Решила подумать над рассказами в жанре мистики, выбранными произвольно, с единственной целью - посмотреть, как написать увлекательно, чтобы читатель не плевался: банально, неинтересно. Все упомянутые рассказы понравились, правда, в разной степени.
Рубцова Дарья, "Помоги!"
Текст очень качественный; умело создаётся речевая характеристика героев, проработаны детали, выдержана "золотая середина" между всеми языковыми пластами. Читается легко, гладко. При умеренном, даже экономном использовании тропов картинка складывается. В сцене, реализующей мистический опыт, присутствуют элементы саспенса.
Убивают интерес не столько логические и технические несостыковки, сколько однозначность, непроработанность генерального конфликта. Чтобы доказать истину - мы друг другу люди - герою требуется всего лишь преодолеть собственный страх и действовать по схеме, принятой среди нормальных людей, то есть помочь попавшему в беду. Гораздо интереснее была бы ситуация "подмены", когда ГГ оказался бы на месте призрака. К примеру, его каким-то образом заклинило в этой пещере, мимо идут люди, не видя его или не обращая внимание. Но вышло, что драма Павла дана через довольно безликий рассказ инструктора, мы её не переживаем - мало ли в жизни драм. И Олегу немного сочувствия - в экстремальной ситуации нужно выбрать то действие, которое будет способствовать выживанию, а именно - не отстать от группы. А он тупо ищет фонарик, который не является единственным источником света. Слишком легко даётся ему преодоление страха, который сменяется пусть и непонятной, но довольно "уютной" ситуацией - его самого бережно ведут к выходу. Когда герой ничем не жертвует для своего или чужого спасения, становится неинтересно. То есть рассказу не хватает сюжетной остроты, драмы, реальной, а не игрушечной опасности.
Джиллиан, "Зеркальце".
Питаю слабость к произведениям этого автора. Читаю, не соглашаюсь, раздражаюсь, но вновь и вновь возвращаюсь в авторский раздел. Текст, как и любое произведение Джиллиан, читается легко, с погружением в созданную реальность. Головы не теряешь и ворчишь при неудачных моментах, но с интересом следишь за поведением героев. Конечно же, это городская фэнтези с типичным героем - добрым духом, полупрозрачным существом, купающимся в тополином пуху и меняющим мир при помощи магии. К мистическому опыту можно отнести разве лишь портал, который открывается через зеркальце в мгновения чужой повседневности. Очень понравилось наполнение неожиданным значением визуальной детали - взрывающихся пуховых дорожек. И точно, какие-то завихрения воздуха вздымают пушинки, так отчего же не вообразить, что это веселятся феечки, или кто там ещё. Просто в нормальном состоянии мы их не видим. ГГ, прагматичный и деловитый, открывает для себя другого человека, что немаловажно в наше время, начинает путь духовного саморазвития, вернувшись в несостоявшееся начало отношений. И этот путь связан с "увидеть", "найти", "шагнуть навстречу". В принципе, это путь к обычному человеческому счастью.
Отчего нет захватывающего интереса? Чтобы выдохнуть только после прочтения? А нет остроты и драмы в момент разглядывания героини в зеркало. Ску-у-учно наблюдать шкаф и отдельные детали. Да ещё слабо верится, что такого делового и трезвомыслящего героя данный факт заставит принять ирреальность и увлечься ею. Скорее, подумает, что двинулся рассудком и пойдёт лечиться. Тут одно остаётся - или полностью переводить повествование в жанр философской сказки, вводя больше символики, или провести ГГ через приключения. ИМХО.
Flyingtost, "Не уходи..."
Читала и оценивала этот рассказ где-то... Дежавю? Обалденный текст! Настолько пронзительное описание старости, когда бытовые, привычные детали заменяют собой мир, что становится реально тошно и страшно. Однако автор перестарался с уменьшительными суффиксами, да и детали особой точностью не отличаются: волосы на лысине - это как? Тогда уж стоит говорить о проплешинах. Или брючная подкладка вонзается в ключ - может, наоборот? Ключ зубчиками впился в подкладку? И всё же метафоры и необычные образы создают вполне мистическое впечатление некоей иной реальности, возникает напряжение: а что ж там дальше будет с этим героем? Да кто он такой, что возвёл своё одиночество и немощь в особую нравственно-эстетическую категорию: или волшебник, или злодей, не иначе. Во второй части мы узнаём, что и волшебник, и злодей. Коллекционер чувств, эмоций и состояний; чудовищный алхимик, использующий чувственную сферу людей для извлечения того элемента, что создаёт и поддерживает саму жизнь. Пособник дьявола, продавший душу. Разрушена хрупкая поэтичность первой части, герою не сочувствуешь вообще. В третьей части - слабенький перевёртыш. Оказывается, душа продана не за возможность жить вечно, а для того, поддерживать в междумирье погибшую любимую. Красиво, поэтично, жёстко и остро. Интересно. Хотя и не нова мысль о том, что за всё нужно платить, и нарушение принципа Уробороса, лежащего в основе мироздания, чревато особенно.
Черкашина И. Ю., "Грозовая кантата".
Рассказ понравился. Вкуснейший антураж в духе романтических миров 19 века. Даже не фэнтези, потому что реализуется классическая антитеза "злодей и добродетель". Характеры тоже романтические: без полутонов, последовательно раскрывающие главную черту. Мастерски создаётся психологический параллелизм - гроза и пение, всесокрушающая мощь стихии и равный ей по силе талант. Тема платы, точнее, расплаты за мастерство находит интересное решение: чтобы создать шедевр, подняться на вершину творчества, этакий эстетический пик, нужно убить что-то равное в этическом плане, в данном случае - молодую добродетельную мать, чтобы вместо ребёнка родилась музыка. Совместить, так сказать, гения и злодейство. Интересный эксперимент, увы, не завершённый. Думаю, рассказ проигрывает именно из-за слитого финала, обозначенного с какого-то перепугу как эпилог. Искусство убивает, синдром Стендаля в действии, но ведь настоящая глубина, достойная исследования, там, где душа творца смертоносной музыки.
Пушко Юлия, "Рождение".
Текст представляет, надо полагать, образец так называемой психонавтики, когда мир отражается через пограничное состояние индивида. Трансперсональная реальность с выходом " за черту". То, что за ней, воспринимается как единственно возможный, правильный мир. Как тут не вспомнить Вячеслава Иванова:
И каждое на небо вознесенье -
Сошествие в родную глубину,
И луч с небес - из гроба воскресенье.
Всё очень здорово, шикарно; голоса с высоты, опрокинутой вниз, заставляют ГГ умереть, чтобы осознать себя. Этакий обряд, означающий переход на новый уровень бытия. Честно говоря, кое-где здорово похож на шизофрению. Вторая часть хорошо дополняет первую в эмоциональном плане, а вот третья разочаровывает напрочь. Вводится фантастический герой - страж Ворот, который встречает "новорожденных" в мире астральных тел, Стране Ветров. ГГ туда протащила своего парня, или это он не захотел отпустить её и въехал в астрал на пике чувств, пытаясь спасти? И что из этого следует? Ничего не понятно. Прекрасный мистический опыт перерос в невнятную фантастическую картинку.
Рудрин А. А., "Сценарий".
Слов нет, как понравилось! Элементы хоррора здорово украсили типовой сюжет, когда умершие осознают себя таковыми. Всяческие "непонятки" идентификации заменены чудными жуками, которых вроде бы нет, но которые донимают ГГ требованием не цепляться за жизнь. Очень живописно - мир наполняется различными тварями и поглощается Тьмой. Единственное пожелание: ну не нужно так часто "говорить" мыслями ГГ - этого нет, того нет. Мы уже поняли, что самого ГГ нет, он не бредит, просто не существует. А жуки, мухи и черви и есть реальность пребывания в могиле. Очень понравилось, что вопреки захлебнувшейся в безумии художественной реальности стучит пишущая машинка, ибо творческая интенция нетленна. Именно ею и поддерживается сознание писателя, его чувства к ГГ. Спасибо автору! Одна беда - конфликта нет. Ни нынешнего героя с самим собой прежним; ни жизни, не желающей уступать смерти. То, что ГГ цепляется за жизнь, выглядит не борьбой, а всего лишь призрачной целью закончить то, что не успел раньше. Но рассказ выигрывает талантливо созданными сценами.
Москвин А. Ю., "Лабиринт".
Это пример, как неудачный сюжет может при неплохих писательских навыках навредить теме, обалденно интересной, актуальной. Кома и астральный сомнамбулизм - это же бездонный колодец для полётов и вывертов фантазии! И если первая часть читается с всё возрастающим интересом, который, конечно, гаснет, как только мы понимаем, что ГГ завис на преступлении, то финал убивает всё впечатление. Ну надо же - он к нам вернётся! То есть достаточно неоднозначную и глубокую тему воздаяния за грехи, возвращения в прошлое вы, автор, превратили в этакую прогулочку "туда - обратно". А посмотрите, как интересно начали: семейство, быт которого из автоматизма перешёл в состояние сомнолентности; герой, изнывающий от равнодушия к миру и самому себе; преступление, любовь и кровь. Не понравился рассказ. Автор мог написать лучше, не ориентируйся он на желание аудитории сделать финал более оптимистичным.
Звонарёв С. О., "О красавице и чудовищах".
Опять же психонавтика, но уже связанная с трансперсональной реальностью, которая не выходит за рамки объектной. Читается не без интереса, легко, доходчиво, но по прочтении остаётся недоумение. Для чего было огород городить? Чтобы показать, что иной в плане мировосприятия не значит больной, что индивид имеет право на личную Вселенную? И что "любовь спасёт мир"? Автор создаёт индивидуальную систему координат для ГГ, но почему-то останавливается, ограничиваясь цветом и формой.
Матейчик Н. В., "Шестнадцать минут".
Замечательный замысел! Не сказать, что идея нова - сделать преступника узником собственного сознания, устроить ему персональный ад из бесконечно повторяющихся событий прошлого. Но здорово получилось, ибо расслоившееся сознание позволяет ему прожить шестнадцать минут и за себя, и за жертву, получив соответственно ощущения преступника и жертвы, да ещё впридачу знать приговор, нравственную оценку. В общем, один за всех. Удалась психонавтика!
Arle Queen, "Сова".
Отлично! Высший класс! Рассказ о том, как прорастает повиликой посеянное зло. Да, не ново и отчасти предсказуемо. Но главное, ИМХО, не выдумать что-то необыкновенное, а заставить читателя стать участником мистического опыта. И это автору удалось. Перед нами колоритные герои, чей расчётливый прагматизм, казалось бы, не оставляет места тайне. Попробуй внушить им вещи, которые нельзя пересчитать, сложить, учесть. Автор умело нагнетает напряжение: мертвец в гробу, ночь, безумная старуха. Ловкий приём - читатель улавливает саспенс, заключённый в обстановке, ощущают мрачную значимость старухи и живого чучела совы, а герои - нет. Зло, накапливавшееся из поколения в поколение в этой корыстной семейке, уже давно покинуло область отвлечённых понятий и нарушенных этических принципов, оно овеществилось, материализовалось. Гибнет один член семьи за другим, служащий, а родственникам всё неймётся. Следует закономерный финал - самоубийство последнего представителя рода.
Морская М., "Простые вещи".
Славный рассказ, умело и со вкусом написанный. Великолепные детали, отражающие психологическое состояние ГГ. А конфликт где? Нет его, всего лишь картинка, доносящая банальную мысль о том, что призраками становятся из-за невыполненного долга, а совершают обратный переход или удаляются в свет, если помогут другому призраку или живому человеку. С чего бы это такая уверенность, что призраки руководствуются именно тем, что зачастую не исполняется при жизни - своим долгом? И хоть тресни, не сочувствуешь героям.
Итак, делаю выводы: обмельчала мистика двадцать первого века. Где волошинская магия ирреальности, интуитивные прозрения: