Аннотация: Первая попытка написать постмодернизм. Включены 22 интертекстемы: Крылов -2, Р. Бах - 1, Достоевский - 3, Андерсен - 1, Сент-Экзюпери - 1, Шекспир -1, Булгаков -2, Остин - 1, Паланик - 1, Чехов - 1, Пушкин - 1, Толстой -1, Ильф и Петров - 1, "Коррозия металла" -1, Ленин - 2, сводка Совинформбюро 1945 года - 1, статья Лурка - 1.
О сыре насущном и культуре
Как известно, вороний буллинг бессмыслен и беспощаден. Однажды безымянный воронёнок искал спасения от лютого двухлетки, которого кто-то назвал Домкратом за особенности полёта. Сильный порыв ветра отбросил жертву травли, местами общипанную, со сломанным крылом, на карниз третьего этажа. Воронёнок зацарапал когтями по ошмёткам краски и ржавчине, втиснулся в щель между крошившимся бетоном, полуоторванной полосой жести и облупленной рамой.
Стремительный Домкрат промахнулся в броске, однако возвращаться не стал, ибо в мусорный бак только что вывалили рыбьи потроха, вонявшие на всю округу. Все знают, что потроха наши насущные имеют гораздо более высокую ценность, чем всё другое в этом мире. Надругательство над слабым, сравнимое с десертом, не заменит обеда.
Воронёнок, открыв молодой клюв и тяжко дыша, сначала даже не поверил в спасение, а потом понял, что занял весьма удобную позицию: обидчикам не достать, лететь до мусорного бака считанные секундо-метры, сухо и почти безветренно.
Он просидел на карнизе весь день, а потом и ночь. Всё это время слушал раздававшиеся за немытым стеклом звуки. В его крохотные ноздри проникал дым, сочившийся из щелей рамы. Маленькая вёрткая головка казалась огромной и будто бы существовала отдельно от пернатого тела. А внутри неё нежно-розовый мозг покрывался бороздами, вмещая в себя разницу между эмуляцией и симуляцией, Мане и Моне, популяцией и копуляцией, овацией и овуляцией.
Так воронёнок оказался причастным к мудрости и сопутствующим ей заболеваниям, познал гордость и предубеждение культуры.
К концу ночи звякнули шпингалеты, взвыла рама, задребезжало стекло. Это владелец источников мудрости решил разбавить табачно-коноплёвый туман, который клубился в комнате, ветерком со шлейфом дыма от помойки.
Воронёнок, чтобы не быть раздавленным между проёмом и рамой, сорвался вниз, забил отчаянно крыльями. Его поддержали отрывистый смех и напутственные слова: "Счастливых полётов, Джонатан Ливингстон!" Так он получил имя.
Только Джонатан успел усесться на край мусорного бачка, как к помойке подошла странная фигура и подозрительно уставилась на воронёнка. Джонатан задумался о её гендерной принадлежности: из-под бейсболки на плечи падали обесцвеченные женские патлы, но бесформенная плащ-хламида оттопыривалась, словно бы исследователю мусорных баков были известны страдания Приапа. "Мужчина", - решил Джонотан. Это ошибочное умозаключение чуть было не стоило ему целости второго крыла.
Будучи приобщённым к мудрости и культуре, он решил просветить бомжа, указать ему на необходимость некоторых действий. Но больше всего, конечно, Джонатану хотелось первым добраться до содержимого бака.
Он каркнул:
- Встал поутр-ру - ... обоср-ри планету!
Джонатан, конечно, немного попутал классическую цитату, но ведь ему простительно. И новизной мудрость не отличалась, ибо этим с завидной регулярностью занимались все: бездомные кошки, собаки при хозяевах и вольные брехливые псы, люди и их детёныши. На сентябрьский газон летели бычки, обёртки, первые жёлтые листья. Джонатанова стая тоже преуспела, расцвечивая иномарки и даже головные уборы кляксами помёта.
- Шта? - хрипло вопросил бомж, залез лапищей в корках под полу хламиды, вытащил обломок трубы, замахнулся и швырнул железяку в Джонатана.
Воронёнок шумнул крыльями, кувыркнулся, но сумел всё же отлететь в сторону.
И тут появился вездесущий Домкрат. Он приземлился неподалёку от Джонатана, стал поочерёдно пронзать взглядом то бомжиху, то воронёнка.
Джонатан сразу понял, что требуется прибегнуть к культуро-мудрости, иначе не вернуться на спасительный карниз. Светлая мысль пришла ему голову: нужно предложить Домкрату потягаться в единственном, в чём сам Джонатан силён. Ага, в этой самой мудрости и культуре.
- А ну, назови р-рифму к слову "звезда"! - програял он с торжеством, потому что был уверен: вряд ли Домкрату известна "бразда" .
И верно, такого слова Домкрат не знал. Он знал другое. Его громогласный, на весь двор, ответ потряс сознание Джонатана, покрытое всходами разумного, доброго, вечного.
В окнах домов показались люди.
- Во даёт! - воскликнула бомжиха, причём её глаза и мимика очень напомнили выражение лица актёра Савелия Крамарова.
Бомжиха вынула из кармана заплесневелый сыр и бросила кусок Домкрату.
Джонатан даже позабыл клюв закрыть, лихорадочно размышляя над темой, которая бы посрамила наглого Домкрата. Но его опередила бомжиха, задавшая свой вопрос:
- А как будет складно к слову "жопа"?
В голове Джонатана завертелась фраза о перьях, которые можно вставить в жопу и всё равно не стать павлином. Но ведь это не рифма, далеко не рифма, боже, что будет с ещё одним кусочком сыра...
- Евр-ропа! - гаркнул Домкрат.
Бомжиха захлопала клешневатыми ладонями, замотала головой и проговорила в умилении:
-- Цуцик этакий...
Потом бросила Домкрату оставшийся сыр и с чувством глубоко удовлетворённого патриотизма зашагала к скамейкам, на которых уже другой бомж стелил газеты, готовясь к трапезе.
Джонатан покосился на эти газеты. На них обычно восседал Домкрат в перерывах между едой и глумлением над бессильными. Не из них ли нахватался он всякой дури, которая, однако, позволила ему одолеть Джонатана в интеллектуальном поединке? Видно, классик преувеличил представление о вреде от чтения газет.
Джонантан нахохлился. В его взоре явно читалась некая грусть: кому-то и слава, и еда, а кому-то - всего лишь пустая мудрость и не приносящая пропитания культура.
А если не ждать милости ни от природы, ни от Домкрата?
- Пр-раво имею! - неуверенно заявил Джонатан, однако не решаясь подскочить к пировавшему.
- Твар-рь др-рожащая! - услышал он наглый ответ.
Какой ужас! Использование достижений культуры против самой культуры!
Тут подоспела вся стая. Конечно же, она была недовольна распределением сыра насущного только в пользу Домкрата. Назревала революционная ситуация, требовался лишь почин.
Джонатан ощутил в себе силы направить народное недовольство.
Ну что ты будешь делать! Именно в этот судьбоносный момент случайность, которая всегда препятствует мудро-культурным занять своё место в истории, заставила Джонатана выкрикнуть не "взять да поделить", а "нихт капутен, нихт капитулирен"!
Да, всё смешалось... в кучу...
Джонатан оказался не на карнизе, а под лавкой, за ногами бомжей в вонючих кроссовках, залатанных при помощи не менее вонючей "Вечности". Так нужно правильно называть клей, ибо известно: как вы его назовёте, так он и работать будет.
Бомжи то выталкивали Джонатана к разгневанной стае, то брали на руки, чтобы противостояние в духе "поэт и толпа" не закончилось гибелью первого. И воронёнок был рад найти защиту у этих отбросов общества.
Стае достались объедки с газет, Домкрату - полное и безоговорочное лидерство.
А Джонатану - обрывки грязной бумаги. Он разодрал их мелко-мелко и склевал. Из остатков с буквами А, П, Ж, О попытался сложить разные слова. У него почему-то получилось только одно.
Нет повести печальнее на свете, чем культурная революция в голове отдельно взятой вороны.