Львова Лариса Анатольевна : другие произведения.

О мой элгэ, ты нашёл своего человека!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть для детей, выросшая из конкурсного рассказа на "Турнире фантастов"

   О мой элгэ, ты нашел своего человека!
   В Железнозаводск весна приходила поздно. С каждым теплым днем на баскетбольной площадке гимназии увеличивалась лужа. К понедельнику она уже походила на маленький пруд.
   Но пятиклассники Гера и Мира предпочитали идти домой именно через баскетбольную площадку. Во-первых, путь к дому короче; во-вторых, можно поспорить, сколько места лужа захватит завтра. А ещё интересно: куда исчезал гравий, который завозили каждый год, когда всё подсыхало и дворники убирали мусор.
   Ребята подошли к воде. Пронзительный ветер гнал бурые волны, которые "у берега" норовили лизнуть носки кроссовок.
   Мира заметила бумажную лодочку, которую кто-то отправил в плавание по грязным волнам:
   -- Лодочка! А в ней мышонок!
   -- Вот гад тот, кто так развлекался! - выругался Гера. - Лодка размокнет, и он потонет.
   -- Мыши плавают. Но такие маленькие... не знаю... - сказала Мира, у которой уже покраснели глаза и нос.
   Увы, подогнать лодочку ветками тополей, которые так и валялись после обрезки, не удалось. Корма судёнышка уже погрузилась в бурую воду, а мышонок уцепился лапками за нос "плавсредства".
   Пока Гера мрачно размышлял, что делать, Мира уже расшнуровала кроссовки.
   -- Стой! - гневно прикрикнул друг на Миру, чем очень напомнил ее бабушку. - Ты же девчонка, простынешь!
   -- Сам стой, -- буркнула Мира и сняла вязаные пестрые носки. - За три шага не успею простыть.
   В этот момент ветер развернул почти размокший нос лодки, и на ребят глянули круглые от ужаса глаза мышонка. Его кожица под слипшейся белой шерстью оказалась совсем синей.
   -- Стой, я сказал! -- рявкнул Гера и разулся почти за секунду.
   Они бросились в воду вместе. Показалось, что лужа цапнула их ноги ледяными зубами.
   -- Вон из лужи! - ещё раз крикнул на подругу Гера, но она даже опередила его на несколько шагов.
   Плотные тучи, как занавеской, закрыли и без того неяркое солнце, ветер обнаглел и взметнул подол Мириной форменной юбки, а потом принялся стегать по лицу ледяной крупкой, и наконец повалил снег. Мир вдруг стал темным и совсем не весенним.
   Но самым странным показалось то, что оказалось невозможно пройти несколько шагов в буро-снежном месиве: дно уходило вниз и всасывало ступни не меньше, чем болото. Хорошо, что ноги онемели и уже не чувствовали давящей пасти холода.
   Вода уже намочила край Мириной юбки, добралась до Геркиных коленей.
   -- Назад! - скомандовал он.
   Тем более что мышонка уже не было видно. То ли снегу навалило, то ли помощь запоздала...
   И тут случилось небывалое: ребята ухнули в воду по самые макушки, а потом и вовсе скрылись в жиже с головой. Гера наугад протянул руку и схватил Миру за курточку, подтянул ее к себе. Хотел рвануться вверх, но не смог. Лужа стала куском льда с вкраплениями пузырьков, мусора и кусочков гравия.
   Лед сдавил тело, но Гера теперь мог хоть что-то разглядеть: безвольно поникшую подругу и тьму внизу, настоящую пропасть. Мелькнула мысль, что нет ничего глупее на свете, чем потонуть в луже. А потом навалилось жуткое удушье. Гера попытался подтянуть Миру ближе, начать барахтаться, чтобы разбить лед, да где там!..
   Какая-то сила дернула его за подмышки, поволокла, и вот его глаза снова увидели солнечный свет и яркую Мирину курточку. Он схватил подругу за плечи, попытался глянуть в ее лицо.
   Раздался хохот:
   -- Смотрите-ка, недоумки чуть в луже не захлебнулись и тут же обниматься стали!
   Гера глянул вверх. Перед ним стояла компания восьмиклассников, которая наводила ужас на младших, поколачивала их и глумилась, если хулиганам не отдавали карманные деньги. А еще провоцировала всех на драки.
   Но Гере было плевать на старшаков. Он бережно похлопал Миру по щеке. Она закашлялась, изо рта вытекла бурая струйка.
   Предводитель хулиганов Платон Хмырьков присел на корточки рядом с Геркой.
   -- С ней все в порядке, просто воды хлебнула. Зачем в лужу полезли, придурки, если плавать не умеете?
   Компания снова загоготала.
   Мира открыла серые глаза, особенно яркие на бледном лице, и тихо сказала:
   -- Мышонка хотели спасти...
   Старшаки снова было заржали, но по Мириной щеке потекла слезинка.
   Хулиганье замолчало.
   Тут заговорил самый злобный, и, по словам своей же компашки, тупой Кострюков Витька по прозвищу Кастрюля:
   -- От этих грызунов в старых кварталах избавиться не могу, травят-давят, а шнурье сопливое спасать взялось. А я мышей вот так...
   И Кастрюля сделал вид, что давит берцем кого-то на земле.
   -- Завали хлебало, Кастрюля, -- спокойно сказал Платон. - А вы, мокропузые, марш домой сушиться. Я б на месте ваших родаков всыпал вам за заплывы по луже.
   Ребята, трясясь от озноба, обулись и помчались к Герке. У Миры дома бабушка с очень слабой нервной системой, полупарализованный двоюродный дед. Да и мама может в любой момент нагрянуть. А Герман почти самостоятельный - родители в командировке, тетушка контролировала племянника звонками и эсэмэсками, появлялась только для стирки, уборки и приготовления еды сразу на три дня.
   -- И что это было? - спросила Мира, когда все, что можно, было развешано по батареям и полотенцесушителям.
   -- Нас чуть не сожрала лужа, -- ответил Гера. - Чуть не сделала частью себя. И стали бы мы как мухи или мусор, застывший в куске янтаря. Сколько бы веков минуло, пока нас наши, а может, и не нашли...
   Мира удивилась его словам: друг отличался отсутствием воображения и нежеланием использовать слова в переносном значении. На уроках литературы ему здорово доставалось от учительницы, которая любила, чтобы солнышко смеялось, дождик плакал, а вьюга злилась. Однажды Любовь Андреевна, обвинительно помахивая указательным пальцем, прочла Геркино сочинение по картине, чтобы все узнали, как не нужно писать.
   -- Вот только послушайте, ребята: "Мне не нравится вид деревьев, которые гнет и ломает ветер. Ведь от этого плохо прикрепленная к стволу ветвь может свалиться на голову туристу или охотнику".
   - Ну что это такое, а? - спросила возмущенная учительница и добавила, обращаясь к Герке: -- Где ты увидел туриста или охотника на картине "Утро в сосновом бору"?
   Класс захихикал, послышались шуточки про медведей, но Гера невозмутимо ответил:
   -- Там же, где Мира увидела тишину, притаившуюся в тени стволов.
   И вот - "нас чуть не сожрала лужа". Мира поинтересовалась, что значили Геркины слова.
   -- Все напоминало охоту на подсадного мышонка. Кто, кроме тебя, Мирка, полез бы его спасать? И кто, кроме меня, не оттащил бы тебя за волосы от лужи? А потом нас поместили в глыбу льда. И если бы не банда Платона, случилось бы несчастье. Мы были нужны этой луже, утянувшей нас к линзе вечной мерзлоты.
   -- А Любовь Андреевна говорила, что у тебя нет воображения... -- вздохнула Мира.
   Гера хмыкнул, проверяя сухость джинсов на батарее, и попросил:
   -- Попробуй объяснить все при помощи здравого смысла.
   -- Легко! - сказала Мира, не совсем уверенная в своих словах. - Полезли в воду, ноги свело от холода, мы упали, чуть не захлебнулись. Потом нас вытащили.
   -- А как же ледяная бездна? - тихо спросил Гера.
   -- Не помню никакой бездны... -- ещё тише и неуверенней проговорила Мира.
   Ребята уставились друг на друга, силясь найти ответы на все вопросы в глазах друг друга. Они умели общаться взглядами еще с детского сада. И никогда не ошибались.
   -- Дед Сергей, -- раздумчиво произнесла Мира.
   Гера кивнул.
   Пока ребята торопливо шагали к Мириному дому, они почему-то думали не о хищной луже и пропавшем мышонке, а о деде Сергее.
   Он угодил в нехорошую жизненную историю после своего девяностолетия. Будучи двоюродным братом родного Мириного дедушки, с родней не общался, жил в областном городе, имел докторскую степень и до семидесяти лет участвовал в бесконечных экспедициях. А потом чуть не погиб, пытаясь сплавиться по Енисею в глухую таежную заимку. И заболел, обезножел. Он отвадил родственников, которые нагрянули к нему: да посмотрите, сколько вокруг меня народу! "Народ", наверное, студенты и преподаватели, устроили в его пятикомнатной квартире настоящее общежитие. Но за стариком хорошо присматривали, а он был счастлив общением с коллегами. И родня скрепя сердце отстала. Тем более что Мирины родители строили северные города и сами были в постоянных разъездах.
   А потом пришло письмо, чтобы деда забрали родственники: он подарил свою квартиру университету. Новый ректор подал в суд на выселение. Мама и бабушка покричали друг на друга, а папа сказал: везите деда, места хватит. И ошибся, потому что к деду прилагалась гигантская библиотека. Мама с бабушкой пристроить книги не смогли. Только часть очень редких и старых изданий разобрали новые коллеги деда, которым даже учиться у него не пришлось из-за их молодых лет. Остальное вывезли на свалку.
   Дед прищурил полуслепые глаза, счастливо улыбнулся и спросил: "Ну что, расхватали книги-то? За сборник Афанасьева, поди, драка была!" Мама покивала: да-да, конечно! Хотя этот сборник уже давно не был редкостью из-за изданий в электронном виде.
   Вот такой был у Миры дед. Но друзья его все равно полюбили. Несмотря на жизнь, отданную этнографии, он очень много знал. Можно сказать, знал все на свете. Однажды он услышал спор ребят из-за задачи и вызвался помочь. Все объяснил в нескольких словах, да так ловко, что Мира и Гера сразу поняли свои ошибки. Потом потребовал все их учебники и красным маркером кое-что вычеркнул, что-то дописал и за три дня составил новый задачник. И вот чудеса - с его исправлениями ребята стали чуть ли не лучшими учениками в классе!
   Но не в учебе дело. Дед Сергей мог так увлекательно рассказывать, что его слова переносили ребят в другой мир. Чудились густые леса и порожистые реки, дым над таганками, странные пляски вокруг костра. А еще дед был мудр и неизменно добр, каждый день говорил комплименты бабушке Наталье Дмитриевне, совавшей ему под нос комковатую кашу.
   -- Да, дед Сергей все объяснит, -- провозгласил Гера, глядя на дверь Мириной квартиры. - Дед - это сила!
   Мире пришлось открыть дверь своим ключом. Это означало, что бабушки и мамы нет дома. Ребята радостно переглянулись и сразу прошли в дедову комнату.
   Он спал, уронив на грудь седую голову. А на столе перед ним сидел мышонок и жадно поедал крошки с блюдца.
   -- Это же наш мышонок! - воскликнул Гера.
   Мира недоверчиво покачала головой и подошла ближе. Кажется, Гера был прав: шерстка подсохла, но была еще влажной; под ней просвечивала порозовевшая кожица, и глаза - эти глаза невозможно забыть! Отчаяние еще не покинуло их, но они живо блестели.
   -- Ваша это мышь, ваша, -- сказал дед, не поднимая головы.
   -- А как ей удалось спастись? - удивился Гера.
   Дед поглядел на ребят, и стало ясно, что он не спал, а плакал. Вытерев глаза, он сказал:
   -- Ей нельзя было утонуть. Ни в коем случае. Это было бы преждевременно. И если бы не Эхна...
   Дед помотал головой.
   Эхной он называл одежду шамана какого-то северного народа, которое висело на стене, растянутое жердочками-распялками: треугольную шапку с хвостами, что-то вроде кафтана, наплечник, расшитый узорами, штаны из оленьей кожи и сапоги. К облачению прилагался бубен, обсыпавшееся чучело, кажется, совы и целая связка костей на веревке.
   Ребята глянули на стену: она пустовала там, где должен был находиться Эхна.
   -- А где сейчас Эхна? - спросила Мира, радуясь, что в доме будет меньше скандалов из-за старого меха и кожи, которые регулярно устраивала бабушка.
   -- Он еле вырвался из льдов Нижнего мира и навряд ли вернётся, -- печально ответил дед. - Зато спас ваш элгэ.
   -- Что такое элгэ? - спросила Мира.
   -- Садитесь, расскажу. - Голос деда обрёл твёрдость.
   Гера и Мира присели на диван, или на ту часть дедовой мебели, которую можно было назвать диваном.
   -- Элгэ переводится как промежуток, часть, которая отпущена всем на жизнь, судьбу. Элгэ у вас один на двоих, -- сказал дед и улыбнулся. - Думаю, вы уже это почувствовали.
   -- Не совсем понял, -- сказал Гера.
   -- Это трудно понять современному человеку, -- мягко сказал дед. -- Есть очень длинное слово, которое обозначает бесконечное существование мира как единого целого. И в нём -- элгэ каждого человека. По сути, его жизнь -лишь миг, но он входит в бесконечность. На земле элгэ не просто время. Это овеществлённое или одушевлённое время.
   -- Эта теория древняя, так? - спросила Мира. - Может, она не подходит для нашего мира.
   -- Вы сам видели, подходит или нет, -- улыбнулся дед.
   -- Ничего не сходится, -- заявил Гера. - Вы говорили, что Эхна был злым, оставил своё племя умирать. А тут вдруг подобрел и спас меня с Миркой.
   -- Молодой человек, -- наставительно ответил дед Сергей. - Эхна не был хорошим или плохим, он поступал так, как требовалось. Могу рассказать ещё раз в надежде, что вы выслушаете внимательно.
   Ну кто ж откажется от рассказов деда! И он начал говорить:
   -- Племя Эхны жило очень, очень давно в гиблых местах. Не разводило скот, только охотилось и собирало то, что росло на земле. А она вдруг стала плохой, люди начали умирать. Эхна выбрал несколько подростков и молодых людей, которые уже выглядели пищей для плохой земли, и сказал: "Уходите. Я спущусь под землю и стану бить в бубен. А вы слушайте и идите за мной."
   Эхна спустился под землю. Долго шёл, и его бубен грохотал для тех, кто должен был выжить.
   А когда поднялся наверх, то увидел, что его уже никто не слушает. Подростки и молодые охотники слились с другим племенем, родили потомков, состарились и умерли. Его никто не знал и не понимал. И вообще приняли за неживого.
   Тогда Эхну похоронили на помосте между деревьев. Хищные птицы растерзали его тело. Осталась только одежда, бубен и несколько костей. Я нашёл их, когда помост развалился и то, что осталось от Эхны, упало на землю.
   Но ничто не должно исчезнуть. Эхна спас ваш элгэ и с радостью слился с бесконечностью. Это достойный путь.
   -- Так связка костей... -- начала Мира и не закончила, скривившись.
   -- Да, -- усмехнулся дед. - Но кости прошли радиоуглеродный анализ, все виды дезинфекции и абсолютно безвредны. И, увы, никому не нужны. Но повторюсь: в мире ненужного нет.
   Мире стало неловко.
   -- А вот про ту маску мы ничего не знаем, -- сказала она и указала на мощные рога, покрытые полустертой краской, которые крепились к верхней части кости какого-то горного животного; рубашку из сухой травы. -- Ты, деда, никогда ничего не рассказывал про неё.
   -- А... -- поморщился дед, -- это Куулат. Найдена в верховьях Енисея. Она моя ровесница. Ни слова не сказала о себе. Ее элгэ на земле, седая синица, поведала мне историю духа.
   Ранее дед попросил ребят устроить кормушку на балконе в его комнате и часто любовался на кормившихся птиц. Среди них действительно была синица, словно присыпанная пеплом.
   -- Деда, что за сказочки для детсада? - спросила Мира. - Птицы не способны к речи.
   -- Но узнать о ком-то или чём-то можно и без слов. По поступкам или повадкам. Птицы вполне способны передать историю своими движениями. Налей-ка мне чайку, пожалуйста. Вон в том мешочке возьми заварку - только щепотку, -- попросил дед.
   Мира бросилась исполнять поручение, думая о том, как было бы хорошо, если бы задержалась бабушка. Она терпеть не могла запах чая из трав, веточек и коры. Кричала: "Вениками тухлыми пахнет!" В этом она была права. Но ведь можно и потерпеть, правда?
   -- Куулат родилась от гнева гор, -- начал дед, прихлебывая чай. - На их склонах водились очень редкие животные. Их рога красиво смотрелись в интерьерах, были дороги из-за немногочисленности животных. А еще их кровь была темной, почти черной. Кто-то из охотников попробовал ее и сказал, что она бодрит, как кофе. Увы, все, кто ощутил действие крови, становились одержимыми. Во снах они видели каменные кручи, ощущали ружье в руках и видели подпрыгнувшего после выстрела козла, который потом валился вниз.
   Людская страсть к убийству привела к тому, что животные исчезли. Однажды лесохрана, совершая плановый облет, заметила козла, который обитал на пике скалы. Ему было просто суждено стать добычей. И в него стали стрелять с вертолета. Верхушка скалы упала вниз. И никто даже не подумал, что достать козла будет невозможно, ибо вертолету негде сесть.
   Но люди через три дня нашли это место, поставили палатки. А ночью в свете костров все увидели Куулат - козлиный череп с раскрашенными рогами, сухую траву вместо одежды. Все замерли без звука от взгляда, который горел ненавистью и гипнотизировал. В Куулат руке был клинок. Она отрубила охотникам черепную кость с волосами и исчезла.
   Никому, кроме синицы, меня и теперь вот вас, неизвестно, что произошло и где лежат останки охотников. Маску Куулат и ее одежду я нашел далеко от того места, передал знакомым криминалистам на исследование. Они сказали, что вещи никогда не надевались человеком, не имеют следов соприкосновения с телами животных.
   -- Бр-р-р, какой ужас! - сказала Мира. - И вещи этой злодейки в нашем доме. Зачем они тебе?
   -- Ради ее элгэ, седой синицы, которая помогла мне спастись в моей последней экспедиции, -- ответил дед. - Она вывела меня к людям. Это означает, что кровавый миг пребывания на земле Куулат не был злодейством. И сейчас этот дух в сиянии бесконечности.
   Ребята застыли в молчании: "кровавый миг" с гибелью людей - не злодейство?! Или он таков только в этой бесконечности?
   -- А где найти элгэ? - спросил Гера.
   -- Элгэ всегда сам находит своего человека, -- ответил дед и улыбнулся.
   Ребята даже не заметили, что бабушка пришла из магазина и открыла дверь в комнату деда.
   -- Ааа! - закричала она. - Мышь в доме!
   -- Прелестная Наталья Дмитриевна, ваш голос можно услышать из-под земли! - вступился дед. - Мышь скоро убежит и не станет тревожить вас.
   -- Ну уж нет, -- ответила бабушка. - Ее нужно поймать и отравить.
   -- Я могу унести мышонка к себе, -- сказал Гера. - Будет жить в клетке.
   -- Ну так лови ее скорее и вон с моих глаз! - отрезала бабушка.
   Мышонка не пришлось ловить. Он сам прыгнул в Геркину ладонь.
   Нужно сказать, что его семья была необычной. Мама позволяла ему все, что запрещалось Мире: читать почти всю ночь, если очень хотелось; пропускать урок литературы, если намечалось сочинение. Герка с двух лет мыл посуду, причём разбивал достаточно тарелок и кружек; с трех лет сам покупал хлеб; ходил в походы туристического клуба, участниками которого были родители. С первого класса оставался дома один, если родители уезжали в командировки. Запрещалось несколько вещей: врать, не соблюдать правила уличного движения и драться.
   Папа никогда не ругал его за двойки; мама не ходила в школу, полагая, что справляться с детьми должны сами педагоги. Это ведь их профессия. Она говорила Мириной маме: "Любочка, да не пойду я на это собрание. Ни дворники, ни продавцы, ни стилисты, ни врачи не просят, чтобы я помогла им сделать их работу. Вот если наш Филин (начальник проектного бюро) призовёт меня к выполнению какого-либо заказа или соберется отругать за что-то - я тут как тут".
   Недоразумения, конечно, случались: первоклассник Герка, оставшись на неделю без родителей и тети, сразу потерял деньги. Он позвонил папе, который сказал: "Сиди голодным". Герка не связал это событие с тем, что Мирина бабушка стала кормить друга внучки обедами и ужинами и по три раза на дню заходить в гости. Когда родители вернулись, Герка объявил: "Сидеть голодным очень просто". Папа сказал: "В следующий раз посиди голодным без Натальи Дмитриевны". Герка ответил: "Обязательно. Она мне надоела за неделю".
   Вот в какую удивительную семью попал мышонок.
   Гера и Мира на следующий день надели резиновые сапоги и снова пошли через баскетбольную площадку с длинными ветками тополей. Они хотели измерить глубину лужи и выяснить, есть ли под водой ледяная бездна. Очень осторожно, только с краю, они прощупают, где начинается Нижний мир.
   Им преградил дорогу наглый Платон. Несколько парней из его компании стояли возле лужи. Ребятам стало тревожно: совсем рядом отчаянно скулил щенок.
   -- Куда претесь, мелкие? Дороги другой нет? - по-хамски спросил их Платон.
   Мира вежливо ответила:
   -- Мы просто хотим измерить глубину лужи и понять, как мы могли в ней захлебнуться.
   -- Повторить заплыв хотите? Становитесь в очередь, -- осклабился Платон.
   -- Нет, в заплыв не хочется, -- угрюмо молвил Гера. - Мы можем просто обойтись информацией: вы вытащили нас из воды или изо льда?
   Платон захохотал:
   -- Информация денег стоит.
   Скулеж перешел в визг.
   Мира торопливо вытащила из карманчика рюкзака розовую купюру. Ее дала мама на подарок бабушке ко дню рождения:
   -- Столько хватит?
   Платон схватил деньги и сказал:
   -- Ну вы совсем тормозные. Лужа эта глубиной до колена. На дне - гравий. Все ясно? А сейчас валите отсюда.
   Но Гера и Мира разбежались в стороны, обогнули монументальную фигуру Платона и рванули к луже.
   На ее волнах кофейного цвета покачивалась фанера. А на ней плакал лобастенький щенок.
   С воплями ребята бросились на старшаков, но были тотчас схвачены сзади за локти.
   Кастрюля, помахивая длинной палкой, издевательски посмотрел на Геру и Миру, и сказал:
   -- Снимаем кино! Кадр номер один!
   И надавил концом палки на край фанеры. Лапки щенка поехали вниз к воде.
   -- Кадр номер два!
   И Кастрюля перевернул фанеру.
   Через миг под плач Миры рыжий лобик щенка с прижатыми ушами вынырнул из воды. Собачий малыш отфыркался и забил лапками.
   -- Чего орете, тормозные? - спросил подошедший Платон. - Собаки плавать умеют почти с рождения.
   В этот миг что-то ударило Кастрюлю в глаз, оставив царапину. Изверг отмахнулся, и рядом с лужей шлепнулась вверх лапками птичка.
   -- Серая какая-то, -- сказал Кастрюля. - Вроде синица. Сдохла на лету и врезалась в меня.
   Щенок выбрался из воды, два раза встряхнулся и... подбежал к Кастрюле. Стал крутить хвостиком, даже попытался лизнуть его берцы.
   -- Ишь ты какой, -- сказал мучитель. - Будет у тебя кликуха -- Моряк.
   -- Заберешь, что ли? - спросил Платон. - Тетя Маруся-то что скажет?
   -- А ничего не скажет. Нам на дачу все равно пес нужен, -- ответил Кастрюля. Собакен привязался вчера, не отогнать. В школу меня проводил, из школы встретил.
   -- В плавание сходил, -- заржали старшаки и пошли прочь, не обращая внимания на Миру и Геру.
   За ними семенил щуплый, голенастый щенок.
   -- Вот тебе раз! - сказала Мира. - Кастрюля стал хозяином.
   -- Думаю, мы не найдем на стене маски Куулат, -- ответил Гера. - Понимаешь связь? Элгэ кровавого духа взамен жизни щенка. Кто бы мог подумать...
   Мира рванула домой. Следом понесся Герка.
   Их предположения оправдались. Маска Куулат исчезла. Более того, со всех стен испарились коряги, карандашные рисунки под стеклом, карты каких-то мест, бубны нескольких видов, колотушки, деревянная и чугунная посуда неизвестных племен.
   Дед был подавлен, сидел, уронив голову на грудь, и не отвечал. Перед ним стояли его завтрак и обед.
   Из глаз Миры брызнули злые слезы. Она помчалась в кухню, где Наталья Дмитриевна мыла посуду и, преодолевая комок в горле, попыталась накричать на бабушку.
   Наталья Дмитриевна сначала ничего не поняла, а потом обиделась:
   -- Ты считаешь, что это я отобрала все, чем старик жил раньше? Ну спасибо тебе, внуча. Воплощенное зло твоя бабка, да?
   И заплакала:
   -- Дед еще неделю назад просил родителей все вывезти. Папа переписывался с этнографическими музеями, они взяли только посуду и карты. А ты на меня... Вот я какая в твоих глазах!
   Мира прищурилась:
   -- Зачем бы ему это делать, а?
   Бабушка сначала промолчала, а потом сказала:
   -- Вы только не пугайтесь, детки... Он, наверное, чувствует, что уйдет... Навсегда. Вот и не ест уже ничего.
   Мира и Гера посмотрели друг на друга. И, как всегда, без всяких слов приняли решение.
   Ребята тихонько вошли в комнату деда. Запах в ней стал еще более неприятным, чем раньше.
   Мира опустилась на диван рядом с креслом и сказала, глотая слезы:
   -- Деда, любимый, поговори с нами.
   Старик сидел недвижно. Только по редкому дыханию можно было понять, что он жив.
   -- Деда, скажи, что мы можем для тебя сделать? - спросила Мира, и в ее мысли затесалась одна очень странная, явно ей не принадлежавшая: "Не мешать".
   -- Мы бы хотели узнать побольше об элгэ. Ведь неясно, какое место он занимает в жизни человека. Он должен быть обязательно животным? И потом, получается, что, если есть плохие люди, есть и плохие элгэ? - Герка неожиданно разразился вопросами, и Мира с негодованием посмотрела на него.
   -- Как так, человек собрался умирать, а тут к нему лезут с тупыми вопросами! В конце концов, у каждого своя сказка или вера, зачем допрашивать умирающего? - словно говорил ее взгляд.
   Веки и руки старика дрогнули. Шевельнулись губы. Чаще стала подниматься и опускаться грудь. Старый ученый не мог умереть, пока звучали вопросы, которые вели его по жизни.
   -- Элгэ прекрасен... как та бесконечность, частью которой он является... Сам человек... он может быть всяким. Подлецом. Убийцей. Но его элгэ не такой. Если человек вдруг осознает свои ошибки, в свое время он засияет в бесконечности. Если нет... элгэ все равно будет сиять... как неосуществленная возможность, -- дед говорил все четче, быстрее. И непонятнее.
   -- Деда, а элгэ всегда животное? - Мира заметила то, о чем дед промолчал, и настойчиво намекнула на ответ.
   А еще она пришла в восторг от того, как Герке удалось разговорить деда.
   Старик с большим трудом перевел на нее взгляд. Его губы чуть растянулись, словно в улыбке.
   -- Как правило, животное. В некоторых племенах - это отан. Любая вещица. Или что-то вообще не из ряда предметов. Я тебе отдаю твой отан... -- Старик было полез в карман жилета, но рука не справилась, задрожала и опустилась.
   Герка помог ему вытащить что-то маленькое, завернутое в мягкую ткань, передал "отан" Мире.
   Дед посмотрел на него благодарным взглядом, оживившим почти недвижное лицо.
   Старика увезли в больницу. Он пробыл неделю в реанимации. Мирины и Геркины родители, люди уважаемые и известные, привозили к нему медицинских светил.
   Ребята часто сидели возле клетки с мышонком. Думали: как странно, ведь он - это они сами.
   А потом стало плохо Наталье Дмитриевне. Всего лишь сломался лифт, и энергичная бабушка совершила скоростное восхождение на двенадцатый этаж. "Тромб, наверное, оторвался", -- сказали врачи и увезли ее в больницу. В тот день, когда она была спасена, умер дед.
   А мышонок исчез.
   Мира принялась реветь и не могла остановиться. А Герка не стал ее утешать. Он погрузился в долгие и упорные размышления. Наконец он сказал ей: "Всё правильно. Помнишь синицу? Чужой элгэ может спасти. Мышонок - элгэ нашего деда. А он был одним на двоих, словно мы брат и сестра".
   Мира перестала реветь и сделала вывод:
   -- Теперь нам нужно искать свои элгэ!
   -- А у тебя уже есть отан. Дед подарил, -- отозвался Герка. - Это мне нужно найти элгэ.
   -- Ой, правда, -- спохватилась Мира и вытащила из кармана школьного пиджака ткань с чем-то твердым.
   Это был крупный белый камень, местами прозрачнее воды, а частью мутный от мелких трещинок. Она показала подарок отцу. Он повертел его, посмотрел на свет, царапнул им по стеклянной вазе и сказал: "Предположительно, алмаз. Возможно, особый вид шпинели, которая тоже царапает стекло. В любом случае, камень редкий".
   Герка не позавидовал Мире, наоборот. Он ждал появления своего элгэ и верил, что это будет животное. Но оно должно было само найти его, своего человека. Как назло, ни кошка, ни собака не привязывались к нему так, как щенок к Кастрюле. Герка стал плохо спать, ночами он размышлял о будущем элгэ.
   Квартира его родителей, которые, кроме своей работы, писали диссертации, не была такой ухоженной, как у Хомутовых, ведь в ней не командовала Миркина бабушка. Водились в большой трешке и тараканы.
   Однажды Герка заметил за шторой в углу под самым потолком темное пятнышко размером с шарик для пинг-понга. Внезапно пятнышко ринулось вниз и исчезло где-то на полу.
   Герка спросил Миру:
   -- А может элгэ быть насекомым?
   Мира ответила:
   -- Конечно. Ты забыл естествознание, которое изучали в прошлом году?
   -- И тараканом?
   Мира передернула плечами, сморщилась и сказала:
   -- Да! Он тоже животное.
   Герка вздохнул:
   -- Тогда мой элгэ - таракан.
   Мира сказала:
   -- Пошли к тебе. Покажешь.
   Однако на привычном месте ребята никого не обнаружили.
   Герка уехал на три месяца в Петербург с родителями. Они выполняли какую-то работу в связи с диссертациями, а Герка с картой метро города в кармане знакомился с русской культурой. Наконец он вернулся. Подруга не сказала: "Здравствуй, Гера, я рада тебя видеть", а сразу же спросила:
   -- Нашёл элгэ?
   Герка только помотал головой. Он привел подругу домой, показал ей новые книжки. Мира наклонилась к стопке старых на подоконнике и вдруг взвизгнула:
   -- Что это?
   Герка немного растерялся и спросил:
   -- Где?
   -- Вот!
   Мира держала двумя пальцами сухую шкурку паука.
   Герка чуть не заплакал:
   -- Мой элгэ был пауком! А я уехал и бросил его! Он умер!
   Мира лучше знала естествознание, поэтому утешила:
   -- Да он просто линял. То есть сбросил старую шкуру. А ну зови его!
   Герка уселся на пол, позвал:
   -- Паучок, элгэ мой, иди сюда.
   Через минуту ожидания шевельнулся край шторы, и к Герке вышел... паук-птицеед средних размеров. В квартире с тараканами пропасть с голоду невозможно.
   Герка подставил ладонь, и паук забрался на неё.
   Бледная, как полотно, Мира отошла подальше.
   А Герка сказал:
   -- О мой элгэ, ты нашел своего человека!
   Как ни странно, паук всегда слышал, когда Герка звал его. Если звучали шаги взрослых, прятался. На Миру он не реагировал вообще, даже когда она привыкла к его устрашающему виду.
   Но нужно было все же представить элгэ родителям. Герка долго думал, как это лучше сделать, а потом просто сказал:
   -- Папа, мама, у меня живёт паук-птицеед.
   Родителей это совсем не впечатлило.
   -- Сбежал, наверное, от того, кто их разводит, -- сказал папа.
   -- Надеюсь, ты в курсе, как с ним нужно обращаться, -- добавила мама. - И ещё нужно купить террариум.
   -- Но я хочу иногда носить его с собой в какой-нибудь прозрачной коробочке, -- сказал Гера.
   -- Найдём, -- ответила мама, не отрываясь от отчета.
   И вот настал тот день, когда Геркин элгэ вышел в свет.
   Первого сентября возле школы стояла компания Платона. Хулиганы так выросли, словно тоже пережили линьку.
   Гера и Мира смело прошли мимо них.
   -- Эй, водоплавающие! - окликнул их Платон.
   -- Утопленники! - заржала компания. - Гроши давайте. Дяденькам на пивко.
   Герка снял рюкзак, достал высокую пластиковую коробочку, открыл ее.
   -- Что у тебя там? - подошел поближе Платон.
   -- Паук породы Голиаф. Прыгает на четыре метра. Кусается больно, после могут палец отрезать, -- с восторгом, достаточно присочинив, как сделал бы это чрезмерно любящий родитель, сообщил Герка.
   Элгэ поднял вверх педипальпы.
   Платон побежал в школу впереди своей компании.
   Герка показал паука одноклассникам, но коробочку не стал открывать, побоялся, что страх помешает тому восхищению, которое заслуживает его элгэ.
   Увы, после второго урока пришёл директор и отправил элгэ и Герку домой. Выход в свет не удался.
   -- Элгэ не для посторонних глаз, -- решили ребята.
   Гера всё равно носил Голиафа с собой в коробочке. И вскоре произошли события, в которых проявилась вся мощь элгэ.
   Рядом с микрорайоном, где жили ребята, началась стройка нового жилого комплекса. Гера и Мира были детьми строителей, поэтому не нужно объяснять, что новый объект привлёк их внимание. Впрочем, как и всю ребятню. Кто-то любил бегать от охраны, кто-то испытывал себя в паркуре, кто-то искал, что стянуть.
   Воскресным утром друзья прогуливались возле стройки, отыскивая новую брешь в заборе взамен заделанной. Послышался отчаянный лай, и навстречу им выскочил Моряк. Бывшего пловца можно было опознать только по окрасу, настолько он вырос.
   Моряк стал носиться кругами, отбегать, возвращаться.
   -- Что-то случилось с Кастрюлей, -- сразу решила Мира.
   Более того, пришёл в неистовство Голиаф. Он принялся обрывать с брюшка стрекательные волоски, носиться по коробочке так, что она могла вывалиться из рук. Герка только собирался перехватить её поудобнее, как прогулочная коробка шлёпнулась на землю. Конечно же, паук в два счёта выбрался и быстро заработал ногами по направлению к Моряку. Пёс замер и принюхался, паук задрал педипальпы. Видимо, Моряк решил, что использовать морду для посадки птицееда не совсем приятно, поэтому повернулся хвостом. Голиаф мигом взобрался на спину собаки.
   Всё произошло так быстро, что Мира и Гера даже моргнуть не успели.
   С воплем: "Элгэ мой!" Герка побежал за псом, Мира - за ними. Они дважды обежали вокруг забора и никого не увидели.
   -- Элгэ мой, -- шептал Гера, Мира хныкала.
   Вскоре они замолчали и уставились друг на друга.
   -- Нужно осмотреть забор со стороны стройки, -- сказала Мира, и Гера кивнул.
   Ребята подошли к воротам и стали барабанить в них. Вышел сторож, на редкость непонятливый и, кажется, не знавший никаких слов, кроме "Проваливайте отсюда, а то полицию вызову!" Говоря так, он поступил неразумно. Но это ему можно простить, так как он не знал, чьей внучкой является Мира.
   -- Да я сейчас сама полицию вызову! - закричала она таким голосом, который, как отмечал покойный дед Сергей, можно было услышать из-под земли. - Собака ребенка мечется, лает, значит, он попал в беду на вашей стройке! Ладно, пусть он поступил против правил, но вы сейчас, в свое дежурство, оставляете его в опасности! А если что-то случится? Вы не только работу потеряете, но и свободу!
   Мужчина, который проходил мимо, остановился послушать.
   -- Ну и горластая! - сказал он. - Да пропусти ты их, а ворота - на замок. Отыщется ли, не отыщется - реально звони в полицию.
   Охранник так и поступил. Более того, он пошел с ними вместе. Вдруг охранник даже присел и воскликнул:
   -- Что это за!!!
   В котловане со сваями одна из бетонных громил была вывернута. И рядом ходила кругами бурая грязь, как будто образовалась воронка. Мелькали льдинки, мусор, и посередине что-то бултыхалось.
   Охранник схватил громадную доску, перекинул ее через воронку, уселся сверху и осторожными движениями стал передвигаться к середине.
   Мира С Герой даже дышать позабыли.
   Охранник опустил руку в воронку и схватил нечто ворочавшееся.
   Это был Моряк.
   Охранник чуть сдал назад, выбросил пса на песок и снова двинулся к середине. Сначала он активно шарил в грязи рукой, потом медленно и наконец еле-еле дополз на заднице до ребят.
   -- МЧС вызывать нужно! - сказал он тихо. - Утоп, видать, мальчонка.
   Моряк несколько раз отряхнулся и забегал кругами.
   Охранник попытался кое-как очистить заляпанный по плечо рукав и вдруг заорал: на нем сидел, плотно прижавшись, Геркин элгэ. Нужно сказать, он несколько подурнел от купания в грязи, зато хелицеры стали выглядеть более выразительно.
   -- О мой элгэ! - взвыл счастливо Герка, но паук проигнорировал хозяина, добрался, приволакивая одну лапку, до Миры и пополз по ее джинсам, ветровке, нырнул за ворот.
   -- Мама... -- тихонько сказала Мира.
   -- Мирка, не шевелись. Голиаф после стресса может разнервничаться. И тогда укусит, -- предупредил Гера.
   А паук вынырнул из Мириной одежды прямо перед ее носом. В хелицерах он держал ее отан в красивом бархатном мешочке. Дырявить камень в мастерской не посоветовал папа, и Мира сшила мешочек, повесила его на шею.
   В это время оглушительно заорал сторож. Гера и Мира волей-неволей посмотрели на него. Мужчина пятился от огромной ручищи изо льда и грязи, которая тянулась прямо из воронки. Следом за ручищей из грязи поднимались огромные рога.
   Голиаф настойчиво подергал мешочек.
   -- Я думаю, элгэ хочет, чтобы ты отдала алмаз вот той руке... или Куулат, -- сказал Гера.
   -- Да пусть берет, -- сказала Мира и вдруг рявкнула на рога и глаза, сверкнувшие из-под них: -- Но только в обмен на Кастрюлю!
   Она сняла мешочек с шеи, причем так и не отцепившийся Голиаф проехался по ее лицу.
   -- Слышь, ты, Куулат! - заявила Мира. - Или Кастрюля, или ничего!
   Когда затих Миркин голос, ребята поняли, что сторож тоже до сих пор кричит, только слабо и хрипло.
   Куулат опустилась в воронку. Какое-то время ничего не происходило, затем воронка стала фонтаном, который выплюнул нечто скрюченное и покрытое грязью.
   Это был Кастрюля!
   Мира бесстрашно подошла к самому краю и бросила мешочек прямо в середину фонтана. Через миг потоки грязи опали, вода втянулась вниз. Свая встала на место.
   Кто-то снаружи стройки все же вызвал полицию, и под утешительные звуки сирены сторож открыл ворота. Всю компанию, кроме Моряка и элгэ, приняли блюстители порядка и увезли в отделение.
   Вызвали родителей, но примчались только мама Кастрюли и Наталья Дмитриевна. Тетя Маруся выслушала все претензии, пообещала Кастрюле устроить сладкую жизнь, но тут же обняла ребенка, который был выше ее на голову, и разрыдалась.
   -- Это Моряк ко мне всех привел, -- сказал Кастрюля в первом порыве честности за всю жизнь. - Если б не он...
   -- Всегда говорила, что у него ума больше, чем у тебя... -- всхлипнула тетя Маруся.
   -- Паучище еще был, -- вдруг вспомнил сторож. - И козел с воот такими рогами!
   И он раскинул руки.
   Мира и Гера задержались еще на три часа, потому что Наталья Дмитриевна вступила в споры с работниками полиции по поводу воспитания детей. Что поделать, родители снова были в командировках. Видимо, поэтому только Хомутовым был выписан штраф. Семью Герки вообще поставили на учет в ПДН, потому что ребенок остался без присмотра родителей. Но Геркина тетушка через три дня проблемы уладила и поселилась на время с племянником.
   Голиаф не вернулся. Все проглядели тот миг, когда он исчез. Герка слег с простудой, которой сроду не болел. К нему приходила Мира, приносила задания и объясняла новый материал не хуже учительницы. Но и Гера использовал постельный режим не зря. Он систематизировал происшедшее и сделал выводы:
   -- Понимаешь, мы не вправе отрицать понятия о мире древних людей. Не зря же в них верил дед Сергей, который знал все на свете. Нам предстоит ещё объяснять и объяснять всё, что есть на земле. Видимо, она не всегда согласна с тем, что творит и присваивает себе человек. К примеру, он нашёл алмаз. А камень имел какое-то значение для того, что мы ещё не понимаем. Права ли была земля потребовать своё назад?
   А Кастрюля мне звонил. Клялся в дружбе.
   -- Что его понесло на стройку-то? - спросила Мира.
   -- Украсть кое-что захотел. Сказал, что стал тонуть в земле, которая вдруг превратилась в грязь.
   -- Его спас элгэ, -- вздохнула Мира. - А у нас никого больше нет.
   -- Мирка, ты иди домой. У меня, кажется, опять поднялась температура, -- сказал Гера и отвернулся к стене.
   Однако вскоре соседей разбудил вопль тётушки Герки, певицы оперетты. Утром она обнаружила племянника, спящим с монстром на одеяле. А ребёнок ещё и понёс сущий бред:
   -- О мой элгэ, ты опять нашёл своего человека!
   Но это было ещё не всё. После встречи ребята заметили на спине Голиафа подарок. Видимо, элгэ пропадал в поисках компенсации за алмаз. В волосках сидела крохотная нимфа-птицеед с белковым мешочком. Когда Мирка тихонько пересадила нимфу на лист бумаги, Голиаф подобрался для прыжка.
   Герка заорал:
   -- Убирай свой элгэ быстрее! Птицееды - каннибалы! Это их природа!
   Так что у Миры в маленьком террариуме подрастает новый элгэ.
   Когда ребята пришли на могилу к деду Сергею и выпустили Голиафа поползать по траве, каждому из них послышалось:
   -- Восхитительно! Прекрасно! Пусть сияют ваши элгэ в бесконечности бытия!
   За их спинами кто-то мягко подпрыгнул - раз, другой. Запахло дымом, прелой травой, трухой дерева и ещё чем-то неприятным.
   Ребята развернулись. Перед ними танцевала приземистая фигура. Размахивала руками с бубном и колотушкой. Кружилась так, что вокруг треугольной шапки летели волчьи хвосты. Протёртая до дыр маска закрывала лицо, звенели украшения наплечника, развевались концы поясков - по счёту тех миров, где побывал... Эхна. Его невозможно было не узнать. И не понять его танца тоже было нельзя. Над ним кружилась сова, слепо тараща глаза и теряя перья.
   Это было вовсе не видение. Рядом прошла молодая пара с пакетами.
   -- Во отжигает! - сказала женщина.
   -- Камлает, -- поправил её мужчина.
   -- А почему он в бубен не бьёт?
   Эхна остановился, будто понял их. Размахнулся колотушкой и ударил в бубен.
   Послышался отдалённый удар грома, а фигура разлетелась пылью, похожей на ту, которая бывает у перезревшего гриба-дождевика.
   Посетители переглянулись и скоренько пошли своей дорогой.
   А ребята поверили в то, что на пути от жизни к бесконечности возможны встречи со старыми друзьями. Пусть они всего лишь овеществлённое и одушевлённое время.
   Часть вторая
   В декабрьские холода Геркин элгэ собрался линять: из рыжеватого сделался белёсым, полюбил неподвижность, возненавидел внимание людей. А они часто посещали Герку, потому что у паука появились способности предсказывать события. К примеру, если задать вопрос: "Когда будет контрольная?" и называть числа, то элгэ поднимет педипалдьпы тогда, когда суждено ей случиться. Одноклассники стали осаждать Геркину квартиру, и он ничего против не имел. Ему и самому было выгодно знать время, когда в школе намечается проверка знаний. Более того, элгэ мог подсказать тему ребятам, которые были ему особо приятны. Способ получения информации был тем же.
   И вот паук перестал сотрудничать. Конечно, линька - дело серьёзное. Похожа на выпускные экзамены. До них ты один человек, а после - другой. Герка честно всех предупредил, что прогноза контрольных больше не будет. Но ребята всё равно приходили посмотреть на элгэ. И хозяину было приятно.
   Мирин элгэ был без всяких полезных особенностей и вообще существом, которое обитало в норе. Он совсем не нуждался в общении и сутками сидел в террариуме. Мира дала ему имя -- Мышонок. В честь того крохи, который, судя по всему, был элгэ деда и открыл им дверь в мир чудес. Герка подумал-подумал и назвал своего птицееда Эхной.
   Однажды утром ребята встретились по дороге в школу.
   -- Что-то случилось? -- спросила Мира, заметив хмурый вид друга.
   -- У тебя тоже, наверное, не без происшествий, -- ответил Гера, от взгляда которого не ускользнуло, что Мира сегодня была растрёпанной.
   А она очень заботилась о внешнем виде, особенно о причёске. Её непослушные кудряшки всегда требовали заколок и бантиков.
   -- Нет, ничего не случилось. Кроме того, что Мышонок вылез из норы и носится по террариуму, -- вздохнув, сказала Мира. -- Что-то его обеспокоило. А я не пойму что. Сколько прочитала всего в интернете, не нашла объяснений.
   -- Вот! -- воскликнул Гера и даже остановился. -- И мой Эхна, как заметит меня, поднимает педипальпы! И я не нахожу причины.
   -- Может быть, кто-то снова попал в беду? -- предположила Мира.
   -- Да, они что-то чувствуют, -- согласился Гера. -- Как мне жаль, что пауки не разговаривают!
   -- А если это к лучшему? -- заметила Мира. -- Никто не знает, что они смогли бы наговорить людям. Мы же их держим в неволе...
   -- Спасибо, Мирочка, утешила товарища, -- буркнул Герка.
   Откуда же было знать друзьям, что опасность грозит вовсе не им, а злейшему врагу пятиклашек -- Платону Хмырькову! И в ту минуту, пока Гера и Мира обсуждали поведение своих питомцев, бедняга Платон томился в Нижнем мире, куда его завело неуёмное желание пакостить и нарушать правила безопасности.
   Вот что произошло в гимназии вчера вечером.
   Железнозаводская гимназия -- это настоящая школа-гигант с бассейном, двумя спортивными залами, актовым залом с сиденьями, как в театре, и громадной сценой. Она очень высокая, и пространство под ней использовалось для хранения ламп, гирлянд, принадлежностей для постановок. Конечно, компания Хмырькова уже побывала там, несмотря на замки. Старшаки и в подвале побывали, и под чердаком. Наверное, они соревновались с хозяйственной службой гимназии: кто взломает и убежит, кто наведёт порядок и найдёт нарушителя.
   Платон и его друзья могли что-нибудь присвоить -- лампочки или инструменты, или инвентарь. Словом, что подвернётся под руку. А ещё они испытывали подвалом тех, кто захотел войти в их группу. Кастрюля, например, должен был провести вечер в подвале, а потом выбраться через зарешёченное окно. Ваське Жеребцову было назначено сидеть под сценой во время репетиции и стучать кулаком в пол так, чтобы в зале было не слышно. Девчонки сбивались с ритма, путались в движениях. Такое хулиганство даже породило школьную легенду о стучащем привидении.
   Платону взбрело в голову подтвердить свою хулиганскую доблесть ночёвкой под сценой. Он дождался, когда его мама-медсестра будет дежурить в больнице, и затаился с пирожками и бутылкой воды в кабинете географии.
   Утром копания Платона заявилась в школу и сразу позвонила Платону. Звонок раздался с пульта охранника. Он взял трубку и сказал:
   -- Руднев слушает.
   Охранник изменился в лице, когда услышал ответ. Стало ясно, что ответил ему не Платон.
   -- Пацаны, а это точно мобильник Хмыря? -- спросил Кастрюля.
   -- Его, конечно. И чехол с черепами, и рингтон, -- почему-то шёпотом ответил Васька.
   Компания удивилась ещё больше, когда нашла пирожки в пакете возле питьевого фонтанчика, а рюкзак Хмырькова в кабинете географии. Напротив карты мира. Причём над просторами тундры была нарисована громадная красная стрелка, которая была направлена вниз. Выглядело так, будто Платон обозначил место, где он сейчас находится.
   После второго урока в класс зашёл директор и поинтересовался, где Хмырьков. За его спиной маячил обеспокоенный охранник.
   Друзья ушли в глухую несознанку. Они растревожились за друга, но признаться в хулиганстве не могли: за это предстояло ответить. Однако с дежурства вернулась мать Платона, позвонила ему на мобильник. Ответил ей директор школы. Когда дошло дело до полиции, ребята рассказали всё. Кастрюля вышел из кабинета директора белый, как мел. Ему что-то стало известно после допроса, но бедняга смолчал.
   Поиски Платона начали со здания гимназии. Он где-то прятался вторые сутки.
   На третий день Геру и Миру компания подкараулила возле школы.
   -- Паук ещё у тебя? -- спросил Кастрюля, непохожий на себя.
   -- Конечно, где же ещё ему быть, -- ответил Гера. -- Только он очень беспокойный.
   Он обрадовался вниманию старшаков к Эхне, но заподозрил неладное.
   Кастрюля отвёл его в сторону и спросил тихонько, склонившись к Геркиному уху:
   -- А где сейчас рогатый бес?.. Ну, тот, который меня тогда в землю уволок?
   -- Ты, наверное, про Куулат спрашиваешь? -- оживился Гера. -- Я думал, ты позабыл её. Она не бес, просто дух природы.
   -- Тихо ты! -- рассердился Кастрюля, и Гера понял, что старшак по-прежнему боится или стыдится событий на стройке. А может, то и другое вместе.
   -- Платон пропал, -- продолжил Кастрюля. -- Его мобила оказался у охранника. Ответил на звонок зверский голос: "Куулат в гневе". Нас полиция спрашивала, не знаем ли мы Куулат. Считают, что Платона похитили.
   -- Куулат всегда в гневе, -- вздохнул Герка. -- Такой дух, что поделаешь. И она опасна. Не навредил ли, случаем, ваш друг природе?
   -- Зимой вся природа под снегом, -- глубокомысленно изрёк Кастрюля. -- Мы только пару ёлочек на аллее спи...
   -- Вот! -- сказал Гера и развернулся к нему спиной.
   -- Ты куда? -- рванул его за рюкзак Кастрюля.
   -- Мы всё обдумаем и свяжемся с вами, -- сказал Гера. -- Будьте осторожны, зимой то, что вы натворили, не исправить, новые деревья не посадить. Думаю, Куулат будет мстить не только Платону.
   На его голос обернулась компания и Мира, которая взахлёб рассказывала о своём Мышонке.
   -- Чё это за Куулат? -- спросил Васька. -- Про него менты спрашивали.
   Кастрюля сказал: "Тсс..." и махнул рукой, мол, уходим.
   У Геры и Миры первым уроком была музыка. Они пожаловались доброй молодой учительнице Наталье Александровне на боль и першение в горле, попросились на лавочку у стены. Да-да, учительница устроила специальную лавочку для тех, кто не сможет петь -- пусть сидят себе и никому не мешают.
   И Гера с Мирой стали общаться через записи в блокноте.
   "Платона достала Куулат?" -- написала Мира.
   "Старшаки спилили ёлочки на аллее Дружбы", -- ответил Гера.
   "Мышонок и Эхна узнали об этом первыми", -- с гордым видом приписала Мира.
   "Как его вызволить? И где он?"
   И ребята замерли в раздумьях.
   Они были рассеянными даже на любимом уроке математики. И по дороге домой не разговаривали. Каждый уединился со своим элгэ, пытаясь общаться с пауками мысленно и вслух, но Мышонок и Эхна по-прежнему проявляли беспокойство и не обращали внимания на хозяев. Наконец Мира позвонила Герке и пригласила его поиграть в настолку. Геркины родители были только рады, что у сына вечер пройдёт нескучно, и отбыли на премьеру оперы.
   Родителей Миры тоже не оказалось дома, а бабушка Наталья Дмитриевна погрузилась в чтение нового увлекательного романа.
   -- Я думаю, что Куулат нужно остановить, -- сказала Мира. -- По-моему, она не знает удержу во всякой мести. Помнишь, что случилось с охотниками, которые убили редких животных? А если бы не мой камешек, она утащила бы под землю Кастрюлю.
   -- Ты снова хочешь предложить ей поменяться? -- удивился Герка. -- Вообще-то её сначала нужно найти. В тот раз на стройке мы обнаружили её случайно. Благодаря Эхне и Моряку.
   -- А мы не знаем всех подробностей. Нужно поговорить с Кастрюлей и всё выяснить, -- заметила Мира. -- И тогда уже составить план действий.
   В этот миг раздался звук домофона. Бабушка пошла открывать, и её разговор с пришедшим оказался такой долгий, что Мира и Гера тоже вышли к двери.
   Это Кастрюля, лёгок на помине, заявился к Мире, потому что у Геры никого не было дома. Наталья Дмитриевна, отчасти знакомая с хулиганами по рассказам ребят, не захотела его пускать. Но Мира и Гера её упросили.
   Кастрюле налили чаю, угостили булочкой, и он, разомлевший от гостеприимства, выложил ребятам события последних дней.
   -- И чего эта Куулат к нам прицепилась? -- обиженно спросил он в конце рассказа.
   -- Наверное, потому, что вы ведёте себя, как хищники, -- неожиданно сказала Мира.
   -- Чего-чего? -- переспросили её мальчишки хором.
   -- Того! -- Мира рассердилась, потому что Герка не сразу её понял, как это обычно бывало. -- Деньги у младших отбираете, издеваетесь над всеми, кто слабее. Вредите, хулиганите.
   -- Но они же никого не съели пока что, -- возразил подруге Гера. -- Ты любишь естествознание и не знаешь, что в природе есть пищевые цепочки. Хищники едят травоядных, травоядные губят для пропитания растения и молодые деревца. При чём здесь Платон и Кастрюля?
   -- Ни один волк не убил оленя, чтобы потом гордиться его рогами. И не надел шубу из заячьих шкур, -- отрезала Мира. -- Настоящий хищник -- это тот, кто ставит себя выше всех и наслаждается своей жестокостью. Кстати, Кастрюля, а что ты делал на стройке в тот раз? Вспомни, это очень важно. Нам нужно понять, почему Куулат в тот раз чуть не утащила тебя в Нижний мир?
   -- Так-то меня Витя зовут, -- продолжил обижаться Кастрюля. -- Ничего не делал, гулял с Моряком. Потом вдруг бах! -- и я тону. А сквозь муть огромные глаза блестят. И всё вниз тянет, тянет...
   -- Нет, так не бывает, -- возразила Мира. -- Должно было ещё что-то произойти. Напряги память, Витя, иначе мы просто будем топтаться на одном месте и не спасём Хмырькова.
   -- Да говорю же вам, что ничего не было! -- завопил Кастрюля.
   -- Хорошо, ничего не было, -- притворно согласилась Мира: а вдруг старшак обозлится и уйдёт, как тогда выручать Платона. -- Давай так: кто ещё, кроме тебя и Моряка находился на стройке?
   -- Да кошка бездомная, -- вспомнил Кастрюля. -- Я хотел на неё Моряка натравить, чтобы не бегала где попало.
   -- А Моряк? -- воскликнул Гера.
   -- Моряк ещё был маленький, тупой и тормозной. Меня за штанину схватил. Ну я его поводком и огрел, -- ответил Кастрюля. -- Вот и всё!
   -- Понятно. -- Мира вздохнула и грустно посмотрела на старшака, который как раз был более тупым и тормозным, чем его славный пёс.
   Подумать только, после жестокости хозяина животное бросилось его выручать! Интересно, а способен ли Кастрюля на такие благородные поступки?
   -- Чего тебе понятно? -- грубовато и громко спросил Кастрюля.
   Мира услышала, как к закрытой двери кухни подошла бабушка. Понятно, она никак не могла доверять этому хулиганистому подростку.
   -- Понятно, за что на тебя рассердилась Куулат, -- сказал Гера.
   -- И что теперь делать? -- спросил Кастрюля таким потерянным голосом, что друзья простили ему и грубость, и хулиганство.
   Перед ними сидел просто человек, который один раз угодил на рога страшной Куулат и может снова попасть в беду.
   -- Ты, Витя, иди домой и веди себя хорошо, -- посоветовал Гера. -- А мы будем думать, искать способ связаться с Куулат и узнать, что ей от вас нужно.
   -- Э... нет! -- заявил Кастрюля. -- Вы малышня писклявая, пятиклашки-объелись-кашки. А если вас обидят?
   Мира заносчиво подняла одну бровь, как это делала Наталья Дмитриевна, когда её кто-то раздражал. А Гера сказал:
   -- Ты противоречишь сам себе. Пришёл к нам за помощью и тут же уверяешь, что мы маленькие и ни на что негодные.
   В последнее время он тщательно выискивал противоречия в словах родителей, одноклассников и даже учителей. Потом радостно всем объяснял, в чём они сами себе противоречат. Учителя сердились, ребята просто не обращали внимания. А папа сказал: "Ого, у нас, кажется, формируется критическое мышление!" Мама с ним согласилась. Герка промолчал, потому что он не понял, о чём речь.
   Однако Гера дипломатично попросил Кастрюлю:
   -- Ты прав, без старших, возможно, нам не справиться. И мы обязательно обратимся к тебе. Но сейчас нам нужно пообщаться со своими элгэ, то есть птицеедами. Они, кстати, стали очень беспокойными. Ты хочешь подержать на ладони беспокойного птицееда?
   Кастрюля сразу засобирался домой. Но на прощанье строго приказал:
   -- Как только что-то узнаете, сразу ко мне!
   Выходя из кухни, ребята столкнулись нос к носу с Натальей Дмитриевной. Она проводила Кастрюлю недоверчивым взглядом, а потом достала из кармана фартука конверт с неровной, прерывающейся надписью: "Друзьям".
   -- Я так поняла, вы пытаетесь разгадать какой-то секрет, -- сказала она. -- Вот этот конверт твои родители, Мира, нашли на больничной тумбочке. Покойный Сергей оставил его кому-то... Возможно, вам. Я открыла его, разумеется. И ничего не поняла. Вдруг вам повезёт?
   И, утирая глаза, Наталья Дмитриевна удалилась в свою комнату. Мира рассердилась:
   -- Ну и характер у бабули! Ничего мне не говорила столько времени! Может, в конверте ключ ко всем мирам, о которых рассказывал дед Сергей!
   Однако там оказался лишь странный схематичный рисунок: круг в круге, в центре -- мышонок, держащий в лапках семечко или орешек. Сбоку -- то ли ушастая, то ли рогатая птичка.
   Ребята в комнате Миры принялись рассуждать, что бы значила эта схема. Рассуждения ни к чему не привели. Тогда настало время опытов: а вдруг на листке есть скрытые знаки, которые дополняют схему? На листок смотрели сквозь мощную лампу для копирования чертежей, его смачивали слегка водой, нагревали на той же лампе -- ничего. Напрашивался один вывод: тайных знаков не было, вся информация заключалась именно в рисунке. Если рассуждения и опыты не помогли, значит, нужно подключить фантазию.
   -- Может, на рисунке изображены элгэ деда Сергея, Эхны и Куулат? Смотри: круг -- это бубен, мышонок -- дед, птичка -- синица Куулат? -- предположил Гера.
   -- Очень похоже, -- согласилась Мира. -- Только бубнов, получается, два. Чей тогда второй?
   -- Не знаю, -- протянул Гера. -- А вдруг маленький круг -- схематичное изображение птицееда?
   -- Совсем не похоже, -- огорчилась Мира. -- Больше бы подошёл овал.
   -- А почему мы не использовали паука?! -- воскликнул Гера. -- Тащи сюда Мышонка!
   -- Если только он захочет выйти из норки... -- с сомнением сказала Мира.
   Но Мышонок чуть ли не прыгнул Мире на ладонь, когда она открыла крышку террариума. И сразу же засеменил лапками по листку, сел на нарисованного мышонка и вдруг завращался так, что сам превратился в круг.
   Мира смотрела секунду-другую, что вытворяет её элгэ, и вскрикнула. Гера тоже охнул. Из-за того, что на месте ещё небольшого паучка появилась воронка. Она была настоящей, уходящей вниз через стол, через пол и дальше.
   Мира не стала наблюдать это чудо больше, чем несколько секунд, она храбро занесла руку над воронкой и попыталась схватить своего паука, пусть он и выглядел теперь как настоящая вращающаяся дыра, которая вела неизвестно куда.
   Меньше чем через секунду Мышонок, живой-здоровый, яростно работал лапками, пытаясь раздвинуть Мирины пальцы. Воронка исчезла.
   -- Мышонок мой, -- запричитала Мира. -- Я так испугалась за тебя!
   ?-- И сорвала наш эксперимент! -- сердито сказал Гера. -- Давай сади его снова на листок в самый центр!
   -- Нет, -- заявила Мира. -- Неси своего Эхну и сади. Мышонок слишком мал для экспериментов. А что если бы он провалился в эту воронку? Что сказали бы соседи снизу, если бы им на головы свалился птицеед, пусть и маленький?
   -- Они бы с ума сошли от радости, -- искренне ответил Гера.
   Ребята чуть не поссорились, но сошлись на том, что Гера забирает рисунок и экспериментирует с Эхной у себя дома. А Мира пороется в книжных шкафах, вдруг найдёт какие-нибудь книги деда Сергея, которые помогут разгадать тайну рисунка.
   Увы, Эхна просто уселся на листке и словно впал в забытье. И дедовых книг не нашлось. И мыслей, как вызвать Куулат, не появилось.
   Зато ребятам приснился одинаковый сон. Они это выяснили, когда созвонились сразу после того, как проснулись.
   ...Шаман Эхна бил в бубен, находясь под толстым слоем земных пород. Над ним менялась поверхность Земли: исчезали тундра, леса, вырастали и шумели человеческие поселения, которые потом пустели. Безжизненные места превращались в города; появлялись дороги, аэродромы. Кипела работа предприятий и заводов, мигрировали обитатели тайги и тундр. За секунды проходили десятки или даже сотни лет.
   И вот шаман замер, глядя вверх. На Железнозаводск, который, как игрушечный, возник на Земле прямо над ним, из маленькой станции превратившись в большой северный город в дымах заводов и сплетении шоссе. И Гера, и Мира узнали даже свою гимназию, которая была построена всего пять лет назад. Эхна захотел ударить в бубен, но он развалился у него в руках...
   -- Я понял, Мирка! -- завопил Гера в трубку телефона. -- Помощь нужна не Хмырькову, а Эхне! Что-то не так в Нижнем мире! Платона заставили исчезнуть, чтобы привлечь наше внимание!
   -- Спокойно, Гера, -- сказала Мира, хотя сама задрожала от близости разгадки. -- Всё связано с нашей гимназией. Если бы Платон из дурости не полез под сцену, возможно, мы бы ничего не узнали. Нужно ещё понять, при чём тут воронка, которую устроил Мышонок. Это тоже что-то значит!
   -- Какая ты тормозная, Мира! -- сказал Герка. -- Эта воронка прямо в гимназии! Мы же не знаем, что было сотни лет назад на том месте, где её построили.
   Мира совсем не обиделась на друга. Ей захотелось что-нибудь делать прямо сейчас, сию минуту. И ранец с учебниками, и необходимость идти на занятия, и бабушка, которая звала завтракать, -- словом, вся жизнь сейчас показалась тормозной.
   Она еле успела умыться и одеться в форму, когда Герка появился под окнами её квартиры. Он возбуждённо прохаживался туда-сюда и, похоже, сам с собой разговаривал. Мира рванулась к двери, но её перехватила бабушка. Наталья Дмитриевна никого не выпускала из дому без завтрака. С этим смирились даже родители Миры, где уж ей было противоречить воинственной старушке!
   Гера бросился к подруге со словами:
   -- Почему так долго?
   Мира глянула вверх: на них из окна смотрела Наталья Дмитриевна.
   И тут же раздалось какое-то странное цвирканье. Над головами ребят закружилась необычная белёсая птичка.
   -- Это синица Куулат! -- воскликнул Гера. -- Она прилетела к нам, значит, мы на верном пути.
   -- Погоди... Синичка ведь умерла, когда спасали Моряка, -- возразила Мира.
   -- Ты рассуждаешь, как будто никогда не видела чуда, -- отмахнулся Гера. -- Итак, в нашей гимназии есть вход в Нижний мир. И туда случайно угодил Хмырьков...
   -- Ага! Почему со старшим не советуетесь? -- раздался рядом голос Кастрюли.
   Похоже, он решил контролировать друзей. Это им не понравилось. Но рядом припадал к земле на передние лапы и бешено вертел хвостом славный Моряк. Только поэтому ребята не нагрубили одному из самых злостных хулиганов гимназии. А Моряк радостно тявкнул на весь двор, приветствуя тех, кто спас его хозяина.
   -- Цыть, Моряк! -- сказал ему Кастрюля. -- Домой! Ждать!
   И верная собака послушно затрусила к дому Кастрюли, постоянно оглядываясь: не позовут ли с собой.
   -- Рассказывайте, что нарыли, -- распорядился Кастрюля.
   Он, конечно, не имел права так разговаривать с друзьями. Но всё же был с ними вместе и к тому же старше. А это имело свои преимущество. Поэтому Гера и Мира, помолчав, рассказали ему почти всё.
   -- Ну так чего мы топчемся на месте? -- спросил Кастрюля и скомандовал: -- Айда искать дыру под сценой.
   "Не дыру, вход в Нижний мир", -- подумал Гера, но не стал поправлять старшака. Что толку-то? Он не знал деда Сергея, не слушал его захватывающих историй. Подумаешь, остался живым при встрече с могучей и опасной Куулат...
   Однако актовый зал был закрыт на новый замок, а по коридору перед ним, строго поглядывая на гимназистов, прохаживался дежурный учитель.
   -- Встретимся здесь после звонка, -- шепнул ребятам Кастрюля и с независимым видом прошёл мимо учителя.
   Легко сказать -- встретимся после звонка! Как Мире и Гере, обоим сразу, отпроситься с урока русского языка? С Любовью Андреевной такой номер не пройдёт. Она сообщала о пропусках классному руководителю, родителям и вообще затевала настоящее следствие по каждому пустяку. За это её не любили все классы, в которых она преподавала русский язык и литературу. Но дисциплину соблюдали.
   -- Придётся не идти на урок, -- печально сказала Мира.
   Её веки покраснели, словно бы она сдерживала слёзы. И было от чего: родители, в отличие от Геркиных, одобряли строгость в воспитании и могли наказать. Мире и самой не хотелось их расстраивать. Да и тема сегодня новая... Мира давно заметила: чем добросовестнее слушаешь объяснения учителя, тем легче даётся остальное -- домашние задания, проверочные работы.
   -- Подумаешь, -- откликнулся беспечный Герка. -- Мы учимся девять месяцев в году. Уроком меньше, уроком больше -- какая разница?
   Мира была совершенно не согласна с ним, но другого выхода не видела.
   И ребята затаились в соседнем коридоре возле библиотеки, которая открывалась часом позже. Через несколько минут они прошли к закрытому актовому зале. Кастрюли не наблюдалось.
   -- Что нам теперь делать? -- шёпотом спросила Мира. -- Ключей у нас нет, Вити тоже нет...
   -- Витя здесь! Он всегда там, где нужно! -- раздался голос у них за спиной.
   Ребята вздрогнули. Ничего себе, Кастрюля умеет бесшумно ходить! Кто бы мог подумать это, глядя на высокого подростка с громадными ногами, обутыми в высокие ботинки со шнуровкой.
   -- Как мы откроем зал? -- тоже шёпотом спросил Гера.
   -- Вы точно не откроете, -- заявил Кастрюля. -- А я попробую. И перестаньте шептать, говорите нормально. Нас никто здесь не услышит.
   Он достал какие-то проволочки, пошевелил ими в замке. Потом извлёк из-за пазухи три железки, сложил их вместе, сунул в затвор, и замок негромко щёлкнул.
   -- Фирма веников не вяжет, -- произнёс довольный Кастрюля странную фразу и вошёл в зал.
   Тёмное огромное помещение с окнами под потолком, закрытыми плотными шторами, производило тягостное впечатление. Возвышались пустые кресла, тяжеловесная лепнина на стенах казалась готовой вот-вот обрушиться, высокая сцена с гигантскими занавесями поражала сходством с чертогом из страшной сказки. А когда Гера закрыл входную дверь, ребятам стало страшно. Пятиклашки видели зал только в праздники, украшенным шарами и гирляндами, залитым светом. Когда гас свет для номеров художественной самодеятельности или театральных постановок, темнота рядом со зрителями не пугала, а только добавляла интереса. Сейчас же было всё по-другому.
   С лепнины, царапнув коготками штукатурку, сорвалась светлая птичка и стала носиться над головами взломщиков. Мира и Гера переглянулись, а Кастрюля пробормотал ругательство: он не любил ни птиц, ни других животных. Признавал только Моряка.
   Кастрюля достал фонарик и ловко открыл дверь, которая вела внутрь сцены. Оттуда пахнуло пылью. Казалось, такой запах у непроглядной темноты.
   -- Чего встали? -- спросил Кастрюля и скомандовал: -- Вперёд!
   Мира и Гера, несмотря на то, что он подсвечивал им путь фонариком, с опаской ступили внутрь сцены. Они были достаточно смелыми ребятами, но груды инвентаря, частей поломанных кресел в темноте выглядели угрожающе. Кастрюля снова выругался и сказал:
   -- Чёртова птица и сюда залетела. Чуть клок волос не выдрала!
   -- Не ругайся, -- посоветовал Гера. -- Эта синица... в общем, она, возможно, прислана нам в помощь.
   Кастрюля, который был вынужден пригибать голову, обвалил груду каких-то вещей и злобно спросил:
   -- Кем это прислана? Вы кому-то проболтались?
   -- Нет! -- хором ответили ребята.
   -- Просто не обращай на неё внимания, -- сказала Мира.
   -- Да я её здесь чем-нибудь пришибу... -- пробормотал злой Кастрюля. -- И что нам теперь здесь делать? Сидеть и ждать появления дыры в другой мир?
   -- Сами не знаем, -- ответил Гера. -- Эх, нужно было птицеедов сюда взять.
   -- С пауками я бы в темноту не полез, -- отрезал Кастрюля. -- И зачем я с вами, недоумками, только связался!
   И тут в луче фонарика на паутинке прямо перед его носом с потолка, то есть пола сцены, спустился довольно крупный паук. Его глаза бликанули в потоке маломощного света. Кастрюля взвизгнул, как девчонка, подался назад и снова обвалил груду хлама.
   Когда шум стих, Гера наставительно сказал:
   -- Не бойся, ядовитые пауки обычно сидят в тёмных углах и на паутинках не передвигаются.
   -- Точно знаешь?.. -- еле переводя дух, спросил Кастрюля.
   -- Скорее предполагаю, -- честно ответил Гера.
   -- Вообще-то пауки не видят в человеке добычи и не нападают. Но если паук почувствуют угрозу себе, то укусит любой, ядовитый и безопасный, -- вдруг сообщила Мира.
   Было похоже, что она с радостью перешла на знакомую ей тему.
   -- Согласен, -- ответил Гера. -- Ведь у каждого есть хелицеры. А боль от укуса будет зависеть от их величины и способности паука прокусить кожу.
   -- Не только, -- дополнила Мира. -- Ещё и от содержимого его желез. В них может быть и яд, и раздражающие вещества.
   Кастрюля с тихим отчаянием снова пробормотал:
   -- С кем я связался...
   Фонарик задрожал в его руке, луч света метнулся по кучам инвентаря. И тут бравый хулиган захрипел. Его глаза чуть не вылезли из орбит от страха:
   -- Кхх... кто это?
   Мира и Гера стали оглядываться. И вправду, человек, никогда не слышавший про Эхну, испугался бы, когда фонарь высветил, как куча хлама шевелится, в ней проступает сходство с легендарным шаманом, как к ним движется невысокое существо в треугольной шапке с облезлыми хвостами животных.
   -- Эхна! -- воскликнул Гера. -- Ты нам поможешь попасть в Нижний мир?
   Кастрюлин хрип перешёл в вопль.
   -- Тише ты, -- сказала ему Мира. -- Это древний шаман, мы его знаем.
   Эхна, конечно, сильно сдал с последней встречи с ребятами. Одежда-то сохранилась, но сам он выглядел... А как могут выглядеть останки человека, которые пролежали больше сотни лет на погребальном помосте из деревьев? И бубна у него не было.
   В горле Кастрюли что-то забулькало, фонарик вывалился из его рук.
   Гера подобрал его и вообще выключил. Это было правильно, потому что под сценой стало светлее.
   Над треугольной шапкой Эхны нарезала круги седая синица. Она носилась всё быстрее и быстрее, и вот уже стремительное движение превратилось в сплошную линию.
   -- Вот она, воронка! -- воскликнул Гера.
   Действительно, на месте шамана и синицы открылась сияющая воронка.
   -- Прыгаем! -- скомандовала Мира и сказала Кастрюле: -- Давай, соберись с силами, или мы без тебя отправимся выручать Хмырькова.
   Но Витя Кострюков оказался не способным принять решение. Он просто закрыл голову руками и попятился, врезался ещё во что-то. Гера подумал, что оставлять его под сценой нельзя: на шум могут прийти педагоги. Он схватил Кастрюлю за руку и прыгнул в воронку вслед за Мирой.
   Никакого полёта ребята не ощутили, просто приземлились на крепкий снежный наст, проломили его и оказались в сыпучем снегу. Только этот снег был пепельно-серого оттенка.
   Странное дело: холода они не почувствовали. Неужели их согрела гимназическая форма? Стоя по пояс в сугробе, протирая глаза, они огляделись. Кругом -- заснеженное пространство, вдали -- какие-то остроконечные строения.
   -- Это чумы, древние жилища северных людей, -- сказала Мира. -- Наверное, там люди.
   Но ни людей, ни животных, ни дымов над чумами не было видно. Одним словом, пустынная тундра во всей красе.
   -- Поздравляю, мы прибыли по месту назначения, -- сказал Гера и выплюнул снег.
   -- Конечно, ведь стрелка на карте в кабинете географии указывала на тундру, -- согласилась Мира. -- Значит, Платона нужно искать здесь. Ну что, продвигаемся к чумам?
   Кастрюля ничего не сказал. Он только таращил глаза на этот суровый мир, который, как догадались ребята, и был Нижним.
   Ох и трудно было пробираться по снегу! Они сделали всего несколько шагов, а уже устали так, будто пробежали кросс. Вот тут-то и пригодилась мускульная сила Кастрюли. Он взял пятиклашек за руки и врезался, как ледокол, в снега. Ребята всё шли и шли, но к чумам не приближались.
   Одно хорошо: Кастрюля совсем освоился и стал проявлять смекалку. Еле переводя дыхание, он сказал:
   -- Не могу больше вас тащить. Давайте так: я пойду впереди, а вы -- по моим следам. Только ни шагу в сторону, ещё не хватало потом возвращаться и вытаскивать вас из снега.
   Увы, это не помогло: чумы по-прежнему были далеко.
   И тут сверху донеслось пение синицы.
   -- Ура, Куулат с нами! -- воскликнул Гера.
   Заорать от радости во весь голос ему помешало совершенно сбившееся дыхание.
   Услышав имя страшного существа, которое чуть не утащило его вглубь земли, Кастрюля зло посмотрел в серое безжизненное небо и попытался идти быстрее. Но Гера и Мира проследили полёт чудесной птички. Она, сделав круг над головами ребят, летела в обратную сторону. Возвращалась, кружилась, снова летела прочь.
   -- Синица хочет, чтобы мы шли в противоположном направлении! -- догадался Гера и крикнул Кастрюле: -- Стой! Мы идём не туда! Нужно вернуться!
   На Кастрюлю было страшно смотреть, так он рассердился:
   -- Вы совсем придурки? Не видите, куда нужно идти? Да мы просто потеряем силы и навсегда тут застрянем, как Платон! А ну, шагайте быстрее за мной!
   Мира решила его вразумить:
   -- Витя, хватить ругаться. Давай рассуждать: это не наш мир, к которому мы привыкли. Может, здесь нужно всё делать наоборот, идти не к жилищам, а от них. Иначе мы бы давно до них добрались. Нужно послушаться синицу, вернуться к тому месту, где мы упали, и идти от чумов, а не к ним.
   -- Думаю, Мира права, -- поддержал подругу Гера. -- Чумы впереди могут быть иллюзией. Я читал, что в тундре иногда от преломления солнечных лучей большое кажется маленьким и наоборот.
   Кастрюля рассвирипел:
   -- Всё-то они читали! Всё-то они знают! Спасатели хреновы! Нас самих спасать нужно! Марш за мной, или пропадайте... здесь...
   Кастрюля схватился за горло:
   -- Ещё этого... не хватало... дышать трудно...
   Со стороны серого горизонта донеслись звуки, будто прогремел далёкий гром.
   -- Витя, ты потом нас будешь ругать, хорошо? -- сказала испуганная Мира. -- Слышишь? Этот гром вроде ответа на твой гнев. И удушье тоже. Давай пойдём туда, куда зовёт птица!
   Кастрюлино лицо с каждой секундой бледнело, выступали вены на шее. Но он одумался и повернул назад без единого слова. Вскоре его дыхание выровнялось.
   Теперь ведущим оказался Гера. Может, идти по своему следу было легче, может, на самом деле в Нижнем мире было всё наоборот, но ребята быстро достигли дыр в снежном насте, где они оказались неизвестно сколько времени назад. А синица по-прежнему указывала им дорогу.
   И чудо свершилось! Ребята быстро добрались до жилищ из залубеневших шкур.
   Пологи чумов были оборваны, внутри -- всё те же сероватые сугробы. И ни следа живых существ. Ребята стали заглядывать в каждый чум, кричать и звать Платона. Их голоса звучали очень слабо, как будто издалека. Они уже отчаялись, когда в одном из тесных жилищ зашевелился сугроб.
   Его плотная корка треснула, несколько кусков наста осыпались, и раздался глухой, словно из-под земли, голос:
   -- Кто здесь?..
   -- Хмырь! Мы тебя нашли! -- воскликнул Кастрюля и бросился разгребать сугроб.
   Под слоем снега оказались прожжённые и вытертые шкуры. Кастрюля разбросал их. Показался Платон. Мира вскрикнула и прижала пальцы к губам. Лицо бывшего главы хулиганов было таким же серым, как снег. Хмырьков трясся и закрывался руками.
   -- Хо... лод...но, -- прошептал он синими губами. -- С каждым... часом... всё холод... нее и хо..лод... нее...
   -- Ничего, мы сейчас тебя согреем, -- сказала Мира и первой прижалась к костистому, но мощному плечу Хмырькова.
   Кастрюля спиной привалился к спине друга, а Гера припал к другому плечу. Вскоре Платон перестал трястись, его лицо стало просто белым, а потом и порозовело.
   -- В какую же даль ты, Хмырь, забрался! -- сказал Кастрюля. -- Еле тебя нашли. Если бы не эта мелочь, наверное, и не увиделись бы...
   Мира и Гера не обиделись на "мелочь", потому что в первый раз услышали, что это слово звучало не презрительно, а вроде бы даже с уважением.
   -- Я не сам забрался... Меня сюда забросило, -- слабым голосом, но уже бодрее ответил Платон. -- Раз, и я уже здесь... Сначала было ничего, только всё заснеженное и серое... А потом всё холоднее... Спасибо, так вмёрз бы в сугроб без вас...
   -- Расскажи, как всё было: что делал, что видел, -- попросила Мира.
   Платон снова затрясся и помотал головой.
   -- Хмырь, ты пойми -- нам ещё отсюда выбраться нужно. Или так и останемся в этих сугробах. Ты что-то натворил? Пока не узнаем, выхода не найдём, -- стал уговаривать друга Кастрюля.
   -- А это что? -- спросил Гера, вытаскивая из-под ног Платона куски кожи и обломки неизвестного материала.
   Платон со страхом уставился на них, потом пробормотал:
   -- Это барабан дурацкий... на блин похожий. Был барабан. Когда меня сюда занесло, он рассыпался...
   -- Не барабан дурацкий, а бубен шамана, -- сердито сказала Мира. -- Где ты его нашёл?
   -- А ты кто такая, чтобы меня допрашивать? -- нахмурился Платон.
   Видимо, он совсем согрелся, и в нём пробудилось прежнее отношение к младшим.
   -- Полегче, Хмырь, -- посоветовал Кастрюля. -- Это не простая малышня, а... мои друзья. Они помогли найти тебя.
   Платон фыркнул, но послушался. Помолчал, затем стал рассказывать:
   -- Забрался я под сцену на ночь, пакет с пирожками и бутылку воды пристроил на какой-то ящик. Пожевал, фонариком посветил вокруг, на ящик. Он был опечатанным, с наклейкой "Железнозаводский краеведческий музей". Подумал: раз ящик из музея, значит, в нём должны быть ценности, которые обычно под стеклом хранят. Крышку сковырнул, а под ней этот... бубен. И больше там ничего хорошего не было. Одни обломки, железки, тряпки. Пара чашек без ручек из глины... Я по бубну ка-а-ак тресну!.. И вот я уже здесь.
   Мира и Гера даже простонали от огорчения. Они-то знали, что в гимназии скоро будет краеведческий кружок. Вот из музея и прислали немного экспонатов. Платон, ясное дело, никогда в музеи не заходил и не знал, что ценности там -- исторические. Для него они -- обломки и железки. А их, может быть, когда-то нашёл дед Сергей.
   -- Вы чего? -- удивился Кастрюля, услышав стон ребят. -- Реветь собрались? Лучше давайте думать.
   -- Был бы я дома -- точно бы заревел от того, что люди бывают такими тупыми, -- заявил Гера. -- Как ты, Платон, не понимаешь, что, сломав бубен, нарушил связь между Мирами: нашим, Средним, и Нижним? И всё пошло наперекосяк. Тебя забросило сюда, а кто-то из здешних обитателей, возможно, гуляет сейчас в нашем...
   -- Какими ещё мирами? -- не понял Платон. -- И здесь нет никого. Я кричал... никто не откликнулся.
   -- Малой дело говорит, -- вставил своё слово Кастрюля. -- Видел я одно местное чудище у нас... С рогами и светящимися глазами. Хорошо, что кто-нибудь похожий не откликнулся на твой голос.
   -- Пусть лучше малой скажет, как нам снова очутиться дома, -- буркнул Платон. -- Про миры всякий заливать может. Ерунда всё это.
   И как бы в ответ послышался далёкий рокот грома.
   -- Вот это всё -- ерунда? -- возмутился Кастрюля. -- Тогда сам скажи, что нам делать.
   В чум впорхнула синица и нагло уселась на один из обломков бубна.
   -- Птичка!.. -- обрадовался Платон.
   -- Эх... не знаешь ты, что это за птичка, -- вздохнул Кастрюля.
   В разговор вступила умница Мира:
   -- По-моему, элгэ Куулат хочет нам сказать о чём-то, связанным с поломанным бубном. Наверное, его нужно починить.
   -- Что за... -- Платон начал было снова задавать вопросы, но его перебил Кастрюля.
   -- Точно! -- загорелся жаждой деятельности Кастрюля. -- Сейчас найдём дерево, кожу, и я такой бубен отгрохаю, мигом окажемся дома!
   -- Дерево в тундре? -- засомневался Гера. -- Сначала нужно добраться до лесотундры. Или разворошить все сугробы, может, где-нибудь удастся найти кустарник.
   -- А может, и не кустарник, и не дерево, -- вмешалась Мира. -- Скорее всего, кость.
   -- Человеческую? -- чуть не подскочил Кастрюля.
   -- Нет, скорее всего, рыбью или птичью, -- успокоила его Мира.
   Недаром у неё был такой двоюродный дед, который объездил весь Север и знал обычаи всех народов.
   -- Так чего мы сидим? Кастрюля, у тебя нож с собой? Погнали кромсать вон ту кожу! -- скомандовал Платон и кивком головы указал на полог чума.
   Он совсем уже пришёл в себя и стал прежним главой хулиганов.
   Старшаки извлекли свои ножи и принялись резать шкуру, закрывавшую вход в чум. Увы, это оказалось непросто. Ребята покрылись потом, пытаясь пилить ставший железным от времени и вечного холода полог.
   -- Что-то не так, -- заметила Мира. -- Становится всё темнее.
   И вправду, серые снега почернели. Да и земля начала подпрыгивать под ногами. Снова прозвучали раскаты грома. Потом Гера и Мира поняли, что содрогание земли очень похоже на шаги гиганта, который всё приближался к ним. А Кастрюля и Платон уже заканчивали выпиливать неровный круг из шкуры. Они ни на что не обращали внимания.
   И тут сумрак превратился в ночь.
   -- Эй, малые! -- обратился к ним Кастрюля. -- Вот вам мой фонарик, светите на шкуру. Совсем темно, уже не вижу, что режу.
   Гера взял его фонарик, Хмырьков вытащил из кармана свой и протянул его Мире.
   Содрогания земли стали сильнее, более того, снизу пошёл какой-то гул.
   -- Это ещё что такое? -- Платон обернулся и взвизгнул.
   Из темноты на чум надвигались фигуры исполинов. Было неясно, люди это или звери, а может, чудища, каких не увидеть даже в самых страшных снах. Земля подбрасывала ребят с каждым их шагом.
   -- Что-то не так! -- снова прошептала Мира.
   И Геру внезапно осенило.
   -- Платон, а что ты ещё взял из того ящика под сценой? Кроме бубна? -- спросил он.
   -- Рыбку. Каменную, -- хныкнул Платон, не поворачиваясь к нему.
   Он глаз не мог отвести от зловещего приближения гигантов. Небеса откликнулись на него непрерывным грохотом.
   Мира крикнула Гере в ухо, потому что её голос потерялся в этом грохоте:
   -- Древние верили, что мир покоится на громадной рыбе! По легендам, из её костей получалось самое лучшее оружие! Хмырь стащил фигурку рыбы! А теперь за ней пришли!
   Мира и Гера бросились к Хмырькову, затеребили его за рукава:
   -- Платон! Сейчас же отдай рыбку! Иначе нас просто растопчут!
   Но глава хулиганов трясся, как осиновый лист на ветру, и не мог сделать ни одного движения. Он, задрав голову, глядел на великанов, у ног которых стояли чумы и застыли испуганные ребята. И Мира сама залезла в его карман, наощупь нашла овальную фигурку, вытащила её и протянула ближайшему исполину.
   В тот же миг они исчезли в вихре вместе с рыбкой. Когда улеглись клубы пепла или снега, ребята увидели у чума изогнутую кость.
   -- Что это ещё? -- прошептал Кастрюля.
   -- Та легендарная кость, из которой когда-то делали оружие, -- так же тихо ответила Мира. -- А может, не только оружие, но и шаманские бубны...
   -- Значит, нам её оставили вместо рыбки? -- наконец очнулся Хмырьков.
   -- Похоже на это, -- отозвался Гера. -- Теперь мы можем сделать из неё обод для бубна.
   -- И нам за это ничего не будет? -- уточнил Платон.
   -- Давайте проверим! -- сказал Кастрюля и поднял кость.
   Она была длинная, толщиной в палец, коричневатая, со сколами и царапинами, но очень гибкая.
   -- Да, здоровенная рыбина была, -- заметил Кастрюля. -- Это часть её позвоночника? Или ребро?
   -- Скорее всего, только крохотная косточка из маленького брюшного плавника, -- возразила Мира.
   Кастрюля уважительно посмотрел на кость и обратился к другу:
   -- Ну что, погнали?
   И старшаки принялись за изготовление бубна. Они спилили завязки полога, проделали дырки в куске шкуры, привязали её к рыбьей кости. Если и получился бубен, то это был самый безобразный бубен на свете, натянутый морщинами и перекошенный.
   -- Ну как? Зацени! -- сказал Кастрюля Мире.
   Она только покачала головой. Ладно, изготовили подобие бубна, но как при его помощи вернуться домой?
   -- А теперь я ударю в бубен, и мы окажемся под сценой! -- заявил оживлённо Хмырьков, как будто он не трясся и не дрожал перед великанами.
   Платон взял изделие за обод и саданул кулаком по шкуре, из которой окончательно повылезла вся шерсть. Но шкура только продавилась от удара. Бубен отказывался звучать. Платон обиженно посмотрел на него и попытал счастья ещё раз. С прежним успехом.
   -- И для чего мы его сделали? -- чуть не прослезился он.
   И тут всех удивил Кастрюля. Он сказал:
   -- Наверное, бубен -- просто портал. Я в книжке читал, что вещь может быть порталом. Это когда все возьмутся за руки и куда-нибудь перенесутся через неё.
   Надо же, Кастрюля читал фантастические книжки!
   -- Точно! -- вновь обрёл присутствие духа Платон. -- Я в фильме каком-то видел. Эй, мелкота, берёмся за руки!
   Мира и Гера взяли старшаков за руки, встали вокруг бубна, который Платон положил на снег.
   И снова ничего не произошло.
   -- Давайте все вместе возьмёмся за бубен, -- предложил Гера.
   Не успели ребята сомкнуть руки на ободе, как воздух вокруг них пришёл в движение. Их потянуло куда-то через свист, лязг и грохот.
   Мира почувствовала, как что-то царапнуло её плечо. Она скосила глаза и увидела, что за форменный гимназический пиджачок уцепилась синица. И в это время ей в голову пришла странная мысль. Мира попыталась обернуться, но не получилось.
   Тут же ребята очутились в родной гимназии, но не под сценой, а на уроках. Мира с Герой -- в кабинете русского языка. Мира раздражённо поправила причёску: из двух хвостиков с бантами сделала один.
   Учительница высказала им замечание:
   -- Ну что вы глазеете по сторонам, будто свалились с Луны?
   -- Нет, мы из тундры, -- честно признался Гера, у которого ещё не прошло головокружение.
   В кабинете грянул хохот одноклассников. Любовь Андреевна, которая много работала над развитием у учеников воображения, немного растерялась от Геркиной наглости и решила проучить его. Она ехидно спросила:
   -- И чем же вы занимались в этой... тундре?
   Класс продолжил хихикать.
   -- Бубен делали... -- совсем растерялся Гера.
   Одноклассники снова захохотали.
   -- Бубен делали? -- переспросила учительница. -- А я думала, оленей пасли.
   Стены кабинета с портретами русских писателей и поэтов никогда не видели такого ребячьего веселья. Но Гера рассердился и сказал:
   -- Мы были в тундре Нижнего мира. Там нет оленей, только серый снег. Чтобы оказаться в нашем мире, пришлось сделать бубен из шкуры чума и кости легендарной рыбы, на которой покоится Земля.
   Мира решила вмешаться. Она чётко и громко сказала, перекрыв своим громким голосом хохот и шум:
   -- Любовь Андреевна, мы с Герой сочиняли рассказ, чтобы развить его воображение. И так развили, что он мыслями до сих пор в выдуманной реальности.
   Учительница одобрительно посмотрела на свою самую способную ученицу, которая помогает товарищу, нахмурилась на одноклассников Миры, мигом усмирила веселье и продолжила урок. А Мира сжала Геркины пальцы и тихонько шепнула:
   -- Крепись!
   Кастрюля и Хмырь возникли в кабинете географии у двери. Платон чуть не прослезился от радости, что он снова в своём мире, и душевно сказал учительнице и ребятам:
   -- Здрасьте!..
   -- Значит, ты нашёлся, Хмырьков, -- ответила слегка разочарованная учительница.
   Она-то надеялась, что без хулиганов урок пройдёт спокойно.
   -- Да, меня нашли в Нижнем мире, -- ответил Платон.
   -- Где? -- удивилась учительница.
   -- В Нижнем мире, -- охотно стал рассказывать Платон. -- Сидел и коченел в чуме. Там никого сначала не было. А потом появились... друзья. Ещё великаны. Да, синица тоже была. Можно пройти на место?
   -- Садись, конечно, -- ответила учительница, которая уже подумывала, не отправить ли Хмырькова к школьному врачу.
   Платон прошёл было на своё место -- за последний стол у стены, где размещалась гигантская географическая карта страны. Но увидел на ней тундру и испуганно отскочил с воплем:
   -- Нет, только не рядом с тундрой! Можно мне за первый стол?
   -- Да садись уже, где хочешь, -- раздражённо ответила учительница. -- Кстати, где ваши учебники и тетради, Кострюков и Хмырьков?
   Кастрюля и Хмырь посмотрели друг на друга, пошарили в карманах.
   -- У нас только фонарики и ножи. Тупые, -- ответил Кастрюля.
   -- Ещё у меня завязка от полога чума, -- добавил Хмырь, вытаскивая из кармана что-то похожее на тонкий корень дерева.
   -- Так, сейчас вы пойдёте к директору, -- приняла решение учительница, дала задание классу читать параграф и скомандовала: -- За мной!
   -- Ура! К директору! -- повеселел Платон, и злостные школьные хулиганы чуть ли не вприпрыжку отправились за учительницей.
   Вечером в квартире Миры раздался звонок домофона.
   Наталья Дмитриевна вовсе не была рада гостям -- двум парням "с разбойничьими рожами", как она позже сказала внучке. Её не смягчил даже маленький тортик в коробке. Но что она могла поделать против радостного вопля Миры и Геры?
   -- Привет! А мы вас не ждали. Думали, сразу позабудете про "малышню", -- поприветствовала их Мира.
   -- Ага, вас позабудешь, -- буркнул Платон, но всё же улыбнулся.
   Он был против визита с тортом, но Кастрюля его уговорил:
   -- Да ты, Хмырь, точно берега попутал. Мелкие, считай, тебя вызволили из беды. Нужно хоть "спасибо" сказать.
   -- Отдадим торт, и сразу назад. Вдруг кто увидит? -- предупредил Хмырь.
   Кастрюля только пожал плечами: бывают же на свете неисправимые люди. Кто бы мог подумать, что Хмырькову небезразлично чужое мнение?
   Однако старшаки задержались. За чаем с тортом Мира прочла первую в своей жизни лекцию о легендах народов Севера. Кастрюля сидел, открыв рот, а Платон то и дело спрашивал: "Правда, чё ли?" Мира ему в сотый раз объясняла, что легенды -- вымысел на основе правды. Но чугунная голова Платона отказалась воспринять такие противоположные вещи. Он решил: пусть всё будет самой настоящей правдой. Так интереснее. На прощанье Хмырьков сказал пятиклашкам:
   -- Вы это... зовите, если что. Обязательно зовите!
   И попросил разрешения посмотреть Мириного птицееда. Нагнулся над террариумом и с облегчение вымолвил:
   -- Никого не видно.
   Мира собралась палочкой выманить паука, но Платон почему-то передумал с ним знакомиться.
   -- А мой Эхна в три раза больше Мышонка! -- похвастался Гера. -- Хотите, ко мне сходим?
   -- В другой раз, -- хором сказали Кастрюля и Хмырь.
   Когда они ушли, Мира поделилась сомнениями с Герой:
   -- Ты знаешь, у меня такое чувство, будто вместе с нами из Нижнего мира перенеслось ещё что-то... или кто-то. Не считая, конечно, синицы Куулат, которая сидела у меня на плече.
   Гера ответил: "Да это же здорово!"
   Мира уже в который раз только покачала головой.
   Часть третья
   После зажигательных новогодних праздников семьи Миры и Геры уехали на турбазу, которая находилась совсем не далеко от города. Наталья Дмитриевна решила остаться дома. Не могла бодрая старушка оставить дом без личного присмотра. Тем более что внучка обзавелась хулиганистыми друзьями. Мало ли что может случиться! Да и на городские коммунальные службы она не захотела полагаться. Мира подумала, что ей просто нужно отдохнуть от семейства, одной в тишине почитать любимые романы, посмотреть телевизор, не отвлекаясь на приготовление еды и заботу о домочадцах. Наверное, это плохо, но и Мире требовалось немного побыть без неусыпного надзора бабушки.
   Ребята вдоволь накатались на лыжах, с горки на "ватрушках", навалялись в белоснежном снегу. Даже победили в заходах на снегоступах. Родители просто поразились, как ловко, быстро и не уставая ребятишки преодолели дистанцию. Они-то не знали, что после снегов Нижнего мира им теперь всё нипочём.
   Мира часто застывала в задумчивости. На вопросы Геры она отмахивалась и снова становилась весёлой и смешливой. Но друзей нелегко провести! И Гера прямо спросил, чего она ждёт. И побаивается тоже.
   Мира достала из кармашка джинсов послание деда Сергея, с которым она не расставалась.
   -- Знаешь, я думаю, что в рисунке скрыто больше смысла, чем мы думаем, -- сказала она. -- Почему три элгэ -- наши с тобой и деда Сергея -- вместе, а синица Куулат отдельно? Может, она, как и всякая неизученная сила природы, только до поры до времени дружелюбна к нам? Или наоборот, ей по-прежнему угрожает опасность?
   -- Ну ты и фантазёрка, Мира! -- отмахнулся Гера. -- Ещё скажи, что она к нам враждебна, и только случай заставил рогатое чудище помочь найти Хмырькова.
   -- А вот и скажу! -- заявила Мира. -- Вспомни, как она чуть не утащила Кастрюлю.
   Гера расхохотался. После того, как все опасности остались в прошлом, он стал о них забывать. Теперь они казались ему увлекательными приключениями. И, если совсем уж честно, Гера был не прочь их повторить! Поэтому он совсем не обеспокоился, когда услышал рассуждения Миры:
   -- Я вот всё думаю о том, что нам ещё придётся вернуть Нижнему миру, чтобы в нашем был порядок. Алмаз-отан отдали, бубен Эхны восстановили... В сказках всегда три испытания для героев. И не смейся, пожалуйста, во всякой сказке отражается жизнь! Помнишь, что нам Любовь Андреевна рассказывала?
   При упоминании о строгой и вредной учительнице Герка нахмурился. Что поделать, даже рогатая Куулат и великаны Нижнего мира не портили ему настроение. А вот Любовь Андреевна...
   -- Надо будет вернуть -- значит вернём. Нечего раньше времени переживать, -- заявил он. -- А помнишь, как Хмырьков и Кострюков заявились в Дом культуры?
   Гера и Мира рассмеялись. Два хулигана действительно повеселили всех, кто пришёл на костюмированный новогодний праздник.
   Помимо ёлок в школах и на родительских предприятиях, в городе всегда проводили костюмированный бал в Доме культуры. Видимо, так хотели возродить старую традицию праздников, потому что ребята всё неохотнее наряжались на ёлки. Вот и было решено: вход только по билетам и в костюме. А за самые оригинальные костюмы полагались дорогие призы -- велосипеды!
   Мира и Гера переделали старые заячьи маски в мышиные. Наталья Дмитриевна сшила им серые накидки с белой грудкой. Ребята знали, что их наряды нельзя назвать оригинальными, поэтому на призы не наделись. Родители холодно отнеслись к таким условиям устроителей ёлки в Доме культуры: времена меняются, меняются и традиции. Весёлые конкурсы, интересное представление и подарки, конечно, -- вот что нужно детям. А костюмы -- это прошлый век.
   Гера рассказал Мире, что он хотел бы прийти на праздник в костюме птицееда. И ребята даже обсудили, из чего можно было бы сделать глаза, педипальпы и хелицеры. Фантазия забуксовала, когда Мира и Гера принялись соображать, как заставить двигаться ещё шесть накладных ног.
   Праздник удался, а когда начался "парад костюмов", в толпе ребятишек раздались свист, улюлюканье и крики:
   -- Это что за чучела?
   -- Корова, что ли?
   -- А в руке-то что: щит или блюдо?
   -- Да это наши! Эй, Хмырь и Кастрюля, вы кого изображаете?
   Не захохотали только пятиклассники Мира и Гера. Они сразу догадались, что в светлые головы школьных хулиганов пришла мысль нарядиться Эхной и Куулат. Их костюмы действительно оказались бы самыми оригинальными. Но это только в том случае, если бы жюри и ребятишки знали о шамане и таёжном духе. К счастью, про Куулат и Эхну никому не было известно на празднике, кроме Миры и Геры. Они и проголосовали за Платона и Витю. Конечно, два голоса против сотни призов не принесли. А Кострюков и Хмырьков оказались опозоренными публично. Они быстро ушли с праздника.
   Мира их пожалела, а Гера сказал:
   -- Драку не устроили, не напакостили, и ладно.
   И вот сейчас он, чтобы отвлечь подругу от плохих мыслей, напомнил ей о костюмированном празднике. Но следующим утром позвонила Наталья Дмитриевна.
   Её голос был слабым и прерывистым, словно бы старушка встревожилась или испугалась до слёз. Она просто поинтересовалась, всё ли в порядке с внучкой и её родителями.
   -- Бабуля, признавайся, что случилось? -- спросила Мира. -- Мышонок сбежал?
   Наталья Дмитриевна решительно отказалась признать паука питомцем, не называла по имени и никогда не подходила к террариуму. А первое время, включив свет в комнатах и на кухне, пристально осматривала углы, стены и потолок. Никто не смог убедить её, что маленький элгэ оказался тем видом пауков, которые всё время сидят в норке и никуда сбегать не собираются. Возненавидела она и пластиковый ящик с кормом, в котором разводились насекомые, купленные в зоомагазине.
   -- Это какое-то живодёрство! -- сказала она родителям Миры. -- Ребёнок кормит одно существо другими живыми существами!
   -- А помнишь, когда я была маленькой, у нас жили канарейки и ты заставляла меня ловить для них кузнечиков? -- засмеялась мама. -- И, чтобы они не ускакали, обрывать им лапки?
   -- Так устроена жизнь, -- поддержал жену и дочь папа. -- Пищевые цепочки нельзя отменить.
   Он очень любил жаркое из телятины и котлеты, которые мастерски готовила Наталья Дмитриевна.
   -- А вдруг эта нечисть из контейнера разбежится по всей квартире? -- Наталья Дмитриевна нашла другие возражения.
   -- Я выпущу Мышонка, только и всего, -- попыталась успокоить её Мира.
   В этот раз Наталья Дмитриевна была настроена к домашнему пауку по-другому.
   -- Нет, с малышом всё в порядке. С тех пор, как ты накормила его и уехала, он не показывался из норки, -- сказала она ласково, как о коте, который три года назад проживал в квартире, но однажды весной сбежал и не вернулся.
   -- Бабуля, даже не думай меня обманывать. Я чувствую, что-то произошло. Расскажи, -- потребовала Мира.
   -- Только родителям не говори, -- расплакалась старушка. -- Я, кажется, потеряла рассудок!
   -- Не может быть! -- возмутилась Мира.
   Её бабушка была очень рассудительным и практичным человеком. И, кажется, напрочь лишённым воображения, которое иногда заставляет людей заблуждаться.
   -- Ещё как может... -- ответила Наталья Дмитриевна. -- Мне кажется, у нас кто-то живёт... Гуляет по ночам, углы обнюхивает... Вот так...
   И она издала странный звук, как будто захотела использовать нос вместо пылесоса.
   -- И ещё синица каким-то образом залетает в квартиру. Тоже по ночам. И шум поднимает. Надо сходить в поликлинику, наверное, снова что-то с сосудами... Вы там берегите себя, обо мне не беспокойтесь. И родителям, внуча, ничего не рассказывай...
   Конечно, Наталья Дмитриевна не могла передать словами всё то непонятное и неотчётливое, что стало твориться в квартире с тех пор, как семья уехала на турбазу. В первую же ночь она проснулась от еле слышного движения в её комнате. "От сквозняка шуршат шторы", -- решила она и встала, чтобы закрыть окно, которое, наверное, позабыла захлопнуть после вечернего проветривания.
   Но с окном и шторами всё было в порядке. Наталья Дмитриевна включила свет, оглядела комнату. Никаких источников звука. Тогда она прошла в комнату Миры, холодея при мысли, что противный паук выбрался из террариума. Крышка жилища Мышонка была плотно закрыта.
   А по коридору снова прошуршало...
   Наталья Дмитриевна проверила всю квартиру. Везде был полный порядок, который она тщательно поддерживала целыми днями.
   И вдруг невесть откуда появилась облезлая синица со странным оперением. Она пролетела перед самым лицом Натальи Дмитриевны, отчего ей страшно захотелось спать, спать... Бабушка Миры с трудом дошла до своей постели и провалилась в сон.
   Этот сон оказался таким же неприятным, как и ночные шорохи. Кто-то тёмный с глазами, отсвечивающими красным светом, наклонился над ней и оскалил зубы...
   Наутро Наталья Дмитриевна присела на лавочку к пенсионеркам, наблюдавшим за внуками. Такого раньше никогда не было, ведь её внучка выросла, а разговоры бабок она никогда не слушала.
   -- Что-то ты сегодня бледная, просто синяя, -- сказала одна из них.
   -- Сны плохие снятся, -- сказала Наталья Дмитриевна.
   И тут на неё посыпались новости, как град из тучи:
   -- Всем плохое стало чудиться.
   -- Шастает кто-то по квартире, точно ищет что-то...
   -- Которую ночь уснуть не могу из-за шума, а детям всё равно, наработаются за день и спят, как убитые!..
   -- Позавчера внук мусорное ведро поленился вынести. Так его ночью кто-то перевернул!
   -- Мыши, должно быть.
   -- Какие мыши, о чём ты, Николаевна! Я на шорохи в кухню прошла. А там кто-то чёрный у раковины!
   -- Домовой завёлся. Точно. Нужно батюшку пригласить.
   -- До-мо-вой?.. -- переспросила Наталья Дмитриевна и поднялась.
   При ней вообще не следовало упоминать сказочную нечистую силу. Она в сказки не верила. Поэтому отправилась в хозяйственный магазин и купила мышеловку.
   И вот эта-то мышеловка наутро после тягостной беспокойной ночи оказалась у порога квартиры, а вовсе не там, где старушка её поставила, то есть в кухне.
   Наталья Дмитриевна побывала у врача с жалобами на плохой сон. Врач рассказала ей о магнитных бурях и о том, что она не единственная в доме, кто страдает от плохого сна. Даже предположила, что этот дом был построен на месте геологической аномалии. Наталья Дмитриевна только поджала губы: её дочь и зять -- строители. Люди просто не знают, как проектируются и возводятся современные дома, вот и болтают чушь, про которую так часто пишут в журналах, показывают передачи.
   Так уж получилось, что бороться со странностями Наталье Дмитриевне пришлось одной. Правда, помогала седая синица, которая невесть откуда залетала в квартиру. Она устраивала шум, словно гоняясь за кем-то, и прогоняла надоедливое "нечто" из комнат. Тут же Наталья Дмитриевна засыпала богатырским сном. Она позвонила внучке, потому что не решилась всё рассказать дочери и зятю.
   Однако скоро пришлось обратиться к Мире во второй раз. Причиной стало ещё одно ночное событие. В этот раз синица появилась вечером. Она норовила усесться на плечо или причёску Натальи Дмитриевны. Это разозлило старушку: грязными когтистыми лапами да на её чистый нарядный халат и тщательно уложенные волосы! Она несколько раз отмахнулась от привязчивой твари, но всё оказалось бесполезно: птица продолжила её преследовать. Наталья Дмитриевна вышла на улицу, вроде как прогуляться перед сном. Зануда-синица уселась ей на норковую шапку стала топтаться, словно бы она собралась вить гнездо. Наталья Дмитриевна грубо сбросила тварь, но не тут-то было! Синица спикировала на воротник шубы и нагло заглянула старушке в глаза. Наталья Дмитриевна, рискуя получить клювом по носу, повернула голову к синице и спросила:
   -- Чего тебе от меня надо? -- и добавила слово, за которое она постоянно ругала Миру: -- Заколебала!
   И тут старушка увидела в призрачном свете фонарей, что синица смотрит на неё пустыми провалами на месте глаз! Наталья Дмитриевна взвизгнула, хлопнула себя по плечу, по шапке, по животу.
   -- Физкультурой занимаешься, соседушка? -- раздался ехидный голос Николаевны, которая любила прогулки, когда двор пустел. Именно тогда ей удавалась разжиться новостями. Утром она с удовольствием передавала их своим приятельницам.
   -- Николаевна! -- вскрикнула Наталья Дмитриевна. -- Эта синица уже меня замучила. Помоги прогнать!
   -- Синица?.. Какая синица? -- Николаевна вытаращила глаза от изумления, извлекла из-за пазухи свои очки и надела их. -- Где ты видишь синицу?
   -- Она сейчас снова уселась мне на шапку, -- пожаловалась Наталья Дмитриевна и стукнула себя по макушке. -- А теперь над головой закружилась. Помоги!
   -- Нет никакой синицы, -- возразила Николаевна и радостно посоветовала: -- Иди к врачу, пока не поздно. Одинцов из первого подъезда всё бабочек гонял, пока за ним санитары не приехали. Так что лечись!
   И вредная Николаевна заторопилась прочь. Ух, какие новости она завтра расскажет бабкам на лавке про эту задаваку Дмитриевну! Никогда не присядет рядом, не поговорит о том о сём. А причина-то ясна: белая горячка!
   Наталья Дмитриевна чуть не заплакала: она знала, сколько вреда могут принести злые языки сплетниц. А её вины во всём нет, нет, нет!
   Она не увидела, что внезапно Николаевна, входя в подъезд, подскочила на месте и зашипела от боли. Это какая-то пернатая тварь долбанула её по голове так, что шаль пропиталась кровью. Может, и права Дмитриевна, что их двор атаковали птицы-невидимки? И что это за жизнь пошла: то домовые шалят, то птицы хулиганят. Нужно звать батюшку!..
   И в довершение всех неприятностей Наталья Дмитриевна увидела в круге фонарного света на снегу, как рядом с её тенью вырастает другая. "Словно чудище из фильмов ужаса..." -- пронеслось в её мыслях. Она обернулась, но никого не увидела. А страх продолжал сжимать холодной лапой её сердце...
   "Так и до сосудистого приступа недалеко", -- решила Наталья Дмитриевна и отправилась домой, справедливо полагая, что лучше синица в квартире, чем чудище на пустынной улице. Это было разумно, так как рядом со старушкой из тени появлялось то, что прилетело вместе с ребятишками из Нижнего мира. Снега и мороз были родной стихией зловредного духа иччи, одного из сотен тысяч, которые обитали за гранью реальности, но всегда были готовы полакомиться человеческим теплом.
   Иччи был рад сменить место жительства, но, оказавшись в таком удивительном мире, растерялся. Просочился в кладовку на лоджии, потому что там было прохладнее, и замер до поры до времени. Но голод и любопытство взяли своё. И вот он по ночам стал бродить по противным помещениям. Это случилось как раз после отъезда семьи на турбазу. Он с удовольствием выпил бы человека в неприличной одежде: без шапки с лисьими и беличьими хвостами, без ровдужной, то есть сшитой из выделанной кожи, рубахи и без кафтана, без сапог из оленьей шкуры. И только когда человек надел дурацкую шапку, чудные сапоги и кафтан с огрызками меха на воротнике, иччи подался вместе с ним на мороз. Только было приготовился уничтожить человека, как появилась синица и снова помешала. Как же возненавидел иччи эту маленькую птицу, которая вовсе не водилась в его родных местах! Ладно бы сова, кречет или сапсан, а то кроха меньше гагары. Но за ней чувствовалась сила. А иччи был труслив и никогда не связывался с тем, кто сильнее. Поэтому при появлении синицы всегда убегал в своё укрытие. Но сколько можно бегать? Пусть у него совсем не осталось таких способностей, которые были в Нижнем мире, нужно расправиться с человеком, и тогда ещё посмотрим, кто выживет в Среднем, он или людишки!
   А Наталья Дмитриевна снова позвонила внучке. Она честно рассказала, что её так обеспокоило.
   -- Бабуля, может, мы приедем? -- спросила Мира. -- Или я отпрошусь у родителей, скажу, что на турбазе мне всё надоело.
   -- Нет-нет, отдыхайте! -- возразила Наталья Дмитриевна. -- Я, поди, не младенец, как-нибудь совладаю со своими страхами. И перед родителями не позорь меня. Авось проживу до вашего приезда.
   Мира испугалась за свою бабулю. Она очень любила её, хоть старушка постоянно выводила из себя требованиями порядка и дисциплины. Но в голову Мире пришла идея. Она знала, кто может помочь Наталье Дмитриевне в борьбе со страхами! Ведь за ними может скрываться то, что прилетело вслед за компанией из Нижнего мира.
   -- Бабуля! Помнишь тех старшаков, которые приходили ко мне в гости? Я дам тебе номер телефона одного из них, и ты с ним созвонишься. Всё расскажешь, -- сказала командным тоном, унаследованным от Натальи Дмитриевны, Мира. -- Они должны тебе помочь. Я буду руководить их действиями. Если не помогут, придётся нам приехать.
   Наталья Дмитриевна возмутилась:
   -- Мирослава! Что это за слово -- старшаки? Нет такого слова, разговаривай, пожалуйста, правильно! Ещё только не хватало мне обращаться к известным хулиганам! Натворят дел, что соседи скажут.
   -- Бабуля, -- чётко и строго продолжила Мира. -- Только Витя и Платон смогут справиться с той напастью, от которой ты страдаешь. Они на самом деле неплохие люди и давно исправляют своё поведение. У Вити есть чудесный пёс по кличке Моряк. Для начала ты должна оставить его на ночь в квартире.
   -- Что?! Пёс в квартире? -- Наталья Дмитриевна представила, сколько времени придётся всё пылесосить от шерсти, и даже потеряла дар речи от возмущения.
   -- Да, именно так: пёс в квартире, -- сурово отрезала Мира. -- Это не совсем обычный пёс, и он уже спас хозяина от неминуемой смерти.
   -- А не обойдусь ли я... твоим... этим... Мышонком? -- спросила, заикаясь, Наталья Дмитриевна.
   -- Думаю, Мышонок может помочь, -- коварно сказала Мира. -- Но ведь если бы был выбор, то ты скорее согласилась бы на чужого пса, чем на паука-птицееда? Так ведь, бабуля?
   Наталья Дмитриевна представила, как она выпускает Мышонка, как паук гуляет по обоям, прячется в укромных местах квартиры, а потом прыгает на неё, и согласилась сделать всё так, как потребовала внучка.
   Старушка повздыхала, размышляя о том, что ей почему-то труднее убедить себя, чем кого-либо другого, но в конце концов пришла к выводу, что умный пёсик, спасший хозяина, и в самом деле лучше, чем синица с дырками вместо глаз и птицеед внучки. И позвонила Кастрюле. Она напекла своих знаменитых пирожков с капустой и стала ждать в гости хулиганов, которые держали в страхе всю округу.
   В этот раз Кастрюля и Хмырь даже понравились ей тем, что явились аккуратно причёсанными, с чистыми ногтями и стали разговаривать с ней без ужасного жаргона современных подростков. И главное, они сразу поверили ей и не попытались высмеять её страхи.
   -- Я приведу Моряка, -- сразу согласился Витя. -- Вы не беспокойтесь, он очень понятливый и чистоплотный пёс. Его моя мама приучила к порядку. Он даже не гавкает попусту в помещении. Но если почует врага, сразу вцепится.
   -- Витя, -- осторожно, боясь непонимания, сказала Наталья Дмитриевна. -- Этот враг, по словам моей Мирочки, как бы уместнее выразиться... существо нематериальное... то есть не из плоти и крови... Он как тень...
   -- Да мы знаем таких! -- вмешался Платон. -- Даже ещё хуже -- ростом до самого неба, мохнатых, как медведи!
   -- Рогатых, с красными горящими глазами! -- дополнил Кастрюля: -- Было дело, -- вспомнил он, понурив голову. -- Одно из них чуть было не утащило меня под землю. Моряк и Геркин Эхна спасли.
   -- Как это под землю?.. -- Наталья Дмитриевна даже задохнулась от ужаса.
   -- Очень просто: цап-царап и в песок на дне лужи, -- отмахнулся Витя. -- А ваша внучка классная... то есть смелая девчонка. Как заорала на чудище, так Куулат сразу послушалась.
   Наталья Дмитриевна схватилась за воротник халата. Её любимая, единственная внучка Мирочка орёт на чудище!.. А если бы...
   -- Да вы не беспокойтесь, -- сказал Витя. -- Всё будет хорошо! Уж если с великанами в Нижнем мире справились, то какую-нибудь тень одолеем.
   -- Великаны... где великаны?.. -- переспросила побелевшими губами Наталья Дмитриевна.
   И тут Кастрюля с Хмырём поняли, что наговорили лишнего, заверили в благополучном исходе сражения с тенью и стали прощаться.
   -- Спасибо вам, ребята, за поддержку, -- искренне сказала Наталья Дмитриевна. -- Я вам верю. Мне только соседи не поверили... Николаевна приняла за пьяницу, обидела...
   -- Соседи?... -- переспросил Платон и усмехнулся. -- Не обращайте внимания.
   Кастрюля и Хмырь переглянулись. В их глазах мелькнул хищный огонёк. Те, кто знал ребят поближе, сразу бы поняли, что соседям, и Николаевне в особенности, грозят неприятности.
   Поздним вечером они снова пришли к Наталье Дмитриевне. С ними был улыбавшийся во всю морду Моряк. Он так деликатно повертел хвостом, что сердце старушки растаяло. А когда пёс сразу же улёгся на придверный коврик, положил голову на лапы и взглянул снизу вверх на Наталью Дмитриевну, она сразу же побежала за угощением -- пирожками с капустой и колбасной нарезкой. Однако собака не взяла вкусняшки.
   -- А почему он не кушает? -- обиженно спросила старушка.
   -- Я приучил его не брать ничего у незнакомых людей, -- гордо сказал Кастрюля.
   У него в запасе был ещё один "фокус". Хозяин решил хвастаться маленькими "порциями".
   -- Свой! -- сказал он Моряку.
   Наталья Дмитриевна снова протянула угощение.
   Моряк тоскливо посмотрел на кусочек колбасы, щёлкнул пастью, уронив слюну, и снова отвернулся.
   -- Он не признаёт меня, -- расстроилась Наталья Дмитриевна.
   -- Вовсе нет, -- сказал Кастрюля. -- Он ест и пьёт только из своих мисок. И так аккуратно, что на полу не остаётся ни крошки, ни капельки воды.
   И тут Наталья Дмитриевна почувствовала, как в её душу вошла беспредельная любовь к чужому четвероногому другу. И почему она раньше считала, что от животных только грязь в доме?
   Быстро появились две миски: одна с угощением, другая с водой. Моряк в несколько движений огромной пасти расправился с колбасой и пирожком, хлебнул воды, облизался и с признательностью глянул на Наталью Дмитриевну.
   -- Вообще-то мы кормим его кашей на мясном бульоне, даём сырые кости, -- сказал Кастрюля. -- Но раз он на службе, пусть полакомится.
   -- А овсяную кашу с мясом он съест? -- спросила Наталья Дмитриевна.
   -- Только так! -- уверил её Кастрюля. -- Овсянка вообще его любимая еда.
   Наталья Дмитриевна с умилением посмотрела на Моряка. Она с трудом добивалась того, чтобы домашние ели на завтрак её любимую кашу, считая овсянку самым полезным продуктом. А теперь она обрела единомышленника.
   -- Пусть милая собачка идёт в комнату, я ему там постелю, -- предложила она.
   -- Нет, -- жёстко ответил строгий хозяин. -- В воспитании собаки главное -- дисциплина и постоянное соблюдение требований. Когда мы уйдём, вы скажите ему: "Служи" и позвольте обнюхать квартиру. А потом он должен вернуться на место.
   Наталья Дмитриевна наделила Кастрюлю восхищённым взглядом и робко спросила:
   -- А поиграть?..
   -- Нет, -- снова отрезал Кастрюля. -- Всякие игры только на улице.
   -- Витя, -- спросила старушка, -- а как ты добился всего... то есть таких успехов в воспитании?
   -- Строгостью, -- важно ответил Кастрюля.
   Он утаил, что часто наказывал Моряка. И это оказалось хорошо для домочадцев старушки, потому что хулиган Кастрюля за несколько минут стал непререкаемым авторитетом в вопросах воспитания.
   Ребята ушли, а Наталья Дмитриевна просительным тоном сказала Моряку:
   -- Служи, милый пёсик.
   Моряк вытянул шею и на негнущихся лапах совершенно бесшумно начал обход. Он побывал в каждой части квартиры. В комнате Миры он остановился перед столиком с террариумом, принюхался и вдруг тихонько, по-щенячьи, заскулил. А потом склонил голову набок, словно прислушался. И так несколько раз. Наталья Дмитриевна замерла: ей показалось, что Моряк о чём-то поговорил с Мышонком, который так и не вылез из своей норки. Потом пёс, клацая когтями по ламинату, протрусил к коврику у двери.
   Наталья Дмитриевна сварила ему кашу с кусочками курицы, попила чаю и уселась читать новый роман перед бормочущим телевизором. Такого покоя и блаженства она не ощущала с момента отъезда домочадцев. Старушка уже стала клевать носом, как рядом раздалось угрожающее:
   -- Р-р-р-р-р...
   Это Моряк подошёл к креслу и зарычал, подняв на шее и спине жёсткую шерсть. Он глядел в сторону лоджии. Через миг пёс гулко гавкнул. А потом его шерсть улеглась, и Моряк направился к двери. Однако остановился, глядя вверх. Под потолком носилась синица. Моряк снова зарычал.
   Ещё бы: он прекрасно помнил, кто чуть не расправился с его любимым хозяином!
   Синица издала скрежет и писк, смело уселась прямо перед мордой Моряка. Он припал к ковру и обнюхал её. Недовольно чихнул. Потом оба стража посмотрели на Наталью Дмитриевну. Синица снова проскрежетала, Моряк заскулил. Старушка поняла, что они пытаются ей что-то сказать. Но вот что именно? Моряк вдруг поднялся и прошёл в комнату Миры. Синица порхнула следом. Раздался звук падения чего-то тяжёлого.
   "Это свалилась крышка террариума", -- холодея от страха, подумала Наталья Дмитриевна. И всё же продолжила цепляться за мысль, что упало что-нибудь другое.
   Моряк и синица вернулись. За ним важно вышагивал Мышонок, цепляясь коготками на конце лап за ковёр. Наверное, бестолковый пёс столкнул носом толстое стекло, которое закрывало убежище паука.
   Это оказалось уже слишком для нервов Натальи Дмитриевны! По её щекам потекли слёзы от бессилия.
   Паук, размером с шарик для пинг-понга, остановился напротив неё. Сверкнули крохотными багровыми бусинками его глаза. И в мозгу Натальи Дмитриевны пронеслась мысль:
   -- Спокойно, кухарка. Мы защитим тебя от злобного духа. Ты должна открыть дверь, в которую входят и выходят хозяева. И сидеть в том месте, где всегда тепло и льётся вода.
   Наталья Дмитриевна сначала подумала, что она сошла с ума. Потом рассердилась. Почему она кухарка-то? Она готовит для всех, это правда. Но такова её роль в семье, а вовсе не положение прислуги. И домашние очень ей благодарны за труд. Гнев помог ей обуздать страх, и Наталье Дмитриевне во второй раз довелось как бы услышать "Спокойно, кухарка..." А ещё она догадалась, кто внушил ей эту мысль. Конечно же, противный птицеед. Старушка громко и чётко сказала:
   -- Я тебя поняла, паук. Нужно открыть входную дверь и удалиться. Только куда именно? У нас тёплые полы на кухне и в санузле, везде льётся вода.
   -- Туда, где ты не готовишь пищу, -- пронеслась ответная мысль.
   -- А сколько времени мне сидеть в санузле? -- спросила Наталья Дмитриевна, во всём любившая точность.
   -- Шерстяной скажет, -- получила она ответ, и Мышонок шустро направился в комнату внучки.
   Наталья Дмитриевна ощутила новый прилив сил и желание побороться за свою жизнь. И всё же она пошла вслед за Мышонком. Увидела, что он запрыгнул в свой террариум, подняла крышку с толстого ковра и припечатала ею убежище паука. Затем открыла входную дверь и быстро прошла в ванную.
   Что творилось в квартире, она не поняла. Только услышала, как злобно залаял пёс. А потом ощутила, словно бы за дверью ванной пронёсся вихрь. Наконец проскулил Моряк. Но Наталья Дмитриевна ещё долго не решалась выйти. А потом, видимо, со стороны лестничной клетки послышались голоса:
   -- Ой, смотри, у Лущинских дверь открыта и собачка на пороге.
   -- Когда успели завести-то, ещё сегодня днём вроде не было.
   Наталья Дмитриевна решительно вышла из ванной, увидела Моряка на коврике и молодую семейную пару, которая проживала рядом.
   -- Добрый вечер, молодые люди, -- церемонно сказал она и захлопнула дверь.
   Ей откуда-то стало понятно, что в квартире больше нет никакого духа. И синицы тоже. Только чудесный пёсик Моряк преданно глядел на неё со своего коврика.
   Наталья Дмитриевна принялась напевать и убирать поваленные стулья, поправлять шторы, выравнивать покосившиеся фотографии и картины на стенах. Ей было невдомёк, что, избавившись от какого-то злобного духа, она обрекла жителей дома на верные мучения.
   Также Наталья Дмитриевна не могла и подумать, что Кастрюля с Хмырём не покинули подъезд. Как можно было уйти, когда тупая Николаевна обидела бабку малолетки, единственной девчонки, которая вызывала их уважение, да ещё принимала участие в спасительных операциях.
   Кастрюля и Хмырь осмотрели дверь зловредной Николаевны. Она пожадничала купить современную металлическую в магазине, и знакомый рабочий с завода изготовил ей странное ненадёжное подобие. Между железной рамой и самим полотнищем двери у таких конструкций всегда есть незаметный зазор. Кастрюля и Хмырь радостно улыбнулись. Развлечение началось!
   Хмырь вынул из кармана заранее припасённый воздушный шар, распрямил скатанную в круг узкую часть, надул его и стал придерживать, пока Кастрюля щепкой аккуратно проталкивал часть шара в зазор. При открывании двери шар с шумом сдувался и летел прямо в лицо тому, кто стоял на пороге. Человек пугался от неожиданности и доставлял хулиганам ни с чем не сравнимое удовольствие.
   Когда они убедились, что зазор крепко держит надутый шарик, Хмырь позвонил в дверь, и хулиганы бесшумно понеслись вверх. Как правило, при дверных забавах, а их в арсенале ребят было много, пострадавший шёл вниз, надеясь обнаружить злоумышленника. А хулиганы спокойно отсиживались на этажах выше.
   Раздался скрежет замка, хлопок и истошный вопль Николаевны. Конечно, выглянули соседи и объяснили старушке, что в дверь ей влетел не чёрт, а воздушный шарик. Наверное, пошутили ребятишки. Соседи давно скрылись в своих квартирах, а Николаевна всё спускалась и поднималась по лестницам, на весь подъезд сообщая, что она сделает с шутниками, когда их поймает.
   Кастрюле и Хмырю очень скоро надоело слушать её вопли, но для следующей шалости им было нужно, чтобы старушенция оказалась дома. В это время как раз раздался лай Моряка, и ребята поняли, что со злобным духом покончено. И тут же они ощутили неприятное присутствие кого-то невидимого. И этот невидимый мог говорить!
   Воздух завибрировал, подобно вихрю, и в шуме послышалось:
   -- Братья, вы тоже иччи?
   Ребята переглянулись.
   -- Иччи вы или нет?
   -- Кто такой иччи? -- спросил сердито Хмырьков.
   Намечалось продолжение веселухи с Николаевной, а тут кто-то с ними разговаривает.
   -- Вы с Нижнего мира или нет? Похожи очень.
   -- Ну, бывали мы в Нижнем мире. Нам здесь больше нравится, -- буркнул Хмырьков.
   В этот миг появилась синица.
   -- Привет, Куулат, -- помахал ей рукой Хмырьков.
   -- Это не сама Куулат, а её элгэ, -- поправил Кастрюля.
   -- Да какая разница-то? -- сказал Платон.
   Через секунду синица исчезла, как и разговаривающее нечто.
   -- А что это было? Ладно, с птичкой мы знакомы, но кто нас сейчас спрашивал? -- озадачился Платон.
   -- Фиг его знает, -- откликнулся Кастрюля. -- Мирка с Геркой приедут, разберутся.
   И ребята поспешили домой, оставив попытки досадить Николаевне и посмеяться над ней. Как бы самим не пропасть, когда с вами разговаривает какой-то вихрь.
   Увы, пятиклассники Мира и Гера ни за что не разобрались бы в том, что творилось в их доме. Возможно, только умерший дед Сергей при жизни знал о злобных духах Нижнего мира, которые любили пугать несмелых, губить слабых, издеваться над беззащитными. Они и друг с другом не дружили, но могли объединиться, чтобы причинить кому-нибудь зло. Странно, но Кастрюля и Хмырь показались иччи чуть ли не роднёй. Интересно, почему бы?
   Но не только хулиганы были признаны злобным духом за своего "брата", выходца из запредельных подземных пространств. Во то время, когда синица гоняла иччи по подъезду, он углядел чуть приоткрытую дверь. Ага, это находка! И иччи скользнул в зазор. Синица ринулась за ним, но лишь стукнулась о крашеное железо. Иччи был в безопасности. Синицу, оказывается, задержал металл. Но у неё был в запасе обходной путь. И птичка вылетела в приоткрытое подъездное окно, которое забыл затворить какой-то курильщик.
   Иччи с приятным удивлением обнаружил пышущую злобой Николаевну, капающую сердечное лекарство в стаканчик. Она извергала такие ругательства, что дух Нижнего мира снова обознался.
   -- Ты ведь иччи, брат? -- прозвучало в мозгу Николаевны.
   Бабка ещё пуще заругалась, считая виновниками голосов в голове всех подростков и Наталью Дмитриевну.
   -- Ты ведь иччи, брат? -- И в освещённой одной лампой комнате рядом с Николаевной образовался сгусток мрака.
   Это ничуть не испугало воинственную старушку. Она приняла этот мрак за уменьшение мощности электрических сетей.
   -- Поубивала бы всех, -- пробормотала она и выпила лекарство.
   Иччи был доволен: наконец-то в этом непонятном мире он нашёл соратника. Можно поохотиться вдвоём, а потом прикончить "брата", если он проявит слабину.
   В комнате появилась синица. Николаевна оказалась суеверной и взвизгнула:
   -- Птица через окно влетает к смерти хозяина! Ах ты тварь, сейчас получишь у меня!
   И бабка бросилась к своей кладовке, где не было ни сантиметра свободного места из-за самых разных, давно не нужных вещей. Хранились там и рыболовные сети покойного мужа Николаевны. Она с грохотом, не думая о соседях снизу, вышвырнула почти всё и наконец добралась до сетей.
   Обнаглевшая синица, издававшая мерзкие звуки, сновала вверх-вниз у одного из углов комнаты. И Николаевна, волоча за собой длинную сеть, ловко набросила конец плетённых из тонких ниток ячеек на птичку.
   Синица запуталась и забилась на полу.
   -- Ага! -- довольно сказала Николаевна и подняла ступню в тапке сорок второго размера, чтобы раздавить птичку.
   Элгэ невозможно убить. Но обозлить до невозможности его владельца -- запросто.
   Раздался стук в окно, от которого жалобно тренькнули стёкла в обычных деревянных рамах.
   Николаевна глянула на источник звука, раскрыла рот, выпучила глаза и присела от ужаса. Конечно, на неё со стороны улицы на высоте восьмого этажа строго уставилась Куулат во всём великолепии. Бабка повалилась на пол без чувств. Синица ловко выпуталась из сети. Иччи, которому Куулат была хорошо известна, съёжился до узенькой полоски тени и забился под кресло.
   Николаевна долго провалялась на полу. Уже под утро она очнулась. Всё происшедшее приняла за страшный сон и решила идти в поликлинику. Валявшиеся по всей комнате вещи и старую сеть посчитала последствием одного из своих гневных припадков, когда она могла всё крушить и разбрасывать.
   -- Довели гады! -- пришла к выводу она и задумалась над тем, как этим гадам отомстить.
   Иччи так испугался появления Куулат, что покинул квартиру Николаевны. Он поселился на лестнице, которая вела к запертому запасному выходу из подъезда, время от времени, как и прежде, гулял по квартирам, подыскивал себе жертву. Почему-то это оказалось почти невозможным. Люди редко пугались, принимая его за кого-то другого. Однажды он на площадке с перегоревшей лампочкой иччи встал на пути молодой женщины. Ему удалось даже пустить лучи красного света из глаз. Но женщина сказала:
   -- Ребятишки, уж лучше бы нашли себе другое занятие или стали уроки учить. Больше толку было бы.
   И смело двинулась прямо на иччи. Он отступил. В другой раз какая-то бабка брызнула из продолговатой металлической штуковины прямо в горящие глаза. Иччи лишился зрения на целый день. Но с тех пор у него постоянно жгло морду.
   Злобный дух попытался отомстить вредным людишкам. Он проникал в квартиры, менял местами разные вещи, стучал по трубам. Народ всполошился, пошли разговоры. Иччи снова почувствовал себя сильным.
   Одним утром он попробовал повернуть водопроводный кран на одной из кухонь. Потекла вода. Иччи издал вопль, который пронёсся в головах у всех жильцов подъезда. Раньше в Нижнем мире он никогда не мог сотворить две стихии -- воду и огонь. А людишкам это удавалось делать каждый день. Наверное, поэтому они оказались такими непобедимыми.
   А теперь и он, иччи из Нижнего мира, повелевает стихией, умеет сотворять воду!
   К ужасу жильцов, из кранов стала сама по себе хлестать вода. В любое время суток. Люди вызывали коммунальные службы, меняли сантехнику, но всё было бесполезно. К счастью для них, "повелитель воды" не успел научиться включать газ и не стал "повелителем огня". Потому что с турбазы приехали Гера и Мира.
   Часть четвёртая
   Родители ребят с новыми силами включились в работу. В их-то квартирах всё было в порядке: Геркины жили в другом подъезде, а Мирину разбушевавшийся иччи обходил стороной. Но Наталья Дмитриевна, конечно, была в курсе всех проблем жильцов. Поэтому она решила организовать чаепитие для детей, чтобы в спокойной и непринуждённой обстановке рассказать новости, обсудить, как бороться с духами в условиях многоквартирного дома. Моряк тоже был приглашён на чаепитие. Более того, между ним и Натальей Дмитриевной завязалась самая настоящая дружба. Славный пёс почти каждый день получал угощение. Кастрюля выводил его вечерком погулять и передавал поводок Мириной бабушке.
   -- Может, свою собаку заведёте? -- спрашивал он всякий раз у старушки.
   -- Нет, -- отвечала она. -- Такого пса, как Моряк, я никогда не найду.
   -- А вы поищите, -- сказал однажды Кастрюля. -- В приютах полно щенков. Мой-то вообще на улице ко мне привязался. Худющий, блохастый, голодный... Один бегал и вдруг прилип ко мне.
   Наталья Дмитриевна, утирая слёзы, посмотрела на бодрую упитанную собаку.
   -- Я хотел его отогнать и даже чуть в луже не утопил, -- брякнул, не подумав, Кастрюля.
   Старушка подняла на него глаза, в которых недоумение сменилось гневом.
   Кастрюля что-то понял и добавил:
   -- Да пошутил я, пошутил.
   Он не знал, что Наталья Дмитриевна задумала присмотреться к нему и в случае чего лишить Кастрюлю хозяйских прав. Но в приют она сходила. Ушла ни с чем, потому что ей захотелось забрать всех щенков сразу, а это, как все понимают, просто невозможно. Она отдала хозяевам приюта деньги, на которые щенкам купили хорошего корма.
   И вот однажды вечером родители Миры открыли дверь квартиры и увидели на коврике у двери рыкающего пса.
   -- Здравствуй, собака, -- сказал папа и спокойно перешагнул через Моряка, который оскалил зубы.
   Моряк остолбенел от такой не пробиваемой страхом наглости и не укусил его.
   -- Какой красавец! -- восхитилась мама и тоже перешагнула через тушку солидного размера.
   Моряк снова не укусил незнакомую женщину, но уже по другой причине. В конце концов, эти люди пахли квартирой, почему он должен пускать в ход зубы?
   Мириных родителей не озадачило и не взволновало появление пса. Лежит и сторожит, что в этом плохого? Наверное, его хозяин в гостях у дочери.
   Сначала они услышали только громкие голоса Натальи Дмитриевны и Миры. Бабушка и внучка спокойно могли выступать на митингах без микрофонов. Потом до мамы и папы донеслись сердитые ответы мальчиков. Одним из них был Гера, а вот другие принадлежали парням гораздо старше.
   -- Поприветствуем гостей? -- спросил папа.
   -- Похоже, они ссорятся, -- возразила мама. -- Пусть решат свои проблемы, тогда и познакомимся.
   Родители поужинали, погрузились в свои чертежи вскоре напрочь позабыли, что у них в квартире творятся разборки.
   А это были вовсе не разборки, а дождём сыпавшиеся предложения, как выселить из дома зловредного духа.
   Мира была рада узнать, что её элгэ, подрастающий Мышонок, умеет мысленно разговаривать с людьми. Но сколько она ни морщила лоб над террариумом, сколько раз ни задавала вопросов, до неё не донеслось ни одной мысли. Мышонок даже не вылез из норки, чтобы увидеть хозяйку.
   Вся компания уже поработала с поисковиками и была в курсе, что им придётся бороться с очень опасным и вредоносным существом. Наталья Дмитриевна осознала, что ничем не сможет помочь ребятам и предложила обратиться к силовым структурам или МЧС. Пусть спасут население от напасти из Нижнего мира.
   -- Тебе никто не поверит, бабуля, -- сказала Мира.
   -- Ты меня недооцениваешь, внуча, -- огрызнулась Наталья Дмитриевна.
   -- А может, спросить у этих... как их... экстрасенсов? -- предложил Платон.
   Его мама и бабушка часто смотрели передачи с участием всяких колдунов и ведьм.
   -- Ещё попа пригласите, -- буркнула Наталья Дмитриевна.
   И тут заговорил Гера:
   -- Давайте пойдём не вперёд к чумам, а от них, как в Нижнем мире.
   Наталья Дмитриевна нахмурилась, потому что всего ей не рассказали. Платон и Витя насторожились. Мира бросила на друга восхищённый взгляд и сказала:
   -- А ведь верно! Мы знаем: нельзя брать то, что относится к Нижнему миру. Всё равно придётся отдать. Но и оставлять там что-либо тоже, наверное, нельзя. А ну-ка вспомните, не терял ли кто-нибудь некую вещь? Всё ли взяли с собой?
   -- Это очень некрасиво с вашей стороны -- говорить о том, что понятно только вам, -- гневно сказала Наталья Дмитриевна.
   Ребята настолько взбудоражились, что не обратили внимания на её слова.
   -- В кабинете географии фонарик и нож были при мне, -- сказал с напряжением Кастрюля, потому что боялся проговориться о лишнем при Мириной бабушке.
   -- И при мне, -- добавил Хмырьков.
   -- А я ничего с собой не брал, -- заявил Гера.
   -- И я тоже, -- откликнулась Мира.
   В комнате повисло молчание. Наталья Дмитриевна с подозрением переводила взгляд с одного лица на другое. Ребята с виду казались беспечными, а вот их глаза рассказали старушке о многом.
   -- Признавайтесь сейчас же, где вы побывали с ножами и фонариками! -- крикнула она. -- Герман, Мирослава! Будьте честны, умейте ответить за проступки!
   -- Никаких проступков мы не совершили, бабуля, -- мягко сказала Мира и обратилась к компании: -- Думаю, она заслужила полное доверие.
   -- Твой бант, Мира, -- сказал Гера. -- На уроке после возвращения ты перевязала волосы. Они растрепались, потому что один бант слетел. Вот он и остался в тундре.
   -- В какой ещё тундре?! -- снова вскричала Наталья Дмитриевна.
   У Миры в самом деле были очень непослушные кудряшки, и мама покупала ей пышные банты на резиночках. Тогда на уроке она из двух хвостиков машинально сделала один.
   Мира хлопнула руками по столу так, что подскочили чашки с чаем.
   -- Точно! Эти банты постоянно слетают, приходится поправлять. Всё, завтра же подстригу волосы! Ну, бабуля, а теперь наберись мужества и слушай.
   И она очень кратко, без подробностей, рассказала бабушке о том, как выручали Кастрюлю и Хмыря.
   Наталья Дмитриевна сначала слушала, прижав ладонь к губам и вздрагивая, а потом погрозила внучке пальцем и прервала её:
   -- Хватит фантазировать, хватит... Про стройку я помню. И как сторож говорил про козла с рогами, тоже помню. Наверное, пьян был. Мы из-за него штраф платили. Но когда вы успели слетать в этот Нижний мир и вернуться назад? Уроков не пропускали, Любовь Андреевна сразу бы сообщила. И дома целый день на глазах. Фантазёрка ты, Мира!..
   И Мире пришлось уже во второй раз в жизни прочесть лекцию о северных легендах. Она закончила её так:
   -- Время в разных мирах течёт по-разному. Поэтому между моментами, когда мы отправились и вернулись, на Земле прошло лишь пять минут, может, меньше.
   Наталья Дмитриевна поднялась, гордо вздёрнула подбородок и сказала торжественно, как главнокомандующий на параде:
   -- Хватит разговаривать. Я отбываю в этот Нижний мир за бантом. Ну, говорите, как попасть туда. Вы, несовершеннолетние, остаётесь дома. Думаю, за пять минут обернусь. Хочу ещё печенья напечь к завтраку.
   Мира тоже поднялась и вздёрнула подбородок:
   -- Нет, бабуля. Это ты остаёшься дома, потому что никто из взрослых в Нижнем мире не бывал. А у меня есть опыт. Мой бант, я и отправляюсь.
   И тут все разом высказались мальчишки.
   -- Я тебя одну не отпущу, -- сердито сказал Гера.
   -- Малолеткам без старших не положено! -- выкрикнул Платон.
   -- А я-то думал, ты мне друг, -- обиделся Витя.
   У порога гавкнул, напоминая о себе, Моряк.
   И тут над головами цвиркнула синица. Элгэ Куулат стала плавно летать от угла к углу. Спорщики замолчали, следя за ней. У Натальи Дмитриевны сразу затуманились глаза. Она зевнула, как это всегда бывало в присутствии синицы, и сонно проговорила:
   -- Я пойду к себе... соберу вещи... вы тут... ждите...
   И вышла из комнаты внучки. Но до своей, самой маленькой комнаты в квартире, не дошла, рухнула на диван в общей, которую называли то залом, то гостиной. И тут же засопела.
   К Мире заглянула мама, с улыбкой поздоровалась с ребятами и сказала:
   -- Дочка, когда проводишь гостей, не забудь запереть замок. А мы с папой почитаем перед сном. Уработались сегодня.
   И тоже зевнула.
   -- Одной проблемой меньше, -- заметил Гера. -- Остаётся самая большая: как снова перенестись в Нижний мир. Гимназия давно закрыта. Не думаю, что мы в неё проникнем.
   -- Ну, если очень постараться, отвлечь сторожа... -- начал было Хмырьков.
   -- Не получится, там сигнализация, -- возразил Кастрюля. -- Помнишь, мы пробовали...
   -- Тогда сделаем портал из схемы деда Сергея, -- нашла выход Мира.
   -- Какой ещё схемы? Какого деда? -- не понял Платон.
   -- Не мешай малым расспросами, -- сказал Кастрюля. -- Потом расскажу.
   Мира достала рисунок из ящика письменного стола, подошла к террариуму. Нелюдимый Мышонок уже был готов помочь и сразу прыгнул на ладонь хозяйки. Кастрюля и Хмырь на всякий случай отошли подальше. Им простительно, лишь немногие люди не страшатся пауков.
   Но сколько ни кружился Мышонок по листку, воронка не появлялась.
   -- Нужно принести моего Эхну, -- догадался Гера. -- Думаю, вместе у них всё получится. Вы ждите, я быстро сбегаю.
   -- А вот и нет! -- возразил Хмырь. -- Ишь, какой хитрый! Ещё без нас сиганёшь в Нижний мир. Я с тобой пойду, прослежу.
   Гера равнодушно пожал плечами. Ему показалось непонятным и чуждым поведение Хмыря. У Геры все отношения с родителями и друзьями строились на полном доверии.
   Ребята ушли.
   -- Теперь понятно, почему злой дух прицепился к вашей квартире, -- сказал Витя. -- Твой же бант застрял в Нижнем мире.
   -- Да... -- вздохнула Мира. -- Жаль бабулю, она тут настрадалась, пока мы отдыхали.
   -- А она ничего у тебя, классная, -- признался Витя. -- С Моряком подружилась. А он плохих людей на дух не выносит. Печенье вкусное напекла, стала разговаривать на равных, а не как все старухи.
   Мира вспомнила, как бабуля пристаёт к домочадцам со здоровым питанием и образом жизни, дисциплиной и порядком, но промолчала.
   -- А ты кем хочешь стать, когда вырастешь? -- неожиданно спросил Витя.
   -- Не знаю, -- ответила Мира. -- Мне все науки нравятся, особенно математика. И строителем хочется стать, как родители, и этнографом, как дед Сергей. А ещё животных люблю.
   -- Я только собак люблю, -- заявил Витя. -- И выучусь на кинолога или ветеринара.
   -- Вот здорово! -- восхитилась Мира. -- Уверена, ты будешь знаменитым кинологом. У тебя такое взаимопонимание с Моряком, что завидки берут. Мне бы такой контакт с моим Мышонком.
   -- Разве с пауками трудно поладить? -- удивился Витя.
   -- У них не такая нервная система, как у собак, -- сказала Мира. -- И вообще мне кажется, что Моряк -- не просто собака, а твой элгэ.
   -- Да? -- обрадовался Витя. -- Ништяк! Теперь только у Хмыря нет элгэ. Не везёт ему.
   -- Думаю, если он заслуживает, то элгэ обязательно найдёт его, -- уверенно сказала Мира.
   Тут в коридоре Моряк громко застучал хвостом о пол. Это пришли Гера и Платон. Мира побежала их встретить. Кастрюля остался один на один с пауком. Сначала он попытался сохранить самообладание, но потом почувствовал, как сердце часто застучало в грудь. Но не ему, старшаку, звать на помощь девчонку-малолетку. А ребята всё не появлялись...
   -- Ты не моя пища, -- раздалось у него в голове.
   -- Что? -- спросил пересохшими губами Кастрюля.
   -- Ты не моя пища, -- показалось, уже раздражённо сказал голос.
   И тут Кастрюлю осенило: с ним стал разговаривать Миркин паук! От полноты чувств Кастрюля громко брякнул:
   -- Большое спасибо!
   Вошли ребята с новой порцией печенья. В руках у Геры в прозрачной пластиковой коробке сидел громадный паучище.
   -- Да пожалуйста, ешь на здоровье, -- откликнулась на Кастрюлину благодарность Мира.
   Она поставила печенье на стол.
   Но у Кастрюли и Хмыря напрочь пропал аппетит. Мира со вздохом убрала печенье. Гера высадил своего паука возле листка, где расположился Мышонок.
   -- Гера, как ты думаешь, Эхна по-прежнему каннибал? -- со страхом поинтересовалась Мира.
   -- Не знаю, -- честно признался Гера. -- Он сегодня плотно, на целую неделю, поел.
   И тут ребятам почудились голоса:
   -- Ты сын?
   -- Я сын.
   -- Один?
   -- Один.
   -- Всех съели?
   -- Нет. Другие -- дочери.
   Платон вскричал:
   -- Это что?! Пауки разговаривают между собой?!
   Мира захлопала в ладоши:
   -- Конечно! Прикинь, Герка, Эхна тогда принёс мне взамен камня-отана своего сына! Как это благородно!
   Довольный Гера воскликнул:
   -- У меня самый лучший паучок на свете!
   Бледный Кастрюля с горящими глазами наблюдал за птицеедами. Интерес к этим замечательным животным начал побеждать его страх.
   А Эхна важно отправился по столу. Его путь напоминал круг.
   -- Пацаны! Началось! -- с воодушевлением сказал Кастрюля, почему-то позабыв, что среди них есть девчонка.
   Следом за Эхной отправился Мышонок. Они побежали всё быстрее и быстрее, и скоро их движение слилось в тёмный круг. Ещё миг -- и перед ребятами закружилась воронка.
   -- За мной! -- завопил Платон и первым прыгнул в зев открывшейся бездны.
   Ребята не стали медлить. Их закружило вихрем, глаза залепило мусором.
   И вот они уже шлёпнулись на какую-то труху.
   Серого снега не было, хотя они оказались, несомненно, в Нижнем мире. Громадные деревья окружили путешественников. И время года поменялось. Похоже, ребята попали в осень, потому что лиственницы сбросили хвою, которая ковром покрыла землю. А сами стали чёрными, словно опалёнными огнём. Из хвои виднелись коричневые ломкие остатки листьев папоротника.
   И вдруг Платон заорал не своим голосом. Где-то далеко на крик откликнулись раскаты грома.
   -- Чего орёшь? -- сердито спросил Кастрюля. -- Сейчас на твой страх явится кто-нибудь вроде великанов.
   Но Платон не замолчал, он схватился за голову.
   Гера побледнел и шёпотом посоветовал ему:
   -- Стой и не двигайся. Медленно опусти руки. Птицееды могут принять резкое движение за нападение. А тогда сам знаешь, что будет...
   Хмырь послушался.
   Великолепный Эхна важно прошёлся по его лицу, шее, рубашке и брюкам. Спустился на траву и замер.
   -- Платон, ты молодец, -- искренне сказала Мира.
   -- Молодец-то молодец, а чуть в штаны не наделал, -- усмехнулся Кастрюля и сунул руки в карманы штанов.
   Выражение его лица мгновенно поменялось. Глаза стали круглыми и большими. Он потихоньку вынул правую руку из кармана. На тыльной стороне ладони восседал Мышонок.
   -- Да, я знаю... я не твоя пища... -- сказал что-то непонятное Кастрюля и медленно присел.
   Мышонок спрыгнул в труху.
   Пауки мгновенно зарылись в сухие листья, жёлтые иголки лиственниц, и только по шуршанию стало понятно, куда они двинулись.
   -- За ними! -- скомандовал Кастрюля.
   Его щёки зажглись ярким румянцем, глаза заблестели. Никто не стал высмеивать его -- ясно же, что человек горд от того, что окончательно победил свой страх.
   Ребята шли долго. Лес становился гуще, небо над их головами -- темнее. Вдруг перед ними оказался обтёсанный ствол дерева. Чёрная кора была обвязана кусками шкур животных или просто полосками кожи с бусинами, на земле валялись кости, небольшие и просто гигантские. Имелись среди них и человеческие...
   -- Это место поклонения древних людей, -- прошептала Мира, осторожно отступая от огромного черепа, оскалившего на ребят зубы чудовищной величины. -- Ничего не трогайте!
   -- Да я и не собирался трогать, -- сказал Хмырь, выпрямляясь.
   Он уже было собрался поднять кусок металла, блеснувший в сумраке жёлтыми гранями. Но одумался после слов Миры. А может, вспомнил, что брать что-то, принадлежащее Нижнему миру, нельзя.
   -- Мирка, погляди, сколько здесь таких камешков, как твой бывший отан! -- воскликнул Гера.
   -- Какие ещё камешки? -- заинтересовался Хмырь.
   -- Предположительно, алмазы, -- ответила словами отца Мира.
   -- А эти жёлтые куски, предположительно, золото, -- сказал Кастрюля. -- Представляете, какое богатство у нас прямо под ногами?
   -- Я представляю, что случится, если мы тронем это богатство, -- сказал умный Гера.
   Но Хмырь размечтался:
   -- И всё равно... в нашем мире мы бы стали самыми богатыми людьми!
   -- Думаю, всё это и так досталось людям нашего мира, -- ответила Мира, размышляя, удержатся ли бывшие воришки от того, чтобы потихоньку прихватить ценности. -- Вспомните, сколько в нашем краю сейчас добывается золота и алмазов.
   Раздался сухой треск, словно бы лопнула кость.
   Ребята испуганно огляделись.
   -- Мне кажется, вон тот череп захлопнул челюсти, -- тихо сказал Хмырь и указал на кости какого-то лесного гиганта.
   -- Ну и что? -- решила приободрить его Мира, хотя сама затряслась от страха. -- Такое иногда бывает: меняется влажность воздуха, становится холоднее.
   -- Точно бывает? -- спросил по виду спокойный Кастрюля.
   "Мне-то откуда знать?" -- подумала Мира. Но ответила:
   -- Конечно!
   -- Идём вперёд, а то пауков уже не слышно, -- предложил Хмырь.
   И ребята двинулись на шуршащие звуки. Очень скоро они увидели четыре столба вместо одного. Они были увенчаны помостом из жердей. В отверстия свешивались обрывки шкур и кожи. И никаких алмазов под ногами. А может, их не видно из-за плотных сумерек.
   -- Что это? -- спросил Хмырь. -- Ещё одно место поклонения?
   -- Нет, -- ответила Мира. -- Захоронения. На верху помоста -- останки человека.
   -- Это такая могила, что ли? -- решил уточнить Кастрюля.
   -- Да, -- кратко ответила Мира.
   Она старалась вспомнить нечто важное. Что-то ей всё это напоминало...
   -- Что происходит в лесу? -- спросил, оглядываясь Гера.
   -- Ой... там кто-то есть... -- сказал Кастрюля хриплым голосом.
   За их спинами пришёл в движение ранее неподвижный лес. Деревья замахали ветвями, некоторые стволы покосились и стали валиться. Глухой рык заставил дрогнуть столбы помоста. А ребята и вовсе упали на землю.
   -- А-а-а-а-а... -- тонко, как младенец заныл Хмырь.
   -- Мамочка!.. -- произнёс Кастрюля.
   А Гера молча подполз к Мире и обхватил её за плечи.
   Великанище в драной шкуре ломился к ним, натыкаясь на стволы деревьев. Его тушу венчал череп, скаливший чудовищные клыки. "Если бы у него были глаза, он бы давно достал нас", -- разом подумали ребята.
   Но и без зрения ничто не могло остановить лесного исполина. Он ломал лапами с чёрными когтями, похожими на изогнутые ножи, ветки, давил боками молоденькие лиственницы.
   -- Доисторический медведь! -- со страхом сказал Гера.
   И тут с помоста раздались ритмичные удары бубна, а потом прозвучала незнакомая речь. Но ребята всё равно её поняли. Такое постоянно случалось в Нижнем мире, и не только в нём, когда разные существа понимали друг друга.
   -- Ты не можешь тронуть этих детей. Я, шаман Эхна, приказываю тебе удалиться!
   В рычании огромного медведя послышалось:
   -- Я -- последний юёр этих мест! Хранитель Нижнего мира! Ты не можешь мне приказать. Ты давно превратился в прах.
   -- Ты уйдёшь, юёр. Дети не нарушили равновесия и не тронули ничего.
   -- Не уйду! Детёныши прольют кровь у места силы.
   Штанину Хмыря, который оказался ближе всех к помосту, кто-то задёргал. Как бы ни был скован ужасом Хмырьков, он посмотрел на неё. Это птицееды поднимались по штанине и тащили за собой бант, такой нарядный и совершенно чуждый Нижнему миру.
   -- Пацаны! Все ко мне! Уходим! -- завопил Хмырьков.
   Но медведь уже навис над Мирой и Герой, закрывшими головы руками.
   А Кастрюля увидел, как ноги Хмырькова начали словно растворяться в темноте. Он явно начал обратный путь домой.
   -- Хмырь! -- воскликнул Кастрюля. -- Похоже, ты спасёшься. Расскажи всем про нас!
   Хмырьков оглядел себя. От него остался только торс в рубашке, на плечах которой, как погоны, восседали птицееды.
   -- Нифига подобного! -- проорал он.
   И отбросил бант.
   Когда ребята открыли глаза, они увидели только Мирину комнату, пауков возле банта на столе. Но всё равно не смогли сразу перевести дух от ужаса. В ушах ещё звучал яростный рык юёра и повелительный голос шамана.
   -- Вот это глюки! -- сказал Платон. -- Покруче тех, что были в тундре!
   -- Это не глюки, -- тихо отозвалась Мира. -- Это Нижний мир...
   -- Господи, -- вдруг всхлипнул Кастрюля, совсем как старушка. -- Спасибо тебе, что спас!
   -- Нас спас Платон, -- серьёзно, почти торжественно, ответил Гера. -- Он был готов пожертвовать жизнью, но не оставить друзей.
   -- Да ладно вам, -- отмахнулся Платон. -- Своих бросать -- западло, это всем известно. А вообще нас спасли пауки. Это они где-то нашли твой бант, Мирка, и принесли его мне. Ах вы красавцы мои!
   И Платон подставил ладонь Эхне. Паук забрался на неё, но потом спрыгнул на стол. Видимо, не захотел Платоновых нежностей.
   -- Птицееды -- очень независимые животные, -- сказал Гера.
   -- Они самые красивые! -- откликнулся Витя.
   Но пауки не были настроены слушать ребят. Они беспокойно поворачивались, поднимали педипальпы.
   -- Эхна и Мышонок хотят покоя в своих гнёздах, -- догадалась Мира и пересадила Мышонка в его террариум.
   Эхна занял своё место в пластиковой переноске.
   -- Интересно, изгнали мы злобного духа или нет? -- спросила Мира.
   -- Конечно. Ведь обмен случился: твой бант у тебя, этот дух -- в Нижнем мире, -- авторитетно заявил Витя.
   Мира покачала головой.
   На минуту ребята замолчали, каждый вновь переживал это страшное приключение и пытался уверить себя, что не зря оно случилось.
   И в тишине стало слышно, как в коридоре бормочет папа Миры.
   Ребята испуганно переглянулись: нет ли ещё какой беды? И ринулись на звук.
   Папа хотел накормить Моряка разными вкусняшками. Но пёс отворачивал голову.
   -- Он только из мисок ест, -- сказал Витя и хотел погладить своего пса.
   Но Моряк отвернулся в другую сторону.
   Мира принесла миску.
   Моряк остался недвижим.
   -- Он же обиделся на тебя, Витя! -- воскликнула Мира. -- Ты не взял его с собой! А Моряк уже доказал, что рад отдать за тебя жизнь. Любому на его месте стало бы обидно.
   Кастрюля опустился на пол и сказал со слезой:
   -- Прости, друг!
   Моряк поднял на него недоверчивый взгляд.
   А Гера добавил:
   -- Знаешь, Моряк, мы так и не поняли, прогнали злобного духа Нижнего мира или нет. Только ты сможешь всё разнюхать и разузнать. Мы на тебя надеемся!
   И Моряк улыбнулся во всю пасть.
   Через несколько дней Кастрюля и Хмырьков прогуливались во дворе между рядами заснеженных сиреневых кустов. Там стихийно возникло место выгула собак, пока не построили специальную площадку. Кастрюля пытался ещё раз объяснить другу, кто такие элгэ и как они находят своего человека. Всё это Хмырь раньше слышал от Миры. Но он отличался редкостной непонятливостью в некоторых вещах.
   -- У всех есть элгэ. У малолеток -- пауки, у тебя -- Моряк. Только у меня никого нет. Слушай, а давай прошвырнёмся по подвалам. Может, и я своего паука найду, -- сказал Хмырь.
   -- Я же сто раз тебе сказал, что элгэ... -- начал Кастрюля, но замолчал.
   И тут тихонько зарычал Моряк, подняв торчком большие уши. Он глядел на сугроб возле сирени.
   -- Осторожно, -- предупредил Кастрюля. -- Кругом ни души, а Моряк обеспокоился. Вдруг рядом этот... как его... иччи.
   -- Ага... тут-то мы его... -- начал было Хмырь.
   Не успел он договорить, что они сейчас сделают с иччи, как из сугроба выбрался крохотный котёнок. Его шёрстка слиплась сосульками, тельце оказалось настолько худым, что было неясно, как он смог так шустро двигаться в пышных снегах. Котёнок протопал прямо к Хмырю и уселся на его сапог. Поглядел на здоровенного хулигана и почти беззвучно мявкнул.
   Платон поднял невесомого котёнка, прижал к груди и радостно повторил те же слова, которые когда-то произнёс Гера:
   -- О мой элгэ, ты нашёл своего человека!
   Наверное, по-настоящему счастливым людям приходят в голову одинаковые мысли.
   Тут же прозвучал совершенно незнакомый голос. Похоже, что говорил очень старый человек:
   -- Пусть сияют ваши элгэ в бесконечности бытия...
   -- Нифига не понятно, -- заявил Платон.
   И ребята отправились к Платону -- согревать, кормить котёнка. И давать ему подходящее имя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"