий крик, револьвер гавкнул ещё один раз. И всё стихло.
   "Дерьмо скрайтово! Чья там взяла-то?!"
   По безмятежно-спокойному лицу мечника догадаться об этом было невозможно. Парень казался расслабленным, совсем не настроенным драться. Ну, что ж...
   - Ножка болит, красавчик? Ковыляй отсюда, ты мне не нужен.
   Вместо ответа тот демонстративно перевёл взгляд на испуганную Юсмину, потом снова посмотрел в глаза чистильщику и недобро усмехнулся.
   "Ах, ублюдок!" - вольник скрипнул зубами от злости, но на провокацию не поддался, а медленно двинулся по дуге, сохраняя между собой и противником расстояние в несколько шагов. Тот не пытался ему помешать, и Андрис остановился, когда жена оказалась у него за спиной.
   - Проваливай, говорю, пока позволяю! Моё железо длиннее твоего на добрых полфута!
   Атлет-мечник бежать не торопился. И на саблю чистильщика не лез. Стоял, величественный и неподвижный, а руки его ... между прочим, руки парня в идеальную пропорциональность тела вписывались плохо; длинноваты они у него были, ежели присмотреться. Вернее, не руки даже, а... только одна рука. Правая...
   Андрис моргнул: ему на секунду примерещилось нечто невероятное и жутковатое. Ещё через секунду по хребту галопом промчались ледяные мурашки - он вдруг понял, что глаза вовсе не обманывают, что правое предплечье красавца вытянулось уже в полтора... да нет же, вдвое против левого! А потом... конец вражьего клинка ткнулся в мох. Противоестественно вытянувшаяся конечность отчётливо хрустнула, переламываясь дополнительным суставом.
   - Дли-инне-ее-е? - произнёс мечник тягуче, и губы его растянулись в хищной улыбке, полной жемчужно-белых и отвратительно острых зубов.
   Он вдруг ударил. Хлестнул чудовищной рукой, как бичом, совсем без замаха, но с неожиданной силой и скоростью. Ш-ш-ших! Андрис, растерянно наблюдавший за метаморфозами противника, уклонился от железного клина лишь чудом - шипящее остриё на ноготь разминулось с его переносицей. Ш-ш-ших! Следующий взмах чужого меча снёс с головы вольника шляпу. Третий удар он попытался парировать... и едва не остался без оружия.
   "Сила бесовская! Стоит ему достать меня только раз - и мне конец!"
   Он недурно управлялся с саблей, но сейчас о привычном фехтовании приходилось забыть. Страшный мечник махал клинком, словно взбесившаяся молотилка - безыскусно, не очень точно, но слишком быстро и мощно, чтобы к нему можно было подступиться для ответного удара. Андрису оставалось только пятиться перед наступающим врагом и молить Небо не закрывать для него на сегодня кредит удачи.
   Спустя несколько толчков сердца и два леденящих душу "ш-ш-ших!" через стену позади мечника перепрыгнул человек. Высокий, атлетически сложённый, нечеловечески красивый...
   "Вот теперь мне точно конец", - мысль была на удивление спокойной. Уходя из-под очередного хлёсткого удара, он увидел на мшистом гребне третью фигуру, и уже не испугался - для верной смерти ему вполне хватало двоих "красавцев".
   Его противник снова ударил, Андрис пригнулся. Пронесшееся над головой "ш-ш-ших!" завершилось лязгом и грохотом, колючие осколки кирпичей ужалили шею... Всё! Дальше отступать некуда!
   - А-а-андри-и-ис!
   Крикнуть бы в ответ "Беги!", да ведь не послушается, девчонка! Подняв саблю, он ожидал удара - последнего, после которого не будет даже боли, одна только тьма. В этот миг третий "бандит" поднял руку и... выстрелил! Тяжёлая револьверная пуля ударила мечника в спину и тот покачнулся, промедлив с атакой!
   - Даймир! - вырвался из груди Андриса крик радости и облегчения. Человек на стене выпрямился: чёрный, как посланец ночи, с длинным уэфским сейдом в одной руке и "воглером" в другой.
   Противник Андриса, однако же, падать не спешил. Он кашлянул, зарычал, и его клинок снова с шипением рассёк сумерки: Ш-ш-ших! Ш-ш-шух!
   "Да кто он такой?! Кто?!"
   Андрис видел: Даймир прыгнул со стены прямо ко второму мечнику, их клинки приветствовали друг друга звоном и лязгом. Даймир рубил и колол, выписывал сейдом едва различимые от скорости петли и восьмёрки, его враг - отличный фехтовальщик - парировал и уклонялся, отступая перед бешеным натиском "чёрного" на шаг... на два шага...
   А затем пастырь сделал то, о чём не писали никакие дуэльные трактаты и правила благородных поединков: поднырнув под встречный выпад чужого меча, он вдруг метнулся за спину противнику Андриса. Длинное лезвие сейда вычертило в сумерках сверкающий полукруг, и вольник услышал отчётливый влажный хруст.
   - Кха... - произнёс мечник, и на его до жути красивом лице появилось выражение крайнего изумления.
   - Кхе... - тонкие губы окрасились брызнувшей изо рта кровью, их исказила мгновенная судорога боли... и красавчик ничком повалился в траву.
   Его приятель издал крик, полный ненависти, столь лютой, что у Андриса мороз пробежал по коже. Но хладнокровия парень не потерял - вместо того, чтобы в ярости броситься на убийцу товарища, он внезапно отскочил назад, повернулся и с завидной прытью пустился наутёк.
   Сбежать он не сумел - на его пути будто из-под земли выросла хрупкая фигурка, и вылетевший неведомо откуда камень сшиб бегущего с ног. Впрочем, чтобы подняться ему хватило секунды. Завопив, он прыгнул на девушку и взмахнул мечом... Та не дрогнула, её руки взметнулись двумя атакующими змеями, толкнули воздух перед собой. Незримая волна подхватила парня и со страшной силой швырнула в близкую стену - так жестокий ребёнок расшибает о речную гальку беспомощную лягушку... А затем добивает жертву увесистым булыжником. Шмяк!
  
  
   11.
   - Чистильщик, чтоб тебя бесы взяли! - Даймир взмахнул клинком, стряхивая с лезвия капли крови. - Ты меня не послушал, бестолочь!
   - Кто это такие? Это... не люди?
   - Молодец, догадался! Не люди! Мимики! Убийцы!
   - Мимиков... не существует!
   - Ха! Расскажи это им! Пусть впадут в отчаяние!
   В сущности, Даймир ругался от облегчения. Он знал, что не прав, что сам на его месте вряд ли смог бы бездумно спустить курок. Но сейчас злость и облегчение бурлили в нём, требуя выхода.
   - Рыжие бесы! Всего-то и требовалось, что вышибить их ментату мозги, а не слюнтяйничать!
   - И чего ты шумишь, дядя Дайм? Сам бы и положил чующего. Толку-то после драки кулаками махать.
   Ты глянь, кто голос подал! Другая бы помалкивала от греха, а эта... Будто и не случилось для неё ничего! Впрочем, как ни удивительно, вместо нового прилива ярости, Даймир почувствовал, что успокаивается. Гнев его утихал - в конце концов, строптивая девчонка жива. Небо Ясное, ты всё видишь... Спасибо тебе.
   - С тобой разговор будет особый. Долгий и едва ли приятный. Потом, когда выберемся отсюда.
   Подумав, добавил тоном примирения:
   - Вот, Андрис, это... э-э-э... Рысь.
   Ксана посмотрела на него с интересом и усталой какой-то насмешкой в изумрудно-зелёных глазах, но ничего не сказала, просто кивнула вольнику. Тот ответно кивнул. Понял или нет? Парень определённо не дурак...
   - Юсмина, моя жена.
   - Спирит? - Ксана прищурилась на миг. - Ага... лекарка. Ну и помощничков ты себе подобрал, дядя Дайм.
   - Чем над моим выбором зубоскалить, лучше - быстро, кратко, по существу - как тебя взяли? Чего хотели? Сколько их осталось?
   Перезаряжая револьвер, он оглядывался кругом и задерживал взгляд то на убитых мимиках, то на мохнатых серых телах.
   - Тени... та-а-ак... А мне повезло уложить второго гайфера. Из короткоствола. Винтовку он мою...
   Не договорив, с досадой махнул рукой. Верный "вендел" выдержал удар клешни, но пришёл при этом в полную негодность - пришлось походя сунуть изувеченное ружьё в какую-то ямину с водой.
   - Рой! - ахнул Андрис, когда до него дошёл смысл услышанного. - Здесь, всего в трёхстах лигах от Гезборга!
   - Рой? Нет, по счастью - лишь жалкое подобие. Иначе жрали бы нас уже, да приплясывали.
   - Давайте уйдём отсюда, - заговорила вдруг Юсмина.
   - Мышка, ты...
   - Здесь плохое место. И если мы не уйдём... будет плохо.
   - Она чующая? - спросила Ксана недоверчиво. - Я ничего не...
   Даймир повернулся и сильно толкнул её в плечо. Падая наземь, юная кинетичка вскрикнула не то от боли, не то от неожиданности, а вернее всего - от испуга, ведь пущенный откуда-то из руин арбалетный бельт, пронёсся мимо, лишь оцарапав ей щёку.
   - Будь я проклят, если ты не права, девочка, - процедил пастырь сквозь зубы. - Нужно отсюда убираться.
   - Видел его? - выдохнул пригнувшийся Андрис.
   - Нет. Услышал. Скрипнуло там, будто металлом по дереву.
   - А я вот ничего не слыхал... Их всего двое осталось. Может, есть резон...
   - Эге-ей! - крик прокатился над погружающимися в сумрак древними развалинами. Крик, полный хмельного задора, дикого необузданного веселья и столь же дикой ярости.
   - Эге-э-э-эй, охотнички! Чёрная плесень! Ублюдки! Человечишки поганые! Долго ещё сопли там жевать будете?! Идите сюда! Я вас, крысюков трусливых, заждался уже!
   - Погодь, - произнесла Ксана голосом, сиплым от ненависти, неженским. - Недолго ждать осталось.
   Она поднялась с травы и двинулась к чёрным стенам, в рассеянном вечернем свете похожим на гнилые зубы, выпавшие из черепа великана. Худенькая, ссутулившаяся, растрёпанная, как подравшийся петушок... по-настоящему страшная в слепящем безумии своего гнева.
   - Стоять! - рявкнул Даймир. - Ещё шаг, и я тебя, идиотку, сам пристрелю!
   Как ни странно, окрик подействовал, девушка остановилась. Застыла столбом, по-прежнему глядя на развалины и сжимая кулаки до белизны на костяшках тонких пальцев.
   - Это не вызов, это западня. Мы троих из пяти положили, но сдаётся мне, они тут ещё кого-то ждали. Уж больно неспешно с тобой "игрались", не всерьёз. Четыре года назад, в Ривце, ты ведь помнишь, как там было. Они не глупцы из сказочек про злодеев, они сейчас на чужой земле, и просто так, забавы ради, ничего делать не будут. Если тебе сразу голову не оторвали, значит кому-то хотели показать. Смекаешь?
   - Да, - отозвалась Ксана безжизненным голосом, - ты прав, как всегда. Кому-то они хотели. Показать. Ты меня правда пристрелишь?
   - Нет. Так как тебя взяли?
   - Сама к ним пришла. Когда прыгуна валила, почуяла ниточку "вязки" - она тянулась к нему... Я эту вонь узнала бы из тысячи других, - зеленоглазая отчётливо скрипнула зубами. - И её сразу не оборвали - тварь подыхала, а "вязка" всё держалась, меня будто рассмотреть хотели через гайфера... ну, так я подумала.
   - И ты по ней засекла направление.
   - Угу.
   - Думаю, для того её и держали - чтобы ты засекла.
   - Точно, - Ксана поджала губы - она злилась на себя, и Даймир не собирался ей в этом мешать.
   - Э-э-эй, человечки! Ждать не надоело?! А может, и жить не надоело?! Ну, так найдите нору поглубже, да забейтесь в неё - башкой вперёд! Паскуды трусливые!
   - И что, ты прямо к бункеру так пришла? - спросил Даймир, будто вовсе ничего не слышал.
   - Почти. Я как из холмов выбралась, почуяла, где меня "ждут". А тут-то и впрямь ждали - стая теней налетела, штук семь матёрых волчар. Я уже у холма с воротами была, залезла на стену... ну, на ту самую, где потом урод сидел в красных тряпках. Думаю: "Отобьюсь..." Но они прямо в драку не лезли, всё кружили осторожно, выжидали, да выли на меня изделека - думала, оглохну начисто. Камнями в них покидалась - почти без толку, только устала зазря. А потом... уже за полдень было... те пятеро ко мне вышли.
   Ксана замолчала, лицо её окаменело. Дальше, в общем, и ни к чему было расспрашивать, стрелок без труда представил себе в красках: пятеро крепких, нечеловечески сильных мужчин и одна измученная девушка. Ей пришлось полдня просидеть на каменном пятачке шириной с табурет, без еды и воды, под звуковыми атаками скрайтов. "Слазь оттуда, человечек... Не боись, не тронем, поиграемся только..." Ухмылки - уверенные, презрительные, наглые. В глазах - ни намёка на пощаду. Забыв наконец-то про гордость, она нащупала "вязку" Малеша и из последних сил "крикнула", позвала на помощь. Мимиков, видать, подвела собственная самоуверенность, они просто не ожидали, что ей вообще есть до кого докричаться - ведь за весь день она даже не попыталась это сделать. Ясное дело, Ксану тут же заткнули, а потом отыгрались на ней за собственную промашку. Хорошо ещё - не убили, и даже не покалечили, решили придержать необычную менталь-кинетичку, так похожую на их собственных... для кого-то ещё.
   - Всё хорошо, - сказал он с мягкостью, которой сам от себя не ожидал. - Мал тебя услышал, ты молодец. А теперь давай-ка пойдём отсюда.
   - Да. Пойдём.
   - Эге-э-э-эй, охотнички! - снова взорвались в сумраке среди руин веселье и ярость. - Ну, что телитесь, трусы?! Дерьмо из порток вытрясаете?! Недоделки! Пёсьи души! Шавки бастионовские!
   Щелчок арбалетной тетивы заглушили два выстрела - Даймир и Андрис, приметив движение возле одной из стен, одновременно спустили курки. Выпущенный неприцельно бельт прошёл высоко над головами людей.
   - Мази-и-илы! Кривору-у-учки! Бегите, драпайте со всех ног, да оглядывайтесь! Скоро смерть увидите! Жить вам до полуночи оста-а-алось!
   - А догоняйте! - в тон ему крикнул Даймир и, повинуясь вдохновению, добавил: - Нибла своего прихватите, не забудьте! С вами он, э?!
   Мимик не ответил. Они отступили из руин быстро, но аккуратно, без лишней спешки, ни на секунду не подставляя спины под стрелы. Когда вышли к болоту, все немного расслабились, даже Ксана стала спокойнее, напряжение на её лице превратилось в обычную сосредоточенность. И голосистый невидимка больше ни словом не нарушил тишину.
   - Выговорился. Понял, что мы всё равно не клюнем. Слышите Малеша?
   - Не слышу, - мотнула головой Юсмина. - Мешает кто-то.
   - Он всё ещё поблизости, - процедила Ксана, - тот ублюдок в красном.
   Даймир откинул барабан револьвера и, достав из поясного клапана патрон, заменил им пустую гильзу. Потом сплюнул, не скрывая досады.
   - Зря ты всё-таки не продырявил башку ментату, брат чистильщик.
   Андрис только плечами пожал с видимой досадой - ответить на упрёк ему было нечего. Зато нашла о чём спросить Юсмина:
   - А Нибл - это кто?
   - Пальцем ткнул наугад, не берите в голову.
   - Врёшь ведь, - глянул исподлобья охотник. - Дураку ясно, вы сюда не за прыгуном сунулись. И что вы не из простых пастырей - тоже ясно. Маршалы, небось?
   После секундного колебания, Даймир согласно кивнул:
   - Я и Малеш. Она - нет.
   - Ясненько. Раз маршалы, значит, ищете кого-то. Нибла этого, да?
   Прежде чем Даймир что-то сказал, вмешалась Ксана:
   - Скажи им, дядя Дайм. Сам знаешь, тот крикун заткнулся не потому, что ему орать надоело. Они, понятно, злы на нас были, как бесы, но теперь-то, как ты Нибла помянул, у них и другие резоны есть. Теперь уж они не сомневаются, надо ли нас живыми отпускать. Теперь уж они о-очень постараются, чтобы мы не ушли.
   - Надеюсь, так и будет, - проворчал Даймир.
   - Что? - глаза Андриса широко распахнулись. - Ты это всерьёз?!
   - Вполне. Мы для ублюдков цели опасные, они могли проявить осторожность, оставить нас в покое и просто исчезнуть. Теперь им придётся начать охоту, но у них нет времени на продуманный план. Они станут спешить, а в спешке все ошибаются.
   Чистильщик быстро обернулся к Юсмине, снова посмотрел на стрелка, и кулаки его сжались от гнева.
   - Мы не подряжались изображать из себя приманку, пастырь.
   Что ж, это была истинная правда. С другой стороны, вчера вечером Даймир вовсе не собирался подставлять под удар ни Андриса, ни его жену. Вчера он и сам не подозревал, насколько серьёзно они здесь влипнут. Всё же сейчас ему было не по себе от мысли, что кто-нибудь из этих двоих может погибнуть по его вине.
  
  
   12.
  
   Бег по ночному лесу - поистине, сомнительное удовольствие. Под ноги всё время что-нибудь лезет: твёрдый древесный корень, упругая кочка, рыхлый муравейник, а то и - чавк! - яма, по щиколотку полная жидкой грязью. Андрис готов был поклясться - по пути от Мёртвого города к руинам у холма они никаких грязевых ям не проходили. Впрочем, все дневные ориентиры ночью стали бесполезны, он будто оказался совсем в другом лесу, ничем не напоминающем тот, что окружал его два часа назад.
   Ходить по ночным чащобам и болотам Андрис не любил. Никто в здравом уме не станет выслеживать выродка в часы, когда охотник легко становится добычей. Сейчас, несмотря на царящую вокруг тишину, он с отвратительной ясностью ощущал, как опасность становится всё ближе, нарастает, и страх перед неведомым обвивает душу змеиными кольцами. Дважды мнилось во тьме стремительное движение, но оба раза он даже не успевал вскинуть карабин, чтобы выцелить... возможно, лишь плод своего воображения.
   Когда взошла луна, идти стало легче, хотя заливающий поляны белый свет и не сделал ночной лес ни приветливее, ни безопаснее. Скоро они влезли в болото, совершенно не похожее на мшистые и довольно-таки сухие поляны, встреченные днём. Эта "лужа" пересохшей отнюдь не прикидывалась, ноги проваливались в тухлую воду по колено, и неожиданное препятствие пришлось обходить. Кабы не пастыри, Андрис всё же решил бы, что они заблудились, но Рысь уверенно вела их вперёд, а Даймир ни разу не оспорил её выбор пути. Стрелок теперь держался позади всех, он прикрывал тылы маленького отряда.
   Любопытно, как на самом деле звать их проводницу? Когда пастырь представил её там, в руинах, Андрис просто принял к сведению: Рысь и Рысь. Рассмотрев кинетичку поближе, изумился - та показалась ему совсем девчонкой; Юсминка, когда он увозил её из Мале, и то, думается, постарше была. Коротко остриженные тёмные волосы и почти лишённая женственных пропорций фигура делали Рысь больше похожей на худенького пацана. Правда, довольно-таки симпатичного пацана - изящества черт не скрывали даже грязные разводы на лице.
   "Вырастет - станет красивой женщиной. Если раньше не угробится".
   А шансы угробиться до отпущенного Небом срока у них теперь у всех высоки, как никогда. Этот сукин сын... этот стрелок, чтоб его... этот чёрный маршал... Ведь самое дрянное - он был прав! Мимикам нельзя позволить просто сбежать, раствориться среди лесов и болот. Они - твари, ненавидящие людей, и хуже того - им подчиняются прочие жнецы. А проклятый маршал, похоже, единственный, у кого есть хоть какой-то план!
   Больше всего расстраивала потеря огнестрелов. Его "хольд" и винтовка Даймира - ровно половина всей их огневой мощи. Несмотря на эффектную расправу над одним из мечников-выродков, он не проникся уважением к способностям юной кинетички. В конце концов, незадолго до того девчонка показала себя совсем беспомощной перед пятёркой мимиков.
   Шум за спиной, заставил его резко обернуться, и он успел удержать от падения споткнувшуюся Юсмину. Лунный свет выбелил лицо любимой - непривычно осунувшееся, невесёлое.
   - Я устала, - шепнула она жалобно.
   - Знаю, мышка. Я тоже устал.
   Андрис одной рукой обнял её за плечи, Юсмина тихонько дрожала, и наверняка не только от холода. В который уже раз он засомневался, верно ли поступил, утянув её за собой в водоворот жизни, столь далёкой от домашнего уюта. Будь у него возможность принять это решение заново, он бы теперь раздумывал куда основательней, чем тогда, четыре года назад... и потом, наверное, сделал бы то же самое.
   - Нужно дойти до города, - голос Даймира звучал почти сочувственно. - Там холмы, выйдем на открытое место и передохнём.
   - Тс-с-с, - вдруг зашипела Рысь, и все застыли, вслушиваясь в неправильную, похожую на омут стоячей воды тишину. Прежде чем остановиться, они шли вдоль берега, оставляя болото по правую руку. Слева тянулась полоса редколесья, неплохо освещённая и просматривающаяся насквозь.
   Первой нападающих заметила Юсмина:
   - Там! Там! - закричала она, указывая пальцем в темноту, а через секунду их увидели и остальные. Создания держались в тени деревьев, Андрис разглядел лишь светлые пятна, бесшумно скользящие через подлесок наперерез отряду. Пять... семь неясных фигур. Он взял на прицел самую крупную и приземистую, потянул спусковой крючок. Оглушительный хлопок расколол тишину, в ушах зазвенело, и всё же слух уловил треск пули, вошедшей в хитиновый панцирь.
   - Прыгун! - зарычал стрелок. - И скрайты с ним!
   Опустившись на колено, Андрис выстрелил ещё дважды, и оба раза попал. Одна из тварей остановила свой стремительный бег, но другие быстро приближались. Выругавшись, вольник снова спустил курок.
   - Справа! Справа ещё! - крик Даймира заставил его бросить взгляд на ровную плешь болота. Андрис похолодел - через залитое светом луны кочковатое поле мчались от противоположного берега ещё пара гайферов и четыре серых тени, а следом, чуть отставая, извивалась широкая тёмная лента... Алая плеть! Мелькурт!
   Паника выглянула из-за плеча, обвила руками за шею и ласково зашептала на ухо: "Безнадёжно! С этим вам не справиться!" Запретив себе слушать голос, от которого пересыхало во рту и начинали мелко дрожать руки, он начал стрелять. Методично, без суеты, аккуратно укладывая в цель пулю за пулей. Щёлкнула, выскакивая, опустевшая обойма, руки сами вставили другую, вскинули карабин, спустили курок...
   Два скрайта из четырёх уже легли на болотный мох, один из гайферов пронзительно стрекотал, замедляя бег... Что же они смогут сделать с мелькуртом?! Саблями изрубят?!
   Андрис не понимал, почему медлит стрелок. Бережёт патроны, подпуская тварей поближе? Ну так через десяток секунд "ближе" уже превратится в "клинком достать"!
   - Х-ха! - Даймир взмахнул рукой, и что-то мелькнуло в воздухе - округлый, металлически блеснувший предмет размером с кулак.
   - Купол! - крикнул пастырь. - Купол, девочка! Сейчас!
   Земля под ногами подпрыгнула, уши заложило от грохота. В нескольких шагах перед струящейся к отряду алой плетью болото вздыбилось фонтаном огня, грязи и растерзанного в клочья мха. Волна горячего воздуха толкнула Андриса в грудь и лицо, опрокидывая на землю. Он тут же сел, бестолково затряс головой... перед глазами плыли цветные пятна, звон в ушах сменился монотонным гулом.
   - Сукин сын! - заорал он Даймиру, и едва услышал свой голос. Пастырь стоял, даже не пригнувшись перед взрывом. Похоже, этот малый всерьёз понадеялся на Рысь, и та его надежды оправдала, прикрыв отряд от ливня осколков незримым куполом. Стрелок наконец-то пустил в ход свой револьвер, приканчивая то, что ещё шевелилось после порождённого им огненного шквала. А оглушённый вольник, вспомнив о первой волне атаки, обернулся. И обомлел...
   На берегу бесновался вихрь. Демон-невидимка метался вокруг хрупкой фигурки, плетущей руками сложную вязь плавных движений. Выпущенный на свободу, и этой свободой пьяный, он вздымал с земли камни и сучья, подхватывал комья мокрой глины и увязшие в защитном куполе осколки... И мчал их, мчал вокруг танцующей кинетички, разгоняя, раскручивая до свиста и шипения. А потом бросал туда, куда указывала ему Рысь.
   Вот увесистый булыжник смял панцирь крупного - с трёхмесячного телёнка - прыгуна. А вот матёрого скрайта уже почти добравшегося до девушки, подхватило вихрем, оттащило назад и грянуло о сухую ель с такой силой, что дерево, скрипя, повалилось в болото.
   Поднявшись, Андрис снова открыл огонь, свинцовыми иглами пришивая к земле тварей, сбитых с ног спирическим вихрем. Расстрелял вторую обойму, вставил третью... и внезапно понял, что всё закончилось. Убивать больше было некого, все выродки либо уже остывали на земле, либо ещё корчились в последних судорогах. Стоя по колено в болотной грязи, Даймир методично работал сейдом, добивая жестоко изувеченную, полуразорванную взрывом сколопендру.
   - Кончено, - Андрис вздохнул, отказываясь верить самому себе. Мало того, что ни один из жнецов не пережил атаку, так ещё и победа досталась охотникам без единой царапины. Ну, разве ж бывает такое?! Рассказать кому - ведь не поверят!
   Когда Рысь упала, он сперва и не понял ничего. Показалось - девушка попросту сесть решила, прямо там, где стояла; колени у неё подломились, она опустилась на корточки, а потом завалилась назад. Лицо, обращённое в ночное небо, заливала восковая бледность, и луна была тут вовсе ни при чём.
   - Отдохнуть бы... - прошептали серые губы, когда Андрис склонился над девушкой; изумруды глаз скрылись под опустившимися веками. Он приподнял её за плечи, поискал на шее бьющуюся жилку.
   - Жива!
   Присевшая рядом Юсмина мягко, но настойчиво отвела руки мужа и принялась расстёгивать сорочку на груди кинетички.
   - Ранена?! Что с ней?!
   Целительница из Моли отрицательно качнула головой, лицо у неё сделалось отрешённым, хотя Андрис знал наверняка: жена сейчас всё слышит и осознаёт.
   - Надорвалась, - стрелок подошёл и встал над лежащей Рысью, растерянный и злой. - Она не ранена. Перестаралась, силы не рассчитала... Ах, Бездна, как невовремя! Поможешь ей?
   - Она устала, - Юсмина виновато улыбнулась. - Как и я.
   - Ясно. Что ж, выбора у нас небогато, надо идти дальше.
   - Она устала, - повторила девушка. - Не сможет идти.
   Вместо ответа пастырь наклонился, легко поднял кинетичку на руки и быстро зашагал прочь, Андрис снова, как и днём, пристроился в арьергарде. Темнота глядела ему в незащищённую спину, чужое недоброе внимание покалывало затылок... Ерунда, всего лишь шутки воображения. Если бы мимики сами догнали отряд, они не позволили бы так легко погибнуть остаткам своего тварьего воинства. Одно Небо знает, чего им стоило собрать здесь, в сердце Пограничья, кучу хищных выродков, и похоже, они потеряли их всех. Не это ли та самая ошибка, на которую надеялся Даймир? Враги слишком поспешили сделать первый ход.
   Он всё же не утерпел, обернулся. Позади на освещённом луной поле темнели тела жнецов и слабо дымилась воронка. Нет, их не задержать здесь пытались, а убить. И ведь могло бы получиться, если бы не Рысь и не граната Даймира. Мимикам не повезло, но вряд ли они смирятся с поражением.
   Быстрым шагом они одолели около лиги, прежде чем шедший впереди пастырь остановился. Андрис, немного отставший от своих спутников, замедлил шаг, встревоженный.
   - Что там? - спросил он, подходя.
   - Город, - голос Даймира звучал странно. - Это... лучше сам посмотри.
   А через секунду все вопросы, теснившиеся в его голове, поглотило изумление.
  
  
   13.
  
   Холмы светились. От земли, от "кабаньей щетины" сухой травы в ночное небо поднималось слабое сияние. На возвышенностях оно напоминало мерцающий голубоватый туман, в низинах - роение мириадов крошечных бирюзовых светлячков. Весь древний, выжженный дотла могильник полыхал холодным бездымным огнём, будто призрак давнего пожара дрожал над местом, где когда-то жили люди. Свечение весенним половодьем разлилось по бывшим улицам, превращая Мёртвый город в феерию, сколь удивительную, столь и зловещую.
   Трое людей, случайных свидетелей ночного таинства, стояли на границе между тьмой и тем, что язык не поворачивался назвать светом. Они молчали, не решаясь произнести ни слова. Первым вызов воцарившейся тишине бросил Даймир.
   - Я уже видел подобное. На севере, за Межой. В Рецхофене. Там по другую сторону реки тоже есть Мертвец, только он много больше этого и почти не разрушен. Там очень опасно, даже днём, но мы-то через эти холмы недавно прошли.
   Он ещё поразмышлял, держа на руках бесчувственную Ксану и словно не замечая тяжести этой ноши.
   - Идти в обход - значит сделать крюк в дюжину лиг. И если те, кто идёт по нашим следам, не побоятся двинуться напрямик, они нас перехватят.
   - Резонно, - Андрис кивнул. - Выходит, нам опять без выбора выбирать?
   - Выходит, что так.
   Они продолжили свой путь, и скоро под их ногами знакомо захрустела жёсткая сухая трава. Юсмина, перед тем, как сойти с живой земли на мёртвую, секунду помедлила, но потом всё же сделала шаг.
   - Что чуешь, мышка?
   - Странное... Будто поёт кто-то. Тихо-тихо. И ещё...
   Девушка долго молчала, слушая то, что говорили ей чувства спирита.
   - Здесь плохо. Никто нам, вроде, и не грозит, но место это недоброе. И не так, как раньше. По-другому... Я устала очень.
   Не выпуская из правой руки винтовку, левой Андрис обхватил плечи жены - так осторожно, точно боялся своим прикосновением её напугать. Они так и шли дальше полуобнявшись, точно влюблённые на прогулке. А Даймир топал следом со своею ношей. Так они добрались до первых холмов. Свечение вокруг как будто усилилось, но наверняка сказать было трудно, ведь теперь им приходилось смотреть на феномен не со стороны, а прямо изнутри.
   Как он и предлагал, у подножия крайнего в группе и довольно высокого холма устроили короткий привал. Оставив Юсмину со всё ещё не пришедшей в себя Ксаной, мужчины поднялись по склону и улеглись на самой вершине. Отсюда открывался неплохой обзор, залитые мертвенным сиянием окраины города и тёмная опушка леса были как на ладони.
   Пару минут они молчали. Даймир догадывался, что творится у вольника в душе - Андриса мучали вопросы, и сейчас появилось время, чтобы позволить им сорваться с языка. Стрелок события не торопил - ждал, когда парень заговорит первым. И вопрос прозвучал.
   - Чего ты хочешь от жизни, стрелок?
   Даймир озадаченно хмыкнул.
   - В философском аспекте?
   - В обыкновенном, самом обыденном.
   - Тогда это легко. Я хочу, чтобы к югу за Межой люди перестали гибнуть от зубов и когтей всякой выродившейся дряни.
   - Ага. Право рвать людские глотки должно принадлежать только людям.
   - Ирония? Напрасно. Именно так я и полагаю.
   - Вижу противоречие между твоими словами и повсеместно возглашаемым кличем Бастиона: "Не убей человека". Разве не должно тебе, чёрному пастырю, мечтать о мире, где убийств не станет вовсе? Никаких.
   Голубое мерцание струилось из холма, словно болотные испарения поднималось вверх и гасло в нескольких футах над землёй. Полотнища тусклого света колыхались в безветрии, как если бы их тревожило дыхание беседующих охотников.
   - Видишь ли, брат чистильщик, я привык желать и добиваться только того, чего можно добиться. Нет у меня способа изменить природу людей - такое могут лишь высшие силы и время. Высшие силы мне никак не подчиняются, зато времени я человеку дать могу. Немного, но, как знать, может именно моего "немного" хватит ему, чтобы измениться.
   - Измениться... к чему?
   - А вот это уже не ирония. Это, друг мой, уже цинизм.
   Андрис в свою очередь задумался - надолго. Не было похоже, будто он пытается справиться со своим гневом, возможно парень слишком устал для злости.
   - Я едва понимаю, в какой каше меня варят последние сутки. Меня и мою женщину. Сперва игра в загадки с именами, потом поиски девицы, которая из ментали волшебным образом превращается в кинетичку и обратно. Дальше появляются выродки-мимики, очень сказочные и очень злые, а с ними - невесть как собранные на Гнилушке разномастные твари. Теперь вот ещё этот свет подземный... Цинизм - самое меньшее, к чему такое располагает, брат Даймир.
   - Понимаю. Твоя правда, дерьмовый выдался денёк.
   - Это всё, что ты можешь мне сказать?
   - Почти. Ты верно сообразил: я нанял тебя не столько для распутывания следов, сколько на случай всяких осложнений. Эрх погиб, Малеш ранен, Рысь пропала... нельзя было рисковать и идти на поиски одному.
   - Но и объясняться с собратьями ты не хотел. С теми, кто не знает про вашу даровитую девчонку. Я прав?
   Умный малый, схватывает на лету. Даймир пожал плечами.
   - Пока не знает. Пока. Но в целом... да, ты прав. Люди Бастиона не привыкли держать свои сомнения при себе. Вольные чистильщики вроде тебя - другое дело. Нет, вы, конечно, тоже любите ясность в делах, но...
   - ...Нас всегда можно просто послать лесом.
   - Я полагал, - заметил стрелок после долгой паузы, - у нас с тобой до этих вопросов не дойдёт. Ведь твои первоначальные сомнения мне, кажется, развеять удалось. Предвидеть встречу с мимиками я не мог.
   - Опять ложь, пастырь. Ты мне ещё по-новой про шального гайфера расскажи, может я снова поверю. Ай-яй-яй, на мимиков случайно наткнулись! Вот досада-то! Пф...
   - Можешь считать меня лжецом, но за идиота не держи. Знай я про них заранее, притащил бы сюда не двух спиритов и дурную на голову девчонку, а дюжину обученных братьев. Да, мы не прыгуна тут искали, но - клянусь - нашли больше, чем предполагали найти. Намного больше.
   - Нибла вы искали, - уверенно заявил Андрис. - И ты сейчас наверняка думаешь, что он с мимиками как-то связан. Нет? Ой, брось, не молчи. Мы отсюда, может, уже и не выберемся, так я хоть буду знать причину.
   - А если выберемся - что тогда прикажешь мне делать? - Даймир невесело усмехнулся. - Вот, теперь уже ты молчишь. Эх... Поверь, брат чистильщик, не всё в нашей жизни бывает легко объяснить. Не всё непонятное следует принимать как зло, и обратное тоже справедливо. Тебе уже известна часть причин, движущих мною, ещё о некоторых, возможно, ты догадываешься, но полную картину не видишь, потому и недоволен.
   - Так открой мне глаза, бес тебя дери.
   "Глаза открыть, надо же... Парень, ты сам не знаешь, чего просишь!"
   - Почему ты с ней?
   - С кем? - Андрис, явно сбитый с толку, моргнул.
   - С Юсминой. Почему ты с ней, а она - с тобой? Она не похожа на женщину твоей мечты, но и дар витала - наверняка не то, из-за чего ты зовёшь её женой. Так в чём же причина?
   - Она меня любит. А я люблю её. Мы нужны друг другу - вот и вся причина.
   - Главная - быть может, но единственная ли? Ты предлагаешь мне верить в чистоту твоих помыслов, не имея об этих помыслах полного представления.
   - Она - книга.
   - Что? - Даймир удивился.
   - Книга, - повторил вольник, - которую я собираюсь читать всю свою жизнь. Которая мне никогда не надоест, и по дурной случайности меня не покинет. Если ты можешь подобрать лучшее определение моим чувствам, нежели навязшее на зубах "любовь", то сделай это.
   - Хорошо, - стрелок медленно кивнул. - Ты меня убедил. Считай, представление о своих помыслах дал вполне себе полное.
   - Но такой же любезностью ты мне, само собой, не ответишь.
   Даймир молчал, одолеваемый сомнениями. Весь его опыт подсказывал, что лучше бы молодому охотнику и дальше оставаться в неведении. Пусть обижается, пусть злится, но... Ему же так будет лучше, разве нет?
   - Ладно, - сказал он, изумляясь себе. - Я расскажу тебе про Нибла. Но начать мне придётся немного издалека.
   Он прикрыл глаза, вспоминая.
   - При нашей встрече я назвался Ханнандом Кравицем. Имя выбрал не случайно, оно вертелось у меня на языке. Вся эта история началась с Хана.
   - С чистильщика? Он же умер четыре года назад.
   - Вот-вот. И я видел, как он умер. Его убил мимик, и ему... ещё повезло. За пару месяцев до того Хан прикончил на дуэли человека. Ему за это заплатили.
   Андрис негромко присвистнул.
   - Вот именно. Но так уж вышло, что я хорошо знал Кравица, поэтому не успокоился, просто узнав, что он виноват. Решил копнуть поглубже - дело показалось мне странным...

* * *

   Мейно Цверк. Малый, которого зарубил Хан, был тем ещё ублюдком. Личность столь же мелкая, сколь и тёмная. Строил из себя лихого авантюриста и бретёра, при этом не гнушался заказными кражами и поджогами. Даймир не удивился бы, узнав, что это тип вроде Мейно спровоцировал на дуэль какого-нибудь "нужного человечка". Но вышло иначе - его самого указали вольному чистильщику, присовокупив кошель серебряных леров. Некто Вадлер - тоже господин с сомнительными моральными устоями, но на социальной лестнице стоявший тремя ступеньками выше Цверка. И кошель был о-очень пухлым, иначе соблазн едва ли перевесил бы в вольнике щепетильность.
   Вот тут и крылась первая странность: к чему за мелкую сошку платить не другой мелкой сошке, а человеку вроде Кравица? В Глете найдётся немало ребят, готовых сделать грязную работёнку за сущие гроши. Вадлер наверняка мог провернуть всё почти бесплатно, и с не менее надёжным результатом, но предпочёл нанять человека со стороны. Кого-то, кто проделал бы всё открыто, и после наверняка не стал бы болтать лишнего. Отличный способ спрятать концы в воду, ничего не скажешь, ведь даже если "чёрные" докопаются до истины, их больше станет волновать сам факт преступления Хана, а не его первопричина.
   А вот и вторая странность: зачем Вадлеру приспичило устранить Мейно способом столь изощрённым и столь затратным? Ради Цверка он не расстался бы и с третью вручённого вольнику кошеля. Очевидно, Вадлер никак не мог быть нанимателем, лишь выполнял роль посредника. Кто-то повлиятельнее и побогаче отдал приказ и заплатил за голову Мейно.
   Кто? И почему? Даймир попытался найти ответы. И потерпел неудачу. С чёрным маршалом говорили неохотно - но это полбеды; мало кто вообще мог рассказать хоть что-то. Действуя через парочку знакомых ребят в городской страже Глета, он только и узнал, что вроде бы месяца за три до роковой дуэли Мейно подрядился на некую прибыльную работёнку... Но что за работёнка, и она ли поставила точку в суетной жизни бретёра? Об этом мог знать закадычный дружок Мейно - некто Дитмар, торговец средней руки.
   И вот тут он впервые ощутил противодействие. Прежде, чем с Дитмаром сумел поговорить стражник, тело незадачливого торгаша выловили из пожарного пруда. А неделей позже несчастье случилось с самим блюстителем порядка: во время обычного ночного обхода он с напарником полез разнимать пьяную потасовку возле кабака... и напоролся на нож. Ударили единственный раз - точно, расчетливо, насмерть. Дерущиеся тут же разбежались, и уцелевший стражник даже не разглядел, кто из них с такой ловкостью пустил в ход клинок.
   Даймир понял - его настойчивость привлекла к себе чьё-то недоброе внимание. Отступать он не собирался, но осторожность удвоил. Увы, самая крепкая из ниточек оборвалась, прежде чем за неё успели потянуть, да и у второго приятеля из стражи запала поубавилось.
   Беда была в том, что копался он в этом деле на свой страх и риск, без надежды получить помощь от консула и других маршалов. Хан Кравиц после своей гибели перестал интересовать кого-либо, кроме Даймира. И даже уделить поискам достаточно времени не получалось - дел у маршальской двойки номер сорок девять хватало с лихвой. Малеш хоть и смотрел с сочувствием, но тоже помогать не лез - мол, сам себе придумал заботу, сам и крутись, как знаешь.
   Между тем, единственной зацепкой, оставшейся теперь у Даймира, был Ланден Гарбель - декан глетского Университета, человек известный и уважаемый, но при этом дальний родич покойного Мейно. Как ни странно, при всей разнице в общественном положении, они иногда встречались - скорее всего, самолюбию Цверка это льстило, а почтенный профессор попросту побаивался непутёвого родственничка.
   С Ланденом ему пришлось встретиться лично, и когда Даймир выходил из дома декана, он был почти уверен: тот что-то знает. Но молчит. Учёный муж мог показаться человеком наивным, даже недалёким, но на самом деле дураком не был. Сделав из судьбы Мейно надлежащие выводы, Ланден предпочёл помалкивать. "Поверьте, я... э-э-э... ничего не знаю", - говорил он пастырю и виновато улыбался. А в глазах его прятался страх.
   Тогда Даймир отступился - из опасения, что его настойчивость декану выйдет боком, а сам он лишится и этой непрочной нити. "Выжди, - посоветовал ему Малеш, - хороший охотник должен быть терпеливым".
   Ждать пришлось долго. Лишь три года спустя, когда почти иссякли и терпение, и надежда, судьба вдруг улыбнулась Даймиру. Повезло - его постоянно мотало с маршальскими делами между Пограничьем и Восточным Союзом, но Ланден пришёл к нему именно тогда, когда он на несколько недель заехал в Глет.
   Декан был напуган - он собственными глазами видел, как в саду Университета на человека напал жнец. Каникулы подходили к концу, студенты начинали съезжаться в город, все готовились к новому семестру и Ландену хватало разной бумажной работы. Он привык засиживаться на кафедре допоздна, так случилось и в тот злополучный вечер. Из довольно-таки путаных объяснений профессора Даймир выяснил следующее: Гарбель почувствовал сильное желание выйти во двор, и почти поддался ему. Спасло декана... чувство ответственности. Дел было слишком много, Ланден никак не хотел отвлекаться и куда-то идти. Переборов странное влечение, он всего лишь открыл окно - глотнуть свежего воздуха. Во дворе увидел знакомого паренька - студента третьекурсника - подрабатывавшего на факультете лаборантом. Тот вышел из здания и неверной, суетливой какой-то походкой направился в сад. Возле гимнастического зала из кустов на юношу прыгнуло нечто тёмное и длиннорукое, профессор услышал короткий вскрик... Дальше он ничего не видел, ибо и жертва, и напавший повалились в кусты и пропали из виду.
   Первым побуждением Ландена было быстро бежать и громко звать на помощь. Но всё же он и впрямь не был ни дураком, ни отчаянным трусом. Декан не стал ни бежать, ни кричать, вместо этого он выбрался из Университета через дворницкую и утром отправился разыскивать чёрных пастырей. "Обморочник!" - первым делом подумал Даймир, выслушав взволнованного профессора. И не ошибся.
   Когда хищная тварь мёртвой вытянулась на траве, Ланден Гарбель выполнил уговор и рассказал маршалу то, что тот хотел услышать долгих три года.

* * *

   - Цверк приходил в Университет месяца за два до своей смерти. Вроде как навестил родню, но между делом стал вдруг расспрашивать про горючие составы. Декан - химик, и Мейно хотел узнать, можно ли сделать так, чтобы состав загорелся сам собой спустя час или два после смешивания. Даже идиот догадался бы, что кроется за таким интересом. Если верить Ландену, он сказал Цверку, будто не знает, как это сделать. Говорит, Мейно уговаривал, обещал поделиться золотом за "очень выгодное дельце".
   - И что же, провернул он его?
   - Похоже, провернул. Два месяца спустя в Глете случился большой пожар.
   До Андриса не сразу дошёл смысл сказанного, он несколько секунд ждал продолжения, потом недоумённо нахмурился, потом... его лицо будто вытянулось.
   - Не может быть!
   - Может, - Даймир вздохнул. - Через несколько дней после того, как усадьба глетского наместника полыхнула на весь Союз, Мейно заявился к Ландену. Был непривычно тих и бледен, но ничего не рассказывал, лишь однажды впал в ярость и прорычал что-то вроде "Вадлер, недоносок, меня обманул". Похоже это он устроил пожар, в котором сгорел герцог Куно. И заплатил ему за работу всё тот же Вадлер. А ещё дня через три палаш Хана Кравица скрестился с... не знаю, чем там Цверк махал на досуге.
   Андрис сглотнул.
   - Куно Справедливый... Нет, пастырь, я в жизни не поверю, что какой-то там Мейно смог пролезть в дом наместника и пройти мимо охраны!
   - Правильно, не смог бы. Если только не организовал всё это человек из окружения Куно. Мейно наняли через Вадлера, потом через него же заплатили Кравицу, чтобы убрать Мейно со сцены.
   - Получается, всё сходится на этом Вадлере... Эй, а каким боком твоя история к мимикам и к нашим блужданиям по болотам?
   - Узнаешь, если дослушаешь, - Даймир усмехнулся. - Так вот, Куно... Герцог всегда относился к Бастиону с подчёркнутым уважением. Но при этом он, так или иначе, был замешан в большинстве "пороховых заговоров", случившихся за последние двадцать лет. Маршалы постоянно сталкивались с людьми, близкими к герцогу. Четыре года назад терпение Нойнштау лопнуло, Фейб Ю взялся за дело всерьёз. Куно обложили, как медведя в берлоге, Центральный капитул готовил для него настоящий ультиматум. Он либо угомонился бы навсегда по собственной воле, либо его сместили бы, как правителя Союза. И тут - этот пожар, великий бунтарь просто сгинул в огне. Вовремя, правда?
   - Ну-у... Пожалуй... Так ты что же, полагаешь...
   - Не знаю. Быть может, кое-кто вовремя почуял, куда дует ветер и устроил удачное покушение. Но может статься, что этим "кем-то" был сам Куно. И тогда он, возможно, ещё жив.
   На это Андрис только и смог, что помотать головой.
   - Ну, знаешь... И... м-м-м... а дальше?
   - Дальше - это перестало быть личным делом. Когда Ю узнал о моих подозрениях, он сразу дал мне людей и развязал руки. Мы прижали Вадлера - два чующих творят настоящие чудеса с человеческой памятью, - Даймир поморщился, вспоминая; всё-таки не случайно ментатов за глаза обзывают "мозгогрызами". - Как я и думал, он был только посредником. Но из него вытянули главное - имя нанимателя. Нибл. Нибл из Гезборга. Он отдавал приказы, он платил.
   - Я сам из Гезборга. Никогда не слышал о нём.
   - Не ты один про него там не слышал. Похоже, это прозвище для избранных. Кто-то за ним прячется, как за стеной - кто-то с деньгами и связями. Может, человек Куно, а может и сам герцог. Мы в Гезборге неделю потратили на поиски, пока нашли человечка, кому имя Нибл хоть что-то сказало. Потянули за ниточку - пришли в Дэйн, а тут... - он вяло помахал рукой. - Если вкратце, то Малешу и Эрху тут повезло: они узнали, что Нибл с кем-то встречу устраивает возле здешнего Мертвеца. В канун Сплит Боннерок. Мне сообщили по телеграфу, но дожидаться не стали - захотели загодя найти нужное место и устроить там засаду. Вот и поехали втроём.
   - Мимики?! Он встречался... с мимиками?!
   Даймир согласно кивнул.
   - Всё сходится. Мимики ждали его, из предосторожности раскидали на подходах к городу секреты - Малеш с Эрхом и напоролись. А Кса... Рысь им интересной показалась, они её заманили к бункеру и там взяли. Если бы не мы, сейчас твари допрашивали бы девчонку. Наше счастье, что нас недооценивают - это нужно использовать, пока можем. Но и у них перед нами немалое преимущество - мы толком про них ничего не знаем. Нынешняя стычка - досадная случайность. Я не их тут искал, и воевать не собирался.
   - Дела-а-а... - протянул вольник и щека его нервно дёрнулась. - Втравил ты нас в историю, маршал. Знаешь, откровенность за откровенность... Если, когда мы выберемся, со мной не будет Юсмины...
   Андрис так и не договорил. Пальцы стрелка вдруг обхватили его запястье и сжались с силой кузнечных клещей. Впрочем, вольник уже и сам заметил на краю леса движение. Там, откуда не больше часа назад к Городу подошли охотники, вынырнула из ельника высокая тёмная фигура. За ней ещё одна... И ещё...
   - Четверо, - одними губами шепнул Даймир. - Стало быть, дождались наши знакомцы своих дружков. Да и нас нагнать уже поспели... шустряки, чтоб им!
   Четыре тени приблизились к границе сухой травы и остановились. Одна из них присела, очевидно изучая следы. Похоже было, что преследователи колеблются, опасаясь таинственного сияния Мертвеца.
   Осторожно приподняв карабин, Андрис взял на прицел кого-то из мимиков. Наверняка их следопыта -широкоплечего гиганта, облачённого в нечто вроде бесформенной мохнатой накидки.
   - Если они пойдут дальше... - он не стал договаривать, но Даймир прекрасно всё понял.
   - У меня нет второй гранаты. И Рысь истощена.
   - Отлично, - Андрис ухмыльнулся и вдруг предложил - легко, уверенно: - Бес с ними, с твоими откровениями. Бери девчонок и беги. А я...
   - А ты побежишь вместе с нами, - отрезал стрелок. - Уж не обессудь, чистильщик, но героем тебе сегодня не стать. Не то чтобы мне тебя слишком жаль, да только твоя Юсмина одна не уйдёт, сам понимать должен.
   Мимики всё колебались и о чём-то переговаривались друг с другом. Точь-в-точь, как и охотники до них.
   - Если всем бежать, тогда как от них оторваться? - прошептал Андрис - как показалось Даймиру, с облегчением. - Если меж них ментат, он нашу засаду враз унюхает. Правда... в руинах-то подпустил вплотную.
   - У бункера нам повезло, там этот парень Рысь сдерживал и слишком увлёкся. Теперь он учёный, повторно себя провести не даст... Разве что ты его отсюда попробуешь снять?
   - Далеко, да и видно плохо. Я толком не уверен даже, который из трёх тот, стрелянный.
   - Значит, наугад бей. Выбирай любого, кроме здоровяка. Потом, если успеешь, бей второго. Авось повезёт.
   Андрис не стал возражать - повёл стволом карабина, выцеливая одну из тёмных фигур и плавно потянул спусковой крючок.
   Грянул выстрел. Ружьё плюнуло в разбавленную призрачной синевой темноту иглой жёлтого пламени. С секундной задержкой плюнуло ещё раз. Со стороны спорящих преследователей донеслись крики ярости, мимики бросились врассыпную, мгновенно скрывшись из виду. Даймир выругался.
   - Промазал? - с досадой спросил Андрис.
   - Если и попал, то не убил. Всё, ходу отсюда.
   Они буквально скатились к подножию холма, где их встретили две пары полных тревоги глаз. Одни были карие, другие - зелёные.
   - Очнулась, мастерица, - стрелок умело спрятал радость под вуалью насмешки. - Жаль, времени нет перед тобой раскланиваться за твои выкрутасы, нам вот-вот задницы откусывать начнут. Идти сама сможешь?
   - Смогу, - буркнула хмуро Ксана. - Не хуже тебя, дядя Дайм.
   Похвальба её пропала втуне. Увидев, как она неуверенно поднимается с земли и делает, пошатываясь, первые шаги, Даймир без лишних слов снова подхватил девушку на руки.
   Минут двадцать они быстро шли, погружённые по пояс в бирюзовое сияние. Андрис постоянно оглядывался, высматривая позади погоню. Потом Юсмина внезапно сказала совершенно спокойно, без испуга:
   - Он поднимается.
   Её правота не вызывала сомнений - испускаемое землёй свечение стало заметно ярче, и усиливалось с каждой минутой; призрачное пламя карабкалось в небо, облизывая холодными языками уже не бёдра, а плечи беглецов.
   - Вперёд! - отрывисто бросил Даймир. - Живее!
   Он запыхался со своей живой ношей, даже его двужильность имела пределы. Видно, вольник это понял - не говоря ни слова, нагнал и обменял карабин на зеленоглазую. Девушка сердито хмурилась, но была слишком слаба, чтобы демонстрировать гордость. Она послушно устроилась на спине у охотника и обхватила руками его шею.
   - Иго-го, - прошептал Андрис, переходя на размеренную трусцу. Кинетичка весила как мешок лебяжьего пуха, и бежал парень легко. Но всё же через четверть часа, несмотря на ночную прохладу, он взмок от пота и дышал, будто загнанная лошадь. Пришлось передохнувшему Даймиру снова принять у него хрупкий груз.
   К тому времени свечение поднялось выше их голов и окружающие холмы почти растворились в бледно-голубом мареве. Если бы не Ксана, указывающая направление, они могли бы, как в настоящем тумане, запросто сбиться с пути. Волны мертвенного света катились от выжженной три столетия назад земли; вспыхивали и тут же гасли в бирюзовой глубине зеленоватые сполохи; а то вдруг схватывал взгляд на краткий миг блеск тонких сверкающих нитей, протянутых в небо.
   Желание оторваться от погони подстёгивало беглецов, а страх перед неведомым придавал им силы. Ещё четверть часа прошло в сосредоточенном движении. Вперёд! Только вперёд! Скорость была для них единственным ключом к спасению. И когда Юсмина вдруг остановилась, Даймир едва удержал уже срывающееся с губ ругательство.
   - Люди, - девушка с неописуемым изумлением озиралась вокруг. - Люди... Видите?
   - Мышка! - взмолился Андрис, как видно решивший, что его любимая от нервного напряжения и усталости начала грезить наяву. - Милая! Родная! Нам надо идти! Прошу, потерпи ещё немножко! Не останавливайся!
   - Ну, что же ты, - на лице у Юсмины появилось выражение детской обиды. - Неужто, ты их не видишь?
   - Мертвечиной тянет, - сипло протянула Ксана. - Как давеча утром.
   А Даймир произнёс:
   - Туча. Вечная.
  
  
   14.
  
   Мёртвый город пробуждался. Как демон, призванный сказочным колдуном. Как вылупляющийся в гнезде роя мелькурт. Как кладбищенский дух. На глазах у потрясённых свидетелей он вставал и потягивался, разминая призрачные мышцы, шевелил бесплотными членами, открывал незрячие глаза.
   Он поднимался из небытия, как выплывает из глубокого омута запоздало передумавший самоубийца - медленно, тяжело, на остатках последнего вдоха. Его стены сгорели много лет назад, его жители прахом развеялись по ветру, и даже каменные фундаменты неумолимое время покрыло землёй. От него давно не осталось ничего, кроме памяти... в частичках древнего пепла, в похороненных под сухим дёрном костях, в оплавившихся камнях и проржавевшем металле, в упрямо прорастающей на мёртвой земле щетине травы... Из этих осколков памяти деталь за деталью он восстанавливал, собирал воедино части себя. И объединял их в нечто. В слепок прошлого, в отражение, в красочный мираж. И город, триста лет как сгоревший, умерший, канувший в небытиё, оживал внутри миража.
   Охотники, волею случая оказавшиеся этой ночью среди пробуждающихся холмов, с ужасом и восхищением наблюдали, как из бледного сияния проступают силуэты людей. Многих людей. Очень, очень многих людей! По мере того, как призрачный мир уплотнялся и обретал краски, становилось понятно: четверо беглецов оказались в самой гуще настоящей толпы, запрудившей улицу. Толпа двигалась вдоль непривычно широких тротуаров, пёстрая, буйная... шумная...

* * *

   О, да! Шумная! Звуки накатываются горной лавиной, сметая ночную тишину. Крики, смех, грохот музыки впереди и громкое пение сзади. Странный, непривычный, режущий слух мотив: бой барабанов, дребезг медных литавр, рёв труб и во всём этом что-то ещё невиданное, но, кажется, струнное.
   - Э-э-эй-ей-ей-е-э-э! - орёт молодой парень в невероятном синем костюме с торчащими во все стороны цветными перьями. Он орёт и машет руками. А у него на шее виснет девушка, полуобнажённая, сплошь покрытая мерцающими серебристыми блёстками.
   - Э-э-эй-ей-ей-о-о! - вторят ему спереди и сзади другие, столь же пёстрые, странные, хмельные от радости и весёлые от хмеля.
   Следом за слухом под ударом оказывается обоняние. Ароматы цветов и благовоний, свежей сдобы, жареного мяса и вина... И следующей волной: раскалённый металл, смола, табачный дым и мощный тяжёлый дух от множества разгорячённых тел... Что-то приторно-сладкое, кислое, горькое, щекочущее ноздри, неприятное, завлекательное, будоражащее... Десятки запахов, густо перемешанных и уже переставших быть частью предметов-хозяев, но ставших новым, неповторимым, не имеющим названия...
   - Карнавал! - первым приходит в себя Даймир. - Будь я проклят, это же карнавал на Сплит Боннерок!
   - Как красиво! - шепчет прижавшаяся к Андрису Юсмина. - Как... страшно!
   Людской поток несёт их вдоль улицы, сквозь разноцветье ярких огней и праздничный гул, мимо плывущих в зыбком мареве домов. Общее веселье захватывает, увлекает; сердце уже стучит в ритме барабанов, а ноги пританцовывают в такт трубным раскатам. Дыхание перехватывает от восторга.
   - Э-э-эй-ей-ей-е-э-э! Э-э-эй-ей-ей-о-о!
   "Ясное Небо! - думает Андрис. - Это же я... я это кричу!"
   Трубы, литавры, барабан... Костюмы, яркие и непристойные, колышутся в танце... Тысячи губ улыбаются, тысячи ног приплясывают, тысячи глоток поют и кричат... Тысячи рук передают друг другу необычного вида бутыли с чем-то, чьё предназначение, несомненно, - подогреть и без того горячую ночь...
   Ночь веселья! Ночь страсти! Ночь Гнева!..

* * *

   Его привёл в себя голос стрелка:
   - Прочь! Выбираемся отсюда! Немедленно!
   Пришлось сделать волевое усилие, чтобы подчиниться. Покидать праздник отчаянно не хотелось - до кома в горле, до сведённых обидой скул. Но он всё же устремился за проталкивающимся сквозь толпу Даймиром и потянул за собой жену. Как из болота потянул, боясь хоть на миг разжать пальцы, нутряным чутьём осознавая: стоит выпустить её руку из своей - и карнавальная трясина сомкнётся над Юсминой, утащит в радостную и пёструю глубину. Навсегда.
   Ну же... Ещё немного... Почти выбрались... Уф!
   Они стояли на тротуаре, прижавшись спинами к кирпичной стене дома. Мимо катилась бурная река карнавала.
   - Нужно уходить! - голос Даймира звенел от тревоги. - И чем быстрее, тем лучше!
   - Почему?! - протест вырвался у Андриса непроизвольно, в этом протесте пустил корни праздник.
   - Потому, что мы с тобой лежали на холме около полуночи! Значит, сейчас, полагаю, дело подошло к двум! До рассвета осталось не больше пары часов! Нужно убираться отсюда!
   Он мало что понял из объяснений стрелка, но в душе у него тоже проснулась тревога. Опьянение чужим весельем стремительно выветривалось из головы, и он уже предвкушал похмельное утро.
   - Бежим! Но куда?!
   - За мной! - Даймир с молчаливой и явно напуганной Рысью на руках продвинулся вдоль стены, нырнул в тёмный проулок. Андрис и Юсмина следовали за ним по пятам. Узкий проход сперва повернул налево, а через полсотни шагов упёрся в десятифутовый каменный забор.
   - Тупик! Вот же дрянь! По холмам идти было куда как проще!
   - Топаем назад?
   - Нет. Метания нам не помогут. Нужно попасть на ту сторону.
   Даймир поставил Рысь на ноги, девушка покачнулась, но устояла. Убедившись, что она держится молодцом, стрелок подошёл к стене, подпрыгнул, ухватился пальцами за верхнюю кромку и легко подтянулся. Усевшись на стену верхом, он наклонился, протягивая руку вниз.
   - Помоги, брат чистильщик.
   Андрис "подал" девчонку Даймиру, а тот её принял и переправил на другую сторону каменной преграды. Тот же фокус они проделали и с Юсминой. Вольник, проигнорировав руку стрелка, взобрался наверх сам. Поняв, что его помощь не требуется, пастырь спрыгнул. Уже собираясь последовать за ним, Андрис обернулся на оставленный позади проулок...
   В дальнем его конце, на углу дома он увидел тёмные фигуры. Две... или три? Толком не разглядел - скинул с плеча карабин и выстрелил навскидку. Пуля выбила облачко кирпичной крошки из дальней стены, фигуры пропали, будто и не было их вовсе. Мимо!
   Приземлившись рядом со спутниками, Андрис встретил взгляд Даймира и помотал головой, не скрывая досады.
   - У меня четыре патрона осталось, - признался он уже на бегу.
   - Не запаслив ты, братец, - съязвил пастырь.
   - Да я ни на одной охоте столько боеприпаса не жёг!
   - Тоже верно... Что там? Новый поворот?
   Даймир ошибся, проулок по эту сторону стены вывел их на улицу. По счастью, на другую, не запруженную карнавалом. После праздничной человеческой реки здесь было пустынно. Мимо прошли вполне пристойно одетые парень и девушка - парочка не то спешила присоединиться к общему веселью, не то искала уединения. Они бросили на выскочивших из темноты людей удивлённые взгляды и торопливо пошли дальше. У фонарного столба неподалёку Андрис приметил мужчину в полосатом плаще и шляпе с огромными полями. Прохожий заметно покачивался и что-то неразборчиво бурчал; похоже, для него эта ночь вполне могла закончиться в сточной канаве... если, конечно, в этом опрятном, феерически чистом городе вообще имелось хоть что-то подобное сточным канавам.
   - Туда идём, - одной рукой Даймир поддерживал Рысь, в другой у него блестел готовый к бою револьвер; воронёным стволом стрелок указал вдоль улицы.
   - Нет, - вдруг возразила Юсмина. - Лучше туда.
   И она решительно двинулась к узкому проулку, близнецу только что оставленного позади. Стрелок посмотрел на девушку с сомнением, но тут вмешалась Рысь.
   - Пусть ведёт, - голос кинетички звучал слабо. - Иногда лучше довериться, а не спорить.
   Видимо, Даймир рассудил так же, поскольку спорить действительно не стал. Перебежав через ярко освещённую, сияющую сотнями цветных огней улицу, все четверо вновь углубились в сумрак и тесноту задворков. Издалека гремела музыка, доносились голоса. Когда они проходили под огромными, занавешенными изнутри окнами, Андрис услышал в доме радостный детский смех.
   "Сегодня праздник, - напомнил он себе. - Сплит Боннерок. Ночь, когда люди поют и веселятся, чтобы забыть о боли и страхе. Ночь Гнева. Триста три проклятых года назад началась Восьмичасовая война. У мира были все шансы погибнуть, но он всё-таки уцелел. Выжил, восстал из пепла пожаров, из студёных бурь бесившейся целое столетие природы, из голода и болезней, из краха прежних государств и гибели великого множества людей. И чтобы не забыть о той ночи, мы теперь раз в году шумно празднуем, отмечая второе рождение человечества. Самозабвенно, безумно, отчаянно. Будто в последний раз. Разве что сумасшедшее веселье для Глета заканчивается на рассвете - там Лик восходит часом раньше, чем в Гезборге. А здесь война началась... О, Небо!"
   Он наконец-то понял, почему Даймир так спешит покинуть Город.
   На сей раз путь им не преградила стена. Проулок оказался сквозным, и вывел на улицу, столь же пустынную, как и предыдущая. И снова они, не задерживаясь ни на минуту, углубились в проходы между домами. Слишком мало оставалось времени, чтобы искать улицы, пересекающие Город не вдоль, а поперёк. К тому же никому из них не хотелось снова попасть в бурный поток карнавала.
   Так пересекли ещё две улицы. Один раз лезли через стену под свирепый лай огромного чёрного пса, привязанного в палисаднике. Преследователи больше не показывались, но Андрис был уверен: те просто держатся на безопасном расстоянии. Пока держатся. Их путь начинал казаться ему бесконечным, а наполненные светом улицы похожими друг на друга. И это место днём Даймир обозвал "маленьким городишкой"! На что же тогда походили настоящие города, отстроенные до Тёмного века?!
   - Сюда! - они вывалились из седьмого или восьмого по счёту проулка и снова увидели толпу. Не столь плотную, как в самом начале, но всё же людей было много - сотни горожан стояли перед высоким помостом, обитом яркой жёлтой тканью и украшенным огромными букетами цветов. На помосте извивались в ритме танца трое длинноволосых, причудливо одетых молодых людей, по виду и лицам которых трудно было понять, мужчины это или женщины. Звучала музыка, трио отплясывало, зрители возбуждённо кричали. А за толпой, за спинами танцоров, за помостом... улица обрывалась в ночь.
   - Туда! - крикнул Даймир. - Мы почти вышли!
   Они двинулись на штурм: пастырь живым тараном впереди, остальные за ним гуськом. Под недовольные восклицания и смех все четверо врезались в волнующуюся преграду, многорукую и многоголовую, нелепо разодетую, хмельную...
   - Дорогу! Дайте пройти! Дорогу, Вечная туча!
   Зрители расступались неохотно, бранились, отпихивались... Точно идущий вброд через реку, одной рукою подняв над головой карабин, Андрис молча работал локтем другой, оберегая жену. Они продвигались всё дальше, но с каждым шагом и всё больше увязали.
   - Дорогу! - рычал стрелок, выигрывая ещё пару шагов. - До-ор-рогу!
   С растущим ужасом Андрис чувствовал, что они останавливаются. Сцена маячила впереди, всего в каких-нибудь двух десятках шагов... слишком, слишком далеко. Многорукое и многоголовое чудовище сомкнуло свои объятия и жадно вцепилось в добычу. Попались! Чудище ритмично колыхалось, дышало табаком и винными парами, восторженно вопило доброй тысячей глоток разом. Не множество людей со своими мыслями и чаяниями - огромная тупая тварь. Сожрать не сожрёт, но ведь и не отпустит, пока не закончится действо на жёлтом помосте... а это для четверых беглецов наверняка означает смерть.
   - Небо! Небо светлеет! - проорал Даймир, перекрывая музыку, ругань и хор сотен восторженных глоток. - Во имя всего, что вам дорого! Если хотите жить! Вперёд!
   Стрелок рванулся, что было сил... Юсмина вскрикнула... а палец вольника нащупал спусковой крючок...
   Грянул выстрел. За ним другой. Многоголовое чудище вздрогнуло. Толпа качнулась в стороны от четвёрки чужаков, точно расплескавшаяся при падении камня вода. Веселье разбилось упавшим на пол кувшином - вдребезги, в мелкие черепки испуганных криков. Не дожидаясь, пока людское половодье вновь попытается заполнить возникшую пустоту, они дружно бросились к помосту. Даймир запрыгнул наверх, рывком вытянул за собой Рысь. В любую секунду Андрис ожидал, что опомнившиеся зрители навалятся на него, выхватят из рук оружие, начнут вязать и месить кулаками... Но люди так и не бросились. Возможно, просто не успели понять и на что-то решиться. Пастырь втащил на сцену их с Юсминой, сразу обоих.
   - Скорее!
   Перед Андрисом мелькнули лица танцоров и музыкантов - не искажённые страхом, скорее недоумённые. Охотники промчались мимо них, нырнули в огромный полосатый шатёр... Здесь стояли странные предметы и агрегаты - гудящие, трещащие, испускающие свет. За одним из них - напоминающим миниатюрный серебристый клавикорд - сидел щуплый паренёк в голубой рубашке. При появлении незваных гостей он вскинулся, блеснул стёклами необычно узких очков.
   - Эй, кто вы такие?!
   Самый дурацкий из вопросов, задаваемых в подобной ситуации. Даймир не снизошёл до ответа, он просто столкнул паренька с пути и выбежал из шатра через второй выход. Там была дорога из чего-то вроде однородного тёмно-серого камня. Она уходила через поля к далёкому... очень далёкому лесу.
   - Как же... - растерянно начал Андрис, но стрелок не дал ему впасть в ступор.
   - Не стой деревом, чистильщик! Бежим!
   И они побежали. Напрягая последние силы, забыв о сбитых ногах и двух бессонных сутках. Спотыкаясь на ровном месте, шатаясь, хватая воздух пересохшими ртами.
   Позади вновь закричали, и наверняка это была не запоздалая реакция толпы. Кто-то другой прорывался к помосту, пугая зрителей. Андрис повернулся на миг, бросил взгляд назад. На выходе из шатра застыл щуплый малый, он глядел вслед беглецам, и стёклышки очков поблёскивали в предрассветных сумерках. За спиной очкастого изо всех сил светился город. Пока ещё совсем не Мёртвый.
   Что-то заставило вольника поднять свой взгляд выше - в медленно, будто нехотя, светлеющее небо. Там, в этом небе, виднелись два тонких белых следа. Ни дать, ни взять - две гигантских иглы падали на Город. Два лезвия облачных рапир.
   - Бежи-им! - завопил он, срывая голос. - Бежи-и-им!
   Упала Рысь. Даймир подхватил девушку буквально на лету и снова понёс. Андрис, не дожидаясь, пока то же случится и с Юсминой, последовал его примеру. Теперь по дороге топотали лишь две пары ног. Времени больше не осталось, но они бежали, упрямо пытаясь отыграть у судьбы последние два... три... ну, ещё пару шагов!
   А потом позади будто лопнул стеклянный шар размером с ратушу. Бзын-н-н...
   Андрис увидел, как падает стрелок - не споткнувшись, не получив в спину арбалетный бельт, а сам, по своей воле падает. И он тоже повалился вперёд, прижал к земле испуганно пискнувшую Юсмину, навалился на неё сверху, закрывая собственным телом...
   В спину им дохнуло жаром кузнечной печи, над головами пронёсся горячий ветер и вдруг перехватило горло - стало тяжело, совсем невозможно дышать. Сквозь сомкнутые веки полыхнула вспышка света, ночь на миг превратилась в ослепительный день. Вздрогнула и затряслась в истерике земля...
   Гр-р-рум-м! - не грохот, не гул - вздох рождающегося левиафана... И всё кончилось.
   Мягкие пальцы удушья разжались. Волосы на голове шевельнул прохладный ветерок. Андрис открыл глаза, моргнул... сквозь слёзы разглядел: они с женой лежат не на серой дороге, а в траве - самой обычной траве на опушке леса. Ветка дикой малины сердито колола придавившую её ладонь. Явственно воняло гарью.
   Он медленно сел, повернулся. Долго моргал. Потом долго, очень долго смотрел на пустые холмы, тонущие в предрассветном сумраке. Остальные тоже смотрели. Молчали.
   Холмы больше не светились, и были они вновь совершенно пусты. Царство выжженной травы начиналось в нескольких шагах от сидящих. Теперь - по-настоящему выжженной. Одолевая усталость тела, Андрис поднялся, подошёл к самой границе пустоши. Задумчиво растёр в пальцах щепоть пепла, оставшегося от сухой жёлтой "кабаньей щетины".
   - Прах к праху, - хрипло произнёс Даймир. - Не знаю, как вы, ребятки, а я набегался, кажется, на целую жизнь вперёд. Утомился я. Всё. Привал.
  
  
   15.
  
   Рассвет занимался в облаках. Какой-нибудь час назад небо ещё радовало глаз чистотой и прозрачностью, но всё изменилось, как по мановению ловкой руки уличного фокусника. Явившийся с востока холодный ветер принёс и неряшливо вывалил на полнеба серых лежалых перин, под которыми теперь сонно ворочался, пытаясь выбраться наружу, пресветлый Лик. Как бы дождь не пошёл, однако... А впрочем, пускай пойдёт. Хоть прибьёт скрипящую на зубах горькую пыль.
   Они лежали на траве, приходили в себя. На всех четверых навалилась парализующая слабость; не хотелось даже пальцами шевелить, а мысли в голове были тяжелее свинцовых чушек и ворочались ме-е-едленно, тру-у-удно. Юсмина задремала, положив голову на грудь мужа. Андрис не спал, он с вялым интересом слушал разговор пастырей. Даймир наконец-то нашёл время устроить Ксане разнос, та ему отвечала, тихо и неохотно.
   - За каким бесом ты оставила Малеша и пошла одна?
   - Тварюка драпала, я догоняла. Чуяла: её ведут, тянут, как по ниточке...
   - Это тебя, дурочку, вели и тянули. Гайфер был червяком на крючке, а ты - плотвицей. Заглотала наживку, как распоследняя... Чему тебя учили четыре года? Чему я сам тебя учил?
   - Добро тебе рассуждать, дядя Дайм. Я... ненавижу их. Все четыре года только о том и мечтала, чтобы найти...
   - И нашла. Добилась своего. Радуешься?
   - Троих мы уложили в руинах. Ещё столько ж, кабы не четверо, в городе осталось. Это не считая прочей дряни, помельче... Да, я радуюсь.
   - Дурочка, ты раскрылась перед врагом, о котором ничего толком не знаешь. Маленькая победа для тебя важнее выигранной кампании. Даёшь волю эмоциям, даёшь волю ненависти...
   - А ты? Разве ты не даёшь ей волю?
   - Не сравнивай, девочка. Моя ненависть - это сила, твоя - слабость. Она лишает тебя хладнокровия, подавляет разум. Самовольно погналась за прыгуном, бросила раненого товарища, влезла в ловушку... Ты хоть понимаешь, сколько наших трудов поставила под угрозу?
   - Понимаю. Впредь буду осторожнее.
   - Не слышу раскаяния. Ох, не слышу...
   Спорили они как-то без запала, будто из одной лишь необходимости что-нибудь говорить. То затихали на время, то начинали сызнова... вроде, и по делу, а в сущности - пустой трёп двух очень усталых, борющихся со сном людей. В полной тишине даже двужильный маршал не мог устоять перед желанием забыться, а для настоящего отдыха время ещё не пришло...
   Ксана, Ксана, своенравная девчонка. Тебе на роду было написано стать менталью, а ты стала... кем? Нет ещё названия для тебя. Вековые границы перешагнула, над пределом возможностей выросла и оттуда - с высоты - на законы плюнула. Кто сказал, что спириту доступна лишь одна из двух дорог? Вот оно - живое опровержение! И чует, и тянет, да не абы как, но всем толкачам и чующим на зависть! Мимики такое могут?! Люди не хуже!
   Даймир сухо отчитывал упрямицу, а самому хотелось на колени перед ней встать.
   "Прости, что позволил встать на этот путь. Не убедил остановиться, промолчал, подумал: "А вдруг?" Знаю, ты решила сама. Знаю - так было нужно. Знаю... знаю, что мог помешать. И не помешал".
   Чудес не бывает, за большую силу судьба требует соответствующую плату. Чем ты, девочка, будешь рассчитываться с ней? Выгоришь помаленьку, бросая в печь своих способностей годы непрожитой жизни? Или однажды совсем утратишь контроль и сожжёшь себя сразу - залпом?
   - Эй, Даймир, маршал, ты уснул?
   - Нет, - сказал он, открывая глаза. - Я не сплю. Так... задумался немного. О чём ты спросил?
   Вольник сморгнул и тыльной стороной ладони потёр глаза, отгоняя дрёму.
   - Говорю, почему те люди, в городе, праздновали Ночь Гнева?
   - Я читал, карнавал в эту ночь устраивали и прежде. Весь север континента праздновал... про южан не скажу, не знаю.
   - А что? Что праздновали-то?
   - Да какая разница... Оставь ты прошлое прошлому, брат чистильщик. Это ведь как в засохшем дерьме ковыряться - только начни, сразу вонь пойдёт.
   - Дайм...
   - Оставь, говорю. Куда бы ты ни хотел наш разговор привести, а закончится он одним вопросом. Почему они начали Восьмичасовую именно в эту ночь?
   - Да, - согласился Андрис после долгого молчания, - ты прав. Вопрос из тех, которыми всё кончается.
   - Мне вот хочется знать, - вмешалась Ксана, - что вообще там было? В городе? Дядя Дайм...
   - Я бы тебя о том же мог спросить.
   Сонное оцепенение против удивления не продержалось и трёх секунд. Девушка повернула голову и недоумённо моргнула. Похоже, она искренне верила в умение старшего товарища объяснить всё и вся.
   - Когда собственное разумение не справляется, воззвать к чужому - не грех. Говорю как есть: ни беса не понял, что с нами приключилось. От мистики я далёк, а для иллюзии всё было слишком уж... материально. Здесь, в этом Небом проклятом месте, то ли время шутки шутит, то ли пространство.
   - То ли оба сразу, - Андрис пожал плечами. - Гаданием займёмся? По еловым иглам?
   Ксана громко фыркнула, стрелок усмехнулся:
   - Едва ли. Поговаривают, в Нойнштау у архивариусов есть тетрадь размером с сундук, полная историй вроде нашей. И ни одна из них никем толком не объяснена. Этот мир - очень странная штука. Но меня, сказать по совести, куда больше загадок нашего Мертвеца заботит другое.
   - Бункер, - бросил Андрис с рассеянным видом, и Даймир вновь поразился хваткости его ума.
   - Смекаешь, брат чистильщик. Сдаётся мне, не случайно возле того "холмика с дверями" мимики ошивались. Не похоже, будто у них там логово. Скорее что-то им там нужно. Небо свидетель, что-то они там ищут.
   - Может, то же самое, что и вы?
   - Я же тебе сказал, мы искали человека, а не место...
   Даймир резко замолчал, потом приподнялся и сел.
   - Вроде, лошадь храпела... Слышали?
   - Нет, - тут же откликнулась Ксана, и добавила, помедлив: - Но кто-то и впрямь едет. Вроде бы... люди.
   Андрис легонько потряс плечо жены. Юсмина зашевелилась, медленно просыпаясь, а сам вольник подтянул к себе карабин и тоже сел.
   - Кого сюда принесло в такую рань? Да к тому же верхами?
   Даймир поднялся на ноги. Рядом встала, оправляя измявшуюся сорочку, Ксана. Из близкого ельника уже доносились хруст веток и размеренный топот многих копыт. Через минуту из леса выехали один за другим пятеро всадников. По утренней сырости люди кутались в длинные плащи, и плащи эти не были чёрного цвета. Выходит, не пастыри, не обычный патруль... Тогда кто?
   - Похоже, нас заметили.
   Действительно, всадники придержали коней и было видно, как они обмениваются короткими фразами. Затем их лошади двинулись неторопливой рысью, направляясь к охотникам. Сделав несколько шагов навстречу, Даймир остановился. Его взгляд скользил по фигурам и лицам подъезжающих людей. Умелые наездники, в сёдлах держатся уверенно. Лица напряжены... эти пятеро словно сомневались, кого встретили в глуши на окраине Мёртвого города. Неужели, они - те самые? Место примерно совпадает, а время... точного времени Малеш и Эрх не знали. Но если подумать, то именно сейчас - наутро после Сплит Боннерок - разумно устраивать тайную встречу.
   - Это точно люди, - сказала негромко Ксана.
   - Будьте настороже. Говорить стану я. Если что, Андрис, стреляй поверх голов.
   - Зачем? Если они не мимики, то...
   - Опять споришь, чистильщик. Просто сделай, как я сказал. Возможно, этих людей придётся задержать. И допросить. Как маршал, я имею право сделать и то, и другое. А тебе придётся мне содействовать.
   Между тем, всадники подъехали уже совсем близко. Возглавлявший пятёрку худощавый мужчина лет сорока Даймиру был не знаком. Да и остальные... нет, прежде он с ними не встречался. Во всяком случае, с тремя из них. Четвёртый надвинул на лоб большую широкополую шляпу - так, что черты его лица большей частью скрылись в тени. И он определённо держался позади спутников. Как Даймир ни старался, разглядеть получалось лишь узкий подбородок и плотно сжатые губы. Осанистый, высокий... Похож? Нет, это наверняка не его подбородок. И всё же, почему малый прячет от сторонних глаз свой портрет? Кто он такой?
   - Ясного Неба! - Даймир поднял руку. - Кого-то ищете, братья?
   Командир пришельцев чуть наклонился вперёд, вглядываясь в маршала. Уже можно было разглядеть на худых щеках плохо сбритую седую щетину; всадник сильно сутулился.
   - Утречка вам, - коротко отозвался он, подъезжая вплотную и разворачивая лошадь правым боком к стрелку. - Не поверишь, пастырь, ночью сбились с дороги.
   Голос у него был сухим и невыразительным, как шуршание песка. А взгляд стрелка упрямо тянулся к незнакомцу в широкополой шляпе... Тот почему-то, в отличие от своих товарищей, смотрел не на пастыря, а куда-то по правую руку от него. Там стояли Андрис и Юсмина. Возможно, он их знает? Кто же он такой?
   - Да-айм!
   Крик вольника заставил Даймира вздрогнуть и отпрянуть назад. В ту же секунду плащ сутулого разлетелся чёрными крыльями, и прямо в лицо маршалу хлестнула стальная молния.
  
  
   16.
  
   Он вспомнил его сразу же, едва тот заговорил. Ещё толком не понимая, что происходит, Андрис крикнул, вскидывая карабин:
   - Да-айм!
   Поздно! Сутулый всадник одним стремительным движением откинул полу плаща и рубанул Даймира скрытой до этой минуты саблей - снизу вверх, под подбородок. Брызнула кровь, отчаянно вскрикнула Рысь... Всплеснув руками, стрелок упал под ноги захрапевшему коню.
   - Бей! - пронёсся над опушкой безжалостный клич. - Бей!
   Пришельцы стали выхватывать из-под плащей взведённые арбалеты. Один прямо от бедра разрядил своё оружие в кинетичку, другой - в вольника...
   Карнавал! Его словно бросили с размаху в ночной водоворот движений, звуков и запахов. Движений - резких, звуков - громких, запахов... сквозь вонь сгоревшей травы на миг пробился тонкий цветочный аромат...
   Он даже испугаться не успел: всё происходило слишком быстро, чувства безнадёжно отставали от реакции тела. Щелчок стальной тетивы, взвизг самострельного бельта, удар и пронзающая левое предплечье боль - всё это слилось для него воедино.
   Когда тебя пытаются убить, нужно загнать все лишние мысли подальше и подчинить сомневающийся рассудок тирании рефлексов. Тело не сомневается, оно просто спасает себя, как умеет. Оно, упираясь коленом в острый камень и удерживая карабин одной лишь правой рукой, наводит оружие и спускает курок...
   Рядом с едкой пороховой гарью ароматам цветов - призрачных ли, настоящих ли - места нет. Сутулый, судорожно дёрнувшись, выронил саблю и повалился из седла. Вторая свинцовая пчела ужалила в горло промахнувшегося арбалетчика. На третье нажатие спускового крючка огнестрел отозвался виноватым щелчком...
   - Беги! - он пытался одновременно выхватить саладу и оттолкнуть от себя Юсмину. - Ну, беги же!
   Он видел: ещё один всадник, удерживая гарцующую лошадь, целится в него из арбалета, спускает тетиву... и промахивается с десяти шагов!

* * *

   Теперь вихря не было. Демон-невидимка в стычке на болоте растерял буйную лихость. Камни и сучья уже не взмывали в воздух, не мчались, не поражали врагов. Усмирив норов своего демона, Рысь заставила его не нападать, а защищаться. Защищаться с убийственной расчётливостью.
   Всадники - те, что были ещё живы - пустили в ход арбалеты, но теперь не сумели даже поцарапать ни девушку, ни вольника. В ответ юная кинетичка выбила двоих из сёдел точно рассчитанной воздушной волной, а потом... Первый из нападавших, поднявшийся на ноги, вскрикнул от ужаса. И опрокинулся навзничь с разрубленной головой. Его товарищ сумел вытащить рапиру, даже парировал первый выпад длинной уэфской сабли, но миг спустя изогнутый клинок уже прошёл сквозь его ключицу, почти отделив руку от тела. Хрипло воя, бедняга рухнул на колени, но сразу умолк, получив слева по шее "удар милосердия".
   Гнедой коник, на спине которого сидел молодчик в широкополой шляпе, попятился, испуганно храпя, от шагнувшего к нему страшного человека. С подбородка Даймира капала кровь, но стрелок этого будто не замечал. Он двигался плавно, выверено, как хищник на охоте, в руке его влажно блестел клинок. Бросив на пастыря дикий взгляд, уцелевший всадник поднял коня на дыбы. Свалившись с головы, закувыркалась в воздухе шляпа... и Андрис охнул, узнавая искажённые гримасой ненависти черты.
   Человек замахнулся на маршала рапирой. Даймир рванул из кобуры револьвер.
   - Нет! - крикнул вольник, едва ли осознавая в этот миг, кого именно хочет остановить своим криком.
   Хлопнул выстрел. Высокий всадник резко откинулся назад, не удержался в седле и мешком свалился в траву. Конь, лишившись седока, поскакал прочь. А пастырь обернулся...
   В следующую секунду они втроём уже бежали к нему, подхватывали, укладывали на траву. Стрелок глухо ругался, сплёвывая багряной слюной. Через всю правую щёку от самого носа тянулся глубокий косой порез. Половина лица превратилась в перекошенную от боли кровавую маску.
   - Мужу! Мужу помоги! - рычал Даймир на Юсмину, но та не слушала, и Андрис был ей за это благодарен. Самострельный бельт в предплечье мог пару минут подождать.
   Оставив раненого стрелка в надёжных девичьих руках, он подошёл к распростёртому на травяном ковре телу. Заглянул в неподвижные, будто стеклянные глаза, выругался сквозь зубы и двинулся прочь. С этим - всё.
   Сутулый лежал лицом вниз. Он, казалось, тоже не дышал, но когда вольник перевернул его на спину, застонал и открыл глаза.
   - Вельд, - выплюнули тонкие губы. - Недоносок... всё-таки подстрелил... меня...
   - Не я по твою голову явился, Хэнок, - хмуро сказал ему Андрис.
   У наёмника, лежащего перед ним, было пробито лёгкое; с каждым словом изо рта летели розовые брызги.
   - Ты умираешь. Зачем вы здесь оказались? Зачем напали на нас? Облегчи совесть, если она у тебя ещё осталась.
   - Не скажу... Подыхай... от любо... пытства...
   Хэнок попытался рассмеяться, мучительно закашлялся и застыл, кроваво улыбаясь низкому хмурому небу.

* * *

   - Значит, барон.
   - Да. Шлеффен Гуз. У него солеварни в Гезборге. Очень богатый человек.
   - Теперь - скорее очень мёртвый, - Даймир поморщился. - Так ты его узнал? Поэтому крикнул?
   - Нет. Сперва признал Хэнока - того, что тебя рубанул. Он служил барону. Однажды я видел его в деле и... словом, когда он вот так наклонился, я сразу понял: сейчас ударит.
   - Знатно меня располосовал, ублюдок. Рожа - ерунда. Если б ты не крикнул, он бы мне полголовы снёс.
   Стрелок говорил медленно и не очень внятно, одолевая боль в рассечённых мышцах. Большую часть его лица, включая и правый глаз, скрывали повязки. Юсмина спала под разлапистой елью, укрытая мужниным плащом - лечение раненых окончательно лишило её сил.
   "Еда и отдых - вот всё, что нам сейчас нужно, - подумал Андрис. - Пару-тройку дней только есть и спать".
   Подошла Рысь.
   - Малеш объявился. Он в городе, говорит, Кейн уже выехал, будет здесь к полудню. Приведут лошадей, а ещё с ними едет витал - из ваших, из маршалов.
   - Хорошо, - буркнул Даймир, и Рысь, хмыкнув, ушла обратно к Юсмине, под еловый шатёр.
   - Послушай, чистильщик, - заговорил Даймир, когда они с Андрисом остались наедине. - Ты славный малый и боец хоть куда. Ты мне по душе. И ты не дурак, должен понять.
   Прозвучало многообещающе, аж до желудочных колик.
   - Мимики. Бункер. Рысь. Эти вот пятеро... Вы с Юсминой едва ли всё забудете. Просто не болтайте до поры... лишнего. В Дэйне говорите, что мы ловили гайфера. Выследили. Прикончили. И всё, конец.
   - А эти люди?
   - Здесь полно болот. Тела никто не найдёт.
   Когда до Андриса дошёл смысл сказанного, он почувствовал злость.
   - Я... Туча, ты правда думаешь, что я помогу тебе их утопить?!
   - Поможешь.
   - Даймир, это же люди! Люди!
   - И в их телах сидят наши пули. Мои братья будут здесь через полдня, тебе не придётся самому пачкать руки.
   - Ты... Ты! О, Небо, ты говоришь сейчас, как мой отец! Но он был старым циничным мерзавцем, а твои братья - пастыри! И ты - пастырь! Я два года провёл в Дицхольме, там всех учили, вдалбливали в голову каждому вольнику, каждому нойду: "Прежний мир погубили жадность, ложь и лицемерие! Правда - вот то, ради чего нужно жить!"
   - Правда... - стрелок скривился. - Мы триста лет полагали, будто за Межой живут лишь безмозглые хищные твари. Будто среди жнецов нет никого, подобного нам разумом. Хочешь на весь свет крикнуть, что это не так?
   - Да, хочу! Кому будет лучше, если людей держать в неведении?!
   - Всем. Триста лет мимики скрывались, и вдруг сейчас утратили осторожность. Не поглупели же они, а? Что-то выродки ищут здесь, к югу от Межи, лезут в старые города. Зачем?
   Даймир перевёл дух, длинные речи давались ему трудно.
   - Гуз... - Андрис замялся. - Это ведь Нибл, да?
   - Похоже на то.
   - Но... но... Зачем?! Какие дела у барона могли быть с тварями?!
   - Тише. Не шуми. Есть одна мыслишка. Мимики, которых мы положили, явно хотели добраться до чего-то, скрытого там, под землёй. Но сами не справились, вот и пришлось им помощи искать.
   - Но чем им мог помочь... - Андрис осёкся. - Порох?
   - Молодец, схватываешь на лету. Если я прав насчёт того пожара, барон по уши завяз в делах Куно.
   - Проклятье! И что теперь?
   - Мимики мертвы. Гуз мёртв. Думаю, заговору конец. Теперь маршалы выпотрошат баронское поместье, если нужно - по камешку всё разберут, но найдут лабораторию.
   - А бункер? Взорвёте его?
   - Едва ли. Пока не узнаем, что там внутри, Ю не рискнёт пустить в ход нитрикс.
   - Там, наверное, что-то очень ценное. Или... очень страшное. Да?
   - Не удивлюсь, если, и то, и другое разом. Ты всё-таки умный малый, Андрис...
   - Слишком умный, да? - хмыкнул вольник... и между двумя мужчинами будто струна гитарная натянулась, загудела - вот-вот лопнет...
   Стрелок проговорил медленно, с расстановкой:
   - Я тебе не угрожаю.
   - Ты - человек долга, - сухо заметил Андрис.
   - Нет, чистильщик. Я - просто человек. Охотник на чудовищ, как и ты. Мы по одну сторону рубежа.
   Странный у них пошёл разговор. Слова залязгали винтовочными затворами, зашипели выходящими из ножен клинками. Вот-вот грянут выстрелы, скрестится отточенная сталь...
   - Извини, - вольник провёл рукой по глазам. - Вымотался, как... Извини.
   - Ничего, - отвёл усталый взгляд и пастырь. - Ты людей убил. Не каждый день случается.
   - Я испугался.
   - Я... тоже. Этот проклятый Гуз... Стрелял в плечо, веришь ли.
   И уложил наповал. Попросту промахнулся. Да, глаза заливала собственная кровь, и он ясно видел над собой лишь грудь встающего на дыбы коня, но... Промахнуться в упор! Стыд тебе, стрелок, и позор. Ни одного живого и годного для допроса свиделеля, только трупы. Ю будет в ярости. Наверное.
   Он вздохнул. Ему не привыкать к неожиданностям, которые подкидывают жнецы. Выродки осторожны, коварны, очень сильны, смертельно опасны. Но с тварями, в сущности, просто: чтобы тебя не убили, убиваешь сам, и не мучаешься потом угрызениями совести. Когда приходится стрелять в людей - это скверно. Каждая твоя пуля, пробивающее чужое тело, словно вырывает кусочек из твоей души, проделывает в ней незарастающую дыру. И в эту дыру из тебя безвозвратно утекает нечто неосязаемое, но абсолютно бесценное. Чем больше душа становится похожей на использованную мишень, тем меньше остаётся внутри... сожаления.
   - Я - охотник, Андрис. То, что сейчас делаю - часть моей большой охоты. Важная часть. Четвёртый год живу с чувством, что мне нужно выследить по-настоящему страшное чудовище. Сверхчудовище. Выследить... и прикончить его. Любой ценой.
   Правая сторона лица горела, мир вокруг норовил превратиться в пёструю карусель. Отчаянно хотелось закрыть глаза, но Даймир боялся, что если смежит веки хоть на минуту, то провалится в беспамятство.
   - Я всё думаю, кем нужно быть, чтобы одним махом тысячи... миллионы жизней - в пепел. Они ведь не были убеждёнными злодеями - все те. Наверняка полагали себя правыми. Они начали Восьмичасовую, сожгли целые государства, убили мириады - и при этом верили, будто делают правое дело... Дурачьё самодовольное. Скрайтово семя.
   Ругательства вырвались из него до странности равнодушно. Даймир будто пытался распалить себя, но для гневного пламени уже не хватало топлива.
   - Я не сомневаюсь, - медленно произнёс Андрис. - И те, и другие, и двадцать третьи. Все считали себя правыми. И все ошибались. А как насчёт тебя, Дайм? Говоришь, сверхчудовише хочешь прикончить... Один человек... близкий человек когда-то сказал мне: "Думай, как чудовище. Убивай, как чудовище. Стань для чудовища чудовищем". Не боишься, что когда ты пройдёшь по следу до самого конца, тебе придётся стрелять в собственное отражение? Я вот боюсь. Иногда.
   Даймир помолчал, щуря не прикрытый повязкой глаз и нервно кривя тонкие бледные губы.
   - Всему своё время, - сказал он, наконец. - Время решать, и время понимать, в чём ошибся. Мы на пороге больших событий, брат чистильщик. И больших перемен. Стать чудовищем или остаться человеком... двух вариантов для ответа, как всегда, слишком мало. Я верю, что могу удержаться по верную сторону. Верь и ты.
   - Я не знаю, - почти прошептал Андрис в ответ. - Как мне верить - не знаю. Раньше верил, что не должен убивать людей. Никаких. Не имею такого права. Потом понял: среди нас тоже встречаются выродки, и стал верить, что очистить от них мир - это не грех. Теперь... Может, Хэнок и был мерзавцем, но второй... я даже не знаю, кого застрелил, Дайм. Как с этим жить?
   Сзади к вольнику тихо подошла Юсмина. Она присела на корточки и её тонкие руки обняли плечи мужа. Девушка молча прижалась щекой к его щеке, Андрис вздохнул - будто с облегчением.
   - Живи, - пробормотал Даймир. - И верь. Тебе есть ради чего.
   Он откинулся на траву и стал смотреть, как над его головой ветер несёт косматые седые тучи.
   - Дайм? - в голосе чистильщика битым стеклом звякнула тревога.
   - Мне... нужно отдохнуть.
   Андрис и Юсмина склонились над ним, заслоняя небо. Даймир хотел было попросить их отодвинуться, но передумал. Вместо этого он просто закрыл глаза.
   И уснул.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"