Львова Лариса Анатольевна : другие произведения.

Дачный зверинец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Дачный зверинец
   Пролог, в котором рассказывается о событии, после которого в дачном посёлке Кусачи произошли сказочные события.
   Леший шёл по лесу, которого не найти ни на одной гуглокарте, нёс под мышкой Лесной Устав. Он должен был выполнить свои обязанности, передать Моране сказочных созданий, про которых стали забывать люди. А сказочный народец принято уважать. Таким был главный пункт Устава. Зачем в мире существа, о которых никто не помнит, не знает их не боится? Иногда люди просто насмехаются над теми, кто с ними рядом был сотни лет. Даже уверяют, что нет на свете банников или овинников.
   Леший был этим очень недоволен. Где теперь красавец Огненный змей? Ох, и полютовал он в своё время. А теперь забылся сном в царстве Мораны под вечными снегами. Где злодейское Лихо Одноглазое? Сейчас замёрзшее Око смотрит на скалы, а Лихо беспробудно спит, обняв рукой камень. Раньше стоило только помянуть его, как люди начинали трястись от страха. Рядом с Лешим же одна мелочь осталась - коловерши, обменники, лесовки, анчутки.
   Леший с неудовольствием посмотрел на толпу, которая лениво плелась за ним. Сами захотели на покой к Моране. Вот и приходилось их сопровождать.
   Показалась избушка Бабы-Яги. Когда-то могучая, мудрая и неумолимая злодейка рассматривала книжку со своим портретом и громко восхищалась:
   -- Ах, какая красота! У кого такой длинный зуб из-под губы торчит? У кого такая причёска пышная? Изжарить человека всякий может. Но только мне под силу вдохновить кого-нибудь на книгу или фильм.
   -- Фу, нашла чем хвастаться, -- словно очнулась ото сна Полудница, которая еле брела по лесу, потому что привыкла к полям. - Козявка ты передо мной, как есть козявка.
   -- Я козявка? - взвилась Баба-Яга и вцепилась Полуднице в лохмы цвета ржи.
   Клубок сражавшейся нечисти чуть не сбил с ног Лешего. Он пинками расшвырял драчуний и сказал:
   -- Ты, кровопийца Полудница, всем хороша. И моя бы воля, гулять тебе по полям. Но ведь ты и сама не хочешь активность проявлять! Дремлешь целыми днями. А про Бабу--Ягу фильмы снимают. Быть победе за Ягой.
   -- Ой да думайте, что хотите, -- отмахнулась Полудница и стала присматривать местечко, где можно завалиться спать.
   Анчутки, ушастые и беспятые, и коловерши, похожие на кошек, тоже не показали интереса к поединку признанных лесных красавиц.
   Леший пнул подвернувшийся по ногу мухомор и отправился дальше. Он не увидел, как гриб беззвучно разевает рот и ругается. Да и никто на свете не слышал, как говорят грибы.
   Обменники, дети кикимор, высунули языки, подразнили гриб. А Бледной поганке, которая росла поблизости, оторвали шляпку. Только одна обменница пожалела гриб-поганку, подняла шляпку, подровняла её и водрузила на ножку.
   -- Ты кто? - чирикнула птичка-невеличка, создание настолько маленькое, что о нём забывают при исполнении Лесного Устава.
   -- Гулька-обменница, -- пробасило сонное существо, похожее на младенца.
   -- Ты добрая, Гулька! Зачем тебе идти в царство Мораны, где забытой нечисти спать-не проснуться среди вечных снегов?
   -- А что делать-то? Чем без дела сидеть, лучше дрыхнуть, -- сказала обменница и дёрнула коловершу за хвост.
   Покрытая клочками шерсти коловерша даже не зашипела.
   -- А ты сначала сбеги! - чирикнула птичка-невеличка и упорхнула.
   У широкой реки жизни и смерти показалась облезлая от времени
   Рыба-кит, которая перевозила лесной народец на другой берег, в царство Мораны. Леший тяжко вздохнул и сказал:
   -- Ну, ступай на отдых, Лесной люд. Пути вам назад не будет.
   Он просто из-за лени не пересчитал подопечных и не заметил, что одной из обменниц нет.
   А Гулька направилась к выходу в мир людей. А вдруг она кому-нибудь сгодится? Тогда ей не нужно будет возвращаться в царство Мораны. И так суждено было случиться, что появилась она в дачном посёлке Кусачи.
  
   Глава первая, в которой рассказывается о появлении и исчезновении Гульки-обменницы
   Глаша и Гоша - друзья не-разлей-вода с самого рождения. Живут они в одном доме, а их родители - врачи.
   В какие только истории не попадали Глаша и Гоша, чего только с ними не происходило! Все ребята со двора им завидовали.
   Кто играл в садике в прятки и залез под веранду, отодвинув доску? Гоша и Глаша! Они там проспали в холодке, пока их искала полиция.
   Кто решил заночевать в зоомагазине, чтобы проверить, разговаривают ли животные по ночам, когда их не слышат люди? Гоша и Глаша!
   Кто предложил всем сорванцам двора по ночам перемигиваться фонариками из окон, чтобы их заметили неопознанные летающие объекты, или НЛО. Конечно, Гоша и Глаша!
   Кто в приезжем зверинце накормил обезьян мороженым так, что животные немного заболели? Гоша и Глаша!
   Кто подарил снеговику шапку, шарф и рукавицы? Гоша и Глаша!
   Кто решил дойти из садика задом наперёд и свалился в колодец? Гоша и Глаша!
   Кто всё время сочинял необыкновенные истории и уверял, что они правдивы! Гоша!
   Кто не умел щадить чувства людей и говорил правду, хотя нужно было промолчать? Глаша!
   Не о всех похождениях ребят можно рассказать. А вдруг кто-нибудь решит их повторить?
   В общем, шесть лет их дружбы можно было назвать счастливыми. Но счастье закончилось с рождением Глашиной сестрёнки Даши. Маленький кричащий ребёнок разделил ребят. Глаше стало не до игр и приключений.
   Гоша спросил у родителей:
   -- А когда у меня будет брат?
   Гошина мама, тётя Надя, улыбнулась и поинтересовалась:
   -- А зачем тебе брат?
   -- Играть, -- буркнул Гоша.
   -- Есть же для этого Глаша? - лукаво спросила мама.
   Гоша возмутился:
   -- Я не для себя. У Глашкиной Даши никого нет.
   -- Как это нет? - возразила тётя Надя. - У неё есть сестра и ты, Гоша. Не считая родителей, конечно.
   Гоша снова возмутился:
   -- Мама, скажи, что ты пошутила. У нас нет времени возиться с младенцем.
   -- Ничего, найдёте. Этим летом мы снимем большой дом на две семьи в Кусачах. Вы полюбите играть с Дашей. Она же такая прелесть! - сказала тётя Надя.
   -- Никогда! - заявил Гоша.
   Но призадумался, взвешивая дачную жизнь в Кусачах и возню с ребёнком, который только недавно выбрался из "кокона", то есть из пелёнок.
   Эти Кусачи, дачный посёлок, располагались рядом с Усачами, старинным разбойничьим селом. Говорили, что счастливцы находили там схроны с кладами, которым почти триста лет. А ещё место утопало в непроходимых лесах, рядом извивалась глубокая речка. И гора была, вся, кроме лысой макушки, поросшая лесом и кустарником.
   По всему выходило, что возню с Дашкой стоило потерпеть.
   Эти Кусачи присоветовала семьям старая знакомая баба Вика. Большой дом с мебелью соседствовал с её подворьем. Хозяин, как только построил хоромы и обставил их, спешно уехал. Даже сдать дом оказалось трудно. Никто не смог прожить в нём больше недели.
   Приезд в Кусачи оказался неудачным и убил всё настроение.
   Семьи вышла встречать заплаканная баба Вика и пожаловалась, что сбежала её любимица -- всё обыскала, нигде нет. Оба семейства подумали, что удрала одна из коз. В местах, где много туристов, молодёжи всех возрастов и прочего люда, козу и вправду искать бесполезно.
   Маленькая Дашка на новом месте проорала день и ночь, поэтому утром её папа и родители Гоши быстренько умчались в город на работу.
   Тётя Тоня, мать сестёр, совсем измучилась. Она позвала ребят и сказала:
   -- Я съезжу в город за детским питанием. А вы посидите с Дашенькой.
   -- Мама... -- начала было Глаша, -- ребёнку нужен простор, речка, лес, а не моя старая кроватка. Можно...
   -- Нет! - сказала тётя Тоня. - Ребёнку нужна бутылочка вовремя, покой и присмотр: памперс поменять, отвлечь, чтобы ручки в рот не тянула. Так что приступай, старшая сестра, к обязанностям.
   -- А можно, со мной Гоша приступит?
   -- Только на расстоянии, -- ответила тётя Тоня.
   Она ещё не забыла, как Гоша взорвал громадную хлопушку в честь новорожденной. Конфетти долго повсюду собирали и вытрясали из Дашкиной кроватки.
   Тётя Тоня велела дать Дашке через три часа бутылочку и укатила в город.
   Глаша с Гошей сели играть в настолку, а на рёв из детской сестра отвечала: "Рано ещё!" Потом плач стих. И надолго. Глаша заволновалась, заглянула в детскую, потом заскочила туда и завопила:
   -- Дашку украли! Малышка моя, Дашенька! Ой, что мама скажет!
   -- Да что она сказать-то может? - попытался успокоить подругу Гоша. - Сама потеряла, сама и ищи!
   -- Её украли! - завизжала пуще прежнего Глаша и бросилась искать мобильник, который терялся всякий раз, когда был нужен.
   Гоша вздохнул и пошёл осматривать место происшествия. Через миг сердито крикнул подруге:
   -- Плохой розыгрыш! Дашка на месте. Сразу две Дашки!
   Глаша бросилась в детскую.
   Действительно, в кроватке были два ребёнка. Один - счастливая лысая Дашка, которая пускала белые тягучие пузыри. И другой - её голая ровесница, такая кучерявая, что глаз не видно.
   Чужая девочка раскрыла большой губастый рот и сказала баском:
   -- Я Гулька-обменница. А вы кто?
   Гоша и Глаша онемели и окаменели, вытаращив глаза.
   -- Немтыри штоль? - рассердилась Гулька.
   Гоша кивнул, а Глаша помотала головой.
   Это рассмешило Гульку, и она расхохоталась во весь рот, полный здоровенных острых зубов.
   Гоша сполз по стенке, а белая, как мел, Глаша стала осторожно подходить к кроватке. Гоша понял её замысел и попытался найти силы помочь Глаше: сестра подруги всё равно что его сестра.
   А Гулька неожиданно перестала смеяться и сердито сказала:
   -- Пошто дитя голодное? Пришлось ей птичьего молока дать.
   Глаша остановилась. Возле кроватки валялась бутылочка из-под молока с наклейкой Жар-птицы и словами с нерусскими буквами. Такие бутылочки были в холодильнике. Не похоже, что Гулька могла навредить сестрёнке.
   -- У птиц нет молока, -- сказала Глаша.
   -- Есть, -- возразила Гулька. - Надо бы награду мне дать за присмотр за дитятей.
   -- Что ты хочешь в награду? - от стены подал голос Гоша.
   -- Трусы вон такие! - И Гулька указала на стопку ночных трусиков с резиночками.
   -- Да, конечно, -- сказала Глаша и сделала шаг к комодику, который раньше тоже принадлежал ей.
   Она не договорила, потому что Гулька вскочила на кривые ножонки, перемахнула через стенку кроватки, на четвереньках быстро доползла до комода, прыгнула вверх, схватила памперс и попыталась надеть.
   Глаша подошла и помогла ей. Тельце Гульки было горячим, будто она целый день лежала на пляже.
   В этот момент раздался звук подъехавшей машины и звяканье отпираемых ворот.
   -- Ну, мне пора, -- сказала Гулька.
   Она по стене, затем по потолку добралась до подоконника и сиганула в окно.
   Только тогда Глаша крикнула:
   -- Гулечка, а ты придёшь ещё?
   -- А то! - раздался бас из шелестящей травы.
   Глашина мама осталась очень довольной, как ребята присмотрели за малышкой, и дала им такое поручение, о котором они могли только мечтать: съездить в Усачи за хлебом, про который она совсем забыла. К ужину соберутся работающие члены семейств. И намечается шашлык!
   Осмотреть разбойное село, наметить, где можно покопать - это было большой удачей!
   Ребята сели на велосипеды и помчались по дороге. Они не заметили шума в деревья и траве, который нёсся вслед им.
   В Усачах стояла сонная тишина, из прохожих наблюдались только стаи гусей. В первом же магазинчике ребята купили хлеб, а на сдачу - разноцветные леденцы. Не то чтобы они любили их, а просто так - похрустеть втихушку. Конфеты-то под запретом: Глашин папа работал стоматологом.
   Однако, когда ребята вышли из магазинчика, то недосчитались одного велосипеда. Гоша чуть не разрыдался: это был чудесный, очень дорогой велик, который ему подарили на день рождения. И кто же мог угнать его с совершенно пустынной улицы?
   Через миг они этого угонщика увидели и услышали: из-за поворота улицы к ним мчался вопящий во всю глотку рыжий мальчик:
   -- Ой, больно! Ой, моё ухо!
   Но голове воришки была странная панама или шлем. Когда он подъехал к ребятам и швырнул велосипед к их ногам, Гоша и Глаша опознали в панаме... Гульку!
   Она выпустила изжёванное ухо и крикнула:
   -- А не воруй больше! Ещё раз увижу, что крадёшь, оба уха оторву!
   Счастливый Гошка посадил заступницу на раму, и ребята покатили в Кусачи. За спасение велосипеда Гулька получила леденцы и осталась очень довольной. Гоша шёпотом спросил её:
   -- А почему Дашки сначала не было в комнате? Глашка заглянула и закричала, что её украли.
   -- Да я птичье гнёздышко на дереве дитяте показывала. В нём мама-птица своих малюток кормила, -- тоже шёпотом ответила Гулька.
   Оба семейства чудесно провели вечер: мужчины нажарили отличных шашлыков, маленькая Дашка заснула без проблем и позволила всем повеселиться. Только баба Вика всех снова расстроила: её любимица не вернулась и шашлык ей в горло не лез.
   Рано утром сквозь сон Глаша услышала стоны. Она сразу поняла, кому плохо, и распахнула окно. Ввалилась Гулька с раздутой щекой и проныла:
   -- Жубы болят.
   Глаша строго спросила:
   -- Ты, наверное, все леденцы съела?
   Гулька горестно повесила кудрявую голову и издала такой стон, что у Глаши сжалось сердце.
   -- Не беда, -- сказала она. - У меня папа - стоматолог. При острой боли всем оказывает помощь. Сейчас я его разбужу.
   Дядя Гриша, Глашкин папа, действительно был хорошим врачом. У него всегда имелись с собой инструменты и даже портативная бормашина. Только как он поведёт себя, если ему показать зубастого младенца? И главное - как поступит Гулька, почувствовав эти инструменты у себя во рту? Но Даша была смекалистой.
   Она тихонько постучала в спальню, выманила сонного папу и сказала:
   -- У одного соседского ребёнка так зубы болят, что он почти умирает. Ты можешь прямо сейчас его посмотреть?
   -- А что случилось-то? - спросил папа и надел очки.
   -- Килограмм леденцов съел.
   Такого папа-стоматолог вынести не смог, быстро умылся, приговаривая: "Ну, зубной эмали точно конец. Если были трещины, то мог развиться пульпит".
   Пока он готовился, Глаша уговорила Гульку побыть в коконе, то есть в пелёнках. Это для безопасности папы. Ещё ей нельзя ничего говорить. Это уже для сохранения свободы Гульки, которую могли увезти куда-нибудь.
   Нужно было видеть лицо Глашкиного папы, когда дочь принесла ему спеленутую Гульку!
   -- Гулечка, открой ротик, -- ласково велела Глаша, -- и не вздумай закрывать. Пока я не разрешу!
   Гулька разинула зубастый рот-лукошко, и дядя Гриша несколько минут не смог двигаться и говорить. Но врач в нём взял верх, и дядя Гриша очень бережно осмотрел три зуба с левой стороны над разбухшей десной.
   -- Ничего не понимаю, -- сказал он. - Эмаль цела. Может, происходит смена молочных зубов? Но это совершенно невероятно! Сколько месяцев ребёнку?
   -- Три или четыре, -- не подумав, ответила Глаша.
   Гулька насупила густые брови и засверкала глазами. У неё явно закончилось терпение молчать. Вместо слов она басисто промычала.
   -- Сейчас, малышка, сейчас... вот этими инструментами я тебе помогу... ты и не заметишь, -- ласково сказал дядя Гриша и попросил: -- А посмотри-ка, какой мячик на полу!
   Гулька перевела глаза, которые не обещали ничего хорошего, на пол. Дядя Пётр сделал едва заметные движения.
   И Гулька с тремя дырками во рту пробасила:
   -- Не ври. Нет тут никаких мячей.
   Дядя Пётр позеленел. Но успел втолкнуть Гульке в рот ватку и прошептать:
   -- Прикуси...
   Гулька выплюнула совершенно чистую ватку, вывернулась из кокона и Глашиных рук. Она явно собралась быстро выпрыгнуть в окно.
   Но у Глашиного папы были очень хваткие, сильные, просто железные пальцы. Он успел поймать Гульку и стал её рассматривать, сквозь зубы произнося какие-то медицинские слова.
   Гулька оскалилась.
   Глаша закричала:
   -- Папочка, миленький, отпусти её!
   Как только дядя Гриша освободил одну руку, чтобы продолжить осмотр, пациентка вырвалась и на четвереньках добежала до стены, взобралась на потолок и мигом оказалась на подоконнике. Там она задержалась, оттянула губу и потрогала... три новых зуба, блестевших белейшей эмалью! Только чуть меньше других.
   -- Вот это регенерация! - воскликнул дядя Гриша.
   "Регенерация - это восстановление", -- вспомнила Глаша.
   И она быстренько выскочила из комнаты, чтобы не отвечать на вопросы, которые ей мог задать папа. Так она поступала всегда, когда приходилось натворить дел вместе с Гошей.
   Тут раскричалась, требуя бутылочку, Дашка; из комнаты подала голос мама. И папе стало не до медицинского чуда. Но он сказал Глаше, садясь в машину:
   -- Вечером ты мне всё расскажешь!
   И в его голосе не было ничего хорошего.
   Когда "работяги" разъехались, мама Тоня накормила Глашу и Гошу кашей и сказала:
   -- Я займусь стиркой и уборкой. А вы приглядите за Дашенькой.
   -- Мамочка, можно её в коляске вынести в сад? - спросила Глаша.
   Мама согласилась, но велела накинуть сетку от насекомых. Неизвестно, за что так осы полюбили старый сад, но в доме быстренько поставили защиту от всех, кто может летать.
   -- Гоша... -- шепнула Глаша, -- возьми из холодильника две банки йогурта.
   Гоша всё понял, взял нужное, прихватив ещё баночку творожка.
   Конечно же, сразу появилась Гулька и забралась в коляску к Дашке. Малышка радостно загугукала. Ребята решили, что младенец в надёжных руках, и стали исследовать одичавший сад с плодовыми деревьями.
   О радость! В маленьком овражке под грудой листвы обнаружились старые доски.
   -- И ехать в эти воровские Усачи не нужно, -- сказал Гоша. - Здесь будем искать клад!
   В это время вышла из дома мама Тоня. Она остолбенела: старших поблизости не было, сетка от ос валялась на земле. Коляска раскачивалась сама собой, а из неё раздавался бас:
   -- Ой, люлюшечки люли, как пиявки хороши! Нету в мире слаще, чем пиявки наши!
   Мама Тоня бросилась к коляске, в которой лежала довольная Дашка и широко открывала рот, а какое-то чудище толкало ей в беззубые дёсны творожок. Пальцем с грязным ногтем!
   Непонятное существо, похожее на трёхмесячного ребёнка, глянуло на маму Тоню и сказало:
   -- Чего смотришь? Дитятю кормлю всякой размазнёй. Пора пиявками прикармливать, а то вырастет неизвестно кто.
   Мама Тоня, хоть и была кардиохирургом и на работе насмотрелась всякого, побледнела и свалилась на землю. Через минуту села и строго спросила:
   -- Почему коляска без сетки? В саду полно ос.
   -- Они сюда не сунутся, -- сказало существо. - Я им задам!
   И погрозило кулачком гудевшим насекомым, которые испуганно кружились над ветвями липы и даже не помышляли куда-то лететь.
   Тут появились кладокопатели, все в грязи и прошлогодних листьях. У них была одна мысль на двоих: "Ой, что сейчас будет!"
   Но мама Тоня чётко и громко сказала:
   -- Дашу я забираю домой. А вы через два часа приходите обедать. С чистыми руками!
   Она выставила из коляски недоеденный творожок, пустые стаканчики из-под йогурта и угрюмую Гульку.
   -- У тебя температура градусов сорок, -- сказала ей мама Тоня. - Перед обедом пройдёшь осмотр. Я изолирую тебя от детей.
   Даша развопилась так, что заложило уши:
   -- Гулягулягуля!
   -- А может, и не изолирую, -- добавила мама.
   Дашка замолчала.
   Мама Тоня ушла с коляской и дочкой, думая о том, что от дачной жизни у неё начались галлюцинации, или видения.
   Кладоискатели, кто граблями и лопатой, а кто ручонками, освободили овраг от листьев, договорились начать раскопки сразу после обеда. Потом обмылись водой из поливочного шланга и отправились в дом. Гулька сидела у Гоши на плече и болтала ногами.
   Мама Тоня поверила словам Глаши, что Гулька всегда такая горячая, искупала её детской ванночке, одела в старые Глашины вещи, которые теперь предназначались для Дашки.
   Гулька сидела за столом довольнющая и разглядывала свой нагрудник, на котором была аппликация - веточка земляники и огромный жук.
   -- Так бы и съела! - сказала она.
   И Гоша с Глашей опустили взгляды в свои тарелки. Они-то прекрасно знали, кого съела бы Гулька.
   После обеда все решили поспать. Уж слишком волнующим был этот день. Но сначала подняла крик Даша: она считала, что место Гульки не в кресле, а в её кроватке. Потом разбудил шальной бас с кухни:
   -- Славное море - пещерный булькал!
   Славный корабль - еловая бочка!
   Эй, тётя Зин, трогай штурвал -
   Молодцу плыть через речку! *
   Ребята знали, что Гульке известно много слов. Особенно она любила старинные. Знала даже специальные, которые используют люди разных профессий. Те, которые она не понимала, коверкала. Но с чего это она распелась?
   Выяснилось, что обжора пробралась к холодильнику и хлебнула не из той бутылки. Тётя Тоня не стала её ругать, просто взяла на руки и укачала.
   Вечером состоялся медицинский консилиум, или совет врачей. О решении ребятам не сообщили. А у Глаши испортилось настроение. Она поняла, к чему идёт дело. Но решила выждать, а потом уже действовать с умом.
   Гоша тоже о чём-то догадался, и его губы сложились в горестную подкову.
   -- Глашка, -- шепнул он, -- по-моему, Гульку отправят в какой-нибудь детский дом.
   И из его глаз хлынули слёзы.
   Глаша впервые в жизни не сказала ему, что он нытик и слабак. Она обняла его и тихонько молвила:
   -- Сначала мы должны показать дружбу и взаимную пользу.
   -- Это как? - удивился Гоша.
   -- Сейчас проверим, -- загадочно произнесла Глаша и повела его в детскую, где Гулька учила Дашу переворачиваться со спины на животик.
   Секунду-другую ребята наблюдали за занятием, которое веселило обеих девочек, потом Глаша спросила:
   -- Гуля, а ты понимаешь, про что иногда орёт Дашка? Или о чём она мемекает?
   Гулька возмущённо подскочила, насупила брови и сказала:
   -- Даша говорит получше вас! И чтобы я больше про "орёт и мемекает" не слышала! Пожалеешь!
   Дашка сжала кулачки и низким голосом протянула:
   -- Гагга-гыгга.
   -- Она просит вас уйти подобру-поздорову, -- перевела Гулька.
   -- Ладно-ладно, -- не стала противоречить Глаша. - А она понимает, о чём мы говорим?
   -- А то! - сказала Гулька.
   Глаша обняла Гульку и что-то прошептала ей на ухо.
   В общую гостиную, где взрослые смотрели телевизор, Глаша принесла Дашкин матрасик, затем сходила за сестричкой. На четвереньках примчалась Гулька.
   Глаша заметила в глазах мам и пап грусть, когда они смотрели на Гульку. Веселье и развлечения будут им в самый раз!
   -- А вот и наша Даша! - объявила Глашка. - Чудеса воспитания! Все смотрите и не говорите, что не видели!
   Глаша положила сестричку на матрасик.
   Крикливый младенец был на удивление спокоен.
   -- А где наша мама Тоня? - спросила Гулька.
   Даша посмотрела на маму и улыбнулась.
   Мама Тоня с умилением тихонько похлопала в ладоши.
   -- А где наш папа Гриша? - снова спросила Гулька.
   Дашка улыбнулась папе.
   -- А где тётя Надя?
   Секунду Дашка не двигалась, потом лихо перевернулась на живот и уставилась на Гошкину маму.
   -- А где дядя Петя?
   Гошкин папа тоже получил улыбку.
   -- А где наш друг Гоша? - торжественно и громко спросила Гулька.
   Дашка повертела головой. Потом её слабенькие ручки и ножки подтянулись под тельце, попка приподнялась, и трёхмесячная Дашка очень тихо двинулась к портьере.
   Врачи, то бишь родители, ахнули.
   До портьеры Даша не доползла, плюхнулась отдыхать.
   Глаша отодвинула занавес, а за ним обнаружился Гошка. Он сиял, как герой. В конце концов, сестра его подруги всё равно что его сестра.
   Глаша сказала:
   -- Моя Дашенька - очень умная девочка. Она с каждым днём умнеет благодаря воспитателю - Гульке!
   Гулька подковыляла на кривых ножонках к младенцу, который уже заснул от усталости на полу, и сказала:
   -- Сейчас будем уши и нос чистить.
   Дашка мигом очнулась и произнесла:
   -- Гагга-гыгга.
   -- Это ругательство, -- перевела Гулька. - Может, в кроватку пойдём?
   -- Гагга-гыгга.
   -- Дашенька маму и папу любит? - спросила Гулька и скосила хитрющие глаза на родителей ребёнка.
   -- Агу-агу, -- пропела Дашка.
   -- Это означает - да! - провозгласила Гулька.
   Дядя Гриша и тётя Тоня поцеловались с мокрыми глазами. А Дядя Пётр, не иначе, как от зависти, спросил:
   -- Гуля, а кто твои родители?
   Это был удар под дых. Гоша и Глаша даже зажмурили глаза.
   -- Мамка - кикимора болотная, а папка - банник, -- доложила Гулька.
   -- А где они сейчас? - с большим сомнением продолжил допрос дядя Пётр.
   -- А не знаю, -- без всякой досады ответила Гулька. - Мамку, поди, в трубу засосало, когда усачовские вместе с вашими делали дренаж вокруг села и дач. А папка по баням шастает - захочешь найти, обыщешься.
   Родители-врачи переглянулись.
   -- И как же ты живёшь одна? - жалостливо спросила тётя Надя.
   -- Да как птичка живу: где клюну, где наплюю, -- ответила Гулька.
   -- Сколько ж тебе лет?
   -- Наверное, сорок. Или пятьдесят.
   В гостиной повисло нехорошее молчание.
   -- Гулечка, -- начал дядя Пётр, -- есть очень хорошие дома, называются больни...
   Он не успел договорить. По гостиной промчался вихрь. Где-то хлопнуло окно. Это Гулька покинула дом, который успела полюбить.
   Глаша плакала навзрыд: ну вот, хотели показать пользу дружбы и общения, но только спугнули замечательную Гульку. Гоша со свирепым лицом сжал кулаки и ушёл в свою комнату. А Дашины родители, пытаясь успокоить младенца, опечалились. Они знали, что это не получится.
  
   Глава вторая, в которой рассказывается, как Гоша стал страждущим и о том, как был найден домик Домового в саду
   После исчезновения Гульки Дашу возили в коляске, носили на руках, клали в кроватку вместе с игрушками, но она не успокаивалась. Мама Тоня уже хотела искупать её в воде с валерьянкой, чтобы она заснула.
   И вдруг за окном засвистела птичка. А в её пении послышались слова:
   -- Ай люлюшеньки-люлю,
   Сон в лукошке я несу,
   Пусть дочурочка заснёт,
   Сон ей радость принесёт.
   Дашкины ресницы сомкнулись. Она засопела и проспала до утра.
   К десяти часам пришла другая соседка, Татьяна, которая держала большое хозяйство. Она принесла самые свежие молочные продукты. Услышав, как капризничает Дашка, отказываясь от бутылочки, сказала дядя Грише:
   -- Крикун ваш ребёночек. Как заплачет, по всей улице слышно. Вы бы его к бабке отнесли - умыть, может, порчу снять, криксу отогнать.
   -- К какой бабке? - дядя Гриша поднял непонимающий взгляд на Татьяну. - Кого отогнать?
   Тётя Надя и дядя Пётр улыбнулись.
   Татьяна стала охотно объяснять, и тут же, как из-под земли, появились Гоша и Глаша. У них был нюх на всё необычное.
   -- Если орёт ребёнок, закатывается или чахнет, -- это порча, -- сказала Татьяна. - Нужно бабке из Усачей, Саввишне, показать. Она с уголька сбрызнет, воском отольёт. Если порча, конечно, не родовая, не кладбищенская, не семиколенная, не по ветру. А если ночью дитя заснуть не может, его крикса заедает...
   -- Плач ребёнка - это рефлекторная, ответно-приспособительная реакция... -- начал было дядя Пётр, невролог, но тётя Надя толкнула его в бок.
   Дядя Пётр протянул Татьяне деньги за продукты, поблагодарил и вышел. Следом за ним бросилась тётя Надя. Она зачем-то прикрыла рот ладонью.
   И только Гоша и Глаша, с горящими от интереса глазами, буквально засыпали Татьяну вопросами. Она была немного обижена на хозяев за отношение к её словам - а что такого-то, только помочь хотела. Но позволила ребятишкам проводить себя и даже присела на скамеечку возле своих ворот, чтобы подробно рассказать им о порчах и их лечении.
   Родители отнеслись к этому совершенно спокойно. Они вообще купили ребятам Детскую Библию, как только Гоша и Глаша в пять с половиной лет научились читать. А теперь им шесть, они закончили подготовительный класс прогимназии. Осенью станут первоклассниками. Пусть сами разбираются в мире.
   Гоша и Глаша внимательно выслушали Татьяну, Глаша даже прижалась к её тёплому и пышному боку. Татьяна не знала, что когда Глашка становится особенно ласковой, то это всегда означает попытку вытянуть из человека важные сведения.
   И Глаша перешла к главному вопросу:
   -- А кикиморы есть на свете?
   -- Говорят, что есть, -- улыбнулась Татьяна.
   -- А у них с банником дети быть могут?
   -- Конечно. И с банником, и с овинником, и с домовым. Даже с лешим. А вам-то это зачем?
   -- Да говорили тут про Гульку, кикиморину дочку, -- сказала Глаша и сделала вид, что это её не интересует.
   -- О как!.. Есть в наших местах такая, -- сказала Татьяна, сразу став серьёзной и настороженной. - Появляется в домах с маленькими детьми. Она же обменница.
   -- А что это такое? - хором спросили Гоша и Глаша.
   -- Кикимора залезает к людям в дом, меняет своего ребёнка на хозяйского. Люди воспитывают детёныша кикиморы и удивляются, почему он растёт уродливым, вредным и неумным, -- ответила Татьяна.
   -- А хозяйского куда она девает? - спросил Гоша.
   -- Продаёт на базаре. А если не покупают, отдаёт какой-нибудь нечисти или бросает. Ну ладно, детки, пора мне, -- сказала Татьяна и поднялась.
   -- А где Саввишна живёт? - поинтересовалась Глаша.
   -- Да рядом с часовней, -- ответила Татьяна. - Вы спросите, вам всякий покажет. Только если вы к ней собрались, то, когда в дом войдёте, покреститесь на иконки, потом бабке поклонитесь. Денег она не берёт, только продукты. Чай и кофе любит. Хозяйством-то ей заниматься некогда, всё страждущим помогает. Если вы решили своего крикуна полечить, бабка откажется. Его должны сами родители принести.
   Когда ребята пошли домой, Гоша злобно сказал:
   -- Гулька - не обменница. Она очень хорошая. И Дашку любит.
   -- Конечно, -- откликнулась Даша. - Хочу добиться, чтобы Саввишна рассказала, как Гульку вернуть.
   -- А как добиться-то? - рассудительно сказал Гоша. - По словам всех, Гулька - зло, которое нужно гнать.
   -- Придётся тебе, Гоша, стать страждущим, -- заявила Глаша.
   -- Чего-чего? И как я им стану? - удивился Гоша.
   -- У меня есть план, -- ответила Глаша.
   Ребята отпросились на пешую прогулку в Кусачи. Они помнили, что с транспортом туда отправляться опасно. Особенно без Гульки. Дядя Пётр велел им купить свежего деревенского хлеба, мол, к такому маслу и сметане городской не подходит. Мама Тоня и папа Гриша сражались с Дашкой и просто махнули рукой.
   -- Ну и где твой план? - спросил Гоша, когда показались Усачи с часовней на центральной улице.
   -- Вот он! - ответила Глаша и достала из сумки пакет жгучего красного перца.
   Гоша сразу уяснил, что это за план, стал отнекиваться и даже предложил Глаше поменяться ролями.
   Глаша сказала, что она больше знает всяких сказок и сможет лучше договориться с Саввишной.
   Дом целительницы отличался длиннющей лавкой вдоль забора и скоплением машин. Но не стоять же в очереди? Дома их с хлебом ждали родители.
   -- Так, Гошенька, будь героем, открой глаза и не жмурься. И рот пошире открой.
   Гоша подчинился благодаря слову, которое он впервые услышал от подруги. Кто сказал, что быть героем легко?
   Глаша разорвала пакет по швам, поднесла его к лицу друга и дунула что есть сил.
   Улицу огласил такой вопль - Дашка бы позавидовала. Глаше и самой перец попал в нос и глаза.
   Обливаясь слезами, подтирая нос, она потащила орущего и слепого Гошку по улице. Ближе к дому целительницы она заголосила:
   -- На помощь! На помощь страждущему ребёнку!
   Когда ребята оказались рядом с очередью, Даша добавила страстей и жалостливых слов:
   -- Люди добрые! Пустите страждущего без очереди! Невинный ребёнок погибнуть может! Не откажите, люди добрые!
   На Гошку и вправду было страшно смотреть: красные глаза прятались под отёкшими веками, из них сочились розовые слёзы, под носом висели багровые сопли. А кожа покрылась пятнами. Ну и орал он будь здоров!
   Люди добрые подскочили и закричали, чтобы дети входили прямо сейчас.
   Но...
   В одной из машин сидел старенький заведующий неврологическим отделением, в котором работал Гошин папа. Он привёз к целительнице свою древнюю маму, которая лечиться у сына не желала, считая его с детства недостаточно серьёзным.
   -- Георгий?! Глафира?! - испуганно крикнул заведующий и выбрался из машины. - Что случилось, дети? Давайте я вас осмотрю. Может, скорую вызвать?
   -- Отстань от дитёв со своей скорой, -- сказала одна из старушек. - Сейчас Саввишна поможет. Безо всяких скорых.
   -- Я невролог высшей категории! Кандидат наук! - возмутился Борис Иванович. - Это дети моих коллег!
   Что тут началось! Все набросились на Бориса Ивановича с криками: хорош врач, если сам сюда приехал!
   -- У ребёнка может быть отёк Квинке! - пытался пробиться к ребятам завотделением. - Это опасно для жизни!
   -- Опасно для жизни у врачей лечиться, -- загрохотал бас какого-то старичка.
   Неходячая мама заведующего застучала ручкой костыля в окно машины. Она явно была настроена против своего сына.
   Наконец Глашу и Гошу втолкнули в тёмные сенцы, где очень сильно пахло травами и сырым деревом. Они сами зашли в избу с низким потолком и вполне обычной обстановкой. Гоша уже не орал. Он хрипел. Глаша закрестилась на все углы для лучшего впечатления. Потом она встала на колени и ткнулась лбом в очень чистый крашеный пол. Кругленькая бабулька в белом платке минуту рассматривала ребят, потом почерпнула ковшиком воды из бочонка, который стоял сбоку стола и плеснула в лицо Гоше, а потом и Глаше.
   Глашке сразу полегчало, она утёрлась полой рубашки. А Гоше досталось ещё два ковша воды, потом бабка обтёрла его лицо тряпочкой, на которую она налила масла из тёмной бутылочки. Гоша реветь перестал, но всё равно ничего не видел.
   -- Чего притащилися-то? - спросила Саввишна. - Морды перцем зачем намазали?
   И тут оплошала Глаша. Её правдивость не дала выспросить Саввишну, где искать Гульку. Она выложила всё без утайки, в том числе и про обман со жгучим перцем.
   Гоша, хоть ему и было больно, несколько раз толкнул Глашу. Но подругу так просто не остановишь!
   -- Хорош болтать ерунду, -- сказала Саввишна. - Вы не по адресу. Я с Божьей помощью людей лечу, а не сказки рассказываю.
   И она перекрестилась на иконы в тёмных от времени окладах.
   -- Выведите их прочь, -- велела она кому-то.
   Ребят взяли под локти и вытолкнули за дверь.
   Не только Глаша, но даже Гоша увидел страшную картину: возле дома стояла машина. А рядом - оба папы.
   -- Спасибо за информацию, Борис Иванович, -- сказал дядя Пётр, взял сына за подбородок и спросил:
   -- Что это было?
   Гоша онемел и не ответил.
   -- Перец, -- вместо друга ответила Глаша.
   Дядя Пётр посветил в глаза сыну фонариком и дал посмотреть Борису Ивановичу, который сказал:
   -- Только раздражение роговицы. Ожогов не вижу.
   Стоматологу дяде Грише тоже дали посмотреть.
   -- Я закрыл глаза, когда мне Глашка в лицо дунула перцем, -- признался Гоша.
   -- Лишь случайность спасла тебя от серьёзных последствий. Но не от наказания, -- сказал папа Петя.
   А папа Гриша взял дочь за руку железными пальцами.
   Ребят втолкнули в машину, и до самых Кусачей друзья слушали то, что думают отцы про их ум.
   Весь день Гошка лежал с примочками на глазах, а Глаша читала ему книжки. Мама Тоня пришла с Дашкой на руках, и младенец, пуская слюни, несколько раз пропел ему:
   -- Гулигули... агу-агу.
   Гошка дал ей свой палец, и Дашка долго не отпускала его.
   Когда же вошёл дядя Петр, малышка разразилась гневным:
   -- Гагга-гыгга.
   Может, Глаше показалось, но дядя Пётр был немного смущён.
   Вечер оказался сложным: работавшим дачникам нужно было собираться в город; Дашка снова раскапризничалась; у Гоши вдруг поднялась температура и его требовалось показать окулисту. Выходило, что в Кусачах останутся только мама Надя с сёстрами. Ребят это не устраивало: требовалось срочно разыскать Гульку.
   Родители собрались на совет. Основной вопрос касался странного волосатого ребёнка с зубами. Если уж он так дорог ребятам, что они пошли на обман и самоистязание, может, лучше позволить им общаться с Гулькой? О том, что она обиделась и покинула общество, даже никто не подумал. Взрослые явно отказали ей в уважении.
   -- Я считаю, что ребёнок с такими отклонениями должен быть обследован в больницах самыми разными врачами, -- заявил дядя Пётр. -- К детям его допускать нельзя.
   -- Коллеги, вы можете надо мной посмеяться, но я сомневаюсь в принадлежности этого создания к человеческому роду. Я наблюдал совершенно бешеную регенерацию. Предполагаю, что это существо подверглось опытам... или вообще не с нашей планеты, -- добавил дядя Гриша.
   -- И что, если это так? - с надеждой спросила мужа мама Тоня с Дашкой на руках, которая беспрерывно тягала мать за волосы, нос и уши.
   -- Я допустил бы общение существа с детьми, но обязательно обратился бы в специальные организации, -- ответил дядя Гриша. - Так или иначе эту Гульку увезут. Ребята ещё больше расстроятся. Лучше уж сразу...
   -- Гыгга-гагга! - разверещалась Дашка.
   -- Такое впечатление, что малышка всё понимает, -- заметила тётя Надя.
   -- Конечно. Я в этом убедилась на своём опыте, -- ответила мама Тоня.
   Гоша и Глаша слушали родителей за занавеской, которая отделяла кухню от гостиной. Вреднющий сквозняк раздул её, и взрослые увидели ребят, которые сидели у порога на корточках.
   -- Подслушивать - это подло и низко, -- сурово сказал дядя Пётр.
   -- Это разведка! - возмутилась Глаша. - Мы не личные секреты хотим узнать.
   -- А то, что касается всех! - добавил Гоша.
   Взрослые ещё не знали, что у ребят есть свой план.
   -- Ну хорошо, раз всех касается, то мы готовы выслушать вас, -- сказал дядя Пётр. - Надеюсь, что вы поняли всё, о чём мы говорили.
   И тут Глаша приступила к выполнению своего плана.
   -- Гулька обиделась и не вернётся, -- сказала она. - Ушла в свою сказку навсегда. Люди плохие, они не оценили её характер и дела.
   -- Да-да, не вернётся! - подтвердил Гоша.
   -- И мы с этим смирились. Кроме Даши, конечно, -- продолжила Глаша разматывать свои коварные сети.
   -- Но мы требуем, чтобы нам разрешили ездить на великах, раскапывать клад в саду, ходить в лес, купаться в реке, -- заявил Гоша.
   -- Без надзора, как за малышнёй! - вставила Глаша. - Будем отзваниваться через час. Здесь две вышки, связь хорошая.
   -- Законные, между прочим, требования, -- сказал дядя Пётр и скрестил руки на груди. - А как насчёт помощи по дому?
   -- Будет! - пообещал Гоша и тоже скрестил руки на груди.
   -- Без всякой дурости вроде визита к знахарке? - спросил дядя Гриша.
   -- Без! - сурово сказала Даша. - Просто мы были в отчаянии, что убежала Гулька. Больше такого не повторится.
   Тётя Надя развеселилась. Сначала она закрывала рот рукой, а потом захохотала:
   -- Вот хитрецы-то! Свободу им подавай. Но лето на даче должно быть дачным летом. Пускай выполняют свои обещания. Мы понаблюдаем, как это у них получится. И будет им свобода!
   Гоша и Глаша были довольны. Родители попались в сети!
   -- Только нужно решить территориальные вопросы, -- сказал дотошный дядя Пётр. - Свободы без границ они не получат.
   Гоша и Глаша немного поспорили для вида, и вопросы были решены.
   -- Мама, можно я Дашеньку попробую сама уложить? - спросила впервые Глаша.
   Тётя Тоня умилилась и согласилась.
   Глаша взяла извивающуюся, как уж, Дашку и внесла её в детскую
   -- Гагга-гыгга, -- проныла Дашка, сжала кулачок и небольно стукнула сестру по носу.
   -- Погоди, Дашка, -- сказала Глаша. - Ты же ночью слышишь Гульку? Она поёт для тебя. Попытайся ей сказать, чтобы она пришла к крыльцу на кухне.
   Дашка или не поняла, или не согласилась. Просто продолжила капризничать и не захотела засыпать. Глаша спела ей все детские песенки, но напрасно: ребёнок решил довести нервы сестры до кипения.
   И только когда засвистела птичка, Дашка успокоилась. Она прикрыла ресницы и издала целую трель незнакомых звуков:
   -- Гыхпыхфух! Гуля агу! Тпуа! Гых-гых...
   И заснула.
   А Глаша пошла к себе, не забыв тихонько стукнуть кулакам в Гошкину дверь.
   План детей был прост: если Гульке нельзя быть у них в гостях, то почему бы ребятам не бывать в гостях у Гульки?
   Однако встретиться с Гулькой не удалось. Ребята долго продрожали на крыльце у кухни, но Гулька не появилась.
   -- Мы-то тут при чём? - обиженно спросил Гоша. - Это мой папа хотел отправить её в больницу.
   -- Наверное, мы чего-то не знаем о дочках кикимор. Помнишь сказку о Царевне-лягушке? Царевичу пришлось пройти испытания, чтобы вернуть её. Может, нам тоже нужно пройти испытания, -- сказала Глаша.
   -- Глашка, какие сказки, а? Гулька - такой же человек, как и мы. Обиделась навсегда. Нужно уговорить её встретиться, -- возразил Гоша.
   -- Сначала нужно её найти, -- заметила Глаша.
   -- Вот вернусь завтра из города от окулиста, и начнём искать, -- сказал Гоша.
   Ребята ушли в свои комнаты не солоно хлебавши.
   Утром Гошку увезли к окулисту, а Глаша помогла маме с уборкой, кормлением Дашки и приготовлением обеда. Потом заявила:
   -- Мама, я воспользуюсь первой свободой: буду копать клад.
   -- Хорошо, доченька. Только будь осторожна: в саду осы прямо осатанели, проходу не дают, -- обеспокоилась, несмотря на соглашение, мама Тоня.
   Глаша кивнула и злорадно подумала:
   -- А нечего было обижать Гульку!
   Она взяла самую лёгкую лопату, но и от неё очень скоро заболели руки. Однако удалось откопать доски, которые оказались крышкой какого-то короба, врытого в землю. Возможно, здесь когда-то был ледник. Ведь раньше, когда не было холодильников, люди устраивали их в тенистых местах для хранения продуктов.
   Глаша попыталась оторвать одну доску крыши. Внутри было темно и очень сыро. Сразу зачесался нос. Глаша ведь не знала, что у плесени такой острый запах.
   Она отодрала ещё одну доску, потом ещё одну. На большее просто не хватило сил. Солнышко заглянуло в короб, и Даша увидела, что это просто маленький домик: лежанка, стол и лавка. А вместо пола - сплошная грязь, видимо, задержались талые воды с самой весны. Ещё грязь наползала через отверстие в стене. Наверное, там когда-то было окно.
   И тут в Даше словно включились батарейки или завёлся моторчик: она сбегала к сараю, отмахиваясь от ос, прихватила грабли и два подходящих куска пластика, которые остались от отделки дома. Граблями нагребла в отверстие на крыше листву, кое-как разровняла её лопатой и сбросила лист пластика. Потом осторожно спустилась и утоптала "пол". Вторым куском она закрыла дыру в крыше и пошла мыться.
   Глаша думала, что ей влетит от мамы за то, что она вся выпачкалась. Но мама улыбнулась. Наливая дочери тарелку супа, похвалила:
   -- А я и не знала, что ты у меня такая умница! Дашка пыхтит, тренируется, а потом ест, как богатырь!
   -- Ты о чём, мама? - удивилась Глаша.
   -- Иди и посмотри.
   Глаша бросила ложку и рванулась в детскую.
   Над кроваткой висел обычный вертящийся круг с игрушками, но сестрёнка была занята не им. По середине планок кроватки была крепко натянута круглая верёвочка из ниток, полосок кожи и ещё чего-то.
   Дашка хваталась ручонками за верёвочку и пыталась подтянуться. Падала, отдыхала и снова принималась за "тренировку".
   -- Сначала у неё головка заваливалась, а теперь смотри - она её крепко держит,-- сказала мама. - Нужно тёте Инне позвонить, на пользу ли такие упражнения.
   Тётя Инна была педиатром и знала всех детей в доме с рождения.
   Глаше стало немного обидно: ведь ясно же, кто придумал такой турник для трёхмесячного младенца. Значит, они с Гошей совсем не дороги Гульке. Она любит только Дашку.
   Глаша молча вернулась к обеду, а мама Тоня не поняла угрюмости дочери и время от времени посматривала на неё, пыталась вызвать на разговор. Но не тут-то было! Глашу грызла какая-то тоска.
   О радость, к трём часам явился Гошка. С ним было всё в порядке, только нужно лечиться мазью. Глаша рассказала ему всё, и ребята бросились в сад.
   Первым делом они обкопали ту сторону, где было окошко. Оказалось, что это дверь, створка которой была прижата грязюкой к стене. Они почистили всё внутри тряпками и ветошью, которые нашли в сарае, натаскали сухой прошлогодней травы и ещё немного подняли пол. Выпросили у мамы Тони несколько ящиков с цветочной рассадой и поставили на пластиковую крышу. К двери прокопали нечто похожее на дорожку. Коме того, в сарае обнаружили старую лампу и полупустую бутылку с надписью "Керосин". Начадили, пытаясь разжечь лампу. Но получилось! И всё это они сделали, постоянно сталкиваясь спинами и локтями, настолько домик был мал.
   Зато в сумерках, когда из открытой двери заструился слабый свет лампы, домик показался таким красивым, таким сказочным!
   Гоша и Глаша не сказали друг другу ни слова, но они постоянно думали, что стараются для Гульки. Да что там, они были уверены: это Гулькин домик!
   На ночь глядя для работников пришлось топить баню. Мама Тоня, у которой даже родственники в селе не жили, с трудом справилась с печкой. Дашка на руках у сестры о чём-то погулила и вскоре заснула, положив головку на Глашино плечо.
   Мама Тоня помогла работягам вымыться, и в первом часу ночи все сели пить чай с сушками.
   А на улице творилось что-то странное: на все голоса пели птицы, качались ветви деревьев, в открытые окна рвалось необыкновенное для десятого июня тепло.
   И пусть болели стёртые чуть не волдырей руки, несмотря на то, что работнички захватили перчатки обеих мам. Сон был счастливым и лёгким.
   А утром после ночного дежурства приехала мама Надя и закричала:
   -- Эй, народ, просыпайся! Диво дивное!
   Народ еле продрал глаза и бросился к окнам.
   Старый сад зацвёл! Осы переключили внимание на огромные розоватые цветки, налетели и пчёлы, а в ветвях залились пением птахи.
   -- Слышь, народ! Сад зацвёл на месяц позже! -- засмеялась мама Надя, будто и не стояла у операционного стола. А длились её операции по десять - четырнадцать часов, со сменными бригадами.
   Гоша и Глаша бросились к домику. Они так ждали Гульку! И все чудеса связывали с тем, что дочка кикиморы их простила.
   Они остолбенели, когда сунули головы в дверь.
   На них смотрел крохотный старичок.
  
   Глава третья, в которой рассказывается о знакомстве с дедом-Ладуном, Домовым, Водяным и русалочками
   -- Здравствуйте, -- прошептал Гоша.
   -- Здрасьте, чада трудолюбивые, чада добрые! - поприветствовал ребят старичок.
   -- А вы кто? - спросила Глаша.
   Её голос дрожал от скрытых слёз. Она думала, что встретит Гульку...
   -- Я дед Ладун, всему вокруг пестун, -- ответил старичок и погладил бороду.
   -- А что такое пестун? - спросила Глаша, которая забыла про горе.
   Она про всё забывала, если ей казалось что-то незнакомым и интересным.
   -- Пестовать - это холить всё и лелеять, -- ответил Ладун, посмотрел на Глашу и добавил: -- Заботиться обо всём, что есть в мире.
   -- А вы тут живёте? - спросил Гоша.
   -- Нет, по птичьим гнёздам ночевал, у мышек жил. Да меня всякая тварь лесная привечала. - Ладун вздохнул. - А здесь мой друг покой нашёл. Вот, вчера заглянул, увидел, что и о нём вы позаботились.
   -- Покой нашёл - это умер что ли? - спросила Глаша.
   -- Нет, он ни жив и не мёртв, хранил его здесь до лучших времён.
   -- А кто он? - Тут уже и Гошу одолел интерес.
   -- Домовой. Вот, что от него осталось. - Ладун достал кулёчек. -- Когда тот домина, в котором вы сейчас живёте, строился, Домового краном повредило. Я и изладил ему этот домик, изгнаннику несчастному. Где ж это видано - домового калечить? С тех пор тому, кто строился, в новом доме покою не стало. Съехал. Сдаёт разным людям, вот как вам, -- сказал Ладун.
   Он развернул кулёчек, и ребята увидели разорванную ватную игрушку - голова с копной волос отдельно, туловище с ногами в лаптях отдельно.
   -- Так его же починить можно! - сказала Глаша. -- Взять и пришить голову.
   -- Шить не умею, -- признался Ладун. - Только верёвочку-потешку для младенца сплести могу.
   -- Так это вы моей сестрёнке забаву по вкусу нашли? - удивилась Глаша. - А я думала... Спасибо большое-пребольшое! Теперь Дашка спокойнее стала. Кто ж знал, что она у нас физкультурница, что ей тренировки нужны. А мы её качали да игрушки совали под нос.
   -- Всякое дитя сначала нужно узнать, а потом уже забавлять, - наставительно сказал Ладун. - Что ребёнка, что мышонка.
   -- А птичка... птичка, которая песенки Дашке поёт? - с надеждой спросила Глаша.
   -- Так это я насвистываю, -- засмеялся Ладун.
   -- Давайте Домового. Меня мама шить научила, -- сказала Даша.
   -- Бери. А если его в доме оставишь да молочка в блюдце нальёшь али кусочек пирога дашь, так он тебе послужит, -- сказал Ладун.
   -- У нас родители... как их... забыл... -- сказал Гоша.
   -- Атеисты, или неверующие, -- подсказала Глаша. - И врачи к тому же. Если увидят, могут рассердиться.
   -- А Домового никто не видит, -- засмеялся Ладун. - Только он всё в хозяйстве видит и помогает во всём. Коли хозяин лекарь - клиентов привлечёт для пущего заработка.
   Ладун завернул кулёчек и подал Глаше. Посмотрел на них ярко-синими глазами и сказал:
   -- Поведайте деду Ладуну о своей тоске-печали. Я же вижу, что беда у вас.
   -- Беда, дедушка, настоящая беда, -- сказала Глаша.
   И ребята, перебивая друг друга, поведали Ладуну историю про Гульку.
   -- Не знаем, где искать её, -- сказал Гоша и скривил губы.
   -- Она, наверное, думает, что мы предатели, -- сказала Глаша и заплакала.
   Она девочка, ей простительно.
   Ладун нахмурился и ответил:
   -- Знаю я Гульку. Хорошая она, заботливая. Взял бы в помощницы, но не по нашему Лесному Уставу такое. Каждый своё дело знать должен. Мой вам совет: забудьте про Гульку, иначе попадёте в большую беду.
   -- Мне мама читала книжку, когда я ещё сама букв не знала. В ней написано: мы в ответе за друзей. Или как-то похоже. Мы хотим выручить Гульку, даже если придётся попасть в беду, -- сказала Глаша.
   Глаза Ладуна засветились ярко-ярко.
   -- Ну тогда слушайте, -- начал он. - Гулька на самом деле обменница, которых кикиморы подкидывают людям вместо их детей. Она всё умеет, что положено кикиморам: в лесу морок навести, утянуть человека в болото. Может наслать на дом горе, разорить хозяйство. Но она родилась с человеческим сердцем, поэтому вреда никому никогда не причиняла. Наоборот, тянулась к людям, хотела им помочь.
   -- Как же она могла родиться с человеческим сердцем, если мать - кикимора, а отец - банник? - спросила Глаша. - Такого не бывает.
   Ладун ответил:
   -- Кикимора может прикинуться девушкой. И если молодец глупый и правду видеть не может, то женится на кикиморе.
   -- А банник? - спросил Гоша.
   -- Банники почти всегда добрые и тоже людей не обижают. Если в бане грязь не разводить, скот не резать, не ругаться и брагу не пить, банники пользу приносят. Людей потешают, девам суженых приваживают, -- ответил Ладун. - Даже если не поверил, что Гулька его дитя, всё равно от неё не отказался бы. Дело в том, что банники - кочевой народец. Не живут весь век при одной бане.
   Так вот, чада, Гулька сразу убежала от своей матери. Нарушила Лесной Устав. Жила по разным избам, пока не прогоняли. Не было ей ничего хорошего от тех, кому она служила.
   Беда в том, что Устав она нарушила дважды.
   -- Как? - спросили ребята хором.
   -- Она убила свою мать, -- печально ответил Ладун.
   -- Не может быть! - резко сказала Глаша. - Вы же сами сказали, что она хорошая.
   -- Не спеши, дева, дай слово молвить старшему, -- сурово ответил Ладун. - Кикиморы могут наслать на человека болезнь. И Гулькина мать, у которой после убежавшей дочки ещё сотня обменников была, обернулась странницей, стала жить в доме одной доброй женщины, тянуть из неё здоровье. А Гулька женщину пожалела, да и высыпала горшок угольков на одежду странницы. Кикимора тотчас стала сама собой, погналась за Гулькой.
   Гулька добежала до болота, сыпанула в глаза кикиморе пепла из домашнего очага. И кикимора на миг ослепла. Как многие люди, которых она в болоте топила, ушла на дно, с которого никому не выбраться.
   Леший, который следит за Лесным Уставом, велел Гульку поймать. Долго, очень долго гонялись за ней. И вот недавно поймали. Теперь она у Лешего, ждёт суда за отступничество.
   -- Гулька не преступница, и судить мы её не дадим, -- твёрдо сказал Гоша.
   -- Как же вы это сделаете? - спросил Ладун, и глаза его из синих стали огненными.
   Только сейчас поняли Гоша и Глаша, что говорили они не с человеком, не с добрым дедушкой. Моргнули, а Ладуна уж и нету.
   Ребята отправились домой в большом замешательстве. Что это было? Сон или на самом деле? Но в руках у Глаши остался кулёчек с ватной игрушкой.
   Вечером она очень аккуратно пришила Домовому голову, постирала его в тазике, высушила, а перед сном подрисовала брови, глаза и рот. Показала игрушку сестре. Дашка как-то странно заквохтала.
   Мама Тоня вошла в детскую на эти звуки и закричала:
   -- Гриша, иди сюда скорей! Дашка хохочет впервые в жизни!
   Папа Гриша прибежал с видеокамерой и записал это событие. Улыбалась-то Дашка с первой недели жизни, но вот захохотала заливисто в первый раз.
   -- Какая славная куколка! - сказала мама Тоня, которая увидела Домового.
   -- Подари её сестре, -- попросил папа.
   -- Нет, -- ответила Глаша. - Это Домовой, и жить он будет в моём сундучке. Я могу показывать его Дашеньке хоть каждый день.
   И Дашка почему-то не запротестовала. Она становилась воспитаннее день ото дня.
   Жильё для Домового было готово. Даже Гоша помог проделать в толстом картоне аккуратные окна.
   И тут стали сбываться слова деда Ладуна.
   Домовой привлёк лекарям клиентов.
   Первым в двенадцатом часу прикатил грузовичок и стал сигналить у забора. Не спал только дядя Пётр, он и вышел спросить, в чём дело.
   Водитель такого высокого роста, что было неясно, как он поместился в кабине, вытащил воющего рыжего подростка и обратился к дяде Пете:
   -- У вас тут зубник живёт? У моего пацана рожу перекосило, зуб болит. А уж орёт-то как!
   -- Во-первых, стоматолог на дому не принимает, -- ответил дядя Пётр. - Для этого нужен кабинет, а у нас его не оборудовали. Во-вторых, у нас младенец, который может раскричаться посильнее вашего богатыря. В-третьих, дайте пацану анальгина, до завтрашнего приёма в районной поликлинике он доживёт.
   Все жильцы дома уже были на ногах у окон.
   -- Слышал? - обратился к мальчишке отец. - Слопай анальгин.
   Мальчишка взвыл и ничего сказать не смог. У него на самом деле опухла правая сторона лица.
   -- Пётр, пусть заходят, -- сказал тихо дядя Гриша в окно. - Похоже, периостит.
   -- Ого! - промолвил дядя Пётр и открыл дверь.
   В гостиной обе мамы уже застилали белой простынёй диван, укладывали подушки, приносили полотенца.
   -- Тонечка, у нас ультракаин дэ** есть? - спросил дядя Гриша.
   -- У нас всё есть, -- ответила мама Тоня.
   Гошу и Глашу, увы, выгнали из комнаты. Дядя Пётр ушёл сам, а мамы-хирурги остались наблюдать. Мальчишка разок взвыл и замолчал. Через пятнадцать минут его вывели к отцу, который с дядей Петей пил кофе на кухне.
   -- Зуб удалил. Ещё бы чуть-чуть, и пришлось бы резать. Завтра пусть едет в поликлинику к своему врачу для наблюдения, -- распорядился дядя Гриша.
   -- Сына, ну чё? - спросил водитель пацана. - Болит?
   Мальчишка помотал головой. В его глазах уже не было слёз.
   Водитель шлёпнул ладонью по столу, пробасил:
   -- Ну спасибо, если комбикорм нужен, обращайтесь, за мной не пропадёт.
   И ушёл со своим сыном.
   -- Что это? - удивилась мама Надя, глядя на стол.
   Подскочили Гоша и Глаша, объяснили:
   -- Это десять тысяч, плата от клиента.
   Дядя Гриша стал ругаться, а дядя Пёрт сказал:
   -- Ну не догонять же грузовик.
   Под утро раздался крик:
   -- Эй, хозяева! Помогите! Мать у меня по нужде пошла и на пороге упала, скрючило всю.
   Обитатели дома вновь оказались у окон.
   -- Вы с ума сошли? - разгневался дядя Пётр. - У престарелой может быть перелом. Вызывайте скорую!
   Перед домом стояла запряжённая лошадь. На телеге, на груде сена с пологом лежала старушка и стонала.
   Дядя Пётр вышел, о чём-то поговорил с возницей, написал записку.
   -- Возьми, доктор, лукошко яиц, свеженькие, -- сказал возница.
   -- Марш в больницу без разговоров! - прикрикнул дядя Пётр. - Матери операция нужна, а он тут о яйцах разговаривает.
   -- А её точно по вашей записке примут?
   -- Марш в больницу! - рявкнул дядя Пётр. - Да поосторожнее на ухабах!
   А потом началось...
   Пришли бабки "с колотьём в груди", старик с кашлем, женщина с чиреем. Все просили, чтобы врачи их осмотрели и совали узелки с продуктами.
   Отцы и тётя Надя объяснили, что им нужно на работу. Страждущие сказали, что подождут. Когда машины выехали со двора, какие-то умельцы поставили вдоль забора лавку.
   Мама Тоня чуть не плакала, глядя на осаду дома клиентами.
   Через некоторое время позвонил дядя Пётр и спросил, кто вымыл за ночь машины.
   -- Дети, вы машины мыли? - на всякий случай поинтересовалась мама Тоня. Гоша и Глаша покачали головами. Но они прекрасно знали, кто это сделал. Тот, кто всегда следит за лошадьми и всяким транспортом. Это обязанность Домового.
   -- Что же мне делать с народом? Ведь и обижать не хочется... -- посетовала мама Тоня.
   -- А как пишется: коронтин или карантин? - спросила смекалистая Глаша.
   -- Карантин, умница моя, -- повеселела мама.
   Ребята склеили несколько листов из пачки "Снежинки" и написали жирными буквами стоп-слово, приклеили его на ворота. Объяснили с таинственным видом, что ночью оперировали рыжего мальчика со страшной инфекцией зуба, которая распространяется с воздухом, настолько она вредоносная.
   Кто-то из "клиентов" сразу ощутил боль в челюсти.
   -- Эта Васька Чугунков, он с распухшей мордой ходил, всех заражал, -- сказала одна бабка, и очередь клиентов растаяла, как весенний ледок на луже.
   Но заняться планами по спасению Гульки снова оказалось некогда.
   В сарае послышались странные звуки.
   Ребята заглянули туда и обнаружили двух гусынь и четырёх куриц. Они бродили вокруг набросанной соломы и квохтали-гоготали. Ребята призвали маму Надю. Она сказала, что птица, наверное, заблудилась.
   И снова пришлось писать объявления и расклеивать их на заборах. Увы, в Кусачах гуси и куры не пропадали.
   -- Помнишь, как в Усачах гуси гуляли по улице? Может, они оттуда? - спросил Гоша.
   И ребята на великах с пачкой объявлений поехали в село. У магазина им встретился рыжий пациент с отёкшей челюстью и несколько ребят хулиганского вида.
   Васька направился к ребятам, которые приготовились ко всему.
   Но Васька сказал:
   -- Привет. Не бойтесь, не трону. А если кто будет наезжать, мне скажите. Я им во...
   И показал жилистый, почти мужской кулак.
   -- Ты вообще-то должен в больницу уехать для наблюдения, -- сказала храбрая Глаша.
   -- Так заживёт, -- ответил Васька. - Чё это у вас за бумага?
   Ребята рассказали о появлении чужой птицы. Нужно расклеить объявления, вдруг у кого-то пропали гуси и куры.
   -- Во чудилы... -- заражал Васька, -- они теперь ваши, раз сами пришли. Кто ж от дармового отказывается?
   -- Так у нас кормить их нечем, -- посетовала Глаша.
   -- Корма будут, -- изрёк Васька и компания зашла в магазин.
   Гоша и Глаша расклеили объявления и поехали домой обедать.
   Но обед был не совсем готов: мама Тоня ходила с тугой повязкой из мокрого полотенца на голове, в доме пахло корвалолом - едким успокоительным лекарством.
   Она объяснила:
   -- Включила телевизор, чтобы новости послушать, а обозреватель говорит:
   "Хозяюшка, какой дом без живности? Козочек бы завести или коровку." Я на другой канал переключила. И снова -- "хозяюшка, дитяте коровка нужна". И так по всем каналам!
   С Домовым нужно было поговорить. Срочно. Гоша и Глаша открыли сундучок, превращённый в домик. Глаша поблагодарила Домового за заботу и объяснила, что хозяйство им ни к чему, потому что семьи уедут в конце августа. Ведь их постоянный дом в городе.
   Возле нарисованных глаз Домового появились нарисованные слёзы.
   Глаша прижала его к сердцу и пообещала из лоскутков для рукоделия сшить новую одежду. А потом отнесла к Дашке. Сестрица способна кому угодно свернуть мозги. Может, заставит Домового забыть про коровку.
   Но вышло всё наоборот: Домовой оказался упорным, а Дашка стала мычать: "Му-му-у-у".
   Ребята общими усилиями изготовили из тканей импортного пакета для рукодельниц что-то вроде парчового кафтана и бархатных штанов, из кусочков кожи сшили подобие башмаков. Гоша проявил способности дизайнера одежды и приклеил по всей одёжке пайетки.
   Вытащив Домового из Дашкиной кроватки, ребята обрядили тряпичную куклу. И отправились в сад - собирать сухую траву для приблудной птицы.
   А там творились чудеса: цветы облетели и появились крохотные яблочки и груши. Петунии в ящиках на домике выросли так, что прикрыли дверь.
   Когда ребята вернулись в сарай, то увидели пять яиц: два крупных гусиных и куриных помельче. С криком прибежали к маме Тоне и сообщили, что хозяйство уже приносит доход. Мама Тоня пыталась накормить мычавшую Дашку и велела ничего не трогать.
   В половине седьмого вечера примчались машины с работающими обитателями дома. Это было невиданное явление: обычно все задерживались в больницах после приёма или операций. Оба папы и мама Надя очень переживали за домочадцев. Они выслушали новости про карантин, Ваську, сбой в работе телевизора, послушали Дашкино мычание, узнали про сад и домик в нём.
   -- Слышь, Гриха, а не поработать ли нам в саду? - неожиданно предложил дядя Пётр.
   -- Можно, -- откликнулся стоматолог.
   Ребят отпустили прогуляться до речки, мамы стали хлопотать по дому. А отцы надели перчатки, взяли инструменты и отправились в сад.
   -- А если найдут домик? - забеспокоился Гоша.
   -- Ну и что? - успокоила друга Глаша. - Там всё равно никого нет.
   Ладун исчез, а нарядный домовой сидел в Дашкиной кровати. И посмел бы его кто-нибудь забрать!
   Ребята возвращались с прогулки в сумерках.
   Сначала они встретили счастливую бабу Вику, которая сообщила, что её любимица нашлась. Старушка вся светилась от радости. В её руке был плотно набитый пакет.
   А потом Глаша и Гоша заглянули в сад. Все сухие ветки были обрезаны и сложены в кучи, а отцы сидели возле покрашенного домика с горящей лампой внутри, о чём-то разговаривали и смеялись. Наверное, им было что вспомнить, ведь они тоже дружили с детства, закончили один институт, работали в одной больнице. И ребята не стали им мешать.
   Увы, Дашка не перестала мычать. И чем дальше, тем настойчивее. Но обе мамы смеялись, как девчонки, потому что малышка освоила новый трюк. Если взять отполированную палку от мебели, то Дашка вцеплялась в неё намертво. И её можно было носить повсюду на этой палке. Более того, Дашка закидывала ножки на переносную палку и висла на ней колобком.
   Трюк имел и отрицательную сторону: лежать в кроватке Дашка больше не желала.
   Чудесный вечер закончился яростным спором медиков: можно ли разрешать младенцу, которому пошёл четвёртый месяц, садиться. Решено было посовещаться с педиатром, ортопедом. Ну а невролог и нейрохирург в доме были свои. Оказалось, что только папа Гриша за свободу действий Дашки. Но кто будет слушать по этому вопросу стоматолога?
   Дашка сменила мычание на вопли "гагга-гыгга", протянула ручки к отцу и отбыла в детскую спать.
   Для совещания по спасению Гульки у Гоши и Глаши осталась только ночь. А теперь время рассказать, что произошло с ними на прогулке.
   Они подошли к быстрой речке, с одного берега которой была песчаная коса. На ней встречались и камешки. Ребята набрали плоских голышей и попробовали запустить их "блинчиками". Но не получилось. Вдруг со стороны изгиба речки с нависшими кустарниками послышался плеск и бултыхание.
   -- Может, там Водяной живёт? - спросила весело Глаша.
   -- Тебе бы всё сказки, -- сурово ответил Гоша, который не раз был с отцом на рыбалке. - Под подводными корягами, как раз в таких местах, водятся сомы. Опасные, между прочим, рыбы! Запросто могут утянуть на дно.
   -- Брр, -- сказала Глаша. - Уж лучше сказки. И про нашу Гульку нужно поговорить.
   Но тут снова послышалось бултыхание и тоненький смех.
   -- Ты слышал? - спросила Глаша. - Кто-то смеётся.
   -- Вроде так... -- задумчиво сказал Гоша.
   Плеснуло особенно сильно, и из воды высунулась серебристого цвета голова с выпученными глазами на макушке.
   -- Ква-а-атит, ква-а-атит, -- проквакала она. - Не бра-а-ал я ожерелья. Са-а-а-ами потеряли.
   -- Ты взял! - разнёсся звонкий голосок. - Больше некому!
   Голова нырнула в воду, и снова послышались бульканье и смех.
   -- Что тут творится? - удивился Гоша.
   -- Водяному пятки щекочем! - пронёсся над водой голос, похожий на журчание.
   Гоша тоже боялся щекотки и сердито крикнул:
   -- Так делать нехорошо!
   -- Зато весело! - ответили ему хором не то водяные струи, не то девчачьи голоса.
   -- Нельзя веселиться, причиняя кому-то неприятности! - заявила Глаша.
   Она почему-то забыла о своих похождениях в детском саду.
   -- А ты зайди в воду! - предложил нахальный голосок. - Или боишься?
   -- Вовсе нет, -- спокойно сказала Глаша. - Вода холодная. Можно простыть.
   -- Трусишки, трусишки! - защебетали голоса.
   Почему-то "завёлся" Гоша. Он снял кроссовки и носки. Ступил в воду. У самого берега оказалось почти по колено.
   Вдруг он дёрнулся и развернулся назад. Но, похоже, его кто-то держал под водой. Гоша был сильным и тренированным мальчиком, он всё равно рвался к берегу.
   Глаша протянула ему руку и стала тянуть.
   Из воды показалась прозрачная ладошка, которая сжимала Гошкину щиколотку.
   Глаша рванула Гошкину руку ещё сильнее и вытащила друга из воды.
   -- А ну сама иди сюда из воды! - сердито закричал Гоша. - Или боишься, трусишка?
   Над волной, окрашенной закатным солнцем, показалась по пояс очень красивая девчонка. Она была полупрозрачной.
   -- Нам до дня Ивана Купалы нельзя выходить на берег. И я ничего не боюсь, даже Водяного! Это он меня с сестрицами боится! - сказала девчонка.
   -- Значит, ты русалочка? - спросила Глаша.
   -- Ага! - задорно ответила девчонка.
   -- А какое ожерелье ты ищешь? - спросил Гоша.
   -- Оно у нас одно на всех, -- печально ответила русалка. - И мы его потеряли. А может, Водяной стащил.
   Гоша стал надевать кроссовки и вдруг спросил:
   -- Не это ли?
   Он держал в руках верёвку, на которую были нанизаны речные ракушки.
   -- Это! Это! Бросай его сюда! - заверещали голоса.
   И тут Водяной по самое пузо выскочил из воды:
   -- Нарушение Лесного Устава! Русалкам нельзя до времени выходить на берег! Одна из вас выходила! Суд Лешего! Суд Лешего!
   Над рекой поднялся плач.
   Глаша уже не могла слышать про этот Лесной Устав, поэтому она загорелась желанием помочь русалочкам. Взяла из Гошкиных рук ожерелье и внимательно рассмотрела его.
   -- Ага, вот в чём дело! Улиточки-то в своих домиках живые. Им, видно, не понравилось быть на верёвке, вот они и уползли. Русалки ни в чём не виноваты. И ты, Водяной, зря на них накричал и Уставом пригрозил, -- сказала она.
   Раздался вздох облегчения, шесть русалок выскочили из воды и стали кулачками грозить Водяному.
   А он из серебристого стал красноватым и нырнул в свой омут.
   -- Давай сюда наше ожерелье! - сказала русалка.
   -- Знаете что? Вы лучше отпустите улиток. Они тоже свободы хотят. А я завтра привезу вам другие бусы, покрасивее. Из тех, что никогда не убегут, -- сказала Глаша и бросила улиток в воду.
   -- Не обмани! - попросили русалки.
   Когда ребята пошли домой, Гоша, злой на русалок, спросил:
   -- А чего это ты к ним подлизываешься-то?
   -- Нам Гульку вызволять нужно. Любая помощь пригодится, -- ответила Даша.
   Обе мамы были удивлены спросом на бижутерию. Дорогие украшения на дачу никто не взял. Но мамы запаслись тем, что может как-то украсить одежду. Увы, в "дачном зверинце", как они называли жизнь в Кусачах, и бижутерия оказалась лишней. Поэтому ребята разжились целым пакетиком всяких бус, цепочек и клипс.
   Совещаться уже не осталось сил, и друзья крепко заснули.
   Никто в доме не увидел, как ватная игрушка стала маленьким мужичком, который вытащил Дашку из кроватки и пустил ползать по дому - а чего лежать-то, дитя выспалось, пусть аппетит нагуляет. Затем мужичок отправился кормить птицу крупой из пакетов, мыть машины. А как управился, скормил Дашке сметану с хлебом и отнёс в кроватку.
  
   Глава четвёртая, в которой рассказывается о полёте в сказку на гусынях, о нанесённой Бабе-Яге травме и победе Топотухи над Мораной
   Ребята подскочили, чуть только заря осветила морщинистое небо. Оседлали велики и понеслись к реке. Над ней поднялся туман.
   -- Эй, русалочки! - крикнула Глаша. - Смотрите, что я вам принесла!
   Она высоко подняла пакет с дешёвыми украшениями обеих мам.
   Непослушный лучик солнца вырвался из-за облаков и заставил пакетик сверкать.
   Разнеслось дружное "ах!", русалочки выскочили из воды и стали тянуть руки:
   -- Мне! Мне! Мне!
   Глаша потрясла пакетиком, чтобы он пуще засиял, и сказала:
   -- Сейчас получите ваши ожерелья. Но с одним условием: никогда не тревожить Водяного, не донимать его, хоть вам и захочется.
   -- Ладно! Ладно! Давай скорей!
   И Гоша стал кидать украшения в реку.
   Сколько же радости и благодарности увидела в этот день речка, которая привыкла ко всему!
   Из-под кустов всплыла серебряная голова с жабьими глазами и тоже сказала:
   -- Спасибо! Отслужу!
   Как только Гоша и Глаша поехали домой, дорогу им преградило странное существо: вроде пятилетний ребёнок, только с громадной головой и здоровенными ступнями в мужских кроссовках. На голове - растрёпанные косички с бантами. Нарядное платьице обтягивало здоровенный живот.
   -- А мне? - спросило оно писклявым голосом.
   -- Чего - тебе? -- грубовато откликнулся Гоша, потому что нужно было вернуться до того времени, как проснутся родители.
   -- А мне всяких золотинок? - обиженно спросило существо.
   -- Сначала скажи, кто ты, -- потребовала Глаша.
   -- Я Топотуха-веселуха, -- представилось существо и так затопотало-зашлёпало кроссовками, что пошёл гул и по речке, и по лесу. - Живу у бабы Вики, вашей соседки. Топочу и веселю старушку.
   -- Это ты недавно от неё сбегала? - спросила памятливая Глаша.
   -- Я, -- ответила Топотуха. - Только не сбегала, а была на соревновании Топотух.
   -- Ну и как успехи? - поинтересовался Гоша.
   -- Никак, -- насупилась Топотуха. - Нужны костюм и мастерство. Что такое мастерство, не знаю. А костюма нет. Баба Вика всё самое красивое мне покупает. Но никому на соревновании не понравилось. Так дадите золотинок или нет?
   -- Гоша, у нас же есть пайетки, -- вспомнила Глаша. - Топотуха, ты шить умеешь?
   -- Чего-чего?
   -- Ясно, -- сказала Глаша.-- Поедем нашивать золотинки.
   Топотуха быстро вспрыгнула на раму велосипеда, да ещё стала подгонять, быстрее, мол. Так и домчались до посёлка.
   Топотуха спрыгнула и сказала:
   -- Я сама к вам приду. Мне всё равно, через землю, дерево или стены лезть.
   А у ворот ребят встретили отцы и мама Надя.
   -- Ну вот, объявились те, кто машины моет, -- сказал дядя Пётр. - Отчего же не признались?
   -- Это не мы, -- сказала Глаша. - Доброе утро, пропустите, нам некогда.
   -- Вот деловые, -- сказал дядя Пётр, глядя ребятам вслед.
   Мама Надя засмеялась и продолжила хохотать, отъезжая с мужем. А дядя Гриша грустно крутил руль, размышляя о том, как быстро родители теряют первостепенное значение для детей.
   Ребята уединились в Глашиной комнате. Тотчас из стены к ним вышла Топотуха. Она увидела россыпь бусинок и пайеток, ахнула и скинула платье - пришивайте.
   Заплакала Дашка, и мама Надя крикнула снизу:
   -- Доченька, посиди с Дашутой, я обед готовлю.
   -- Не беспокойтесь, я дитятю развлеку, -- сказала Топотуха. - Есть бубен, дудка, барабан? Не бойтеся, тот, кому не надо, меня не увидит.
   Такие игрушки нашлись, конечно. Кроме дудки.
   Работая над "костюмом", друзья слышали звон и дробь. Мама Тоня вошла к дочери и увидела, что она яростно трясёт бубен, отбивая ногой такт по барабану. Что поделать, если у ребёнка такие потребности? Бедная мама Тоня не знала, с чем ей придётся сегодня столкнуться.
   Костюм был готов быстро. Вместо шнурков к мужским кроссовкам приспособили мишуру и золотистые жгуты. Топотуха была в восторге.
   Дашка уснула под сильный ливень, Топотуха исчезла, ребята сели обедать с мамой Тоней.
   В шуме дождя послышались знакомые звуки. Мама Тоня и друзья прильнули к окну. По громадной луже, которой стала площадка перед домом, носилась на четвереньках Дашка и заливалась хохотом. Грязная вода плескала ей в личико, она ныряла в лужу с головой. Но это было такое удовольствие! От него мама Тоня на секунду превратилась в столб.
   К Дашке подбежала маленькая толстуха в карнавальном или цирковом наряде, сказала:
   -- Пора помыться!
   Схватила Дашку и бросила в бочку с водой, которая уже хлестала через край.
   Глаша первый раз услышала, как кричит мама.
   Все мигом оказались во дворе, а мама Тоня увидела, что дочь по-лягушачьи плавает в бочке.
   Она схватила её, прижала к себе и не услышала гневного "гагга-гыгга", не почувствовала ударов кулачков.
   Ребята сделали вывод, что доверять серьёзные дела Топотухе опасно.
   Позвонила баба Вика, пригласила ребят на чаепитие, дескать, к ней приехала внучатая племянница, пусть дети познакомятся. Мама Тоня, занятая оравшей Дашкой, которую лишили удовольствия, разрешила.
   Баба Вика накрыла красивый стол, на нём было много аппетитных вещей. Просто поражало количество варенья: из ягод и фруктов, даже из трав - мяты, одуванчика; лепестков роз и акации.
   По потолку кто-то носился кругами. Даже побелка сыпалась.
   -- Вы уже догадались, что Топотуха живёт у мня, -- сказала баба Вика. - Я не знаю, откуда она взялась. Просто зимним вечерком кто-то стал носиться у меня над головой. Я поднимусь на второй этаж, посмотрю - никого нет. Только спущусь - всё начинается по новой. Подумала, что это черти меня изводят. Живу-то одна, дети в другой стране. Саввишна велела дом освятить.
   Батюшка приезжал, молитвы читал, кадилом махал. Только службу закончил, а потолок весь затрясся от бега.
   И я решила незваного гостя взять добротой. Признал гость только варенье.
   Познакомилась я с Топотухой. Так и стали жить вместе. Добрая она, весёлая. Только умишка не хватает. Я её всему учу. Ну не гнать же такую из дому.
   -- А почему Топотуха наверху бегает, чай пить не идёт? - спросил Гоша.
   -- Она чувствует, что поступила плохо. Её позвать нужно, -- ответила баба Вика.
   -- Топотуха-веселуха, иди с нами чай пить! - крикнула Глаша.
   Тотчас с потолка прямо на стул свалилась Топотуха. Глаза у неё были зарёванные.
   -- Ты не расстраивайся, не все сразу могут научиться играть с младенцем, -- утешил Гоша.-- Я, например, хлопушку в честь Дашки взорвал.
   -- Да, ты тогда натворил дел, -- сказала Глаша. - Я бы тоже натворила, но меня мама всему научила, пока Дашка ещё в животе была.
   -- Только детское сердце способно принять все чудеса и увидеть тех, кого взрослые не замечают. Только ребёнок может с уважением отнестись к сказочным существам, -- сказала баба Вика.
   -- Но вы-то их видите, уважаете и даже любите, -- заметила Глаша.
   -- Я одинокий человек, -- горько сказала баба Вика. - А хочется, чтобы кто-то рядом был. Если б не встретила Топотуху, я бы её выдумала. Вы только не осуждайте меня и мою дочурку из сказки, где всё возможно.
   -- Сказки не выдумки! - возмутился Гоша. - Они рядом живут и с силами природы связаны. А вас мы понимаем. У нас Гулька была. Но её поймали и будут судить за отступничество от Лесного Устава, за то, что людям только хорошее делала.
   Топотуха ойкнула и скрылась под столом.
   -- Вылезай, глупышка, -- сказала ей баба Вика. - Я тебя никогда не прогоню.
   До Глаши что-то дошло. Она стала рассуждать:
   -- Значит, Гульку поймали, потому что мы, люди, от неё отступились?
   Баба Вика печально кивнула:
   -- Сказка в безопасности, пока она под защитой человека. Сколько существ пропало, потому что люди о них забыли.
   -- А как нам добраться до Лешего, у которого спрятали Гульку? Мы её защитим!
   -- Не знаю, -- ответила баба Вика. - Попробуйте у всех сказочных существ спросить.
   Позвонила мама и велела скорее возвращаться. У Дашки поднялась температура.
   Гоша и Глаша рванули домой.
   Все обитатели "дачного зверинца" стояли вокруг кроватки, в которой металась в жару маленькая Даша. Она не капризничала, а только тянула:
   -- Гулягулягуля...
   Её было так жалко!
   И только Гоша увидел, что на стене колышется тень человека с лохматой головой. Домовой тоже беспокоился о Дашке.
   Вечером примчались работники. Дядя Гриша привёз педиатра Инну, которая за тридцать лет работы вылечила множество детей.
   Но она вместо того, чтобы опечалиться бедственным состоянием ребёнка, восхитилась:
   -- Ого! Ну и богатырша! Не видела ещё такого опережения в развитии! Её уже можно садить на стул и горшок. А ручонки-то! Настоящие клещи. А вот ножки слабоваты, но, думаю, скоро встанет. Так-так... Готовьтесь, родители, через неделю-две полезут зубки.
   -- У неё температура... -- сказала мама Тоня, утирая глаза.
   -- И что? - удивилась педиатр тётя Инна. - Температуры не бывает только у младенцев, которых произвели на свет скульпторы. У знаменитого "Писающего мальчика" из Брюсселя, к примеру. А что случилось-то?
   -- Не доглядели... -- призналась мама Тоня под осуждающими взглядами мамы Нади и обоих отцов. - В луже ползала... в бочке с водой плавала.
   Все присутствующие врачи, кроме педиатра, ахнули. Мама Тоня заплакала.
   -- В первый раз ползала и купалась? - уточнила тётя Инна.
   -- Да... -- прошептала мама Тоня.
   -- Значит, всё происходило немного больше времени, чем с этим мог справиться организм. Купите бассейн и разрешайте заплывы понемногу, каждый раз увеличивая время, -- посоветовала врач. - Ну а сейчас несколько капель жаропонижающего.
   -- Гулягулягуля... -- захныкала Дашка.
   -- Что ты сказала? - обратилась к малышке педиатр.
   -- Гагга-гыгга! Гулягулягуля!
   -- Не ругайся, -- ответила тётя Инна. - Отдайте ей игрушку Гулю... или няньку позовите. Всё пока.
   И дядя Гриша повёз педиатра в город.
   После скучного ужина дядя Петя долго бродил по дому, сунув руки в карманы, и время от времени заглядывал к Дашке.
   Потом скомандовал:
   -- Все на планёрку!
   Явились ребята и обе мамы.
   -- Требуется найти Гульку. Других вопросов нет. Исполняйте, -- распорядился дядя Пётр.
   И тут прорвало Глашу:
   -- Вы сами хотели выгнать её из дома, поместить в больницу. Кто должен исполнять?
   -- Я работаю, -- возмутился дядя Пётр. - Кто тут бездельники-лоботрясы?
   -- Папа, если человек работает, это не означает, что он может обижать людей, -- сказал Гоша и скрестил руки на груди.
   Мамы озадаченно молчали. В доме назревал бунт.
   -- Найдите Гульку, согласен обсудить все вопросы потом, -- подвёл итог планёрке дядя Петя и тоже скрестил руки на груди.
   Дашка после жаропонижающих капель спала, температуры не было. Но она всё равно сквозь сон звала Гульку.
   Даша долго не могла уснуть, смотрела на домик Домового и думала:
   "Ну хоть бы ты помог!"
   И ей послышалось:
   -- Стараюсь, хозяюшка!
   Ночью сильно запахло сеном, и чьи-то голоса тоже начали "планёрку".
   -- Гульку не от Лешего нужно спасать. А от забвения. Она в стране Мораны, которую пока никто не одолел, -- сказал булькающий басок, и Даша признала Водяного.
   -- Ой, против Мораны мы не пойдём, -- испуганно вскрикнула девчонка.
   -- Вроде одна из русалок, -- подумала Глаша.
   Тем более что услышала позвякивание браслетов из цепочек, которые подарила мама.
   -- А я никаких Моран не знаю! - сказала Топотуха. - Я с ребятами пойду.
   На неё зашикали, мол, молчи. У тебя ума мало.
   Глаша уселась в кровати, но никого рассмотреть не смогла. Только какие-то тени, проблески и сгустки мрака.
   -- Ладун-дедушка сказал, что Гулька преступила Лесной Устав, и её будут судить, -- добавила она информации в общие рассуждения.
   Все захохотали. А Водяной заметил:
   -- Ну и глупые вы дети, хоть и добрые. Ладун и есть Леший. Он хотел с вами познакомиться, испытать вас.
   Глаша вспомнила синие глаза старичка, которые вдруг превратились в огненные.
   -- Лешему вы понравились. Он попытался вас от беды уберечь, если бы вы захотели Гульку выручать. Он насочинял много, думал восстановить вас против Гульки, -- сказал Домовой.
   -- А мы не всему поверили, -- ответила Глаша. - И выручать её всё рано пойдём.
   Она больше ничего не запомнила после своих слов, потому что заснула.
   Гоше тоже приснился сон.
   Вроде на его постели сидел тряпочный Домовой, только глаза его светились синими огоньками.
   -- Под лавкой в моём домике есть ход в сказочные, небывалые миры. Там даже время другое - час за целый год идёт. Отправляйтесь туда с гусями из сарая. Они уже гусят и курочек из яиц вывели. Богатыршу, малую девку, с собой возьмите. У неё с Гулькой особая связь, -- говорил Домовой.
   -- Да ты что? - возмутился в своём сне Гоша. - Дашка совсем маленькая, она ходить и говорить не умеет.
   -- Ничего, ничего. Гусыни в клювы палку возьмут. Вы за неё уцепитесь. А девка-богатырша посередине будет. Так и долетите, -- возразил Домовой.
   Глаша и Гоша утром рассказали друг другу свои сны. И решили следующей ночью отправиться в путь.
   Глаша не захотела брать с собой сестрёнку. Она поняла, что любит её больше жизни и не хочет, чтобы с ней что-нибудь случилось. Но когда ребята зашли утром к Дашке, то малышка, сидя в кроватке, обругала их своим "гагга-гыгга", пропела "гулягуля агу-агу". По её глазёнкам было ясно, что она знает о ночном походе.
   Ребята взяли палку-переноску и убедились, что из цепких крошечных пальчиков её не выдернуть и силачу.
   -- Может, она заснёт ночью? И мы отправимся без неё? - тихонько спросила Глаша Гошу во время завтрака на кухне.
   -- Гагга-гыгга, -- донёсся мощный рёв из детской.
   Похоже, что у Дашки были не уши, а локаторы.
   -- Я думаю, что нужно заручиться поддержкой Топотухи, -- сказа Гоша. - Она ведь умеет проникать через любое препятствие.
   -- Хорошо бы, -- вздохнула Глаша. - Только баба Вика говорила, что у неё не хватает умишка.
   -- Можно подумать, в нашей компании она одна такая, -- сказал Гоша.
   Глаша обиженно посмотрела на него.
   Он пояснил:
   -- А Дашка?
   -- Не хочу брать Дашеньку. Боюсь за сестрёнку, -- снова сказала Глаша.
   В детской раздался грохот, туда понеслась мама Тоня. Она вернулась с Дашкой, у которой воинственно сверкали глазёнки.
   -- Подумайте только, -- вымолвила мама Тоня, едва переводя дух. - Дашенька перевернула кроватку! Маленькая моя, как только ты не ушиблась!
   Дашка оттолкнула мамину руку и завела своё "гагга-гыгга".
   В Глашиной комнате ребята только подумали о Топотухе, как она шагнула из стены. Помочь она согласилась сразу, только попросила у Глаши какую-нибудь "золотинку", чтобы быстрее найти её.
   А у Глаши оставались только её серёжки. Деньги на них собирала вся родня, потому что в них сияли некрупные искристые камешки.
   -- Даже у меня нет таких дорогих серёжек, -- говорила мама Тоня. - Береги их, доченька, ведь это подарок всех наших родственников.
   Как тут быть? Глаша ценила серьги, любила родню. Но ведь её драгоценность была нужна для спасения Гульки! В конце концов, она дочь врачей. Папа и мама должны понять её.
   Глаша сняла серёжки, крепко связала их самой прочной ниткой и повесила на шею Топотухе.
   -- Фу, какие маленькие! Мои золотинки лучше, -- сказала толстуха.
   А ребята вздохнули: и вправду, Топотухе бы ещё умишка, цены бы девчонке не было!
   Весь день они готовились к походу. Про такие говорят: неизвестно куда. Но они знали зачем. То есть за кем.
   Рыжий Васька привёз в мешке кормов для живности, посмотрел на гусей, гусят и цыплят и возгордился:
   -- Во как на нашем комбикорме растут! Гуси-то с крупную собаку ростом! Щиплются?
   Гоша и Глаша удивились: весь их птичий двор, то есть сарай, проявлял дружелюбие.
   -- Дайте одного гусёнка на развод, -- попросил Васька.
   -- У мамы-гусыни нужно спросить, -- ответила Глаша.
   -- Да чего её спрашивать-то... -- начал Васька, но попятился, сел на велосипед и умчался.
   Потому что мать-гусыня стала ещё больше, раскинула гигантские крылья и зашипела, как старый водопроводный шланг.
   Беззвёздная июньская ночь укрыла посёлок ласковым теплом и непроглядной теменью. Все уснули, словно под мягким бабушкиным пледом.
   Глаша и Гоша заглянули в детскую. Дашка не спала, держала в руках палку-переноску. Сестра взяла малышку на руки и удивилась, какой она стала тяжёлой. Гоша прихватил переноску, и дети без звука покинули дом.
   Было ли им страшно? Конечно. И вдвойне - за младенца. Но отнести Дашку назад означало провалить всю операцию.
   В домике кто-то зажёг лампу, которая светила, как звезда. Рядом белели бока гусынь. Глаша с Дашкой под мышкой первой нырнула в лаз, который оказался очень, очень широким, словно подземный ход. Следом пролезли Гоша и гусыни.
   Вот чудеса - они оказались в совершенно сказочном месте, без Кусачей и Усачей. Только лес, в котором шныряли грибы-мухоморы с фонариками и подмигивали детям. Звали их за собой на тропинки, закрытые ветвями елей. Поганки зазывно сияли неоновыми огнями, похожими на рекламные.
   В небе, распустив роскошные хвосты, летали прекрасные птицы. Гусыни зашипели на ребят. И они крепко схватились за палку-переноску, посередине поместили Дашку. Гусыни подхватили палку и взлетели. Ребятам даже некогда было смотреть на чудесный мир внизу, они не отрывали взглядов от Дашки - не устала ли, не разжала ли пальчики. Но ей было хоть бы хны. Вот только молчала, не гулила и не ругалась. Наверное, понимала, что сказке нужна тишина.
   Вдруг гусыни закружились на одном месте и стали опускаться, словно их что-то придавливало к земле.
   Когда дети ощутили под ногами землю, мягкую от нападавшей хвои, Глаша схватила сестру на руки. Гусыни сели, распластав крылья и тяжело дыша. Воздух и вправду был густой и влажный. Но это оказалось половиной беды. Настоящая беда возвышалась перед ними.
   Это была избушка Бабы-Яги.
   Даже не понадобилось произносить заветных слов "избушка-избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом". Чудовищное страшилище смотрело на них единственным глазом. Второй прятался в её морщинах. И она не сказала: "Чую, человеческим духом пахнет." Сразу приступила к делу, проскрипела ужасным голосом:
   -- Дальше идти хотите? Шиш с маком! Отгадайте-ка сначала загадки, а потом я погляжу, что с вами делать.
   Даша тоже хрипло от волнения ответила:
   -- Давайте свои загадки!
   -- Хм... Дюже храбрая девица. Так вот, первая загадка: что никогда не догонишь?
   Гоша сразу тронул Глашу за плечо:
   -- Я знаю, знаю ответ! Это ветер!
   Баба-Яга захихикала.
   -- Подожди, Гоша. Загадки, конечно, описывают с необычных сторон многие вещи. Но в этой кроется подвох. Ответ в чём-то таком, которое сразу не заподозришь...
   -- Думайте скорее! У печь уже натоплена, человеческого мясца ждёт.
   -- Так... так... -- рассуждала Даша. - Речь наверняка о том, что никогда не встретится человеку... Попробую!
   -- Это прошлый год! - громко сказала она.
   Баба-Яга заскрежетала зубами. Потом скривилась и объявила:
   -- Вторая загадка! Что всегда желают, но всегда гонят?
   -- Ну это вовсе простая загадка, -- сказала Глаша. -- Её можно разгадать, если вспомнить поведение людей. Это погода: хочется жаркого солнышка, но потом жара надоедает. Нужны дожди или снежок, все им рады. А потом думают: скорей бы снег или дождь кончились.
   -- Третья загадка, -- сказала Баба-Яга, и её волосы встали дыбом. - Кто сильнее всех на свете?
   Гоша стал перечислять тяжелоатлетов, мировых светил спорта, а Глаша сказала:
   -- Третья загадка проще всех. Это смерть. Морана, по-вашему.
   Баба-Яга съёжилась, стала оглядываться и бормотать:
   -- Пронеси Морану мимо, обереги!
   Потом она вошла в свою избушку и проскрипела:
   -- Ступайте себе дальше!
   И тут же выглянула:
   -- А вот дитятко у меня останется! Жирное, сладкое! Захочу - съем, захочу - глаз выколю и Лихом Одноглазым сделаю.
   Тут же какая-то сила вырвала Дашу у сестры и бросила в подставленные руки Бабы--Яги.
   Глаша и Гоша с криком кинулись выручать Дашу, но на их пути из земли выросли железные корни деревьев, которых давно нет на свете.
   Но не тут-то было! Дашка и сама смогла за себя постоять. Она вцепилась в лохмы Бабы-Яги, добралась до её уха и крикнула "гагга-гыгга" таким голосом, что Баба-Яга выронила ребёнка, а избушка на курьих ножках стала улепётывать подобру-поздорову.
   А Дашка припустила на четвереньках к сестре.
   Глаша её схватила, зарылась лицом в редкие волосики и заплакала в голос. Она даже представить не могла, что случилось бы, если б её лишили младшей сестрёнки.
   Пока готовились к полёту на палке-переноске, бочком из-за тёмных елей высунулась избушка на курьих ножках. Баба-Яга крикнула слабым голосом:
   -- Что мне теперь делать-то? В ухо словно кто-то то острой веткой колет, то кувалдой бьёт! Сил нет терпеть!
   Гоша, как сын врача, сказал значительно: "Предположительно, разрыв барабанной перепонки. Грозит глухотой или даже воспалением мозга".
   -- Зачем ты ей сказал? - возмутилась Глаша, всё ещё не в силах расстаться с сестрой. -- Она же зло в чистом виде.
   Гоша пожал плечами:
   -- Диагноз ещё не выздоровление.
   Гусыни подхватили палку, и друзья полетели дальше.
   Следующая посадка случилась у широкой реки, которая струилась лунным серебром. Возле реки был камень-валун. А на нём восседал... дедушка Ладун, только гигантского роста и с красными глазами-прожекторами.
   -- Ну, чада, здравствуйте. Далеко забрались, далеко... Испытания ещё не кончились. И будут они потяжелее, чем глупые загадки Бабы-Яги, дурной головы, которую кто только ни побеждал.
   -- Дедушка... -- расстроилась Даша. - Вы же к нам хорошо отнеслись, помощника Домового нашли... Отчего же снова испытания? Неужели мы Гульку не заслужили?
   -- Так-то оно так, -- ответил Леший-Ладун. - Только хорошо и плохо, добро и зло всё время рядом ходят. Нужно очень постараться, чтобы их разделить. Так будете испытания проходить, или я вас домой с подарками отправлю? Сундуками серебра и золота, таким здоровьем, что никогда болеть не будете. Хоть целыми днями в лужах сидите и из бочки не вылезайте. Бессмертными могу сделать.
   -- Нам нужна Гулька! - сказал Гоша.
   -- Гулягулягуля! - завопила Дашка.
   -- Без Гульки не уйдём, -- заявила Глаша.
   Леший хмыкнул и сказал:
   -- Вот перед вами река жизни и смерти. Переплывёте её, будет ещё одно испытание. Нет - верну домой.
   Таких широких рек ребята ещё не видели. От воды веяло ледяным холодом. А гусыни куда-то пропали. Леший сурово уставился на них глазами-прожекторами.
   Вдруг раздался девичий переполох, басок Водяного. Он строил русалочек так, чтобы они образовали живой плот.
   -- Не сможет ни один живой в эту реку войти. Даже если доплывёт до другого берега, то станет мёртвым. Вот мои хохотуньи сейчас обнимутся покрепче, а вы им на спины прыгайте. Я рядом поплыву, -- сказал Водяной.
   Ребята запрыгнули на спины русалочкам и поплыли. Но вода в этой реке и в самом деле была опасная. То одна, то другая русалочка с криком "Ой, не могу больше!" поворачивала назад. Тогда Водяной подхватил ребят на свой горб с плавником и доставил на другой берег.
   А на нём всяких сказочных героев собралось видимо-невидимо! И никто из них не был рад Глаше с Дашкой и Гоше. А кому понравится, если тайные сказочные места станут известны людям? Да ещё и разбудили из зачем-то, от вечного сне подняли.
   Ребята не кривились при виде самых странных и неприглядных созданий. После знакомства с Гулькой, Топотушкой и Водяным они узнали, что внешность - не самое главное. Сердце бы было добрым, или что там вместо сердца у всякой нечисти.
   Вдруг повеяло лютым холодом. В воздухе закружились снежинки неописуемой красоты размером с блюдце. Раздался стук копыт, и в горящей каменьями повозке появилась белая красавица. На неё не было сил смотреть, потому что человеческие глаза не могут выдержать такой красоты. Глаша, Гоша и Дашенька склонили друг к другу головы и пытались согреться взаимным теплом.
   -- Я выполню желание того, кто споёт лучше меня, -- послышался чудесный голос красавицы. - Но для этого весь лесной, речной и подземный народ должен признать этого певца победителем.
   И тут раздалась песня. В ней были и свет звёзд, и ласковость зорь, и узоры зимы, и душистые цветы лета.
   Глаша краем глаза поглядела на народец. Все стояли покрытые инеем и потихоньку замерзали, становились прозрачными, словно ледяные фигурки в зимнем парке. И Глаша поняла, что и народец, и они сами так и останутся на этом берегу ледяными статуями. Она ведь сама отгадала загадку, что сильнее всех - Морана.
   И в отчаянии Глаша шепнула:
   -- Топотуха!
   -- Иеех! - грянуло рядом с Мораной.
   Нелепая, в мужских кроссовках, криво нашитых Гошкой пайетках, Топоптуха весело стала приплясывать. Потом открыла рот размером с лукошко и обрушила на безмолвие и иней задорную песню:
   --- Эх, вдоль по Питерской, по Тверской-Ямской,
   Да, ох, ой, по Тверской-Ямской да с колокольчиком
   Эх, едет миленький сам на троечке,
   Ох, едет лапушка да по просёлочкам.
   Народец стал оживать, с ушей сказочных созданий закапал талый иней, заблестели глаза. А когда Топотуха продолжила песню и пляску, народец принялся притоптывать в ритм и лад.
   А потом весь берег загрохотал задорной народной песней; лесные, речные, подземные существа пустились в пляс:
   -- Эх, не лёд трещит, не комар пищит,
   Это кум до кумы судака тащит.
   Ох ох ох ох
   Ой, кумушка, да ты, голубушка,
   Свари куму судака, чтобы юшка была.
   Ох ох ох ох
   Ой, юшечка да с петрушечкой,
   Поцелуй ты меня кума-душечка
   Ох, поцелуй, поцелуй, кума-душечка.
   Все стали выкрикивать имя победительницы:
   -- То-по-ту-ха! То-по-ту-ха! То-по-ту-ха!
   Всем стало ясно, что жизнь в этот раз одолела саму смерть. Но теперь победительница должна получить награду. Глаша побоялась, что Топотуха пожелает какую-нибудь ерунду, но с последними восторженными воплями исчезла Морана, берег, сказочный лес.
   А ребята очнулись возле домика с погасшей лампой.
   -- А ну скорей домой, уже светает, -- раскомандовался кто-то.
   И это была... Гулька!
   Её возвращение решили превратить в сюрприз.
   Глаша и Гоша разбудили родителей, пригласили на кухню. Мол, сегодня они для всех наварили каши. Родители вышли и увидели по всем правилам накрытый стол. Но вокруг него стояли четыре стула для взрослых, старенький Глашин высокий стульчик для обедов и табурет с горой подушек.
   -- Присаживайтесь, -- пригласила Глаша.
   И тут в кухню на четвереньках ворвались Дашка и Гулька и мигом вскарабкались на свои стульчик и табурет.
   Родители онемели и окаменели, потом стали черпать ложками кашу, приговаривая:
   -- Вкусно! Очень вкусно!
   -- Да ладно вам, -- сказала скромная Глаша, -- всего лишь каша-пятиминутка. Я её водой развела и вскипятила.
   Но завтрак не прошёл чинно и благородно, как полагалось. Дашка не умела пользоваться ложкой. Гулька её терпеливо обучала. Но единственным достижением было то, что малышка стала черпать кашу ладошкой. Гулька рассердилась и сказала:
   -- Выйди из-за стола, неумеха!
   -- Гагга-гыгга, -- выругалась Дашка и надела Гульке на голову свою тарелочку.
   Гулька не растерялась и поступила точно так же. Обе девчонки залились хохотом, хотя это было настоящее безобразие. Но взрослые снова не отругали их. Пришлось это сделать Глаше и Гоше. Но почему-то порицание до девчонок не дошло. Наконец не выдержала мама Тоня и унесла обеих мыться.
   Она переодела проказниц и посадила в кроватку с игрушками, подумала о манеже, который остался в городе. Кто же мог предполагать, что он понадобится так скоро!
   Мама Тоня понесла мокрые полотенца в ванную, а когда заглянула в детскую, кроватка была пуста.
   Тут же с улицы донёсся крик папы Гриши:
   -- Тонечка! Тонечка!
   Бедная мама Тоня выглянула в окно.
   Дашка и Гулька разъезжали по двору на гусынях. Птица не проявляла никакого недовольства, клевала то подвернувшуюся травку, то зёрнышко.
   -- Вот так всегда, -- сказал дядя Пётр, -- при исчезновении одной проблемы появляются две новых.
   Мама Надя обняла мужа и засмеялась:
   -- Может, когда в компании появится пятый ребёнок, станет полегче?
   Папа Пётр обречённо поцеловал жену.
   А мама Тоня вдруг потянула за руку старшую дочь, которая мыла посуду. Посадила её на стул напротив себя.
   -- Началось, -- подумала Глаша.
   Тут же в дверях появился Гоша, но Глашкина мама сделала ему знак уходить.
   -- Где твои серьги, Глафира? - спросила мама.
   -- Это... ну... можно считать, что потеряла, -- протянула Глаша.
   -- Как так потеряла? Они с английским замком. Потерять их можно только вместе с ушами.
   -- Отдала за возвращение Гульки, -- призналась Глаша.
   Мама положила руки на колени, склонила голову.
   И Глашу пронзило непонятное чувство при взгляде на жилистые, сильные руки хирурга с длинными пальцами. Переживание раздуло на них крупные синеватые вены. Эти пальцы с коротко обрезанными ногтями спасли столько жизней...
   -- Я очень обижена на тебя за родных, которые собирали деньги на подарок. Я так хотела, чтобы моя дочь выглядела принцессой, куколкой. Но я горжусь тобой, Глафира! - сказала мама.
   Глаша отчего-то заревела так громко, что сбежались все обитатели дома. Она ушла в свою комнату и продолжила реветь, не откликаясь на стук. К ней пришло что-то другое из взрослой, незнакомой жизни с ещё большими сложностями, чем те, которые пришлось преодолевать в сказочном лесу.
  
   Глава пятая, в которой рассказывается, как Гулька и Даша выиграли мотоцикл и надувную лодку, а Глаша поцеловала двоих мальчиков
   Летние дни неслись, как скоростной поезд. Приближался праздник Ивана Купала. Гулька занималась с Дашей, проявляла строгость, отчего младшая сестра то и дело орала "Гыгга-гагга". Но на её вопли никто не откликался, потому что без требований и ограничений воспитания не бывает.
   Баба Вика снова ходила печальной, потому что Топотуха опять куда-то пропала. Глаша и Гоша решили поговорить со старушкой.
   -- Баба Вика, каждому, кроме любви и заботы родного человека, требуется любовь общества. Мы точно знаем, что Топотуха имела громадный успех. Её пение и танцы всех покорили. Подождите, и она вернётся.
   -- Но ведь она такая глупенькая, -- отвечала баба Вика. - Её обидеть могут.
   -- Не бывает глупых людей, -- возражала Глаша. - Бывают особенные.
   -- Так этим особенным-то чаще всего достаётся, -- горевала баба Вика.
   Однажды такой душеспасительный разговор был прерван истошными криками Дашки и Гульки. Как назло, никого из родителей не было дома. Они почувствовали, что дети хорошо справляются сами, и частенько ездили в гости или в кино.
   Гоша и Глаша бросились в свой двор и увидели растрёпанных девчонок. У Гульки через всю щёку алела царапина. Оказалось, что одного цыплёнка унесла хищная птица. Девчонки гневались и рвались мстить. Напрасно Глаша и Гоша пытались объяснить им, что бывают хищные птицы и животные, что они едят мясо. Им даже включили обучающую программу ВВС, но они оказались очень маленькими, чтобы принять чью-то смерть как пищу другого животного. После того, как девчонки забросали экран детского телевизора кашей, обучение пришлось прекратить.
   Несмотря на наблюдение за проказницами, ребята пропустили момент, когда Гулька с Дашей отправились спасать цыплёнка.
   К их воротам примчался рыжий Васька, закричал:
   -- Эй, растяпы растяпистые! Ваши малые на гусях улетели!
   Глаша стала рыдать, Гоша - без смысла носиться по двору. Васька предложил гнаться за ними на великах.
   -- У коршунов когтищи - воо! - кричал он. - Запросто глаз вырвут. Или головёнки раздавят.
   Пока они кричали, появились возвращавшиеся гусыни. Дашка сжимала оперившегося цыплёнка, Гулька колотила кого-то несуразного, голенастого и когтистого.
   Оказывается, хищник не разорвал цыплёнка. Просто бросил его в гнездо на растерзание птенцу, мол, пусть учится убивать, и улетел за новой добычей. Девчонки прихватили обоих.
   -- Гулька, ты зачем хищного птенца привезла? - спросила Глаша.
   -- Я его воспитаю курицей, -- ответила Гулька.
   Увы, птенец хищника не пил, не ел ни комбикорм, ни кусочки колбасы и мяса. Ему нужны были живые жертвы. Он уже ослабел, положил на солому голову и растопырил когтистые ноги.
   -- Ты хочешь, чтобы он погиб? - спросила Гульку Глаша.
   -- Если не хочет быть курицей, пусть гибнет,-- ответила Гулька.
   Получался полностью несправедливый круг. Нужен был кто-то мудрый, связанный с природой. Ребята попробовали обратиться к Домовому.
   -- Что? Коршун на дворе?! - вскричал помощник по хозяйству. - Убить из
   ружья!
   -- Он же птенец, -- попыталась внушить жалость к малышу Глаша.
   -- Голову сверну! - пообещал Домовой.
   Он очень полюбил домашнюю птицу, особенно жаловал машины, звал их коняшками и драил до блеска каждую ночь.
   Ничего не оставалось делать, как позвать деда Ладуна, то есть Лешего.
   А он уже ждал их возле домика в саду.
   Ладун выслушал ребят и сказал:
   -- Это, чада, Царский беркут. В наших местах птица редкая. Вывести потомство ему трудно: только улетит на охоту, как гнездо ограбят вороны или сойки с сороками, расклюют яйца. Пощадите птенца, отдайте родителю. Он вам отслужит. Неужели Домовой не додумался закрыть сеткой выводок? Плохо он сработал, так ему и скажите. Беркут цыплятами брезгует, если схватил, значит, ранен был.
   -- Да мы его сейчас принесём, -- крикнул Гоша и убежал.
   Вернулся с полудохлой птичкой, у которой уже голова была набок.
   А Глаша сидела не шевелясь: рядом был громадный хищник с мощным клювом и когтистыми лапами размером с ладонь подростка.
   Беркут что-то отрыгнул в клюв птенцу, подхватил его и улетел.
   -- Так, чада, скоро ночь Ивана Купалы. Ваши семейства особенные, о них слава по всему Лесному царству пошла. Ни один зверь не тронет. Но есть кое-кто похуже зверя.
   -- Кто? - спросили друзья, Ладун не почувствовал в их голосах страха и улыбнулся.
   -- Вы вырвали Гульку из забвения в царстве Мораны. Топотуха её в танцах и песнях одолела. Поэтому нужно беречь их от служанок Мораны - верез. Сами на костры смотрите, по реке венки пускайте. А дурёх за тридесятью замками держите. В эту ночь верезам большая сила дана, могут снова Гульку и Топотуху похитить, только уже навсегда.
   -- А Топотухи-то мы и не видели, -- сказала Глаша.
   -- Так у неё эти... как их... гастроли по лесу, -- сказал Ладовик-Леший. - Пока всё обошлось, но в ночь на Ивана Купалу берегите её. Эй, гулёна!
   Из домика вывалилась Топотуха. Глаша сразу увидела, что на её шее нет серёжек и загрустила.
   -- Ладно, чада, прощайте пока. Помните о моих словах! - сказал Ладовик и исчез.0x08 graphic
0x01 graphic
   Глаша не спросила про серьги. Что потеряно, то потеряно. Главное, -- они с друзьями вместе. Топотуха сама вспомнила про "золотинки" и предложила вместо них свои.
   -- Не надо, Топотушенька, у тебя и так их мало осталось, -- сказала Глаша. Пайетки облетели с наряда Топотухи во время гастролей.
   Она отвела Топотушку к бабе Вике и рассказала ей про лесные выступления и победу над Мораной. Особенно предостерегла против верез. Баба Вика пообещала проследить за любимицей.
   Глаша тревожилась, что Гулька свяжется Топотухой и всё-таки убежит в лес в заветную ночь. Но разве трудно было догадаться, что толстуха вовсе не интересна Гульке? Гулька любила Дашку. И из-за этого чуть не случилось несчастье.
   Усачи и Кусачи готовились к празднику. Даже Домовой заказал ребятишкам привезти из Усачей ленточек. Он ими украшал "коняшек". Ну не понимал, что узенькие ленточки не сочетаются с "Ауди", "Лексусом" и "Тойотой". На работе у отцов даже спросили, не ожидается ли в семьях свадеб. И папы чертыхались, регулярно обрывали ленточки. Это не мешало Домовому привязывать их снова.
   Васька спросил Глашу, пойдёт ли она с ним в хоровод. Глаша согласилась, поговорила с мамой, которая сказала, что дочь поступила правильно.
   -- А с кем я пойду в хоровод? - обиженно спросил Гоша.
   -- Мы на празднике найдём тебе девочку, не расстраивайся, -- ответила Глаша.
   Но Гоша всё равно расстроился и не нашёл ничего лучшего, чем поделиться обидой с Гулькой. Гулька всё рассказала Дашке, и обе девицы замыслили над Васькой посмеяться. Зато на сторону Васьки встал Домовой: какой-никакой, пусть рыжий, но жених. Так что козни в доме стали плестись задолго до праздника.
   Васька каждый вечер приезжал к Глашиному дому и напоминал о хороводе. Это Глашу злило, но она была ещё мала и поэтому слушалась Домового: "жениха" привечала. При встречах с Васькой обязательно присутствовали Гулька и Дашка. Васька счёл, что понравился Глашиной сестрёнке, ведь она охотно шла к нему на руки и ворковала с ямочками на толстых щёчках: "Гагга-гыгга!" Правда, потом всё время что-то случалось с его велосипедом. Или пакетом, который лежал в багажнике. Чаще всего там оказывался птичий помёт. Однажды нашёлся Дашкин памперс.
   Перед шестым июля в округе собралось много народу. Сделали костры, разметили места хороводов. Организаторы приготовили сюрпризы. Население наплело венков и наделало украшения для берёзок.
   Гоша и Глаша слёзно упросили родителей отнести девчонок к бабе Вике. Родители сочли это разумным.
   Мама сшила Глаше красивый длинный сарафан, расчесала и завила волосы, повязала их лентой.
   Гоша во все глаза смотрел на подругу и не верил им, потому что Глашка казалась такой взрослой и красивой.
   После игр и сюрпризов начался хоровод. Родители встали в стороне, чтобы видеть ребят.
   Красный от смущения Васька протянул руку красавице Глашке. А поскольку она в прогимназии занималась танцами, то словно поплыла над землёй. Все залюбовались ею.
   Тётя Надя сказала дяде Пете:
   -- А наш-то без пары остался...
   Но Гошку тут же подхватила высокая девчонка с чёрными длинными волосами. Подол её тёмного платья с блёстками тянулся по земле.
   Гошкины родители разулыбались и не заметили, что таких девчонок было шесть.
   Хоровод вился вокруг деревьев. Гоша увидел, что подол его девчонки зацепился за куст. И из-под него выглянула не нога, а чёрная когтистая лапа, как у беркута!
   -- Вереза! - хотел крикнуть Гоша, но не успел.
   Красивое лицо девчонки обернулось птичьей мордой, только без клюва, но с зубастым ртом.
   Гоша потерял сознание. Очнулся, когда его потащили к воде и бросили в речку. Гоша наглотался воды, но помогли друзья-русалочки. Они вывели его на берег.
   Увы, родители фантазёру не поверили. Но стали крепко держать за руку.
   Сейчас нужно сказать, что произошло в доме бабы Вики. Она накормила девочек сластями и вареньем, которое съела, в основном, Топотуха. Когда в доме стоматолог, к сластям особенно не привыкнешь. Топотуха захрапела так сильно, что было непонятно, сколько человек храпит. Баба Вика проверила все запоры и тоже прилегла.
   Гулька и Дашка, потыкавшись в двери и ставни, полезли через трубу. А уж спуститься по крыше и стене дома было для них пустяком. Конечно, Даша отставала от Гульки, но ей всегда была обеспечена помощь. Они перемахнули через забор, оседлали гусынь и полетели на праздник.
   Там как раз начались прыжки через костры. Организатор возле гигантского пламени кричал:
   -- Кто прыгнет через этот костёр, получит главный приз - мотоцикл!
   Но охотников не нашлось, уж очень высоким было ревущее пламя. И вдруг какой-то чертёнок в чёрной распашонке и таких же ползунках сиганул через костёр-великан! Никто и не увидел, что прыжок был сделан с высокой ели.
   -- Давайте мой приз, -- сказал чертёнок.
   Все пригляделись и увидели, что это по виду четырёхмесячная девочка.
   Организатор было замялся, --ну не отдавать же приз младенцу! Но народ развеселился и зароптал. Дядя Гриша подхватил Гульку и сказал:
   -- Это моя третья дочь.
   А на ухо Гульке он прошипел:
   -- Где Дашка? Только не ври, что она у бабы Вики!
   -- Сейчас увидите, -- ответила Гулька и вывернулась из рук дяди Гриши.
   -- А кто прыгнет через этот костёр, получит надувную лодку! - прокричал организатор.
   И тут два младенца, чёрные до невозможности, прыгнули через яростное пламя второго костра.
   Дашка уселась на землю, предоставив Гульке право вести переговоры.
   -- Давайте мою лодку! - заорала Гулька.
   Снова подбежал дядя Гриша, подхватил Дашку и объяснил всем:
   -- Это моя вторая дочь!
   Народ чуть не повалился от смеха:
   -- А где твоя первая дочь? Небось, через Останкинскую башню прыгать будет?
   Но красавица Глаша уже проталкивалась через толпу и кричала папе:
   -- Папочка! Хватай Гульку! За ней верезы пришли!
   Пока папа Гриша осмысливал слова Глаши, чёрные фигуры, похожие на ворон, подхватили Гульку.
   Но не тут-то было! Какой-то высоченный ряженый с горящими красными глазами схватил двух верез и бросил в пламя. Синий толстяк, от которого разило рыбой, проглотил ещё двух. Пятую сбил камнем Васька. А шестая, тяжело махая крыльями, уносила Гульку.
   Над столпотворением разносились мощные крики:
   --Гагга-гыгга!
   -- У кого ж такой супергромкоговоритель? - подумал вконец расстроенный организатор праздника.
   Но за последней верезой погналась тёмная тень, мощно раскинув могучие крылья. Это был беркут. Он налетел на служанку Мораны, долбанул клювом, сбросил на землю, подхватил Гульку и бережно доставил ко "второй дочери", от воплей которой народ побежал по домам.
   Так вместе со всеми дочерьми мама Тоня и папа Гриша пошли тихонько домой. От Глаши не отставал Васька. Он вдруг закричал:
   -- А вон папоротник цветёт!
   Но наперерез бросился Гоша, сорвал цветок и подал сверкавшую звёздочку Глаше.
   -- Ой, мои серёжки нашлись! - счастливо воскликнула она.
   И поцеловала сначала Гошу, а потом Ваську, смутив их до невозможности.
   Что поделать, она всего лишь девчонка!
   А счастливые призёрки, наверное, мечтали поскорее вырасти, чтобы ездить на мотоцикле и плавать на надувной лодке. Их не обманули, доставили награду на следующий день. Иначе бы пришлось иметь дело не только с Домовым, но и всеми друзьями победительниц.
  
   Глава шестая, в которой рассказывается о лечении Бабы-Яги
   Дачные деньки летели с невиданной скоростью. Вот уже закончился июль, приближался Ильин день. У Даши вылезли зубки, и Гулька познала все муки воспитания младенца. Малышка на дух не выносила все гели и резиновые приспособления для чесания дёсен. Она любила огурцы, молодую морковь, редиску и репку, потому что после жевания можно было выплюнуть всё фонтаном, желательно в того, кто находился поблизости. И фонтан доставался, как правило, Гульке. Напрасно Дашку стыдили все, даже Домовой. Увы, она росла хулиганкой.
   Единственной отрадой было освоение Глашиной сестрёнкой речи. Отца с матерью она называла "памой" или "мапой", сестру и её друга - "Ашей" или "Ошей", Васька из Усачей по-прежнему оставался "гагга-гыггой". Неожиданно любимицей девочки стала мама Надя, или "Наня". Дядю Петра Дашка предпочитала не замечать и не называть.
   Лесную нечисть, то есть Лешего, Водяного и домашнего помощника проказница чётко именовала "дедами". У Дашки явно правильно работало мышление: не стоило показывать неуважения к сказочным существам. За это можно и поплатиться.
   Однажды утром Дашка не потребовала завтрака пронзительным "Дай ням". Она затрубила низким голосом: "Ба-Га!" Гулька сразу сообщила друзьям, что Дашенька вдруг вспомнила о злобном сказочном существе, которому причинила вред. Ребята обеспокоились и наказали Гульке не спускать глаз с малышки. А вдруг Баба-Яга явится отомстить обидчице?
   Гоша даже предположил у Дашки особенную интуицию.
   Но Баба-Яга и не собиралась связываться с крохой, которая однажды победила её. Бедолага измучилась от жестоких болей в ухе, которое раздулось и отвисло чуть ли не до земли. У Яги испортился характер, и она немало насолила лесным обитателям. За это её даже стали называть Лихо Длинноухое. И Яга не придумала ничего лучшего, как отправиться в Усачи для лечения у Саввишны, слава о которой прошла по всему краю.
   Дедушки и бабушки собирались у дома целительницы с рассветом. Им не спалось из-за почтенного возраста, да и в ожидании приёма можно было всласть поговорить о том о сём, поругать современную медицину.
   И тут они увидели потрясающее зрелище: по дороге рысил странный транспорт - одноместная бревенчатая избушка на куриных лапах. И вот же какая жуть, транспорт устремился прямо к воротам, не обращая внимания на очередь. А очередь - это святое!
   Дед Антип, который постоянно ходил к Саввишне для врачевания недуга "поговорить не с кем", подскочил с лавки и грудью заслонил ворота.
   -- В очередь! - гаркнул он и замахнулся на избушку тростью.
   Избушка сначала замерла, наверное, от удивления, а потом стала рыть когтистыми лапами землю. Она явно не захотела подчиниться общему правилу.
   Деда Антипа все поддержали громкими криками.
   Баба-Яга высунулась из окошка.
   Люди ахнули, увидев огромное бородавчатое ухо с нарывами, признали старуху страждущей и утихомирили Антипа:
   -- Пущай вперёд проходит!
   На крики вышла сама Саввишна с двумя помощниками-племянниками почти двухметрового роста.
   -- Чего тебе, нечисть лесная, здесь понадобилось? - без всякого страха спросила Саввишна. - Я таких, как ты, не принимаю. Ступай в свой мир и там ищи исцеления. Или к Моране отправляйся - заснёшь и боли не будешь чувствовать.
   Баба-Яга зарыдала и призналась в том, что ухо у неё болит из-за человеческого детёныша, которого она сначала хотела съесть. Но треклятое дитя что-то крикнуло ей в ухо, и теперь не стало житья от боли.
   -- Вон оно что... -- раздумчиво сказала Саввишна. - А не трогай впредь ребятишек.
   -- Не бу-у-у-у-ду! - завопила Яга. - Помоги!
   -- Я молитвами лечу, которые для тебя ещё опаснее травмы, -- сказала Саввишна. - Поможет только операция. У тебя, поди, нарыв в голове. Пусть дитятко тебе в другое ухо крикнет. Образуется сквозная дырка, вот гной и вытечет. И уходи отсюда, пока я бочонок со святой водой не приказала вынести. Всё, приём окончен, ступай отсюда!
   Мимо толпы как раз проезжал на велике Васька Чугунков. Он остановился послушать. От воплей Яги Васька вспомнил боль в собственном изжёванном ухе и по ошибке решил, что в страданиях чудной старухи виновата Гулька.
   -- Езжай за мной, бабушка! - крикнул он. - Я знаю, где это дитятко живёт!
   И припустил по дороге.
   Избушка помчалась следом. Яга не успела втянуть голову, поэтому её многострадальное ухо подмело всю гравийку до Кусачей.
   Меж тем ребята с аппетитом позавтракали овсяной кашей, в которую мама Тоня щедро насыпала свежей малины. Дашка запросилась на улицу, и Гоша с Глашей вынесли её новую коляску. Глашина сестра уже отвыкла от ношения на руках, поэтому спустилась с лестницы на четвереньках. Правда, несколько раз кувыркнулась, но её всегда была готова подстраховать Гулька.
   Мама Тоня села попить кофе и почитать сайт о новостях кардиохирургии. И вдруг динамики ещё не включённого ноутбука строго предупредили:
   -- Хозяюшка, сейчас во дворе будут врачевать одну старуху. Ты не обижайся, но двинуться с места не сможешь.
   Мама Тоня и вправду не смогла пошевелиться. Но у неё была такая сильная воля, что сантиметр за сантиметром ей удалось добраться до окна. И тут её охватило настоящее оцепенение.
   У их забора возвышалось какое-то бревенчатое строение. Открылись ворота, и два ряженых старца заволокли чудище с громадным воспалённым ухом. Его бородавчатая мочка свисала ниже колен чудища. Старцы усадили уродину на землю и крепко схватили за плечи. Несчастное создание завыло, из-под морщинистых век ручейками заструились слёзы. Васька уселся ему на ноги и деловито связал их. Затем зафиксировал и когтистые руки.
   Гоша и Глаша подобрали лохматую гриву чудища, открыв второе ухо. Гоша сердито крикнул Ваське:
   -- Тащи сюда ведро воды и ветку покрепче! Яга, похоже, свои уши никогда не чистила!
   Под вой чудища Гоша с Глашей промыли здоровое ухо, а потом больное. Маме Тоне стало полегче, потому что на руках ребятишек оказались садовые перчатки. А потом сердце мамы Тони сжалось.
   Её младшая дочка вылезла из коляски, взобралась на плечо чудища и завопила в здоровое ухо так, что в саду деревья замахали ветками, а по всему двору разлетелись опавшие листья и недозрелые яблоки и груши:
   -- Гагга-гыгга!
   Раздался звук, похожий на треск сломанного дерева. Чудище обмякло в руках старцев. Один из них в одеянии, похожим на рыбью чешую, приложил рот к здоровому уху бедолаги и, видимо, выдул из себя бочку воды.
   Из больного уха хлынуло что-то невероятно вонючее, запрыгали лягушки, завертелись ужи, поползли невиданной величины улитки.
   Через миг чудище пришло в себя и разулыбалось пастью с одним-единственным торчавшим зубом.
   Из дома выскочил третий старичок. Его одежда была точь-в-точь как у Глашиной игрушки, которая жила в картонном домике. Старичок сильно гневался, топал ногами, махал кулаками.
   Во двор вошла... избушка на курьих ножках. Из кособоких дверей вылетели бочка, куча тряпья, и избушка принялась убирать беспорядок. Через пару минут двор снова был чист и опрятен, как раньше.
   Чудище заскочило в избушку, которая с ветерком помчалась по дороге.
   Только в этот миг мама Тоня отмерла и ринулась во двор.
   Ребятня с невинным видом разглядывала сад, небо, сарай. Старички исчезли.
   Мама Тоня уселась на крыльцо и схватилась за голову. Гулька подвезла к ней колясочку, и Дашка обняла маму за шею, ласково напевая ей:
   -- Мапа, агу-агу.
   И мама Тоня позабыла весь кошмар от искренней любви к ней, которая была слышна в лепете младшей дочери.
   В полдень, перед обедом, Даша и Гулька купались в бассейне. Старшие ходили на речку после четырёх часов. Мама Тоня пошла с водяным градусником измерять температуру воды в бассейне, хотя девчонки лезли в воду в любую погоду. Но мама Тоня всё равно приходила к бассейну и размышляла о том, что по многим вопросам взрослые и дети никогда не придут к согласию.
   Она так задумалась, что даже не заметила давешнего старичка, который ругался из-за беспорядка во дворе. Да что там, после песенок младшей дочери она его и не вспомнила. Поэтому очень удивилась: с какой это стати дедок ростом с локоток вычерпывает из бассейна нападавшие в воду недозрелые фрукты и листву.
   А дедок проворно орудовал сачком, выловленные яблоки и груши раскладывал на мешки, а листву и веточки ссыпал в мусорный бак.
   -- Здравствуйте, - сказала мама Тоня. - Решили нам бассейн почистить? Благодарю. Сейчас девочки купаться придут. Только зачем вы сортируете мусор?
   -- И вам здравия, хозяюшка, -- ответил дедок. - Листья и ветки я Татьяниным козочкам отнесу. А яблочки порежу и высушу. То, что плод недозрелый, не помешает зимой компот сварить. У дитятей от кисленького аппетит лучше, да и в том, что не добрало сладости, всяких пользительных свойств не меньше, чем у спелых фруктов.
   -- Верно, -- согласилась мама-врач и спросила: - А кто вы?
   Старичок расхохотался:
   -- Так ваш помощник по дому. Домовым кличут.
   -- А... и давно вы нам по дому помогаете? - спросила мама Тоня.
   -- Почитай, с того времени, как Глафира-краса и добрый молодец Георгий меня вылечили и пригласили жить у вас, -- ответил Домовой.
   -- Вот как? Ну как же я не догадалась, что без Глафиры и Георгия дело не обошлось. Признавайтесь, это вы машины моете каждую ночь? - поинтересовалась мама Тоня.
   -- Я, хозяюшка, -- потупил глаза Домовой. - Коли коняшек нет, что любому Домовому холить и лелеять?
   -- Спасибо вам сердечное, -- от души сказала мама Тоня.
   -- Коровку бы ещё или козочек, так вы же зимовать не собираетесь, -- сказал плачущим голосом Домовой.
   Теперь уже рассмеялась мама Тоня. Она поняла, кто давал ей советы по всем телевизионным каналам.
   -- Не буду вам мешать, -- сказала она. - Скоро малышек привезу купаться.
   И тут Домовой по душевной простоте выдал страшный секрет Гульки и Дашки.
   -- А чего их возить-то? Они и ночью сами могут добраться до купели и наплескаться вдоволь, -- сказал он.
   -- Вот как? - прищурила глаза мама Тоня. - Ну я им задам за такие дела.
   -- Ой, помилуйте детушек, хозяюшка! Типун мне на язык, болтуну старому! - заплакал Домовой, утираясь рукавом. - Но ведь на пользу это, не во вред!
   -- Это очень опасно - играть ночью на воде, -- сказала мама Тоня.
   -- Нет-нет! - возопил Домовой. - При Гульке ничего с Дашенькой не случится! Да и русалки за ними присматривают, учат их нырять и под водой плавать. Они даже хотели их на речку зазвать, но Водяной не разрешил.
   Мама Тоня побледнела и спросила:
   -- Но Глашке с Гошкой Водяной разрешил играть с русалками?
   -- Дева-краса и добрый молодец по ночам на реку не ходят, -- сообщил Домовой. - Они засони. А вот в положенное время днём, конечно, играют. Да вы не беспокойтесь, хозяюшка, если уж Глафира и Георгий вместе с Дашенькой реку жизни и смерти на горбу у Водяного переплыли, то на нашей речонке им ничто не грозит!
   -- Ага... реку жизни и смерти... на горбу Водяного... -- прошептала бедная мама Тоня. - Как мне теперь жить-то после такой информации...
   -- Да хорошо жить, радоваться деткам, гордиться их геройским поведением, -- сказал кто-то из верхушек здоровенных груш.
   Мама Тоня посмотрела вверх и увидела два огненных глаза. Минутку постояла, пошатываясь, и спокойно направилась к дому.
   А Леший погрозил Домовому кулаком: не болтай лишнего!
   Кроватку девчонок перенесли из детской в спальню родителей. Увы, старания взрослых оказались напрасными. Если ребятишкам захочется сказки, то никому не удастся им помешать. Дядя Гриша и тётя Тоня видели светлые, хорошие сны, пока Гулька с Дашкой проводили с русалками последнее время до Ильина дня.
   Мама Тоня предложила мужчинам взять недельку-другую отпуска за отгулы. Так называлось отработанное не по графику время. И отцы радостно согласились, ведь они так и не порыбачили ни дня за всё лето. Мама Тоня была счастлива: ну теперь-то Глашке и Гошке не порезвиться с русалками.
   Ох, какими же фантастически удачными оказались эти рыбалки! Даже Глаша и Гоша не увидели, как русалки и Водяной подгоняют здоровенных щук, налимов и сомов к наживкам и заставляют заглатывать их! Хитрый Водяной имел в этих рыбалках свою выгоду: чем меньше крупной хищной рыбы, тем больше выживет мальков и рыбьей молоди.
   Отцы выглядели помолодевшими, свободными и счастливыми, а вот мам Домовой по-настоящему загонял приготовлением всяких запасов на зиму. Ни Надя, ни Тоня не полюбили походы за грибами и сбор лесной ягоды. Их стихией была операционная и спасение жизни людей.
   -- Как же я скучаю по больнице! - сказала однажды мама Тоня.
   -- Так выходи на работу! - посоветовала мама Надя. - Разве можно найти лучшую няньку, чем Гулька?
   Мама Надя вспомнила заплыв по реке жизни и смерти на горбу Водяного и угрюмо промолчала.
  
   Глава седьмая, в которой рассказывается о выборах мисс-Ильинки
   Зато вскоре и у мам нашлось развлечение: в Усачах на Ильин день устраивали праздник с выбором маленькой мисс-Ильинки. Васька подначивал участвовать Глашу и уверял, что все усачовские будут её поддерживать. Пусть только кто-то попробует не проголосовать за Глашку!
   Глаша любила успех и одобрение, она с удовольствием показала бы на сцене свои таланты. И маме бы угодила, потому что тётя Тоня не отказалась от мечты видеть свою дочку куколкой и принцессой. Но Глаша знала ту, для которой успех был важнее. Он значил возможность найти применение громадным ногам сорокового мужского размера, забыть о шишковатой лобастой голове с непослушными волосами и главное - покорить всех вопреки отталкивающей внешности. Да и не беда, если при простоватом уме у человека отважное и доброе сердце. А ещё главнее - талант петь и плясать так, что мёртвый поднимется.
   Глаша и Гоша посовещались с бабой Викой, которая наотрез отказалась втягивать Топотуху в выборы мисс-Ильинки. А вдруг люди обсмеют её любимицу, заставят страдать? Тогда Глаша и Гоша решили подключить к идее своих мам. Кто сказал, что хирурги могут только резать и не в состоянии сотворить красоту?
   И ребята с горячностью принялись выполнять свой план. Гоша спросил:
   -- Топотуха, а когда у тебя день рождения?
   -- Чего-чего? - не поняла певица и плясунья.
   -- Ну, когда ты родилась? - уточнил Гоша.
   -- Я всегда была, -- заявила Топотуха.
   -- Нет, у тебя день рождения второго августа. Я в документах прочёл, -- заявил Гоша.
   Конечно, это было враньё во благо, к которому част прибегал Глашин друг.
   -- Иди к бабе Вике, скажи, что у тебя скоро день рождения и потребуй чаепития и концерта, -- Гоша стал внушать Топотухе мысль устроить праздник.
   Певунье не было цены, если какая-то мысль случайно попадала ей в голову. Она тотчас уговорила бабу Вику приготовить угощение и позвать соседей.
   И вот день рождения состоялся. Родители накупили для "внучатой племянницы" соседки подарков, баба Вика проявила кулинарный талант.
   Гоша и Глаша устроили закрытую сцену и объявили, что именинница появится после исполнения песен.
   В этот вечер во всех ближних дворах стояла тишина: не лаяли собаки, не мычали коровы, не гоготали гуси. Все слушали, как высокий и чистый голос исполнил и "Калинку-малинку", и песенку Мамонтёнка, и "Голубой вагон", и ещё много других песен. Слушатели устали хлопать певунье. А когда Гоша отдёрнул занавески, папы и мамы закричали: "Браво! Талантище!" Дашка несколько раз протрубила: "Бавабава". Гулька засвистела от полноты чувств с такой силой, какой когда-то свистел Соловей-разбойник.
   Очень чувствительная мама Надя подбежала к Топотухе и расцеловала её со словами: "Никогда не слышала такого голоса и тембра! У тебя великое будущее, милая Топотуха!"
   Таким хитрым манёвром у бабы Вики вырвали разрешение участвовать в празднике. А ещё "завели" мам, которые больше ни о чём и говорить не могли, кроме как о празднике в Усачах.
   Однако Васька и его друзья, посвящённые в нежные чувства своего главаря к Глаше, остались недовольными. Они решили "валить" всех конкуренток на звание мисс-Ильинки - или Глашка, или никто.
   И тут с ними произошли странные вещи. Во-первых, перестала ловиться рыба. Ребята днями просиживали на реке с удочками, но клёва не было. Они на ночь поставили "морды", но утром нашли их поломанными и порванными в клочья. Более того, исчезли грибы и ягоды. Только увидят боровик или кустик черники, подбегут - а лесных гостинцев как не бывало. Хуже всего, что кто-то незаметно так поддавал им в поясницу и ниже когтистой лапищей, что скоро штаны у всех оказались изорванными. Ребята решили, что на них затаили зло, и пришли к выводу ничего плохого никому не делать. И это было очень верное решение!
   А мамы в это время решали проблемы, которые только поначалу казались проблемами. На деле получались катастрофы.
   -- Топотушенька, тебе нужен сценический псевдоним, -- заявила мама Надя.
   -- Мне никто не нужен, -- ответила Топотуха. - Всегда выступаю сама.
   -- Понимаешь, это просто другое имя, которое больше понравится зрителям, -- попыталась объяснить мама Тоня.
   -- У меня плохое имя!.. - разрыдалась Топотуха и... исчезла.
   А где её искать, не знал никто, даже Леший. До праздника, назначенного на десятое августа, оставалась неделя. К счастью, Топотуха с заплаканными глазами вышла из стены и заявила:
   -- Ни разу не выступала перед человеками в Доме культуры. Пусть будет этот сценический плохоним.
   -- А я давно его придумала! - воскликнула мама Надя. - Топатопалова! Ну как, звучит?
   -- Пусть звучит, -- обречённо согласилась Топотуха. - Только на наряде нужно побольше золотинок, чтобы все увидели: выступает Топотуха-веселуха!
   -- Дорогая, -- сказала мама Тоня. -- Золотинки хороши на новогодней ёлке. А тебе нужен элегантный наряд из нескольких слоёв тончайшего шёлка, свободный и летящий. Просто необходимо закрыть твоё огромное пузичко и обувь мужского размера.
   Топотуха с рёвом бросилась в ближайшую стену. Команде поддержки ничего не оставалось, как ждать и надеяться. При следующем появлении Топотуха согласилась на всё. Так было велико её желание выступить перед человеками.
   Мамы нарисовали несколько вариантов фасонов, на которые будущая участница посмотрела с отвращением.
   -- Такие ткани и пошив в короткие сроки будут очень дорого стоить, -- удручённо сказала мама Надя.
   -- Ты забыла, что мой супруг стоматолог? - усмехнулась мама Тоня.
   И вправду, Глашин папа почему-то зарабатывал больше всех. Нужно добавить, что трудился он сразу в двух клиниках, одна из которых была частной. Странно, что он не захотел бросить больницу, где работали его институтские друзья.
   Хитрая мама Тоня отправилась к мужу с Дашкой на руках. "Пама, дай", -- сказала кроха, схватившись ручкой за карман отцовского пиджака.
   -- Моя шалунья захотела что-то купить? - улыбнулся папа Гриша и вытащил бумажник.
   -- Всё дай, -- заявило дитятко и цепкими пальчиками выхватило бумажник.
   Родителям стоило много трудов вернуть хотя бы банковские карты, документы и визитки.
   Топотуху отвезли в ателье, где ей за одну примерку сшили чудесный многослойный наряд, который действительно скрывал её несуразную фигуру.
   Но она осталась очень недовольной жемчужинками, нашитыми искусным узором.
   -- Ракушечьи какашки, -- презрительно сказала Топотуха.
   В обувном салоне ей предложили ряды элегантных туфель, ведь у настоящих моделей, как правило, именно такой размер - сороковой или чуть выше.
   -- Копыта, -- высказалась Топотуха о лабутенах.
   Её выбором стали недорогие балетки с обязательными золотинками.
   Оба семейства и баба Вика остались в полном восторге от вечернего смотра наряда. Они хлопали Топотухе без исполнения песен. И никто не заметил злобных искорок в маленьких глазках будущей участницы. Кстати, краситься она отказалась наотрез, вереща: "Это грязь! Цветная грязь! Баба Вика научила чисто умываться!"
   Мамы измучились, пока вбивали в шишковатую голову Топотухи, как и что нужно говорить на представлении участниц. Что из этого получилось, узнаем позже.
   И вот настал торжественный день выбора мисс-Ильинки. В зал Усачовского Дома культуры набилось столько народу, что все были в испарине от духоты. Устроители праздника забегали в недоумении: на сцене появилась новая декорация - избушка на курьих ножках. На стук никто не отозвался, сдвинуть декорацию с места оказалось невозможным. Четверо плотников получили ощутимые пинки куриных лап.
   -- Пускай себе стоит, -- решили организаторы.
   Среди болельщиков была замечена компания Васьки Чугункова с пакетами, из которых пахло гнилыми помидорами и яблоками. Участковые - из района и местный - на всякий случай сели поближе к ним.
   В первом ряду оказались два старца с мешками. В одном что-то шевелилось и пыталось квакать, из второго выпирали кедровые шишки.
   Наряженные Дашка и Гулька чинно восседали на руках у "мапы" и "памы". Глаша не могла налюбоваться сёстрами в беленьких колготках и первыми в их жизни платьицами. На голове Гульки алел громадный бант, а лысоватой Дашке купили ободок с букетиком из роз.
   Участниц увели за кулисы, и сердца Глаши и Гоши сжались от тревожных предчувствий.
   Вдруг в зале стало так свежо, даже холодно, будто включили несколько кондиционеров.
   -- У нас в гостях главный спонсор выбора мисс-Ильинки! Пока вы его не увидите, но вот особый приз от него - бриллиантовая корона! - сказал ведущий.
   И высоко поднял заиндевевшее хрустальное блюдо с короной, которая искрилась, как звёзды в ясную ночь.
   -- Здесь сама Морана! - ахнула Глаша.
   Обеспокоились и старцы. У избушки затряслись курьи ножки. А зал разразился рукоплесканиями и восхищёнными криками.
   -- Морана явилась отомстить Топотухе! - в отчаянии сказал Гоша. - В лучшем случае обидит, а в худшем...
   И он закрыл лицо руками.
   А Дашка выругалась на весь зал: "Гагга-гыгга! Фу!". Гулька же перелезла на руки к маме Тоне и крепко обняла Дашку. Мозгов-то у неё было больше, чем у скандалистки.
   Начались представления и выступления. Наряженные девчушки от пяти до десяти лет так приятно говорили, так красиво танцевали и пели, что кое-кто совсем забыл о пакетах и мешках с помидорами, лягушками и шишками.
   -- А сейчас на сцену выйдет наша последняя участница. Мы ничего не знаем о ней и ждём её рассказа о себе! Встречайте Топутопалову!
   Зал ахнул. Глаша и Гоша заплакали от досады. Как и их мамы, приложившие столько сил к сборам Топотухи.
   Она выскочила на сцену прямо из избушки. На ногах у неё были старые мужские кроссовки, подол дорогущего наряда оборван. Жемчужинки дождём осыпались с него. А чудесный шарфик Топотуха сняла с головы и подвязала им своё большое пузо.
   В зале грянул хохот, Топотуха обиженно отвернулась.
   -- Расскажите нам о себе! - напомнил ведущий.
   Топотуха растерянно сунула толстый палец в широкую ноздрю и открыла рот в замешательстве.
   И вдруг в хохотавший зал полетели лягушки и шишки из мешков, причём больше всех досталось Васькиной компании.
   И только Дашка с Гулькой восторженно орали: "Топтопатопа!"
   -- Ну спойте нам тогда что-нибудь, -- попросил смущённый ведущий.
   Глаша и Гоша знали, что Топотуха должна исполнить трогательную песню Мамонтёнка. Однако глаза певуньи засветились от восторга, и из её рта грянула песня, которую большая часть зрителей и не слышала:
   ***-- Тюх, тюх, тюх, тюх...
Разгорелся наш утюг...
Ты влюбился, промахнулся,
Встретил дамочку не ту,
Огорчился, оглянулся
И увидел красоту.
   Тюх, тюх, тюх, тюх...
Разгорелся наш утюг...
Каждый может ошибиться,
От любви мы мучимся,
Да, ведь недаром говорится,
На ошибках учимся.
   Тюх, тюх, тюх, тюх...
Разгорелся наш утюг...
Не ревную я к другой,
Да, это переменится,
Все равно он будет мой,
Да, никуда не денется.
   От степа, который отбивала кроссовками Топотуха, задрожал Дом культуры. Ей помогала избушка на курьих ножках, оба старца трубными голосами подпевали, Гулька свистела, Дашка вопила "бавабава!"
   Ни в одном клубе мира не было такого веселья, как в Усачовском Доме культуры.
   Наконец зал затих. Все ждали решения спонсора, потому что по лицам жюри было ясно, кто победил.
   И тут в зал вплыла удивительная красавица Морана. Она взяла корону и поднялась на сцену.
   -- Ой, что сейчас будет! - испугалась Глаша.
   А Гоша поднялся с места и двинулся к сцене отдать свою жизнь за друга Топотуху. Его опередили на четвереньках маленькие девчонки, причём одна скалила зубастый рот, а другая орала так, что у всех заложило уши.
   Но Морана бросила только один взгляд на зал - и все замерли.
   -- Победила Топотуха! - сказала Морана. - И она навсегда останется в моём царстве, где мы продолжим соревнования.
   Морана надела корону на голову Топотухи. Победительница икнула, стала белеть и словно растворяться в воздухе. И никто ничего не мог сделать, ибо ясно, что с Мораной не справиться.
   И вдруг Топотуха стащила корону, переломила её о колено и швырнула со сцены. Разноцветными искрами сверкнули бриллианты.
   -- Ты хочешь зарубиться с внучкой Огневушки-Поскакушки? - крикнула Топототуха. - Ну попробуй! Одно моё слово - и все вулканы мира оставят тебя без места жительства!
   Морана тут же растаяла облаком пара. А те, кто бросился подбирать бриллианты, нашли только капельки воды. Такова цена красоты царства Мораны на самом деле.
   Вечером в доме бабы Вики, которая побоялась пойти на выборы, все чествовали мисс-Ильинку. Топотуха опустошила банку любимого вишнёвого варенья и сказала: "Ну вы продолжайте! А я на гастроли..."
   И исчезла.
   Но даже без победительницы вечер оказался очень славным.
    
   Эпилог, в котором рассказывается о судьбе дома и "дачного зверинца"
   Августовские деньки всё приближались к встрече с осенью. Гоше и Глаше нужно было собираться в первый класс гимназии. Никто и не усомнился, что Гулька и Домовой отправятся в город вместе со всеми. Папа Гриша благодаря знакомым быстро оформил опеку над Кикиморской-Банниковой Гулей и пожалел, что не удочерил её сразу. Но вдруг Гулька, когда подрастёт, захочет вернуться к родителям?
   Дядя Пётр решил предупредить друга:
   -- Не поспешил ли ты, Гриня, принять в семью, скажем прямо, лесную нечисть? Может, было бы правильнее оставить Гульку и Домового здесь?
   -- Дом-то не наш, -- ответил дядя Гриша. - Неизвестно, кто в нём будет хозяйничать.
   -- Думаю, нечисть сможет за себя постоять. Кроме того, рядом всегда баба Вика. Не даст пропасть соседям, -- ответил дядя Пётр.
   У мам было другое мнение. Они посовещались и предложили купить огромный дом с участком.
   Папы сначала воспротивились: ребятишкам нужно разнообразие в летнем отдыхе, может, они захотят побывать за границей или в лагере. Кроме того, дорогая недвижимость - обуза и лишние траты на содержание и ремонт. Ну не приобретать же её только из-за Домового и Гульки?
   Мамы всё же заставили мужей обратиться с предложением к настоящему хозяину дома. Когда они вернулись, по их лицам стал ясен итог переговоров. Даже дядя Пётр оказался расстроенным. Хозяин запросил сумму, которая была намного выше реальной стоимости.
   Все приуныли. И тут раздался деликатный стук в дверь.
   Дядя Пётр вышел открыть и завёл в гостиную трёх старцев: воняющего рыбой толстяка, высоченного деда с переменчивым цветом глаз и дедка с локоток.
   -- Будьте здравы, хозяева, -- пробасил высокий дед. - Мы уверены, что хозяин скоро сам приедет сюда с предложением разумной цены за дом. А сейчас нам пора за работу.
   -- Может, чайку с нами попьёте? - улыбнулась мама Тоня, которой все старцы были отлично известны.
   Настроение у неё поднялось, потому что сказке она стала верить больше, чем реальной жизни.
   -- Нет, благодарствуем, -- отказался высокий дед и уменьшился на глазах до размера куклы. А затем и вовсе исчез.
   Толстяк вылился за дверь потоком речной воды, а дедок с локоток превратился в тряпичную игрушку.
   Дашка рванула к ней на четвереньках и скрылась с игрушкой в детской.
   Гоша и Глаша заранее пожали друг другу руки. Только Гулька о чём-то задумалась. Но она не сказала ни слова, потому что никогда не болтала зря.
   Три дня прошли в сборах.
   А потом к дому подкатила незнакомая машина. Это был хозяин с нотариусом и двумя свидетелями. Он бросился к дядя Петру:
   -- Вот дарственная на дом и участок. Вот пакет документов. Всё дарю. Всё! Только скажите этим, чтобы не мучили меня!
   -- Кто и за что вас мучает? - удивился дядя Пётр.
   Он единственный из всех обитателей дома всегда что-то недопонимал.
   Хозяин приблизил к нему покрытое синяками, потом и сажей лицо и сказал шёпотом:
   -- Каждую! Каждую ночь рвут краном, топят то в реке, то в болоте. А ещё страшенная ведьма бьёт меня скалкой по всему телу!
   Дядя Пётр отшатнулся от сумасшедшего.
   Бывший хозяин хлопнул себя по уху, наклонил голову и подставил руку. На неё выпала пара пиявок размером с круассан и бодро полезла под лацкан пиджака.
   -- Нет-нет! Стойте! -- завопил хозяин. - Подарил я дом. Подарил!
   Пиявки вылезли, поползали по документам, словно бы читая их, и растаяли дымками.
   Нотариус быстро заверил документы, и дарители умчались.
   И только тогда подала голос Гулька: "У нас проблемы. Домовой не хочет уезжать. Зимой дом сторожить некому."
   Тётя Надя улыбнулась и звонко крикнула:
   -- Эй, Домовой! А на кого коняшек бросишь?
   -- Коняшек я никому не доверю, -- сердито откликнулся голос из детской.
   -- Осталась одна проблема - нам на зиму нужен сторож, -- сказал дядя Пётр.
   В это время от стука задрожали ворота. Гоша и Глаша бросились открывать.
   Вошла избушка на курьих ножках и скромно встала возле сарая. Из неё выбралась во всей красе Баба-Яга и кряхтя прошла в дом.
   -- Здрасьте. Дозвольте зимовать здесь. Обязуюсь сторожить.
   Мама Надя снова расхохоталась:
   -- А вдруг вам жареной человечинки захочется?
   -- Не захочется, - проскрипела Яга. - У меня теперь сквозная дыра в голове, смена личности и интересов.
   Вдруг Яга высоко подпрыгнула и повисла на люстре.
   Это в гостиную вползла Дашка, погрозила пальчиком и сказала: "Ба-Га, бо-бо!"
   Гулька, которая приковыляла следом, перевела слова сестрёнки:
   -- Баба-Яга, ты нарвёшься на неприятности, если сделаешь что-то не так!
   Так закончилось весёлое лето в дачном зверинце. Но это было лишь начало других приключений!
  
  -- *Искажённая песня:
   Славное море священный Байкал!
   Славный корабль омулёвая бочка!
   Эй, Баргузин, пошевеливай вал,
   Молодцу плыть недалечко.
   **
   Сильное лекарство
   *** Песня из кинофильма "Весёлые ребята"
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"